Страница:
— Туда! — крикнула Роберта.
И бросилась к лестнице в сопровождении Мартино и ромов. Оставалось спуститься на четыре или пять ступеней. Снизу тянулся тяжелый аромат благовоний. И доносились приглушенные голоса. Предводитель ромов хотел броситься вперед. Но Роберта остановила его, схватив за руку.
— Хочу внести ясность, — сказала она, глядя ему в бешеные глаза. — Вызов дьявола удесятеряет могущество того, кто произносит заклинание. Ла Вуазен очень опасна. И ее заклинания, наверное, могущественнее моих.
— Говори, колдунья! — нетерпеливо прервал ее ром. — Что ты пытаешься мне сказать?
— Вы собираетесь убить демонов, затаившихся в этом погребе? Да будет так. Но ими могли овладеть против их воли. И потому прошу вас, если возможно, пощадить их. Судить их будет Министерство безопасности.
— Мы не тронем тех, кем овладел дьявол, — горячо воскликнул ром.
— Хорошо. Но прежде всего мне надо заняться жрицей. Вернее, я попытаюсь с ней справиться. Ваше вмешательство — последнее оружие.
— Пошли, Шовехани.
Роберта двинулась вниз по ступенькам. За ней шел Мартино. Они сделали два оборота. Бормотание стало неразличимым.
— Пусть принесут агнца, — услышали они приказ Ла Вуазен.
Моргенстерн оказалась у подножия лестницы раньше, чем ожидала. Склеп не был глубоким. Поклонники стояли спиной к ней. Они смотрели на Ла Вуазен, которая возвышалась над алтарем с лежащей обнаженной женщиной. Отравительница положила руку на плечо маленькой девочки, которая в оцепенении не спускала с нее глаз. Ла Вуазен передвинула руку под подбородок ребенка, готовясь поднять ее вверх.
Плотные ряды поклонников мешали пройти к алтарю. Но ром, отец ребенка, увидев дочь, ринулся прямо в толпу. Остальные бросились за ним, вызвав паническую суету вокруг. Роберта и Мартино наблюдали за происходящим от лестницы.
Колдунья заметила, как Ла Вуазен скользнула за столб. Ряды участников поредели. Некоторые из них лежали без сознания на полу, остальных без особых церемоний согнали в угол и держали под охраной. Предводитель ромов откидывал капюшоны с голов присутствующих. Женщин и мужчин было поровну. Их лица выражали экстаз. Все словно были под воздействием наркотиков.
Все это время Ла Вуазен скользила вдоль стены, направляясь к абсиде, колдунья следовала за ней по пятам. Справа начиналось подземелье. Моргенстерн осторожно проникла внутрь, прошла несколько метров, миновала поворот. Ла Вуазен спокойно шла впереди. Вдруг остановилась и обернулась, ощутив позади присутствие. Обе колдуньи молча смотрели друг на друга.
— Что вы делаете? — шепнул Мартино на ухо Моргенстерн. — Разве не надо помешать ей скрыться?
Неподвижно застывшая Роберта тихо ответила:
— Сегодня ей чуть не явился Дьявол. Никто ее не может остановить, она наполнена могуществом. Поглядите на ее глаза, Мартино. Но не задерживайте взгляда.
Молодой человек повиновался. Зрачки Ла Вуазен были расширены и вспыхивали зарницами, словно надвигалась гроза. Мартино ощутил гипнотическую силу ее глаз и поспешил отвернуться, хотя Роберта была начеку.
Предводитель ромов в свою очередь остановился позади них и увидел Ла Вуазен. Женщина-демон усмехнулась, когда его взгляд остановился на ней. И крикнула ему:
— Ты отец поросеночка, которому я пустила кровь своими руками? Я узнаю его кукольные черты. Вот этой рукой я вскрыла его.
Мужчина действительно потерял несколько дней назад одного из сыновей. Он надеялся, хотя и не верил в это, что сын просто-напросто сбежал.
Отравительница подняла левую руку. Ее пальцы соединялись электрическими дугами. Она поднесла большой палец ко рту и с выражением похоти на лице принялась его сосать.
— Мы отведали его после того, как посвятили Адонаи. Сочненький был.
Ром взревел и бросился к Отравительнице. Роберта хотела его удержать, но мужчина ринулся на Ла Вуазен, как хищник. Она поджидала его.
Мартино не сводил глаз со сцены. И все же почти ничего не заметил. Подземелье превратилось в кипящий фонтан. Руки с когтями рвали рома на части с методичной жестокостью. Лицо Ла Вуазен исчезло за завесой багровой пены. Словно в кровавом небе появилась бледная луна.
Остатки человеческого тела усеяли пол подземелья. Отравительница исчезла. Мартино вернулся в склеп, зажимая рот руками, живот его сводили спазмы. Молодой ром приблизился к Роберте, которая не сдвинулась с места. Он бесстрастно глянул на кровавую лужу.
— Она ушла, — сказала колдунья.
Ром вгляделся в подземелье, тонувшее во мраке.
— Надо было убить этого демона.
— Убить? — переспросила Роберта. — Быть может, это нам удастся… устроив ему западню.
— В какую западню может угодить такая кровопийца?
Моргенстерн вспоминала статью, которую прочла в Бюллетене исторических городов, историю про колокол, которому сначала дали имя Сатаны, а потом нарекли святой Екатериной.
— Западня зависит от приманки. Я знаю одну, от которой она не сможет отказаться.
— О чем речь?
— О колоколе.
— Обычно колокола обращают демонов в бегство.
— Это — особый колокол. Он должен привлечь ее. Ром обдумал ответ колдуньи. Похоже, он удовлетворил его, поскольку промолвил:
— Если у тебя есть приманка, у тебя будет и зверь.
Мартино вместе с остальными ждал появления Отравительницы. Моргенстерн привела их на самый верх башни Сен-Жак-де-ла-Бушри. И объяснила, что колокол вначале назвали именем Сатаны, а потом посвятили святой Екатерине. По мнению колдуньи, его звон должен был привлечь демона столь же верно, как труп привлекает стаю стервятников.
Они ждали уже три часа, но ничего не происходило. Мартино сидел на балке, к которой был подвешен колокол, а колдунья рядом с ним. Она поглаживала Ганса-Фридриха и прислушивалась к окрестностям. Ромы прятались в нишах колокольни.
Ветер, запутавшийся в бронзе, зловеще завывал. И ничего больше, кроме глухого звона колокола, раздававшегося каждые четверть часа. Похоронный звон, уносимый бурей, летел над крышами Парижа, зовя демона по имени.
