Страница:
— Мальчики! Наконец-то! Я всю ночь искала вас и видела только пустые кресла на вашем «Мустанге». Все островитяне шлют вам привет! Вы, наверное, не представляете, в какое интересное место вы попали! Почти закрытая лагуна и повышенная радиоактивность — не пугайтесь, только слегка повышенная, но достаточная, чтобы при длительном воздействии способствовать мутациям. Ну, как вы там? Вижу, что чувствуете себя отлично.
Мы рассказали ей о пожарнике и крысах. Она хохотала вместе с нами и сказала, что завидует нам, но, к сожалению, врачи запретили ей предпринимать дальние экскурсии и даже опускаться под воду на глубину нескольких метров.
— Ладно, — сказал Костя. — Мы тут посмотрим сами и попросим Тави с Протеем поискать ваших пауков.
— Как я буду вам благодарна, мальчики! Только будьте осторожны… — Она все время порывалась нам еще что-то сказать, да ее сбивал поток изливаемой нами информации, а тут еще подключились дельфины.
Протей и. Тави, плавая у борта, передавали через гидрофон, что им ни разу еще не приходилось видеть бухту такой правильной формы, будто гигантский кит повернулся на одном месте и получилось углубление, похожее на перекушенного пополам морского ежа. Их поражали также отвесные берега, ровное дно и почти полное отсутствие кораллов.
Коралловые полипы поднимались лишь редкими кустиками. У восточного берега громоздятся стальные конструкции — прибежище осьминогов. Посреди бухты на ровном песчаном дне лежит небольшой корабль…
Лия сказала со вздохом:
— Если бы кому-нибудь удалось заглянуть в него…
Мы промолчали, потому что исследование погибшего корабля могло занять слишком много времени.
— Если удастся, — безнадежно добавила она. «Если удастся» нас вполне устраивало, и мы дружно закивали головами, слушая, как дельфины описывают большой подводный лес водорослей, куда они мельком заглянули вчера перед заходом солнца и встретили целый косяк свиноптицеящеров… Лия сказала уверенно:
— В этом лесу вы будете обязательно. И, пожалуйста, обратите внимание на все необычное.
— Ладно, поймаем паука-мутанта, — пообещал Костя. На экране и без того полное лицо Лии расплылось вширь, что объяснялось не только ее улыбкой, а главным образом неисправностью приемного устройства.
— Вот что, мальчики, — сказала она, вдруг посерьезнев, — я должна вас предупредить насчет поведения на острове… — Она опять просияла и лукаво прищурилась. — Чуть не забыла: сегодня около часу вас разыскивала прелестная девушка с астрономического спутника…
Неожиданно голос Лии оборвался, из репродукторов слышалось только легкое потрескивание. Лия, не зная, что наш приемник потерял дар речи, продолжала говорить, мы же, застыв у экрана, пытались по движению ее губ понять, что ей еще передавала Биата.
Как всегда, несколько неожиданно окончилась тропическая ночь, запылало небо на востоке, и из воды выплыло солнце. С берега донесся птичий гомон. Дельфины приветствовали дневное светило своеобразным танцем: прошлись на хвостах вокруг «Мустанга» и умчались по своим делам. Мы с Костей занялись исследованием рощи кокосовых пальм. На опушке, в кустах и в глубине рощи мы обнаружили несколько «мертвых» роботов. Они лежали или стояли, у них давным-давно вышло питание и проржавели остовы. Их делали из стали низкого качества, видимо, надеясь на антикоррозийные покрытия, но эмаль не устояла против резких колебаний температур, высокой влажности и времени. Над головой проносились стаи разноцветных австралийских попугайчиков; они оглушительно щебетали, видимо протестуя против нашего вторжения. Попугаи гнездились в кронах пальм, на ветвях кустарника, несколько гнезд устроили на плечах и голове застывших роботов. Судя по инструментам, в руках роботов, они когда-то были садовниками, выпалывали кусты и траву между пальмами, а также следили за дорогами и дорожками. Сейчас дороги стали непроходимыми из-за колючих кустарников, пройти можно было только среди пальм.
Пробираясь через заросли, вначале мы строили догадки о том, что говорила тетушка Лия, когда замолчал приемник. Что хотела сообщить нам Биата? И главное: кого ей хотелось увидеть, Костю или меня? Но постепенно, по мере того как мы продвигались в глубь рощи, все наши помыслы захватывал этот загадочный остров. Почему его оставили так внезапно? Об этом говорили мертвые роботы-садовники. Долгое время они еще расхаживали среди пальм, подстригая и выпалывая кусты, подметая дорожки. Бедный пожарник до сих пор несет службу. Мы вошли в дом посреди небольшого разросшегося сада. В нем сохранилась мебель, библиотека, в кухне работала электрическая плита, в холодильнике, тоже действовавшем, хранился большой запас продуктов. На стенах висели хорошие копии импрессионистов. Дом заняли попугаи; они сверкающим потоком хлынули через распахнутые настежь окна.
— Люди почему-то бежали, — сказал Костя, когда мы оставили дом и пошли по дорожке, с которой еще не справились растения. — Что-то им угрожало. Бросили все и убежали. Единственный корабль погиб на рейде в этот трагический день.
— А может быть, никто не спасся.
— Нет, спаслись, — уверенно сказал Костя. — Нет следов нападения. Их предупредили, и они вовремя успели улететь.
Дорожка привела на круглую площадь, вымощенную, как и причал, зелеными бетонными плитами. Среди общего запустения площадь поражала чистотой и порядком. Ее матовая поверхность тускло поблескивала, ни одного листа, сучка, ореха не видно было на ней. Как будто только что роботы-уборщики вымыли и подмели ее с необыкновенным усердием.
На границе площади слегка поднимались над поверхностью непонятные громоздкие сооружения без окон, но с металлическими наглухо закрытыми дверями. И еще в центре площади обращали на себя внимание круглые люки с отброшенными крышками. Люков было четыре. Мы направились к ним, ступая, как по тонкому льду, оглядываясь по сторонам. Двери одного сооружения без окон отворились, и оттуда один за другим вышли два робота, они очень хорошо сохранились, совсем новые роботы, они катили перед собой тележки, издававшие шипение и свист.
— Пылесосы! — сказал Костя. — Вышли на уборку, хотя площадь и так вылизана. Привет, ребята!
Мусорщики повернули головы в нашу сторону, продолжая заранее рассчитанный путь и не сказав ни слова.
