Страница:
Джем был сбит с толку окончательно. Смерив детектива неприязненным взглядом, он повернулся к ней и взял за руку.
– Привет, Джилл. Что произошло? Ты бледна, как смерть! С тобой все в порядке?
– Джиллиан Ллойд только что увезла «Скорая помощь», – вставил Лоусон, прежде чем она успела ответить.
– «Скорая»?.. Но почему? Что случилось? – Взгляд Джема снова вернулся к ней. – Мелли? Прости, я сразу тебя не узнал… Может быть, хоть ты скажешь, в чем дело? Что случилось с Джиллиан?
Но ему никто не ответил, и в голосе Джема зазвенели истерические нотки.
– Кто-нибудь объяснит мне, что, черт возьми, здесь происходит?!
– Мне очень неприятно сообщать подобные вещи… – начал детектив Лоусон, и Джем повернулся к нему, – но Джиллиан Ллойд убита. Сегодня утром ее нашли мертвой в собственной постели.
Джем открыл рот, закрыл, потом снова открыл, так и не издав ни звука. Пошатнувшись, он отступил на шаг назад, с недоверием глядя на обоих, потом обернулся к дверям, словно надеясь, что стоящие там полицейские опровергнут слова детектива.
– Это… невозможно! – проговорил он наконец.
Но мрачные лица, на которых задерживался его взгляд, быстро убедили его, что все сказанное – правда. На мгновение Джем поднес руку к губам, потом медленно опустил.
– Может, вам лучше присесть, мистер Хеннингс?
Джем отрицательно покачал головой.
– Вы сказали, Джиллиан… убита? – Его взгляд устремился куда-то за их спины. Прежде чем они успели отреагировать, Джем бросился вперед – к спальне.
– Джем!
– Стойте!
Их крики слились в один, но было уже поздно. Ни Мелина, ни детектив Лоусон не успели его остановить. Джем замер на месте сам, едва достигнув порога комнаты.
– Господи, нет!.. – простонал он, заламывая руки. – Не-ет!
– Мне очень жаль, Джем, но…
– Мелина?.. Я ничего не понимаю…
Она положила руку Джему на плечо:
– Пойдем отсюда. Посиди немного со мной, ладно? Я… я хочу, чтобы рядом со мной был кто-то близкий. Теперь мы с тобой оба осиротели.
Джем заплакал. Его глухие всхлипывания выворачивали ей душу. Поддерживая друг друга, они прошли в комнату и рухнули на диван. Там Джем схватил ее руку и, больно сжав, поднес к губам и принялся целовать пальцы.
– Мне очень жаль, Мелли! Это ужасно! Это ты нашла ее?
– Нет. – Она покачала головой. – Соседка. Она пришла к ней утром занять немного кофе.
Джем всхлипнул. Его глаза были полны слез, и Мелину пронзила острая жалость к нему, растерянному и несчастному.
Лоусон через несколько минут тоже появился в гостиной и, кряхтя, попытался усесться на крошечный пуф.
К этому времени Джем взял себя в руки. Вытерев глаза, он повернулся к Лоусону:
– Что же здесь произошло, сержант?
– Преступник нанес Джиллиан Ллойд несколько колющих ударов ножом или другим острым предметом. По меньшей мере несколько из них могли оказаться смертельными. Похоже, убийца был в ярости. В целом же все это очень напоминает убийство из мести.
– Из мести? Но кто мог мстить Джиллиан? И за что?!
– Именно это я пытаюсь выяснить. Все, что вы вспомните, может оказаться весьма полезным следствию… Итак, – сказал Лоусон, снова извлекая на свет божий блокнот и ручку, – когда вы виделись с убитой в последний раз?
– Вчера вечером. Я принес Джиллиан подарок – золотой кулон с рубинами.
– Мы нашли его на ночном столике, – подтвердил Лоусон.
– Он у меня, Джем, – добавила Мелина, разжав кулак. Она так сильно сжимала кулон, что у нее на ладони осталась вмятина в форме сердца. Джем поддел пальцем цепочку.
– Да, это он. Джилли понравился кулон. Когда я уходил, кулон висел у нее на груди.
– И во сколько это было? – уточнил Лоусон.
– Часов в девять или около того, – ответил Джем, потирая висок. – Послушайте, сержант, неужели нельзя отложить этот… гм-м… допрос? Мне нужно прийти в себя.
– Во-первых, это не допрос, мистер Хеннингс, – ответил детектив. – Во-вторых… Впрочем, если вы позволите задать вам еще пару вопросов, я думаю, на сегодня мы этим и ограничимся.
– Что ж, валяйте, – поморщился Джем.
– Сколько времени вы пробыли у мисс Ллойд? У мисс Джиллиан Ллойд?
– Не очень долго. Когда я приехал, Джилл собиралась ложиться спать. Я вручил ей подарок и… уехал.
– Подарили ей этот медальон – и все?
– Вы совершенно правы, сержант. Я уехал почти сразу.
Лоусон некоторое время молчал, внимательно глядя на Джема. Наконец он заговорил:
– Насколько я понимаю, ваш подарок стоит довольно дорого. Из этого я делаю вывод, что вчерашний день был для вас особенным, не так ли?
– Да.
– Не хотите рассказать поподробнее?
– Это касается… касалось только меня и Джилл.
– Угу… – Детектив в задумчивости теребил нижнюю губу, причем вид у него был такой, словно он поймал Джема на противоречии. – Значит, вы просто приехали, подарили мисс Джиллиан этот медальон и уехали. И все это было около девяти вечера?
– Да.
– И вы сказали, что, когда вы приехали, мисс Джиллиан собиралась лечь спать?
– Джилл очень устала – вчерашний день был слишком богат важными событиями. Когда я приехал, она была уже в пижаме.
– В пижаме?
– Я что, неясно выражаюсь, сержант? – разозлился Джем. – Или у вас что-то со слухом? Почему вы все время повторяете мои слова? Боже мой, моя невеста убита, а я вынужден отвечать на ваши по меньшей мере странные вопросы.
– Ваша невеста?
– Невеста?!
Она и детектив задали этот вопрос почти одновременно, не сумев скрыть своего изумления.
– Значит, вы были помолвлены? – тут же уточнил детектив.
Не обратив на него внимания, Джем повернулся к ней:
– Мы хотели сделать тебе сюрприз, Мелли. Мне очень жаль, что приходится сообщать тебе об этом при таких… обстоятельствах.
– Вы правда были помолвлены? – снова спросила она.
– Я знаю, что у вас с Джилл не было секретов друг от друга, поэтому я специально просил, чтобы она ничего тебе не говорила. Ни тебе, ни кому-то еще… Это должен был быть наш с ней секрет.
– И когда вы решили обручиться?
– Э-э-э… несколько недель назад.
