Страница:
Мартино наморщил лоб, пытаясь сосредоточиться. Симмонс зарядил карабин и направил его на Моргенстерн, считая ее более опасной.
— «Морские линии Палладио» надеются, что вы совершили приятное путешествие, — произнес он, забыв улыбнуться.
— Садитесь! — приказал молодой человек, вдруг дернув колдунью за рукав.
Он сидел на неизвестно откуда возникшем мотоцикле. Моргенстерн не стала искать разгадку и прыгнула в седло позади Мартино. Мотоцикл с ревом рванул с места. Симмонс выстрелил. Пуля вонзилась в мостовую в месте, где только что стояла двухколесная машина. Пока он вновь целился, беглецы неслись по извилистым улочкам древней Венеции. Грохот двигателя постепенно стихал и вскоре исчез.
Симмонс опустил оружие, погладил по несуществующей холке коня. Этот Клеман Мартино оказался хитрецом. И обладал воображением. Но и Симмонс не был лишен воображения…
— Быть может, притормозите? — крикнула Роберта через плечо следователя.
Вот уже пять минут молодой человек гнал на полной скорости, едва справляясь с поворотами, мостиками, крытыми переходами и улочками, созданными Карпаччо, который с точностью воссоздавал оригинал. Мартино взлетел на мостик, в последний раз нажав на газ. Они взлетели и приземлились в нескольких метрах среди снопа искр.
Мотоцикл остановился в центре гигантской площади, окруженной зданиями, похожими на античные усыпальницы. Издали за ними наблюдали нарисованные люди. «Если я решусь слезть с этой дьявольской машины, — подумала Моргенстерн, — они с воплями разбегутся». Она слезла с мотоцикла, немного одурев от скорости. Люди действительно с воплями бросились прочь.
Мартино улыбался во весь рот. Он выглядел восхищенным, хватившим «дури», обалдевшим. Колдунья хотела ему посоветовать порезвиться на площади, не жалея шин. И он бы выполнил ее просьбу, хохоча, словно сумасшедший.
— Потрясающе, — проворчала она.
Она ощущала, что на нее вот-вот обрушится мигрень. Да здравствует общественный транспорт!
— Где вас обучали такой езде? — крикнула она. — Вы хотите убить нас или что? Дурачок, вам надоела эта жизнь?
Мартино ожидал комплиментов за свой талант водителя, который он только что продемонстрировал.
— Но… я… мы оторвались от Симмонса! — защищался он.
— Ну да. Видите вон то круглое здание?
Она указывала на главную усыпальницу, фасад которой нарисовал мастер перспективы. Молодой человек утвердительно кивнул.
— Врежьтесь на своей жуткой машине в него. И испытаете способность поглощения силы удара в венецианской живописи. Давайте. А я буду наблюдать.
Мартино пожал плечами и остановил двигатель, вращавшийся на малых оборотах.
— Глупо, — прохрипел он.
Трое нотаблей, не столь трусливых, как остальные, решительно направлялись в их сторону. Три одеяния — желтое, красное и синее, которые резко выделялись на незапятнанной брусчатке площади.
— Где мы? — осведомился Мартино.
— Вернулись в цикл святой Урсулы. Тот самый «Брак».
Цветная делегация уже прошла половину пути. Люди что-то кричали. Вероятно, на старом итальянском.
— Думаете, это свидетели? — спросил молодой человек.
Намерения дипломатов были яснее от мгновения к мгновению. Теперь было видно, чем они потрясали над головами: кинжалами и стилетами.
— Предлагаю вам пропустить главу «Изучение оружия в венецианской живописи», — предложила Роберта, вновь садясь позади Мартино. — Везите нас в следующую сцену.
Молодой человек повернул ключ зажигания и всем своим весом рухнул на седло. Двигатель заурчал, но не завелся. Он несколько раз повторил свои попытки, крутя рукоятки газа, но напрасно. Троица уже была метрах в пятидесяти. Да и весь свадебный кортеж осмелел и последовал примеру самых решительных. Вокруг них неумолимо сжималось угрожающее кольцо.
— Хотите, чтобы я слезла и подтолкнула? — предложила Моргенстерн.
— Ха! — ответил следователь. Машина завелась, но тут же заглохла.
— Проклятие Божье! — выругался он, наклонившись к двигателю. — Где эта… подача бензина?
Еще двадцать метров, и толпа сомкнётся. Истребление грохочущего демона — прекрасный подвиг во славу святой. Колдунья знала заклинание, позволяющее остановить некоторое количество сумасшедших. Но справиться с бунтующей толпой ей было не под силу. Их разорвут в клочья.
Небо вдруг заволокло, и тут же в воздухе разлилось невероятное зловоние. Карпаччики остановились.
Над ними летела собака с хвостом змеи и крыльями летучей мыши, Настоящая хищная птица. Она направила раздвоенный язык в сторону толпы и разверзла пасть. Из нее вылетел десятиметровый язык пламени.
Те, кто не застыл от ужаса, бросились врассыпную. Дракон преследовал их, развлекаясь тем, что возводил перед ними стены из пламени, превращал людей в живые факелы, и вся площадь пропиталась вонью горящей плоти.
Мартино, увлеченный поисками неисправности, ничего не видел, ничего не чувствовал, ничего не слышал.
— Теперь, наверное, все будет в порядке, — сказал он, нажимая на педаль.
Мотоцикл наконец завелся. И тут следователь увидел, что толпа исчезла. Эспланада была покрыта пятнами сажи размером с темные здания. Он хотел спросить колдунью, какой всемогущей магией ей удалось удалить плебс, когда она приказала ему с исказившимся лицом:
— Стартуйте, Мартино!
От чего она вдруг стала такой? Хватит маленьких секретов! Теперь молодой человек хотел, чтобы с ним поделились тайнами…
Что-то очень тяжелое упало на землю позади мотоцикла, прямо за спиной Моргенстерн. Нечто высотой с небольшое здание, зеленое и блестящее.
Химера развернула крылья и закрыла горизонт. Мартино узнал Симмонса. Черты его лица, несмотря на чешую, не изменились.
— Что?.. — растерянно пробормотал он.
Моргенстерн вместо него врубила сцепление и схватилась за руль. Мотоцикл с ревом сорвался с места. Клеман тут же взял управление на себя, а Роберта обняла его руками за талию. Горячее дыхание, раскалявшее затылок, свидетельствовало, что Симмонс едва не попал в цель. Колдунья увидела, что дракон взлетел и набрал высоту.
— Куда?
— Вдоль канала!
Вдоль канала — послышалось ему. Она сошла с ума или что? По набережной этого дурацкого канала гуляло множество людей. Рядом стояли корабли, с которых сгружали товары.
