– Не стоит, – покачал головой Лунев. – Мать всегда будет на ее стороне, – заявил он уверенно. – Что бы она ни сделала! На то она и мать! – заключил Алешка глубокомысленно.
– Наверное, ты прав, – согласился я.
– Какая дикость, – вздохнул Кинрю. – Вы, европейцы, начисто утратили понятия о чести! Какую роль в этом случае может играть родство? Мария Александровна опозорила весь свой род! – Это был его любимый конек – рассуждать о недостатках западной цивилизации. В этот раз он, правда, лишку хватил.
Алешка вспыхнул, чуть было не бросился на японца. Мне пришлось даже ухватить его за локоть, чтобы он дров не наломал в горячке. Я представил, как Кинрю будет демонстрировать на моем друге свое боевое искусство.
– Остынь, – махнул я рукой. – Это он не со зла! Не обращай внимания!
Кинрю обиженно поджал губы и замолчал. Ему не понравилась реакция Алеши Лунева. Но он-то не жил с Золотым драконом под одной крышей и не мог знать его так же, как я. У Кинрю было золотое сердце, и слова не имели абсолютно никакого значения… Во всяком случае для меня!
– Наталья Михайловна и так обо всем узнает в самом ближайшем будущем, – пообещал я японцу. – Как только Медведев приедет! А может быть, даже и раньше, – пожал я плечами.
– А не попытаться ли нам разыскать оружие, из которого Кузнецова убили? – предложил я двум своим спутникам.
– Почему бы и нет? – пожал плечами Лунев. Он по салонной привычке закурил трубку. – Сам Оленин говорит, что из старого графского кабинета пистолет с вырезанным ложем пропал, – заметил доктор.
– Да, но в кабинете Левицкого я никакого пистолета не обнаружил, – проговорил я в ответ задумчиво.
– От орудия убийства преступник поспешил избавиться прежде всего, – развел руками Кинрю. – Чего же здесь непонятного?!
– Но когда он успел это сделать? – вслух удивился я. – Левицкой появился на улице почти сразу же после того, как горничная слышала, будто кто-то откупорил шампанское… Следовательно, он спрятал его где-то поблизости!
– Вероятно, – кивнул Лунев. – Может быть, в комнате Маши? Хотя нет, – он махнул рукой. – Она же делит ее с Элен.
– Впрочем, так проще было бы свалить на нее убийство, – заметил японец.
– Но она в это время гуляла по саду, – вспомнилось мне. – Нет, мне кажется, что убийца выбросил пистолет в окно. Так что следует поискать его под окнами гостиной.
– Ну так давайте поищем, – кивнул головой Лунев.
– Есть! – торжествующе прошептал Кинрю, изодравший уже ноги и руки в кровь. Но на боль мой японец не обращал внимания. Он даже не поморщился, словно и вовсе ее не замечал. Мне показалось, что Алешка начинал его уважать потихоньку. – Вот оно, доказательство!
– Постойте, я схожу за Олениным, чтобы он убедился воочию!
– О чем вы размышляете? – поинтересовался я.
– Да вот подумываю над тем, чтобы выйти в отставку, – ответил Владимир Александрович, – чтобы самому взять опеку над Еленой…
– Поверьте мне! Ваша сестра не сумасшедшая! Идемте со мной! И я вам это докажу! – пообещал я Оленину.
– Вы опять намекаете, что ко всему этому может быть причастна Мари? Это абсурд! – покачал головой Владимир.
Мы спустились в парк, и я показал ему пистолет.
– Вы же сами знаете, что Елена в силу объективных причин не могла застрелить Кузнецова, – проговорил я уверенно. – Ее даже в доме не было в этот момент!
– И кого же вы подозреваете? – устало спросил Владимир. Его было так непривычно видеть в штатском костюме!
В ответ я рассказал ему о бывшем певце из Каменного театра, и о том, что я нашел в его погребце.
– Неужели его нанял Кузнецов?! – возмутился Оленин. – А я-то ему так верил! – Он намеренно не хотел задумываться о Марии. Я не сомневался в том, что и до него доходили слухи об интрижке его младшей сестренке с каким-то актеришкой. Но граф Владимир предпочел ослепнуть на оба глаза, лишь бы не была затронута честь ни одной из его сестер.
Оленин завернул пистолет в платок и отнес его в кабинет.
– Я спрячу его в тайник, – пообещал он мне. – Но как до приезда Медведева оградить Элен от Левицкого?! Ему так доверяет Наталья Михайловна!
Граф сказал это с такой горечью в голосе, что мне самому стало не по себе.
Я открыл глаза. Надо мной склонился Кинрю. Я возблагодарил Бога за то, что глаза его остались по-прежнему карими, зубы не превратились в оскаленные клыки, и в руках его не было окровавленной ложки.
– Что стряслось? – осведомился я.
– Тсс, – Кинрю прижал палец к губам. – Разве вы не слышите? – поинтересовался он шепотом.
Я прислушался. Из-за окна и впрямь доносился какой-то шум. будто кто-то звал кого-то каким-то заунывно-загробным голосом.
– Что это? – не понял спросонья я.
– Кажется, наш «доктор» пошел ва-банк! – развел руками Кинрю.
В этот момент до меня дошло, что у Мари и Левицкого осталась последняя ночь, чтобы как-то изменить ситуацию. И если Элен не удастся признать умалишенной, значит, от нее придется просто избавиться. Я ужаснулся тому, до чего может довести человека корыстолюбие!
Я вскочил с постели и опрометью бросился к окну прямо в чем был. За огромным деревом в аллее мелькнула чья-то фигура. Мне показалось, что это была Элен.
– Скорее! – воскликнул я и наспех бросился одеваться.
Мы с Кинрю уже бежали по коридору, когда из спальни высунулась голова Лунева.
– Что случилось? – спросил он встревоженно.
– Позже узнаешь! Ты с нами?
– Разумеется, – Алешка кивнул. Он уже был одет и держал в руках охотничье ружье, с которым последние дни почти что не расставался. – Что-то с Элен! – догадался он.
