Страница:
– Я тебе правда нравлюсь… Такой?
– Правда…
– Тогда не суди её строго… Она тоже сегодня… Такая… Лучше побудь немного со мной – мне будет приятно…- она, как кошка, тёрлась о меня головой,- ладно?
– Ладно…- Мы наконец вышли во двор. Там уже пылали костры, Карина танцевала в кругу под аккомпанемент кастаньет и хлопков зрителей. В бликах костра её платье ещё меньше напоминало о своём присутствии, чем при дневном свете. 'Как хороша…- подумал я.- Диво, как хороша…'. Наконец танец закончился. Судя по аплодисментам, все были довольны. Карина, тяжело дыша, подошла с пустым стаканом ко мне. Я молча налил. Она посмотрела мне в лицо сквозь стакан и протянула его мне. Я пригубил. Она начала пить, демонстративно глядя мне в глаза. Поставив недопитый стакан, обняла меня и шепнула:
– Я сегодня какая-то сумасшедшая… Совсем…
– Не только ты,- шепнул ей я.
– Да?- Изумилась она, но, взглянув на вышедшую со мной Веронику, понимающе улыбнулась:
– Наверное, сегодня вечер такой…
– Наверное,- согласился я.
– Ты не грустишь?- Встревожилась она.
– Нет,- я ласково-отрешённо взглянул на неё, не зная, какими бы словами выдать ей индульгенцию на сегодняшний вечер.- Знаешь,- наконец вымолвил я,- ты мне такой… Даже больше нравишься…
– Правда?- Недоверчиво обрадовалась она.
– Правда,- шепнул я и поцеловал её в мочку уха.- Знаешь…- Нерешительно добавил я,- никогда не думал, что мне может… вот так вот… нравиться… наблюдать за тобой… со стороны…- Она отстранилась, внимательно посмотрела на меня – видимо, пытаясь определить, шучу я, издеваюсь, или нахожусь на грани кипения либо помешательства. Не обнаружив, по-видимому, признаков чего-либо из перечисленного, она озадаченно и нерешительно улыбнулась:
– Нет, ты что – серьёзно?
– Вполне,- поспешил заверить её я.- И, знаешь,- я на секунду задумался,- если будешь ещё танцевать – сними платье, а?
– Но ведь… У меня там ничего нет…- зарделась она.
– Именно… вот поэтому и сними. Пожалуйста,- добавил я. Она смотрела на меня во все глаза, не в силах понять, что всё это может значить. Наконец какая-то догадка мелькнула в её глазах:
– Вероника?- Тихо спросила она.
– Что – 'Вероника'?- Сделал я вид, что не понял вопроса. И тут же сообразил, что я его и на самом деле не понял… Но разговору этому не суждено было закончиться – из маленького голубого ящика раздались звуки знакомой мне мелодии и Линда, танцуя, вошла в круг, медленно снимая через голову свою тунику. Вероника попробовала проделать то же самое и так же эффектно, но конструкция её одеяния не позволила ей этого. Лин быстро пришла к ней на помощь и, как бы танцуя руками по её телу, буквально за несколько тактов заставила непослушную конструкцию соскользнуть к ногам хозяйки. Та ловко выскользнула, извиваясь, из образовавшегося на земле круга, который Томми не замедлил повесить себе на шею, словно шарф, и эффектно вошла в танец. Я уже видел этот танец, слышал эту музыку из голубого ящика… Да, конечно – на 'пирушке'… Они тогда тоже это танцевали… Но – Боже мой, насколько сейчас это смотрелось эффектнее! Блики пламени, казалось, тоже попадавшие в такт, отработанность и чёткость движений, заметно возросшее мастерство Вероники и масса более сложных элементов, появившихся теперь… Линда творила чудеса, удовлетворённо поглядывая на партнёршу: по-видимому, этому предшествовали немало изнурительных репетиций, и теперь они могли показать всю красоту и сложность танца синхронно, как, по-видимому, это и задумывалось… Временами то одна из них, то другая, выскользнув из круга, начинала творить какой-то образ перед кем-либо из мужчин. Доведя его за несколько секунд до почти гипнотического состояния, она со смехом ускользала в круг, 'под защиту огня', чтобы вскоре очередную фантазию посвятить другому мужчине. Карина смотрела на всё это широко открытыми глазами – видно было, что она просто потрясена увиденным. Примерно к половине танца это потрясение прошло и так знакомый мне озорной огонёк мелькнул у неё в глазах. Как она потом мне призналась, к этому времени она поняла основную идею танца и решила его дополнить. Не отрывая взгляда от танцующих, она просто и по-деловому сняла с себя платье, сунув его мне в руки, разулась и шагнула в круг.
Мгновенное замешательство на лице Линды сменилось желанием как-нибудь это обыграть, чтобы не ставить мою подругу в неловкое положение – она ведь явно не могла продемонстрировать подобного. Но она и не пыталась… Она просто шла к середине круга, не замечая протянутых к ней рук и извивающихся вокруг неё тел. Дождавшись, наконец, повторения примеченного ранее фрагмента мелодии, она вдруг вскинула руки вверх, и, бросая вызов происпанским ритмом своих движений пластике челланского танца, начала творить что-то своё в центре круга. И Лин, и Вероника совершенно не ожидали такого поворота дела и на какое-то мгновение даже растерялись. С трудом овладев ситуацией, они не нашли ничего лучшего, чем, продолжив изображать рабынь, тянущих руки к солнцеликой повелительнице, застыли на время в таких позах, давая возможность Карине показать, что она хочет, а себе – понять, что же им теперь делать. Очень быстро они сообразили, что появление Карины в центре и всё, что она там делает, совершенно не разрушает гармонии их танца, и, даже напротив, что-то привносит в неё – как будто пламя, мечущееся в центре океана… Сымпровизировав гибкими руками море и волны, они 'вышли из воды' и продолжили у края круга свою линию. Когда заключительные аккорды мелодии совпали с оглушительной кодой танца, зрители не могли ни сдвинуться с места, ни вымолвить слова, ни посметь вдохнуть. Усталые, девушки улеглись там же, где стояли. Постепенно приходя в себя, мы начали переглядываться. Было очевидно, что никто раньше не видел подобного. 'Жаль, что не додумались это записать',- скажет мне потом Джерри.
