Страница:
Уничтожив все черновики и улики, Ингред, заторопилась в путь.
– Я у трубки, – побормотал он.
– Привет, Валик. Это я, Лелик. Слушай, брателло, что вчера было? Или позавчера? Ты мне объясни, я что, у тебя так удолбался?
Валентин открыл глаза и с удивлением обнаружил, что он находится в совершенно незнакомом месте в совершенно непонятной позе: лежа ничком на чьей-то ноге. Валентин поднялся и осмотрелся. Тут в его мозгу явственно обозначились разрозненные до той поры части его жизни: жизнь до падения из окна и приключения после него. Кроме того, в телефонной трубке раздавался взбудораженный голос того типа, из-за которого весь сыр-бор разгорелся.
– Лель?
– Ну?
– Ты погоди немного, я сейчас отсюда выйду, а потом ты мне перезвонишь, ладно?
Выйдя на улицу, Валентин огляделся и увидел только толпу милицейских бобиков, из которых то и дело выскакивали чем-то обеспокоенные люди в бронежилетах. Валентин хотел было не обратить на них никакого внимания, но его тут же подхватили под локти и куда-то повели. Оказалось – для дачи показаний. Валентин лениво наврал что-то, упомянул о пропаже семейной драгоценности, и попросил его отпустить по поводу несварения желудка. После этого он обшарил все окрестности, чтобы с облегчением убедиться – его нового неординарного друга и след простыл.
Как раз в этот момент затрезвонил в кармане его маленький аппарат. Все прохожие судорожно схватились за свои телефоны.
– Спокойно, – сказал Валик. – Это меня.
Это был снова Лелик, который стал трещать что-то по поводу своих приключений. Валентин, посчитав в уме во сколько обойдется ему эта содержательная беседа, поторопился спросить:
– Ты где?
– Точно не знаю, но кажется где-то в районе Пушки.
– Стой там. Я мигом.
«Мигом» затянулось на полчаса – никак не удавалось обнаружить станцию метрополитена в этом незнакомом месте. Когда Валик добрался до места, Лелик являл достаточно жалкое зрелище, стоя посреди улицы с посеревшим от холода лицом.
– Здравствуй, кекс, – поприветствовал Валик друга.
Они исполнили ритуал фигурного рукопожатия, затянувшегося минут на пять, после чего Валик хмуро спросил:
– Ты, баклан, зачем мне партию ЛСД перепортил? Я из-за тебя на свалке мусор сортировал.
– Как это? – переспросил Лелик, подозревая, что у него снова начинается «флэш-бэк».
– По простому методу. Есть еще сложный – по шести сортам.
Лелик выпучил глаза и стал смотреть на друга не мигая, стараясь прогнать галлюцинацию. Валик обиженно покосился на него и спросил:
– Ну? И кто ты после этого?
– В смысле? – опять не понял Лелик.
Валентин не нашел ничего лучшего, как рассказать товарищу со всеми отвратительными подробностями всю картину пережитых им приключений, на что Лелик недоверчиво сказал:
– Ты гонишь.
– Отвечаю!
– Да ну!
– Зуб даю. Во, ключи, глянь – буквально с трупа снял.
– Вот это да! И что теперь будет?
– Что-что. Не знаю. Но, кажется, за мной гонится мафия.
Лелик тревожно огляделся и поинтересовался:
– А зачем?
– Как это – за чем? У меня же ключ!
– А у мафии что, нет ключа?
– Ну, откуда у мафии ключ, если он у меня? Ты соображаешь?
– И зачем им ключ?
– Я думаю, он от какого-то секретного сейфа, в котором деньги лежат. Целый чемодан, предствляешь?
– Да ну, брось! Какой еще чемодан…
– Ты как маленький. Мафия всегда хранит деньги в чемоданах, а чемоданы – в камерах хранения на вокзале. Для конспирации, понимаешь?
– Ты гонишь опять. На вокзале сейф не ключом закрывается, а кодовым замком.
Валентин замолчал, сраженный этим очевидным фактом, который ему не был известен – он не пользовался камерами хранения никогда.
– Ну, может быть это какой-то старинный вокзал, на котором еще нет кодовых замков.
Лелик недоверчиво покачал головой:
– Где ты найдешь такой вокзал? Уж не в Москве явно.
– Не знаю, что тебе на это и сказать. Может, в Подмосковье?
– И что ты собираешься делать? Ездить по всем станциям и вставлять ключи всюду без разбору?
Валик сокрушенно замолчал. Он вытащил ключи из-за пазухи и стал крутить их на пальце, соображая, что без точной информации об их принадлежности они превращаются в два бессмысленных кусочка металла.
– Эй! Товарищ иноходец, может быть немного посидим, поболтаем. Привал, короче. Перекур.
Незнакомец остановился и повернулся к ней с перекошенным от презрения лицом:
– В армию тебя, братец, надо. Тебя там быстро научат родину любить. Будешь бегать босиком по снегу и жрать сечку.
Женю даже перекосило от подобных перлов, но она постаралась придать себе невозмутимый вид и даже неумело сплюнула в сугроб:
– Ладно те гнать-то. Сам, поди, запарился. Давай побазарим по делу. Я вот, например, за то, чтобы мы с тобой, наконец, познакомились. В конце концов, мы товарищи по несчастью или кто?
– Педальная лошадь тебе товарищ, – пробормотал зеленоглазый, останавливаясь.
– Я – Женя, – все еще пытаясь наладить дружеские отношения, сказала Женя.
– Зови меня просто – Хозяин, – усмехнулся эстетический идеал и тоже сплюнул, только более профессионально.
Женя проследила за полетом плевка и пожала плечами:
– Так ты меня не нанял.
– Ну, как хочешь. Только учти, если откажешься мне бегать за сигаретами – быть тебе биту. И телефончик тебе не поможет, зона действия скоро кончится.
Женя все сильнее и сильнее разочаровывалась в своем кумире: для нее было полнейшей неожиданностью, что авантюристы с такими красивыми плечами обладают таким скверным характером. Она глубоко вздохнула и подумала, что может быть он просто проголодался и поэтому на нее так кидается.
– Может, зайдем в какую-нибудь харчевню и чего-нибудь перекусим? – несмело предложила она.
– Ты что, маменькин сынок, жрать сюда пришел или как?
Перекурили – и вперед. Будешь ныть – кокну.