– А когда вы собирались пожениться?
– Над конкретной датой мы пока не думали. Сначала нам нужно было закончить самые важные дела, а уж потом заниматься другим. – Он сопроводил свои слова многозначительным взглядом, и она поняла, что Джем имеет в виду искусственное оплодотворение, обсуждать которое с Лоусоном он, по всей видимости, не собирался.
– А-а, теперь понимаю, – сказала она.
– Сохранить это в тайне было, конечно, очень нелегко, – печально проговорил Джем. – В особенности от тебя.
– Могу себе представить, – кивнула она.
– Но на пальце Джиллиан Ллойд не было обручального кольца, – вмешался Лоусон. – Вы уверены, что ваша помолвка была официальной и что мисс Ллойд действительно согласилась стать вашей женой?
– Разумеется, уверен. – Джем смерил его уничтожающим взглядом. – А вы что подумали? Что я это выдумал?
Лоусон передернул массивными плечами:
– Все может быть.
– Но зачем мне это нужно?
– Возможно, вы считаете, что так следователь скорее поверит в вашу историю. Согласитесь, что версия о любовнике, который приезжает к своей девушке в девять вечера, дарит ей дорогое украшение и не остается ночевать, выглядит не особенно убедительно. Скажите, может, вы разозлились на Джиллиан за то, что вчера вечером она не пригласила вас остаться?
Джем вскочил.
– Вы думаете, это сделал я? Я ее убил?? – в гневе воскликнул он, указывая пальцем в направлении спальни. – Я любил Джиллиан, сержант! Любил, понятно вам?! Джиллиан должна была стать моей женой!..
– Джем!
– Успокойтесь, Хеннингс, – сухо сказал Лоусон, на которого эта неожиданная вспышка, казалось, не произвела ни малейшего впечатления. – Никто вас ни в чем не обвиняет. Я просто пытаюсь исключить некоторые возможности…
– А вам не кажется, что эти ваши «возможности» дурно пахнут?
– Мне необходимо быть уверенным, что ваша история соответствует действительности.
– Это никакая не «история». Это правда!
– Вот и хорошо. Успокойтесь. Сядьте.
Джем все еще кипел и, казалось, готов был броситься на детектива с кулаками, но последнее слово, прозвучавшее резко, как приказ, подействовало. Он сел и перевел дух.
– Он и тебе учинил допрос с пристрастием, Мелли?
– Да, мне тоже пришлось ответить на несколько вопросов, – кивнула она.
Лоусон же вел себя так, словно не заметил его вспышки.
– Вы сказали, мисс Ллойд была одета в пижаму. Опишите ее, пожалуйста.
– Кого? Пижаму?.. Ради бога!.. – прошипел Джем. – Обычная пижама – короткий верх без рукавов и такие же шортики.
– Когда мисс Джиллиан нашли, на ней не было ни того ни другого.
– Значит, она сняла их, когда легла.
– Мы нашли только пижамную куртку. Никаких шортов ни в спальне, ни во всем доме не было.
Она почувствовала, что Джем снова напрягся.
– Вы хотите сказать… Знаете, сержант, это звучит… просто оскорбительно. И оскорбляете вы не только меня, но и Джиллиан.
– Я ничего не хочу сказать, мистер Хеннингс, я просто констатирую факт. А вот ваше поведение меня удивляет. Вы, похоже, настроены защищаться. С чего бы?..
Джем продолжал молчать с оскорбленным видом. Лоусон немного подождал, потом снова спросил как ни в чем не бывало:
– Итак, после того как вы уехали от своей невесты, вы отправились… Куда? Вы поехали прямо домой или…
– Я поехал прямо домой, – перебил Джем.
– Это может кто-нибудь подтвердить?
– Да. Консьерж нашего дома, например. Я живу в высотном здании неподалеку от Оук-Лон. Кстати, у нас есть подземный гараж, и тамошний служитель тоже меня видел. Я отдал ему машину и попросил загнать в бокс. Она оставалась там до сегодняшнего утра, когда я снова поехал на работу. Вы можете легко это проверить, сержант.
– Я проверю.
– Вот и проверьте!..
– Не стоит тратить время на проверки, детектив, – вдруг вмешалась она.
– Что ты хочешь сказать, Мелли? – Джем резко повернулся к ней. И он, и Лоусон были удивлены не столько внезапностью ее заявления, сколько прозвучавшей в нем спокойной уверенностью. Даже другие полицейские, находившиеся в это время в комнате, перестали переговариваться и уставились на нее с некоторым удивлением на лицах.
– Что вы хотите сказать, мисс Ллойд? – спросил и детектив Лоусон. – Я что-то не совсем понимаю…
– Только то, что сказала. Вам не надо тратить время и опрашивать консьержа и служителя гаража. Алиби Джема могу подтвердить я.
– Что ты несешь, Мелли?! – воскликнул Джем, но она покачала головой, давая ему знак замолчать.
– Я знаю, – продолжила она, – что вчера в девять часов вечера ты был здесь, а уехал примерно в четверть десятого. После… после того как ты уехал, я пошла в ванную, чтобы смыть с волос кондиционер.
Несколько секунд Джем смотрел на нее, не в силах понять, о чем она, собственно, толкует. Наконец его губы слегка приоткрылись в знак молчаливого изумления.
– Так это была… – начал он.
– Я, – закончила она негромко. – Это я была здесь, когда вчера вечером ты приехал, чтобы повидаться с Джилл.
Джем был слишком потрясен, чтобы говорить, поэтому она снова повернулась к детективу, который разглядывал ее с любопытством и подозрением.
– Это действительно так, детектив, – сказала она. – В детстве мы с Джилл часто менялись местами. Это был своего рода спорт – как провести няню, школьных учителей, друзей, родственников. И нам всегда это удавалось. Даже родители – и те не догадывались, кто есть кто, если мы сами нечаянно себя не выдавали, но это случалось редко. – Она повернулась к Джему. – Прости, что ввела тебя в заблуждение, но…
– Но ведь я… поцеловал тебя… – пробормотал он. – А ты позволила мне…
– А помнишь, я остановила тебя, когда мне показалось, что поцелуй становится слишком уж страстным? Помнишь, Джемми?
Джем тупо кивнул.
– Зачем…. зачем тебе это понадобилось? Она набрала в грудь побольше воздуха.
– Это была моя идея. Вернее, не идея, а просто каприз, шалость, глупая шутка. Как ты помнишь, вчера мы с Джиллиан вместе обедали, и я предложила ей… поменяться местами. Сначала она отказалась, конечно. Джилл напомнила мне, что мы уже не дети и что нам не подобает устраивать такие розыгрыши, но потом я перезвонила ей и буквально заставила согласиться. Я сказала Джилл, что плохо себя чувствую, что, строго говоря, было неправдой, то есть не совсем правдой… В конце концов я ее все-таки уломала, и Джилл согласилась поменяться со мной местами. Поэтому, когда вчера вечером ты приехал сюда, здесь была я, а Джилл сопровождала моего клиента.