— Налево, Мартино! — завопила колдунья.
Он буквально уложил мотоцикл на бок, когда с неба прямо на них обрушилась огненная колонна. Мартино нажал на газ и принялся петлять, чтобы вернуться на набережную.
Дракон с ревом пронесся над ними. Он летел метрах в двух над землей. Его голова качалась из стороны в сторону, отслеживая их бегство, а слишком тяжелое тело пыталось справиться с инерцией, бросавшей его в разные стороны. Симмонс исторгнул новый столб пламени, который ударил в землю далеко позади мотоцикла.
Мартино несся, минуя груды бочек, моряков и мостки, сброшенные с судов на берег.
— Дорогу! Дорогу! — орал он и с яростью жал на клаксон.
Пространство перед ними хаотически кипело. Люди в последний момент прыгали в канал или в сторону. Мартино едва справлялся с управлением. Впереди показалась свободная площадка, но он не был уверен, что доберется до нее.
Справа от них что-то взорвалось. Симмонс попал в каравеллу, груженную порохом, и канал превратился в огненную стену. Дракон летел над лагуной и заходил на новую атаку. Они попали в пробку, образовавшуюся из-за паники. Симмонс возвращался, выполнив вираж. Еще десять метров, и они спасены.
— Дорогу! — орал Мартино, мотоцикл которого рвал платья, ткани и камзолы.
Дракон выровнял полет по оси их движения, раскрыл пасть. «Твоя очередь», — сказала себе Роберта. Раскинула руки, приняв позу великой жрицы, и рявкнула, перекрывая крики толпы:
— О воды, разделитесь! О армии, рассредоточьтесь! Да будет устранено препятствие на моем пути и пути моего народа!
Невероятная сила подбросила людей и бочки в небо, открыв перед ними свободный проход. Мартино воспользовался этим и ринулся к свободной площадке. Дракон обрушивал на них ураганы огня. Они удалялись от пламени, брачного кортежа и безумия толпы.
Они катились по пустынной наклонной плоскости, не различая деталей. Показалась структура плоскости, потом пустота.
Они вылетели на мертвую и усыпанную камнями равнину. Мотоцикл медленно наклонился и упал на поверхность картины. Седоков отбросило на несколько метров. Мотоцикл по инерции пролетел дальше и уткнулся в стенку.
Они были живы и здоровы.
Колдунья поднялась, потирая ягодицы. Она не осмеливалась подумать, какого цвета они будут завтра. Пунцовыми или бледно-зелеными?
— Мы в святом Георгии? — спросил молодой человек, ощупывая череп и удивляясь тому, что еще жив.
Моргенстерн кивнула. Именно тот пейзаж, который она помнила по посещению. Но без святого и дракона. Мартино критически оглядел разбросанные повсюду останки человеческих тел.
— Очень бы хотелось вернуться в наш мир, — предложил он.
— Большинство голосов «за». Выход позади этой стенки.
Колдунья хотела дать коллеге пример, как что-то твердое уткнулось ей в спину. Она осторожно оглянулась. Святой Георгий величественно глядел на нее с высоты своего жеребца. Лицо его было полно презрения, а сверкающие латы потемнели.
Воитель поднял свое черно-красное копье. Сунул в кожаные ножны, висящие на правом боку коня, и придержал рукой. Жеребец не шелохнулся.
— Вы, — начал святой с сильным акцентом, обращаясь к колдунье, — вы быть пррричиной… — Он махнул в сторону лежащего мотоцикла и трупов. — Беспорррррядка?
Он напирал на «р». Слова словно вырывались из его глотки. Она не знала, что ответить. Однако святой не выглядел оскорбленным.
— Уже вас видеть. Пррропала. Фьють. Come una nuvola. Вы быть колллдунья.
Роберта ступала по яйцам стервятника. Святой воитель был, быть может, опаснее дракона, от которого они удрали.
— Мы убить колллдунья, — подтвердил Георгий, хватаясь за рукоять меча, лежащего в ножнах.
У них никогда не хватит времени перепрыгнуть через стенку. Они окаменели при виде рыцаря. Она всегда представляла себе Смерть… Смерть в таком облике — благородную, беспощадную, получеловек-полуживотное.
Конь заржал. Святой Георгий подозрительно посмотрел по сторонам. И без всяких объяснений удалился в противоположную сторону картины. Конь яростно бил копытом по камням. Роберта увидела принцессу Трапезунда, безмолвно сжавшуюся в своем уголке с выражением смирения и покорности на лице, нарисованном художником.
— Тс-с, Мартино.
Молодой человек последовал за колдуньей. Они перепрыгнули через стенку. Святой Георгий даже не поглядел в их сторону.
— Он выглядел разозленным, — сказал следователь.
— Вы, конечно, бросились бы мне на помощь, если бы дело пошло плохо?
Мартино не ответил. Вдруг воздух содрогнулся, и небольшое зеленое и мягкое здание приземлилось в центре равнины, подняв облако пыли.
— Мартино? Моргенстерн? — позвал Симмонс. — Где вы, милые червячки?
Молодой человек был готов покинуть картину тут же. Но Моргенстерн положила ему руку на плечо, удержав на месте.
— Поглядите на сцену, которая сейчас произойдет, — шепнула она ему на ухо.
— Я вас слышу! — прошипел Симмонс.
Он встал на задние лапы и вытянул голову в сторону стенки.
— Драго! — крикнул святой Георгий.
Химера повернулась в сторону того, кто позвал ее, и воитель бросился на нее с копьем наперевес. Острие вошло в глотку Симмонса, который от боли развернул крылья. Из его пасти потек ручеек крови, потом он превратился в реку, обагрившую грудь гигантской чешуйчатой собаки.
— Ну и дела, — пробормотал Мартино.
Оба следователя отступили и оказались перед картиной в Скуола далматинцев, едва освещенной луной. Святой Георгий и дракон перестали двигаться. Вокруг стало тихо.
Моргенстерн спросила себя, умер ли Симмонс в момент, когда его рисовали. Этот демон Карпаччо был способен подарить ему вечность на вершине мук, даже не убивая его… Но эти смелые рассуждения годились лишь для искусствоведов, вспомнила колдунья. Договоры были в ее руках. И это было главным.
— Ну и дела, — повторил Мартино, с трудом возвращаясь на родную землю.
КАБИНЕТ АРЧИБАЛЬДА ФУЛДА
— «Морские линии Палладио» надеются, что вы совершили приятное путешествие, — произнес он, забыв улыбнуться.
— Садитесь! — приказал молодой человек, вдруг дернув колдунью за рукав.