Первым очнулся Том. Налив в стакан сока, он подошёл к своей благоверной и оббрызгал её с головы до ног. Она вздрогнула от неожиданности, но, ощутив на горячем теле желанную прохладу, томно потянулась, подставляя другой бок. Томми, улыбнувшись, повторил операцию. Вероника лежала, раскинув руки и зажмурив глаза, ожидая очередной серии брызг. Джерри взял стоявшую неподалёку под деревом садовую лейку и принялся поливать Карину и Лин. С визгом они вскочили – откуда только силы взялись! – и, отобрав у бородача его оружие нападения, облили его с ног до головы. С воплем он вырвался и попытался скрыться с места происшествия. Не тут-то было – одним прыжком настигнув его, Линда свалила своего благоверного на траву, упала на него сверху, и, приговаривая 'Джереми мокренький… Джереми попал под дождик… Ему нужно просушить одежду…', принялась его раздевать. Я подивился профессионализму, с которым она выполнила сию не самую лёгкую работу: буквально ни одного лишнего движения, ни одной продолжительной попытки борьбы – словом, буквально секунд через десять она уже закончила операцию и уступила своё место Карине, бросив короткое 'Держи, чтоб не убёг…'. Карина нерешительно попыталась держать Джереми за руки, но первая же его попытка встать и вырваться из плена заставила её распластаться по его телу, прижимая его к земле. Джерри затих, как будто именно этого и добивался. Карина тихо стонала – по-видимому, с трудом себя сдерживая. Я не мог оторвать от неё взгляд…
– Ну, как – ты сам разденешься или тебе помочь?- Линда, развесив на ближайших кустах одеяние Джерри, направлялась ко мне. Совершенно не зная, почему, я бросился вглубь сада. Шальной смех челланки, длинный прыжок, пятнадцатисекундная борьба – и всё завершилось так же.
– Мне не хочется вставать,- шепнула она мне на ухо.
– Не вставай,- попытался её спровоцировать я.
– Нельзя,- вздохнула, поднимаясь, она: – Ещё Томми остался.
– Оставь его Веронике!
– Нельзя – сегодня не такой день!- Усмехнулась челланка и, исподлобья глядя вперёд, как рок, неотвратимо двинулась к Томми.
– Я сам, я сам,- скороговоркой выпалил понявший свою обречённость Том и быстро перемахнул перила веранды. Мы рассмеялись. Очень скоро он появился в дверях – уже без одежды.
– Вот и прекрасно,- удовлетворённо констатировала Лин.- А теперь, я думаю, самое время – купаться!- Никто не возражал. Она взяла Тома под руку и повела к морю. Карина, с видимым трудом оторвавшись от Джерри, села с ним рядом, обняв колени. Джерри встал и взял её на руки. Она, обвив его шею руками, покорно позволила себя унести. Ко мне подошла Вероника:
– Пойдём, что ли?- Улыбнулась она.
– Пойдём,- вздохнул я, обняв её за талию. По её телу пробежала дрожь – такая приятная и понятная каждому мужчине… Через секунду её руки уже обвивали мою шею, а её губы жадно искали мои…
– Не могу больше… Сумасшедшая совсем… Ты прости меня, ладно?- Извиняющимся голосом попросила она, наконец найдя в себе силы прекратить эту сладкую пытку и пряча глаза.
– Не надо… Не надо, глупая… Это всё пройдёт – и очень скоро,- пытался погладить её по головке я.
– Не говори так, не надо…- отчаянно замотала она головой.- Я не хочу, чтобы это проходило – я хочу, чтобы это было всегда… Чтобы мы все никогда не расставались надолго, чтобы жили вместе… Ведь здесь,- она обвела вокруг рукой,- места всем хватит… Они ведь живут там так – и никому от этого не хуже, правда?
– Ну, не все же так живут – только те, у кого получается…
– У нас получилось бы… Правда?- Умоляющими глазами Вероника как будто пыталась проникнуть ко мне в душу.
– Может быть,- пожал плечами я.- Знаешь, я боготворю Карину. Я шалею от выходок Лин. Я сегодня чудом сдерживаюсь, чтобы не поддаться искушению совсем потерять голову с тобой… Вы все мне очень нравитесь и я действительно думаю, что мы могли бы найти общий язык. Джерри тоже, я думаю… относится к вам примерно так же… Томми – я видел, как он сегодня смотрел на Карину… и видел, как он ошалел, когда к нему на колени уселась Лин… Вроде бы все мы – вполне совместимые люди и отношения между нами дают повод думать, что такая большая семья может существовать. Вот только…
– Что?- С горячим нетерпением выпалила моя спутница.
– Вот только времени у нас осталось – месяца два-три, не больше…
– Почему?
– Ты разве не знаешь, что в мае их здесь уже не будет?- Обречённым голосом еле выговорил я.
– Ах, да…- вспомнив, в тон мне вздохнула Вероника.- Но, всё же – хочется надеяться на лучшее…
– Надежда умирает последней, конечно… Но только – какой смысл рассчитывать на то, чему, как ты уже наверняка знаешь, не бывать…- Вероника готова была расплакаться:
– Но, может, мы могли бы остаться хотя бы вчетвером?- Несмело попыталась предложить она.- Понимаешь, мне никогда раньше не было так хорошо, как теперь… Когда я запуталась в чувствах к трём мужчинам и вдруг – имею право этого не скрывать… И – никто ни в чём меня не обвиняет… И – не запрещает любить… Не обзывает мои чувства гнусностью…
– Боже мой…- Я обнял девушку, прижал к груди,- Как я тебя понимаю… Только… Знаешь, Линда однажды сказала, что не может решиться на физическую близость со мной – потому, что мы обречены на расставание… А, поскольку мы слишком близки духовно, опыт физической близости просто усилит боль разлуки… Пока ты помнишь человека, который вызывал твоё восхищение – он живёт в тебе и это, большей частью, не боль, а воспоминания… Нет ощущения утраты – он может восхищать тебя и теперь… Когда же ты помнишь её волосы, разметавшиеся утром по подушке, запах её пота, кажущийся тебе желаннее запаха её духов, стон и крик её оргазма, нежность поцелуев – когда, наконец, ты знаешь, что где-то растёт твой ребёнок, которого ты никогда не увидишь – это становится невыносимым… На это можно ещё пойти, если это – твоя единственная Любовь… Но, когда у тебя в сердце есть место другой женщине, с которой не один пуд соли уже съел – действительно, незачем усиливать обоюдные страдания…
– Это она тебе сказала?
– Она примерно это пыталась мне объяснить… Так что – люби себе на здоровье – мне действительно безумно нравится, как ты сегодня себя ведёшь,- я нежно обнял девушку за плечи,- но не трави душу себе и мне, не пытайся сделать наши отношения глубже, чем они есть – ибо они, как ты прекрасно знаешь, обречены…
– Но… Почему? Может, вы бы могли к нам переехать… Здесь ведь действительно всем хватит места…
– У меня есть работа, которую здесь невозможно найти – в маленьком островном государстве это просто никому не нужно. У нас с Кариной есть огромное число знакомых, среди которых мы живём и в общении с которыми нуждаемся.
