Боумен Салли. Все возможно (Дестини - 4)

   На минуту она почувствовала за него беспокойство, но тут же одернула себя: нет, хватит, он вполне способен сам отвечать за свои поступки. Отчужденность, возникшая между ними после ссоры, углублялась с каждым днем, и ни он, ни она не делали попыток хоть как-то изменить положение. Не утерпев, она все-таки посмотрела на него через плечо, но он уже отошел от нее и направился в другой конец комнаты, к группе мужчин, окружавших Стефани Сандрелли.
   Бесцеремонно растолкав их, он пробился к Стефани и с преувеличенной почтительностью поцеловал ей руку. Стефани неуверенно посмотрела на него и рассмеялась. Элен покраснела от досады. Ей показалось, что Льюис издевался над Стефани, и она не понимала, как он может быть так жесток.
   - "Размолвка", - услышала она рядом с собой голос Грегори Герца. - Но это только рабочее название. - Герц говорил с видимой неохотой. Тэд неопределенно хмыкнул.
   - "Размолвка", "Размолвка"... Ну что ж, в качестве чернового варианта неплохо. По крайней мере, если вы захотите сделать продолжение, его всегда можно будет назвать "Примирение". Знаете, как это обычно бывает: герои мирятся, начинают новую жизнь, появляются дети, ну и так далее...
   - Я не собираюсь делать продолжение, - деревянным голосом проговорил Герц.
   - Да? Ну и напрасно. - Тэд лучезарно улыбнулся и, мигая глазками, уставился на Герца. Элен видела, что он так и кипит от злости. - А я вот, представьте, решил сделать продолжение "Эллис". Элен вам не говорила? Нет.
   - Съемки я планирую начать на следующий год. - Он широко расставил ноги. - Я хочу, чтобы фильм был длинным. Фильмы вообще должны быть длинными. Что за глупость - втискивать свой замысел в какие-то полтора часа! Почему я должен ограничивать себя, если мне есть что сказать?
   - Да, я заметил, что в "Эллис" вы...
   - Не надо бояться продолжений. Фильмы должны идти дольше: два часа, три, четыре. Я понимаю, что сейчас эта идея мало у кого найдет поддержку новаторство всегда встречают в штыки. Но рано или поздно она обязательно пробьет себе дорогу.
   - Новаторство? - Грегори Герц недоуменно поднял брови. - Боюсь, что вы ошибаетесь. Эта идея далеко не так нова, как вам кажется. Я знаю с десяток режиссеров, которые так или иначе пытались ее осуществить. Эрих фон Штрогейм, например. Насколько мне известно, первоначальный вариант его "Алчности" шел около десяти часов. Его, правда, так и не показали, но это уже другой вопрос... - Он повернулся к Элен. - Позвольте пригласить вас на танец. Мы заговорились и забыли, что бал уже начался.
   Наступило неловкое молчание. Элен взглянула на Тэда. Он побагровел от ярости и был похож на огромную скороварку, готовую вот-вот взорваться. Не говоря ни слова, он круто повернулся и быстро засеменил к двери.
   Элен поняла, что он уходит совсем. Вид у него был ужасно потешный. Он несся к выходу, как будто за ним гналась целая свора собак. Грегори Герц фыркнул. Элен положила руку ему на локоть.
   - Ну что ж, давайте потанцуем, - сказала она. - Но вы все-таки зря обидели Тэда. Он вам этого не простит.
   - А мне плевать на его прощение, - с задиристостью, которой Элен от него не ожидала, ответил Герц. - Он мне ничего не может сделать. - Он помолчал и добавил: - И вам тоже.
   Элен нахмурилась. В ней снова вспыхнуло раздражение против Тэда и его нелепых претензий. Она взяла Грегори Герца под руку и сказала:
   - Вы правы. Теперь он уже ничего не может нам сделать.
   * * *
   Был уже почти час ночи, а гости еще и не думали расходиться. Танцы следовали один за другим; Элен приглашали без перерыва. Она чувствовала, что эта суета начинает ей понемногу надоедать.
