Зинделл Дэвид. Камень Света

   – Это правда, – далеким голосом сказал Кейн. – Я сам видел.
   Сидя на прохладном песке, я глядел на огромных китов паривших в светящейся толще моря. Как же так получилось, что Морской народ отказался от войн, а люди – нет? Или Галадины послали их со звезд сюда еще до Элахада, Эрйи и похищения камня Света? На что похож разговор с существами, столь верно соблюдающими закон Единого?
   Ветер дул над водой, и волны продолжали биться о берег, словно огромное бессмертное сердце. Звезды восходили и спускались во тьму за миром, заставляя меня думать о том, правда ли это отдаленные солнца или же светоносные кристаллы, что возрождаются каждую ночь.
   Было уже почти утро, когда Лильяна открыла глаза. Будто прощаясь, киты вновь пропели свои непостижимые песни и ударили по воде огромными хвостами. Потом они вместе с дельфинами нырнули в море и поплыли прочь.
   – Ну. – Мастер Йувейн опустился на колени около Лильяны. – Ты поняла их? Что они сказали?
   Атара, все еще сидевшая рядом с Лильяной, подняла руку.
   – Дай ей минуту, пожалуйста.
   Лильяна медленно встала и прошлась вдоль кромки воды, потом повернулась к нам.
   – Они сказали мне многое.
   Она не смогла припомнить все, что было сказано меж ней и Старейшими за часы диалога. Или, может, не хотела припоминать, ибо любила тайны даже больше, чем радовать всех своей стряпней и заботой. Но она признала, что Морской народ относится к людям с большим подозрением.
   – Они сказали, что мы были свободны. Они сказали, что мы были свободны, но не знали об этом. И без этого знания мы не были свободны. Мы выковали цепи – это мое слово – из гарпунов, кораблей, мечей и прочего, а желание править миром сделало нас всех рабами. И думая, что прокляты, мы на самом деле стали таковы. Проклятые люди приносят смерть себе и миру. Что еще хуже, мы забыли о том, кто мы есть на самом деле.
   Она замолчала. Океанские волны с неумолчным шумом накатывались на берег.
   – Они, наверное, сильно нас ненавидят, – промолвил мастер Йувейн.
   – Нет, мой дорогой, как раз напротив. Однажды, в эру Матери, между нашими расами была великая любовь. Они дарили нам свои песни, а мы им – наши. Но в конце той эпохи пришли эрийцы. Их войны разрушили единение. Эрийцы переловили сестер, которые могли читать мысли, потом собрали синие джелстеи и бросили их в море.
   Именно эрийцы принесли мечи Трайе – и эру Мечей всему Эа. Они подготовили почву для возвышения Морйина, ненавидевшего Морской народ из-за того, что он не знал, как их заставить служить себе. Красный Дракон первым начал охотиться на китов. Старейшие сказали мне, что это как-то связано с кровью.
   – Мне доводилось видеть кровь кита, – сказал Кейн самым мрачным голосом. – Она темнее, чем наша, краснее и богаче. Для клириков Каллимуна она должна быть на вес золота.
   – То, что мы охотимся на Морской народ, кажется им отвратительным; это все равно что охотиться на себе подобных и есть их. Они думают, что мы сошли с ума.
   – Может, и так, – сказал я, прикасаясь к рукояти сломанного меча.
   – Да, сейчас смутное время, эра Тьмы. Но придут и иные времена.
   Лильяна набрала в горсть сырого песку и прижала к голове, словно желая снять жар.
   – Старейшие об этом говорили. Они помнят время до того, как мы пришли в Эа. И думают о времени, когда мы покинем его.