– Так что же делать?- Глядя мне в глаза, обречённо спросила Вероника.
– Жить,- пожал плечами я.- И пользоваться тем временем, что отпущено нам судьбой – примерно так мне однажды ответила Лин… Конечно, у меня нет, никогда не было и, скорее всего, никогда не будет такой девушки, как ты – и я бы дорого дал за то, чтобы у нас обоих остались пассеры… Но, я думаю, ты тоже прекрасно понимаешь, что это нереально – никто их здесь не оставит… А обычная поездка сюда потребует с неделю времени и больше денег, чем я зарабатываю за месяц…- Махнул рукой я.- Так что – наслаждайся днём сегодняшним, немного надейся, может быть, на день завтрашний – но, ради Бога, на планируй на год вперёд…- На глазах у Вероники стояли слёзы. Не знаю, может, и не нужно было быть столь жёстким, но я почему-то был вынужден согласиться с концепцией Лин: незачем строить замки на песке да надеяться на невозможное. А неизбежность чего-либо лучше уж осознать сразу – не так больно будет, когда настанет рок… Вероника не возражала, но плакала. Нет, не навзрыд, не обиженно, не обречённо – она просто шла, а слёзы сами катились у неё из глаз… Добравшись до берега, она тихо вошла в воду и нырнула – видимо, чтобы не демонстрировать присутствующим заплаканное лицо именинницы… Я вошёл в воду и зачем-то вынес её на берег на руках. В глазах её я прочёл покорную благодарность…
Тем временем на берегу постепенно разгоралась очередная дискуссия.
– Всякая многоуровневая иерархия, занимающаяся прямым управлением, неизбежно бюрократизируется.- Услышали мы голос Джерри.
– А что – существуют реальные альтернативы таким способам организации иерархий?- вскинул брови Том.
– Разумеется…- С удивлением ответила Лин.
– Например?
– Например, иерархии, не занимающиеся прямым управлением.
– То есть?
– То есть – когда вышестоящий уровень иерархии, вместо того, чтобы давать прямые указания звеньям подчинённого уровня, создаёт законы, по которым этому подчинённому уровню следует действовать. При этом, чем ценнее работник верхнего уровня – тем более умные, гибкие и тонкие законы он создаёт, увязывая интересы работников подчинённого уровня с интересами иерархии в целом.- Как о чём-то само собой разумеющемся, с лёгким недоумением в голосе говорила Лин.- Такая иерархия вполне жизнеспособна.
– При попытке же организации иерархии по принципам прямого управления верхний уровень по численности всегда стремится превысить нижний, тем самым создавая необходимость построения следующего верхнего уровня, который, действуя точно так же, очень скоро потребует ещё большей численности…- С ухмылкой добавил Джерри.- Таким образом, если при 'законодательном' управлении иерархия имеет вид пирамиды с широченным основанием и невысокой вершиной – то есть уровни этой иерархии быстро сходятся, то при прямом управлении иерархия стремится к расходящемуся кверху конусу, у которого каждый вышестоящий уровень неуклонно стремится превысить по численности подчинённый… И все попытки привести такую иерархию к нормальному, неинверсному, пирамидальному виду обречены – колоссальными усилиями, потом и кровью удаётся поддерживать лишь видимость благополучия, а затраты на эти попытки совершенно не окупаются…
– Ты хочешь сказать, что у нас все иерархии основаны на прямом управлении?- Отчасти ради того, чтобы немного отвлечь свою спутницу от мрачных мыслей, попробовал встрять в беседу и я.
– Я хочу сказать, что они большей частью основаны именно на прямом управлении.- Подчеркнул Джерри.- Большинство же из них в чистом виде ни тем, не другим не являются, а представляют собой довольно-таки уродливый и агонизирующий симбиоз обоих идей.- Улыбнулся он.- И, в зависимости от того, насколько больше в той или иной иерархии свободы деятельности звеньев в рамках умного законодательства, чем прямого управления сверху, настолько выше и её жизнеспособность, и 'пирамидальность' – то есть сходимость уровней иерархии.
– Иерархий, не предпринимающих попыток прямого управления вообще, мы у вас не обнаружили.- Улыбнулась Лин.- От этого, в частности, и проблемы…
– А у вас, что – прямое управление не практикуется вообще?- Поинтересовался Том.
– Великий Алл, объявляя о начале создания системы, провозгласил: 'Мы создаём, по сути, новое общество – с новыми законами и новыми принципами управления. На каком месте в нём каждый из нас впоследствии окажется – мы пока не знаем. Поэтому мы позаботимся о том, чтобы, на каком бы месте всякий из нас ни оказался – он смог бы жить нормально, как и все остальные. Иными словами – мы должны прийти к объективной морали, к объективным общественным отношениям, взгляд на которые не зависит от того, где, на каком месте в этом обществе ты находишься. Только тогда в обществе может стать нормой объективное отношение к происходящему, только тогда на нашей планете может воцариться власть разума…'.- Процитировал Джерри.
– Ничего себе заявленьице…- пробормотал Том.
– В каком смысле?- Вскинула брови Лин.
– В смысле силы.
– Да уж – силы и решительности ему было не занимать…- Хмыкнул Джерри.- Он замахнулся на создание единой и всеобъемлющей системы, включающей в себя всё – от компьютерных систем управления и систем связи до единой банковской системы, единого свободного рынка в зоне действия системы, единого института представительства граждан в органах власти и так далее… Сильно было задумано… Реально это дало возможность все текущие затраты на содержание системы загнать в один процент дохода регионов, ею обслуживаемых… Фактически он упразднил все необоснованные затраты, убрал все причины для развития бюрократических структур… Всё было сделано просто и разумно.
– То есть – гениально.- Улыбнулась Лин.
