Ассиди Орлова. Особый курьер

и даже побежденного противника.
      Почти то же самое испытывал и капитан-инженер Франковски, с той лишь
разницей, что он не был женат и простить своей супруге измены не имел
никакой возможности.
      Зато он вспоминал, как отлаживал программу наведения и как ему обещали
должность, которую в конце концов отдали Бисмарку. А вот теперь программа
работала, и крейсер поражал далекие цели, но слова благодарности адмирала
Броуди, как пить дать, достанутся полковнику.
      Франковски стало так обидно, что на его глазах выступили слезы.
      -- Слушай, капитан, а не спеть ли нам "Республика, славься", а? --
предложил перевозбужденный полковник Бисмарк, по-своему истолковав слезы на
глазах Франковски. -- Всех слов я не знаю, но хотя бы один куплет!
      Полковник сиял таким счастьем, что Франковски не смог ему отказать.

      Республика, славься,
      Могучая сила твоих кораблей велика, --

      запел капитан-инженер, но едва Бисмарк начал ему вторить, как
послышался жуткий грохот, и сильный толчок едва не повалил полковника и
капитана на пол. Экраны терминалов моргнули, однако не погасли, а лишь
выдали аварийные таблицы тестирования.
      -- Что это было? -- дрогнувшим голосом спросил Бисмарк
      -- Снаряды противника, сэр. Что-то вроде ответного визита.
      -- Аварийным командам срочно прибыть в отсек "А-27"! Приборная
разгерметизация! Повторяю. -- И тревожный голос из динамика снова и снова
стал вызывать аварийные команды.
      Победный настрой сразу улетучился, и ему на смену пришло сообщение
службы визуального контроля:
      -- Алло, полковник Бисмарк!
      -- Да, я на месте.
      -- Говорит замначальника разведки полковник Шпрее. Почему вы прекратили
огонь?
      -- Система наведения проводит тестирование -- это займет еще несколько
минут.
      -- Понятно. Тогда внесите поправки, а то последние два залпа ушли в
"молоко".
      -- А почему "лазутчик" ничего нам не сообщил?
      -- "Лазутчика" сожгли торпедоносцы противника. Запеленговали и сожгли
Сейчас мы выдвигаем вперед нового. Как только он выйдет на позицию,
постарайтесь как можно скорее накрыть этих подлецов. Мы приближаемся к
району коммерческих перевозок, а там стрелять нельзя.
      -- Мы сделаем все возможное, полковник Шпрее.
      -- Удачи вам, полковник Бисмарк!
      В операционном зале воцарилась тишина, нарушаемая только пощелкиванием
статического электричества, копившегося на корпусах мониторов.
      За перегородками стучали молотки аварийных бригад, а здесь, на рабочем
месте Бисмарка, было спокойно, и, казалось, завались он сейчас спать, ничего
не случится.
      -- Вот так впендюрились! -- развел руками полковник.
      -- Что сделали? -- спросил капитан-инженер.
      -- Я сказал "впендюрились", Франковски, и вообще давайте поторопите
свою программу, что-то она у вас совсем не шевелится.
      -- Программа здесь ни при чем, сэр, все дело в возможностях бортового
компьютера. Ему не хватает мощностей.
      -- Так надо было ее того... оптимизировать.
      -- Нельзя оптимизировать программу бесконечно, сэр.
      Залп пушек заставил спорщиков вздрогнуть, а затем с облегчением
вздохнуть. Тестирование закончилось, и системы наведения продолжили
прерванную работу.
      В следующий момент район кормы сотрясло от нескольких попаданий, и
очередная аварийная команда понеслась к ослабленным швам судна.
      -- Внимание, я -- "лазутчик", сообщаю ситуацию. Эскадра противника
разворачивается в сторону района, контролируемого полицейскими силами. Они
уходят, -- прозвучал из динамика довольно приятный женский голос.
      -- Вас поняли, "лазутчик", -- ответил за полковника Франковски и стал
вводить поправки.
      Спустя минуту "Маруш" снова открыл огонь, и работа операционного зала
вошла в прежний режим.
      Таблицы с параметрами целей снова появлялись и исчезали вместе с
грохотом артиллерийских залпов.
      "Лазутчик" сообщил о нескольких удачных попаданиях, и настроение
Бисмарка и Франковски начало улучшаться.
      -- Наконец-то дело сдвинулось, -- улыбнулся Бисмарк.
      -- Да, -- кивнул капитан, -- спасибо этой смелой девушке. Подумать
только, женщина-корректировщик.
      Внезапно вместо очередного залпа воцарилась пауза, и компьютер сообщил,
что из-за большого расстояния до цели она атакована трехступенчатыми
ракетами.
      Текст сообщения сменился табличкой, и последовал очередной залп из
орудий.
      -- Что это было, Франковски? -- насторожился полковник. Сообщение
бортового компьютера показалось ему подозрительным.
      -- Э-э... Сейчас проверим.
      -- Скорее проверяйте, капитан, может, нужно их отозвать. То есть я
хотел сказать ликвидировать, -- поправился Бисмарк.
      -- Едва ли это возможно, сэр, -- ответил капитан, продолжая набивать
новые команды. -- Чтобы взорвать ракеты, нам придется прекратить стрельбу,
иначе программа не допустит нас к ручному управлению.
      Полковник уже хотел отчитать капитана-инженера за плохую программу,
когда тот сумел вытащить таблицу с параметрами атакованной цели.
      -- Ну что? Надеюсь, это не судно полицейских сил?
      -- Нет сэр,
      -- Ой, ну прямо от сердца отлегло, -- с облегчением выдохнул Бисмарк.
-- А то я уж думал все -- впендюрились.
      -- Это не полицейское судно, сэр. Это станция "Декстер-Ш".

