Страница:
– Почему?
– Не знаю… Похожа как-то… Повадками, что ли… Короче – я Бора прекрасно понимаю.- Уверенно подытожила Лин.
– Ну, и как с анализом?
– Переслали всё отцу. Он держал речь на сборище наиболее видных и 'рисковых' экспериментаторов, изложив им суть нашей идеи и представив данные анализа состояний. Особый интерес был к уже имеющимся детям Бора – когда отец огласил этот факт, практически все с интересом засели за разборку их данных. Прошла неделя. Никто ничего настораживающего не обнаружил. Вот тогда-то нас и обрадовали: давайте, мол… Выступайте в роли кроликов – ещё и денег дадим… за научный эксперимент… Короче говоря, мы получили официальное предложение о проведении 'научного эксперимента'.
– И много?
– Что 'много'?
– Денег много дадут?
– Да какая разница…- скривилась Лин.- Главное, что они нас успокоили: представь на минутку, что эта сумасбродная идея закончилась бы неприятностями для ребёнка… Каково потом себя всю жизнь винить…
– И не говори…
– Так вот…- заговорщицким тоном продолжила Лин,- теперь мы подошли к самому главному…
– То есть?
– Не спеши, дай собраться с мыслями. Так… Значит – так, Гарри… С сего момента ты со своей благоверной официально приглашён на церемонию зачатия нашего первенца. О времени и месте будет сообщено дополнительно…- Полунасмешливым, полуофициальным тоном проконстатировала она. Я чуть не упал со стула.
– Что с тобой?- Расхохоталась она.
– Да нет, ничего… Просто… Я никогда не думал, что…
– Не волнуйся… Просто вы нам нравитесь. Настолько, что нам обоим не хочется с вами расставаться: ни мне с тобой, ни Джереми с Кариной… А потому – хотелось бы быть связанными чем-то большим, чем просто дружба… Вот мы и подумали, что на 'праздник зачатия первенца' было бы неплохо пригласить вас и…
– И?…
– Томми с Вероникой.
– И всё?
– А зачем больше? Нам нравится этот круг общения, он кажется вполне достаточным. Не хватает только Боба – но вытащить его сюда – дело нереальное. Совсем нереальное… Сделаем видеозапись – пусть получит удовольствие…
– Думаешь – получит? Удовольствие от того, что наблюдает, как кто-то делает чадо его любимой женщине?
– Слушай, Гарри… Мы эту тему затрагиваем уже не первый раз… Скажи: если бы ты застал Карину за подобным занятием… ну, с Джерри, например; причём – в том момент, когда она как раз начинает 'сходить с ума'… Так чего в тебе было бы больше – желания вмешаться, чтобы прервать процесс, или – желания досмотреть до конца, чтобы дать возможность получить удовольствие… всем троим?
– Ну, не знаю…
– Не знаешь?! А когда ты днями и ночами торчал в лаборатории – кто ну прямо жаждал, чтобы у неё 'с этим поэтом' всё хорошо было, пока у тебя времени нет?! Мы, как ты понимаешь, изрядно покопались в твоей памяти, когда принимали решение, стоит ли с тобой иметь дело… Так это был один из главных моментов оценки: когда ты не имеешь возможности уделить ближнему столько внимания, сколько ему надо – тебя, как личность, очень хорошо характеризует именно это: будешь ли ты ревновать, доказывая своё право собственности, плюя при этом на интересы ближнего, или же – будешь радоваться, что этот ближний в это самое время – не одинок… Ты знал, что этому поэту просто нужна муза – то есть женщина, приносящая ему вдохновение… Ты понимал, что Карина именно такой женщиной для него и является, поэтому он будет её боготворить. В то же время ты понимал, что это долго продолжаться не может – через год-другой поэт найдёт другую музу – что делать: если он хочет писать, он всегда будет искать… Поэт это тоже понимал, и ты видел это. Прекрасно понимала это и Карина, хотя поэт ей очень нравился. И – всех это устраивало! Только Карина чувствовала себя неловко, не зная, как себя вести в такой ситуации… В конце концов ты её, эту ситуацию, легко разрешил, отправив их отдыхать на месяц, когда у тебя было самое 'горячее' время… Ну-ка, вспомни, что ты им на прощанье сказал?
– Не помню…
– А я очень хорошо помню. Ты сказал: 'Будьте, ребята, счастливы… Ведите себя так, как вам обоим хочется – только не делайте того, о чём впоследствии будете жалеть.' Было?
– Было…
– А потом ты подошёл к Карине и… вспоминай, вспоминай…- Настойчиво говорила Лин, но, видя, что из меня слов не вытянешь, продолжила сама: – ты сказал ей: 'Я люблю тебя. Но – жизнь сложилась так, что я не могу сейчас быть с тобой, ибо, увы – свою работу я люблю больше… Поэтому – пока я с ней – ты будь с ним… если хочешь… Скоро я закончу, и тогда жду вас обоих в гости… И…'
– Хватит!!!- Заорал я.
– Почему же?- Удивилась Линда.- Впрочем, как знаешь… Просто – твоё поведение в этой ситуации и определило окончательно моё решение: мне показалось, что не может быть… 'гнилым' человек, который в условиях Земного общества так себя повёл… Потом мы занялись Кариной, которая весь месяц только краснела да бледнела, принимая ухаживания этого поэта… Хотя – не будь у неё тебя – они давно наделали бы детей, смею тебя уверить… А так – она и помыслить не могла, чтобы 'предать' тебя, как у вас тут принято говорить… Несколько раз, правда, почти 'теряла голову' – но в последний момент всегда спохватывалась… Может, и жаль – а может, и нет: кто знает, как сложились бы ваши отношения при Земной общественной морали… Вы оба – слишком 'правильные' в том смысле, что слепо этой морали следуете, не задумываясь о том, нужно ли это не только вам самим, но и вообще кому-либо… Знаешь, если бы не эта привычка подстраиваться под не понимаемую тобой до конца мораль – я бы сказала, что ты мне чем-то напоминаешь Боба… Скажи,- немного помолчав, задумчиво вдруг спросила она,- а ты хотел бы посмотреть на нас с Джерри? То есть – учитывая, что я тебе, как ты уже много раз давал понять, нравлюсь… Как ты думаешь – тебе будет приятно это видеть?
– Ну, не знаю…- растерялся я.- Думаю, что мне вообще приятно, когда женщина, которая мне нравится, сходит с ума… Если это, конечно, не обещает для неё каких-то неприятностей в будущем…
– Понимаю…- улыбнулась Лин.- Тогда почему ты думаешь, что это может быть неприятно для Бобби?- Окончательно обезоружила меня она.