Он сидел на неизвестно откуда возникшем мотоцикле. Моргенстерн не стала искать разгадку и прыгнула в седло позади Мартино. Мотоцикл с ревом рванул с места. Симмонс выстрелил. Пуля вонзилась в мостовую в месте, где только что стояла двухколесная машина. Пока он вновь целился, беглецы неслись по извилистым улочкам древней Венеции. Грохот двигателя постепенно стихал и вскоре исчез.
Симмонс опустил оружие, погладил по несуществующей холке коня. Этот Клеман Мартино оказался хитрецом. И обладал воображением. Но и Симмонс не был лишен воображения…
— Быть может, притормозите? — крикнула Роберта через плечо следователя.
Вот уже пять минут молодой человек гнал на полной скорости, едва справляясь с поворотами, мостиками, крытыми переходами и улочками, созданными Карпаччо, который с точностью воссоздавал оригинал. Мартино взлетел на мостик, в последний раз нажав на газ. Они взлетели и приземлились в нескольких метрах среди снопа искр.
Мотоцикл остановился в центре гигантской площади, окруженной зданиями, похожими на античные усыпальницы. Издали за ними наблюдали нарисованные люди. «Если я решусь слезть с этой дьявольской машины, — подумала Моргенстерн, — они с воплями разбегутся». Она слезла с мотоцикла, немного одурев от скорости. Люди действительно с воплями бросились прочь.
Мартино улыбался во весь рот. Он выглядел восхищенным, хватившим «дури», обалдевшим. Колдунья хотела ему посоветовать порезвиться на площади, не жалея шин. И он бы выполнил ее просьбу, хохоча, словно сумасшедший.
— Потрясающе, — проворчала она.
Она ощущала, что на нее вот-вот обрушится мигрень. Да здравствует общественный транспорт!
— Где вас обучали такой езде? — крикнула она. — Вы хотите убить нас или что? Дурачок, вам надоела эта жизнь?
Мартино ожидал комплиментов за свой талант водителя, который он только что продемонстрировал.
— Но… я… мы оторвались от Симмонса! — защищался он.
— Ну да. Видите вон то круглое здание?
Она указывала на главную усыпальницу, фасад которой нарисовал мастер перспективы. Молодой человек утвердительно кивнул.
— Врежьтесь на своей жуткой машине в него. И испытаете способность поглощения силы удара в венецианской живописи. Давайте. А я буду наблюдать.
Мартино пожал плечами и остановил двигатель, вращавшийся на малых оборотах.
— Глупо, — прохрипел он.
Трое нотаблей, не столь трусливых, как остальные, решительно направлялись в их сторону. Три одеяния — желтое, красное и синее, которые резко выделялись на незапятнанной брусчатке площади.
— Где мы? — осведомился Мартино.
— Вернулись в цикл святой Урсулы. Тот самый «Брак».
Цветная делегация уже прошла половину пути. Люди что-то кричали. Вероятно, на старом итальянском.
— Думаете, это свидетели? — спросил молодой человек.
Намерения дипломатов были яснее от мгновения к мгновению. Теперь было видно, чем они потрясали над головами: кинжалами и стилетами.
— Предлагаю вам пропустить главу «Изучение оружия в венецианской живописи», — предложила Роберта, вновь садясь позади Мартино. — Везите нас в следующую сцену.
Молодой человек повернул ключ зажигания и всем своим весом рухнул на седло. Двигатель заурчал, но не завелся. Он несколько раз повторил свои попытки, крутя рукоятки газа, но напрасно. Троица уже была метрах в пятидесяти. Да и весь свадебный кортеж осмелел и последовал примеру самых решительных. Вокруг них неумолимо сжималось угрожающее кольцо.
— Хотите, чтобы я слезла и подтолкнула? — предложила Моргенстерн.
— Ха! — ответил следователь. Машина завелась, но тут же заглохла.
— Проклятие Божье! — выругался он, наклонившись к двигателю. — Где эта… подача бензина?
Еще двадцать метров, и толпа сомкнётся. Истребление грохочущего демона — прекрасный подвиг во славу святой. Колдунья знала заклинание, позволяющее остановить некоторое количество сумасшедших. Но справиться с бунтующей толпой ей было не под силу. Их разорвут в клочья.
Небо вдруг заволокло, и тут же в воздухе разлилось невероятное зловоние. Карпаччики остановились.
Над ними летела собака с хвостом змеи и крыльями летучей мыши, Настоящая хищная птица. Она направила раздвоенный язык в сторону толпы и разверзла пасть. Из нее вылетел десятиметровый язык пламени.
Те, кто не застыл от ужаса, бросились врассыпную. Дракон преследовал их, развлекаясь тем, что возводил перед ними стены из пламени, превращал людей в живые факелы, и вся площадь пропиталась вонью горящей плоти.
Мартино, увлеченный поисками неисправности, ничего не видел, ничего не чувствовал, ничего не слышал.
— Теперь, наверное, все будет в порядке, — сказал он, нажимая на педаль.
Мотоцикл наконец завелся. И тут следователь увидел, что толпа исчезла. Эспланада была покрыта пятнами сажи размером с темные здания. Он хотел спросить колдунью, какой всемогущей магией ей удалось удалить плебс, когда она приказала ему с исказившимся лицом:
— Стартуйте, Мартино!
От чего она вдруг стала такой? Хватит маленьких секретов! Теперь молодой человек хотел, чтобы с ним поделились тайнами…
Что-то очень тяжелое упало на землю позади мотоцикла, прямо за спиной Моргенстерн. Нечто высотой с небольшое здание, зеленое и блестящее.
Химера развернула крылья и закрыла горизонт. Мартино узнал Симмонса. Черты его лица, несмотря на чешую, не изменились.
— Что?.. — растерянно пробормотал он.
Моргенстерн вместо него врубила сцепление и схватилась за руль. Мотоцикл с ревом сорвался с места. Клеман тут же взял управление на себя, а Роберта обняла его руками за талию. Горячее дыхание, раскалявшее затылок, свидетельствовало, что Симмонс едва не попал в цель. Колдунья увидела, что дракон взлетел и набрал высоту.
— Куда?
— Вдоль канала!
Вдоль канала — послышалось ему. Она сошла с ума или что? По набережной этого дурацкого канала гуляло множество людей. Рядом стояли корабли, с которых сгружали товары.
— Налево, Мартино! — завопила колдунья.
Он буквально уложил мотоцикл на бок, когда с неба прямо на них обрушилась огненная колонна. Мартино нажал на газ и принялся петлять, чтобы вернуться на набережную.
Дракон с ревом пронесся над ними. Он летел метрах в двух над землей. Его голова качалась из стороны в сторону, отслеживая их бегство, а слишком тяжелое тело пыталось справиться с инерцией, бросавшей его в разные стороны. Симмонс исторгнул новый столб пламени, который ударил в землю далеко позади мотоцикла.