84

      За все время перехода до "Декстера-Ш" Джек Холланд не встретил ни
одного подозрительного судна. Мирные сухогрузы, танкеры и пассажирские
шаттлы чертили на радаре свои траектории и уходили, а Джек продолжал мчаться
к станции.
      Мысль о последнем броске к своим честно заработанным деньгам не давала
ему покоя.
      Домик у моря, в котором они с Сарой будут жить, казался Джеку уже
свершившимся фактом.
      "И Бэри мы тоже возьмем с собой, -- рассуждал Джек. -- Не все же ему
дерьмо качать, С его образованием он мог бы работать учителем, хотя,
конечно, жульничать у него получается лучше".
      Радар поймал навигационный луч "Декстера", и вслед за этим на экране
появилась заставка рекламного ролика.
      Поросенок в летных очках и модной бархатной жилетке размахивал руками и
произносил какие-то слова, однако звука не было. Наконец поросенок исчез, и
появилась бегущая строка: "Владелец станции "Декстер-Ш" Сэм Блиссберг
приглашает вас зайти к нему на огонек. Вам будет предложено обслуживание
только высшего класса по самым умеренным ценам".
      Потом снова пошел ролик, в котором уже не поросенок, а какой-то другой
зверь описывал все преимущества станции "Декстер-Ш".
      "И чего они так стараются? -- удивился Джек. -- Ведь у них нет
конкурентов. Разве только Рабан, но там нет орбитального терминала, а
спускаться в атмосферу не совсем удобно".
      От предвкушения скорого отдыха Джек расслабился. Думать о пущенных по
его следу бандитах не хотелось, и Холланд решил поискать в эфире музыку. Он
щелкнул кнопкой, и сканер начал просеивать космос, выискивая радиосигналы.
      Наконец умная машина засекла несколько источников, и Джек решил
прослушать первый из них. Но едва включился динамик, кабина наполнилась
отчаянными криками и скороговоркой военных команд. Кто-то требовал
подкрепления, кто-то просто выкрикивал в эфир ругательства, проклиная
полковника, пославшего всех на верную смерть.
      Внезапный переход от блаженного спокойствия к происходившей в космосе
бойне ошарашил Джека, и он слушал целую минуту, не в силах отключить этот
канал.
      "Ладно, посмотрим, что там еще..." -- решил он и переключился на
следующий источник.
      -- "Коршун", я "восемнадцатый", срочно добавьте огня на правый фланг!
Они меня оттесняют!
      -- Вас поняли, "восемнадцатый", добавляем. Передача оборвалась и после
помех возобновилась уже с другими действующими лицами.
      -- Нам не удалось пройти, сэр! Там сплошная стена огня... Все произошло
неожиданно, сэр. Половина моих людей погибла...
      "Да что же это такое?" Холланд снова поменял источник, но и там звучала
только военная тематика.
      Хриплый голос кричал в эфир одну и ту же фразу:
      -- В 24-м и 25-м отсеках пожар! Как поняли меня, аварийная команда? В
24-м и 25-м отсеках пожар! Вы слышите меня?
      Джек крутил и крутил ручку настройки, но везде звучало одно и то же.
Голоса чужой войны ругались и плакали, молили о пощаде и проклинали своих
врагов.
      В конце концов Холланд отказался от дальнейших попыток. Хорошего
настроения как не бывало, и он бесцельно уставился в пустоту космоса.
Сколько он просидел, глядя в иллюминатор, Джек не помнил, но ощущение голода
привело его в чувство.
      "Надо чего-нибудь съесть", -- решил Холланд.
      Приготовление пищи заняло у него много времени, поскольку Джек
специально растягивал все операции. Покончив с едой, он почувствовал прилив
сил и приступил к традиционному осмотру драгоценного груза.
      Все мешки лежали на своих местах. Это было не удивительно --
предпоследний этап проходил на редкость гладко.
      -- Эх, до чего же скучно! -- простонал Холланд, лениво потягиваясь.
      Покинув грузовой трюм, он вернулся в кабину и отметил, что световые
маяки "Декодера-Ш" уже были видны невооруженным взглядом. Холланд плюхнулся
в кресло, и в этот момент на открытой волне прозвучал приветливый голос
диспетчера:
      -- Милости просим на нашу станцию, представьтесь, пожалуйста.
      -- Почтовый уиндер номер "2978". Пилот Джек Холланд.
      -- Вам повезло, мистер Холланд. Вы зарегистрированы как тысяча триста
пятидесятый клиент. Вам положен подарок.
      -- О! -- оживился Джек. -- А какой?
      -- У нас богатый выбор подарков. Например, свидание с блондинкой, --
предложил диспетчер.
      -- Нет, это мне не подходит.
      -- Ах вот как! Ну тогда с красивым юношей.
      -- Нет-нет, меня не интересуют такие развлечения. Что-нибудь еще есть?
      -- Тогда можем вам предложить ящик соевой колбасы или спортивный
велосипед.
      Джек почесал макушку. Все это ему не подходило.
      -- Ну а еще?
      -- Еще есть половинная скидка на отделку кафелем судового туалета, а
также скидка на обтяжку пилотских кресел натуральной кожей.
      -- Хорошо, я подумаю.
      Диспетчер отключился, и снова воцарилась тишина, нарушаемая только
гудением силовых установок. Уиндер на крейсерской скорости мчался к станции,
где его ждали теплые ремонтные доки и чуткое внимание квалифицированных
механиков.
      Джек не отрываясь смотрел на огни станции и поначалу не обратил
внимания на обогнавшие его скоростные аппараты. Они красиво обогнули уиндер
и продолжили движение в сторону "Декстера".
      Оживший с небольшим опозданием сканер выдал на экране подробную
расшифровку промелькнувших объектов. Джек бросил взгляд на монитор и едва не
свалился с кресла. Это были не скутеры, а пара боевых ракет.
      Холланд вскочил со своего места и припал к лобовому иллюминатору, но
огоньки станции по-прежнему приветливо мигали, зазывая усталых путников. От
этих огней веяло домашним уютом и абсолютной надежностью.
      Джек даже усомнился в исправности сканера.
      Возможно, и ему, бездушной железяке, только показалось, что он видел
посланцев разрушения и смерти. Это был лишь сон. Сон наяву -- короткое и
неприятное видение.
      Двойная вспышка полыхнула прямо по курсу уиндера, на мгновение ослепив
датчики сканера и заставив его жалобно пискнуть тревожным зуммером. Станция
"Декстер" перестала существовать, и теперь во все стороны от эпицентра
неслись мельчайшие частицы первичной материи, опаленные яростным шквалом
термоядерного огня.
      Потеряв пункт назначения, удивленный автопилот запросил помощи. Джек,
словно в полузабытьи, сделал шаг к экрану и набрал нужную комбинацию:
"576-95. Планета Рабан".
      Компьютер принял команду и, сделав расчет, предупредил: "Горючее на
исходе".
      -- Я знаю, -- вслух произнес Джек и опустился в кресло. -- Авось
дотянем.

