Страница:
Весь Валинор знает, что Владыка им благоволит. И что еще они успели натворить, пользуясь этим?! Он упустил… Чуть-чуть ослабил хватку, самую малость раскрылся, доверился… На, получи. Чувствительный исполнитель…
А тут еще Мелькор… Манвэ взглянул на Черного Валу – шрамы зажили. Исцелился? Исцелили? Волосы потемнели – почти как когда-то… Мелькор, привычно перехвативший в руке цепь… Привычно? – тот, кого называли – Крылатый? Цепь – оружие раба, каторжника… его брата… А к чему привык он – Манвэ? К ошейнику, пусть золотому? Да что же это, в конце концов?!
Повелитель Валиыора попытался отогнать крамольную мысль. Не время. Тяжелым взглядом обвел присутствующих. Застыли. Выжидают. Тишина стиснула виски. Сейчас…
– Вот оно что… – протянул Владыка, обращаясь к Мелькору. – А у тебя неплохая компания подобралась. Приверженцы прибавились?..
Он повернулся к Аллору:
– Так вот кого ты избрал своим Валой? Я думал, что после общения с его учеником ты искренне обратился к Свету… – Манвэ смотрел поверх головы бывшего назгула. – Эльдин, ты бы его хоть вразумила: натерпелась же от Тьмы… А здесь были рады вас принять, – сорвалось немного тише.
Вала запнулся, одернув себя: «Не смей – перед ними! Они заплатят за то, что чуть не пробудили в тебе… Нет!»
– Спрашивай с меня… Владыка, – подал голос Мелькор. – Это я позвал его, связался мысленно – интересно стало, кто моего майа переиграл… А они такие любознательные… Пощади их, они просто пожалели меня – ну с кем не бывает?
– Пожалели? – усмехнулся Манвэ, взяв себя в руки. – И в ученики к тебе он пошел из жалости? Или из любопытства?
– Я не ученик ему. – Голос Аллора прозвучал почти мягко, музыкально даже. – Просто… друг.
Беспомощно-ошарашенное выражение появилось одновременно на лицах Владыки Арды и Черного Властелина – как они были похожи в этот момент…
Друг? Майа ни разу не обращался к нему – так. Мелькору вспомнилось, как после очередного визита недомайар пытался объяснить издерганному ревностью и самоуничижением Гортхауэру («Он будет лучшим твоим учеником, а я… я больше, наверное, не нужен тебе…»).
– Пойми: учеников можно найти – было бы что передать. А вот друзей…
– А ученик не может быть другом? – вскинулся тот.
– Может, но друг может не быть учеником. Просто… другом. О Тьма, как это объяснить…
Манвэ приподнял бровь:
– Вот как… – (Друг? Конечно. Он же не ты. Кто осмелится назвать другом – тебя, Владыку? Только почитать либо бояться. Но стиль надо выдерживать до конца. Победного…) Пауза чуть затянулась.
– Но ты же знаешь, что они совершали преступления против Замысла и Арды и осуждены судом Круга Судеб и Эру?
Аллор утвердительно наклонил голову, при этом слегка дрогнул угол рта, придав склоненному лицу двусмысленно-ироничное выражение.
– Да они издеваются! – не выдержал Тулкас. «Заповедь войны – не заговаривай с противником. Вечно Манвэ со своими изысканиями!» – Похоже, тут кто-то сомневается в справедливости суда Валар – и Эру. Так я сейчас объясню – еще раз – тогда, видно, до него не дошло!
Манвэ молчал – прекрасная мраморная статуя. Действительно, зачем все это? Разобраться по-быстрому: одних – назад в Пустоту, других… казнить? запереть? Все равно – потеряет. Потерял. А кто тебе сказал, что находил?! Что делаешь – делай скорее. Не видеть. Или – покаются? Хоть для вида…
Они должны понять – Отступник изгнан навсегда. Не им это менять. Даже не ему, Владыке. Кто поспорит с судом Эру? С Предопределением. Какая глупость, какая скука…
Легкий, почти бессознательный, равнодушный взмах полупрозрачной руки. Покой Валмара не будет нарушен. Скоро все закончится. Потом можно будет кого-нибудь помиловать. Тихо. Попозже. Впрочем, и это уже не так важно.
Мелькор, распрямившись, откинул волосы со лба и поудобнее перехватил Ангайнор.
– Ну нет, давай уж так, как было, – усмехнулся Тулкас. – При чем тут цепочка? Ты меч бери. Небось, не забыл еще, как его в руках держать? – Воитель покосился на Манвэ – меч Справедливости с украшенной алмазами рукоятью висел на поясе Короля.
– Ну что же… – процедил тот. Но не в оковах же драться. Этого не было. Тогда. Достав меч из ножен, приблизился к Мелькору.
– Натяни цепь, – отрывисто бросил Владыка. Черный Вала, усмехнувшись, повиновался. Меч сверкнул в руках Манвэ, почти неуловимым движением перерубив заклятую сталь у самых браслетов. Два удара, почти одновременных. Третий взмах – совсем легкий – клинок ушел на несколько пальцев в глубь пола, чуть задрожав. Тулкас одобрительно кивнул.
– Ну что же ты? Испугался? – обратился он к Мелькору. – Может, сразу признаешь поражение – целее будешь?
Усмехнувшись и пожав плечами, Черный Вала шагнул вперед и протянул руку к мечу. Вслепую? Отчего бы и нет? Попробуем. Кинулся к оружию, стараясь опередить Учителя, Гортхауэр, забыв, что он – тень.
Но еще быстрее в том же направлении скользнула высокая фигура. К рукояти небрежно протянулась изящная рука. Тонкие длинные пальцы с ухоженными ногтями. Такие руки для меча не предназначены – перо там, кисть – это другое дело. Такими пальцами книги листать, струн касаться…
Аллор с некоторым усилием вытащил клинок из камня, взвесил на руке – чуть тяжеловат. Усмехнулся.
– Этот? – Синие глаза насмешливо блеснули.
– Не надо, – прошептал Мелькор, – я сам. Ты не сможешь – алмазы разрежут ладони…
– Вот и проверю, все ли человеческое растерял. Майа стиснул рукоять – кольнуло. Ничего. Главное – взять. Потом уже неважно.
Подмигнул Эльдин – та улыбнулась и сощурила глаз в ответ.
«Встретимся в Залах – если что?» – «Разумеется. – Майэ погладила висевший на поясе кинжал. – Если что… я составлю тебе компанию». Аллор нахмурился: «Прости». – «Все правильно», – еще шире улыбнулась Эльдин.
Манвэ слышал их мысленный разговор – как и все мысли в зале.
Вот так – спокойно… Словно на вечеринку собрался. Ну почему – он? Друг…
Владыка стиснул зубы: теперь – все. Покаяние – как раз… Жаль. Остановить? И что? Ничего. Ничего… Пускай.
