Страница:
- Если системы жизнеобеспечения шести секций объединить в один контур - один человек мог продержаться без возобновления припасов в течение полутора лет, - прорывается, булькая, Дёготь. - Даже дольше. Но если обитатель один. И если не было отказов по СОЖ - никаких.
- А статистика отказов и замечаний по этому типу балка есть у нас? - интересуюсь я.
- Есть, Марк, - отвечает Кирилл. - С неё раздел и начинается. Не очень хорошая статистика. Мы сейчас говорили только по атмосфере. А водоснабжение? А пища, элементарно? Свет - пусть его, хоть один генератор да работает, но еда?…
Возникает пауза. Мы все думаем с таким напором, что в эфире фонит. Шансы есть, подвожу про себя итог я.
- Возможно, там и есть люди. Но вряд ли живые, - говорит Дёготь.
- Пять из ста, - говорит Кирилл.
- Живой шанс, - говорю я.
- Соператор намерена сказать умное слово.
- Ну давай, соператор, - предлагаю я.
Настроение у меня неостановимо к чёрту идёт. В чём смысл-то происходящего? Спасти возможного (возможных) обитателя(-лей)? Пять из ста, сказал Кирилл. Я бы даже дал меньше, хотя на Трассе и один шанс из ста считается шансом львиным… Или мы, всё-таки, работаем по первоначальному полётному заданию? Нас ведь и самих неплохо бы уже кому спасать. Центр управления стройкой может быть внутри балка, а может и не быть. Базировался он, например, на грузовоз, или на самый "Форвард". Хотя нет, вряд ли. Тогда балок не ставили бы вообще, жили бы в корабле… Тьфу! Чем мы вообще занимаемся?
- Марк, я Мелани-По, ты уверен, что антенн на балке нет?
- Разумеется, я не уверен. Но я вообще ни в чём пока не уверен. Как я могу быть уверен? Я не был наверху, я не был сзади, я не лазал на рэк.
- Дайте мне хотя бы одну набортную магистраль связи или передачи данных, любую. И я определю, жив пациент или мёртв, по косвенным. Даже если света на объекте нет никакого своего. Активно прозвоню. У меня всё необходимое в рабочем состоянии.
- На виду нет ничего. И не похоже, что они тут хоть что-то прокладывали. Если бы прокладывали, то поверх экрана, согласны?
- А стандартные?
- Кирилл, Вилен Фёдорович? - зову я.
Пауза.
- Смотрим… Ага, Байно, я Дёготь. Ну, чтоб далеко тебе не ходить… Вот где ты, прямо тут, метром выше, то есть вертикально примись, на уровне груди у тебя будет… должен, то есть, быть, оптоволоконный телеметрический кабель. Скафан-дровый контроль. Старая песня. Если он есть и конфигурация подключений не изменялась, то к внутреннему БЦ этой секции он доступ имеет. Так по схеме.
Я уже четвёртый час падаю свободно, я устал, и я не медлю: изменяю положение тела, достаю стропорез и фиксирую его на перчатке. Я чувствую, что уже здорово натёр перчатками руки, а по кончикам пальцев словно молоточком прошлись. Мне не раз приходилось резать эрэсэмку, технология мне знакома, я быстро прорываюсь к тусклому фарфору внешней обшивки. Разрез я делаю по вертикали, сразу метра на полтора, сколько руки хватает. Ровно посередине разреза, в жёлобе действительно лежит чёрный кабель сечением где-то 3.8-3.9.
- Есть такое дело, - сообщаю я.
И поворачиваюсь так, чтобы плечевая камера кабель показала.
- Подключайся! - решительно говорит Нота.
- Роджер. Делаю.
Только на выковыривание кабелька из жёлоба я трачу минут двенадцать. Треугольный лоскут экрана слева мне мешает, приходится прерваться и устранить помеху - отрезаю и выбрасываю. Кирилл некоторое время меня подбадривает и даёт советы, потом вдруг просит гальюнного времени и срывает, подбадриванием и советской деятельностью занимается Нота. Я заканчиваю.
- Если у тебя ничего не выйдет, Нота, я тебя убью, и меня оправдают при большом стечении народа, - предупреждаю я. - Обоснование убийства интуитивно понятно.
Климатизатор у меня в шлеме работает на полную. Мёртвый я там или нет, но потею я почище живого. Впервые в жизни… впервые в смерти я осознаю, какую энергию тратит организм, набирая внутрь себя воздуха, достаточного для питания произнесения простейшей короткой фразы.
Нота принимает администрирование на мой унимодуль и просит помолчать под руку: "Не мешайте спать, пока люди работают". Я-то помолчу, тем более что чувствую усталость и не прочь поразмыслить, не впервые ли это за пять суток, но на связь выходит в пару к Дёгтю Мьюком, авторитетно требует отчёта, а капитана не заткнёшь, хотя он и говорит женским голосом. И Нота начинает вслух сквозь зубы комментировать свои действия:
- Активную прозвонку сети делать не нужно. Кабель под светом. Параметры кабеля приличные, довольно скоростной. С одного конца он заварен, там, видимо, набортное подключение, есть отметка "абонент гость". Иду внутрь. Так, вижу предварительный порт. Сканирую. Открываю. Прохожу дальше. Свет есть. Ой… О! Оп-са!
- Что у тебя там? - Все, в один голос.
- Файл-привет выставлен, прочитался. Подтверждаю наличие БВС! Сеть единая на всю группу балка, вижу все шесть секций на схеме опроса. Хорошая стационарная сеть, под авторитарным администрированием. Но, по-моему, вот прямо сейчас, с сетью кто-то работает.
- Кто-то или что-то? - спрашивает вернувшийся облегчённым Кирилл.
Я пытаюсь следить за работой Ноты по монитору унимо-дуля, но осознаю и понимаю её действия с пятого на десятое. Нота работает очень быстро, тридцатибитную команду набивает за четыре секунды максимум. Просто монстров я каких-то отобрал на операцию. Любопытно, что ни я, ни Нота, ни Кирилл, - мы ни разу не спали часы подряд в системе ЕН-5355. Ну хорошо, мёртвые устают. А спят? Я стряхиваю эту мысль.
- Кто-то или что-то? - повторяет тише Кирилл.
Но ответа так и не получает. И не настаивает больше.
- Всё, я в прихожей DMS, - спустя девять мегабайт переданных туда-обратно говорит Нота. - Свет есть, связь трёх-поточная, до пятидесяти на секунду в потоке, в обе стороны… Меня опрашивают на получение визы в центральную руму… Да, реябта, это центр управления стройкой. Мы совершенно по адресу. Вижу все маяки в пассиве, на паузе.
- По одиннадцатому каналу? - Кирилл.
- Да.
- Нота, ты доступилась? - спрашиваю я.
- Куда мне идти, на стройку или в СУБК? - сквозь зубы спрашивает Нота.
- В СУБК сначала! - выпаливаю я. Наконец-то.
- И осторожнее! - выпаливает Кирилл. - Если там есть живые! Осторожнее, не нарушь ничего в настройках! И вообще, Мрия, пусти меня за программер!… СУБК же!
Я замечаю резкие движения на мониторе. Нота даже не успевает ответить Кириллу подобающим образом. Сначала вход в руму под грифом "Система Управления Бортовым Комплексом" сворачивается. Нота, видимо, автоматически реоткрывает его, но он сворачивается опять и выбрасывает закладку с требованием ввести пароль. Я вижу, как Нота подставляет к закладке окно дешифратора, начинается подбор, но едва процесс превосходит отметку 51 % - через весь монитор протягивается лента с чёрным по жёлтому знаком!!!_JAMMED_!!!, унимодуль спикает мне в уши, и происходит системный сбой: цветовые атрибуты экрана начинают каждые полсекунды менять значения на единицу.
- (…) [15]! - спокойно говорит Нота. - Отказ. Сбросили меня. С-сука.
- Доклад по ситуации, соператор, здесь капитан!
- Система отказала мне в доступе, капитан. Дайте минуту - определиться…
- Ясно. Слушать меня, "ОК"!! Мелани-По - руки с такты, связь прервать! Байно, возвращайся на грузовоз.
- Капитан, в балке есть живые, - говорю я. Я опомнился вот только что. - Команда на отказ подана под ключом "Администратор". Вручную. Я совершенно уверен, капитан.
- Я согласна с Марком.
- Вы, реябтки, вообще-то пробовали вызывать балок? По радио, например? А? Байно? Не БВС, а людей. Не пробовали?
Пот на мне леденеет, словно спецкостюм раскрылся. Такого стыда я не упомню, когда испытывал. Мне не остаётся ничего, как признать наш космический гений:
- Ответ отрицательный, капитан.
Мьюком начинает критический комментарий наших действий - в очень хорошем темпе, и женский войс нам правильно воспринимать критику не мешает. Обстановка на "Сердечнике", безусловно, накалилась за крайние сутки, капитан Мьюком - космач очень серьёзный, но он не отдыхал вообще, и выступление его в нашу честь непечатно настолько, что целомудренный макрософтовский синтезатор, не успевая подбирать замены в реальном времени, через тридцать секунд просто включает в эфир сплошной спик, что немедленно у Мьюкома отображается на пульте. Он останавливается. Да, он останавливается, подбирает другие слова, выражающие те же мысли. Подобрав - продолжает, то есть повторяет:
- Байно, возвращайся на грузовоз. Операцию спасения проводить по тяжёлому варианту. Собирай катер, наводи к стыковочному узлу катера адаптер. Будешь брать балок взасос. Матулин, кибер-пасс готовить для горячего абордажа из адаптера. Мелани-По, снотворный газ готовить. При малейшем неадеквате предполагаемых бенганнов нейтрализовывать с любой степенью жёсткости. Как поняли, "ОК"?
- Но мы хоть попытаемся вызвать балок по радио? - спрашивает Нота. - Товарищ капитан? Или нет? Не попытаемся?
- (…), - вежливо и утвердительно говорит Мьюком.
- А воздух, капитан? - спрашиваю я. - Трое суток у нас.
- Разберёмся, - говорит Мьюком.
- ОК, понял вас. Кирилл, прямо сейчас, выкрути из синтезатора мозги, - приказываю я. - Достал он голосить по-женски.
- И это важно… - поддерживает меня наш капитан.
end of file
ввести код
40808
код принят
file 1.5
created: 16.09.124 UTC
current music: Badfinger: "Wish You Were Here"; Badfinger: "Ass"
txt: выживание - основная работа на Трассе. Чаще, чем хотелось бы, то там, то сям, то потому, то поэтому, космачи попадают в ситуации, когда их необходимо спасать. Отсюда пошло, что на Трассе есть особенно любимые сказки. Все мы, без исключения, знаем наизусть и любим сказку про Бена Ганна, как его бросили на острове в океане, и он там выжил четыре года, и как его спасли, и как был он своим спасителям благодарен: все мы всегда надеемся на лучшее, и сказка про Бена Ганна - любима нами. Есть сказка менее любимая, но гораздо более популярная. Дело там в следующем. Волшебное существо джинна запечатывают в ёмкость "кувшин" и топят в море. Внутренняя эволюция духа несчастного в ожидании спасения (самостоятельно он выбраться не может) очень показательна и психологически достоверна - о чём свидетельствует опыт Трассы. Там так: первая тысяча лет: все сокровища царей земных спаситель имеет получить от джинна, явившись на помощь. Вторая тысяча: кризис, вероятный спаситель приобретает в воображении джинна признаки божества, джинн готов безоговорочно признать за спасителем навечно права сюзерена и выполнять любые его желания. Третья тысяча и далее: кризис, и спаситель становится врагом, самым главным врагом, самым желанным врагом, мучителем, и благодарность - отныне - смерть.
Спасаемые бывают живые и мёртвые. И те и другие бывают активные и пассивные. (Мёртвые бывают активными реже, чем живые, но бывают.) А живых мы делим на бенганнов и джиннов. Бенганн, пассивен он или активен, для спасителя безопасен. Джинн пассивным не бывает, и он опасен всегда. (Третья категория спасённых - называемая "гнор" - в жизни не встречалась ни разу. Ну, помните: "Вы могли встретить труп, идиота и человека. Я не труп и не идиот", - отсюда название.)
Мьюком прав. Спасаемых необходимо нейтрализовывать сразу, а при сопротивлении - или любой другой экзотической реакции на спасение - с какой угодно степенью жёсткости, вплоть до огня на поражение. Разбираться, кто спасённый - джинн или бенганн, - лучше после, в спокойной обстановке.
Бенганн, информационно изолированный более пятидесяти суток, превращается в джинна со степенью вероятности близкой к единице, независимо одиночка бенганн или их группа (группа джиннится даже с более высокой отчётливостью). На Трассе известны несколько десятков случаев долговременного выживания. Выживали и одиночки, и группы. Их эпопеи длились от среднего месяца полной изоляции до четырёх средних лет. Самый старый и знаменитый случай - как раз четырёхлетний. В анналы Трассы он вписан как "ПП", или "Пётр Полотно", или, соответственно, "Полный (…) [16]".
Сколь бы ни маловероятно было событие, оно произойдёт, если в сознании достаточно массивного социума относится к ряду катастрофических. Чего боялись, того и наглотались - космическая мудрость прямого действия. Дистанция II, ЕН-5016, проксима Корабля. Век с четвертью назад. Форвард "Ключ-1", сходя в риман системы, врезался в мирно дрейфующий на эллиптической скорости сорокатрёхкилометровый астероид-шатун с наклоном орбиты в 54 градуса. Столкновение было лобовое, а "Ключи" тогда строили монокорпусными. Погибла Первая вахта. Астероид подхватил звездолёт и понёс, так "удачно" получилось. Ведомый, "Ключ-3", провёл спасательную операцию на поверхности астероида, продолжавшуюся - месяц. Без вести пропавшими были сочтены тридцать человек. Затем руину звездолёта обозначили на будущее "факелами", рассчитали орбиту шатуна, а сами благополучно отступили, следуя инструкции, в стартовую систему. Такие были вегетарианские порядки сто двадцать пять лет назад. Повторно Дистанцию взяли через год - большой группой, ажнак в три форварда. Ещё год конкиста осваивала Первую Площадь. Только когда закончилась стройка Порта-Финиш, то есть ещё через два года, дошли руки до обследования погибшего в целях положительной утилизации: формированный металл, оборудование, припасы, етс… Грузовоз, подошедший к астероиду и готовивший приняться к грунту вблизи руины, внезапно получил в скулу заряд тяжёлого света - из тьмы развалин. Это старший техник Пётр Полотно выжил на "Ключе" и вступил в бой. История выживания и диагноз его агрессии были реконструированы и стали широко известны, вошли частями своими в инструкции и учебники по самоспасению и достойны отдельного рассказа, здесь же важно, с каким трудом (и с какими человеческими жертвами!) удалось джинна Полотно… нет, не спасти, слово не подходит… захватить! Джинн астероида Полотно решительно отказался от переговоров. Джинн астероида Полотно бился с инопланетными захватчиками свирепо и остроумно, а также - мистически и фантастически. Некоторые версии устных преданий повествуют об оживших беспощадных мумиях, ползущих в тенях между скалами к грузовозам, о невесть откуда взявшихся у джинна ракетах с ядерными боеголовками, о беспилотных ботах-камикадзе, о каких-то замёрзших цветах… В конце концов, джинн Полотно потерпел поражение - ресурсы были неравными… Его спасли. То есть захватили, усыпили, привезли в госпиталь и принялись лечить. Он умер (впав в жестокий кафар) спустя несколько недель. Особое мнение члена имярек комиссии по расследованию вошло в официальный отчёт и потом приобрело статус закона. "Отныне мы обязаны относиться к попавшим в изоляцию космачам с предельным недоверием по умолчанию". Устные предания продолжают: "Мы совершили глупость, если не сказать подлость. Ничего не было на "Ключе", ради чего стоило терять одиннадцать человек, грузовоз и самого спасаемого. Нам следовало, сообразив ситуацию, оставить его в покое: он создал себе мир, он защитил его, и он заслужил его". Устные предания - значимая в Космосе штука. Мы им доверяем часто и больше, чем меморандумам администраций и методологической литературе, издаваемой в метрополии курам на смех (куры - это носители яиц).
Я задержался на балконе, не сразу начал отход. Не надо думать обо мне - тогдашнем - неправильно. Не играл я этакого индивидуала, озабоченного лишь претворением в жизнь высшего собственного мнения, искажаемого наличием недобросовестного к нему, мнению, отношения некомпетентных в ситуации окружающих. Провидение, в коее я теперь верю, безусловно, бросило свою дробинку на весы, но тогда-то я ничего такого и знать не мыслил. Я был космонавт на работе! Мьюком мало того что капитан, начальник экспедиции и будущий губернатор, так он ещё и прав был, и я намерен был подчиниться. Время операции резко увеличивалось, но риск, который возможно свести к стандартному значению, сводится неукоснительно и безоговорочно, иначе совершается преступление. Универсальный стыковочный агрегат бота позволял прямую стыковку "на корпус". Взять балок "на корпус", "обсосав" шлюзовую камеру целиком, не торопясь, под давлением вскрыть люк - для того механизмов у нас достаточно… Затем впрыскиваем в балок наркотик, и - в масках - вперёд. Классический абордаж. Почти безопасный - и для спасаемых, и для спасателей.
Причина моей задержки на балконе была весьма конкретная.
- Я Байно. Прими мой кривой автофайл 10.23.04.01 МТС, Кирилл. Я задерживаюсь. Для стыковки по предложенному варианту необходимо произвести расчистку на корпусе балка. Нужно срезать до десяти метров балконных конструкций и удалить РСМ-экран с корпуса.
- Чего два раза ходить? - спрашивает Кирилл понимающе.
- Вот именно.
- А как ты себя вообще чувствуешь, Марк? - спрашивает Кирилл. - Четыре часа тридцать две минуты на выходе ты.
- И мне предстоит ещё часов десять работ по расконсервации катера, - подхватываю я. - А шлюз никто за меня не расчистит. Значит, опять мне потом выходить, плавать, резать, толкать. Не отдохнув, не поспав даже для приличия. Смысл? Мы повторяемся, Кирилл.
- Да, раньше завтра внутрь не проникнуть… - говорит Кирилл несколько невпопад. Старший на борту в моё отсутствие, он не хотел брать на себя сверхмерной ответственности. Ему нужно было всё это тщательно проговорить в эфир под запись. Я его понимаю, но мне становится неприятно. Люди разные, но я никогда так не поступал.
- Будет плохо, если как раз на эти часы мы опоздаем. Правда? - заканчивает Кирилл.
- Злое шесть всем выпадает по-разному, - говорит Нота. - Но если они - или он - продержались столько…
- Флейм, - говорю я наконец. - Небесполезный для некоторых, но флейм. Как командир и серьёз я вас грубо прерываю. Нота, ты там как?
- А в чём дело?
- Я проголодался. Займись. Кирилл меня поводит один.
- А сколько тебе надо на расчистку?
- Час ориентировочно. Не больше. Беречь железо или электричество я не намерен. Я имею в виду - через час я уже буду дома.
- Стучу по крестику, - сообщает Кирилл. - А ты сплюнь.
- Какую-то глупость ты сказал, извини, Марк, - говорит Нота недоумённо. - Разогреть стандарт для тебя я успею ровно сорок три раза за час. Даже если ты захочешь съесть сразу сорок три порции, мне потребуется одиннадцать минут. С транспортировкой из ящика к автомату. И сервировкой на столике. Я тебя не поняла.
- Мрия, по-моему, он пошутил, - говорит Кирилл. Я ухмыляюсь. Он знает, что я знаю, что он знает, что я знаю… В сём трёпе демонстрируя свою проницательность, я успел наметить себе порядок работ. Универсальный пистолет у меня полностью заряжен, в ранце достаточно тридцатиграммовых бустерков, чтобы потом элементы разрезанных конструкций от поля операции отдалить… Но прежде, пока балкон под ногами, надо срезать экран. Стропорез я уже сегодня благословил подобной работой.
- Начинаю резать эрэсэмку, - говорю я. - Ну, что же вы там замолчали, реябтки?
- А, - говорит Нота. - Байно в своём репертуаре. Я всё поняла. Знаешь, Кирилл, что имелось в виду? Не сидел бы ты над диспетчерской сиднем, а начинал бы ты пока осмотр адаптера. А я, увечная, останусь на связи. Понимаешь?
- Вот так вот, да? Слишком сложно для меня, - замечает Матулин. - Марк, она права? Тогда бы я попросил тебя: попроще ты со мной как-нибудь, Марк.
- Мне Нота всегда казалась сложной в общении, - говорю я. - Но на сей раз некое рацио она привнести пытается… Прорезал вертикальный правый. Дальше роста не хватает. Перехожу левей. А "Сердечник" как, на связи у нас, Нота?
- Да, а что?
- Молчаливые они какие-то… Опа-на!
- Что такое, не поняла?
- Спокойнее. Подожди. А!
- Отчёт к "ОК", Байно.
- Я снял ткань с обода шлюза, и под ней обнаружил пакетик аварийного сигнала. Впервые вижу такой. - Я поправляю камеру на плече и освещаю объект фонариком, поскольку он в моей тени. - Разглядели? Кирилл в рубке?
- Звать его?… А зачем это?
- Позови его, да. Значит, я Байно, докладываю. Это аварийный сигнал, Нота. На отказ радио, например. Вот кнопка. Я её нажимаю, в балке спичит; кто-то выходит и спасает меня, обессиленного. - Я вспомнил слова. - Дверной звонок! - И я нажимаю на кнопку. Нажимаю, и всё. А блок управления - левее сигнального пакетика - вспыхивает всеми индикаторными пластинами, перезагружаясь, в несколько коротких строк проводит тестинг, зеленеет, показывая полную готовность к работе.
- Внимание, всем, я Байно! - говорю я почти шёпотом. - После подачи аварийного сигнала с обнаруженного мной пакетика блок управления шлюзом проявил активность, перезагрузился и подал сигнал полной готовности.
- А-ам… а-ан… немедленно отступай, Марк! Здесь Матулин, немедленно отступай!
- Спокойнее, Матулин, - сказал я. - Глотни релаксанчика и Мьюкома мне вызови…
На большом дисплее блока управления включается режим оповещения и на него построчно выскакивает следующее:
приветхяхедухх
нахземлюхххххх
неподброситех
меняхвопросххх
мнехоченьххххх
нужнохбыстро
- Внимание, "ОК", "Сердечник", - говорю я. - Кто-то изнутри пытается связаться с нами через дисплей блока управления. Текст: "Привет, я еду на Землю, не подбросите меня? Мне очень нужно быстро". Я Байно, у шлюза балка, приём.
- Здесь капитан, повтори, Марк.
Я прилежно, с расстановкой, повторяю.
Я спокоен. Я никуда не спешу, ничего не предпринимаю, я готов к "немедленному отступлению", мне кажется, что я готов даже к стрельбе на поражение. Я инструмент, эффектор, робот БТ, если хотите…
- Жди, Марк, - сказал Мьюком.
- Роджер, - кротчайше ответил я.
- Здесь Иянго, - появился в эфире очередной женский голос. - Марк, оставайся на месте, ничего не предпринимай. Веди наблюдение. Мы анализируем ситуацию, вырабатываем рекомендации для тебя. Сообщай сразу, если что новое объявится.
- Я выполню ваш приказ неукоснительно и тотчас, - сказал я.
ктотампривет
яхедуназемлюхх
неподброситех
докуданибудьхх
мненадосрочнх
Я зачитываю в эфир и это.
- Марк, попробуй поговорить с ним, - выступает наконец вперёд Иянго. - Рекомендую представиться и вызвать его на ответное представление. Как ты себя чувствуешь?
- Нормально. Предпринимаю попытку установления личности неизвестного бенганна, - говорю я. - Кирилл, прими автофайл 31.23.04 МТС. Открываю клавиатуру на блоке управления шлюзом.
Панель такты легко и штатно выдвигается за ушко. Я извлекаю из набора отвёртку, берусь за рукоять поудобнее и начинаю кончиком отвёртки нежно тыкать в клавиши.
приветххххххх
яххмаркхбайно
ххгрузовозхокхх
радхсхтобойх
поговоритьхх
кактебязовут
Ответ моментален - за две с половиной секунды набран!
приветмаркба
мнеоченьнужн
нахземлюххххх
неподбросишь
меняеслипопух
тиххххххххххх
Я зачитываю своё сообщение и ответ на него.
- Продолжай, Марк. Человек явно не в себе, но надо выяснить хоть, как его зовут, - говорит Иянго.
- Судя по показаниям прибора, я могу прямо сейчас запустить шлюзование и пройти в шлюз, - говорю я. - Имейте в виду.
- Понял тебя. Запрещаю. Нельзя, Байно. Человек не в себе, - говорит Мьюком. - Говори с ним.
Я бы пожал плечами, но не стал и пытаться: "Пеликан" на мне сидит правильно. Я повторяю:
яхмаркхбайнохх
Какхзватьхтебя
приёмххприёмхх
Он ответил, что ему нужно на Землю, и что был бы признателен, если бы я его подвёз хоть до поворота.
- Абонент некоммуникабелен, - говорю я. - И у меня нет воздуха на пинг-понг.
- Не понял тебя, - говорит Иянго.
- Мы теряем время, господин главный врач, - говорю я громко. - Абонент некоммуникабелен.
- Пробуй ещё!
- Пробую крайний раз.
- Решать будем мы, крайний раз, не закрайний. Набери следующий текст: сколько вас, как вас зовут, какая нужна помощь.
- Вызываю капитана Мьюкома, - говорю я, хотя Мьюком и так на связи.
- Марк, - говорит он. - Рискнём. Чую, это не джинн. Начинай шлюзование, парень. Господин главный врач отстранён от консультирования операции.
- Я пробую ещё раз задать вопрос, затем делаю попытку проникновения в балок, - говорю я. - "ОК", "Сердечник", подтвердите приём.
- Я Матулин, принял.
- Я Мьюком, принял, утверждаю решение Байно. Действуй, парень. Но осторожней. Считай операцию боевой. Оружие у тебя с собой? Мало ли что на уме у нашего бенганна.
- Обернётся джинном - рука не дрогнет, - говорю я, настукивая отвёрткой:
кактебязовут
давайхххххххх
поговоримхххх
с колькоутебях
кислородахххх
кактебязовут
Он повторяет, с каким-то бесконечным терпением, - но терпением ли? - что он направляется на Землю, что ему туда очень надо, дело у него там, важней не бывает, и если я, пилот грузовоза "ОК" Марк, кажется, Байно, буду так любезен взять в кабину хоть до поворота его, то это ОК.
Я закрываю панель такты, убираю в пояс отвёртку и запускаю первый цикл перепада. БУ реагирует на команды с запаздыванием, не переходящим границы приличий. Наверняка, он просто замёрз и заварился.
- Прошла команда на уравнивание давления, - читаю я показания датчиков. - Подтверждается команда, открылся клапан на шлюзе, травит остатки. Датчик "давление" показывает ОК. В камере вакуум. Прошла команда на открытие люка. Подтверждается. Начинает открываться люк… Сообщение изнутри на большом дисплее. Повторяет предыдущие, отличия несущественны, вопросов по поводу начала шлюзования не задаёт.
- А статистика отказов и замечаний по этому типу балка есть у нас? - интересуюсь я.
- Есть, Марк, - отвечает Кирилл. - С неё раздел и начинается. Не очень хорошая статистика. Мы сейчас говорили только по атмосфере. А водоснабжение? А пища, элементарно? Свет - пусть его, хоть один генератор да работает, но еда?…
Возникает пауза. Мы все думаем с таким напором, что в эфире фонит. Шансы есть, подвожу про себя итог я.
- Возможно, там и есть люди. Но вряд ли живые, - говорит Дёготь.
- Пять из ста, - говорит Кирилл.
- Живой шанс, - говорю я.
- Соператор намерена сказать умное слово.
- Ну давай, соператор, - предлагаю я.
Настроение у меня неостановимо к чёрту идёт. В чём смысл-то происходящего? Спасти возможного (возможных) обитателя(-лей)? Пять из ста, сказал Кирилл. Я бы даже дал меньше, хотя на Трассе и один шанс из ста считается шансом львиным… Или мы, всё-таки, работаем по первоначальному полётному заданию? Нас ведь и самих неплохо бы уже кому спасать. Центр управления стройкой может быть внутри балка, а может и не быть. Базировался он, например, на грузовоз, или на самый "Форвард". Хотя нет, вряд ли. Тогда балок не ставили бы вообще, жили бы в корабле… Тьфу! Чем мы вообще занимаемся?
- Марк, я Мелани-По, ты уверен, что антенн на балке нет?
- Разумеется, я не уверен. Но я вообще ни в чём пока не уверен. Как я могу быть уверен? Я не был наверху, я не был сзади, я не лазал на рэк.
- Дайте мне хотя бы одну набортную магистраль связи или передачи данных, любую. И я определю, жив пациент или мёртв, по косвенным. Даже если света на объекте нет никакого своего. Активно прозвоню. У меня всё необходимое в рабочем состоянии.
- На виду нет ничего. И не похоже, что они тут хоть что-то прокладывали. Если бы прокладывали, то поверх экрана, согласны?
- А стандартные?
- Кирилл, Вилен Фёдорович? - зову я.
Пауза.
- Смотрим… Ага, Байно, я Дёготь. Ну, чтоб далеко тебе не ходить… Вот где ты, прямо тут, метром выше, то есть вертикально примись, на уровне груди у тебя будет… должен, то есть, быть, оптоволоконный телеметрический кабель. Скафан-дровый контроль. Старая песня. Если он есть и конфигурация подключений не изменялась, то к внутреннему БЦ этой секции он доступ имеет. Так по схеме.
Я уже четвёртый час падаю свободно, я устал, и я не медлю: изменяю положение тела, достаю стропорез и фиксирую его на перчатке. Я чувствую, что уже здорово натёр перчатками руки, а по кончикам пальцев словно молоточком прошлись. Мне не раз приходилось резать эрэсэмку, технология мне знакома, я быстро прорываюсь к тусклому фарфору внешней обшивки. Разрез я делаю по вертикали, сразу метра на полтора, сколько руки хватает. Ровно посередине разреза, в жёлобе действительно лежит чёрный кабель сечением где-то 3.8-3.9.
- Есть такое дело, - сообщаю я.
И поворачиваюсь так, чтобы плечевая камера кабель показала.
- Подключайся! - решительно говорит Нота.
- Роджер. Делаю.
Только на выковыривание кабелька из жёлоба я трачу минут двенадцать. Треугольный лоскут экрана слева мне мешает, приходится прерваться и устранить помеху - отрезаю и выбрасываю. Кирилл некоторое время меня подбадривает и даёт советы, потом вдруг просит гальюнного времени и срывает, подбадриванием и советской деятельностью занимается Нота. Я заканчиваю.
- Если у тебя ничего не выйдет, Нота, я тебя убью, и меня оправдают при большом стечении народа, - предупреждаю я. - Обоснование убийства интуитивно понятно.
Климатизатор у меня в шлеме работает на полную. Мёртвый я там или нет, но потею я почище живого. Впервые в жизни… впервые в смерти я осознаю, какую энергию тратит организм, набирая внутрь себя воздуха, достаточного для питания произнесения простейшей короткой фразы.
Нота принимает администрирование на мой унимодуль и просит помолчать под руку: "Не мешайте спать, пока люди работают". Я-то помолчу, тем более что чувствую усталость и не прочь поразмыслить, не впервые ли это за пять суток, но на связь выходит в пару к Дёгтю Мьюком, авторитетно требует отчёта, а капитана не заткнёшь, хотя он и говорит женским голосом. И Нота начинает вслух сквозь зубы комментировать свои действия:
- Активную прозвонку сети делать не нужно. Кабель под светом. Параметры кабеля приличные, довольно скоростной. С одного конца он заварен, там, видимо, набортное подключение, есть отметка "абонент гость". Иду внутрь. Так, вижу предварительный порт. Сканирую. Открываю. Прохожу дальше. Свет есть. Ой… О! Оп-са!
- Что у тебя там? - Все, в один голос.
- Файл-привет выставлен, прочитался. Подтверждаю наличие БВС! Сеть единая на всю группу балка, вижу все шесть секций на схеме опроса. Хорошая стационарная сеть, под авторитарным администрированием. Но, по-моему, вот прямо сейчас, с сетью кто-то работает.
- Кто-то или что-то? - спрашивает вернувшийся облегчённым Кирилл.
Я пытаюсь следить за работой Ноты по монитору унимо-дуля, но осознаю и понимаю её действия с пятого на десятое. Нота работает очень быстро, тридцатибитную команду набивает за четыре секунды максимум. Просто монстров я каких-то отобрал на операцию. Любопытно, что ни я, ни Нота, ни Кирилл, - мы ни разу не спали часы подряд в системе ЕН-5355. Ну хорошо, мёртвые устают. А спят? Я стряхиваю эту мысль.
- Кто-то или что-то? - повторяет тише Кирилл.
Но ответа так и не получает. И не настаивает больше.
- Всё, я в прихожей DMS, - спустя девять мегабайт переданных туда-обратно говорит Нота. - Свет есть, связь трёх-поточная, до пятидесяти на секунду в потоке, в обе стороны… Меня опрашивают на получение визы в центральную руму… Да, реябта, это центр управления стройкой. Мы совершенно по адресу. Вижу все маяки в пассиве, на паузе.
- По одиннадцатому каналу? - Кирилл.
- Да.
- Нота, ты доступилась? - спрашиваю я.
- Куда мне идти, на стройку или в СУБК? - сквозь зубы спрашивает Нота.
- В СУБК сначала! - выпаливаю я. Наконец-то.
- И осторожнее! - выпаливает Кирилл. - Если там есть живые! Осторожнее, не нарушь ничего в настройках! И вообще, Мрия, пусти меня за программер!… СУБК же!
Я замечаю резкие движения на мониторе. Нота даже не успевает ответить Кириллу подобающим образом. Сначала вход в руму под грифом "Система Управления Бортовым Комплексом" сворачивается. Нота, видимо, автоматически реоткрывает его, но он сворачивается опять и выбрасывает закладку с требованием ввести пароль. Я вижу, как Нота подставляет к закладке окно дешифратора, начинается подбор, но едва процесс превосходит отметку 51 % - через весь монитор протягивается лента с чёрным по жёлтому знаком!!!_JAMMED_!!!, унимодуль спикает мне в уши, и происходит системный сбой: цветовые атрибуты экрана начинают каждые полсекунды менять значения на единицу.
- (…) [15]! - спокойно говорит Нота. - Отказ. Сбросили меня. С-сука.
- Доклад по ситуации, соператор, здесь капитан!
- Система отказала мне в доступе, капитан. Дайте минуту - определиться…
- Ясно. Слушать меня, "ОК"!! Мелани-По - руки с такты, связь прервать! Байно, возвращайся на грузовоз.
- Капитан, в балке есть живые, - говорю я. Я опомнился вот только что. - Команда на отказ подана под ключом "Администратор". Вручную. Я совершенно уверен, капитан.
- Я согласна с Марком.
- Вы, реябтки, вообще-то пробовали вызывать балок? По радио, например? А? Байно? Не БВС, а людей. Не пробовали?
Пот на мне леденеет, словно спецкостюм раскрылся. Такого стыда я не упомню, когда испытывал. Мне не остаётся ничего, как признать наш космический гений:
- Ответ отрицательный, капитан.
Мьюком начинает критический комментарий наших действий - в очень хорошем темпе, и женский войс нам правильно воспринимать критику не мешает. Обстановка на "Сердечнике", безусловно, накалилась за крайние сутки, капитан Мьюком - космач очень серьёзный, но он не отдыхал вообще, и выступление его в нашу честь непечатно настолько, что целомудренный макрософтовский синтезатор, не успевая подбирать замены в реальном времени, через тридцать секунд просто включает в эфир сплошной спик, что немедленно у Мьюкома отображается на пульте. Он останавливается. Да, он останавливается, подбирает другие слова, выражающие те же мысли. Подобрав - продолжает, то есть повторяет:
- Байно, возвращайся на грузовоз. Операцию спасения проводить по тяжёлому варианту. Собирай катер, наводи к стыковочному узлу катера адаптер. Будешь брать балок взасос. Матулин, кибер-пасс готовить для горячего абордажа из адаптера. Мелани-По, снотворный газ готовить. При малейшем неадеквате предполагаемых бенганнов нейтрализовывать с любой степенью жёсткости. Как поняли, "ОК"?
- Но мы хоть попытаемся вызвать балок по радио? - спрашивает Нота. - Товарищ капитан? Или нет? Не попытаемся?
- (…), - вежливо и утвердительно говорит Мьюком.
- А воздух, капитан? - спрашиваю я. - Трое суток у нас.
- Разберёмся, - говорит Мьюком.
- ОК, понял вас. Кирилл, прямо сейчас, выкрути из синтезатора мозги, - приказываю я. - Достал он голосить по-женски.
- И это важно… - поддерживает меня наш капитан.
end of file
ввести код
40808
код принят
file 1.5
created: 16.09.124 UTC
current music: Badfinger: "Wish You Were Here"; Badfinger: "Ass"
txt: выживание - основная работа на Трассе. Чаще, чем хотелось бы, то там, то сям, то потому, то поэтому, космачи попадают в ситуации, когда их необходимо спасать. Отсюда пошло, что на Трассе есть особенно любимые сказки. Все мы, без исключения, знаем наизусть и любим сказку про Бена Ганна, как его бросили на острове в океане, и он там выжил четыре года, и как его спасли, и как был он своим спасителям благодарен: все мы всегда надеемся на лучшее, и сказка про Бена Ганна - любима нами. Есть сказка менее любимая, но гораздо более популярная. Дело там в следующем. Волшебное существо джинна запечатывают в ёмкость "кувшин" и топят в море. Внутренняя эволюция духа несчастного в ожидании спасения (самостоятельно он выбраться не может) очень показательна и психологически достоверна - о чём свидетельствует опыт Трассы. Там так: первая тысяча лет: все сокровища царей земных спаситель имеет получить от джинна, явившись на помощь. Вторая тысяча: кризис, вероятный спаситель приобретает в воображении джинна признаки божества, джинн готов безоговорочно признать за спасителем навечно права сюзерена и выполнять любые его желания. Третья тысяча и далее: кризис, и спаситель становится врагом, самым главным врагом, самым желанным врагом, мучителем, и благодарность - отныне - смерть.
Спасаемые бывают живые и мёртвые. И те и другие бывают активные и пассивные. (Мёртвые бывают активными реже, чем живые, но бывают.) А живых мы делим на бенганнов и джиннов. Бенганн, пассивен он или активен, для спасителя безопасен. Джинн пассивным не бывает, и он опасен всегда. (Третья категория спасённых - называемая "гнор" - в жизни не встречалась ни разу. Ну, помните: "Вы могли встретить труп, идиота и человека. Я не труп и не идиот", - отсюда название.)
Мьюком прав. Спасаемых необходимо нейтрализовывать сразу, а при сопротивлении - или любой другой экзотической реакции на спасение - с какой угодно степенью жёсткости, вплоть до огня на поражение. Разбираться, кто спасённый - джинн или бенганн, - лучше после, в спокойной обстановке.
Бенганн, информационно изолированный более пятидесяти суток, превращается в джинна со степенью вероятности близкой к единице, независимо одиночка бенганн или их группа (группа джиннится даже с более высокой отчётливостью). На Трассе известны несколько десятков случаев долговременного выживания. Выживали и одиночки, и группы. Их эпопеи длились от среднего месяца полной изоляции до четырёх средних лет. Самый старый и знаменитый случай - как раз четырёхлетний. В анналы Трассы он вписан как "ПП", или "Пётр Полотно", или, соответственно, "Полный (…) [16]".
Сколь бы ни маловероятно было событие, оно произойдёт, если в сознании достаточно массивного социума относится к ряду катастрофических. Чего боялись, того и наглотались - космическая мудрость прямого действия. Дистанция II, ЕН-5016, проксима Корабля. Век с четвертью назад. Форвард "Ключ-1", сходя в риман системы, врезался в мирно дрейфующий на эллиптической скорости сорокатрёхкилометровый астероид-шатун с наклоном орбиты в 54 градуса. Столкновение было лобовое, а "Ключи" тогда строили монокорпусными. Погибла Первая вахта. Астероид подхватил звездолёт и понёс, так "удачно" получилось. Ведомый, "Ключ-3", провёл спасательную операцию на поверхности астероида, продолжавшуюся - месяц. Без вести пропавшими были сочтены тридцать человек. Затем руину звездолёта обозначили на будущее "факелами", рассчитали орбиту шатуна, а сами благополучно отступили, следуя инструкции, в стартовую систему. Такие были вегетарианские порядки сто двадцать пять лет назад. Повторно Дистанцию взяли через год - большой группой, ажнак в три форварда. Ещё год конкиста осваивала Первую Площадь. Только когда закончилась стройка Порта-Финиш, то есть ещё через два года, дошли руки до обследования погибшего в целях положительной утилизации: формированный металл, оборудование, припасы, етс… Грузовоз, подошедший к астероиду и готовивший приняться к грунту вблизи руины, внезапно получил в скулу заряд тяжёлого света - из тьмы развалин. Это старший техник Пётр Полотно выжил на "Ключе" и вступил в бой. История выживания и диагноз его агрессии были реконструированы и стали широко известны, вошли частями своими в инструкции и учебники по самоспасению и достойны отдельного рассказа, здесь же важно, с каким трудом (и с какими человеческими жертвами!) удалось джинна Полотно… нет, не спасти, слово не подходит… захватить! Джинн астероида Полотно решительно отказался от переговоров. Джинн астероида Полотно бился с инопланетными захватчиками свирепо и остроумно, а также - мистически и фантастически. Некоторые версии устных преданий повествуют об оживших беспощадных мумиях, ползущих в тенях между скалами к грузовозам, о невесть откуда взявшихся у джинна ракетах с ядерными боеголовками, о беспилотных ботах-камикадзе, о каких-то замёрзших цветах… В конце концов, джинн Полотно потерпел поражение - ресурсы были неравными… Его спасли. То есть захватили, усыпили, привезли в госпиталь и принялись лечить. Он умер (впав в жестокий кафар) спустя несколько недель. Особое мнение члена имярек комиссии по расследованию вошло в официальный отчёт и потом приобрело статус закона. "Отныне мы обязаны относиться к попавшим в изоляцию космачам с предельным недоверием по умолчанию". Устные предания продолжают: "Мы совершили глупость, если не сказать подлость. Ничего не было на "Ключе", ради чего стоило терять одиннадцать человек, грузовоз и самого спасаемого. Нам следовало, сообразив ситуацию, оставить его в покое: он создал себе мир, он защитил его, и он заслужил его". Устные предания - значимая в Космосе штука. Мы им доверяем часто и больше, чем меморандумам администраций и методологической литературе, издаваемой в метрополии курам на смех (куры - это носители яиц).
Я задержался на балконе, не сразу начал отход. Не надо думать обо мне - тогдашнем - неправильно. Не играл я этакого индивидуала, озабоченного лишь претворением в жизнь высшего собственного мнения, искажаемого наличием недобросовестного к нему, мнению, отношения некомпетентных в ситуации окружающих. Провидение, в коее я теперь верю, безусловно, бросило свою дробинку на весы, но тогда-то я ничего такого и знать не мыслил. Я был космонавт на работе! Мьюком мало того что капитан, начальник экспедиции и будущий губернатор, так он ещё и прав был, и я намерен был подчиниться. Время операции резко увеличивалось, но риск, который возможно свести к стандартному значению, сводится неукоснительно и безоговорочно, иначе совершается преступление. Универсальный стыковочный агрегат бота позволял прямую стыковку "на корпус". Взять балок "на корпус", "обсосав" шлюзовую камеру целиком, не торопясь, под давлением вскрыть люк - для того механизмов у нас достаточно… Затем впрыскиваем в балок наркотик, и - в масках - вперёд. Классический абордаж. Почти безопасный - и для спасаемых, и для спасателей.
Причина моей задержки на балконе была весьма конкретная.
- Я Байно. Прими мой кривой автофайл 10.23.04.01 МТС, Кирилл. Я задерживаюсь. Для стыковки по предложенному варианту необходимо произвести расчистку на корпусе балка. Нужно срезать до десяти метров балконных конструкций и удалить РСМ-экран с корпуса.
- Чего два раза ходить? - спрашивает Кирилл понимающе.
- Вот именно.
- А как ты себя вообще чувствуешь, Марк? - спрашивает Кирилл. - Четыре часа тридцать две минуты на выходе ты.
- И мне предстоит ещё часов десять работ по расконсервации катера, - подхватываю я. - А шлюз никто за меня не расчистит. Значит, опять мне потом выходить, плавать, резать, толкать. Не отдохнув, не поспав даже для приличия. Смысл? Мы повторяемся, Кирилл.
- Да, раньше завтра внутрь не проникнуть… - говорит Кирилл несколько невпопад. Старший на борту в моё отсутствие, он не хотел брать на себя сверхмерной ответственности. Ему нужно было всё это тщательно проговорить в эфир под запись. Я его понимаю, но мне становится неприятно. Люди разные, но я никогда так не поступал.
- Будет плохо, если как раз на эти часы мы опоздаем. Правда? - заканчивает Кирилл.
- Злое шесть всем выпадает по-разному, - говорит Нота. - Но если они - или он - продержались столько…
- Флейм, - говорю я наконец. - Небесполезный для некоторых, но флейм. Как командир и серьёз я вас грубо прерываю. Нота, ты там как?
- А в чём дело?
- Я проголодался. Займись. Кирилл меня поводит один.
- А сколько тебе надо на расчистку?
- Час ориентировочно. Не больше. Беречь железо или электричество я не намерен. Я имею в виду - через час я уже буду дома.
- Стучу по крестику, - сообщает Кирилл. - А ты сплюнь.
- Какую-то глупость ты сказал, извини, Марк, - говорит Нота недоумённо. - Разогреть стандарт для тебя я успею ровно сорок три раза за час. Даже если ты захочешь съесть сразу сорок три порции, мне потребуется одиннадцать минут. С транспортировкой из ящика к автомату. И сервировкой на столике. Я тебя не поняла.
- Мрия, по-моему, он пошутил, - говорит Кирилл. Я ухмыляюсь. Он знает, что я знаю, что он знает, что я знаю… В сём трёпе демонстрируя свою проницательность, я успел наметить себе порядок работ. Универсальный пистолет у меня полностью заряжен, в ранце достаточно тридцатиграммовых бустерков, чтобы потом элементы разрезанных конструкций от поля операции отдалить… Но прежде, пока балкон под ногами, надо срезать экран. Стропорез я уже сегодня благословил подобной работой.
- Начинаю резать эрэсэмку, - говорю я. - Ну, что же вы там замолчали, реябтки?
- А, - говорит Нота. - Байно в своём репертуаре. Я всё поняла. Знаешь, Кирилл, что имелось в виду? Не сидел бы ты над диспетчерской сиднем, а начинал бы ты пока осмотр адаптера. А я, увечная, останусь на связи. Понимаешь?
- Вот так вот, да? Слишком сложно для меня, - замечает Матулин. - Марк, она права? Тогда бы я попросил тебя: попроще ты со мной как-нибудь, Марк.
- Мне Нота всегда казалась сложной в общении, - говорю я. - Но на сей раз некое рацио она привнести пытается… Прорезал вертикальный правый. Дальше роста не хватает. Перехожу левей. А "Сердечник" как, на связи у нас, Нота?
- Да, а что?
- Молчаливые они какие-то… Опа-на!
- Что такое, не поняла?
- Спокойнее. Подожди. А!
- Отчёт к "ОК", Байно.
- Я снял ткань с обода шлюза, и под ней обнаружил пакетик аварийного сигнала. Впервые вижу такой. - Я поправляю камеру на плече и освещаю объект фонариком, поскольку он в моей тени. - Разглядели? Кирилл в рубке?
- Звать его?… А зачем это?
- Позови его, да. Значит, я Байно, докладываю. Это аварийный сигнал, Нота. На отказ радио, например. Вот кнопка. Я её нажимаю, в балке спичит; кто-то выходит и спасает меня, обессиленного. - Я вспомнил слова. - Дверной звонок! - И я нажимаю на кнопку. Нажимаю, и всё. А блок управления - левее сигнального пакетика - вспыхивает всеми индикаторными пластинами, перезагружаясь, в несколько коротких строк проводит тестинг, зеленеет, показывая полную готовность к работе.
- Внимание, всем, я Байно! - говорю я почти шёпотом. - После подачи аварийного сигнала с обнаруженного мной пакетика блок управления шлюзом проявил активность, перезагрузился и подал сигнал полной готовности.
- А-ам… а-ан… немедленно отступай, Марк! Здесь Матулин, немедленно отступай!
- Спокойнее, Матулин, - сказал я. - Глотни релаксанчика и Мьюкома мне вызови…
На большом дисплее блока управления включается режим оповещения и на него построчно выскакивает следующее:
приветхяхедухх
нахземлюхххххх
неподброситех
меняхвопросххх
мнехоченьххххх
нужнохбыстро
- Внимание, "ОК", "Сердечник", - говорю я. - Кто-то изнутри пытается связаться с нами через дисплей блока управления. Текст: "Привет, я еду на Землю, не подбросите меня? Мне очень нужно быстро". Я Байно, у шлюза балка, приём.
- Здесь капитан, повтори, Марк.
Я прилежно, с расстановкой, повторяю.
Я спокоен. Я никуда не спешу, ничего не предпринимаю, я готов к "немедленному отступлению", мне кажется, что я готов даже к стрельбе на поражение. Я инструмент, эффектор, робот БТ, если хотите…
- Жди, Марк, - сказал Мьюком.
- Роджер, - кротчайше ответил я.
- Здесь Иянго, - появился в эфире очередной женский голос. - Марк, оставайся на месте, ничего не предпринимай. Веди наблюдение. Мы анализируем ситуацию, вырабатываем рекомендации для тебя. Сообщай сразу, если что новое объявится.
- Я выполню ваш приказ неукоснительно и тотчас, - сказал я.
ктотампривет
яхедуназемлюхх
неподброситех
докуданибудьхх
мненадосрочнх
Я зачитываю в эфир и это.
- Марк, попробуй поговорить с ним, - выступает наконец вперёд Иянго. - Рекомендую представиться и вызвать его на ответное представление. Как ты себя чувствуешь?
- Нормально. Предпринимаю попытку установления личности неизвестного бенганна, - говорю я. - Кирилл, прими автофайл 31.23.04 МТС. Открываю клавиатуру на блоке управления шлюзом.
Панель такты легко и штатно выдвигается за ушко. Я извлекаю из набора отвёртку, берусь за рукоять поудобнее и начинаю кончиком отвёртки нежно тыкать в клавиши.
приветххххххх
яххмаркхбайно
ххгрузовозхокхх
радхсхтобойх
поговоритьхх
кактебязовут
Ответ моментален - за две с половиной секунды набран!
приветмаркба
мнеоченьнужн
нахземлюххххх
неподбросишь
меняеслипопух
тиххххххххххх
Я зачитываю своё сообщение и ответ на него.
- Продолжай, Марк. Человек явно не в себе, но надо выяснить хоть, как его зовут, - говорит Иянго.
- Судя по показаниям прибора, я могу прямо сейчас запустить шлюзование и пройти в шлюз, - говорю я. - Имейте в виду.
- Понял тебя. Запрещаю. Нельзя, Байно. Человек не в себе, - говорит Мьюком. - Говори с ним.
Я бы пожал плечами, но не стал и пытаться: "Пеликан" на мне сидит правильно. Я повторяю:
яхмаркхбайнохх
Какхзватьхтебя
приёмххприёмхх
Он ответил, что ему нужно на Землю, и что был бы признателен, если бы я его подвёз хоть до поворота.
- Абонент некоммуникабелен, - говорю я. - И у меня нет воздуха на пинг-понг.
- Не понял тебя, - говорит Иянго.
- Мы теряем время, господин главный врач, - говорю я громко. - Абонент некоммуникабелен.
- Пробуй ещё!
- Пробую крайний раз.
- Решать будем мы, крайний раз, не закрайний. Набери следующий текст: сколько вас, как вас зовут, какая нужна помощь.
- Вызываю капитана Мьюкома, - говорю я, хотя Мьюком и так на связи.
- Марк, - говорит он. - Рискнём. Чую, это не джинн. Начинай шлюзование, парень. Господин главный врач отстранён от консультирования операции.
- Я пробую ещё раз задать вопрос, затем делаю попытку проникновения в балок, - говорю я. - "ОК", "Сердечник", подтвердите приём.
- Я Матулин, принял.
- Я Мьюком, принял, утверждаю решение Байно. Действуй, парень. Но осторожней. Считай операцию боевой. Оружие у тебя с собой? Мало ли что на уме у нашего бенганна.
- Обернётся джинном - рука не дрогнет, - говорю я, настукивая отвёрткой:
кактебязовут
давайхххххххх
поговоримхххх
с колькоутебях
кислородахххх
кактебязовут
Он повторяет, с каким-то бесконечным терпением, - но терпением ли? - что он направляется на Землю, что ему туда очень надо, дело у него там, важней не бывает, и если я, пилот грузовоза "ОК" Марк, кажется, Байно, буду так любезен взять в кабину хоть до поворота его, то это ОК.
Я закрываю панель такты, убираю в пояс отвёртку и запускаю первый цикл перепада. БУ реагирует на команды с запаздыванием, не переходящим границы приличий. Наверняка, он просто замёрз и заварился.
- Прошла команда на уравнивание давления, - читаю я показания датчиков. - Подтверждается команда, открылся клапан на шлюзе, травит остатки. Датчик "давление" показывает ОК. В камере вакуум. Прошла команда на открытие люка. Подтверждается. Начинает открываться люк… Сообщение изнутри на большом дисплее. Повторяет предыдущие, отличия несущественны, вопросов по поводу начала шлюзования не задаёт.