85

      Пилот Лео Казин еще раз взглянул на показания радара и, повернувшись к
Гуину, сообщил:
      -- Так точно, сэр. Это уиндер вашего конкурента.
      -- Ну, что я говорил! -- воскликнул Педро. -- Давай подходи к нему
ближе -- я хочу его видеть!
      Лео Казин пожал плечами и прибавил двигателям тяги.
      -- Врешь, Коррадо, не уйдешь... Не уйдешь... -- приговаривал Гуин,
наблюдая за точкой на экране радара. Дистанция между судами сократилась
настолько, что включившийся сканер сумел выдать изображения уиндера.
      Увидев корабль врага так близко, Гуин затопал ногами и заорал в ухо
пилоту:
      -- Атакуй его, Казин! Атакуй!
      Педро все еще не мог отойти от позора, когда он своими криками напугал
Марка Килворта и испортил все дело. Считать виноватым себя было не очень-то
приятно, и Гуин свалил вину на Коррадо: "Я послан самим Папой Лучано, а этот
выскочка..."
      Когда Гуин вспоминал о Коррадо, ему хотелось рычать, царапаться и
кусаться. И вот теперь у Педро была возможность укусить Энрике.
      -- Давай, давай атакуй его! Размажь его!
      -- Но у нас не военное судно, сэр, как же мне атаковать? -- попробовал
его вразумить Лео Казин.
      -- Тарань его, тарань!
      -- Это невозможно, сэр, мы получим повреждения.
      -- Плевать на повреждения! -- брызгал слюной Гуин. -- Я хочу его
уничтожить! У-ни- что -жить! Тарань, или я тебя пристрелю!
      Раздался выстрел, и Гуина бросило на панель приборов, но Лео Казин
придержал его рукой и оттолкнул назад.
      Тело повалилось на пол и приняло неудобную позу.
      Марк Килворт нагнулся и заглянул Гуину в лицо, затем поднял пистолет и
выстрелил еще несколько раз.
      -- Ну хватит, хватит! -- закрываясь рукой, запротестовал пилот. -- Ты
мне всю кабину изгадишь.
      -- Извини, Лео, очень трудно удержаться, -- отозвался Килворт. -- Если
бы можно было, я убил бы его три раза.
      -- Давай наводи порядок.
      -- Куда его теперь?
      -- Тащи на корму, там правый борт холодный возле него и пристрой.
      Лео Казин вернулся к управлению и повел корабль, стараясь не упускать
из виду уиндер Коррадо.
      Килворт вернулся через десять минут и принес с -- собой раскладной стул
и фляжку с коньяком.
      -- Выпьем за убиенного, Лео.
      -- Я за рулем, Марк... -- покачал головой Казин.
      -- Да ладно тебе -- чего тут рулить?
      -- Ну хорошо. Но только пару глотков.
      Казин принял от Килворта фляжку и, громко выдохнув, сделал не два, а
пять глотков. Затем вернул емкость Марку и медленно втянул воздух через нос.
      -- Ну как? -- спросил Килворт.
      -- Толковый коньяк.
      -- Вот и я говорю. -- Марк запрокинул фляжку, и его кадык задвигался,
пропуская внутрь организма драгоценную влагу.
      Когда коньяк был выпит, Килворт достал угощение -- парочку мятных
конфет.
      -- На, пожуй, -- предложил он Казину, -- мятные конфеты хорошо отбивают
запах.
      -- Да ладно, мы же не на дороге, -- отмахнулся пилот. -- Ты лучше мне
вот что скажи -- твой босс Лучано не отправит нас на тот свет за своего
любимца?
      -- Насчет этого дела, Лео, можешь быть спокоен, -- слегка заплетающимся
языком пообещал Килворт. -- Гуин не был любимцем Папы. Скажу больше --
Лучано его на дух не переносил.
      -- А почему же Педро был его правой рукой? Ты же сам мне рассказывал.
      -- А-а... -- Килворт хитро улыбнулся и погрозил пальцем. -- Папа, он
голова. Он рассудил как? Педро Гуин сволочь, а значит, не имеет и не будет
иметь никаких друзей-приятелей. Поэтому не сможет устроить переворот и стать
Папой Лучано.
      -- Переворот? Что, такое бывает?
      -- Частенько... -- кивнул Марк. Затем похлопал себя по карманам и
обратился к Лео: -- Слушай, Казин, у тебя закурить есть?
      -- Ты же вроде не курил, -- заметил пилот.
      -- Да я вроде и не пил, -- развел руками Килворт и пьяно улыбнулся.
Затем он с трудом поднялся с раскладного стула и, нагнувшись над экраном
радара, ткнул в него непослушным пальцем: -- Ты смотри, Лео, не отпускай
друга Коррадо слишком далеко. Он нам еще нужен.
      Внезапно Марк качнулся и врезался в экран лбом. Лео Казин поспешно
подхватил его и вернул обратно на стул.
      -- Ох и дурак ты, Марк, когда выпьешь!
      -- Да я и когда не выпью тоже дурак, -- грустно признался Килворт и,
выдохнув спиртовые пары, добавил: -- Одно слово -- наемник.
      -- Да ладно, просто ты много коньяка выпил, оттого и пьяный.
      -- Я не от коньяка пьяный, а от того, что гадину эту шлепнул, --
пояснил Марк и потряс сжатым кулаком.
      -- Так что мы теперь будем делать?
      -- Следить за Энрике. Куда он, туда и мы. Я с ним поговорить хочу по
душам.
      -- А он тебя не шлепнет? -- спросил Лео.
      -- Может, и шлепнет, -- пожал плечами Килворт.
      У нас это быстро...
      -- Я заметил, -- кивнул пилот.

86

      Вот уже несколько лет крупнейший на Рабане материк Конго был охвачен
пламенем гражданской войны, которую вели сторонники Дика Фринслоу, с одной
стороны, и последователи Всеобщего Порядка -- с другой.
      Дик Фринслоу, в прошлом проворовавшийся политик, возглавлял
партизанское движение, которое провозгласило искоренение системы
эксплуатации. Партизаны Фринслоу уничтожали мосты, взрывали заводы и
плотины, а также поджигали поля с созревшими злаками. Однако делали они это
вдали от своих баз, мирясь с эксплуатацией в собственных краях. Генерал
Фринслоу понимал, что и его армии нужно что-то есть.
      Его противники, сторонники Всеобщего Порядка, выступали за полный
контроль всех над всеми. Они считали необходимым, чтобы каждый член общества
не скрывал от товарищей своих личных планов, чтобы его отпечатки пальцев
хранились в банке данных и чтобы раз в год каждый полноправный член общества
представлял отчет о своих достижениях, проступках и участии в созидательном
труде.
      Отчет должен был дополняться дневником, в который время от времени имел
право заглянуть кто-то из старших товарищей.
      Таким образом общество становилось открытым и в нем не оставалось места
для недостойных. В качестве поощрения в рядах повстанцев Всеобщего Порядка
практиковалось награждение правом дополнительного годового отчета.
      Для нарушителей Порядка применялась смертная казнь через сожжение на
костре. Решение о таком наказании принималось голосованием в местной ячейке
товарищей.
      Силами Порядка руководил бывший музыкальный гений маэстро Дункан Пеко.
      В детстве он был весьма одаренным ребенком и поражал окружающих своей
необыкновенной техникой игры на скрипке. Вундеркинду Пеко прочили блестящее
будущее, но беда пришла нежданно -- юный Дункан Пеко подцепил страшный
вирус.
      Вскоре и весь материк Конго был охвачен эпидемией неизвестной прежде
"красной лихорадки".
      Несмотря на вмешательство гуманитарных организаций, люди на Рабане
умирали как мухи, и только немногие из них, в том числе и Дункан Пеко,
сумели пережить этот ужас.
      Опасаясь распространения болезни в глубь цивилизованных миров, на
планету Рабан был наложен строгий карантин Через год "красная лихорадка"
ушла так же быстро, как и появилась, а преуспевающий и развитой материк
Конго погрузился в пучину анархии и безвластия.
      По истечении срока карантина для восстановления законности и порядка на
материк был высажен контингент полицейских сил Однако местные жители,
озверевшие от непосильной борьбы за выживание, встретили миротворцев как
врагов.
      В солдат стреляли из-за каждого угла, гуманитарную помощь
разворовывали, а десантные транспорты жгли на месте Потери миротворцев
росли, и было принято решение временно покинуть Рабан.
      Когда миротворческий контингент отступил на орбиту Рабана, население
материка обратило свою агрессию друг против друга Образовалось больше
десятка группировок, которые вели между собой нескончаемые войны.
      Миротворцы продолжали наблюдать за всем этим безобразием и не
предпринимали никаких действий, ожидая, когда противоборство на материке
Конго примет более организованный характер.
      Спустя три года на материке остались две главные силы -- партизаны Дика
Фринслоу и повстанцы Дункана Пеко
      Большинство других группировок либо влились в одну из этих армий, либо
были уничтожены, а те, что остались, не оказывали на политическую обстановку
сколько-нибудь серьезного влияния Армии Фринслоу и Пеко образовали настоящий
фронт, на котором время от времени разыгрывались кровопролитные сражения.
      Вскоре миротворческие силы активизировались вновь и установили
нейтральную полосу шириной в тридцать километров, которая разделила материк
Конго надвое. Враждующим сторонам было запрещено появляться на территории
разделительной линии, и всех нарушителей подвергали жесточайшей
бомбардировке.
      В новых условиях противники сменили тактику боевых действий и перешли к
ударам небольшими диверсионными группами Однако такая война не приносила
генералам должного удовлетворения, и они отводили душу только в сезон
ураганов, когда разведка миротворцев не могла действовать в полную силу.

