Страница:
На рыбалку!
Когда дело касается рыбной ловли или охоты, то разъезжающиеся по разным селениям ханты даже не договариваются о месте и времени следующей встречи, хотя она и предполагается. Каждому ясно, где в данное время держится рыба, и что ее продвижение будет зависеть от уровня воды, от погоды, температуры воздуха и ветра. Ясно и то, что встреча должна быть там, откуда легче транспортировать добычу, а хороший или плохой ход рыбы укажет на время встречи: может быть, сегодня, а может быть, через неделю. Ханты это не обсуждают ― ситуация покажет, как надо действовать.
― Так куда мы едем? ― спросил Мирослав у Самара.
― В этом году рыба начнет собираться на нерест между седьмыми и восьмыми песками уже через два дня. Только в две реки: в Сосьву и в Казым с моря заходит особый вид селедки. Ты скоро узнаешь, что это за чудо рыба. С ней ни какая другая не сравнится! А затем пойдут муксун, осетр, жерех. Всех не перечесть! Пора выходить ставить сети и запоры на реки.
― Два вопроса. Рыба что: «эсэмэску» послала или позвонила? А второй, восьмые пески ― это далеко? ― переспросил Мирослав.
Самар пожал плечами.
― Что рыба идет, всем известно! ― друг Мирослава показал сначала на небо, а потом на реку. ― Большая вода ушла. А далеко или близко сам решишь. Мы ― ханты расстояния между селениями исчисляем не километрами, как вы, а днями пешего перехода. Если на нартах едем, то количеством оленьих остановок для отдыха. Летом, на воде, была другая система отсчета ― по пескам. Семь песков ― это семь поворотов реки, потому что река здесь каждый свой поворот отмечает песчаной отмелью.
Такой отсчет расстояний настолько удобен, что ханты им пользуются даже в век быстроходных лодок с мотором «Вихрь». С них трудно увидеть километровые столбики, то заросшие травой, то подмытые и упавшие.
А глубину реки ханты меряют относительно лошади. Самая маленькая глубина ― скрыло копыто лошади, затем ― лошади до колен и, наконец, ― скрыло лошадь. Если в реке глубже, то узнать труднее. В лексиконе хантов нет другой терминологии о глубине водоемов. А вот указателей расстояний и временных диапазонов у них немало. Здесь они предвосхитили астрономов, которые, как известно, определяют расстояния количеством световых лет, временем. У хантов времена совсем другие: у рыболовов ― это время хода рыбы, у оленеводов ― это время, когда самки ждут приплод, у охотников ― время пролета птиц.
Мужчины предвкушали рыбалку, им не терпелось вытащить из глубин первую в этом году рыбу. Но до этого момента надо было еще много сделать. Проверить и отремонтировать сети, подготовить к установке щиты для рыбных запоров.
Край, заселенный хантами, богат большими и особенно малыми речками, которые удобно перегораживать изгородью с отверстиями, в которых установлены ловушки. Рыба идущая на нерест, поднимаясь по речке, обязательно попадет в расставленные западни.
Поэтому ханты разделились. Часть их бросилась на небольшие реки, чтобы перегородить их запорами, а часть спустилась ниже по течению Казыма на широкие плесы, где ловилась рыба высокоценных пород: осетр, стерлядь, нельма, муксун, сырок. И конечно, особое внимание уделяется пресноводной сельди, заходящей в Казым в июле. Говорят, раньше эту сельдь заготавливали даже на экспорт.
― Так куда мы едем? ― спросил Мирослав у Самара.
― В этом году рыба начнет собираться на нерест между седьмыми и восьмыми песками уже через два дня. Только в две реки: в Сосьву и в Казым с моря заходит особый вид селедки. Ты скоро узнаешь, что это за чудо рыба. С ней ни какая другая не сравнится! А затем пойдут муксун, осетр, жерех. Всех не перечесть! Пора выходить ставить сети и запоры на реки.
― Два вопроса. Рыба что: «эсэмэску» послала или позвонила? А второй, восьмые пески ― это далеко? ― переспросил Мирослав.
Самар пожал плечами.
― Что рыба идет, всем известно! ― друг Мирослава показал сначала на небо, а потом на реку. ― Большая вода ушла. А далеко или близко сам решишь. Мы ― ханты расстояния между селениями исчисляем не километрами, как вы, а днями пешего перехода. Если на нартах едем, то количеством оленьих остановок для отдыха. Летом, на воде, была другая система отсчета ― по пескам. Семь песков ― это семь поворотов реки, потому что река здесь каждый свой поворот отмечает песчаной отмелью.
Такой отсчет расстояний настолько удобен, что ханты им пользуются даже в век быстроходных лодок с мотором «Вихрь». С них трудно увидеть километровые столбики, то заросшие травой, то подмытые и упавшие.
А глубину реки ханты меряют относительно лошади. Самая маленькая глубина ― скрыло копыто лошади, затем ― лошади до колен и, наконец, ― скрыло лошадь. Если в реке глубже, то узнать труднее. В лексиконе хантов нет другой терминологии о глубине водоемов. А вот указателей расстояний и временных диапазонов у них немало. Здесь они предвосхитили астрономов, которые, как известно, определяют расстояния количеством световых лет, временем. У хантов времена совсем другие: у рыболовов ― это время хода рыбы, у оленеводов ― это время, когда самки ждут приплод, у охотников ― время пролета птиц.
Мужчины предвкушали рыбалку, им не терпелось вытащить из глубин первую в этом году рыбу. Но до этого момента надо было еще много сделать. Проверить и отремонтировать сети, подготовить к установке щиты для рыбных запоров.
Край, заселенный хантами, богат большими и особенно малыми речками, которые удобно перегораживать изгородью с отверстиями, в которых установлены ловушки. Рыба идущая на нерест, поднимаясь по речке, обязательно попадет в расставленные западни.
Поэтому ханты разделились. Часть их бросилась на небольшие реки, чтобы перегородить их запорами, а часть спустилась ниже по течению Казыма на широкие плесы, где ловилась рыба высокоценных пород: осетр, стерлядь, нельма, муксун, сырок. И конечно, особое внимание уделяется пресноводной сельди, заходящей в Казым в июле. Говорят, раньше эту сельдь заготавливали даже на экспорт.