Мы молча начали спускаться по лестнице. Лунев и сам понимал, что медлить нельзя.
– Темень, хоть глаз выколи! – воскликнул я, поднимая голову к небу. В полной тьме я не увидел ни одной звезды, едва заметно сквозь облака просвечивала бледным светом луна. Ветви деревьев раскачивались от ветра из стороны в сторону.
– Дождь, наверное, будет. Гроза, – предсказал Кинрю.
– Где же нам Елену Александровну разыскивать? – неуверенно подал голос Лунев. – Здесь столько всяких гротов, галерей и беседок! И кто только возводил этот парк?! – воскликнул он раздраженно.
– Ну, парк-то прекрасный, – усмехнулся японец. – Только вот…
Но слабый женский крик не дал ему договорить.
– Нет, нет, я не хочу, – застонала женщина.
– Кажется, это кричит Элен, – тихо проговорил Лунев, оглядываясь по сторонам.
– По-моему, этот крик доносится со стороны пруда, – заметил я.
– Да, да, точно, – закивал Кинрю. Мой японец прекрасно ориентировался в пространстве.
– Мне кажется, что надо поторопиться, – заметил Лунев, пробираясь среди деревьев. Мы с японцем поспешили за ним. Сердце подсказывало мне, что развязка близка, и какой она будет, зависит только от нас троих. Невольно я подумал, что Мари не могла не слышать, как сбежала ее сестра.
– Помогите! – вдруг вскрикнула женщина. – Нет! – Теперь я явственно различил в мертвенной тишине голос графини Елены Александровны.
– Да что же там происходит? – Лунев ускорил свой шаг. Мой Золотой дракон побежал впереди него.
Снова послышался женский крик, всплеск и шум борьбы. Потом на какое-то мгновение все смолкло. У меня сердце замерло от ужаса. Неужели мы опоздали?
Наконец, мы подошли к водной глади графского пруда. В его темном омуте слабо отражалась луна. Сначала я не заметил ничего подозрительного, но женщина снова закричала:
– На помощь! – у самой воды мелькнуло белое платье.
– Елена Александровна, что с вами? – Лунев бросился к ней. А я только сейчас сумел рассмотреть, что по нижнему краю все ее платье вымокло.
– Они! – голос ее дрожал. – Там! – из последних сил выдохнула Элен и упала без чувств прямо на руки к доктору.
– Кто они? – переспросил я. Кинрю в этот момент показал мне на два силуэта, которые, сцепившись между собой, катались по мокрой траве.
Один из этих людей, сцепившихся в мертвой хватке, был в белом бурнусе, в другом я узнал Раневского.
– Довольно! – воскликнул мой Золотой дракон.
Я было устремился на помощь Андрею, но ангел-хранитель удержал меня.
– Позвольте мне самому разобраться с этим… господином, – процедил сквозь зубы японец. Ему и впрямь удалось скрутить злодея в какую-то сотую долю секунды. Не успел я опомниться, как Раневский уже лежал на земле, пытаясь отдашаться, а Кинрю мертвой хваткой держал Левицкого, который и пошевелиться не мог.
– Ты мне еще за это ответишь, наглая обезьяна, – пригрозил он Кинрю.
Японец только загадочно улыбнулся, но ничего не сказал. Ему-то было хорошо известно, что Артиста ждет по меньшей мере Сибирь и каторга. Я помог Золотому дракону связать Левицкому руки.
– Ваша игра закончена, – сказал я ему.
В усадьбе уже никто не спал, свет горел почти во всех комнатах. Это Мира переполошила весь дом, когда заметила, что нас нет. Одна из горничных шепнула ей, что видела, как Элен ушла в сторону пруда.
«Топиться, видно, надумала!» – ужаснулась она.
Тогда Мира поспешила ко мне, но обнаружила мою комнату запертой, так же, как и спальню Лунева. Тогда моя мнимая цыганка бросилась будить Наталью Михайловну. Той не осталось ничего другого, как проверить комнату своих дочерей. Но в будуаре она застала только Мари, которая спала или притворялась спящей.
Спустя около двадцати минут в усадьбе собственной персоной объявился Медведев с тремя полицейскими. Он подъехал к имению с другой стороны. Лаврентий Филиппович к удивлению графини Миру сразу узнал, и она вкратце поведала ему обо всем, что случилось. Тогда он отдал распоряжение обыскать графский парк, но мы к этому времени как раз и сами вернулись.
Наталья Михайловна и Марья Александровна остолбенели, увидев Раневского. А когда Машенька увидела связанного певца и бесчувственную Элен, которую Лунев положил на софу, она и вовсе едва не лишилась сознания. Пришлось Алешке дать ей немного нюхательной соли, наравне с Еленой, чтобы сестры обе пришли в себя.
– Ну, ну, – заулыбался Медведев. – Вот все, похоже, и разрешилось, – развел он ручищами.
– Что разрешилось?! – визгливо воскликнула Наталья Михайловна. – Что здесь творится? – Она во все глаза с безмерной жалостью обреченно смотрела на Машеньку. Мне показалось, что если Наталья Михайловна и не знала обо всем с самого начала, то теперь все окончательно поняла.
– Вот, позвольте представить, – я ткнул пальцем в мнимого доктора. – Кирилл Левицкой, бывший артист петербургского Каменного театра, а ныне доктор Дмитрий Степанович Обухов, он же – любовник Мари Олениной.
Несмотря на то, что все ожидали чего-то подобного, мои слова прозвучали, как гром среди ясного неба.
Мира опустилась на канапе, Лунев сжал кулаки, Раневский одарил Левицкого испепеляющим взглядом, Наталья Михайловна схватилась за сердце, а Лаврентий Вилиппович перестал улыбаться.
– Ну, это еще надо доказать, – пропищала Мари, которой вдруг изменил ее мелодичный, глубокий голос.
Все как будто только сейчас заметили костюм Левицкого и его грим.
