Страница:
Одновременно во дворцах появляется косноязычный юродивый Митя Козельский, отчетливо произносивший лишь два слова – «папа» и «мама», и именно с этих пор в интимном кругу Романовых так стали называть царя и царицу. На смену Мите отыскали припадочную прорицательницу Дарью Осипову, и рядом с ними мирно уживалась еще одна надежда августейших родителей – авторитетнейший иерарх русской православной церкви Иоанн Кронштадтский. Священник одержал победу и склонил императрицу поверить в чудодейственную силу Серафима Саровского – пророка, чудотворца и целителя, умершего 70 лет назад неподалеку от Арзамаса в Саровской пустыне и похороненного в Дивеевском монастыре.
В середине июля Николай II и Александра Федоровна приехали в Саров. Трое суток усердно молились они днем и ночью, прося чудотворца молиться за них перед престолом Всевышнего о даровании им сына. Особенно глубоко прониклась верой в святого Серафима императрица. Ей казалось, что он – рядом с ними, она даже слышала голос святого.
Уезжая из Сарова в Петербург, Александра Федоровна решила, что отныне небесным покровителем ее семьи будет святой старец Серафим. Приехав в Петербург, царица продолжала молиться о даровании ей сына и под новый 1904 год почувствовала, что она опять в положении. На сей раз никаких сомнений у нее не было – это будет, конечно же, мальчик.
Рождение наследника – Алексея Николаевича
РАЗВИТИЕ РОССИИ В КОНЦЕ XIX – НАЧАЛЕ XX ВЕКА
Об экономике и не только...
Демография и финансы
Рост промышленности
Сельское хозяйство
Железные дороги
Народное образование
Аграрный вопрос
Зарубежные визиты царской четы
Уступки рабочим
Воскресение стоглавой гидры террора
В середине июля Николай II и Александра Федоровна приехали в Саров. Трое суток усердно молились они днем и ночью, прося чудотворца молиться за них перед престолом Всевышнего о даровании им сына. Особенно глубоко прониклась верой в святого Серафима императрица. Ей казалось, что он – рядом с ними, она даже слышала голос святого.
Уезжая из Сарова в Петербург, Александра Федоровна решила, что отныне небесным покровителем ее семьи будет святой старец Серафим. Приехав в Петербург, царица продолжала молиться о даровании ей сына и под новый 1904 год почувствовала, что она опять в положении. На сей раз никаких сомнений у нее не было – это будет, конечно же, мальчик.
Рождение наследника – Алексея Николаевича
30 июля 1904 года в жизни царской семьи произошло событие, которого они ожидали 10 лет – в четверть второго часа дня Александра Федоровна родила сына. Николай II в этот день оставил такую запись: «Незабвенный, великий день для нас, в который так явно посетила нас милость Божья. В 1 1/4 дня у Аликс родился сын, которого при молитве нарекли Алексеем... Нет слов, чтобы суметь отблагодарить Бога за ниспосланное Им утешение в эту годину трудных испытаний! Дорогая Аликс чувствовала себя очень хорошо. Мама приехала в 2 часа и долго просидела со мною, до первого свидания с новым внуком. В 5 час. поехал к молебну с детьми».
Однако радость отца и матери была безоблачной всего лишь полтора месяца: висевший над ними дамоклов меч дурной наследственности вскоре упал.
Через шесть недель после рождения наследника Николай записал в дневнике: «8-го Сентября. Среда...Аликс и я были очень обеспокоены кровотечением у маленького Алексея, которое продолжалось до вечера из пуповины! Пришлось выписать Коровина (лейб-медик, приставленный к Ольге) и хирурга Федорова (лейб-хирург, профессор Военно-медицинской академии); около 7 часов они наложили повязку. Маленький был удивительно спокоен и весел! Как тяжело переживать такие минуты беспокойства!.. 9-го Сентября. Четверг. Утром опять была на повязке кровь; с 12 часов до вечера ничего не было. Маленький спокойно провел день, почти не плакал и успокаивал нас своим здоровым видом».
Это был первый приступ гемофилии – роковой наследственной болезни гессенских герцогов, от которой в семье Александры Федоровны во многих поколениях умирали многие мужские представители. Но если судьба династии герцогов Гессен-Дармштадтских и была от этого непредсказуемой, то судьба династии Романовых становилась фатальной: по закону о престолонаследии царские дочери не имели права на трон и будущее государства становилось весьма неопределенным. Николай с самого начала хорошо понимал это.
Сер Бернард Пэйрс, автор одного из самых капитальных трудов по истории русской революции, писал в своей книге «Падение русской монархии», что 30 июля 1904 года произошло событие, которое более, чем что-либо иное, определило весь позднейший курс российской истории. Пэйрс имел в виду не только рождение наследника, но прежде всего его ужасную болезнь. Вторя ему, великий князь Александр Михайлович утверждал: «Он (Николай II) потерял во все веру. Хорошие и дурные вести имели на него одинаковое действие: он оставался безразличным, единственной целью его жизни было здоровье его сына. Французы нашли бы, что Николай II представлял собою тип человека, который страдал от собственных добродетелей, ибо Государь обладал всеми качествами, которые были ценны для простого гражданина, но которые являлись роковыми для монарха... Не его вина была в том, что рок превращал его хорошие качества в смертоносные орудия разрушения. Он никогда не мог понять, что правитель страны должен подавить в себе чисто человеческие чувства».
