Страница:
Сразу после церемонии сэр Вильям получил аудиенцию у английского короля. Король сказал: «Мне сообщили, что вы собираетесь жениться, но я надеюсь, что это неправда». «Ваше Величество,– возразил Гамильтон,– я уже обручился с мисс Эммой Харт». Королева также отклонила представление леди Гамильтон.
Однако чтобы не возвращаться в Неаполь не будучи признанной европейскими дворами, интриганка Эмма воспользовалась таким трюком. Она заставила сэра Вильяма отправиться в Париж и получить для нее аудиенцию у Марии-Антуанетты, сестры неаполитанской королевы. После этого все сословные препятствия были устранены.
Предприимчивость леди Гамильтон в сочетании с ее яркой красотой помогли растопить сердце королевы Марии-Каролины. Через короткое время она уже была с королевой в «доверительных» отношениях. Наконец-то ее честолюбивое стремление играть в обществе определенную роль было удовлетворено.
Вопросы политики и правления в Неаполитанском королевстве полностью находились в руках королевы. Фердинанд IV совершенно не заботился об этом. Его постоянный спутник сэр Вильям Гамильтон так описывает короля и его увлечения: «Ни один европейский монарх без исключения не получил такого скверного образования, как неаполитанский король. Только на итальянском он говорит без особого труда. А итальянский, на котором он обычно говорит, это неаполитанский диалект, на котором говорят его самые бедные подданные, лаццарони. Французский он едва понимает и говорит на нем, если не остается ничего другого, но читает он книги французских писателей очень редко и еще реже пытается писать на нем. Все его письма отцу, королю Испании, написаны на невообразимом неаполитанском жаргоне... Фердинанд, который вообще очень редко что-нибудь читает, в высшей степени несчастен, если идет дождь, и погода настолько плоха, что нельзя поехать на охоту. В этом случае предпринимается все, что угодно, чтобы убить время и развеять скуку короля самыми нелепыми и дурацкими способами... Основными пристрастиями короля являются рыбалка и охота. Ради этого он готов на любые тяготы и лишения... Так проводит король большую часть своей жизни, в то время как государи Германии, Англии, Франции и Испании заняты войнами. Не то чтобы ему было безразлично благосостояние его подданных или что он беспечно относится к безопасности и процветанию своих владений. Напротив, он очень расположен к своему народу и постоянно показывает это. Однако его неправильное воспитание делает его застенчивым и неловким, а его министры совершенно не горят желанием побудить его волю или укрепить ее».
Фердинанд был настоящим «Королем лаццарони». С представителями любых слоев общества он был на дружеской ноге и охотно предоставлял королеве все бразды правления. Мария-Каролина вполне соответствовала своему происхождению и высокому сану. Она умела соблюдать дистанцию...
С тех пор как они так подружились с леди Гамильтон, которая прежде всего стремилась войти в придворный круг, королева частенько устраивала веселые вечеринки. И изысканный вкус леди Гамильтон пришелся очень кстати. Ее удачные обращения к классическим моделям вызывали всеобщее восхищение. К тому же она великолепно танцевала. Благодаря ее вкусу еще и сегодня известен танец с вуалью. Танцуя тарантеллу, она была неутомима. Страстность ее была такой, что в конце концов ни один партнер не выдерживал ее ритма в этом стремительном, страстном танце, и в конце танца она оставалась одна. Здесь она проявляла себя как настоящая вакханка.
Со временем она стала позволять себе слишком много, что не находило одобрения королевы и даже вело к некоторой натянутости отношений. Но с тех пор как Эмма стала супругой посла могущественной Британской империи, никто не осмеливался особо возражать ей. И если в то же время у нее не было четкого представления о механизме большой политики в Европе, она всегда имела возможность о многом узнать из тайной деятельности сэра Вильяма и была в состоянии использовать это в своих интригах или в качестве посредницы по своему усмотрению. Она хотела господствовать в обществе и быть почитаемой как дворянством, так и простым народом в качестве высокородной дамы, влияние которой котируется очень высоко. Эмма, пожалуй, переоценивала это влияние, однако в глазах общественности оно выглядело значительным. Это окружало ее персону определенным ореолом загадочности, который она старалась поддерживать всеми средствами своего актерского мастерства.
Многие попались в эти сети. И нельзя с уверенностью судить о ее безупречной супружеской верности. Ее несколько легкомысленная манера поведения нравилась мужской половине светского общества и была причиной появления у нее нескольких тайных почитателей. Большие связи ее мужа тоже были причиной домогательств некоторых людей, любителей половить рыбку в мутной воде. Именно этому обстоятельству можно приписать то, что деятельность сэра Вильяма в Неаполе стала не всегда встречать одобрение на родине...
В этой кризисной обстановке появились первые тревожные признаки, вызванные революцией во Франции. Неаполитанская королева с тревогой смотрела в будущее. Ведь если пламя беспорядков перекинется на Италию, Неаполитанское королевство тоже пострадает. В эти смутные времена ей представилось, что лучше всего будет, если английский посол, которого она знала уже 20 лет, сохранит свой пост как можно дольше. Умная королева понимала, что безопасность и стабильность господства Бурбонов в Неаполе в дальнейшем в значительной мере будут зависеть от поддержки Британской империи. Именно этим соображениям и можно в первую очередь приписать успех Эммы. Собственно говоря, они были направлены в адрес английского посла, а Эмма была всего лишь посредницей. Все-таки она сильно преувеличивала свое положение и свое влияние...
Сентябрь 1793 г. Английский капитан Горацио Нельсон впервые прибыл в Венецию и здесь познакомился с супругой сэра Вильяма. Сопровождаемый своим пасынком Джошуа Нисбетом, он приплыл в Неаполь на корабле «Агамемнон» и передал сэру Гамильтону послание английского правительства. Сэр Вильям широко распахнул перед ним двери своего дома и представил его Марии-Каролине, встретившей его с распростертыми объятиями. Она не стала скрывать своей ненависти к Франции, что полностью совпадало с политикой британских властей...
На Нельсона Эмма произвела самое благоприятное впечатление, и он написал своей жене: «Леди Гамильтон очень благосклонна к Джошуа. Это очень любезная молодая дама, которая с честью несет свое тяжелое бремя».