– Что доказать? – поинтересовался я. – Господин доктор, я вас прошу, выньте, пожалуйста, свои вставные челюсти!
Элен окончательно пришла в себя. Она приподнялась на софе.
– Алекс?!
– Нет, – я покачал головой, – всего лишь Кирилл Ливицкой! Талантливый артист, между прочим, – я картинно захлопал в ладоши. – Мистификатор! Чертовски талантлив!
– Мне надо выйти, – тихонько проговорила Мари и направилась к двери. Ее колоколообразные юбки раскачивались в такт быстым, легким шажкам. Я и глазом моргнуть не успел, как она исчезла из комнаты.
– Но… – проговорил я растерянно.
– Яков Андреевич, вы что-то потеряли? – усмехнулся Левицкой, и в самом деле вынимая изо рта челюсти с огромными клыками, выкрашенными кармином. Он снял с головы капюшон и парик.
– Это безбожно! – воскликнула Элен. – Зачем вам это понадобилось? Кто вы? – она зарыдала. – Я думала, что…
Я сделал знак Кинрю, чтобы он скорее вернул Мари в гостиную.
– Я же сказал, что Кирилл – любовник вашей сестры! В сговоре с ней он собирался лишить вас прав на немалое состояние! Он опаивал вас опиумом, изображал из себя вампира и тем самым держал ситуацию под контролем, пока мы с Кинрю не проникли в усадьбу!
– Что вы такое говорите?! – ахнула Наталья Михайловна. – Какой любовник?!
– Тот самый, от которого вы увезли свою дочь в Италию, – ответил я. – Но что-то мне подсказывает, что он отправился вслед за ней!
– И почему только руки у Семки дрогнули? – покачал головой Кирилл. – А ведь я был уверен, что вы уже на том свете! Он мне даже письмо прислал… Если бы не это письмо, – Левицкой усмехнулся, – я бы ускорил события…
– О, в этом я не сомневаюсь, – отозвался я. – Надо было вам обзовестись подельничками-то понадежнее! Вам не кажется?
– Вы ужасный человек, – пролепетала Элен. Она чувствовала, как пелена медленно падает с ее глаз.
Она словно только сейчас узнала Раневского. – А вы что здесь делаете? – спросила графиня. Этого человека она никак не ожидала увидеть в своей усадьбе.
– Оберегаю вас, – с нежностью в голосе отозвался Андрей. Мне невольно подумалось, что из него бы вышел дельный масон.
– Мне это безразлично, – краснея, проговорила она. Элен все еще была уверена в его нечистоплотности. Мари сумела убедить ее с помощью своего ныне покойного жениха, что Раневский только хотел воспользоваться ее деньгами. Но невооруженным взглядом было видно, что Елена Александровна вопреки всему продолжала любить его.
В этот момент в дверях появилась растрепанная Мари, в сопровождении моего японца и самого Оленина, который нес в руках обернутый платком пистолет. Чуть позади него стояла Вера, та самая ключница, которая разоткровенничалась с индианкой.
– Вы убили Кузнецова, – обратился он к Левицкому. – Вот, – граф Владимир развернул свою находку. – Это мы нашли под окнами гостиной. – Ни у кого в этом доме не было возможности выбросить его, кроме вас… господин Левицкой!
– Ну, это еще надо доказать, – Артист вновь запел свою старую песню. – Так же, как и то, что я не являюсь доктором Обуховым, – добавил он. – Все, что вы тут рассказываете, всего лишь гнусная клевета! Жалкое сочинительство!
В это время Раневский отдал Медведеву поддельный паспорт.
– Узнаю почерк, – обрадованно отозвался Лаврентий Филиппович, перелистывая страницы. – Есть у нас один известный гравер… Его как раз несколько дней назад по этапу отправили! – проговорил он с самодовольной усмешечкой.
Кирилл Левицкой нахмурился. Он начинал понимать, что в этот раз ему не удастся выкрутиться.
– Мне Мария приказала застрелить его, – проговорил он зло. – Это все ее рук дело! Она с детских лет сестрицу возненавидела, и как только подвернулся удобный случай… О! Она придумала хитроумный план! Я бы даже сказал, изощренный!
– Вы лжете, – сухо поговорила Мария Александровна, гневно сверкая своими темными бархатными глазами. – Мне рекомендовали вас как талантливого врача, поэтому я вручила в ваши руки судьбу сестры, – не теряя самообладания объяснила она. – Мерзавец!
– Ах, вот оно что, – усмехнулся Артист и громко захлопал в ладоши. – Вы, дорогая, не перестаете меня восхищать!
– Неправда ваша, Мария Александровна, – подала голос ключница. – Я сама несколько раз видела, как вы запирались в комнате у… этого, – она кивнула на ряженого. – И сегодня утром я видела, как вы прошли к нему в кабинет, и видела, как за вами прошел поручик, а потом я узнала, что его застрелили!
– Это еще ничего не доказывает! – хрипло проговорила Мари. – Я заходила к доктору посоветоваться относительно дальнейшей стратегии лечения…
– И еще я слышала, как вы говорили врачу, что желаете Елене смерти… Вы намекали, что пора ускорить события!
– Что? Мари? – Элен была ошеломлена. – Я не верю своим ушам! Как такое вообще возможно? Ты ненавидела меня?!
– Кому ты больше веришь, своей сестре или какой-то ключнице?! – в праведном гневе воскликнула Елена Александровна. – Ты продолжаешь бредить!
– Господи! – прошептала Элен. – А я-то ведь чуть было не утопилась! Алекс… то есть господин Левицкой убеждал меня броситься в пруд! – ахнула она. – Как я могла во все это поверить?! Во всю эту гнусную инфернальную мистификацию?!
– Ну, хорошо, – сдалась, наконец, Мари, – я все расскажу! – она опустилась на канапе, возле своей матери Натальи Михайловны, которая рыдала, спрятав лицо в ладонях. – Вера, принеси мне стакан воды! – велела она той самой ключнице, которая уличила ее. – У меня пересохло во рту, – Мари улыбнулась краешком губ.
– Неужели расскажешь? – зло усмехнулся Кирилл. – Втравила меня в эту историю!
Вера налила воды в стакан из кувшина и дрожащими руками подала его барышне.
Мария Александровна смущенно отвернулась к стене и сделала пару глотков воды. Левицкой пристально следил за ней, но молчал.
– Я заболела Кириллом, как только впервые его увидела на маскараде у Вяземских, – начала Мари свой рассказ. – Это было еще задолго до помолвки с Константином, – слабо улыбнулась она. – Мы подкупили лакея в доме у Вяземских, и у нас появилось место для встреч.
– Красиво рассказываешь, – сухо заметил Кирилл.
– Но после некоторых событий мама увезла нас с Элен на воды, чтобы я не могла встречаться с любовником. Я не могла стать его женой по причине его низкого происхождения и бедности. Но Кирилл тогда еще любил меня и поехал следом за нами. Благо мама никогда не знала его в лицо… Но потом я решила порвать с Кириллом, как мне это не было больно, – продолжала рассказывать графиня Мари. – Потом в нашем доме появился поручик, и мне показалось, что он оказывает мне какие-то знаки внимания. Но когда Кузнецов узнал, что почти все состояние отца завещано моей сводной сестре, – Мари не могла без ненависти смотреть на Элен, – он начал ухаживать за ней. Но Елена была к нему равнодушна, она даже объявила о своей помолвке с Раневским, которую Кузнецов благополучно расстроил, намеренно расставив силки неопытному господину Андрею. И тогда в мой голове зародилась одна идея… Я намекнула Константину, что моя сестра опасно больна, и все ее состояние может перейти мне, если объявить ее сумасшедшей. Вот тогда-то я и начала осуществлять свой план. Это было нетрудно – Кузнецов посватался ко мне, а я стала чаще рассказывать Элен о старинной легенде, подселила к ней свою горничную… – Мари снова глотнула воды из стакана. – Правда мой жених был не в курсе, что я все это делаю намеренно, – оговорилась она.
– А горничная делала на стене кое-какие записи красными чернилами, которые исчезали таинственным образом, а потом появлялись вновь, – вставил я.
Мария кивнула.
– Неожиданно меня навестил Левицкой, ну и… – графиня замялась, – мы возобновили с ним отношения. – Он был последователем Калиостро.
Кирилл кивнул, подтверждая ее слова.
– Читал его записи, тайные книги, – продолжала Мари, – ну и научился кое-каким трюкам… А о его актерском таланте, я думаю, говорить не стоит! Теперь нам не составило особенного труда убедить Элен в том, что ее преследует какая-то инфернальная нечисть!
– Флигель тоже вы подожгли? – обратился я к Левицкому.
– Собственной персоной, – поклонился он мне.
– Оставалось заставить окружающих поверить в то, что Элен опасна для общества, – снова заговорила Мари. – Тогда Кирилл проткнул Лушу осиновым колом, – девушка развела руками.
– Это чудовищно! – застонала Элен. – Ты наговариваешь на себя! – Ей не верилось, что Мари говорит чистую правду.
– Рассказ очень занимательный, – заметил Медведев, развалившийся в кресле. – И что же дальше? – осведомился он.
– А дальше я настояла на том, чтобы увезти Елену в имение, – ответила Мария Александровна. – Здесь нам было легче довести свой план до конца. И если бы не вмешался Кольцов…
Элен в ужасе прижала руки к груди.
– Машенька, да как же это так? – качала головой Наталья Михайловна.
– А дальше вам известно, – продолжала Мари, – Кузнецов нас застукал, так что пришлось от него избавиться. В город послали за полицейскими. До их приезда надо было добиться того, чтобы Елена сама наложила на себя руки! Вот, в общем-то, и… – Вдруг Мария закашлялась, ей стало трудно дышать. Она улыбнулась какой-то сардонической, жуткой улыбкой, упала на пол и забилась в агонии. Через несколько минут все было кончено, и Лунев констатировал смерть.
– Она отравилась, – проговорил он ошеломленно. – У вас был яд? – обратился Алешка к Артисту.
– Разумеется, был, – пожал он плечами, – но мы собирались воспользоваться им только в самом непредвиденном случае!
Казалось, что смерть некогда любимой им женщины не произвела на Левицкого совсем никакого впечатления.
– Машенька! – взвыла Наталья Михайловна. – Я, конечно, догадывалась, что что-то не так, но чтобы до такой степени!.. – она бросилась к телу дочери.
«Nekam Adonai» – прошептал я слова, знаменовавшие собой в нашем братстве Божье возмездие.
– Но ведь часть состояния должна была достаться самому графу, – вспомнил Кинрю. – С ним-то вы как собирались разделаться?
– Не знаю, – пожал плечами Кирилл, – Мария не любила обсуждать эту тему, но я полагаю, что она собиралась спровоцировать дуэль между братом и своим будущем мужем. Таким путем она бы избавилась от них обоих!
Наталья Николаевна осталась доживать свой вдовий век в усадьбе, возле гроба любимой дочери. Поговаривали, что графиня здорово постарела, после того как мнимый врач отравил Марью Александровну то ли от ревновсти, то из каких иных побуждений, заставивших его, кроме всего прочего, застрелить ее жениха.
Константина Кузнецова похоронили в полку с особой помпой.
– Наверное, ты прав, – согласился я.
– Какая дикость, – вздохнул Кинрю. – Вы, европейцы, начисто утратили понятия о чести! Какую роль в этом случае может играть родство? Мария Александровна опозорила весь свой род! – Это был его любимый конек – рассуждать о недостатках западной цивилизации. В этот раз он, правда, лишку хватил.
Алешка вспыхнул, чуть было не бросился на японца. Мне пришлось даже ухватить его за локоть, чтобы он дров не наломал в горячке. Я представил, как Кинрю будет демонстрировать на моем друге свое боевое искусство.
– Остынь, – махнул я рукой. – Это он не со зла! Не обращай внимания!