   Мастер Йувейн однажды рассказывал мне о начале эры Закона. Весь Эа был потрясен зверствами предыдущих лет, и люди хотели лишь одного – вернуться к звездам, месту своего рождения. Однако в 461 году великий хранитель памяти Сансу Меделин вновь заговорил о забытом Элахаде и о цели его прихода на землю. Сансу сказал, что мужчины и женщины должны следовать закону Единого и создать новую цивилизацию – и лишь потом вернуться к своим истокам. Все, кто прислушивался к нему – они называли себя Последователями, – яростно противостояли Возвращающимся, желавшим немедленно сесть на корабли и отплыть в ледяные просторы космоса. Война Двух Звезд, великая война, продолжавшаяся сотню лет, началась из-за конфликта двух путей человечества. Может, когда-нибудь ей суждено повториться.
   – Наверное, это время настало, – сказал мастер Йувейн, озвучив древнюю мечту Братства – и многих других. – Земля вошла в Золотой Пояс, где-то в Эа родился Майтрейя. Он и поведет нас обратно к звездам.
   – К звездам? Что мы сотворили с землей? Превратили ее в пепел. Красный Дракон уничтожил лучшее, что было в Эа. Должны ли мы вернуться к Звездному народу, неся в ладонях пепел?
   – А ты хочешь удобрить им землю и надеяться, что вырастет сад?
   – Из пепла погребального костра возрождается серебряный лебедь. Было время, когда мы строили Сады Земли и Храмы Жизни. И придет время восстановить их.
   – Почему тогда Старейшие говорили о том, что мы покинем Эа?
   – Когда-нибудь , сказали они. Они сказали, что мы уйдем во славе – или в смерти. Старейшие ждут, чем все кончится. – Лильяна помолчала мгновение, затем продолжила: – Они ждут нас, ждут, чтобы повести эрдан к высшим сферам.
   Она объяснила, что эрдан – ее слово; так киты называют народ земли.
   Я повернулся к океану, ища взглядом Старейших, но воды были пустынны.
   – Что ж, тогда я выбираю славу, – вставил Мэрэм. – Для нее и рождаются мужчины.
   – А для чего рождаются женщины? – спросила Лильяна. – Сидеть взаперти дома, пока мужчины сжигают города и проливают кровь?
   Кейн шагнул вперед и посмотрел на Мэрэма, потом на Лильяну.
   – Будет ли следующая эпоха темной или светлой, решать не только мужчинам и женщинам. Я думаю, все существа примут в этом участие. Может быть, даже киты.
   Теперь он тоже смотрел в океан. Однако единственное движение там исходило от Огонька, трепетавшего и переливавшегося над сверкающими волнами.
   – Ты спрашивала их о камне Света?
   Все, даже Огонек, придвинулись ближе.
   – Конечно, спрашивала. Думаю, их сильно удивило, что мы стремимся отыскать вещь , какой бы силой она ни обладала.
   – К чему же тогда стремятся они?
   – Просто жить. Они мудро стремятся прожить жизнь так, как должно.
   И это воистину великая мечта , – подумал я, глядя на золотую чашу, мерцавшую среди камней на утесе. – Но как может жизнь быть прожита вообще, если тьма, которой нет конца, падет на землю подобно холодной зимней ночи?
   – Старейшие знают, где находится камень Света?
   – Они знают, где находится что-то . Мне говорили о камне, который источает свет.
   – Многие камни источают свет, – покачал головой мастер Йувейн. – Даже яснокамни или младшие джелстеи.
   – Думаю, это не яснокамень. Старейшие упоминали остров на севере, где находится великий кристалл – самый могущественный джелстеи, который они когда-либо ощущали.
   – Да, но является ли он Джелстеи?
   – Хотелось бы мне знать.
   Мастер Йувейн протянул дрожащий палец к фигурке, на которую смотрела Лильяна.
   – Старейшие сказали, что это за остров?
   – Их слова не похожи на наши. Пытаться понять их названия – то же самое, что попытаться схватить воду.
   – Ясно. Но они ведь сказали, где он находится?
   – Похоже, что к западу отсюда – там садится солнце по вечерам.
   – Очень хорошо, а как туда добраться? Киты наверняка знают.
