Желязны Роджер. Знаки дороги

   – В некотором отношении мы гораздо ближе с вами, чем я предполагал.
   – Потому, что я склонен к таким дорогостоящим развлечениям?
   Маркиз отрицательно покачал головой.
   – Потому что наслаждаетесь чувством такой необыкновенной власти.
   Сандок выключил свет в колодце, отошел от поручней и отвернулся.
   – Ладно, в чем-то вы правы, – сказал он. – А теперь вам, наверное, лучше вернуться к рукописям.
   – Увы! – вздохнул маркиз. – Хотя путь с Олимпа в Тартар недалек – всего несколько кварталов.
   Сандок улыбнулся:
   – У него ненасытный аппетит, но он того стоит…
 
   Он въехал на покрытую гравием стоянку и направил грузовик к группе строений из тесаных бревен, перед которыми выстроились ряды заправочных колонок.
   – Как там бензин? – спросил Рэд.
   – Половина бака плюс полный запасной.
   – Стань вон там, под деревьями.
   Пикап остановился под развесистым дубом. Солнце уже успело почти скрыться за горизонтом.
   – Мы где-то в области В-16, правильно?
   – Да. Считаешь, стоит сделать выход?
   – Нет, просто я подумал, что когда-то знал одного парня из этих краев. Пришлось срезать путь однажды…
   – Ты хочешь проведать его?
   – Нет. Он сейчас… не здесь. И я проголодался. Составь мне компанию.
   Он вытащил из ящика на приборной панели экземпляр «Цветов зла».
   – А куда он отправился? – послышался голос из книги.
   – Кто?
   – Твой друг.
   – О, далеко. Да, он отправился очень далеко. – Рэд хихикнул.
   Он открыл дверцу и вылез. Воздух был прохладный и зябкий. Рэд поспешил в сторону домов.
   В столовой было сумрачно, большую люстру еще не зажигали. Деревянный пол, деревянные столы без скатертей…
   В камине, в дальнем конце комнаты, потрескивали горящие поленья. Окна были только в одной, фасадной, стене.
   Рэд оглядел посетителей. Перед большим окном сидели две пары; на вид – довольно юные. По одежде и по разговору – выходцы из поздней части В-21.
   Одежда утонченного вида юноши, сидевшего справа, указывала на то, что местом его рождения могла быть викторианская Англия.
   Спиной к ближайшей стене сидел черноволосый мужчина в белой рубашке, черных брюках и сапогах. Он ел цыпленка и прихлебывал пиво. На спинке стула висела серая кожаная куртка. Все слишком обычно, чтобы Рэд мог установить его происхождение.
   Он прошел к самому дальнему столу и устроился спиной к углу. Положил «Цветы зла» на гладкие доски перед собой и наугад раскрыл книгу.
   – О, юноша, влюбленный в картины, сама Вселенная под стать твоему аппетиту, – донесся со страниц тоненький голос.
   Рэд быстро поднял книгу, закрыв ею лицо.
   – Верно, – ответил он шепотом.
   – Но тебе и этого мало, так?
   – Всего лишь тихий уголок, дабы преклонить голову.
   – Где же он может находиться?
   – Будь я проклят, если знаю.
   – Я никогда не понимал до конца, почему ты делаешь так, а…
   К столу подошел высокий седоволосый официант:
   – Что будет угод… Рэд!
   Рэд поднял глаза, вгляделся:
   – Джонсон?
   – Я. Великий Боже! Сколько лет прошло!
   – Разве? Но ведь ты работал раньше несколько ниже по Дороге, так ведь?
   – Да. Но мне здесь больше по душе.
   – Рад, что ты нашел хорошее место. Слушай! Цыпленок, что вон у того парня, очень аппетитный на вид. – Рэд кивнул в сторону темноволосого. – И пиво! Я закажу то же самое. Кстати, кто он такой?
   – Впервые вижу.
   – Ну, что ж, принеси пиво сразу.
   – Хорошо.
   Он вытащил из кармана новую сигару, осмотрел ее со всех сторон.
   Джонсон приостановился, глядя на него:
   – Хочешь показать фокус?
   – Какой фокус?
   – Я однажды видел, как ты вытащил из кармана уголек, прикурил сигару. И – не обжегся.
   – Рассказывай!
   – Не помнишь? Несколько лет назад… Если только тебе не предстоит опять этому научиться. Ты тогда выглядел старше. Было это примерно на пол-В ниже по Дороге.
   Рэд покачал головой:
   – Какая-то детская шутка. Я с подобным давно покончил. Неси скорее пиво и птичку.
   Джонсон кивнул и вышел.
   К тому времени, когда Рэд покончил с ужином, зал успел наполниться. Зажгли свет. Стало довольно шумно. Рэд подозвал Джонсона, расплатился по счету и вышел.
   Уже совсем стемнело и сильно похолодало. Он повернул направо, где стояла его машина.
   – Тихо, – донесся голосок из книги, которую нес Рэд.
   – Да, я…
   Удар совпал со вспышкой и звуком выстрела.
   Рэд бросился в сторону, схватившись правой рукой за левый бок. Раздался второй выстрел, но он ничего не почувствовал. Швырнув «Цветы зла» в сторону смутно выделяющегося силуэта, он кинулся бежать к своему пикапу.
   Распахнув дверцу со стороны пассажирского сидения, он прыгнул в кабину и лег на пол. Доставая из сиденья свой 45-й калибр, он услышал шаги по гравию с другой стороны машины.
   Откуда-то издалека донесся выкрик:
   – Стоять, мистер! Ты на мушке!
   Последовал выстрел и тихое проклятье. Рэд тоже выстрелил в открытое окно со стороны водителя – чтобы прикрыть отход, потом вывалился спиной вперед из кабины, сделал кувырок и присел на корточки.
   В доме распахнулась дверь, оттуда доносился гам, события шумно комментировались. Но, тем не менее, никто не выходил.
   Пригибаясь как можно ниже, он добрался до заднего борта грузовичка. Осмотревшись, опустился на четвереньки, выглянул из-за бампера. Никого…
   Он прислушался, не захрустит ли гравий, – но было тихо. Тогда он обогнул задний борт и выполз на левую сторону.
   – Он впереди, берет вправо! – послышался громкий шепот.
   Тут же впереди раздался хруст гравия под подошвами.
   Рэд бросил камешек вправо от себя. Тишина. Он выжидал.
   Тихо.
   – Похоже, что ничья! – крикнул Рэд на дорожном линго. – Может, поговорим?
   Тишина.
   – Имеешь на меня зуб? Особая причина для охоты? – выкрикнул он опять.
   Снова тишина.
   Он обогнул левый угол и осторожно начал двигаться на корточках, стараясь бесшумно переставлять ноги.
   – Он отошел к деревьям. Держит тебя на прицеле.
   Рэд переложил оружие в левую руку и правой дотянулся до приборной панели через опущенное стекло дверцы. Включил фары и бросился на землю, вглядываясь в тени между деревьями. Выстрел продырявил ветровое стекло, как раз напротив водительского сидения.
   С того места, где он упал, Рэд увидел силуэт стрелка, поспешившего укрыться среди деревьев.
   Рэд выстрелил. Человек дернулся и упал, соскользнув на землю по стволу дерева. Пальцы уже почти не повиновались ему, но он успел выстрелить еще раз. Потом завалился на бок и застыл.
   Рэд поднялся и медленно подошел, не опуская пистолета.
   Черные брюки, серая куртка, продырявленная внизу. Оттуда текла кровь. Это был тот самый человек, которого он видел сегодня в столовой сидевшим спиной к стене. Рэд обхватил его за плечи, приподнял голову. На губах мужчины появился розовый пузырек пены. Он застонал. Глаза приоткрылись.
   – Почему? – спросил Рэд. – Почему ты в меня стрелял?
   Мужчина слабо улыбнулся.
   – Пожалуй, я тебя покину, чтобы тебе было о чем подумать…
   – Но тебе-то от этого лучше не станет, – сказал Рэд.