А Роберт Мэсси, американский биограф семьи Николая и автор великолепной книги «Николай и Александра», возводил болезнь наследника в ранг судьбоносных факторов в истории XX века. Он писал: «Это была ужасная гримаса Судьбы: счастливое рождение единственного сына оказалось смертельным ударом. Уже когда гремели салютующие пушки и развевались флаги, Судьба готовила ужасный сюжет. Вместе с проигранными битвами и потопленными кораблями, вместе с бомбами, революционерами и их заговорами, забастовками и бунтами – царская Россия погибла от небольшого дефекта в организме маленького мальчика».
Однако радость отца и матери была безоблачной всего лишь полтора месяца: висевший над ними дамоклов меч дурной наследственности вскоре упал.
Через шесть недель после рождения наследника Николай записал в дневнике: «8-го Сентября. Среда...Аликс и я были очень обеспокоены кровотечением у маленького Алексея, которое продолжалось до вечера из пуповины! Пришлось выписать Коровина (лейб-медик, приставленный к Ольге) и хирурга Федорова (лейб-хирург, профессор Военно-медицинской академии); около 7 часов они наложили повязку. Маленький был удивительно спокоен и весел! Как тяжело переживать такие минуты беспокойства!.. 9-го Сентября. Четверг. Утром опять была на повязке кровь; с 12 часов до вечера ничего не было. Маленький спокойно провел день, почти не плакал и успокаивал нас своим здоровым видом».
Это был первый приступ гемофилии – роковой наследственной болезни гессенских герцогов, от которой в семье Александры Федоровны во многих поколениях умирали многие мужские представители. Но если судьба династии герцогов Гессен-Дармштадтских и была от этого непредсказуемой, то судьба династии Романовых становилась фатальной: по закону о престолонаследии царские дочери не имели права на трон и будущее государства становилось весьма неопределенным. Николай с самого начала хорошо понимал это.
Сер Бернард Пэйрс, автор одного из самых капитальных трудов по истории русской революции, писал в своей книге «Падение русской монархии», что 30 июля 1904 года произошло событие, которое более, чем что-либо иное, определило весь позднейший курс российской истории. Пэйрс имел в виду не только рождение наследника, но прежде всего его ужасную болезнь. Вторя ему, великий князь Александр Михайлович утверждал: «Он (Николай II) потерял во все веру. Хорошие и дурные вести имели на него одинаковое действие: он оставался безразличным, единственной целью его жизни было здоровье его сына. Французы нашли бы, что Николай II представлял собою тип человека, который страдал от собственных добродетелей, ибо Государь обладал всеми качествами, которые были ценны для простого гражданина, но которые являлись роковыми для монарха... Не его вина была в том, что рок превращал его хорошие качества в смертоносные орудия разрушения. Он никогда не мог понять, что правитель страны должен подавить в себе чисто человеческие чувства».
А Роберт Мэсси, американский биограф семьи Николая и автор великолепной книги «Николай и Александра», возводил болезнь наследника в ранг судьбоносных факторов в истории XX века. Он писал: «Это была ужасная гримаса Судьбы: счастливое рождение единственного сына оказалось смертельным ударом. Уже когда гремели салютующие пушки и развевались флаги, Судьба готовила ужасный сюжет. Вместе с проигранными битвами и потопленными кораблями, вместе с бомбами, революционерами и их заговорами, забастовками и бунтами – царская Россия погибла от небольшого дефекта в организме маленького мальчика».
РАЗВИТИЕ РОССИИ В КОНЦЕ XIX – НАЧАЛЕ XX ВЕКА
Об экономике и не только...
После того, как мы отдали должное персонам Российского Императорского Дома, познакомимся и с различными сторонами общего хода истории.
28 мая 1896 года в Нижнем Новгороде на левом берегу Оки открылась самая большая в истории России выставка, призванная продемонстрировать, по словам председателя ее Организационного комитета и министра финансов С. Ю. Витте, «итоги того духовного и хозяйственного роста, которого достигло ныне наше Отечество со времени Московской Выставки 1882 года».
Говоря в газете «Новое Время» о главных достижениях России за последние 14 лет, Д. И. Менделеев в номере от 5 июля 1886 года привел такие цифры: за эти годы длина железных дорог увеличилась с 22 500 до 40 000 верст; добыча каменного угля – с 230 до 500 миллионов пудов, нефти – с 50 до 350 миллионов, выплавка чугуна – с 28 до 75 миллионов пудов.
Эти цифры свидетельствовали о несомненно крупных успехах России, не воевавшей за все 14 лет ни одного дня. Однако такой краткой констатации явно недостаточно для того, чтобы представить более полную картину экономического положения в России.
Познакомившись подробнее с фактическим и статистическим материалом, нельзя не признать справедливость утверждения американского экономиста Эдмонда Тэя о том, что «если у больших европейских наций события между 1912 и 1950 годами будут протекать так же, как они развивались между 1900 и 1912 годами, то к середине настоящего века Россия станет выше всех в Европе; как в отношении политическом, так и в области финансово-экономической».
Однако этого не случилось, и тому было множество причин, в том числе две мировые войны. Представляем шесть разделов, характеризующих главные стороны экономики России в конце XIX – начале XX века, придерживаясь того хронологического принципа, который общепризнан в экономической истории России: 1894–1913, либо 1894–1917 годы.