Мартино несся, минуя груды бочек, моряков и мостки, сброшенные с судов на берег.
— Дорогу! Дорогу! — орал он и с яростью жал на клаксон.
Пространство перед ними хаотически кипело. Люди в последний момент прыгали в канал или в сторону. Мартино едва справлялся с управлением. Впереди показалась свободная площадка, но он не был уверен, что доберется до нее.
Справа от них что-то взорвалось. Симмонс попал в каравеллу, груженную порохом, и канал превратился в огненную стену. Дракон летел над лагуной и заходил на новую атаку. Они попали в пробку, образовавшуюся из-за паники. Симмонс возвращался, выполнив вираж. Еще десять метров, и они спасены.
— Дорогу! — орал Мартино, мотоцикл которого рвал платья, ткани и камзолы.
Дракон выровнял полет по оси их движения, раскрыл пасть. «Твоя очередь», — сказала себе Роберта. Раскинула руки, приняв позу великой жрицы, и рявкнула, перекрывая крики толпы:
— О воды, разделитесь! О армии, рассредоточьтесь! Да будет устранено препятствие на моем пути и пути моего народа!
Невероятная сила подбросила людей и бочки в небо, открыв перед ними свободный проход. Мартино воспользовался этим и ринулся к свободной площадке. Дракон обрушивал на них ураганы огня. Они удалялись от пламени, брачного кортежа и безумия толпы.
Они катились по пустынной наклонной плоскости, не различая деталей. Показалась структура плоскости, потом пустота.
Они вылетели на мертвую и усыпанную камнями равнину. Мотоцикл медленно наклонился и упал на поверхность картины. Седоков отбросило на несколько метров. Мотоцикл по инерции пролетел дальше и уткнулся в стенку.
Они были живы и здоровы.
Колдунья поднялась, потирая ягодицы. Она не осмеливалась подумать, какого цвета они будут завтра. Пунцовыми или бледно-зелеными?
— Мы в святом Георгии? — спросил молодой человек, ощупывая череп и удивляясь тому, что еще жив.
Моргенстерн кивнула. Именно тот пейзаж, который она помнила по посещению. Но без святого и дракона. Мартино критически оглядел разбросанные повсюду останки человеческих тел.
— Очень бы хотелось вернуться в наш мир, — предложил он.
— Большинство голосов «за». Выход позади этой стенки.
Колдунья хотела дать коллеге пример, как что-то твердое уткнулось ей в спину. Она осторожно оглянулась. Святой Георгий величественно глядел на нее с высоты своего жеребца. Лицо его было полно презрения, а сверкающие латы потемнели.
Воитель поднял свое черно-красное копье. Сунул в кожаные ножны, висящие на правом боку коня, и придержал рукой. Жеребец не шелохнулся.
— Вы, — начал святой с сильным акцентом, обращаясь к колдунье, — вы быть пррричиной… — Он махнул в сторону лежащего мотоцикла и трупов. — Беспорррррядка?
Он напирал на «р». Слова словно вырывались из его глотки. Она не знала, что ответить. Однако святой не выглядел оскорбленным.
— Уже вас видеть. Пррропала. Фьють. Come una nuvola. Вы быть колллдунья.
Роберта ступала по яйцам стервятника. Святой воитель был, быть может, опаснее дракона, от которого они удрали.
— Мы убить колллдунья, — подтвердил Георгий, хватаясь за рукоять меча, лежащего в ножнах.
У них никогда не хватит времени перепрыгнуть через стенку. Они окаменели при виде рыцаря. Она всегда представляла себе Смерть… Смерть в таком облике — благородную, беспощадную, получеловек-полуживотное.
Конь заржал. Святой Георгий подозрительно посмотрел по сторонам. И без всяких объяснений удалился в противоположную сторону картины. Конь яростно бил копытом по камням. Роберта увидела принцессу Трапезунда, безмолвно сжавшуюся в своем уголке с выражением смирения и покорности на лице, нарисованном художником.
— Тс-с, Мартино.
Молодой человек последовал за колдуньей. Они перепрыгнули через стенку. Святой Георгий даже не поглядел в их сторону.
— Он выглядел разозленным, — сказал следователь.
— Вы, конечно, бросились бы мне на помощь, если бы дело пошло плохо?
Мартино не ответил. Вдруг воздух содрогнулся, и небольшое зеленое и мягкое здание приземлилось в центре равнины, подняв облако пыли.
— Мартино? Моргенстерн? — позвал Симмонс. — Где вы, милые червячки?
Молодой человек был готов покинуть картину тут же. Но Моргенстерн положила ему руку на плечо, удержав на месте.
— Поглядите на сцену, которая сейчас произойдет, — шепнула она ему на ухо.
— Я вас слышу! — прошипел Симмонс.
Он встал на задние лапы и вытянул голову в сторону стенки.
— Драго! — крикнул святой Георгий.
Химера повернулась в сторону того, кто позвал ее, и воитель бросился на нее с копьем наперевес. Острие вошло в глотку Симмонса, который от боли развернул крылья. Из его пасти потек ручеек крови, потом он превратился в реку, обагрившую грудь гигантской чешуйчатой собаки.
— Ну и дела, — пробормотал Мартино.
Оба следователя отступили и оказались перед картиной в Скуола далматинцев, едва освещенной луной. Святой Георгий и дракон перестали двигаться. Вокруг стало тихо.
Моргенстерн спросила себя, умер ли Симмонс в момент, когда его рисовали. Этот демон Карпаччо был способен подарить ему вечность на вершине мук, даже не убивая его… Но эти смелые рассуждения годились лишь для искусствоведов, вспомнила колдунья. Договоры были в ее руках. И это было главным.
— Ну и дела, — повторил Мартино, с трудом возвращаясь на родную землю.
КАБИНЕТ АРЧИБАЛЬДА ФУЛДА
Двери лифта открывались в приемную на последнем этаже коммунального здания. Молодой человек вышел из лифта и направился к двустворчатой двери, затянутой красным бархатом. Он знал, что его ждали и что за ним следили метчики на этаже. Сердце его отчаянно колотилось, когда он толкнул створку и вошел в кабинет Арчибальда Фулда, всемогущего и опасного министра безопасности.
Он сразу увидел, что целая стена кабинета была стеклянной и выходила в небо. По окнам стекали дождевые ручьи — в Базеле лило вот уже целую неделю. Вторую стену закрывали библиотечные полки. В центре стоял стол министра, массивный монолит, похожий на алтарь. Бювар, подставка для ручек, пресс-папье лежали на столешнице, словно культовые принадлежности.
Моргенстерн сидела в глубоком кресле, как и Грубер в своем вечном серо-антрацитовом костюме.