Вполне в состоянии сам решить – недомайа всегда казался в чем-то взрослее – трудно было подобрать другое определение, – майар Валинора. Сам ответит. Здесь и сейчас…
– Я к вашим услугам, любезнейший, – светски, как на званом приеме, улыбнулся Аллор Тулкасу.
– Говорил я, от этого книжника несчастного всего можно ждать, – процедил сквозь зубы Астальдо.
– Разгильдяя, зазнайку и неженку забыли помянуть-Возьмите меч. милейший Тулкас, а то как-то неловко будет лишить вас ваших знаменитых кулаков неосторожным ударом, нарушив эстетическую гармонию поединка…
Оромэ протянул Воителю свой меч. Чуть презрительно глянул на оружие Тулкас, привыкший доверять железным кулакам, – вот еще, поединок на равных. С этим? Наглец… Придется проучить. Это будет первая смерть – похоже, ступенчатую казнь дерзкий недомайа себе обеспечил. «Думаешь, Манвэ тебя выгораживать будет? Как бы не так – у него нет любимчиков», – подумал Тулкас.
Первые удары не принесли толку – его противник уклонялся едва уловимыми движениями, словно танцуя. Злость и раздражение захлестнули первого бойца Валинора. Снова удар – опять ускользнул, да еще ухитрился кольнуть откуда-то сбоку. Ага, вот, кажется, задел – майа еле заметно пошатнулся, дернулся угол рта… Ничего, скоро выдохнешься, не таких ломали…
– Ну что ты крутишься – здесь не танцкласс! Боишься, майа недоделанный? Тоже мне, черный ужас… – Выпад, увертка, снова рубящий удар, опять увернулся – или все же достал? – Эй, это тебя, поди, в вашем нуменорском болоте так прыгать учили? Квакать, видимо, тоже… – Двойной удар – опять мимо – да что же это?! – Доквакались – понравилось в валинорских волнах плескаться? Видно, до сих пор обсохнуть не можешь!
«Ох, зря это он! – подумал Гортхауэр не без ехидства. – Говорили же: если ищешь бед на свою… голову, обругай Нуменор при нуменорце…»
Ироничный циник, прекрасно знакомый с изнанкой роскошных фасадов, пресыщенный болезненно-утонченной, упадочной культурой погружающегося в тень царства, насмехающийся над его боевой славой – он любил Нуменор. Связан был неразрывно. Сказал как-то: Нуменор – это состояние ума… Вернувшись после потопа, Гортхауэр знал, где найдет их – впервые в жизни потерявшего власть над собой, безумным зверем воющего Аргора и этого… эстета, казалось, любовавшегося буйством стихий, только спина была неестественно прямой, а пальцы скрещенных на груди рук когтями вонзились в плечи… Лишним почувствовал он себя тогда – Владыка и Учитель…
Так что зря, ой зря коснулся Нуменора Вала-Воитель…
– Чтобы обсохнуть… у меня было достаточно времени и идеальные условия, – очень тихо и внятно проговорил Аллор.
Присутствующие не сразу поняли, что произошло, перемена казалась незаметной – сначала. Просто мягкая, почти кошачья пластика уступила место танцу гибкого лезвия клинка – так пляшет он в умелых руках. И какая-то неотвратимость в движениях… Страшно изменилось лицо – что-то стерло с него даже неизменную, казалось бы, усмешку, оставив абсолютно ничего не выражающую маску.
Гортхауэр вздрогнул, почувствовав иное присутствие, и в то же мгновение вспомнил, узнал – чье… Аргор… Как? Почему? Похоже, страшнее всего были глаза. Синий цвет сменился даже не на вороненую сталь, – а черный майа помнил еще по нуменорским временам, что такой цвет не сулил ничего хорошего, – нет, цвет исчез вовсе. Глаза были почти белые, как сталь особой закалки – беспощадное, злое оружие изготовляли из нее…
Он, Гортхауэр, как-то видел эти глаза – похожими. Причина сейчас стояла рядом, поигрывая кинжалом и слегка закусив губу. Страшно. Страх, вырвавшийся на волю, – тогда он ударил Кольцом изо всех сил – инстинктивно, ища защиты, не размышляя, – не простить было этого липкого, осклизлого ощущения, холодным червем скользнувшего по телу, – уничтожить того, кто его вызвал…
Воспоминание на миг ослепило призрачного майа – а когда зрение вернулось, поединок продолжался, только вольные и невольные зрители старались сильнее вжаться в стены. И какая-то неуверенность вдруг проскользнула в движениях Тулкаса. Впрочем, очередной его удар сшиб противника с ног, но обрушившийся следом меч рассек пустоту – стремительно откатившись, майа рубанул по ногам параллельно полу. Вала успел отскочить, нанеся в свою очередь решающий, сокрушительный удар и… всей силой и массой, в него вложенными, встретил меч – там, где сердце… Вздрогнув, Воитель упал ничком, унося в себе острие, выдрав рукоять из все еще судорожно сжимающих ее онемевших ладоней, превратившихся в кровавые лохмотья. Крик-вздох забил сгустившимся воздухом горло у большинства из присутствующих, а майа, глянув искоса на покинутую Валой негодную для жизни оболочку, приблизился к Манвэ, двигаясь с небрежным изяществом. Наваждение исчезло, он снова был собой.
– Так – достаточно? – спросил он, глядя прямо в глаза Королю Мира. Тот внутренне вздрогнул, почувствовав – понимание. То самое, что заставило полгода назад потянуться к пришельцу…
Усмехнувшись невесело, Аллор привычным жестом поправил волосы, и вдруг рука, с которой кровь уже не капала, а стекала тонкой струйкой, бессильно упала – сознание оставило победителя непобедимого Тулкаса.
Манвэ сделал шаг вперед, чтобы подхватить майа, но Мелькор и Эльдин успели раньше – Аллор упал на руки Черного Валы. Тот осторожно опустился на пол, придерживая разом обмякшее тело, а Эльдин в каком-то оцепенении прижала к лицу изрезанные ладони – ее глаза напоминали слюду. Эонвэ, выскочив из-за спины Манвэ, кинулся к ним, чуть не столкнувшись лбами с Тирзэ и призрачным Гортхауэром.
На последнего жалко было смотреть – его отчаянно-недоумевающий взгляд был в чем-то страшней окаменевшего лица Эльдин.
«Я должен был быть на его месте – мой же Вала, мой Учитель! "Просто друг…" – почему он?»
Не ожидал: холодный, насмешливый баловень судьбы, изнеженный прожигатель жизни – Аллор не мог быть таким, как сейчас… Но ведь что-то привлекло черного майа в нуменорце… А потом… идеальное оружие… «Что угодно, Господин-Учитель?» – не поднимая глаз… Ни разу с тех пор – иначе. А еще в Нуменоре выяснил, как звали Саурона – изначально. Видите ли, предпочитает имена кличкам в личном общении. И называл – Ор-тхеннэром. Как Крылатый. Что? Неужели… Высветило вспышкой молнии – нуменорец напоминал – иногда, как полуосознанное воспоминание – Мелькора. Как получилось, что последнее кольцо было с обсидианом? Все искал, кому его вручить. Выжидал. Дождался…
Аллор вызывал в памяти образ Крылатого – но им не был. И это было кощунством, непростительным издевательством, – чем-то немыслимо бессовестным, противоречивым… Но ведь не видел же нуменорец Мелькора! Сплошной бред. Дурацкий бред. Страшный бред…
Гортхауэр покосился на Эльдин. Та, словно почувствовав его взгляд, пришла в себя, выйдя из секундного оцепенения. «Идиотка! – прошипела она, прибавив сквозь зубы нечто неразборчивое. – Расселась!» Глянула на Мелькора, положившего руки на лоб и грудь раненого и вслушивающегося напряженно в нечто, ему лишь понятное.