Чум― центр вселенной
На рыбалку отправилось почти все население поселка. В низовья Казыма снарядили большой обоз. В телеги были впряжены и лошади, и олени. Большую часть груза составляли рыболовные принадлежности: сети, запоры. Много было кухонной утвари и мешков с солью, хантам предстояло заготовить рыбу на всю долгую зиму. Но большая часть имущества хантов хранилась на месте. Мужчины сняли слой песка, откинули брезент и полиэтилен и стали доставать деревянные конструкции и шкуры для сооружения временных жилищ, припасы. Дети и старики бросились разводить костры и готовить обед, а мужчины и женщины приступили к возведению жилищ.
Есть жилище, лучше которого на севере никто не сможет сделать, чем это делают ханты. Это чум пур-кат. Сначала ставятся два основных шеста. Их недолго поддерживают мужчины, пока женщины прислоняют к ним другие шесты. Это делается одновременно: одна ставит шест слева, другая такой же шест справа. Так ставятся около 40 шестов. Хозяйки знают все шесты как свои пять пальцев. Каркас готов. Над центром каркаса протягиваются две жерди, с них свисают таганы для подвешивания котлов и чайников. Покрытием раньше были оленьи шкуры, теперь чаще брезентовые полотнища в форме трапеций, с «ушами» и веревками по углам. Мужчины вдевают в «уши» хореи и поднимают брезент до верхушки чума, поверх все опутывается веревками. Чум не должно снести ветром, а для этого его привязывают растяжками к тяжелым груженым нартам, накладывают понизу камни. Внутри выросшего за час нового дома натягивают пологи, и в чуме получается любое количество комнаток. В некоторых чумах, даже имеется пол из досок. А в чумах старейшин и шаманов на полу лежат шкуры.
В чуме имеется дверной проем. Чтобы попасть внутрь, нужно откинуть дверь ― край брезентового покрытия и быстро закрыть, не впуская холодный воздух и комаров. В ветреные дни к откидной двери привязывают внизу большой кусок березовой губки: она тянет брезент вниз, но не причиняет боли, если ударит по ногам. На дровах таз, над ними умывальник. В теплые дни он висит на улице ― на палке, воткнутой в нарту. Умываться по утрам обязательно для всех, и только умывшись, можно разводить костер в очаге внутри жилища.
К очагу у хантов особое отношение. Он ― часть семьи. Угли из своего очага нельзя передавать в другой дом ― иначе начнутся несчастья. Человек, взявший угли из чужого очага, считался вором. Очаг в чуме ― это костер или железная печь. То и другое имеет свои преимущества. С печью теплее и не страдаешь от дыма. На костре быстрее готовится пища, а дым от него выкуривает комаров. Очаг расположен точно под верхушкой чума. Там, где скрестились шесты, имеется отверстие, через которое проникает свет и выходит дым. Возле очага находится крупная посуда ― котлы, чайники, ведра с водой. Для подвешивания котла используется изогнутая палка, воткнутая в землю.
Очаг ― это вертикальный центр жилища, его столп. Он объединяет вокруг себя всех домочадцев и одновременно связывает землю с небом. Мало того, что это центр жилища, это еще и центр вселенной, именно здесь ― в чуме, с точки зрения хантов, сходятся стороны горизонта.
Если же человек находится где-либо в другом месте, то центром вселенной является он сам и его расширенная книзу меховая одежда живо напоминает жилой чум. На одежде есть узоры: горизонтальные линии ― это граница нижнего и среднего миров, а вертикальные линии связывают человека с верхним миром, делают его бесконечным. Короче говоря, с точки зрения ханта человек в национальной одежде, чум и вселенная ― это вещи одного порядка.
Русские гости получили от Самара и Ягун-ики персональный чум для проживания.
― Я вечерком к вам приду, расскажу юной хозяйке, как разводить костер, как пользоваться нашей посудой, как защищаться от комаров. ― Предупредил Ягун-ики. ― Сейчас не могу, надо идти договариваться с водными духами.
Есть жилище, лучше которого на севере никто не сможет сделать, чем это делают ханты. Это чум пур-кат. Сначала ставятся два основных шеста. Их недолго поддерживают мужчины, пока женщины прислоняют к ним другие шесты. Это делается одновременно: одна ставит шест слева, другая такой же шест справа. Так ставятся около 40 шестов. Хозяйки знают все шесты как свои пять пальцев. Каркас готов. Над центром каркаса протягиваются две жерди, с них свисают таганы для подвешивания котлов и чайников. Покрытием раньше были оленьи шкуры, теперь чаще брезентовые полотнища в форме трапеций, с «ушами» и веревками по углам. Мужчины вдевают в «уши» хореи и поднимают брезент до верхушки чума, поверх все опутывается веревками. Чум не должно снести ветром, а для этого его привязывают растяжками к тяжелым груженым нартам, накладывают понизу камни. Внутри выросшего за час нового дома натягивают пологи, и в чуме получается любое количество комнаток. В некоторых чумах, даже имеется пол из досок. А в чумах старейшин и шаманов на полу лежат шкуры.
В чуме имеется дверной проем. Чтобы попасть внутрь, нужно откинуть дверь ― край брезентового покрытия и быстро закрыть, не впуская холодный воздух и комаров. В ветреные дни к откидной двери привязывают внизу большой кусок березовой губки: она тянет брезент вниз, но не причиняет боли, если ударит по ногам. На дровах таз, над ними умывальник. В теплые дни он висит на улице ― на палке, воткнутой в нарту. Умываться по утрам обязательно для всех, и только умывшись, можно разводить костер в очаге внутри жилища.
К очагу у хантов особое отношение. Он ― часть семьи. Угли из своего очага нельзя передавать в другой дом ― иначе начнутся несчастья. Человек, взявший угли из чужого очага, считался вором. Очаг в чуме ― это костер или железная печь. То и другое имеет свои преимущества. С печью теплее и не страдаешь от дыма. На костре быстрее готовится пища, а дым от него выкуривает комаров. Очаг расположен точно под верхушкой чума. Там, где скрестились шесты, имеется отверстие, через которое проникает свет и выходит дым. Возле очага находится крупная посуда ― котлы, чайники, ведра с водой. Для подвешивания котла используется изогнутая палка, воткнутая в землю.
Очаг ― это вертикальный центр жилища, его столп. Он объединяет вокруг себя всех домочадцев и одновременно связывает землю с небом. Мало того, что это центр жилища, это еще и центр вселенной, именно здесь ― в чуме, с точки зрения хантов, сходятся стороны горизонта.