   - Благодарю за танец. - Джо Стайн, любезно поклонившись, проводил ее на место. Как и большинство ее сегодняшних партнеров, он танцевал с ней не столько из удовольствия, сколько по необходимости, совмещая, так сказать, приятное с полезным. Вот уже несколько лет, начиная с их встречи в Каннах в 1962 году, он мечтал сделать фильм с ее участием, и теперь его мечта наконец сбылась: Элен согласилась, чтобы он выступил в качестве продюсера в ее новом фильме "Размолвка". Проходя мимо Саймона Шера, который беседовал с его женой, Ребеккой, Стайн покосился на него с таким гордым видом, словно Элен была его боевым трофеем, только что отвоеванным у полчища врагов. Под врагами в данном случае понималась, разумеется, "Сфера".
   Саймон Шер вежливо улыбнулся ему в ответ и продолжал разговаривать с Ребеккой Стайн. Вежливость этого невысокого подтянутого человека поистине не знала границ. Когда бы Элен ни встретилась с ним - а это происходило не слишком часто, - он всегда был вежлив, внимателен и любезен. "Бизнесмен до мозга костей, как, впрочем, и большинство присутствующих в этом зале", подумала Элен. Действительно, многие из этих людей пришли сюда не только для того, чтобы потанцевать и повеселиться, но и для того, чтобы уладить дела: получить нужную информацию, узнать последние сплетни, заручиться поддержкой друзей, оценить силы противника.
   Увернувшись от очередного кавалера, Элен незаметно выбралась из толпы и остановилась в проходе, ведущем к бару. Из этого укромного уголка, защищенного со стороны зала толстой колонной и пальмами в кадках, она могла спокойно наблюдать за людским водоворотом, бурлившим в зале. Вот Джо Стайн, игнорируя музыку, бодро отплясывает фокстрот со своей женой; чуть подальше Стефани Сандрелли кружится в объятиях Рэндольфа Холта - восходящей звезды, которого называют вторым Ллойдом Бейкером; настоящий Ллойд Бейкер тоже здесь и танцует со всеми, кроме собственной жены. Рядом Льюис с каменным лицом и остекленевшим взглядом выделывает какие-то замысловатые па, обнимая одной рукой незнакомую девушку. Элен знала только, что ее зовут Бетси и что она приехала из Сан-Франциско. Своим причудливым нарядом девушка напоминала одновременно прислужницу в гареме и индейскую скво. Ноги у нее были босые, и, когда она переступала ими, пятки громко шлепали по полу; на щиколотках поблескивали браслеты с крошечными серебряными колокольчиками. Платье длинное, расшитое узорами, больше всего напоминало восточный кафтан. В распущенные рыжие волосы девушки были вплетены перья и ленты. Танцуя, она подняла руки над головой и принялась раскачивать ими в такт музыке. Элен увидела, что они от локтя до кисти унизаны тонкими серебряными браслетами с бирюзой. Стоило девушке пошевелиться, как браслеты начинали бренчать и позвякивать.
   Элен отвела от нее взгляд и посмотрела на Грегори Герца, танцующего с Ребеккой Стайн. Вид у него был такой же, как всегда, - спокойный и любезный. Но Элен чувствовала, что уже не может относиться к нему по-прежнему. Сегодня он предстал перед ней совершенно в ином свете, она поняла, что он далеко не так прост и откровенен, как кажется. Интересно, подумала она, согласилась бы Стайн финансировать его фильм, если бы главную роль играла другая актриса? Скорей всего нет. Так, может быть, Герц именно поэтому и пригласил ее? Может быть, его волновала вовсе не ее актерская судьба, как он уверял, - а исключительно прибыль? Для Голливуда это было вполне естественно, здесь к актеру привыкли относиться как к товару. И все же Элен не верила, что Герц способен на такое, до сих пор он был с ней достаточно искренен, и у нее не было оснований считать, что он притворялся.
   Она откинулась назад и прислонилась к колонне. Она только сейчас поняла, что среди людей, которых она пригласила на этот бал, очень мало таких, которые были бы ей по-настоящему симпатичны, и еще меньше тех, кому она могла полностью доверять.