   – Конечно, знают. Но они не ориентируются по звездам, как мы. По-моему, они… создают карты суши и моря при помощи звуков. Когда они говорят друг с другом, то видят эти карты. Но я не могу.
   – Так ты ничего не увидела?
   – Только очертания острова. Он похож на морского конька.
   Мастер Йувейн замолчал и устремил яркий взор в сторону океана.
   Мэрэм, который, несмотря на свои слабости, все же оставался студентом Братства, сказал:
   – К западу отсюда лежат Неду, Тали и десяток тысяч островов. Кто знает, какой из них по форме напоминает морского конька?
   Знал мастер Йувейн. Знания, которые он почерпнул из древних книг, всегда поражали меня. Как и его память.
   – Когда я был новообращенным, то читал о маленьком острове рядом с Тали, где каждую весну собираются огромные стаи лебедей. Его называют Лебяжьим островом; также рассказывают, что он имеет форму морского конька.
   Теперь и я устремил взгляд на запад. Солнце поднималось за спиной, простирая над миром золотые лучи. В его сиянии над синими водами мне привиделся камень Света.
   – Тогда нам туда. – Я посмотрел на Атару и Кейна, на Мэрэма, мастера Йувейна, Альфандерри и Лильяну. Я не слышал слов согласия, однако мне не требовался синий джелстеи для того, чтобы знать, что их мысли созвучны моим.
   – Учти, Вэль, описание острова, о котором я читал, было старым . С тех пор отгремели великие войны. Огнекамни рассекали землю, и земля отвечала на жестокость людей катастрофами и огнем. Многие из островов Неду и Тали были превращены в обломки или совершенно разрушены. Теперь их покрывает море.
   – Раз Старейшие упоминали этот остров, значит, он все еще существует.
   На лице Лильяны появилось встревоженное выражение.
   – Что-то не так?
   – Да, Старейшие говорили об этом острове. Но думаю, что они иначе воспринимают время. Для них что было – то есть и сейчас, и пребудет вечно.
   – Совсем как у прорицательниц. – Мэрэм улыбнулся Атаре.
   – Нет, прорицательницы говорят: то, что будет, – всегда было. – Она вернула улыбку.
   – А что скажет наша прорицательница? – Я тоже улыбнулся.
   – Почему бы не поискать Лебяжий остров?
   Мы решили отпраздновать наш проход через Вардалуун и великий подвиг Лильяны, поговорившей с морским народом, – наполнили чаши, сдвинули их и выпили за решение отыскать Лебяжий остров.
   Когда огненная жидкость обожгла мне горло, а солнце согрело мир, я посмотрел на серебряного лебедя, сиявшего на моем сюрко. Рассказ Старейших об острове – великое и доброе предзнаменование. Ибо лебедь для валари не только священный символ, но и предвестник великих событий.

Глава 25

   Весь день мы двигались на запад – сперва по берегу, потом вдоль побережья по скалистой тропе. Местность здесь была неровной, изрезанной утесами и бухтами, и мы решили ехать подальше от моря, там, где более ровную почву покрывали палая листва, перечник и другие подобные ему кустарники. Мы видели следы на каменистом берегу и множество птиц: бакланы, странствующие соколы и кречеты с пронзительными криками носились в воздухе. Окрестности казались безлюдными. Никто из нас не знал, где можно встретить рыбаков или моряков, чьи корабли переправили бы нас через океан. И все же мы ехали в приподнятом настроении, подбадриваемые свежим ветерком и новыми надеждами.
   – До границы с Эанной около двухсот пятидесяти миль, – сказал Кейн, глядя на запад, где располагалось это древнее и отдаленное королевство. – И столько же до Йувало. Если я правильно помню, там есть галеоты и китобойные суда, а также малые корабли. Один из них точно доставит нас до Лебяжьего острова.
   – Пятьсот миль!.. – воскликнул Мэрэм. – Что ж, до Меша еще дальше. Если уж мы пересекли Вардалуун, то сможем пересечь и этот пустынный край – и море.