– Не знаю… По инерции, наверное…- пожав плечами, только и смог сказать я.
– Тогда избавляйся от инерции…- с улыбкой посоветовала Лин.- Миром должен править разум. В лице здравого смысла. И Любви.- Видимо, только что придуманным, афоризмом закончила она.
– Кстати, Лин…- начал я, скорее – просто для того, чтобы перевести разговор на другую тему.- Я как-то думал… когда тебя долго нет… А мне, бывает, хочется тебя видеть или слышать… А самостоятельно пользоваться пассером, видимо, землянам всё равно никогда не разрешат… Так нет ли возможности как-то с тобой связаться?
– Хм… Надо подумать…- внимательно взглянув мне в глаза, задумчиво проговорила она. Пока она думала, я достал из ящика кассету и вставил в магнитофон. Пока я слушал, она думала. Потом нажала вызов на талкере, долго с кем-то о чём-то переговаривалась. Затем, сняв с руки талкер, долго возилась с ним. Наконец, вынув из основания какой-то столбик, принятый мной за аккумулятор, протянула мне остальное:
– Возьми. Это тебе.
– А то что такое?- Я показал на 'аккумулятор'.
– Не думаю, что это тебе понадобится. Лазер.
– Для разжигания костров?- Вспомнил я.
– И для обжигания нахалов…- усмехнулась она.
– Ясненько,- довольно пробормотал я, застёгивая ремешок и откровенно любуясь новой игрушкой.- И что я скажу вашему оператору?
– Оператор тебе не нужен,- улыбнулась Лин.- Как только я доберусь до станции и возьму себе другой – я с тобой свяжусь. После этого кнопка вызова будет всегда означать прямую связь со мной. Пользуйся… Только,- нерешительно остановила меня она,- не надо его носить…
– То есть?
– То есть – пусть он лежит себе потихонечку у тебя дома – там, где его никто не увидит…
– Понимаю…- догадался я, с сожалением расстёгивая ремешок.
– Я просто не берусь предугадать, что будет, если тебя застукают в лаборатории… на работе… с неизвестной штучкой на руке, которая к тому же иногда излучает в пространство экзотические импульсы…
– Нетрудно представить,- согласился я, со вздохом пряча игрушку в стол.- Да, кстати…- я с некоторым недоумением посмотрел на вращающуюся кассету,- до сих пор, помнится, Вероника разговаривала только по-английски…
– Ты помнишь свой первый визит к ней?- Усмехнулась Лин.
– В смысле?
– В смысле скоропостижного знакомства твоей черепушки с аагромным запасом аглицких слов?- Лин явно демонстрировала свои познания в Земных жаргонизмах.
– Ты хочешь сказать…
– Я хочу сказать, что она давно проявляла интерес к русскому…
– Понятно. А я уж чуть было не подумал, что совсем перестал отличать английский от русского,- криво усмехнулся я.
– Как видишь, всё довольно просто – и никаких чудес,- философски заметила Лин.- Просто они оба, как нормальные люди, предпочли беседовать с твоей благоверной на её родном языке, дабы не стеснять… Ну, я и постаралась – загрузила им русский словарь. Потом мы несколько вечеров упражнялись… Ей было легче – она раньше уже пыталась его учить… А Томми пришлось туговато, конечно,- усмехнувшись, она тряхнула головой, как бы стряхивая воспоминания.- Но – ничего, как видишь: справился…- Сидя на столе, она говорила, а я, откинувшись в кресле, с грустью любовался ею. Постепенно мною одолевала… не то – тоска, не то – безысходность какая-то от того, что наступит день, когда я больше её не увижу. Слёзы сами подступили к глазам и я машинально снова ткнулся в её колени. И она снова запустила свои пальцы мне в волосы…
Глава 14: День рождения Вероники.
…Жизнь потихоньку текла своим чередом. Как всегда неожиданно началась в этом году весна, и ручьи, прокладывая себе путь под сугробами, уверенно журчали о том, что дни снежного царства сочтены и весна вот-вот окончательно вступит в свои права. Линда появилась так же неожиданно, как и весна – она никогда не предупреждала о своих появлениях и её визиты отнюдь не отличались регулярностью. 'Работаем',- обычно с невинным видом разводила руками она. На этот раз она с улыбкой Джоконды положила передо мной открытку с надписью 'Приглашаем'.
– Куда?- Поинтересовался я.
– Читай, читай,- загадочно кивнула на открытку она. Пришлось читать. Открытка была преаккуратненькая, с зайчатами в лесу, подписана была по-русски и содержала приглашение нам с Кариной на день рождения Вероники.
– Мандарины, купание в море и пляски до утра – по желанию.- Усмехнувшись, от себя добавила Лин.
– А почему по-русски?- Поинтересовался я.
– Вероника продолжает 'закрепление материала',- прокомментировала Лин.- Кстати – ошибок нет?
– Да вроде нету…- Рассеянно ответствовал я, перечитывая текст сначала. Подождав, пока я дочитаю, Лин облегчённо вздохнула:
– Ну и слава Богу… А то она целый вечер над этой открыткой со словарём сидела – сами слова ещё помнит, а вот написание…
– А в чём проблема?
– Так ведь мы ей загружали произношение, а в русском далеко не всё пишется так, как произносится…- улыбнулась челланка. У вас, кстати, практически нет строгих языков, в которых написание и произношение были бы однозначно связаны. Латинский, разве что… Так на нём никто не разговаривает… Ну, украинский ещё более-менее – но мы с ним только недавно столкнулись – уже нет смысла подробно изучать… А остальные – отдельно надо учить произношение, отдельно – правописание… Жуть…
– Опять критикуешь?- Нахмурился я.
– Да нет, просто жалуюсь…- Махнула рукой она.- Ну, так как – идёте?
– Конечно. А когда?
– Сегодня вечером.
Я позвонил Карине и сообщил ей неожиданную новость. Нельзя сказать, чтобы она сильно обрадовалась – усталость последних дней сказывалась; но лишний раз отдохнуть на берегу моря в приятной компании отказаться не смогла. Мне же предстояло за полдня придумать что-то с подарком. Видимо, догадавшись о моей полной в этом вопросе беспомощности, Лин вызвалась меня сопровождать и мы направились в поход по магазинам. Помнится, я тогда в переходе метро ссыпал попрошайке пригоршню мелочи из кармана.