   – Мне в любом случае плохо, – ответил человек. – И потому – пошел ты к черту!
   Рэд ударил его по губам, размазывая кровавую слюну. За спиной раздался протестующий возглас. Вокруг собиралась толпа.
   – Говори, сукин сын! Или я не дам тебе отойти так просто!
   Он ткнул человека в солнечное сплетение – почти в то место, где была рана.
   – Эй! Прекратите! – потребовал голос из-за спины.
   – Говори!
   Но мужчина застонал, протяжно вздохнул и перестал дышать.
   Рэд заколотил его по груди.
   – Назад, ты, мерзкий подонок!
   На плечо Рэда легла рука, и он стряхнул ее. Стрелявший был нем – навсегда. Рэд опустил его и начал проверять содержимое карманов.
   – Наверное, не следовало вам этого делать, – сказал за спиной другой голос.
   Не найдя ничего ценного, Рэд поднялся.
   – На чем приехал этот парень? – спросил он.
   Ответом была тишина, потом – неразборчивые реплики.
   – Он путешествовал автостопом, – сказал наконец джентльмен – викторианец.
   Рэд повернулся. Англичанин смотрел на мертвого, слабо улыбаясь.
   – Откуда вы знаете? – спросил Рэд.
   – Я видел, как его подвезли сюда, – ответил англичанин, доставая шелковый платок и вытирая лоб.
   – На какой машине?
   – Черный «кадиллак», В-20.
   Человек посмотрел на труп, облизнулся и снова изобразил улыбку.
   – Вы заметили, кто еще был в машине?
   – Нет.
   Подошел с куском парусины Джонсон и накрыл мертвого. Выпрямившись, он тронул Рэда за плечо.
   – Я выставлю мигалку, – сказал он. – Но кто знает, когда сюда доберутся полицейские. Ты должен задержаться и дать показания. Ты ведь понимаешь?
   – Хорошо, я подожду.
   – Пойдем тогда. Я отведу тебя в комнату и принесу чего-нибудь выпить.
   – Ладно. Одну минуту.
   Рэд вернулся на стоянку и отыскал книгу.
   – Пуля пофредила мне динамик, – послышался посвистывающий голос.
   – Знаю. Постараюсь достать новый – самый лучший, какой только можно достать. Спасибо за помощь и за то, что ты его отвлек.
   – Надеюшь, он тофо стоил. Пошему он штрелял ф тебя?
   – Не знаю, Цветы. У меня такое впечатление, что это был, как говорят в определенных кругах, просто «мускул». Тогда здесь замешан синдикат. Но, если это так, то между мной и его нанимателями нет никакой связи. Или я просто не могу ее вычислить. Не знаю.
   Он сунул книжку в карман и вслед за Джонсоном вошел в здание…

4

   Рэнди заметил, как на Дорогу выезжает голубой пикап, и направил машину к стоянке.
   – Это здесь? – спросил он.
   Лейла кивнула, не поднимая глаз от «Листьев травы», которые она читала.
   – Это было здесь еще в те времена, в Африке, – сказала она. – Но теперь мы в реальном времени, и я не знаю, насколько мы вышли из фазы.
   – Переведи.
   – Он мог еще не приезжать, или уже уехал.
   Рэнди нажал на аварийный тормоз.
   – Подожди в машине, пока я выясню, – сказала она, бросив книгу на заднее сидение и открывая дверцу.
   – Хорошо.
   – Рэнди?
   – Что, Листья?
   – Очень энергичная женщина, правда?
   – Я тоже так думаю.
   – Она привлекательная?
   – Да.
   – И властная, к тому же.
   – Она лучше разбирается в том, что мы делаем. Я здесь впервые.
   – Да-да… А это кто?
   Какой-то старик в грязной тунике, на которой еще можно было разглядеть крест Христова воинства, прихрамывая, подошел к машине. Из-за пояса он вытащил темную тряпку и принялся вытирать фары, потом, напевая себе под нос, занялся ветровым стеклом. Плюнул на прилипшую к стеклу мертвую бабочку, соскреб ее ногтем большого пальца, протер место тряпкой. Наконец, он остановился перед Рэнди, улыбнулся и кивнул.
   – Хороший денек, – сказал он.
   – Неплохой.
   Рэнди выудил из кармана четвертак и отдал его старику. Тот взял монету и еще раз кивнул.
   – Спасибо, сэр.
   – Вы выглядите как… крестоносец.
   – Я и есть крестоносец, – сказал старик на дорожном линго. – Или был. Свернул не в ту сторону в каком-то месте и уже не нашел обратного пути. Человек ведь не виноват, если он заблудился, верно? Кроме того, кто-то сказал мне, что поход уже закончен и мы победили. А потом другой путешественник сказал, что мы проиграли. Так или иначе, но глупо было бы сниматься с места – мне здесь нравится. Как-нибудь сюда заедет на черном «кадиллаке» епископ, и я попрошу, чтобы он освободил меня от клятвы. А пока что они разрешают мне спать на заднем дворе, а повар дает мне еду. – Он подмигнул. – И мне удается раздобыть немного мелочи на стаканчик каждый вечер. Не жизнь, а красота! Такого у меня никогда не было. Зачем лезть в драку, когда война уже и так кончилась!
   Рэнди покачал головой:
   – Но ведь вы не знаете наверняка, верно?
   – Чего не знаю?
   – Кто победил?
   – В походах? – Старик покачал головой.
   Рэнди почесал кончик носа:
   – Ну… В моих учебниках говорилось, что было всего четыре больших Крестовых похода и несколько средних. Что же до победивших, то это не простой вопрос…
   – Даже так?
   – Ага. Иногда вашим парням удавалось взять верх, иногда – наоборот. Были ведь разнообразные интриги, предательства и все такое прочее… Походы положили начало возрождению греческой философии на западе. Они…
   – К дьяволу философию, мальчик! В твое время кому принадлежала Святая Земля – нам или им?
   – Им. Преимущественно…
   – А наши земли? Кто ими владел?
   – Мы, но…
   Старый солдат усмехнулся:
   – Тогда никто не победил.
   – Это не так просто. Никто ведь и не проиграл. Вопрос нужно рассматривать в более широком аспекте.
   – Чушь! Это тебе, может, легко говорить про широкий аспект. А я совсем не намерен возвращаться назад и получить ятаганом пониже глаз ради этого аспекта, сынок. Пусть Луи заботится о походе. А мне куда приятней вытирать стекла в твоей дьявольской повозке и надираться каждый вечер. Особенно теперь, когда я знаю, что никто не победил.
   – Я вас понимаю. Естественно, даже если вы рассматриваете вопрос не с точки зрения хода истории. Но правильно ли будет…
   – Правильно, будь я проклят! И, если тебе повезет, кто-либо с верхнего участка Дороги окажет тебе какую-нибудь услугу. Ему и рассказывай об историческом процессе. Так вот… – Он подбросил монету на ладони. – Будь крепок в вере, малыш.
   Он повернулся и захромал прочь.
   Рэнди кивнул и отыскал одну из сигар Лейлы.
   – Интересно… – пробормотал он.
   Листья на сиденье начала что-то напевать. Потом она спросила:
   – Тебе отчего-то грустно?
   – Я не знаю. Наверное. А почему ты спрашиваешь?
   – Я следила за частотой твоего пульса, дыхания, кровяным давлением. Все показатели не такие, как обычно. Вот почему я спрашиваю.
   – Получается, от тебя ничего не утаишь? Я думал о том, что все страсти неудавшегося Крестового похода или несчастной любви – всего лишь мгновения на часах истории.
   – Это верно. – Листья помолчала. – Ты оборвал такого рода отношения в недалеком прошлом?
   – Пожалуй, можно сказать и так…
   – Печально. Правда, бывает по-разному. Ты…
   – Нет, – возразил он. – Нет! На самом деле там и не намечалось никакого продолжения. И все же, я ощущаю утрату… А почему я все это тебе говорю?