Если же человек находится где-либо в другом месте, то центром вселенной является он сам и его расширенная книзу меховая одежда живо напоминает жилой чум. На одежде есть узоры: горизонтальные линии ― это граница нижнего и среднего миров, а вертикальные линии связывают человека с верхним миром, делают его бесконечным. Короче говоря, с точки зрения ханта человек в национальной одежде, чум и вселенная ― это вещи одного порядка.
Русские гости получили от Самара и Ягун-ики персональный чум для проживания.
― Я вечерком к вам приду, расскажу юной хозяйке, как разводить костер, как пользоваться нашей посудой, как защищаться от комаров. ― Предупредил Ягун-ики. ― Сейчас не могу, надо идти договариваться с водными духами.
Подводные мамонты ― Виткаси
Шаманы отправились на берег Казыма и перед рыбалкой долго молились водяным богам. Назад они вернулись обеспокоенные. Один старый шаман собрал возле себя всех жителей и грустно поведал:
― Не пускают нас духи Казыма. Река покрыта большими водоворотами. Ловить нельзя. Виткаси в реку вернулись. Давно их не было в этих местах. Все лодки опрокинут подводные мамонты. Нужна жертва.
― Неужели могут перевернуть лодку? Мне кажется, волнение на реке совсем незначительное. Меньше, чем волны от ветра, ― удивился Мирослав.
― Мне не верите! ― рассердился старик-хант. ― Раньше Виткаси баржи опрокидывали. Пароходы на дно пускали. Наваливались своими лапами и опрокидывали любой непонравившийся им корабль. Даже те, которые выходили в море.
Его родственник, молодой охотник, улыбался. На рассказ своего пожилого деда кивал головой.
― Что дедушка придумывает?! ― и тихо махнул рукой в его сторону. Неграмотный, дескать, старик и верит, будто мамонт, который живет под водой, может проглотить целый пароход.
― Неужели подводный мамонт не справится с пароходом? ― озорно спросила Варвара. ― Он же такой здоровый.
― Конечно, нет. Пароход еще больше! А вот лодку перевернуть, это запросто. В прошлом году Виткась на моих глазах такой водоворот закрутил, Немьян едва выбрался. Я едва успел его на обласке подхватить. Затем нам туго пришлось. Насилу выгребли, а когда обернулся, то увидел, как из воды мне рога-бивни Виткася грозят.
― Так значит Виткась это и есть мамонт, который живет под водой? ― спросил Мирослав. Ему захотелось до конца разобраться в этом вопросе. ― Я думаю, на самом деле, Виткась ― это огромная рыбина, сом или белуга. А может, из океана кто приплыл, типа моржа. Мне кажется, мамонты должны гулять по полям и лесам, а не прятаться под водой. Ведь мамонты ― исчезнувшие когда-то животные, очень похожие на слона.
― Эх, русские, ничего вы не знаете! Где олени и лоси теряют старые рога?
― Наверно в лесу, ― предположил Мирослав.
― Правильно думаешь. Ни разу не видел, чтобы олени оставляли свои рога в воде. Потому как олени в воде не живут. Согласен?
― Согласен.
― А вот рога Виткася, где и когда находят? На берегах рек. В песке. Вода после паводка сойдет. А рогов и бивней Виткася ― мамонта, по-вашему, из песка сколько угодно торчит. Почему так?!
Мирослав ничего не ответил.
― Потому что каждой весной Виткась свои рога сбрасывает на мелководье. Значит, где он живет?
― А откуда они там взялись? ― спросила Варвара.
― Я думал, знаменитая русская колдунья должна знать о таких простых вещах. Наши большие братья ― медведь и лось не умирают своей смертью а, наевшись земли, опускаются в воду, где продолжают свое существование. В воде крупные животные превращаются в Виткасей, так им удобнее. Смерть его наступает в случае, когда он начинает рыть землю зимой. Тогда большая глыба земли может придавить водяное чудище, и оно умирает. А почему наши реки часто меняют свои русла? Знаете? ― спросил хант.
― Почва болотистая или песчаная, бурная весенняя вода прокладывает новое русло, ― предположил Мирослав.
Молодой охотник с сожалением посмотрел на глупого русского.
― Русла рек меняют Виткаси. Виткась роет землю, происходит обвал, а в образовавшееся отверстие уходит вся река и находит себе новое русло. Так, Виткась-эква прорыла русло реки Ляпин, а Виткась-ики дошел до истока Казыма. И озера создали тоже они. Отошли за сопки и там вырыли два озера. Одно из них божественное озеро Нумто.
Мирослав покачал головой:
― Слон на дне реки. Как же он там дышит? Трудно представить.
― Плохо, что не верите! Хорошо, ― рассердился хант. ― Завтра сами увидите Виткася. Наши шаманы и охотники будут Виткасю жертву приносить. Если это не сделать, то обитатели водной стихии разгневаются.
― Пойдем, прогуляемся на реку, ― предложила Варвара Мирославу.
― Давай.
Ребята вышли на берег Казыма.
― Смотри! ― показал Мирослав на водоворот. ― Неужели тут надо чего-то бояться? Вода крутится медленно, никого не затягивает. Вон даже птицы спокойно рыбу ловят.
Недалеко от водоворота плавала семья уток-нырков и пара морских чаек. Из водоворота, как от удара большим веслом вылетела масса воды и как зонтик накрыла птиц. Когда волнение на воде прекратилось, ребята увидели ― все птицы исчезли.
― Ой! ― воскликнула Варвара. ― Не надо было тебе про птичек напоминать. Сглазил!
― Вот это да! ― Мирослав задумался и предложил: ― Варя, брось камешек в середину водоворота. Побольше и с высоты.
Варвара кивнула. Кощей два года назад передал Варваре способность поднимать тяжелые предметы. Большой валун поднялся над рекой и с высоты десятиэтажного дома упал в центр водоворота. Волны, которые пошли из места падения камня оказались больше, чем могли представить ребята.
― Бежим! ― крикнул Мирослав и дернул Варвару за руку.
Ребята едва успели подняться на высокую горку. Огромная волна ударила о берег и от него отвалился большой пласт земли.
― Вот это да! Пожалуй, шаманы правы. ― Сказала Варвара. ― Кто-то там сидит и хулиганит. Предлагаю до завтра ничего не предпринимать и посмотреть, как местные будут договариваться.
― Давай-ка пройдемся вниз по реке. Посчитаем, сколько всего этих чудищ живет на Казыме, ― предложил Мирослав.
Ребята прошли по берегу Казыма около километра и насчитали пять водоворотов, производимых Виткасями.
― Смотри. Рыбаки на моторке высаживаются. Это не ханты! ― показала Варвара.
К берегу Казыма пристали две моторных лодки. Из них на берег вышли четыре мужчины. Один из них, видно старшина, отдавал короткие приказания, а остальные беспрекословно все исполняли.
― Так это лесные бандиты Филофея! ― воскликнула Варвара. ― Те, которые напали менкв, сожгли местных кумиров и нам угрожали. Понаблюдаем из-за деревьев.
Мужчины вытащили вещи из лодок и начали располагаться лагерем.
― Смотри, им тоже рыбки захотелось, вон, сколько сетей у них в лодках.
― Конечно, такую ораву бойцов Филофею кормить надо. Вероятно, отправил их на заготовки. Интересно, знают ли они, что Виткась напротив них сидит? Вон один из водоворотов прямо напротив их лагеря.
― Не пускают нас духи Казыма. Река покрыта большими водоворотами. Ловить нельзя. Виткаси в реку вернулись. Давно их не было в этих местах. Все лодки опрокинут подводные мамонты. Нужна жертва.
― Неужели могут перевернуть лодку? Мне кажется, волнение на реке совсем незначительное. Меньше, чем волны от ветра, ― удивился Мирослав.
― Мне не верите! ― рассердился старик-хант. ― Раньше Виткаси баржи опрокидывали. Пароходы на дно пускали. Наваливались своими лапами и опрокидывали любой непонравившийся им корабль. Даже те, которые выходили в море.
Его родственник, молодой охотник, улыбался. На рассказ своего пожилого деда кивал головой.
― Что дедушка придумывает?! ― и тихо махнул рукой в его сторону. Неграмотный, дескать, старик и верит, будто мамонт, который живет под водой, может проглотить целый пароход.
― Неужели подводный мамонт не справится с пароходом? ― озорно спросила Варвара. ― Он же такой здоровый.
― Конечно, нет. Пароход еще больше! А вот лодку перевернуть, это запросто. В прошлом году Виткась на моих глазах такой водоворот закрутил, Немьян едва выбрался. Я едва успел его на обласке подхватить. Затем нам туго пришлось. Насилу выгребли, а когда обернулся, то увидел, как из воды мне рога-бивни Виткася грозят.
― Так значит Виткась это и есть мамонт, который живет под водой? ― спросил Мирослав. Ему захотелось до конца разобраться в этом вопросе. ― Я думаю, на самом деле, Виткась ― это огромная рыбина, сом или белуга. А может, из океана кто приплыл, типа моржа. Мне кажется, мамонты должны гулять по полям и лесам, а не прятаться под водой. Ведь мамонты ― исчезнувшие когда-то животные, очень похожие на слона.
― Эх, русские, ничего вы не знаете! Где олени и лоси теряют старые рога?
― Наверно в лесу, ― предположил Мирослав.
― Правильно думаешь. Ни разу не видел, чтобы олени оставляли свои рога в воде. Потому как олени в воде не живут. Согласен?
― Согласен.
― А вот рога Виткася, где и когда находят? На берегах рек. В песке. Вода после паводка сойдет. А рогов и бивней Виткася ― мамонта, по-вашему, из песка сколько угодно торчит. Почему так?!
Мирослав ничего не ответил.
― Потому что каждой весной Виткась свои рога сбрасывает на мелководье. Значит, где он живет?
― А откуда они там взялись? ― спросила Варвара.
― Я думал, знаменитая русская колдунья должна знать о таких простых вещах. Наши большие братья ― медведь и лось не умирают своей смертью а, наевшись земли, опускаются в воду, где продолжают свое существование. В воде крупные животные превращаются в Виткасей, так им удобнее. Смерть его наступает в случае, когда он начинает рыть землю зимой. Тогда большая глыба земли может придавить водяное чудище, и оно умирает. А почему наши реки часто меняют свои русла? Знаете? ― спросил хант.
― Почва болотистая или песчаная, бурная весенняя вода прокладывает новое русло, ― предположил Мирослав.
Молодой охотник с сожалением посмотрел на глупого русского.
― Русла рек меняют Виткаси. Виткась роет землю, происходит обвал, а в образовавшееся отверстие уходит вся река и находит себе новое русло. Так, Виткась-эква прорыла русло реки Ляпин, а Виткась-ики дошел до истока Казыма. И озера создали тоже они. Отошли за сопки и там вырыли два озера. Одно из них божественное озеро Нумто.
Мирослав покачал головой:
― Слон на дне реки. Как же он там дышит? Трудно представить.
― Плохо, что не верите! Хорошо, ― рассердился хант. ― Завтра сами увидите Виткася. Наши шаманы и охотники будут Виткасю жертву приносить. Если это не сделать, то обитатели водной стихии разгневаются.
― Пойдем, прогуляемся на реку, ― предложила Варвара Мирославу.
― Давай.
Ребята вышли на берег Казыма.
― Смотри! ― показал Мирослав на водоворот. ― Неужели тут надо чего-то бояться? Вода крутится медленно, никого не затягивает. Вон даже птицы спокойно рыбу ловят.
Недалеко от водоворота плавала семья уток-нырков и пара морских чаек. Из водоворота, как от удара большим веслом вылетела масса воды и как зонтик накрыла птиц. Когда волнение на воде прекратилось, ребята увидели ― все птицы исчезли.
― Ой! ― воскликнула Варвара. ― Не надо было тебе про птичек напоминать. Сглазил!
― Вот это да! ― Мирослав задумался и предложил: ― Варя, брось камешек в середину водоворота. Побольше и с высоты.
Варвара кивнула. Кощей два года назад передал Варваре способность поднимать тяжелые предметы. Большой валун поднялся над рекой и с высоты десятиэтажного дома упал в центр водоворота. Волны, которые пошли из места падения камня оказались больше, чем могли представить ребята.
― Бежим! ― крикнул Мирослав и дернул Варвару за руку.
Ребята едва успели подняться на высокую горку. Огромная волна ударила о берег и от него отвалился большой пласт земли.
― Вот это да! Пожалуй, шаманы правы. ― Сказала Варвара. ― Кто-то там сидит и хулиганит. Предлагаю до завтра ничего не предпринимать и посмотреть, как местные будут договариваться.