– Зачем?- Удивилась она.- Ты ведь провоцируешь ничегонеделание…
– Да как тебе сказать… С точки зрения Христианской морали…- и я начал что-то говорить о любви к ближнему, о сострадании; о том, что мы, христиане, должны помогать ближнему и так далее. Лин замотала головой:
– Бред… Неправильно это всё… Здесь, в этом мире, каждый заслужил, создаёт и предопределяет дальнейшую свою судьбу сам – своими действиями, поступками, всей предшествующей жизнью. А вы, христиане, вечно все портите своим 'состраданием'. Человек, видя ваше 'сострадание', начинает жалеть себя и теряет главное в жизни – её истинный смысл. Если хочешь помочь – помоги умным словом, помоги встать на ноги, ответь на вопрос, который его сейчас мучает – но не откупайся подачками, не стимулируй попрошайничество, которое уже и так стало смыслом его жизни…
– Не знаю…- пожал плечами я.- Мне было просто его жаль.
– 'Не жалеть, не унижать его жалостью – уважать надо',- задумчиво процитировала Лин и добавила: – На Земле услышала. В школе. Этому у вас детей учат. Вот если бы ещё и думать учили… Ты ведь своим поступком просто катишь его в пропасть!
– Но ты же видишь – он голоден?
– Да?- Хмыкнула Лин.- Сейчас проверим…- С этими словами она быстренько подошла к ближайшему киоску, купила булочку с изюмом, вернулась и протянула её попрошайке. Тот с недоумением уставился на неё.
– Есть хочешь?- Дружелюбно поинтересовалась она. В ответ – короткий злобный взгляд. Булка выхвачена и брошена в сумку. 'Лучше б денег дала',- отходя, услышали мы за спиной.
– Ну, понял?- Вздохнула Лин.- Джерри исследовал эту братию почти месяц – по всей планете. Действительно голодного он нашёл только одного. Большинство же из них интересуются только деньгами. Некоторые пищу даже не берут. А ты говоришь 'голодные'… Да какие они голодные? У них даже глаза сытые – они даже не реагируют на тех, кто, проходя мимо, что-либо уплетает на ходу. Голодный бы провожал их взглядом, не в силах сдержаться…
– Не кощунствуй… Есть же остатки гордости…
– Пока есть – стараются не просить.- Пожала плечами она.- Стараются подработать – на базарах, например. Там никто документ не спрашивает, когда надо арбузы быстро разгрузить. Кстати, о кощунстве: есть у вас на севере народ… так у них было принято: когда начинается голод, то сперва съедают стариков, а только потом – ездовых собак. Кощунство?
– Да.
– Нет – это закон жизни. Те, кто поступали иначе, там не выжили.
– Ну, это как посмотреть…
– То есть?
– То есть – смотря с какой точки зрения…
– Извини, но – если твоя точка зрения зависит от 'зрителя' или от 'позиции' – значит, она не объективна по определению.- Пожала плечами челланка.- Ты можешь говорить об общественной морали, как о морали надстройки, если она не противоречит объективной морали – морали базиса. Если противоречит – это есть конфликт, разрушающий общество, делающий его обречённым. Следовательно, такая мораль просто вредна.- Она ненадолго замолчала.- В данном случае действует общий принцип выживания: на первом месте – взрослые половозрелые особи, обеспечивающие выживание вида. На втором – дети: чем старше, тем ценнее, ибо скорее дадут потомство. Затем – старые и дряхлые, которые нужны только для развития совокупного разума общества и для поддержания общественной морали на более высоком уровне. Роль их в выживании общества обычно достаточно спорна: дряхлеющий разум в этом смысле быстро 'падает в цене'… Ну, а ездовые собаки расцениваются, как необходимые средства выживания даже самих взрослых особей, поэтому я не удивлюсь, если при особо страшном голоде съедят и детей: будет весна, будет хлеб – детей можно родить и новых. Если же вымрут взрослые – дети всё равно не выживут…
– Ты рассуждаешь, как циник…- Меня даже передёрнуло.- Я так не могу…
– Не можешь – потому, что не жил в таких условиях. И – даже не пытался себе это представить.- Пожала плечами Лин.- А мы у вас наблюдали любопытный эпизод во время голода на Украине…- Я изобразил внимание.- Мать, понимая, что двоих детей ей не вытянуть, зарубила годовалого и сварила супчик трёхлетнему…- У меня мороз прошёл по коже.- 'Что это, мама?',- спросил сын. 'Кушай, сыночек, это я свежинки принесла и супчик тебе сварила…'- ответила мать. 'А это что?'- Спросил сын, выловив ложкой мизинчик. 'Кушай, кушай…'- только и могла ответить мать. До вечера она дожить не смогла – повесилась. Не дай Бог попасть в такую ситуацию, конечно – но основные правила закона выживания вели её верно до тех пор, пока её разум мог это всё выдерживать…
– Не дай Бог…- Только и мог сказать я. Какое-то время мы шли молча.- Честно говоря, я не уверен, что вели они её верно…- наконец почему-то вслух подумал я.
– Могу привести ещё пример,- пожала плечами Лин.- Ваши исследователи психики животных поместили не умеющую плавать шимпанзе с детёнышем в бак, в который начали наливать воду. Пока уровень воды не угрожал жизни мамочки – она поднимала детёныша вверх. Причём – даже выше головы, когда вода доставала ей до плеч. Когда же вода покрыла её с головой – она быстренько умостила детёныша себе под ноги, что дало ей возможность высунуть морду из воды.
– Детёныш утонул?
– Да нет – опыт прекратили. Выводы они сделали те, что инстинкт самосохранения стоит выше, чем охрана жизни потомства. Это не совсем так… Если бы шимпанзе была очень стара, а детёныш – взрослый и полон сил, то всё могло бы кончиться по-другому… Начиная с того момента, когда детёныш уже наверняка выживет и сам, а особенно – с того момента, когда он уже может давать потомство, вполне возможно самопожертвование родителя ради сохранения жизни детёныша.
– Ну, да – для родителя, насколько я понимаю, самопожертвование нелогично, если детёныш не может выжить после смерти родителя.
– Именно… А по мере того, как у ребёнка появляются шансы на выживание – для родителей всё более естественным становится самопожертвование… Всё это сидит в подсознании, на уровне инстинктов…
– Волки тоже относительно сносно переносят потерю одно- двухмесячных сосунков, но гибель щенка, которого уже начали приучать к охоте, переносится очень трудно – с метаниями по округе и тоскливым воем на луну…- вспомнил я.