Мартино размышлял о странной церемонии, которая позволила колдунье создавать близнецов. Тогда Моргенстерн предстала перед ним в своей самой мрачной ипостаси. Молодой человек вспоминал истории про шабаши и зачарованные леса, о которых ему рассказывала мать в детстве. Булькающие котлы, заросшие когтистые звери, паранормальные явления. Добро и Зло, слившиеся в одном лице, искаженном тоской…
«Из матери получилась бы хорошая колдунья, — говорил себе молодой человек, — не выйди она замуж за Мартино».
От этого опыта у него осталось смутное и беспокойное ощущение. С одной стороны, он никак не мог отказаться от мысли, что Моргенстерн принадлежала к иному миру. С другой стороны, этот мир тянул его с невероятной силой. Он не мог объяснить этой тяги. Жесты напарницы во время заклинаний казались ему удивительно знакомыми… И в голове возникали странные образы.
И они были в основном связаны с воздухом.
Роберта не доставала из мешка летучую мышь, не смешивала слюну жабы, не потрясала амулетом, утыканным окровавленными иглами, когда создавала их близнецов. Она только отдала приказ зеркалу, перед которым они стояли в номере пансиона. Оно помутнело. Потом их отражения поклонились и исчезли за рамой, вышли из комнаты и сели на катер, отвезший их на зачарованный остров.
Мартино и Моргенстерн остались перед зеркальным изображением пустой комнаты, в которой они отсутствовали. Первым рефлексом следователя было посмотреть, следовала ли за ним его тень. Тень была. А отображения не было. Он, не обращая внимания на насмешливый взгляд Моргенстерн, бросился в ванную. Но зеркало отказалось отображать его, хотя до этого забастовок не устраивало.
Он вновь ощутил головокружение. Словно под его ногами разверзлась земля, а реальность исчезла… Даже этот колокол может быть обманом. Колдунья уверила его, что отражения появятся, как только закончится существование близнецов. Но с тех пор Мартино строил всяческие предположения.
Как Ганс-Фридрих смог последовать за близнецами, если был частью первой реальности? В каком варианте города они сейчас находились? Сидели ли они в оригинале Сен-Жака-де-ла-Бушри или в одном из его отображений? Конечно, в отображении, поскольку башня находилась в историческом городе.
Молодой человек вдруг заметил, что колдунья не спускает с него напряженного взгляда. Она пыталась что-то ему сказать. Показала ему карманное зеркальце, которое держала в руке, а потом бросила его ему. Он в последний момент поймал предмет и глянул в него.
Изображение было на месте. Оно улыбалось ему своей неотрубленной головой. Реальность вернулась в свои права. Молодой человек с облегчением вернул зеркальце колдунье. У него были кое-какие таланты — он играл в теннис и водил свой шумный болид. Но бродить по границам иллюзий, жонглировать недомоганиями… Это было не для него. Пусть этим занимаются маги и колдуньи.
— Она приближается, — сообщила Моргенстерн.
Ганс-Фридрих свернулся в клубок и выставил иглы. Колокол послал последний призыв десять минут назад. Мартино достал свой шестизарядный револьвер и взвел его. Над ним в тени колокольни прятались четверо или пятеро ромов. Все они навели оружие на одну точку: лестничный люк в полу колокольни. На этот раз Ла Вуазен не могла уйти от них.
— Вошла, взбирается по лестнице, — сообщила Роберта.
Мартино стал сглатывать слюну, не в силах остановиться. Сердце его билось громче, чем этот сатанинский колокол. Черт возьми, да успокойся же! Он бросил взгляд на Роберту. Та невозмутимо смотрела на лестницу. Тень скрывала их от постороннего взгляда. Если они сохранят неподвижность, демон не должен их разглядеть. Пока они не откроют огонь.
— Она поднимается. Главное — не двигайтесь, — приказала колдунья.
Послышался скрип ступеньки. Кровь в жилах Мартино заледенела. Ему никогда не слезть с этого насеста. Все его мужество испарилось.
В проеме показалось бледное, как луна, лицо гермафродита. Ла Вуазен вгляделась внутрь колокольни, исследуя ее глубины. Она задыхалась, зрачки ее были расширены. Она по-прежнему оставалась в состоянии транса, который был вызван церемонией.
Она поднялась по последним ступеням, подошла к колоколу и протянула к нему руку. Ее держали под прицелом шесть человек. Демон погладила бронзу, как гладят идола. Чувственный жест, полный почитания.
Над головой Мартино хрустнула балка. Ла Вуазен подняла голову и всмотрелась в точку, откуда донесся шум, ненавидящим взглядом. Ром открыл огонь. Тут же начали стрелять остальные. На демона обрушился свинцовый град. Шум стоял оглушительный. Во все стороны летели щепки. Дым вскоре затянул все пространство. Мартино услышал голос Моргенстерн, перекрывший грохот:
— Прекратите огонь!
Ей пришлось повторить приказ трижды, пока ее не послушались. Мартино вдруг сообразил, что его оружие было холодным. Скованный страхом, он даже не выстрелил. Ромы и Моргенстерн спрыгнули на пол. Капли крови свидетельствовали, что пули ранили демона. Но никаких следов тела. Ла Вуазен испарилась.
— Невозможно! — выругался один из мужчин.
— Ничего невозможного нет, — оборонила Роберта.
На лестнице раздался выстрел, затем послышался пронзительный вой. На нижних этажах началась перестрелка. Колдунья и ромы бросились на лестницу и исчезли из вида. Мартино прислушивался к сражению, сидя на своем насесте, — живот его сводило от страха. Он слышал непонятные крики, выстрелы из карабинов, короткие приказы колдуньи.
— Она смылась! — закричал один из ромов.
— Она смылась, — повторил Мартино. В глотке у него пересохло, он не мог поверить в происходящее.
Потом снаружи донесся голос Роберты:
— Вон она! На фасаде. Лезет вверх!
Мартино инстинктивно повернул голову. И увидел Ла Вуазен, которая, как паук, хваталась за балки и лезла вверх. Молодой человек спрыгнул на пол и рискнул выглянуть наружу. Отравительница оперлась на химеру и исчезла по другую сторону балюстрады, которая опоясывала крышу. Мартино посмотрел вниз и увидел лицо Моргенстерн, обращенное к нему. На лестнице уже слышались шаги. Ромы взбирались вверх.
Он не чувствовал в себе сил лезть по фасаду. Но переплетение балок должно было куда-то вести. Мартино ловко запрыгнул на первую, ухватился за вторую и вскарабкался к потолку. Люк открывался прямо на крышу. Он откинул защелку одной рукой и осторожно приподнял крышку.