– Это, конечно, хорошо…- философски заметил Томми.- А вот что там говорилось о единой банковской системе? Неужели в условиях отсутствия конкуренции между банками…
– В принципе, система не возражает против присутствия банков, как таковых,- заметила Лин.- Но примерно лет за 10 после её внедрения они все вымерли или выродились в инвестиционные кампании. Собственно, банки выполняют у вас две основные функции: ведение счетов, то есть – безналичное обращение, и – инвестиционная деятельность, то есть – собственно то, что и приносит прибыль. Брать деньги с клиентов за ведение счетов – глупо и безнравственно. Да и работа эта неинтересная – чисто механическая, совершенно нетворческая и, наконец, дешёвая: если кто и будет за это платить, то много платить он не станет. А вот вложить куда-то имеющиеся у банка деньги клиентов, получить прибыль, и, даже поделившись с клиентами, остаться с немалым 'наваром' – это уже интереснее… Эта работа не рутинная, не скучная, и, наконец, не дешёвая – большинство даже ваших наиболее видных банков именно на инвестиционной деятельности сделали свои состояния… Когда единая система была создана и взяла на себя ведение счетов – те банки, которые жили в основном за счёт этого, просто перестали существовать. Те же, что остались – стали, по существу, акционерно-инвестиционными группами, которые ищут, во что бы вложить средства своих клиентов. Ведение же счетов – скучная и неинтересная работа, с которой прекрасно справляется система.
– А каким образом деньгами с моего счёта в системе может распоряжаться та или иная инвестиционная кампания?- Совершенно неожиданно вступила в беседу Вероника. 'Слава Богу,- подумал я,- помаленьку отходит девчушка.'
– Ну, я могу заявить системе, что, к примеру, 30% моих средств может быть использовано той или иной инвестиционной кампанией. Как только у них возникнет потребность в финансах – эти деньги начнут работать. Доход здесь обычно больше, чем при вложениях просто 'в системе', но – и риск больше.
– А что значит 'просто в системе'?
– Стандартно я просто определяю в системе, сколько и под какой процент я могу ссудить – и, как только кто-то захочет занять 'для себя' – система может использовать мои средства.
– Что значит 'для себя'?- Не поняла Вероника.
– Если я хочу просто занять немного денег – я называю сумму и смотрю, на каких условиях я могу взять её в долг. Система выберет самого нежадного кредитора, с минимальными процентами – и займёт у него. Если этого окажется недостаточно – выберет следующего, и так – до тех пор, пока не удовлетворит мой запрос. Если кредиторов с равным процентом много (а это практически всегда так), то кредит будет разбросан по группе кредиторов поровну. Это уменьшает риск кредиторов в случае, если долг не может быть по каким-то причинам востребован – например, в случае смерти должника. Нередко можно видеть кредиты с несколькими тысячами кредиторов… сумма займа у каждого из них – копеечная, зато и риск минимален…
– А если кредит просто не вернуть?
– Сложно… В системе ведь определено, сколько и когда ты должен возвращать – как только на твоём счету станут появляться деньги – заём будет понемногу гаситься автоматически… Кредит под бытовые нужды лучше взять вот так просто, в системе. При этом никто тебя не контролирует и не проверяет, иными словами – не суёт нос в твой кошелёк. Но сумма такого кредита не может быть слишком большой – обычно она не должна превышать твоего среднего дохода за месяц-два, отсилы – за год. Да и отдавать её будешь безусловно. А вот кредит под производство лучше взять в инвестиционной кампании – хоть процент выше, но и отдавать не придётся, если 'не получилось'… Если, конечно, специалисты этой кампании придут к выводу, что обстоятельства краха от тебя не зависели…- Поспешила Лин успокоить раскрывшего было рот Тома. Тот удовлетворённо кивнул.
– Кстати – всякий, кто не имеет крыши над головой, имеет возможность в рамках обычного кредита построить либо приобрести жильё…- Вспомнил Джерри.
– Любое?…- Оживилась Карина.
– Нет, разумеется…- Улыбнулся челланин.- Обычный кредит позволяет любому купить себе только небольшой домик, просто – чтоб была крыша над головой. Причём после получения такой суммы обычный кредит будет тут же ограничен, позволяя не голодать – но не более.
– А если его это устроит? Если ему просто лень шевелиться, и его устраивает 'жизнь растения'?
– Да ну…- Ухмыльнулся бородач.- Человек устроен так, что ему всегда мало: как только он сыт, у него сразу появляются другие интересы…
– А если он экзот?
– Ну, в конце концов службы начнут им интересоваться… В итоге – может и в долговую тюрьму угодить, если слишком упорствовать будет… Там принцип тот же, что и в любой тюрьме: срок меряют не годами, а деньгами, которые он должен заработать в тюрьме своим трудом. Как именно – мы уже обсуждали…
– Интересно, а как у вас проблема с воровством?- Немного подумав, продолжал искать лазейки Томми.
– Исключение наличного обращения, введение для всех граждан лицевых счетов, на которых 'числятся' не только деньги, но и практически вся их собственность, номера, в обязательном порядке проставляемые всеми изготовителями на всех производимых им предметах – воровать практически невозможно. Бессмысленно просто…- Пожала плечами Лин.- Можно, конечно, украсть ведро помидоров с огорода или черенок лопаты, который дед сам выстругал – но ведь это не те масштабы… Это и у вас редко воруют… А так – появись где-нибудь Гарик с моим талкером – любой мальчик из службы охраны запросто проверит, чей он есть на самом деле…- Улыбнулась она.
– Поэтому, когда один челланин дарит что-то другому челланину,- начал Джерри.
– Точнее – кому-либо из тех, кто имеет лицевой счёт в системе,- поправила Лин.
– Точно,- кивнул бородач.- Так вот – в этих случаях во избежание последующих недоразумений полагается сообщить об этом системе. Короче – все купли-продажи и все подарки вызывают изменения состояния лицевых счетов… В результате – у всякой вещи всегда есть хозяин.
– Ага…- Почти безразлично вздохнула Вероника, и, взяв Джерри за руку, повела в воду. Я подошёл к Карине.
– Ну, как ты?
– Ничего,- пожала плечами она.- А что?
– Ничего,- повторил я её движение. Она улыбнулась.
– Головка кружится?- Поинтересовался я.
– Кружится…- вздохнула она.- Ты не сердишься?- Я покачал головой. Карина уткнулась мне носом в плечо.
– Не бери дурного в голову,- поглаживая её по голове, шепнул я.
– Постараюсь,- вздохнула она. Мы немного помолчали. Вдруг, взяв меня за руку, она быстро повела меня вглубь сада. Когда берега не стало видно – остановилась. Посмотрела мне в глаза, спросила:
– Ты меня любишь?
– Не говори глупостей…
– А я… я не знаю, кого я больше люблю…- 'Вот ещё новости…- подумал я.- Этого только не хватало…'.
– Ну, а… в число тех, кого ты… больше или меньше… любишь… Я ещё вхожу?- Попытался пошутить я. Она, как нашалившая и прощённая маленькая девчушка, быстро закивала головой.- Мне этого достаточно…- Шепнул я, поглаживая её волосы.
– Правда…
– Тогда не суди её строго… Она тоже сегодня… Такая… Лучше побудь немного со мной – мне будет приятно…- она, как кошка, тёрлась о меня головой,- ладно?
– Ладно…- Мы наконец вышли во двор. Там уже пылали костры, Карина танцевала в кругу под аккомпанемент кастаньет и хлопков зрителей. В бликах костра её платье ещё меньше напоминало о своём присутствии, чем при дневном свете. 'Как хороша…- подумал я.- Диво, как хороша…'. Наконец танец закончился. Судя по аплодисментам, все были довольны. Карина, тяжело дыша, подошла с пустым стаканом ко мне. Я молча налил. Она посмотрела мне в лицо сквозь стакан и протянула его мне. Я пригубил. Она начала пить, демонстративно глядя мне в глаза. Поставив недопитый стакан, обняла меня и шепнула:
– Я сегодня какая-то сумасшедшая… Совсем…
– Не только ты,- шепнул ей я.
– Да?- Изумилась она, но, взглянув на вышедшую со мной Веронику, понимающе улыбнулась:
– Наверное, сегодня вечер такой…
– Наверное,- согласился я.
– Ты не грустишь?- Встревожилась она.
– Нет,- я ласково-отрешённо взглянул на неё, не зная, какими бы словами выдать ей индульгенцию на сегодняшний вечер.- Знаешь,- наконец вымолвил я,- ты мне такой… Даже больше нравишься…
– Правда?- Недоверчиво обрадовалась она.
– Правда,- шепнул я и поцеловал её в мочку уха.- Знаешь…- Нерешительно добавил я,- никогда не думал, что мне может… вот так вот… нравиться… наблюдать за тобой… со стороны…- Она отстранилась, внимательно посмотрела на меня – видимо, пытаясь определить, шучу я, издеваюсь, или нахожусь на грани кипения либо помешательства. Не обнаружив, по-видимому, признаков чего-либо из перечисленного, она озадаченно и нерешительно улыбнулась:
– Нет, ты что – серьёзно?
– Вполне,- поспешил заверить её я.- И, знаешь,- я на секунду задумался,- если будешь ещё танцевать – сними платье, а?
– Но ведь… У меня там ничего нет…- зарделась она.
– Именно… вот поэтому и сними. Пожалуйста,- добавил я. Она смотрела на меня во все глаза, не в силах понять, что всё это может значить. Наконец какая-то догадка мелькнула в её глазах:
– Вероника?- Тихо спросила она.
– Что – 'Вероника'?- Сделал я вид, что не понял вопроса. И тут же сообразил, что я его и на самом деле не понял… Но разговору этому не суждено было закончиться – из маленького голубого ящика раздались звуки знакомой мне мелодии и Линда, танцуя, вошла в круг, медленно снимая через голову свою тунику. Вероника попробовала проделать то же самое и так же эффектно, но конструкция её одеяния не позволила ей этого. Лин быстро пришла к ней на помощь и, как бы танцуя руками по её телу, буквально за несколько тактов заставила непослушную конструкцию соскользнуть к ногам хозяйки. Та ловко выскользнула, извиваясь, из образовавшегося на земле круга, который Томми не замедлил повесить себе на шею, словно шарф, и эффектно вошла в танец. Я уже видел этот танец, слышал эту музыку из голубого ящика… Да, конечно – на 'пирушке'… Они тогда тоже это танцевали… Но – Боже мой, насколько сейчас это смотрелось эффектнее! Блики пламени, казалось, тоже попадавшие в такт, отработанность и чёткость движений, заметно возросшее мастерство Вероники и масса более сложных элементов, появившихся теперь… Линда творила чудеса, удовлетворённо поглядывая на партнёршу: по-видимому, этому предшествовали немало изнурительных репетиций, и теперь они могли показать всю красоту и сложность танца синхронно, как, по-видимому, это и задумывалось… Временами то одна из них, то другая, выскользнув из круга, начинала творить какой-то образ перед кем-либо из мужчин. Доведя его за несколько секунд до почти гипнотического состояния, она со смехом ускользала в круг, 'под защиту огня', чтобы вскоре очередную фантазию посвятить другому мужчине. Карина смотрела на всё это широко открытыми глазами – видно было, что она просто потрясена увиденным. Примерно к половине танца это потрясение прошло и так знакомый мне озорной огонёк мелькнул у неё в глазах. Как она потом мне призналась, к этому времени она поняла основную идею танца и решила его дополнить. Не отрывая взгляда от танцующих, она просто и по-деловому сняла с себя платье, сунув его мне в руки, разулась и шагнула в круг.
Мгновенное замешательство на лице Линды сменилось желанием как-нибудь это обыграть, чтобы не ставить мою подругу в неловкое положение – она ведь явно не могла продемонстрировать подобного. Но она и не пыталась… Она просто шла к середине круга, не замечая протянутых к ней рук и извивающихся вокруг неё тел. Дождавшись, наконец, повторения примеченного ранее фрагмента мелодии, она вдруг вскинула руки вверх, и, бросая вызов происпанским ритмом своих движений пластике челланского танца, начала творить что-то своё в центре круга. И Лин, и Вероника совершенно не ожидали такого поворота дела и на какое-то мгновение даже растерялись. С трудом овладев ситуацией, они не нашли ничего лучшего, чем, продолжив изображать рабынь, тянущих руки к солнцеликой повелительнице, застыли на время в таких позах, давая возможность Карине показать, что она хочет, а себе – понять, что же им теперь делать. Очень быстро они сообразили, что появление Карины в центре и всё, что она там делает, совершенно не разрушает гармонии их танца, и, даже напротив, что-то привносит в неё – как будто пламя, мечущееся в центре океана… Сымпровизировав гибкими руками море и волны, они 'вышли из воды' и продолжили у края круга свою линию. Когда заключительные аккорды мелодии совпали с оглушительной кодой танца, зрители не могли ни сдвинуться с места, ни вымолвить слова, ни посметь вдохнуть. Усталые, девушки улеглись там же, где стояли. Постепенно приходя в себя, мы начали переглядываться. Было очевидно, что никто раньше не видел подобного. 'Жаль, что не додумались это записать',- скажет мне потом Джерри.
Первым очнулся Том. Налив в стакан сока, он подошёл к своей благоверной и оббрызгал её с головы до ног. Она вздрогнула от неожиданности, но, ощутив на горячем теле желанную прохладу, томно потянулась, подставляя другой бок. Томми, улыбнувшись, повторил операцию. Вероника лежала, раскинув руки и зажмурив глаза, ожидая очередной серии брызг. Джерри взял стоявшую неподалёку под деревом садовую лейку и принялся поливать Карину и Лин. С визгом они вскочили – откуда только силы взялись! – и, отобрав у бородача его оружие нападения, облили его с ног до головы. С воплем он вырвался и попытался скрыться с места происшествия. Не тут-то было – одним прыжком настигнув его, Линда свалила своего благоверного на траву, упала на него сверху, и, приговаривая 'Джереми мокренький… Джереми попал под дождик… Ему нужно просушить одежду…', принялась его раздевать. Я подивился профессионализму, с которым она выполнила сию не самую лёгкую работу: буквально ни одного лишнего движения, ни одной продолжительной попытки борьбы – словом, буквально секунд через десять она уже закончила операцию и уступила своё место Карине, бросив короткое 'Держи, чтоб не убёг…'. Карина нерешительно попыталась держать Джереми за руки, но первая же его попытка встать и вырваться из плена заставила её распластаться по его телу, прижимая его к земле. Джерри затих, как будто именно этого и добивался. Карина тихо стонала – по-видимому, с трудом себя сдерживая. Я не мог оторвать от неё взгляд…
– Ну, как – ты сам разденешься или тебе помочь?- Линда, развесив на ближайших кустах одеяние Джерри, направлялась ко мне. Совершенно не зная, почему, я бросился вглубь сада. Шальной смех челланки, длинный прыжок, пятнадцатисекундная борьба – и всё завершилось так же.
– Мне не хочется вставать,- шепнула она мне на ухо.
– Не вставай,- попытался её спровоцировать я.
– Нельзя,- вздохнула, поднимаясь, она: – Ещё Томми остался.
– Оставь его Веронике!
– Нельзя – сегодня не такой день!- Усмехнулась челланка и, исподлобья глядя вперёд, как рок, неотвратимо двинулась к Томми.
– Я сам, я сам,- скороговоркой выпалил понявший свою обречённость Том и быстро перемахнул перила веранды. Мы рассмеялись. Очень скоро он появился в дверях – уже без одежды.
– Вот и прекрасно,- удовлетворённо констатировала Лин.- А теперь, я думаю, самое время – купаться!- Никто не возражал. Она взяла Тома под руку и повела к морю. Карина, с видимым трудом оторвавшись от Джерри, села с ним рядом, обняв колени. Джерри встал и взял её на руки. Она, обвив его шею руками, покорно позволила себя унести. Ко мне подошла Вероника:
– Пойдём, что ли?- Улыбнулась она.
– Пойдём,- вздохнул я, обняв её за талию. По её телу пробежала дрожь – такая приятная и понятная каждому мужчине… Через секунду её руки уже обвивали мою шею, а её губы жадно искали мои…
– Не могу больше… Сумасшедшая совсем… Ты прости меня, ладно?- Извиняющимся голосом попросила она, наконец найдя в себе силы прекратить эту сладкую пытку и пряча глаза.
– Не надо… Не надо, глупая… Это всё пройдёт – и очень скоро,- пытался погладить её по головке я.
– Не говори так, не надо…- отчаянно замотала она головой.- Я не хочу, чтобы это проходило – я хочу, чтобы это было всегда… Чтобы мы все никогда не расставались надолго, чтобы жили вместе… Ведь здесь,- она обвела вокруг рукой,- места всем хватит… Они ведь живут там так – и никому от этого не хуже, правда?
– Ну, не все же так живут – только те, у кого получается…
– У нас получилось бы… Правда?- Умоляющими глазами Вероника как будто пыталась проникнуть ко мне в душу.
– Может быть,- пожал плечами я.- Знаешь, я боготворю Карину. Я шалею от выходок Лин. Я сегодня чудом сдерживаюсь, чтобы не поддаться искушению совсем потерять голову с тобой… Вы все мне очень нравитесь и я действительно думаю, что мы могли бы найти общий язык. Джерри тоже, я думаю… относится к вам примерно так же… Томми – я видел, как он сегодня смотрел на Карину… и видел, как он ошалел, когда к нему на колени уселась Лин… Вроде бы все мы – вполне совместимые люди и отношения между нами дают повод думать, что такая большая семья может существовать. Вот только…
– Что?- С горячим нетерпением выпалила моя спутница.
– Вот только времени у нас осталось – месяца два-три, не больше…
– Почему?
– Ты разве не знаешь, что в мае их здесь уже не будет?- Обречённым голосом еле выговорил я.
– Ах, да…- вспомнив, в тон мне вздохнула Вероника.- Но, всё же – хочется надеяться на лучшее…
– Надежда умирает последней, конечно… Но только – какой смысл рассчитывать на то, чему, как ты уже наверняка знаешь, не бывать…- Вероника готова была расплакаться:
– Но, может, мы могли бы остаться хотя бы вчетвером?- Несмело попыталась предложить она.- Понимаешь, мне никогда раньше не было так хорошо, как теперь… Когда я запуталась в чувствах к трём мужчинам и вдруг – имею право этого не скрывать… И – никто ни в чём меня не обвиняет… И – не запрещает любить… Не обзывает мои чувства гнусностью…
– Боже мой…- Я обнял девушку, прижал к груди,- Как я тебя понимаю… Только… Знаешь, Линда однажды сказала, что не может решиться на физическую близость со мной – потому, что мы обречены на расставание… А, поскольку мы слишком близки духовно, опыт физической близости просто усилит боль разлуки… Пока ты помнишь человека, который вызывал твоё восхищение – он живёт в тебе и это, большей частью, не боль, а воспоминания… Нет ощущения утраты – он может восхищать тебя и теперь… Когда же ты помнишь её волосы, разметавшиеся утром по подушке, запах её пота, кажущийся тебе желаннее запаха её духов, стон и крик её оргазма, нежность поцелуев – когда, наконец, ты знаешь, что где-то растёт твой ребёнок, которого ты никогда не увидишь – это становится невыносимым… На это можно ещё пойти, если это – твоя единственная Любовь… Но, когда у тебя в сердце есть место другой женщине, с которой не один пуд соли уже съел – действительно, незачем усиливать обоюдные страдания…
– Это она тебе сказала?
– Она примерно это пыталась мне объяснить… Так что – люби себе на здоровье – мне действительно безумно нравится, как ты сегодня себя ведёшь,- я нежно обнял девушку за плечи,- но не трави душу себе и мне, не пытайся сделать наши отношения глубже, чем они есть – ибо они, как ты прекрасно знаешь, обречены…
– Но… Почему? Может, вы бы могли к нам переехать… Здесь ведь действительно всем хватит места…
– У меня есть работа, которую здесь невозможно найти – в маленьком островном государстве это просто никому не нужно. У нас с Кариной есть огромное число знакомых, среди которых мы живём и в общении с которыми нуждаемся.