― Давай-ка пройдемся вниз по реке. Посчитаем, сколько всего этих чудищ живет на Казыме, ― предложил Мирослав.
Ребята прошли по берегу Казыма около километра и насчитали пять водоворотов, производимых Виткасями.
― Смотри. Рыбаки на моторке высаживаются. Это не ханты! ― показала Варвара.
К берегу Казыма пристали две моторных лодки. Из них на берег вышли четыре мужчины. Один из них, видно старшина, отдавал короткие приказания, а остальные беспрекословно все исполняли.
― Так это лесные бандиты Филофея! ― воскликнула Варвара. ― Те, которые напали менкв, сожгли местных кумиров и нам угрожали. Понаблюдаем из-за деревьев.
Мужчины вытащили вещи из лодок и начали располагаться лагерем.
― Смотри, им тоже рыбки захотелось, вон, сколько сетей у них в лодках.
― Конечно, такую ораву бойцов Филофею кормить надо. Вероятно, отправил их на заготовки. Интересно, знают ли они, что Виткась напротив них сидит? Вон один из водоворотов прямо напротив их лагеря.
Жертвоприношение
Рано утром все ханты собрались на берегу Казыма, чтобы совершить жертвоприношение оленя Виткасям. В качестве жертвы был выбран белый олень. Как только показалось солнце, Ягун-ики выехал на лодке на середину реки, постучал по борту, чтобы Виткаси его услышали, и вылил в воду вино из кружки. Под звуки Бубнов и пляски шаманов белого оленя зарезали. Кровь жертвы окрасила воду реки. Здесь же на берегу оленя быстро разделали. Мясо попало в котел, в котором на костре уже кипела вода. Другие шаманы прямо на берегу устанавливали «жертвенные деревья, принесенные молодыми охотниками из леса: кедр, ель и березу. На них должны были прилететь и усесться три духа-Покровителя народа хантов.
Центральное, самое высокое дерево ― кедр предназначалось для Верховного Бога хантов Торума, береза и ель для его помощников-детей: Золотой Бабы ― покровительницы дома и очага, и для Обского старика. На верхних концах деревьев умельцы вырезали лики богов. Перед жертвенными деревьями были установлены три наклонных заостренных шеста. Голову оленя нанизали на один из шестов. На другую жердь накинули шкуру принесенного в жертву оленя. А на третий шест каждый из присутствующих повесил по цветной ленточке, чтобы отметить свое почтение приглашенным богам.
Мясо оленя долго варилось в большом котле. Шаманы под звуки Бубнов плясали вокруг костра, а за ними, повторяя все их движения, двигались охотники. Шаманы иногда останавливались, водили над котлом руками, шептали под нос только им ведомые заклинания, иногда кидали в котел с оленьим мясом какие-то травки. Половину мяса достали из котла. От него отрезали три больших куска и нанизали на жертвенные копья. Копья установили перед деревьями приглашенных богов. Оставшийся кусок оленя был разделен между присутствующими на жертвоприношении.
Затем котел был поставлен на небольшой плот. На него положили шкуру и кости оленя, а плот и котел шаман обрызгал кровью.
― Водяной царь Витхон, мудрый Виткась, сегодня твой праздник! ― шаман несколько раз обошел с Бубном вокруг плота.
― Ты, великий Дух Воды, хозяин всех водоемов. Ты сын небесного Торума. Тебя наш небесный правитель поместил в воду, чтобы ты, Водный Владыка, распределял улов между нашими племенами, следил за плодовитостью рыбы, сберегал икру и мальков. Прими нашу жертву для себя, для своей жены, для сыновей и дочерей.
К плоту подошли женщины и положили на него шелковые и вязаные платки, а дети украшали плот разноцветными ленточками. Мужчины ханты клали на плот старинные серебряные монетки и наши рубли.
― Виткась, прими наши дары и разреши наловить рыбы, чтобы накормить наши семьи, ― просили женщины и мужчины.
Старый шаман подал знак. Молодые охотники подняли на руках плот и пустили его в реку. Шаман вслед за плотом зашел в воду и вылил в реку вокруг плота стакан красного вина.
― Кровь растений, смешайся с кровью животных! Виткась, прими жертву.
Один охотник отбуксировал плот на середину реки, и тот тихо поплыл в сторону водоворота. Затем медленно завращался над ним. Шаманы дружно ударили в свои Бубны, прося Виткася принять жертвоприношение. Наконец, плот втянуло под воду и водоворот замер. Виткась видимо изучал содержимое подарка. И оно ему понравилось. Опасное круговое движение воды в водовороте прекратилось, и вверх устремились серебристые пузырьки.
― Поздравляем всех, наша жертва принята! ― радостно сказал Ягун-ики. ― Идите готовиться к рыбной ловле.
― Я предлагаю посмотреть, как помощники Филофея будут бороться со своим Виткасем, ― предложил Мирослав. ― Возьмем бинокль и понаблюдаем издалека.
― Давай, ― согласилась Варвара.
Ребята поднялись на высокий берег Казыма, откуда был виден весь плес реки до следующего поворота. Монахи, конечно, видели обряд, совершаемый хантами, но они видимо, как и недавно ребята, не верили в существование Виткасей или не хотели совершать «бесовских» на их взгляд обрядов. Поэтому зря время не теряли, а прямо с утра стали устанавливать свои сети.
Одна из лодок прошла около ста метров. Рыбаки забрасывали за борт длинную сеть. Затем движение лодки застопорилась на месте. Было видно, как рыбаки пытаются освободить свое судно. Один из рыбаков попытался оттолкнуться от неожиданного препятствия острым багром. Вероятно, это действие причинило боль Виткасю, и моторка вылетела из воды, сильно ударившись о скалы. За ней Виткась выбросил на берег разорванную в клочья сеть. Когда черные монахи пришли в себя, то они собрались вместе и стали совещаться. Вскоре они ушли в свой лагерь.
Через некоторое время приспешники Филофея вытащили на берег какое-то сооружение и на двух лодках отбуксировали его на середину реки. Это был наскоро сбитый плот со странным чучелом из соломы. Чучело сидело на сундуке. Соломенной кукле подожгли косичку и отпустили. Даже издалека было видно, что сундук облит смолой. Умельцы хорошо рассчитали время. Когда плот начал крутится в водовороте, сундук загорелся. Плот исчез в глубине, затянутый водой. Затем вода вспучилась от глухого подводного взрыва. Стало ясно ― рыбаки начинили сундук динамитом. Вода стала красной, а водоворот на воде исчез. Охотники радостно воскликнули и поплыли поближе к месту взрыва.
И тут на поверхности воды показался Водный дух Виткась. Он был длиной с несколько лодок и высотой более семи метров. Друзья поняли, Виткась серьезно ранен, и сильно оглушен подводным взрывом. От боли исполин издавал трубные звуки и мотал головой. Ребятам удалось как следует рассмотреть подводного великана.
― Оказывается, были правы оба: и Самар, и Мир. ― Пробормотала Варвара. ― Тонн десять в чудище будет, а то и побольше.
Голова у Виткася действительно была, как у мамонта ― покрыта красной длинной шерстью, впереди был хобот и двухметровые закругленные бивни. Но тело было водного животного, как у моржа. Передние лапы напоминали ласты, но с огромными когтями впереди перепонок, а задняя часть тела переходила в мощный хвост.
― Огонь! ― скомандовал старшина.
Но раздалось лишь два выстрела: старшины и одного из рыбаков. Остальные двое побоялись еще больше разозлить водяного великана. Тем не менее, тот почувствовал острую боль от попавших в него пуль и ударил мощным хвостом. Казым вздыбился огромные волны. И лодки рыбаков перевернулись. Двое из них, так и не вынырнули из воды. Остальные все же сумели добраться до берега. Но это еще не было спасением. Виткась заревел, и обрывистый берег Казыма зашатался.
― Старый шаман был прав, когда говорил, что Виткась умеет вызывать оползни и обвалы! ― сказал Самар.
Огромный пласт земли обрушился на помощников Филофея.
― Погибли все, ― тихо сказал Мирослав, видя это ужасное зрелище.
― Этих убийц не жалко. Хуже, что в этом году этот водоворот не пройти, ― горько сказал Самар. ― Виткаси передадут друг другу, как к ним люди относятся и рыбу нам ловить не дадут.
― А сколько всего этих чудищ живет в Казыме? ― спросила Варвара.
― Раньше было пять, но с ними договаривались. А теперь после гибели одного из них осталось четыре, но все ужасно злые.
Два дня после нападения на Виткася черных охотников из водоворота слышался глухой стон ― чудовище умирало.
Центральное, самое высокое дерево ― кедр предназначалось для Верховного Бога хантов Торума, береза и ель для его помощников-детей: Золотой Бабы ― покровительницы дома и очага, и для Обского старика. На верхних концах деревьев умельцы вырезали лики богов. Перед жертвенными деревьями были установлены три наклонных заостренных шеста. Голову оленя нанизали на один из шестов. На другую жердь накинули шкуру принесенного в жертву оленя. А на третий шест каждый из присутствующих повесил по цветной ленточке, чтобы отметить свое почтение приглашенным богам.
Мясо оленя долго варилось в большом котле. Шаманы под звуки Бубнов плясали вокруг костра, а за ними, повторяя все их движения, двигались охотники. Шаманы иногда останавливались, водили над котлом руками, шептали под нос только им ведомые заклинания, иногда кидали в котел с оленьим мясом какие-то травки. Половину мяса достали из котла. От него отрезали три больших куска и нанизали на жертвенные копья. Копья установили перед деревьями приглашенных богов. Оставшийся кусок оленя был разделен между присутствующими на жертвоприношении.
Затем котел был поставлен на небольшой плот. На него положили шкуру и кости оленя, а плот и котел шаман обрызгал кровью.
― Водяной царь Витхон, мудрый Виткась, сегодня твой праздник! ― шаман несколько раз обошел с Бубном вокруг плота.
― Ты, великий Дух Воды, хозяин всех водоемов. Ты сын небесного Торума. Тебя наш небесный правитель поместил в воду, чтобы ты, Водный Владыка, распределял улов между нашими племенами, следил за плодовитостью рыбы, сберегал икру и мальков. Прими нашу жертву для себя, для своей жены, для сыновей и дочерей.
К плоту подошли женщины и положили на него шелковые и вязаные платки, а дети украшали плот разноцветными ленточками. Мужчины ханты клали на плот старинные серебряные монетки и наши рубли.
― Виткась, прими наши дары и разреши наловить рыбы, чтобы накормить наши семьи, ― просили женщины и мужчины.
Старый шаман подал знак. Молодые охотники подняли на руках плот и пустили его в реку. Шаман вслед за плотом зашел в воду и вылил в реку вокруг плота стакан красного вина.
― Кровь растений, смешайся с кровью животных! Виткась, прими жертву.
Один охотник отбуксировал плот на середину реки, и тот тихо поплыл в сторону водоворота. Затем медленно завращался над ним. Шаманы дружно ударили в свои Бубны, прося Виткася принять жертвоприношение. Наконец, плот втянуло под воду и водоворот замер. Виткась видимо изучал содержимое подарка. И оно ему понравилось. Опасное круговое движение воды в водовороте прекратилось, и вверх устремились серебристые пузырьки.
― Поздравляем всех, наша жертва принята! ― радостно сказал Ягун-ики. ― Идите готовиться к рыбной ловле.
― Я предлагаю посмотреть, как помощники Филофея будут бороться со своим Виткасем, ― предложил Мирослав. ― Возьмем бинокль и понаблюдаем издалека.
― Давай, ― согласилась Варвара.
Ребята поднялись на высокий берег Казыма, откуда был виден весь плес реки до следующего поворота. Монахи, конечно, видели обряд, совершаемый хантами, но они видимо, как и недавно ребята, не верили в существование Виткасей или не хотели совершать «бесовских» на их взгляд обрядов. Поэтому зря время не теряли, а прямо с утра стали устанавливать свои сети.
Одна из лодок прошла около ста метров. Рыбаки забрасывали за борт длинную сеть. Затем движение лодки застопорилась на месте. Было видно, как рыбаки пытаются освободить свое судно. Один из рыбаков попытался оттолкнуться от неожиданного препятствия острым багром. Вероятно, это действие причинило боль Виткасю, и моторка вылетела из воды, сильно ударившись о скалы. За ней Виткась выбросил на берег разорванную в клочья сеть. Когда черные монахи пришли в себя, то они собрались вместе и стали совещаться. Вскоре они ушли в свой лагерь.