– Разумеется…- Вздохнула Лин.- Все эти примеры очень хорошо определяет, что первично, а что – вторично. А вы вечно путаете понятия разных уровней и спорите – до хрипоты – какое вернее. Каждое из них верно на своём уровне. 'Не убий' – до тех пор, пока не пытаются убить тебя. 'Ты лучше голодай, чем что попало есть' – это пока у тебя есть возможность голодать, не падая с ног. А так – и ремни варили и ели. 'Почитай отца и мать своих' – пока они не угрожают детям твоим. В противном случае – либо ты сделаешь верный выбор, либо не оставишь нормального потомства. И так далее… Всякая мораль – для своих условий и своего уровня… 'Не укради' – если голодная смерть тебе не угрожает. А если на ногах не стоишь – так стоит ли помирать? Может, живым ты в этом мире больше пользы принёс бы…- рассуждала челланка. Тем временем мы постепенно выбрались в центр и по пути стали попадаться магазины. Прохожие то и дело оглядывались на философствующую Лин, но её это, похоже, совершенно не интересовало. Наконец мы набрели на 'местный Арбат', где Лин довольно оперативно присмотрела небольшую иконку, искусно сделанную на бересте.
– Видела однажды, какими глазами Вероника смотрела на подобную вещицу,- прокомментировала она. Заполучив иконку и отбив попытки продавца сделать из нас оптовых покупателей, мы отправились домой.
– Не задерживайтесь,- помахала мне рукой Лин, скрываясь в пассере.
…Карина пришла немного раньше обычного и сразу же забралась в ванну. Спустя какое-то время она уже лежала на диване, забросив усталые ноги на спинку. Я откровенно любовался ею, а она потихоньку краснела… Немного погодя она начала собираться. Признаться, я не помню, чтобы она когда-либо собиралась так долго и тщательно – но результат стоил того: когда она, наконец, появилась передо мной с летящими длинными волосами, только что вымытыми самым дорогим из имеющихся в доме шампунем и вспушенными феном, в полупризрачном платье на голое тело и босоножках на самом высоком каблуке – я просто утратил дар речи.
– Ну, как – собрались?- Линда, выпорхнув из пассера, окинула оценивающим взглядом Карину и, явно оставшись довольна её внешним видом, удовлетворённо резюмировала: – Вижу, что собрались.
Буквально через минуту мы появились у виновницы торжества. Джерри и Том просто ошалели при виде моей подруги, а Вероника, слегка закусив губу, пыталась сообразить, кому из них предназначался этот наряд. Я поспешил прервать её раздумья, обратив внимание на подарок. Механически развязав ленту и развернув бумагу, Вероника на мгновение замерла, ошалело уставившись на иконку.
– Томми, иди сюда,- наконец шёпотом позвала она. С минуту они молча её разглядывали, затем Вероника порывисто обняла меня и поцеловала в щёку.
– Только… Откуда ты узнал?- Недоумённо спросила она.
– Разведка донесла,- довольный произведённым впечатлением, ответил я. Вероника, оглянувшись вокруг, остановилась, наконец, на Линде.
– Поняяятно…- Покачала головой она. Лин улыбнулась и, обняв её за плечи, увела с собой.
– Они ненадолго,- прокомментировал Джерри, жестом приглашая гостью пройти в гостиную. Боже, как они откровенно ею любовались… У меня даже защемило в груди – от ревности, наверное… Мы расселись в креслах в ожидании хозяйки. Томми не мог оторвать взгляд от Карины, Джерри то и дело переводил взгляд с неё на дверь и обратно, а я походил на юнца, пришедшего на бал с дамой, отстоять которую перед толпой кавалеров ему было явно не по зубам… Наконец Джерри встал и, сделав шаг к двери, представил нам вошедшую Веронику. Боже мой – в каком она была виде… Нечто подобное я видел однажды на конкурсе рок-н-ролла: платье было сделано так, чтобы нельзя было сказать, что хозяйка не одета и, в то же время, одетой её тоже назвать было трудно… Правая нога была обнажена почти до груди, левая прикрывалась ниспадающим лоскутом почти до пят. Соответственно, левое плечо было обнажено почти до пояса, а правая рука прикрывалась рукавом почти то запястья… Трепещущие груди играли сквозь прикрывающий их тонкий шифон, а само платье напоминало экзотической конструкции 'почти закрытый' купальник с навешанными на него в нужных местах лоскутами ткани.
– Ну, как?- Озорно спросила вошедшая следом за ней Линда.
– М-да…- Только и смогли вымолвить двое ошарашенных мужчин. Джерри с довольным видом демонстрировал хозяйку, поворачивая её, как на подиуме, чтобы зрители могли рассмотреть это чудо со всех сторон. Наконец Томми, с предельной осторожностью и нежностью взяв Веронику за руку, провёл её дальше в комнату и усадил на кресло с высокой спинкой.
– Ну, так как я исправила ситуацию?- Шепнула мне на ухо Лин.
– Отменно…- Ошарашено выговорил я, не в силах отвести взгляд от виновницы торжества. Когда же мне это, наконец, удалось, я обратил внимание, что Лин тоже успела переодеться и теперь была в той самой коротенькой разлетайке, в которой я её впервые увидел, летящей… простите – спускающейся по тропинке с горы. Милые сердцу воспоминания заставили меня, зажмурившись, улыбнуться и с благодарностью посмотреть на неё… Она тепло улыбнулась в ответ. Все присутствующие были явно довольны – мужчины воодушевлены перспективой провести вечер в обществе изысканно полуодетых дам, женщины – нежились в лучах ласкающих их взглядов.
– Это платье – почти точная копия того, в котором я была на том вечере, когда Джерри изображал принца…- Кивнув на Веронику, шепнула мне Лин.- Тебе нравится?
– Безумно…- Прошептал я.- Как я понимаю Джерри…
– В чём?- Сделав круглые глаза, притворно удивилась Лин.
– В том, что он тогда никому не пожелал тебя отдавать…- Лин прыснула.
– Я его тоже, кажется, понимаю,- сверкнув глазами, шепнула в ответ она. Тем временем события развивались своим чередом. Подарки были вручены, именинница довольна и все шестеро начали пробираться на веранду – к праздничному столу, вокруг которого расположились мягкие кресла и небольшие диванчики.
– Я думаю, что с этого надо начать,- философски заметил Томми,- ибо все здесь собравшиеся вряд ли сумели чем-то поживиться после изнурительного рабочего дня… Все рассмеялись, но улыбки челлан были грустноваты – видимо, они до сих пор не могли привыкнуть к Земному словоблудию и, пусть даже такому невинному, цинизму… Впрочем, длилось это недолго – запечённый фазан, салат с кальмарами, испанское вино и прочие яства, украшавшие праздничный стол, видимо, обладали свойством быстро развевать грусть…
…Успокоив алчущие чрева, собравшиеся стали более расположены к беседе. И, как только закончили с вином, так вскоре беседа сия и потекла. Разговор – что, в общем-то, вполне понятно в такой обстановке – пошёл о любви. Лин как-то к слову заметила, что понятия среднего землянина о любви для челлан выглядят не просто чересчур примитивно и прагматично, но даже… ошарашивающе, что ли…
– Не знаю… Похожа как-то… Повадками, что ли… Короче – я Бора прекрасно понимаю.- Уверенно подытожила Лин.