– Так что же делать?- Глядя мне в глаза, обречённо спросила Вероника.
– Жить,- пожал плечами я.- И пользоваться тем временем, что отпущено нам судьбой – примерно так мне однажды ответила Лин… Конечно, у меня нет, никогда не было и, скорее всего, никогда не будет такой девушки, как ты – и я бы дорого дал за то, чтобы у нас обоих остались пассеры… Но, я думаю, ты тоже прекрасно понимаешь, что это нереально – никто их здесь не оставит… А обычная поездка сюда потребует с неделю времени и больше денег, чем я зарабатываю за месяц…- Махнул рукой я.- Так что – наслаждайся днём сегодняшним, немного надейся, может быть, на день завтрашний – но, ради Бога, на планируй на год вперёд…- На глазах у Вероники стояли слёзы. Не знаю, может, и не нужно было быть столь жёстким, но я почему-то был вынужден согласиться с концепцией Лин: незачем строить замки на песке да надеяться на невозможное. А неизбежность чего-либо лучше уж осознать сразу – не так больно будет, когда настанет рок… Вероника не возражала, но плакала. Нет, не навзрыд, не обиженно, не обречённо – она просто шла, а слёзы сами катились у неё из глаз… Добравшись до берега, она тихо вошла в воду и нырнула – видимо, чтобы не демонстрировать присутствующим заплаканное лицо именинницы… Я вошёл в воду и зачем-то вынес её на берег на руках. В глазах её я прочёл покорную благодарность…
* * *
Тем временем на берегу постепенно разгоралась очередная дискуссия.
– Всякая многоуровневая иерархия, занимающаяся прямым управлением, неизбежно бюрократизируется.- Услышали мы голос Джерри.
– А что – существуют реальные альтернативы таким способам организации иерархий?- вскинул брови Том.
– Разумеется…- С удивлением ответила Лин.
– Например?
– Например, иерархии, не занимающиеся прямым управлением.
– То есть?
– То есть – когда вышестоящий уровень иерархии, вместо того, чтобы давать прямые указания звеньям подчинённого уровня, создаёт законы, по которым этому подчинённому уровню следует действовать. При этом, чем ценнее работник верхнего уровня – тем более умные, гибкие и тонкие законы он создаёт, увязывая интересы работников подчинённого уровня с интересами иерархии в целом.- Как о чём-то само собой разумеющемся, с лёгким недоумением в голосе говорила Лин.- Такая иерархия вполне жизнеспособна.
– При попытке же организации иерархии по принципам прямого управления верхний уровень по численности всегда стремится превысить нижний, тем самым создавая необходимость построения следующего верхнего уровня, который, действуя точно так же, очень скоро потребует ещё большей численности…- С ухмылкой добавил Джерри.- Таким образом, если при 'законодательном' управлении иерархия имеет вид пирамиды с широченным основанием и невысокой вершиной – то есть уровни этой иерархии быстро сходятся, то при прямом управлении иерархия стремится к расходящемуся кверху конусу, у которого каждый вышестоящий уровень неуклонно стремится превысить по численности подчинённый… И все попытки привести такую иерархию к нормальному, неинверсному, пирамидальному виду обречены – колоссальными усилиями, потом и кровью удаётся поддерживать лишь видимость благополучия, а затраты на эти попытки совершенно не окупаются…
– Ты хочешь сказать, что у нас все иерархии основаны на прямом управлении?- Отчасти ради того, чтобы немного отвлечь свою спутницу от мрачных мыслей, попробовал встрять в беседу и я.
– Я хочу сказать, что они большей частью основаны именно на прямом управлении.- Подчеркнул Джерри.- Большинство же из них в чистом виде ни тем, не другим не являются, а представляют собой довольно-таки уродливый и агонизирующий симбиоз обоих идей.- Улыбнулся он.- И, в зависимости от того, насколько больше в той или иной иерархии свободы деятельности звеньев в рамках умного законодательства, чем прямого управления сверху, настолько выше и её жизнеспособность, и 'пирамидальность' – то есть сходимость уровней иерархии.
– Иерархий, не предпринимающих попыток прямого управления вообще, мы у вас не обнаружили.- Улыбнулась Лин.- От этого, в частности, и проблемы…
– А у вас, что – прямое управление не практикуется вообще?- Поинтересовался Том.
– Великий Алл, объявляя о начале создания системы, провозгласил: 'Мы создаём, по сути, новое общество – с новыми законами и новыми принципами управления. На каком месте в нём каждый из нас впоследствии окажется – мы пока не знаем. Поэтому мы позаботимся о том, чтобы, на каком бы месте всякий из нас ни оказался – он смог бы жить нормально, как и все остальные. Иными словами – мы должны прийти к объективной морали, к объективным общественным отношениям, взгляд на которые не зависит от того, где, на каком месте в этом обществе ты находишься. Только тогда в обществе может стать нормой объективное отношение к происходящему, только тогда на нашей планете может воцариться власть разума…'.- Процитировал Джерри.
– Ничего себе заявленьице…- пробормотал Том.
– В каком смысле?- Вскинула брови Лин.
– В смысле силы.
– Да уж – силы и решительности ему было не занимать…- Хмыкнул Джерри.- Он замахнулся на создание единой и всеобъемлющей системы, включающей в себя всё – от компьютерных систем управления и систем связи до единой банковской системы, единого свободного рынка в зоне действия системы, единого института представительства граждан в органах власти и так далее… Сильно было задумано… Реально это дало возможность все текущие затраты на содержание системы загнать в один процент дохода регионов, ею обслуживаемых… Фактически он упразднил все необоснованные затраты, убрал все причины для развития бюрократических структур… Всё было сделано просто и разумно.
– То есть – гениально.- Улыбнулась Лин.
– Это, конечно, хорошо…- философски заметил Томми.- А вот что там говорилось о единой банковской системе? Неужели в условиях отсутствия конкуренции между банками…
– В принципе, система не возражает против присутствия банков, как таковых,- заметила Лин.- Но примерно лет за 10 после её внедрения они все вымерли или выродились в инвестиционные кампании. Собственно, банки выполняют у вас две основные функции: ведение счетов, то есть – безналичное обращение, и – инвестиционная деятельность, то есть – собственно то, что и приносит прибыль. Брать деньги с клиентов за ведение счетов – глупо и безнравственно. Да и работа эта неинтересная – чисто механическая, совершенно нетворческая и, наконец, дешёвая: если кто и будет за это платить, то много платить он не станет. А вот вложить куда-то имеющиеся у банка деньги клиентов, получить прибыль, и, даже поделившись с клиентами, остаться с немалым 'наваром' – это уже интереснее… Эта работа не рутинная, не скучная, и, наконец, не дешёвая – большинство даже ваших наиболее видных банков именно на инвестиционной деятельности сделали свои состояния… Когда единая система была создана и взяла на себя ведение счетов – те банки, которые жили в основном за счёт этого, просто перестали существовать. Те же, что остались – стали, по существу, акционерно-инвестиционными группами, которые ищут, во что бы вложить средства своих клиентов. Ведение же счетов – скучная и неинтересная работа, с которой прекрасно справляется система.
– А каким образом деньгами с моего счёта в системе может распоряжаться та или иная инвестиционная кампания?- Совершенно неожиданно вступила в беседу Вероника. 'Слава Богу,- подумал я,- помаленьку отходит девчушка.'
– Ну, я могу заявить системе, что, к примеру, 30% моих средств может быть использовано той или иной инвестиционной кампанией. Как только у них возникнет потребность в финансах – эти деньги начнут работать. Доход здесь обычно больше, чем при вложениях просто 'в системе', но – и риск больше.
– А что значит 'просто в системе'?
– Стандартно я просто определяю в системе, сколько и под какой процент я могу ссудить – и, как только кто-то захочет занять 'для себя' – система может использовать мои средства.
– Что значит 'для себя'?- Не поняла Вероника.
– Если я хочу просто занять немного денег – я называю сумму и смотрю, на каких условиях я могу взять её в долг. Система выберет самого нежадного кредитора, с минимальными процентами – и займёт у него. Если этого окажется недостаточно – выберет следующего, и так – до тех пор, пока не удовлетворит мой запрос. Если кредиторов с равным процентом много (а это практически всегда так), то кредит будет разбросан по группе кредиторов поровну. Это уменьшает риск кредиторов в случае, если долг не может быть по каким-то причинам востребован – например, в случае смерти должника. Нередко можно видеть кредиты с несколькими тысячами кредиторов… сумма займа у каждого из них – копеечная, зато и риск минимален…
– А если кредит просто не вернуть?
– Сложно… В системе ведь определено, сколько и когда ты должен возвращать – как только на твоём счету станут появляться деньги – заём будет понемногу гаситься автоматически… Кредит под бытовые нужды лучше взять вот так просто, в системе. При этом никто тебя не контролирует и не проверяет, иными словами – не суёт нос в твой кошелёк. Но сумма такого кредита не может быть слишком большой – обычно она не должна превышать твоего среднего дохода за месяц-два, отсилы – за год. Да и отдавать её будешь безусловно. А вот кредит под производство лучше взять в инвестиционной кампании – хоть процент выше, но и отдавать не придётся, если 'не получилось'… Если, конечно, специалисты этой кампании придут к выводу, что обстоятельства краха от тебя не зависели…- Поспешила Лин успокоить раскрывшего было рот Тома. Тот удовлетворённо кивнул.
– Кстати – всякий, кто не имеет крыши над головой, имеет возможность в рамках обычного кредита построить либо приобрести жильё…- Вспомнил Джерри.
– Любое?…- Оживилась Карина.
– Нет, разумеется…- Улыбнулся челланин.- Обычный кредит позволяет любому купить себе только небольшой домик, просто – чтоб была крыша над головой. Причём после получения такой суммы обычный кредит будет тут же ограничен, позволяя не голодать – но не более.
– А если его это устроит? Если ему просто лень шевелиться, и его устраивает 'жизнь растения'?
– Да ну…- Ухмыльнулся бородач.- Человек устроен так, что ему всегда мало: как только он сыт, у него сразу появляются другие интересы…
– А если он экзот?
– Ну, в конце концов службы начнут им интересоваться… В итоге – может и в долговую тюрьму угодить, если слишком упорствовать будет… Там принцип тот же, что и в любой тюрьме: срок меряют не годами, а деньгами, которые он должен заработать в тюрьме своим трудом. Как именно – мы уже обсуждали…
– Интересно, а как у вас проблема с воровством?- Немного подумав, продолжал искать лазейки Томми.
– Исключение наличного обращения, введение для всех граждан лицевых счетов, на которых 'числятся' не только деньги, но и практически вся их собственность, номера, в обязательном порядке проставляемые всеми изготовителями на всех производимых им предметах – воровать практически невозможно. Бессмысленно просто…- Пожала плечами Лин.- Можно, конечно, украсть ведро помидоров с огорода или черенок лопаты, который дед сам выстругал – но ведь это не те масштабы… Это и у вас редко воруют… А так – появись где-нибудь Гарик с моим талкером – любой мальчик из службы охраны запросто проверит, чей он есть на самом деле…- Улыбнулась она.
– Поэтому, когда один челланин дарит что-то другому челланину,- начал Джерри.
– Точнее – кому-либо из тех, кто имеет лицевой счёт в системе,- поправила Лин.
– Точно,- кивнул бородач.- Так вот – в этих случаях во избежание последующих недоразумений полагается сообщить об этом системе. Короче – все купли-продажи и все подарки вызывают изменения состояния лицевых счетов… В результате – у всякой вещи всегда есть хозяин.
– Ага…- Почти безразлично вздохнула Вероника, и, взяв Джерри за руку, повела в воду. Я подошёл к Карине.
– Ну, как ты?
– Ничего,- пожала плечами она.- А что?
– Ничего,- повторил я её движение. Она улыбнулась.
– Головка кружится?- Поинтересовался я.
– Кружится…- вздохнула она.- Ты не сердишься?- Я покачал головой. Карина уткнулась мне носом в плечо.
– Не бери дурного в голову,- поглаживая её по голове, шепнул я.
– Постараюсь,- вздохнула она. Мы немного помолчали. Вдруг, взяв меня за руку, она быстро повела меня вглубь сада. Когда берега не стало видно – остановилась. Посмотрела мне в глаза, спросила:
– Ты меня любишь?
– Не говори глупостей…
– А я… я не знаю, кого я больше люблю…- 'Вот ещё новости…- подумал я.- Этого только не хватало…'.
– Ну, а… в число тех, кого ты… больше или меньше… любишь… Я ещё вхожу?- Попытался пошутить я. Она, как нашалившая и прощённая маленькая девчушка, быстро закивала головой.- Мне этого достаточно…- Шепнул я, поглаживая её волосы.