Через некоторое время приспешники Филофея вытащили на берег какое-то сооружение и на двух лодках отбуксировали его на середину реки. Это был наскоро сбитый плот со странным чучелом из соломы. Чучело сидело на сундуке. Соломенной кукле подожгли косичку и отпустили. Даже издалека было видно, что сундук облит смолой. Умельцы хорошо рассчитали время. Когда плот начал крутится в водовороте, сундук загорелся. Плот исчез в глубине, затянутый водой. Затем вода вспучилась от глухого подводного взрыва. Стало ясно ― рыбаки начинили сундук динамитом. Вода стала красной, а водоворот на воде исчез. Охотники радостно воскликнули и поплыли поближе к месту взрыва.
И тут на поверхности воды показался Водный дух Виткась. Он был длиной с несколько лодок и высотой более семи метров. Друзья поняли, Виткась серьезно ранен, и сильно оглушен подводным взрывом. От боли исполин издавал трубные звуки и мотал головой. Ребятам удалось как следует рассмотреть подводного великана.
― Оказывается, были правы оба: и Самар, и Мир. ― Пробормотала Варвара. ― Тонн десять в чудище будет, а то и побольше.
Голова у Виткася действительно была, как у мамонта ― покрыта красной длинной шерстью, впереди был хобот и двухметровые закругленные бивни. Но тело было водного животного, как у моржа. Передние лапы напоминали ласты, но с огромными когтями впереди перепонок, а задняя часть тела переходила в мощный хвост.
― Огонь! ― скомандовал старшина.
Но раздалось лишь два выстрела: старшины и одного из рыбаков. Остальные двое побоялись еще больше разозлить водяного великана. Тем не менее, тот почувствовал острую боль от попавших в него пуль и ударил мощным хвостом. Казым вздыбился огромные волны. И лодки рыбаков перевернулись. Двое из них, так и не вынырнули из воды. Остальные все же сумели добраться до берега. Но это еще не было спасением. Виткась заревел, и обрывистый берег Казыма зашатался.
― Старый шаман был прав, когда говорил, что Виткась умеет вызывать оползни и обвалы! ― сказал Самар.
Огромный пласт земли обрушился на помощников Филофея.
― Погибли все, ― тихо сказал Мирослав, видя это ужасное зрелище.
― Этих убийц не жалко. Хуже, что в этом году этот водоворот не пройти, ― горько сказал Самар. ― Виткаси передадут друг другу, как к ним люди относятся и рыбу нам ловить не дадут.
― А сколько всего этих чудищ живет в Казыме? ― спросила Варвара.
― Раньше было пять, но с ними договаривались. А теперь после гибели одного из них осталось четыре, но все ужасно злые.
Два дня после нападения на Виткася черных охотников из водоворота слышался глухой стон ― чудовище умирало.
Изгнание Виткасей
Самар был прав. Подводные чудища после потери своего собрата сильно разгневались на людей. Рыбаки действительно не могли спустить на воду свои лодки. Стоило им приблизиться к реке, как раздавался страшный трубный звук и на лодки шли мощные волны. Где могли Виткаси обвалили берег на причалы рыбаков. Несколько рыбачьих лодок было сломано.
Что делать? Договориться с Виткасями не удастся. Никаких жертв они больше принимать не хотели. О том, чтобы применять методы охотников Филофея речи быть не могло. Ханты предпочли бы вовсе не ловить рыбу и всю зиму питаться ягодами и травами, чем причинить вред Виткасям.
― А прогнать их можно? ― спросил Мирослав. ― Что говорят местные шаманы и старейшины. Великая колдунья, кажется, была вчера на серьезном камланье? Что там обсуждали?
― Понятно что! Рыбаки пришли к шаманам с вопросом: «Когда можно будет рыбу ловить?» Полярное лето короткое. Северный житель, он и рыбак, он и олений пастух, он и охотник, и сборщик ягод и орехов. Время уходит. И уже через неделю от установки запоров и сетей придется отказаться. Есть другие дела.
― Что решили?
― Завтра будут обращаться к своим кумирам, бегать с Бубнами по берегу реки, бить колотушками по воде, жечь костры и тому подобное.
― А что-нибудь посерьезнее?
― Надежда, на каких то Йуров. Это какие-то чудовищные озерные щуки. Как говорят, тело у них железное. Дескать, они поменьше морской акулы будут, зато гораздо злее. Вообще я не поняла до конца, что это за Чуды-Юды такие. Щуки, не щуки, вроде у Йуров и клешни как у раков есть, да еще ноги. Один шаман ― Халев-ики хвалится, что дружит с этими щуками-Йурами. И обещал пригнать сюда их целое стадо и сам приехать на одном.
― Как я понимаю, все это несерьезно? ― сделал вывод Мирослав.
― Да, наверно, ― ответила Варвара. ― Причем некоторые шаманы как-то косо на меня смотрели, а особенно Халев-ики. Я поняла его мысли: «Раз вас из Европы призвали помогать, то вы и должны нас спасать своими методами!» А у меня никаких идей нет. Все же это местные черти ― эти Виткаси. Я связывалась уже с Зеленцом ― наши ведьмы тоже ничего не могут предложить.
― Мне кажется, я кое-что придумал. Пару опытов провел. По-моему, получается.
― Рассказывай.
― Дождемся страшных Йуров! Если те Виткасей не покусают и не прогонят, то тогда в дело вступит В.Р.К., она же ВаРьКа ― Великая Русская Колдунья. Мы с Водостьяном приготовили тебе подарок.
Как и предполагал Мирослав, Йуры, обещанные Халев-ики, так и не помогли. Варвара с совета шаманов вернулась слегка опечаленная.
― Ну что? ― спросил Мирослав.
― Русские во всем виноваты!
― Это кто так сказал?
― Халев-ики.
― Почему?
― Видно в воду боится лезть со своими Йурками.
― А эти Йурки прибыли?
― Прибыть то прибыли, да только оказались весьма трусливыми. Кусать Виткасей явно не собираются. Кильки несчастные!
― Тогда разводи костер в нашем чуме. Теперь наша очередь шаманить. Работы нам на всю ночь.
― Что будем делать? ― спросила Варвара.
― Шарики будешь выдувать из слез Обского Старика.
― Мир, ты у нас гениальный, это известно всем в Зеленце и его окрестностях. Но давай рассказывай, что ты придумал.
