Страница:
– Об этом мне известно. Но нашим гостям, кажется, нужен не просто проводник. Я оставлю вас одних, чтобы вы прояснили дело.
С этими словами настоятель поднялся и вышел из кельи, унося свою переметную суму, в которой что-то позвякивало и постукивало.
Оба незнакомца поднялись с циновок, когда Тимьин Тин повернулся к ним.
– Меня зовут Тоба, – сказал бородатый мужчина с очень темной кожей. Он был мощного сложения и на голову выше Тимьин Тина. – Моего товарища зовут Сандок. – Он указал на высоченного медноволосого человека с белой кожей и голубыми глазами. – Он владеет местным диалектом средневекового китайского не так хорошо, как я, поэтому я буду говорить за нас обоих. Кто ты, Тимьин Тин?
– Я не понимаю вас, – ответил монах. – Я – тот, кто стоит перед вами.
Тоба засмеялся. Секунду спустя засмеялся Сандок.
– Прошу извинить нас, – сказал Тоба, – но кем ты был до того, как попал сюда? Где ты жил? Чем занимался?
Монах развел руками:
– Я не помню.
– Здесь ты работаешь в саду. Тебе это нравится?
– Да, очень.
Тоба покачал головой:
– Как пал великий некогда… – сказал он. – Ты думаешь?..
Сандок вдруг шагнул вперед, его кулак рванулся к голове монаха.
Тимьин Тин, казалось, только чуть-чуть шевельнулся, но кулак Сандока прошел мимо цели. Пальцы левой руки монаха лишь коснулись пролетающего мимо локтя, а туловище слегка повернулось. Правая рука Тина исчезла за спиной Сандока, и тот перелетел через всю комнату, врезался с треском в стену и потерял сознание.
Когда глаза Сандока вновь обрели способность видеть мир, монах стоял у дверей кельи, наблюдая за ним.
– Зачем вы напали на меня? – спросил Тимьин Тин.
– Это была только проверка, – выдохнул Тоба. – Теперь все позади – ты ее прошел. У вас здесь обучают таким приемам?
– Некоторым, – ответил монах. – Но я знал многие… раньше.
– Расскажи мне про это «раньше». Когда это было? Где?
Тимьин Тин покачал головой:
– Я не знаю.
– Другая жизнь, наверное.
– Наверное.
– Ведь вы тут верите в такие вещи – перевоплощение после смерти и так далее, правда?
– Да.
Тоба поднялся на ноги. В другом конце комнаты постанывал Сандок, пытаясь пошевелиться.
– Мы не желаем тебе ничего дурного, – сказал Тоба. – Совсем наоборот. Ты должен сопровождать нас в путешествии. Это очень важно. Ваш настоятель дал согласие.
– Куда мы направляемся?
– Названия этих мест пока тебе еще ничего не скажут.
– Что я должен буду делать в тех местах?
– Сейчас ты этого тоже не поймешь. Твое иное «я» – более ранее воплощение – оно бы поняло. Ты задумывался над тем, что это был за человек?
– Задумывался.
– Мы восстановим твою память!
– Каким образом я был ее лишен?
– Путем тонких вмешательств в химические и нейрофизиологические процессы, суть которых ты все равно не поймешь. Видишь, даже эти слова кажутся тебе бессмысленными.
– Вы знаете, кем я был раньше?
– Да.
– Тогда расскажите мне.
– Будет лучше, если ты сам это поймешь. Мы поможем тебе.
– Каким образом?
– Сделаем тебе серию уколов… Ты еще не знаешь, что такое РНК, но мы введем в тебя твою собственную РНК из образцов, взятых для перекройки твоей личности.
– Это вещество вернет мне знание о моем раннем «я»?
– Мы так считаем. Сандок – очень искусный врач. Он займется этой процедурой.
– Я не знаю…
– Чего именно?
– Я не знаю, следует ли мне познакомиться с этим человеком, с моим прежним «я». Вдруг он мне не понравится.
Сандок, который все же сумел подняться на ноги и теперь потирал ушибленную голову, усмехнулся.
А Тоба сказал:
– Я могу открыть тебе секрет: первое изменение твоей личности произошло против твоей воли.
– Кому понадобилось превращать меня в другого человека?
– Узнать это ты можешь только одним путем. Если согласишься идти с нами. Что ты на это скажешь?
Тимьин Тин пересек комнату и налил себе чашку чая. Потом сел на циновку, посмотрел на чашку. Отпил глоток.
Сандок и Тоба тоже уселись на циновку.
– Да, это пугает, – сказал наконец Тоба, медленно подбирая слова, чтобы правильно оформить свою мысль. – Велика… неуверенность. Ты уже довольно хорошо приспособился к здешней жизни, а тут приходим мы и предлагаем все переменить, и не говорим, что получится в конце. Это не наша вина. В нынешнем своем обличье ты не сможешь понять то, что мы бы тебе сказали. Мы просим тебя принять в дар твое собственное прошлое, потому что нам нужно поговорить с тем человеком, которым ты был когда-то. Возможно, он не захотел бы иметь с нами дело. Тогда, естественно, ты будешь свободен и сможешь вернуться сюда, если пожелаешь. Но свой дар мы уже не сможем принять обратно.
– Самопознание – вот чего я жажду, – сказал Тимьин Тин. – И восстановление памяти о прошлых воплощениях – важный шаг по этому пути. Потому я должен был бы сказать «да» немедленно. Но я давно размышлял на эту тему. Предположим, я получу полное знание о прошлом воплощении. Не отдельные сведения, а полное знание. Предположим, тот человек не только не понравится мне, но и окажется более сильной индивидуальностью. И, вместо того, чтобы впитаться в мое существование, он впитает меня. Что тогда? Разве это не будет поворотом Великого Колеса в обратную сторону? Принимая знания из источника, что не понятен мне, не подвергаю ли я себя такой опасности?
Ни один из гостей не ответил ему, а он отпил еще глоток.
– Я спрашиваю вас – почему? – снова заговорил Тимьин Тин. – Разве кто-нибудь может ответить человеку на этот вопрос?
– Да, – сказал Тоба, – вопрос справедливый. И я, конечно, не могу на него ответить. Но ведь одно из твоих будущих воплощений, в которые ты веришь, может задаться таким же вопросом касательно тебя сегодняшнего. Что ты об этом скажешь?
– Очень хорошо, – внезапно рассмеялся монах. – «Я» человека всегда стремится быть центром вещей, так?
– Вот именно.
Тимьин допил свою чашку и, когда поднял глаза, собеседники заметили, что в лице его произошла перемена. Трудно было объяснить, каким образом это получилось, но в его легкой полуулыбке, в слегка прищуренных глазах ясно читались теперь дерзость, храбрость и безрассудство.
