Зельцер. Трилогия "Омен"

выделывал подобных фокусов за спиной у босса, как и не принимал никаких
важных решений без одобрения Дэмьена. Это правило он постиг давно,
двадцать лет тому назад, когда работал еще на Ричарда Торна - тогдашнего
президента компании.
Дэмьен обошел письменный стол и, пройдя к окну, уставился поверх
чикагских крыш.
- О'кей, пусть будет плотина. Ты сможешь обеспечить необходимый
контингент наших людей, когда заварится каша?
Дин кивнул.
- И удостоверься, чтобы основной фронт работ остался-таки за нашими
спасателями. Чтобы никакой там Красный Крест их не обскакал.
Дин улыбнулся и подошел к Дэмьену. У него созрел план.
- А почему бы тебе не отправиться туда собственной персоной? Вот это
рекламка: Дэмьен Торн лично руководит спасательными работами.
Дэмьен, усмехаясь, покачал головой:
- Мне придется остаться здесь.
- Но зачем? - Дин никак не мог отыскать причину отказа. Оставаться на
месте его шефу, было похоже, незачем.
- Чтобы быть под рукой, когда меня вызовет президент.
Подобное заявление из каких угодно уст прозвучало бы абсурдно и
претенциозно. Но только не из уст Дэмьена Торна. Оно, возможно, и
смахивало на своеобразную шутку, однако Дэмьен Торн не имел привычки
шутить.
- Он собирается предложить мне пост посла в Великобритании.
Дин заморгал и пожал плечами. Так и не сумев найти подходящего слова,
он наблюдал как Дэмьен направился в сторону книжных полок, рядами
выстроившихся вдоль стены.
- Ты что-нибудь слышал о Хевронской книге?
- О какой книге?
Ну вот, сперва Великобритания, теперь Хеврон. Этот человек говорит
загадками.
Дэмьен тем временем снял с полки томик:
- Хевронская книга - одно из апокрифических писаний.
"И придет время, - прочитал он, - когда в конце лет зверь будет
править дюжину сотен и тридцать дней и ночей, и воскликнул верующий: Где
ты, Господи, во дни торжествующего зла?
И внемлет Господь их молитвам, и с острова Ангелов призовет Он
Освободителя, святого отца Агнца Божьего, который сразится со зверем... и
сотрет его с лица Земли".
Дэмьен захлопнул книгу.
- "Зверь будет править дюжину сотен и тридцать дней и ночей" -
довольно образная интерпретация срока моего пребывания на посту главы
"Торн Корпорейшн". "И с острова Ангелов Господь призовет Освободителя". -
Дэмьен помедлил. - "Остров Ангелов". - Потом пожал плечами. - "Англия".
Дин нахмурился, пытаясь собрать воедино все эти загадки; неохотно и
как-то болезненно сознание его пыталось выстроить неведомую цепочку.
- Только не зверь будет стерт с лица Земли, - произнес Дэмьен, -
уничтожен будет Назаретянин.
Это уже слишком! Чтобы переварить подобное, требовалось немыслимое
усилие. Мозг Дина противился информации, как будто в него был впаян некий
запретный механизм.
- Так что же там насчет посла в Великобритании? Человека, который
сейчас в Лондоне.
Дэмьен расплылся в улыбке. Эта улыбка и послужила единственным
ответом на заданный Дином вопрос. До поры до времени.

3

Преследование, казалось, длилось уже целую вечность, и он
окончательно выбился из сил. Дыхание прерывалось. Ноги отяжелели. Когда он
попытался кашлянуть, его стошнило.
Спотыкаясь, он брел сквозь пустыню и не отрывал взгляда от маячивших
на горизонте деревьев: покачиваемые легким ветерком ветви словно манили
его, подбадривая, призывали двигаться вперед, к спасению. Но он знал, что
никогда не доберется до деревьев. Он понимал это изначально, но продолжал
плестись, хотя ноги его уже с трудом отрывались от земли. Как будто
завязли в патоке.