   Не то чтобы он очень приободрился, однако солоноватый воздух и сверкающие воды, похоже, оказали на него магическое воздействие. Мэрэм сидел на своем гнедке и что-то бурчал себе под нос, страшно довольный тем, что теперь солнца с избытком, чтобы наполнить огнекамень. Пока мы ехали по открытой и ветреной тропинке, он то и дело выпускал стрелы огня, выжигавшие златовник или превращавшие песок в стекло. Он бы и море попытался вскипятить, если бы Кейн не следил за ним и не держал наготове черный джелстеи.
   Мы все еще были измотаны после Вардалууна. Лошади тащились из последних сил, ни у кого из нас не хватило духу заставлять их – да и себя – двигаться дальше. Так что поздним вечером, когда земля сделалась более пологой и мы добрались до прелестной поляны, решено было разбить лагерь. Лошадей привязали на лугу, чтобы они могли попастись, на берегу расстелили шкуры, собрали плавника для костра.
   Закончив дела, мы выкупались в океане среди морских анемонов, морского салата, каменного сорняка и прочих водорослей, которые нам называл мастер Йувейн, а потом сидели у огня, доставая из раковин мидий, чтобы приготовить вечернюю трапезу. За нами внимательно наблюдали чайки, а мы, в свою очередь, наблюдали за песочниками, летавшими вокруг с громкими криками. Далеко в морс парили буревестники, пикируя вниз за рыбой.
   Потом, словно облако, сгущавшееся большую часть дня, случайность бросила тень на наше радужное настроение.
   – Эх, нам бы такую треску, – сказала Лильяна, показывая на трепещущую полоску серебра в когтях у буревестника. – Никто не откажется от маленькой рыбки к обеду.
   – Любопытно, как ты узнала? Мы не высказывали желания поесть рыбы.
   – Я вижу, как вы на нее поглядываете.
   – Неужто? А ты, часом, не поглядываешь в наши мысли?
   Лильяна развернулась, и ее округлое лицо покраснело, как от пощечины.
   – Принц Мэршэк!
   Странно – хотя друзья прекрасно относились к моей способности сопереживать их чувствам, никто не хотел, чтобы Лильяна подслушала их мысли. Даже я.
   – А ты точно не можешь слышать, о чем я думаю? – спросил Мэрэм.
   Я поднялся и обошел костер, встав за Кейном, который сидел между Лильяной и Мэрэмом.
   – Если Лильяна говорит, что она не слушала наши мысли, ты не должен сомневаться.
   – Ой, неужели? Почему же не должен он, если ты сам, юный принц, сомневаешься во мне?
   – Ты когда-нибудь слышала от меня подобное?
   – Слышать вовсе не обязательно. Твои глаза говорят за тебя.
   Мэрэм с треском вскрыл камнем мидию.
   – Видишь, Вэль, она читает наши мысли!.. Все ее чертов камень.
   Лильяна подняла синий джелстеи.
   – Камень мне ни к чему, у меня есть глаза и нос! – Потом она повернулась ко мне, сжимая китовую фигурку. – Чем я вызвала твои сомнения? Думаешь, я не имела горькой потребности научиться понимать мотивы могущественных мужчин, Вэлаша Элахад? Я еще и не мечтала найти это, а уже знала, что твои мысли текут в одном направлении.
   – В каком же?
   – Ненависть в твоем голосе заставляет меня предположить, что ты думаешь лишь о лорде Лжи.
   Я посмотрел на Кейна, Атару и мастера Йувейна.
   – Да, это правда.
   – Он снова отыскал тебя во снах?
   – Да, – признал я.
   – И это заставляет тебя гневаться?
   – Да.
   – И ты боишься своей собственной ярости?
   – Так. – Я отвел взгляд и устремил его к морю.
   – И ты думаешь о камне Света – постоянно.
   Воистину почти все время бодрствования – и часто во сне – я вглядывался в золотое сияние камня Света внутри себя, так же как теперь – в мерцающие воды моря.
   Лильяна прикоснулась к моей руке.
   – Вряд ли я могу проникнуть в чей-то разум, если мне не позволят. Вряд ли я могу понять мысли, если мне их не выскажут.
   – Да, такой силы у тебя нет. Пока.
   Я вспомнил сон, насланный на меня Морйином.
   Кейн, который, насколько я знал, не умел читать мысли, указал на фигурку Лильяны.
   – Уверен, что у Морйина есть синий джелстеи. Он всегда проявлял глубочайший интерес к ведьмовским камням.
   Я заметил, что лица Атары и Альфандерри приобрели заинтересованное выражение.
   – Почему ты так его называешь?
   Но Кейн уже закрыл рот и уставился на джелстеи; за него ответил мастер Йувейн:
   – Синие джелстеи, как известно, сложны в применении. Знаете, очень опасно проникать в чужой разум. Мало кто способен использовать этот редкий дар, не сойдя с ума.
   Он рассказал нам кое-что из истории синих джелстеи, или блестеи, как еще их называли. В эру Матери открыли, что вещество кириол, выделенное из синего сока растения кирки, дает силу читать мысли. Но кириол причинял вред телу и укорачивал жизнь. Так что алхимики ордена Братьев и Сестер Земли попытались при помощи зеленого джелстеи создать синий кристалл, который содержал бы в себе открывающие разум свойства кириола без его вредных эффектов.
   Через сотню лет Чюль Этару сделал первый из великих джелстеи, созданных в Эа. И отдал камень Райхане Хэстар, которая использовала его для того, чтобы говорить с сестрами в других странах, а также с Морским народом. Так началась великая эра Матери.
   На протяжении следующих полутора веков были созданы и другие кристаллы. Те, кто мог их использовать (в основном женщины), сделались очень могущественны. Однако многие сошли с ума от того, что открывалось им в чужих умах, и люди стали бояться обладателей дара. Они покрывали головы капюшонами, бормоча защитные заклинания и спеша пройти мимо. Даже эрийцы, которые завоевали большинство свободных земель Эа, боялись сестер, читающих мысли, и называли их ведьмами. Всех, кого они смогли разыскать, предали мечу. Синие Джелстеи были погребены или брошены в море.
   – В 220 году той эры в Трайе собрался великий конклав. Навза Эдами, первый из братьев, призывал к оружию тех, кто мог держать меч, призывал использовать синие джелстеи для общения с единомышленниками в других землях. Он призывал к восстанию, которое свергло бы эрийское иго. Но Йанин Солай и многие сестры не согласились с ним. Они предложили противостоять эрийцам, попытавшись захватить их разумы и управляя ими изнутри.
   – Это было бы ужасно, – сказал Мэрэм, вздрогнув. – Но ведьмы никогда не добиваются успеха, не так ли, сир?
   – Разве ты не помнишь ничего из того, чему я учил тебя?
   Мастер Йувейн рассказал нам о яростном споре по поводу должного использования синих джелстеи. В конце концов Навза Эдами в великой печали бежал из Алонии. Он собрал своих сторонников и отправился в Утренние горы, где основал первую из школ Братства.
   – После этого король Вэршад начал великий погром того, что осталось от ордена. Он убивал всех сестер, не только чтиц разума, которых и так всегда было очень мало. Говорят, что он собственноручно обезглавил Йанин Солай.
   – Однако у Йанин была дочь, не так ли? – спросил Мэрэм.
   – О, кое-что ты все-таки помнишь. Да, у Йанин Солай была дочь. Но дочь по духу, не по крови. Ее звали Кайлинда Мэршан.
   После разрушения ордена она приняла древний титул Материке и собрала вокруг себя наиболее могущественных сестер. В катакомбах под развалинами Храма Жизни Кайлинда поклялась отомстить за убийство своей обожаемой Йанин Солай. Потом она с остальными сестрами стала готовить свержение ига эрийцев и восстановление Храмов Жизни, Садов Эраты и всего, что было лучшего в эру Матери. Так втайне основали Мэйтрише Тэли.