– Ну, и как с анализом?
– Переслали всё отцу. Он держал речь на сборище наиболее видных и 'рисковых' экспериментаторов, изложив им суть нашей идеи и представив данные анализа состояний. Особый интерес был к уже имеющимся детям Бора – когда отец огласил этот факт, практически все с интересом засели за разборку их данных. Прошла неделя. Никто ничего настораживающего не обнаружил. Вот тогда-то нас и обрадовали: давайте, мол… Выступайте в роли кроликов – ещё и денег дадим… за научный эксперимент… Короче говоря, мы получили официальное предложение о проведении 'научного эксперимента'.
– И много?
– Что 'много'?
– Денег много дадут?
– Да какая разница…- скривилась Лин.- Главное, что они нас успокоили: представь на минутку, что эта сумасбродная идея закончилась бы неприятностями для ребёнка… Каково потом себя всю жизнь винить…
– И не говори…
– Так вот…- заговорщицким тоном продолжила Лин,- теперь мы подошли к самому главному…
– То есть?
– Не спеши, дай собраться с мыслями. Так… Значит – так, Гарри… С сего момента ты со своей благоверной официально приглашён на церемонию зачатия нашего первенца. О времени и месте будет сообщено дополнительно…- Полунасмешливым, полуофициальным тоном проконстатировала она. Я чуть не упал со стула.
– Что с тобой?- Расхохоталась она.
– Да нет, ничего… Просто… Я никогда не думал, что…
– Не волнуйся… Просто вы нам нравитесь. Настолько, что нам обоим не хочется с вами расставаться: ни мне с тобой, ни Джереми с Кариной… А потому – хотелось бы быть связанными чем-то большим, чем просто дружба… Вот мы и подумали, что на 'праздник зачатия первенца' было бы неплохо пригласить вас и…
– И?…
– Томми с Вероникой.
– И всё?
– А зачем больше? Нам нравится этот круг общения, он кажется вполне достаточным. Не хватает только Боба – но вытащить его сюда – дело нереальное. Совсем нереальное… Сделаем видеозапись – пусть получит удовольствие…
– Думаешь – получит? Удовольствие от того, что наблюдает, как кто-то делает чадо его любимой женщине?
– Слушай, Гарри… Мы эту тему затрагиваем уже не первый раз… Скажи: если бы ты застал Карину за подобным занятием… ну, с Джерри, например; причём – в том момент, когда она как раз начинает 'сходить с ума'… Так чего в тебе было бы больше – желания вмешаться, чтобы прервать процесс, или – желания досмотреть до конца, чтобы дать возможность получить удовольствие… всем троим?
– Ну, не знаю…
– Не знаешь?! А когда ты днями и ночами торчал в лаборатории – кто ну прямо жаждал, чтобы у неё 'с этим поэтом' всё хорошо было, пока у тебя времени нет?! Мы, как ты понимаешь, изрядно покопались в твоей памяти, когда принимали решение, стоит ли с тобой иметь дело… Так это был один из главных моментов оценки: когда ты не имеешь возможности уделить ближнему столько внимания, сколько ему надо – тебя, как личность, очень хорошо характеризует именно это: будешь ли ты ревновать, доказывая своё право собственности, плюя при этом на интересы ближнего, или же – будешь радоваться, что этот ближний в это самое время – не одинок… Ты знал, что этому поэту просто нужна муза – то есть женщина, приносящая ему вдохновение… Ты понимал, что Карина именно такой женщиной для него и является, поэтому он будет её боготворить. В то же время ты понимал, что это долго продолжаться не может – через год-другой поэт найдёт другую музу – что делать: если он хочет писать, он всегда будет искать… Поэт это тоже понимал, и ты видел это. Прекрасно понимала это и Карина, хотя поэт ей очень нравился. И – всех это устраивало! Только Карина чувствовала себя неловко, не зная, как себя вести в такой ситуации… В конце концов ты её, эту ситуацию, легко разрешил, отправив их отдыхать на месяц, когда у тебя было самое 'горячее' время… Ну-ка, вспомни, что ты им на прощанье сказал?
– Не помню…
– А я очень хорошо помню. Ты сказал: 'Будьте, ребята, счастливы… Ведите себя так, как вам обоим хочется – только не делайте того, о чём впоследствии будете жалеть.' Было?
– Было…
– А потом ты подошёл к Карине и… вспоминай, вспоминай…- Настойчиво говорила Лин, но, видя, что из меня слов не вытянешь, продолжила сама: – ты сказал ей: 'Я люблю тебя. Но – жизнь сложилась так, что я не могу сейчас быть с тобой, ибо, увы – свою работу я люблю больше… Поэтому – пока я с ней – ты будь с ним… если хочешь… Скоро я закончу, и тогда жду вас обоих в гости… И…'
– Хватит!!!- Заорал я.
– Почему же?- Удивилась Линда.- Впрочем, как знаешь… Просто – твоё поведение в этой ситуации и определило окончательно моё решение: мне показалось, что не может быть… 'гнилым' человек, который в условиях Земного общества так себя повёл… Потом мы занялись Кариной, которая весь месяц только краснела да бледнела, принимая ухаживания этого поэта… Хотя – не будь у неё тебя – они давно наделали бы детей, смею тебя уверить… А так – она и помыслить не могла, чтобы 'предать' тебя, как у вас тут принято говорить… Несколько раз, правда, почти 'теряла голову' – но в последний момент всегда спохватывалась… Может, и жаль – а может, и нет: кто знает, как сложились бы ваши отношения при Земной общественной морали… Вы оба – слишком 'правильные' в том смысле, что слепо этой морали следуете, не задумываясь о том, нужно ли это не только вам самим, но и вообще кому-либо… Знаешь, если бы не эта привычка подстраиваться под не понимаемую тобой до конца мораль – я бы сказала, что ты мне чем-то напоминаешь Боба… Скажи,- немного помолчав, задумчиво вдруг спросила она,- а ты хотел бы посмотреть на нас с Джерри? То есть – учитывая, что я тебе, как ты уже много раз давал понять, нравлюсь… Как ты думаешь – тебе будет приятно это видеть?
– Ну, не знаю…- растерялся я.- Думаю, что мне вообще приятно, когда женщина, которая мне нравится, сходит с ума… Если это, конечно, не обещает для неё каких-то неприятностей в будущем…
– Понимаю…- улыбнулась Лин.- Тогда почему ты думаешь, что это может быть неприятно для Бобби?- Окончательно обезоружила меня она.
– Не знаю… По инерции, наверное…- пожав плечами, только и смог сказать я.