Ла Вуазен сидела на краю бездны. Ее рука машинально гладила химеру. Она разглядывала Париж.
Мартино откинул крышку и бесшумно вылез на крышу. От Отравительницы его отделяло три метра. Он направил дуло в ее спину.
— Эй! — позвал он. — Вы!
Ла Вуазен уронила голову набок и почесала ухо о плечо. Потом словно нехотя встала и развернулась лицом к Мартино.
Молодому человеку очень хотелось, чтобы сейчас, когда он держал Отравительницу под прицелом, Роберта стояла рядом. Ла Вуазен качнулась вперед. Мартино невольно отступил. Пронзительный ветер толкал его в спину. Он дрожал. И не от холода.
— Эй! — передразнила она его. Голос ее напоминал квохтанье. — Вы!
И сделала шаг вперед. Молодой человек стоял на краю бездны. Ла Вуазен подошла еще ближе. Она могла дотронуться до него, протянув руку. Пальцы Мартино парализовало. Что-то мешало ему нажать на спусковой крючок.
Отравительница повела рукой словно серпом, чтобы схватить следователя за запястье. Все шесть пуль улетели в молоко. Мартино отступил еще, раскинув руки в стороны. Он ощущал себя марионеткой, за ниточки которой дергала Ла Вуазен.
— Сможем ли мы сыграть вдвоем до того, как граф явится за мной? — спросила служительница Дьявола, опять почесав ухо о плечо.
Она схватила Мартино за лацкан пиджака и нежно притянула к себе. Их губы соприкоснулись. Она приоткрыла их и прижала к губам молодого человека. Он с ужасом ощутил, как в его плоть вонзились клыки.
Ла Вуазен вдруг отстранила его и принюхалась к воздуху. Она уставилась в какую-то точку в небе на светлеющем горизонте. В рождающейся заре появилась темная продолговатая форма — летающий корабль несся прямо на колокольню. Ветер доносил до них рев двигателей. Альбатрос .
Отравительница поцеловала Мартино, вырвав по пути часть его щеки.
— На память. До скорого, дорогуша.
Она отпустила его и небрежно оттолкнула назад. Следователь увидел, как она бежит и прыгает в пустоту, а Альбатрос разворачивается, едва не задев башню. В отверстии люка появилось лицо Моргенстерн.
Ла Вуазен ловко приземлилась на палубу судна. Послышался рев сирены, могущий разбудить весь Париж. Альбатрос удалялся на всех парах. Он несся на запад, догоняя ночь, изгоняемую зарей. Его силуэт расплылся, сжался, как гаснущее пламя, и исчез.
Моргенстерн приближалась к Мартино осторожными шагами и, разинув рот, разглядывала его. Почему он так выглядел? Из-за раны? Ла Вуазен только расцарапала ему щеку.
— Что? — спросил он, ощупывая лицо.
Она остановилась и протянула руку, не осмеливаясь продвигаться дальше.
— Вы боитесь, что я упаду, Роберта? Мартино заметил взгляд колдуньи и посмотрел себе под ноги: он стоял на пятидесятиметровой высоте в трех шагах от колокольни Сен-Жак.
Он не успел ничего сказать. Страх охватил его, и бездна вступила в свои права.
ВЕНЕЦИЯ
ГОСПОДИН РОЗЕМОНД
И бросилась к лестнице в сопровождении Мартино и ромов. Оставалось спуститься на четыре или пять ступеней. Снизу тянулся тяжелый аромат благовоний. И доносились приглушенные голоса. Предводитель ромов хотел броситься вперед. Но Роберта остановила его, схватив за руку.
— Хочу внести ясность, — сказала она, глядя ему в бешеные глаза. — Вызов дьявола удесятеряет могущество того, кто произносит заклинание. Ла Вуазен очень опасна. И ее заклинания, наверное, могущественнее моих.
— Говори, колдунья! — нетерпеливо прервал ее ром. — Что ты пытаешься мне сказать?
— Вы собираетесь убить демонов, затаившихся в этом погребе? Да будет так. Но ими могли овладеть против их воли. И потому прошу вас, если возможно, пощадить их. Судить их будет Министерство безопасности.
— Мы не тронем тех, кем овладел дьявол, — горячо воскликнул ром.
— Хорошо. Но прежде всего мне надо заняться жрицей. Вернее, я попытаюсь с ней справиться. Ваше вмешательство — последнее оружие.
— Пошли, Шовехани.
Роберта двинулась вниз по ступенькам. За ней шел Мартино. Они сделали два оборота. Бормотание стало неразличимым.
— Пусть принесут агнца, — услышали они приказ Ла Вуазен.
Моргенстерн оказалась у подножия лестницы раньше, чем ожидала. Склеп не был глубоким. Поклонники стояли спиной к ней. Они смотрели на Ла Вуазен, которая возвышалась над алтарем с лежащей обнаженной женщиной. Отравительница положила руку на плечо маленькой девочки, которая в оцепенении не спускала с нее глаз. Ла Вуазен передвинула руку под подбородок ребенка, готовясь поднять ее вверх.
Плотные ряды поклонников мешали пройти к алтарю. Но ром, отец ребенка, увидев дочь, ринулся прямо в толпу. Остальные бросились за ним, вызвав паническую суету вокруг. Роберта и Мартино наблюдали за происходящим от лестницы.
Колдунья заметила, как Ла Вуазен скользнула за столб. Ряды участников поредели. Некоторые из них лежали без сознания на полу, остальных без особых церемоний согнали в угол и держали под охраной. Предводитель ромов откидывал капюшоны с голов присутствующих. Женщин и мужчин было поровну. Их лица выражали экстаз. Все словно были под воздействием наркотиков.
Все это время Ла Вуазен скользила вдоль стены, направляясь к абсиде, колдунья следовала за ней по пятам. Справа начиналось подземелье. Моргенстерн осторожно проникла внутрь, прошла несколько метров, миновала поворот. Ла Вуазен спокойно шла впереди. Вдруг остановилась и обернулась, ощутив позади присутствие. Обе колдуньи молча смотрели друг на друга.
— Что вы делаете? — шепнул Мартино на ухо Моргенстерн. — Разве не надо помешать ей скрыться?
Неподвижно застывшая Роберта тихо ответила:
— Сегодня ей чуть не явился Дьявол. Никто ее не может остановить, она наполнена могуществом. Поглядите на ее глаза, Мартино. Но не задерживайте взгляда.