― Говорят, слоны боятся мышей. У Виткасей голова мамонта. Значит родственники слона. Мы с Водостьяном уже пускали плотики с мышами. Так знаешь, когда плотики к водовороту приближались, водоворот сразу стихал. Виткась на дно прятался и пережидал, пока мышь мимо проплывет.
― Может случайно?
― Да нет. Мы несколько раз проверяли. Верхнего Виткася совсем задергали. Он уже от основного течения Казыма в сторону сместился, залег в тихом омуте.
― А как же ты мышей подводным мамонтам представишь? Они же плавать не умеют, тем более под водой.
― Вот здесь в дело вступаешь ты. Полуфабрикаты мы тебе уже заготовили. Водостьян летал на Лыжах-Скороходах на встречу с Казым-эквой. Вот бочка слез Обского Старика, вот корзина с мышами. Местные дети сегодня целый день развлекались, полевок и леммингов ловили. Вон они, рядом с тобой. Ханты, даже дети, настоящие охотники.
― Ужас, какой! Я, конечно, не Виткась, но тоже к мышам не очень, ― подпрыгнула Варвара. ― А эти звери не разбегутся?
― Ты об этом только местным детям не говори. А то они тебя точно перестанут признавать за Великую и Ужасную! Кстати, девочки приносили мне мышей, держа их за хвостики. Я вот уже аппарат для стеклодувных работ приготовил. Впрочем, дуть будем по очереди, а ты давай делай для мышей шарики ровные и прозрачные. Водостьян вставит в них леску, чтобы потом достать из воды. Когда Виткасей прогоним, бедных мышек отпустим на волю.
Что делать? Договориться с Виткасями не удастся. Никаких жертв они больше принимать не хотели. О том, чтобы применять методы охотников Филофея речи быть не могло. Ханты предпочли бы вовсе не ловить рыбу и всю зиму питаться ягодами и травами, чем причинить вред Виткасям.
― А прогнать их можно? ― спросил Мирослав. ― Что говорят местные шаманы и старейшины. Великая колдунья, кажется, была вчера на серьезном камланье? Что там обсуждали?
― Понятно что! Рыбаки пришли к шаманам с вопросом: «Когда можно будет рыбу ловить?» Полярное лето короткое. Северный житель, он и рыбак, он и олений пастух, он и охотник, и сборщик ягод и орехов. Время уходит. И уже через неделю от установки запоров и сетей придется отказаться. Есть другие дела.
― Что решили?
― Завтра будут обращаться к своим кумирам, бегать с Бубнами по берегу реки, бить колотушками по воде, жечь костры и тому подобное.
― А что-нибудь посерьезнее?
― Надежда, на каких то Йуров. Это какие-то чудовищные озерные щуки. Как говорят, тело у них железное. Дескать, они поменьше морской акулы будут, зато гораздо злее. Вообще я не поняла до конца, что это за Чуды-Юды такие. Щуки, не щуки, вроде у Йуров и клешни как у раков есть, да еще ноги. Один шаман ― Халев-ики хвалится, что дружит с этими щуками-Йурами. И обещал пригнать сюда их целое стадо и сам приехать на одном.
― Как я понимаю, все это несерьезно? ― сделал вывод Мирослав.
― Да, наверно, ― ответила Варвара. ― Причем некоторые шаманы как-то косо на меня смотрели, а особенно Халев-ики. Я поняла его мысли: «Раз вас из Европы призвали помогать, то вы и должны нас спасать своими методами!» А у меня никаких идей нет. Все же это местные черти ― эти Виткаси. Я связывалась уже с Зеленцом ― наши ведьмы тоже ничего не могут предложить.
― Мне кажется, я кое-что придумал. Пару опытов провел. По-моему, получается.
― Рассказывай.
― Дождемся страшных Йуров! Если те Виткасей не покусают и не прогонят, то тогда в дело вступит В.Р.К., она же ВаРьКа ― Великая Русская Колдунья. Мы с Водостьяном приготовили тебе подарок.
Как и предполагал Мирослав, Йуры, обещанные Халев-ики, так и не помогли. Варвара с совета шаманов вернулась слегка опечаленная.
― Ну что? ― спросил Мирослав.
― Русские во всем виноваты!
― Это кто так сказал?
― Халев-ики.
― Почему?
― Видно в воду боится лезть со своими Йурками.
― А эти Йурки прибыли?
― Прибыть то прибыли, да только оказались весьма трусливыми. Кусать Виткасей явно не собираются. Кильки несчастные!
― Тогда разводи костер в нашем чуме. Теперь наша очередь шаманить. Работы нам на всю ночь.
― Что будем делать? ― спросила Варвара.
― Шарики будешь выдувать из слез Обского Старика.
― Мир, ты у нас гениальный, это известно всем в Зеленце и его окрестностях. Но давай рассказывай, что ты придумал.
― Говорят, слоны боятся мышей. У Виткасей голова мамонта. Значит родственники слона. Мы с Водостьяном уже пускали плотики с мышами. Так знаешь, когда плотики к водовороту приближались, водоворот сразу стихал. Виткась на дно прятался и пережидал, пока мышь мимо проплывет.
― Может случайно?
― Да нет. Мы несколько раз проверяли. Верхнего Виткася совсем задергали. Он уже от основного течения Казыма в сторону сместился, залег в тихом омуте.
― А как же ты мышей подводным мамонтам представишь? Они же плавать не умеют, тем более под водой.
― Вот здесь в дело вступаешь ты. Полуфабрикаты мы тебе уже заготовили. Водостьян летал на Лыжах-Скороходах на встречу с Казым-эквой. Вот бочка слез Обского Старика, вот корзина с мышами. Местные дети сегодня целый день развлекались, полевок и леммингов ловили. Вон они, рядом с тобой. Ханты, даже дети, настоящие охотники.
― Ужас, какой! Я, конечно, не Виткась, но тоже к мышам не очень, ― подпрыгнула Варвара. ― А эти звери не разбегутся?
― Ты об этом только местным детям не говори. А то они тебя точно перестанут признавать за Великую и Ужасную! Кстати, девочки приносили мне мышей, держа их за хвостики. Я вот уже аппарат для стеклодувных работ приготовил. Впрочем, дуть будем по очереди, а ты давай делай для мышей шарики ровные и прозрачные. Водостьян вставит в них леску, чтобы потом достать из воды. Когда Виткасей прогоним, бедных мышек отпустим на волю.