Страница:
Женщина-птица равнодушно смотрела, как ребята путались под ногами и мешали Филату с Атеном уложить ведуна на широкий плоский камень.
Темная глянцевая пленка сползала с неба. За время представления пришли тучи, а она словно удерживала ливень, не давая упасть ни капле. Освобожденный, дождь полился сплошным потоком, мгновенно промочив одежду. Воины шустро смастерили носилки, бережно переложили туда Талема. Ратники Семиречья подхватили их за ручки и пошли следом за проводником, стараясь ступать как можно мягче. Рик держал над лицом Талема плащ, не обращая внимания, что сам уже вымок до нитки.
Ноги скользили, лошадь недовольно рвала повод из рук, мокрый плащ прилипал к ногам и мешал идти. Но Лера спешила, стараясь не потерять из виду носилки. Запрокинутое бледное лицо ведуна пугало больше, чем все загадки этого места.
Пещеру словно выдули в скале — узкий вход, а дальше — полость огромного полушария. Такого большого, что поместился бы не только отряд с лошадьми, но и обоз, сопровождавший княжича в Оружейные ряды. Аля отошла к стене и выжала плащ. Передернула плечами под мокрой тканью рубашки. Подбородок подрагивал от холода. Оглушительно чихнул Влад, аж эхо пошло по пещере.
Ведун, лежавший на сложенной в несколько раз шкуре, открыл глаза и нашел взглядом Филата:
— Детей горячим нужно напоить.
Маша, сидевшая рядом с Риком, порывисто схватила руку Талема и прижала к щеке. Алька прекрасно поняла ее: они так давно не чувствовали себя детьми, о которых заботится взрослый. Талем улыбнулся — даже не глазами, а словно только ресницами, на большее у него не хватало сил:
— Иди к костру.
Губы шевелились с трудом, точно на сильном морозе, и Маша торопливо вскочила, чтобы не заставлять Талема повторять. Тем более, уже шел Филат, неся вытащенную из плотных сумок сухую одежду. Лера же встала неохотно, и только Рик остался сидеть рядом с ведуном, помогая ратнику развязать на рубашке мокрые шнурки.
Аля, снова выкручивая плащ, подивилась: Лера видела в Талеме мужчину, Машка же — скорее отца. Подумала об этом отстраненно, так же отстраненно она боялась за самого Талема. С той минуты, как девочка заглянула в черные глаза дракона, она находилась в каком-то полусне. Все казалось немного приглушенным, когда не то чтобы чувствуешь, а в большей степени осознаешь необходимость как-то реагировать на происходящее.
Подошел Алешка, забрал плащ и сам начал выжимать. Он тоже вздрагивал от холода, и Аля словно очнулась. В первую очередь — всем переодеться в сухое. Тем более уже и костер развели, благо, хоть несколько вязанок дров остались сухими.
…Отвар слегка горчил, точно в него добавили цедру лимона, но так приятно согревал, что Аля глотала, не отрываясь. Наконец-то ее перестало колотить изнутри. От костра шел ровный жар, колени так уже просто припекало. Подошел Рик, пристроил рядом с огнем несколько полешек, тут же начавших слегка парить. Сел рядом с ведуном, поправив на нем покрывало. Талема перетащили к костру, но Але казалось, что пламенем его не согреешь. Чем-то другим охладил его взгляд дракона. Резче проступили морщины, запали глаза, и седина уже не казалось такой неестественной по сравнению с лицом.
Лера неприязненно посмотрела туда, где своим кругом сидели горные, на их повелительницу, полулежавшую на белой шкуре. Аля, заметив ее движение, тоже повернулась. Наверняка эта старуха — девочка специально именно так подумала о дайарене, словно могла выместить раздражение, — знает, что произошло с Талемом. Но молчит. Что ей ведун, если даже на внука она не обращает внимания. Как же Альку достало это наплевательство всех и на все! Как она устала от всего! Если бы не Алешка — спятила бы уже. Словно черт подтолкнул, девочка встала и вошла в круг горных. Остановилась, касаясь носками белой шкуры.
— Уж простите, не знаю, как к вам правильно обращаться, — тон был более чем вежливый, и только близко знающий Алю мог понять, как она зла. Да еще дайарена, если ей не лень заглянуть девочке в душу. — Но, может быть, вы все-таки поможете Талему? Я понимаю, что вам наплевать, но подумайте хотя бы о том, что это его любовь вы забрали себе!
Альку не вытолкали взашей просто потому, что дайарена даже не подняла на нее взгляд. Тронуться же с места без приказа ее воины не решились. Девочка почувствовала, что кто-то подошел и встал рядом. Глянула быстро: Рик. Тот сказал с укором:
— Ведь ваши духи просили нам помочь.
На этот голос дайарена соизволила откликнуться:
— Я не могу. Он увидел душу последнего дракона.
— И что это значит? — Аля не стала дожидаться конца паузы, которую по-театральному тянула женщина. У той наконец-то пробились чувства, глянула дайарена с откровенной досадой:
— А то и значит, что призрак охраняет место жизни и смерти рода. Теперь-то понятно, почему больше нет драконов.
— Почему? — прилетел слабый голос Талема, и Аля чуть не расхохоталась: вот что значит любимая тема!
— Они умерли от равнодушия. Ты же заметил это, ведун. Недаром бросился прикрывать. Побоялся, что всех затянет.
— Разве от равнодушия умирают? — удивилась Маша.
Дайарена промолчала, всем своим видом давая понять, что разговор окончен. Запал у Альки угас, и она пошла к ребятам. Чуть помедлив, за ней шагнул и Рик.
Ведун обхватил кружку, грея пальцы, и пояснил вполголоса:
— Конечно, девочка. Когда становится все равно, то больше не спасают раненых, не выхаживают стариков, не любят и не рожают детей. И род постепенно умирает.
— Тоже мне, любят! — вмешался в разговор Риктор. — Это же ящерицы, даром, что с крыльями.
— Как видишь, — с горечью сказал ведун, поставил на камни кружку и откинулся на подстилку.
Рик сунул в огонь подсушенные дрова. Из открытого входа в пещеру тянуло холодом и сыростью, ливень истончался и мерно падали последние капли. Снова оглушительно чихнул Влад. Талем сказал, не открывая глаз:
— Завтра мы увидим, что оставили после себя драконы.
Аля неприятно удивилась тому, как алчно блеснули глаза проводника при этих словах.
На стенах пещеры качались гигантские тени, совсем не похожие на людей. Горные воины, сидевшие неподвижно и молча, пугали. Девочка понимала, что стоит дайарене подать знак, как эти мужчины запросто перережут их сонными. Там, за перевалом, в такое не верилось, но в этой огромной пустой пещере Аля как-то слишком ясно представила занесенный над горлом нож. Тут они были только лишь гостями, а горные — хозяевами. И девочка не удивилась, когда Славка сказал негромко:
— На ночь выставим и свой караул. Влад, в первую вахту пойдешь… Влад?
Аля сначала взглянула на Славку, удивленная его встревоженным тоном. И только потом — на Влада. Тот сидел и, не отрываясь, равнодушно глядел в костер.
— Как на падающие песчинки, — непонятно прошептала Лера.
Приподнялся на локтях Талем, неудобно вывернул шею, чтобы разглядеть мальчика:
— Ох ты, леший, сильно-то как зацепило! Влад, — окликнул он. — Да Влад же!
Мальчик перевел взгляд на Талема, но казалось, что ему все равно, глядит он на огонь или на ведуна.
— Ничего, я отойду и постараюсь его вывести, — попытался успокоить ребят Талем. — Разобью корочку.
— Какую корочку? — Машка испуганно вцепилась в Лерину руку.
— Равнодушия. Взглядом его зацепило. Ему сейчас все равно, что бы ни случилось. Верно, Влад?
Мальчик кивнул, немного растерянно пожал плечами.
— Денек потерпите, а там я отойду и помогу. Это не страшно… вот если бы все чувства, что только у человека есть, у него выжгло, тогда бы да.
Устроились у костра вповалку. Дождь кончился, из входа уже не тянуло такой сыростью, но все равно было прохладно. Вроде устали все так, что только до лежанки — и в сон, но почему-то никто не мог заснуть. Мертвая тишина, царившая за пределами пещеры, пугала.
— Талем, а ты не мог бы что-нибудь рассказать? — неуверенно попросил Рик.
— Да не бойся ты, не сильно меня задело, я же ведун, — по голосу было понятно, что Талем улыбается. — Силой прикрывался. Ну, обожгло малость, не без этого.
Рик засопел в темноте, сердясь на угаданный страх. Потом решительно сказал:
— Все равно расскажи. Вон, про драконов.
— Про драконов не могу, — жалобно ответил Талем. — У меня, как про них подумаю, мысли во все стороны, будто кузнечики, скачут. Завтра же увидим!
— Тогда расскажите о границах, — очень серьезно попросил Славка. — Что будет, если они ослабнут?
Ведун покряхтел, собираясь с мыслями.
— Мы живем с границами несколько сотен лет. Не любим соседей, опасаемся, торгуем, дружим, пытаемся обмануть. Все, кроме одного — мы не воюем. Наши сотни — хваленые сотни с опытными тэмами — уже давно не знают, что такое битвы. Не считать же за войны стычки с горными, отринувшими мир, или охоту за разбойниками. Мы не можем воевать, даже если проводить через Башню мелкими группам бойцов, маскируя их караванами. Попытки были, и с тех пор у каждого князя есть люди, которые только тем и занимаются, что записывают всех прибывающих, да не только по словам, но и по повадкам судят. Стоит только обнаружить, что повадилось в гости слишком много воинов… Есть лазейки, вроде тех, что обнаружил Риктор. — Талем покосился на проводника, но тот устроился в стороне, завернулся с головой в шкуру и похрапывал. — Я слышал, что одно время на проводников шла охота. Но спрятать целую армию в горах, населенных племенами — невозможно. Были попытки захватить Башню и через нее выпустить отряды, но это очень не понравилось хранителям, и воины не прошли.
Аля вспомнила мохнатую ящерку и запоздало испугалась: а если бы и они не понравились хранителю?
— Если границы истончатся… У князей накопилось слишком много претензий друг к другу, чтобы дело кончилось миром. Я уверен, что стоило Отину получить вестницу, как он тут же разослал своих поглядов по соседям. Будут возникать и рушиться союзы, увеличиваться армии. Наши армии, которые уже забыли, что такое битвы, — с горечью повторил Талем. — Последнее сражение в Семиречье было во время переворота. Я не стратег, спросите у Аскара — он скажет, как его подвели соратники, умеющие нападать отрядами и забывшие о соседней сотне. Ведаю так, что уже пошли в Стальное княжество новые торговые караваны. В Оружейных рядах в этот год будет очень удачная торговля. Князь не пожелает ждать, пока выясниться — на всех ли границах такое происходит или нет. Лучше действовать сейчас. Сантин вряд ли согласиться снабжать оружием своих возможных врагов.
— Ты уверен, что война будет? — Рик уже не лежал, а сидел, уткнувшись подбородком в колени.
— Если такое начнет происходить на всех границах, то да.
Антон вздрогнул, когда под боком снова чихнул Влад. Он прекратит сегодня или нет? И так уснуть трудно — холодно, жестко. Да еще этот под боком вертится, ни минуты покоя! Достал уже! Антон укрылся с головой, сердито отвернувшись в другую сторону. Он ненавидел Влада. А необходимость постоянно терпеть его присутствие делала эту ненависть еще сильнее.
Нет, сначала ничего такого не было. Он как-то вообще не думал про Влада. И только потом, когда его потащило в Мертвый овраг, ударило понимание: он же не сможет объяснить Владу, что не виноват в смерти Кости! Ласк все равно бы не дал ключ, какая разница — ходил туда или нет? Лерка, дура, вывернула все наизнанку. И Влад так же точно поймет, ни за что не станет слушать!
Чем больше Антон боялся Влада, тем спокойнее старался держаться с ним. Это удавалось бы запросто, если бы порой не ловил Леркины взгляды. Ну что ей — больше всех надо?! Сама не пошла, испугалась, а теперь зыркает.
Мальчик пытался себя успокоить: ну и пусть, пусть тот узнает, — ну что сделает? Не убьет ведь! Но представлял бешеные глаза Влада — и мороз пробирал по коже. Если бы еще была надежда, что остальные выслушают и поверят ему, а не Лерке… Сами-то бросили их, а ему, Антону, не простят. Будут строить из себя благородных! А теперь еще и повод есть — вытащил его из пропасти. И не подумает, что заслуги-то чуть-чуть, если бы не горные — летел бы Антон вместе с лошадью. А все равно туда же, нашелся, спаситель! Тьфу! Хорошо хоть, Влада взглядом дракона треснуло, а то пришлось бы изображать из себя благодарную жертву.
От отчаяния хотелось рычать. И когда спутник снова чихнул, Антон еле сдержался, чтобы не двинуть его в бок локтем.
Деревья только издали выглядели обычными. Аля тронула ветку — листья оказались неестественно жесткими — словно пластмассовые. Они не отрывались, а только отламывались. Девочка отдернула руку и вытерла о штаны. Казалось бы — те же ветки, какие висят в школьных кабинетах, заменяя прихотливые комнатные цветы. Но прикасаться к ним противно. Разница как между куклой и забальзамированной мумией. Недаром лошади так не хотели спускаться в долину, и их пришлось оставить с горными воинами. Дайарена взяла с собой только двоих — пажа и высокого молчаливого охранника.
Аля присела и дернула травинку. Она поддалась с неприятным хрустом, словно косточка переломилась. Девочка встала и брезгливо поджала пальцы в сапогах.
— Ну что, пойдем? — Талем тоже застрял на опушке, оглядывая лес, словно какую-то гадость.
Риктор шагнул первым, отведя ветку замотанной в плащ рукой. За ним в образовавшийся проход скользнула дайарена, подбирая и плотнее запахивая накидку из перьев.
Не проглядывались тропинки, и, чтобы попасть вглубь, шли напролом. Круглые проплешины в массиве леса, хорошо просматривавшиеся сверху, оказались ничем иным, как гнездами, и Талем непременно желал попасть туда.
Чем дальше, тем труднее становилось пробираться. Поваленные стволы деревьев, плотно сбитые, оплетенные корнями, вырастали в настоящие стены, напоминавшие замковые. Хорошо еще, можно было всегда найти, куда поставить ноги и зацепиться руками. Рик вырвался вперед и карабкался, как ловкий жучок по стенке. Аля уже притерпелась к ощущению мертвых тел под руками, а ведун морщился от брезгливости. Он поджал губы и за время восхождения не произнес ни слова. Горные воины тоже часто оглядывались на свою повелительницу, но дайарена легко двигалась вперед с грацией, неожиданной для пожилой женщины. Алька, запыхавшаяся и растрепанная, с сожалением отметила, что даже белая накидка не сбилась на ее плечах.
Алешка протянул сверху руку, и хоть девочка вполне бы вскарабкалась сама, она уцепилась и взобралась на край огромного гнезда. Все спутники вылезли наверх и остановились.
— Как тихо, — заметила Машка и обхватила себя за локти. В этом мертвом лесу не орали птицы, да что птицы — даже листья не шумели. А ветер был — в чаше гнезда дуновение взъерошивало огромные белые перья. Гнездо не покинули неожиданно — хозяева забросили его, и стенки в некоторых местах провалились, а выстилавшие его трава и перья сбились в неряшливые комки. Посреди гнезда, словно в насмешку, лежала каменная глыба в форме яйца. На ней той же нестирающейся краской, какой нанесены руны в Лабиринте, чья-то рука нарисовала стрелку, указывавшую в глубь леса.
Прошли уже четыре гнезда — с четырьмя каменными яйцами-указателями. Пора было сделать привал, но ведун так жалобно уговаривал идти дальше, что, хоть ноги уже и не держали, все согласились. И теперь, стоя на краю пятого, молча рассматривали лежавший в центре камень с руной, обозначавшей «Найдено». Прямой под руной виднелся отпечаток ладони, вплавленный в камень.
Никто не рвался прикоснуться к нему, словно оттягивая минуту, когда будет отгадана хотя бы одна загадка этого мира. Аля сняла с пояса фляжку, глотнула неприятно-теплой воды.
— Ну и чего ждем? — грубо поторопил Риктор, но и сам не коснулся отпечатка.
Ведун что-то неразборчиво пробормотал под нос.
— Опасности нет, — негромко сказала дайарена. Она даже не запыхалась, и лоб остался прохладно-чистым, без бисеринок пота.
— Я открою, хорошо? — торопливо и умоляюще спросил Талем; Маша фыркнула.
Ведун обтер ладонь о кафтан и приложил к камню:
— Горячо!
Продолжить не успел, рядом словно жахнули из пушки. Аля рывком прижала руки к ушам и больно долбанула себя фляжкой по голове:
— Зараза! Не могут без звуковых эффектов!
Камень раскололся, так ровно, что срез блестел зеркалом. Посередине темнело углубление, и там лежал свернутый в трубку пергамент.
— Без спецэффектов — тоже, — заметила Сима. — В Голливуд бы их!
Их словно накрывало темно-синим зонтиком — так стремительно, что выбежать не оставалось шансов. Высокий купол коснулся края гнезда, скользнул темнотой меж поваленных деревьев, закрывая ловушку.
— А, по-моему, мы и так в кино, — заметила Аля, глядя, как над их головами купол превращается в закатное небо.
Багрово-красный диск слепил глаза, и в черных точках у самого горизонта не сразу удалось разглядеть парящих драконов. Темно-вишневый и золотой — они блестели под солнцем, словно только что вынырнули из воды. По краям гребней переливались огоньки — от красного до фиолетового — всеми цветами радуги.
Ящеры казались более реальными, чем фантом на перевале, но каждый из присутствующих почему-то твердо знал, что это всего лишь картинки, запись, которая не может причинить вреда.
Темно-вишневый дракон выгнул крыло, заходя на вираж. Гигантская туша выделывала в небе такие кренделя, что перехватывало дыхание от восторга. Вот он рухнул на спину, распластав крылья, на несколько мгновений завис кверху брюхом, забавно дрыгая лапами. Его спутник, изящный золотистый дракончик меньших размеров, испуганно дернул хвостом, и вишневый тут же ринулся вверх, выравнивая полет.
— Вот выпендривается! — засмеялась Маша, и до Али только сейчас дошло, что она видит драконье ухаживание.
— А вы говорили, они любить не могут, — с укором заметила Риктору Лера. Проводник сплюнул на землю, давая понять, что ошибку не признает. Мало ли что там могут выделывать ящеры?
Темно-вишневый высунул длинный язык и огладил шею подруги. Драконы уже кружились над самыми головами, закрывая огромными крыльями небо. Чешуя отражала закатное солнце, отбрасывая разноцветные отблески, словно тысячи маленьких зеркал. Облака, плывущие над ними, становились розовыми, красными, рыжими. Золотые и вишневые полотна то расправлялись, то выгибались куполом, то прижимались к бокам — и тогда казалось, что дракон вот-вот рухнет на землю и разобьется. Но он вытягивал вперед лапы, расправлял крылья и снова взмывал в небо…
Когда пара скрылась за горизонтом, превратившись в точки, Аля отерла слезящиеся от ярких всполохов глаза.
— И они все-все умерли? — у Маши меж бровей легла горькая складочка.
— Да, — тяжело уронил Талем. — Больше драконов нет.
Пленка, изображавшая закатное небо, стремительно светлела. Но так и не истончилась до конца, гнездо словно остался прикрывать мыльный пузырь. Аля с надеждой взглянула наверх: может быть, им еще покажут драконов? Такого потрясающего зрелища она не видела даже в кино, в самом красочном фильме. Но ничего не происходило, и Талем решительно наклонился к камню, вытащил пергамент.
— «Если вы пришли сюда и читаете мою записку — значит, вы уже поняли, какая беда грозит нашему миру», — Талем растерянно оглянулся на спутников.
— А тут ждали не нас, — отметил Славка. Он один смотрел в сторону, туда, где пленка-купол смыкалась с краем гнезда.
Аля заметила, что даже в мертвых лесах мальчик держится так, словно сию минуту готов достать меч. Толкнуло раздражение: тут-то зачем? Мало вымерших драконов, еще кого-нибудь убить тянет? Она была разочарована — так идти, и узнать о какой-то опасности для этого мира, а вовсе не о дороге к дриду. Алька попыталась одернуть себя: «Слушай, давай!»
— «Вы видели небо, которое было когда-то — небо, по которому летали драконы», — читал Талем. — «Я сделал осознанный выбор: ящеры умны и эмоциональны. И мой выбор погубил их. Вы уже должны были понять — я отвел на них равнодушие. Не все, сколько смог, но и это отсрочило конец. А драконы вымерли. Одно утешает меня — мы, дриды, скоро так же вымрем».
Талем остановился, провел рукой по волосам. Аля уже не отвлекалась — предчувствие чего-то страшного заставляло ловить каждое слово.
— «Я ищу другие пути спасения — и хочу верить, что они есть. Но если не получится, то вы возьмите карту и найдите лабораторию в Межанских лесах. Там стоит механизм. Попробуйте, может быть, вы еще и оттянете агонию, — агонию, которую никто в этом мире не заметит. Должен предупредить вас — сквозь пленку, которую вы сейчас видите, пройдет только тот, кто не стремится использовать полученное знание корысти ради или для покорения мира». Все. Подписано — Орон.
Все молчали, пытаясь осознать услышанное.
— Талем, ты думаешь — это правда? — Рик недоверчиво заглянул ведуну в лицо. — Наш мир умирает?
Ведун решительно свернул пергамент в трубку:
— Не знаю. Но давайте подумаем об этом после, сначала нужно выйти отсюда. Славка, отойди!
Мальчишка только дернул плечом и легко вспрыгнул на широкий ствол. Чуть протянуть руку — и коснется пленки.
— Отойди, я сказал! — в голосе ведуна зазвенел металл.
— Ну что вы кричите? — недовольно повернулся Славка. — Я не собираюсь править вашим миром. А из корыстных желаний у меня разве что найти Орона.
Ругаясь под нос, Талем полез наверх.
От пленки веяло прохладой и пахло мятой. Аля опасливо ухватилось за торчавшую ветку. Черт его знает, как эта дридова ловушка работает!
— Ну? — раздраженно спросил Славка. — Мне можно идти?
— Куда торопиться, — отмахнулся Талем. Присел на корточки, ведя рукой в том месте, где пленка входила в дерево.
Дайарена заметила:
— Орону нет нужды лгать.
Она шагнула сквозь мыльный пузырь легко, словно и не было никакой преграды. Следом, отстав на полшага, прыгнули ее воины. Женщина оглянулась через плечо:
— Или ты, ведун, корысть имеешь? А может ты, внук-дайар, к власти рвешься?
Рик вспыхнул и шагнул к пленке прежде, чем Талем ухватил его за плечо. Остановился рядом с дайареной, глянул с вызовом:
— Я ваш внук только по крови. Вы маму бросили.
Дальше ведун уже никого не сдерживал. Аля уцепилась за протянутую снаружи Алешкину руку, зажмурилась и прыгнула. На мгновение укололо холодом, и девочка оказалась по ту сторону преграды.
В гнезде остался один проводник. Риктор покачивался с пятки на носок, заложив руки за широкий пояс. Аля оглянулась с досадой: ну что он медлит?
— Вы уверены, что другого пути нет? — спросил тот у Талема.
Ведун вместо ответа широко развел руками: смотри сам. Риктор плюнул сквозь зубы:
— Никогда мне не нравились эти ящеры, — сказал с нервной усмешкой.
— Думаю, им наплевать на ваши симпатии, — успокоил ведун.
— Как знать. Ну, выноси святой Кинт! — выкрикнул Риктор и бросился вперед, словно собираясь штурмовать стену.
Аля увидела, как ударила в тонкую, еле заметную пленку ладонь. Ударила и прилипла. Риктор закричал — низко, на одной ноте. Его пальцы побелели, словно покрытые изморозью. Талем рванулся к границе, но Рик вцепился в учителя, и ведун никак не мог стряхнуть мальчишку. Хлестнуло морозом так, что стянуло кожу на лице. Руки проводника стали белыми уже по локоть, и пальцы казались не живыми — а точно вырезанными изо льда искусным скульптором. Риктор взвыл еще громче, и руки начали осыпаться ледяным крошевом. Алю затошнило, и в это момент Алешкина ладонь легла ей на глаза, закрывая происходящее.
Крик смолк. Аля осторожно вывернула голову из-под руки. Пленки-купола не было. А на широком стволе таяло ледяное крошево.
Глава 17
Темная глянцевая пленка сползала с неба. За время представления пришли тучи, а она словно удерживала ливень, не давая упасть ни капле. Освобожденный, дождь полился сплошным потоком, мгновенно промочив одежду. Воины шустро смастерили носилки, бережно переложили туда Талема. Ратники Семиречья подхватили их за ручки и пошли следом за проводником, стараясь ступать как можно мягче. Рик держал над лицом Талема плащ, не обращая внимания, что сам уже вымок до нитки.
Ноги скользили, лошадь недовольно рвала повод из рук, мокрый плащ прилипал к ногам и мешал идти. Но Лера спешила, стараясь не потерять из виду носилки. Запрокинутое бледное лицо ведуна пугало больше, чем все загадки этого места.
Пещеру словно выдули в скале — узкий вход, а дальше — полость огромного полушария. Такого большого, что поместился бы не только отряд с лошадьми, но и обоз, сопровождавший княжича в Оружейные ряды. Аля отошла к стене и выжала плащ. Передернула плечами под мокрой тканью рубашки. Подбородок подрагивал от холода. Оглушительно чихнул Влад, аж эхо пошло по пещере.
Ведун, лежавший на сложенной в несколько раз шкуре, открыл глаза и нашел взглядом Филата:
— Детей горячим нужно напоить.
Маша, сидевшая рядом с Риком, порывисто схватила руку Талема и прижала к щеке. Алька прекрасно поняла ее: они так давно не чувствовали себя детьми, о которых заботится взрослый. Талем улыбнулся — даже не глазами, а словно только ресницами, на большее у него не хватало сил:
— Иди к костру.
Губы шевелились с трудом, точно на сильном морозе, и Маша торопливо вскочила, чтобы не заставлять Талема повторять. Тем более, уже шел Филат, неся вытащенную из плотных сумок сухую одежду. Лера же встала неохотно, и только Рик остался сидеть рядом с ведуном, помогая ратнику развязать на рубашке мокрые шнурки.
Аля, снова выкручивая плащ, подивилась: Лера видела в Талеме мужчину, Машка же — скорее отца. Подумала об этом отстраненно, так же отстраненно она боялась за самого Талема. С той минуты, как девочка заглянула в черные глаза дракона, она находилась в каком-то полусне. Все казалось немного приглушенным, когда не то чтобы чувствуешь, а в большей степени осознаешь необходимость как-то реагировать на происходящее.
Подошел Алешка, забрал плащ и сам начал выжимать. Он тоже вздрагивал от холода, и Аля словно очнулась. В первую очередь — всем переодеться в сухое. Тем более уже и костер развели, благо, хоть несколько вязанок дров остались сухими.
…Отвар слегка горчил, точно в него добавили цедру лимона, но так приятно согревал, что Аля глотала, не отрываясь. Наконец-то ее перестало колотить изнутри. От костра шел ровный жар, колени так уже просто припекало. Подошел Рик, пристроил рядом с огнем несколько полешек, тут же начавших слегка парить. Сел рядом с ведуном, поправив на нем покрывало. Талема перетащили к костру, но Але казалось, что пламенем его не согреешь. Чем-то другим охладил его взгляд дракона. Резче проступили морщины, запали глаза, и седина уже не казалось такой неестественной по сравнению с лицом.
Лера неприязненно посмотрела туда, где своим кругом сидели горные, на их повелительницу, полулежавшую на белой шкуре. Аля, заметив ее движение, тоже повернулась. Наверняка эта старуха — девочка специально именно так подумала о дайарене, словно могла выместить раздражение, — знает, что произошло с Талемом. Но молчит. Что ей ведун, если даже на внука она не обращает внимания. Как же Альку достало это наплевательство всех и на все! Как она устала от всего! Если бы не Алешка — спятила бы уже. Словно черт подтолкнул, девочка встала и вошла в круг горных. Остановилась, касаясь носками белой шкуры.
— Уж простите, не знаю, как к вам правильно обращаться, — тон был более чем вежливый, и только близко знающий Алю мог понять, как она зла. Да еще дайарена, если ей не лень заглянуть девочке в душу. — Но, может быть, вы все-таки поможете Талему? Я понимаю, что вам наплевать, но подумайте хотя бы о том, что это его любовь вы забрали себе!
Альку не вытолкали взашей просто потому, что дайарена даже не подняла на нее взгляд. Тронуться же с места без приказа ее воины не решились. Девочка почувствовала, что кто-то подошел и встал рядом. Глянула быстро: Рик. Тот сказал с укором:
— Ведь ваши духи просили нам помочь.
На этот голос дайарена соизволила откликнуться:
— Я не могу. Он увидел душу последнего дракона.
— И что это значит? — Аля не стала дожидаться конца паузы, которую по-театральному тянула женщина. У той наконец-то пробились чувства, глянула дайарена с откровенной досадой:
— А то и значит, что призрак охраняет место жизни и смерти рода. Теперь-то понятно, почему больше нет драконов.
— Почему? — прилетел слабый голос Талема, и Аля чуть не расхохоталась: вот что значит любимая тема!
— Они умерли от равнодушия. Ты же заметил это, ведун. Недаром бросился прикрывать. Побоялся, что всех затянет.
— Разве от равнодушия умирают? — удивилась Маша.
Дайарена промолчала, всем своим видом давая понять, что разговор окончен. Запал у Альки угас, и она пошла к ребятам. Чуть помедлив, за ней шагнул и Рик.
Ведун обхватил кружку, грея пальцы, и пояснил вполголоса:
— Конечно, девочка. Когда становится все равно, то больше не спасают раненых, не выхаживают стариков, не любят и не рожают детей. И род постепенно умирает.
— Тоже мне, любят! — вмешался в разговор Риктор. — Это же ящерицы, даром, что с крыльями.
— Как видишь, — с горечью сказал ведун, поставил на камни кружку и откинулся на подстилку.
Рик сунул в огонь подсушенные дрова. Из открытого входа в пещеру тянуло холодом и сыростью, ливень истончался и мерно падали последние капли. Снова оглушительно чихнул Влад. Талем сказал, не открывая глаз:
— Завтра мы увидим, что оставили после себя драконы.
Аля неприятно удивилась тому, как алчно блеснули глаза проводника при этих словах.
На стенах пещеры качались гигантские тени, совсем не похожие на людей. Горные воины, сидевшие неподвижно и молча, пугали. Девочка понимала, что стоит дайарене подать знак, как эти мужчины запросто перережут их сонными. Там, за перевалом, в такое не верилось, но в этой огромной пустой пещере Аля как-то слишком ясно представила занесенный над горлом нож. Тут они были только лишь гостями, а горные — хозяевами. И девочка не удивилась, когда Славка сказал негромко:
— На ночь выставим и свой караул. Влад, в первую вахту пойдешь… Влад?
Аля сначала взглянула на Славку, удивленная его встревоженным тоном. И только потом — на Влада. Тот сидел и, не отрываясь, равнодушно глядел в костер.
— Как на падающие песчинки, — непонятно прошептала Лера.
Приподнялся на локтях Талем, неудобно вывернул шею, чтобы разглядеть мальчика:
— Ох ты, леший, сильно-то как зацепило! Влад, — окликнул он. — Да Влад же!
Мальчик перевел взгляд на Талема, но казалось, что ему все равно, глядит он на огонь или на ведуна.
— Ничего, я отойду и постараюсь его вывести, — попытался успокоить ребят Талем. — Разобью корочку.
— Какую корочку? — Машка испуганно вцепилась в Лерину руку.
— Равнодушия. Взглядом его зацепило. Ему сейчас все равно, что бы ни случилось. Верно, Влад?
Мальчик кивнул, немного растерянно пожал плечами.
— Денек потерпите, а там я отойду и помогу. Это не страшно… вот если бы все чувства, что только у человека есть, у него выжгло, тогда бы да.
Устроились у костра вповалку. Дождь кончился, из входа уже не тянуло такой сыростью, но все равно было прохладно. Вроде устали все так, что только до лежанки — и в сон, но почему-то никто не мог заснуть. Мертвая тишина, царившая за пределами пещеры, пугала.
— Талем, а ты не мог бы что-нибудь рассказать? — неуверенно попросил Рик.
— Да не бойся ты, не сильно меня задело, я же ведун, — по голосу было понятно, что Талем улыбается. — Силой прикрывался. Ну, обожгло малость, не без этого.
Рик засопел в темноте, сердясь на угаданный страх. Потом решительно сказал:
— Все равно расскажи. Вон, про драконов.
— Про драконов не могу, — жалобно ответил Талем. — У меня, как про них подумаю, мысли во все стороны, будто кузнечики, скачут. Завтра же увидим!
— Тогда расскажите о границах, — очень серьезно попросил Славка. — Что будет, если они ослабнут?
Ведун покряхтел, собираясь с мыслями.
— Мы живем с границами несколько сотен лет. Не любим соседей, опасаемся, торгуем, дружим, пытаемся обмануть. Все, кроме одного — мы не воюем. Наши сотни — хваленые сотни с опытными тэмами — уже давно не знают, что такое битвы. Не считать же за войны стычки с горными, отринувшими мир, или охоту за разбойниками. Мы не можем воевать, даже если проводить через Башню мелкими группам бойцов, маскируя их караванами. Попытки были, и с тех пор у каждого князя есть люди, которые только тем и занимаются, что записывают всех прибывающих, да не только по словам, но и по повадкам судят. Стоит только обнаружить, что повадилось в гости слишком много воинов… Есть лазейки, вроде тех, что обнаружил Риктор. — Талем покосился на проводника, но тот устроился в стороне, завернулся с головой в шкуру и похрапывал. — Я слышал, что одно время на проводников шла охота. Но спрятать целую армию в горах, населенных племенами — невозможно. Были попытки захватить Башню и через нее выпустить отряды, но это очень не понравилось хранителям, и воины не прошли.
Аля вспомнила мохнатую ящерку и запоздало испугалась: а если бы и они не понравились хранителю?
— Если границы истончатся… У князей накопилось слишком много претензий друг к другу, чтобы дело кончилось миром. Я уверен, что стоило Отину получить вестницу, как он тут же разослал своих поглядов по соседям. Будут возникать и рушиться союзы, увеличиваться армии. Наши армии, которые уже забыли, что такое битвы, — с горечью повторил Талем. — Последнее сражение в Семиречье было во время переворота. Я не стратег, спросите у Аскара — он скажет, как его подвели соратники, умеющие нападать отрядами и забывшие о соседней сотне. Ведаю так, что уже пошли в Стальное княжество новые торговые караваны. В Оружейных рядах в этот год будет очень удачная торговля. Князь не пожелает ждать, пока выясниться — на всех ли границах такое происходит или нет. Лучше действовать сейчас. Сантин вряд ли согласиться снабжать оружием своих возможных врагов.
— Ты уверен, что война будет? — Рик уже не лежал, а сидел, уткнувшись подбородком в колени.
— Если такое начнет происходить на всех границах, то да.
Антон вздрогнул, когда под боком снова чихнул Влад. Он прекратит сегодня или нет? И так уснуть трудно — холодно, жестко. Да еще этот под боком вертится, ни минуты покоя! Достал уже! Антон укрылся с головой, сердито отвернувшись в другую сторону. Он ненавидел Влада. А необходимость постоянно терпеть его присутствие делала эту ненависть еще сильнее.
Нет, сначала ничего такого не было. Он как-то вообще не думал про Влада. И только потом, когда его потащило в Мертвый овраг, ударило понимание: он же не сможет объяснить Владу, что не виноват в смерти Кости! Ласк все равно бы не дал ключ, какая разница — ходил туда или нет? Лерка, дура, вывернула все наизнанку. И Влад так же точно поймет, ни за что не станет слушать!
Чем больше Антон боялся Влада, тем спокойнее старался держаться с ним. Это удавалось бы запросто, если бы порой не ловил Леркины взгляды. Ну что ей — больше всех надо?! Сама не пошла, испугалась, а теперь зыркает.
Мальчик пытался себя успокоить: ну и пусть, пусть тот узнает, — ну что сделает? Не убьет ведь! Но представлял бешеные глаза Влада — и мороз пробирал по коже. Если бы еще была надежда, что остальные выслушают и поверят ему, а не Лерке… Сами-то бросили их, а ему, Антону, не простят. Будут строить из себя благородных! А теперь еще и повод есть — вытащил его из пропасти. И не подумает, что заслуги-то чуть-чуть, если бы не горные — летел бы Антон вместе с лошадью. А все равно туда же, нашелся, спаситель! Тьфу! Хорошо хоть, Влада взглядом дракона треснуло, а то пришлось бы изображать из себя благодарную жертву.
От отчаяния хотелось рычать. И когда спутник снова чихнул, Антон еле сдержался, чтобы не двинуть его в бок локтем.
Деревья только издали выглядели обычными. Аля тронула ветку — листья оказались неестественно жесткими — словно пластмассовые. Они не отрывались, а только отламывались. Девочка отдернула руку и вытерла о штаны. Казалось бы — те же ветки, какие висят в школьных кабинетах, заменяя прихотливые комнатные цветы. Но прикасаться к ним противно. Разница как между куклой и забальзамированной мумией. Недаром лошади так не хотели спускаться в долину, и их пришлось оставить с горными воинами. Дайарена взяла с собой только двоих — пажа и высокого молчаливого охранника.
Аля присела и дернула травинку. Она поддалась с неприятным хрустом, словно косточка переломилась. Девочка встала и брезгливо поджала пальцы в сапогах.
— Ну что, пойдем? — Талем тоже застрял на опушке, оглядывая лес, словно какую-то гадость.
Риктор шагнул первым, отведя ветку замотанной в плащ рукой. За ним в образовавшийся проход скользнула дайарена, подбирая и плотнее запахивая накидку из перьев.
Не проглядывались тропинки, и, чтобы попасть вглубь, шли напролом. Круглые проплешины в массиве леса, хорошо просматривавшиеся сверху, оказались ничем иным, как гнездами, и Талем непременно желал попасть туда.
Чем дальше, тем труднее становилось пробираться. Поваленные стволы деревьев, плотно сбитые, оплетенные корнями, вырастали в настоящие стены, напоминавшие замковые. Хорошо еще, можно было всегда найти, куда поставить ноги и зацепиться руками. Рик вырвался вперед и карабкался, как ловкий жучок по стенке. Аля уже притерпелась к ощущению мертвых тел под руками, а ведун морщился от брезгливости. Он поджал губы и за время восхождения не произнес ни слова. Горные воины тоже часто оглядывались на свою повелительницу, но дайарена легко двигалась вперед с грацией, неожиданной для пожилой женщины. Алька, запыхавшаяся и растрепанная, с сожалением отметила, что даже белая накидка не сбилась на ее плечах.
Алешка протянул сверху руку, и хоть девочка вполне бы вскарабкалась сама, она уцепилась и взобралась на край огромного гнезда. Все спутники вылезли наверх и остановились.
— Как тихо, — заметила Машка и обхватила себя за локти. В этом мертвом лесу не орали птицы, да что птицы — даже листья не шумели. А ветер был — в чаше гнезда дуновение взъерошивало огромные белые перья. Гнездо не покинули неожиданно — хозяева забросили его, и стенки в некоторых местах провалились, а выстилавшие его трава и перья сбились в неряшливые комки. Посреди гнезда, словно в насмешку, лежала каменная глыба в форме яйца. На ней той же нестирающейся краской, какой нанесены руны в Лабиринте, чья-то рука нарисовала стрелку, указывавшую в глубь леса.
Прошли уже четыре гнезда — с четырьмя каменными яйцами-указателями. Пора было сделать привал, но ведун так жалобно уговаривал идти дальше, что, хоть ноги уже и не держали, все согласились. И теперь, стоя на краю пятого, молча рассматривали лежавший в центре камень с руной, обозначавшей «Найдено». Прямой под руной виднелся отпечаток ладони, вплавленный в камень.
Никто не рвался прикоснуться к нему, словно оттягивая минуту, когда будет отгадана хотя бы одна загадка этого мира. Аля сняла с пояса фляжку, глотнула неприятно-теплой воды.
— Ну и чего ждем? — грубо поторопил Риктор, но и сам не коснулся отпечатка.
Ведун что-то неразборчиво пробормотал под нос.
— Опасности нет, — негромко сказала дайарена. Она даже не запыхалась, и лоб остался прохладно-чистым, без бисеринок пота.
— Я открою, хорошо? — торопливо и умоляюще спросил Талем; Маша фыркнула.
Ведун обтер ладонь о кафтан и приложил к камню:
— Горячо!
Продолжить не успел, рядом словно жахнули из пушки. Аля рывком прижала руки к ушам и больно долбанула себя фляжкой по голове:
— Зараза! Не могут без звуковых эффектов!
Камень раскололся, так ровно, что срез блестел зеркалом. Посередине темнело углубление, и там лежал свернутый в трубку пергамент.
— Без спецэффектов — тоже, — заметила Сима. — В Голливуд бы их!
Их словно накрывало темно-синим зонтиком — так стремительно, что выбежать не оставалось шансов. Высокий купол коснулся края гнезда, скользнул темнотой меж поваленных деревьев, закрывая ловушку.
— А, по-моему, мы и так в кино, — заметила Аля, глядя, как над их головами купол превращается в закатное небо.
Багрово-красный диск слепил глаза, и в черных точках у самого горизонта не сразу удалось разглядеть парящих драконов. Темно-вишневый и золотой — они блестели под солнцем, словно только что вынырнули из воды. По краям гребней переливались огоньки — от красного до фиолетового — всеми цветами радуги.
Ящеры казались более реальными, чем фантом на перевале, но каждый из присутствующих почему-то твердо знал, что это всего лишь картинки, запись, которая не может причинить вреда.
Темно-вишневый дракон выгнул крыло, заходя на вираж. Гигантская туша выделывала в небе такие кренделя, что перехватывало дыхание от восторга. Вот он рухнул на спину, распластав крылья, на несколько мгновений завис кверху брюхом, забавно дрыгая лапами. Его спутник, изящный золотистый дракончик меньших размеров, испуганно дернул хвостом, и вишневый тут же ринулся вверх, выравнивая полет.
— Вот выпендривается! — засмеялась Маша, и до Али только сейчас дошло, что она видит драконье ухаживание.
— А вы говорили, они любить не могут, — с укором заметила Риктору Лера. Проводник сплюнул на землю, давая понять, что ошибку не признает. Мало ли что там могут выделывать ящеры?
Темно-вишневый высунул длинный язык и огладил шею подруги. Драконы уже кружились над самыми головами, закрывая огромными крыльями небо. Чешуя отражала закатное солнце, отбрасывая разноцветные отблески, словно тысячи маленьких зеркал. Облака, плывущие над ними, становились розовыми, красными, рыжими. Золотые и вишневые полотна то расправлялись, то выгибались куполом, то прижимались к бокам — и тогда казалось, что дракон вот-вот рухнет на землю и разобьется. Но он вытягивал вперед лапы, расправлял крылья и снова взмывал в небо…
Когда пара скрылась за горизонтом, превратившись в точки, Аля отерла слезящиеся от ярких всполохов глаза.
— И они все-все умерли? — у Маши меж бровей легла горькая складочка.
— Да, — тяжело уронил Талем. — Больше драконов нет.
Пленка, изображавшая закатное небо, стремительно светлела. Но так и не истончилась до конца, гнездо словно остался прикрывать мыльный пузырь. Аля с надеждой взглянула наверх: может быть, им еще покажут драконов? Такого потрясающего зрелища она не видела даже в кино, в самом красочном фильме. Но ничего не происходило, и Талем решительно наклонился к камню, вытащил пергамент.
— «Если вы пришли сюда и читаете мою записку — значит, вы уже поняли, какая беда грозит нашему миру», — Талем растерянно оглянулся на спутников.
— А тут ждали не нас, — отметил Славка. Он один смотрел в сторону, туда, где пленка-купол смыкалась с краем гнезда.
Аля заметила, что даже в мертвых лесах мальчик держится так, словно сию минуту готов достать меч. Толкнуло раздражение: тут-то зачем? Мало вымерших драконов, еще кого-нибудь убить тянет? Она была разочарована — так идти, и узнать о какой-то опасности для этого мира, а вовсе не о дороге к дриду. Алька попыталась одернуть себя: «Слушай, давай!»
— «Вы видели небо, которое было когда-то — небо, по которому летали драконы», — читал Талем. — «Я сделал осознанный выбор: ящеры умны и эмоциональны. И мой выбор погубил их. Вы уже должны были понять — я отвел на них равнодушие. Не все, сколько смог, но и это отсрочило конец. А драконы вымерли. Одно утешает меня — мы, дриды, скоро так же вымрем».
Талем остановился, провел рукой по волосам. Аля уже не отвлекалась — предчувствие чего-то страшного заставляло ловить каждое слово.
— «Я ищу другие пути спасения — и хочу верить, что они есть. Но если не получится, то вы возьмите карту и найдите лабораторию в Межанских лесах. Там стоит механизм. Попробуйте, может быть, вы еще и оттянете агонию, — агонию, которую никто в этом мире не заметит. Должен предупредить вас — сквозь пленку, которую вы сейчас видите, пройдет только тот, кто не стремится использовать полученное знание корысти ради или для покорения мира». Все. Подписано — Орон.
Все молчали, пытаясь осознать услышанное.
— Талем, ты думаешь — это правда? — Рик недоверчиво заглянул ведуну в лицо. — Наш мир умирает?
Ведун решительно свернул пергамент в трубку:
— Не знаю. Но давайте подумаем об этом после, сначала нужно выйти отсюда. Славка, отойди!
Мальчишка только дернул плечом и легко вспрыгнул на широкий ствол. Чуть протянуть руку — и коснется пленки.
— Отойди, я сказал! — в голосе ведуна зазвенел металл.
— Ну что вы кричите? — недовольно повернулся Славка. — Я не собираюсь править вашим миром. А из корыстных желаний у меня разве что найти Орона.
Ругаясь под нос, Талем полез наверх.
От пленки веяло прохладой и пахло мятой. Аля опасливо ухватилось за торчавшую ветку. Черт его знает, как эта дридова ловушка работает!
— Ну? — раздраженно спросил Славка. — Мне можно идти?
— Куда торопиться, — отмахнулся Талем. Присел на корточки, ведя рукой в том месте, где пленка входила в дерево.
Дайарена заметила:
— Орону нет нужды лгать.
Она шагнула сквозь мыльный пузырь легко, словно и не было никакой преграды. Следом, отстав на полшага, прыгнули ее воины. Женщина оглянулась через плечо:
— Или ты, ведун, корысть имеешь? А может ты, внук-дайар, к власти рвешься?
Рик вспыхнул и шагнул к пленке прежде, чем Талем ухватил его за плечо. Остановился рядом с дайареной, глянул с вызовом:
— Я ваш внук только по крови. Вы маму бросили.
Дальше ведун уже никого не сдерживал. Аля уцепилась за протянутую снаружи Алешкину руку, зажмурилась и прыгнула. На мгновение укололо холодом, и девочка оказалась по ту сторону преграды.
В гнезде остался один проводник. Риктор покачивался с пятки на носок, заложив руки за широкий пояс. Аля оглянулась с досадой: ну что он медлит?
— Вы уверены, что другого пути нет? — спросил тот у Талема.
Ведун вместо ответа широко развел руками: смотри сам. Риктор плюнул сквозь зубы:
— Никогда мне не нравились эти ящеры, — сказал с нервной усмешкой.
— Думаю, им наплевать на ваши симпатии, — успокоил ведун.
— Как знать. Ну, выноси святой Кинт! — выкрикнул Риктор и бросился вперед, словно собираясь штурмовать стену.
Аля увидела, как ударила в тонкую, еле заметную пленку ладонь. Ударила и прилипла. Риктор закричал — низко, на одной ноте. Его пальцы побелели, словно покрытые изморозью. Талем рванулся к границе, но Рик вцепился в учителя, и ведун никак не мог стряхнуть мальчишку. Хлестнуло морозом так, что стянуло кожу на лице. Руки проводника стали белыми уже по локоть, и пальцы казались не живыми — а точно вырезанными изо льда искусным скульптором. Риктор взвыл еще громче, и руки начали осыпаться ледяным крошевом. Алю затошнило, и в это момент Алешкина ладонь легла ей на глаза, закрывая происходящее.
Крик смолк. Аля осторожно вывернула голову из-под руки. Пленки-купола не было. А на широком стволе таяло ледяное крошево.
Глава 17
Состеганная из кусочков шкур подстилка примиряла с жестким ложем. Лера вытянулась, положив руки под голову. Через висевшую над лицом травяную циновку проникали лучи. Солнце чувствовалось даже сквозь плотно зажмуренные веки. А те два дня, что шли от мертвой земли, было холодно. Дайарена вела их кратчайшим путем к горному племени. Не к своему, к чужому, оставшемуся лет пятнадцать назад без правительницы. Лера чуть поморщилась, вспоминая тот переход: призрак дракона, ударивший по Талему и Владу равнодушием, пустые гнезда, загадочную угрозу миру, страшную смерть проводника… Слишком много, чтобы азартно бросаться распутывать клубок тайн. Они молчали, оставив загадку до более спокойных времен. Да и дорога не располагала: дайарена спешила уйти с мертвой земли, поэтому шли почти без привалов, узкими тропами и горными ущельями. На ночлег устраивались, только когда окончательно темнело. Укладывались вповалку и почти сразу засыпали. Зато когда добрались до поселка — в полночь, падая с седел от усталости, — потеплело.
Лера открыла глаза, сощурилась от яркого света. Рядом завозилась Маша, дремавшая в ожидании завтрака. Как только можно спать, когда под ухом галдит стая местных девчонок! Гости вставали в разное время, и горное племя, благодарное за приезд дайарены, каждого старалось накормить повкуснее. Позевывая, выбралась из отведенной им лачуги Аля.
— Ма-а-чишки уфе встали? — спросила она. Лера сообразила, что это значит.
— Славка еще спит.
Машка все-таки согнала дремоту, села, касаясь циновки макушкой:
— Устал. Это же спятить можно, все время настороже быть.
— А как же тогда Филат? Атен? Тимс? — спросила Аля. Пробралась к девчонкам, вытянулась на животе.
— Сравнила! — фыркнула Маша. — Они — ратники.
Алька пожала плечами: мол, не все ли равно? Но спорить не стала:
— Влада видели?
— Угу, — Маша помрачнела.
Лера открыла глаза, сощурилась от яркого света. Рядом завозилась Маша, дремавшая в ожидании завтрака. Как только можно спать, когда под ухом галдит стая местных девчонок! Гости вставали в разное время, и горное племя, благодарное за приезд дайарены, каждого старалось накормить повкуснее. Позевывая, выбралась из отведенной им лачуги Аля.
— Ма-а-чишки уфе встали? — спросила она. Лера сообразила, что это значит.
— Славка еще спит.
Машка все-таки согнала дремоту, села, касаясь циновки макушкой:
— Устал. Это же спятить можно, все время настороже быть.
— А как же тогда Филат? Атен? Тимс? — спросила Аля. Пробралась к девчонкам, вытянулась на животе.
— Сравнила! — фыркнула Маша. — Они — ратники.
Алька пожала плечами: мол, не все ли равно? Но спорить не стала:
— Влада видели?
— Угу, — Маша помрачнела.