   Неожиданно кто-то со всего размаха налетел на нее сзади. Она оглянулась и увидела Мильтона, одного из своих агентов. Высокий, загорелый, щеголеватый, он стоял, затравленно озираясь вокруг.
   - Вы не видели Гомера? - спросил он. - Я пытаюсь от него удрать. Он напился как сапожник и совершенно потерял над собой контроль.
   Он поискал глазами официанта, еще раз боязливо оглядел зал и, не обнаружив ничего подозрительного, начал понемногу успокаиваться. Повернувшись к Элен, он схватил ее за руки и принялся трясти.
   - Поздравляю вас! - воскликнул он. - То, что вы сделали, гениально! Можете мне поверить, это не пустой комплимент. - Он уставился на нее. - К концу фильма я рыдал, как ребенок. Мы все рыдали: Элизабет, Поль... Хотя нет, Поль, кажется, не рыдал. Зато этот тип из "Нью-Йорк таймс"... как же его... вот он заливался в три ручья... Элен, нам надо поговорить. После вашего фильма все словно с ума посходили. Телефон звонит не переставая. Все хотят заполучить вас к себе.
   Вы совершили огромную ошибку, согласившись на предложение Герца. Я уже говорил вам и продолжаю повторять: эта роль не для вас. Подумайте сами. Ну что это за героиня? Жестокая, безнравственная, злобная баба. Зрителям не понравится, если вы будете ее играть. Они привыкли видеть вас в других ролях. Нет, Элен, вы должны сняться в продолжении "Эллис". Кстати, я только что прочел сценарий. - Он усмехнулся. - Пиратскую копию. Мне чудом удалось ее раздобыть. Это изумительная вещь, Элен, просто изумительная. Когда я читал, у меня дух захватывало от восторга. Поэтому давайте договоримся так: завтра я к вам подъеду и мы еще раз все обсудим...
   - Хорошо, Мильтон, я вам позвоню. Но своего решения я менять не собираюсь. Я уже сказала Герцу, что согласна у него сниматься.
   - Сказали? Господи, да кого волнует, что вы ему сказали? До тех пор, пока ничего не подписано, мы можем тысячу раз все изменить. Так что послушайте, Элен...
   - Завтра, Мильтон, мы все обсудим завтра, - прервала его Элен и быстро пошла прочь.
   Проскользнув мимо бара, она вошла в зимний сад и устало опустилась в плетеное кресло, надежно защищенное со всех сторон зеленью пальм и орхидей. Элен никогда не любила орхидеи с их тугими, сочными листьями и яркими, мясистыми, хищно изогнутыми лепестками.
   Сквозь звуки оркестра из бара доносились приглушенные голоса:
   - Меня так и подмывало послать его к черту, но я сказал: "Ладно, так и быть, мы заключим с вами договор..."
   - Кончай трепаться, Гомер. В конце концов я тоже не мальчик и многое могу понять. Но объясни, ради бога, зачем ты каждый раз на них женишься?
   - Зачем? Ты хочешь знать зачем? Хорошо, я тебе объясню. Дело в том, что я - романтик, Мильтон, старый, неисправимый романтик...
   - Ты? Романтик?
   - Представь себе. Ах, Мильтон, если бы ты знал, какое у меня было ужасное детство. Моя мать... Она была страшная женщина...
   - Умоляю, Гомер, не говори мне ничего о своем детстве.
   - Почему?
   - Потому что я уже сто раз об этом слышал.
   - Ну и что ты думаешь? Этот подлец отказался его подписывать. Его, видите ли, не устраивала сумма. Это миллион-то долларов, представляешь? Плюс проценты с оборота...
   - Значит, в четверг, Ллойд, договорились? Позже никак нельзя. Пробы назначены на пятницу.
   - О'кей, о'кей, я все понял. В пятницу с утра я им звоню.
   - Ллойд, ты прелесть! Как ты думаешь, что бы мне такое надеть, чтобы окончательно их поразить?
   - Надень противогаз.
