Зиганшин Камиль. История Варлаама (Скитник)

   Как тень, переходил Корней от дерева к дереву под прикрытием кустов можжевельника.Он старался зайти с подветренной стороны, чтобы не выдать себя запахом. Табун был уже совсем близко. Слышалось чавканье сырой почвы под копытами оленей, их шумное дыхание, звук отрываемого ягеля.
   Теперь главное не дать обнаружить себя. С этой минуты все движения паренька сделались так медленны, что стали едва заметны. В то же время мускулы от напряжения вибрировали, сердце билось учащенно. Между охотником и крайним оленем оставались лишь два поваленных друг на друга обомшелых ствола,но клочки тумана, ползущае по склону вверх , мешали целиться.
   Нервы напряглись до предела. И в эту самую минуту под ногой чуть треснула ветка. Табун всполошился, отбежал, к счастью, недалеко. А охотник замер в неудобной позе, затаив дыхание.
   Потревоженные олени, дружно поводив носом по ветру и не обнаружив опастности, понемногу успокоились. Наступило самое решительное мгновение. Пользуясь тем, что баловник ветер, качнув ветви, зашелестел листвой, человек бесшумно, как змея, скользнул через завал и очутился в семи саженях от крайнего бычка.
   Осторожно раздвинув ветки куста, Корней натянул тугую тетиву, тщательно прицелился и лишь только рогач опустил голову, чтобы отщипнуть травы, выпустил стрелу. Олень, жалобно охнув, упал на колени не сделав ни шагу стрела пронзила сердце.
   Его удивленные товарищи не понимая, что произошло сначала стояли неподвижно, насторожив уши и оглядываясь, и вдруг, словно подхваченные внезапным порывом ветра, унеслись в чащу.
   Олень оказался довольно упитанным для этого времени года. Огорчало лишь то, что шкура была вся в дырочках проеденных верткими личинками оводов. Широко раскрытые красивые глаза оленя, как показалось Корнею, смотрели с немым упреком:
   -Как мог ты, такой добрый и сильный, лишить меня права жить?
   За спиной склонившегося над трофеем охотника, расстроенного прочтенным в глазах оленя укором, послышалось хриплое сопение. Корней резко обернулся. К нему приближался большелобый бурый медведь, который тоже скрадывал этот табун и был не на шутку разъярен тем, что его опередил прямоходячий.
   Косолапый устрашающе рыкнул, давая понять, что готовится к нападению, но человек стоял как вкопанный не сводя со зверя спокойного и уверенного взгляда. Это несколько остудило медведя и он сменил законную ярость на разумную осторожность: а стоит ли нападать на существо способное с такой легкостью повалить оленя даже не прикасаясь к нему?
   Растерявшийся хозяин тайги, с обидой рявкнул и, подавляя гордость, повернул назад. Но, даже удаляясь, он то и дело угрожающе ревел видимо все еще надеясь, что человек испугается и оставит добычу ему.
   Тем временем, не обращая внимания на угрозы медведя, Корней закинул оленя на плечи и пошел в скит.
   Несмотря на душевный разлад, ему не терпелось похвалиться знатным трофеем. Теперь праведник Маркел три дня никому не даст благословения бить зверя: добытого мяса общине вполне хватит на этот срок.
   В дороге у парнишки возникло ощущение,что его кто-то сопровождает. Но сколько бы раз он не останавливался на тропе, прощупывая цепким взглядом кусты и деревья, всякий раз убеждался, что вокруг нет ничего подозрительного. И все же чувство, что за ним следят, не покидало его.
   -Вряд ли это медведь надумал отнять добычу - тот свой выбор сделал. Корней уже достаточно хорошо изучил повадки и нравы обитателей тайги и мог почти безошибочно предвидеть их поведение в той или иной ситуации. И еще он хорошо знал, что ни один зверь не будет без крайней нужды ссорится с человеком, так как они признают его особое превосходство зачастую даже не в силе, а в чем-то им самим недоступном и непонятном. Кто же это тогда?
   Хотя до самого скита Корнея не покинуло ощущение взгляда таинственного существа- невидимки, он так и не обнаружил, что его всю дорогу, замечательно маскируясь, сопровождал волк.
   А у того вдруг появилось странное желание понаблюдать за человеком. И, надо признать, проделал он это мастерски.