– Что значит – «сопровождала»? – вмешался Лоусон, и ей пришлось объяснить, в чем заключается ее бизнес.
– Вчера вечером, – закончила она, – я должна была сопровождать полковника Кристофера Харта, но Джилл…
– Как?! Того самого Харта? Астронавта?! – перебил Джем возбужденно.
Она утвердительно кивнула.
– Я должна была устроить ему пресс-конференцию и отвезти на банкет в отель «Адольфус»… – Слезы, таившиеся где-то в глубине ее сердца, неожиданно подступили к самым глазам. – Но вместо меня туда отправилась Джиллиан. Вот почему, детектив, я так отреагировала на надпись на стене.
Лоусон немного подумал, потом кивнул.
– Кристофер Харт… – проговорил он. – Он ведь индеец, не так ли? Индеец-полукровка.
– Если убийство моей сестры как-то связано с его происхождением… Теперь вы понимаете, что это меня должны были убить меня, а не ее!
– Постойте-ка!.. – вмешался Джем. – О’кей, я понимаю, при чем тут Харт. Это очевидно. Но остальное… И эта… эта грязь в отношении Джиллиан… Что это может означать?!
Лоусон фыркнул и уткнулся носом в свой блокнот.
– Мелина, я тебя спрашиваю! – Голос Джема прозвучал целой октавой выше. – Что значат эти надписи на стене?!
Она понимала, что Джем имеет полное право спрашивать. Его вопрос был, что называется, «законным», но, как и детектив Лоусон, она не смела поднять глаза и ответить на него честно.
ГЛАВА 8
– Привет, Джилл. Что произошло? Ты бледна, как смерть! С тобой все в порядке?
– Джиллиан Ллойд только что увезла «Скорая помощь», – вставил Лоусон, прежде чем она успела ответить.
– «Скорая»?.. Но почему? Что случилось? – Взгляд Джема снова вернулся к ней. – Мелли? Прости, я сразу тебя не узнал… Может быть, хоть ты скажешь, в чем дело? Что случилось с Джиллиан?
Но ему никто не ответил, и в голосе Джема зазвенели истерические нотки.
– Кто-нибудь объяснит мне, что, черт возьми, здесь происходит?!
– Мне очень неприятно сообщать подобные вещи… – начал детектив Лоусон, и Джем повернулся к нему, – но Джиллиан Ллойд убита. Сегодня утром ее нашли мертвой в собственной постели.
Джем открыл рот, закрыл, потом снова открыл, так и не издав ни звука. Пошатнувшись, он отступил на шаг назад, с недоверием глядя на обоих, потом обернулся к дверям, словно надеясь, что стоящие там полицейские опровергнут слова детектива.
– Это… невозможно! – проговорил он наконец.
Но мрачные лица, на которых задерживался его взгляд, быстро убедили его, что все сказанное – правда. На мгновение Джем поднес руку к губам, потом медленно опустил.
– Может, вам лучше присесть, мистер Хеннингс?
Джем отрицательно покачал головой.
– Вы сказали, Джиллиан… убита? – Его взгляд устремился куда-то за их спины. Прежде чем они успели отреагировать, Джем бросился вперед – к спальне.
– Джем!
– Стойте!
Их крики слились в один, но было уже поздно. Ни Мелина, ни детектив Лоусон не успели его остановить. Джем замер на месте сам, едва достигнув порога комнаты.
– Господи, нет!.. – простонал он, заламывая руки. – Не-ет!
– Мне очень жаль, Джем, но…
– Мелина?.. Я ничего не понимаю…
Она положила руку Джему на плечо:
– Пойдем отсюда. Посиди немного со мной, ладно? Я… я хочу, чтобы рядом со мной был кто-то близкий. Теперь мы с тобой оба осиротели.
Джем заплакал. Его глухие всхлипывания выворачивали ей душу. Поддерживая друг друга, они прошли в комнату и рухнули на диван. Там Джем схватил ее руку и, больно сжав, поднес к губам и принялся целовать пальцы.
– Мне очень жаль, Мелли! Это ужасно! Это ты нашла ее?
– Нет. – Она покачала головой. – Соседка. Она пришла к ней утром занять немного кофе.
Джем всхлипнул. Его глаза были полны слез, и Мелину пронзила острая жалость к нему, растерянному и несчастному.
Лоусон через несколько минут тоже появился в гостиной и, кряхтя, попытался усесться на крошечный пуф.
К этому времени Джем взял себя в руки. Вытерев глаза, он повернулся к Лоусону:
– Что же здесь произошло, сержант?
– Преступник нанес Джиллиан Ллойд несколько колющих ударов ножом или другим острым предметом. По меньшей мере несколько из них могли оказаться смертельными. Похоже, убийца был в ярости. В целом же все это очень напоминает убийство из мести.
– Из мести? Но кто мог мстить Джиллиан? И за что?!
– Именно это я пытаюсь выяснить. Все, что вы вспомните, может оказаться весьма полезным следствию… Итак, – сказал Лоусон, снова извлекая на свет божий блокнот и ручку, – когда вы виделись с убитой в последний раз?
– Вчера вечером. Я принес Джиллиан подарок – золотой кулон с рубинами.
– Мы нашли его на ночном столике, – подтвердил Лоусон.
– Он у меня, Джем, – добавила Мелина, разжав кулак. Она так сильно сжимала кулон, что у нее на ладони осталась вмятина в форме сердца. Джем поддел пальцем цепочку.
– Да, это он. Джилли понравился кулон. Когда я уходил, кулон висел у нее на груди.
– И во сколько это было? – уточнил Лоусон.
– Часов в девять или около того, – ответил Джем, потирая висок. – Послушайте, сержант, неужели нельзя отложить этот… гм-м… допрос? Мне нужно прийти в себя.
– Во-первых, это не допрос, мистер Хеннингс, – ответил детектив. – Во-вторых… Впрочем, если вы позволите задать вам еще пару вопросов, я думаю, на сегодня мы этим и ограничимся.
– Что ж, валяйте, – поморщился Джем.
– Сколько времени вы пробыли у мисс Ллойд? У мисс Джиллиан Ллойд?
– Не очень долго. Когда я приехал, Джилл собиралась ложиться спать. Я вручил ей подарок и… уехал.
– Подарили ей этот медальон – и все?
– Вы совершенно правы, сержант. Я уехал почти сразу.
Лоусон некоторое время молчал, внимательно глядя на Джема. Наконец он заговорил:
– Насколько я понимаю, ваш подарок стоит довольно дорого. Из этого я делаю вывод, что вчерашний день был для вас особенным, не так ли?