В Неаполе пока еще большей частью не беспокоились о наступающих тревожных временах, хотя горизонт в делах политики был затянут грозовыми тучами. Никто не сомневался в будущей помощи Англии.
Летом 1795 г. французским революционерам удалось окончательно запугать своими угрозами кабинет министров в Мадриде. Испанский король уступил, он был готов заключить мир с беспокойным соседом и сообщил об этом королю Фердинанду в тайном послании. Разрыв с Англией стал неизбежным, как только договор должен был вступить в силу. Обстановка все больше обострялась. По всей Италии сторонники французов одерживали верх и творили, что хотели. Даже мир, который Неаполь заключил с Францией, ничего не мог изменить в этих совершенно неопределенных политических условиях. Ведь король был в какой-то степени «королем по милости Франции».
В 1798 г. английский посол писал главнокомандующему английским флотом в Средиземном море: «Несмотря на кажущийся мир с Французской республикой, монархии в Неаполе грозит тем не менее неминуемое уничтожение. Последнее послание парижской Директории больше всего напоминает язык уличных грабителей: кошелек или жизнь! Тот, кому грозит опасность утонуть, естественно, цепляется за соломинку. И Вы легко можете себе представить, что правительство, чтобы избежать этой опасности, в первую очередь надеется на поддержку находящегося под Вашим командованием флота».
Теперь Нельсон со своим флотом получил задание заняться слежкой за противником на море.
И 1 августа 1798 г. Нельсон одержал решительную победу над французами в знаменитой битве при Абукире. Во всей Европе царила радость от этого грандиозного успеха. В Неаполе ликование было особенно бурным.
Когда Нельсон на борту «Венгарда» вошел в гавань Неаполя, благодарные неаполитанцы горячо приветствовали победителя и чествовали его как освободителя. Король, королева, английский посол и его супруга присоединились к ним, чтобы в свою очередь выразить свою благодарность. И здесь в который раз уже проявился талант леди Эммы Гамильтон как актрисы. С возгласом: «О Боже, неужели это возможно!» она упала в обморок и прямо в объятия героя морей!
Теперь победителя при Абукире чествовали без конца. В его честь постоянно устраивались грандиозные праздники, которые вообще-то значили не так уж много для серьезного морского волка.
А у леди Гамильтон теперь была только одна цель: любым способом заставить свое имя зазвучать рядом с именем Нельсона. Нельсон должен был стать ее другом! И она не успокоится, пока не добьется своего. С помощью его победоносного блеска, его всемирной славы хотела она удовлетворить свое ненасытное честолюбие, вознестись еще выше!
В суматошной войне против французов в рядах австрийской армии приняли участие и неаполитанцы. Король Фердинанд вместе с армией в 32 000 человек тоже отправился на Рим, однако его, еле живого, вскоре доставили в Неаполь...
В это время опасность стала такой неотвратимой, что королевской семье не оставалось другого выхода, как под защитой английского флота спасаться бегством в Палермо. В этот решающий час леди Гамильтон и ее муж сопровождали королевскую семью, и у Эммы хватило такта убедить всех, что спасение от опасности говорит только об их жертвенности, предусмотрительности и энергичности.
Неаполь был занят французами. Разразилась революция. Казалось, что с монархией покончено навсегда. Однако через несколько часов появился Нельсон со своей эскадрой и освободил город. Среди обвиняемых в предательстве находился и принц Франческо Караччиоли, отличный неаполитанский морской офицер. Он сопровождал королевскую семью на Сицилию. Затем, когда была провозглашена Республика, он вернулся в Неаполь, чтобы попытаться спасти свое состояние, так как в противном случае оно было бы потеряно.
Здесь его убедили принять командование над республиканским флотом. Когда монархия была восстановлена, то он предстал перед судом по обвинению в государственной измене и был приговорен к смертной казни.
Приговор должны были привести в исполнение на флагманском корабле Нельсона в присутствии королевской семьи и леди Гамильтон. Караччиоли стал просить о пощаде. «Я ведь уже старик,– повторял он,– у меня нет семьи, которая будет меня оплакивать, поэтому я не слишком дорожу моей жизнью. Но мне невыносима мысль о том, что я буду повешен!» Караччиоли думал, что вмешательство леди Гамильтон может облегчить его судьбу, и обращался он главным образом к ней. Но гордая дама ничего не ответила. И приговор был приведен в исполнение. К вечеру принц был повешен на рее на глазах всех находящихся на борту. Как рассказывают очевидцы, леди Гамильтон с удовольствием следила за кошмарным спектаклем, хотя ее вмешательство и могло изменить ужасную судьбу этого заслуженного моряка...
Через пять дней после счастливого возвращения королевской семьи в Неаполь королева подарила Эмме драгоценности за ее услуги. Сэру Вильяму также были пожалованы разнообразные знаки отличия.
В течение всего этого смутного времени, когда решалась судьба королевства, Эмма усердно стремилась к сближению с Нельсоном. Довольно скоро ей это удалось.
На доброжелательного адмирала подействовали чары многоопытной жрицы Венеры. Суровая жизнь моряка не оставляла ему времени, чтобы как следует изучить душу лукавых и изысканных светских женщин. Не раз требовалось Эмме особое искусство, чтобы заманить в свои сети ничего не подозревавшего воина и заставить его плясать под свою дудку. Ей и в голову не приходило, что всем этим она разрушает счастливый брак Нельсона. У нее была только одна цель: любыми способами удовлетворить свое честолюбие. И по представлению Нельсона тщеславная женщина была в 1799 г. награждена тогдашним Великим Магистром Мальтийского Ордена русским императором Павлом I крестом за «Особые заслуги»...
Прямо на глазах ее супруга отношения Эммы с Нельсоном становились все интимнее. Она уже забыла, что за все должна благодарить сэра Вильяма. Теперь она и не думала о своих обязанностях. Ей хотелось погреться в лучах чужой славы. Ее эгоизм и болезненное тщеславие на всех этапах побеждали любые проявления благородных чувств...