   – Кому-то ведь нужно было рассказать? Будь-ка поосторожней. В такие моменты человек часто стремится восполнить потерю чем-то новым, забывая в суматохе о благоразумии. Человек…
   – А, вот и Лейла идет! – перебил Рэнди.
   – Ах!
   Тишина.
   Рэнди затянулся сигарой. Он полюбовался облаками, отражавшимися в полировке капота. Затем взглянул в сторону ряда невероятного вида экипажей, выстроившегося на стоянке, – они напоминали экспонаты в фантастическом музее транспорта.
   – Я не чувствую ее приближения, – сказала Листья немного погодя.
   – Извини, я ошибся.
   Взрыв помех, отдававших сарказмом.
   – Извини, Рэнди, я не думала вмешиваться.
   – Все в порядке.
   – Я только хотела…
   – Она уже идет.
   – Хорошо. Я просто… Извини.
   Лейла залезла в машину и захлопнула дверцу. Потом протянула руку, взяла у Рэнди горящую сигару и со вздохом откинулась на спинку сиденья.
   – Очевидно, тебе не… – начал он.
   – Тсс! Мы идем почти бампер в бампер. Только я не знаю следующего адреса. Нужно снова думать.
   Он смотрел, как ее взгляд теряется в клубах дыма. Лицо ее несколько секунд было совершенно спокойным; потом последовала быстрая смена выражений, которые Рэнди не в силах был определить.
   – Заводи мотор, едем! – наконец приказала она.
   – Куда?
   – Вниз по Дороге. Я узнаю поворот, когда увижу его. Поехали!
   Он вырулил со стоянки, повернул к выезду на Дорогу.
   – Я начинаю понимать…
   – Что?
   – Кто мы такие, – сказала она, возвращая сигару.
   Он утопил педаль акселератора, и они помчались…
 
   Рэд скатился с кровати и нащупал куртку.
   – Эй! Дерьмовый из тебя детектор!
   – Этот контур тоше был поврешден пулей!
   Рэд натянул куртку и вытащил из кармана маленький плоский фонарик. Обвел комнату лучом, но дыма не увидел. Поднявшись, он направился к двери, втягивая носом воздух.
   – Наверное, не следовало бы…
   Открыв дверь, он вышел в холл, снова принюхался и двинулся влево.
   Здесь! Задняя комната!
   Рэд подбежал к двери, постучал, подергал ручку. Заперто.
   – Проснитесь!
   Отступив на шаг, он ударил ногой по замку. Дверь распахнулась. Выползли клубы дыма. Ворвавшись в комнату, Рэд увидел горящую кровать и женщину с улыбкой на губах, все еще, очевидно, спавшую.
   Согнувшись, он поднял ее с кровати и отнес в сторону. Опустив женщину на пол – одежда на ней все еще тлела, – он вернулся к кровати и стал сбивать пламя ковриком.
   – Эй! – окликнула его женщина.
   – Молчи! – велел он. – Я занят.
   Женщина поднялась на ноги и, не обращая внимания на тлеющую одежду, смотрела, как Рэд сражается с пламенем. Когда же подол ее платья запылал по-настоящему, она небрежным движением распустила завязки на шее. Платье упало на пол. Женщина переступила через него и подошла к Рэду.
   – Что ты здесь делаешь? – спросила она.
   – Хочу погасить твой костер. Ты что, курила в постели?
   – Да, и пила тоже. – Она нагнулась и извлекла из-под кровати бутылку. – Пускай себе горит. Давай лучше выпьем и будем смотреть на огонь.
   – Лейла, не путайся под ногами.
   – Хорошо, Рэд, хорошо. Как скажешь.
   Она отошла, опустилась в просторное кресло, поглядела по сторонам, снова встала, подошла к туалетному столику, зажгла от горевшей там свечи фитиль масляной лампы и вернулась в кресло, прихватив кубок.
   В холле послышались быстрые шаги, замершие у двери.
   – Как твои дела? – спросил голос Джонсона. Он закашлялся.
   – Кровать загорелась, – ответил Рэд. – Но все уже в порядке.
   – Можешь выбросить матрац в окно – там внизу голый гравий.