— Серьезные парни! — сказал Костя.
Я обратил внимание, что все трещины в асфальте залиты и есть совсем свежая работа.
Поглядывая на роботов, мы подошли к первому люку. Колодец глубоко уходил в недра острова. Свет фонарика отразился от воды на дне колодца.
— Пусто, — сказал Костя, — глубина метров тридцать, не считая нижней части, затопленной водой. Все-таки интересно, для чего все это?
— Для ракет с ядерными зарядами.
Костя насмешливо посмотрел на меня:
— И ты веришь, что все это и остров создано для того только, чтобы выстрелить куда-то? Остров предназначался для чего-то более важного.
Я не стал спорить, потому что сейчас, когда мы увидели остров, действительно трудно было представить себе, что столько сил и средств затрачено только для этой безумной цели.
Роботы-мусорщики, дребезжа и лязгая, завершили первый круг и, отступив к центру на ширину уборочной машины, начали второй. Мы постояли возле четвертого колодца, наблюдая за роботами, затем пошли к сооружениям на краю площади. Не сделали мы и десяти шагов, как из невидимых репродукторов раздался предупредительный вой сирены. Через несколько секунд сирена смолкла.
Мусорщики не спеша направились к своему бункеру. По соседству с ним открылось еще несколько дверей, и на площадь высыпала целая толпа роботов. Они выходили и строились в шеренгу. Судя по окраске и форме моделей, каждая из них выполняла различные функции. Здесь были громоздкие тяжеловесы, явно предназначенные для подъема тяжестей, подвижные и более легкие электромонтеры, монтажники и, наверное, нейтрализаторы радиации, а также пожарники, как две капли воды похожие на первого нашего знакомого, что стоял на опушке рощи.
— Что-то вроде торжественной встречи, — сказал Костя. — Видно, давно у них не было высшего начальства.
Пошли, поговорим с ребятами, там я вижу почти современников нашей Пенелопы.
При первой попытке приблизиться к отряду роботов из тех же скрытых репродукторов властный голос остановил нас (говорил он по-английски):
— Стойте! Не двигайтесь! Вы нарушили инструкцию 8-3-12. Ждите патрулей!
Нам ничего не оставалось, как подчиниться.
— Мне все это не особенно нравится, — признался Костя. — У них осталась вся система охраны колодцев и еще чего-то. Странно, почему Лия не предупредила нас? Наверное, сегодня ей уже все известно об этом уютном островке. Или постой! Ты заметил, что на прощанье она сделалась серьезна и два раза повторила одну и ту же фразу. А мы думали о Биате. Помнишь, прежде чем прервался звук, она сказала: «Я должна вас предупредить…» Эх, женщины, женщины, какие же еще неожиданности готовите вы нам!
Мне показалось, что последняя фраза относилась не только к тетушке Лие.
Прошло пять с половиной минут.
— Патрули не сработали, — сказал Костя. — Что-нибудь должно же у них разладиться. Видишь, эти молодцы загрустили, не зная, что предпринять. С главного поста нет приказаний. Давай потихоньку передвигать ноги к колодцам. Там система сигнализации нарушена. Через час здесь можно превратиться в жаркое. Тут мы как на сковородке. Ветер не проникает сюда, да он совсем стих. Ну, я первый.
— Еще шаг — и я стреляю! — прогремело над площадью. — Патрули вышли. Ждите!
Видимо, мы попали в сеть электронных заградителей и каждое наше движение фиксировалось. Мне стало казаться, что за нами наблюдает кто-то живой и злорадно посмеивается. То же самое пришло в голову Косте.
— Он еще скалит зубы, — зашептал он. — Что, если здесь остался один из них?
— Сколько же ему тогда лет, по-твоему?
— Правда… многовато… Хотя нашему старику не меньше. Возможно, бессмертный?
— Тогда не умели еще создавать киборгов.
Костя многозначительно подмигнул:
— Много мы знаем, что они умели и что не умели!
Он набрал в легкие воздуха и крикнул: — Где ваш патруль? Мы не можем больше стоять на такой жаре! Сейчас же присылайте его или… — Угроза замерла у Кости на губах.
Из кустарника справа от строений вывалился еще один довольно странный робот: низенький, толстый, похожий на пингвина, на коротких ножках-гусеницах. Он со звоном шлепнулся об асфальт и тут же встал, как ванька-встанька, и быстро направился к нам.
Остановился в пяти шагах.
Вид у него был глуповато-самодовольный, в щелках-глазках мелькали разноцветные искорки, к рычагам-рукам намертво прикреплено что-то похожее на два подводных пистолета.
Костя приветствовал его:
— Доброе утро! Как поживаешь, старина? Что это ты так вооружился?
В ответ робот прохрипел, силясь повернуться к нам спиной:
— Не разговаривать! Оправдания бесполезны. Там разберемся. Следуйте за мной!
— Где — там? И куда следовать?
— Не разговаривать! Следуйте за мной!
— Куда следовать, когда ты скрипишь, как ржавая петля, и ни с места!
Наконец с большим трудом «солдат» повернулся на сто восемьдесят градусов и с лязганьем покатился по старому следу.
Мы пошли за ним, за нами наблюдали три глаза на его затылке. Одна рука с пистолетом передвинулась за спину.
Мы шли как загипнотизированные, не спуская глаз с дула пистолета; оно угрожающе направлялось то на Костю, то на меня.
— Трудно придумать более идиотскую ситуацию, — ворчал Костя.
Как только солдат ступил на дорогу, густо заросшую кустарником, то стал путаться своими ногами-гусеницами в корнях и ветках, несколько раз он упал. Мы хотели было улизнуть, пользуясь его кажущейся беспомощностью, но вовремя заметили, что в любом положении солдат ухитрялся держать нас на мушке. Ничего не вышло и когда мы попытались отстать от него; робот тоже остановился и сказал тоном, не предвещающим ничего хорошего:
— Не замедлять движения, дистанция между нами — три метра. — Сделал паузу и добавил многозначительно: — Во избежание неприятностей.
— Что за манера выражаться! — ворчал Костя. — Сплошные архаизмы. «Во избежание!» А неприятностями он считает выстрел в живот. Ты заметил, что он все время целится мне в живот?.. Не отставай! От этого железного идиота всего можно ожидать. Шагай веселей да не вздумай упасть. Дай руку! Выкрутимся! Они выкрутились и мы найдем выход!
— Кто это — они?
— Те, кто удрал отсюда… Смотри! Машина с вещами. Остановилась, а у них не было времени ее исправить. Нам пока некуда спешить. Выкрутимся.
Вокруг грузовика с ржавым металлическим кузовом выросли пальмы, машина стояла, окруженная стволами, как забором. Невдалеке от машины застыли два робота-солдата, прочно попавшие в тенета лиан.
— Наш Томми не застрянет, — ворчал Костя. — У него хорошая память. Смотри, обходит заросли, идет по своему старому следу. Попался все-таки?
Лязгая ногами-гусеницами, Томми пытался вырвать корень, петлей поднявшийся из земли. Мы с интересом наблюдали, как солдат, поняв, что корня ему не порвать, дал задний ход и обошел преграду.
Костя похвалил:
— Молодец, Томми!
Мы прошли около ста метров. Томми заметно сдал. Движения его стали ленивыми, он часто останавливался перед веткой, преграждавшей ему дорогу, будто решал трудную задачу, затем осторожно продолжал путь.
— Выдыхается наш Томми, — сказал Костя, — сдают аккумуляторы.
Внезапно кустарник кончился. Томми бодро покатился по зеленому асфальту, направляясь к приземистому зданию с настежь раскрытой дверью. «Во избежание неприятностей» мы побежали за ним.
Томми остановился у двери, опустил руки, направив пистолеты в землю, и показывая всем своим видом, что выполнил поручение, а теперь пусть другие расправляются с нами.
Все-таки не верилось, что мы так легко от него отделались, и Костя обратился к нему с пространной благодарностью за то, что он так заботливо обращался с нами во время трудного пути.
Робот молчал, только иногда вздрагивал, будто делая попытку вскинуть пистолеты и разделаться с Костей, а заодно и со мной за явную насмешку, звучавшую в Костиных словах. Трудно сказать, как в конце концов повел бы себя наш Томми, не приди в голову Косте счастливая мысль крикнуть на него повелительным тоном:
— Ну, что стоишь? Ты же выполнил приказ. Иди сейчас же к себе!
Невероятно, чтобы Костя интуитивно разгадал фразу, введенную в программу управления роботом. Видимо, все дело в тоне и количестве звуков произнесенных им трех фраз.
Томми послушно повернулся к нам спиной и покатился по дорожке к еле приметному строению в густой зелени.
Минуту назад единственным нашим желанием было удрать от робота и от этих распахнутых настежь дверей, а сейчас нас так и тянуло в таинственный сумрак за дверями.
— Рискнем, — предложил Костя и, не дожидаясь моего согласия, вошел в помещение. — Двери не закрываются, заходи, Ив! — пригласил он меня.
И я не без опасения перешагнул порог.
Мы шли медленно, озираясь по сторонам. Впереди зажигались невидимые лампы, освещая панели из пластика под красное дерево. Позади лампы гасли. Справа и слева через равные промежутки мы видели двери. Судя по надписям, за ними находились помещения с аппаратурой. Надписи — черные на золотистом фоне — загорались, как только мы останавливались у дверей. На полу лежал ковер из синтетических волокон приятной расцветки. Коридор шел с заметным уклоном в недра острова. Я обратил внимание, что в стенах находились двери-задвижки из стали.
— Если они сработают, то нам придется повозиться с ними, пока откроем, — сказал Костя.
Меня всегда удивлял его оптимизм. Он ни на минуту не сомневался, что если все двери захлопнутся, то мы все равно выберемся отсюда.
Коридор круто свернул вправо, и мы, пройдя немного, вошли в довольно большой зал. Вошли, не заметив, так как и здесь двери уходили в стену.
Медленно комната наполнялась светом. Создавалось именно такое впечатление, что густой желтоватый свет льется со стен и заполняет комнату.
Первое, что бросалось в глаза в этом подземелье, была очень большая кабина из желтоватого прозрачного полимера, перегороженная на две части такой же прозрачной стенкой. В каждое отделение вела узкая щель, закрываемая выдвижной дверью. Двери были вдвинуты в стену, на торце двери поблескивали никелированные защелки замка.
В одной кабине стул лежал на боку, возле двери, второго стула вообще не было, его почему-то выбросили за порог.
В каждом отделении от стенки до стенки, в ширину помещения, стоял узкий стол из коричневого полированного пластика, на нем микрофон в виде кобры с раздутой шеей, несколько контрольных приборов, переключатели, кнопки, несколько рядов кнопок.
Мы стояли в дверях одной из кабин, Костя пояснил:
— Кабинет для операторов. Смотри, наверху сетчатый экран от влияния токов высокой частоты. Здесь масса электроники. Но зачем их закрывали на замок и почему они дежурили вдвоем? Здесь мог управиться робот средних способностей.
Стена перед столом отличалась прозрачностью алмазного стекла; за ней метрах в десяти находился большой экран. На нем сверкала на солнце в окружении косматых пальм знакомая площадь. Застыл строй роботов. Трудолюбивые мусорщики катили перед собой портативные уборочные машины.
— Ты видишь две большие кнопки по краям столов? На них одинаковое все. Столы-дублеры.
Я сразу обратил внимание на эти кнопки. Одна кнопка желтая, вторая — красная. Красная кнопка в первой кабине, в дверях которой мы стояли, находилась под прозрачным колпаком, снизу впрессованным в золотистую массивную оправу. Во второй кабине такой же колпак валялся на полу и недалеко от него еще один, в черной оправе.
Костя продолжал, озаренный догадкой:
— Они нажали желтые кнопки и одну красную, затем чего-то испугались и удрали. Да, вот колпак и с этой красной кнопки! Ты постой…
Я не успел его удержать, как он юркнул в узкую дверь и подошел к пульту.
— Все мелкие кнопки — от аварийных механизмов… — говорил Костя, жадно рассматривая все на столе. — На случай, когда не сработает автоматика. Хотя она и сейчас действует замечательно. На всякий случай. Вот свет. Подача воды в жилые помещения. Двери! Вот это да! Теперь они могут закрываться. Затем верхний ряд — для управления роботами. Только возле желтой ничего не написано… Ого! Смотри! — Он поднял с пола возле стола длинный плоский ключ. — От красной кнопки! Такая же узкая щель. Открыть? Ну ладно, ладно. Вечно у тебя страхи! — Он сунул ключ в карман и почему-то на цыпочках вышел из кабины.