Молодой человек повиновался. Зрачки Ла Вуазен были расширены и вспыхивали зарницами, словно надвигалась гроза. Мартино ощутил гипнотическую силу ее глаз и поспешил отвернуться, хотя Роберта была начеку.
Предводитель ромов в свою очередь остановился позади них и увидел Ла Вуазен. Женщина-демон усмехнулась, когда его взгляд остановился на ней. И крикнула ему:
— Ты отец поросеночка, которому я пустила кровь своими руками? Я узнаю его кукольные черты. Вот этой рукой я вскрыла его.
Мужчина действительно потерял несколько дней назад одного из сыновей. Он надеялся, хотя и не верил в это, что сын просто-напросто сбежал.
Отравительница подняла левую руку. Ее пальцы соединялись электрическими дугами. Она поднесла большой палец ко рту и с выражением похоти на лице принялась его сосать.
— Мы отведали его после того, как посвятили Адонаи. Сочненький был.
Ром взревел и бросился к Отравительнице. Роберта хотела его удержать, но мужчина ринулся на Ла Вуазен, как хищник. Она поджидала его.
Мартино не сводил глаз со сцены. И все же почти ничего не заметил. Подземелье превратилось в кипящий фонтан. Руки с когтями рвали рома на части с методичной жестокостью. Лицо Ла Вуазен исчезло за завесой багровой пены. Словно в кровавом небе появилась бледная луна.
Остатки человеческого тела усеяли пол подземелья. Отравительница исчезла. Мартино вернулся в склеп, зажимая рот руками, живот его сводили спазмы. Молодой ром приблизился к Роберте, которая не сдвинулась с места. Он бесстрастно глянул на кровавую лужу.
— Она ушла, — сказала колдунья.
Ром вгляделся в подземелье, тонувшее во мраке.
— Надо было убить этого демона.
— Убить? — переспросила Роберта. — Быть может, это нам удастся… устроив ему западню.
— В какую западню может угодить такая кровопийца?
Моргенстерн вспоминала статью, которую прочла в Бюллетене исторических городов, историю про колокол, которому сначала дали имя Сатаны, а потом нарекли святой Екатериной.
— Западня зависит от приманки. Я знаю одну, от которой она не сможет отказаться.
— О чем речь?
— О колоколе.
— Обычно колокола обращают демонов в бегство.
— Это — особый колокол. Он должен привлечь ее. Ром обдумал ответ колдуньи. Похоже, он удовлетворил его, поскольку промолвил:
— Если у тебя есть приманка, у тебя будет и зверь.
Мартино вместе с остальными ждал появления Отравительницы. Моргенстерн привела их на самый верх башни Сен-Жак-де-ла-Бушри. И объяснила, что колокол вначале назвали именем Сатаны, а потом посвятили святой Екатерине. По мнению колдуньи, его звон должен был привлечь демона столь же верно, как труп привлекает стаю стервятников.
Они ждали уже три часа, но ничего не происходило. Мартино сидел на балке, к которой был подвешен колокол, а колдунья рядом с ним. Она поглаживала Ганса-Фридриха и прислушивалась к окрестностям. Ромы прятались в нишах колокольни.
Ветер, запутавшийся в бронзе, зловеще завывал. И ничего больше, кроме глухого звона колокола, раздававшегося каждые четверть часа. Похоронный звон, уносимый бурей, летел над крышами Парижа, зовя демона по имени.
Мартино размышлял о странной церемонии, которая позволила колдунье создавать близнецов. Тогда Моргенстерн предстала перед ним в своей самой мрачной ипостаси. Молодой человек вспоминал истории про шабаши и зачарованные леса, о которых ему рассказывала мать в детстве. Булькающие котлы, заросшие когтистые звери, паранормальные явления. Добро и Зло, слившиеся в одном лице, искаженном тоской…
«Из матери получилась бы хорошая колдунья, — говорил себе молодой человек, — не выйди она замуж за Мартино».
От этого опыта у него осталось смутное и беспокойное ощущение. С одной стороны, он никак не мог отказаться от мысли, что Моргенстерн принадлежала к иному миру. С другой стороны, этот мир тянул его с невероятной силой. Он не мог объяснить этой тяги. Жесты напарницы во время заклинаний казались ему удивительно знакомыми… И в голове возникали странные образы.
И они были в основном связаны с воздухом.
Роберта не доставала из мешка летучую мышь, не смешивала слюну жабы, не потрясала амулетом, утыканным окровавленными иглами, когда создавала их близнецов. Она только отдала приказ зеркалу, перед которым они стояли в номере пансиона. Оно помутнело. Потом их отражения поклонились и исчезли за рамой, вышли из комнаты и сели на катер, отвезший их на зачарованный остров.
Мартино и Моргенстерн остались перед зеркальным изображением пустой комнаты, в которой они отсутствовали. Первым рефлексом следователя было посмотреть, следовала ли за ним его тень. Тень была. А отображения не было. Он, не обращая внимания на насмешливый взгляд Моргенстерн, бросился в ванную. Но зеркало отказалось отображать его, хотя до этого забастовок не устраивало.
Он вновь ощутил головокружение. Словно под его ногами разверзлась земля, а реальность исчезла… Даже этот колокол может быть обманом. Колдунья уверила его, что отражения появятся, как только закончится существование близнецов. Но с тех пор Мартино строил всяческие предположения.
Как Ганс-Фридрих смог последовать за близнецами, если был частью первой реальности? В каком варианте города они сейчас находились? Сидели ли они в оригинале Сен-Жака-де-ла-Бушри или в одном из его отображений? Конечно, в отображении, поскольку башня находилась в историческом городе.
Молодой человек вдруг заметил, что колдунья не спускает с него напряженного взгляда. Она пыталась что-то ему сказать. Показала ему карманное зеркальце, которое держала в руке, а потом бросила его ему. Он в последний момент поймал предмет и глянул в него.
Изображение было на месте. Оно улыбалось ему своей неотрубленной головой. Реальность вернулась в свои права. Молодой человек с облегчением вернул зеркальце колдунье. У него были кое-какие таланты — он играл в теннис и водил свой шумный болид. Но бродить по границам иллюзий, жонглировать недомоганиями… Это было не для него. Пусть этим занимаются маги и колдуньи.
— Она приближается, — сообщила Моргенстерн.
Ганс-Фридрих свернулся в клубок и выставил иглы. Колокол послал последний призыв десять минут назад. Мартино достал свой шестизарядный револьвер и взвел его. Над ним в тени колокольни прятались четверо или пятеро ромов. Все они навели оружие на одну точку: лестничный люк в полу колокольни. На этот раз Ла Вуазен не могла уйти от них.