– Я готов принять это знание, – объявил он. – Можете начинать.
– Вероятно, это займет несколько дней, – осторожно сказал Тоба. – Потребуется целая серия процедур.
– Тогда начнем первую, – сказал Тимьин Тин. – Что я должен делать?
Сандок взглянул на Тобу. Тот кивнул.
– Хорошо, начнем сейчас, – сказал Сандок. Он поднялся и прошел в угол кельи, где были сложены их вещи. – Когда ты сможешь выступить с нами в поход? – спросил он.
– У меня мало вещей, – ответил монах. – Мне только бы покончить с этим делом. Я мигом соберу их, и мы отправимся.
– Хорошо, – произнес Сандок, открывая коробку, в которой лежали шприц и несколько ампул. – Хорошо…
В ту ночь они остановились на отдых в горах, высоко над монастырем. Найдя удобный склон, закрывающий их от ветра, они развели небольшой костер. Мелкие снежинки кружили над ним, словно души, спешащие превратиться в пар и возвратиться на небеса перевоплощенными – так думал Тимьин Тин, сидевший у огня еще долго после того, как его спутники улеглись спать.
Утром он сказал Тобе:
– Я видел непонятный сон.
– Что именно?
– Мне снилось, будто я вижу несколько человек внутри незнакомого мне движущегося экипажа. Я находился в здании, откуда следил за ними. Когда экипаж остановился и люди начали выходить, я направил на них оружие – трубку с ручкой и маленьким рычажком – и нажал на рычажок. Люди были убиты. Мог ли этот сон относиться к моей прошлой жизни?
– Не могу сказать с уверенностью, – ответил Тоба, упаковывая вещи. – Возможно. Пока тебе не стоит слишком критически относится к подобным вещам. Пусть куски картины сами по себе займут свои места.
Тимьин Тину сделали укол перед тем, как они покинули место стоянки, и еще один – вечером, после многочасового перехода по горным тропам.
– Я чувствую, что со мной происходит нечто, – сказал он. – Сегодня мои мысли несколько раз странно путались.
– Каким именно образом?
– Слова… Образы…
Сандок пододвинулся к нему.
– Какие образы?
Тимьин Тин покачал головой:
– Слишком неуловимые, мимолетные. Я не могу их воссоздать.
– А слова?
– Слова на незнакомом языке, хотя они казались привычными. Я тоже не могу вспомнить ни одного из них.
– Думаю, что это добрый знак, – сказал Сандок. – Лечение начинает оказывать действие. Сегодня опять тебя могут посетить странные сны. Пусть они тебя не беспокоят. Лучше просто запоминать и наблюдать…
В тот вечер Тимьин Тин не стал предаваться медитации.
На следующий день в его поведении появилось что-то новое. Когда Тоба задал вопрос насчет снов, он ответил просто:
– Отрывки.
– Отрывки? Какие именно?
– Не могу вспомнить. Ничего особенного. Ну, будем делать утренний укол, а?
– Ты сказал это не по китайски, ты заметил?
Глаза Тимьин Тина расширились. Он посмотрел в сторону. Посмотрел вниз, на свои ноги. Потом снова посмотрел на Тобу.
– Нет, – сказал он. – Это само собой получилось. – Его глаза наполнились слезами. – Что со мной происходит? Кто победит во мне?
– В конечном итоге победишь ты, потому что вернешь потерянное.
– Но, может быть… – Внезапно на его лице появилось новое выражение. Глаза сузились, линии скул смягчились, тень улыбки тронула уголки губ. – Конечно, я вам благодарен за все. Далеко ли нам еще?
– Это трудно объяснить, – сказал Тоба. – Но мы должны покинуть горы через три дня. Еще через неделю мы доберемся до главного пути, по которому отправимся дальше. Это будет уже легко. Но окончательное решение зависит от того, что нам скажут на последней остановке на большом пути. Позволь сделать тебе укол, и мы двинемся дальше.
– Очень хорошо…
Вечером и на следующий день Тимьин Тин ничего не рассказывал о воспоминаниях, которые, возможно, открывались ему. На вопросы отвечал неопределенно. Сандок и Тоба не слишком настаивали.
На другой день, после полудня, когда они медленно спускались по тропе к подножию горы, Тимьин Тин поравнялся с Тобой и потянул его за рукав.
– За нами следят, – прошептал он. – Продолжайте ехать, как будто вы ничего не заметили. Я нагоню вас позже.
– Подожди, – сказал Тоба. – Я не хочу, чтобы ты рисковал. У нас есть оружие особого рода, о котором ты даже не имеешь представления. Мы… – Он замолчал, потому что на устах маленького монаха заиграла улыбка.
– Неужели? – спросил Тимьин Тин. – Вы в этом совершенно уверены? Нет, опасаюсь, что ваше огневое оружие не поможет, если сверху обрушится туча стрел. Как я уже сказал, я догоню вас попозже.
Он спрыгнул с лошади и исчез в скалах, среди которых пролегала тропа.
– Что будем делать? – сказал Тоба.
– То, что сказано: поедем дальше, – ответил Сандок. – Этот парень знает, что говорит.
– Но ум его далеко не в нормальном состоянии.
– Он явно вспомнил гораздо больше, чем сказал нам. Мы должны ему доверять. В конце концов, у нас нет иного выбора.
Они продолжали спускаться.
Прошел почти час. В ущелье дул ветер, и цокот подкованных лошадиных копыт эхом отзывался от скалистых стен. Тоба дважды порывался вернуться и поискать их подопечного, и дважды Сандок отговаривал его. Оба хмурились и сутулились несколько больше обычного.
– Если мы его потеряем, – сказал Тоба, – нас по головке не погладят.
– Мы его не потеряем, – отвечал Сандок, но в голосе его не слышалось уверенности.
Они продолжали путь по склону, когда какой-то предмет упал на тропу впереди, неподалеку от них. Он отскочил от земли и покатился, словно это был круглый камень. Потом стало заметно, что на нем есть волосы. Чуть позже сверху упало туловище. И почти тут же на тропу рухнули два нерасчлененных тела.
Тоба и Сандок натянули поводья, и тут справа над их головами раздался зычный крик. Подняв головы, они заметили Тимьин Тина на вершине скалы. Он помахал им саблей, бросил ее на землю, и начал спускаться по крутому склону.
– Я же говорю, что мы его не потеряли, – сказал Сандок.
Когда маленький монах оказался на тропе и подошел к ним, Тоба нахмурился:
– Ты подвергал себя напрасному риску. Ты ведь не знаешь, какое у нас есть оружие. Мы могли бы помочь тебе. Трое против одного – не слишком уж удобное соотношение…
Тимьин Тин чуть усмехнулся.