28 мая 1896 года в Нижнем Новгороде на левом берегу Оки открылась самая большая в истории России выставка, призванная продемонстрировать, по словам председателя ее Организационного комитета и министра финансов С. Ю. Витте, «итоги того духовного и хозяйственного роста, которого достигло ныне наше Отечество со времени Московской Выставки 1882 года».
Говоря в газете «Новое Время» о главных достижениях России за последние 14 лет, Д. И. Менделеев в номере от 5 июля 1886 года привел такие цифры: за эти годы длина железных дорог увеличилась с 22 500 до 40 000 верст; добыча каменного угля – с 230 до 500 миллионов пудов, нефти – с 50 до 350 миллионов, выплавка чугуна – с 28 до 75 миллионов пудов.
Эти цифры свидетельствовали о несомненно крупных успехах России, не воевавшей за все 14 лет ни одного дня. Однако такой краткой констатации явно недостаточно для того, чтобы представить более полную картину экономического положения в России.
Познакомившись подробнее с фактическим и статистическим материалом, нельзя не признать справедливость утверждения американского экономиста Эдмонда Тэя о том, что «если у больших европейских наций события между 1912 и 1950 годами будут протекать так же, как они развивались между 1900 и 1912 годами, то к середине настоящего века Россия станет выше всех в Европе; как в отношении политическом, так и в области финансово-экономической».
Однако этого не случилось, и тому было множество причин, в том числе две мировые войны. Представляем шесть разделов, характеризующих главные стороны экономики России в конце XIX – начале XX века, придерживаясь того хронологического принципа, который общепризнан в экономической истории России: 1894–1913, либо 1894–1917 годы.
Демография и финансы
В 1894 году, в начале царствования императора Николая II, в России насчитывалось 122 млн жителей. Через 20 лет, накануне Первой мировой войны, народонаселение ее увеличилось на 60 млн, то есть до 182 млн; таким образом в царской России народонаселение возрастало на 2,4 млн человек в год. При таких темпах роста к 1959 году население страны должно было бы достигнуть 275 млн человек. Между тем население Советского Союза едва превышало 215 млн человек, страна недосчиталась нескольких десятков миллионов жителей. В это число входят жертвы революций, голода 1920-х годов, коллективизации и репрессий, еще 30 млн человек погибло в войнах. И это лишь по самым приблизительным подсчетам.
В отличие от современных демократий императорская Россия строила свою политику не только на бездефицитных бюджетах, но и на принципе значительного накопления золотого запаса. Несмотря на это, государственные доходы с 1410 млн рублей в 1897 году без увеличения налогового бремени неуклонно росли, тогда как расходы государства оставались более или менее на одном уровне.
За последние 10 лет до Первой мировой войны превышение государственных доходов над расходами выразилось в сумме 2400 млн рублей. Эта цифра представляется тем более внушительной, что в царствование императора Николая II были понижены железнодорожные тарифы и отменены выкупные платежи за земли, отошедшие в 1861 году к крестьянам от их бывших помещиков, а также некоторые налоги.
В царствование Николая II, законом 1896 года в России была введена золотая валюта, причем Государственному Банку было предоставлено право выпускать 300 млн рублей кредитными билетами, не обеспеченными золотым запасом. Однако правительство не только никогда не воспользовалось этим правом, но, наоборот, обеспечило бумажное обращение золотой наличностью более чем на 100 %, а именно: к концу июля 1914 года кредитных билетов было в обращении на сумму 1633 млн рублей, тогда как золотой запас в России равнялся 1604 млн рублей, а в заграничных банках – 141 млн рублей.
Устойчивость денежного обращения была такова, что даже во время Русско-японской войны, сопровождавшейся революционными беспорядками внутри страны, размен кредитных билетов на золото не был приостановлен.
До Первой мировой войны налоги в России были самыми низкими во всем мире. Бремя прямых налогов в России было почти в 4 раза меньше, чем во Франции, более чем в 4 раза меньше, чем в Германии, и в 8,5 раз меньше, чем в Англии. Бремя же косвенных налогов в России было в среднем вдвое меньше, чем в Австрии, Франции, Германии и Англии.
В отличие от современных демократий императорская Россия строила свою политику не только на бездефицитных бюджетах, но и на принципе значительного накопления золотого запаса. Несмотря на это, государственные доходы с 1410 млн рублей в 1897 году без увеличения налогового бремени неуклонно росли, тогда как расходы государства оставались более или менее на одном уровне.
За последние 10 лет до Первой мировой войны превышение государственных доходов над расходами выразилось в сумме 2400 млн рублей. Эта цифра представляется тем более внушительной, что в царствование императора Николая II были понижены железнодорожные тарифы и отменены выкупные платежи за земли, отошедшие в 1861 году к крестьянам от их бывших помещиков, а также некоторые налоги.
В царствование Николая II, законом 1896 года в России была введена золотая валюта, причем Государственному Банку было предоставлено право выпускать 300 млн рублей кредитными билетами, не обеспеченными золотым запасом. Однако правительство не только никогда не воспользовалось этим правом, но, наоборот, обеспечило бумажное обращение золотой наличностью более чем на 100 %, а именно: к концу июля 1914 года кредитных билетов было в обращении на сумму 1633 млн рублей, тогда как золотой запас в России равнялся 1604 млн рублей, а в заграничных банках – 141 млн рублей.