   – Хорошо! Так и поступим.
   – Комната номер семнадцать свободна, мисс Лейла. Вы можете перейти туда.
   – Спасибо, но мне нравится и здесь.
   Рэд подошел к окну и раздвинул ставни. Вернувшись к кровати, он свернул матрац, поднял его, отнес к наполненному звездами квадрату окна, где и выпихнул наружу.
   – Я пришлю новый матрац и белье, – сказал Джонсон.
   – И еще одну бутылку.
   Джонсон ушел, продолжая кашлять:
   – Не понимаю, как вы там дышите?
   Рэд смотрел в окно. Лейла откупорила бутылку. В холле послышались удаляющиеся шаги Джонсона.
   – Ты будешь, Рэд?
   Он повернулся и подошел к ней. Она протянула ему кубок.
   – Твое здоровье, – произнес он и сделал глоток.
   Она фыркнула и отпила прямо из горлышка.
   – Ну-ну, это не к лицу воспитанной леди. Я тебя выдам.
   Она засмеялась:
   – Чепуха. Удача на моей стороне… Твое здоровье. Ну как?
   – Питье или здоровье?
   – И то, и другое.
   – Бывало получше, бывало похуже. И то, и другое. Ты что здесь делаешь, Лейла?
   Она пожала плечами:
   – Пью. Провернула несколько трюков… А что ты делаешь? Все рыщешь вдоль Дороги, надеешься найти необозначенный поворот? Или затеять новый?
   – Вроде того. Довольно долго я считал, что ты нашла истинный путь. Обнаружить тебя здесь… Это, признаться, такое разочарование.
   – Я умею производить подобное впечатление. Правда?
   Он вытащил из кармана куртки сигару, подошел к свече, прикурил.
   – Найдется еще одна?
   – Найдется.
   Он передал ей зажженную сигару и закурил новую.
   – Зачем ты это делаешь? – спросил он.
   Дым завивался в спирали над ее головой.
   – А что я делаю?
   – Ничего не делаешь. Тратишь жизнь, вместо того, чтобы искать.
   – Поскольку спрашиваешь ты, – сказала она, делая новый глоток, – то я отвечу. Я побывала всюду по этой чертовой Дороге – от неолита до В-30. Я прошла по всем боковым путям, по всем тропкам, вплоть до кроличьих. Меня знают в тысячах земель под тысячью разных имен. Но ни в одной из них я не нашла того, что искала. Того, что ищем мы.
   – И даже не почувствовала приближения? Даже близко не подходила?
   Она вздрогнула:
   – Я ощущала приближение. И иногда достаточно отчетливо. Я никогда не забуду этого. Но каждый раз ошибалась. Нет! Я сделала вывод: место, которое я когда-то искала, больше не существует.
   – На свете существует все. Нужно только уметь найти.
   – Туда нам нет пути. По крайней мере, отсюда.
   – Не верю.
   – Тогда скажи мне, стоит ли это место растраченной в поисках жизни? Ведь можно отправиться куда угодно, делать все, что хочешь, когда на выбор все времена и земли! В том числе и ловко провернутые трюки! И сигары, когда лежишь в постели, упившись до беспамятства…
   Она выпустила колечко дыма:
   – Я ничем не занималась, как ты сказал, целый год. И с каждым днем это оказывалось все легче. А результат тот же самый – я истратила запас энергии. Я ведь по натуре страшно ленивая. Мне приятно сказать себе: «Стоп! Брось! Это – бесполезно!» Почему бы тебе не присоединиться? Чего ты достиг, несмотря на все усилия? Вдвоем мы могли бы, по крайней мере, утешать друг друга.
   – Это не в моем характере.
   Как раз в этот момент пришел слуга с новой постелью.
   Они молча курили и смотрели, как слуга застилает кровать. Когда он ушел, Лейла сказала:
   – Иметь много денег и спать сколько угодно – ничего лучшего в жизни не существует.
   – А меня интересуют кое-какие вещи в промежутках.
   – И что тебе это дало? – спросила она, поднимаясь с кресла. – Смертельную метку, вот и все.