– Их было семеро, – ответил он, – но только трое стояли у самого края. Да я и не рисковал понапрасну, а ваше оружие могло только помешать.
Сандок тихо свистнул. Тоба покачал головой.
– Мы беспокоились. Как не велика твоя отвага, твой ум еще не вернулся в нормальное состояние.
– Для таких дел он вполне нормален, – ответил монах. – Так что, едем дальше?
Некоторое время они двигались молча. Потом Сандок спросил:
– Как ты себя чувствуешь?
Тимьин Тин кивнул:
– Нормально.
– Но ты морщился, как будто тебя что-то беспокоило. В связи с сегодняшним… конфликтом? Ну да, это можно понять. Та часть тебя, которая была монахом…
Тимьин Тин замотал головой.
– Нет! Дело не в этом! Мы можем убивать в целях самообороны. Так было сегодня. Меня тревожит нечто более глубокое, чем поступок или его оправдание с точки зрения Кармы.
– В чем же дело?
– Я не знал, что во мне таилась способность получать от этого удовольствие. Теперь я понимаю, что должен был внять предостережению снов.
– И это большое удовольствие?
– Да.
– Может, это была гордость за то, что удалась твоя вылазка?
– Гордость тоже ощущалась. Но корни удовольствия уходили еще глубже – туда, где уже нет мысли, а есть одно только чувство. Я исследовал его, поскольку научился исследовать мотивы своих поступков. Однако пришел только к подтверждению факта его существования. Это, признаться, удивило меня…
– Почему удивило?
– Потому что вызвало мысль: если со мной сделали то, что сделали, то для этого должно быть достаточно веское основание. Не могло ли быть так, что я представлял некогда большую опасность?
– Я буду с тобой откровенен, чтобы не вызывать излишней тревоги и беспокойства, – сказал Сандок. – Да, так оно и было. Но ты должен сознавать, что тебя не уничтожили полностью. Хотя могли это сделать. Благодаря некоторым твоим качествам ты был оставлен в живых.
– Что же это за качества? – спросил Тимьин Тин. – Может, была какая-то, скрытая во мне, доля добра, которую некий благородный принц решил во мне развить, дабы уравновесить совершенное мною зло? Или он просто не хотел уничтожать полезное некогда оружие?
– Скорее всего и то, и другое, – сказал Сандок. – Кроме того, он был у тебя в долгу.
– Память принцев, как правило, не блещет долговечностью. Но, если все так, как могло бы быть, я вижу единственную причину вызвать меня из небытия. Некто, пославший вас за мной, желает, чтобы я убил кого-то, не так ли?
– Думаю, что эти вопросы лучше всего обсудить позже. Когда будет полностью завершено твое лечение.
Сандок хотел было дернуть поводья своего коня, но Тимьин Тин каким-то образом перехватил его руку прежде, чем она дотянулась до кожаных ремней.
– Сейчас! – сказал маленький монах. – Я хочу узнать сейчас. Я в достаточной мере осознаю происходящее, чтобы понять простое «да» или «нет» в ответ на вопрос.
Сандок посмотрел в темные глаза Тимьин Тина и отвел взгляд в сторону.
– А если ответом будет «да»?
– Скажи, и мы посмотрим.
– Послушай, я не подхожу для этой роли. Я не могу тебе делать какие-либо предложения. Почему бы тебе не подождать, пока мы не прибудем к месту назначения? К тому времени ты уже полностью будешь контролировать свое «я», и там ты найдешь человека, который…
– Да или нет? – повторил Тимьин Тин, когда к ним приблизился Тоба.
Сандок бросил взгляд на товарища. Тот кивнул.
– Хорошо. Да, одному человеку нужно убрать другого человека. И он считает, что ты лучше всех можешь справиться с этой работой. Поэтому мы приехали за тобой.
Монах отпустил поводья.
– Пока этого достаточно, – сказал он. – Детали меня сейчас не интересуют.
– Ну, и что ты скажешь на все это? – спросил Тоба.
– Приятно, когда ты необходим кому-то. Продолжим наш путь.
– Ты слушал с завидным хладнокровием. Ты уверен, что тебе в самом деле приятно такое предложение?
– Весьма, – ответил Тимьин Тин, – поскольку дело должно быть очень сложным. Если оправдывается мое восстановление. Но меня тревожат другие вопросы.
– Какие же?
– Я силен, и с каждым днем становлюсь все сильнее. Но и монах тоже остается во мне. Будет ли так всегда?
– Да, потому что монах – одно из твоих многих лиц.
– Это хорошо. Я очень бы не хотел полностью порвать связь с этой частью моей жизни. Там было так… мирно. Только… странного рода личностью я могу стать, если сохранится такое положение.
– Будем надеяться, что это не помешает тебе в работе.
– Все целиком зависит от того, что я должен буду делать.
– Ты сказал, что детали тебя не интересуют.
– Это кто-то другой говорил.
– Очень хорошо. Значит так. Существует Дорога, она бесконечна, и человек, обладающий необходимыми свойствами натуры, которому известны соответствующие точки входа, въезды, повороты и развилки, может двигаться по ней, перемещаясь практически в любое место или время. Среди многих, путешествующих по Дороге, есть один человек, против которого была объявлена черная десятка…
– Черная десятка?
– Его враг получил разрешение сделать десять покушений на его жизнь. Любым способом. Можно использовать наемных людей.
– И ваш хозяин желает, чтобы я стал таким наемником?
– Да.
– Но зачем нужна черная десятка? Что сделал этот человек?
– Право, не знаю… Возможно, кто-то другой настигнет его раньше… Это немного успокоит твою совесть.
– Ты хочешь сказать, что вы потратили столько усилий, только чтобы получить запасного наемника?
– Да. Очевидно, это стоит таких расходов.
– Если его искусство приближается к уровню моего, навряд ли от него уйдет тот первый человек, на которого охотятся. Но что будет, если вся десятка ничего не сможет с ним сделать?
– По-моему, никому еще не удавалось ускользнуть…
– Но это особый человек?
– В высшей степени. Так говорят.
– Понимаю. Давайте скорее разобьем лагерь, потому что мне нужно погрузиться в размышление.
– Конечно. Такого рода решения не принимаются наспех.
– Решение я уже принял. Теперь же я хочу установить, был ли я оскорблен или мне оказана честь…
Они проехали мимо трупов. Из-за тучи ударило солнце. В лицо дул ветер.
8
С этими словами настоятель поднялся и вышел из кельи, унося свою переметную суму, в которой что-то позвякивало и постукивало.
Оба незнакомца поднялись с циновок, когда Тимьин Тин повернулся к ним.
– Меня зовут Тоба, – сказал бородатый мужчина с очень темной кожей. Он был мощного сложения и на голову выше Тимьин Тина. – Моего товарища зовут Сандок. – Он указал на высоченного медноволосого человека с белой кожей и голубыми глазами. – Он владеет местным диалектом средневекового китайского не так хорошо, как я, поэтому я буду говорить за нас обоих. Кто ты, Тимьин Тин?
– Я не понимаю вас, – ответил монах. – Я – тот, кто стоит перед вами.
Тоба засмеялся. Секунду спустя засмеялся Сандок.
– Прошу извинить нас, – сказал Тоба, – но кем ты был до того, как попал сюда? Где ты жил? Чем занимался?
Монах развел руками:
– Я не помню.
– Здесь ты работаешь в саду. Тебе это нравится?
– Да, очень.
Тоба покачал головой:
– Как пал великий некогда… – сказал он. – Ты думаешь?..
Сандок вдруг шагнул вперед, его кулак рванулся к голове монаха.
Тимьин Тин, казалось, только чуть-чуть шевельнулся, но кулак Сандока прошел мимо цели. Пальцы левой руки монаха лишь коснулись пролетающего мимо локтя, а туловище слегка повернулось. Правая рука Тина исчезла за спиной Сандока, и тот перелетел через всю комнату, врезался с треском в стену и потерял сознание.
Когда глаза Сандока вновь обрели способность видеть мир, монах стоял у дверей кельи, наблюдая за ним.
– Зачем вы напали на меня? – спросил Тимьин Тин.
– Это была только проверка, – выдохнул Тоба. – Теперь все позади – ты ее прошел. У вас здесь обучают таким приемам?
– Некоторым, – ответил монах. – Но я знал многие… раньше.
– Расскажи мне про это «раньше». Когда это было? Где?
Тимьин Тин покачал головой:
– Я не знаю.
– Другая жизнь, наверное.
– Наверное.
– Ведь вы тут верите в такие вещи – перевоплощение после смерти и так далее, правда?
– Да.
Тоба поднялся на ноги. В другом конце комнаты постанывал Сандок, пытаясь пошевелиться.
– Мы не желаем тебе ничего дурного, – сказал Тоба. – Совсем наоборот. Ты должен сопровождать нас в путешествии. Это очень важно. Ваш настоятель дал согласие.
– Куда мы направляемся?
– Названия этих мест пока тебе еще ничего не скажут.
– Что я должен буду делать в тех местах?
– Сейчас ты этого тоже не поймешь. Твое иное «я» – более ранее воплощение – оно бы поняло. Ты задумывался над тем, что это был за человек?
– Задумывался.
– Мы восстановим твою память!
– Каким образом я был ее лишен?
– Путем тонких вмешательств в химические и нейрофизиологические процессы, суть которых ты все равно не поймешь. Видишь, даже эти слова кажутся тебе бессмысленными.
– Вы знаете, кем я был раньше?
– Да.
– Тогда расскажите мне.
– Будет лучше, если ты сам это поймешь. Мы поможем тебе.
– Каким образом?
– Сделаем тебе серию уколов… Ты еще не знаешь, что такое РНК, но мы введем в тебя твою собственную РНК из образцов, взятых для перекройки твоей личности.
– Это вещество вернет мне знание о моем раннем «я»?
– Мы так считаем. Сандок – очень искусный врач. Он займется этой процедурой.
– Я не знаю…
– Чего именно?
– Я не знаю, следует ли мне познакомиться с этим человеком, с моим прежним «я». Вдруг он мне не понравится.
Сандок, который все же сумел подняться на ноги и теперь потирал ушибленную голову, усмехнулся.
А Тоба сказал:
– Я могу открыть тебе секрет: первое изменение твоей личности произошло против твоей воли.
– Кому понадобилось превращать меня в другого человека?
– Узнать это ты можешь только одним путем. Если согласишься идти с нами. Что ты на это скажешь?
Тимьин Тин пересек комнату и налил себе чашку чая. Потом сел на циновку, посмотрел на чашку. Отпил глоток.
Сандок и Тоба тоже уселись на циновку.
– Да, это пугает, – сказал наконец Тоба, медленно подбирая слова, чтобы правильно оформить свою мысль. – Велика… неуверенность. Ты уже довольно хорошо приспособился к здешней жизни, а тут приходим мы и предлагаем все переменить, и не говорим, что получится в конце. Это не наша вина. В нынешнем своем обличье ты не сможешь понять то, что мы бы тебе сказали. Мы просим тебя принять в дар твое собственное прошлое, потому что нам нужно поговорить с тем человеком, которым ты был когда-то. Возможно, он не захотел бы иметь с нами дело. Тогда, естественно, ты будешь свободен и сможешь вернуться сюда, если пожелаешь. Но свой дар мы уже не сможем принять обратно.
– Самопознание – вот чего я жажду, – сказал Тимьин Тин. – И восстановление памяти о прошлых воплощениях – важный шаг по этому пути. Потому я должен был бы сказать «да» немедленно. Но я давно размышлял на эту тему. Предположим, я получу полное знание о прошлом воплощении. Не отдельные сведения, а полное знание. Предположим, тот человек не только не понравится мне, но и окажется более сильной индивидуальностью. И, вместо того, чтобы впитаться в мое существование, он впитает меня. Что тогда? Разве это не будет поворотом Великого Колеса в обратную сторону? Принимая знания из источника, что не понятен мне, не подвергаю ли я себя такой опасности?
Ни один из гостей не ответил ему, а он отпил еще глоток.
– Я спрашиваю вас – почему? – снова заговорил Тимьин Тин. – Разве кто-нибудь может ответить человеку на этот вопрос?
– Да, – сказал Тоба, – вопрос справедливый. И я, конечно, не могу на него ответить. Но ведь одно из твоих будущих воплощений, в которые ты веришь, может задаться таким же вопросом касательно тебя сегодняшнего. Что ты об этом скажешь?
– Очень хорошо, – внезапно рассмеялся монах. – «Я» человека всегда стремится быть центром вещей, так?
– Вот именно.
Тимьин допил свою чашку и, когда поднял глаза, собеседники заметили, что в лице его произошла перемена. Трудно было объяснить, каким образом это получилось, но в его легкой полуулыбке, в слегка прищуренных глазах ясно читались теперь дерзость, храбрость и безрассудство.
– Я готов принять это знание, – объявил он. – Можете начинать.
– Вероятно, это займет несколько дней, – осторожно сказал Тоба. – Потребуется целая серия процедур.
– Тогда начнем первую, – сказал Тимьин Тин. – Что я должен делать?
Сандок взглянул на Тобу. Тот кивнул.