Кинрю обиженно поджал губы и замолчал. Ему не понравилась реакция Алеши Лунева. Но он-то не жил с Золотым драконом под одной крышей и не мог знать его так же, как я. У Кинрю было золотое сердце, и слова не имели абсолютно никакого значения… Во всяком случае для меня!
– Наталья Михайловна и так обо всем узнает в самом ближайшем будущем, – пообещал я японцу. – Как только Медведев приедет! А может быть, даже и раньше, – пожал я плечами.
– А не попытаться ли нам разыскать оружие, из которого Кузнецова убили? – предложил я двум своим спутникам.
– Почему бы и нет? – пожал плечами Лунев. Он по салонной привычке закурил трубку. – Сам Оленин говорит, что из старого графского кабинета пистолет с вырезанным ложем пропал, – заметил доктор.
– Да, но в кабинете Левицкого я никакого пистолета не обнаружил, – проговорил я в ответ задумчиво.
– От орудия убийства преступник поспешил избавиться прежде всего, – развел руками Кинрю. – Чего же здесь непонятного?!
– Но когда он успел это сделать? – вслух удивился я. – Левицкой появился на улице почти сразу же после того, как горничная слышала, будто кто-то откупорил шампанское… Следовательно, он спрятал его где-то поблизости!
– Вероятно, – кивнул Лунев. – Может быть, в комнате Маши? Хотя нет, – он махнул рукой. – Она же делит ее с Элен.
– Впрочем, так проще было бы свалить на нее убийство, – заметил японец.
– Но она в это время гуляла по саду, – вспомнилось мне. – Нет, мне кажется, что убийца выбросил пистолет в окно. Так что следует поискать его под окнами гостиной.
– Ну так давайте поищем, – кивнул головой Лунев.
* * *
Пистолет, и в самом деле, оказался в зарослях терновника, под окнами гостиной. Мы пошли искать его с фонарем, как только стемнело и все обитатели дома улеглись спать. Сегодня им предстояло переночевать вместе с покойником.– Есть! – торжествующе прошептал Кинрю, изодравший уже ноги и руки в кровь. Но на боль мой японец не обращал внимания. Он даже не поморщился, словно и вовсе ее не замечал. Мне показалось, что Алешка начинал его уважать потихоньку. – Вот оно, доказательство!
– Постойте, я схожу за Олениным, чтобы он убедился воочию!
* * *
Граф не спал, когда я постучался к нему. Мне показалось, что я оторвал его от тяжелых раздумий.– О чем вы размышляете? – поинтересовался я.
– Да вот подумываю над тем, чтобы выйти в отставку, – ответил Владимир Александрович, – чтобы самому взять опеку над Еленой…
– Поверьте мне! Ваша сестра не сумасшедшая! Идемте со мной! И я вам это докажу! – пообещал я Оленину.
– Вы опять намекаете, что ко всему этому может быть причастна Мари? Это абсурд! – покачал головой Владимир.
Мы спустились в парк, и я показал ему пистолет.
– Вы же сами знаете, что Елена в силу объективных причин не могла застрелить Кузнецова, – проговорил я уверенно. – Ее даже в доме не было в этот момент!
– И кого же вы подозреваете? – устало спросил Владимир. Его было так непривычно видеть в штатском костюме!
В ответ я рассказал ему о бывшем певце из Каменного театра, и о том, что я нашел в его погребце.
– Неужели его нанял Кузнецов?! – возмутился Оленин. – А я-то ему так верил! – Он намеренно не хотел задумываться о Марии. Я не сомневался в том, что и до него доходили слухи об интрижке его младшей сестренке с каким-то актеришкой. Но граф Владимир предпочел ослепнуть на оба глаза, лишь бы не была затронута честь ни одной из его сестер.
Оленин завернул пистолет в платок и отнес его в кабинет.
– Я спрячу его в тайник, – пообещал он мне. – Но как до приезда Медведева оградить Элен от Левицкого?! Ему так доверяет Наталья Михайловна!
Граф сказал это с такой горечью в голосе, что мне самому стало не по себе.
* * *
– Яков Андреевич! Яков Андреевич! – Кто-то тряс меня за плечо. А мне как раз снился вампир с багровыми глазами в белом бурнусе. В руках он держал серебряную ложку и наливал в нее кровь из стеклянного пузырька, собираясь напоить ею Елену.Я открыл глаза. Надо мной склонился Кинрю. Я возблагодарил Бога за то, что глаза его остались по-прежнему карими, зубы не превратились в оскаленные клыки, и в руках его не было окровавленной ложки.
– Что стряслось? – осведомился я.
– Тсс, – Кинрю прижал палец к губам. – Разве вы не слышите? – поинтересовался он шепотом.
Я прислушался. Из-за окна и впрямь доносился какой-то шум. будто кто-то звал кого-то каким-то заунывно-загробным голосом.
– Что это? – не понял спросонья я.
– Кажется, наш «доктор» пошел ва-банк! – развел руками Кинрю.
В этот момент до меня дошло, что у Мари и Левицкого осталась последняя ночь, чтобы как-то изменить ситуацию. И если Элен не удастся признать умалишенной, значит, от нее придется просто избавиться. Я ужаснулся тому, до чего может довести человека корыстолюбие!
Я вскочил с постели и опрометью бросился к окну прямо в чем был. За огромным деревом в аллее мелькнула чья-то фигура. Мне показалось, что это была Элен.
– Скорее! – воскликнул я и наспех бросился одеваться.
Мы с Кинрю уже бежали по коридору, когда из спальни высунулась голова Лунева.
– Что случилось? – спросил он встревоженно.
– Позже узнаешь! Ты с нами?
– Разумеется, – Алешка кивнул. Он уже был одет и держал в руках охотничье ружье, с которым последние дни почти что не расставался. – Что-то с Элен! – догадался он.
Мы молча начали спускаться по лестнице. Лунев и сам понимал, что медлить нельзя.
* * *
Когда мы спустились с крыльца, в парке уже никого не было.– Темень, хоть глаз выколи! – воскликнул я, поднимая голову к небу. В полной тьме я не увидел ни одной звезды, едва заметно сквозь облака просвечивала бледным светом луна. Ветви деревьев раскачивались от ветра из стороны в сторону.
– Дождь, наверное, будет. Гроза, – предсказал Кинрю.
– Где же нам Елену Александровну разыскивать? – неуверенно подал голос Лунев. – Здесь столько всяких гротов, галерей и беседок! И кто только возводил этот парк?! – воскликнул он раздраженно.
– Ну, парк-то прекрасный, – усмехнулся японец. – Только вот…
Но слабый женский крик не дал ему договорить.
– Нет, нет, я не хочу, – застонала женщина.
– Кажется, это кричит Элен, – тихо проговорил Лунев, оглядываясь по сторонам.
– По-моему, этот крик доносится со стороны пруда, – заметил я.
– Да, да, точно, – закивал Кинрю. Мой японец прекрасно ориентировался в пространстве.
– Мне кажется, что надо поторопиться, – заметил Лунев, пробираясь среди деревьев. Мы с японцем поспешили за ним. Сердце подсказывало мне, что развязка близка, и какой она будет, зависит только от нас троих. Невольно я подумал, что Мари не могла не слышать, как сбежала ее сестра.
– Помогите! – вдруг вскрикнула женщина. – Нет! – Теперь я явственно различил в мертвенной тишине голос графини Елены Александровны.
– Да что же там происходит? – Лунев ускорил свой шаг. Мой Золотой дракон побежал впереди него.
Снова послышался женский крик, всплеск и шум борьбы. Потом на какое-то мгновение все смолкло. У меня сердце замерло от ужаса. Неужели мы опоздали?
Наконец, мы подошли к водной глади графского пруда. В его темном омуте слабо отражалась луна. Сначала я не заметил ничего подозрительного, но женщина снова закричала:
– На помощь! – у самой воды мелькнуло белое платье.
– Елена Александровна, что с вами? – Лунев бросился к ней. А я только сейчас сумел рассмотреть, что по нижнему краю все ее платье вымокло.
– Они! – голос ее дрожал. – Там! – из последних сил выдохнула Элен и упала без чувств прямо на руки к доктору.
– Кто они? – переспросил я. Кинрю в этот момент показал мне на два силуэта, которые, сцепившись между собой, катались по мокрой траве.
Один из этих людей, сцепившихся в мертвой хватке, был в белом бурнусе, в другом я узнал Раневского.
– Довольно! – воскликнул мой Золотой дракон.
Я было устремился на помощь Андрею, но ангел-хранитель удержал меня.
– Позвольте мне самому разобраться с этим… господином, – процедил сквозь зубы японец. Ему и впрямь удалось скрутить злодея в какую-то сотую долю секунды. Не успел я опомниться, как Раневский уже лежал на земле, пытаясь отдашаться, а Кинрю мертвой хваткой держал Левицкого, который и пошевелиться не мог.
– Ты мне еще за это ответишь, наглая обезьяна, – пригрозил он Кинрю.
Японец только загадочно улыбнулся, но ничего не сказал. Ему-то было хорошо известно, что Артиста ждет по меньшей мере Сибирь и каторга. Я помог Золотому дракону связать Левицкому руки.
– Ваша игра закончена, – сказал я ему.
* * *
Лунев снова Элен нес на руках до усадьбы. Он отдал свое ружье Раневскому, который держал под прицелом мнимого эскулапа и весь дрожал от ярости и негодования.В усадьбе уже никто не спал, свет горел почти во всех комнатах. Это Мира переполошила весь дом, когда заметила, что нас нет. Одна из горничных шепнула ей, что видела, как Элен ушла в сторону пруда.
«Топиться, видно, надумала!» – ужаснулась она.
Тогда Мира поспешила ко мне, но обнаружила мою комнату запертой, так же, как и спальню Лунева. Тогда моя мнимая цыганка бросилась будить Наталью Михайловну. Той не осталось ничего другого, как проверить комнату своих дочерей. Но в будуаре она застала только Мари, которая спала или притворялась спящей.
Спустя около двадцати минут в усадьбе собственной персоной объявился Медведев с тремя полицейскими. Он подъехал к имению с другой стороны. Лаврентий Филиппович к удивлению графини Миру сразу узнал, и она вкратце поведала ему обо всем, что случилось. Тогда он отдал распоряжение обыскать графский парк, но мы к этому времени как раз и сами вернулись.
Наталья Михайловна и Марья Александровна остолбенели, увидев Раневского. А когда Машенька увидела связанного певца и бесчувственную Элен, которую Лунев положил на софу, она и вовсе едва не лишилась сознания. Пришлось Алешке дать ей немного нюхательной соли, наравне с Еленой, чтобы сестры обе пришли в себя.
– Ну, ну, – заулыбался Медведев. – Вот все, похоже, и разрешилось, – развел он ручищами.
– Что разрешилось?! – визгливо воскликнула Наталья Михайловна. – Что здесь творится? – Она во все глаза с безмерной жалостью обреченно смотрела на Машеньку. Мне показалось, что если Наталья Михайловна и не знала обо всем с самого начала, то теперь все окончательно поняла.
– Вот, позвольте представить, – я ткнул пальцем в мнимого доктора. – Кирилл Левицкой, бывший артист петербургского Каменного театра, а ныне доктор Дмитрий Степанович Обухов, он же – любовник Мари Олениной.
Несмотря на то, что все ожидали чего-то подобного, мои слова прозвучали, как гром среди ясного неба.
Мира опустилась на канапе, Лунев сжал кулаки, Раневский одарил Левицкого испепеляющим взглядом, Наталья Михайловна схватилась за сердце, а Лаврентий Вилиппович перестал улыбаться.
– Ну, это еще надо доказать, – пропищала Мари, которой вдруг изменил ее мелодичный, глубокий голос.
Все как будто только сейчас заметили костюм Левицкого и его грим.
– Что доказать? – поинтересовался я. – Господин доктор, я вас прошу, выньте, пожалуйста, свои вставные челюсти!
Элен окончательно пришла в себя. Она приподнялась на софе.
– Алекс?!
– Нет, – я покачал головой, – всего лишь Кирилл Ливицкой! Талантливый артист, между прочим, – я картинно захлопал в ладоши. – Мистификатор! Чертовски талантлив!
– Мне надо выйти, – тихонько проговорила Мари и направилась к двери. Ее колоколообразные юбки раскачивались в такт быстым, легким шажкам. Я и глазом моргнуть не успел, как она исчезла из комнаты.
– Но… – проговорил я растерянно.
– Яков Андреевич, вы что-то потеряли? – усмехнулся Левицкой, и в самом деле вынимая изо рта челюсти с огромными клыками, выкрашенными кармином. Он снял с головы капюшон и парик.
– Это безбожно! – воскликнула Элен. – Зачем вам это понадобилось? Кто вы? – она зарыдала. – Я думала, что…
Я сделал знак Кинрю, чтобы он скорее вернул Мари в гостиную.
– Я же сказал, что Кирилл – любовник вашей сестры! В сговоре с ней он собирался лишить вас прав на немалое состояние! Он опаивал вас опиумом, изображал из себя вампира и тем самым держал ситуацию под контролем, пока мы с Кинрю не проникли в усадьбу!
– Что вы такое говорите?! – ахнула Наталья Михайловна. – Какой любовник?!
– Тот самый, от которого вы увезли свою дочь в Италию, – ответил я. – Но что-то мне подсказывает, что он отправился вслед за ней!
– И почему только руки у Семки дрогнули? – покачал головой Кирилл. – А ведь я был уверен, что вы уже на том свете! Он мне даже письмо прислал… Если бы не это письмо, – Левицкой усмехнулся, – я бы ускорил события…
– О, в этом я не сомневаюсь, – отозвался я. – Надо было вам обзовестись подельничками-то понадежнее! Вам не кажется?
– Вы ужасный человек, – пролепетала Элен. Она чувствовала, как пелена медленно падает с ее глаз.
Она словно только сейчас узнала Раневского. – А вы что здесь делаете? – спросила графиня. Этого человека она никак не ожидала увидеть в своей усадьбе.
– Оберегаю вас, – с нежностью в голосе отозвался Андрей. Мне невольно подумалось, что из него бы вышел дельный масон.
– Мне это безразлично, – краснея, проговорила она. Элен все еще была уверена в его нечистоплотности. Мари сумела убедить ее с помощью своего ныне покойного жениха, что Раневский только хотел воспользоваться ее деньгами. Но невооруженным взглядом было видно, что Елена Александровна вопреки всему продолжала любить его.
В этот момент в дверях появилась растрепанная Мари, в сопровождении моего японца и самого Оленина, который нес в руках обернутый платком пистолет. Чуть позади него стояла Вера, та самая ключница, которая разоткровенничалась с индианкой.
– Вы убили Кузнецова, – обратился он к Левицкому. – Вот, – граф Владимир развернул свою находку. – Это мы нашли под окнами гостиной. – Ни у кого в этом доме не было возможности выбросить его, кроме вас… господин Левицкой!
– Ну, это еще надо доказать, – Артист вновь запел свою старую песню. – Так же, как и то, что я не являюсь доктором Обуховым, – добавил он. – Все, что вы тут рассказываете, всего лишь гнусная клевета! Жалкое сочинительство!
В это время Раневский отдал Медведеву поддельный паспорт.
– Узнаю почерк, – обрадованно отозвался Лаврентий Филиппович, перелистывая страницы. – Есть у нас один известный гравер… Его как раз несколько дней назад по этапу отправили! – проговорил он с самодовольной усмешечкой.
Кирилл Левицкой нахмурился. Он начинал понимать, что в этот раз ему не удастся выкрутиться.
– Мне Мария приказала застрелить его, – проговорил он зло. – Это все ее рук дело! Она с детских лет сестрицу возненавидела, и как только подвернулся удобный случай… О! Она придумала хитроумный план! Я бы даже сказал, изощренный!
– Вы лжете, – сухо поговорила Мария Александровна, гневно сверкая своими темными бархатными глазами. – Мне рекомендовали вас как талантливого врача, поэтому я вручила в ваши руки судьбу сестры, – не теряя самообладания объяснила она. – Мерзавец!
– Ах, вот оно что, – усмехнулся Артист и громко захлопал в ладоши. – Вы, дорогая, не перестаете меня восхищать!
– Неправда ваша, Мария Александровна, – подала голос ключница. – Я сама несколько раз видела, как вы запирались в комнате у… этого, – она кивнула на ряженого. – И сегодня утром я видела, как вы прошли к нему в кабинет, и видела, как за вами прошел поручик, а потом я узнала, что его застрелили!
– Это еще ничего не доказывает! – хрипло проговорила Мари. – Я заходила к доктору посоветоваться относительно дальнейшей стратегии лечения…
– И еще я слышала, как вы говорили врачу, что желаете Елене смерти… Вы намекали, что пора ускорить события!
– Что? Мари? – Элен была ошеломлена. – Я не верю своим ушам! Как такое вообще возможно? Ты ненавидела меня?!
– Кому ты больше веришь, своей сестре или какой-то ключнице?! – в праведном гневе воскликнула Елена Александровна. – Ты продолжаешь бредить!
– Господи! – прошептала Элен. – А я-то ведь чуть было не утопилась! Алекс… то есть господин Левицкой убеждал меня броситься в пруд! – ахнула она. – Как я могла во все это поверить?! Во всю эту гнусную инфернальную мистификацию?!
– Ну, хорошо, – сдалась, наконец, Мари, – я все расскажу! – она опустилась на канапе, возле своей матери Натальи Михайловны, которая рыдала, спрятав лицо в ладонях. – Вера, принеси мне стакан воды! – велела она той самой ключнице, которая уличила ее. – У меня пересохло во рту, – Мари улыбнулась краешком губ.
– Неужели расскажешь? – зло усмехнулся Кирилл. – Втравила меня в эту историю!
Вера налила воды в стакан из кувшина и дрожащими руками подала его барышне.
Мария Александровна смущенно отвернулась к стене и сделала пару глотков воды. Левицкой пристально следил за ней, но молчал.
– Я заболела Кириллом, как только впервые его увидела на маскараде у Вяземских, – начала Мари свой рассказ. – Это было еще задолго до помолвки с Константином, – слабо улыбнулась она. – Мы подкупили лакея в доме у Вяземских, и у нас появилось место для встреч.
– Красиво рассказываешь, – сухо заметил Кирилл.
– Но после некоторых событий мама увезла нас с Элен на воды, чтобы я не могла встречаться с любовником. Я не могла стать его женой по причине его низкого происхождения и бедности. Но Кирилл тогда еще любил меня и поехал следом за нами. Благо мама никогда не знала его в лицо… Но потом я решила порвать с Кириллом, как мне это не было больно, – продолжала рассказывать графиня Мари. – Потом в нашем доме появился поручик, и мне показалось, что он оказывает мне какие-то знаки внимания. Но когда Кузнецов узнал, что почти все состояние отца завещано моей сводной сестре, – Мари не могла без ненависти смотреть на Элен, – он начал ухаживать за ней. Но Елена была к нему равнодушна, она даже объявила о своей помолвке с Раневским, которую Кузнецов благополучно расстроил, намеренно расставив силки неопытному господину Андрею. И тогда в мой голове зародилась одна идея… Я намекнула Константину, что моя сестра опасно больна, и все ее состояние может перейти мне, если объявить ее сумасшедшей. Вот тогда-то я и начала осуществлять свой план. Это было нетрудно – Кузнецов посватался ко мне, а я стала чаще рассказывать Элен о старинной легенде, подселила к ней свою горничную… – Мари снова глотнула воды из стакана. – Правда мой жених был не в курсе, что я все это делаю намеренно, – оговорилась она.
– А горничная делала на стене кое-какие записи красными чернилами, которые исчезали таинственным образом, а потом появлялись вновь, – вставил я.
Мария кивнула.
– Неожиданно меня навестил Левицкой, ну и… – графиня замялась, – мы возобновили с ним отношения. – Он был последователем Калиостро.
Кирилл кивнул, подтверждая ее слова.
– Читал его записи, тайные книги, – продолжала Мари, – ну и научился кое-каким трюкам… А о его актерском таланте, я думаю, говорить не стоит! Теперь нам не составило особенного труда убедить Элен в том, что ее преследует какая-то инфернальная нечисть!
– Флигель тоже вы подожгли? – обратился я к Левицкому.
– Собственной персоной, – поклонился он мне.
– Оставалось заставить окружающих поверить в то, что Элен опасна для общества, – снова заговорила Мари. – Тогда Кирилл проткнул Лушу осиновым колом, – девушка развела руками.
– Это чудовищно! – застонала Элен. – Ты наговариваешь на себя! – Ей не верилось, что Мари говорит чистую правду.
– Рассказ очень занимательный, – заметил Медведев, развалившийся в кресле. – И что же дальше? – осведомился он.
– А дальше я настояла на том, чтобы увезти Елену в имение, – ответила Мария Александровна. – Здесь нам было легче довести свой план до конца. И если бы не вмешался Кольцов…
Элен в ужасе прижала руки к груди.
– Машенька, да как же это так? – качала головой Наталья Михайловна.
– А дальше вам известно, – продолжала Мари, – Кузнецов нас застукал, так что пришлось от него избавиться. В город послали за полицейскими. До их приезда надо было добиться того, чтобы Елена сама наложила на себя руки! Вот, в общем-то, и… – Вдруг Мария закашлялась, ей стало трудно дышать. Она улыбнулась какой-то сардонической, жуткой улыбкой, упала на пол и забилась в агонии. Через несколько минут все было кончено, и Лунев констатировал смерть.
– Она отравилась, – проговорил он ошеломленно. – У вас был яд? – обратился Алешка к Артисту.
– Разумеется, был, – пожал он плечами, – но мы собирались воспользоваться им только в самом непредвиденном случае!
Казалось, что смерть некогда любимой им женщины не произвела на Левицкого совсем никакого впечатления.
– Машенька! – взвыла Наталья Михайловна. – Я, конечно, догадывалась, что что-то не так, но чтобы до такой степени!.. – она бросилась к телу дочери.
«Nekam Adonai» – прошептал я слова, знаменовавшие собой в нашем братстве Божье возмездие.
– Но ведь часть состояния должна была достаться самому графу, – вспомнил Кинрю. – С ним-то вы как собирались разделаться?
– Не знаю, – пожал плечами Кирилл, – Мария не любила обсуждать эту тему, но я полагаю, что она собиралась спровоцировать дуэль между братом и своим будущем мужем. Таким путем она бы избавилась от них обоих!
* * *
Спустя несколько месяцев я выступил поручителем Андрея Раневского, когда он вступил в нашу Ложу учеником. Я сподвиг его на путь «сеятелей семян царствия света», как когда-то точно также это проделал со мной Кутузов. Правда теперь сам Раневский, в отличие от меня, не нуждался особенно в денежных средствах, так как венчался законным браком с Элен Олениной после окончания ее короткого траура по сестре, которую похоронили в фамильном склепе в усадьбе. Участие Мари в этом деле так и осталось тайной для света, вся вина легла на Кирилла Левицкого, который был сослан на катаргу.Наталья Николаевна осталась доживать свой вдовий век в усадьбе, возле гроба любимой дочери. Поговаривали, что графиня здорово постарела, после того как мнимый врач отравил Марью Александровну то ли от ревновсти, то из каких иных побуждений, заставивших его, кроме всего прочего, застрелить ее жениха.
Константина Кузнецова похоронили в полку с особой помпой.