   В восточной части впадины речка, сбегая с гор, образовывала восхитительный по красоте каскад мощных водопадов, состоящий из семи уступов соединенных между собой короткими кусками пологого русла сплошь покрытого крупными глыбами. Корней обнаружил этот каскад еще будучи малолеткой и стемился сюда не столько с целью искупаться (были места и поближе), сколько полюбоваться на это фантастическое , особенно в солнечную погоду, зрелище. Вода здесь была настолько холодна, что никто из скитских, кроме него, не отваживался купаться здесь.
   И вот сейчас, выполнив все задания отца по хозяйству,Корней с удовольствием побежал на глубокие водобойные котлы освежиться. Хотя до них было верст двенадцать легкий на ноги парнишка добрался туда всего за час.
   Сначала от водопадов доносился только монотонный шум, а когда до них оставалось четверть версты воздух уже начинал сотрясать утробный многоголосый гул.
   Над самым буйным вторым водопадом, где седеющий поток, точно разъяренный зверь, бросался на каменные глыбы круто торчащие из воды, всегда висели искристые клубы водяной пыли. На солнце в них весь день трепетала живая многоцветная радуга. Шершавые скалистые берега не просыхали от влаги.
   Когда ветер задувал со стороны речки, Корнея освежали волны влажной мороси, от которой висевшие рядом в воздухе стрекозы испуганно вздрагивали и отлетали на безопасное расстояние. Над остальными водопадами каскада стояли радуги помельче.
   Более высокий, противоположный от Корнея берег был в круглых дырочках стрижинных гнезд. Привычные к шумному соседу птицы деловито носились в воздухе, охотясь за насекомыми. Но из-за рева воды их стрекочущих криков совсем не было слышно. Корнею даже казалось, что это не птицы, а черные молнии беззучно нарезают из разноцветных радуг цветистые ломти.
   Соревнуясь со стайкой форелей Корней поплыл по стремительному потоку к следующему водопаду и, не доплыв до его слива пять-шесть саженей, лег на прогретый солнцем широкий плоский валун и стал наблюдать за этими дружными рыбками затаившимися тут же за камнем.
   Вечерело.Пора было возвращаться. Выйдя на берег он чуть не наступил на белый комочек. Отдернув ногу Корней разглядел в высокой густой траве сначала маленького пушистого рысенка, а потом и его мамашу.
   Его несколько удивило, что та никак не отреагировала на появление человека. Даже не подняла головы. Такое безразличие встревожило его. Корней осторожно наклонился к ней и понял, что рысь мертва.
   Что же делать с котенком? Пропадет ведь! А может он не один? Мальчик обшарил вокруг траву, но больше никого не нашел.
   Когда он протянул руку к малышу, тот зашипел и острые, как иглы, зубки котенка впились в палец.
   -Ишь, ты, какой лютый!
   Рысенок, поняв, что его уносят от матери отчаянно завопил. Но вскоре успокоился, прижатый теплой ладонью к груди. Корнею было приятно держать этот крохотный, с мягкой шерсткой на тельце, живой комочек пахнущий молоком.
   Во дворе он подсунул котенка ощенившейся собаке. Рысенок быстро освоился и вскоре воспринимал щенят как своих братьев( но особенно подружился и чаще всего затевал возню с щенком по имени Простак). По началу Лютый своим поведением мало отличался от щенят, но к осени у него все явственней стали проявляться повадки дикой рыси. Он любил затаиться на крыше сарая или на нижней ветке дерева и спрыгнуть на ничего не подозревавшего "брата", прокалывая при этом когтями шкуру до мяса. Бедные собачата ходили по двору с опаской поглядывая вверх.
   После зимы, в один из весенних дней Корней обратил внимание, что Лютого не видать на подворье. С начала он не придал этому особого значения предполагая, что тот как всегда где-то затаился. Но подросшая рысь не появилась ни на второй, ни на третий день. Мать, успокаивая сына, сказала:
   -Не расстраивайся , сынок. Это же зверь. Его место в лесу.
   Рысь взобралась на склонившуюся над заячьей тропой лесину и распласталась на ней суковатым наростом. Бежавший заяц во-время распознал в наросте хищника и метнулся в сторону. Рысь, в отчаянном прыжке силясь достать его , угодила головой в узкую развилку молодой березы и застряла в ней. Попытка развести упругие ветки лапами привела к тому, что шею защемило еще сильнее. Зверь захрипел от удушья.
   Корней, привлеченный шумом, незаметно подкрался и... О ужас! Увидел подвешенного за голову Лютого. Полузадушенный кот узнал запах подошедшего юноши и слабыми движениями хвоста запросил помощи. Тот немедленно бросился спасать воспитанника. Отрубив топором одну ветку , вытащил Лютого из западни.