– Тирзэ, принеси, пожалуйста, воды, а ты, Эонвэ, позови Мелиан – объяснишь. Ну? – Голос ее предательски зазвенел.
Эонвэ, покосившись в сторону Манвэ, кинулся к выходу. Повелитель Валинора не остановил герольда – казалось, он не заметил его ухода. Эльдин с треском отодрала рукав своей сорочки, за ним последовал второй, и вскоре они были разорваны на полоски. Впрочем, кровь начинала сворачиваться: руки Черного Валы делали свое дело, хотя сил у того было не по-валарски мало. Майэ нахмурилась – покалеченные ладони не могли быть причиной столь глубокого обморока у ее возлюбленного; при всей своей охотно демонстрируемой изнеженности, он был способен вынести многое. Разрезав темно-пурпурную рубашку, на которой кровь вообще была незаметна, убедилась, что права: чуть ниже плеча на левой руке и в боку обнаружились глубокие раны. Возможно, он даже не заметил их в горячке боя… Но и это не столь опасно. Что-то еще было не так. Что-то надломилось… Как будто неясная, но ощутимая грань уплотнилась, отделяя его от… жизни? Эльдин беспомощно огляделась по сторонам. Намо и Ниэниа стояли рядом. Валиэ опустилась на корточки и вгляделась внимательно в заостряющиеся черты.
– Что это? – пробормотала она.
– Ума не приложу, – прошептала Эльдин, боясь поделиться вслух возникшим страшным подозрением. – Это… – Она умолкла.
– Тут Ирмо нужен, – молвил Намо, – или кто-то из его ближних… Скорее бы Мелиан добралась.
Манвэ приблизился к ним. Эльдин мрачно посмотрела на него исподлобья:
– Владыка доволен? Все было по правилам?
– Поединок есть поединок. Так или иначе. Только… он не должен был… Я сейчас даже не спрашиваю о том, как вы там очутились и почему, но – не его же вызывали…
– Не его… А кого? Мелькора, который на ногах еле держится? Или это… сокровище? – Она покосилась на Гортхауэра, еле заметного в блеске зала. – Да какая разница – теперь? Когда…
– Эльди! – подал голос Мелькор, оторвавшись от тщетных попыток привести Аллора в сознание. Она резко обернулась:
– Что?
– Эльди, с ним все будет в порядке, я остановил кровь, он выкарабкается…
– Конечно… – горько усмехнулась девушка, – что с ним сделается? Никуда не денется. Да мы и поселились удачно – ему потом далеко идти не придется… – Голос ее был неестественно спокоен.
– Нет, что ты, он не умрет – я не допущу…
– Если тебе или кому другому позволят. – Это прозвучало достаточно ядовито.
– Эльдин… – Манвэ опустился рядом. – Я не хотел такой развязки – для него…
– Не хотел… А ты не мог сделать так, чтобы до драки не дошло?
– Как, позволь поинтересоваться, – против правил? Против Предопределенности?
– Не знаю, ты же – Владыка… – Эльдин откровенно дерзила.
Нечто новенькое – мятежники отчитывают Повелителя Арды. Кто их лезть просил не в свое дело? А что – их дело? Почему им вообще до чего-то или до кого-то есть дело? До него, например… «А отдохнуть? – От чего? – От всего…» Как же… Сейчас особенно. Когда снова надо решать. И вроде бы ясно, каким должно быть решение. Против чести? – Какая тут честь? Непозволительная роскошь. Впрочем, нынешняя ситуация вполне может закончиться безобразной дракой. И сила не на его стороне. То есть ему хватит сил, чтобы со всеми управиться, но… Какой вязкий, липкий воздух… Каша лиц и мыслей. Владыка…
– Владыка… – повторил он вслух. – Знай за веревочки дергай да не забывай трубить в дудку, под которую все пляшут. – Еле заметная усмешка зазмеилась на губах Короля. – Да, все должно быть по правилам. Закон и порядок. А кем-то или чем-то всегда жертвуют – чтобы сохранить…
– Мной, например, – пробормотал Мелькор себе под нос.
Манвэ резко повернулся к нему – взвихрился за спиной синий плащ.
– Да, тобой, делающим все по-своему, ни с чем не сообразуясь, и теми, кто с тобой. А что с Ауле было, помнишь? – Он чуть понизил голос. – Как же… Ты – справился, так можно действовать и жить – вопреки? Мы пытались по крайней мере не замечать – до поры до времени. А из-за плеча смотрят и дышат в затылок: «Непорядок!» – Владыка Арды как-то затравленно оглянулся.
– Можно подумать, я и впрямь хотел всю Арту под себя подгрести… Я же пытался объяснить! Вместе мы бы…
– Мы бы… От Арды камня на камне могло не остаться. Тебе-то Замысел и Песня не указ… Ты был сам по себе – но твои деяния мешали их исполнению. А тебя лишь твой путь и волновал… Летал, говоришь? Творил? Я тоже – когда-то… Когда казалось, что все в тебе – полет и песня… Оказалось, есть и другое… Защита Мира от посягательств Диссонанса…
«Почему я говорю это – сейчас? Разве мне пристало – оправдываться? – а это звучит именно так… Перед кем? Кому, в конце концов, интересно, что тебя уже нет, и нет давно, что личина тебе привычней лица, что ты сначала искренне верил, что Песню надо защищать, а потом перестал верить вообще во что бы то ни было? Остались страх – за других и презрение – к ним же, не знающим… И к себе – коронованному менестрелю. В Валмаре без твоего соизволения птица не чирикнет, а ты – механизм, приводимый в действие лишь сигналом нарушения незыблемых устоев… А теперь, когда на Арде наконец-то должен был воцариться мир, когда Враг окончательно потерпел поражение… Теперь – можно? Творить, петь, летать? Да где тебе уже… К тому же не было слова – ослабить бдительность… "Ложь, посеянная Врагом" и так далее. И вдруг – это… Сам же полез разбираться. И что теперь?»
Манвэ видел обращенные к себе взгляды присутствующих, кольцо их мыслей и чувств смыкалось, ослепляя пестротой и сумятицей… Ну и Песня…
– Глаза я вам колол, что ли? Выражение такое в Средиземье есть, – почувствовав, как передернуло Манвэ, добавил Мелькор.