Летом 1800 г. сэр Вильям Гамильтон оставил свои пост и в сопровождении Нельсона и своей супруги через Вену, Дрезден и Гамбург возвратился на родину. Здесь победоносный герой морей был встречен с небывалым почетом и отмечен многими наградами. Во время официальных торжеств Эмма не отходила от него. Она присутствовала рядом с ним на всех приемах, несмотря на явное осуждение жены Нельсона и ее родни, а также широких кругов общественности. Она просто перенесла место действия своих спектаклей из Неаполя в Лондон. Она еще не хотела уходить со сцены. Никак не хотела! А появления в обществе вместе с Нельсоном как нельзя лучше удовлетворяли ее болезненное честолюбие.
Славный герой морей в руках этой женщины превратился в тряпку. Он полностью попал под ее влияние, а она получила возможность безгранично руководить его поступками и даже злоупотреблять этим. Не понимая этого он поделился частью своей заслуженной в боях славы с человеком, совершенно не достойным этого.
А прославленная красотка понимала, что ее красота вянет. Поэтому она все сильнее оплетала своими сетями Нельсона. Она вдруг стала холодна с ним, а потом окончательно привязала его к себе: 30 января 1801 г. она родила девочку, плод их любви. Нельсон с наилучшими чувствами признал свое отцовство. В абсолютной тайне рожденный ребенок 13 мая 1803 г. при крещении в церкви св. Марии получил имя Горации Нельсон-Томпсон.
В мае 1801 г. сэр Вильям составил завещание. Его племянник Чарльз Гревилль был главным исполнителем завещания и основным наследником.
После смерти мужа леди Гамильтон должна была получить 300 фунтов, а ее мать – 100 фунтов. Кроме того, леди Эмма должна была получать пожизненную ренту 800 фунтов в год. А 8 марта 1803 г. сэр Вильям увеличил единовременную выплату своей жене до 800 фунтов.
После возвращения из Неаполя Гамильтон купил недалеко от Лондона сельский дом Мертон Плэйс, который позже он подарил своему другу Нельсону.
6 апреля 1803 г. сэр Вильям умер. Последние годы его жизни были не очень радостными. Из-за постоянного веселья, царившего в доме, что леди Эмма не считала нужным согласовывать с мужем, его дом стал напоминать гостиницу. Ему не хватало покоя, которым он хотел бы насладиться в старости и которого он фактически был лишен всю свою жизнь. Леди Эмме такой покой был чужд. Для полного счастья ей всегда нужны были посторонние!
Последние шесть предсмертных ночей Нельсон постоянно был с ним. И сэр Вильям умер в убеждении, что Нельсона с Эммой связывает только искренная дружба. От него скрыли рождение ребенка, который носил имя Нельсона. До последней минуты умирающий почитал Нельсона как добродетельнейшего человека с характером героя.
В день смерти своего мужа леди Эмма написала в свойственной ей театральной манере: «6 апреля – несчастливый день для осиротевшей Эммы. В 10 часов 10 минут утра верный сэр Вильям навсегда покинул меня!»
Одних этих строчек вполне хватило бы, чтобы нарисовать портрет типичной легкомысленной женщины.
Теперь начался последний этап ее полной приключений жизни. Теперь она всему миру была известна как любовница известного героя морей Горацио Нельсона!
Вскоре после смерти мужа леди Гамильтон обратилась к королеве Марии-Каролине, которую она во время своего счастливого пребывания в Италии называла «моя королева», и за свои многочисленные политические и личные услуги, оказанные королевскому дому, попросила уже сверхнаграду.
Но вопреки ожиданиям на этот раз ничего не вышло. Королева ограничилась официальным посланием с перечислением заслуг просительницы, которое ее министр передал прямо английскому кабинету в Лондоне!..
В мае 1803 г. Нельсон отправился в длительное плавание по Средиземному морю. Он оставил свою любовницу в мрачном настроении. Эмма, которая постепенно теряла свое прежнее очарование, воспользовалась этим, чтобы рассеять свое одиночество. Она жила то в Лондоне, то в Мертон Плэйс. Как и прежде, она жила на широкую ногу, давала балы и, как она это делала много лет назад в Ап Парке, пускала деньги на ветер на всякую ерунду и бесконечные наряды, на чрезмерную роскошь и пышные приемы. В то же время это не мешало ей засыпать своими прошениями парламент, чтобы ей, несчастной вдове заслуженного посла сэра Вильяма Гамильтона, пожаловали пожизненную пенсию. Ее не могли привести в чувство даже холодные отказы. Она не могла разобраться с довольно значительными суммами, которые получала по завещанию. Она делала долги за долгами. И скоро дом в Мертон Плэйс был так заложен и перезаложен, что ей больше не принадлежало ни одного кирпича...
20 августа 1805 г. Нельсон наконец-то возвратился в Мертон Плэйс из своего долгого путешествия. У него было только одно желание – он хотел на долгое время найти покой и порадоваться жизни с Эммой и маленькой Го-рацией. Но всего через две недели здесь появился капитан Блэквуд. Адмиралтейство спрашивало Нельсона, готов ли он принять командование над всем английским флотом и тотчас отправиться по назначению. Нельсон попросил немного времени на размышление. Он считал, что уже достаточно послужил родине и с удовольствием остался бы на земле, так как не видел ничего плохого в том, что заслуженный морской волк может остаток дней покупаться в лучах своей славы. Он уже хотел было отказаться, но решил сообщить леди Гамильтон о неожиданном предложении.
Раздумывала она недолго. С трагическим выражением на лице Эмма воскликнула: «Нельсон, какой бы болезненной ни была для нас новая разлука, продолжай свою службу на благо отечества. Ты должен с радостью принять ее, и тогда твое сердце успокоится. Ты одержишь новую славную победу и тогда – возвращайся и будь счастлив!» У Нельсона тотчас исчезли сомнения. «О, храбрая Эмма! Прекрасная Эмма!– воскликнул он.– Если бы таких Эмм было больше, то больше было бы и Нельсонов!»
«Человеку Нельсону» совершенно не соответствовала «прекрасная» Эмма, еще меньше ее ненасытное честолюбие соответствовало героической судьбе адмирала, к бессмертным делам которого она хотела примазаться на глазах у всего света.
И храбрец Нельсон уехал, чтобы больше никогда не вернуться... Через несколько недель он пал в знаменитой битве при Трафальгаре 21 октября 1805 г., разгромив французский флот.