– Хорошо, начнем сейчас, – сказал Сандок. Он поднялся и прошел в угол кельи, где были сложены их вещи. – Когда ты сможешь выступить с нами в поход? – спросил он.
– У меня мало вещей, – ответил монах. – Мне только бы покончить с этим делом. Я мигом соберу их, и мы отправимся.
– Хорошо, – произнес Сандок, открывая коробку, в которой лежали шприц и несколько ампул. – Хорошо…
В ту ночь они остановились на отдых в горах, высоко над монастырем. Найдя удобный склон, закрывающий их от ветра, они развели небольшой костер. Мелкие снежинки кружили над ним, словно души, спешащие превратиться в пар и возвратиться на небеса перевоплощенными – так думал Тимьин Тин, сидевший у огня еще долго после того, как его спутники улеглись спать.
Утром он сказал Тобе:
– Я видел непонятный сон.
– Что именно?
– Мне снилось, будто я вижу несколько человек внутри незнакомого мне движущегося экипажа. Я находился в здании, откуда следил за ними. Когда экипаж остановился и люди начали выходить, я направил на них оружие – трубку с ручкой и маленьким рычажком – и нажал на рычажок. Люди были убиты. Мог ли этот сон относиться к моей прошлой жизни?
– Не могу сказать с уверенностью, – ответил Тоба, упаковывая вещи. – Возможно. Пока тебе не стоит слишком критически относится к подобным вещам. Пусть куски картины сами по себе займут свои места.
Тимьин Тину сделали укол перед тем, как они покинули место стоянки, и еще один – вечером, после многочасового перехода по горным тропам.
– Я чувствую, что со мной происходит нечто, – сказал он. – Сегодня мои мысли несколько раз странно путались.
– Каким именно образом?
– Слова… Образы…
Сандок пододвинулся к нему.
– Какие образы?
Тимьин Тин покачал головой:
– Слишком неуловимые, мимолетные. Я не могу их воссоздать.
– А слова?
– Слова на незнакомом языке, хотя они казались привычными. Я тоже не могу вспомнить ни одного из них.
– Думаю, что это добрый знак, – сказал Сандок. – Лечение начинает оказывать действие. Сегодня опять тебя могут посетить странные сны. Пусть они тебя не беспокоят. Лучше просто запоминать и наблюдать…
В тот вечер Тимьин Тин не стал предаваться медитации.
На следующий день в его поведении появилось что-то новое. Когда Тоба задал вопрос насчет снов, он ответил просто:
– Отрывки.
– Отрывки? Какие именно?
– Не могу вспомнить. Ничего особенного. Ну, будем делать утренний укол, а?
– Ты сказал это не по китайски, ты заметил?
Глаза Тимьин Тина расширились. Он посмотрел в сторону. Посмотрел вниз, на свои ноги. Потом снова посмотрел на Тобу.
– Нет, – сказал он. – Это само собой получилось. – Его глаза наполнились слезами. – Что со мной происходит? Кто победит во мне?
– В конечном итоге победишь ты, потому что вернешь потерянное.
– Но, может быть… – Внезапно на его лице появилось новое выражение. Глаза сузились, линии скул смягчились, тень улыбки тронула уголки губ. – Конечно, я вам благодарен за все. Далеко ли нам еще?
– Это трудно объяснить, – сказал Тоба. – Но мы должны покинуть горы через три дня. Еще через неделю мы доберемся до главного пути, по которому отправимся дальше. Это будет уже легко. Но окончательное решение зависит от того, что нам скажут на последней остановке на большом пути. Позволь сделать тебе укол, и мы двинемся дальше.
– Очень хорошо…
Вечером и на следующий день Тимьин Тин ничего не рассказывал о воспоминаниях, которые, возможно, открывались ему. На вопросы отвечал неопределенно. Сандок и Тоба не слишком настаивали.
На другой день, после полудня, когда они медленно спускались по тропе к подножию горы, Тимьин Тин поравнялся с Тобой и потянул его за рукав.
– За нами следят, – прошептал он. – Продолжайте ехать, как будто вы ничего не заметили. Я нагоню вас позже.
– Подожди, – сказал Тоба. – Я не хочу, чтобы ты рисковал. У нас есть оружие особого рода, о котором ты даже не имеешь представления. Мы… – Он замолчал, потому что на устах маленького монаха заиграла улыбка.
– Неужели? – спросил Тимьин Тин. – Вы в этом совершенно уверены? Нет, опасаюсь, что ваше огневое оружие не поможет, если сверху обрушится туча стрел. Как я уже сказал, я догоню вас попозже.
Он спрыгнул с лошади и исчез в скалах, среди которых пролегала тропа.
– Что будем делать? – сказал Тоба.
– То, что сказано: поедем дальше, – ответил Сандок. – Этот парень знает, что говорит.
– Но ум его далеко не в нормальном состоянии.
– Он явно вспомнил гораздо больше, чем сказал нам. Мы должны ему доверять. В конце концов, у нас нет иного выбора.
Они продолжали спускаться.
Прошел почти час. В ущелье дул ветер, и цокот подкованных лошадиных копыт эхом отзывался от скалистых стен. Тоба дважды порывался вернуться и поискать их подопечного, и дважды Сандок отговаривал его. Оба хмурились и сутулились несколько больше обычного.
– Если мы его потеряем, – сказал Тоба, – нас по головке не погладят.
– Мы его не потеряем, – отвечал Сандок, но в голосе его не слышалось уверенности.
Они продолжали путь по склону, когда какой-то предмет упал на тропу впереди, неподалеку от них. Он отскочил от земли и покатился, словно это был круглый камень. Потом стало заметно, что на нем есть волосы. Чуть позже сверху упало туловище. И почти тут же на тропу рухнули два нерасчлененных тела.
Тоба и Сандок натянули поводья, и тут справа над их головами раздался зычный крик. Подняв головы, они заметили Тимьин Тина на вершине скалы. Он помахал им саблей, бросил ее на землю, и начал спускаться по крутому склону.
– Я же говорю, что мы его не потеряли, – сказал Сандок.
Когда маленький монах оказался на тропе и подошел к ним, Тоба нахмурился:
– Ты подвергал себя напрасному риску. Ты ведь не знаешь, какое у нас есть оружие. Мы могли бы помочь тебе. Трое против одного – не слишком уж удобное соотношение…
Тимьин Тин чуть усмехнулся.
– Их было семеро, – ответил он, – но только трое стояли у самого края. Да я и не рисковал понапрасну, а ваше оружие могло только помешать.
Сандок тихо свистнул. Тоба покачал головой.
– Мы беспокоились. Как не велика твоя отвага, твой ум еще не вернулся в нормальное состояние.
– Для таких дел он вполне нормален, – ответил монах. – Так что, едем дальше?