Была еще одна женщина, которую Мартино не знал. Она держала в руках черную папку, которую они выкрали из Марчиана. Она была ниже колдуньи, взлохмаченные светлые волосы подчеркивали бледность лица, на котором торчал нос-хоботок. Глаза у нее были еще зеленее, чем у Роберты. Они произвели на молодого человека то, что следовало назвать странным впечатлением.
Фулда не было видно.
Мартино подошел к Моргенстерн, своему единственному союзнику в этой комнате. Колдунья показывала ему, что надо смотреть направо, но он не понимал. Никто не произносил ни слова. И это было ненормально.
— Ну что ж, мы все в сборе. Найдите себе место, господин Мартино, и сядьте.
Голос был таким же нежным, как скрип железных опилок по черной доске. Мартино обернулся и увидел Арчибальда Фулда с сигаретой в уголке рта.
Министр безопасности был составлен из удлиненных частей. Лицо выражало смесь усталости, аристократичности и иронии, а светлый взгляд сверкал, как хрусталь. Фулд улыбался, но его глаза не смеялись. Мартино он показался скучающим хищником.
Следователь опустился в пустое кресло. Фулд подошел к столу — за ним тянулся шлейф голубого дыма.
— Позвольте представить вам Сюзи Бовенс, поверенную в делах юридического отдела нашего министерства. Мисс Бовенс, представляю вам Клемана Мартино из Криминального отдела.
— Очень приятно, — низким голосом произнесла женщина.
— Очень рад, — повторил Клеман фальцетом.
Фулд оперся на стол лицом к аудитории. С точностью часовщика снял с губы кусочек табака и заговорил:
— Я собрал вас здесь по настоятельному требованию майора Грубера. Его последний доклад, касающийся дела «Кадрили убийц», как оно было названо… — министр многозначительно поглядел на Моргенстерн, но та даже не моргнула, — был достаточно тревожен. Если я правильно разобрался в этой истории, ее можно свести к следующему — Антонио Палладио, режиссер исторических городов, воскресил по крайней мере двух знаменитых убийц, Потрошительницу Уйатчепеля и проклятую душу Ла Вуазен. Первая уничтожила часть нашей только что отстроенной муниципальной каторги, а вторая сбежала с графом. Истинные фурии.
Грубер кивнул.
— Следователи Моргенстерн и, Мартино по своей инициативе отправились в Венецию, взломали Либрерия Марчиана, чтобы доставить нам вот это.
Фулд ткнул костлявой рукой в сторону Сюзи Бовенс, и та передала ему папку. Он открыл ее, просмотрел договоры, выбрал один из них и поднес к глазам, надев перед этим на нос пенсне. Содержание договоров знали все. Но Фулд все же решил прочесть пергамент вслух:
— «Мы, нижеподписавшиеся, сторона 1 и сторона 2, договорились о нижеследующем. Статья 1, касающаяся предмета договора: сторона 1 требует от стороны 2 выполнения всех преступных актов (оскорбления, убийства, изнасилования, ложь и т. д.) от его имени. В этом случае сторона 1 сможет укрепить Свое могущество, и имя Ее будет жить веками. Статья 2, касающаяся вознаграждения: сторона 1 берет на себя обязательство выполнить любое требование стороны 2. Сторона 2 имеет право на одно пожелание. Это последнее должно быть исполнено, каковым бы оно ни было».
Фулд шумно вздохнул.
— Эта проза еще более неудобоварима, чем отчет Муниципалии.
Только Грубер засмеялся, услышав шутку. Министр с удовлетворенным видом продолжил чтение:
— «Статья 3, касающаяся расторжения вышеуказанного договора: при отказе стороны 1 исполнять свои обязанности (вознаграждение, указанное в статье 2) сторона 2 вправе обязать сторону 1 нести ответственность за нарушение договоренностей по данному договору при соблюдении следующих условий: наличие трех сходных договоров в дополнение к нижеуказанному и присутствие соответствующих подписавшихся сторон; вызов стороны 1 в место и в дату подписания настоящего договора. Сторона 1 обязана предстать».
«Сторона 1 обязана предстать», — повторила про себя Моргенстерн.
— «Статья 4, Intuitus personae. Обусловлено, что стороны подписывают договор своими собственными именами. Если одна из сторон нарушит это первое обязательное условие (будет ли это переуступкой настоящего договора третьему лицу, переходом в другие руки и т. д.), вступает в действие статья 5». — Фулд усмехнулся, приступая к чтению следующей статьи. — Статья 5 касается санкций, мой любимый раздел. «Ответственность за эту часть возлагается на сторону 1. И, наконец, статья 6, которая определяет срок действия договора. Этот договор подписан обеими сторонами навечно и навсегда».
Фулд извлек из папки остальные договоры и разложил их на столе. Он стоял спиной к присутствующим и рассматривал договоры свысока, опершись руками о стол и перечисляя имена, начиная с правого:
— Палладио, 1569 год, джорно ди Реденторе, аль понте ди Дьаволо, договор графа.
Фулд ткнул пальцем во второй пергамент, заполненный позже.
— 1888 год, крестик. Вы ведь знаете, кто его подписал? — спросил министр у тех, кто гонялся за Потрошительницей.
Третий договор в пятнах ржавчины был более древним. Его края буквально рассыпались от ветхости. Дату можно было разглядеть, как и имя, если знаешь, чье оно.
— 1665 год, Ла Вуазен, — сказал Фулд.
Оставался четвертый и последний договор. Он был написан на древнеиспанском. Текст был идентичен остальным, как сообщил консультант-испанист министерства. Но он не имел ни даты, ни подписи в обычном понимании этих терминов.
Квадратный оттиск печати, выполненный красной тушью, и закорючка от Дьявола. Рисунок представлял небольшую фигурку с головой пантеры, запертую в лабиринте. Роберта сразу же подумала об ацтекском символе, когда впервые увидела печать. Но не могла ее расшифровать.
Фулд глянул на часы, стоявшие на столе. 10. 20. Он спросил у колдуньи:
— Ваш специалист должен был появиться ровно в десять?
— Профессор Жагреж придет, — подтвердила она. — Но… он витает в облаках. И вообще живет на другой планете.
— Конечно. Но я живу на планете, где совещания назначаются на определенный час. Через полчаса мне надо быть в Министерстве войны. А в такую погоду… — он глянул на хляби за окном, — министерский фуникулер тащится со скоростью улитки.
Сигарета министра погасла сама собой. Он бросил окурок в пепельницу и взял новую из открытой коробки. Закурил, зажал двумя пальцами и дошел до окна, глядя на потоп.
— Следует сказать, эта история несколько отличается от дел, которыми мы обычно занимаемся.