Устойчивость денежного обращения была такова, что даже во время Русско-японской войны, сопровождавшейся революционными беспорядками внутри страны, размен кредитных билетов на золото не был приостановлен.
До Первой мировой войны налоги в России были самыми низкими во всем мире. Бремя прямых налогов в России было почти в 4 раза меньше, чем во Франции, более чем в 4 раза меньше, чем в Германии, и в 8,5 раз меньше, чем в Англии. Бремя же косвенных налогов в России было в среднем вдвое меньше, чем в Австрии, Франции, Германии и Англии.
Рост промышленности
В период между 1890 и 1913 годом русская промышленность увеличила свою производительность в 4 раза. Ее доход почти сравнялся с поступлениями, получавшимися от земледелия, а товары покрывали почти 4/5 внутреннего спроса на мануфактурные изделия.
За 4 последних года до Первой мировой войны число вновь учреждавшихся акционерных обществ возросло на 132 %, а вложенный в них капитал увеличился в 4 раза.
О росте благосостояния населения можно судить по увеличению вкладов в государственные сберегательные кассы. Так, количество открытых счетов с 1894 по 1908 год увеличилось почти в 5 раз, а объем вкладов в 4 раза.
В 1914 году в Государственной сберегательной кассе было вкладов на сумму более 2,2 млрд рублей.
Весьма убедительны цифры, характеризующие экономический рост России в царствование Николая II. Так, с 1895 по 1914 год добыча каменного угля возросла на 300 %, нефти – на 65 %, марганца – на 364 %, меди – на 375 %, золота – на 43 %. Выплавка чугуна, стали увеличилась более чем в 2 раза.
За 4 последних года до Первой мировой войны число вновь учреждавшихся акционерных обществ возросло на 132 %, а вложенный в них капитал увеличился в 4 раза.
О росте благосостояния населения можно судить по увеличению вкладов в государственные сберегательные кассы. Так, количество открытых счетов с 1894 по 1908 год увеличилось почти в 5 раз, а объем вкладов в 4 раза.
В 1914 году в Государственной сберегательной кассе было вкладов на сумму более 2,2 млрд рублей.
Весьма убедительны цифры, характеризующие экономический рост России в царствование Николая II. Так, с 1895 по 1914 год добыча каменного угля возросла на 300 %, нефти – на 65 %, марганца – на 364 %, меди – на 375 %, золота – на 43 %. Выплавка чугуна, стали увеличилась более чем в 2 раза.
Сельское хозяйство
В течение двух десятилетий, предшествовавших войне 1914–1918 годов, сбор урожая хлебов удвоился. В 1913 году в России урожай главных злаков был на 1/3 выше, чем в Аргентине, Канаде и Соединенных Штатах Америки вместе взятых. В частности, сбор ржи в 1894 году дал 2 млрд пудов, а в 1913 г. – 4 млрд пудов.
Россия в царствование императора Николая II была главной кормилицей Западной Европы. При этом особое внимание обращает на себя феноменальный рост вывоза земледельческих продуктов (зерна и муки) из России в Англию. С 1908 по 1910 год он увеличился в 3 раза.
На Россию приходилась половина мирового экспорта яиц. Только в 1909 году страна выручила на продаже яиц более 62 млн рублей.
Накануне Первой мировой войны Россия производила 80 % мировой добычи льна. Благодаря развернувшимся в Туркестане работам по орошению, предпринятым еще в царствование императора Александра III, урожай хлопка в 1913 году покрывал все годовые потребности русской текстильной промышленности. Последняя в период между 1894 и 1911 годами удвоила свое производство.
Россия в царствование императора Николая II была главной кормилицей Западной Европы. При этом особое внимание обращает на себя феноменальный рост вывоза земледельческих продуктов (зерна и муки) из России в Англию. С 1908 по 1910 год он увеличился в 3 раза.
На Россию приходилась половина мирового экспорта яиц. Только в 1909 году страна выручила на продаже яиц более 62 млн рублей.
Накануне Первой мировой войны Россия производила 80 % мировой добычи льна. Благодаря развернувшимся в Туркестане работам по орошению, предпринятым еще в царствование императора Александра III, урожай хлопка в 1913 году покрывал все годовые потребности русской текстильной промышленности. Последняя в период между 1894 и 1911 годами удвоила свое производство.
Железные дороги
Сеть железных дорог в России имела протяженность около 70 тысяч км, из которых Великая сибирская магистраль (7,5 тысяч км) была самой длинной в мире. В 1916 году, то есть в самый разгар войны, было построено более 1800 км железных дорог, которые соединили Северный Ледовитый океан (порт Романов-на-Мурмане – ныне Мурманск) с центром России.
К 1917 году в России находилось в эксплуатации 81 116 км железных дорог и 15 тысяч км еще строились. В царской России за период с 1880 по 1917 год (т. е. за 37 лет) было построено 58 251 км железнодорожных магистралей, что дает средний годовой прирост в 1575 км. За 38 лет советской власти (а к концу 1956 года) было построено всего лишь 3250 км, (годовой прирост – 955 км).
Накануне войны 1914–1918 годов чистый доход с государственных железных дорог покрывал 83 % годичных процентов и амортизации государственного долга. Иными словами, выплачивание долгов (как внутренних, так и внешних) в пропорции более чем на 4/5 было обеспечено одними только доходами, которые государство получало от эксплуатации своих железных дорог.