— Вошла, взбирается по лестнице, — сообщила Роберта.
Мартино стал сглатывать слюну, не в силах остановиться. Сердце его билось громче, чем этот сатанинский колокол. Черт возьми, да успокойся же! Он бросил взгляд на Роберту. Та невозмутимо смотрела на лестницу. Тень скрывала их от постороннего взгляда. Если они сохранят неподвижность, демон не должен их разглядеть. Пока они не откроют огонь.
— Она поднимается. Главное — не двигайтесь, — приказала колдунья.
Послышался скрип ступеньки. Кровь в жилах Мартино заледенела. Ему никогда не слезть с этого насеста. Все его мужество испарилось.
В проеме показалось бледное, как луна, лицо гермафродита. Ла Вуазен вгляделась внутрь колокольни, исследуя ее глубины. Она задыхалась, зрачки ее были расширены. Она по-прежнему оставалась в состоянии транса, который был вызван церемонией.
Она поднялась по последним ступеням, подошла к колоколу и протянула к нему руку. Ее держали под прицелом шесть человек. Демон погладила бронзу, как гладят идола. Чувственный жест, полный почитания.
Над головой Мартино хрустнула балка. Ла Вуазен подняла голову и всмотрелась в точку, откуда донесся шум, ненавидящим взглядом. Ром открыл огонь. Тут же начали стрелять остальные. На демона обрушился свинцовый град. Шум стоял оглушительный. Во все стороны летели щепки. Дым вскоре затянул все пространство. Мартино услышал голос Моргенстерн, перекрывший грохот:
— Прекратите огонь!
Ей пришлось повторить приказ трижды, пока ее не послушались. Мартино вдруг сообразил, что его оружие было холодным. Скованный страхом, он даже не выстрелил. Ромы и Моргенстерн спрыгнули на пол. Капли крови свидетельствовали, что пули ранили демона. Но никаких следов тела. Ла Вуазен испарилась.
— Невозможно! — выругался один из мужчин.
— Ничего невозможного нет, — оборонила Роберта.
На лестнице раздался выстрел, затем послышался пронзительный вой. На нижних этажах началась перестрелка. Колдунья и ромы бросились на лестницу и исчезли из вида. Мартино прислушивался к сражению, сидя на своем насесте, — живот его сводило от страха. Он слышал непонятные крики, выстрелы из карабинов, короткие приказы колдуньи.
— Она смылась! — закричал один из ромов.
— Она смылась, — повторил Мартино. В глотке у него пересохло, он не мог поверить в происходящее.
Потом снаружи донесся голос Роберты:
— Вон она! На фасаде. Лезет вверх!
Мартино инстинктивно повернул голову. И увидел Ла Вуазен, которая, как паук, хваталась за балки и лезла вверх. Молодой человек спрыгнул на пол и рискнул выглянуть наружу. Отравительница оперлась на химеру и исчезла по другую сторону балюстрады, которая опоясывала крышу. Мартино посмотрел вниз и увидел лицо Моргенстерн, обращенное к нему. На лестнице уже слышались шаги. Ромы взбирались вверх.
Он не чувствовал в себе сил лезть по фасаду. Но переплетение балок должно было куда-то вести. Мартино ловко запрыгнул на первую, ухватился за вторую и вскарабкался к потолку. Люк открывался прямо на крышу. Он откинул защелку одной рукой и осторожно приподнял крышку.
Ла Вуазен сидела на краю бездны. Ее рука машинально гладила химеру. Она разглядывала Париж.
Мартино откинул крышку и бесшумно вылез на крышу. От Отравительницы его отделяло три метра. Он направил дуло в ее спину.
— Эй! — позвал он. — Вы!
Ла Вуазен уронила голову набок и почесала ухо о плечо. Потом словно нехотя встала и развернулась лицом к Мартино.
Молодому человеку очень хотелось, чтобы сейчас, когда он держал Отравительницу под прицелом, Роберта стояла рядом. Ла Вуазен качнулась вперед. Мартино невольно отступил. Пронзительный ветер толкал его в спину. Он дрожал. И не от холода.
— Эй! — передразнила она его. Голос ее напоминал квохтанье. — Вы!
И сделала шаг вперед. Молодой человек стоял на краю бездны. Ла Вуазен подошла еще ближе. Она могла дотронуться до него, протянув руку. Пальцы Мартино парализовало. Что-то мешало ему нажать на спусковой крючок.
Отравительница повела рукой словно серпом, чтобы схватить следователя за запястье. Все шесть пуль улетели в молоко. Мартино отступил еще, раскинув руки в стороны. Он ощущал себя марионеткой, за ниточки которой дергала Ла Вуазен.
— Сможем ли мы сыграть вдвоем до того, как граф явится за мной? — спросила служительница Дьявола, опять почесав ухо о плечо.
Она схватила Мартино за лацкан пиджака и нежно притянула к себе. Их губы соприкоснулись. Она приоткрыла их и прижала к губам молодого человека. Он с ужасом ощутил, как в его плоть вонзились клыки.
Ла Вуазен вдруг отстранила его и принюхалась к воздуху. Она уставилась в какую-то точку в небе на светлеющем горизонте. В рождающейся заре появилась темная продолговатая форма — летающий корабль несся прямо на колокольню. Ветер доносил до них рев двигателей. Альбатрос .
Отравительница поцеловала Мартино, вырвав по пути часть его щеки.
— На память. До скорого, дорогуша.
Она отпустила его и небрежно оттолкнула назад. Следователь увидел, как она бежит и прыгает в пустоту, а Альбатрос разворачивается, едва не задев башню. В отверстии люка появилось лицо Моргенстерн.
Ла Вуазен ловко приземлилась на палубу судна. Послышался рев сирены, могущий разбудить весь Париж. Альбатрос удалялся на всех парах. Он несся на запад, догоняя ночь, изгоняемую зарей. Его силуэт расплылся, сжался, как гаснущее пламя, и исчез.
Моргенстерн приближалась к Мартино осторожными шагами и, разинув рот, разглядывала его. Почему он так выглядел? Из-за раны? Ла Вуазен только расцарапала ему щеку.
— Что? — спросил он, ощупывая лицо.
Она остановилась и протянула руку, не осмеливаясь продвигаться дальше.
— Вы боитесь, что я упаду, Роберта? Мартино заметил взгляд колдуньи и посмотрел себе под ноги: он стоял на пятидесятиметровой высоте в трех шагах от колокольни Сен-Жак.
Он не успел ничего сказать. Страх охватил его, и бездна вступила в свои права.
ВЕНЕЦИЯ
ГОРОД-ИСТОК
Население: 500 жителей, 7000 транзитников.
Исторический период: в зависимости от времени года.
Посещения: Сан-Марко, Дворец Дожей и т. д. Недельные туры, высадка на одном из причалов (Венеция — единственный подвижный город Сети исторических городов).
Не пропустить: праздник Искупителя (вторая суббота июля).
Исторический период: в зависимости от времени года.
Посещения: Сан-Марко, Дворец Дожей и т. д. Недельные туры, высадка на одном из причалов (Венеция — единственный подвижный город Сети исторических городов).
Не пропустить: праздник Искупителя (вторая суббота июля).
ГОСПОДИН РОЗЕМОНД
Колледж колдуний располагался в интеллектуальном сердце города на холме Знаменитых Личностей в центре Самого Большого и Самого Престижного Университета.
Роберта поступила в колледж в возрасте восемнадцати лет. Но через три года ей пришлось уйти — она отчаянно нуждалась в деньгах. Однако вспоминала о годах учения с непередаваемой радостью. Тем более что, занимаясь диссертацией «История колдовства», выбрала научным руководителем господина Роземонда.
Она миновала главные ворота и пересекла двор, наполненный студентами факультета гуманитарных наук — видимой части айсберга. Ни один из них не подозревал, что величественное здание скрывало еще одно, как шкаф с потайными ящиками или как матрешки, которыми некоторые колдуньи пользовались для изучения бездны.
Роберта с волнением вспомнила проделки, которые она вместе с сокурсницами устраивала ползучим, как они называли простых студентов. Они считали себя властительницами воздуха, невестами вечных Господств, держательницами универсального Знания… Заблуждения юности.
Роберта пересекла почетный двор, взобралась по лестнице «Е» на второй этаж и направилась прямо к стойке приема в школу практических занятий, прятавшуюся в самой древней части здания. По стенам коридоров тянулись зарешеченные полки с книгами, закрытые на ключ, словно хранитель опасался их бегства.
В этой школе можно было столкнуться с учеными мужами, чьи помыслы занимала какая-нибудь недавно обнаруженная руина, ставившая под сомнение точное расположение исчезнувшей столицы. Несколько человек рассуждали о смысле того или иного слога, использованного во время праздника Северного Медведя. Кто-то вещал, что Колумб был мошенником, но подобные утверждения уже давно утеряли свою новизну.
Проходя мимо класса, дверь которого была, открыта, Роберта заметила преподавателя, который, яростно кроша мел об огромную черную доску, переписывал фрагмент из Книги Мертвых. Студенты в могильном безмолвии перерисовывали иероглифы в свои тетради.
Колдунья толкнула дверь библиотеки. В глубине, за грудой книг, виднелся какой-то молодой человек. Библиограф увлеченно штамповал новые поступления. Роберта не заметила хранителя. И ладно. Все равно на нее никто не обращал внимания.
Она протянула руку направо, нащупала выключатель и нажала на него. Потом двинулась по коридору, который заканчивался, как говорила дирекция, замурованной дверью. Убедившись, что за ней никто не следит, она потянула ее на себя. Послышался щелчок электрозамка, и дверь открылась.
Роберта не была в Колледже колдуний уже два года, со времени последнего вечера выпускников ее курса. Ничего не изменилось. Тот же коридор, украшенный книгами в переплетах, тот же запах вощеного дерева… Эту особую древесину использовали для сборки полок Ада муниципальной библиотеки.
Воспоминания о бессонных ночах во время учебы, о фантастических открытиях, об ожидании результатов, о волнении, которое охватывало Роберту, когда она входила в аудитории, нахлынули на нее.
Роберта двинулась дальше по коридору, поднялась по винтовой лестнице, миновала площадку, спустилась на пол этажа, пересекла коридор Небесных Карт. И остановилась перед залом мэтра Альберта, пустого, как и весь колледж в это время года. Котлы, колбы, реторты, пробирки чинно ждали на столах, покрытых белой керамической плиткой.
Роберта добралась до амфитеатра колледжа.
Ротонда была построена по образцу древних анатомических театров. Три ряда сидений образовывали тройную спираль от свода до пола. Дневной свет падал из окна в вершине купола с высоты двадцати метров. Краска на потолке растрескалась. На ней виднелись пятна влаги. Легенда утверждала, что точно под кафедрой руководителя находились развалины древнего храма Бахуса.
Господин Роземонд сидел в кресле профессора, вытянув ноги и засунув руки в карманы. Он неотрывно смотрел на черную доску, на которой не было ни единого каббалистического знака. Услышав шаги, он встал и изумленно воскликнул, увидев приближавшуюся колдунью.
— Роберта Моргенстерн! Дорогуша!
— Господин Роземонд!
Она невольно покраснела. Она знала профессора истории уже двадцать лет, но он не менялся: рослый, светлоглазый, высокий лоб, седеющие виски, безукоризненная одежда… Роземонд протянул руку налево — через весь амфитеатр пролетел стул и застыл в его сжавшихся пальцах. Он поставил его напротив себя и пригласил Роберту сесть.
— Вы совсем не меняетесь, — наконец сказала она, едва осмеливаясь шевелить губами.
— Так вам кажется. Tempus edax, homo edacior. Как перевел наш дорогой Виктор: «Время слепо, а человек глуп». Но полагаю, вы просили о встрече не ради разговоров об энтропии? — добавил Роземонд с легкой улыбкой.
— Конечно, нет. Я нуждаюсь в вашем совете. Дело, над которым я работаю. Очень много сложностей.
— Тогда начинайте с самого начала.
Роземонд снова вытянул ноги, достал из кармана жилета трубку. Голубой дым поднялся к потолку, а амфитеатр наполнился приятным запахом голландского табака. Роберта привела мысли в порядок, сделала глубокий вдох и сначала провела Роземонда по Лондону и улицам Ист-Энда в День Доков.
— Мартино падал вниз. Я использовала классическое заклинание, чтобы он не разбился у подножия колокольни.
— Песнь Икара? — с любопытством осведомился Роземонд.
— Нет, сон Ньютона.
— Жестко, но эффективно. Снимаю шляпу, Роберта.
Она не сказала Роземонду, что Мартино буквально парил над бездной, когда она пришла ему на помощь. Ее рассказ и так был насыщен деталями.
— Мы тут же предупредили Грубера. Криминальный отдел оповестил Министерство безопасности. Фулд арестовал всех поклонников черных месс. Париж закрыли и обыскали с помощью милиционеров.
— Никаких следов убийц графа Палладио, полагаю? — намекнул Роземонд.
Роберта кивнула:
— Альбатрос испарился. На графа выдали ордер на арест. Но именно в этом загвоздка. Я почти уверена, что знаю, где он находится, но у Министерства безопасности связаны руки по причинам международной политики.
— Думаете о Венеции? Есть также город, предназначенный для Клуба Состоятельных. Фулду туда доступа нет.
— Кто-нибудь доказал, что этот город действительно существует? Готова спорить, что это — легенда, придуманная членами Клуба. Мы бы знали, где он находится и по какой модели построен…
— Не уверен. Чем человек богаче, тем тщательнее относится к своим секретам.
— В любом случае я склоняюсь к Венеции. В Хрустальном Дворце Палладио обмолвился о своем венецианском происхождении. Кроме того, Лондон, Париж и прочие города являются лишь концессиями и могут находиться в международных лагунах. Но не могут игнорировать законы. Венеция — город исходный, независимый и суверенный. Договоры, подписанные в свое время доминионами, защищают его от любого военного вторжения. Проблема касается не Министерства безопасности, а Министерства войны.
Кто знает, когда генералы примут решение занять Венецию, когда Фулду удастся их убедить?
— Богу не удастся. Быть может, Дьяволу, — пробормотал Роземонд, вставая, чтобы размять ноги.
Он направился к черной доске и начертал идеальный круг, внутри которого поместил звезду Давида, которую тут же стер рукавом.
— Как я могу вам помочь, Роберта?
— Вы — эксперт по колдовству. Мы вляпались в эту проблему с самого начала. Что вы знаете о Палладио и о «Кадрили убийц»? Он использовал эту формулировку в галерее зеркал перед тем, как прикончить моего двойника. Кто такой Антонио Палладио?
Роземонд молчал.
— Вы ни разу в своих лекциях не упоминали о «Кадрили убийц». Во всяком случае, я не помню об этом. Но ведь этому должно быть объяснение… историческое.
— Объяснение есть всему, мисс Моргенстерн. Даже тайне Палладио.
Профессор порылся в папке из коричневой кожи и извлек досье с печатью Переписи. Заинтригованная колдунья открыла его. Досье состояло из листков, покрытых торопливым почерком, и очень древней брошюры, если судить по пятнам плесени и печати в виде сжатого кулака.
— Перепись занималась графом?
— Это все, что удалось о нем найти. Даю его вам. Мне надо кое с кем встретиться на улице. Я вернусь через полчаса.
Профессор вышел. Роберта задала себе вопрос, как это досье могло попасть ему в руки. Перепись была щепетильнее Министерства войны в вопросах конфиденциальности. Она просмотрела первый документ досье. Это было письмо с наглой и четкой подписью. Датировано 15 марта 1810 года. Роберта тут же принялась за чтение.
Позвольте рассказать вам историю призрака, которую вы, быть может, найдете гротескной, коли она вышла из-под пера такого человека, как я, но она в любом случае остается точным пересказом события, произошедшего со мной.
Венеция сдалась без сопротивления, а ее знать шествовала перед моим креслом, словно воздавая мне почести. Эти бесконечные церемонии утомляли меня своей скукой. Иногда я скрывался в каком-нибудь здании вроде далматской церкви, в которой обнаружил несколько превосходных картин. Я впервые увидел Антонио Палладио на приеме во Дворце Дожей. Это случилось 19 января 1798 года.
Палладио выглядел великолепно: зрелый человек с твердыми чертами лица — облик солдата. Он не опустился на колено. И достаточно умело шепнул так, что расслышал только я: «Смерть смеется над саблями, заговорами и пушками. А я знаю способ обойти ее. Это вас интересует?»
Роберта поступила в колледж в возрасте восемнадцати лет. Но через три года ей пришлось уйти — она отчаянно нуждалась в деньгах. Однако вспоминала о годах учения с непередаваемой радостью. Тем более что, занимаясь диссертацией «История колдовства», выбрала научным руководителем господина Роземонда.
Она миновала главные ворота и пересекла двор, наполненный студентами факультета гуманитарных наук — видимой части айсберга. Ни один из них не подозревал, что величественное здание скрывало еще одно, как шкаф с потайными ящиками или как матрешки, которыми некоторые колдуньи пользовались для изучения бездны.
Роберта с волнением вспомнила проделки, которые она вместе с сокурсницами устраивала ползучим, как они называли простых студентов. Они считали себя властительницами воздуха, невестами вечных Господств, держательницами универсального Знания… Заблуждения юности.
Роберта пересекла почетный двор, взобралась по лестнице «Е» на второй этаж и направилась прямо к стойке приема в школу практических занятий, прятавшуюся в самой древней части здания. По стенам коридоров тянулись зарешеченные полки с книгами, закрытые на ключ, словно хранитель опасался их бегства.
В этой школе можно было столкнуться с учеными мужами, чьи помыслы занимала какая-нибудь недавно обнаруженная руина, ставившая под сомнение точное расположение исчезнувшей столицы. Несколько человек рассуждали о смысле того или иного слога, использованного во время праздника Северного Медведя. Кто-то вещал, что Колумб был мошенником, но подобные утверждения уже давно утеряли свою новизну.
Проходя мимо класса, дверь которого была, открыта, Роберта заметила преподавателя, который, яростно кроша мел об огромную черную доску, переписывал фрагмент из Книги Мертвых. Студенты в могильном безмолвии перерисовывали иероглифы в свои тетради.
Колдунья толкнула дверь библиотеки. В глубине, за грудой книг, виднелся какой-то молодой человек. Библиограф увлеченно штамповал новые поступления. Роберта не заметила хранителя. И ладно. Все равно на нее никто не обращал внимания.
Она протянула руку направо, нащупала выключатель и нажала на него. Потом двинулась по коридору, который заканчивался, как говорила дирекция, замурованной дверью. Убедившись, что за ней никто не следит, она потянула ее на себя. Послышался щелчок электрозамка, и дверь открылась.
Роберта не была в Колледже колдуний уже два года, со времени последнего вечера выпускников ее курса. Ничего не изменилось. Тот же коридор, украшенный книгами в переплетах, тот же запах вощеного дерева… Эту особую древесину использовали для сборки полок Ада муниципальной библиотеки.
Воспоминания о бессонных ночах во время учебы, о фантастических открытиях, об ожидании результатов, о волнении, которое охватывало Роберту, когда она входила в аудитории, нахлынули на нее.