В кабинете стало чуть светлее. Быть может, стали расходиться облака? Дождь продолжался слишком долго. От далеких раскатов грома задрожали стекла.
— Вот почему я воспользовался советами Сюзи Бовенс, чтобы разобраться во всем. Сюзи, вам слово.
Лампы поблекли, позволили мраку набрать силу. Сюзи собрала договоры и начала свою речь, повысив голос, чтобы перекрыть шум водяных потоков, которые снаружи играли финал Апокалипсиса.
— Мадемуазель Моргенстерн, я сейчас прочту лекцию о сатаническом праве не для вас, — начала молодая женщина.
— Не стесняйтесь, милая, — снисходительно ответила колдунья. — Пока в Колледже колдуний эту дисциплину не преподают.
Грубер вздрогнул. Ему всегда было не по себе, когда при нем вслух говорили о колледже. Тем более в присутствии министра Фулда, даже если последний прекрасно знал ситуацию. Словно было что-то постыдное в работе с магами и колдуньями. Что касается Мартино, то тот не спускал глаз с Бовенс.
— Договоры, подписанные с Дьяволом, обычно построены по одному принципу, — продолжила она. — Эти подчиняются общему правилу. X статей, регулирующих Y положений: предмет контракта, вознаграждение, санкции и т. д. То, что резко отличает эти договоры от тех, что встречались в прошлом, заключено в статье 1. Цитирую. (Она взяла пакт Ла Вуазен и прочла: — «Мы, нижеподписавшиеся, сторона 1 и сторона 2, договорились о нижеследующем. Статья 1, касающаяся предмета договора: сторона 1 требует от стороны 2 выполнения всех преступных актов (оскорбления, убийства, изнасилования, ложь и т. д.) от его имени. В этом случае сторона 1 сможет укрепить Свое могущество, и имя Ее будет жить вечно». — Бовенс положила пакт на стол министра. — Если яснее, сторона 1 — Люцифер, сторона 2 — Ла Вуазен. Дьявол требует от Ла Вуазен делать ему рекламу. Ла Вуазен не вызывала Дьявола, чтобы просить его о службе. Сам Дьявол потребовал услуг от нее.
Вспышка прорезала серую мглу в кабинете. Рядом прогремел раскат грома, от которого содрогнулось все здание.
— Любит, когда говорят о нем, — усмехнулся Фулд.
Зазвонил телефон. Он снял трубку, выслушал собеседника и бросил трубку на место.
— Жагреж прибыл. Его задержал потоп. Продолжайте, — попросил он Бовенс.
— Совершенно очевидно, что Дьявол провел переговоры с четырьмя отобранными им убийцами. «Убивайте от моего имени, и я вас вознагражу», — сказал он. Джек, Ла Вуазен, Палладио подписались под документом. Мы, несомненно, узнаем, кто был четвертым, благодаря господину Жагрежу. Мы не знаем, что потребовали Джек и Ла Вуазен у Дьявола до подписания этого… соглашения. По исследованиям Переписи, которые мне переслал господин Роземонд, речь идет о бессмертии. Палладио получил его в своеобразной форме, вечно старея.
«Роземонд передал этой гусыне досье Переписи?» — удивилась Роберта, ощутив внезапный приступ ревности.
— Князь обманщиков еще раз продемонстрировал свой талант, — продолжала Бовенс. — Отравительница умерла на костре, Джек умер своей смертью в свою эпоху. Никакого вознаграждения тем, кто убивал от Его имени. Что приводит нас к мотивам действий «Кадрили» и к причинам, побудившим Палладио собрать их.
Молодая женщина вновь взяла договор Ла Вуазен.
— «Статья 3, касающаяся расторжения вышеуказанного договора: при отказе стороны 1 исполнять свои обязанности (вознаграждение, указанное в статье 2) сторона 2 вправе обязать сторону 1 нести ответственность за нарушение условий по данному договору при соблюдении следующих условий: наличие трех сходных пактов в дополнение к ниже указанному и присутствие соответствующих подписавшихся сторон; вызов стороны 1 в место и в дату подписания настоящего договора. Сторона 1 обязана предстать».
Все ожидали, что именно в этот момент новая молния осветит кабинет. Но произошло другое — небо просветлело и заиграло на стеклах, превратив дождевые капли в жемчужины.
— Почему Палладио оживил убийц? Чтобы собрать достаточное количество истцов и заставить Дьявола отвечать за свои поступки. Проще простого.
— Да, проще простого, — передразнил ее Фулд.
— Ничто не ново под луной, мисс Бовенс, — внезапно вмешалась Моргенстерн.
Все повернулись к колдунье. Больше всех был поражен яростью ее слов Мартино. Фулд бросился на помощь Бовенс, растерявшейся от такого наскока.
— Хотите что-то добавить, мадемуазель Моргенстерн?
Колдунья повернулась к министру:
— Наша проблема не в том, чтобы узнать, почему собралась «Кадриль», а где и когда состоится встреча. Вызов Дьявола состоится в день годовщины подписания одного из договоров и в месте, где он был подписан.
— Моргенстерн права, — поддержал ее Грубер. — Теперь мы знаем, почему Палладио создал исторические города. Но в какой части Сети эти сумасшедшие проведут свою маленькую церемонию?
— Ни Лондон, ни Венеция, ни Париж, — предположил Фулд. — Граф не сомневается, что мы следим за ним.
— Значит, ответ спрятан в четвертом договоре.
— Это очевидно, и Жагрежу следует поспешить, — сказал министр.
Он остановился перед Моргенстерн, засунув руки в карманы брюк. Сопровождавишй его дым сигареты создавал впечатление, что Фулд был гигантом, голова которого пряталась в облаках.
— Хотелось бы спросить дипломированную колдунью, какие весомые шансы вы кладете на весы, говоря о Кадрили. Дьявол не проявлялся тридцать лет. Станет ли он затруднять себя ответом убийцам?
Моргенстерн задумалась.
— Сила вызова, если он действительно состоится, быть может, заставит его нарушить молчание.
— И ответственность по контракту не оставит ему иного выбора, — уверенно сказала Бовенс.
— Ответственность по контракту. — подхватила Моргенстерн.
Но она уже знала, куда клоню молодая женщина.
— Другого такого волокитчика в процедурных вопросах, как Дьявол, не сыскать, — продолжила Бовенс. — Все его могущество основано на договорах, которые являются настоящими контрактами. Если он не ответит на вызов Палладио, его молчание может быть расценено как признание вины, и «Кадриль убийц» сама устроит суд над ним.
Он сразу увидел, что целая стена кабинета была стеклянной и выходила в небо. По окнам стекали дождевые ручьи — в Базеле лило вот уже целую неделю. Вторую стену закрывали библиотечные полки. В центре стоял стол министра, массивный монолит, похожий на алтарь. Бювар, подставка для ручек, пресс-папье лежали на столешнице, словно культовые принадлежности.
Моргенстерн сидела в глубоком кресле, как и Грубер в своем вечном серо-антрацитовом костюме.
Была еще одна женщина, которую Мартино не знал. Она держала в руках черную папку, которую они выкрали из Марчиана. Она была ниже колдуньи, взлохмаченные светлые волосы подчеркивали бледность лица, на котором торчал нос-хоботок. Глаза у нее были еще зеленее, чем у Роберты. Они произвели на молодого человека то, что следовало назвать странным впечатлением.
Фулда не было видно.
Мартино подошел к Моргенстерн, своему единственному союзнику в этой комнате. Колдунья показывала ему, что надо смотреть направо, но он не понимал. Никто не произносил ни слова. И это было ненормально.
— Ну что ж, мы все в сборе. Найдите себе место, господин Мартино, и сядьте.
Голос был таким же нежным, как скрип железных опилок по черной доске. Мартино обернулся и увидел Арчибальда Фулда с сигаретой в уголке рта.
Министр безопасности был составлен из удлиненных частей. Лицо выражало смесь усталости, аристократичности и иронии, а светлый взгляд сверкал, как хрусталь. Фулд улыбался, но его глаза не смеялись. Мартино он показался скучающим хищником.
Следователь опустился в пустое кресло. Фулд подошел к столу — за ним тянулся шлейф голубого дыма.
— Позвольте представить вам Сюзи Бовенс, поверенную в делах юридического отдела нашего министерства. Мисс Бовенс, представляю вам Клемана Мартино из Криминального отдела.
— Очень приятно, — низким голосом произнесла женщина.
— Очень рад, — повторил Клеман фальцетом.
Фулд оперся на стол лицом к аудитории. С точностью часовщика снял с губы кусочек табака и заговорил:
— Я собрал вас здесь по настоятельному требованию майора Грубера. Его последний доклад, касающийся дела «Кадрили убийц», как оно было названо… — министр многозначительно поглядел на Моргенстерн, но та даже не моргнула, — был достаточно тревожен. Если я правильно разобрался в этой истории, ее можно свести к следующему — Антонио Палладио, режиссер исторических городов, воскресил по крайней мере двух знаменитых убийц, Потрошительницу Уйатчепеля и проклятую душу Ла Вуазен. Первая уничтожила часть нашей только что отстроенной муниципальной каторги, а вторая сбежала с графом. Истинные фурии.
Грубер кивнул.
— Следователи Моргенстерн и, Мартино по своей инициативе отправились в Венецию, взломали Либрерия Марчиана, чтобы доставить нам вот это.
Фулд ткнул костлявой рукой в сторону Сюзи Бовенс, и та передала ему папку. Он открыл ее, просмотрел договоры, выбрал один из них и поднес к глазам, надев перед этим на нос пенсне. Содержание договоров знали все. Но Фулд все же решил прочесть пергамент вслух:
— «Мы, нижеподписавшиеся, сторона 1 и сторона 2, договорились о нижеследующем. Статья 1, касающаяся предмета договора: сторона 1 требует от стороны 2 выполнения всех преступных актов (оскорбления, убийства, изнасилования, ложь и т. д.) от его имени. В этом случае сторона 1 сможет укрепить Свое могущество, и имя Ее будет жить веками. Статья 2, касающаяся вознаграждения: сторона 1 берет на себя обязательство выполнить любое требование стороны 2. Сторона 2 имеет право на одно пожелание. Это последнее должно быть исполнено, каковым бы оно ни было».
Фулд шумно вздохнул.
— Эта проза еще более неудобоварима, чем отчет Муниципалии.
Только Грубер засмеялся, услышав шутку. Министр с удовлетворенным видом продолжил чтение:
— «Статья 3, касающаяся расторжения вышеуказанного договора: при отказе стороны 1 исполнять свои обязанности (вознаграждение, указанное в статье 2) сторона 2 вправе обязать сторону 1 нести ответственность за нарушение договоренностей по данному договору при соблюдении следующих условий: наличие трех сходных договоров в дополнение к нижеуказанному и присутствие соответствующих подписавшихся сторон; вызов стороны 1 в место и в дату подписания настоящего договора. Сторона 1 обязана предстать».
«Сторона 1 обязана предстать», — повторила про себя Моргенстерн.
— «Статья 4, Intuitus personae. Обусловлено, что стороны подписывают договор своими собственными именами. Если одна из сторон нарушит это первое обязательное условие (будет ли это переуступкой настоящего договора третьему лицу, переходом в другие руки и т. д.), вступает в действие статья 5». — Фулд усмехнулся, приступая к чтению следующей статьи. — Статья 5 касается санкций, мой любимый раздел. «Ответственность за эту часть возлагается на сторону 1. И, наконец, статья 6, которая определяет срок действия договора. Этот договор подписан обеими сторонами навечно и навсегда».
Фулд извлек из папки остальные договоры и разложил их на столе. Он стоял спиной к присутствующим и рассматривал договоры свысока, опершись руками о стол и перечисляя имена, начиная с правого:
— Палладио, 1569 год, джорно ди Реденторе, аль понте ди Дьаволо, договор графа.
Фулд ткнул пальцем во второй пергамент, заполненный позже.
— 1888 год, крестик. Вы ведь знаете, кто его подписал? — спросил министр у тех, кто гонялся за Потрошительницей.
Третий договор в пятнах ржавчины был более древним. Его края буквально рассыпались от ветхости. Дату можно было разглядеть, как и имя, если знаешь, чье оно.
— 1665 год, Ла Вуазен, — сказал Фулд.
Оставался четвертый и последний договор. Он был написан на древнеиспанском. Текст был идентичен остальным, как сообщил консультант-испанист министерства. Но он не имел ни даты, ни подписи в обычном понимании этих терминов.
Квадратный оттиск печати, выполненный красной тушью, и закорючка от Дьявола. Рисунок представлял небольшую фигурку с головой пантеры, запертую в лабиринте. Роберта сразу же подумала об ацтекском символе, когда впервые увидела печать. Но не могла ее расшифровать.
Фулд глянул на часы, стоявшие на столе. 10. 20. Он спросил у колдуньи:
— Ваш специалист должен был появиться ровно в десять?
— Профессор Жагреж придет, — подтвердила она. — Но… он витает в облаках. И вообще живет на другой планете.
— Конечно. Но я живу на планете, где совещания назначаются на определенный час. Через полчаса мне надо быть в Министерстве войны. А в такую погоду… — он глянул на хляби за окном, — министерский фуникулер тащится со скоростью улитки.