   Рысь тяжело дыша лежала на земле и не сводила благодарных слезящихся глаз от избавителя. Корней присел на корточки рядом и, успокаивая, гладил по спине.
   Отдышавшись, Лютый поднялся и, всячески стараясь выразить свои чувства, принялся лизать ему руки, тереться об ноги.
   -Ну, вот и замечательно, дружок, вижу ты ожил. Давай отдыхай, а мне пора домой.
   Однако преисполненный признательности кот счел своим долгом проводить спасителя до скита.
   Через несколько дней они вновь встретились и Корнею показалось, что Лютый поджидал его у тропы специально.
   С тех пор они виделись довольно часто и Корней даже постепенно приучил зверя являться на свист. Кот оказался существом весьма разумным. Иногда они беседовали. Внимательно слушая мальчика ,кот басовито мурлыкал, как бы соглашаясь со всем сказанным. Но чаще всего им и не было необходимости разговаривать: они понимали друг друга по выражению глаз, движению тела. С каждым днем Корней все больше привязывался к Лютому, ценя его за сообразительность и преданность.
   В один из дней, Лютый задрал молодую лосиху и, желая поделиться с другом крупной добычей, привел его к мясу.Неподалеку от лосихи ,за кустами, кто-то шевельнулся. Раздвинув ветви Корней обомлел. Перед ним лежал неуклюжий новорожденный лосенок очень странного цвета. Лосята, виденные им ранее, были буровато-коричневые. Этот же был совершенно особенный - его покрывала белая как снег шерстка, которую, судя по всему, мать даже не успела как следует облизать.
   Увидев человека, малыш обрадованно вскочил на нескладные ножки и уставился на него громадными доверчивыми глазами.
   Рассерженный Корней накинулся на Лютого.
   -Ну и чем ты хвалишься, паразит окаянный?! Видишь, что натворил? Дите без матери осталось! Кто растить будет? Ты что-ли? Да и куда тебе столько мяса? Ел бы своих зайцев!
   А про себя невольно подумал:" Неспроста Господь мне двух дитенышей звериных присылает. Видно быть нам одной семьей."
   Обиженно прижав уши кот отошел и хмуро поблескивал изподлобья глазами. Но через несколько минут все же тихонько приблизился к Корнею, поглаживавшему лосенка, тщательно обнюхал малыша и лизнул его в морду. Тот, слегка покачиваясь на длинных ножках-ходулях, потянулся к Лютому. И тот, как бы прося у лосенка прощения, чисто вылизал его белую шерстку красной теркой своего языка.
   В скиту встретили появление необычного лосенка с суеверным страхом. Надо сказать, что в скиту часто жило какое-нибудь зверье. Одни подрастая, другие залечивая раны.Уходили, а на смену детвора опять кого-нибудь приносила. Но белых лосят не видели даже старики. Необычный цвет пугал людей. "Выродка принес. Как бы не накликал беды."
   Корнея эти опасения удивляли. Он считал, что греха в цвете шерсти нет, а что настоящий грех - оставить беспомощного малыша в тайге.
   Он возился с лосенком как самый нежный папаша. Но когда у них на дворе появлялся Лютый малыш явно отдавал предпочтение коту. Снежок так и считал его своим родителем и пока кот был рядом на остальных не обращал внимания. Надо сказать, что и кот любил малыша и опекал его как мог.
   В один из летних дней лосенок пасся на лесной полянке пощипывая мягкими губами сочную траву. Корней лежал тут же, неподалеку, в тени березки и жевал дикий чеснок, наблюдая за парящим в восходящих потоках орлом. Тот лениво кружил над гарью поросшей багульником. Круги постененно стягивались все туже и туже. В какой-то момент орел сложил крылья, камнем упал в кусты и почти сразу взлетел. Птица плавно набирала высоту держа в когтях зайца.
   Проводив пернатого добытчика взглядом Корней приподнялся, чтобы посмотреть, где лосенок и был поражен, увидев возле его голенастого друга мирно сидящего крупного волка. Тот, поняв, что обнаружен человеком, не проявил ни тени беспокойства и продолжал дружелюбно разглядывать теперь их обоих.
   Корней пришел в прекрасное расположение духа - "наверное это наш Снежок так благотворно действует на волка", -подумал он и даже рассмеялся от этой мысли.