– А как же? Возможно, ты не мог, да и не пытался никогда быть другим, – но это не имеет значения. Диссонанса не должно было быть. Искаженный мир был бы уничтожен. Как Нуменор впоследствии. Мы должны были остановить тебя. Навсегда.
– Остановить… Истребить – под корень. Хоть ту же вами любимую Арту на куски порвать – но чтобы в согласии с Замыслом. Не по-вашему – так никому. Вы ведь всего лишь слуги Единого, вершащие Его волю, исполнители Замысла. Зачем тут понимать, чувствовать? В конце концов, та же боль – это плата за попытку жить. Тебе это зачем? Глупо и опасно – так ведь? Чувства мешают объективному правосудию… – Мелькор невесело сощурился.
– Разумеется… Только прорастают Ардой независимо от того, задумываются над этим или нет. Это плата за связь с ней. Собственно, даже если чувствуешь – кого это интересует? Даже если я чувствовал все, тебе от этого легче было? – зло бросил Манвэ. – Это что-то меняет?
– То есть? – Мелькор вспомнил суд. Ненависть. Отвращение. Любопытство. Страх. Скука. Боль… Откуда – боль – здесь?
– Ты?!
– А что тут удивительного? Ты же мой… брат. – Владыка Валинора равнодушно пожал плечами.
– Но… Отец… Я же верю Тебе… – Свет, лучащийся, наполняющий радостью и покоем, звук и цвет. Разве может быть что-то прекраснее?
Айну Манвэ припал к коленям блистающей фигуры – не из страха: просто как еще выразить преданность и доверие? Где еще может быть лучше? Лазурный поток, пронизанный золотыми лучами-нитями, влился в бесконечное сияние.
– Я не отступлю, я с тобой… Эру… Я попытаюсь попять…
«Твой брат…» – как удар бича, как прикосновение раскаленного клейма, как холодная рука, сжимающая горло, – так начинался разговор. «Хорошо, что ты не такой… или… – нет, конечно, нет, но…»
Брат Властелина Тьмы, Моргота, Врага… Второй… Созданный, потому что тот, Первый, избрал другой путь? Замена, противовес…
«Ты похож на него!» – зло, как обвинение. – «Но он же мой брат…» – «Вот именно – следи за собой…».
Ну и что, что связь неразрывна и нечего даже пытаться порвать ее – и к чему? Видимо, это цена. Пережить то же – иначе – как можешь жить… Ты – это он. Твой брат – твоя вина. Его наказание – твоя боль. Равновесие. По крайней мере, это честно – хотя бы перед собой. Главное, чтобы больше ни с кем такого не случилось.
Эльдин отвела взгляд. Валар непроизвольно отодвинулись. О чем они? Лучше молчать. Лучше отойти…
– Но… как же… – Мелькор чуть подался вперед, разговор перешел на мысленный.
– А личина на что? Дело прежде всего.
– Дело… Конечно, ты же – меч в руках Единого…
– Совершенно верно. Владыка Арды Его милостью. Исполнитель Его воли. А так незаменимых нет. Гнев Эру не знает предпочтения. Могло случиться – допустим, этого ведь не может быть – что я оказался бы па твоем месте…
– И почему же – нет? Допустим… – усмехнулся Мелькор. «К чему этот разговор?»
– Потому что я – правильный. Всегда верил Единому. Знал столько, сколько Он соблаговолил мне открыть: было бы нужно – открыл бы больше. Он же не может желать дурного… У меня была – Песня… И ни про какую Тьму, ни про какие миры я не грезил – не спрашивал, не помнил, не пытался узнать… Почему я должен был верить тебе больше, чем Ему?
– Не должен. Никто никому ничего не должен… И что ты теперь делать намерен – чтобы все правильно было и Замысел пребывал в целости и сохранности?
– А ничего! – Тон Манвэ был необычно резок, сейчас в нем не было и тени обычной насмешливой вкрадчивости. – Почему? Потому. Потому что с тебя хватит. Опять же поединок закончился в твою пользу. По законам Арды ты считаешься оправданным. Так что ты свободен.
Манвэ встал, распрямившись.
Мелькор удивленно покачал головой; замер:
– Как это?
– Так. Допустим, потому что я считаю, что так должно.
– Спасибо за милость, Владыка, – усмехнулся Мелькор, нарочито смиренно склонив голову.
– Не за что. Вы свободны: ты и те, кто с тобой. – Это было произнесено вслух.
«А ты? А воля Единого?» – мысленно продолжил Мелькор.
– Тебе-то что? Разберусь. Только прежде одну вещь попытаюсь сделать – если получится. И если ты примешь это – от меня.
– Что – это?
– Что? Мой приказ – мне и исправлять. У них, – он кивнул в сторону недомайар, – не хватило бы сил восстановить – у меня, может быть, хватит. Он мне, разумеется, не друг, так, пользуется моим расположением, но… я продолжу. Из милости… – язвительно выдохнул Король.
Брови Мелькора удивленно взлетели вверх. Как-то все нелогично, негладко… рваные края у этой квэнты. Опять замышляет что-то лицемерный, искушенный в интригах братец… Не может все быть так просто. Было уже показное милосердие и сочувствие, театральный суд: «я решил, мы постановили»… Но все же… Что-то неправильное, негармоничное прорывалось в утонченно-красивом, безупречном лице, словно в насмешку похожем на его собственное… Или – очередная ловушка? Оставить в долгу перед великой милостью Владыки? Или измыслит потом нечто более страшное – для остальных? Аллор и Эльдин – Манвэ не простит им своего «расположения», которое они обманули – так или иначе… Зачем он собирается вернуть глаза – если справится, а с него станет? Чтобы лучше видел, как опять гибнут те, кто успел стать близкими… Сколько можно? Ведь не умолить будет… Невыносимо… Не было выбора, не было: «Учитель!» (дождешься от таких!). Плевать недомайа на выбор хотел! Насмехался. Просто счел необходимым вступиться за него, Валу… Так, по-приятельски… В другой ситуации, возможно, он встал бы рядом с Манвэ… Как эта парочка умудрилась приручить его, Мелькора? Они были – собеседниками. А Манвэ? Неужели и он?.. Только спасет ли их это? Какая беспомощность! Сил не больше, чем у какого-нибудь эльфа. И сейчас он, уже бессильный и неопасный, а посему (возможно) – помилованный враг, примет как подачку – зрение… Владыка Арды, карающий и милостивый, – Манвэ примеряет одну из масок… И я призван сыграть очередную роль в его очередном спектакле? Если откажусь – заставит? (Впрочем, какая глупость: от чего откажусь?) А то еще радостно оскорбится: «Вот видите, он не желает иметь со мной дела, он нас видеть не желает!» (Тот еще каламбур, м-м…) Враг, закосневший во зле, враг, мир с которым невозможен… Легче было бы молчать, не ввязываться в разговор. Но как? Какая безвыходность… безысходность…
А тут еще Мелькор… Манвэ взглянул на Черного Валу – шрамы зажили. Исцелился? Исцелили? Волосы потемнели – почти как когда-то… Мелькор, привычно перехвативший в руке цепь… Привычно? – тот, кого называли – Крылатый? Цепь – оружие раба, каторжника… его брата… А к чему привык он – Манвэ? К ошейнику, пусть золотому? Да что же это, в конце концов?!