Некоторое время они двигались молча. Потом Сандок спросил:
– Как ты себя чувствуешь?
Тимьин Тин кивнул:
– Нормально.
– Но ты морщился, как будто тебя что-то беспокоило. В связи с сегодняшним… конфликтом? Ну да, это можно понять. Та часть тебя, которая была монахом…
Тимьин Тин замотал головой.
– Нет! Дело не в этом! Мы можем убивать в целях самообороны. Так было сегодня. Меня тревожит нечто более глубокое, чем поступок или его оправдание с точки зрения Кармы.
– В чем же дело?
– Я не знал, что во мне таилась способность получать от этого удовольствие. Теперь я понимаю, что должен был внять предостережению снов.
– И это большое удовольствие?
– Да.
– Может, это была гордость за то, что удалась твоя вылазка?
– Гордость тоже ощущалась. Но корни удовольствия уходили еще глубже – туда, где уже нет мысли, а есть одно только чувство. Я исследовал его, поскольку научился исследовать мотивы своих поступков. Однако пришел только к подтверждению факта его существования. Это, признаться, удивило меня…
– Почему удивило?
– Потому что вызвало мысль: если со мной сделали то, что сделали, то для этого должно быть достаточно веское основание. Не могло ли быть так, что я представлял некогда большую опасность?
– Я буду с тобой откровенен, чтобы не вызывать излишней тревоги и беспокойства, – сказал Сандок. – Да, так оно и было. Но ты должен сознавать, что тебя не уничтожили полностью. Хотя могли это сделать. Благодаря некоторым твоим качествам ты был оставлен в живых.
– Что же это за качества? – спросил Тимьин Тин. – Может, была какая-то, скрытая во мне, доля добра, которую некий благородный принц решил во мне развить, дабы уравновесить совершенное мною зло? Или он просто не хотел уничтожать полезное некогда оружие?
– Скорее всего и то, и другое, – сказал Сандок. – Кроме того, он был у тебя в долгу.
– Память принцев, как правило, не блещет долговечностью. Но, если все так, как могло бы быть, я вижу единственную причину вызвать меня из небытия. Некто, пославший вас за мной, желает, чтобы я убил кого-то, не так ли?
– Думаю, что эти вопросы лучше всего обсудить позже. Когда будет полностью завершено твое лечение.
Сандок хотел было дернуть поводья своего коня, но Тимьин Тин каким-то образом перехватил его руку прежде, чем она дотянулась до кожаных ремней.
– Сейчас! – сказал маленький монах. – Я хочу узнать сейчас. Я в достаточной мере осознаю происходящее, чтобы понять простое «да» или «нет» в ответ на вопрос.
Сандок посмотрел в темные глаза Тимьин Тина и отвел взгляд в сторону.
– А если ответом будет «да»?
– Скажи, и мы посмотрим.
– Послушай, я не подхожу для этой роли. Я не могу тебе делать какие-либо предложения. Почему бы тебе не подождать, пока мы не прибудем к месту назначения? К тому времени ты уже полностью будешь контролировать свое «я», и там ты найдешь человека, который…
– Да или нет? – повторил Тимьин Тин, когда к ним приблизился Тоба.
Сандок бросил взгляд на товарища. Тот кивнул.
– Хорошо. Да, одному человеку нужно убрать другого человека. И он считает, что ты лучше всех можешь справиться с этой работой. Поэтому мы приехали за тобой.
Монах отпустил поводья.
– Пока этого достаточно, – сказал он. – Детали меня сейчас не интересуют.
– Ну, и что ты скажешь на все это? – спросил Тоба.
– Приятно, когда ты необходим кому-то. Продолжим наш путь.
– Ты слушал с завидным хладнокровием. Ты уверен, что тебе в самом деле приятно такое предложение?
– Весьма, – ответил Тимьин Тин, – поскольку дело должно быть очень сложным. Если оправдывается мое восстановление. Но меня тревожат другие вопросы.
– Какие же?
– Я силен, и с каждым днем становлюсь все сильнее. Но и монах тоже остается во мне. Будет ли так всегда?
– Да, потому что монах – одно из твоих многих лиц.
– Это хорошо. Я очень бы не хотел полностью порвать связь с этой частью моей жизни. Там было так… мирно. Только… странного рода личностью я могу стать, если сохранится такое положение.
– Будем надеяться, что это не помешает тебе в работе.
– Все целиком зависит от того, что я должен буду делать.
– Ты сказал, что детали тебя не интересуют.
– Это кто-то другой говорил.
– Очень хорошо. Значит так. Существует Дорога, она бесконечна, и человек, обладающий необходимыми свойствами натуры, которому известны соответствующие точки входа, въезды, повороты и развилки, может двигаться по ней, перемещаясь практически в любое место или время. Среди многих, путешествующих по Дороге, есть один человек, против которого была объявлена черная десятка…
– Черная десятка?
– Его враг получил разрешение сделать десять покушений на его жизнь. Любым способом. Можно использовать наемных людей.
– И ваш хозяин желает, чтобы я стал таким наемником?
– Да.
– Но зачем нужна черная десятка? Что сделал этот человек?
– Право, не знаю… Возможно, кто-то другой настигнет его раньше… Это немного успокоит твою совесть.
– Ты хочешь сказать, что вы потратили столько усилий, только чтобы получить запасного наемника?
– Да. Очевидно, это стоит таких расходов.
– Если его искусство приближается к уровню моего, навряд ли от него уйдет тот первый человек, на которого охотятся. Но что будет, если вся десятка ничего не сможет с ним сделать?
– По-моему, никому еще не удавалось ускользнуть…
– Но это особый человек?
– В высшей степени. Так говорят.
– Понимаю. Давайте скорее разобьем лагерь, потому что мне нужно погрузиться в размышление.
– Конечно. Такого рода решения не принимаются наспех.
– Решение я уже принял. Теперь же я хочу установить, был ли я оскорблен или мне оказана честь…
Они проехали мимо трупов. Из-за тучи ударило солнце. В лицо дул ветер.
8
Рэд медленно вел машину по грязной дороге. Следующая остановка – с ее сложенными из камней и бревен жилищами, – была последней из выбранных им в маршруте по Африке одиннадцатого века. Зарулив на стоянку, он припарковался рядом с жемчужно-серым, обтекаемой формы экипажем.
– Эта машина из верхней области Дороги, – заметил он. – Интересно, чья она?
Рэд вытащил Цветы из-под панели, прихватил с собой ружье и нож в кожаном чехле. Прикрепив его к поясу и заперев кабину, он вытащил из кузова рюкзак и проверил его содержимое.
«Все, что мне может понадобиться, – заключил он, – кроме воды и книжонки на сон грядущий. Сейчас пойду и скажу им, что некоторое время машина простоит здесь…»
– Уже скоро вечер. И ты долго вел машину. Наверное, тебе нужно бы остановиться здесь на ночь, а утром продолжить путь, – проговорил Цветы.
Он посмотрел на небо:
– Можно было бы пройтись еще пару часов.
– А потом в темноте разбить лагерь и провести лишнюю ночь в поле. Разве что-то от этого изменится?
– Не знаю.
– И поесть тоже, наверное, не помешало бы?
– Тут ты совершенно прав, – сказал он, забрасывая винтовку на плечо и поднимая рюкзак, в который он положил Цветы. – Пойдем, посмотрим, что у них в меню и какие имеются удобства. Если ничего стоящего они предложить не могут, я с таким же успехом переночую и в поле.
Он направился к главному зданию.
Владелец гостиницы, пожилой человек, похожий на француза, и его жена, – молодая и пышная, уроженка здешних мест – сидели в плетеных креслах за окошком регистрации, под большим вентилятором. Владелец улыбнулся, отложил книгу, отставил стакан и поднялся навстречу входящему Рэду.
– Приветствую вас. Чем могу служить?
– Привет. Меня зовут Рэд Доракин. Я хотел спросить, что у вас на обед?
– Питер Лаваль. А это – Бетти. Жаркое – местные сорта мяса, тщательно приправленные и выдержанные. Местное пиво или привозное вино – это к мясу. Можете также осмотреть кухню и понюхать котел, если пожелаете.
– Нет нужды. Я задержусь здесь, ненадолго. Пахнет приятно. А как комнаты?
– Пойдемте, покажу. Это в двух шагах.
Рэд последовал за владельцем в небольшой холл, а оттуда – в скромненькую чистенькую комнатушку.
– Неплохо. Я остаюсь, – сказал он, опуская рюкзак на пол, а винтовку – на кровать. Рядом с винтовкой он бросил на кровать и куртку, а Цветы опустил в карман. – И было бы неплохо попробовать вашего пива прямо сейчас.
– Сюда, пожалуйста. Я дам вам ключ, если хотите.
Рэд, затворив за собою дверь, вернулся следом за хозяином в холл.
– Много посетителей?
– Нет, сегодня вы – единственный. Время, как всегда, не спешит.
– Эта забавная машина на стоянке – ваша?
– Нет, моя стоит на заднем дворе. Она выглядит скромнее.
– Чья же тогда? – спросил Рэд, когда они подошли у столу, где он расписался в книге прибывающих и получил ключ от номера.
– О! Вы читаете Бодлера! Один из моих любимых авторов. Вот человек, который видел сквозь видимости – все видел!
– Да, да, понятно. – Рэд кивнул и двинулся за хозяином в небольшую комнатку-погребок. Там ему была вручена наполненная пивом глиняная кружка. – Так чья же это машина?
Лаваль усмехнулся, вышел на веранду и указал на горы.
– Ушел в том направлении примерно с неделю назад. Невероятный тип. Высокий, худой, глаза, как у Распутина, руки… Такие мог бы нарисовать Модильяни. И все, что на нем было – до нитки, до шнурков – все было зеленого цвета. Даже кольцо на пальце – и то изумрудное. Куда идет – не объяснил. Сказал только, что зовут его Джон, вот и все.
Цветы издали тихий писк. Рэд надавил на пьезоэлектрический сенсор, подтверждая прием.
– …скажу вам откровенно, я обрадовался, когда он ушел. Он не выказывал враждебности, держался вежливо. Но в его присутствии мне было не по себе.
Рэд пригубил пиво.
– Я свою кружку оставил в холле. Может, присоединитесь к нам – там немного прохладнее?
Рэд покачал головой:
– Мне нравится этот пейзаж. Тем не менее, спасибо.
Лаваль пожал плечами и ушел. Рэд поднял Цветы.
– Я понял тебя, – проговорил он тихо. – Это, может быть, тот самый парень. Судя по…
– Дело в другом, – послышался голосок книги, – хотя такая возможность не исключается. Меня вот что встревожило. Я решил проводить периодические осмотры местности через сенсоры на машине. К нам пожаловали гости.
– Что?..
– Я засек электрическую активность – что-то приближается к нам с юго-запада. Мы легко заметим объект на фоне этой тихой местности. Он двигается довольно быстро.
– Размеры большие?
– Не могу сказать.
Рэд отпил еще глоток.
– Выводы? Рекомендации?
– Вернись в комнату за ружьем и не выпускай его из рук. Граната тоже не помешает. Не знаю, что у тебя еще есть. Я уже послал сообщение доктору, которого мы встретили.
– Думаешь, это тот самый человек?
– Согласись, что вполне возможно. Не будем рисковать.
– Я не спорю.
Рэд поставил кружку на перила и посмотрел в ту сторону, где был припаркован его пикап.
– Э-гей! Цветы! К нам что-то летит. И это не птица.
– Я уже засек. Ты еще успеешь принести ружье, если поторопишься.
– Да ну его к дьяволу, – отмахнулся Рэд, доставая новую сигару. – Будет только руки занимать. А ты, между прочим, можешь испытать свою обновку.
Он поднял кружку и присел на перила веранды.
– Я получил подтверждение приема от нашего доктора. Он направляется к нам и уже – неподалеку.
– Великолепно.
Рэд раскрыл книгу и прочел несколько строк.
– Должен заметить, что ты пребываешь в весьма философском настроении, – раздался голос Цветов.
– А что, разве плохо проститься с миром вот так – с книгой, кружкой пива в руках и хорошей сигарой?
– Такая позиция не кажется мне вполне соответствующей обстановке.
– Возможно, пробил мой час… Я уже вижу наших противников.
– И?
– Вот они.
Робот медленно снижался над стоянкой. На спине его сидел человек, одетый во все желтое. Робот все замедлял полет, потом принял вертикальное положение и мягко опустился на площадку в пятнадцати метрах от веранды.
Рэд последний раз отпил пиво и поставил кружку. Затем поднялся на ноги.
– Привет, Монди, – сказал он. – Кто это с тобой?
– Рэд… – начал Мондамей.
– Тихо! – приказал Джон, сходя на землю и потягиваясь. Его топазовый перстень сверкал на солнце. – Оставаться на местах! Активизировать боевые системы!
Он шагнул вперед и отвесил поклон:
– Зовите меня Джон. А вы, как я понимаю, будете Рэд Доракин?
– Да. Чем могу быть полезен?
– Эта машина из верхней области Дороги, – заметил он. – Интересно, чья она?