– Тогда избавляйся от инерции…- с улыбкой посоветовала Лин.- Миром должен править разум. В лице здравого смысла. И Любви.- Видимо, только что придуманным, афоризмом закончила она.
– Кстати, Лин…- начал я, скорее – просто для того, чтобы перевести разговор на другую тему.- Я как-то думал… когда тебя долго нет… А мне, бывает, хочется тебя видеть или слышать… А самостоятельно пользоваться пассером, видимо, землянам всё равно никогда не разрешат… Так нет ли возможности как-то с тобой связаться?
– Хм… Надо подумать…- внимательно взглянув мне в глаза, задумчиво проговорила она. Пока она думала, я достал из ящика кассету и вставил в магнитофон. Пока я слушал, она думала. Потом нажала вызов на талкере, долго с кем-то о чём-то переговаривалась. Затем, сняв с руки талкер, долго возилась с ним. Наконец, вынув из основания какой-то столбик, принятый мной за аккумулятор, протянула мне остальное:
– Возьми. Это тебе.
– А то что такое?- Я показал на 'аккумулятор'.
– Не думаю, что это тебе понадобится. Лазер.
– Для разжигания костров?- Вспомнил я.
– И для обжигания нахалов…- усмехнулась она.
– Ясненько,- довольно пробормотал я, застёгивая ремешок и откровенно любуясь новой игрушкой.- И что я скажу вашему оператору?
– Оператор тебе не нужен,- улыбнулась Лин.- Как только я доберусь до станции и возьму себе другой – я с тобой свяжусь. После этого кнопка вызова будет всегда означать прямую связь со мной. Пользуйся… Только,- нерешительно остановила меня она,- не надо его носить…
– То есть?
– То есть – пусть он лежит себе потихонечку у тебя дома – там, где его никто не увидит…
– Понимаю…- догадался я, с сожалением расстёгивая ремешок.
– Я просто не берусь предугадать, что будет, если тебя застукают в лаборатории… на работе… с неизвестной штучкой на руке, которая к тому же иногда излучает в пространство экзотические импульсы…
– Нетрудно представить,- согласился я, со вздохом пряча игрушку в стол.- Да, кстати…- я с некоторым недоумением посмотрел на вращающуюся кассету,- до сих пор, помнится, Вероника разговаривала только по-английски…
– Ты помнишь свой первый визит к ней?- Усмехнулась Лин.
– В смысле?
– В смысле скоропостижного знакомства твоей черепушки с аагромным запасом аглицких слов?- Лин явно демонстрировала свои познания в Земных жаргонизмах.
– Ты хочешь сказать…
– Я хочу сказать, что она давно проявляла интерес к русскому…
– Понятно. А я уж чуть было не подумал, что совсем перестал отличать английский от русского,- криво усмехнулся я.
– Как видишь, всё довольно просто – и никаких чудес,- философски заметила Лин.- Просто они оба, как нормальные люди, предпочли беседовать с твоей благоверной на её родном языке, дабы не стеснять… Ну, я и постаралась – загрузила им русский словарь. Потом мы несколько вечеров упражнялись… Ей было легче – она раньше уже пыталась его учить… А Томми пришлось туговато, конечно,- усмехнувшись, она тряхнула головой, как бы стряхивая воспоминания.- Но – ничего, как видишь: справился…- Сидя на столе, она говорила, а я, откинувшись в кресле, с грустью любовался ею. Постепенно мною одолевала… не то – тоска, не то – безысходность какая-то от того, что наступит день, когда я больше её не увижу. Слёзы сами подступили к глазам и я машинально снова ткнулся в её колени. И она снова запустила свои пальцы мне в волосы…
Глава 14: День рождения Вероники.
…Жизнь потихоньку текла своим чередом. Как всегда неожиданно началась в этом году весна, и ручьи, прокладывая себе путь под сугробами, уверенно журчали о том, что дни снежного царства сочтены и весна вот-вот окончательно вступит в свои права. Линда появилась так же неожиданно, как и весна – она никогда не предупреждала о своих появлениях и её визиты отнюдь не отличались регулярностью. 'Работаем',- обычно с невинным видом разводила руками она. На этот раз она с улыбкой Джоконды положила передо мной открытку с надписью 'Приглашаем'.
– Куда?- Поинтересовался я.
– Читай, читай,- загадочно кивнула на открытку она. Пришлось читать. Открытка была преаккуратненькая, с зайчатами в лесу, подписана была по-русски и содержала приглашение нам с Кариной на день рождения Вероники.
– Мандарины, купание в море и пляски до утра – по желанию.- Усмехнувшись, от себя добавила Лин.
– А почему по-русски?- Поинтересовался я.
– Вероника продолжает 'закрепление материала',- прокомментировала Лин.- Кстати – ошибок нет?
– Да вроде нету…- Рассеянно ответствовал я, перечитывая текст сначала. Подождав, пока я дочитаю, Лин облегчённо вздохнула:
– Ну и слава Богу… А то она целый вечер над этой открыткой со словарём сидела – сами слова ещё помнит, а вот написание…
– А в чём проблема?
– Так ведь мы ей загружали произношение, а в русском далеко не всё пишется так, как произносится…- улыбнулась челланка. У вас, кстати, практически нет строгих языков, в которых написание и произношение были бы однозначно связаны. Латинский, разве что… Так на нём никто не разговаривает… Ну, украинский ещё более-менее – но мы с ним только недавно столкнулись – уже нет смысла подробно изучать… А остальные – отдельно надо учить произношение, отдельно – правописание… Жуть…
– Опять критикуешь?- Нахмурился я.
– Да нет, просто жалуюсь…- Махнула рукой она.- Ну, так как – идёте?
– Конечно. А когда?
– Сегодня вечером.
Я позвонил Карине и сообщил ей неожиданную новость. Нельзя сказать, чтобы она сильно обрадовалась – усталость последних дней сказывалась; но лишний раз отдохнуть на берегу моря в приятной компании отказаться не смогла. Мне же предстояло за полдня придумать что-то с подарком. Видимо, догадавшись о моей полной в этом вопросе беспомощности, Лин вызвалась меня сопровождать и мы направились в поход по магазинам. Помнится, я тогда в переходе метро ссыпал попрошайке пригоршню мелочи из кармана.