Надо добавить, что, по сравнению с другими, российские железные дороги для пассажиров были самыми дешевыми и самыми комфортабельными в мире.
К 1917 году в России находилось в эксплуатации 81 116 км железных дорог и 15 тысяч км еще строились. В царской России за период с 1880 по 1917 год (т. е. за 37 лет) было построено 58 251 км железнодорожных магистралей, что дает средний годовой прирост в 1575 км. За 38 лет советской власти (а к концу 1956 года) было построено всего лишь 3250 км, (годовой прирост – 955 км).
Накануне войны 1914–1918 годов чистый доход с государственных железных дорог покрывал 83 % годичных процентов и амортизации государственного долга. Иными словами, выплачивание долгов (как внутренних, так и внешних) в пропорции более чем на 4/5 было обеспечено одними только доходами, которые государство получало от эксплуатации своих железных дорог.
Надо добавить, что, по сравнению с другими, российские железные дороги для пассажиров были самыми дешевыми и самыми комфортабельными в мире.
Народное образование
Высокого развития достигло и народное образование. Менее чем за 20 лет кредиты, ассигнованные Министерству народного просвещения, с 25,2 млн возросли до 161,2 млн рублей. Сюда не входили бюджеты школ, черпавших свои кредиты из других источников (школы военные, технические) или содержавшихся местными органами самоуправления (земствами, городами).
В начале 1913 года общий бюджет народного просвещения в России достиг по тому времени колоссальной цифры, а именно – 500 млн рублей золотом.
Начальное обучение было бесплатным по закону, а с 1908 года оно стало обязательным. С этого времени ежегодно открывалось около 10 000 школ. В 1913 году число их превысило 130 000. Анкета, проведенная Советами в 1920 году установила, что 86 % молодежи от 12 до 16 лет умели писать и читать. Несомненно, что они обучались грамоте при дореволюционном режиме.
В XX веке по числу женщин, обучавшихся в высших учебных заведениях, Россия занимала первое место в Европе, а то и во всем мире.
Следует также отметить, что в то время, как в демократических странах (особенно в США и Англии) плата за обучение в высших учебных заведениях колебалась от 750 до 1 250 долларов в год, в царской России студенты платили от 50 до 150 рублей в год (т. е. от 25 до 75 долларов). При этом неимущие студенты очень часто вообще освобождались от какой-либо платы за обучение.
В начале 1913 года общий бюджет народного просвещения в России достиг по тому времени колоссальной цифры, а именно – 500 млн рублей золотом.
Начальное обучение было бесплатным по закону, а с 1908 года оно стало обязательным. С этого времени ежегодно открывалось около 10 000 школ. В 1913 году число их превысило 130 000. Анкета, проведенная Советами в 1920 году установила, что 86 % молодежи от 12 до 16 лет умели писать и читать. Несомненно, что они обучались грамоте при дореволюционном режиме.
В XX веке по числу женщин, обучавшихся в высших учебных заведениях, Россия занимала первое место в Европе, а то и во всем мире.
Следует также отметить, что в то время, как в демократических странах (особенно в США и Англии) плата за обучение в высших учебных заведениях колебалась от 750 до 1 250 долларов в год, в царской России студенты платили от 50 до 150 рублей в год (т. е. от 25 до 75 долларов). При этом неимущие студенты очень часто вообще освобождались от какой-либо платы за обучение.
Аграрный вопрос
Несмотря на значительные успехи в развитии промышленности и транспорта, финансов и народного образования самым важным и традиционно самым трудным был аграрный вопрос. Он касался прежде всего более 80 % населения России, проживавшего в сельской местности. До 1861 года решению аграрного вопроса мешало крепостное право, а после его отмены – остатки крепостнических отношений в деревне. В начале XX века около 40 % всех земель принадлежали казне, церкви и монастырям и царской фамилии, более 20 % – помещикам. Доходами от их эксплуатации пользовалось ничтожно малое число людей, в то время как миллионы крестьян задыхались от малоземелья и безземелья. Да и эти крестьянские земли практически были изъяты из оборота, т. е. не представляли объект купли-продажи, так как являлись собственностью сельской общины и не подлежали вовлечению в торговый оборот.
Малоземелье вынуждало крестьян арендовать у помещиков, церкви и уделов более 35 млн десятин земли (десятина равнялась 1,09 га – В. Б.), чаще всего расплачиваясь за это отработками исполу или краткосрочной денежной арендой. Такой была участь крестьян-бедняков, а было их около 10 млн хозяйств (более 60 %). 3 млн хозяйств относились к категории середняцких (около 20 %) и 2 млн – кулацких (менее 15 %).
Кулаки, как правило, неустанно трудившиеся на принадлежащих им землях, в то же время выступали в роли предпринимателей-капиталистов в сельском хозяйстве, производя половину всего товарного хлеба России. А середняки могли предложить из своих хозяйств на продажу не более 15 % хлеба, остальное шло на питание и на посев.
Чем больше времени проходило с отмены крепостного права, тем глубже проникали в деревню капиталистические процессы, главным тормозом на пути которых являлась сельская община. Она отдавала земельные участки в пользование – но не в собственность! – членам общины и всякий раз производила земельный передел, как только происходили изменения в семье того или иного общинника. Проводя такую аграрную политику, государство поощряло управление «миром», который никогда не позволял продавать общинный надел, ибо он был собственностью общины.
Несмотря на положительные стороны такой аграрной политики (прежде всего, не позволяющей члену общины превратиться в безземельного пролетария), в ней были и существенные недостатки. Крестьянин, не чувствуя себя полным хозяином земли и не будучи уверен, что тот же участок попадет к нему в следующий передел, относился к своей работе небрежно и терял чувство ответственности. Не имея собственности, которую надо было защищать, он так же небрежно относился и к чужой собственности.
Наконец, увеличение крестьянского народонаселения в Европейской России уменьшало при каждом переделе площадь земельных участков. К концу XIX века в наиболее населенных губерниях начал серьезно ощущаться недостаток земли. Революционеры широко использовали данное положение, превратив этот вопрос чисто экономического характера в политический. Пользуясь недовольством крестьян, социалисты разных оттенков возбуждали крестьянские массы и толкали их на экспроприацию частновладельческих земель. Ввиду создавшегося и, все более обострявшегося положения Председатель Совета министров Петр Аркадьевич Столыпин прибегнул в 1906 году к мерам чрезвычайной важности, начатым еще его талантливым предшественником С. Ю. Витте. Но об этом мы поговорим дальше.
Малоземелье вынуждало крестьян арендовать у помещиков, церкви и уделов более 35 млн десятин земли (десятина равнялась 1,09 га – В. Б.), чаще всего расплачиваясь за это отработками исполу или краткосрочной денежной арендой. Такой была участь крестьян-бедняков, а было их около 10 млн хозяйств (более 60 %). 3 млн хозяйств относились к категории середняцких (около 20 %) и 2 млн – кулацких (менее 15 %).
Кулаки, как правило, неустанно трудившиеся на принадлежащих им землях, в то же время выступали в роли предпринимателей-капиталистов в сельском хозяйстве, производя половину всего товарного хлеба России. А середняки могли предложить из своих хозяйств на продажу не более 15 % хлеба, остальное шло на питание и на посев.
Чем больше времени проходило с отмены крепостного права, тем глубже проникали в деревню капиталистические процессы, главным тормозом на пути которых являлась сельская община. Она отдавала земельные участки в пользование – но не в собственность! – членам общины и всякий раз производила земельный передел, как только происходили изменения в семье того или иного общинника. Проводя такую аграрную политику, государство поощряло управление «миром», который никогда не позволял продавать общинный надел, ибо он был собственностью общины.
Несмотря на положительные стороны такой аграрной политики (прежде всего, не позволяющей члену общины превратиться в безземельного пролетария), в ней были и существенные недостатки. Крестьянин, не чувствуя себя полным хозяином земли и не будучи уверен, что тот же участок попадет к нему в следующий передел, относился к своей работе небрежно и терял чувство ответственности. Не имея собственности, которую надо было защищать, он так же небрежно относился и к чужой собственности.
Наконец, увеличение крестьянского народонаселения в Европейской России уменьшало при каждом переделе площадь земельных участков. К концу XIX века в наиболее населенных губерниях начал серьезно ощущаться недостаток земли. Революционеры широко использовали данное положение, превратив этот вопрос чисто экономического характера в политический. Пользуясь недовольством крестьян, социалисты разных оттенков возбуждали крестьянские массы и толкали их на экспроприацию частновладельческих земель. Ввиду создавшегося и, все более обострявшегося положения Председатель Совета министров Петр Аркадьевич Столыпин прибегнул в 1906 году к мерам чрезвычайной важности, начатым еще его талантливым предшественником С. Ю. Витте. Но об этом мы поговорим дальше.
Зарубежные визиты царской четы
Побывав на Промышленной выставке, проходившей в Нижнем Новгороде с 17 по 20 июля 1894 года, августейшая чета убедилась в том, что Россия уверенно крепнет и выходит в первую пятерку наиболее развитых держав мира. С этим ощущением царь и царица отправились в свое первое после коронации путешествие по Европе. Их путь лежал через Киев, где императорская чета присутствовала при освящении Владимирского собора – столь же выдающегося памятника русского зодчества, как и храм Христа Спасителя в Москве. Оттуда они поехали в Бреславль и Герлиц, где проходили крупные маневры германской армии.
Там произошла первая встреча Вильгельма II и Николая II – последних императоров Германии и России. Уже тогда Вильгельм намеревался сделать своего кузена союзником, но Николай понимал, что это невозможно, ибо впереди его ждал Париж, и его союзники находились именно там. Однако прежде чем уехать, царская чета побывала в Дании и в Лондоне у родственников Александры Федоровны и лишь после этого прибыла в Париж, с нетерпением ожидавший могущественнейшего восточного друга.
Раймон Пуанкаре, блистательный депутат парламента, произнося речь перед торгово-промышленными и финансовыми тузами страны, сказал: «Предстоящий приезд могущественного монарха, миролюбивого союзника Франции... покажет Европе, что Франция вышла из своей долгой изолированности и что она достойна дружбы и уважения».
Французы готовились к приезду Николая. Железнодорожные билеты в Париж ко дням торжеств стоили на 25 % больше против обычной цены, занятия в школах были отменены на неделю. Для тех, кто хотел наблюдать за проездом царской четы от вокзала Пасси до здания русского посольства на улице Гренель, владельцы домов сдавали места у окон, причем одно окно стоило 5000 франков.