– Да.
– Не хотите рассказать поподробнее?
– Это касается… касалось только меня и Джилл.
– Угу… – Детектив в задумчивости теребил нижнюю губу, причем вид у него был такой, словно он поймал Джема на противоречии. – Значит, вы просто приехали, подарили мисс Джиллиан этот медальон и уехали. И все это было около девяти вечера?
– Да.
– И вы сказали, что, когда вы приехали, мисс Джиллиан собиралась лечь спать?
– Джилл очень устала – вчерашний день был слишком богат важными событиями. Когда я приехал, она была уже в пижаме.
– В пижаме?
– Я что, неясно выражаюсь, сержант? – разозлился Джем. – Или у вас что-то со слухом? Почему вы все время повторяете мои слова? Боже мой, моя невеста убита, а я вынужден отвечать на ваши по меньшей мере странные вопросы.
– Ваша невеста?
– Невеста?!
Она и детектив задали этот вопрос почти одновременно, не сумев скрыть своего изумления.
– Значит, вы были помолвлены? – тут же уточнил детектив.
Не обратив на него внимания, Джем повернулся к ней:
– Мы хотели сделать тебе сюрприз, Мелли. Мне очень жаль, что приходится сообщать тебе об этом при таких… обстоятельствах.
– Вы правда были помолвлены? – снова спросила она.
– Я знаю, что у вас с Джилл не было секретов друг от друга, поэтому я специально просил, чтобы она ничего тебе не говорила. Ни тебе, ни кому-то еще… Это должен был быть наш с ней секрет.
– И когда вы решили обручиться?
– Э-э-э… несколько недель назад.
– А когда вы собирались пожениться?
– Над конкретной датой мы пока не думали. Сначала нам нужно было закончить самые важные дела, а уж потом заниматься другим. – Он сопроводил свои слова многозначительным взглядом, и она поняла, что Джем имеет в виду искусственное оплодотворение, обсуждать которое с Лоусоном он, по всей видимости, не собирался.
– А-а, теперь понимаю, – сказала она.
– Сохранить это в тайне было, конечно, очень нелегко, – печально проговорил Джем. – В особенности от тебя.
– Могу себе представить, – кивнула она.
– Но на пальце Джиллиан Ллойд не было обручального кольца, – вмешался Лоусон. – Вы уверены, что ваша помолвка была официальной и что мисс Ллойд действительно согласилась стать вашей женой?
– Разумеется, уверен. – Джем смерил его уничтожающим взглядом. – А вы что подумали? Что я это выдумал?
Лоусон передернул массивными плечами:
– Все может быть.
– Но зачем мне это нужно?
– Возможно, вы считаете, что так следователь скорее поверит в вашу историю. Согласитесь, что версия о любовнике, который приезжает к своей девушке в девять вечера, дарит ей дорогое украшение и не остается ночевать, выглядит не особенно убедительно. Скажите, может, вы разозлились на Джиллиан за то, что вчера вечером она не пригласила вас остаться?
Джем вскочил.
– Вы думаете, это сделал я? Я ее убил?? – в гневе воскликнул он, указывая пальцем в направлении спальни. – Я любил Джиллиан, сержант! Любил, понятно вам?! Джиллиан должна была стать моей женой!..
– Джем!
– Успокойтесь, Хеннингс, – сухо сказал Лоусон, на которого эта неожиданная вспышка, казалось, не произвела ни малейшего впечатления. – Никто вас ни в чем не обвиняет. Я просто пытаюсь исключить некоторые возможности…
– А вам не кажется, что эти ваши «возможности» дурно пахнут?
– Мне необходимо быть уверенным, что ваша история соответствует действительности.
– Это никакая не «история». Это правда!
– Вот и хорошо. Успокойтесь. Сядьте.
Джем все еще кипел и, казалось, готов был броситься на детектива с кулаками, но последнее слово, прозвучавшее резко, как приказ, подействовало. Он сел и перевел дух.
– Он и тебе учинил допрос с пристрастием, Мелли?
– Да, мне тоже пришлось ответить на несколько вопросов, – кивнула она.
Лоусон же вел себя так, словно не заметил его вспышки.
– Вы сказали, мисс Ллойд была одета в пижаму. Опишите ее, пожалуйста.
– Кого? Пижаму?.. Ради бога!.. – прошипел Джем. – Обычная пижама – короткий верх без рукавов и такие же шортики.
– Когда мисс Джиллиан нашли, на ней не было ни того ни другого.
– Значит, она сняла их, когда легла.
– Мы нашли только пижамную куртку. Никаких шортов ни в спальне, ни во всем доме не было.
Она почувствовала, что Джем снова напрягся.
– Вы хотите сказать… Знаете, сержант, это звучит… просто оскорбительно. И оскорбляете вы не только меня, но и Джиллиан.
– Я ничего не хочу сказать, мистер Хеннингс, я просто констатирую факт. А вот ваше поведение меня удивляет. Вы, похоже, настроены защищаться. С чего бы?..
Джем продолжал молчать с оскорбленным видом. Лоусон немного подождал, потом снова спросил как ни в чем не бывало:
– Итак, после того как вы уехали от своей невесты, вы отправились… Куда? Вы поехали прямо домой или…
– Я поехал прямо домой, – перебил Джем.
– Это может кто-нибудь подтвердить?
– Да. Консьерж нашего дома, например. Я живу в высотном здании неподалеку от Оук-Лон. Кстати, у нас есть подземный гараж, и тамошний служитель тоже меня видел. Я отдал ему машину и попросил загнать в бокс. Она оставалась там до сегодняшнего утра, когда я снова поехал на работу. Вы можете легко это проверить, сержант.
– Я проверю.
– Вот и проверьте!..
– Не стоит тратить время на проверки, детектив, – вдруг вмешалась она.
– Что ты хочешь сказать, Мелли? – Джем резко повернулся к ней. И он, и Лоусон были удивлены не столько внезапностью ее заявления, сколько прозвучавшей в нем спокойной уверенностью. Даже другие полицейские, находившиеся в это время в комнате, перестали переговариваться и уставились на нее с некоторым удивлением на лицах.
– Что вы хотите сказать, мисс Ллойд? – спросил и детектив Лоусон. – Я что-то не совсем понимаю…
– Только то, что сказала. Вам не надо тратить время и опрашивать консьержа и служителя гаража. Алиби Джема могу подтвердить я.
– Что ты несешь, Мелли?! – воскликнул Джем, но она покачала головой, давая ему знак замолчать.
– Я знаю, – продолжила она, – что вчера в девять часов вечера ты был здесь, а уехал примерно в четверть десятого. После… после того как ты уехал, я пошла в ванную, чтобы смыть с волос кондиционер.