Своей любовнице он оставил значительные средства. После смерти Нельсона она располагала ежегодным доходом в 50 000 марок на себя, свою старую мать и дочь, и это не считая недвижимости. Вскоре она продала заложенный и перезаложенный Мертон Плэйс и приобрела новую виллу в Ричмонде. Однако она продолжала пускать на ветер немыслимые суммы и вскоре совершенно разорилась. Она не знала меры в роскоши одежды, карет и лошадей. К тому же она начала пить и играть в карты. От ее прежней элегантности и красоты теперь ничего не осталось. Ее тело стало тучным и потеряло все прежние формы. С блеском и славой тоже было покончено.
Только однажды пробился луч света. Старый герцог Куинсберри вдруг открыл так долго скрываемую симпатию к когда-то прославленной женщине и пригласил ее к себе в Ричмонд, где подарил ей дом, который, впрочем, тоже вскоре пошел с молотка. Она надеялась на богатое наследство после смерти этого благодетеля. И герцог умер.
Вскрытие завещания принесло горькое разочарование. Кроме не имеющих никакой ценности украшений, она получила ничтожную сумму, которая в ее руках моментально растаяла. Теперь все источники помощи были исчерпаны. Кредиторы больше не давали отсрочки. И летом 1813 г. супруга благородного английского посла сэра Вильяма Гамильтона, любовница знаменитого английского героя морей лорда Нельсона отправилась в долговую тюрьму. Кинге Бенч стал прибежищем когда-то гордой леди. Здесь она провела около десяти месяцев.
Весной или летом 1814 г. адвокату Джошуа Джонатану Смиту удалось добиться ее освобождения под залог и помочь ей бежать во Францию, в Кале.
Жизнь великой куртизанки закончилась в горе и нужде. В Кале она прожила всего несколько месяцев в условиях ужасающей нищеты. И 15 января 1815 г. она умерла от водянки. Ее когда-то прекрасное тело уже носило следы разложения, когда его предали земле. Как изгнанницу, похоронили ее в чужой стране. И никто не знает места, где покоятся ее останки. Ее могила всего через несколько лет сровнялась с землей...
Достаточно красочный портрет этой беспокойной женщины набросал Гете в своем «Путешествии в Италию». Ее великий современник познакомился с красавицей и несколькими точными строчками изобразил ее так:
«Казерта, 16 марта 1787 г.
...Дворянин Гамильтон, здешний посол, после продолжительного коллекционирования предметов искусства нашел, кажется, наивысшее воплощение своих естественных и духовных устремлений в лице красивой девушки. Она живет у него, англичанка, примерно 20 лет. Она очень хороша и прекрасно сложена. Он заказал для нее наряды в греческом стиле, которые ей очень к лицу. При этом она распускает волосы, надевает несколько шалей и очень артистично изображает гречанку, так что даже в самом деле начинает казаться, что так оно и есть. Можно с удовольствием наблюдать за этой картиной в движении и очаровании, которую охотно изобразили бы тысячи художников. Стоящая, склонившаяся, сидящая, лежащая. Серьезная, грустная, насмешливая, грозная, вульгарная, кающаяся, обольщающая, пугливая и т. д.– одна мина следует за другой.
И к каждому такому выражению она умеет подобрать соответствующий наряд и головной убор и может сто раз изменить его при помощи одних и тех же легких платков. Для старого дворянина она стала прямо-таки светилом, и он всей душой предан ей. В ней он находит все образы античности, все прекрасные профили с венецианских монет! и даже самого Аполлона. В любом случае счастье его – безмерно! Уже два вечера мы были свидетелями этого».
И позднее в Неаполе, 22 марта 1787 г..
«... Разумеется, у кого есть время, кого послала сюда судьба или у кого есть деньга, может весьма неплохо устроиться и здесь. Так и сделал Гамильтон и обрел все это на закате своей жизни...
Гамильтон – человек с безукоризненным вкусом, и, испытав все наслаждения от произведений искусства, он остановился на красивой женщине, талантливом произведении великого Творца».
И наконец в Неаполе, 27 мая 1787 г.:
«Гамильтон и его красотка очень тепло принимают меня. Я обедал у них, а к вечеру мисс Харт демонстрировала нам свои музыкальные и вокальные таланты.
По просьбе моего друга Хакерта. Гамильтон показал нам свое тайное хранилище произведений искусства и драгоценностей... Меня поразило довольно сумрачное помещение с потайной дверью, в котором вдоль стен стояли окрашенные в черный цвет сундуки, а на стенах висели картины в роскошных золотых рамах. Потолок был не очень высоким, как раз немногим больше человеческого роста, и сделано это было тоже специально. Ценитель искусства и девушек, недовольный, что приходится любоваться только мертвыми шедеврами, хотел наслаждаться в лице своей подружки неподражаемым ожившим экспонатом. Поэтому иногда она проводила в этом подвале некоторое время и всматривалась в изображения на этих античных фресках из Помпей, на картинах классических авторов и даже новых мастеров, а затем здесь же копировала их. Кажется, эти занятия были в прошлом, во всяком случае, нам не удалось взглянуть на них...
Не могу не удержаться от замечания, которое, вообще-то, приличный гость не должен позволять себе. Так вот, я должен сознаться, что наша прекрасная актриса показалась мне глупой как пробка, которая выигрывает только за счет внешности, однако не обладает никакими душевными качествами. Да и голос ее недостаточно выразителен...
Такое впечатление, что осмотрел собрание старинных картин с застывшими фигурами. И все они очень красивы... А душевные, с хорошо развитым умением мыслить, да еще обладающие привлекательной внешностью, попадаются значительно реже».
Красота Гамильтон осталась неоспоримой на все времена. Но самая прекрасная внешность ничего не значит, если она не сочетается с чувствительной душой. А Гамильтон была черствой. Ей не хватало ума, который поддерживает тело. Она была самкой примитивного уровня. И несмотря на наличие многих инстинктов, у нее не было основного женского инстинкта, который, благодаря своему существованию, проводит женщину по всей ее жизни. Она никогда никого не любила и ни разу не испытывала настоящих материнских чувств. Всегда ее чувства оставались поверхностными. Только чистый пустой инстинкт был двигателем всех ее поступков, которые никогда не были умными. Все ее интриги были никчемными и неудачными.
