Желязны Роджер. Мост из пепла

   «Почему ты думаешь, что сможешь предложить ему что-нибудь?»
   «Вы знаете, что я не такой, как все».
   «Думаешь, этого достаточно?»
   «Ну, это решать ему».
   «Хорошо, что ты хочешь помочь. А если он попросит тебя о том же, о чем просил у Ван Дайна?»
   «Не знаю. Это будет расточительством».
   «Возможно. В любом случае я помогу тебе разыскать его. Вместе с Квиком».
   «Как?»
   «Позднее, Деннис. Позднее. Все в свое время. А теперь нам следует вернуться домой».
   — Направляешься на север, Квик? — спросила она.
   — В Денвер, хочу провести там несколько дней с друзьями.
   — Оставь адрес, по которому я могла бы тебя найти, ладно? Тут намечается одно мероприятие, в котором ты можешь быть полезным.
   — Конечно, — сказал он, выудил из кармана листок бумаги и, что-то нацарапав на нем, передал Лидии. — В первом месте я буду находиться до вторника, а затем — во втором.
   — Вот и отлично. Спасибо. Я с тобой свяжусь в самом скором времени. Удачной поездки.
   — Спасибо. До встречи.
   — До свидания.
   Квик направился в сторону шоссе.
 
   Мы с Лидией повернули к проселочной дороге, она оставила там свою машину. Потом поехали домой, где заявили, что встретились в горах. Моя мать приготовила завтрак, и все утро мы провели в разговорах. После ужина Лидия тщательно меня обследовала. Я попытался блокировать некоторые участки сознания — просто так, посмотреть, что будет. Она всякий раз ловила меня.
   «Превосходно, — сказала она через некоторое время. — Ты превзошел все мои ожидания».
   «В каком смысле?»
   «Здорово справился со всеми проблемами».
   «Вы совсем не это имели в виду. Вы что-то от меня скрываете».
   «Ты далеко продвинулся. Поздравляю».
   «Это не ответ».
   «Скажем так: на самом деле это была направленная терапия».
   «Вы помогли мне развить телепатические способности, благодаря которым я смог отправиться в прошлое?»
   «Нет, но я имела возможность повлиять на выбор, который ты должен был сделать, если бы тебе в поисках нужного разума удалось туда проникнуть».
   «Почему?»
   «Я ведь сказала: „имела возможность повлиять“.
   «Надеюсь, вы вернулись ко мне не для того, чтобы играть в прятки?»
   «Нет. Придет время, и ты получишь ответы на все вопросы».
   «А при чем тут Квик?»
   «Как-то однажды он выполнил для меня одну работу».
   «Интересно, вы ответите хоть на какой-нибудь из моих вопросов?»
   «Да, но ты не даешь мне этого сделать. Потому что все время не про то спрашиваешь».
   «А про что нужно?»
   «Я обещала тебе помочь в твоих поисках. Ты заявил, что хочешь найти смуглого человека. Нужно было только спросить, и я бы сказала, что он все еще жив. Нужно было только спросить, где его найти, и я бы сказала, что в Восточной Африке».
   «Вы его знаете?»
   «Я его знаю».
   «Я искал, но не обнаружил даже самого крошечного следа…»
   «Он должен сам захотеть, чтобы его нашли».
   «Почему?»
   «Он старается соблюдать осторожность».
   «Да, я понял, что его ищут».
   «Теперь они могут начать искать и тебя».
   «Почему?»
   «Ступив на Землю, ты принялся немедленно сообщать всем и каждому — кто был в состоянии услышать — о своем прибытии. Они очень подозрительно относятся к тем личностям, которые обладают слишком большой силой. Они всегда стараются убедиться в том, что эта сила для них безвредна, приручить ее или, если не удастся, уничтожить».
   «Значит, мне даже и сейчас грозит опасность?»
   «Возможно. Именно поэтому я и приехала так быстро. Ты тверд в своем решении?»
   «Да».
   «Тогда нам следует уехать отсюда как можно скорее. Чем дольше мы протянем, тем меньше у нас останется шансов реализовать твою цель. У них есть агенты-люди, так же как и механические устройства».
   «Наши враги тоже обладают телепатическими способностями?»
   «Этим или чем-то похожим. У них есть свои пути, помогающие им проникать в суть вещей».
   «Как мы будем действовать?»
   «Я уже оформила бумаги, по которым ты сможешь путешествовать. Сегодня вечером мы обсудим с Вики твое желание посмотреть мир — теперь, когда ты, наконец, вполне к нему приспособился. Я поддержу это желание как весьма разумное с терапевтической точки зрения. Мне кажется, я смогу ее убедить».
   «Ну а если она захочет поехать с нами?»
   «Я уже обдумала эту возможность. К счастью, ее контакты с твоим отцом участились, все идет к тому, что они помирятся и снова будут жить вместе. Насколько я понимаю, они собираются обсудить этот вопрос сегодня. Если все произойдет, как я планировала, они будут даже рады, что ты на некоторое время уедешь».
   «Откуда вы могли все это узнать?»
   «Как телепат и друг семьи…»
   «Нет! В это я поверить не могу».
   «А во что ты можешь поверить?»
   «Тут возможен лишь один вариант. Вы хитры, Лидия. Я это понял только теперь: по тому, как вы организовали мое лечение; да и путешествие вы придумали весьма ловко, устранили все препятствия, которые могут помешать; этот головорез из организации „Дети Земли“ оказался вашим знакомым. Я просто вынужден принимать во внимание, что вы, вероятно, обладаете способностью манипулировать людьми и что, по всей вероятности, именно вы способствовали разводу моих родителей, а теперь их примирению; похоже, по вашей инициативе я оказался на Луне, и вообще, я думаю, вы ответственны за все, что происходило со мной. Вы сотворили меня».
   «Смешно! Ладно, думай, что хочешь. Это как-то повлияет на твои планы?»
   «Нет. Я все равно поеду с вами. Я должен».
   «Хорошо. Тогда остальное не имеет значения».
   «Нет, имеет. Видите ли, я ничего не намерен забывать. Может быть, мне суждено прожить еще несколько лет — я стану гораздо сильнее, чем сейчас. Если я когда-нибудь узнаю, что вы причинили моим родителям лишнюю боль, хочу, чтобы вы знали: я буду это помнить».
   Она опустила голову.
   «Значит, так тому и быть».
 
   Все произошло почти так, как предсказывала Лидия. Позвонил отец и сообщил, что он хочет нас навестить. Чтобы повидать меня, сказал он. Мать согласилась, и он приехал на следующий день. Лидия была права: они обрадовались друг другу и вели себя очень доброжелательно. Отец был по-настоящему счастлив, когда увидел меня. Мы с ним подолгу разговаривали и даже пару раз ходили вместе гулять. Но мне было ясно, что он приехал не только за этим.
   А мне стало казаться, что я слишком жестко разговаривал с Лидией. Мне было неловко сканировать сознание родителей, но до меня вдруг дошло, каким тяжелым грузом была для них моя бесконечная тяжелая болезнь, особенно для отца. Возможно, именно она и стала причиной их развода, а выздоровление послужило поводом для восстановления отношений. Мне было стыдно, что я не понял этого раньше. У меня даже появилось предположение, что, хотя Лидия и манипулировала всеми нами в каких-то своих целях, на самом деле она лишь явилась катализатором процессов, которые и так в нас шли. Это, конечно, не снимало с нее ответственности, в особенности если она подталкивала нас в нужные моменты, но все-таки существенно смягчало общую картину на фоне неожиданно появившегося у меня собственного чувства вины.
   Именно это чувство вынуждало меня спешить с отъездом. И мои родители хотели того же, им не терпелось остаться наедине. Поэтому они почти сразу согласились подписать все необходимые документы, разрешающие мне отправиться в путешествие в сопровождении Лидии и ее знакомого санитара.
 
   — Как хорошо, что ты вернулся, сын.
   Эти слова не показались мне такими уж забавными позднее — ведь мой отец произнес их, когда мы с Лидией садились в вертолет, который должен был доставить нас в Альбукерке. Поговорив с отцом, я начал понимать, что мое выздоровление является для него предметом гордости — я сумел преодолеть такие серьезные трудности. Может быть, это радовало его даже в большей степени, чем мои замечательные телепатические способности. Мне стало грустно при мысли, что мы снова расстаемся. Я махал им до тех пор, пока они не скрылись из виду, и не снимал защитного экрана до самого приземления.
   Полет из Альбукерке прошел спокойно. Лидия предупредила меня, что с этого момента мы подвергаемся серьезной опасности. Однако, просканировав остальных пассажиров, я не обнаружил ничего подозрительного. По правде говоря, мне быстро наскучило это занятие, и большую часть пути до Либревиля в Габоне я читал. Квик постоянно оставался настороже.
 
   Вскоре после приезда к нам в номер пришел человек с чемоданом, полным оружия. Квик выбрал себе револьвер и коробку патронов. Денег никто не платил. Лидия накрыла защитным экраном сознание нашего посетителя, но мне удалось, несмотря на это, уловить несколько поверхностных мыслей, указавших на его связь с местным отделением Детей Земли.
   — Теперь, — сказала Лидия Квику, — ты можешь начать исполнять обязанности телохранителя вместо меня. Мне придется отправиться вперед, чтобы все подготовить, а вам нужно немного подождать. — Она протянула ему листок бумаги. — Будь на этом аэродроме в Моанде ровно в шесть завтра. Там вас встретят и отправят дальше на восток.
   Мне было не очень понятно, как она могла исполнять обязанности моего телохранителя, но, с другой стороны, Квик тоже был не слишком похож на медработника. Я решил воздержаться от комментариев.
   — А что нам делать здесь? — спросил Квик.
   — Ну, во-первых, вам нужно как можно быстрее отсюда убраться, — ответила Лидия, улыбнувшись. — На оборотной стороне листка имеются инструкции. Сегодня вечером вам следует вылететь в Моанду, чтобы завтра успеть вовремя прийти на место встречи.
   Квик перевернул листок, прочитал, что там было написано, и поднял глаза.
   — А там что нам делать?
   — Вести себя, как обычные туристы, вот и все. Глазеть по сторонам. Ну, постараться получить удовольствие. Как-то провести время.
   — Хорошо. А не пора ли перекусить?
   — Я не против.
   После обеда Лидия ушла, а мы с Квиком вернулись в отель, выписались оттуда, сели на самолет, устроились поудобнее и стали смотреть на страну, раскинувшуюся внизу. Через некоторое время я задремал и проснулся только после посадки. Было уже довольно поздно, когда мы сняли номер в местном отеле, поэтому сразу же отправились спать.
   Я проснулся.
   Что-то вырвало меня из очень глубокого сна — ощущение, что нас преследуют, охватило все мое существо. На несколько мгновений я снова превратился в Лейшмана, попытался угадать имена своих врагов и сориентироваться в незнакомой обстановке полутемной комнаты. Потом я понял: здесь что-то не то. Это была чужая игра.
   «Послушай, старина! Мы должны ответить! Клинок вынут из ножен…»
   Меня охватила дрожь, и Лейшман начал таять, превращаясь в нечто большее, чем воспоминания, память о нем уже не могла контролировать мои действия. Мне было гораздо легче, чем Лейшману, понять происходящее.
   Какой-то телепат пытался нас просканировать. Я установил частичный блок, который скрыл мои главные мысли, но дал ему возможность погрузиться в поверхностные: лунный свет, тени, прикосновение простыней к телу, жажда, давление мочевого пузыря, ночные звуки из окна… Находясь внутри крепости, я все же беспокоился, что наш враг успел рассмотреть личность Лейшмана.
   Выскользнув из постели, я подошел к окну и осторожно выглянул на улицу.
   Ночь была теплой, и влажный ветерок дул со стороны ирригационного канала, через который мы переехали вчера вечером. Ближайший уличный фонарь находился на углу, значительно правее. Очень осторожно, при помощи мысли и глаз, я принялся разыскивать своего противника. Вскоре я почувствовал, что в тени парадной на противоположной стороне улицы кто-то прячется.
   Не убирая блока, я отошел от окна и, приблизившись к кровати Квика, положил ему руку на плечо.
   Он даже не шелохнулся, только очень тихо спросил:
   — В чем дело?
   Я быстро блокировал его мысли тоже.
   — Какой-то телепат пытается нас сканировать. Я ему мешаю. Он прячется в парадной на противоположной стороне улицы, справа.
   Квик молча сел на кровати, потянулся к брюкам и надел их. Засунув ноги в туфли, встал и провел ладонью по волосам.
   — Продолжай блокировать его, — велел мне Квик, надевая рубашку и на ходу застегивая пуговицы. — Закрой за мной дверь.
   — Пистолет так и остался у тебя под подушкой.
   — Там для него самое подходящее место.
   Я запер дверь и мысленно последовал за Квиком, накрыв экраном все излучения его мозга. Я обнаружил, что мне совсем не трудно при этом одновременно блокировать свое сознание так, чтобы враг мог читать только мои поверхностные мысли. Вернувшись в свою кровать, я забрался под одеяло.
   Шли минуты, и я вдруг сообразил, что человек в парадной не просто наблюдает за нами. Он приступил к мягкому, но настойчивому давлению — я никогда не пытался делать это. Противник хотел взять меня под контроль. Я дал ему возможность просмотреть все мои поверхностные мысли, размышляя над тем, не стоит ли нанести упреждающий удар.
   Однако, прежде чем я успел принять решение, давление исчезло и донесся шум возни. Я отбросил защитные экраны и подбежал к окну. Мне удалось разглядеть лишь движение теней немного левее парадной, в которой прятался наш противник. Я проник в разум Квика и окунулся в стремительную последовательность движений.
   …Мы блокировали выпад ножа, а потом нанесли удар ребром ладони. Мы лягнули врага и приблизились к нему для нанесения новой серии ударов. Последовала короткая пауза, а потом четкий, рассчитанный последний удар…
   Я мгновенно разорвал контакт. Лежа в темноте, пытался успокоиться.
   Позднее, впустив Квика обратно, я спросил у него:
   — Что ты сделал с телом?
   — Сбросил в канал.
   — Разве необходимо было?..
   — Он не предоставил мне выбора.
   — А в противном случае?
   — Я всегда ненавидел гипотетические вопросы.
   Он подошел к своей постели и улегся. Я последовал его примеру.
   — Что тебе известно о том, куда мы направляемся и что нас там ждет? — спросил я.
   — Абсолютно ничего. Лидия сказала, что это важно. Остальное меня не касается.
   — Откуда ты ее знаешь?
   Квик закашлялся.
   — Наверное, ты уже успел выудить все нужные тебе сведения из моего сознания, — после паузы ответил он.
   — У меня нет привычки залезать в головы друзей.
   — Приятно слышать.
   — Ну, так как вы познакомились?
   — Лидия однажды спасла меня, когда я убегал от полиции. Подошла ко мне прямо на улице Омахи, назвала по имени и сказала, что мне следует пойти вместе с ней, если я хочу оказаться в безопасности. Так я и сделал. Она продержала меня у себя дома, а потом помогла выбраться из города. Раздобыла мне фальшивые документы и устроила на работу. Позднее я выполнял некоторые ее поручения.
   — Какого рода поручения?
   — Ну, курьер, телохранитель и тому подобное.
   — Мне не совсем понятно, что ты имеешь в виду.
   — Вот и хорошо. Давай спать.
   — Она — один из членов вашей организации?
   Квик помолчал немного, а потом сказал:
   — Честно говоря, не знаю. Иногда я думаю, что да. Но уверенности у меня нет. Она, несомненно, нам сочувствует.
   — Понятно.
   — Сомневаюсь. Спокойной ночи.
   — Спокойной ночи.
 
   Утром мы отвратительно позавтракали и нашли транспорт, который вывез нас за город. Я произвел сканирование, но ни в чьих мыслях не фигурировало тело, обнаруженное в канаве. Возможно, оно так там и лежит. Может, здесь подобные события не вызывают у окружающих особого интереса.
   До рудника мы добирались больше часа, так что, когда наконец оказались на месте, было уже довольно жарко. Тут выяснилось, что часть наших спутников приехала сюда на экскурсию, и мы с Квиком подошли к ним поближе, чтобы послушать рассказ экскурсовода.
   Вскоре он подвел нас к заброшенной открытой разработке, и все дружно двинулись по тропе, ведущей на противоположную сторону. Пока мы шли вдоль огороженной территории, экскурсовод объяснял, что когда-то здесь добывали уран, отсюда удалось вывезти более восьмисот тонн редкого металла, но к концу двадцатого столетия месторождение иссякло. Большая часть урана ушла во Францию.
   — …А здесь, — говорил экскурсовод, опираясь одной рукой о заграждение, а другой указывая вперед, — очень интересное место. Именно тут в конце прошлого века шахтеры неожиданно наткнулись на удивительно богатую жилу. В ней содержалось около десяти процентов урана против обычных 0,4 процента. Поражало также то, что изотоп урана-235, обязательно имеющийся в естественном уране, здесь начисто отсутствовал. Это открытие, конечно, вызвало большой интерес — и в результате было решено, что мы имеем дело с природным ядерным реактором.
   Туристы возбужденно загомонили. Я подошел поближе к заграждению, чтобы рассмотреть это место как следует. Картина, представшая моим глазам, была самой обычной — большой каменистый котлован, дно которого испещрено трещинами.
   Все сходится. Наверное, в похожее место отправился галилеянин, чтобы подвергнуться искушению… Неужели нельзя обойтись без иронии, новый Господь? Ты отобрал Землю у ее хранителей, чтобы разбазарить ее без всякого смысла… Ты утверждаешь, что поведешь их в иной мир… Тебя больше не интересуют зеленое, коричневое, золотое, поляны, долины, лишь это сухое, жаркое место, наполненное песком, скалами… и дышащее смертью. Что для тебя смерть? Врата…
   — …Самопроизвольный процесс ядерного распада, продолжавшийся более миллиона лет, — рассказывал экскурсовод. — Мы до сих пор не знаем, что послужило толчком к его началу. Ничего нам не известно и о том, какое генетическое влияние он мог оказать на местные формы жизни. Странные мутации могли разбрестись по всему миру за миллионы лет, что прошли с тех пор, как реактор погас. Кто знает, какие растения или животные, столь распространенные сегодня, ведут свое начало от атомного котла, некогда здесь тлевшего? Есть над чем поразмыслить. — Он замолчал и усмехнулся. — Мир мог бы быть совсем иным, если бы не скалы в этом необычном котловане — единственном природном реакторе, существовавшем когда-либо на Земле.
   — А разве человечество зародилось не в Африке? — спросил один из туристов.
   — Многие исследователи думают именно так, — ответил экскурсовод.
   — Значит, можно предположить, что именно здесь все и началось?
   Экскурсовод снова улыбнулся. Я видел в его разуме, что ему задавали этот вопрос бессчетное множество раз. Он начал отвечать, тщательно взвешивая слова.
   — Ну, никто, конечно, не может сказать ничего определенного. Но вот что интересно…
   Я похлопал Квика по плечу.
   — У меня возникла одна мысль. Пошли.
   Он кивнул, и мы вернулись на транспортную площадку.
   — Интересно рассказывал, — поделился Квик. — Только вот никак не могу понять, зачем она отправила нас сюда.
   — Ради меня, — ответил я ему. — Я ничего про это не слышал.
   — Правда? Мне казалось, всем известно…
   — С образованием у меня пока еще достаточно напряженно. Она хотела мне кое-что доказать.
   — Что?
   — Что опыт не был навязан моей психике в то время, когда Лидия являлась моим терапевтом, — и что история, которую она мне рассказала, имеет под собой вполне доказуемую фактическую основу. Это на случай, если у меня возникнут вопросы. Ладно. Я ей верю. Проклятье!
   — Что-то мне кажется, я ничего не понял.
   — Не обращай внимания. Пожалуй, я разговаривал сам с собой. Квик, я боюсь.
   — Чего?
   — Тот тип, сегодня ночью. У них есть агенты-люди. Я узнал об этом совсем недавно. Мне следовало и самому догадаться.
   — У кого есть агенты-люди? О чем ты говоришь? Я за тобой не поспеваю, приятель.
   — Она не говорила тебе о врагах?
   — Нет.
   — Лидия должна о них знать, раз она знакома с человеком, которого я ищу. Да и вообще, ей столько всего известно…
   — Ну, значит, она не посчитала нужным посвятить меня в свои дела.
   — А я с ней не согласен. Мне необходимо с кем-нибудь поделиться.
   Я закончил свой рассказ уже после того, как мы вернулись в город, в наш отель. Когда я замолчал, Квик покачал головой. Потом закурил.
   — В жизни не слышал такой дурацкой истории.
   — Не веришь?
   — Верю. Хотел бы не верить… Довольно-таки неприятная, я бы даже сказал, страшная история. Только я никак не пойму, что ты-то можешь сделать в такой ситуации.
   — Честно говоря, я тоже этого не понимаю.
   — Давай сложим вещи и поедим чего-нибудь. Пора отправляться на поиски аэродрома.
   Я кивнул.
 
   Ночь. Мы над Конго в маленьком вертолете: Квик, я и безымянный пилот. Наша коробочка, подвешенная в темном небе, освещалась только тусклым мерцанием приборного щитка и огоньком сигареты Квика. Мы летели очень низко. Я смотрел в ночное небо и общался со своими другими личностями. Постепенно я начал понимать, что меня ждет впереди.
   — Там что-то есть, — сказал Квик.
   Он наклонил голову и смотрел куда-то вправо. Я отстегнул ремень безопасности и чуть приподнялся, чтобы проследить за его взглядом.
   Примерно в шестнадцати или семнадцати метрах, немного ниже нашего вертолета, появилась какая-то тень: похожая на птицу, но с неподвижными крыльями, около метра в длину и полуметра в ширину. Я попытался ее сканировать, но ничего похожего на человеческое сознание не обнаружил.
   — Это не птица, — сказал Квик. — Смотри, какая скорость и как оно парит.
   — Да, — согласился я с ним.
   Квик открыл окно пошире и положил на него левую руку, а поверх пристроил правую с пистолетом. Я постарался перекричать вой ветра:
   — Не думаю, что от этого будет какая-нибудь польза.
   — Пожалуй, стоит выяснить.
   Он выстрелил. Раздался едва слышный звон.
   …Я вспомнил зверя, который пробирался между скалами, а его острые рога пытались дотянуться до моего живота. Всего в нескольких дюймах от меня зверь начал раскачиваться из стороны в сторону, продолжая тяжело ступать своими лопатовидными ногами, а его тело звенело, словно громадный колокол, каждый раз, когда он натыкался на камни. Я почувствовал запах высохших водорослей…
   — Ему ничего не сделалось, — сказал Квик.
   Пилот что-то спросил, и Квик крикнул ему в ответ:
   — Поднимись повыше.
   Мы начали набирать высоту.
   — Бесполезно, — проворчал Квик через полминуты.
   — Квик, я думаю, нам не удастся от него избавиться, — сказал я, — к тому же он пока не сделал нам ничего плохого.
   Квик кивнул и убрал пистолет. Закрыл окно.
   — Наблюдает, да?
   — Похоже.
   — Наш или чужой?
   — Чужой.
   — С чего ты взял?
   — Напомнил мне кое о чем — из далекого прошлого.
   — И мы не будем его трогать?
   — По-моему, у нас нет выбора.
   Квик вздохнул и снова закурил.
   Тварь следовала за нами всю ночь, все время, что мы летели над Конго. Когда мы приземлились в первый раз — для заправки на каком-то совсем примитивном аэродроме, которым пользовались, главным образом, контрабандисты — так думал наш пилот, — похожая на птицу штука осталась кружить в небе.
   Стоило нам взлететь, наш преследователь снова занял наблюдательный пост. Я ненадолго заснул, а когда проснулся, мы уже проносились над Угандой, небо впереди стало светлеть. Я не чувствовал себя отдохнувшим, но больше уже спать не мог. Наш спутник по-прежнему оставался порождением ночи, утренний свет, казалось, не имел к нему никакого отношения. Каждый раз он терпеливо ждал, когда мы делали остановки для заправки топливом, а потом продолжал преследование, как только мы поднимались в воздух.
   Когда мы пролетали над озером Виктория, окончательно рассвело. Я решил провести разведку. И почувствовал нечто. Яркая, ослепительная вспышка возникла всего на одно короткое мгновение и тут же пропала. Я съел бутерброд и выпил чая. Теперь мы летели над Кенией. «Интересно, — подумал я, — что это было… чего коснулся мой разум?» Неожиданно я почувствовал, что нервничаю. Куда мы несемся и что я должен буду сделать? Сам по себе я не мог представлять ни для кого никакого интереса — кроме телепатических способностей, во мне не было ничего особенного. Хватит ли мне этого? Или, может, я должен противостоять тому, что поджидает меня, превратившись в одну из великих личностей, что побывали в моем разуме? Я с легкостью смогу вновь до них добраться… Но я не имею ни малейшего представления о том, кого из них следует выбрать.
   Я смотрел на проносящуюся внизу Землю — зеленую, коричневую, желтую. Квик тихонько посапывал в своем кресле. Заглянув в мысли пилота, я узнал, что наша следующая — и конечная — остановка будет на побережье Сомали.
 
   Соглядатай покинул нас и улетел на восток, когда мы приземлились и пилот заглушил двигатель. Меня немного знобило — по-видимому, сказывались усталость и напряжение. Ярко светило солнце, мы находились в самом центре небольшой, совсем недавно расчищенной площадки. Неподалеку виднелась новенькая хижина. Цистерны с горючим и хижина были прикрыты маскировочными сетями. Механик и его помощник должны были вот-вот выйти на импровизированное поле и заняться вертолетом: заправить его горючим и проверить, все ли в порядке. Наш пилот заговорил с ними на суахили.
   — Квик, я себя неважно чувствую, — сказал я.
   — Могу себе представить. Ты плохо выглядишь. Попить не хочешь?
   — Давай.
   Я думал, что он имел в виду воду, но он достал из одного из своих многочисленных карманов флягу и протянул мне.
   Я сделал большой глоток бренди, закашлялся, поблагодарил его и вернул флягу.
   — Ты знаешь, что мы должны делать дальше? — спросил меня Квик.
   Я знал. Напряжение, плохое самочувствие, беспокойство, любопытство, все мои желания вдруг слились в одно болезненное стремление пойти именно в ту сторону, где скрылись наши преследователи. Я снова ощутил присутствие, которого коснулся совсем недавно и которое тогда ускользнуло от меня, — я понял, что теперь должен сам идти вперед.