«Вот те на, – печально размышляла Женя, стараясь попасть в ногу с семимильными шагами зеленоглазого. – Не было печали – купила баба порося… Что, кстати, такое – порося?»
Женя с тоской вспомнила о теплой ванне, о доброй маме и внимательном папе и тут же передумала возвращаться к машине.
– А имя у тебя человеческое есть? – рискнула она снова пристать с вопросом к угрюмому бандиту.
– Гарри.
«Ну, хоть имя у него подходящее, – с облегчением подумала Женя и решила свою новую судьбу принять стоически. – Все равно назад дороги нет». И она снова бодро зашагала следом.
Не прошло и получаса, как они к полной неожиданности вышли к железнодорожному полотну, сплошь закапанному мазутом и замусоренному донельзя. Неподалеку виднелась небольшая станция с ободранными щитками для объявлений, заплеванная еще хуже, чем пути. Гарри направлялся, по всей видимости, туда.
– Мы поедем на поезде? – радостно поинтересовалась Женя.
– На собаках, – снова огрызнулся Гарри.
– На ком – на ком? – округлила глаза Евгения, представляя путешествие «а-ля чукотская принцесса» на долматинах и лабрадорах.
Гарри не удостоил Женю ответом. Вскоре подошла электричка, в которую парочка залезла совершенно не заботясь о каких бы то ни было билетах.
Женя до той поры представляла электричку в стиле некоего «паравозика из Ромашкова» и испытала легкий стресс, войдя в вагон, сквозь окна которого никто никогда ни на что не смотрел, а на деревянных сидениях пили портвейн и спали очень загадочные персонажи.
Женя с испугом присела в уголке, сожалея, что не прихватила дезодорант и пару резиновых перчаток. Гарри между тем уютно устроился на одой из скамеек и стал прозаично похрапывать. Жене взгрустнулось, что для нее было делом совершенно уж невозможным. Время от времени по вагону ходили подозрительные типы с кошелками, предлагая самый разнообразный и неожиданный товар: начиная от грелок для носа и заканчивая пилюлями для роста волос на груди. У всех у них был жалкий вид и осипшие голоса.
Потом она заметила в рядах пассажиров какую-то возбужденную суету. Все зашевелились и стали ломиться в одну дверь. Женя обратила внимание, что это загадочное явление связано с появлением в вагоне хмурого и заспанного человека в грязной фуфайке и форменной фуражке. Она на всякий случай растолкала своего спутника, спросив его о причинах такого явления. Гарри вместо ответа схватил ее за руку, и они побежали. Они бежали вместе со всеми: сперва из вагона на перрон, потом по перрону куда-то вдаль и в самый последний момент заскочили в один из вагонов того же поезда и облегченно плюхнулись на точно такую же лавку.
– Ух ты, – перевела дух Женя. – А что это мы такое вытворяли?
Бандит посмотрел на нее с удивлением:
– Ты что, на электричках никогда не ездил?
– Нет, – честно призналась Женя.
– Парк юрского периода, – пробормотал Гарри и снова уснул.
Женя же с интересом уставилась в окошко на проносящийся мимо пейзаж, который в этом вагоне слегка проглядывал сквозь коричневые стекла и даже помахала рукой молоденькому милиционеру, высунувшему из машины, стоящей на переезде. Когда Гарри проснулся, Женя была уже в самом лучшем расположении духа, чтобы воспринять его суровое заявление:
– На следующей – сходим.
– Мы заехали по адресу, а там – снова менты, – развел руками Дуболомов.
Совершенно разочаровавшийся в жизни Костик подавленно молчал.
Вован Натанович барабанил своими растопыренными пальцами по столу и задумчиво рассматривал напарников, решая, что ему обойдется дороже: убить обоих или все же отправить их по какому-нибудь не слишком важному делу. В конце концов, должны же они как-то отработать потраченные на их освобождение деньги. Будь его воля, он бы даже вмешиваться не стал. Но авторитетный Саныч настоятельно рекомендовал выручить работников фирмы дабы избежать утечки информации. К тому же, ни одного ценного кадра в распоряжении Вована Натановича до сих пор не было.
– Ну что, будем работать или поедем лес в Сибири истреблять?
Герои дня потупились, как семинаристы и промолчали.
– Ладно. Для начала вам простое задание. У меня спиногрызы разбежались как тараканы. Мать, бедная, волнуется, сериалы даже своим смотреть перестала, а они, гады, на папины денежки развлекаются. Задание – проще пареной репки:
поймать и за руку домой оттарабанить.
– А где ловить-то?
– Ну, где у нас молодежь тусуется? По денсигам в основном. По макдональдсам всяким, по стриптизам. Вот вам семейная наша фотография. Это – Валик, а это Жени. К вечеру чтобы были дома – устрою им разборку, козлам. Я кончил.
Вован Натанович выразительно указал на дверь и незадачливые гангстеры ретировались.
– Все сам, все сам, – горько вздохнул глава фирмы.
Напарники же, сперва отбежав от офиса на безопасное расстояние, стали разглядывать семейную фотографию, данную им для наводки.
Фотография изображала святое семейство в полном сборе и при параде. Этот редкий и почти не возможный снимок сделал один из папарацци, застав семью Дроздовых за просмотром эротического боевика. Глава семьи был неофициален: на нем были классические семейные трусы с изображением стодолларовых купюр, а в руке он, как державу и скипетр, держал полутора литровую бутылку пива и копченую камбалу. На голове его, вместо короны, возлежал кот абиссинской породы. Гангстеры начальника узнали не сразу и то только по причине наличия на его обнаженном торсе килограммовой платиновой цепи с эмблемой фирмы. Впрочем, этим сходство и ограничивалось. Остальные герои этой идиллистической картинки были напарникам совершенно незнакомы.
– Это что за Клара Новикова?
– Где?
– Да вот, в углу.
– По-моему, это торшер.
– Откуда, по-твоему, у торшера может быть в зубах сигарета?
– Ну, такой специальный торшер-портсигар. Мало ли что капиталисты напридумывают?
– А по-моему, это мама ихняя. Вон гляди, рот раззявила и на начальника замахивается – видать, зарплату пропил.
– Че ты мелешь? Чтобы его зарплату, пропить такое здоровье надо – что ты! Просто общаются люди… А вот это, не иначе, детки.
– Близнецы, что ли?
– Похоже. Однояйцевые.
– Откуда это ты увидел? Они же здесь по пояс оба.
– Дурак! Похожие просто – вот так и говорят. Как из одного яйца в инкубаторе вылупились.
– Понятно. Я и смотрю, че это они так вылупились, птичку, что ли, увидали.
– Какую птичку?
– Ну как же. Детям, что бы они не плакали, говорят, что сейчас вылетит птичка. А это – дети…
– Дети! Ты глянь на этих детей, у них же на рожах написано крупными буквами: «я – дебил-переросток». Они уже наверное своим безопасным сексом полгорода перепортили, по два раза развестись успели, а ты – дети.
– Ладно-ладно, разошелся! Где мы этих близняшек искать станем, ты мне скажи?
– Тебе же дали указиву – в дэнсингах и макдональдсах, не понятно, что ли?
– Тогда че встали? По коням и вперед!
Не спасал даже любимый телевизор, по которому передавали рекламу новой майонезособиралки, без которого не могла обойтись ни одна домохозяйка: «Раньше домохозяйкам приходилось собирать пролитый майонез вручную, а теперь мы сможем избавить их от этого непосильного труда…»
Снежана Игоревна в сотый раз обшарила весь дом снизу до верху и поняла, что, если ей не будет оказана скорая психиатрическая помощь, она просто умрет:
– Доктор, – верещала она в трубку. – Мне так плохо!
– Спокойно, я выезжаю, – ответил ей приятный баритон.
Не прошло и получаса, как на пороге возник ослепительный и великолепный, гениальный до безрассудства, высокооплачиваемый до неприличия доктор-психоаналитик Сигизмунд Бред. Он был одним из немногих практикующих психоаналитиков, которые выезжали по первому вызову к клиентам на дом. Это было очень удобно: не было никакой необходимости утруждать себя сидением в очереди и стеснять свою брезгливую натуру лежанием на кушетке, которой до тебя пользовалось полсотни психопатов. По этой причине клиентура у доктора была очень многочисленной и очень богатой.
Доктор благоденствовал и был вполне доволен своей жизнью, которая изменилась сразу после того, как он, токарь-фрезеровщик, прочитал талантливейшую книгу гениального Д. Карнеги. Это стало тем самым поворотным пунктом на жизненном пути Сигизмунда, с которого эта жизнь, в сущности, и началась. Именно с этого момента Дима Портянкин превратился в дипломированного специалиста высокого класса и стал светилом столичной психоаналитической мысли.
Имелись публикации (пять долларов аспиранту – и готово), благоприятные отзывы специалистов с мировым именем (пару банкетов – и пожалуйста) и безупречная репутация, которой делились между собой светские львицы в приватных беседах.
Именно этот модный доктор был выбран Снежаной Игоревной себе в лечащие псих-врачи, и она ни разу с тех пор не жаловалась на свое здоровье.
– Дорогая моя, вы взволнованы, – с порога приступил к делу Сигизмунд. – Вам нужно немедленно прилечь! Дайте я пощупаю ваш пульс… Ах, бедняжка, вас оставили одну?
Снежана Игоревна заливалась слезами благодарности и умиления и не могла произнести ни слова. Поосторожнее выбрав позицию, она снова стала заваливаться в обморок, зная, что заботливые руки ее доктора не дадут ей ударится затылком о паркет. И она не ошиблась.
Психоаналитический сеанс происходил в ее будуаре и был бурным и продолжительным. Сперва ее лечили на кушетке, потом – на кресле, потом – на полу и в заключении – на подоконнике.
Когда хозяйка дома была приведена в полное душевное равновесие, она томно произнесла:
– Спасибо вам, доктор. Мне уже гораздо лучше. Сколько с меня на этот раз?
– На этот раз – скидка пятьдесят процентов, как постоянной клиентке, – одеваясь ответил доктор. – И давайте с вами куда-нибудь выберемся – здесь так все мрачно.
Снежана Игоревна с неудовольствием оглядела свои золотисто-розовые стены и нашла, что доктор абсолютно прав.
– Недельный круиз по Европе нам подойдет? – поинтересовалась она, сверившись со своей электронной записной книжкой.
– Вполне, – ответил доктор, затягивая галстук.
Младший последовал за ним и вместо того, чтобы помогать чинить эту дурацкую машину, стал разглядывать найденную на обочине консервную банку. Старший угрюмо попинал колеса, протер лобовое стекло, повертел зеркало и остановился в нерешительности – машина так и не завелась.
– Это ты во всем виноват, – пробурчал он.
– Я? – удивился младший. – Но это же ты выложил за этот драндулет кучу денег! Еще сказал, что эта коллекционная модель хорошо бегает и в глаза никому не бросается. А я тебе сразу сказал – такая железяка ездить не может по определению – это как пить дать.
– Нет уж. Это твоя идея была – натарить денег и рвануть куда-нибудь подальше. И чего? Сиди теперь в лесу под Москвой и жди, когда нас повяжут вместе с этой грудой металлолома.
Младший пожал плечами и спустился в кювет по небольшой такой нужде. Из кювета он вылез радостный и разгоряченный:
– Братан, я нам с тобой машину нашел! Знаешь, какая клевая!
Старший недоверчиво посмотрел в овраг и разочарованно протянул:
– Э-э, да она же бабская.
– Это почему?
– Ну смотри – розовая вся какая-то, полированная.
– Может быть, я не прав, но по-моему она должна ездить. А на чем нам ехать – не все ли тебе равно? К тому же, никто и не подумает остановить женщину – только головную боль от ее трескотни заработать можно, а не штраф слупить, пусть она даже регулировщика задавит…
Разглагольствуя таким образом, младший спустился в кювет и внимательно осмотрел машину. К счастью, она была открыта.
– Слушай, ее даже не заперли.
– Может еще и ключи в замке зажигания торчат? – скептически спросил старший, недоверчиво наблюдая за действиями своего братца.
– А как ты угадал? – радостный младший потряс связкой ключей и полез за руль.
Через некоторое время машина завелась.
– Она на ходу! И бензина полный бак! Поехали!
– Ну вот еще. Куда мы на ней поедем, если она в кустах застряла? И сугробы кругом, – по прежнему упорствовал старший, не желая признаваться, что ему уже осточертело стоять на холоде и больше всего на свете хочется смотаться уже подальше от этого мегаполиса, кишащего ментами, частными детективами и газетчиками.
– Так мы ее, родимую, сейчас вытащим! – оптимистично сообщил младшенький и стал демонстрировать чудеса тяжелой атлетики в стиле «Александр Турчинский поднимает автомобиль!».
Старшему брату ничего не оставалось, как, ворча, присоединиться к младшему, быстренько перебежавшему за руль и общими усилиями – двух людей и автомобильной тягловой силы – вытащили перламутровую «Тойоту» на заледеневшее шоссе. Поставив ее рядом со своим автомобилем, братья полюбовались на свою работу, и даже прожженный скептик-старший после этого резво влез в «бабскую» тачку и сказал:
– Ну, чего ты там застрял? Ментов поджидаешь?
– Я вот думаю, ты по натуре такой летящий или притворяешься? Может быть этот драндулет и не стоит теперь дороже твоей новой фиксы, но то, что лежит у него на заднем сидении, вряд ли стоит оставлять здесь, тебе не кажется?
Оплошавший старший, досадуя на себя за легкомыслие вылез из машины и помог родственнику перетащить все их нехитрые, но очень криминальные манатки.
– Предлагаю стволы и деньги в салон не брать – на всякий случай. А то знаешь, как мой товарищ один попалился? Ехал из командировки, из Чуйской долины и не предусмотрел экстремальных ситуаций…
– И что?
– Да ничего. Остановили его менты, попросили выйти из машины и помочь с толкача их тачку завести. Этот лох дверь открыл и все.
– И че?
– Всех кумаром снесло и сеном засыпало.
– Здорово. И куда предлагаешь девать наше с тобой барахло?
– В багажник, – пожал плечами младшенький.
В багажнике ко всеобщему счастью оказалась удобная выемка в днище, которую и наполнили богатым содержанием, постелив сверху коврик и придавив это все подшивкой журналов «Физкультура и спорт», валявшихся здесь в изобилии.
После этого, усталые и довольные, вольные гангстеры уселись в машину и, под разнообразие ритмов «Станции 2000» помчались вперед, к светлому и полному приключений будущему. Ветер свистел в радиаторе, белая пыль летела из-под колес и становилось все радостнее и радостнее от открывающихся впереди горизонтов.
Однако, в самый интересный момент на этом горизонте показалась целая стайка бело-голубых машин с празднично мигающими огоньками. Влетев в самую их гущу, перламутровая «Тойтота» недоуменно остановилась и опустила тонированное стекло, впустив внутрь облачко пара и автоматное дуло.
– Сержант Голенюк. Выходим из машины и поднимаем ручки вверх. Сопротивление бесполезно – вы окружены.
ГЛАВА 11. ХОЖДЕНИЕ В НАРОД
* * *
Валик очнулся от телефонного звонка. Где-то под самым ухом разрывался телефон. Валентин привычным жестом полез в карман и, не открывая глаза, достал свой мобильник.– Я у трубки, – побормотал он.
– Привет, Валик. Это я, Лелик. Слушай, брателло, что вчера было? Или позавчера? Ты мне объясни, я что, у тебя так удолбался?
Валентин открыл глаза и с удивлением обнаружил, что он находится в совершенно незнакомом месте в совершенно непонятной позе: лежа ничком на чьей-то ноге. Валентин поднялся и осмотрелся. Тут в его мозгу явственно обозначились разрозненные до той поры части его жизни: жизнь до падения из окна и приключения после него. Кроме того, в телефонной трубке раздавался взбудораженный голос того типа, из-за которого весь сыр-бор разгорелся.
– Лель?
– Ну?
– Ты погоди немного, я сейчас отсюда выйду, а потом ты мне перезвонишь, ладно?
Выйдя на улицу, Валентин огляделся и увидел только толпу милицейских бобиков, из которых то и дело выскакивали чем-то обеспокоенные люди в бронежилетах. Валентин хотел было не обратить на них никакого внимания, но его тут же подхватили под локти и куда-то повели. Оказалось – для дачи показаний. Валентин лениво наврал что-то, упомянул о пропаже семейной драгоценности, и попросил его отпустить по поводу несварения желудка. После этого он обшарил все окрестности, чтобы с облегчением убедиться – его нового неординарного друга и след простыл.
Как раз в этот момент затрезвонил в кармане его маленький аппарат. Все прохожие судорожно схватились за свои телефоны.
– Спокойно, – сказал Валик. – Это меня.
Это был снова Лелик, который стал трещать что-то по поводу своих приключений. Валентин, посчитав в уме во сколько обойдется ему эта содержательная беседа, поторопился спросить:
– Ты где?
– Точно не знаю, но кажется где-то в районе Пушки.
– Стой там. Я мигом.
«Мигом» затянулось на полчаса – никак не удавалось обнаружить станцию метрополитена в этом незнакомом месте. Когда Валик добрался до места, Лелик являл достаточно жалкое зрелище, стоя посреди улицы с посеревшим от холода лицом.
– Здравствуй, кекс, – поприветствовал Валик друга.
Они исполнили ритуал фигурного рукопожатия, затянувшегося минут на пять, после чего Валик хмуро спросил:
– Ты, баклан, зачем мне партию ЛСД перепортил? Я из-за тебя на свалке мусор сортировал.
– Как это? – переспросил Лелик, подозревая, что у него снова начинается «флэш-бэк».
– По простому методу. Есть еще сложный – по шести сортам.
Лелик выпучил глаза и стал смотреть на друга не мигая, стараясь прогнать галлюцинацию. Валик обиженно покосился на него и спросил:
– Ну? И кто ты после этого?
– В смысле? – опять не понял Лелик.
Валентин не нашел ничего лучшего, как рассказать товарищу со всеми отвратительными подробностями всю картину пережитых им приключений, на что Лелик недоверчиво сказал:
– Ты гонишь.
– Отвечаю!
– Да ну!
– Зуб даю. Во, ключи, глянь – буквально с трупа снял.
– Вот это да! И что теперь будет?
– Что-что. Не знаю. Но, кажется, за мной гонится мафия.
Лелик тревожно огляделся и поинтересовался:
– А зачем?
– Как это – за чем? У меня же ключ!
– А у мафии что, нет ключа?
– Ну, откуда у мафии ключ, если он у меня? Ты соображаешь?
– И зачем им ключ?
– Я думаю, он от какого-то секретного сейфа, в котором деньги лежат. Целый чемодан, предствляешь?
– Да ну, брось! Какой еще чемодан…
– Ты как маленький. Мафия всегда хранит деньги в чемоданах, а чемоданы – в камерах хранения на вокзале. Для конспирации, понимаешь?
– Ты гонишь опять. На вокзале сейф не ключом закрывается, а кодовым замком.
Валентин замолчал, сраженный этим очевидным фактом, который ему не был известен – он не пользовался камерами хранения никогда.
– Ну, может быть это какой-то старинный вокзал, на котором еще нет кодовых замков.
Лелик недоверчиво покачал головой:
– Где ты найдешь такой вокзал? Уж не в Москве явно.
– Не знаю, что тебе на это и сказать. Может, в Подмосковье?
– И что ты собираешься делать? Ездить по всем станциям и вставлять ключи всюду без разбору?
Валик сокрушенно замолчал. Он вытащил ключи из-за пазухи и стал крутить их на пальце, соображая, что без точной информации об их принадлежности они превращаются в два бессмысленных кусочка металла.
* * *
Женя шагала за своим криминальным спутником сперва достаточно бодро, а потом ей это до такой степени осточертело, что она крикнула ему в спину:– Эй! Товарищ иноходец, может быть немного посидим, поболтаем. Привал, короче. Перекур.
Незнакомец остановился и повернулся к ней с перекошенным от презрения лицом:
– В армию тебя, братец, надо. Тебя там быстро научат родину любить. Будешь бегать босиком по снегу и жрать сечку.
Женю даже перекосило от подобных перлов, но она постаралась придать себе невозмутимый вид и даже неумело сплюнула в сугроб:
– Ладно те гнать-то. Сам, поди, запарился. Давай побазарим по делу. Я вот, например, за то, чтобы мы с тобой, наконец, познакомились. В конце концов, мы товарищи по несчастью или кто?
– Педальная лошадь тебе товарищ, – пробормотал зеленоглазый, останавливаясь.
– Я – Женя, – все еще пытаясь наладить дружеские отношения, сказала Женя.
– Зови меня просто – Хозяин, – усмехнулся эстетический идеал и тоже сплюнул, только более профессионально.
Женя проследила за полетом плевка и пожала плечами:
– Так ты меня не нанял.
– Ну, как хочешь. Только учти, если откажешься мне бегать за сигаретами – быть тебе биту. И телефончик тебе не поможет, зона действия скоро кончится.
Женя все сильнее и сильнее разочаровывалась в своем кумире: для нее было полнейшей неожиданностью, что авантюристы с такими красивыми плечами обладают таким скверным характером. Она глубоко вздохнула и подумала, что может быть он просто проголодался и поэтому на нее так кидается.
– Может, зайдем в какую-нибудь харчевню и чего-нибудь перекусим? – несмело предложила она.
– Ты что, маменькин сынок, жрать сюда пришел или как?
Перекурили – и вперед. Будешь ныть – кокну.
«Вот те на, – печально размышляла Женя, стараясь попасть в ногу с семимильными шагами зеленоглазого. – Не было печали – купила баба порося… Что, кстати, такое – порося?»
Женя с тоской вспомнила о теплой ванне, о доброй маме и внимательном папе и тут же передумала возвращаться к машине.
– А имя у тебя человеческое есть? – рискнула она снова пристать с вопросом к угрюмому бандиту.
– Гарри.
«Ну, хоть имя у него подходящее, – с облегчением подумала Женя и решила свою новую судьбу принять стоически. – Все равно назад дороги нет». И она снова бодро зашагала следом.
Не прошло и получаса, как они к полной неожиданности вышли к железнодорожному полотну, сплошь закапанному мазутом и замусоренному донельзя. Неподалеку виднелась небольшая станция с ободранными щитками для объявлений, заплеванная еще хуже, чем пути. Гарри направлялся, по всей видимости, туда.
– Мы поедем на поезде? – радостно поинтересовалась Женя.
– На собаках, – снова огрызнулся Гарри.
– На ком – на ком? – округлила глаза Евгения, представляя путешествие «а-ля чукотская принцесса» на долматинах и лабрадорах.
Гарри не удостоил Женю ответом. Вскоре подошла электричка, в которую парочка залезла совершенно не заботясь о каких бы то ни было билетах.
Женя до той поры представляла электричку в стиле некоего «паравозика из Ромашкова» и испытала легкий стресс, войдя в вагон, сквозь окна которого никто никогда ни на что не смотрел, а на деревянных сидениях пили портвейн и спали очень загадочные персонажи.
Женя с испугом присела в уголке, сожалея, что не прихватила дезодорант и пару резиновых перчаток. Гарри между тем уютно устроился на одой из скамеек и стал прозаично похрапывать. Жене взгрустнулось, что для нее было делом совершенно уж невозможным. Время от времени по вагону ходили подозрительные типы с кошелками, предлагая самый разнообразный и неожиданный товар: начиная от грелок для носа и заканчивая пилюлями для роста волос на груди. У всех у них был жалкий вид и осипшие голоса.
Потом она заметила в рядах пассажиров какую-то возбужденную суету. Все зашевелились и стали ломиться в одну дверь. Женя обратила внимание, что это загадочное явление связано с появлением в вагоне хмурого и заспанного человека в грязной фуфайке и форменной фуражке. Она на всякий случай растолкала своего спутника, спросив его о причинах такого явления. Гарри вместо ответа схватил ее за руку, и они побежали. Они бежали вместе со всеми: сперва из вагона на перрон, потом по перрону куда-то вдаль и в самый последний момент заскочили в один из вагонов того же поезда и облегченно плюхнулись на точно такую же лавку.
– Ух ты, – перевела дух Женя. – А что это мы такое вытворяли?
Бандит посмотрел на нее с удивлением:
– Ты что, на электричках никогда не ездил?
– Нет, – честно призналась Женя.
– Парк юрского периода, – пробормотал Гарри и снова уснул.
Женя же с интересом уставилась в окошко на проносящийся мимо пейзаж, который в этом вагоне слегка проглядывал сквозь коричневые стекла и даже помахала рукой молоденькому милиционеру, высунувшему из машины, стоящей на переезде. Когда Гарри проснулся, Женя была уже в самом лучшем расположении духа, чтобы воспринять его суровое заявление:
– На следующей – сходим.
* * *
– Что опять? – Вован Натанович смотрел на своих подчиненных так, словно видел перед собой водителя «запорожца».– Мы заехали по адресу, а там – снова менты, – развел руками Дуболомов.
Совершенно разочаровавшийся в жизни Костик подавленно молчал.
Вован Натанович барабанил своими растопыренными пальцами по столу и задумчиво рассматривал напарников, решая, что ему обойдется дороже: убить обоих или все же отправить их по какому-нибудь не слишком важному делу. В конце концов, должны же они как-то отработать потраченные на их освобождение деньги. Будь его воля, он бы даже вмешиваться не стал. Но авторитетный Саныч настоятельно рекомендовал выручить работников фирмы дабы избежать утечки информации. К тому же, ни одного ценного кадра в распоряжении Вована Натановича до сих пор не было.
– Ну что, будем работать или поедем лес в Сибири истреблять?
Герои дня потупились, как семинаристы и промолчали.
– Ладно. Для начала вам простое задание. У меня спиногрызы разбежались как тараканы. Мать, бедная, волнуется, сериалы даже своим смотреть перестала, а они, гады, на папины денежки развлекаются. Задание – проще пареной репки:
поймать и за руку домой оттарабанить.
– А где ловить-то?
– Ну, где у нас молодежь тусуется? По денсигам в основном. По макдональдсам всяким, по стриптизам. Вот вам семейная наша фотография. Это – Валик, а это Жени. К вечеру чтобы были дома – устрою им разборку, козлам. Я кончил.
Вован Натанович выразительно указал на дверь и незадачливые гангстеры ретировались.
– Все сам, все сам, – горько вздохнул глава фирмы.
Напарники же, сперва отбежав от офиса на безопасное расстояние, стали разглядывать семейную фотографию, данную им для наводки.
Фотография изображала святое семейство в полном сборе и при параде. Этот редкий и почти не возможный снимок сделал один из папарацци, застав семью Дроздовых за просмотром эротического боевика. Глава семьи был неофициален: на нем были классические семейные трусы с изображением стодолларовых купюр, а в руке он, как державу и скипетр, держал полутора литровую бутылку пива и копченую камбалу. На голове его, вместо короны, возлежал кот абиссинской породы. Гангстеры начальника узнали не сразу и то только по причине наличия на его обнаженном торсе килограммовой платиновой цепи с эмблемой фирмы. Впрочем, этим сходство и ограничивалось. Остальные герои этой идиллистической картинки были напарникам совершенно незнакомы.
– Это что за Клара Новикова?
– Где?
– Да вот, в углу.
– По-моему, это торшер.
– Откуда, по-твоему, у торшера может быть в зубах сигарета?
– Ну, такой специальный торшер-портсигар. Мало ли что капиталисты напридумывают?
– А по-моему, это мама ихняя. Вон гляди, рот раззявила и на начальника замахивается – видать, зарплату пропил.
– Че ты мелешь? Чтобы его зарплату, пропить такое здоровье надо – что ты! Просто общаются люди… А вот это, не иначе, детки.
– Близнецы, что ли?
– Похоже. Однояйцевые.
– Откуда это ты увидел? Они же здесь по пояс оба.
– Дурак! Похожие просто – вот так и говорят. Как из одного яйца в инкубаторе вылупились.
– Понятно. Я и смотрю, че это они так вылупились, птичку, что ли, увидали.
– Какую птичку?
– Ну как же. Детям, что бы они не плакали, говорят, что сейчас вылетит птичка. А это – дети…
– Дети! Ты глянь на этих детей, у них же на рожах написано крупными буквами: «я – дебил-переросток». Они уже наверное своим безопасным сексом полгорода перепортили, по два раза развестись успели, а ты – дети.
– Ладно-ладно, разошелся! Где мы этих близняшек искать станем, ты мне скажи?
– Тебе же дали указиву – в дэнсингах и макдональдсах, не понятно, что ли?
– Тогда че встали? По коням и вперед!
* * *
Снежана Игоревна страдала редким психическим заболеванием – боязнью одиночества, хотя сама об этом не догадывалась. Ей просто в жизни никогда раньше не приходилось оставаться в обществе самой себя, и это оказалось очень страшно.Не спасал даже любимый телевизор, по которому передавали рекламу новой майонезособиралки, без которого не могла обойтись ни одна домохозяйка: «Раньше домохозяйкам приходилось собирать пролитый майонез вручную, а теперь мы сможем избавить их от этого непосильного труда…»
Снежана Игоревна в сотый раз обшарила весь дом снизу до верху и поняла, что, если ей не будет оказана скорая психиатрическая помощь, она просто умрет:
– Доктор, – верещала она в трубку. – Мне так плохо!
– Спокойно, я выезжаю, – ответил ей приятный баритон.
Не прошло и получаса, как на пороге возник ослепительный и великолепный, гениальный до безрассудства, высокооплачиваемый до неприличия доктор-психоаналитик Сигизмунд Бред. Он был одним из немногих практикующих психоаналитиков, которые выезжали по первому вызову к клиентам на дом. Это было очень удобно: не было никакой необходимости утруждать себя сидением в очереди и стеснять свою брезгливую натуру лежанием на кушетке, которой до тебя пользовалось полсотни психопатов. По этой причине клиентура у доктора была очень многочисленной и очень богатой.
Доктор благоденствовал и был вполне доволен своей жизнью, которая изменилась сразу после того, как он, токарь-фрезеровщик, прочитал талантливейшую книгу гениального Д. Карнеги. Это стало тем самым поворотным пунктом на жизненном пути Сигизмунда, с которого эта жизнь, в сущности, и началась. Именно с этого момента Дима Портянкин превратился в дипломированного специалиста высокого класса и стал светилом столичной психоаналитической мысли.
Имелись публикации (пять долларов аспиранту – и готово), благоприятные отзывы специалистов с мировым именем (пару банкетов – и пожалуйста) и безупречная репутация, которой делились между собой светские львицы в приватных беседах.
Именно этот модный доктор был выбран Снежаной Игоревной себе в лечащие псих-врачи, и она ни разу с тех пор не жаловалась на свое здоровье.
– Дорогая моя, вы взволнованы, – с порога приступил к делу Сигизмунд. – Вам нужно немедленно прилечь! Дайте я пощупаю ваш пульс… Ах, бедняжка, вас оставили одну?
Снежана Игоревна заливалась слезами благодарности и умиления и не могла произнести ни слова. Поосторожнее выбрав позицию, она снова стала заваливаться в обморок, зная, что заботливые руки ее доктора не дадут ей ударится затылком о паркет. И она не ошиблась.
Психоаналитический сеанс происходил в ее будуаре и был бурным и продолжительным. Сперва ее лечили на кушетке, потом – на кресле, потом – на полу и в заключении – на подоконнике.
Когда хозяйка дома была приведена в полное душевное равновесие, она томно произнесла:
– Спасибо вам, доктор. Мне уже гораздо лучше. Сколько с меня на этот раз?
– На этот раз – скидка пятьдесят процентов, как постоянной клиентке, – одеваясь ответил доктор. – И давайте с вами куда-нибудь выберемся – здесь так все мрачно.
Снежана Игоревна с неудовольствием оглядела свои золотисто-розовые стены и нашла, что доктор абсолютно прав.
– Недельный круиз по Европе нам подойдет? – поинтересовалась она, сверившись со своей электронной записной книжкой.
– Вполне, – ответил доктор, затягивая галстук.
* * *
– И не за чем так орать! – старший хлопнул дверцей машины и вышел на улицу.Младший последовал за ним и вместо того, чтобы помогать чинить эту дурацкую машину, стал разглядывать найденную на обочине консервную банку. Старший угрюмо попинал колеса, протер лобовое стекло, повертел зеркало и остановился в нерешительности – машина так и не завелась.
– Это ты во всем виноват, – пробурчал он.
– Я? – удивился младший. – Но это же ты выложил за этот драндулет кучу денег! Еще сказал, что эта коллекционная модель хорошо бегает и в глаза никому не бросается. А я тебе сразу сказал – такая железяка ездить не может по определению – это как пить дать.
– Нет уж. Это твоя идея была – натарить денег и рвануть куда-нибудь подальше. И чего? Сиди теперь в лесу под Москвой и жди, когда нас повяжут вместе с этой грудой металлолома.
Младший пожал плечами и спустился в кювет по небольшой такой нужде. Из кювета он вылез радостный и разгоряченный:
– Братан, я нам с тобой машину нашел! Знаешь, какая клевая!
Старший недоверчиво посмотрел в овраг и разочарованно протянул:
– Э-э, да она же бабская.
– Это почему?
– Ну смотри – розовая вся какая-то, полированная.
– Может быть, я не прав, но по-моему она должна ездить. А на чем нам ехать – не все ли тебе равно? К тому же, никто и не подумает остановить женщину – только головную боль от ее трескотни заработать можно, а не штраф слупить, пусть она даже регулировщика задавит…
Разглагольствуя таким образом, младший спустился в кювет и внимательно осмотрел машину. К счастью, она была открыта.
– Слушай, ее даже не заперли.
– Может еще и ключи в замке зажигания торчат? – скептически спросил старший, недоверчиво наблюдая за действиями своего братца.
– А как ты угадал? – радостный младший потряс связкой ключей и полез за руль.
Через некоторое время машина завелась.
– Она на ходу! И бензина полный бак! Поехали!
– Ну вот еще. Куда мы на ней поедем, если она в кустах застряла? И сугробы кругом, – по прежнему упорствовал старший, не желая признаваться, что ему уже осточертело стоять на холоде и больше всего на свете хочется смотаться уже подальше от этого мегаполиса, кишащего ментами, частными детективами и газетчиками.
– Так мы ее, родимую, сейчас вытащим! – оптимистично сообщил младшенький и стал демонстрировать чудеса тяжелой атлетики в стиле «Александр Турчинский поднимает автомобиль!».
Старшему брату ничего не оставалось, как, ворча, присоединиться к младшему, быстренько перебежавшему за руль и общими усилиями – двух людей и автомобильной тягловой силы – вытащили перламутровую «Тойоту» на заледеневшее шоссе. Поставив ее рядом со своим автомобилем, братья полюбовались на свою работу, и даже прожженный скептик-старший после этого резво влез в «бабскую» тачку и сказал:
– Ну, чего ты там застрял? Ментов поджидаешь?
– Я вот думаю, ты по натуре такой летящий или притворяешься? Может быть этот драндулет и не стоит теперь дороже твоей новой фиксы, но то, что лежит у него на заднем сидении, вряд ли стоит оставлять здесь, тебе не кажется?
Оплошавший старший, досадуя на себя за легкомыслие вылез из машины и помог родственнику перетащить все их нехитрые, но очень криминальные манатки.
– Предлагаю стволы и деньги в салон не брать – на всякий случай. А то знаешь, как мой товарищ один попалился? Ехал из командировки, из Чуйской долины и не предусмотрел экстремальных ситуаций…
– И что?
– Да ничего. Остановили его менты, попросили выйти из машины и помочь с толкача их тачку завести. Этот лох дверь открыл и все.
– И че?
– Всех кумаром снесло и сеном засыпало.
– Здорово. И куда предлагаешь девать наше с тобой барахло?
– В багажник, – пожал плечами младшенький.
В багажнике ко всеобщему счастью оказалась удобная выемка в днище, которую и наполнили богатым содержанием, постелив сверху коврик и придавив это все подшивкой журналов «Физкультура и спорт», валявшихся здесь в изобилии.
После этого, усталые и довольные, вольные гангстеры уселись в машину и, под разнообразие ритмов «Станции 2000» помчались вперед, к светлому и полному приключений будущему. Ветер свистел в радиаторе, белая пыль летела из-под колес и становилось все радостнее и радостнее от открывающихся впереди горизонтов.
Однако, в самый интересный момент на этом горизонте показалась целая стайка бело-голубых машин с празднично мигающими огоньками. Влетев в самую их гущу, перламутровая «Тойтота» недоуменно остановилась и опустила тонированное стекло, впустив внутрь облачко пара и автоматное дуло.
– Сержант Голенюк. Выходим из машины и поднимаем ручки вверх. Сопротивление бесполезно – вы окружены.
ГЛАВА 11. ХОЖДЕНИЕ В НАРОД
С полустанка, о существовании которого говорила только торчащая из-под снега покосившаяся избушка с выбитыми стеклами, пришлось снова идти пешком. Женя, первый шок от впервые виденного сугроба по пояс, прошел, волочилась за Гарри в своих не приспособленных для таких приключений одеяниях, и причитала:
– Гражданин бандит, а вы никогда не задумывались о том, что на белом свете существует более оптимальный способ перемещения? Я вас уверяю, ездить на всячески средствах передвижения быстрее и удобнее, чем ходить пешком. Например, в данных экстремальных условиях я бы на вашем месте непременно запаслась бы аэросанями, например. И вообще – где вы видели, чтобы преступники, за которыми гонится милиция, уходили от погони пешком?
– Слушай, умник, – не выдержал наконец Гарри. – Где ты видел, чтобы сколько-нибудь сообразительный мент не останавливал все машины, хотя бы отдаленно напоминающие ту, на которой скрылся преступник? Даже пусть у нее общего будет только четыре колеса и зеркало заднего вида. И вообще – я тебя с собой не брал.
Он запрыгал по сугробам еще энергичнее, так что Жене пришлось раскаяться в своих словах немедленно – от таких прыжков снег быстро набился ей даже в бикини и от этого страстно захотелось завизжать. Женя так бы и сделала, да только внезапно перед ними выросло что-то вроде крошечного поселка из деревянных домиков.
– Это что, музей древнерусского искусства под открытым небом? – осторожно спросила Женя, недоверчиво разглядывая хмурые строения без единого признака исторической ценности.
– Нет. Это центр переподготовки городских идиотов в рядовых алкоголиков и тунеядцев, – огрызнулся совершенно невыносимый и зеленоглазый бандит и уверенно направился к одному из домов, у которого было три окна вместо одного, а из трубы поднималось какое-то подобие дыма.
– Ты здесь живешь? – опять пристала к своему спутнику Евгения.
– Нет. Здесь живут колхозники, сдающие комнаты на ночь вольным бандитам и их спутникам-педерастам. Здесь и заночуем, а то ночь уже.
Женя испуганно приумолкла и решила не раскрывать рот до тех пор, пока ее о чем-нибудь не спросят. Спрашивать ее ни о чем не стали, но ей пришлось пережить еще один стресс, когда выяснилось, что им придется мыться в бане и спать на одной кровати.
– Нет! – взвизгнула Евгения, с ужасом хватаясь за застежку пуховика. – У меня сыпь.
– Фу-ты, господи, – поморщился Гарри и отправился в баню один.
Женя попросила хозяйку – молчаливую старушенцию – постелить ей где-нибудь в другом месте. Та пожевала губами и, накрыв кованный сундук латанным одеялом, указала на него Жене. Не смотря на страшную усталость, Евгения не могла просто глаз сомкнуть: она чувствовала все многочисленные выступающие части сундука всем своим телом и тосковала по родному водяному матрасу с рыбками. Она слышала, как вернулся из бани Гарри и долго матерился, громоздясь на высоченную кровать, а потом храпел, как носорог, добавляя мучений и без того измученной Жене.
Она все больше разочаровывалась в своем идеале и начинала уже жалеть о том, что ввязалась в эту авантюру. В конце концов, может он и преступник-то не настоящий. Так, купил пистолет, чтобы повыделываться. Напал, наорал, а больше и ничего не происходит: ни тебе вертолетов с милиционерами, ни громил с УЗИ. Скукота, да и только. Решив для себя твердо, что дальше мириться с таким положением вещей она не будет, Женя пришла к выводу, что действовать начинать надо прямо сейчас. Обратив внимание на то, что в доме воцарилась гробовая тишина, она выждала момент и стала красться по направлению к лежанке Гарри.
– Гражданин бандит, а вы никогда не задумывались о том, что на белом свете существует более оптимальный способ перемещения? Я вас уверяю, ездить на всячески средствах передвижения быстрее и удобнее, чем ходить пешком. Например, в данных экстремальных условиях я бы на вашем месте непременно запаслась бы аэросанями, например. И вообще – где вы видели, чтобы преступники, за которыми гонится милиция, уходили от погони пешком?
– Слушай, умник, – не выдержал наконец Гарри. – Где ты видел, чтобы сколько-нибудь сообразительный мент не останавливал все машины, хотя бы отдаленно напоминающие ту, на которой скрылся преступник? Даже пусть у нее общего будет только четыре колеса и зеркало заднего вида. И вообще – я тебя с собой не брал.
Он запрыгал по сугробам еще энергичнее, так что Жене пришлось раскаяться в своих словах немедленно – от таких прыжков снег быстро набился ей даже в бикини и от этого страстно захотелось завизжать. Женя так бы и сделала, да только внезапно перед ними выросло что-то вроде крошечного поселка из деревянных домиков.
– Это что, музей древнерусского искусства под открытым небом? – осторожно спросила Женя, недоверчиво разглядывая хмурые строения без единого признака исторической ценности.
– Нет. Это центр переподготовки городских идиотов в рядовых алкоголиков и тунеядцев, – огрызнулся совершенно невыносимый и зеленоглазый бандит и уверенно направился к одному из домов, у которого было три окна вместо одного, а из трубы поднималось какое-то подобие дыма.
– Ты здесь живешь? – опять пристала к своему спутнику Евгения.
– Нет. Здесь живут колхозники, сдающие комнаты на ночь вольным бандитам и их спутникам-педерастам. Здесь и заночуем, а то ночь уже.
Женя испуганно приумолкла и решила не раскрывать рот до тех пор, пока ее о чем-нибудь не спросят. Спрашивать ее ни о чем не стали, но ей пришлось пережить еще один стресс, когда выяснилось, что им придется мыться в бане и спать на одной кровати.
– Нет! – взвизгнула Евгения, с ужасом хватаясь за застежку пуховика. – У меня сыпь.
– Фу-ты, господи, – поморщился Гарри и отправился в баню один.
Женя попросила хозяйку – молчаливую старушенцию – постелить ей где-нибудь в другом месте. Та пожевала губами и, накрыв кованный сундук латанным одеялом, указала на него Жене. Не смотря на страшную усталость, Евгения не могла просто глаз сомкнуть: она чувствовала все многочисленные выступающие части сундука всем своим телом и тосковала по родному водяному матрасу с рыбками. Она слышала, как вернулся из бани Гарри и долго матерился, громоздясь на высоченную кровать, а потом храпел, как носорог, добавляя мучений и без того измученной Жене.
Она все больше разочаровывалась в своем идеале и начинала уже жалеть о том, что ввязалась в эту авантюру. В конце концов, может он и преступник-то не настоящий. Так, купил пистолет, чтобы повыделываться. Напал, наорал, а больше и ничего не происходит: ни тебе вертолетов с милиционерами, ни громил с УЗИ. Скукота, да и только. Решив для себя твердо, что дальше мириться с таким положением вещей она не будет, Женя пришла к выводу, что действовать начинать надо прямо сейчас. Обратив внимание на то, что в доме воцарилась гробовая тишина, она выждала момент и стала красться по направлению к лежанке Гарри.