Жеглов Василий. Вервольф

   Княжна вздрогнула.
   — Вам, кажется, уже лучше? — глухо спросила она и протянулась к витому шнуру, чтобы позвонить в колокольчик.
   — Гораздо лучше! — выдохнул принц, перехватывая её руку. Он рванул девушку на себя, и она оказалась у него в объятиях. — Не спешите, милая! Я же сказал — это Грайвор! А он не прощает ошибок, или, в крайнем случае, требует взамен весомую плату!
   — Что вы делаете?! Я закричу!
   — Нет, княжна, кричать вы не будете! — хохотнул Грег. — Для этого вы слишком умны. Стоит вам закричать, и скандал неминуем! А что это означает? А это значит, что ваша свадьба не состоится: король не посмеет пойти против общественного мнения. Вы сколько угодно потом можете доказывать, что ни в чём не виноваты, но вам никто не поверит! И даже это — не самое главное! Вы любите моего братца, и, насколько я понял, жить без него не можете, а значит вам нужна эта свадьба не меньше, чем ему! Я уже не говорю о том, что после того, как король пообещал вашему папочке крупный займ, Тенну просто не выгодно портить отношения с Грайвором,
   — Пустите! Прошу вас! — всхлипнула Далия.
   — У нас мало времени, дорогуша, — прохрипел принц, подминая её под себя, — постарайтесь расслабиться. Иначе вам потом придётся придумывать, где вы обзавелись синяками.
   Девушка обмякла. Грег торжествующе осклабился и начал торопливо расстёгивать её куртку. Он спешил, дрожащие пальцы всё время соскальзывали с многочисленных крючочков, петелек и прочих хитростей женского наряда, но применить грубую силу он не мог: по его плану после этой милой встречи не должно было остаться никаких следов. Точнее, почти никаких… Расстегнув, наконец, куртку, он добрался до шнурованной рубашки, сквозь тонкую ткань которой аппетитно просвечивала девичья грудь. Грег нагнулся, чтобы зубами развязать особо тугой узел, и вдруг почувствовал укол чуть ниже левого уха. Он медленно поднял голову и встретился с взглядом княжны. В её глазах не было страха, отчаяния, беспомощности — там была только ярость. Холодная, всесокрушающая ярость!
   — Не советую вам делать резких движений, принц, — процедила Далия. — Эта заколка сделана из ребра морского шершня и по прочности не уступает стали.
   — Вы не посмеете! — попробовал улыбнуться принц, но вместо этого лицо скривилось в гримасе отчаяния.
   — Вы правы, — холодно усмехнулась девушка, — я ещё не решила, стоит ли моя любовь, моя жизнь, благополучие моей родины вашей презренной душонки. Может быть, вы развеете мои сомнения?
   Она слегка надавила, и Грег почувствовал, как по шее побежала горячая струйка крови.
   — Не надо! — просипел он.
   — Позвоните кучеру, — приказала княжна.
   Принц послушно протянул назад руку и, нащупав шнур, несколько раз с ожесточением дёрнул за него. Карета стала замедлять ход и вскоре остановилась. Послышались торопливые шаги. Далия резким движением оттолкнула от себя принца и закуталась в дорожное одеяло. Дверь распахнулась.
   — Что случилось? Принцу стало хуже?! — взволновано спросил лекарь, заглядывая внутрь.
   — Напротив, Фериш, — спокойно ответила княжна, — его высочеству настолько полегчало, что он решил остаток пути проделать верхом. Несомненно, в этом целиком и полностью ваша заслуга! Не сомневаюсь, что в ближайшие два дня все будут обсуждать не предстоящую свадьбу, а ваше высокое искусство, — улыбнулась она.
   — Ну что вы, княжна, — зарделся Фериш. Он перевёл взгляд на принца и уже более спокойным тоном спросил: — Вам и в самом деле лучше, ваше высочество?
   — Да, — буркнул Грег, поднимая воротник куртки, — распорядитесь, чтобы мне подали коня!