Повелитель Валиыора попытался отогнать крамольную мысль. Не время. Тяжелым взглядом обвел присутствующих. Застыли. Выжидают. Тишина стиснула виски. Сейчас…
– Вот оно что… – протянул Владыка, обращаясь к Мелькору. – А у тебя неплохая компания подобралась. Приверженцы прибавились?..
Он повернулся к Аллору:
– Так вот кого ты избрал своим Валой? Я думал, что после общения с его учеником ты искренне обратился к Свету… – Манвэ смотрел поверх головы бывшего назгула. – Эльдин, ты бы его хоть вразумила: натерпелась же от Тьмы… А здесь были рады вас принять, – сорвалось немного тише.
Вала запнулся, одернув себя: «Не смей – перед ними! Они заплатят за то, что чуть не пробудили в тебе… Нет!»
– Спрашивай с меня… Владыка, – подал голос Мелькор. – Это я позвал его, связался мысленно – интересно стало, кто моего майа переиграл… А они такие любознательные… Пощади их, они просто пожалели меня – ну с кем не бывает?
– Пожалели? – усмехнулся Манвэ, взяв себя в руки. – И в ученики к тебе он пошел из жалости? Или из любопытства?
– Я не ученик ему. – Голос Аллора прозвучал почти мягко, музыкально даже. – Просто… друг.
Беспомощно-ошарашенное выражение появилось одновременно на лицах Владыки Арды и Черного Властелина – как они были похожи в этот момент…
Друг? Майа ни разу не обращался к нему – так. Мелькору вспомнилось, как после очередного визита недомайар пытался объяснить издерганному ревностью и самоуничижением Гортхауэру («Он будет лучшим твоим учеником, а я… я больше, наверное, не нужен тебе…»).
– Пойми: учеников можно найти – было бы что передать. А вот друзей…
– А ученик не может быть другом? – вскинулся тот.
– Может, но друг может не быть учеником. Просто… другом. О Тьма, как это объяснить…
Манвэ приподнял бровь:
– Вот как… – (Друг? Конечно. Он же не ты. Кто осмелится назвать другом – тебя, Владыку? Только почитать либо бояться. Но стиль надо выдерживать до конца. Победного…) Пауза чуть затянулась.
– Но ты же знаешь, что они совершали преступления против Замысла и Арды и осуждены судом Круга Судеб и Эру?
Аллор утвердительно наклонил голову, при этом слегка дрогнул угол рта, придав склоненному лицу двусмысленно-ироничное выражение.
– Да они издеваются! – не выдержал Тулкас. «Заповедь войны – не заговаривай с противником. Вечно Манвэ со своими изысканиями!» – Похоже, тут кто-то сомневается в справедливости суда Валар – и Эру. Так я сейчас объясню – еще раз – тогда, видно, до него не дошло!
Манвэ молчал – прекрасная мраморная статуя. Действительно, зачем все это? Разобраться по-быстрому: одних – назад в Пустоту, других… казнить? запереть? Все равно – потеряет. Потерял. А кто тебе сказал, что находил?! Что делаешь – делай скорее. Не видеть. Или – покаются? Хоть для вида…
Они должны понять – Отступник изгнан навсегда. Не им это менять. Даже не ему, Владыке. Кто поспорит с судом Эру? С Предопределением. Какая глупость, какая скука…
Легкий, почти бессознательный, равнодушный взмах полупрозрачной руки. Покой Валмара не будет нарушен. Скоро все закончится. Потом можно будет кого-нибудь помиловать. Тихо. Попозже. Впрочем, и это уже не так важно.
Мелькор, распрямившись, откинул волосы со лба и поудобнее перехватил Ангайнор.
– Ну нет, давай уж так, как было, – усмехнулся Тулкас. – При чем тут цепочка? Ты меч бери. Небось, не забыл еще, как его в руках держать? – Воитель покосился на Манвэ – меч Справедливости с украшенной алмазами рукоятью висел на поясе Короля.
– Ну что же… – процедил тот. Но не в оковах же драться. Этого не было. Тогда. Достав меч из ножен, приблизился к Мелькору.
– Натяни цепь, – отрывисто бросил Владыка. Черный Вала, усмехнувшись, повиновался. Меч сверкнул в руках Манвэ, почти неуловимым движением перерубив заклятую сталь у самых браслетов. Два удара, почти одновременных. Третий взмах – совсем легкий – клинок ушел на несколько пальцев в глубь пола, чуть задрожав. Тулкас одобрительно кивнул.
– Ну что же ты? Испугался? – обратился он к Мелькору. – Может, сразу признаешь поражение – целее будешь?
Усмехнувшись и пожав плечами, Черный Вала шагнул вперед и протянул руку к мечу. Вслепую? Отчего бы и нет? Попробуем. Кинулся к оружию, стараясь опередить Учителя, Гортхауэр, забыв, что он – тень.
Но еще быстрее в том же направлении скользнула высокая фигура. К рукояти небрежно протянулась изящная рука. Тонкие длинные пальцы с ухоженными ногтями. Такие руки для меча не предназначены – перо там, кисть – это другое дело. Такими пальцами книги листать, струн касаться…
Аллор с некоторым усилием вытащил клинок из камня, взвесил на руке – чуть тяжеловат. Усмехнулся.
– Этот? – Синие глаза насмешливо блеснули.
– Не надо, – прошептал Мелькор, – я сам. Ты не сможешь – алмазы разрежут ладони…
– Вот и проверю, все ли человеческое растерял. Майа стиснул рукоять – кольнуло. Ничего. Главное – взять. Потом уже неважно.
Подмигнул Эльдин – та улыбнулась и сощурила глаз в ответ.
«Встретимся в Залах – если что?» – «Разумеется. – Майэ погладила висевший на поясе кинжал. – Если что… я составлю тебе компанию». Аллор нахмурился: «Прости». – «Все правильно», – еще шире улыбнулась Эльдин.
Манвэ слышал их мысленный разговор – как и все мысли в зале.
Вот так – спокойно… Словно на вечеринку собрался. Ну почему – он? Друг…
Владыка стиснул зубы: теперь – все. Покаяние – как раз… Жаль. Остановить? И что? Ничего. Ничего… Пускай.
Вполне в состоянии сам решить – недомайа всегда казался в чем-то взрослее – трудно было подобрать другое определение, – майар Валинора. Сам ответит. Здесь и сейчас…
– Я к вашим услугам, любезнейший, – светски, как на званом приеме, улыбнулся Аллор Тулкасу.
– Говорил я, от этого книжника несчастного всего можно ждать, – процедил сквозь зубы Астальдо.