23 сентября Николай и Александра Федоровна прибыли на пароходе в Шербур, где их встретил президент республики Феликс Фор. Восторг и искренняя любовь парижан к царю и России были совершенно неописуемыми и порой не поддавались объяснению. Дело даже дошло до того, что во время богослужения в Соборе Парижской Богоматери органист вдруг заиграл русский гимн.
Не желая раздражать «кузена Вилли», Николай почти все время осматривал достопримечательности великого города, стараясь воздерживаться от политических речей. Царь и царица побывали в парламенте, Большой опере, Соборе Парижской Богоматери, Пантеоне, Доме Инвалидов на могиле Наполеона, Французской Академии, театре Комеди Франсэз, на Севрской фарфоровой мануфактуре и Монетном дворе, в Лувре и Версале. В последний (пятый) день пребывания в Париже царская чета уехала в Шалон, где в их честь состоялся большой военный парад. Здесь Николай уже не мог молчать и на банкете, данном офицерами и генералами Франции, сказал: «Франция может гордиться своей армией... Наши страны связаны несокрушимой дружбой. Существует также между нашими армиями глубокое чувство братства по оружию».
После этого царь и царица на три недели уехали в Дармштадт – к родителям Александры Федоровны. А в Париже долго еще вспоминали об этом визите, так как он, по всеобщему признанию, способствовал тому, что Франция вышла из оцепенения, в котором она находилась четверть века после разгрома во Франко-прусской войне, и снова почувствовала себя могучей великой державой.
Там произошла первая встреча Вильгельма II и Николая II – последних императоров Германии и России. Уже тогда Вильгельм намеревался сделать своего кузена союзником, но Николай понимал, что это невозможно, ибо впереди его ждал Париж, и его союзники находились именно там. Однако прежде чем уехать, царская чета побывала в Дании и в Лондоне у родственников Александры Федоровны и лишь после этого прибыла в Париж, с нетерпением ожидавший могущественнейшего восточного друга.
Раймон Пуанкаре, блистательный депутат парламента, произнося речь перед торгово-промышленными и финансовыми тузами страны, сказал: «Предстоящий приезд могущественного монарха, миролюбивого союзника Франции... покажет Европе, что Франция вышла из своей долгой изолированности и что она достойна дружбы и уважения».
Французы готовились к приезду Николая. Железнодорожные билеты в Париж ко дням торжеств стоили на 25 % больше против обычной цены, занятия в школах были отменены на неделю. Для тех, кто хотел наблюдать за проездом царской четы от вокзала Пасси до здания русского посольства на улице Гренель, владельцы домов сдавали места у окон, причем одно окно стоило 5000 франков.
23 сентября Николай и Александра Федоровна прибыли на пароходе в Шербур, где их встретил президент республики Феликс Фор. Восторг и искренняя любовь парижан к царю и России были совершенно неописуемыми и порой не поддавались объяснению. Дело даже дошло до того, что во время богослужения в Соборе Парижской Богоматери органист вдруг заиграл русский гимн.
Не желая раздражать «кузена Вилли», Николай почти все время осматривал достопримечательности великого города, стараясь воздерживаться от политических речей. Царь и царица побывали в парламенте, Большой опере, Соборе Парижской Богоматери, Пантеоне, Доме Инвалидов на могиле Наполеона, Французской Академии, театре Комеди Франсэз, на Севрской фарфоровой мануфактуре и Монетном дворе, в Лувре и Версале. В последний (пятый) день пребывания в Париже царская чета уехала в Шалон, где в их честь состоялся большой военный парад. Здесь Николай уже не мог молчать и на банкете, данном офицерами и генералами Франции, сказал: «Франция может гордиться своей армией... Наши страны связаны несокрушимой дружбой. Существует также между нашими армиями глубокое чувство братства по оружию».
После этого царь и царица на три недели уехали в Дармштадт – к родителям Александры Федоровны. А в Париже долго еще вспоминали об этом визите, так как он, по всеобщему признанию, способствовал тому, что Франция вышла из оцепенения, в котором она находилась четверть века после разгрома во Франко-прусской войне, и снова почувствовала себя могучей великой державой.
Уступки рабочим
Возвратившись из Дармштадта в Петербург, Николай узнал, что за время его отсутствия организовалось и широко развернулось социалистическое движение, руководимое в столице Петербургским «Союзом борьбы за освобождение рабочего класса», во главе которого стоял Владимир Ульянов с группой своих товарищей.
Борьба с революционным движением, несомненно, была одной из важнейших задач Николая II и всего государственного аппарата России. В то время одним из главных экономических требований рабочих, руководимых социалистами, было установление 8-часового рабочего дня и обязательных ежегодных отпусков. Понимая законность этих требований, царская администрация пошла навстречу рабочим, и 2 июня 1897 года был издан закон, установивший 66 обязательных праздничных дней. Что же касается праздников местных, то объявление их рабочими или нерабочими днями закон предоставил усмотрению заводчиков и фабрикантов.
К тому времени и рабочий день снизился до 10 часов и только наиболее отсталые рабочие соглашались трудиться по 12 часов в смену за мизерные сверхурочные надбавки.
Вследствие всего этого борьба за 8-часовой рабочий день и дополнительные дни отдыха отступила на второй план. И все же там, где влияние социалистов было сильным (традиционно это были наиболее развитые в промышленном отношении города Петербург, Москва, Иваново-Вознесенск, Екатеринслав, Киев, Лодзь), забастовки и стачки продолжались.