За порогом Костя вытер со лба пот, хотя в подземелье веяло прохладой, и признался:
— Мне все время казалось, что дверь кабинета захлопнется.
— Нажал бы кнопку, и все.
— Эх ты! А еще психоаналитик! Если бы из нее так легко можно было выйти, тогда зачем двери с таким замком? Там нигде не было кнопки для открывания дверей кабины. Наверное, есть еще пульт. Или их открывал особый человек, когда эти двое забирались сюда. Настоящие мышеловки. Представляешь, что тебя закрыли в такой коробке и потом захлопнули все двадцать дверей? Самочувствие не из приятных. Наверное, поэтому они и удрали при первом удобном случае. И самое главное: что бы произошло, если бы этот, — он кивнул на дверь левой кабины, из которой только что вышел, — если бы этот не обронил ключ?
— Вначале надо узнать, для чего красная кнопка.
— Какая логика! Ив, ты самый здравомыслящий человек, с какими мне приходилось встречаться! — Костя сделал еще несколько едких замечаний по моему адресу, затем потер лоб: — Какое множество загадок оставили нам предки! Ведь на самом деле можно было спокойно оставить этот островок. Никакой опасности не видно. Прошло столько лет — и все на месте. — Он рассеянно взглянул на экран. — Смотри, какая туча попугаев уселась на роботов. Здесь можно было просидеть всю атомную войну. В кладовых полно продуктов. До сих пор действует система кондиционирования воздуха. Если бы на них бросили бомбу, и то… — Костя поднял голову к потолку. — Толщина метров двадцать. Бомбу на них не бросали. И если бы даже бросили, то надежней такого убежища не найти.
Мы принялись за дальнейший осмотр зала. Если исключить кабины, решетчатый экран над столом и микрофон в виде гремучей змеи, то здесь все напоминало наш главный пост управления. Особенно система телевизионной связи. Мы медленно обошли все подземелье. Когда Костя подходил к панели, невидимый свет вспыхивал ярче. За щитами из пластика под мореный дуб поблескивали невообразимо сложные схемы электронных приборов. Угадав мои мысли, Костя сказал:
— Все это кажущаяся сложность. Примитивные приборы всегда сложны на первый взгляд. Совершенство — просто. Старая истина, Ив!
И хотя мы достаточно сильно прочувствовали состояние операторов, заточенных в пластиковых коробках и закрытых множеством стальных задвижек, сами (за исключением Костиных переживаний в кабине) чувствовали себя превосходно, как в детстве, забравшись в комнату для ненужных вещей. Ни я, ни Костя особенно не ощущали замкнутости пространства, наверное, потому, что были уверены, что в любое время сможем выбраться отсюда, и еще потому, что с большого экрана все время доносились голоса птиц, свист ветра, рычание океана. В последний раз мы взглянули на экран и радостно вскрикнули: на площадь вышли Петя Самойлов и Ки.
Их лица выражали озабоченность и тревогу.
— Следы ведут к центру, — сказал Ки. — Идем. Петя благоразумно остановил его:
— Постой! Пойду я, а ты останешься в резерве…
— …и буду наблюдать, как тебя схватят роботы…
Костя остановил их спор, сказав в микрофон:
— Привет, ребята! Мы в довольно уютном подземном сооружении. Отсюда управляли всем этим хозяйством… Стойте! Ни шагу по площади, а не то познакомитесь с Томми!
Ребята засияли.
— Все прекрасно! — сказал Ки и процитировал изречение какого-то индийского мудреца: — «Кто ищет — тот находит, хотя и не всегда то, что искал». — К цитате прибавил: — А нам повезло вдвойне: мы нашли и то, что искали, и то, чего не искали. Остров густо заселен роботами.
На пороге операторской мы оглянулись, помахали рукой Пете и Ки, забыв, что здесь только односторонняя связь, и увидели, как двери в кабинах одновременно с лязгом захлопнулись, а из стены перед нашим носом медленно поползла толстая стальная плита.
Не обмолвившись ни одним словом, мы бросились бежать и чувствовали, как за спиной пощелкивают броневые двери.
Петя говорил, пожимая нам руки:
— Заставили вы нас пережить несколько довольно неприятных минут. Вы что, решили взлететь на воздух? — И тут он нам передал то, что хотела сказать тетушка Лия: — Остров под угрозой взрыва. Он должен был взорваться много лет назад, да что-то помешало этому.
— Теперь понятно, для чего там красная кнопка, — сказал Костя.
Посоветовавшись, мы все пришли к выводу, что остров еще постоит и мы мало чем рискуем, если побудем на нем несколько часов и внимательно все осмотрим.
Осмотр ничего интересного не дал. Счетчик Гейгера даже не показал, в каком месте находится атомная станция. Наверное, она была заключена в одном блоке с пультом управления, где-нибудь на самом дне, и очень хорошо изолирована свинцовыми плитами. По крайней мере, мы сделали такое заключение.
На пути к лагуне мы зашли еще в один дом. В нем сохранились оконные стекла, двери оказались плотно закрытыми, попугаи не смогли ворваться в него и навести там свой «порядок». Двери гостеприимно раскрылись, когда мы поднялись на широкое крыльцо из популярного здесь зеленого цемента. В холле пахнуло прохладой, окна, матовые от осевшей на их поверхности соли, скупо пропускали солнечный свет. В доме можно было жить. Старомодная мебель, довольно удобная, очень хорошо сохранилась. Мы разбрелись по комнатам. Я все время испытывал такое чувство, что вот-вот войдут люди, живущие здесь, и ловил себя на том, что краснею, не находя слов, чтобы оправдать свое вторжение.
Мы с Костей встретились в гостиной с большим телевизором, хорошим транзисторным приемником. Костя включил его. Послышалась древняя индийская музыка.
— Они уже знали «вечные» батареи, — сказал Костя, — вполне прилично звучит.
Мы сидели в низких креслах перед таким же низким столом из коричневого лака. Костя протянул руку к ухмыляющейся маске на стенной панели. Открылась дверца бара. На полках стояло множество бутылок с винами и несколько бокалов.
Вошел Петя.
— Ого! — сказал он, увидев бар. — Настоящий алкоголь, который теперь прописывают нам изредка врачи.
Костя спросил:
— Как думаешь, не умрем, если…
— Без рецепта?
— Да. Немножко. Как торжественно выглядят эти сосуды!
— По-моему, можно, — сказал Петя и посмотрел на меня.
— Радиоактивность? — спросил я.
— Чуть выше нормальной.