– Разгильдяя, зазнайку и неженку забыли помянуть-Возьмите меч. милейший Тулкас, а то как-то неловко будет лишить вас ваших знаменитых кулаков неосторожным ударом, нарушив эстетическую гармонию поединка…
Оромэ протянул Воителю свой меч. Чуть презрительно глянул на оружие Тулкас, привыкший доверять железным кулакам, – вот еще, поединок на равных. С этим? Наглец… Придется проучить. Это будет первая смерть – похоже, ступенчатую казнь дерзкий недомайа себе обеспечил. «Думаешь, Манвэ тебя выгораживать будет? Как бы не так – у него нет любимчиков», – подумал Тулкас.
Первые удары не принесли толку – его противник уклонялся едва уловимыми движениями, словно танцуя. Злость и раздражение захлестнули первого бойца Валинора. Снова удар – опять ускользнул, да еще ухитрился кольнуть откуда-то сбоку. Ага, вот, кажется, задел – майа еле заметно пошатнулся, дернулся угол рта… Ничего, скоро выдохнешься, не таких ломали…
– Ну что ты крутишься – здесь не танцкласс! Боишься, майа недоделанный? Тоже мне, черный ужас… – Выпад, увертка, снова рубящий удар, опять увернулся – или все же достал? – Эй, это тебя, поди, в вашем нуменорском болоте так прыгать учили? Квакать, видимо, тоже… – Двойной удар – опять мимо – да что же это?! – Доквакались – понравилось в валинорских волнах плескаться? Видно, до сих пор обсохнуть не можешь!
«Ох, зря это он! – подумал Гортхауэр не без ехидства. – Говорили же: если ищешь бед на свою… голову, обругай Нуменор при нуменорце…»
* * *
Они любили его. Разные – в этом они сходились. Аллор не был исключением.Ироничный циник, прекрасно знакомый с изнанкой роскошных фасадов, пресыщенный болезненно-утонченной, упадочной культурой погружающегося в тень царства, насмехающийся над его боевой славой – он любил Нуменор. Связан был неразрывно. Сказал как-то: Нуменор – это состояние ума… Вернувшись после потопа, Гортхауэр знал, где найдет их – впервые в жизни потерявшего власть над собой, безумным зверем воющего Аргора и этого… эстета, казалось, любовавшегося буйством стихий, только спина была неестественно прямой, а пальцы скрещенных на груди рук когтями вонзились в плечи… Лишним почувствовал он себя тогда – Владыка и Учитель…
Так что зря, ой зря коснулся Нуменора Вала-Воитель…
– Чтобы обсохнуть… у меня было достаточно времени и идеальные условия, – очень тихо и внятно проговорил Аллор.
Присутствующие не сразу поняли, что произошло, перемена казалась незаметной – сначала. Просто мягкая, почти кошачья пластика уступила место танцу гибкого лезвия клинка – так пляшет он в умелых руках. И какая-то неотвратимость в движениях… Страшно изменилось лицо – что-то стерло с него даже неизменную, казалось бы, усмешку, оставив абсолютно ничего не выражающую маску.
Гортхауэр вздрогнул, почувствовав иное присутствие, и в то же мгновение вспомнил, узнал – чье… Аргор… Как? Почему? Похоже, страшнее всего были глаза. Синий цвет сменился даже не на вороненую сталь, – а черный майа помнил еще по нуменорским временам, что такой цвет не сулил ничего хорошего, – нет, цвет исчез вовсе. Глаза были почти белые, как сталь особой закалки – беспощадное, злое оружие изготовляли из нее…
Он, Гортхауэр, как-то видел эти глаза – похожими. Причина сейчас стояла рядом, поигрывая кинжалом и слегка закусив губу. Страшно. Страх, вырвавшийся на волю, – тогда он ударил Кольцом изо всех сил – инстинктивно, ища защиты, не размышляя, – не простить было этого липкого, осклизлого ощущения, холодным червем скользнувшего по телу, – уничтожить того, кто его вызвал…
Воспоминание на миг ослепило призрачного майа – а когда зрение вернулось, поединок продолжался, только вольные и невольные зрители старались сильнее вжаться в стены. И какая-то неуверенность вдруг проскользнула в движениях Тулкаса. Впрочем, очередной его удар сшиб противника с ног, но обрушившийся следом меч рассек пустоту – стремительно откатившись, майа рубанул по ногам параллельно полу. Вала успел отскочить, нанеся в свою очередь решающий, сокрушительный удар и… всей силой и массой, в него вложенными, встретил меч – там, где сердце… Вздрогнув, Воитель упал ничком, унося в себе острие, выдрав рукоять из все еще судорожно сжимающих ее онемевших ладоней, превратившихся в кровавые лохмотья. Крик-вздох забил сгустившимся воздухом горло у большинства из присутствующих, а майа, глянув искоса на покинутую Валой негодную для жизни оболочку, приблизился к Манвэ, двигаясь с небрежным изяществом. Наваждение исчезло, он снова был собой.
– Так – достаточно? – спросил он, глядя прямо в глаза Королю Мира. Тот внутренне вздрогнул, почувствовав – понимание. То самое, что заставило полгода назад потянуться к пришельцу…
Усмехнувшись невесело, Аллор привычным жестом поправил волосы, и вдруг рука, с которой кровь уже не капала, а стекала тонкой струйкой, бессильно упала – сознание оставило победителя непобедимого Тулкаса.
Манвэ сделал шаг вперед, чтобы подхватить майа, но Мелькор и Эльдин успели раньше – Аллор упал на руки Черного Валы. Тот осторожно опустился на пол, придерживая разом обмякшее тело, а Эльдин в каком-то оцепенении прижала к лицу изрезанные ладони – ее глаза напоминали слюду. Эонвэ, выскочив из-за спины Манвэ, кинулся к ним, чуть не столкнувшись лбами с Тирзэ и призрачным Гортхауэром.
На последнего жалко было смотреть – его отчаянно-недоумевающий взгляд был в чем-то страшней окаменевшего лица Эльдин.
«Я должен был быть на его месте – мой же Вала, мой Учитель! "Просто друг…" – почему он?»
Не ожидал: холодный, насмешливый баловень судьбы, изнеженный прожигатель жизни – Аллор не мог быть таким, как сейчас… Но ведь что-то привлекло черного майа в нуменорце… А потом… идеальное оружие… «Что угодно, Господин-Учитель?» – не поднимая глаз… Ни разу с тех пор – иначе. А еще в Нуменоре выяснил, как звали Саурона – изначально. Видите ли, предпочитает имена кличкам в личном общении. И называл – Ор-тхеннэром. Как Крылатый. Что? Неужели… Высветило вспышкой молнии – нуменорец напоминал – иногда, как полуосознанное воспоминание – Мелькора. Как получилось, что последнее кольцо было с обсидианом? Все искал, кому его вручить. Выжидал. Дождался…
Аллор вызывал в памяти образ Крылатого – но им не был. И это было кощунством, непростительным издевательством, – чем-то немыслимо бессовестным, противоречивым… Но ведь не видел же нуменорец Мелькора! Сплошной бред. Дурацкий бред. Страшный бред…
Гортхауэр покосился на Эльдин. Та, словно почувствовав его взгляд, пришла в себя, выйдя из секундного оцепенения. «Идиотка! – прошипела она, прибавив сквозь зубы нечто неразборчивое. – Расселась!» Глянула на Мелькора, положившего руки на лоб и грудь раненого и вслушивающегося напряженно в нечто, ему лишь понятное.
– Тирзэ, принеси, пожалуйста, воды, а ты, Эонвэ, позови Мелиан – объяснишь. Ну? – Голос ее предательски зазвенел.
Эонвэ, покосившись в сторону Манвэ, кинулся к выходу. Повелитель Валинора не остановил герольда – казалось, он не заметил его ухода. Эльдин с треском отодрала рукав своей сорочки, за ним последовал второй, и вскоре они были разорваны на полоски. Впрочем, кровь начинала сворачиваться: руки Черного Валы делали свое дело, хотя сил у того было не по-валарски мало. Майэ нахмурилась – покалеченные ладони не могли быть причиной столь глубокого обморока у ее возлюбленного; при всей своей охотно демонстрируемой изнеженности, он был способен вынести многое. Разрезав темно-пурпурную рубашку, на которой кровь вообще была незаметна, убедилась, что права: чуть ниже плеча на левой руке и в боку обнаружились глубокие раны. Возможно, он даже не заметил их в горячке боя… Но и это не столь опасно. Что-то еще было не так. Что-то надломилось… Как будто неясная, но ощутимая грань уплотнилась, отделяя его от… жизни? Эльдин беспомощно огляделась по сторонам. Намо и Ниэниа стояли рядом. Валиэ опустилась на корточки и вгляделась внимательно в заостряющиеся черты.
– Что это? – пробормотала она.
– Ума не приложу, – прошептала Эльдин, боясь поделиться вслух возникшим страшным подозрением. – Это… – Она умолкла.
– Тут Ирмо нужен, – молвил Намо, – или кто-то из его ближних… Скорее бы Мелиан добралась.
Манвэ приблизился к ним. Эльдин мрачно посмотрела на него исподлобья:
– Владыка доволен? Все было по правилам?
– Поединок есть поединок. Так или иначе. Только… он не должен был… Я сейчас даже не спрашиваю о том, как вы там очутились и почему, но – не его же вызывали…
– Не его… А кого? Мелькора, который на ногах еле держится? Или это… сокровище? – Она покосилась на Гортхауэра, еле заметного в блеске зала. – Да какая разница – теперь? Когда…
– Эльди! – подал голос Мелькор, оторвавшись от тщетных попыток привести Аллора в сознание. Она резко обернулась:
– Что?
– Эльди, с ним все будет в порядке, я остановил кровь, он выкарабкается…
– Конечно… – горько усмехнулась девушка, – что с ним сделается? Никуда не денется. Да мы и поселились удачно – ему потом далеко идти не придется… – Голос ее был неестественно спокоен.
– Нет, что ты, он не умрет – я не допущу…
– Если тебе или кому другому позволят. – Это прозвучало достаточно ядовито.
– Эльдин… – Манвэ опустился рядом. – Я не хотел такой развязки – для него…
– Не хотел… А ты не мог сделать так, чтобы до драки не дошло?
– Как, позволь поинтересоваться, – против правил? Против Предопределенности?
– Не знаю, ты же – Владыка… – Эльдин откровенно дерзила.
Нечто новенькое – мятежники отчитывают Повелителя Арды. Кто их лезть просил не в свое дело? А что – их дело? Почему им вообще до чего-то или до кого-то есть дело? До него, например… «А отдохнуть? – От чего? – От всего…» Как же… Сейчас особенно. Когда снова надо решать. И вроде бы ясно, каким должно быть решение. Против чести? – Какая тут честь? Непозволительная роскошь. Впрочем, нынешняя ситуация вполне может закончиться безобразной дракой. И сила не на его стороне. То есть ему хватит сил, чтобы со всеми управиться, но… Какой вязкий, липкий воздух… Каша лиц и мыслей. Владыка…
– Владыка… – повторил он вслух. – Знай за веревочки дергай да не забывай трубить в дудку, под которую все пляшут. – Еле заметная усмешка зазмеилась на губах Короля. – Да, все должно быть по правилам. Закон и порядок. А кем-то или чем-то всегда жертвуют – чтобы сохранить…
– Мной, например, – пробормотал Мелькор себе под нос.
Манвэ резко повернулся к нему – взвихрился за спиной синий плащ.
– Да, тобой, делающим все по-своему, ни с чем не сообразуясь, и теми, кто с тобой. А что с Ауле было, помнишь? – Он чуть понизил голос. – Как же… Ты – справился, так можно действовать и жить – вопреки? Мы пытались по крайней мере не замечать – до поры до времени. А из-за плеча смотрят и дышат в затылок: «Непорядок!» – Владыка Арды как-то затравленно оглянулся.
– Можно подумать, я и впрямь хотел всю Арту под себя подгрести… Я же пытался объяснить! Вместе мы бы…
– Мы бы… От Арды камня на камне могло не остаться. Тебе-то Замысел и Песня не указ… Ты был сам по себе – но твои деяния мешали их исполнению. А тебя лишь твой путь и волновал… Летал, говоришь? Творил? Я тоже – когда-то… Когда казалось, что все в тебе – полет и песня… Оказалось, есть и другое… Защита Мира от посягательств Диссонанса…
«Почему я говорю это – сейчас? Разве мне пристало – оправдываться? – а это звучит именно так… Перед кем? Кому, в конце концов, интересно, что тебя уже нет, и нет давно, что личина тебе привычней лица, что ты сначала искренне верил, что Песню надо защищать, а потом перестал верить вообще во что бы то ни было? Остались страх – за других и презрение – к ним же, не знающим… И к себе – коронованному менестрелю. В Валмаре без твоего соизволения птица не чирикнет, а ты – механизм, приводимый в действие лишь сигналом нарушения незыблемых устоев… А теперь, когда на Арде наконец-то должен был воцариться мир, когда Враг окончательно потерпел поражение… Теперь – можно? Творить, петь, летать? Да где тебе уже… К тому же не было слова – ослабить бдительность… "Ложь, посеянная Врагом" и так далее. И вдруг – это… Сам же полез разбираться. И что теперь?»
Манвэ видел обращенные к себе взгляды присутствующих, кольцо их мыслей и чувств смыкалось, ослепляя пестротой и сумятицей… Ну и Песня…
– Глаза я вам колол, что ли? Выражение такое в Средиземье есть, – почувствовав, как передернуло Манвэ, добавил Мелькор.
– А как же? Возможно, ты не мог, да и не пытался никогда быть другим, – но это не имеет значения. Диссонанса не должно было быть. Искаженный мир был бы уничтожен. Как Нуменор впоследствии. Мы должны были остановить тебя. Навсегда.