Несколько секунд Джем смотрел на нее, не в силах понять, о чем она, собственно, толкует. Наконец его губы слегка приоткрылись в знак молчаливого изумления.
– Так это была… – начал он.
– Я, – закончила она негромко. – Это я была здесь, когда вчера вечером ты приехал, чтобы повидаться с Джилл.
Джем был слишком потрясен, чтобы говорить, поэтому она снова повернулась к детективу, который разглядывал ее с любопытством и подозрением.
– Это действительно так, детектив, – сказала она. – В детстве мы с Джилл часто менялись местами. Это был своего рода спорт – как провести няню, школьных учителей, друзей, родственников. И нам всегда это удавалось. Даже родители – и те не догадывались, кто есть кто, если мы сами нечаянно себя не выдавали, но это случалось редко. – Она повернулась к Джему. – Прости, что ввела тебя в заблуждение, но…
– Но ведь я… поцеловал тебя… – пробормотал он. – А ты позволила мне…
– А помнишь, я остановила тебя, когда мне показалось, что поцелуй становится слишком уж страстным? Помнишь, Джемми?
Джем тупо кивнул.
– Зачем…. зачем тебе это понадобилось? Она набрала в грудь побольше воздуха.
– Это была моя идея. Вернее, не идея, а просто каприз, шалость, глупая шутка. Как ты помнишь, вчера мы с Джиллиан вместе обедали, и я предложила ей… поменяться местами. Сначала она отказалась, конечно. Джилл напомнила мне, что мы уже не дети и что нам не подобает устраивать такие розыгрыши, но потом я перезвонила ей и буквально заставила согласиться. Я сказала Джилл, что плохо себя чувствую, что, строго говоря, было неправдой, то есть не совсем правдой… В конце концов я ее все-таки уломала, и Джилл согласилась поменяться со мной местами. Поэтому, когда вчера вечером ты приехал сюда, здесь была я, а Джилл сопровождала моего клиента.
– Что значит – «сопровождала»? – вмешался Лоусон, и ей пришлось объяснить, в чем заключается ее бизнес.
– Вчера вечером, – закончила она, – я должна была сопровождать полковника Кристофера Харта, но Джилл…
– Как?! Того самого Харта? Астронавта?! – перебил Джем возбужденно.
Она утвердительно кивнула.
– Я должна была устроить ему пресс-конференцию и отвезти на банкет в отель «Адольфус»… – Слезы, таившиеся где-то в глубине ее сердца, неожиданно подступили к самым глазам. – Но вместо меня туда отправилась Джиллиан. Вот почему, детектив, я так отреагировала на надпись на стене.
Лоусон немного подумал, потом кивнул.
– Кристофер Харт… – проговорил он. – Он ведь индеец, не так ли? Индеец-полукровка.
– Если убийство моей сестры как-то связано с его происхождением… Теперь вы понимаете, что это меня должны были убить меня, а не ее!
– Постойте-ка!.. – вмешался Джем. – О’кей, я понимаю, при чем тут Харт. Это очевидно. Но остальное… И эта… эта грязь в отношении Джиллиан… Что это может означать?!
Лоусон фыркнул и уткнулся носом в свой блокнот.
– Мелина, я тебя спрашиваю! – Голос Джема прозвучал целой октавой выше. – Что значат эти надписи на стене?!
Она понимала, что Джем имеет полное право спрашивать. Его вопрос был, что называется, «законным», но, как и детектив Лоусон, она не смела поднять глаза и ответить на него честно.
ГЛАВА 8
– Откровенно говоря, мне нечего сказать вам, джентльмены. Все, что я думал, я уже высказал в прошлый раз. – Кристофер Харт кивком поблагодарил официанта, который наполнил свежим кофе его уже пустую чашку. Кофе был ему совершенно необходим – Харт чувствовал себя отвратительно. Дурное настроение не покидало его с того самого момента, когда сегодня утром он открыл глаза, а встреча с Лонгтри и Эбботом – встреча, к которой он не стремился и которую считал совершенно излишней, – могла только ухудшить дело. Он еще держался на своей природной сдержанности, хотя и чувствовал, что стоит его собеседникам переступить черту, и он взорвется.
– Что ж, очень жаль, – пробормотал Эббот. – Думаю, что не погрешу против истины, если скажу, что такого же мнения придерживается и вождь Лонгтри.
Лонгтри, по своему обыкновению, не сказал ни слова, но его немигающий взгляд был устремлен прямо в глаза Харту, и астронавт почувствовал себя неуютно. Ему и без того приходилось напрягать всю свою волю, чтобы держать себя в руках, а тут еще этот старый индюк пытается его гипнотизировать!
– Поймите меня правильно, – сказал он, – я дорожу вашим доверием, к тому же цели, которые вы ставите перед ассоциацией, достойны высокой оценки. Вы собираетесь решать важные вопросы, но дело в том, что мне…
«Нам с вами не по дороге», – хотел сказать он, но говорить это, конечно, было нельзя, а Харт никак не мог сообразить, как отказаться от их предложения, не обидев ни Лонгтри, ни тех, кто за ним стоял. Еще меньше ему хотелось чувствовать себя их должником, поскольку подобное предложение тем не менее грело его самолюбие. Но он совсем не был настроен на долгие объяснения. Единственное, о чем он мог и хотел думать, – это о прошедшей ночи.
– Я еще ничего не решил, – сказал он. – Поймите, речь идет о будущем – о довольно отдаленном будущем, – так что я просто не могу ничего сказать наверняка. Только после того, как о моей отставке и увольнении из НАСА будет объявлено официально, я смогу распоряжаться собой более или менее свободно, но до тех пор я считаю любые разговоры на эту тему преждевременными. Да и сам бы я поступил в высшей степени безответственно, раздавая направо и налево обещания, выполнение которых зависит не от меня.
– Можем ли мы надеяться, что, когда вы будете обдумывать ваши планы на будущее, вы учтете и наше предложение? – продолжал наседать Эббот. – Вы согласны встретиться с нами еще раз – скажем, месяца через два?.. За это время многое может измениться.
И снова Харт вынужден был перейти к обороне.
– Скорее всего это будет бессмысленно, – пробормотал он. – Я хочу сказать, что вне зависимости от того, что я выберу и чем предпочту заниматься, я собираюсь сохранить, сколь возможно, полную независимость. Не поймите меня превратно, мистер Эббот, но я…
– Вы не хотите связывать себя с индейцами.
Харт повернулся к Лонгтри, заговорившему едва ли не впервые за последние полчаса, и медленно покачал головой:
– Я этого не сказал, вождь.
– Но вы так думали. И примерно этими словами.