– Зачем?- Удивилась она.- Ты ведь провоцируешь ничегонеделание…
– Да как тебе сказать… С точки зрения Христианской морали…- и я начал что-то говорить о любви к ближнему, о сострадании; о том, что мы, христиане, должны помогать ближнему и так далее. Лин замотала головой:
– Бред… Неправильно это всё… Здесь, в этом мире, каждый заслужил, создаёт и предопределяет дальнейшую свою судьбу сам – своими действиями, поступками, всей предшествующей жизнью. А вы, христиане, вечно все портите своим 'состраданием'. Человек, видя ваше 'сострадание', начинает жалеть себя и теряет главное в жизни – её истинный смысл. Если хочешь помочь – помоги умным словом, помоги встать на ноги, ответь на вопрос, который его сейчас мучает – но не откупайся подачками, не стимулируй попрошайничество, которое уже и так стало смыслом его жизни…
– Не знаю…- пожал плечами я.- Мне было просто его жаль.
– 'Не жалеть, не унижать его жалостью – уважать надо',- задумчиво процитировала Лин и добавила: – На Земле услышала. В школе. Этому у вас детей учат. Вот если бы ещё и думать учили… Ты ведь своим поступком просто катишь его в пропасть!
– Но ты же видишь – он голоден?
– Да?- Хмыкнула Лин.- Сейчас проверим…- С этими словами она быстренько подошла к ближайшему киоску, купила булочку с изюмом, вернулась и протянула её попрошайке. Тот с недоумением уставился на неё.
– Есть хочешь?- Дружелюбно поинтересовалась она. В ответ – короткий злобный взгляд. Булка выхвачена и брошена в сумку. 'Лучше б денег дала',- отходя, услышали мы за спиной.
– Ну, понял?- Вздохнула Лин.- Джерри исследовал эту братию почти месяц – по всей планете. Действительно голодного он нашёл только одного. Большинство же из них интересуются только деньгами. Некоторые пищу даже не берут. А ты говоришь 'голодные'… Да какие они голодные? У них даже глаза сытые – они даже не реагируют на тех, кто, проходя мимо, что-либо уплетает на ходу. Голодный бы провожал их взглядом, не в силах сдержаться…
– Не кощунствуй… Есть же остатки гордости…
– Пока есть – стараются не просить.- Пожала плечами она.- Стараются подработать – на базарах, например. Там никто документ не спрашивает, когда надо арбузы быстро разгрузить. Кстати, о кощунстве: есть у вас на севере народ… так у них было принято: когда начинается голод, то сперва съедают стариков, а только потом – ездовых собак. Кощунство?
– Да.
– Нет – это закон жизни. Те, кто поступали иначе, там не выжили.
– Ну, это как посмотреть…
– То есть?
– То есть – смотря с какой точки зрения…
– Извини, но – если твоя точка зрения зависит от 'зрителя' или от 'позиции' – значит, она не объективна по определению.- Пожала плечами челланка.- Ты можешь говорить об общественной морали, как о морали надстройки, если она не противоречит объективной морали – морали базиса. Если противоречит – это есть конфликт, разрушающий общество, делающий его обречённым. Следовательно, такая мораль просто вредна.- Она ненадолго замолчала.- В данном случае действует общий принцип выживания: на первом месте – взрослые половозрелые особи, обеспечивающие выживание вида. На втором – дети: чем старше, тем ценнее, ибо скорее дадут потомство. Затем – старые и дряхлые, которые нужны только для развития совокупного разума общества и для поддержания общественной морали на более высоком уровне. Роль их в выживании общества обычно достаточно спорна: дряхлеющий разум в этом смысле быстро 'падает в цене'… Ну, а ездовые собаки расцениваются, как необходимые средства выживания даже самих взрослых особей, поэтому я не удивлюсь, если при особо страшном голоде съедят и детей: будет весна, будет хлеб – детей можно родить и новых. Если же вымрут взрослые – дети всё равно не выживут…
– Ты рассуждаешь, как циник…- Меня даже передёрнуло.- Я так не могу…
– Не можешь – потому, что не жил в таких условиях. И – даже не пытался себе это представить.- Пожала плечами Лин.- А мы у вас наблюдали любопытный эпизод во время голода на Украине…- Я изобразил внимание.- Мать, понимая, что двоих детей ей не вытянуть, зарубила годовалого и сварила супчик трёхлетнему…- У меня мороз прошёл по коже.- 'Что это, мама?',- спросил сын. 'Кушай, сыночек, это я свежинки принесла и супчик тебе сварила…'- ответила мать. 'А это что?'- Спросил сын, выловив ложкой мизинчик. 'Кушай, кушай…'- только и могла ответить мать. До вечера она дожить не смогла – повесилась. Не дай Бог попасть в такую ситуацию, конечно – но основные правила закона выживания вели её верно до тех пор, пока её разум мог это всё выдерживать…
– Не дай Бог…- Только и мог сказать я. Какое-то время мы шли молча.- Честно говоря, я не уверен, что вели они её верно…- наконец почему-то вслух подумал я.
– Могу привести ещё пример,- пожала плечами Лин.- Ваши исследователи психики животных поместили не умеющую плавать шимпанзе с детёнышем в бак, в который начали наливать воду. Пока уровень воды не угрожал жизни мамочки – она поднимала детёныша вверх. Причём – даже выше головы, когда вода доставала ей до плеч. Когда же вода покрыла её с головой – она быстренько умостила детёныша себе под ноги, что дало ей возможность высунуть морду из воды.
– Детёныш утонул?
– Да нет – опыт прекратили. Выводы они сделали те, что инстинкт самосохранения стоит выше, чем охрана жизни потомства. Это не совсем так… Если бы шимпанзе была очень стара, а детёныш – взрослый и полон сил, то всё могло бы кончиться по-другому… Начиная с того момента, когда детёныш уже наверняка выживет и сам, а особенно – с того момента, когда он уже может давать потомство, вполне возможно самопожертвование родителя ради сохранения жизни детёныша.
– Ну, да – для родителя, насколько я понимаю, самопожертвование нелогично, если детёныш не может выжить после смерти родителя.
– Именно… А по мере того, как у ребёнка появляются шансы на выживание – для родителей всё более естественным становится самопожертвование… Всё это сидит в подсознании, на уровне инстинктов…
– Волки тоже относительно сносно переносят потерю одно- двухмесячных сосунков, но гибель щенка, которого уже начали приучать к охоте, переносится очень трудно – с метаниями по округе и тоскливым воем на луну…- вспомнил я.