Тем не менее бурное экономическое развитие России происходило далее. Этому способствовали введение государственной монополии на торговлю вином, когда все доходы от продажи алкоголя шли в казну; установление твердого курса рубля, получившего золотую основу; активное железнодорожное строительство, быстрый рост флота (как торгового, так и военного) создание множества новых заводов и фабрик. Но при всей привлекательности такого хода развития возник опасный крен, при котором за бортом народнохозяйственного корабля оказалась деревня, пережившая к тому времени неурожайные 1898 и 1899 годы.
Борьба с революционным движением, несомненно, была одной из важнейших задач Николая II и всего государственного аппарата России. В то время одним из главных экономических требований рабочих, руководимых социалистами, было установление 8-часового рабочего дня и обязательных ежегодных отпусков. Понимая законность этих требований, царская администрация пошла навстречу рабочим, и 2 июня 1897 года был издан закон, установивший 66 обязательных праздничных дней. Что же касается праздников местных, то объявление их рабочими или нерабочими днями закон предоставил усмотрению заводчиков и фабрикантов.
К тому времени и рабочий день снизился до 10 часов и только наиболее отсталые рабочие соглашались трудиться по 12 часов в смену за мизерные сверхурочные надбавки.
Вследствие всего этого борьба за 8-часовой рабочий день и дополнительные дни отдыха отступила на второй план. И все же там, где влияние социалистов было сильным (традиционно это были наиболее развитые в промышленном отношении города Петербург, Москва, Иваново-Вознесенск, Екатеринслав, Киев, Лодзь), забастовки и стачки продолжались.
Тем не менее бурное экономическое развитие России происходило далее. Этому способствовали введение государственной монополии на торговлю вином, когда все доходы от продажи алкоголя шли в казну; установление твердого курса рубля, получившего золотую основу; активное железнодорожное строительство, быстрый рост флота (как торгового, так и военного) создание множества новых заводов и фабрик. Но при всей привлекательности такого хода развития возник опасный крен, при котором за бортом народнохозяйственного корабля оказалась деревня, пережившая к тому времени неурожайные 1898 и 1899 годы.
Воскресение стоглавой гидры террора
В конце 1901 – начале 1902 года находившиеся в глубоком подполье разрозненные группы народников предприняли ряд энергичных попыток объединиться в политическую партию социалистов-революционеров. По первым буквам этих двух слов возникла аббревиатура – «эсеры». Партия сохранила и основные положения программы «Народной воли», и верность методам ее борьбы, поставив во главу угла политический террор.
Организации «Народной воли» существовали и в России, и за границей. В Берне, благодаря усилиям супругов Житловских, обосновалось руководство «Заграничного союза социалистов-революционеров», члены которого жили во многих странах Европы и Америки. В России до объединения существовало несколько не имевших единого центра, но все же связанных между собою организаций – «Южная партия социалистов-революционеров», «Северный союз социалистов-революционеров», «Аграрно-социалистическая лига» и еще несколько более мелких.
Члены этих организаций исповедовали и индивидуальный террор. Первый выстрел, прозвучавший после долгого перерыва 14 февраля 1901 года, был направлен в министра народного просвещения, профессора римского права Н. П. Боголепова. Его смертельно ранил эсер Петр Карпович, 27-летний нигилист, недоучившийся студент – тот социальный элемент, о котором виленский генерал-губернатор, князь П. Д. Святополк-Мирский сказал так: «В последние три-четыре года из добродушного русского парня выработался своеобразный тип полуграмотного интеллигента, почитающего своим долгом отрицать семью и религию, пренебрегать законом, не повиноваться власти и глумиться над ней». Боголепов умер 2 марта, а Карповича приговорили к 20 годам каторги, но уже в 1907 году он был переведен на поселение, откуда благополучно бежал за границу, и вскоре же, нелегально вернувшись в Россию, принялся за прежнее дело – подготовку террористических актов.
Организации «Народной воли» существовали и в России, и за границей. В Берне, благодаря усилиям супругов Житловских, обосновалось руководство «Заграничного союза социалистов-революционеров», члены которого жили во многих странах Европы и Америки. В России до объединения существовало несколько не имевших единого центра, но все же связанных между собою организаций – «Южная партия социалистов-революционеров», «Северный союз социалистов-революционеров», «Аграрно-социалистическая лига» и еще несколько более мелких.
Члены этих организаций исповедовали и индивидуальный террор. Первый выстрел, прозвучавший после долгого перерыва 14 февраля 1901 года, был направлен в министра народного просвещения, профессора римского права Н. П. Боголепова. Его смертельно ранил эсер Петр Карпович, 27-летний нигилист, недоучившийся студент – тот социальный элемент, о котором виленский генерал-губернатор, князь П. Д. Святополк-Мирский сказал так: «В последние три-четыре года из добродушного русского парня выработался своеобразный тип полуграмотного интеллигента, почитающего своим долгом отрицать семью и религию, пренебрегать законом, не повиноваться власти и глумиться над ней». Боголепов умер 2 марта, а Карповича приговорили к 20 годам каторги, но уже в 1907 году он был переведен на поселение, откуда благополучно бежал за границу, и вскоре же, нелегально вернувшись в Россию, принялся за прежнее дело – подготовку террористических актов.