Однако чтобы не возвращаться в Неаполь не будучи признанной европейскими дворами, интриганка Эмма воспользовалась таким трюком. Она заставила сэра Вильяма отправиться в Париж и получить для нее аудиенцию у Марии-Антуанетты, сестры неаполитанской королевы. После этого все сословные препятствия были устранены.
Предприимчивость леди Гамильтон в сочетании с ее яркой красотой помогли растопить сердце королевы Марии-Каролины. Через короткое время она уже была с королевой в «доверительных» отношениях. Наконец-то ее честолюбивое стремление играть в обществе определенную роль было удовлетворено.
Вопросы политики и правления в Неаполитанском королевстве полностью находились в руках королевы. Фердинанд IV совершенно не заботился об этом. Его постоянный спутник сэр Вильям Гамильтон так описывает короля и его увлечения: «Ни один европейский монарх без исключения не получил такого скверного образования, как неаполитанский король. Только на итальянском он говорит без особого труда. А итальянский, на котором он обычно говорит, это неаполитанский диалект, на котором говорят его самые бедные подданные, лаццарони. Французский он едва понимает и говорит на нем, если не остается ничего другого, но читает он книги французских писателей очень редко и еще реже пытается писать на нем. Все его письма отцу, королю Испании, написаны на невообразимом неаполитанском жаргоне... Фердинанд, который вообще очень редко что-нибудь читает, в высшей степени несчастен, если идет дождь, и погода настолько плоха, что нельзя поехать на охоту. В этом случае предпринимается все, что угодно, чтобы убить время и развеять скуку короля самыми нелепыми и дурацкими способами... Основными пристрастиями короля являются рыбалка и охота. Ради этого он готов на любые тяготы и лишения... Так проводит король большую часть своей жизни, в то время как государи Германии, Англии, Франции и Испании заняты войнами. Не то чтобы ему было безразлично благосостояние его подданных или что он беспечно относится к безопасности и процветанию своих владений. Напротив, он очень расположен к своему народу и постоянно показывает это. Однако его неправильное воспитание делает его застенчивым и неловким, а его министры совершенно не горят желанием побудить его волю или укрепить ее».
Фердинанд был настоящим «Королем лаццарони». С представителями любых слоев общества он был на дружеской ноге и охотно предоставлял королеве все бразды правления. Мария-Каролина вполне соответствовала своему происхождению и высокому сану. Она умела соблюдать дистанцию...
С тех пор как они так подружились с леди Гамильтон, которая прежде всего стремилась войти в придворный круг, королева частенько устраивала веселые вечеринки. И изысканный вкус леди Гамильтон пришелся очень кстати. Ее удачные обращения к классическим моделям вызывали всеобщее восхищение. К тому же она великолепно танцевала. Благодаря ее вкусу еще и сегодня известен танец с вуалью. Танцуя тарантеллу, она была неутомима. Страстность ее была такой, что в конце концов ни один партнер не выдерживал ее ритма в этом стремительном, страстном танце, и в конце танца она оставалась одна. Здесь она проявляла себя как настоящая вакханка.
Со временем она стала позволять себе слишком много, что не находило одобрения королевы и даже вело к некоторой натянутости отношений. Но с тех пор как Эмма стала супругой посла могущественной Британской империи, никто не осмеливался особо возражать ей. И если в то же время у нее не было четкого представления о механизме большой политики в Европе, она всегда имела возможность о многом узнать из тайной деятельности сэра Вильяма и была в состоянии использовать это в своих интригах или в качестве посредницы по своему усмотрению. Она хотела господствовать в обществе и быть почитаемой как дворянством, так и простым народом в качестве высокородной дамы, влияние которой котируется очень высоко. Эмма, пожалуй, переоценивала это влияние, однако в глазах общественности оно выглядело значительным. Это окружало ее персону определенным ореолом загадочности, который она старалась поддерживать всеми средствами своего актерского мастерства.
Многие попались в эти сети. И нельзя с уверенностью судить о ее безупречной супружеской верности. Ее несколько легкомысленная манера поведения нравилась мужской половине светского общества и была причиной появления у нее нескольких тайных почитателей. Большие связи ее мужа тоже были причиной домогательств некоторых людей, любителей половить рыбку в мутной воде. Именно этому обстоятельству можно приписать то, что деятельность сэра Вильяма в Неаполе стала не всегда встречать одобрение на родине...
В этой кризисной обстановке появились первые тревожные признаки, вызванные революцией во Франции. Неаполитанская королева с тревогой смотрела в будущее. Ведь если пламя беспорядков перекинется на Италию, Неаполитанское королевство тоже пострадает. В эти смутные времена ей представилось, что лучше всего будет, если английский посол, которого она знала уже 20 лет, сохранит свой пост как можно дольше. Умная королева понимала, что безопасность и стабильность господства Бурбонов в Неаполе в дальнейшем в значительной мере будут зависеть от поддержки Британской империи. Именно этим соображениям и можно в первую очередь приписать успех Эммы. Собственно говоря, они были направлены в адрес английского посла, а Эмма была всего лишь посредницей. Все-таки она сильно преувеличивала свое положение и свое влияние...
Сентябрь 1793 г. Английский капитан Горацио Нельсон впервые прибыл в Венецию и здесь познакомился с супругой сэра Вильяма. Сопровождаемый своим пасынком Джошуа Нисбетом, он приплыл в Неаполь на корабле «Агамемнон» и передал сэру Гамильтону послание английского правительства. Сэр Вильям широко распахнул перед ним двери своего дома и представил его Марии-Каролине, встретившей его с распростертыми объятиями. Она не стала скрывать своей ненависти к Франции, что полностью совпадало с политикой британских властей...
На Нельсона Эмма произвела самое благоприятное впечатление, и он написал своей жене: «Леди Гамильтон очень благосклонна к Джошуа. Это очень любезная молодая дама, которая с честью несет свое тяжелое бремя».
В Неаполе пока еще большей частью не беспокоились о наступающих тревожных временах, хотя горизонт в делах политики был затянут грозовыми тучами. Никто не сомневался в будущей помощи Англии.