Роберта двинулась дальше по коридору, поднялась по винтовой лестнице, миновала площадку, спустилась на пол этажа, пересекла коридор Небесных Карт. И остановилась перед залом мэтра Альберта, пустого, как и весь колледж в это время года. Котлы, колбы, реторты, пробирки чинно ждали на столах, покрытых белой керамической плиткой.
Роберта добралась до амфитеатра колледжа.
Ротонда была построена по образцу древних анатомических театров. Три ряда сидений образовывали тройную спираль от свода до пола. Дневной свет падал из окна в вершине купола с высоты двадцати метров. Краска на потолке растрескалась. На ней виднелись пятна влаги. Легенда утверждала, что точно под кафедрой руководителя находились развалины древнего храма Бахуса.
Господин Роземонд сидел в кресле профессора, вытянув ноги и засунув руки в карманы. Он неотрывно смотрел на черную доску, на которой не было ни единого каббалистического знака. Услышав шаги, он встал и изумленно воскликнул, увидев приближавшуюся колдунью.
— Роберта Моргенстерн! Дорогуша!
— Господин Роземонд!
Она невольно покраснела. Она знала профессора истории уже двадцать лет, но он не менялся: рослый, светлоглазый, высокий лоб, седеющие виски, безукоризненная одежда… Роземонд протянул руку налево — через весь амфитеатр пролетел стул и застыл в его сжавшихся пальцах. Он поставил его напротив себя и пригласил Роберту сесть.
— Вы совсем не меняетесь, — наконец сказала она, едва осмеливаясь шевелить губами.
— Так вам кажется. Tempus edax, homo edacior. Как перевел наш дорогой Виктор: «Время слепо, а человек глуп». Но полагаю, вы просили о встрече не ради разговоров об энтропии? — добавил Роземонд с легкой улыбкой.
— Конечно, нет. Я нуждаюсь в вашем совете. Дело, над которым я работаю. Очень много сложностей.
— Тогда начинайте с самого начала.
Роземонд снова вытянул ноги, достал из кармана жилета трубку. Голубой дым поднялся к потолку, а амфитеатр наполнился приятным запахом голландского табака. Роберта привела мысли в порядок, сделала глубокий вдох и сначала провела Роземонда по Лондону и улицам Ист-Энда в День Доков.
— Мартино падал вниз. Я использовала классическое заклинание, чтобы он не разбился у подножия колокольни.
— Песнь Икара? — с любопытством осведомился Роземонд.
— Нет, сон Ньютона.
— Жестко, но эффективно. Снимаю шляпу, Роберта.
Она не сказала Роземонду, что Мартино буквально парил над бездной, когда она пришла ему на помощь. Ее рассказ и так был насыщен деталями.
— Мы тут же предупредили Грубера. Криминальный отдел оповестил Министерство безопасности. Фулд арестовал всех поклонников черных месс. Париж закрыли и обыскали с помощью милиционеров.
— Никаких следов убийц графа Палладио, полагаю? — намекнул Роземонд.
Роберта кивнула:
— Альбатрос испарился. На графа выдали ордер на арест. Но именно в этом загвоздка. Я почти уверена, что знаю, где он находится, но у Министерства безопасности связаны руки по причинам международной политики.
— Думаете о Венеции? Есть также город, предназначенный для Клуба Состоятельных. Фулду туда доступа нет.
— Кто-нибудь доказал, что этот город действительно существует? Готова спорить, что это — легенда, придуманная членами Клуба. Мы бы знали, где он находится и по какой модели построен…
— Не уверен. Чем человек богаче, тем тщательнее относится к своим секретам.
— В любом случае я склоняюсь к Венеции. В Хрустальном Дворце Палладио обмолвился о своем венецианском происхождении. Кроме того, Лондон, Париж и прочие города являются лишь концессиями и могут находиться в международных лагунах. Но не могут игнорировать законы. Венеция — город исходный, независимый и суверенный. Договоры, подписанные в свое время доминионами, защищают его от любого военного вторжения. Проблема касается не Министерства безопасности, а Министерства войны.
Кто знает, когда генералы примут решение занять Венецию, когда Фулду удастся их убедить?
— Богу не удастся. Быть может, Дьяволу, — пробормотал Роземонд, вставая, чтобы размять ноги.
Он направился к черной доске и начертал идеальный круг, внутри которого поместил звезду Давида, которую тут же стер рукавом.
— Как я могу вам помочь, Роберта?
— Вы — эксперт по колдовству. Мы вляпались в эту проблему с самого начала. Что вы знаете о Палладио и о «Кадрили убийц»? Он использовал эту формулировку в галерее зеркал перед тем, как прикончить моего двойника. Кто такой Антонио Палладио?
Роземонд молчал.
— Вы ни разу в своих лекциях не упоминали о «Кадрили убийц». Во всяком случае, я не помню об этом. Но ведь этому должно быть объяснение… историческое.
— Объяснение есть всему, мисс Моргенстерн. Даже тайне Палладио.
Профессор порылся в папке из коричневой кожи и извлек досье с печатью Переписи. Заинтригованная колдунья открыла его. Досье состояло из листков, покрытых торопливым почерком, и очень древней брошюры, если судить по пятнам плесени и печати в виде сжатого кулака.
— Перепись занималась графом?
— Это все, что удалось о нем найти. Даю его вам. Мне надо кое с кем встретиться на улице. Я вернусь через полчаса.
Профессор вышел. Роберта задала себе вопрос, как это досье могло попасть ему в руки. Перепись была щепетильнее Министерства войны в вопросах конфиденциальности. Она просмотрела первый документ досье. Это было письмо с наглой и четкой подписью. Датировано 15 марта 1810 года. Роберта тут же принялась за чтение.
* * *
Моя дорогая и нежная подруга.Позвольте рассказать вам историю призрака, которую вы, быть может, найдете гротескной, коли она вышла из-под пера такого человека, как я, но она в любом случае остается точным пересказом события, произошедшего со мной.
Венеция сдалась без сопротивления, а ее знать шествовала перед моим креслом, словно воздавая мне почести. Эти бесконечные церемонии утомляли меня своей скукой. Иногда я скрывался в каком-нибудь здании вроде далматской церкви, в которой обнаружил несколько превосходных картин. Я впервые увидел Антонио Палладио на приеме во Дворце Дожей. Это случилось 19 января 1798 года.
Палладио выглядел великолепно: зрелый человек с твердыми чертами лица — облик солдата. Он не опустился на колено. И достаточно умело шепнул так, что расслышал только я: «Смерть смеется над саблями, заговорами и пушками. А я знаю способ обойти ее. Это вас интересует?»