– Остановить… Истребить – под корень. Хоть ту же вами любимую Арту на куски порвать – но чтобы в согласии с Замыслом. Не по-вашему – так никому. Вы ведь всего лишь слуги Единого, вершащие Его волю, исполнители Замысла. Зачем тут понимать, чувствовать? В конце концов, та же боль – это плата за попытку жить. Тебе это зачем? Глупо и опасно – так ведь? Чувства мешают объективному правосудию… – Мелькор невесело сощурился.
– Разумеется… Только прорастают Ардой независимо от того, задумываются над этим или нет. Это плата за связь с ней. Собственно, даже если чувствуешь – кого это интересует? Даже если я чувствовал все, тебе от этого легче было? – зло бросил Манвэ. – Это что-то меняет?
– То есть? – Мелькор вспомнил суд. Ненависть. Отвращение. Любопытство. Страх. Скука. Боль… Откуда – боль – здесь?
– Ты?!
– А что тут удивительного? Ты же мой… брат. – Владыка Валинора равнодушно пожал плечами.
* * *
– Твой брат… отвратился от Пути, предал Меня… Он не желает понять, чем грозит миру его тема… Он несет Тьму, и это опасно для всех: он не знает, не хочет знать… Неужели и ты пойдешь по его стопам?– Но… Отец… Я же верю Тебе… – Свет, лучащийся, наполняющий радостью и покоем, звук и цвет. Разве может быть что-то прекраснее?
Айну Манвэ припал к коленям блистающей фигуры – не из страха: просто как еще выразить преданность и доверие? Где еще может быть лучше? Лазурный поток, пронизанный золотыми лучами-нитями, влился в бесконечное сияние.
– Я не отступлю, я с тобой… Эру… Я попытаюсь попять…
«Твой брат…» – как удар бича, как прикосновение раскаленного клейма, как холодная рука, сжимающая горло, – так начинался разговор. «Хорошо, что ты не такой… или… – нет, конечно, нет, но…»
Брат Властелина Тьмы, Моргота, Врага… Второй… Созданный, потому что тот, Первый, избрал другой путь? Замена, противовес…
«Ты похож на него!» – зло, как обвинение. – «Но он же мой брат…» – «Вот именно – следи за собой…».
Ну и что, что связь неразрывна и нечего даже пытаться порвать ее – и к чему? Видимо, это цена. Пережить то же – иначе – как можешь жить… Ты – это он. Твой брат – твоя вина. Его наказание – твоя боль. Равновесие. По крайней мере, это честно – хотя бы перед собой. Главное, чтобы больше ни с кем такого не случилось.
* * *
«О чем он? Почему – так? Зачем все это нужно было Единому? Я – в Пустоте, а у Манвэ Пустота – внутри… Любимца-то своего за что Единый так?» – Мелькор нахмурился.Эльдин отвела взгляд. Валар непроизвольно отодвинулись. О чем они? Лучше молчать. Лучше отойти…
– Но… как же… – Мелькор чуть подался вперед, разговор перешел на мысленный.
– А личина на что? Дело прежде всего.
– Дело… Конечно, ты же – меч в руках Единого…
– Совершенно верно. Владыка Арды Его милостью. Исполнитель Его воли. А так незаменимых нет. Гнев Эру не знает предпочтения. Могло случиться – допустим, этого ведь не может быть – что я оказался бы па твоем месте…
– И почему же – нет? Допустим… – усмехнулся Мелькор. «К чему этот разговор?»
– Потому что я – правильный. Всегда верил Единому. Знал столько, сколько Он соблаговолил мне открыть: было бы нужно – открыл бы больше. Он же не может желать дурного… У меня была – Песня… И ни про какую Тьму, ни про какие миры я не грезил – не спрашивал, не помнил, не пытался узнать… Почему я должен был верить тебе больше, чем Ему?
– Не должен. Никто никому ничего не должен… И что ты теперь делать намерен – чтобы все правильно было и Замысел пребывал в целости и сохранности?
– А ничего! – Тон Манвэ был необычно резок, сейчас в нем не было и тени обычной насмешливой вкрадчивости. – Почему? Потому. Потому что с тебя хватит. Опять же поединок закончился в твою пользу. По законам Арды ты считаешься оправданным. Так что ты свободен.
Манвэ встал, распрямившись.
Мелькор удивленно покачал головой; замер:
– Как это?
– Так. Допустим, потому что я считаю, что так должно.
– Спасибо за милость, Владыка, – усмехнулся Мелькор, нарочито смиренно склонив голову.
– Не за что. Вы свободны: ты и те, кто с тобой. – Это было произнесено вслух.
«А ты? А воля Единого?» – мысленно продолжил Мелькор.
– Тебе-то что? Разберусь. Только прежде одну вещь попытаюсь сделать – если получится. И если ты примешь это – от меня.
– Что – это?
– Что? Мой приказ – мне и исправлять. У них, – он кивнул в сторону недомайар, – не хватило бы сил восстановить – у меня, может быть, хватит. Он мне, разумеется, не друг, так, пользуется моим расположением, но… я продолжу. Из милости… – язвительно выдохнул Король.
Брови Мелькора удивленно взлетели вверх. Как-то все нелогично, негладко… рваные края у этой квэнты. Опять замышляет что-то лицемерный, искушенный в интригах братец… Не может все быть так просто. Было уже показное милосердие и сочувствие, театральный суд: «я решил, мы постановили»… Но все же… Что-то неправильное, негармоничное прорывалось в утонченно-красивом, безупречном лице, словно в насмешку похожем на его собственное… Или – очередная ловушка? Оставить в долгу перед великой милостью Владыки? Или измыслит потом нечто более страшное – для остальных? Аллор и Эльдин – Манвэ не простит им своего «расположения», которое они обманули – так или иначе… Зачем он собирается вернуть глаза – если справится, а с него станет? Чтобы лучше видел, как опять гибнут те, кто успел стать близкими… Сколько можно? Ведь не умолить будет… Невыносимо… Не было выбора, не было: «Учитель!» (дождешься от таких!). Плевать недомайа на выбор хотел! Насмехался. Просто счел необходимым вступиться за него, Валу… Так, по-приятельски… В другой ситуации, возможно, он встал бы рядом с Манвэ… Как эта парочка умудрилась приручить его, Мелькора? Они были – собеседниками. А Манвэ? Неужели и он?.. Только спасет ли их это? Какая беспомощность! Сил не больше, чем у какого-нибудь эльфа. И сейчас он, уже бессильный и неопасный, а посему (возможно) – помилованный враг, примет как подачку – зрение… Владыка Арды, карающий и милостивый, – Манвэ примеряет одну из масок… И я призван сыграть очередную роль в его очередном спектакле? Если откажусь – заставит? (Впрочем, какая глупость: от чего откажусь?) А то еще радостно оскорбится: «Вот видите, он не желает иметь со мной дела, он нас видеть не желает!» (Тот еще каламбур, м-м…) Враг, закосневший во зле, враг, мир с которым невозможен… Легче было бы молчать, не ввязываться в разговор. Но как? Какая безвыходность… безысходность…