Летом 1795 г. французским революционерам удалось окончательно запугать своими угрозами кабинет министров в Мадриде. Испанский король уступил, он был готов заключить мир с беспокойным соседом и сообщил об этом королю Фердинанду в тайном послании. Разрыв с Англией стал неизбежным, как только договор должен был вступить в силу. Обстановка все больше обострялась. По всей Италии сторонники французов одерживали верх и творили, что хотели. Даже мир, который Неаполь заключил с Францией, ничего не мог изменить в этих совершенно неопределенных политических условиях. Ведь король был в какой-то степени «королем по милости Франции».
В 1798 г. английский посол писал главнокомандующему английским флотом в Средиземном море: «Несмотря на кажущийся мир с Французской республикой, монархии в Неаполе грозит тем не менее неминуемое уничтожение. Последнее послание парижской Директории больше всего напоминает язык уличных грабителей: кошелек или жизнь! Тот, кому грозит опасность утонуть, естественно, цепляется за соломинку. И Вы легко можете себе представить, что правительство, чтобы избежать этой опасности, в первую очередь надеется на поддержку находящегося под Вашим командованием флота».
Теперь Нельсон со своим флотом получил задание заняться слежкой за противником на море.
И 1 августа 1798 г. Нельсон одержал решительную победу над французами в знаменитой битве при Абукире. Во всей Европе царила радость от этого грандиозного успеха. В Неаполе ликование было особенно бурным.
Когда Нельсон на борту «Венгарда» вошел в гавань Неаполя, благодарные неаполитанцы горячо приветствовали победителя и чествовали его как освободителя. Король, королева, английский посол и его супруга присоединились к ним, чтобы в свою очередь выразить свою благодарность. И здесь в который раз уже проявился талант леди Эммы Гамильтон как актрисы. С возгласом: «О Боже, неужели это возможно!» она упала в обморок и прямо в объятия героя морей!
Теперь победителя при Абукире чествовали без конца. В его честь постоянно устраивались грандиозные праздники, которые вообще-то значили не так уж много для серьезного морского волка.
А у леди Гамильтон теперь была только одна цель: любым способом заставить свое имя зазвучать рядом с именем Нельсона. Нельсон должен был стать ее другом! И она не успокоится, пока не добьется своего. С помощью его победоносного блеска, его всемирной славы хотела она удовлетворить свое ненасытное честолюбие, вознестись еще выше!
В суматошной войне против французов в рядах австрийской армии приняли участие и неаполитанцы. Король Фердинанд вместе с армией в 32 000 человек тоже отправился на Рим, однако его, еле живого, вскоре доставили в Неаполь...
В это время опасность стала такой неотвратимой, что королевской семье не оставалось другого выхода, как под защитой английского флота спасаться бегством в Палермо. В этот решающий час леди Гамильтон и ее муж сопровождали королевскую семью, и у Эммы хватило такта убедить всех, что спасение от опасности говорит только об их жертвенности, предусмотрительности и энергичности.
Неаполь был занят французами. Разразилась революция. Казалось, что с монархией покончено навсегда. Однако через несколько часов появился Нельсон со своей эскадрой и освободил город. Среди обвиняемых в предательстве находился и принц Франческо Караччиоли, отличный неаполитанский морской офицер. Он сопровождал королевскую семью на Сицилию. Затем, когда была провозглашена Республика, он вернулся в Неаполь, чтобы попытаться спасти свое состояние, так как в противном случае оно было бы потеряно.
Здесь его убедили принять командование над республиканским флотом. Когда монархия была восстановлена, то он предстал перед судом по обвинению в государственной измене и был приговорен к смертной казни.
Приговор должны были привести в исполнение на флагманском корабле Нельсона в присутствии королевской семьи и леди Гамильтон. Караччиоли стал просить о пощаде. «Я ведь уже старик,– повторял он,– у меня нет семьи, которая будет меня оплакивать, поэтому я не слишком дорожу моей жизнью. Но мне невыносима мысль о том, что я буду повешен!» Караччиоли думал, что вмешательство леди Гамильтон может облегчить его судьбу, и обращался он главным образом к ней. Но гордая дама ничего не ответила. И приговор был приведен в исполнение. К вечеру принц был повешен на рее на глазах всех находящихся на борту. Как рассказывают очевидцы, леди Гамильтон с удовольствием следила за кошмарным спектаклем, хотя ее вмешательство и могло изменить ужасную судьбу этого заслуженного моряка...
Через пять дней после счастливого возвращения королевской семьи в Неаполь королева подарила Эмме драгоценности за ее услуги. Сэру Вильяму также были пожалованы разнообразные знаки отличия.
В течение всего этого смутного времени, когда решалась судьба королевства, Эмма усердно стремилась к сближению с Нельсоном. Довольно скоро ей это удалось.
На доброжелательного адмирала подействовали чары многоопытной жрицы Венеры. Суровая жизнь моряка не оставляла ему времени, чтобы как следует изучить душу лукавых и изысканных светских женщин. Не раз требовалось Эмме особое искусство, чтобы заманить в свои сети ничего не подозревавшего воина и заставить его плясать под свою дудку. Ей и в голову не приходило, что всем этим она разрушает счастливый брак Нельсона. У нее была только одна цель: любыми способами удовлетворить свое честолюбие. И по представлению Нельсона тщеславная женщина была в 1799 г. награждена тогдашним Великим Магистром Мальтийского Ордена русским императором Павлом I крестом за «Особые заслуги»...
Прямо на глазах ее супруга отношения Эммы с Нельсоном становились все интимнее. Она уже забыла, что за все должна благодарить сэра Вильяма. Теперь она и не думала о своих обязанностях. Ей хотелось погреться в лучах чужой славы. Ее эгоизм и болезненное тщеславие на всех этапах побеждали любые проявления благородных чувств...
Летом 1800 г. сэр Вильям Гамильтон оставил свои пост и в сопровождении Нельсона и своей супруги через Вену, Дрезден и Гамбург возвратился на родину. Здесь победоносный герой морей был встречен с небывалым почетом и отмечен многими наградами. Во время официальных торжеств Эмма не отходила от него. Она присутствовала рядом с ним на всех приемах, несмотря на явное осуждение жены Нельсона и ее родни, а также широких кругов общественности. Она просто перенесла место действия своих спектаклей из Неаполя в Лондон. Она еще не хотела уходить со сцены. Никак не хотела! А появления в обществе вместе с Нельсоном как нельзя лучше удовлетворяли ее болезненное честолюбие.
Славный герой морей в руках этой женщины превратился в тряпку. Он полностью попал под ее влияние, а она получила возможность безгранично руководить его поступками и даже злоупотреблять этим. Не понимая этого он поделился частью своей заслуженной в боях славы с человеком, совершенно не достойным этого.
А прославленная красотка понимала, что ее красота вянет. Поэтому она все сильнее оплетала своими сетями Нельсона. Она вдруг стала холодна с ним, а потом окончательно привязала его к себе: 30 января 1801 г. она родила девочку, плод их любви. Нельсон с наилучшими чувствами признал свое отцовство. В абсолютной тайне рожденный ребенок 13 мая 1803 г. при крещении в церкви св. Марии получил имя Горации Нельсон-Томпсон.
В мае 1801 г. сэр Вильям составил завещание. Его племянник Чарльз Гревилль был главным исполнителем завещания и основным наследником.
После смерти мужа леди Гамильтон должна была получить 300 фунтов, а ее мать – 100 фунтов. Кроме того, леди Эмма должна была получать пожизненную ренту 800 фунтов в год. А 8 марта 1803 г. сэр Вильям увеличил единовременную выплату своей жене до 800 фунтов.
После возвращения из Неаполя Гамильтон купил недалеко от Лондона сельский дом Мертон Плэйс, который позже он подарил своему другу Нельсону.
6 апреля 1803 г. сэр Вильям умер. Последние годы его жизни были не очень радостными. Из-за постоянного веселья, царившего в доме, что леди Эмма не считала нужным согласовывать с мужем, его дом стал напоминать гостиницу. Ему не хватало покоя, которым он хотел бы насладиться в старости и которого он фактически был лишен всю свою жизнь. Леди Эмме такой покой был чужд. Для полного счастья ей всегда нужны были посторонние!
Последние шесть предсмертных ночей Нельсон постоянно был с ним. И сэр Вильям умер в убеждении, что Нельсона с Эммой связывает только искренная дружба. От него скрыли рождение ребенка, который носил имя Нельсона. До последней минуты умирающий почитал Нельсона как добродетельнейшего человека с характером героя.
В день смерти своего мужа леди Эмма написала в свойственной ей театральной манере: «6 апреля – несчастливый день для осиротевшей Эммы. В 10 часов 10 минут утра верный сэр Вильям навсегда покинул меня!»
Одних этих строчек вполне хватило бы, чтобы нарисовать портрет типичной легкомысленной женщины.
Теперь начался последний этап ее полной приключений жизни. Теперь она всему миру была известна как любовница известного героя морей Горацио Нельсона!
Вскоре после смерти мужа леди Гамильтон обратилась к королеве Марии-Каролине, которую она во время своего счастливого пребывания в Италии называла «моя королева», и за свои многочисленные политические и личные услуги, оказанные королевскому дому, попросила уже сверхнаграду.
Но вопреки ожиданиям на этот раз ничего не вышло. Королева ограничилась официальным посланием с перечислением заслуг просительницы, которое ее министр передал прямо английскому кабинету в Лондоне!..
В мае 1803 г. Нельсон отправился в длительное плавание по Средиземному морю. Он оставил свою любовницу в мрачном настроении. Эмма, которая постепенно теряла свое прежнее очарование, воспользовалась этим, чтобы рассеять свое одиночество. Она жила то в Лондоне, то в Мертон Плэйс. Как и прежде, она жила на широкую ногу, давала балы и, как она это делала много лет назад в Ап Парке, пускала деньги на ветер на всякую ерунду и бесконечные наряды, на чрезмерную роскошь и пышные приемы. В то же время это не мешало ей засыпать своими прошениями парламент, чтобы ей, несчастной вдове заслуженного посла сэра Вильяма Гамильтона, пожаловали пожизненную пенсию. Ее не могли привести в чувство даже холодные отказы. Она не могла разобраться с довольно значительными суммами, которые получала по завещанию. Она делала долги за долгами. И скоро дом в Мертон Плэйс был так заложен и перезаложен, что ей больше не принадлежало ни одного кирпича...
20 августа 1805 г. Нельсон наконец-то возвратился в Мертон Плэйс из своего долгого путешествия. У него было только одно желание – он хотел на долгое время найти покой и порадоваться жизни с Эммой и маленькой Го-рацией. Но всего через две недели здесь появился капитан Блэквуд. Адмиралтейство спрашивало Нельсона, готов ли он принять командование над всем английским флотом и тотчас отправиться по назначению. Нельсон попросил немного времени на размышление. Он считал, что уже достаточно послужил родине и с удовольствием остался бы на земле, так как не видел ничего плохого в том, что заслуженный морской волк может остаток дней покупаться в лучах своей славы. Он уже хотел было отказаться, но решил сообщить леди Гамильтон о неожиданном предложении.
Раздумывала она недолго. С трагическим выражением на лице Эмма воскликнула: «Нельсон, какой бы болезненной ни была для нас новая разлука, продолжай свою службу на благо отечества. Ты должен с радостью принять ее, и тогда твое сердце успокоится. Ты одержишь новую славную победу и тогда – возвращайся и будь счастлив!» У Нельсона тотчас исчезли сомнения. «О, храбрая Эмма! Прекрасная Эмма!– воскликнул он.– Если бы таких Эмм было больше, то больше было бы и Нельсонов!»
«Человеку Нельсону» совершенно не соответствовала «прекрасная» Эмма, еще меньше ее ненасытное честолюбие соответствовало героической судьбе адмирала, к бессмертным делам которого она хотела примазаться на глазах у всего света.
И храбрец Нельсон уехал, чтобы больше никогда не вернуться... Через несколько недель он пал в знаменитой битве при Трафальгаре 21 октября 1805 г., разгромив французский флот.
Своей любовнице он оставил значительные средства. После смерти Нельсона она располагала ежегодным доходом в 50 000 марок на себя, свою старую мать и дочь, и это не считая недвижимости. Вскоре она продала заложенный и перезаложенный Мертон Плэйс и приобрела новую виллу в Ричмонде. Однако она продолжала пускать на ветер немыслимые суммы и вскоре совершенно разорилась. Она не знала меры в роскоши одежды, карет и лошадей. К тому же она начала пить и играть в карты. От ее прежней элегантности и красоты теперь ничего не осталось. Ее тело стало тучным и потеряло все прежние формы. С блеском и славой тоже было покончено.
Только однажды пробился луч света. Старый герцог Куинсберри вдруг открыл так долго скрываемую симпатию к когда-то прославленной женщине и пригласил ее к себе в Ричмонд, где подарил ей дом, который, впрочем, тоже вскоре пошел с молотка. Она надеялась на богатое наследство после смерти этого благодетеля. И герцог умер.
Вскрытие завещания принесло горькое разочарование. Кроме не имеющих никакой ценности украшений, она получила ничтожную сумму, которая в ее руках моментально растаяла. Теперь все источники помощи были исчерпаны. Кредиторы больше не давали отсрочки. И летом 1813 г. супруга благородного английского посла сэра Вильяма Гамильтона, любовница знаменитого английского героя морей лорда Нельсона отправилась в долговую тюрьму. Кинге Бенч стал прибежищем когда-то гордой леди. Здесь она провела около десяти месяцев.
Весной или летом 1814 г. адвокату Джошуа Джонатану Смиту удалось добиться ее освобождения под залог и помочь ей бежать во Францию, в Кале.
Жизнь великой куртизанки закончилась в горе и нужде. В Кале она прожила всего несколько месяцев в условиях ужасающей нищеты. И 15 января 1815 г. она умерла от водянки. Ее когда-то прекрасное тело уже носило следы разложения, когда его предали земле. Как изгнанницу, похоронили ее в чужой стране. И никто не знает места, где покоятся ее останки. Ее могила всего через несколько лет сровнялась с землей...
Достаточно красочный портрет этой беспокойной женщины набросал Гете в своем «Путешествии в Италию». Ее великий современник познакомился с красавицей и несколькими точными строчками изобразил ее так:
«Казерта, 16 марта 1787 г.
...Дворянин Гамильтон, здешний посол, после продолжительного коллекционирования предметов искусства нашел, кажется, наивысшее воплощение своих естественных и духовных устремлений в лице красивой девушки. Она живет у него, англичанка, примерно 20 лет. Она очень хороша и прекрасно сложена. Он заказал для нее наряды в греческом стиле, которые ей очень к лицу. При этом она распускает волосы, надевает несколько шалей и очень артистично изображает гречанку, так что даже в самом деле начинает казаться, что так оно и есть. Можно с удовольствием наблюдать за этой картиной в движении и очаровании, которую охотно изобразили бы тысячи художников. Стоящая, склонившаяся, сидящая, лежащая. Серьезная, грустная, насмешливая, грозная, вульгарная, кающаяся, обольщающая, пугливая и т. д.– одна мина следует за другой.
И к каждому такому выражению она умеет подобрать соответствующий наряд и головной убор и может сто раз изменить его при помощи одних и тех же легких платков. Для старого дворянина она стала прямо-таки светилом, и он всей душой предан ей. В ней он находит все образы античности, все прекрасные профили с венецианских монет! и даже самого Аполлона. В любом случае счастье его – безмерно! Уже два вечера мы были свидетелями этого».
И позднее в Неаполе, 22 марта 1787 г..
«... Разумеется, у кого есть время, кого послала сюда судьба или у кого есть деньга, может весьма неплохо устроиться и здесь. Так и сделал Гамильтон и обрел все это на закате своей жизни...
Гамильтон – человек с безукоризненным вкусом, и, испытав все наслаждения от произведений искусства, он остановился на красивой женщине, талантливом произведении великого Творца».
И наконец в Неаполе, 27 мая 1787 г.:
«Гамильтон и его красотка очень тепло принимают меня. Я обедал у них, а к вечеру мисс Харт демонстрировала нам свои музыкальные и вокальные таланты.
По просьбе моего друга Хакерта. Гамильтон показал нам свое тайное хранилище произведений искусства и драгоценностей... Меня поразило довольно сумрачное помещение с потайной дверью, в котором вдоль стен стояли окрашенные в черный цвет сундуки, а на стенах висели картины в роскошных золотых рамах. Потолок был не очень высоким, как раз немногим больше человеческого роста, и сделано это было тоже специально. Ценитель искусства и девушек, недовольный, что приходится любоваться только мертвыми шедеврами, хотел наслаждаться в лице своей подружки неподражаемым ожившим экспонатом. Поэтому иногда она проводила в этом подвале некоторое время и всматривалась в изображения на этих античных фресках из Помпей, на картинах классических авторов и даже новых мастеров, а затем здесь же копировала их. Кажется, эти занятия были в прошлом, во всяком случае, нам не удалось взглянуть на них...
Не могу не удержаться от замечания, которое, вообще-то, приличный гость не должен позволять себе. Так вот, я должен сознаться, что наша прекрасная актриса показалась мне глупой как пробка, которая выигрывает только за счет внешности, однако не обладает никакими душевными качествами. Да и голос ее недостаточно выразителен...
Такое впечатление, что осмотрел собрание старинных картин с застывшими фигурами. И все они очень красивы... А душевные, с хорошо развитым умением мыслить, да еще обладающие привлекательной внешностью, попадаются значительно реже».
Красота Гамильтон осталась неоспоримой на все времена. Но самая прекрасная внешность ничего не значит, если она не сочетается с чувствительной душой. А Гамильтон была черствой. Ей не хватало ума, который поддерживает тело. Она была самкой примитивного уровня. И несмотря на наличие многих инстинктов, у нее не было основного женского инстинкта, который, благодаря своему существованию, проводит женщину по всей ее жизни. Она никогда никого не любила и ни разу не испытывала настоящих материнских чувств. Всегда ее чувства оставались поверхностными. Только чистый пустой инстинкт был двигателем всех ее поступков, которые никогда не были умными. Все ее интриги были никчемными и неудачными.