   Она подошла к окну и выглянула.
   – Что ты хочешь этим сказать? – спросил он наконец.
   – Ничего.
   – А мне все же что-то показалось. Ну-ну, продолжай, что ты видела?
   – Я не сказала, что видела, – она повернулась к Рэду. – У нас новая постель. Предлагаю опробовать.
   – Не увиливай. Я знаю, зрение у тебя поострей моего. Выкладывай.
   Она облокотилась о подоконник и основательно отпила из бутылки.
   – И отойди от окна. Того и гляди, выпадешь.
   – Вечный старший братец, – сказала она, но от окна отошла и села на кровати.
   Потом поставила бутылку рядом с собой на пол и задымила сигарой. Ее лицо почти скрылось в облаках дыма, глаза блуждали.
   – Вижу… – начала она и вдруг замолчала.
   – Видишь! – настойчиво повторил Рэд.
   – Ты идешь сквозь туман. Чем ближе ты к смерти, тем он гуще. И ты сам хочешь этого! Я видела десяток черных птиц, преследующих тебя. – Голос ее стал ниже. – Но сейчас их только девять…
   – Черная десятка! – прошептал он. – Кто ее вызвал?
   – Большой… большой грузный человек. Он… поэт… Да, он еще и поэт. Конечно!
   – Толстяк Чедвик?
   – Чедвик, – согласилась Лейла.
   Она разогнала рукой клубы дыма и потянулась к бутылке.
   – Почему, когда и как?
   – Чего ты хочешь от одного паршивого предвидения? Это все.
   – Чедвик! – повторил он и осушил кубок. – Не так уж это и невероятно. Многие держат для меня камень за пазухой. Но у очень немногих есть возможность швырнуть его… – Он помолчал. – Получается, Тони кое-что знал. Значит, он тоже вышел на них… И, следовательно, полиция мне не помощник. Но… Кто же тогда? Ведь это разрешено законом, не так ли?
   Он поднялся, взял бутылку и подлил вина в свой кубок.
   – Что будешь теперь делать? – спросила она.
   Рэд сделал глоток:
   – Двигаться дальше.
   Она кивнула
   – Отлично. Я еду с тобой. Тебе понадобится моя помощь.
   – Не-а. Не сейчас. Благодарю.
   Лейла подняла бутылку и швырнула ее в окно. Ее зеленые глаза сверкали.
   – Не строй из себя рыцаря! Я по-прежнему один из самых твердых орешков, которые только можно встретить. И ты знаешь, что я могу тебе помочь.
   – В любой другой момент я был бы просто счастлив! Ты же знаешь. Но не сейчас, под черной десяткой. Черт побери, один из нас должен выжить. И пусть только затем, чтобы отомстить за другого.
   Неожиданно она растянулась на постели.
   – О, тебе очень хотелось бы этого, верно? И чтобы это была я, так ведь? Все в одну кучу и на мою голову. Мне нужно поспать. Я не могу тебя заставить, но ответ твой мне не нравится. Делай, как считаешь нужным, Рэд. Я все равно сделаю то же самое. Спокойной ночи.
   – Я провожу тебя. Только будь благоразумна.
   Она начала похрапывать.
   Рэд допил вино, погасил лампу и поставил кубок на туалетный столик. Затем вернулся в свою комнату и начал собираться.
   – Мы горим?
   – Нет, Цветы, мы уезжаем.
   – Што шлучилошь?
   – Нам нужно поскорей отсюда смотаться.
   – Ты уше дал покажания полишии отношительно этофо вешера?
   – Проклятье! Если мы не уберемся отсюда вовремя, показания будут давать относительно меня. Парень, которого я подстрелил, вовсе не был психом. Я сейчас под черной десяткой.
   – Это фто такое?
   Рэд натянул ботинок и начал его зашнуровывать.
   – Я называю это вендеттой. Мой враг делает десять выстрелов в меня, и власти в это не вмешиваются. Если он десять раз промахнется, Игра окончена. Своеобразная такая Игра. Прошлым вечером он использовал первый выстрел.