   Он бросил на княжну затравленный взгляд. «Ты ещё пожалеешь, теннская сука! Горько пожалеешь!» — с ненавистью подумал он и покинул карету…
 
   Картинка прошлого была настолько яркой, что казалось, будто бы это произошло не много лет назад, а только вчера. Лицо принца исказилось в гримасе ярости. Он сжал кулаки с такой силой, что ногти впились в ладони и сквозь пальцы начала сочиться кровь. «Второй! Во всём второй! Всегда второй! А хочу быть только первым! Слышите, первым!» — закричал мысленно Грег.
   Чилам открыл глаза и повернул голову:
   — Первым? — переспросил он.
   Принц почувствовал, как шею захлестнуло невидимой удавкой.
   — После тебя, Великий, — задыхаясь, просипел он, ощущая, как петля затягивается всё туже и туже. Он упал на колени и схватился за горло. Некоторое время прорицатель с усмешкой наблюдал за его мучениями, затем усмехнулся, и удавка тотчас ослабла. Принц судорожно вздохнул и зашёлся в кашле.
   — Ты никогда не будешь первым, — спокойно произнёс Чилам. — Запомни это!
   Грег кивнул, и вдруг неожиданно для себя прохрипел:
   — Прошу, Великий, не делай из меня дзарга!
   — Поздно, — покачал головой прорицатель, — ты уже дзарг! Неужели ты этого ещё не понял?
   — Дзарг?! — в ужасе отшатнулся Грег.
   — Ты дзарг своих страстей, грайворец, — пояснил Чилам. — Они, — он кивнул в сторону дверей, за которыми находилась охрана, — слушают меня сердцем. Ойба — честью, которую боится потерять больше жизни. А ты — страстью! И все вы будете мне преданы, потому, что в любой момент я смогу это…
   Чилам не успел договорить. Внезапно мощным, но удивительно грациозным рывком он вырвал своё тело из трона и замер, прижав ладони к вискам. На шее прорицателя страшными жгутами вздулись вены, казалось, ещё немного — и они лопнут от перенапряжения. Спустя несколько мгновений Чилам расслабился. Он опустил руки, слегка потряс ими, разминая кисти, сжал пальцы в кулаки и снова разжал их, после чего обвёл взглядом присутствующих, и с нескрываемым облегчением произнёс:
   — У нас гости, которых я ждал очень и очень давно. Приведите их!
   Принц и барон молча повиновались. Ойба обнажил меч.
   — Спрячь оружие, — тут же раздался за его спиной голос Чилама, — они не опасны. Теперь уже не опасны.
   Когда Грег выглянул в коридор, его едва не вывернуло наизнанку: на каменных плитах пола в беспорядке лежали тела дзаргов. Сломанные шеи, вырванные кадыки, неестественно вывернутые руки и ноги, вспоротые животы — всё говорило о том, что бой был ужасным. Среди изломанных мёртвых тел, склонив голову, неподвижно стоял человек с ножом в руках. Вся его одежда была залита кровью. «Грайворец!» — вздрогнул принц, узнав знакомую форму. Он непроизвольно сделал шаг назад и наткнулся спиной на барона. Ойба молча отодвинул его в сторону и подошёл к грайворцу.
   — Дай, — тихо произнёс он. Человек, послушно разжал пальцы, и нож скользнул в протянутую ладонь. — Пошли! — приказал барон и подтолкнул стражника в спину. Тот, по-прежнему не поднимая головы, сделал несколько неуверенных шагов в сторону дверей и снова замер. Барон толкнул его ещё раз и человек, словно тупое вьючное животное, которое слушается только плети, вновь продолжил путь.
   — Веди остальных! — небрежно бросил через плечо барон.
   Грег обернулся: у стены, в таком же странном оцепенении, замерли ещё три человека. В одном из них он узнал своего раба. Принц осторожно приблизился. Люди не шевелились. Он протянул руку и несколько раз провёл раскрытой ладонью перед лицом раба: тот даже не моргнул. Грег по примеру барона толкнул его в спину, и раб покорно тронулся с места.
   — Ну, вот и все в сборе! — объявил Чилам, когда последний из «гостей» переступил порог зала Откровений. — Интересно, кто же из вас лис? — Склонив к плечу голову, прорицатель с любопытством разглядывал грайворцев. В его облике что-то неуловимо изменилось: холодная невозмутимость, благодаря которой он выглядел старше своих лет, исчезла, черты лица разгладились, и он вдруг стал похож на обычного шестнадцатилетнего юношу. Радостная улыбка только усиливала это впечатление. Впервые Чилам открыто проявлял эмоции. Он радовался, как радовался бы его сверстник, выигравший партию у более опытного соперника.
   «Лис?!» — Грег вздрогнул и затравленно оглянулся по сторонам, ожидая, что вот-вот в зал ворвутся королевские гвардейцы. Чилам рассмеялся:
   — Что тобой? Отчего ты так побледнел?
   — Среди них лис?!
   — Ну, один-то точно есть! Иначе как бы они сюда добрались?
   — Убей их, Великий! — взвизгнул принц. — Они пришли за мной! Они выследили меня!
   — Кое в чём ты прав, — кивнул юноша. — Вот только никто тебя не выслеживал! Я сам подсказал, где тебя искать! Помнишь свой медальон, который ты проиграл мне полгода назад? Так вот, теперь он у твоего кузена! Его нашли в желудке наёмного убийцы, после неудавшегося покушения на короля Грайвора. Впрочем, лис расскажет об этом куда подробней.
   — Они могут говорить? — подобрался Ойба.
   — Они сделают всё, что я прикажу! Рассказывай, лис!
   Грайворец облизнул сухие губы и начал монотонно бубнить:
   — Меня зовут Юр. Я королевский лис при дворе Даниэля Грава XIII…
   С каждым его словом Грег бледнел всё больше и больше. Когда лис закончил, он нервно вскрикнул:
   — Но я не знаю ни о каких суомах! Я никого не посылал!
   — Разумеется, — усмехнулся Чилам, — их послал я!
   Ойба шумно вздохнул.
   — Ты что-то хочешь сказать? — спросил прорицатель.
   — Прости, Великий, но все знают, что суомов не существует. Уже несколько столетий никто не слышал о них, и тем более не видел.
   — Если кто-то чего-то не видит, это не значит, что этого не существует! — назидательно произнёс юноша. — Ты знаешь легенду о священных раковинах богини Муствеэ?
   — Да, Великий, но это только легенда, — упрямо повторил барон.
   — Легенда? — Чилам подошёл к трону и провёл рукой по изголовью. Раздался щелчок, и крышка сиденья трона откинулась. — А что ты скажешь об этом? — спросил прорицатель, доставая из тайника небольшую чёрную раковину. Он втянул руку, предлагая барону полюбоваться своим сокровищем.
   Ойба подался вперёд:
   — Это она?!
   — Она, — снисходительно подтвердил Чилам. — Я нашёл её в одном из залов Даров. Сам Всевидящий помог мне в этом! Сначала она была ослепительно белой, но как только я прикоснулся к ней, начала темнеть, пока не стала совсем чёрной, а уже на следующий день ко мне пришли суомы и попросили назвать имя.
   — Но Грав до сих пор жив!
   — Это ненадолго, — отмахнулся Чилам. — Суомы не успокоятся, пока не отдадут долг.
   Грег набрался смелости и осторожно спросил:
   — А почему…
   — Ты хочешь спросить, зачем я отдал суомам твой медальон? — перебил его прорицатель. — Мне было интересно, знает ли Грав о вампирах и оборотнях, и если знает, может ли им приказывать…
   — О ком? — изумлённо вытаращился принц.
   В ответ Чилам загадочно улыбнулся.
   — Ойба, узнаёшь своих старых знакомых? — спросил он.
   — Лиса и молодого стражника — да, — хмуро отозвался барон, — а этого, — он указал на третьего грайворца, — вижу впервые.
   — Ошибаешься, этого человека ты тоже очень хорошо знаешь. Просто раньше он выглядел иначе. Как тебя зовут, оборотень? Отвечай!
   — Винс, — бесцветным голосом произнёс грайворец.
   — А раньше, на корабле, как тебя звали?
   — Риксус.
   — Сколько у тебя лиц?
   — Два.
   — А у других оборотней?
   — У высших до пяти.
   — И только? Я думал больше… — задумчиво пробормотал Чилам. — Вы и в самом деле можете принимать облик только тех, кто уже умер?
   — Да…
   — Это хорошо, — кивнул прорицатель. — Сколько вас осталось?
   — Не знаю…
   — Сто? Двести? Тысяча? — продолжал настаивать Чилам.
   — Не знаю, — тупо повторил оборотень.
   — Знаешь! — зло процедил юноша. — Я помогу тебе вспомнить! — Он прикоснулся кончиками пальцев к вискам оборотня. Человек вздрогнул, словно к нему прикоснулись раскалённым железом. Он захрипел и забился в судорогах. — Подержи его, Ойба! — крикнул Чилам. Барон подскочил и крепко обхватил грайворца со спины. Прорицатель закрыл глаза и запрокинул голову. Оборотень захрипел ещё громче, и на его губах выступила кровавая пена. Казалось, что ещё немного, и он не выдержит этой пытки, но, внезапно Чилам резким движением оттолкнул пленника, и устало опёрся о стену. — Всё! — хрипло произнёс он. — Слышишь, Ойба, всё! Я знаю, как уничтожить оборотней! Знаю! — закричал он во весь голос, и эхо умножило его ликующий крик. Чилам расхохотался. — Теперь меня никто не остановит!!!
   — Выродок! — отчаянный выкрик перекрыл многоголосое эхо.
   Чилам резко оборвал смех. Он подошёл вплотную и взял оборотня за подбородок, заставив его поднять голову.
   — А ты силён, нелюдь! Стоило мне немного расслабиться, и ты тут же попытался выскользнуть! Правда, сил у тебя хватило всего на одно слово, но всё же ты сумел меня удивить! Ещё никому не удавалось сопротивляться моей воле. Хочешь поговорить? Говори, я разрешаю! Не бойся, я ослабил нажим и теперь тебе не будет больно!
   — Выродок! — повторил оборотень.
   — И это всё, что ты можешь сказать? — усмехнулся прорицатель. — Я ждал чего-то большего, а ты просто злишься! Вот что помогло тебе побороть мою волю — злость! И ещё страх! Ты ведь испугался, оборотень? По-настоящему испугался, верно? — Чилам возбуждённо облизнул губы. Его глаза лихорадочно заблестели. — Скажи, чего ты боишься? Ведь не за себя, правда? И не за них! — он мотнул головой в сторону других пленников. — Тебе наплевать на всех! И на себя наплевать! Ты хочешь только одного — остановить меня! Зачем, оборотень? Объясни! Ведь, в сущности, я хочу сделать то, что должны были сделать вы!
   — Врёшь! — прохрипел Винс. — Мы никогда не хотели хаоса!
   — То-то и оно! — презрительно хмыкнул Чилам. — Вы копошитесь в этой навозной куче и считаете себя вершителями судеб. А на самом деле, вы навозные черви и ничего больше! Назови хоть одну причину, по которой этот мир достоин существования! Ну?! Молчишь?
   — Ты всё равно не поймёшь!
   — Может и не пойму, — согласился Чилам, — потому что ты, хоть и нелюдь, но ты — живой, а я — мёртвый, понимаешь? Я уже родился мёртвым! — Прорицатель сорвался на крик: — Мне не нужен этот мир! Я не хотел приходить в него!
   — Так пойди и удавись, выродок!
   — Выродок?! — усмехнулся Чилам. — Жрец тоже меня так называл, но он вкладывал в это совсем другой смысл, а вот ты знаешь, о чём говоришь! Да, я выродок! Но чей?! Удивлён? Думаешь, я не знал об этом? Открою тебе тайну, оборотень — всё равно ты уже не сможешь никому рассказать о ней — выродки помнят о своей прошлой жизни. Конечно, не всё, но самое главное они помнят! Мы помним, кто наш главный враг! Память объединяет нас и поэтому, можно сказать, что мы одно целое! Я помню, как вы убили меня пятьсот лет назад. Тогда я родился в Кейритии и не успел войти в настоящую силу. Вы вычислили меня раньше: слишком рано я раскрыл свою сущность. Одного не знаю: сколько всего нас было? И почему вы так нас боитесь? Ведь я такой же, как и вы! Я выродок вашей стаи! И хотя у меня только одно лицо, но я тоже многолик! Так почему же вы с таким упорством убиваете меня?
   Оборотень побледнел. Он не хотел отвечать и попытался плотно сжать губы, но ярость помимо его воли выплеснулась наружу:
   — Тебя невозможно контролировать! Ты сам по себе! Тебе никто не нужен! Ни один из вас не хотел жить в этом мире! Вы рождаетесь только с одной целью: уничтожить его!
   — А вы, значит, его защищаете? — внезапно успокоившись, ледяным тоном спросил Чилам.
   — Мы защищаем себя! — огрызнулся оборотень. — В отличие от вас, мы хотим жить! Просто жить, понимаешь, выродок? Это же так просто!
   Чилам расхохотался:
   — Теперь я понял! Вы ничем не отличаетесь от этих жалких тварей — людей! Вот почему вы так боитесь меня!
   — Пока существуешь ты, мы не можем позволить себе стать обыкновенными людьми, — зло произнёс Винс.
   — Кем? — скривившись, переспросил Чилам. — Людьми? Теми, кто бросает новорождённых младенцев в колодец?
   — Жить без боли невозможно! Этого никто не может изменить!
   — Я могу! — заорал Чилам. — И я сделаю это! Каждый раз, когда я приходил в этот мир, я испытывал боль! Чудовищную боль! Она будет повторяться вновь и вновь, а я не хочу больше терпеть! Не хочу! — Произнеся последнее слово, он вздрогнул и замер. По его телу прошла дрожь. Черты лица заострились, кожа вдруг стала сухой и дряблой, словно за одно мгновение пронеслись многие годы. Чилам тихо завыл и начал раскачиваться из стороны в сторону. Постепенно вой нарастал. Вскоре он заполнил всё пространство, заставив присутствующих согнуться от нестерпимой боли, терзавшей их слух. Если бы они могли, то заткнули бы уши, лишь бы не слышать этот вой, пронзающий мозг короткими фразами. — И дозволит Всевидящий детям своим умирать в землях неверных! И будут сжигать тела павших! И прахом взойдут они в небесный храм отца своего! И огромная армия хлынет на южный материк! И там где были города, появятся храмы! И каждый, кто туда войдёт, станет дзаргом! И подчинится весь мир моей воле! И однажды прикажу я всем умереть! И все умрут с именем моим на устах! И умру я — последним!
   По залу пронёсся холодный вихрь. Хрустальные сапы с тихим звоном начали гаснуть одна за другой, и огромный зал стал погружаться во тьму. Внезапно что-то взметнулось в воздух позади Чилама. В последний момент он успел обернуться и выставить перед собой руки, но падающее на него тело остановить не смог. Сбитый с ног, он рухнул на пол.
   Марн не успел осознать, что произошло, но этого и не требовалось. Как только тело почувствовало, что поработившая его чужая воля исчезла, оно отдало приказ мышцам, и вампир прыгнул вперёд.
   Барон Ойба э'Илом также не успел ничего понять. Натренированная рука опытного фехтовальщика сама собой метнулась к ножнам, пальцы мягко сомкнулись на рукояти меча, и уже в следующий миг он нанёс страшной силы рубящий удар.
   Винс понял всё и сразу. Он бросился между бароном и вампиром, поднырнул под опускавшуюся руку с мечом, и жёстким ударом в горло поставил точку в славной истории рода Батим-Ажа-Илом. Но остановить движение меча или увернуться от него он уже не смог — острое лезвие, описав полукруг, захлестнулось за спину и наискось рассекло подреберье оборотня.
   Чилам скинул с себя вора и попытался встать, но в этот момент вампир обрушился на него сверху, нанося сдвоенный удар ногами в поясницу. Короткий вскрик порицателя заглушил треск позвоночника.
   Грег, позабыв о собственном оружии, взвизгнул и метнулся в сторону дверей. Он почти успел выскочить из зала, но Юр выдернул из тела оборотня меч барона и метнул его. Сверкающий диск промелькнул по залу, и голова принца с глухим стуком покатилась по каменным плитам.
   После этого всё замерло. Казалось, что со смертью Чилама наступило безвременье. К счастью, это продолжалось совсем недолго, и вскоре время вернулось, отсчитывая мгновения короткими тихими всхлипами старого вора, склонившегося над телом Проныры:
   — Как… Как же… Как же так, парень?
   — Уймись, старик, — прохрипел вампир. — Он скоро очнётся! Ему крепко попало по мозгам, но у выродка не хватило времени, чтобы убить его.
   Рядом раздался стон. Марн повернул голову. Оборотень лежал в луже крови, зажимая руками страшную рану на боку.
   — Мёртв? — еле слышно спросил он.
   Вампир кивнул головой.
   — И всё же…
   — Лис, меч! — коротко приказал вампир.
   Юр подошёл к телу принца, поднял с пола меч и швырнул его вампиру. Марн подхватил клинок и, приподняв за волосы голову Чилама, рубанул по тонкой шее. Некоторое время он держал отрубленную голову на весу, словно пытаясь что-то рассмотреть в мёртвых глазах, затем равнодушно отбросил в сторону и тихо спросил:
   — Что произошло?
   Оборотень ответил моментально, словно ждал этого вопроса.
   — Мы убили выродка. Дело сделано.
   — Мы? — прищурился Марн.
   — Да, — жестко произнёс оборотень.
   — Ты хочешь сказать, что парень…
   На этот раз оборотень ответил не сразу. Он опустил голову, пережидая приступ боли, и только потом начал говорить:
   — Мы узнали о выродке слишком поздно, когда он уже успел войти в силу. Такого ещё никогда не случалось, и Совет не знал, не мог знать, что наши блоки рухнут. Да если бы и знал, всё равно иного выхода не было! Самое страшное то, что он смог обыграть Совет. Он дал о себе знать, когда захотел. Мы пришли туда, куда пожелал он. Мы делали то, что нужно было ему! С самого начала мы находились в ловушке. Допустить, чтобы он произнёс своё пророчество, мы не могли, и он это прекрасно понимал. Если бы Салийская империя хлынула на материк, началась бы новая смута. А это означало бы хаос на сотни лет. Он просчитал всё, кроме… — Винс мотнул головой в сторону Проныры — воришки.
   — Так значит?
   — В том и дело, что нет, — горько усмехнулся оборотень. — Вор в игре не участвовал. Обыкновенный балласт и ничего более. Просто выродок увлёкся и забыл о нём. Мы все находились у него под контролем, а вор был без сознания и потому избежал его. А когда очнулся, стал действовать по своему разумению. Смешно, правда? — Винс нервно хохотнул. — Маленький грайворский вор остановил выродка! Интересно, что им двигало?
   — Он просто хотел сдёрнуть… — голос лиса звучал тихо и глухо. Он сидел на полу, испытывая неимоверную усталость. Каждое движение давалось с трудом, словно он проделал долгий и утомительный путь. — Вор вычислил основную угрозу и попытался убрать её с пути. Проныра видел тебя в деле и знал, что ты вмешаешься. А когда начинается заварушка — сдёргивать самое милое дело. Кстати, не пора ли и нам уносить ноги?
   Оборотень в ответ лишь молча усмехнулся. За него ответил вампир:
   — Иди… — пожал плечами он. — Только вот куда ты побежишь-то? Через пару часов всё побережье будет оцеплено. Из катакомб прямиком попадёшь в лапы к салийцам.
   — Но у вас же есть план отхода? — Юр пошатываясь, поднялся с пола.
   Вампир отрицательно покачал головой.
   — Но почему?
   — Чтобы не было соблазна, — спокойным голосом пояснил Марн. — Это последняя тропа. Тебе не понять…
   — Глупо, — сплюнул лис и снова опустился на пол. — Так и будем сидеть, пока губошлёпы не придут проведать своего полубога?
   — Лис! — раздался тихий голос.
   Юр повернул голову. Старый вор сидел, привалившись к подножию трона. Правой рукой он растирал грудь, а левой поглаживал лежащую у него на коленях голову Проныры. Встретившись взглядом с лисом, он беззвучно прошептал: «Подойди!». Юр тяжело поднялся. Вор жестом попросил его сесть рядом. Кинув осторожный взгляд в сторону вампира, Робин поманил лиса пальцем и, наклонившись к его уху, прошептал:
   — Помнишь, я говорил? Есть щёлка!
   — Говори, — выдохнул Юр.
   — Погодь, лис — сначала узелок!
   — Ты сдурел, старый? Меня, лиса, на воровскую паутину подтягиваешь? Может и на распутку потом вызовешь?
   — Может и вызову, — медленно произнес вор. Он поморщился и снова стал растирать грудь с левой стороны. — С того света вызову, ежели понадобится. Только не на паутину тебя подтягиваю — не совсем я еще из ума выжил — на слово лисье! Ну, так как, подвязываешься?
   — Чего хочешь?
   — Не выбраться мне, лис, — грустно улыбнулся вор. — Так мечтал отсюда сдёрнуть — да, видать, не судьба. Этот гад последние силы выпил. Должок у меня остался, а вору с долгом уходить нельзя. Возьмёшь должок на себя?
   — Сколько?
   — Лет тридцать, — усмехнулся Робин. — А если ему повезёт, то и дольше.
   — Ты о ком?
   — О сыне, лис, — прошептал вор. — Да не пяль ты глаза! Сам знаю, что по нашим законам за воровской послед бывает! Не знает он ни о чём! Да и я не собирался его пестовать, пока в рабстве не побывал. Только здесь понял, для чего жить надобно. Если бы не он, если бы не думал о нём с каждым вздохом — не выжил бы! Понимаешь, Кхур тебя задери?! Вытащи его отсюда! Ты сможешь, я знаю… А когда выберетесь, с тропы его сбей! Не должен сын вора вором становиться… Иначе не отмоюсь я на том свете! Обещаешь?
   Юр помолчал. Потом прямо взглянул в глаза вора и, усмехнувшись, произнёс:
   — Ну и долги у тебя!
   — Так ведь и цена неплохая! — скривился в ответ Робин. — Подвязываешься?
   Вместо ответа Юр по-воровски скрестил пальцы. Робин поспешно, словно опасаясь, что лис передумает, сделал то же самое, и наложил свои пальцы на пальцы лиса. Узел договора был связан. Вор облегченно выдохнул.
   — Значит так, лис, — быстро зашептал он, — в подвале, где вы меня накрыли, лаз есть. Я его год ковырял. Ведет он в те же катакомбы, но только на самый нижний уровень, а там река подземная.
   — Откуда знаешь?
   — Крысы нашептали, — по привычке отмазался вор. — Не о том спрашиваешь! Слушай дальше! Так вот, река эта проходит под всей долиной колодцев и на поверхность выскакивает в десяти лигах отсюда — у самых гор. Соображаешь?
   — Ты собирался проплыть десять лиг? В холодной воде?
   — Говно с тобой хорошо жрать — так и норовишь ложку из рук выхватить! — огрызнулся вор. — Плот у меня там! Небольшой — один я сдёргивать рассчитывал — но вас с пацаном выдержать должен. Сечёшь? Только вот как с этими быть? — Яростно зашипел Робин и схватил лиса за рукав. — Ведь замастрячат тебя сразу, едва про щёлку узнают! — Вор вдруг поперхнулся. Потом захрипел, издавая горлом булькающие звуки, и в следующее же мгновение обмяк. Юр молча расцепил мёртвые пальцы, удерживавшее его за рукав, и поднялся.
   — Неплохой расклад! — раздался голос оборотня.
   — Слышал? — Лис хмуро посмотрел на него и сделал шаг назад к телу принца, в ножнах которого оставался меч.
   — Мы оба слышали, — хмыкнул оборотень. — У вампира слух, конечно, получше моего, но и я пока ещё кое-что могу. — Ты расслабься, лис, с кем сражаться-то надумал? То, что я дышу, ещё не значит, что я жив, — голос оборотня был еле слышен, — а у вампира нога сломана! Так, Марн?