Рэд вытащил Цветы из-под панели, прихватил с собой ружье и нож в кожаном чехле. Прикрепив его к поясу и заперев кабину, он вытащил из кузова рюкзак и проверил его содержимое.
«Все, что мне может понадобиться, – заключил он, – кроме воды и книжонки на сон грядущий. Сейчас пойду и скажу им, что некоторое время машина простоит здесь…»
– Уже скоро вечер. И ты долго вел машину. Наверное, тебе нужно бы остановиться здесь на ночь, а утром продолжить путь, – проговорил Цветы.
Он посмотрел на небо:
– Можно было бы пройтись еще пару часов.
– А потом в темноте разбить лагерь и провести лишнюю ночь в поле. Разве что-то от этого изменится?
– Не знаю.
– И поесть тоже, наверное, не помешало бы?
– Тут ты совершенно прав, – сказал он, забрасывая винтовку на плечо и поднимая рюкзак, в который он положил Цветы. – Пойдем, посмотрим, что у них в меню и какие имеются удобства. Если ничего стоящего они предложить не могут, я с таким же успехом переночую и в поле.
Он направился к главному зданию.
Владелец гостиницы, пожилой человек, похожий на француза, и его жена, – молодая и пышная, уроженка здешних мест – сидели в плетеных креслах за окошком регистрации, под большим вентилятором. Владелец улыбнулся, отложил книгу, отставил стакан и поднялся навстречу входящему Рэду.
– Приветствую вас. Чем могу служить?
– Привет. Меня зовут Рэд Доракин. Я хотел спросить, что у вас на обед?
– Питер Лаваль. А это – Бетти. Жаркое – местные сорта мяса, тщательно приправленные и выдержанные. Местное пиво или привозное вино – это к мясу. Можете также осмотреть кухню и понюхать котел, если пожелаете.
– Нет нужды. Я задержусь здесь, ненадолго. Пахнет приятно. А как комнаты?
– Пойдемте, покажу. Это в двух шагах.
Рэд последовал за владельцем в небольшой холл, а оттуда – в скромненькую чистенькую комнатушку.
– Неплохо. Я остаюсь, – сказал он, опуская рюкзак на пол, а винтовку – на кровать. Рядом с винтовкой он бросил на кровать и куртку, а Цветы опустил в карман. – И было бы неплохо попробовать вашего пива прямо сейчас.
– Сюда, пожалуйста. Я дам вам ключ, если хотите.
Рэд, затворив за собою дверь, вернулся следом за хозяином в холл.
– Много посетителей?
– Нет, сегодня вы – единственный. Время, как всегда, не спешит.
– Эта забавная машина на стоянке – ваша?
– Нет, моя стоит на заднем дворе. Она выглядит скромнее.
– Чья же тогда? – спросил Рэд, когда они подошли у столу, где он расписался в книге прибывающих и получил ключ от номера.
– О! Вы читаете Бодлера! Один из моих любимых авторов. Вот человек, который видел сквозь видимости – все видел!
– Да, да, понятно. – Рэд кивнул и двинулся за хозяином в небольшую комнатку-погребок. Там ему была вручена наполненная пивом глиняная кружка. – Так чья же это машина?
Лаваль усмехнулся, вышел на веранду и указал на горы.
– Ушел в том направлении примерно с неделю назад. Невероятный тип. Высокий, худой, глаза, как у Распутина, руки… Такие мог бы нарисовать Модильяни. И все, что на нем было – до нитки, до шнурков – все было зеленого цвета. Даже кольцо на пальце – и то изумрудное. Куда идет – не объяснил. Сказал только, что зовут его Джон, вот и все.
Цветы издали тихий писк. Рэд надавил на пьезоэлектрический сенсор, подтверждая прием.
– …скажу вам откровенно, я обрадовался, когда он ушел. Он не выказывал враждебности, держался вежливо. Но в его присутствии мне было не по себе.
Рэд пригубил пиво.
– Я свою кружку оставил в холле. Может, присоединитесь к нам – там немного прохладнее?
Рэд покачал головой:
– Мне нравится этот пейзаж. Тем не менее, спасибо.
Лаваль пожал плечами и ушел. Рэд поднял Цветы.
– Я понял тебя, – проговорил он тихо. – Это, может быть, тот самый парень. Судя по…
– Дело в другом, – послышался голосок книги, – хотя такая возможность не исключается. Меня вот что встревожило. Я решил проводить периодические осмотры местности через сенсоры на машине. К нам пожаловали гости.
– Что?..
– Я засек электрическую активность – что-то приближается к нам с юго-запада. Мы легко заметим объект на фоне этой тихой местности. Он двигается довольно быстро.
– Размеры большие?
– Не могу сказать.
Рэд отпил еще глоток.
– Выводы? Рекомендации?
– Вернись в комнату за ружьем и не выпускай его из рук. Граната тоже не помешает. Не знаю, что у тебя еще есть. Я уже послал сообщение доктору, которого мы встретили.
– Думаешь, это тот самый человек?
– Согласись, что вполне возможно. Не будем рисковать.
– Я не спорю.
Рэд поставил кружку на перила и посмотрел в ту сторону, где был припаркован его пикап.
– Э-гей! Цветы! К нам что-то летит. И это не птица.
– Я уже засек. Ты еще успеешь принести ружье, если поторопишься.
– Да ну его к дьяволу, – отмахнулся Рэд, доставая новую сигару. – Будет только руки занимать. А ты, между прочим, можешь испытать свою обновку.
Он поднял кружку и присел на перила веранды.
– Я получил подтверждение приема от нашего доктора. Он направляется к нам и уже – неподалеку.
– Великолепно.
Рэд раскрыл книгу и прочел несколько строк.
– Должен заметить, что ты пребываешь в весьма философском настроении, – раздался голос Цветов.
– А что, разве плохо проститься с миром вот так – с книгой, кружкой пива в руках и хорошей сигарой?
– Такая позиция не кажется мне вполне соответствующей обстановке.
– Возможно, пробил мой час… Я уже вижу наших противников.
– И?
– Вот они.
Робот медленно снижался над стоянкой. На спине его сидел человек, одетый во все желтое. Робот все замедлял полет, потом принял вертикальное положение и мягко опустился на площадку в пятнадцати метрах от веранды.
Рэд последний раз отпил пиво и поставил кружку. Затем поднялся на ноги.
– Привет, Монди, – сказал он. – Кто это с тобой?
– Рэд… – начал Мондамей.
– Тихо! – приказал Джон, сходя на землю и потягиваясь. Его топазовый перстень сверкал на солнце. – Оставаться на местах! Активизировать боевые системы!
Он шагнул вперед и отвесил поклон:
– Зовите меня Джон. А вы, как я понимаю, будете Рэд Доракин?
– Да. Чем могу быть полезен?