Он слышал, как она тащилась за ним, ощущал ее омерзительное зловоние,
но не мог оглянуться. И даже тогда, когда влажное и горячее дыхание твари
обожгло ему спину, подернутые пеленой глаза продолжали смотреть вперед.
Внезапно раздалось клацанье челюстей, и он почувствовал боль в спине.
Вскрикнув, он взмахнул руками, и чудовище отпрянуло, когтями разодрав ему
кожу. Он снова закричал, но опять его горло не исторгло ни звука. Он упал
на колени, тут же попытался подняться, но зверь накинулся на него. Тогда
он попробовал свернуться в клубок, но чудовище уже вгрызалось в его живот
острыми клыками, вспарывало тело, в какой-то момент он чуть было не
задохнулся от смрада зловонного монстра.
И тут он попытался зажмурить глаза, но не смог. Он продолжал
сражаться за свою жизнь. На костях чудовища не было ни плоти, ни шерсти,
это был скелет с голым черепом.
Он ухватился за клыки, пытаясь разомкнуть их, но сил не хватало.
Каждой клеточкой он ощущал, как жизнь постепенно уходит из него,
просачиваясь сквозь пыль и песок; он наблюдал как бы со стороны, как его
на части разрывают чудовищные когти, а жуткие клыки вгрызаются в пах...
С истошным воплем он проснулся.
- Эндрю!
Жена обхватила его за плечи, пытаясь уложить спиной на подушку.
Какое-то время он пробовал сопротивляться, потом повернулся и
уставился на ее застывшее в напряжении лицо.
- Ты себя нормально чувствуешь?
Эндрю кивнул и попробовал заговорить, но едва смог пролепетать что-то
невнятное.
- Может быть, тебе лучше показаться докто...
- Нет! - Он ожесточенно замотал головой, потом попытался ободряюще
улыбнуться, но вместо улыбки лицо исказила вымученная гримаса. - Все в
порядке. Со мной все в полном порядке. Извини. Спи.
Окончательно расстроившись, жена повернулась на другой бок и закрыла
глаза. Эндрю дождался пока ее дыхание станет ровным, и выскользнул из
постели. Обнаженный, он на цыпочках пересек комнату, зажимая свой
израненный живот. Никогда бы Эндрю не решился рассказать об этом жене. Ее
всегда привлекала его сила, и вряд ли сумела бы жена вынести, простить его
слабость. Если бы Эндрю все-таки попытался посвятить ее в этот кошмар,
жена бы точно решила, что он свихнулся.
Он шагнул в душ, пустил струю воды, наблюдая, как кровь заструилась
по ногам, и чувствуя, как когти впиваются в его спину. Эндрю слегка
коснулся раны на животе. Во время схватки тварь все время метила своими
чудовищными клыками прямо в его пах, будто получая от этого особое
удовольствие. Эндрю рассмеялся про себя, выключил душ и облачился в халат.
Вернувшись в спальню, он откинул простыню и уже было собрался рухнуть
в постель, но тут его лицо исказилось гримасой отвращения. На том месте,
где он лежал всего несколько минут назад, находилась кровавая куча
шакальих экскрементов.
Эндрю оставалось только надеяться, что Эйлин не пошевелиться во сне.
Вряд ли перенесет она весь этот ужас. Он опустил простыню на прежнее место
и вышел из комнаты, собираясь пройти в кабинет и уснуть на кушетке. Может
быть, там, на этой кушетке, зверь оставит его в наконец покое. До конца
ночи.


Самым светлым моментом в жизни Эндрю Дойла была утренняя прогулка по
Гайд-парку. Она несла в себе желанное освобождение от письменного стола,
телексов и всей той утомительной кутерьмы, которой до отказа забит его
день.
За последний год такая прогулка превратилась в устойчивую привычку.
Один из престижных журналов даже поместил на своих страницах статью под
названием "День из жизни посла Соединенных Штатов". Эндрю вспомнил, как
вскинулись секретные службы, прочитав этот материал. Ух, как они там
кипятились, разъяренные подробной информацией о расписании и маршруте
объекта их пристального внимания! Статья спутала им все карты, усложнив
наблюдение. Хотя, с другой стороны, у этой организации всегда находился
повод пожаловаться на что-нибудь.
Эндрю взглянул на аллею, раскинувшуюся в северной части парка.
Впереди, примерно в двадцати ярдах от посла, шагал один из его
телохранителей. Другой должен находиться на таком же расстоянии сзади.
Эндрю вдруг улыбнулся, прокрутив в мозгу некоторые воспоминания. Как ему
поначалу льстило, что у него появились телохранители. Однако позже это
начало раздражать, ибо таило в себе и определенные неудобства. Эндрю
понадобилась уйма времени, чтобы привыкнуть к личной охране. Но сейчас
толку от них не было. Они ведь не имели ни малейшего представления о тех
кошмарах и галлюцинациях, что мучили Эндрю в последнее время. А если бы он
им про все это рассказал, ребята попросту решили бы, что он сошел с ума.


Собака стояла на дороге, ведущей к аллее, и пристально вглядывалась в
даль. Черный, с массивными клыками и желтыми пронзительными глазами зверь
застыл в ожидании. Он был без ошейника. Не мигая, стояло это изваяние,
твердо уперевшее в землю лапы. Другие собаки предпочли держаться подальше
от этого монстра, да и у детей не возникло желания приласкать жуткого пса.
Собака наконец дождалась того, кого выслеживала. Она запрокинула
морду, потрусила вверх по склону, не оставляя следов, и вскоре скрылась в
кустах.


Дойл медленно брел по парку, оглядываясь по сторонам и наблюдая за
происходящим. Он улыбнулся, заметив, как снующие по веткам бука серые
воробышки выпрашивали у прохожих еду. Группа японцев, беспрерывно
щелкавших фотоаппаратом, окружила одну из скульптур. Двое мужчин невдалеке
спиливали засохшее дерево.
Дойл вдруг резко остановился и обернулся. Это произошло так внезапно,
что шедший сзади подросток неожиданно налетел на него.
- Мистер, лучше смотрите себе под ноги!
Эндрю не обратил на мальчишку никакого внимания. Он только вздохнул,
покачал головой и возобновил прогулку. Затем на мгновение прищурил глаза,
а когда вновь открыл их, то сразу же заметил, что охранник, шедший
впереди, исчез. Ему вдруг показалось, что опустел весь парк. Эндрю
вздрогнул, ощутив внезапно налетевший ветер, стремительные порывы которого
раскачивали деревья, скрипевшие и стонавшие. Он посмотрел направо, потом
перевел взгляд на вершину холма, надеясь, что вот-вот кого-нибудь заметит.
Но ничего не произошло.
Дойл ускорил шаг, пытаясь подавить волнение и желание пуститься
наутек, но в это мгновение услышал сзади хрип и знакомое гнусное урчание.
Еще немного, и он почувствовал мерзкое зловоние...
- Боже, помоги мне, - прошептал Дойл. Ветер усилился, и Эндрю
обхватил себя за плечи, с трудом продвигаясь вперед. Боль овладела всем
его телом.
- Боже, пожалуйста, - вновь еле слышно пробормотал Эндрю и бросился
бежать. Ноги его отяжелели, будто увязая в грязи. Словно в ответ на
молитву Эндрю, всего в пятнадцати ярдах от него показался на повороте
раскрашенный фургончик, и толстый продавец улыбнулся ему. Дойл замедлил
бег и уже шагом направился к фургончику, на ходу приглаживая волосы и
пытаясь выдавить хоть какое-то подобие улыбки. Сейчас он купит себе
гамбургер. Он не брал в рот ни одного со студенческих времен, однако вкус
их помнил. Конечно, это дрянная еда, но он съест их с горчицей, кетчупом и
луком. Черт с ним, с этим луковым запахом изо рта, да и со всеми
посольскими посетителями вместе!
Попросив гамбургер, Эндрю обрадовался, что голос его не дрожит.
- Минуточку, сэр. - Продавец за прилавком склонился, намереваясь
достать булочку. Дойл посмотрел вокруг и заглянул в кусты, размышляя при
этом, как отреагирует его язва на лук и кетчуп.
Когда он снова повернулся, фургончик исчез. Вместо него Дойл увидел
череп, таращившийся на него пустыми глазницами, и почувствовал смрадное
дыхание.
- О Господи! - Посол споткнулся и бросился бежать. Он стремительно
несся назад по той же дороге, что привела его сюда, не обращая внимания на
удивленного продавца. Хозяин фургончика еще с минуту вглядывался в
удаляющуюся спину странного покупателя, затем выругался на огромного пса,
столкнул с прилавка его лапы и бросил булочку назад в ящик. Некоторое
время он наблюдал, как пес беззвучно поднимается вверх по склону, затем
пожал плечами и отвернулся.
А Эндрю Дойл уже никого не видел. Все, что происходило теперь с ним,
было рождено его воспаленным воображением: его окружали хищники с острыми
клыками; эти твари питались падалью, вгрызаясь в останки когда-то живых
существ.
Гиены.
Стервятники.
Шакалы.
Очутившись возле своего автомобиля, Дойл чуть не задохнулся, но
остановиться не смог. Не обращая ни малейшего внимания на приветствие
шофера, он помчался в сторону Парк-Лейн. Здесь было оживленное движение.
Три потока машин двигались к северу по направлению Марбл-Арч: автомобили,
грузовик, такси и туристические автобусы будто выбрали эту дорогу для
гоночного трека, то и дело пытаясь обогнать друг друга.
Дойл шагнул в этот сумасшедший поток, не слыша ни заскрежетавших
тормозов, ни злых окриков. Живой и невредимый, он добежал до барьера,
перешагнул через него и слепо побрел в противоположную сторону, снова и
снова протискиваясь между бамперами, пока наконец не добрался до тротуара.
По тротуару Дойл устремился к Дорчестеру, затем задними улочками к площади
Гросвенор.
Он взбежал по ступеням, ворвался в дверь посольства, не слыша
приветственного оклика охранника, промчался мимо стола секретарши. Та,
улыбнувшись, встала со своего места и открыла было рот, чтобы передать
последние сообщения, но Дойл распахнул дверь в свой кабинет, захлопнул ее
за собой и бросился к столу, с трудом переводя дыхание.
Вид массивного стола из черного дерева, герб Соединенных Штатов,
висящий на стене, а также два свернутых флага, казалось привели его в
чувство. Вот оно - его рабочее место.
Постепенно спокойное дыхание вернулось к нему. Тогда Эндрю направился
в ванную. Там он досчитал до пятидесяти, провел руками по волосам и прижал
большие пальцы к вискам. Тихонько напевая, он пустил холодную струю,
набрал полные пригоршни воды и плеснул себе в лицо, затем потянулся за
полотенцем и взглянул в зеркало.
Из зеркала на него уставилась тварь из ночного кошмара.
Эндрю отшатнулся, его широко открытые глаза пристально смотрели в
зеркало. Через несколько секунд Эндрю отвернулся от черепа чудовища, в
пустых глазницах которого пульсировали вены.
Он вдруг осознал, что ему больше никуда не спрятаться от этого
кошмара.
Он медленно направился в кабинет. С минуту постоял возле письменного
стола, уставившись в стену. Потом протянул руку к кнопке на столе и нажал
на нее.
Тут же раздался ответ:
- Пресс-офис.
- Это посол. - Дойл говорил ровным безжизненным голосом. - Я хочу
провести в своем кабинете конференцию в три часа.
- Но, господин посол, вы же назначили конференцию на завтра, на
десять утра.
Дойл взглянул на большой герб и снова пригладил волосы.
- Господин посол?
- В три часа в моем кабинете, - повторил Дойл и отключил селектор.
Сев за стол, посол уставился в пространство, затем потянулся к одному
из ящиков и вытащил ружье. Прищурился, рассматривая его, приподнял,
оценивая на вес, заглянул в магазин. Губы посла беззвучно двигались в
молитве. Он положил оружие на стол, вытащил из пишущей машинки катушки и
принялся раскручивать ленту. Продолжая ее разматывать, он встал и
направился к двери. Дойл аккуратно замотал ею ручки больших
распахивающихся дверей, уверенной походкой вернулся к письменному столу,
посмотрел на ружье и сел. Потом взглянул на часы.
Очень скоро все кончится. Кошмаров больше не будет.


Кейт Рейнолдс расплатилась с таксистом и поспешила к ступеням
парадного входа в посольство. Она испытывала облегчение от того, что
выбралась наконец из такси. Водитель оказался редкостным болтуном:
моментально узнав ее по телевизионным передачам, он с развязной
фамильярностью телезрителя всю дорогу называл ее не иначе, как Кейти. Еще
минут пять, и он сподобился бы зазвать ее на обед.
На входе Кейт предъявила свое удостоверение, и ее проводили наверх, в
приемную посла. Там журналистка расписалась в книге: "Кейт Рейнолдс,
Би-би-си", - и ее пропустили.
Кейт узнала среди посетителей множество журналистов, в том числе и
дипломатический корпус из национальной прессы, репортера из Ай-Ти-Эн, а
также своих коллег, стоящих у окна.
В приемной царила атмосфера томительного ожидания, все до одного
терзались вопросом, что же происходит. Еще не было случая, чтобы к послу
вызывали так срочно и внезапно. Никаких видимых и очевидных причин для
этого не было.
Журналистка, как и другие ее коллеги, ерзала от профессионального
любопытства. Как только секретарша объявила, что посол готов их принять,
она потихоньку стала продвигаться к дверям.
Кейт держалась позади секретарши, когда та потянула за ручку двери.
Дверь почему-то не поддавалась. Кейт взялась за дверную ручку, и обе
женщины потянули сильнее. Дверь распахнулась, и Кейт мельком заметила
привязанную изнутри ленту от пишущей машинки; лента протянулась через
ковер к столу. Посол коленями зажимал направленное вверх дуло ружья.
Лента натянулась, и у Кейт чуть было не остановилось дыхание от
оглушительного грохота. Она успела разглядеть, как тело вздрогнуло, будто
его дернули за веревку, голова откинулась назад, половина лица
разлетелась, а стена позади обагрилась кровью.
У Кейт подкосились ноги, но она продолжала смотреть на Дойла. Тело
посла начало заваливаться вперед, левая нога дергалась в конвульсиях, один
глаз уставился на посетителей, другой был выбит - лицо Дойла невозможно
было узнать. Осколки черепа оставили жуткие следы на стене, кровь залила
висящий там же герб.
Тело все еще шевелилось. Кейт, как пригвожденная, застыла на месте.
Вокруг раздавались стоны и крики ужаса. За секунду до того, как ее
сознание затуманилось, Кейт успела подумать, что это был исключительно
садистский способ свести счеты с жизнью.

4

Смерть Эндрю Дойла породила массу сплетен. Весь штат посольства был
скрупулезно допрошен. Одна из газет предлагала свою версию происшедшей
трагедии: сотрудник какой-то мнимой террористической организации тайно
проник в кабинет Дойла, напичкал посла наркотиками и привязал ленту к
ружью. Однако другие версии были еще похлеще. "А почему бы и нет, -
оправдывались авторы самых невероятных предположений, - если несколько лет
тому назад прямо в центре Лондона средь бела дня отравленным зонтиком был
заколот болгарский гражданин?"
Для многих ключа к разгадке и вовсе не находилось. Дипломатическая
карьера Дойла приближалась к концу, его ожидала прекрасная пенсия. Брак
был вполне удачным. Жена не могла дать мало-мальски толковых объяснений. К
тому же она предпочла умолчать о его криках по ночам, ибо каким-то образом
ощущала свою вину, свою молчаливую причастность к неразделенной трагедии
мужа. Но для нее, как и для всех остальных, гибель посла оставалась
тайной.
В тот самый момент, когда тело Дойла поднимали на борт самолета - ибо
похороны должны были состояться непременно в Вашингтоне, - Дэмьен Торн
находился в Белом Доме. Он стоял возле письменного стола в Овальном
кабинете и дожидался президента, который разговаривал по телефону. Дэмьен
был в прекрасной форме и превосходно себя чувствовал.
Торн кончиками пальцев коснулся стола, осознавая, что находится
практически в самом сердце политической власти. Именно здесь в свое время
Кеннеди "сцепился" с Хрущевым по вопросу о Кубе; здесь кончалась неудачная
карьера Никсона и Киссинджера, в этих стенах Картер горевал о заложниках в
Тегеране. Но с проблемами, которые возникли перед нынешним владельцем
кабинета, не приходилось сталкиваться ни одному из его предшественников.
- Назовите мне любую страну, - заявил однажды президент, - и вы тут
же столкнетесь с какой-нибудь проблемой. Пусть даже с революцией или
чем-то в этом роде. Любая заварушка может оказаться следствием более
сложной проблемы. Арабы убивают друг друга в Лондоне и Париже. НАТО
одолевают собственные заботы, которые эхом отзываются даже в обычно
спокойных Скандинавских странах, не говоря уже о горячих точках от
Белфаста до Тегерана или от Майами до Кабула. Оружие везде наготове, равно
как и те, кто жаждет крови.
Как всегда, на Ближнем востоке царила полная неразбериха, пальба там
не стихала. Люди жили в постоянном напряжении, даже старость наступала
раньше. А теперь еще и плотина взорвалась. Последствия этой трагедии были
устрашающими.
Дэмьен чувствовал себя в своей стихии, будто этот кабинет был его
собственной резиденцией. Он принялся рассматривать портрет Джона Кеннеди,
висящий на стене. Многие репортеры давно обратили внимание на внешнюю
схожесть Дэмьена с семейством Кеннеди, в особенности с Робертом. И они так
часто использовали это сходство в своих материалах, что давно уже
превратили его в клише.
Конечно, некоторое сходство действительно существовало. Дэмьен,
правда, был более черноволосым, чем Роберт Кеннеди, но обоим было присуще
мальчишеское очарование, пленявшее как женщин, так и мужчин. Роберт
Кеннеди, как и Дэмьен, пользовался успехом у самых очаровательных женщин.
Оба были богатейшими и могущественными людьми. Карьера Кеннеди стала
легендой. Теперь наступила очередь Дэмьена.
Торн резко повернулся и взглянул на президента. Тот пожал плечами,
как бы извиняясь, что телефонный разговор затянулся.
- Я знаю, - говорил президент утомленным голосом, - но не сделаю
никаких заявлений ни для него, ни для кого бы то ни было. Это только
усугубит ситуацию. - Он забарабанил пальцами по столу. - И, пожалуйста,
удостоверьтесь, чтобы телеграмма звучала нейтрально: "Президент выражает
соболезнование" и т.д. Перед тем как отправить, дайте мне взглянуть на
нее.
Он положил трубку и откинулся на спинку стула - солидный и уставший
мужчина, изрядно поседевший за последние шесть месяцев.
- Вы можете поверить в это? - обратился он к Дэмьену. - Египетская
оппозиция, видите ли, желает, чтобы их ноту протеста против плотины мы
передали Израилю. А откуда мы можем знать, виновен ли в этом Израиль?
Дэмьен согласно кивнул.
- Сдается мне, что это работа НФО, - заметил он.
Президент недоуменно уставился на него.
- Нубийский Фронт Освобождения, - пояснил Дэмьен. - Это вполне
проамериканская группировка, которая с самого момента построения плотины
точит зуб на Каир. Они заявляют, что плотина отняла у них пятьдесят
процентов родной земли. Кстати, так оно и есть в действительности. Если
помните, сэр, во время сооружения плотины проводилась потрясающая операция
по спасению бесценных статуй.
- Ах да, - уклончиво проговорил президент.
- Рамзес Второй, - подсказал Дэмьен. - Это был грандиозный успех с
точки зрения археологов, но жизнь сотен тысяч нубийцев, оставшихся без
крова, он никоим образом не улучшил.
- Но ведь было обращение ООН, не так ли? - поинтересовался президент.
- Правильно, сэр.
Президент наклонился вперед.
- Откуда у вас эта информация?
- Одна из наших спасательных команд находилась в это время там. Еще
до того, как появились египетские спасательные отряды. И они собрали
воедино обрывки сведений, которые услышали от местных жителей.
- Я хотел бы увидеть их отчет.
- Но, как вы понимаете, это совершенно неофициально.
Президент кивнул.
- Едва ли необходимо упоминать о том, что если мы докажем
непричастность Израиля к этой трагедии, то сумеем избежать колоссального
скандала.
Дэмьен помедлил, как бы взвешивая в уме слова президента.
- Сначала я проверю все это сам, - объявил он. - Не хотелось бы
передавать в Белый дом фальшивую информацию. Что касается другого вопроса,
боюсь, мне придется отказаться от права контролировать "Торн Корпорейшн",
и я...
- Ни в коем случае, - оборвал его президент. - Об этом мы
позаботимся.
Дэмьен изобразил на своем лице удивление:
- Но это же противозаконно...
Президент улыбнулся.
- Ну, тогда мы слегка подправим закон, - попытался он закончить
беседу.
- Есть еще два условия, - продолжал Дэмьен, глядя прямо в глаза
президенту. - Во-первых, я бы хотел занять эту должность только на два
года, до выборов в сенат.
Президент согласно кивнул.
- Во-вторых, мне хотелось бы возглавить Совет по делам молодежи ООН.
Президент нахмурился. Вот здесь собирался поторговаться. С какого
перепугу Торну приспичило завладеть этим постом? И вдруг его осенило.
Дэмьен постоянно произносил нескончаемые речи о молодежи. Чрезвычайное
пристрастие к молодым было похоже на душевное заболевание, ибо никто не
мог объяснить его причины. Возможно, оно явилось следствием воспитания.
Отец Дэмьена был убит при кошмарных обстоятельствах, когда мальчику было
всего шесть лет. Потом бесследно исчез дядя, воспитавший ребенка. Видимо,
все эти трагические события оставили в душе мальчика глубокий след.
Но просьба Дэмьена была неудобна со многих точек зрения. Президент
покачал головой:
- Я уже обещал этот пост Фостеру.
- Я понимаю ваши затруднения, - продолжал Дэмьен, все еще пристально
глядя в глаза президенту. Какое-то время тот удерживал взгляд, затем
отвернулся и взял в руки блокнот. И тут Дэмьен понял, что выиграл.
- Так как там - Н, Ф...? - начал президент.
- О, - подсказал Дэмьен, - Нубийский Фронт Освобождения.
Президент пометил что-то в блокноте, затем нажал на кнопку селектора.
- Сандра, пришлите, пожалуйста, Крейга и не забудьте о билетах на
субботний спортивный праздник. - Президент взглянул на Дэмьена. - Не
хотите присоединиться к нам? Моя жена и детишки тоже собираются пойти на
соревнования.
Дэмьен покачал головой:
- К сожалению, я занят весь день.
- Сандра, пять билетов так и остаются.
Как только президент отключил селектор, раздался легкий стук в дверь,
и на пороге показался молодой человек.
- Крейг! - Президент кивком подозвал его. - Я хочу, чтобы вы