   – Значит, ведьмы все еще плетут свои интриги, – сказал Кейн. – Убийцы. Отравительницы разумов. Создательницы заклинаний, что улавливают человеческие души.
   – Ну, не скажи – даже если Мэйтрише Тэли действительно существует.
   – Конечно, существует! – Черные глаза Кейна сверкнули, и он указал на синий джелстеи. – Будь очень осторожна, Лильяна. Сестры наверняка разыскивают синие джелстеи – ведь их собственные были отобраны или потеряны. Они могут дать много золота за твой маленький камешек!
   Та кивнула.
   – Пожалуй – если кто-то из этих ужасных убийц и отравительниц все еще жив. Но я не такого золота ищу.
   – Не шути насчет Мэйтрише Тэли! – прорычал Кейн. – Они, знаешь ли, способны убить тебя из-за этого кристалла. Если хочешь его сохранить, то храни в секрете!
   Лильяна загадочно улыбнулась и сказала, что неплохо хранит тайны.
   – Да, храни блестеи, но прошу, не используй, – сказал мастер Йувейн. – Иначе ты рискуешь сойти с ума.
   Лильяна раскрыла ладонь, показывая нам маленький синий кристалл.
   – Думаете, он попал ко мне, чтобы лежать без пользы? Почему вы решили, что я неправильно им распоряжусь?
   – Мы боимся не этого, Лильяна, а исключительно синего джелстеи.
   – Как же тогда насчет пророчества? Семь братьев и сестер земли с семью камнями войдут во тьму, – напомнила нам Лильяна.
   – Да, если мы те самые… – Мэрэм глядел на юг. – По крайней мере во тьме мы уже побывали. Что может быть темнее Вардалууна?
   Он достал красный камень и посмотрел на него, словно пытаясь набраться сил, в то время как Кейн вертел в сильных твердых пальцах черный джелстеи. Атара стиснула хрустальную сферу, мастер Йувейн разглядывал варистеи, а Лильяна поигрывала кусочком обкатанного синего стекла.
   – Если мы – те самые семеро, то нужно найти еще два джелстеи, – заметила Лильяна.
   – Должно быть, лиловый и серебряный, – пробормотал мастер Йувейн.
   Все посмотрели на меня и Альфандерри, словно размышляя над тем, кому какой достанется.
   – Пророчество говорит лишь о том, что семеро отыщут камень Света, – заметил Альфандерри. – Мы не знаем, будет ли он найден после того, как мы соберем все семь джелстеи.
   – Если мы сначала отыщем камень Света, то зачем тогда собирать джелстеи? – резонно спросил Мэрэм.
   – А зачем их собирать, как если не для того, чтобы использовать. – Лильяна посмотрела на свою фигурку.
   Я вспомнил, как Морйин использовал варистеи для создания монстра по имени Мелиадус, и о том, как Серые чуть не украли мою душу при помощи черного камня Кейна.
   – Все джелстеи опасны, не так ли? Почему мы считаем, что камень Лильяны опаснее прочих?
   – Подумай о происхождении этого камня, Вэль. В синих Джелстеи содержатся составляющие кириола. А кириол делают из сока кирки, как и киракс.
   Простое упоминание этого слова усилило боль, которой яд терзал мою кровь. Я вновь вспомнил о Морйине и испугался, что сами мысли о нем свяжут нас сердце к сердцу и разум к разуму.
   – Ты говорил, что у лорда Лжи должен быть синий джелстеи… Почему ты так думаешь? – спросил я Кейна.
   Еще мгновение тот как завороженный продолжал смотреть на черный камень, затем поднял глаза.
   – Повелитель иллюзий обладает могучей силой – заставлять других видеть несуществующее. Но даже он не способен насылать свои кошмары на весь Эа, потребовался синий джелстеи.
   – Он видел мой разум. И видел меня.
   Кейн отошел от костра и взял меня за руку.
   – Да, он видел твой разум, и это очень плохо. Но он не видел твоей души – это за пределами возможностей любого синего джелстеи, даже самого могущественного.
   Сила его руки передалась мне, зато слова встревожили Мэрэма.
   – Может ли он видеть Вэля во плоти? Видеть, где он? Если он может видеть его, то может видеть и нас.
   – Вряд ли, – сказала Лильяна. – Пока Вэль удерживается от того, чтобы обмениваться с ним мыслями, думаю, что лорд Иллюзий в состоянии лишь чувствовать его присутствие.
   – Это соответствует нашим познаниям о синем джелстеи, – сказал мастер Йувейн. – Но не забывайте о яде. Боюсь, что киракс говорит за Вэля, хочет он того или нет.
   – Да, говорит. Но как? Конечно, не через разум, как мы поняли из недавнего сна Вэля.
   – И что? Разве сны идут не от разума?
   – Ха, от разума! – воскликнул Кейн. – Я бы сказал, что сны порождает душа. Впрочем, не важно. С тех пор как мы убили Серых, Вэль был свободен от снов Морйина и его иллюзий. Откуда тогда новый сон?
   Мастер Йувейн подумал.
   – Мелиадус.
   – Именно. Когда Мелиадус умер, его боль открыла Вэля. Морйин почуял смерть сына – и много чего еще. На самом деле Вэля соединяет с Морйином вэларда. Это делает его уязвимым.
   Костер посылал искры в темнеющее небо, а мы сидели, говоря о синем джелстеи и о черном, о лиловом, серебряном и золотом – а также о даре чтения мыслей и о вэларде. Наконец Кейн поднял руку, словно отражая наши страхи.
   – Никто не знает всего о силе Великого Зверя. Однако того, что известно, достаточно, чтобы набраться храбрости: он может быть повержен. Да, он насылает иллюзии, но не все им подвержены. Он насылает ужасные сны, но есть те, что могут сопротивляться Он делает гулями мужчин и женщин – но не сильнейших из них. В конце концов у каждого из нас достаточно воли, чтобы отвернуться от Морйина.
   Кейн сказал, что воля человека должна быть закалена как сталь и отточена так, что будет рассекать любой страх. Она должна быть отшлифована до зеркального блеска, чтобы отсылать обратно к Морйину все его иллюзии, кошмары и ложь.
   – Разве не об этом я всегда говорил? – спросил мастер Йувейн, поворачиваясь ко мне. – Ты делал упражнения, которым я тебя научил, Вэль?
   Я вспомнил его советы по созданию союзника, который будет присматривать за мной во сне и охранять от злых снов, и покачал головой.
   – После гибели Серых это казалось излишним.
   – Понимаю. Вероятно, теперь настало время для новых уроков.
   – Вероятно, сир.
   – И сны тут меньшее из зол. Главное, не думать о лорде Лжи во время бодрствования.
   Я склонил голову в знак согласия.
   – Это относится и к тебе, Лильяна. – Мастер Йувейн указал на ее синий кристалл. – Будь осторожна.
   – Конечно.
   Мастер Йувейн вздохнул и потер затылок.
   – Обещай, что если и будешь использовать джелстеи, то воздержишься от попыток заглянуть в разум Красного Дракона.
   – Конечно, – повторила она. – Я и так достаточно хорошо знаю, что на уме у ему подобных.
   Ее пренебрежительное отношение к Морйину как к простому человеку встревожило меня и Атару. На протяжении всего разговора о синем джелстеи и чтении мыслей Атара в основном молчала, но теперь неожиданно подняла взгляд.
   – Берегись, Лильяна, – в тот день, когда ты коснешься разума Морйина, ты навсегда прекратишь улыбаться.
   И это , – подумал я, ложась спать, – предупреждение нам всем.