– Разумеется…- Вздохнула Лин.- Все эти примеры очень хорошо определяет, что первично, а что – вторично. А вы вечно путаете понятия разных уровней и спорите – до хрипоты – какое вернее. Каждое из них верно на своём уровне. 'Не убий' – до тех пор, пока не пытаются убить тебя. 'Ты лучше голодай, чем что попало есть' – это пока у тебя есть возможность голодать, не падая с ног. А так – и ремни варили и ели. 'Почитай отца и мать своих' – пока они не угрожают детям твоим. В противном случае – либо ты сделаешь верный выбор, либо не оставишь нормального потомства. И так далее… Всякая мораль – для своих условий и своего уровня… 'Не укради' – если голодная смерть тебе не угрожает. А если на ногах не стоишь – так стоит ли помирать? Может, живым ты в этом мире больше пользы принёс бы…- рассуждала челланка. Тем временем мы постепенно выбрались в центр и по пути стали попадаться магазины. Прохожие то и дело оглядывались на философствующую Лин, но её это, похоже, совершенно не интересовало. Наконец мы набрели на 'местный Арбат', где Лин довольно оперативно присмотрела небольшую иконку, искусно сделанную на бересте.
– Видела однажды, какими глазами Вероника смотрела на подобную вещицу,- прокомментировала она. Заполучив иконку и отбив попытки продавца сделать из нас оптовых покупателей, мы отправились домой.
– Не задерживайтесь,- помахала мне рукой Лин, скрываясь в пассере.
…Карина пришла немного раньше обычного и сразу же забралась в ванну. Спустя какое-то время она уже лежала на диване, забросив усталые ноги на спинку. Я откровенно любовался ею, а она потихоньку краснела… Немного погодя она начала собираться. Признаться, я не помню, чтобы она когда-либо собиралась так долго и тщательно – но результат стоил того: когда она, наконец, появилась передо мной с летящими длинными волосами, только что вымытыми самым дорогим из имеющихся в доме шампунем и вспушенными феном, в полупризрачном платье на голое тело и босоножках на самом высоком каблуке – я просто утратил дар речи.
– Ну, как – собрались?- Линда, выпорхнув из пассера, окинула оценивающим взглядом Карину и, явно оставшись довольна её внешним видом, удовлетворённо резюмировала: – Вижу, что собрались.
Буквально через минуту мы появились у виновницы торжества. Джерри и Том просто ошалели при виде моей подруги, а Вероника, слегка закусив губу, пыталась сообразить, кому из них предназначался этот наряд. Я поспешил прервать её раздумья, обратив внимание на подарок. Механически развязав ленту и развернув бумагу, Вероника на мгновение замерла, ошалело уставившись на иконку.
– Томми, иди сюда,- наконец шёпотом позвала она. С минуту они молча её разглядывали, затем Вероника порывисто обняла меня и поцеловала в щёку.
– Только… Откуда ты узнал?- Недоумённо спросила она.
– Разведка донесла,- довольный произведённым впечатлением, ответил я. Вероника, оглянувшись вокруг, остановилась, наконец, на Линде.
– Поняяятно…- Покачала головой она. Лин улыбнулась и, обняв её за плечи, увела с собой.
– Они ненадолго,- прокомментировал Джерри, жестом приглашая гостью пройти в гостиную. Боже, как они откровенно ею любовались… У меня даже защемило в груди – от ревности, наверное… Мы расселись в креслах в ожидании хозяйки. Томми не мог оторвать взгляд от Карины, Джерри то и дело переводил взгляд с неё на дверь и обратно, а я походил на юнца, пришедшего на бал с дамой, отстоять которую перед толпой кавалеров ему было явно не по зубам… Наконец Джерри встал и, сделав шаг к двери, представил нам вошедшую Веронику. Боже мой – в каком она была виде… Нечто подобное я видел однажды на конкурсе рок-н-ролла: платье было сделано так, чтобы нельзя было сказать, что хозяйка не одета и, в то же время, одетой её тоже назвать было трудно… Правая нога была обнажена почти до груди, левая прикрывалась ниспадающим лоскутом почти до пят. Соответственно, левое плечо было обнажено почти до пояса, а правая рука прикрывалась рукавом почти то запястья… Трепещущие груди играли сквозь прикрывающий их тонкий шифон, а само платье напоминало экзотической конструкции 'почти закрытый' купальник с навешанными на него в нужных местах лоскутами ткани.
– Ну, как?- Озорно спросила вошедшая следом за ней Линда.
– М-да…- Только и смогли вымолвить двое ошарашенных мужчин. Джерри с довольным видом демонстрировал хозяйку, поворачивая её, как на подиуме, чтобы зрители могли рассмотреть это чудо со всех сторон. Наконец Томми, с предельной осторожностью и нежностью взяв Веронику за руку, провёл её дальше в комнату и усадил на кресло с высокой спинкой.
– Ну, так как я исправила ситуацию?- Шепнула мне на ухо Лин.
– Отменно…- Ошарашено выговорил я, не в силах отвести взгляд от виновницы торжества. Когда же мне это, наконец, удалось, я обратил внимание, что Лин тоже успела переодеться и теперь была в той самой коротенькой разлетайке, в которой я её впервые увидел, летящей… простите – спускающейся по тропинке с горы. Милые сердцу воспоминания заставили меня, зажмурившись, улыбнуться и с благодарностью посмотреть на неё… Она тепло улыбнулась в ответ. Все присутствующие были явно довольны – мужчины воодушевлены перспективой провести вечер в обществе изысканно полуодетых дам, женщины – нежились в лучах ласкающих их взглядов.
– Это платье – почти точная копия того, в котором я была на том вечере, когда Джерри изображал принца…- Кивнув на Веронику, шепнула мне Лин.- Тебе нравится?
– Безумно…- Прошептал я.- Как я понимаю Джерри…
– В чём?- Сделав круглые глаза, притворно удивилась Лин.
– В том, что он тогда никому не пожелал тебя отдавать…- Лин прыснула.
– Я его тоже, кажется, понимаю,- сверкнув глазами, шепнула в ответ она. Тем временем события развивались своим чередом. Подарки были вручены, именинница довольна и все шестеро начали пробираться на веранду – к праздничному столу, вокруг которого расположились мягкие кресла и небольшие диванчики.
– Я думаю, что с этого надо начать,- философски заметил Томми,- ибо все здесь собравшиеся вряд ли сумели чем-то поживиться после изнурительного рабочего дня… Все рассмеялись, но улыбки челлан были грустноваты – видимо, они до сих пор не могли привыкнуть к Земному словоблудию и, пусть даже такому невинному, цинизму… Впрочем, длилось это недолго – запечённый фазан, салат с кальмарами, испанское вино и прочие яства, украшавшие праздничный стол, видимо, обладали свойством быстро развевать грусть…
…Успокоив алчущие чрева, собравшиеся стали более расположены к беседе. И, как только закончили с вином, так вскоре беседа сия и потекла. Разговор – что, в общем-то, вполне понятно в такой обстановке – пошёл о любви. Лин как-то к слову заметила, что понятия среднего землянина о любви для челлан выглядят не просто чересчур примитивно и прагматично, но даже… ошарашивающе, что ли…