— Вполне приемлемая радиоактивность. — Костя выбрал бутылку с испанским мускателем.
Вошел Ки. В руках он держал пожелтевшие листки бумаги из целлюлозы. Ки бросил на стол листки:
Мы рассказали ей о пожарнике и крысах. Она хохотала вместе с нами и сказала, что завидует нам, но, к сожалению, врачи запретили ей предпринимать дальние экскурсии и даже опускаться под воду на глубину нескольких метров.
— Ладно, — сказал Костя. — Мы тут посмотрим сами и попросим Тави с Протеем поискать ваших пауков.
— Как я буду вам благодарна, мальчики! Только будьте осторожны… — Она все время порывалась нам еще что-то сказать, да ее сбивал поток изливаемой нами информации, а тут еще подключились дельфины.
Протей и. Тави, плавая у борта, передавали через гидрофон, что им ни разу еще не приходилось видеть бухту такой правильной формы, будто гигантский кит повернулся на одном месте и получилось углубление, похожее на перекушенного пополам морского ежа. Их поражали также отвесные берега, ровное дно и почти полное отсутствие кораллов.
Коралловые полипы поднимались лишь редкими кустиками. У восточного берега громоздятся стальные конструкции — прибежище осьминогов. Посреди бухты на ровном песчаном дне лежит небольшой корабль…
Лия сказала со вздохом:
— Если бы кому-нибудь удалось заглянуть в него…
Мы промолчали, потому что исследование погибшего корабля могло занять слишком много времени.
— Если удастся, — безнадежно добавила она. «Если удастся» нас вполне устраивало, и мы дружно закивали головами, слушая, как дельфины описывают большой подводный лес водорослей, куда они мельком заглянули вчера перед заходом солнца и встретили целый косяк свиноптицеящеров… Лия сказала уверенно:
— В этом лесу вы будете обязательно. И, пожалуйста, обратите внимание на все необычное.
— Ладно, поймаем паука-мутанта, — пообещал Костя. На экране и без того полное лицо Лии расплылось вширь, что объяснялось не только ее улыбкой, а главным образом неисправностью приемного устройства.
— Вот что, мальчики, — сказала она, вдруг посерьезнев, — я должна вас предупредить насчет поведения на острове… — Она опять просияла и лукаво прищурилась. — Чуть не забыла: сегодня около часу вас разыскивала прелестная девушка с астрономического спутника…
Неожиданно голос Лии оборвался, из репродукторов слышалось только легкое потрескивание. Лия, не зная, что наш приемник потерял дар речи, продолжала говорить, мы же, застыв у экрана, пытались по движению ее губ понять, что ей еще передавала Биата.
Как всегда, несколько неожиданно окончилась тропическая ночь, запылало небо на востоке, и из воды выплыло солнце. С берега донесся птичий гомон. Дельфины приветствовали дневное светило своеобразным танцем: прошлись на хвостах вокруг «Мустанга» и умчались по своим делам. Мы с Костей занялись исследованием рощи кокосовых пальм. На опушке, в кустах и в глубине рощи мы обнаружили несколько «мертвых» роботов. Они лежали или стояли, у них давным-давно вышло питание и проржавели остовы. Их делали из стали низкого качества, видимо, надеясь на антикоррозийные покрытия, но эмаль не устояла против резких колебаний температур, высокой влажности и времени. Над головой проносились стаи разноцветных австралийских попугайчиков; они оглушительно щебетали, видимо протестуя против нашего вторжения. Попугаи гнездились в кронах пальм, на ветвях кустарника, несколько гнезд устроили на плечах и голове застывших роботов. Судя по инструментам, в руках роботов, они когда-то были садовниками, выпалывали кусты и траву между пальмами, а также следили за дорогами и дорожками. Сейчас дороги стали непроходимыми из-за колючих кустарников, пройти можно было только среди пальм.
Пробираясь через заросли, вначале мы строили догадки о том, что говорила тетушка Лия, когда замолчал приемник. Что хотела сообщить нам Биата? И главное: кого ей хотелось увидеть, Костю или меня? Но постепенно, по мере того как мы продвигались в глубь рощи, все наши помыслы захватывал этот загадочный остров. Почему его оставили так внезапно? Об этом говорили мертвые роботы-садовники. Долгое время они еще расхаживали среди пальм, подстригая и выпалывая кусты, подметая дорожки. Бедный пожарник до сих пор несет службу. Мы вошли в дом посреди небольшого разросшегося сада. В нем сохранилась мебель, библиотека, в кухне работала электрическая плита, в холодильнике, тоже действовавшем, хранился большой запас продуктов. На стенах висели хорошие копии импрессионистов. Дом заняли попугаи; они сверкающим потоком хлынули через распахнутые настежь окна.
— Люди почему-то бежали, — сказал Костя, когда мы оставили дом и пошли по дорожке, с которой еще не справились растения. — Что-то им угрожало. Бросили все и убежали. Единственный корабль погиб на рейде в этот трагический день.
— А может быть, никто не спасся.
— Нет, спаслись, — уверенно сказал Костя. — Нет следов нападения. Их предупредили, и они вовремя успели улететь.
Дорожка привела на круглую площадь, вымощенную, как и причал, зелеными бетонными плитами. Среди общего запустения площадь поражала чистотой и порядком. Ее матовая поверхность тускло поблескивала, ни одного листа, сучка, ореха не видно было на ней. Как будто только что роботы-уборщики вымыли и подмели ее с необыкновенным усердием.
На границе площади слегка поднимались над поверхностью непонятные громоздкие сооружения без окон, но с металлическими наглухо закрытыми дверями. И еще в центре площади обращали на себя внимание круглые люки с отброшенными крышками. Люков было четыре. Мы направились к ним, ступая, как по тонкому льду, оглядываясь по сторонам. Двери одного сооружения без окон отворились, и оттуда один за другим вышли два робота, они очень хорошо сохранились, совсем новые роботы, они катили перед собой тележки, издававшие шипение и свист.
— Пылесосы! — сказал Костя. — Вышли на уборку, хотя площадь и так вылизана. Привет, ребята!
Мусорщики повернули головы в нашу сторону, продолжая заранее рассчитанный путь и не сказав ни слова.
— Серьезные парни! — сказал Костя.
Я обратил внимание, что все трещины в асфальте залиты и есть совсем свежая работа.
Поглядывая на роботов, мы подошли к первому люку. Колодец глубоко уходил в недра острова. Свет фонарика отразился от воды на дне колодца.
— Пусто, — сказал Костя, — глубина метров тридцать, не считая нижней части, затопленной водой. Все-таки интересно, для чего все это?
— Для ракет с ядерными зарядами.
Костя насмешливо посмотрел на меня:
— И ты веришь, что все это и остров создано для того только, чтобы выстрелить куда-то? Остров предназначался для чего-то более важного.
Я не стал спорить, потому что сейчас, когда мы увидели остров, действительно трудно было представить себе, что столько сил и средств затрачено только для этой безумной цели.
Роботы-мусорщики, дребезжа и лязгая, завершили первый круг и, отступив к центру на ширину уборочной машины, начали второй. Мы постояли возле четвертого колодца, наблюдая за роботами, затем пошли к сооружениям на краю площади. Не сделали мы и десяти шагов, как из невидимых репродукторов раздался предупредительный вой сирены. Через несколько секунд сирена смолкла.
Мусорщики не спеша направились к своему бункеру. По соседству с ним открылось еще несколько дверей, и на площадь высыпала целая толпа роботов. Они выходили и строились в шеренгу. Судя по окраске и форме моделей, каждая из них выполняла различные функции. Здесь были громоздкие тяжеловесы, явно предназначенные для подъема тяжестей, подвижные и более легкие электромонтеры, монтажники и, наверное, нейтрализаторы радиации, а также пожарники, как две капли воды похожие на первого нашего знакомого, что стоял на опушке рощи.
— Что-то вроде торжественной встречи, — сказал Костя. — Видно, давно у них не было высшего начальства.
Пошли, поговорим с ребятами, там я вижу почти современников нашей Пенелопы.
При первой попытке приблизиться к отряду роботов из тех же скрытых репродукторов властный голос остановил нас (говорил он по-английски):
— Стойте! Не двигайтесь! Вы нарушили инструкцию 8-3-12. Ждите патрулей!
Нам ничего не оставалось, как подчиниться.
— Мне все это не особенно нравится, — признался Костя. — У них осталась вся система охраны колодцев и еще чего-то. Странно, почему Лия не предупредила нас? Наверное, сегодня ей уже все известно об этом уютном островке. Или постой! Ты заметил, что на прощанье она сделалась серьезна и два раза повторила одну и ту же фразу. А мы думали о Биате. Помнишь, прежде чем прервался звук, она сказала: «Я должна вас предупредить…» Эх, женщины, женщины, какие же еще неожиданности готовите вы нам!
Мне показалось, что последняя фраза относилась не только к тетушке Лие.
Прошло пять с половиной минут.
— Патрули не сработали, — сказал Костя. — Что-нибудь должно же у них разладиться. Видишь, эти молодцы загрустили, не зная, что предпринять. С главного поста нет приказаний. Давай потихоньку передвигать ноги к колодцам. Там система сигнализации нарушена. Через час здесь можно превратиться в жаркое. Тут мы как на сковородке. Ветер не проникает сюда, да он совсем стих. Ну, я первый.
— Еще шаг — и я стреляю! — прогремело над площадью. — Патрули вышли. Ждите!
Видимо, мы попали в сеть электронных заградителей и каждое наше движение фиксировалось. Мне стало казаться, что за нами наблюдает кто-то живой и злорадно посмеивается. То же самое пришло в голову Косте.
— Он еще скалит зубы, — зашептал он. — Что, если здесь остался один из них?
— Сколько же ему тогда лет, по-твоему?
— Правда… многовато… Хотя нашему старику не меньше. Возможно, бессмертный?
— Тогда не умели еще создавать киборгов.
Костя многозначительно подмигнул:
— Много мы знаем, что они умели и что не умели!
Он набрал в легкие воздуха и крикнул: — Где ваш патруль? Мы не можем больше стоять на такой жаре! Сейчас же присылайте его или… — Угроза замерла у Кости на губах.
Из кустарника справа от строений вывалился еще один довольно странный робот: низенький, толстый, похожий на пингвина, на коротких ножках-гусеницах. Он со звоном шлепнулся об асфальт и тут же встал, как ванька-встанька, и быстро направился к нам.
Остановился в пяти шагах.
Вид у него был глуповато-самодовольный, в щелках-глазках мелькали разноцветные искорки, к рычагам-рукам намертво прикреплено что-то похожее на два подводных пистолета.
Костя приветствовал его:
— Доброе утро! Как поживаешь, старина? Что это ты так вооружился?
В ответ робот прохрипел, силясь повернуться к нам спиной:
— Не разговаривать! Оправдания бесполезны. Там разберемся. Следуйте за мной!
— Где — там? И куда следовать?
— Не разговаривать! Следуйте за мной!
— Куда следовать, когда ты скрипишь, как ржавая петля, и ни с места!
Наконец с большим трудом «солдат» повернулся на сто восемьдесят градусов и с лязганьем покатился по старому следу.
Мы пошли за ним, за нами наблюдали три глаза на его затылке. Одна рука с пистолетом передвинулась за спину.
Мы шли как загипнотизированные, не спуская глаз с дула пистолета; оно угрожающе направлялось то на Костю, то на меня.
— Трудно придумать более идиотскую ситуацию, — ворчал Костя.
Как только солдат ступил на дорогу, густо заросшую кустарником, то стал путаться своими ногами-гусеницами в корнях и ветках, несколько раз он упал. Мы хотели было улизнуть, пользуясь его кажущейся беспомощностью, но вовремя заметили, что в любом положении солдат ухитрялся держать нас на мушке. Ничего не вышло и когда мы попытались отстать от него; робот тоже остановился и сказал тоном, не предвещающим ничего хорошего:
— Не замедлять движения, дистанция между нами — три метра. — Сделал паузу и добавил многозначительно: — Во избежание неприятностей.
— Что за манера выражаться! — ворчал Костя. — Сплошные архаизмы. «Во избежание!» А неприятностями он считает выстрел в живот. Ты заметил, что он все время целится мне в живот?.. Не отставай! От этого железного идиота всего можно ожидать. Шагай веселей да не вздумай упасть. Дай руку! Выкрутимся! Они выкрутились и мы найдем выход!
— Кто это — они?
— Те, кто удрал отсюда… Смотри! Машина с вещами. Остановилась, а у них не было времени ее исправить. Нам пока некуда спешить. Выкрутимся.
Вокруг грузовика с ржавым металлическим кузовом выросли пальмы, машина стояла, окруженная стволами, как забором. Невдалеке от машины застыли два робота-солдата, прочно попавшие в тенета лиан.
— Наш Томми не застрянет, — ворчал Костя. — У него хорошая память. Смотри, обходит заросли, идет по своему старому следу. Попался все-таки?
Лязгая ногами-гусеницами, Томми пытался вырвать корень, петлей поднявшийся из земли. Мы с интересом наблюдали, как солдат, поняв, что корня ему не порвать, дал задний ход и обошел преграду.
Костя похвалил:
— Молодец, Томми!
Мы прошли около ста метров. Томми заметно сдал. Движения его стали ленивыми, он часто останавливался перед веткой, преграждавшей ему дорогу, будто решал трудную задачу, затем осторожно продолжал путь.
— Выдыхается наш Томми, — сказал Костя, — сдают аккумуляторы.
Внезапно кустарник кончился. Томми бодро покатился по зеленому асфальту, направляясь к приземистому зданию с настежь раскрытой дверью. «Во избежание неприятностей» мы побежали за ним.
Томми остановился у двери, опустил руки, направив пистолеты в землю, и показывая всем своим видом, что выполнил поручение, а теперь пусть другие расправляются с нами.
Все-таки не верилось, что мы так легко от него отделались, и Костя обратился к нему с пространной благодарностью за то, что он так заботливо обращался с нами во время трудного пути.
Робот молчал, только иногда вздрагивал, будто делая попытку вскинуть пистолеты и разделаться с Костей, а заодно и со мной за явную насмешку, звучавшую в Костиных словах. Трудно сказать, как в конце концов повел бы себя наш Томми, не приди в голову Косте счастливая мысль крикнуть на него повелительным тоном:
— Ну, что стоишь? Ты же выполнил приказ. Иди сейчас же к себе!
Невероятно, чтобы Костя интуитивно разгадал фразу, введенную в программу управления роботом. Видимо, все дело в тоне и количестве звуков произнесенных им трех фраз.
Томми послушно повернулся к нам спиной и покатился по дорожке к еле приметному строению в густой зелени.
Минуту назад единственным нашим желанием было удрать от робота и от этих распахнутых настежь дверей, а сейчас нас так и тянуло в таинственный сумрак за дверями.
— Рискнем, — предложил Костя и, не дожидаясь моего согласия, вошел в помещение. — Двери не закрываются, заходи, Ив! — пригласил он меня.
И я не без опасения перешагнул порог.
Мы шли медленно, озираясь по сторонам. Впереди зажигались невидимые лампы, освещая панели из пластика под красное дерево. Позади лампы гасли. Справа и слева через равные промежутки мы видели двери. Судя по надписям, за ними находились помещения с аппаратурой. Надписи — черные на золотистом фоне — загорались, как только мы останавливались у дверей. На полу лежал ковер из синтетических волокон приятной расцветки. Коридор шел с заметным уклоном в недра острова. Я обратил внимание, что в стенах находились двери-задвижки из стали.
— Если они сработают, то нам придется повозиться с ними, пока откроем, — сказал Костя.
Меня всегда удивлял его оптимизм. Он ни на минуту не сомневался, что если все двери захлопнутся, то мы все равно выберемся отсюда.
Коридор круто свернул вправо, и мы, пройдя немного, вошли в довольно большой зал. Вошли, не заметив, так как и здесь двери уходили в стену.
Медленно комната наполнялась светом. Создавалось именно такое впечатление, что густой желтоватый свет льется со стен и заполняет комнату.
Первое, что бросалось в глаза в этом подземелье, была очень большая кабина из желтоватого прозрачного полимера, перегороженная на две части такой же прозрачной стенкой. В каждое отделение вела узкая щель, закрываемая выдвижной дверью. Двери были вдвинуты в стену, на торце двери поблескивали никелированные защелки замка.
В одной кабине стул лежал на боку, возле двери, второго стула вообще не было, его почему-то выбросили за порог.
В каждом отделении от стенки до стенки, в ширину помещения, стоял узкий стол из коричневого полированного пластика, на нем микрофон в виде кобры с раздутой шеей, несколько контрольных приборов, переключатели, кнопки, несколько рядов кнопок.
Мы стояли в дверях одной из кабин, Костя пояснил:
— Кабинет для операторов. Смотри, наверху сетчатый экран от влияния токов высокой частоты. Здесь масса электроники. Но зачем их закрывали на замок и почему они дежурили вдвоем? Здесь мог управиться робот средних способностей.
Стена перед столом отличалась прозрачностью алмазного стекла; за ней метрах в десяти находился большой экран. На нем сверкала на солнце в окружении косматых пальм знакомая площадь. Застыл строй роботов. Трудолюбивые мусорщики катили перед собой портативные уборочные машины.
— Ты видишь две большие кнопки по краям столов? На них одинаковое все. Столы-дублеры.
Я сразу обратил внимание на эти кнопки. Одна кнопка желтая, вторая — красная. Красная кнопка в первой кабине, в дверях которой мы стояли, находилась под прозрачным колпаком, снизу впрессованным в золотистую массивную оправу. Во второй кабине такой же колпак валялся на полу и недалеко от него еще один, в черной оправе.
Костя продолжал, озаренный догадкой:
— Они нажали желтые кнопки и одну красную, затем чего-то испугались и удрали. Да, вот колпак и с этой красной кнопки! Ты постой…
Я не успел его удержать, как он юркнул в узкую дверь и подошел к пульту.
— Все мелкие кнопки — от аварийных механизмов… — говорил Костя, жадно рассматривая все на столе. — На случай, когда не сработает автоматика. Хотя она и сейчас действует замечательно. На всякий случай. Вот свет. Подача воды в жилые помещения. Двери! Вот это да! Теперь они могут закрываться. Затем верхний ряд — для управления роботами. Только возле желтой ничего не написано… Ого! Смотри! — Он поднял с пола возле стола длинный плоский ключ. — От красной кнопки! Такая же узкая щель. Открыть? Ну ладно, ладно. Вечно у тебя страхи! — Он сунул ключ в карман и почему-то на цыпочках вышел из кабины.
За порогом Костя вытер со лба пот, хотя в подземелье веяло прохладой, и признался:
— Мне все время казалось, что дверь кабинета захлопнется.
— Нажал бы кнопку, и все.
— Эх ты! А еще психоаналитик! Если бы из нее так легко можно было выйти, тогда зачем двери с таким замком? Там нигде не было кнопки для открывания дверей кабины. Наверное, есть еще пульт. Или их открывал особый человек, когда эти двое забирались сюда. Настоящие мышеловки. Представляешь, что тебя закрыли в такой коробке и потом захлопнули все двадцать дверей? Самочувствие не из приятных. Наверное, поэтому они и удрали при первом удобном случае. И самое главное: что бы произошло, если бы этот, — он кивнул на дверь левой кабины, из которой только что вышел, — если бы этот не обронил ключ?
— Вначале надо узнать, для чего красная кнопка.
— Какая логика! Ив, ты самый здравомыслящий человек, с какими мне приходилось встречаться! — Костя сделал еще несколько едких замечаний по моему адресу, затем потер лоб: — Какое множество загадок оставили нам предки! Ведь на самом деле можно было спокойно оставить этот островок. Никакой опасности не видно. Прошло столько лет — и все на месте. — Он рассеянно взглянул на экран. — Смотри, какая туча попугаев уселась на роботов. Здесь можно было просидеть всю атомную войну. В кладовых полно продуктов. До сих пор действует система кондиционирования воздуха. Если бы на них бросили бомбу, и то… — Костя поднял голову к потолку. — Толщина метров двадцать. Бомбу на них не бросали. И если бы даже бросили, то надежней такого убежища не найти.
Мы принялись за дальнейший осмотр зала. Если исключить кабины, решетчатый экран над столом и микрофон в виде гремучей змеи, то здесь все напоминало наш главный пост управления. Особенно система телевизионной связи. Мы медленно обошли все подземелье. Когда Костя подходил к панели, невидимый свет вспыхивал ярче. За щитами из пластика под мореный дуб поблескивали невообразимо сложные схемы электронных приборов. Угадав мои мысли, Костя сказал:
— Все это кажущаяся сложность. Примитивные приборы всегда сложны на первый взгляд. Совершенство — просто. Старая истина, Ив!
И хотя мы достаточно сильно прочувствовали состояние операторов, заточенных в пластиковых коробках и закрытых множеством стальных задвижек, сами (за исключением Костиных переживаний в кабине) чувствовали себя превосходно, как в детстве, забравшись в комнату для ненужных вещей. Ни я, ни Костя особенно не ощущали замкнутости пространства, наверное, потому, что были уверены, что в любое время сможем выбраться отсюда, и еще потому, что с большого экрана все время доносились голоса птиц, свист ветра, рычание океана. В последний раз мы взглянули на экран и радостно вскрикнули: на площадь вышли Петя Самойлов и Ки.
Их лица выражали озабоченность и тревогу.
— Следы ведут к центру, — сказал Ки. — Идем. Петя благоразумно остановил его:
— Постой! Пойду я, а ты останешься в резерве…
— …и буду наблюдать, как тебя схватят роботы…
Костя остановил их спор, сказав в микрофон:
— Привет, ребята! Мы в довольно уютном подземном сооружении. Отсюда управляли всем этим хозяйством… Стойте! Ни шагу по площади, а не то познакомитесь с Томми!
Ребята засияли.
— Все прекрасно! — сказал Ки и процитировал изречение какого-то индийского мудреца: — «Кто ищет — тот находит, хотя и не всегда то, что искал». — К цитате прибавил: — А нам повезло вдвойне: мы нашли и то, что искали, и то, чего не искали. Остров густо заселен роботами.
На пороге операторской мы оглянулись, помахали рукой Пете и Ки, забыв, что здесь только односторонняя связь, и увидели, как двери в кабинах одновременно с лязгом захлопнулись, а из стены перед нашим носом медленно поползла толстая стальная плита.
Не обмолвившись ни одним словом, мы бросились бежать и чувствовали, как за спиной пощелкивают броневые двери.
Петя говорил, пожимая нам руки:
— Заставили вы нас пережить несколько довольно неприятных минут. Вы что, решили взлететь на воздух? — И тут он нам передал то, что хотела сказать тетушка Лия: — Остров под угрозой взрыва. Он должен был взорваться много лет назад, да что-то помешало этому.
— Теперь понятно, для чего там красная кнопка, — сказал Костя.
Посоветовавшись, мы все пришли к выводу, что остров еще постоит и мы мало чем рискуем, если побудем на нем несколько часов и внимательно все осмотрим.
Осмотр ничего интересного не дал. Счетчик Гейгера даже не показал, в каком месте находится атомная станция. Наверное, она была заключена в одном блоке с пультом управления, где-нибудь на самом дне, и очень хорошо изолирована свинцовыми плитами. По крайней мере, мы сделали такое заключение.
На пути к лагуне мы зашли еще в один дом. В нем сохранились оконные стекла, двери оказались плотно закрытыми, попугаи не смогли ворваться в него и навести там свой «порядок». Двери гостеприимно раскрылись, когда мы поднялись на широкое крыльцо из популярного здесь зеленого цемента. В холле пахнуло прохладой, окна, матовые от осевшей на их поверхности соли, скупо пропускали солнечный свет. В доме можно было жить. Старомодная мебель, довольно удобная, очень хорошо сохранилась. Мы разбрелись по комнатам. Я все время испытывал такое чувство, что вот-вот войдут люди, живущие здесь, и ловил себя на том, что краснею, не находя слов, чтобы оправдать свое вторжение.
Мы с Костей встретились в гостиной с большим телевизором, хорошим транзисторным приемником. Костя включил его. Послышалась древняя индийская музыка.
— Они уже знали «вечные» батареи, — сказал Костя, — вполне прилично звучит.
Мы сидели в низких креслах перед таким же низким столом из коричневого лака. Костя протянул руку к ухмыляющейся маске на стенной панели. Открылась дверца бара. На полках стояло множество бутылок с винами и несколько бокалов.
Вошел Петя.
— Ого! — сказал он, увидев бар. — Настоящий алкоголь, который теперь прописывают нам изредка врачи.
Костя спросил:
— Как думаешь, не умрем, если…
— Без рецепта?
— Да. Немножко. Как торжественно выглядят эти сосуды!
— По-моему, можно, — сказал Петя и посмотрел на меня.
— Радиоактивность? — спросил я.
— Чуть выше нормальной.
— Вполне приемлемая радиоактивность. — Костя выбрал бутылку с испанским мускателем.
Вошел Ки. В руках он держал пожелтевшие листки бумаги из целлюлозы. Ки бросил на стол листки: