Страница:
– Так что ты там про 28 говорил, Данила?
Суворов только хмыкнул. Врач посмотрел на часы, встал, подошел к Струеву, быстро померил пульс. Видимо, удовлетворившись результатом, он кивнул Суворову и, прихватив стойку с капельницей, вышел за дверь.
– Ситуация 28, доцент, – сказал Суворов, – проявилась еще тогда, когда ты был с нами. Сейчас данных больше.
– Что, маленькие зеленые человечки?
– Ты же знаешь, что серые.
– Какая, на фиг, разница! Ты мне не давал заниматься этой темой.
– Доцент, мы занимались защитой Родины и не имели права…
– Ах, перестань, ради бога! – отмахнулся Струев. – Защиту Родины надо было начинать с того, чтобы изолировать себя от…
– То-то ты обустроился в Амстердаме, а не в Урюпинске! – хмыкнул Суворов. – Хватит, доцент. Давай по делу. У нас ситуация 23, и мы не можем разобраться что к чему. Возможно, тебе это будет приятно услышать: я в растерянности.
Струев присел на краешек заправленной кровати.
– Дайте сигарету, – попросил он. Суворов сел рядом со Струевым и протянул ему пачку сигарет. – Что еще вы там нарыли за эти годы?
– Все расскажу, родной, все расскажу как на духу, только поехали…
– Я не хочу, Данила, – тихо проговорил Струев, закуривая, – я уехал не для того, чтобы снова вляпываться в то, с чем не согласен.
– Если нас скинут, если вернутся девяностые годы прошлого века, с этим ты будешь согласен?
– Мне надо подумать, – тяжело вздохнул Струев.
– О, вот в самолете и подумаешь.
– Лихой ты, однако…
– Когда-то был другим?
– Почему ты так уверен, что я соглашусь, Данила?
– Я не для себя прошу, доцент, – ответил Суворов, – и ты не можешь отказать. Формулу ты слышал: ты нам нужен. Собирайся, Ваня, собирайся.
– Да мне только подпоясаться, – пробормотал Струев. – Слушай, вот на фига ты меня напичкал этой капельницей?! Через пару часов начнутся жуткие головные боли…
– Не начнутся, – широко улыбнулся Суворов, приобняв Струева за плечо, – это новый состав, доцент. Никаких побочных эффектов. Триумф отечественной медицины, так сказать…
Уходили из гостиницы хитро, в лучших традициях шпионского жанра. Эскорт черных автомобилей отъехал от парадного входа. Количество людей, рассевшихся по автомобилям, было ровно на одного человека больше, чем вышедших из них три часа назад. Трое сели в лимузин, окруженный со всех сторон джипами, не по своей воле, но для стороннего наблюдателя это было незаметно. Кортеж рванул к зданию российского посольства. В это же время из черного хода гостиницы вышли три человека и направились к остановке трамвая. Проехав на трамвае четыре остановки, они скрылись в проходном дворе, откуда через минуту выехал видавший виды «уазик» с эмблемой аэропорта «Шипол».
– Ну и как тебе за рулем этого мастодонта? – поинтересовался Струев с заднего сиденья.
– Во-первых, – поднял вверх указательный палец Суворов, – я в отличие от некоторых не терял формы. А во-вторых, это не мастодонт, доцент, это не карета прошлого, это, дорогой мой, если угодно, джип настоящего. Без кожаных сидений, кондиционеров, бортовых компьютеров и прочего барахла.
– Детали хоть на ходу не отваливаются?
– Обижаешь, – протянул Суворов, – с этим, слава богу, наладилось. Европейцы сами попросили поставлять им эти машинки. Это по надежности не «Гелендваген», конечно, но…
– Давно ты видел «Гелендваген»? – фыркнул Струев.
– Недавно, – ответил Суворов, – непосредственно в Германии. В армейском варианте. Стоят и гниют. Делают также в гражданском варианте для китайских бизнесменов и американских мафиози.
– Кстати, мою форму сможешь скоро проверить, – буркнул Струев после паузы.
– Читал я твой отчет, посланный в посольство, – отозвался Суворов, – неплохо, но это не ты, доцент.
– В смысле?
– Тебя надо хорошенько разозлить, чтобы тебе не было равных, – усмехнулся Суворов, вписывая «уазик» в очередной поворот. – Поверь, я помогу тебе разозлиться.
– Да шел бы ты… – отмахнулся Струев.
Машина въехала на территорию аэропорта через служебные ворота и, миновав техническую зону, подъехала к неприметной стеклянной дверце в основном здании. У двери стояла женщина в униформе служащих аэропорта.
– Это «лиса»? – с ухмылкой спросил Струев.
– Не чуди, доцент, – ответил Суворов, – эта милая леди проводит нас на нашу «птичку».
Практически сразу подъехал пустой автобус, раскрылись дверцы, и все четверо вошли в него. Автобус долго кружил по летному полю, затем вырулил из-за очередного «Боинга», и глазам Струева предстала «птичка», подобной которой он никогда не видел.
– Что это? – спросил он. – НЛО в отечественном исполнении?
– Лучше, – широко улыбаясь, ответил Суворов, – это, доцент, новенький «ИЛ-206». Только что запустили на международные рейсы. Чудесная предзвуковая машина. Турборакетные движки, изменяемая геометрия и все такое прочее.
– А кондиционеры и кожа?
– Исключительно для тебя.
По основному трапу поднимались люди, «Стало быть, не спецрейс», – определил Струев. У самого носа самолета был приставлен еще один трап. По нему им и предстояло подняться на борт. Там, где их трап упирался в люк, находилось странное утолщение на днище. Собственно, в него Суворов, Струев и сопровождающий их «медведь» и попали. Это был роскошный салон с семью креслами, телевизорами, пультом связи и широким фронтальным иллюминатором. В иллюминатор было видно все, что находилось прямо по курсу самолета и под ним. Струеву очень хотелось скрыть удивление, но он откровенно обалдел.
– Что это за хоромы?
– Салон первого класса, доцент, – ответил Суворов, садясь в одно из кресел, – сейчас это спецсалон.
Люк закрылся. Почти одновременно открылась дверца позади кресел и вошел высокий светловолосый стюард. Следом за ним появился второй «медведь» и… столик с напитками. Столик безо всякой посторонней помощи вышагивал на восьми железных лапах.
– Господи прости, а это-то что?! – не выдержал Струев.
– Мы их называем крабами, – ответил Суворов, закуривая. – Корейский сервисный робот. Очень умная и полезная штука. Поставляется в самых разных модификациях. Корея нам их гонит за такую мизерную плату, что не брать было бы просто глупо.
– А что, – спросил Струев, садясь в кресло по соседству с Суворовым, – простых смертных тоже обслуживают такие роботы?
– Конечно, доцент, надо же пыль в глаза пускать.
Зажегся один из экранов под потолком салона. На экране изображалась эдакая пастораль а-ля рус: травка, березки, холмики, речка. Прямо на зрителя неспешно шел огромный бурый медведь, который вдруг встал на задние лапы, подмигнул зрителю и улыбнулся.
– Здравствуйте, друзья! – произнес мишка. – Мы рады приветствовать вас на борту лайнера «Илюшин-206» авиакомпании «Сибирь», совершающего регулярный рейс по маршруту Амстердам – Новосибирск. Время в пути…
– Постой, Данила, – встрепенулся Струев, – мы что, не в Москву летим?
– Нет, доцент, – ответил Суворов, – никакой Москвы, пока, во всяком случае. Летим в Новосибирск, затем перебираемся на секретную базу, где и будем работать.
– Напитки, господа, – пророкотал над ухом стюард.
– Пива, – сказал Суворов, – а ты, доцент?
– Воды без газа, – буркнул Струев.
– Молодец! – похвалил Суворов.
– Да пошел ты! – Струев насупился, залпом осушил стакан с водой и протянул руку к столику, из которого вытянулась клешня-манипулятор и ловко забрала у Струева пустой стакан. – Тьфу, любители дешевых эффектов!
– А почему бы и нет? – возразил Суворов. – Это лучший самолет и лучшая авиакомпания в мире, доцент. Мелочей в таком деле не бывает.
Самолет тронулся с места. Мишка на экране рассказывал про меры безопасности на борту, про самолет и характеристики полета. Загорелся второй экран, на котором был изображен авиалайнер, вид сверху. Самолет вырулил на взлетно-посадочную полосу и плавно побежал, набирая скорость. Судя по второму экрану, он вдруг расправил до того сложенные крылья и стремительно и мягко взлетел.
– Пижонство! – фыркнул Струев. Суворов только рассмеялся.
Самолет делал плавные виражи и набирал высоту. Было жутко непривычно видеть впереди себя панораму полета. Через некоторое время «птичка» прорвала облачный слой и, продолжая подниматься, начала ускоряться. Это чувствовалось даже по тому, как слегка вдавило в спинки сидений. На экране самолет все больше и больше складывал крылья, пока не превратился в вытянутый треугольник. Под силуэтом самолета застыли цифры высоты и скорости: 12 000 метров и 1120 км/ч. В салоне снова появился робот. Следом вошел стюард в сопровождении стюардессы, которая прекрасно годилась в фотомодели.
– Обед, господа, – объявила стюардесса. – Мы предлагаем вам легкие закуски, далее на выбор рыбное, мясное и вегетарианское блюдо, а также десерт.
Струев попросил на горячее рыбу, Суворов мясо, «медведи» от всего отказались. Стюард и стюардесса удалились, робот бочком отошел в сторонку и застыл там, видимо, в готовности раздать дополнительные напитки.
– Слушай, Данила, – осведомился Струев, уплетая свой обед, – вот этих самых «надежных, как весь гражданский флот» тоже подбирают для пыли в глаза в лучшую авиакомпанию?
– Наверно, – ответил Суворов, – честно сказать, я не знаю точно. Это ведь частная авиакомпания, они что хотят, то и делают. Но, сколько я ни летал, последние лет десять знакомство иностранцев с русской красотой начинается с таких вот девочек на борту самолета.
– Сначала с мишки, – усмехнулся Струев.
– Что? Ах, с мишки!.. Ну да. Неплохо придумано, да?
– Слушай, Данила, ты объясни, на кой ляд вообще летать в Европу?
– Опять ты завел свою шарманку! – всплеснул руками Суворов. – Милый мой амстердамский сиделец, ты давно не был в России. Зато давно сидишь в той самой Европе, в которую не советовал соваться ни под каким предлогом. Соблазнять русского человека больше Европе нечем. Физически нечем, понимаешь? Зато все, что нам надо было от Европы, мы взяли. Взяли, и все. И пойми ты наконец, невозможно сегодня просто закрыться, как Япония когда-то в Средние века.
– Речь не об этом, – возразил Струев, – мы полезли в Европу переделывать там все, мы выбрались из своей скорлупы, чтобы перекроить мир под себя…
– И что?
– А то. Две вещи. Во-первых, мир слишком опасен для России, ты это знаешь не хуже меня…
– Ну что за фобия у тебя, доцент, а?! – воскликнул Суворов. – Вот сколько слушаю тебя, никак не могу понять этого твоего изоляционистского пафоса…
– Во-вторых, – настойчиво продолжил Струев, – я никогда не считал, что русские – правильная нация для обустройства мира.
– Кто же лучше? – улыбнулся Суворов.
– Господи, Данила, какая разница! Лучше, хуже – детский сад, ей-богу! Русские – неправильная нация. И точка. Ни себе, ни миру она ничего хорошего не принесет. Мы подвергались и подвергаемся страшной опасности все запороть просто из-за того, что полезли наружу.
– Доцент, так ведь невозможно было обезопасить себя от проникновения извне, не разобравшись с этим самым «вне»! Это твое странное инфернальное представление о Европе как о колыбели зла, и детское представление о России как о колыбели глупости!.. Господи, да все уже кончилось! Нет никакого инферно, как не было никакого фактора М.Р.! Не случилось мировой революции, доцент, не случилось.
– Твое мировое правительство тоже оказалось пшиком, – возразил Струев.
– Пшиком, говоришь? Хорошо, доцент, что тебе это кажется отсюда пшиком. Однако же, напомню тебе, что долгоживущие, которых обнаружили, еще пока ты был с нами, тем самым М. П. почти и были…
– Почти, Данила?
– Почти, доцент. Работать надо было вместе со всеми, и было бы не почти. А так разбираться пришлось без тебя.
– Хорошо же ты разобрался! Больше половины европейцев до сих пор считают, что русские ограбили всех, а сами столь тупы, что даже не смогли воспользоваться награбленным. Фактически это не так, но с психологической точки зрения представляется фактом. Точно таким же, как масонский заговор или империя зла. И никакое международное телевидение, никакие улыбающиеся медведи и секс-бомбы в летной униформе не помогут никого разубедить.
– Ты считаешь, что Европа еще окрысится на нас? – вдруг очень серьезно спросил Суворов.
– Не знаю, – разом сник Струев, – я системно вопросом не занимался, как ты сам понимаешь… Но из того, что видно на поверхности, потрясающе именно то, что никаким серьезным возбуханием и близко не пахнет. Бред собачий: должно пахнуть, но не пахнет… Почему ты спросил?
– У нас же ситуация 23, причем непонятно откуда, – ответил Суворов, – откуда-то же должен ветер дуть!
Пока стюард и стюардесса с помощью робота прибирали столики, Струев и Суворов молча курили.
– Ну ладно, – прервал молчание Струев, – так что у нас есть, если вкратце?
– Как будто и не было этих двенадцати лет! – задумчиво и сладко проговорил Суворов. – М-да… Так что у нас есть? Если вкратце, то мы сначала засекли ситуацию исключительно по разработанной тобой статистической системе. Ко мне пришел Монгуш и сказал, что у нас ситуация 23. Я отправил его куда подальше… в смысле писать отчет и все такое… Потом я вызвал Директора КГБ и спросил, какого черта они просиживают штаны, когда в стране тайно готовится смена власти. Он ответил, что по их оперативной информации ничего по ситуации 23 нет. Через пару дней получаю от Монгуша солидный файл отчета со всеми твоими пиками-шмиками и прочей лабудой. Я смотрю на все это, ору на Монгуша по телефону, требую увязать с событиями, снова вызываю Директора КГБ и ору на него… Одним словом, через месяц мы имеем кучу абсолютно разрозненных фактов, за статистическими пиками – ни одной личности, ни одной организации, плюс некоторые вещи, которых принципиально быть не может. И никакого источника, даже предполагаемого…
– Скажи, Данила, а в России есть оппозиция?
– Есть, – пожал плечами Суворов, – вполне легальная. Либеральная, левая и даже ультраправая, почти на грани. Все, кроме последних, представлены в Думе и Сенате. Никто особенно к власти не рвется.
– А тайная?
– Что-то вроде нас когда-то? Так на то и существует твоя система. Я же говорю: ни к кому статистические пики привязать пока не удалось.
– Америкосы?
– Президенты говорили по телефону, общались спецслужбы…
– И?
– Ничего. Да и незачем Америке это.
– Китайцы?
– Смеешься?
– Так ли хорошо известно все о Европе?
– Полагаю, да. – Суворов щелкнул пальцами, и робот услужливо подошел к его креслу. Суворов взял еще одну бутылку пива, скрутил пробку и отправил робота обратно в угол. – Впрочем, у тебя будет возможность проверить все самому. По Европе данных вагон. Теперь спроси про Антарктиду.
– Очень смешно! – буркнул Струев. – Ладно, а что за факты?
– Всего по чуть-чуть. Диссида какая-то хрен знает откуда полезла. Молодежная контркультура, песенки-шмесенки…
– Контркультура левая?
– А вот никакая! – вскинулся Суворов. – Никакая, понимаешь? И диссида какая-то безо всяких причин, внутренних и внешних, и даже практически без идеологии. Процент небольшой, резонанса международного просто никакого. И, главное, подпитки никакой не видно.
– Это еще не повод считать происходящее неопасным.
– Да, но ты же сам прекрасно знаешь, у диссиды должна быть мотивация и должна быть подпитка. В чем мотивация? Мы чуть ли не разобрали по косточкам пару деятелей – нет мотивации. Подпитка? Откуда? Нет подпитки. Нечем соблазнять, все кончилось.
– Ну а наш вариант наоборот?
– Идейные русофобы-либералы?
– Да что угодно, главное, чтобы не новый русский тоталитаризм.
– А где тогда ценности, ради которых все делается? Что может быть целью? – Суворов встал с кресла и подошел к фронтовому иллюминатору. – Просто задушить гадину? Так ведь гадину всю новую и новейшую историю душили ради чего-то…
– Хорошо, Данила, посмотрим, – Струев потер лоб. – А что все-таки с ситуацией 28?
– Есть вещи пострашнее, доцент.
– Что? – заулыбался Струев. – Откопали все-таки, что Фоменко был прав?
– Честно сказать, не занимались вопросом, – Суворов глотнул пива, – а вот вампиры, представь, оказались не мифом. Классифицированы на сегодняшний день как гемоглобинозависимые. И резцы увеличенные, и даже чеснока слегка боятся, и сила проявляется немереная при гемоглобиновом голоде. Так-то вот… Но это так, мелочи. Вампиры – явление странное и страшное, но дрожать в мистическом ужасе заставят только молоденьких барышень. Отыскались вещи и поинтереснее. А твои маленькие серые… У тебя с приоритетами вечно перекос, доцент. Несерьезно это, не этим сейчас заниматься надо.
– Опять ты мне рассказываешь, чем надо заниматься, а чем не надо!
– Да ладно тебе! Слушай, раскрутишь ситуацию 23, отправлю в центр изучения маленьких серых. Там все, что нам досталось. Идет?
– Все-таки как-то странно, что ты к ситуации 28 относишься так небрежно, – пробормотал Струев. – Ладно, у тебя есть с собой доклад Монгуша?
– Есть.
Суворов сделал знак «медведю», тот встал, извлек из маленького чемоданчика ноутбук и передал его Суворову.
– На, – сказал тот Струеву, – твой будет. Файл прямо на десктопе.
– Хорошая штучка, – произнес Струев, включая компьютер, – конечно же корейская.
– А чья же? Не нам же цацкаться с этой фигней! У нас, сам знаешь, электроника только военная.
Струев запустил презентацию-отчет Монгуша, своего лучшего ученика, оставленного 12 лет назад в России, и углубился в чтение. От этого занятия его через четыре часа оторвал Суворов:
– Смотри, доцент, заходим на посадку.
Лайнер уже шел на высоте не больше километра. Судя по схеме на экране, он расправил крылья и делал плавные виражи над пейзажами, которые Струев Давно видел только по телевизору. У него не защемило сердце и не подкатил комок к горлу, просто ему захотелось, захотелось сильнее, чем в иные дни, выпить, выйти поскорее из самолета и вдохнуть родной воздух…
– Что, доцент, «под крылом самолета о чем-то поет», а?
– Неужели у меня просто все всегда написано на лице?
– Нет. Например, то, что ты чудик, я понял не сразу.
На экране снова появился мишка и заговорил:
– Уважаемые дамы и господа, наш самолет готовится к посадке в аэропорту Толмачёво. Добро пожаловать в Сибирь. Сейчас температура воздуха в аэропорту прибытия +20° по шкале Цельсия, ясно. Просьба занять свои места, убрать столики, пристегнуть ремни и приготовиться к встрече с самым красивым местом на Земле.
Струев отложил ноутбук.
– Ну что, как доклад? – спросил Суворов.
– Туфта какая-то, – пробормотал Струев, – хотя пики есть, все верно. Мне нужны все данные.
– Скоро получишь.
– Да, Данила, а что ты там говорил про то, чего не может быть?
– КГБ, в числе прочего, притащил данные о том, что последние семь лет, особенно в последние 2-3 года резко сократилось потребление алкоголя и табака, рождаемость растет у славянских этносов… Черт-те что! Социологи пытаются объяснить это естественными причинами…
– Чем не объяснение?
– Перестань, доцент, – раздраженно бросил Суворов, – ты тоже в свое время был уверен в чем-то подобном. Слава богу, до тебя быстро дошло, что если что-нибудь происходит, так это кому-нибудь нужно. Или не на этом основана твоя система?!
– На этом, – пробормотал Струев, – на этом… Данила, можно мне будет по городу прогуляться?
– Хорошо, – кивнул Суворов, – только недолго.
– Хм, если мы опоздали, – отозвался Струев, – то опоздали, и один день ничего не решит.
– Да я не в том смысле… Не нравится мне все это, доцент. Я и так подставился по полной программе, выехав за тобой в Амстердам. Будем надеяться, что о твоем прибытии знают немногие.
– Да у тебя прямо-таки параноидальный невроз, Данила. Репродукция ситуации 2008 года, а? Только наоборот. Тогда обнаружили нас, но слишком поздно.
– Не понимаю, что ты находишь в этом забавного.
– Ничего, кроме того простого обстоятельства, что кто-то считает себя более правым, чем мы.
– Мне плевать на то, кто прав, а кто нет, – сказал Суворов. – Кто-то считает, что в России можно все снова вывернуть наизнанку. И вот этого я допускать не намерен.
– Слог высокий, но я тем не менее готов согласиться с формулировкой, – отозвался Струев, – будем считать задачу поставленной.
Суворов долго и пристально смотрел на Струева, потом тихо проронил:
– Ну и славненько…
Когда «птичка» коснулась бетона взлетно-посадочной полосы, затормозила и сложила крылья, а мишка на экране снова бодро и весело заговорил, Струев подумал вдруг, что ему непросто будет смотреть в глаза всем тем, с кем прошел через 2008 год. И вовсе не из-за опасности, описанной Данилой, а просто из-за того, что он не был там, где должен был быть. И еще он боялся, что ему не понравится в России.
Глава 2
– Мистер Тродат! Подождите!
Вот это да! Посреди Сибири услышать на улице английский язык, да еще свое имя! Тродат остановился и оглянулся. К нему бежал мужчина среднего роста в распахнутом пуховике. «Простудится, – машинально подумал Тродат, – минус двадцать семь как-никак…» Тродат еще успел подумать, что, возможно, этот человек – русский, так что он может позволить себе ходить в такой мороз нараспашку, но тут окликнувший его человек подбежал к нему и представился:
– Здравствуйте, я Винфрид Мюллер, сотрудник Института 77.
– Здравствуйте, – ответил Тродат, – я…
– Знаю, знаю, – радостно замахал руками Мюллер. – Я вас уже минут пятнадцать поджидаю. У меня с собой машина. Давайте я вас подвезу в Институт.
– Мне сказали, что я поеду на метро, – отозвался Тродат, пристально вглядываясь в собеседника. Тот, судя по всему, действительно был иностранным специалистом, сотрудником одного с Тродатом Института, куда Тродат сегодня впервые ехал на работу. Шпионских страстей не ожидалось.
– Ну да, зато у меня есть машина, так что я решил подбросить новичка, – радостно и широко улыбаясь, сказал Мюллер.
– Спасибо, – в ответ улыбнулся Тродат.
– Пойдемте, – Мюллер обернулся и пошел к обочине проспекта. Там стояла машина с незаглушенным двигателем. Трехдверный маленький джип чрезвычайно странных обводов, форма которых что-то напоминала Тродату, только он никак не мог вспомнить что.
Мюллер и Тродат сели в машину, и, когда она отъехала от обочины и влилась в поток автомобилей, Тродат увидел на панели логотип, выведенный латинскими буквами.
– Простите, – опешил он, – но ведь «NIVA» – это американская торговая марка, производится в США, Южной Америке и Австралии. И это совсем другой автомобиль…
– Э-э-э, мистер Тродат, – подняв большой палец, засмеялся Мюллер, – это русский вариант, причем гораздо более ранний.
Тродат повернулся к Мюллеру и уперся в него ничего не понимающим взглядом из-под старомодных очков с толстенными линзами.
– Если вы хотели меня удивить, – сказал он, – то вам это удалось. Эта машина… Я не понимаю.
– Вам предстоит еще многое понять здесь, мистер Тродат. Раньше, когда мне говорили, что русские – другие, что здесь словно бы другая планета, я только смеялся. Теперь я понимаю, что имелось в виду. Выключить музыку?
– Да, спасибо, так легче будет разговаривать.
– Нет проблем, коллега, – Мюллер потянулся к автомагнитоле и выключил ее. – Так ведь лучше, не правда ли? О, да, русские – другие. Я прожил и проработал здесь уже почти два года, но все равно не устаю удивляться. Теперь, когда русские снова на коне, мы с вами не можем не принимать это во внимание?
– Что «это»? – переспросил Тродат.
– Ну то, что они – другие.
– Ах, да, да, конечно, – быстро согласился Тродат, – но вы хотели рассказать про «Ниву».
– Да что там «Нива»! – воскликнул Мюллер. – Хотя да, это тоже интересный пример. Почти такие же машинки, как эта, производились в России до 2003 года. Затем на заводе, где их делали, разработали новую модель и стали выпускать ее малыми сериями. Новая модель – это то, что мы знаем как машину «Chevrolet NIVA». У русских тогда было мало денег. Странно это слышать сейчас, не так ли? Да ведь и мировая экономика тогда была совсем другой. Ну хорошо, значит, «NIVA». Русские слепили неплохой недорогой джип, но финансовые затруднения не позволяли им самостоятельно построить конвейер для этих джипов. Я точно не знаю, как велись поиски инвесторов, но деньги предложили американцы в обмен на все права на торговую марку и технические решения. Первый конвейер был построен в России, затем где-то у латиносов и так далее. Производство старых моделей в России было полностью остановлено. Однако, – Мюллер снова весело засмеялся и поднял вверх большой палец, – вскоре все в мире изменилось. Русские вспомнили про этот небольшой и недорогой внедорожник, слегка усовершенствовали его и снова запустили в производство. Кстати, некоторые узлы помогал усовершенствовать я. Да, да! Я даже ездил в город со странным названием Тольятти. Ваших соотечественников с их претензиями на торговую марку, извините, послали куда подальше. Кстати, они особенно не возражали. Кому нужны сегодня бренды!.. Одним словом, теперь это снова очень популярный русский автомобиль. Еще бы! Ведь раньше он был основным внедорожником так называемого Министерства по чрезвычайным ситуациям. То, что сейчас называется ИСС. Мистер Тродат, что с вами? Я не обидел вас?
Суворов только хмыкнул. Врач посмотрел на часы, встал, подошел к Струеву, быстро померил пульс. Видимо, удовлетворившись результатом, он кивнул Суворову и, прихватив стойку с капельницей, вышел за дверь.
– Ситуация 28, доцент, – сказал Суворов, – проявилась еще тогда, когда ты был с нами. Сейчас данных больше.
– Что, маленькие зеленые человечки?
– Ты же знаешь, что серые.
– Какая, на фиг, разница! Ты мне не давал заниматься этой темой.
– Доцент, мы занимались защитой Родины и не имели права…
– Ах, перестань, ради бога! – отмахнулся Струев. – Защиту Родины надо было начинать с того, чтобы изолировать себя от…
– То-то ты обустроился в Амстердаме, а не в Урюпинске! – хмыкнул Суворов. – Хватит, доцент. Давай по делу. У нас ситуация 23, и мы не можем разобраться что к чему. Возможно, тебе это будет приятно услышать: я в растерянности.
Струев присел на краешек заправленной кровати.
– Дайте сигарету, – попросил он. Суворов сел рядом со Струевым и протянул ему пачку сигарет. – Что еще вы там нарыли за эти годы?
– Все расскажу, родной, все расскажу как на духу, только поехали…
– Я не хочу, Данила, – тихо проговорил Струев, закуривая, – я уехал не для того, чтобы снова вляпываться в то, с чем не согласен.
– Если нас скинут, если вернутся девяностые годы прошлого века, с этим ты будешь согласен?
– Мне надо подумать, – тяжело вздохнул Струев.
– О, вот в самолете и подумаешь.
– Лихой ты, однако…
– Когда-то был другим?
– Почему ты так уверен, что я соглашусь, Данила?
– Я не для себя прошу, доцент, – ответил Суворов, – и ты не можешь отказать. Формулу ты слышал: ты нам нужен. Собирайся, Ваня, собирайся.
– Да мне только подпоясаться, – пробормотал Струев. – Слушай, вот на фига ты меня напичкал этой капельницей?! Через пару часов начнутся жуткие головные боли…
– Не начнутся, – широко улыбнулся Суворов, приобняв Струева за плечо, – это новый состав, доцент. Никаких побочных эффектов. Триумф отечественной медицины, так сказать…
Уходили из гостиницы хитро, в лучших традициях шпионского жанра. Эскорт черных автомобилей отъехал от парадного входа. Количество людей, рассевшихся по автомобилям, было ровно на одного человека больше, чем вышедших из них три часа назад. Трое сели в лимузин, окруженный со всех сторон джипами, не по своей воле, но для стороннего наблюдателя это было незаметно. Кортеж рванул к зданию российского посольства. В это же время из черного хода гостиницы вышли три человека и направились к остановке трамвая. Проехав на трамвае четыре остановки, они скрылись в проходном дворе, откуда через минуту выехал видавший виды «уазик» с эмблемой аэропорта «Шипол».
– Ну и как тебе за рулем этого мастодонта? – поинтересовался Струев с заднего сиденья.
– Во-первых, – поднял вверх указательный палец Суворов, – я в отличие от некоторых не терял формы. А во-вторых, это не мастодонт, доцент, это не карета прошлого, это, дорогой мой, если угодно, джип настоящего. Без кожаных сидений, кондиционеров, бортовых компьютеров и прочего барахла.
– Детали хоть на ходу не отваливаются?
– Обижаешь, – протянул Суворов, – с этим, слава богу, наладилось. Европейцы сами попросили поставлять им эти машинки. Это по надежности не «Гелендваген», конечно, но…
– Давно ты видел «Гелендваген»? – фыркнул Струев.
– Недавно, – ответил Суворов, – непосредственно в Германии. В армейском варианте. Стоят и гниют. Делают также в гражданском варианте для китайских бизнесменов и американских мафиози.
– Кстати, мою форму сможешь скоро проверить, – буркнул Струев после паузы.
– Читал я твой отчет, посланный в посольство, – отозвался Суворов, – неплохо, но это не ты, доцент.
– В смысле?
– Тебя надо хорошенько разозлить, чтобы тебе не было равных, – усмехнулся Суворов, вписывая «уазик» в очередной поворот. – Поверь, я помогу тебе разозлиться.
– Да шел бы ты… – отмахнулся Струев.
Машина въехала на территорию аэропорта через служебные ворота и, миновав техническую зону, подъехала к неприметной стеклянной дверце в основном здании. У двери стояла женщина в униформе служащих аэропорта.
– Это «лиса»? – с ухмылкой спросил Струев.
– Не чуди, доцент, – ответил Суворов, – эта милая леди проводит нас на нашу «птичку».
Практически сразу подъехал пустой автобус, раскрылись дверцы, и все четверо вошли в него. Автобус долго кружил по летному полю, затем вырулил из-за очередного «Боинга», и глазам Струева предстала «птичка», подобной которой он никогда не видел.
– Что это? – спросил он. – НЛО в отечественном исполнении?
– Лучше, – широко улыбаясь, ответил Суворов, – это, доцент, новенький «ИЛ-206». Только что запустили на международные рейсы. Чудесная предзвуковая машина. Турборакетные движки, изменяемая геометрия и все такое прочее.
– А кондиционеры и кожа?
– Исключительно для тебя.
По основному трапу поднимались люди, «Стало быть, не спецрейс», – определил Струев. У самого носа самолета был приставлен еще один трап. По нему им и предстояло подняться на борт. Там, где их трап упирался в люк, находилось странное утолщение на днище. Собственно, в него Суворов, Струев и сопровождающий их «медведь» и попали. Это был роскошный салон с семью креслами, телевизорами, пультом связи и широким фронтальным иллюминатором. В иллюминатор было видно все, что находилось прямо по курсу самолета и под ним. Струеву очень хотелось скрыть удивление, но он откровенно обалдел.
– Что это за хоромы?
– Салон первого класса, доцент, – ответил Суворов, садясь в одно из кресел, – сейчас это спецсалон.
Люк закрылся. Почти одновременно открылась дверца позади кресел и вошел высокий светловолосый стюард. Следом за ним появился второй «медведь» и… столик с напитками. Столик безо всякой посторонней помощи вышагивал на восьми железных лапах.
– Господи прости, а это-то что?! – не выдержал Струев.
– Мы их называем крабами, – ответил Суворов, закуривая. – Корейский сервисный робот. Очень умная и полезная штука. Поставляется в самых разных модификациях. Корея нам их гонит за такую мизерную плату, что не брать было бы просто глупо.
– А что, – спросил Струев, садясь в кресло по соседству с Суворовым, – простых смертных тоже обслуживают такие роботы?
– Конечно, доцент, надо же пыль в глаза пускать.
Зажегся один из экранов под потолком салона. На экране изображалась эдакая пастораль а-ля рус: травка, березки, холмики, речка. Прямо на зрителя неспешно шел огромный бурый медведь, который вдруг встал на задние лапы, подмигнул зрителю и улыбнулся.
– Здравствуйте, друзья! – произнес мишка. – Мы рады приветствовать вас на борту лайнера «Илюшин-206» авиакомпании «Сибирь», совершающего регулярный рейс по маршруту Амстердам – Новосибирск. Время в пути…
– Постой, Данила, – встрепенулся Струев, – мы что, не в Москву летим?
– Нет, доцент, – ответил Суворов, – никакой Москвы, пока, во всяком случае. Летим в Новосибирск, затем перебираемся на секретную базу, где и будем работать.
– Напитки, господа, – пророкотал над ухом стюард.
– Пива, – сказал Суворов, – а ты, доцент?
– Воды без газа, – буркнул Струев.
– Молодец! – похвалил Суворов.
– Да пошел ты! – Струев насупился, залпом осушил стакан с водой и протянул руку к столику, из которого вытянулась клешня-манипулятор и ловко забрала у Струева пустой стакан. – Тьфу, любители дешевых эффектов!
– А почему бы и нет? – возразил Суворов. – Это лучший самолет и лучшая авиакомпания в мире, доцент. Мелочей в таком деле не бывает.
Самолет тронулся с места. Мишка на экране рассказывал про меры безопасности на борту, про самолет и характеристики полета. Загорелся второй экран, на котором был изображен авиалайнер, вид сверху. Самолет вырулил на взлетно-посадочную полосу и плавно побежал, набирая скорость. Судя по второму экрану, он вдруг расправил до того сложенные крылья и стремительно и мягко взлетел.
– Пижонство! – фыркнул Струев. Суворов только рассмеялся.
Самолет делал плавные виражи и набирал высоту. Было жутко непривычно видеть впереди себя панораму полета. Через некоторое время «птичка» прорвала облачный слой и, продолжая подниматься, начала ускоряться. Это чувствовалось даже по тому, как слегка вдавило в спинки сидений. На экране самолет все больше и больше складывал крылья, пока не превратился в вытянутый треугольник. Под силуэтом самолета застыли цифры высоты и скорости: 12 000 метров и 1120 км/ч. В салоне снова появился робот. Следом вошел стюард в сопровождении стюардессы, которая прекрасно годилась в фотомодели.
– Обед, господа, – объявила стюардесса. – Мы предлагаем вам легкие закуски, далее на выбор рыбное, мясное и вегетарианское блюдо, а также десерт.
Струев попросил на горячее рыбу, Суворов мясо, «медведи» от всего отказались. Стюард и стюардесса удалились, робот бочком отошел в сторонку и застыл там, видимо, в готовности раздать дополнительные напитки.
– Слушай, Данила, – осведомился Струев, уплетая свой обед, – вот этих самых «надежных, как весь гражданский флот» тоже подбирают для пыли в глаза в лучшую авиакомпанию?
– Наверно, – ответил Суворов, – честно сказать, я не знаю точно. Это ведь частная авиакомпания, они что хотят, то и делают. Но, сколько я ни летал, последние лет десять знакомство иностранцев с русской красотой начинается с таких вот девочек на борту самолета.
– Сначала с мишки, – усмехнулся Струев.
– Что? Ах, с мишки!.. Ну да. Неплохо придумано, да?
– Слушай, Данила, ты объясни, на кой ляд вообще летать в Европу?
– Опять ты завел свою шарманку! – всплеснул руками Суворов. – Милый мой амстердамский сиделец, ты давно не был в России. Зато давно сидишь в той самой Европе, в которую не советовал соваться ни под каким предлогом. Соблазнять русского человека больше Европе нечем. Физически нечем, понимаешь? Зато все, что нам надо было от Европы, мы взяли. Взяли, и все. И пойми ты наконец, невозможно сегодня просто закрыться, как Япония когда-то в Средние века.
– Речь не об этом, – возразил Струев, – мы полезли в Европу переделывать там все, мы выбрались из своей скорлупы, чтобы перекроить мир под себя…
– И что?
– А то. Две вещи. Во-первых, мир слишком опасен для России, ты это знаешь не хуже меня…
– Ну что за фобия у тебя, доцент, а?! – воскликнул Суворов. – Вот сколько слушаю тебя, никак не могу понять этого твоего изоляционистского пафоса…
– Во-вторых, – настойчиво продолжил Струев, – я никогда не считал, что русские – правильная нация для обустройства мира.
– Кто же лучше? – улыбнулся Суворов.
– Господи, Данила, какая разница! Лучше, хуже – детский сад, ей-богу! Русские – неправильная нация. И точка. Ни себе, ни миру она ничего хорошего не принесет. Мы подвергались и подвергаемся страшной опасности все запороть просто из-за того, что полезли наружу.
– Доцент, так ведь невозможно было обезопасить себя от проникновения извне, не разобравшись с этим самым «вне»! Это твое странное инфернальное представление о Европе как о колыбели зла, и детское представление о России как о колыбели глупости!.. Господи, да все уже кончилось! Нет никакого инферно, как не было никакого фактора М.Р.! Не случилось мировой революции, доцент, не случилось.
– Твое мировое правительство тоже оказалось пшиком, – возразил Струев.
– Пшиком, говоришь? Хорошо, доцент, что тебе это кажется отсюда пшиком. Однако же, напомню тебе, что долгоживущие, которых обнаружили, еще пока ты был с нами, тем самым М. П. почти и были…
– Почти, Данила?
– Почти, доцент. Работать надо было вместе со всеми, и было бы не почти. А так разбираться пришлось без тебя.
– Хорошо же ты разобрался! Больше половины европейцев до сих пор считают, что русские ограбили всех, а сами столь тупы, что даже не смогли воспользоваться награбленным. Фактически это не так, но с психологической точки зрения представляется фактом. Точно таким же, как масонский заговор или империя зла. И никакое международное телевидение, никакие улыбающиеся медведи и секс-бомбы в летной униформе не помогут никого разубедить.
– Ты считаешь, что Европа еще окрысится на нас? – вдруг очень серьезно спросил Суворов.
– Не знаю, – разом сник Струев, – я системно вопросом не занимался, как ты сам понимаешь… Но из того, что видно на поверхности, потрясающе именно то, что никаким серьезным возбуханием и близко не пахнет. Бред собачий: должно пахнуть, но не пахнет… Почему ты спросил?
– У нас же ситуация 23, причем непонятно откуда, – ответил Суворов, – откуда-то же должен ветер дуть!
Пока стюард и стюардесса с помощью робота прибирали столики, Струев и Суворов молча курили.
– Ну ладно, – прервал молчание Струев, – так что у нас есть, если вкратце?
– Как будто и не было этих двенадцати лет! – задумчиво и сладко проговорил Суворов. – М-да… Так что у нас есть? Если вкратце, то мы сначала засекли ситуацию исключительно по разработанной тобой статистической системе. Ко мне пришел Монгуш и сказал, что у нас ситуация 23. Я отправил его куда подальше… в смысле писать отчет и все такое… Потом я вызвал Директора КГБ и спросил, какого черта они просиживают штаны, когда в стране тайно готовится смена власти. Он ответил, что по их оперативной информации ничего по ситуации 23 нет. Через пару дней получаю от Монгуша солидный файл отчета со всеми твоими пиками-шмиками и прочей лабудой. Я смотрю на все это, ору на Монгуша по телефону, требую увязать с событиями, снова вызываю Директора КГБ и ору на него… Одним словом, через месяц мы имеем кучу абсолютно разрозненных фактов, за статистическими пиками – ни одной личности, ни одной организации, плюс некоторые вещи, которых принципиально быть не может. И никакого источника, даже предполагаемого…
– Скажи, Данила, а в России есть оппозиция?
– Есть, – пожал плечами Суворов, – вполне легальная. Либеральная, левая и даже ультраправая, почти на грани. Все, кроме последних, представлены в Думе и Сенате. Никто особенно к власти не рвется.
– А тайная?
– Что-то вроде нас когда-то? Так на то и существует твоя система. Я же говорю: ни к кому статистические пики привязать пока не удалось.
– Америкосы?
– Президенты говорили по телефону, общались спецслужбы…
– И?
– Ничего. Да и незачем Америке это.
– Китайцы?
– Смеешься?
– Так ли хорошо известно все о Европе?
– Полагаю, да. – Суворов щелкнул пальцами, и робот услужливо подошел к его креслу. Суворов взял еще одну бутылку пива, скрутил пробку и отправил робота обратно в угол. – Впрочем, у тебя будет возможность проверить все самому. По Европе данных вагон. Теперь спроси про Антарктиду.
– Очень смешно! – буркнул Струев. – Ладно, а что за факты?
– Всего по чуть-чуть. Диссида какая-то хрен знает откуда полезла. Молодежная контркультура, песенки-шмесенки…
– Контркультура левая?
– А вот никакая! – вскинулся Суворов. – Никакая, понимаешь? И диссида какая-то безо всяких причин, внутренних и внешних, и даже практически без идеологии. Процент небольшой, резонанса международного просто никакого. И, главное, подпитки никакой не видно.
– Это еще не повод считать происходящее неопасным.
– Да, но ты же сам прекрасно знаешь, у диссиды должна быть мотивация и должна быть подпитка. В чем мотивация? Мы чуть ли не разобрали по косточкам пару деятелей – нет мотивации. Подпитка? Откуда? Нет подпитки. Нечем соблазнять, все кончилось.
– Ну а наш вариант наоборот?
– Идейные русофобы-либералы?
– Да что угодно, главное, чтобы не новый русский тоталитаризм.
– А где тогда ценности, ради которых все делается? Что может быть целью? – Суворов встал с кресла и подошел к фронтовому иллюминатору. – Просто задушить гадину? Так ведь гадину всю новую и новейшую историю душили ради чего-то…
– Хорошо, Данила, посмотрим, – Струев потер лоб. – А что все-таки с ситуацией 28?
– Есть вещи пострашнее, доцент.
– Что? – заулыбался Струев. – Откопали все-таки, что Фоменко был прав?
– Честно сказать, не занимались вопросом, – Суворов глотнул пива, – а вот вампиры, представь, оказались не мифом. Классифицированы на сегодняшний день как гемоглобинозависимые. И резцы увеличенные, и даже чеснока слегка боятся, и сила проявляется немереная при гемоглобиновом голоде. Так-то вот… Но это так, мелочи. Вампиры – явление странное и страшное, но дрожать в мистическом ужасе заставят только молоденьких барышень. Отыскались вещи и поинтереснее. А твои маленькие серые… У тебя с приоритетами вечно перекос, доцент. Несерьезно это, не этим сейчас заниматься надо.
– Опять ты мне рассказываешь, чем надо заниматься, а чем не надо!
– Да ладно тебе! Слушай, раскрутишь ситуацию 23, отправлю в центр изучения маленьких серых. Там все, что нам досталось. Идет?
– Все-таки как-то странно, что ты к ситуации 28 относишься так небрежно, – пробормотал Струев. – Ладно, у тебя есть с собой доклад Монгуша?
– Есть.
Суворов сделал знак «медведю», тот встал, извлек из маленького чемоданчика ноутбук и передал его Суворову.
– На, – сказал тот Струеву, – твой будет. Файл прямо на десктопе.
– Хорошая штучка, – произнес Струев, включая компьютер, – конечно же корейская.
– А чья же? Не нам же цацкаться с этой фигней! У нас, сам знаешь, электроника только военная.
Струев запустил презентацию-отчет Монгуша, своего лучшего ученика, оставленного 12 лет назад в России, и углубился в чтение. От этого занятия его через четыре часа оторвал Суворов:
– Смотри, доцент, заходим на посадку.
Лайнер уже шел на высоте не больше километра. Судя по схеме на экране, он расправил крылья и делал плавные виражи над пейзажами, которые Струев Давно видел только по телевизору. У него не защемило сердце и не подкатил комок к горлу, просто ему захотелось, захотелось сильнее, чем в иные дни, выпить, выйти поскорее из самолета и вдохнуть родной воздух…
– Что, доцент, «под крылом самолета о чем-то поет», а?
– Неужели у меня просто все всегда написано на лице?
– Нет. Например, то, что ты чудик, я понял не сразу.
На экране снова появился мишка и заговорил:
– Уважаемые дамы и господа, наш самолет готовится к посадке в аэропорту Толмачёво. Добро пожаловать в Сибирь. Сейчас температура воздуха в аэропорту прибытия +20° по шкале Цельсия, ясно. Просьба занять свои места, убрать столики, пристегнуть ремни и приготовиться к встрече с самым красивым местом на Земле.
Струев отложил ноутбук.
– Ну что, как доклад? – спросил Суворов.
– Туфта какая-то, – пробормотал Струев, – хотя пики есть, все верно. Мне нужны все данные.
– Скоро получишь.
– Да, Данила, а что ты там говорил про то, чего не может быть?
– КГБ, в числе прочего, притащил данные о том, что последние семь лет, особенно в последние 2-3 года резко сократилось потребление алкоголя и табака, рождаемость растет у славянских этносов… Черт-те что! Социологи пытаются объяснить это естественными причинами…
– Чем не объяснение?
– Перестань, доцент, – раздраженно бросил Суворов, – ты тоже в свое время был уверен в чем-то подобном. Слава богу, до тебя быстро дошло, что если что-нибудь происходит, так это кому-нибудь нужно. Или не на этом основана твоя система?!
– На этом, – пробормотал Струев, – на этом… Данила, можно мне будет по городу прогуляться?
– Хорошо, – кивнул Суворов, – только недолго.
– Хм, если мы опоздали, – отозвался Струев, – то опоздали, и один день ничего не решит.
– Да я не в том смысле… Не нравится мне все это, доцент. Я и так подставился по полной программе, выехав за тобой в Амстердам. Будем надеяться, что о твоем прибытии знают немногие.
– Да у тебя прямо-таки параноидальный невроз, Данила. Репродукция ситуации 2008 года, а? Только наоборот. Тогда обнаружили нас, но слишком поздно.
– Не понимаю, что ты находишь в этом забавного.
– Ничего, кроме того простого обстоятельства, что кто-то считает себя более правым, чем мы.
– Мне плевать на то, кто прав, а кто нет, – сказал Суворов. – Кто-то считает, что в России можно все снова вывернуть наизнанку. И вот этого я допускать не намерен.
– Слог высокий, но я тем не менее готов согласиться с формулировкой, – отозвался Струев, – будем считать задачу поставленной.
Суворов долго и пристально смотрел на Струева, потом тихо проронил:
– Ну и славненько…
Когда «птичка» коснулась бетона взлетно-посадочной полосы, затормозила и сложила крылья, а мишка на экране снова бодро и весело заговорил, Струев подумал вдруг, что ему непросто будет смотреть в глаза всем тем, с кем прошел через 2008 год. И вовсе не из-за опасности, описанной Данилой, а просто из-за того, что он не был там, где должен был быть. И еще он боялся, что ему не понравится в России.
Глава 2
Томск. У входа на станцию метро «Проспект Ермака».
Среда, 25 января 2012 г. 8:30.
Профессор Джеймс Тродат последние метры перед входом в метро шел под постоянный звук автомобильного клаксона. Этот звук в Томске был непривычным, но Тродат был сосредоточен и решил не оглядываться на его источник. Наконец клаксон затих, зато профессор услышал:– Мистер Тродат! Подождите!
Вот это да! Посреди Сибири услышать на улице английский язык, да еще свое имя! Тродат остановился и оглянулся. К нему бежал мужчина среднего роста в распахнутом пуховике. «Простудится, – машинально подумал Тродат, – минус двадцать семь как-никак…» Тродат еще успел подумать, что, возможно, этот человек – русский, так что он может позволить себе ходить в такой мороз нараспашку, но тут окликнувший его человек подбежал к нему и представился:
– Здравствуйте, я Винфрид Мюллер, сотрудник Института 77.
– Здравствуйте, – ответил Тродат, – я…
– Знаю, знаю, – радостно замахал руками Мюллер. – Я вас уже минут пятнадцать поджидаю. У меня с собой машина. Давайте я вас подвезу в Институт.
– Мне сказали, что я поеду на метро, – отозвался Тродат, пристально вглядываясь в собеседника. Тот, судя по всему, действительно был иностранным специалистом, сотрудником одного с Тродатом Института, куда Тродат сегодня впервые ехал на работу. Шпионских страстей не ожидалось.
– Ну да, зато у меня есть машина, так что я решил подбросить новичка, – радостно и широко улыбаясь, сказал Мюллер.
– Спасибо, – в ответ улыбнулся Тродат.
– Пойдемте, – Мюллер обернулся и пошел к обочине проспекта. Там стояла машина с незаглушенным двигателем. Трехдверный маленький джип чрезвычайно странных обводов, форма которых что-то напоминала Тродату, только он никак не мог вспомнить что.
Мюллер и Тродат сели в машину, и, когда она отъехала от обочины и влилась в поток автомобилей, Тродат увидел на панели логотип, выведенный латинскими буквами.
– Простите, – опешил он, – но ведь «NIVA» – это американская торговая марка, производится в США, Южной Америке и Австралии. И это совсем другой автомобиль…
– Э-э-э, мистер Тродат, – подняв большой палец, засмеялся Мюллер, – это русский вариант, причем гораздо более ранний.
Тродат повернулся к Мюллеру и уперся в него ничего не понимающим взглядом из-под старомодных очков с толстенными линзами.
– Если вы хотели меня удивить, – сказал он, – то вам это удалось. Эта машина… Я не понимаю.
– Вам предстоит еще многое понять здесь, мистер Тродат. Раньше, когда мне говорили, что русские – другие, что здесь словно бы другая планета, я только смеялся. Теперь я понимаю, что имелось в виду. Выключить музыку?
– Да, спасибо, так легче будет разговаривать.
– Нет проблем, коллега, – Мюллер потянулся к автомагнитоле и выключил ее. – Так ведь лучше, не правда ли? О, да, русские – другие. Я прожил и проработал здесь уже почти два года, но все равно не устаю удивляться. Теперь, когда русские снова на коне, мы с вами не можем не принимать это во внимание?
– Что «это»? – переспросил Тродат.
– Ну то, что они – другие.
– Ах, да, да, конечно, – быстро согласился Тродат, – но вы хотели рассказать про «Ниву».
– Да что там «Нива»! – воскликнул Мюллер. – Хотя да, это тоже интересный пример. Почти такие же машинки, как эта, производились в России до 2003 года. Затем на заводе, где их делали, разработали новую модель и стали выпускать ее малыми сериями. Новая модель – это то, что мы знаем как машину «Chevrolet NIVA». У русских тогда было мало денег. Странно это слышать сейчас, не так ли? Да ведь и мировая экономика тогда была совсем другой. Ну хорошо, значит, «NIVA». Русские слепили неплохой недорогой джип, но финансовые затруднения не позволяли им самостоятельно построить конвейер для этих джипов. Я точно не знаю, как велись поиски инвесторов, но деньги предложили американцы в обмен на все права на торговую марку и технические решения. Первый конвейер был построен в России, затем где-то у латиносов и так далее. Производство старых моделей в России было полностью остановлено. Однако, – Мюллер снова весело засмеялся и поднял вверх большой палец, – вскоре все в мире изменилось. Русские вспомнили про этот небольшой и недорогой внедорожник, слегка усовершенствовали его и снова запустили в производство. Кстати, некоторые узлы помогал усовершенствовать я. Да, да! Я даже ездил в город со странным названием Тольятти. Ваших соотечественников с их претензиями на торговую марку, извините, послали куда подальше. Кстати, они особенно не возражали. Кому нужны сегодня бренды!.. Одним словом, теперь это снова очень популярный русский автомобиль. Еще бы! Ведь раньше он был основным внедорожником так называемого Министерства по чрезвычайным ситуациям. То, что сейчас называется ИСС. Мистер Тродат, что с вами? Я не обидел вас?