Сигарета министра погасла сама собой. Он бросил окурок в пепельницу и взял новую из открытой коробки. Закурил, зажал двумя пальцами и дошел до окна, глядя на потоп.
— Следует сказать, эта история несколько отличается от дел, которыми мы обычно занимаемся.
В кабинете стало чуть светлее. Быть может, стали расходиться облака? Дождь продолжался слишком долго. От далеких раскатов грома задрожали стекла.
— Вот почему я воспользовался советами Сюзи Бовенс, чтобы разобраться во всем. Сюзи, вам слово.
Лампы поблекли, позволили мраку набрать силу. Сюзи собрала договоры и начала свою речь, повысив голос, чтобы перекрыть шум водяных потоков, которые снаружи играли финал Апокалипсиса.
— Мадемуазель Моргенстерн, я сейчас прочту лекцию о сатаническом праве не для вас, — начала молодая женщина.
— Не стесняйтесь, милая, — снисходительно ответила колдунья. — Пока в Колледже колдуний эту дисциплину не преподают.
Грубер вздрогнул. Ему всегда было не по себе, когда при нем вслух говорили о колледже. Тем более в присутствии министра Фулда, даже если последний прекрасно знал ситуацию. Словно было что-то постыдное в работе с магами и колдуньями. Что касается Мартино, то тот не спускал глаз с Бовенс.
— Договоры, подписанные с Дьяволом, обычно построены по одному принципу, — продолжила она. — Эти подчиняются общему правилу. X статей, регулирующих Y положений: предмет контракта, вознаграждение, санкции и т. д. То, что резко отличает эти договоры от тех, что встречались в прошлом, заключено в статье 1. Цитирую. (Она взяла пакт Ла Вуазен и прочла: — «Мы, нижеподписавшиеся, сторона 1 и сторона 2, договорились о нижеследующем. Статья 1, касающаяся предмета договора: сторона 1 требует от стороны 2 выполнения всех преступных актов (оскорбления, убийства, изнасилования, ложь и т. д.) от его имени. В этом случае сторона 1 сможет укрепить Свое могущество, и имя Ее будет жить вечно». — Бовенс положила пакт на стол министра. — Если яснее, сторона 1 — Люцифер, сторона 2 — Ла Вуазен. Дьявол требует от Ла Вуазен делать ему рекламу. Ла Вуазен не вызывала Дьявола, чтобы просить его о службе. Сам Дьявол потребовал услуг от нее.
Вспышка прорезала серую мглу в кабинете. Рядом прогремел раскат грома, от которого содрогнулось все здание.
— Любит, когда говорят о нем, — усмехнулся Фулд.
Зазвонил телефон. Он снял трубку, выслушал собеседника и бросил трубку на место.
— Жагреж прибыл. Его задержал потоп. Продолжайте, — попросил он Бовенс.
— Совершенно очевидно, что Дьявол провел переговоры с четырьмя отобранными им убийцами. «Убивайте от моего имени, и я вас вознагражу», — сказал он. Джек, Ла Вуазен, Палладио подписались под документом. Мы, несомненно, узнаем, кто был четвертым, благодаря господину Жагрежу. Мы не знаем, что потребовали Джек и Ла Вуазен у Дьявола до подписания этого… соглашения. По исследованиям Переписи, которые мне переслал господин Роземонд, речь идет о бессмертии. Палладио получил его в своеобразной форме, вечно старея.
«Роземонд передал этой гусыне досье Переписи?» — удивилась Роберта, ощутив внезапный приступ ревности.
— Князь обманщиков еще раз продемонстрировал свой талант, — продолжала Бовенс. — Отравительница умерла на костре, Джек умер своей смертью в свою эпоху. Никакого вознаграждения тем, кто убивал от Его имени. Что приводит нас к мотивам действий «Кадрили» и к причинам, побудившим Палладио собрать их.
Молодая женщина вновь взяла договор Ла Вуазен.
— «Статья 3, касающаяся расторжения вышеуказанного договора: при отказе стороны 1 исполнять свои обязанности (вознаграждение, указанное в статье 2) сторона 2 вправе обязать сторону 1 нести ответственность за нарушение условий по данному договору при соблюдении следующих условий: наличие трех сходных пактов в дополнение к ниже указанному и присутствие соответствующих подписавшихся сторон; вызов стороны 1 в место и в дату подписания настоящего договора. Сторона 1 обязана предстать».
Все ожидали, что именно в этот момент новая молния осветит кабинет. Но произошло другое — небо просветлело и заиграло на стеклах, превратив дождевые капли в жемчужины.
— Почему Палладио оживил убийц? Чтобы собрать достаточное количество истцов и заставить Дьявола отвечать за свои поступки. Проще простого.
— Да, проще простого, — передразнил ее Фулд.
— Ничто не ново под луной, мисс Бовенс, — внезапно вмешалась Моргенстерн.
Все повернулись к колдунье. Больше всех был поражен яростью ее слов Мартино. Фулд бросился на помощь Бовенс, растерявшейся от такого наскока.
— Хотите что-то добавить, мадемуазель Моргенстерн?
Колдунья повернулась к министру:
— Наша проблема не в том, чтобы узнать, почему собралась «Кадриль», а где и когда состоится встреча. Вызов Дьявола состоится в день годовщины подписания одного из договоров и в месте, где он был подписан.
— Моргенстерн права, — поддержал ее Грубер. — Теперь мы знаем, почему Палладио создал исторические города. Но в какой части Сети эти сумасшедшие проведут свою маленькую церемонию?
— Ни Лондон, ни Венеция, ни Париж, — предположил Фулд. — Граф не сомневается, что мы следим за ним.
— Значит, ответ спрятан в четвертом договоре.
— Это очевидно, и Жагрежу следует поспешить, — сказал министр.
Он остановился перед Моргенстерн, засунув руки в карманы брюк. Сопровождавишй его дым сигареты создавал впечатление, что Фулд был гигантом, голова которого пряталась в облаках.
— Хотелось бы спросить дипломированную колдунью, какие весомые шансы вы кладете на весы, говоря о Кадрили. Дьявол не проявлялся тридцать лет. Станет ли он затруднять себя ответом убийцам?
Моргенстерн задумалась.
— Сила вызова, если он действительно состоится, быть может, заставит его нарушить молчание.
— И ответственность по контракту не оставит ему иного выбора, — уверенно сказала Бовенс.
— Ответственность по контракту. — подхватила Моргенстерн.
Но она уже знала, куда клоню молодая женщина.
— Другого такого волокитчика в процедурных вопросах, как Дьявол, не сыскать, — продолжила Бовенс. — Все его могущество основано на договорах, которые являются настоящими контрактами. Если он не ответит на вызов Палладио, его молчание может быть расценено как признание вины, и «Кадриль убийц» сама устроит суд над ним.