   - И тогда я ему говорю: "Послушайте, речь идет об искусстве. Ис-кус-стве, понимаете? При чем тут деньги?" А он мне: "А вы знаете, какой доход принесла "Короткая стрижка" за первые шесть недель проката?" - "Все правильно, - говорю я, - "Короткая стрижка" - превосходный фильм, никто с этим не спорит. Но то, что я вам предлагаю, - это в миллион раз лучше..."
   - Мисс Харт?
   Элен подняла голову. В зимнем саду было сумрачно, к тому же она задумалась и не сразу узнала человека, остановившегося перед ней. Вглядевшись, она поняла, что это Саймон Шер. На лице его застыла обычная вежливая улыбка.
   - Хочу поблагодарить вас за прекрасный вечер, мисс Харт. Вы, наверное, устали? Принести вам чего-нибудь выпить?
   - Нет, спасибо.
   - Разрешите? - Он вопросительно взглянул на нее и, аккуратно поддернув брюки, уселся в соседнее кресло. Элен недовольно поморщилась. Ей никого не хотелось видеть - ни Шера, ни остальных гостей. Она не чаяла, когда все наконец разойдутся и оставят ее одну.
   - Неслыханный успех, поздравляю вас. Элен поняла, что он говорит об "Эллис".
   - Фильм получился просто великолепный. Я думаю, что это лучшая ваша работа. - Он откашлялся. - Мне только что передали сценарий второй части. Признаюсь, я был несколько удивлен, узнав, что мистер Ангелини хочет делать продолжение.
   - Будет еще и третья часть, - сухо проговорила Элен. - "Эллис" с самого начала задумывался как трилогия.
   - Вот как? - Шер, похоже, растерялся.
   - Да. - Элен твердо посмотрела на него. Она не собиралась ничего скрывать от Шера, ей претила таинственность, которую Тэд развел вокруг этой истории.
   - Ну что ж, очевидно, у мистера Ангелини были причины держать свое решение в секрете. Я заметил, что он вообще отличается некоторой скрытностью. Значит, это будет трилогия. Так-так... - Шер помолчал и вежливо спросил: - А как же вы? Я слышат, что вы собираетесь сниматься в другом фильме?
   - Да, я уже сказала Тэду, что весной буду занята.
   - Понимаю. - Шер нахмурился. - В таком случае мистеру Ангелини, по-видимому, придется отложить начало съемок? Странно, что он меня об этом не предупредил. Вы не знаете, какие у него планы на этот счет?
   - О его планах вам лучше спросить его самого, - резко ответила Элен. Но тут же пожалела о своей грубости. Шер ничем этого не заслужил. - Видите ли, - проговорила она более мягким тоном, - решение Тэда было для меня такой же неожиданностью, как и для вас. Я узнала о нем всего несколько недель назад и пока еще не дала ему окончательного ответа. По правде говоря, я и сама не знаю, хочу ли я сниматься в "Эллис-II".
   - Понимаю, понимаю. Ну что ж, будем надеяться, что со временем вы это решите. Идея мистера Ангели-ни, безусловно, очень смела, я бы даже сказал, слишком смела. Я очень высоко ценю мистера Ангелини, но то, что он задумал сейчас, требует слишком больших усилий. - Он снова помолчал, а потом быстро взглянул на нее. - Как жаль, что ваш муж и мистер Ангелини расстались. Льюис всегда казался мне необычайно целеустремленным человеком. Мне было очень приятно работать с ним.
   Элен подняла голову.
   - Вам нравилось работать с Льюисом? - переспросила она. - Вы хотите сказать, что, если бы вам представился случай, вы снова взяли бы его к себе?
   - Несомненно. Он поражал меня своей энергией и настойчивостью. Кроме того, он, как ни странно, очень хорошо влиял на мистера Ангелини - не давал ему чересчур заноситься, спускал, так сказать, с небес на землю. Когда надо, Льюис умел проявлять поразительную твердость. - Он снова откашлялся. - По крайней мере, так было вначале...
   Элен встала, не спуская глаз с Шера. Кто-то из них лгал: или Шер, или Тэд, и Элен скорей склонна была поверить этому сдержанному, суховатому человеку, чем Тэду. Строго говоря, Шер даже не принадлежал к миру кино. Он был бизнесменом и как бизнесмен в первую очередь заботился о том, чтобы отрасль, которую ему доверили, сложная и непонятная отрасль производства кинофильмов, приносила фирме "Партекс" такой же доход, как и все остальные ее дела. Элен протянула ему руку.
   - Жаль, что вы никогда не говорили этого Льюису, - тихо сказала она. Ему это было бы очень приятно. Возможно, он снова захотел бы вернуться в кино.
   По-моему, он до сих пор жалеет, что ушел из него. - Она пожала ему руку. - К сожалению, мне пора идти.
   - Всего доброго.
   Шер повернулся и двинулся в зал. Элен подождала минуту, а потом вышла из дома и направилась в сад.
   Ночь была прохладной, и в саду никто не гулял. Из зала доносились звуки танго, в освещенных окнах мелькали неясные тени. Элен пересекла лужайку и, пройдя между деревьями, спустилась к бассейну. Она остановилась чуть поодаль и посмотрела на воду.
   Мысли ее снова вернулись к Билли и к поездке в Алабаму, неотвратимо приближавшейся с каждым днем. Она думала об этой поездке и о будущем, которое она так тщательно распланировала, и видела, что оно не сулит ей ничего, кроме холода и пустоты. И тогда, чтобы заглушить внезапно нахлынувшую тоску, она стала думать о прошлом - о прошлом и об Эдуарде.
   Она стояла перед бассейном очень долго, а потом повернулась и нехотя двинулась к дому. Обойдя лужайку, она выбралась на подъездную аллею и медленно пошла вперед. Поднимался ветер, облака быстро неслись по темному небу. Когда она вышла на аллею, неожиданно показалась луна, осветив все вокруг бледным, мертвенным светом. Потом она опять скрылась за тучей, и сад погрузился во мрак. Дойдя до поворота, Элен посмотрела назад и вдруг замерла, не спуская глаз с ворот, - в нескольких ярдах от нее по другую сторону ограды стоял какой-то человек.
   Она поняла, что это бродяга, о котором рассказывал Льюис. До сих пор она не очень-то верила его рассказам и, если бы не подтверждение Касси, решила бы, что ему просто померещилось. И вот теперь она убедилась, что он был прав. Бродяга стоял неподвижно, вцепившись руками в решетку. До ворот было довольно далеко, и Элен не была уверена, видит он ее или нет, но ей почему-то казалось, что видит.
   Некоторое время они стояли, глядя друг на друга, разделенные каменистой, поблескивающей под луной дорожкой, - женщина в шелковом вечернем платье и жалкий нищий оборванец.
   Потом луна скрылась за тучей, а когда появилась снова, бродяга уже исчез. Элен постояла еще немного, вглядываясь в темноту. Ей было совсем не страшно, она почему-то была уверена, что бродяга не причинит ей никакого вреда.
   Затем со стороны дома донесся чей-то смех и громкая музыкальная фраза. Элен подняла голову. Ей вдруг показалось, что этот бродяга поразительно на кого-то похож. Она нахмурилась, пытаясь понять, на кого именно, и с удивлением осознала, что больше всего он похож на нее саму. Она тоже была здесь чужой, она тоже не принадлежала к миру тех, кто веселился и танцевал сейчас в доме. Она и раньше испытывала это чувство, но теперь оно охватило ее с необыкновенной силой, наполнив душу тоской и отчаянием. Она повернулась и пошла к дому, постепенно ускоряя шаг. В ней закипело глухое раздражение. Она чувствовала, что не хочет снова возвращаться к гостям, улыбаться им, говорить вежливые фразы и делать вид, что ей очень весело. Нет, она поднимется к себе и закажет разговор с Сен-Клу. И на этот раз она уже не станет класть трубку ни после трех гудков, ни после тридцати. Она дождется, пока Эдуард подойдет к телефону, и поговорит с ним. Да, именно так она и сделает.
   * * *
   - О, Льюис, как здесь красиво! Гораздо красивей, чем я думала! А это что - настоящий шелк?
   Стефани разгуливала по комнате Элен, трогая все, что попадалось ей под руку: длинные кремовые шторы, полог старинной кровати, резные деревянные колонны.
   - Потрясающе! Наверное, это все ужасно старинное.
   - Это хепплуайт, - пробормотал Льюис, опасливо косясь на дверь. Он, конечно, ни за что не привел бы сюда Стефани, если бы она не упрашивала его так жалобно: "Ну пожалуйста, Льюис. Хотя бы одним глазком. Только на минутку".
   На самом деле прошло уже гораздо больше минутки, и Льюис начинал потихоньку нервничать. Он знал, что Элен занята с гостями и вряд ли поднимется наверх, но все равно чувствовал себя не в своей тарелке. Ему самому было противно, что он так боится. В конце концов, они не делали ничего предосудительного. Это был его дом, и он имел право показывать его кому захочет. Он с наигранной лихостью откупорил бутылку виски, предусмотрительно захваченную снизу, и вытащил из карманов пиджака два стакана.
   - Тебе налить? - спросил он Стефани. - Это шотландское.
   - Ой, я уже выпила столько шампанского... - Она хихикнула. - Ну ладно, давай, только совсем чуть-чуть...
   Льюис щедро плеснул в оба стакана. Потом залпом осушил свой и сразу почувствовал себя лучше. Стефани продолжала кружить по комнате: постояла перед гравюрами восемнадцатого века, потрогала изумительный, музейной редкости ковер, расшитый гарусом по канве, подошла к туалетному столику, повертела в руках серебряные, украшенные ляпис-лазурью щетки от Картье и, наклонившись, заглянула в зеркало эпохи королевы Анны. Затем выпрямилась и еще раз оглядела комнату: камин, два кресла, вазу с букетом белых роз, комод орехового дерева с волнообразно изогнутой передней стенкой и изысканной бронзовой инкрустацией - редчайший образец работы Чиппендейла. На лице ее мелькнуло разочарование.
   - Все так скромно... - протянула она, неуверенно глядя на Льюиса. - Я ожидала, что будет богаче.
   - Если ты имеешь в виду кровати с плюшевой обивкой, то это действительно не в ее вкусе.
   Стефани вспыхнула и обиженно заморгала глазами. Льюис тут же пожалел о своей резкости.
   - Я только хотел сказать, что Элен не любит вычурности, - проговорил он более мягким тоном. - Ты, наверное, заметила, она и одевается довольно просто.
   Стефани снова повеселела. Она отпила немного виски, помолчала и, вскинув на Льюиса глаза, быстро проговорила:
   - А можно мне посмотреть на ее платья? Ну, пожалуйста, Льюис. Я не буду ничего трогать, обещаю тебе.
   - Конечно, почему бы и нет. - Льюис взял ее за руку. Страх его куда-то Исчез, он чувствовал себя уверенно и спокойно. - Идем, я тебе все покажу.
   Он открыл дверь и провел ее в гардеробную. Вдоль всех четырех стен тянулись огромные встроенные шкафы. Льюис шагнул вперед и начал одну за другой распахивать дверцы. Некоторые шкафы были неглубокими, другие по размеру напоминали целые комнаты.
   - Тут ночные рубашки, - объяснял Льюис, идя вдоль ряда, - а тут белье. Это повседневные платья. Костюмы. Юбки. Блузки. Свитеры...
   - О, Льюис!
   Стефани была потрясена. Она медленно переходила от одного шкафа к другому, время от времени протягивая руку, чтобы с благоговением погладить какую-нибудь кофточку или свитер. Заметив на одной из полок прозрачный кружевной лифчик, невесомый как паутинка, она подняла его и начала разглядывать.
   - Это из Франции, - пояснил Льюис. - Такое кружево делают только в одном монастыре.
   Стефани бережно положила лифчик на место и двинулась дальше. Дойдя до шкафа с платьями, она стала осторожно перебирать их, щупая ткань: гладкий переливчатый шелк, тончайшие полотна, мягкую ворсистую шерсть, плотный харисский твид ручной выработки.
   - Господи, - вздыхала она, - какая роскошь!
   В следующем шкафу хранились свитеры, аккуратно подобранные по цвету: серые, бледно-голубые, сизые, синие, васильковые, черные, бежевые, перламутровые...
   - А теперь посмотри сюда, - Льюис распахнул следующую дверцу.
   Стефани увидела множество вечерних платьев: бархатное платье, муаровое платье, платье от Живан-ши, платье от Сен-Лорана, платье от Хартнелла с лифом, расшитым мелким жемчугом, длинное платье, короткое платье... Стефани как зачарованная шла вдоль ряда, нежно проводя рукой по вешалкам. Вот она остановилась возле одного платья, взглянула на этикетку, и губы у нее задрожали. Льюису показалось, что она сейчас заплачет.
   Ему же, напротив, с каждой минутой становилось все веселей и веселей. Он чувствовал, что наконец-то одержал победу, только не знал, над кем: то ли над Стефани, то ли над Элен.
   - Хочешь взглянуть на меха? - спросил он, открывая дверь в соседнюю комнату, просторную и довольно прохладную, так как в ней всегда поддерживалась одна и та же температура.
   - Я и не знала, что Элен любит меха! - удивленно воскликнула Стефани. - Я никогда не видела, чтобы она их носила.
   - Да, она считает, что убивать животных жестоко. - Льюис пожал плечами. - Она надевает их только для того, чтобы сделать мне приятное. Большая часть этих вещей была подарена мной.
   Стефани бросилась к шкафам и зарылась руками в мягкий шелковистый мех: рыжая лиса, норка, рысь, соболь.
   Она нерешительно опустила руки. Потом виновато посмотрела через плечо на Льюиса и тихонько стянула с вешалки длинную соболевую шубу.
   - Льюис, пожалуйста, можно я померяю? Мне так хочется... У меня никогда не было настоящей шубы. Только кроличья, но ведь это не в счет...
   Льюис снова вывел Стефани в гардеробную и плотно закрыл за собой тяжелую дверь.
   - Можешь померить здесь. А я пока пойду в соседнюю комнату, пропущу стаканчик.
   Он вернулся в спальню Элен, выпил виски и огляделся. Эта комната никогда ему особенно не нравилась, сейчас же он ее просто ненавидел. Она напоминала ему о родительском доме и об унизительных ночах, проведенных здесь. Он попытался вспомнить, была ли среди этих ночей хотя бы одна счастливая? Кажется, нет.
   Разве что в самом начале, когда они только переехали в этот дом. Перед глазами замелькали картины прошлого - живые, яркие и до боли реальные. Ему показалось, что комната вокруг закачалась и поплыла. Он растерянно закрыл лицо руками. Потом опустил руки и встал. В голову ему пришла странная мысль.
   Он посмотрел на узкий книжный шкаф, стоявший у стены. Он знал, что с помощью особого механизма его можно отодвинуть в сторону и тогда в стене откроется сейф, в котором Элен хранила свои драгоценности. Шифр был ему известен, в свое время он тщательно обшарил сейф в поисках любовных писем, так же как до этого обшарил письменный стол и секретер.
   Он отодвинул шкаф, аккуратно набрал шифр и, отперев сейф, вытащил несколько футляров и замшевых мешочков. Перенеся их на кровать, он стал методично, один за другим открывать их и высыпать драгоценности на покрывало. Потом выпрямился и оглядел сверкающую груду, лежавшую перед ним. Здесь было все, что связывало его с Элен, вся история их брака: бриллиантовые клипсы, которые он подарил ей после выхода второго фильма, ажурный серебряный викторианский пояс, ожерелье из лунного камня, длинная нитка аметистовых бус, бриллиантовое ожерелье, бриллиантовые браслеты. Льюис с досадой и недоумением смотрел на эти дорогие и изящные веши - Элен редко надевала их. и он никогда не мог понять, почему: то ли потому, что они ей не нравились, то ли потому, что это были подарки от него.