87

      Шесть огромных кораблей миротворческого корпуса медленно плыли по
орбите Рабана Суда двигались в строгом порядке построения, согласно уставу
      Федерального флота.
      Время от времени корабли выпускали несколько фронтовых
бомбардировщиков, чтобы наказать очередного нарушителя
      Бомбардировщики спускались в атмосферу и начинали погоню за отрядами
неугомонных воителей, которые тут же прятались, используя любое естественное
укрытие.
      В этот раз разбежавшиеся по укрытиям люди принадлежали к отряду Инессы
Брун.
      Кассетные бомбы легли на землю частой сетью, и их осколки наполнили
воздух как голодная лесная мошкара. Бомбардировщики сделали еще один заход и
положили бомбы чуть в стороне -- и это было настоящим везением.
      Когда гул реактивных двигателей растаял вдали, бойцы отряда начали
подниматься на ноги, оглядывая перепаханную взрывами землю и улыбаясь,
словно в первый раз видели солнце и зеленую траву.
      -- Ланш, Пак, собирайте людей! -- скомандовала Инесса, поправляя
обмундирование и снимая с рукавов прицепившиеся колючки.
      Командиры взводов, Бертольд Ланш и Освальдо Пак, быстро построили
уцелевших бойцов и сделали перекличку.
      -- Какие потери? -- спросила Инесса.
      -- Взвод потерял троих, и два человека легко ранены, -- доложил Ланш.
      -- А у нас один убитый, но ранено пять человек. Никто из них идти не
сможет, -- сообщил Пак.
      -- Раненых нужно перевязать и спрятать под навесом. Оставьте им воду и
еду -- больше мы ничем помочь не можем. Подберем, когда будем возвращаться
обратно. Все, теперь поторопитесь -- бомбардировщики могут вернуться.
      Сержанты побежали выполнять приказ командира, а Инесса прикинула цифры
потерь и осталась довольна.
      Из девяноста одного человека не пострадали семьдесят девять. Потери
составили чуть больше десяти процентов, и это был хороший показатель. До
города оставалось около семи километров, и показатель потерь мог не
измениться.
      "Я утру нос этому поганцу Тони Пинчеру", -- подумала Инесса.
      Пинчер, один из командиров армии генерала Фринслоу, не выделялся
особыми талантами, но он был женоненавистником и не упускал случая сказать
Инессе Брун какую-нибудь гадость: "Брун, ты взяла с собой сменные трусики?",
"Брун, как дела с помадой и лаком для ногтей? Хватает?"
      И так далее. Именно Пинчер до последнего момента отговаривал генерала
Фринслоу посылать Инессу через зону безопасности:
      -- Эта красотка оставит всех своих людей в земле, мой генерал.
      -- Ты слишком предвзято относишься к командиру Брун, Тони, -- отвечал
генерал, поглядывая на присутствующую Инессу.
      -- Вспомните бой у Шлау-Мосс, переправу через реку Ваоми. Разве не
отряд Брун нес самые большие потери, мой генерал? -- настаивал Пинчер,
однако генерал не изменил своего решения.
      "Вот сволочь, -- вспоминала Пинчера Инесса, -- ведь знает, что у
Шлау-Мосс мой отряд прикрывал отход основных сил, а на переправе через Ваоми
в понтонный мост угодил снаряд".
      Инесса подошла к бойцам, занимавшимся устройством раненых. Навес из
веток и травы поднимался прямо на глазах. Работы оставалось на пятнадцать
минут. А потом опять скорый марш. Цель -- город Рурчин.
      Пока люди Пака занимались установкой навеса, бойцы взвода Ланша
собирали разбросанные боеприпасы и складировали их под одиноким деревом.