   Лосенок недоуменно покрутил большими ушами и поочередно смотрел то на волка, то на человека своими грустными темно-синими глазами окаймленными толстыми редкими ресницами.
   Серый, польщенный вниманием, с достоинством поднялся и не торопясь удалился.
   Снежок подрастал - прямо на глазах превращаясь из нескладного малыша в статного великана. Летом, как правило, он пасся неподалеку от скита, а зимой иногда и ночевать приходил в клеть, где специально для него держали душистое сено.
   Когда лось слышал призывное улюлюканье или пронзительный свист Корнея, он сразу же бросался на его зов не разбирая дороги, тараня мощной грудью подлесок и легко перепрыгивая через огромные валежины, стремясь опередить Лютого и примчаться первым.
   Корней запрыгивал ему на спину и они отправлялись гулять по лесу . Эти прогулки всем троим друзьям очень нравились. Со стороны они выглядели весьма эффектно и трогательно: огромный белый лось с черноголовым всадником на спине под охраной рыси свирепого вида.
   Во время их вылазок Корней, сидя на спине великана Снежка, обычно ласково поглаживал ему бока и почесывал за ушами. В такие минуты сохатый, замирая от удовольствия, останавливался и Корней подгонял его -"давай шагай, шагай, ишь расквасился, развесил губы, так мы от Лютого отстанем!" Мягкая отвислая губа лося обиженно поджималась, но он все же прибавлял шаг.
   Постоянное общение со своими дикими друзьями еще сильнее развило у Корнея способность по выражению глаз, морды, движению ушей, хвоста, повороту головы и еще чему-то неуловимому понимать не только Лютого и Снежка, но и других зверей. В его голове все эти движения и мимика звучали как слова.
   Каждый год, с наступлением темных и звездных августовских ночей, в тайге то здесь, то там слышался низкий трубный рев бородатых лосей беспокойно рыскающих в поисках застенчивых невест, прячущихся в чаще и только редким нежным фырканьем выдающих себя.
   В такие дни Снежок надолго пропадал и сколько не звал его Корней, он не являлся.
   Как-то в эту пору молодой скитник, колотивший орехи, задержался и возвращался домой по темноте. Неподалеку, с предгорья, раздался страстный рев. Ему тут же откликнулся другой. Корней его сразу узнал - Снежок!
   Бесшумной рысцой скитник пустился вверх по склону к месту предполагаемой встречи быков и вскоре уже слышал не только сухой стук рогов, но и яростное храпение драчунов. Потом послышался нарастающий треск ветвей и мимо Корнея по тропе пробежал, тряся бородой и досадливо фыркая, побежденный.
   На вытоптанной полянке стоял красавец Снежок. Он торжествующе взирал на мир и был вдвойне горд от того, что есть свидетельница его триумфа стройная важенка тихонько приближалась к нему. Снежок нетерпеливо хоркнул. Она отозвалась мычанием. Встав рядом они принялись нежно покусывать друг дружку за уши, за холку. Терлись скулами, пофыркивали, перешептывались и улыбались. Снежок положил громадную голову на холку ее трепещущей шеи. Что это были за сладчайшие минуты! Он чувствовал как под нежной шкуркой ее шеи пульсирует горячая кровь. Эта теплота передавалась Снежку и он ощущал как по всему телу растекается блаженство. Они были счастливы и не замечали ничего вокруг.
   Корней, радуясь счастью своего питомца, тихонько, чтобы не потревожить влюбленных, удалился.
   Незаметно подкралась осень. Тонкий запах вянущих листьев и травы пропитывал воздух. Спокойные зеленые тона Впадины и склонов хребтов сменялись разноцветной мозаикой. Заполыхали багрянцем рябины. Оранжевыми кострами загорелись лиственницы. Кроны берез начали отливать золотом. Среди этих разноцветных ковров царили зеленые сосны, украшенные смолистыми шишками. Выше по склонам и в хитросплетениях ущелий темнели мрачные ели и пихты, равнодушно наблюдавшие за лесным маскарадом. Они сами никогда не принимали в этом празднике цвета участия.
   Многопросвященный Никодим, человек необыкновенной преданности старой вере, после смерти жены и рождения внука испросил праведника Маркела благословения жить отшельником в стороне от общины. Праведник, ценивший его просвещенность и умение наставлять молодых пытался уговорить остаться в скиту, но Никодим был тверд. (Придумать объяснение: стар годами, хотел посвятить жизнь общению с богом, написанию книг и т.д.}
   Он был неприхотлив в быту и приладил лачугу у подножья хребта на горном ключе под серой, покрытой лишайниками скалой. Место это в скиту называли Верхи. Было оно в трех верстах, считая по полету птицы.
   Половину стен обители занимали полки с книгами старинного письма завещанные Варлааму князем Константином, а вторая половина была заставлена его собственными рукописями о взаимосвязи явлений природы, способах изгнании хвори, укрепления духа и тела.
   Обитель свою отшельник держал в чистоте и опрятности.
   Заключившись в тесном мирке он усмирял плоть, возвышал душу. Ходил босым, мороза не боялся. Не ел неделями. Часами молился, погружаясь в созерцательное богомыслие.
   Он так овладел своим телом, что, сидя на ледяном ветру, не чувствовал холода. Даже наоборот - добивался такого состояния при котором ощущал тепло, а снег вокруг него начинал подтаивать. В скиту, где его очень почитали, стали поговаривать, что сие доступно только снятым.
   Живя к уединении, он имел возможность гораздо больше времени посвящать наблюдениям за различными явлениями природы и, обладая богатыми знаниями, имел склонность обобщать. Наперед знал каким будет лето, осень, зима, на что будет урожай. когда сеять рожь.
   Но полного уединения не получалось. Скитожители часто приходили к нему: кто за советом, кто за снадобьями, кто укрепиться в вере.
   Самым желанным посетителем для Никодима был его любимый внук частенько наведывавшийся к деду в последние годы как правило на белоснежном лосе.
   Размышляя о смысле жизни человека на земле отшельник пришел к пониманию того. что он достаточно прост и заключается в том, чтобы оставить после себя просвещенное потомство, воспитанное в строгом следовании заповедям Христа.
   Поэтому Никодим посвящал воспитанию и просвещению внука много времени. Вначале, пока тот был помладше учил его читать, писать - потом стал давать уроки.
   С грустно-задумчивым выражением лица едва уловимым сквозь густые заросли бороды он рассказывал внуку о Христе, о заповедях, о расколе и сметном времени.
   - Мир донельзя изалчился сынок. Бога в людях не стало. Совесть потеряли. Ты не забывай: все бренно - и плоть и творения людей. Одна душа бессмертна. Держи ее в чистоте, не пятнай, чтобы не гореть в аду за грехи, а вечно блаженствовать в царствии небесном.
   - Вот бы взглянуть хоть одним глазком на это царствие.
   - Чтобы исполнить сие желание в Христово Крещение на небо гляди, глаз не спускай. Как насупит момент самого Крещения, так небо на один миг растворится. Не пропусти. Молись Богу и проси чего желаешь - все покажет, все даст.
   Малыш усердно корпел над старыми книгами. Он любил разглядывать темные кожаные корешки, трогать медные и серебренные пластины и накладки дорогих напрестольных Евангелий, вдыхать ни на что не похожий запах кожаных переплетов. Он с малых лет полюбил ходить к "деду Никодиму". Относился к нему с детским обожанием, считая деда самым мудрым, самым бесстрашным, самым всесильным.
   Простота и непринужденность отношений способствовали их крепкой дружбе. Корней помогают поддерживать хозяйство и быт деда - главным образом помогал заготовлять на зиму дрова, орехи, ягоды, копать корни, собирать лекарственные травы, а сам получал уроки миропонимания, истории предков. Учил грамоту, лечения людей, зверей.
   В одно из посещений подарил любимому деду щенка.
   Старец сидел у входа в лачугу и, услаждая душу созерцанием протекавшей жизни, прел на солнце.
   К нему, по лежащему на земле стволу громадной лиственницы, подбежал коричневый с черными полосками на спине симпатяга бурундучок и, попискивая, принялся клянчить угощение.
   Отшельник вывалил ему горку кедровых орешков и с улыбкой наблюдал как зверек торопливо набивал защечные мешки орешками. Он набил их так туго, что растянувшиеся отяжелевшие мешочки тянули головку вниз, а бурундук все продолжал запихивать лакомство до тех пор пока орешки не стали сами вываливаться изо рта. Только после этого он смешно, ковыляя, понес драгоценный груз к своей норке.
   Прибежавший в гости ловкий мальчуган сбил камнем одного рябчика. Запек на костре вкусную тушку и подсел к деду.
   -Перекусим, деда, - предложил он.
   Отшельник так поглядел, что у Луки одеревенели руки и голову в жар бросило.
   -Чего ты. деда?
   -Почто тварь божью заглубил? Оне нам суть братья. Целыми днями взор радуют, а ты удаль свою ненужную показываешь.
   -Так пометь ведь надо.
   -Хочешь есть - вона орехов в бочке возьми или голубики с брусникой из ямы достань. Не хватит, так нолей сливок из кедровых орешков - вчера приготовил. И больше у меня не безобразничай! Все жить рождены и только Господь вправе жизни лишить.
   В молодости я тоже ловким добытчиком был. Но как-то, лет сорок тому назад, сидел я на зорьке в кустах на берегу озера. В Расеи это еще было. Прилетела парочка крякв: самец с самочкой. И так они нежно обхаживали друг дружку, такая радость и любовь была в их плескании, такое счастье, что подниму ружье - а стрелять не могу. Этот случай глубоко запал в душу: внутри словно все перевернулось. Охоту бросил. Не могу живую тварь убивать. Лучше глядеть на них. До чего некоторые твари красивые и умные! У каждого зверя свой характер, свой порядок, привычки. У волков особенно строго н разумно все построено.
   Ты внимательней гляди - многое увидишь и поймешь! Под живот жизнь не подлаживай, - плавно и мерно наставлял Никодим.
   Всевышний всякому человеку дает предостережение и вразумление. Надобно только уметь замечать и понимать их. Не строй жизнь на корысти и тогда многое тебе откроется. Меня самого в младые годы Господь неединожды вразумлял, наставлял на путь истинный, да я не слушал и не слышал. Много бед повлекло это. Слава Богу святой Варлаам глаза открыл.
   Ты, главное, имей терпение, в я научу тебя в травах разбираться, снадобья от болезней готовить, правильно их применять. Вот сейчас, к примеру, после Тихона, в пору когда солнышко по дольше всего по небу катится и певчие пташки затихают, травы собирать в самый раз. От долгого солнца и дневного света господня все они полных соком наливаются и вплоть до Иванова дня п целебном соку стоят. Лучше всего по росс травы рвать, корни копать, цветы собирать - высшая мера целебности тогда в них наложена.
   Нет на земле ни единой былиночки, которая бы на пользу человеку не была создана. Во всякой травке, во всяком цветочке великая сила заложена Создателем. Когда будешь те травы собирать, корни копать пренепременно поблагодари Господа за милость.
   Со стороны давеча скатившейся со склона каменной осыпи доносилось тоненькое поскуливание. Первым его уловил чуткий Лютый. Он остановился и покроив ушами подбежал к камням. Подошедший следом Корней начал разбирать груду обломков. Между камней показалась рыжая шерстка.
   Освободив скорчившуюся от боли бедную кумушку из плена Корней положил ее на траву, погладил но спине, - "Ну, беги, рыжая!"
   Лиса попыталась встать, но, сморщив морду от боли, снова легла: лисы, подобно волкам, переносят боль молча.
   Мальчик с рысью переглянулись - надо выручать. И понесли жалобно постанывающего зверька в скит.
   3олотогрудка оказалась на редкость живучей. Прошла неделя или немногим более, как она практически поправилась: поврежденные кости срослись, ушибы зажили.
   Она выловила всех мышей сначала в сарае, а потом на всем подворье.
   -----------
   До этого он, представляя себя охотником, постоянно тренировался в выслеживании и скрадывании дичи и настолько преуспел в этом, что мог подходить незамеченным к зверю на расстояние нескольких шагов.
   Чуткие олени, остерегаясь нападения, поочередно отрывали головы от сочного корма и осматривались кругом.
   Корней, стараясь не спугнуть их, крадучись зашел с подветренной стороны и бесшумно, как тень, переходил от дерева к дереву под прикрытием кустов можжевельника. Табун был уже совсем близко.
   Теперь главное не обнаружить себя. С этой минуты все движения мальчика сделались так медленны, что стали едва заметны. В то же время мускулы от напряжения вибрировали, сердце билось учащенно. Между охотником и крайнем оленем оставались лишь два поваленных друг на друга обомшелых ствола, но полоса тумана, ползущая по склону, мешала целиться.
   Нервы напряглись до предела. И в эту самую минуту невдалеке раздался треск ветки. Олени встревожились. Охотник замер в неудобной позе, затаив дыхание.
   Табун, дружно поводив носом по ветру и не обнаружив ничего тревожного, понемногу успокоился. Наступило самое решительное мгновение. Пользуясь тем, что баловник ветер, качнув ветви, зашелестел листвой, человек бесшумно, как змея, скользнул через завал и очутился в 10 саженях от цели.