Харт понял, что пора отбросить дипломатию и говорить предельно откровенно. Лонгтри, во всяком случае, давно понял, что он просто жонглирует словами, не желая говорить ни «да», ни «нет». Почему бы в таком случае не отбросить в сторону проклятую политкорректность и не поговорить с ними откровенно, по-мужски, чтобы решить проблему раз и навсегда? Да и время это сбережет. Харт отнюдь не считал себя должником Лонгтри, тогда какого черта он стесняется без обиняков высказать все, что он на самом деле думает?
– Да, вождь Лонгтри, именно так я и подумал, – подтвердил он. – Говоря откровенно, ваша идея не кажется мне такой уж привлекательной. Нет, и ваши цели, да и самый замысел создания Ассоциации по защите прав коренного населения Америки заслуживают всяческого одобрения, но… Дело в том, что прошло слишком много лет с тех пор, когда я в последний раз переступал границу резервации. Я утратил все связи со своим народом и, признаться честно, вовсе не горю желанием эти связи возобновлять. Мне это ни к чему. Всего, чего я добился в жизни, я добился вовсе не благодаря своему происхождению. С другой стороны, я никогда не объяснял свои неудачи и промахи своей индейской кровью. Вот почему, оказавшись в положении полномочного представителя вашей ассоциации, я могу ее только скомпрометировать, поскольку с индейским народом у меня нет ничего общего, кроме нескольких генов, благодаря которым я родился на свет с черными волосами и бронзовой кожей. Самозванец – вот как станут говорить про меня, а это не нужно ни мне, ни вам.
– Насколько я понимаю, вы нужны АЗКА, но она не нужна вам, Харт, – заключил Лонгтри.
– Я бы не стал выражаться так резко, но…
– Но именно это вы хотели сказать, не так ли? – Старый вождь, похоже, всерьез решил заставить его почувствовать себя полной дешевкой, самодовольным и напыщенным ничтожеством. Что ж, отлично… Харт тоже не был расположен ходить вокруг да около. «Ты хочешь правды, старая индейская обезьяна? – подумал он про себя. – Так вот: сейчас ты ее получишь!»
– Да, вождь, именно это я и хотел сказать. А чтобы вы не питали, на мой счет никаких необоснованных надежд, я позволю себе добавить: я не желаю, чтобы мое имя использовалось каким-либо лицом или организацией, чьи интересы в итоге могут оказаться… гм-м… далеки от моих. И, откровенно говоря, я считаю, что здесь именно такой случай. Если я приму ваше предложение, это вряд ли будет честный обмен. Как вы сами сказали, я нужен вам больше, чем вы мне.
Лонгтри снял с колен салфетку, аккуратно сложил и бросил на стол рядом со своей тарелкой. Эббот, похоже, был готов к моному раунду, но одного взгляда вождя оказалось достаточно, чтобы он прикусил язык.
– Спасибо, что нашли время встретиться с нами, – сказал Лонгтри, неспешно вставая.
Харт тоже поднялся, и несколько секунд они стояли друг против друга, словно борцы, которые только что выяснили силу друг друга и прониклись взаимным уважением. До этого момента Харт льстил себя надеждой, что схватка закончилась в его пользу, однако стоило ему оказаться лицом к лицу с вождем, как он понял, что его преимущество было минимальным, если оно вообще было. Несмотря на то что вождь был значительно ниже ростом, рядом с ним Харт чувствовал себя маленьким и ничтожным. Каким-то образом Лонгтри заставил его сожалеть о проявленной твердости – или упрямстве. Харт по-прежнему не хотел иметь ничего общего с этими парнями, но ему было неприятно сознавать, что после сегодняшней встречи у них могло сложиться о нем самое нелестное мнение.
Надеясь исправить положение, он сказал:
– Я уважаю вашу позицию, вождь Лонгтри. Надеюсь, вы меня тоже поймете.
Лонгтри ничего не сказал, но, пожимая ему руку, рт так впился взглядом в его лицо, что Харт испытал необъяснимое и совершенно иррациональное желание поскорее высвободить пальцы из сильной, твердой, как доска, ладони.
– Я уже сейчас могу сказать, полковник Харт, – медленно проговорил Лонгтри, – сказать или, вернее, предсказать, что настанет время, когда мы понадобимся вам.
Прежде чем Харт нашел что ответить, его отвлек незнакомый голос, раздавшийся прямо за его спиной:
– Мистер Харт? Кристофер Харт?
Он обернулся. Позади него стоял невысокий, коренастый мужчина, столь широкоплечий, что казался почти квадратным. Прежде чем Харт успел отреагировать, незнакомец сунул ему под нос футляр с полицейским значком:
– Старший сержант Лоусон, отдел по расследованию убийств, Далласское управление полиции.
Лонгтри выпустил ладонь Харта, но тот едва это заметил. Он был уверен, что перед ним – охотник за автографами, и уже приготовил свою дежурную улыбку, но она так и осталась невостребованной. Судя по выражению лица и насупленным бровям, блюстителю порядка нужен был именно он, Кристофер Харт, а не его подпись на цветной фотографии, вырванной из утреннего номера «Даллас ньюс», поместившей подробный отчет о вчерашнем банкете. Столь же серьезными и хмурыми выглядели двое полицейских в форме, стоявших за спиной детектива.
Пока Харт соображал, к ним робко приблизился метрдотель.
– Я очень сожалею, мистер Харт. Я предлагал этим джентльменам вызвать вас в вестибюль, но они…
– Ничего страшного. – Харт, слава богу, вспомнил, что он – национальный герой, а не воришка, пойманный с поличным в супермаркете. – Что вам угодно, сержант Лоусон?
– Мне много чего угодно, – проворчал квадратный. – Для начала я хотел бы задать вам несколько вопросов.
Глядя на него, Харт подумал, что сейчас ему бы не повредила еще одна чашечка крепкого, горячего кофе. В голове у него все еще плавал легкий туман. Вчера вечером он позволил себе всего два бурбона, однако похмелье давало о себе знать. А может, он просто слишком мало спал и слишком много занимался сексом. То есть, конечно, не слишком много, а недостаточно много…
– Простите, вы, кажется, сказали – отдел по расследованию убийств?
– Вы не ослышались.
– А вы уверены, что не ошиблись и что я – именно тот, кто вам нужен?
– Вы – астронавт Харт?
– Да.
– Тогда нам нужны именно вы.
– Зачем это я вам мог понадобиться?
– Как я уже сказал, мы хотим задать вам несколько вопросов.
– Касательно чего?
– Касательно убийства мисс Джиллиан Ллойд.
Харт не сдержался и фыркнул. Так вот оно в чем дело! Кто-то из его знакомых решил разыграть его! Выпрямившись, он обежал взглядом зал ресторана. За столиками было довольно много людей. Все они перестали есть и во все глаза таращились на него, но ни одно лицо не показалось ему знакомым. Впрочем, Харт был уверен, что шутник или шутники скоро выдадут себя.
Года два назад с ним уже проделали нечто подобное. Харт был дома один. Спокойно потягивая пиво, он смотрел футбольный матч, когда в дверь позвонили. Чертыхаясь, Харт пошел открывать.
На пороге его дома стояла женщина на последних месяцах беременности, которую – Харт мог поклясться в этом – он никогда в жизни не видел. Она была не одна. С нею был полицейский в форме. Выглядел он сильнее и свирепее, чем любой из нападающих в игре, которую Харт еше надеялся досмотреть до конца.
Не успел он спросить, что им нужно, как женщина принялись выкрикивать одно обвинение за другим. Голосом столь пронзительным, что у него зазвенело в ушах, она обвинила Харта в том, что он изнасиловал ее на вечеринке, которая состоялась восемь месяцев назад. По ее словам, он подсыпал ей в шампанское наркотик, а потом воспользовался ее беспомощным состоянием, заразив к тому же венерической болезнью. В результате этого акта насилия женщина забеременела. Кроме того, она утверждала, что он якобы угрожал ей смертью в случае, если она заявит на него в полицию.
Ее крики длились минуты две, прежде чем Харт сумел справиться с собой и заявить горилле-полицейскому, поигрывавшему внушительного вида дубинкой, что никогда в жизни не видел этой женщины.
Однако женщину это заявление привело в ярость, и она продолжала обвинять Харта во всех смертных грехах, уснащая свою речь такими подробностями, касавшимися его интимных привычек и особенностей строения тела, что Харту впору было самому усомниться в своей невиновности.
Кульминация наступила, когда женщина внезапно принялась расстегивать свое безразмерное платье, намереваясь наглядно продемонстрировать Харту всю глубину его падения. Как завороженный, он следил за ней до тех пор, пока не поддалась последняя пуговица и из-под платья не выпала… самая обыкновенная подушка. Бесстыдно распахнув платье, женщина шагнула вперед, и перед самым носом Харта закачались ее соблазнительно полные груди, на которых были вытатуированы слова: «С днем рождения, дружок!» Подмигнув Харту, женщина завопила:
– Что ж, очень жаль, – пробормотал Эббот. – Думаю, что не погрешу против истины, если скажу, что такого же мнения придерживается и вождь Лонгтри.
Лонгтри, по своему обыкновению, не сказал ни слова, но его немигающий взгляд был устремлен прямо в глаза Харту, и астронавт почувствовал себя неуютно. Ему и без того приходилось напрягать всю свою волю, чтобы держать себя в руках, а тут еще этот старый индюк пытается его гипнотизировать!
– Поймите меня правильно, – сказал он, – я дорожу вашим доверием, к тому же цели, которые вы ставите перед ассоциацией, достойны высокой оценки. Вы собираетесь решать важные вопросы, но дело в том, что мне…
«Нам с вами не по дороге», – хотел сказать он, но говорить это, конечно, было нельзя, а Харт никак не мог сообразить, как отказаться от их предложения, не обидев ни Лонгтри, ни тех, кто за ним стоял. Еще меньше ему хотелось чувствовать себя их должником, поскольку подобное предложение тем не менее грело его самолюбие. Но он совсем не был настроен на долгие объяснения. Единственное, о чем он мог и хотел думать, – это о прошедшей ночи.
– Я еще ничего не решил, – сказал он. – Поймите, речь идет о будущем – о довольно отдаленном будущем, – так что я просто не могу ничего сказать наверняка. Только после того, как о моей отставке и увольнении из НАСА будет объявлено официально, я смогу распоряжаться собой более или менее свободно, но до тех пор я считаю любые разговоры на эту тему преждевременными. Да и сам бы я поступил в высшей степени безответственно, раздавая направо и налево обещания, выполнение которых зависит не от меня.
– Можем ли мы надеяться, что, когда вы будете обдумывать ваши планы на будущее, вы учтете и наше предложение? – продолжал наседать Эббот. – Вы согласны встретиться с нами еще раз – скажем, месяца через два?.. За это время многое может измениться.
И снова Харт вынужден был перейти к обороне.
– Скорее всего это будет бессмысленно, – пробормотал он. – Я хочу сказать, что вне зависимости от того, что я выберу и чем предпочту заниматься, я собираюсь сохранить, сколь возможно, полную независимость. Не поймите меня превратно, мистер Эббот, но я…
– Вы не хотите связывать себя с индейцами.
Харт повернулся к Лонгтри, заговорившему едва ли не впервые за последние полчаса, и медленно покачал головой:
– Я этого не сказал, вождь.
– Но вы так думали. И примерно этими словами.
Харт понял, что пора отбросить дипломатию и говорить предельно откровенно. Лонгтри, во всяком случае, давно понял, что он просто жонглирует словами, не желая говорить ни «да», ни «нет». Почему бы в таком случае не отбросить в сторону проклятую политкорректность и не поговорить с ними откровенно, по-мужски, чтобы решить проблему раз и навсегда? Да и время это сбережет. Харт отнюдь не считал себя должником Лонгтри, тогда какого черта он стесняется без обиняков высказать все, что он на самом деле думает?
– Да, вождь Лонгтри, именно так я и подумал, – подтвердил он. – Говоря откровенно, ваша идея не кажется мне такой уж привлекательной. Нет, и ваши цели, да и самый замысел создания Ассоциации по защите прав коренного населения Америки заслуживают всяческого одобрения, но… Дело в том, что прошло слишком много лет с тех пор, когда я в последний раз переступал границу резервации. Я утратил все связи со своим народом и, признаться честно, вовсе не горю желанием эти связи возобновлять. Мне это ни к чему. Всего, чего я добился в жизни, я добился вовсе не благодаря своему происхождению. С другой стороны, я никогда не объяснял свои неудачи и промахи своей индейской кровью. Вот почему, оказавшись в положении полномочного представителя вашей ассоциации, я могу ее только скомпрометировать, поскольку с индейским народом у меня нет ничего общего, кроме нескольких генов, благодаря которым я родился на свет с черными волосами и бронзовой кожей. Самозванец – вот как станут говорить про меня, а это не нужно ни мне, ни вам.
– Насколько я понимаю, вы нужны АЗКА, но она не нужна вам, Харт, – заключил Лонгтри.
– Я бы не стал выражаться так резко, но…
– Но именно это вы хотели сказать, не так ли? – Старый вождь, похоже, всерьез решил заставить его почувствовать себя полной дешевкой, самодовольным и напыщенным ничтожеством. Что ж, отлично… Харт тоже не был расположен ходить вокруг да около. «Ты хочешь правды, старая индейская обезьяна? – подумал он про себя. – Так вот: сейчас ты ее получишь!»
– Да, вождь, именно это я и хотел сказать. А чтобы вы не питали, на мой счет никаких необоснованных надежд, я позволю себе добавить: я не желаю, чтобы мое имя использовалось каким-либо лицом или организацией, чьи интересы в итоге могут оказаться… гм-м… далеки от моих. И, откровенно говоря, я считаю, что здесь именно такой случай. Если я приму ваше предложение, это вряд ли будет честный обмен. Как вы сами сказали, я нужен вам больше, чем вы мне.
Лонгтри снял с колен салфетку, аккуратно сложил и бросил на стол рядом со своей тарелкой. Эббот, похоже, был готов к моному раунду, но одного взгляда вождя оказалось достаточно, чтобы он прикусил язык.
– Спасибо, что нашли время встретиться с нами, – сказал Лонгтри, неспешно вставая.
Харт тоже поднялся, и несколько секунд они стояли друг против друга, словно борцы, которые только что выяснили силу друг друга и прониклись взаимным уважением. До этого момента Харт льстил себя надеждой, что схватка закончилась в его пользу, однако стоило ему оказаться лицом к лицу с вождем, как он понял, что его преимущество было минимальным, если оно вообще было. Несмотря на то что вождь был значительно ниже ростом, рядом с ним Харт чувствовал себя маленьким и ничтожным. Каким-то образом Лонгтри заставил его сожалеть о проявленной твердости – или упрямстве. Харт по-прежнему не хотел иметь ничего общего с этими парнями, но ему было неприятно сознавать, что после сегодняшней встречи у них могло сложиться о нем самое нелестное мнение.
Надеясь исправить положение, он сказал:
– Я уважаю вашу позицию, вождь Лонгтри. Надеюсь, вы меня тоже поймете.
Лонгтри ничего не сказал, но, пожимая ему руку, рт так впился взглядом в его лицо, что Харт испытал необъяснимое и совершенно иррациональное желание поскорее высвободить пальцы из сильной, твердой, как доска, ладони.
– Я уже сейчас могу сказать, полковник Харт, – медленно проговорил Лонгтри, – сказать или, вернее, предсказать, что настанет время, когда мы понадобимся вам.
Прежде чем Харт нашел что ответить, его отвлек незнакомый голос, раздавшийся прямо за его спиной:
– Мистер Харт? Кристофер Харт?
Он обернулся. Позади него стоял невысокий, коренастый мужчина, столь широкоплечий, что казался почти квадратным. Прежде чем Харт успел отреагировать, незнакомец сунул ему под нос футляр с полицейским значком:
– Старший сержант Лоусон, отдел по расследованию убийств, Далласское управление полиции.
Лонгтри выпустил ладонь Харта, но тот едва это заметил. Он был уверен, что перед ним – охотник за автографами, и уже приготовил свою дежурную улыбку, но она так и осталась невостребованной. Судя по выражению лица и насупленным бровям, блюстителю порядка нужен был именно он, Кристофер Харт, а не его подпись на цветной фотографии, вырванной из утреннего номера «Даллас ньюс», поместившей подробный отчет о вчерашнем банкете. Столь же серьезными и хмурыми выглядели двое полицейских в форме, стоявших за спиной детектива.
Пока Харт соображал, к ним робко приблизился метрдотель.
– Я очень сожалею, мистер Харт. Я предлагал этим джентльменам вызвать вас в вестибюль, но они…
– Ничего страшного. – Харт, слава богу, вспомнил, что он – национальный герой, а не воришка, пойманный с поличным в супермаркете. – Что вам угодно, сержант Лоусон?
– Мне много чего угодно, – проворчал квадратный. – Для начала я хотел бы задать вам несколько вопросов.
Глядя на него, Харт подумал, что сейчас ему бы не повредила еще одна чашечка крепкого, горячего кофе. В голове у него все еще плавал легкий туман. Вчера вечером он позволил себе всего два бурбона, однако похмелье давало о себе знать. А может, он просто слишком мало спал и слишком много занимался сексом. То есть, конечно, не слишком много, а недостаточно много…
– Простите, вы, кажется, сказали – отдел по расследованию убийств?
– Вы не ослышались.
– А вы уверены, что не ошиблись и что я – именно тот, кто вам нужен?
– Вы – астронавт Харт?
– Да.
– Тогда нам нужны именно вы.
– Зачем это я вам мог понадобиться?
– Как я уже сказал, мы хотим задать вам несколько вопросов.
– Касательно чего?
– Касательно убийства мисс Джиллиан Ллойд.
Харт не сдержался и фыркнул. Так вот оно в чем дело! Кто-то из его знакомых решил разыграть его! Выпрямившись, он обежал взглядом зал ресторана. За столиками было довольно много людей. Все они перестали есть и во все глаза таращились на него, но ни одно лицо не показалось ему знакомым. Впрочем, Харт был уверен, что шутник или шутники скоро выдадут себя.
Года два назад с ним уже проделали нечто подобное. Харт был дома один. Спокойно потягивая пиво, он смотрел футбольный матч, когда в дверь позвонили. Чертыхаясь, Харт пошел открывать.
На пороге его дома стояла женщина на последних месяцах беременности, которую – Харт мог поклясться в этом – он никогда в жизни не видел. Она была не одна. С нею был полицейский в форме. Выглядел он сильнее и свирепее, чем любой из нападающих в игре, которую Харт еше надеялся досмотреть до конца.
Не успел он спросить, что им нужно, как женщина принялись выкрикивать одно обвинение за другим. Голосом столь пронзительным, что у него зазвенело в ушах, она обвинила Харта в том, что он изнасиловал ее на вечеринке, которая состоялась восемь месяцев назад. По ее словам, он подсыпал ей в шампанское наркотик, а потом воспользовался ее беспомощным состоянием, заразив к тому же венерической болезнью. В результате этого акта насилия женщина забеременела. Кроме того, она утверждала, что он якобы угрожал ей смертью в случае, если она заявит на него в полицию.
Ее крики длились минуты две, прежде чем Харт сумел справиться с собой и заявить горилле-полицейскому, поигрывавшему внушительного вида дубинкой, что никогда в жизни не видел этой женщины.
Однако женщину это заявление привело в ярость, и она продолжала обвинять Харта во всех смертных грехах, уснащая свою речь такими подробностями, касавшимися его интимных привычек и особенностей строения тела, что Харту впору было самому усомниться в своей невиновности.
Кульминация наступила, когда женщина внезапно принялась расстегивать свое безразмерное платье, намереваясь наглядно продемонстрировать Харту всю глубину его падения. Как завороженный, он следил за ней до тех пор, пока не поддалась последняя пуговица и из-под платья не выпала… самая обыкновенная подушка. Бесстыдно распахнув платье, женщина шагнула вперед, и перед самым носом Харта закачались ее соблазнительно полные груди, на которых были вытатуированы слова: «С днем рождения, дружок!» Подмигнув Харту, женщина завопила: