Желязны Роджер. Господь гнева

   - Пущусь дальше в путь, - со вздохом сказал Тибор.
   Он тронул спину голштинки своим манипулятором. Корова с коротким "му" развернула тележку и потащила в том направлении, откуда они приехали.
   - Погодите! - воскликнул Эрл, поднимая свою мохнатую руку. - Давайте попробуем еще раз! - Он вытащил из кармана еще довоенную записную книжку и ручку. - Попробуем подать нашу просьбу в письменном виде - как делалось раньше. Опустим заявку в щель. Если и это не сработает, тогда уйдем восвояси.
   Он медленно написал что-то, неумело водя пером по бумаге, затем вырвал страничку и направился с ней к открытому люку ПАМЗа.
   - А стоит ли наступать на грабли во второй раз? - пискнул бегун-кроха. - Лбы у нас не чугунные.
   - Верно! - сказал Тибор. - Оставьте этого электронного психа в покое.
   Его тележка катила прочь. Неисправное колесо противно подвывало.
   - Очевидно, вся беда в репродукторе, - отозвался Эрл. - Если мы сумеем…
   - Всего доброго, - решительно сказал Тибор. Вскоре бегуны скрылись за кустами. Тележка покатила по дороге.
   Тибора вдруг объяла меланхолия, приятное обволакивающее чувство безмятежного уныния. Откуда взялось это странное чувство? Неужели это бегуны его навеяли? От этих суетливых существ исходит такой покой… По непроверенным слухам, они одним своим теплым взглядом могут усмирять тайфуны. А вот с ПАМЗом что-то не справились. И все же приятно, что есть внутренне уравновешенные существа - посреди повсеместного хаоса.
   Тележка погромыхивала, влекомая неутомимой коровенкой, а Тибору вдруг припала охота петь - и он затянул:

 
Освети тот угол, во коем ты…
Следующие слова этого старинного церковного гимна позабылись, поэтому он затянул другой:
Се мир отеческий. Каменья,
дерева и ветр…
Нет, не то. И он попробовал свой излюбленный старинный псалом номер сто:
Восславим же Его, источник всех милостей
и благ. Всякая тварь земная восславляет Его.
Хвала тому, кто над нами, на небесах.
Возблагодарим Отца, и Сына, и Духа Святого.
 

   Но, похоже, он перевирал слова, и получалось не очень складно. Зато на душе сразу полегчало.
   Тут Тибор обратил внимание на то, что злополучное колесо больше не подвывает. Он свесил голову и взглянул на ступицу. Ничего себе! Колесо вообще заклинило.
   "Эх,, мало было печали, так черти еще накачали! - с горечью подумал он, натягивая поводья. - Тпру, милая!.. Ну, пегашка ты моя волоокая, далеко мы с тобой уехали, да не очень".
   Тибор сидел неподвижно и впитывал в себя окрестные звуки: шелест кустарника и скрип деревьев на ветру, попискивание каких-то зверушек - одни проворно бежали по своим делам, другие - всякая мелкота - весело резвились на утреннем лacковом солнышке. Все они - дети мира сего, даром что тела их изуродованы, вид у них гротескный, гены порченые. Но и у этих смешных или страшных уродцев есть право веселиться на припеке.
   Совы позасыпали. Правда, проснулись краснохвостые ястребы. Где-то вдали умиротворяюще красиво пела птица. А пела она - словами: "Освети тот угол, во коем ты…" Потом какая-то невнятица - и дивной трелью: "Хвала тому, кто дал крыло, и древо, и каменья. Благодарим! Твитти-туддл, твитти-туддл!" И птица начала пение сначала, повторяя все прежде спетое Тибором.
   Эге, да это мутант - квазиптица. Интересно, она понимает, что поет? Или она вроде попугая? Кто ж знает… Он не может пойти к кусту и глянуть на нее - природа ходилок не дала. Ну а теперь вот еще и колесо заколдобило, будь оно неладно. "А мне было бы полезно побеседовать с квазиптицей. Вдруг ей доводилось встречать Господа Гнева, и она знает, где его искать?"
   Тут в зарослях справа от него началось какое-то шевеление, оттуда показалось нечто большое, Тибор вытаращился в сторону зарослей - и глазам своим не поверил.
   Там, свившись витками, лежал громадный червь - размером поболее питона. Червячище, медленно развиваясь, пополз в сторону остолбеневшего художника. Страшилище - то ли человекообразный червь, то ли червеобразный человек - тащилось вперед с небольшой скоростью, оставляя за собой заметный маслянистый след на траве. По мере приближения оно начало пищать -тоненьким пронзительным голоском.
   Тибор совершенно растерялся - сидел, пришибленный, и ждал, что будет дальше.
   Маслянистые струйки с червячища, попадая на листья - серые, зеленые, рыжие, - сперва окрашивали их, словно лаком, затем листья на глазах скручивались, будто облитые кислотой. По дороге исполинский червь задевал деревья, и с них сыпались мертвые плоды. Когда эта тварь доползла до дороги, от ее фырканья завихрилась пыль.
   - Эй ты! - прошипел червячище. - Я могу тебя убить!
   "Господи, и этот налаживается меня прикончить! Что ж вы все, сукины дети, повадились меня убивать!" - внутренне возмутился Тибор.
   Червяк подполз совсем близко, остановился и заколотил хвостом по дороге, поднимая пыль в сторону пришельца. Затем подполз к луже и стал молотить хвостом по ней так, чтоб брызги летели в Тибора.
   - Убирайся отсюда и оставь меня в покое! Я здесь охраняю сокровище. Ты бы и хотел добраться до него, но - накось, выкуси! Понял? Слышь меня? Вали отсюда!
   Тибор крикнул:
   - Да не могу я уехать!
   Голос его дрожал, тело так трясло, что манипуляторы не сразу вытащили пистолет. Наконец он извлек оружие и прицелился в голову монстра-мутанта -получеловека-получервя.
   - Слышишь ты, безрукий-безногий, я - порождение навоза! - заорал червовек. - Я родился в результате вашей дерьмовой войны. Это и твоя вина, что я такой уродливый. Ты только посмотри, какая мерзостная тварь перед тобой!
   Червовек вытянулся и высоко поднял голову, как танцующая кобра. Его голова качалась в каком-то метре от Тибора. По извивающемуся телу текла зловонная жидкость.
   Тибор от ужаса и отвращения закрыл глаза.
   - Нет, ты гляди, гляди! - неистовствовал червовек.
   - Ах ты, червяк глупый! - прохрипел Тибор, бессмысленно размахивая пистолетом.
   Червяк-то червяк, но и человек, однако же! А в человека Тибору не стрелялось. Он беспомощно мотал головой, ожидая, что челюсти страшилища сомкнутся на его горле. Вот она - смерть неминучая! Он покорно закрыл глаза. Но и с закрытыми глазами ощущал, как у самых его губ мечется раздвоенный язык монстра.
   - Я отравляю тебя! - злорадно провозгласил червовек. - Чувствуешь вонь - это мой пот! А сам я бессмертен, как все по-настоящему уродливое! Я есть Вечный Червь! Я буду жить, сколько будет существовать Земля!
   Кольцами страшилище обвилось вокруг тележки и коровы. Когда червовек начал обвиваться и вокруг неполноценного тела калеки, Тибор включил генератор электрического поля - в последней безнадежной попытке спастись.
   Послышалось жужжание, посыпались искры - и червь стремительно отпрянул.
   - Ага! - воскликнул обнадеженный Тибор. - Вот тебе пяток ампер! Не нравится? Сейчас прибавлю!
   Тибор увеличил мощность электрошока.
   Червовек далеко отвел голову, чтобы одним мощным ударом покончить с художником.
   "Нет, тварь, уж если кому и помирать, так лучше ты подохни!" - подумал Тибор.
   Мерзостный зубастый клюв червя устремился к голове Тибора - но словно ударился об электрическое поле и остановился на полпути. Этого мгновения было достаточно для Тибора, чтобы высмотреть мягкое, незащищенное место на шее червя, прицелиться и нажать на курок.
   - Я спокойно спал! - провыл червь. - Зачем ты разбудил меня?
   Выстрел отбросил его от Тибора. Заметив кровь у себя на шее, червовек запричитал:
   - Что ты наделал! Что ты наделал!
   Червовек корчился, обливаясь кровью, однако подбирался для новой атаки. Тибор, не глядя на противника, с лихорадочной поспешностью перезаряжал пистолет.
   Новая атака. Снова мягкое место на шее прямо перед Тибором. И он опять выстрелил. И опять попал.
   - Не убивай меня! - всхлипывая от боли, провыл червовек. - Дай мне мирно спать у моих сокровищ!
   С этими словами он повалился в пыль, высвободив и тележку, и корову из своих страшных объятий. Он прерывисто, свистяще дышал и таращился на Тибора.
   - Что я сделал тебе? Зачем ты меня убил? - шипел червовек из последних сил. - Разве я причинил тебе зло?
   - Нет, - сказал Тибор. - Ты мне зла не причинил.
   Он видел, что противник ранен смертельно, и сердце его стало биться спокойнее.
   - Извини меня, - продолжил Тибор, кривя душой. - Один из нас должен был… - При этом он поспешно перезаряжал пистолет. - Прости, но из нас двоих может выжить только один.
   С этими словами он выстрелил червю между глаз. Тот захлопал веками. Потом Тибор заметил, как зрачки червя расширяются, стекленеют… Конец.
   - Вот ты и помер, Вечный Червь, - устало сказал Тибор.
   Червовек молчал. Он был мертв.
   Тибор протянул манипулятор и закрыл глаза мертвеца.
   Тут ему пришла в голову блестящая идея. Этот червяк весь в масле - а именно смазки не хватает колесу тележки. Тибор провел манипулятором по телу червя, собрал масло и смазал им ось. Теперь колесо вращалось нормально.
   Немного успокоившись, Тибор вдруг припомнил странную фразу, оброненную червем: дескать, не мешай мне спать возле моих сокровищ. Сокровища? Это занятно.
   Тибор осторожно объехал труп червя и направился к тому месту, откуда выползла страшная тварь.
   За кустами он обнаружил пещеру внутри невысокого взгорка. Внутри все провоняло маслянистой слизью.
   Тибор приложил платок к носу, чтобы хоть как-то справиться с вонью, и осветил внутренность пещеры нашлемным фонариком.
   Вот они - пресловутые сокровища. Ржавый потолочный вентилятор на верху целой кучи разных предметов. Искореженный корпус автомобиля - без двигателя, но с двумя вроде бы исправными фарами и целым номерным знаком. Электрооткрывалка для консервов. Два лазерных бластера времен войны, без батарей. Матрасные пружины. Рваные жалюзи. Портативный транзисторный приемник без антенны.
   Всякая дрянь. Ничего ценного.
   Тибор ткнул корову в бок кнутовищем. Голштинка недовольно взмахнула хвостом и повернула к нему свою массивную головищу. В ее глазах прочитывалось: "Совсем сдурел, что ли?" Тем не менее она сделала несколько шагов в глубь просторной зловонной пещеры.
   "Совсем как сорока, - подумал Тибор, - червяк тащил в свою нору все блестящее. И даже случайно не приволок ничего сколько-нибудь ценного. И как давно эта тварь лежала тут, защищая свои "сокровища"? Быть может, несколько лет. Или десятилетий".
   Вон еще мотыга. Потемневший от времени картонный плакат с изображением Че Гевары. Магнитофон без кассет. Пишущая машинка "Ундервуд", проломленная посередине. Ржавые и дырявые кастрюли. Клетка для транспортировки кота -прутья торчат во все стороны, как спицы. Искореженная плевательница и полуистлевший комплект журнала "Тайм".
   Вот и все земные сокровища червовека. У него были только пружины от матраса. А матраса не было. Так и спал на голом полу.
   Тибор горестно вздохнул. Этот самозваный дракон защищал кучу дерьма. Ну да ладно, теперь он помер…
   Когда тележка выкатилась из пещеры, Тибор заметил на ветке ближайшего дерева ту самую птицу, что недавно пела гимны. Она вопросительно взирала на художника.
   - Сама видишь, что я натворил, - хрипло сказал Тибор.
   Труп червя вонял так отвратительно, что казалось, будто он уже начал разлагаться.
   - Вижу-вижу, - ответила птица.
   - Ты гляди, я теперь понимаю твой язык! - без особого удивления произнес Тибор. - И кажется, ты не попугайничаешь, а говоришь самостоятельно…
   - Понимаете - потому что погрузили руку в выделения червя, - сказала птица. - Теперь вы можете понимать всех птиц, а не только меня. Но на любые ваши вопросы могу ответить и я.
   - Ты знаешь, кто я такой? - спросил Тибор.
   - Да, - сказала птица, перепрыгивая на ветку пониже и попрочней. -Вы Макмастерс Тибор.
   - Надо говорить наоборот: Тибор Макмастерс, Тибор - это имя, Макмастерс - фамилия.
   - Хорошо, - согласилась птица. - Вы странствуете в поисках Господа Гнева, дабы нарисовать его достоверный портрет. Это благородное дело, мистер Тибор.
   - Мистер Макмастерс, - поправил Тибор.
   - Да, - опять согласилась птица, - как вам будет угодно. Спросите меня, где вам его найти.
   - А разве ты знаешь? - спросил Тибор, и сердце у него в груди тяжело бухнуло, потом словно превратилось в кусок льда, который распирал грудь.
   Теперь ему со всей ясностью представился весь ужас встречи с Господом Гнева, которая прежде казалась лишь отдаленной и маловероятной перспективой. Он оцепенел от одуряющего страха.
   - Конечно, знаю, - преспокойным тоном заявила птица. - Он совсем недалеко отсюда. Если желаете, я могу проводить вас к нему.

Глава 10

   - Я… я даже не знаю… - промямлил Тибор. - Мне надо бы…
   Он замолчал и задумался. "А не повернуть ли мне оглобли назад? Может, я и без того зашел слишком далеко. Меня уже несколько раз пытались убить… не пора ли внять намекам судьбы? Возможно, эта цепочка событий является подсказкой - дескать, остановись, покуда не поздно".
   - Погоди, дай подумать, - произнес он вслух. Он никак не мог принять решения.
   - Позвольте мне сообщить вам еще кое-что, - сказала птица. - За вами следует человек. По имени Пит.
   - До сих пор? - выпалил Тибор. Он не очень удивился, только немного встревожился. - Зачем? Почему?
   - Этого я не могу уяснить себе, - раздумчиво произнесла птица. -Полагаю, вы сами это очень скоро узнаете. Как бы то ни было, он, как говорится, не желает вам зла. Ну так что вы решили, мистер Тибор? Готовы отвечать?
   - А ты не в курсе, что случится, когда я повстречаюсь с Господом Гнева? Не убьет ли он меня? Не постарается ли каким-либо образом погубить?
   - Поначалу он даже не сообразит, кто вы такой и зачем разыскали его, - заявила птица. - Поверьте мне, мистер Тибор, он больше не думает, что -как бы это лучше выразиться? - что кто-либо преследует его с дурными помыслами. Ведь столько лет уже прошло.
   - Да, это похоже на правду, - сказал Тибор. Он глубоко вдохнул, чтобы набраться смелости для решающего вопроса. - Где он находится? Веди меня к нему. Но не очень торопись.
   - Он в сотне миль к северу, - ответила птица. - Вы найдете или его, или того, кто похож на него… Точнее я не могу сказать…
   - Почему ты не можешь сказать точнее? - спросил Тибор. - Я-то думал, тебе все и про все известно.
   Птичьи экивоки его угнетали. "Я перемазался слизью червя, - подумал он, - избежал стольких грозных опасностей - ну и что в результате? Что я получил? Шиш с маслом. Говорящую птицу. Которая якобы что-то там знает. В общем-то, мы с ней похожи. Я что-то знаю, она что-то знает… У всех по клочку истины. Если ее клочок приложить к моему… Отчего бы и не попробовать?"
   - Как он выглядит? - спросил Тибор.
   - Погано, - ответила птица.
   - То есть?
   - У него изо рта воняет. Одних зубов нет, а те, что остались, почти коричневые. Плечи висят. Старый и жирный. Таким тебе придется рисовать его на фреске.
   - Понятненько, - пробурчал Тибор.
   Что ж, этого следовало ожидать. Видать, земное воплощение Господа Гнева не изъято от всеобщего закона увядания и старения плоти. В глазах Тибора Бог мигом стал ближе, человечней. Но поможет ли это при работе над картиной?
   - А есть в нем хоть что-либо - ну, возвышенное?
   - Может, он и не тот, кто вам нужен, - сказала птица. - Дело в том, что в нем возвышенного ни на грош. Извините, что я вынуждена так говорить. От правды никуда не уйдешь.
   - Господи Иисусе! - с горечью произнес Тибор.
   - Однако опять-таки подчеркиваю, - сказала птица, - я не гарантирую, что это именно тот, кого вы ищете. Предлагаю вам взглянуть самолично. Рассмотрите его дотошно, сравните со своими представлениями и решите сами, не полагаясь на мои слова.
   - Это можно. Отчего бы и не взглянуть, - пробормотал Тибор.
   На душе у него было по-прежнему муторно. Уж очень велика ноша на его плечах, уж очень много треволнений поджидает его впереди…
   "Эх, поверну-ка я обратно", - в сотый раз подумал он. Надо выпутываться из этой истории, пока дело не повернулось совсем круто. Пока что ему везло. Но почем знать - вдруг полоса везения закончилась! Нельзя же до бесконечности испытывать терпение судьбы!
   - Вы полагаете, что ваша полоса везения закончилась? - спросила птица, проницательная бестия. - Тут я могу вам сказать со стопроцентной уверенностью: ваши запасы везения еще не исчерпаны. Поверьте мне, вы будете целы и невредимы.
   - Как мне верить тебе, если ты даже не знаешь толком: он это или не он.
   - Гм-м, гм-м, - несколько смутилась птица. - Понимаю, к чему вы клоните. Но повторю снова: даю голову на отсечение, что ваша полоса везения не закончилась. Хотите верьте, хотите нет. В этом вопросе у меня полнейшая уверенность.
   - А что ты за птица? - спросил Тибор. - То есть - какой породы?
   - Голубая сойка.
   - Ну и какая слава у голубых соек? Можно им доверять? В общем и целом.
   - В общем и целом - можно, - заявила птица.
   - А ты, часом, не исключение из рядов в общем и целом честных голубых соек? Исключение, которое доказывает правило? - осведомился Тибор.
   - Нет, не исключение.
   Птица вспорхнула с ветки и пересела к Тибору на плечо.
   - Вы взвесьте хорошенько следующее. Кому вы можете доверять больше, чем мне, - если решите вообще кому-нибудь доверять? Я ждала, когда вы тут появитесь, долгие-предолгие годы. С незапамятных времен я ведала, что вы пройдете именно этим путем, а когда услышала, как вы вдали поете церковный гимн, я вся затрепетала от радости. Вот почему я немедля подала голос, заслышав, как вы с воодушевлением распеваете псалмы. Мне особенно понравился старинный псалом номер сто. Он, честно говоря, мой самый любимый. Итак, вы склонны доверять мне или нет?
   - Полагаю, птице, которая любит и поет церковные гимны, можно доверять, - сказал Тибор, размышляя вслух.
   - А я именно такая птица!
   Сойка взлетела. У нее каждое перышко дрожало от нетерпения отправиться в путь. Экая красивая птица! Какое нежное сочетание голубого и белого в ее оперении! И какая большая! Да, деваться некуда, придется поверить ей на слово.
   "Возможно, мне надо обойти множество мест и увидеть множество людей, которые не окажутся Господом Гнева. И только потом я найду настоящего. Не в этом ли смысл паломничества - в медленном обретении того, к чему стремишься?"
   - Не знаю, выдержит ли колесо… - сказал Тибор. - Эта слизь вряд ли сойдет за настоящую смазку.
   - С колесами проблем не будет, - заверила сойка. - Прокатишься с ветерком. Вперед!
   Тибор покорно последовал за своей бело-голубой проводницей.
   Солнце слало теплые длинные лучи с голубого неба. Было очевидно, что в это время суток самые необычные из здешних живых существ предпочитают прятаться. Тибор не увидел больше ни единого монстра. Как ни странно, это повергло его в еще большее уныние, чем парад страшилищ ночью и поутру. Одно утешало: сойка летела перед ним, указывая дорогу, и не пропадала из виду. И это главное. Она у него теперь как путеводная звезда.
   Когда голштинка остановилась пощипать высокую красноватую траву, Тибор спросил у подлетевшей сойки:
   - Вдоль этой дороги никто не живет?
   - Местные нарочно не кажут носа на свет. Не любят показываться, -ответила птица.
   - Они такие страшные на вид?
   - Да. Того, кто привык к обычным формам жизни, их вид способен ужаснуть.
   - Неужто пострашнее бегунов, человеко-ящеров и человеко-насекомых?
   - Пострашнее.
   Но сама птица, похоже, местных тварей не боялась - попрыгивала по сухим листьям у дороги, поклевывала каких-то мошек и червячков.
   - Тут есть один, который выглядит следующим образом…
   - Не надо, не рассказывай, - взмолился Тибор.
   - Вы же сами интересовались…
   - Это я так… А от подробностей - избавь.
   Он прикрикнул на корову, и та потащила тележку дальше. Птица вспорхнула и полетела вперед. Казалось, корова понимает, что надо следовать за птицей.
   - Слушай, он выглядит очень ужасно? - спросил Тибор немного погодя.
   - Кто? Господь Гнева? - отозвалась сойка, вернувшись к тележке и усевшись на плечо художника. - Он… не знаю, нужно ли говорить вам об этом… словом, он выглядит не совсем обычно. Он мужчина крупный, но, как я имела случай заметить, у него изо рта воняет. Человек вроде бы могучего телосложения, но сгорбленный превратностями жизни. Человек вроде бы преклонных лет - и в то же время…
   - Ну что ты плетешь! Ты даже не уверена, тот ли это человек!
   - Уверена - до известной степени, - не обижаясь, ответствовала птица.
   - Он живет среди людей?
   - Верно! - сказала птица, довольная его сообразительностью. - В селении еще шесть десятков мужчин и женщин. И ни один из них не ведает, кто он такой в действительности.
   - А ты-то откуда про него узнала? - спросил Тибор. - Если односельчане не догадались, кто он такой, ты-то как догадалась? По каким-либо безошибочным знакам на его теле?
   Он надеялся, что это именно так. Было бы куда проще нарисовать убедительный портрет Господа Гнева, будь у него на теле отчетливые знаки непринадлежности к дольнему миру.
   - На нем лежит печать смерти и отчаяния, - небрежно прочирикала птица, вспорхнула с его плеча и полетела вперед, делая кульбиты в воздухе. - Эта печать столь очевидна, что бросится тебе в глаза, как только мы прибудем на место.
   Тибор наблюдал за птицей, которая угомонилась и летела теперь прямо перед тележкой.
   - А поконкретней этой печати ничего нет? - спросил он.
   - Впервые я увидела его два года назад, - сказала птица. - С тех пор я виделась с ним довольно часто. Однако я помалкивала о нем - на мои уста была наложена печать молчания, от которой я была разрешена лишь час назад. Я никому и словечка не проронила про него. Ей-же-ей! А когда вы испачкались в слизи того большого червяка, вы обрели способность понимать меня - и все узнали.
   - Занятно, - сказал Тибор, погоняя корову. - Но ты ушла от моего вопроса.
   - Я стараюсь отвечать на все ваши вопросы, - ответила птица. -Видите ли, мистер Тибор, вам вовсе не обязательно следовать за мной. Никто вас не заставляет. Я просто делаю полезное дело - так сказать, на общественных началах. Никакого навара я с этого иметь не буду. Разве что получила возможность поразмять крылья.
   Сойка обиженно забила крыльями.
   Лес, через который лежал их путь, постепенно редел. Впереди виднелись то ли горы, то ли гряда очень высоких холмов. Склоны этих холмов были бледно-соломенного цвета с вкраплениями темной зелени. Перед Тибором до самого подножия холмов простиралась большая долина - похоже, плодородная. Через нее пролегали почти не заросшие дороги. На одной из них, громко пофыркивая, медленно двигалось что-то вроде автомобиля. Стук мотора хорошо разносился в утреннем воздухе.
   У перекрестка трех дорог виднелся поселок. Не то чтобы действительно очень большой, но, по нынешним временам, величины необычной. Некоторые здания поражали своим размером - не иначе как небольшие фабричные цеха. Есть магазины и даже небольшой аэродром.
   - Это Нью-Брунсвик, штат Айдахо, - объявила птица. - Мы пересекли границу штата - попали из Орегона в Айдахо. Улавливаете?
   - Да.
   Он хлестнул корову, и она побежала резвее. Теперь все колеса разом стали постукивать и поскрипывать - как то, которое ему лишь чудом удалось починить. Тибор слышал жалобы колес, но успокаивал себя: "До селения рукой подать, доеду. А там наверняка есть кузнец, который заменит ходовую часть каждого колеса. Если одному не хватало смазки, то и остальные скорее всего крутятся на пределе. Вот только во сколько обойдется такой основательный ремонт?"
   - Ты сможешь устроить ремонт моей тележки по божеской цене? - спросил художник птицу.
   - Где она теперь - божеская цена? - сказала птица. - Заводов больше нет, чтоб запчасти выпускать. Есть только крохотные мастерские в небольших поселениях с натуральным хозяйством. И все в дефиците. Но в Нью-Брунсвике целых две мастерские для починки довоенной техники.
   - Моя тележка произведена после Катастрофы, - заметил Тибор.
   - Они и с этим справятся.
   - А сколько слупят?
   - Попробуйте бартер, - посоветовала птица. - Жаль, что вы не прихватили что-нибудь из сокровищ червя. Могли бы совершить обмен.
   - Да у него там одна ненужная дрянь! - воскликнул Тибор и удивленно спросил: - Ты хочешь сказать, тот металлолом здесь в цене?
   "Если они умеют перерабатывать металлолом, - подумал он, - тогда здешние жители намного выше нас по уровню своего развития! А ведь я, в сущности, не так уж далеко уехал от дома! Да, соседи, но какая разница! Как же изолированно мы живем! И как мало знаем. Сколько полезных знаний утрачено!"
   - Даже матрасные пружины тут бы очень сгодились, - сказала птица. -Они ведь стальные. И местные умельцы сделали бы из них инструменты. К примеру, ножи, вилки, стамески. Из цветных металлов можно изготовить спирали для женщин - это такие приспособления, чтобы женщины не беременели.
   - Батюшки, - ахнул Тибор, - неужели они сознательно понижают уровень рождаемости - когда население всей планеты составляет лишь несколько миллионов!
   - Слишком много рождается увечных, - объяснила птица. - Например, таких, как вы, - уж простите, что я так говорю. Так вот, в Нью-Брунсвике предпочитают совсем не рожать, чем плодить калек и мутантов.
   Тибор пригорюнился.
   - Они, наверно, выставят меня вон, как только увидят, какой я, -сказал он.
   - Вполне вероятно, - безжалостно согласилась птица и полетела в сторону долины.
   Пока они спускались с лесистой возвышенности в долину, птица тараторила вовсю, рассказывая на лету о всех необычных калеках, рожденных в округе за последние несколько лет. Отвратительные подробности захватывали дух. Впрочем, Тибор слушал сойку вполуха: тележку немилосердно трясло на ухабах, порченые колеса не давали ему покоя. Все тело его болело. Он закрыл глаза и пытался расслабиться, подавить тошноту. Он догадывался, что его мутит не только от тряской дороги, но и от страха - он боится этого незнакомого Нью-Брунсвика. Каково ему придется среди огромного количества незнакомых людей? Ведь всю жизнь он провел в общине, где все друг друга знали. Что, если будет не найти общего языка? Даже в буквальном смысле! Потом он задумался над названием поселка: Нью-Брунсвик. Не исключено, что кто-нибудь там владеет немецким. Это поможет, если местный английский язык сильно отличается от шарлоттсвилльского. В разрозненных общинах язык претерпевает стремительные изменения - рождаются диалекты, которые порой различаются до степени полного взаимного непонимания. А беспечная птица живописала всех когда-либо встреченных ею калек: