Но как он может вот просто так бросить ее? Он же знает, что она его любит! Неужели это совсем ничего не значит для Арика?
   Гвинет с трудом поднялась с кровати, как-то вяло оделась и отправилась на поиски своего мужа. Возле винтовой лестницы она на мгновение задержалась, внезапно ощутив тяжесть рубиновой подвески, которую подарил ей муж.
   Внизу было почти темно, лишь где-то далеко горел слабый свет. Заметив на стене канделябр, Гвинет сняла его, чтобы осветить себе путь.
   Но, оказавшись в большом зале, Гвинет подумала, что лучше бы ей никогда не видеть того зрелища, которое открылось ее глазам.
   Арик сидел за столом, наклонившись над кружкой, которая наполнялась элем далеко не в первый раз. Рядом с ним были его друзья. Они тоже попивали эль из оловянных кружек. А передними на массивном деревянном столе сидели две служанки, причем у обеих были низко спущены лифы.
   Дрейк смотрел то на содержимое своей кружки, то на служанок, причем последние явно вызывали у него живой интерес. Киран хватал девушку за лодыжку до тех пор, пока та не стала хохотать, отбрасывая с лица копну рыжих волос. Другая – светловолосая потаскуха – многозначительно поглядывала на Арика, задрав подол платья выше колен.
   Ревность охватила Гвинет – такая сильная ревность, словно Арик сам вонзил в ее грудь острие своего меча. Ее глаза наполнились слезами.
   Будто ощутив ее присутствие, Арик поднял глаза, но его лицо оставалось равнодушным.
   Куда подевалась нежность в его взгляде, которую она видела так часто? Куда исчезло желание? Он ведет себя так, будто никогда не держал стонущую от страсти жену в объятиях, не видел ее огорченной или скорбящей. Как будто не слышал он от нее слов любви, не ощущал ее попыток сделать ему приятное.
   С трудом сглотнув, словно у нее в горле застрял комок, Гвинет заставила себя шагнуть в круг света, отбрасываемый огнем от очага.
   Киран и Дрейк увидели ее. Киран тут же выпустил ногу служанки и перестал флиртовать с ней. Дрейк снова сосредоточил свой мрачный взгляд на эле в кружке. Арик не прикасался к блондинке, но Гвинет подозревала, что он не слишком-то долго смог бы противиться ее активным заигрываниям.
   Дрейк шепотом отослал служанок прочь. Рыжеволосая засмеялась и на прощание сказала что-то Кирану на ухо. Блондинка бросила на Арика голодный взгляд и немного помедлила, как будто надеялась, что он захочет вернуть ее. Однако Арик не сводил глаз с Гвинет. Ярость одолевала ее, рвалась из ее горла вверх, наружу. Однако она крепко сжала губы, чтобы удержать ее в себе. Позднее она даст волю своему гневу – позднее, но не сейчас, когда вокруг так много слушателей.
   – Арик, – силясь говорить спокойно, обратилась к мужу Гвинет. Правда, голос ее задрожал, она откашлялась и сказала снова: – Арик, мне необходимо поговорить с тобой. Наедине, если это возможно.
   У Арика был такой вид, словно он хотел возразить ей. Она уже приготовилась сказать еще что-то, но тут он встал из-за стола и медленно направился к ней, не сводя с нее глаз цвета холодного серого камня.
   Они молча проследовали наверх, в спальню, и там Арик резко захлопнул за ними дверь.
   – Нам больше нечего сказать друг другу, миледи, – промолвил он.
   Его официальный тон поразил Гвинет. У нее было такое ощущение, как будто Арик вычеркнул ее из своей жизни, причем без особого усилия.
   Эта мысль одновременно огорчила и разъярила ее.
   Сжав кулаки, Гвинет гневно начала:
   – Нет уж, муженек ты мой свинорылый, нам как раз многое нужно сказать друг другу…
   – Твои ругательства ни к чему не приведут, – остановил ее Арик, лицо которого было таким же приветливым, как море в морозный зимний день. – Утром я уезжаю.
   – Утром?! – Паника охватила Гвинет. Он уедет утром? Так скоро?
   Кивнув, Арик повернулся к двери.
   – Подожди! Ну почему мы должны расстаться? Я… я понимаю, что это кажется глупым со стороны, но…
   – Ты хочешь жить в замке, – снова перебил ее Арик. – Прекрасно, вот тебе замок. – Он обвел комнату рукой. – Жена Гилфорда давно умерла, так что он с радостью воспользуется услугами хорошей хозяйки замка.
   – Но я не хочу жить без мужа! – воскликнула Гвинет. – Если в Нортуэлле, как ты говоришь, опасно, то почему бы нам не поселиться здесь?
   – Если я здесь останусь, то мне придется воевать, – сказал Арик. – А я этого не хочу.
   – Но почему? – простонала Гвинет. Впрочем, она отлично знала, что задает вопрос, на который Арик не даст ответа. И все же его отказ остаться в замке разочаровал ее.
   – Мы уже не раз говорили об этом, – напомнил Арик.
   Гвинет покачала головой.
   – Я не считаю разговором твое нежелание объяснить мне, в чем дело, упрямец ты этакий, – сказала она.
   Арик усмехнулся, при этом его ноздри затрепетали.
   – Ах вот как, «упрямец»? Ты в состоянии хоть раз прислушаться к словам мужа и принять их на веру – только потому, что я не считаю возможным объяснить тебе, в чем дело? – спросил он ее.
   – Нет, потому что на карту поставлены наши жизни! – возмутилась Гвинет. – И твои объяснения меня не устраивают!
   Гнев, который Арик тщательно прятал под маской равнодушия, наконец-то рванулся наружу.
   – Твои тоже, – бросил он.
   – Мои?! Да я рассуждаю вполне здраво, рыцарь недоделанный! Мы должны жить так же, как прежде. Ты поучаствуешь в битве-другой, как всегда это делал, а потом вернешься домой, ко мне. Почему этого не может быть?
   – Ну да, конечно! Ты ждешь, чтобы я, забыв о чести, думал только о твоем богатстве и о роскоши, так? Ты хочешь, чтобы я отвернулся от того, что считаю правильным, и только ради того, чтобы ты могла жить в окружении слуг, готовых прислушаться к любым твоим капризам! – принялся кричать Арик. – Но я не откажусь от своих убеждений, так что оставайся тут, в роскошных покоях, которые предоставил тебе хозяин замка, и продолжай писать своей кузине Неллуин о том, как тебе повезло.
   От изумления Гвинет раскрыла рот. Неужели он действительно так мало ее знает? От душевной боли сердце Гвинет едва не остановилось.
   – Ты и вправду считаешь меня такой продажной? – упавшим голосом спросила она.
   Арик даже не обратил внимания на ее состояние.
   – Всеми своими поступками, каждым словом ты доказывала мне, как отчаянно хочешь остаться преуспевающей графиней Невилл, – сказал он сердито. – А что ты думаешь о житье в лесной хижине? Нет, она тебе не подходит? Вот странно! И почему это, интересно, ты согласилась лечь со мной в постель к практически соблазнила меня, лишь узнав о моем титуле, о Нортуэлле, о…
   Гвинет от возмущения в ответ лишь схватила ртом воздух.
   – Да как ты можешь думать… – наконец проговорила она.
   – А разве я не прав? – перебил ее Арик.
   – Нет, не прав, самодовольный индюк! Я совсем не такая! – Подойдя к мужу, Гвинет сжала кулаки и хотела было замолотить ими Арика по груди.
   Но он успел схватить ее за запястья.
   – Отпусти меня! – завизжала Гвинет, целясь ногой в его голень.
   Наконец, замахнувшись, она ударила Арика каблуком, и тот грубо выругался от боли.
   – Можешь меня бить сколько угодно, – процедил Арик сквозь зубы, – но ты так отчаянно хотела остаться в Нортуэлле, что каждую ночь ложилась со мной, позволяла мне делать с тобой все, что угодно. И почему, собственно, я должен ждать, что ты будешь отличаться от других женщин, которые точно так же заботятся о своем будущем? Ты такая же.
   – Ты сравниваешь меня с Ровеной? – выкрикнула Гвинет. Что-то нехорошее сверкнуло в его глазах.
   – Нет, ее извиняет, что она так вела себя ради того, чтобы выжить, – сказал он. – Твое поведение куда менее благородно.
   Свинья! Мерзавец! Вырвавшись из рук Арика, Гвинет схватила кувшин, стоявший позади нее на столике, и бросила его в Арика. Увы, она промахнулась – тяжелый глиняный кувшин всего на несколько дюймов не долетел до головы Арика и, упав на пол, разбился, залив все вокруг водой.
   – Не смей сравнивать меня с этой тощей потаскухой! – завопила Гвинет.
   – Ровена по крайней мере ни разу не лгала мне о том, что, у нее на сердце, – вымолвил Арик. – А вы, миледи, думаете только о том, чтобы обойти вашу кузину Неллуин. Поэтому вы и лгали мне, говорили о своей любви, считая, что это поможет вам сохранить полученное в браке.
   Глаза Гвинет наполнились слезами, и она опустила веки, чтобы Арик не увидел этого. Нет, каков негодяй! Почему он так думает о ней? Как он может? Эти вопросы снова и снова звучали в ее голове. Как любимый ею человек может быть таким тупоголовым и считать, что она спала с ним ради чего-то, а не потому, что любит его? Разве не разглядел он настоящего чувства в ее глазах?
   Гвинет проглотила эту боль.
   – Я хотела снова стать леди, черт тебя возьми! Хотела снова зажить той жизнью, которая была мне дана при рождении, но которую мой дядя Бардрик украл у меня после смерти моего отца! Господи, мне-то казалось, что ты это понимаешь!
   – Да, я тебе верил, но потом понял, что на уме у тебя совсем другое, – сказал Арик.
   От внимания Гвинет не ускользнуло, что в этой ссоре он только шлюхой ее не назвал. Боль охватила все ее существо, однако она быстро уступила место гневу. Правда, Гвинет понимала, что настоящую, куда более острую боль она ощутит позднее, когда будет вспоминать эту перепалку.
   – Да ты просто осел безмозглый! Если ты можешь думать, что я в состоянии лечь с мужчиной в постель ради каких-то благ, то ты меня совсем не знаешь! – Подняв ногу, Гвинет с силой наступила на пальцы Арика, а потом хотела выбежать из комнаты и захлопнуть перед его носом дверь.
   Арик закричал и нагнулся от боли, но крепко схватил жену за руки. А затем, поморщившись, привлек ее к своему твердому, сильному телу. Его горячее дыхание обожгло ей губы, Гвинет чувствовала, как его грудь ходуном ходит возле ее груди.
   Казалось, время остановилось. Гвинет вспомнила каждое мгновение, которое они провели вместе. Как он смущался после нелепой свадьбы, как был нежен с ней после визитов Неллуин, как пытался скрыть от нее правду о своем происхождении, как сдерживал свое желание обладать ею. Может, он вспомнит то же самое и все-таки поцелует ее сейчас? Поймет ее?
   Затаив дыхание, Гвинет ждала, что Арик еще ближе придвинется к ней. «Поцелуй меня» – так и хотелось сказать ей.
   Если он сможет почувствовать в ее прикосновениях любовь, то непременно поймет ее.
   Арик отступил назад.
   Боль рвала ее на части, терзала ее сердце, живот. Слезы покатились из глаз Гвинет.
   Арик не верит ей.
   Господи, да он же просто глупец! Она ведь сказала ему о своей любви! Однако он предпочел поверить, что она ему солгала, и все ради каких-то благ, все из-за продажности своей натуры!
   Вид у Арика был разъяренный – таким Гвинет еще ни разу не видела его. В его взгляде читался вызов.
   – В общем, так, – сказал он безучастно. – Если ты не желаешь жить в лесной хижине, я с тобой прощаюсь.
   Его равнодушный тон поразил Гвинет. Неужели он не понимает, что не может она жить с человеком, считающим ее бессердечной? Ложиться в постель с тем, кто ей не доверяет и презирает ее?
   Это невозможно.
   Арик внимательно следил за Гвинет – явно ждал ее ответа. Но она молчала, и тогда он выругался. А потом, бросив последний разъяренный взгляд на жену, Арик быстро вышел из комнаты и захлопнул за собой дверь.
   Гвинет упала на кровать, заливаясь слезами. Не может она снова поселиться в лесной хижине! И он не должен ехать туда. То, от чего он пытается спрятаться, достанет его и там. Почему только он так слеп?
   Долг часто бывает неприятен. Конечно, Белый Лев участвовал во многих сражениях и устал от битв, но он не должен в дальнейшем отказываться от участия в них.
   Гвинет нахмурилась. Тогда почему он так настойчиво хочет уехать от нее и снова спрятаться в лесу, там, где его все боятся?
   Хуже того, если он сейчас все-таки уедет от нее, доведется ли им встретиться вновь?
* * *
   На рассвете Арик уже сидел в большом зале Хариджа и ждал, когда солнце поднимется из-за холмов. Ожидание он коротал за кружкой эля. Да, он был дважды дураком, надеясь на то, что Гвинет спустится к нему и скажет, что готова всегда быть рядом с ним, независимо от того, в каком доме они поселятся – в замке или в лесной хижине.
   Арик, пожалуй, уже раз в десятый за последние несколько минут взглянул на лестницу. Но единственной фигурой, которую он там увидел, была фигура старика.
   Гилфорд.
   Наставник спускался вниз, одетый во что-то коричневое, отчего его длинная борода с проседью и водянистые голубые глаза казались бледнее. Однако ничто не могло погасить огонек ума, горящий в его проницательном взгляде.
   Неодобрительно взглянув на пустое место возле Арика, Гилфорд спросил:
   – Где твоя жена?
   – Полагаю, она спит, – ответил Арик.
   – Ты хочешь уехать, не попрощавшись с ней по-людски?
   – Занимайся собственными делами, старик, а меня оставь, – неприветливо промолвил Арик.
   – Вижу, я задел тебя за живое, – сказал Гилфорд. Арик старался держаться спокойно и не обращать внимания на замечания старого графа.
   – Я прошу тебя позаботиться о Гвинет во время моего отсутствия, – сказал он.
   – Под моей крышей она всегда будет в безопасности, независимо от того, куда ты отправишься, – вымолвил Гилфорд. – Так что об этом можешь не беспокоиться. Однако я о другом. Утром у меня состоялся разговор с Кираном и Дрейком. Мы все пришли к выводу о том, что ты должен участвовать в сражениях.
   От разочарования Арик устало закрыл глаза. Если даже его названые братья и человек, заменивший ему отца, не могут его понять, он, без сомнения, оставит этот мир как изменник, причем еще и в одиночестве.
   – Я не могу, – в который уже раз повторил он.
   – Это я уже слышал, – бросил Гилфорд. – Но я бы хотел знать, в чем причина отказа.
   Желание поведать обо всем Гилфорду было очень велико, однако Арик сдерживал себя. Ведь если его любимому наставнику что-то станет известно, то и он умрет как изменник.
   – Ты не должен ничего знать.
   Гилфорд замолчал. Арик даже поднял на него глаза, чтобы удостовериться в том, что учитель слышал его слова. Судя по серьезному выражению его лица, он все слышал и, более того, обдумывал свои следующие слова.
   – Что бы ты ни сказал мне, это не изменит моего решения, – промолвил Арик.
   Старик молча кивнул, поглаживая свою длинную седеющую бороду.
   – Я забросил свой меч подальше и больше не возьму его в руки, чтобы не убивать ни в чем не повинных людей, – проговорил Арик.
   И на этот раз можно было подумать, что Гилфорд не слышал ни слова, потому что он лишь пробормотал:
   – Хм…
   – Это дело чести! – воскликнул Арик, чувствуя, что гнев обуревает его с новой силой.
   – Да-да, дело чести… – рассеянно повторил Гилфорд.
   – Без чести человек ничто, – сказал Арик.
   – Верно, – кивнул старый граф.
   Арик замолчал, он чувствовал: его учителю есть что сказать. Однако молчание затягивалось.
   – Ну давай же, высказывайся! – не выдержал наконец Арик. – Не молчи!
   Пожав плечами, старый граф наконец-то заговорил:
   – Да, действительно, честь очень важна для человека. Ты хорошо усвоил это.
   – Ты сам научил меня этому, – заметил Арик.
   Старик по-прежнему поглаживал бороду.
   – Но почему ты полагаешь, что сохранишь честь, отказавшись убивать других воинов, в то время как этот отказ будет равнозначен смерти тех, кого ты любишь?
   – Что?! Да именно из-за этого я уехал из Нортуэлла и увез с собой Гвинет! Я хочу защитить их…
   – Ты не так наивен, каким хочешь казаться, Арик. Не могу поверить, что ты сам веришь в то, что говоришь. Ты отказываешься участвовать в битвах, потому что устал от них. Ты будто бы уехал из Нортуэлла, чтобы пребывание в замке не осложняло тебе жизнь. Ты оставляешь Гвинет, чтобы заявить: она ничего для тебя не значит. Но как только ты распрощаешься с Нортуэллом и Гвинет, за которых ответствен, Корона тут же распорядится ими по своему усмотрению: замок попадет в руки преданного Ричарду человеку. А Гвинет вслед за тобой объявят изменницей и казнят.
   – Нет!
   – Да, – возразил старик. – Ну сам подумай: если король Ричард захочет передать твои владения преданному человеку, оставит ли он в живых твою вдову, которая сможет претендовать на это имущество?
   – Гвинет не имеет никакого отношения к моему решению, – упрямился Арик.
   – Думаешь, королю Ричарду будет до этого дело? А как же твой брат?
   – Но Стивен верен королю!
   – Это не так уж важно. Потому что король передаст такой лакомый кусочек земли и замок только влиятельному и могущественному лорду.
   Слова Гилфорда подействовали на Арика как удар в живот. Он ведь только хотел защитить то, что ему дорого, разве не так? Стивен и Гвинет не могут, не должны умереть из-за его желания сберечь собственную честь. Сдерживая желание ударить кулаком по столу, Арик с тревогой взглянул на учителя.
   – Кстати, если власть перейдет в руки Генриха Тюдора, – продолжал старый наставник, – то ничего не изменится. Он сочтет, что ты был верен королю Ричарду, даже если ты не станешь биться. И Генрих, в свою очередь, тоже захочет отобрать твои владения и передать их кому-то из верных ему людей. И опять же твои брат и жена будут только мешать ему…
   Арик с трудом сглотнул, слушая Гилфорда и понимая, что тот говорит правду. В его висках тяжело застучала кровь. Бум-бум-бум… Звук был до того громким, что ему стало казаться, что он сходит с ума. Мысли вихрем летели в его голове, но самой главной для него была единственная: он не станет причиной смерти Гвинет.
   Тяжело дыша, Арик приказывал сердцу уняться, а мыслям остановиться. Но это ему не удавалось.
   Неожиданно Гилфорд встал.
   – Я достаточно сказал тебе, – промолвил он. – Дрейк с Кираном выезжают этим утром, чтобы принять участие в битве. Ты волен направиться туда, куда ведет тебя совесть.
   Старик вышел из большого зала и быстро исчез на темной лестнице, едва освещаемой предрассветными сумерками. Арик опустил глаза на кружку эля, стоявшую перед ним на столе. Куда же ему ехать? Как поступить?
   Его сердце уже знало ответ на эти вопросы.
 
   Гвинет проснулась около полудня. Служанка – та самая рыжеволосая, что заигрывала с Кираном прошлой ночью, – принесла ей воды, чтобы умыться, и легкий завтрак. Глядя на сыр и свежий белый хлеб, Гвинет нахмурилась. От запаха сыра и хлеба ее слегка затошнило.
   И еще от того, что Арик уехал.
   Покачав головой, Гвинет отказалась от еды и подошла к окну. Сев в кресло и выглянув во двор замка, она увидела дивную картину – возвышающиеся позади замка зеленые холмы, шафрановые долины. У Гвинет перехватило дыхание.
   После вчерашней ссоры Гвинет хотела хоть немного забыться во сне, но, увы, сон не принес ей утешения. Из окна она видела, как уезжает ее муж, а его Пес между тем продолжал крутиться у ее ног. Казалось, что высокая фигура Арика напряжена от гнева, а когда он оглянулся на замок, его лицо было совершенно безучастным.
   Глупая часть ее сердца, в которой пряталась ее любовь к нему, подталкивала Гвинет к тому, чтобы побежать за ним, отправиться вместе с Ариком в его лесную хижину. Но разум мрачно напоминал ей его обидные слова, заставлял вспомнить, какого он о ней, оказывается, мнения. При воспоминании о темном, холодном лесном жилище, в котором кишмя кишели насекомые, а земляной пол после дождя превращался в жидкую грязь, Гвинет охватывала дрожь. Нет, жизнь в таком месте, да еще рядом с упрямым, бесчувственным человеком – не для нее. Да и не нужна она в лесной хижине, и меньше всего нужна Арику.
   Рука Гвинет невольно поднялась и коснулась рубиновой подвески, которую Арик подарил ей там. Учитывая огромный размер его состояния, это украшение не имело никакой цены, однако он долгие годы берег его и преподнес ей в подарок. Именно ей, а не кому-то другому!
   А теперь он считает ее продажной девкой! Безмозглой и расчетливой потаскухой.
   Впрочем, какой бы Гвинет ни была на самом деле, она уже начала скучать по мужу. Она прикусила губу, силясь сдержать наворачивающиеся на глаза слезы.
   Услышав стук в дверь, Гвинет вскочила на ноги и резко повернулась. Она крикнула стучавшему, чтобы он входил, и через мгновение в комнате появился граф Ротгейт. Старик осторожно передвигал ноги, а в его седой бороде пряталась приветливая улыбка.
   – Доброе утро, Гвинет, – поздоровался он. – Уж не буду спрашивать тебя, как ты спала, потому что по твоему измученному личику видно, что сон обошел тебя стороной минувшей ночью.
   Гвинет, нахмурившись, посмотрела на него. Что ему здесь нужно? Может, Арик рассказал Гилфорду об особенностях ее характера?
   – Комната очень уютная, – заговорила она в ответ. – Просто я не…
   – Ты еще не смогла почувствовать себя здесь свободно? – Гвинет хотела что-то возразить, но Гилфорд остановил ее взмахом руки. – Нет-нет, не говори ничего, я же вижу, что ты сильно огорчена и на сердце у тебя невесело.
   – Все пройдет. – Гвинет была озадачена тем, что старик с такой легкостью догадался о ее чувствах, сумел заглянуть даже в ее сердце.
   – Ты так думаешь? – пожал он плечами. – Жаль, но, похоже, Арик придерживается иного мнения.
   Гвинет невольно напряглась. Не зная, что Арик рассказал старику, она не хотела вдаваться в подробности их расставания.
   – Арик уехал, – вымолвила она.
   – Да, – кивнул Гилфорд. И добавил: – Он уехал биться.
   Гвинет нетерпеливо вздохнула.
   – Нет, Арик отправился в свою лесную хижину, расположенную возле моего дома в Пенхерсте, что в Бедфордшире.
   Улыбка Гилфорда стала шире.
   – Мы разговаривали с ним этим утром, – сказал он. – Арик отправился биться. И он сделал это ради тебя.
   «Ради меня? – промелькнуло у нее в голове. – Приятная новость, конечно, но можно ли ей верить?»
   – Вы ошибаетесь, я уверена, – проговорила Гвинет.
   – Присядь, дитя, и я кое-что расскажу тебе.
   Скептически усмехнувшись, Гвинет уселась. Насколько она могла предположить, у старого графа вполне могли быть куриные мозги – как и у любого деревенского дурачка. Наверняка Арик не слишком подробно описывал ему свои проблемы.
   Кивнув, Гилфорд устроился на подоконнике. Несмотря на возраст, держался он все еще довольно уверенно и выглядел внушительно.
   – Арик любит тебя… – заговорил Гилфорд.
   – Нет! – воскликнула Гвинет. Сердце подскочило у нее в груди.
   – Да, любит, – настойчиво повторил Гилфорд. – Я знаю это, потому что он готов биться за тебя. Если бы речь шла только о нем, он бы предпочел умереть.
   – Этого я не понимаю, – пробормотала Гвинет.
   – Как и все мы, дитя мое. От родителей Арик унаследовал честолюбие, он сам и его семья всегда имели большую власть при дворе, были людьми влиятельными, вассалы всегда уважали их. Это можно сказать и про Арика, и про его отца с дядей, и про деда… Он связан родственными узами с самыми родовитыми британскими семьями, среди которых сами Плантагенеты… и Тюдоры. Ребенком Арик бы сообразительным, – продолжал Гилфорд. – Когда он стал молодым человеком и появился при дворе, ему не составляло никакого труда заставлять людей с радостью выполнять его желания. А если учесть его удивительные заслуги в боевых действиях, то становится понятно, что он был, пожалуй, самым влиятельным человеком в своей семье, даже более влиятельным, чем его дядя, возводивший королей на трон.
   Непросто было представить себе, что все это говорится о человеке, который вел жизнь затворника в лесной хижине. И почему только он оставил такую жизнь, предпочел по собственной воле уйти от мира и поселиться в лесу?
   – И что же изменилось? – спросила Гвинет, недоуменно хмурясь.
   Старик пожал плечами.
   – Мы все хотели бы получить ответ на этот вопрос, – промолвил он. – У Арика, вероятно, были причины так поступить, но он предпочел держать их в секрете.
   Наверняка эти же самые причины заставляли его отказываться от участия в сражениях, подумала Гвинет.
   Но ведь Гилфорд считает, что Арик ушел на войну из-за нее. Это невозможно. С какой стати он пойдет защищать свою жену, которую считает низкой и подлой? Жену, которую он бросил?
   – Теперь это все уже не важно, – пробормотала Гвинет. – Арик уехал.
   Старик подумал, а потом встал перед ней во весь рост.
   – Ты говоришь одно, а сердце подсказывает тебе совсем другое, – промолвил он. – Может, стоит прислушаться к его словам. – Гвинет хотела что-то сказать, но он остановил ее. – А теперь отдыхай, дитя мое, и знай, что в Харидж-Холле тебе рады.
   Гвинет молча смотрела на Гилфорда. У того на лице появилась какая-то удивительно удовлетворенная улыбка, а потом он вышел из комнаты.

Глава 17

   Туманным английским утром Арик ехал на юго-запад между Кираном и Дрейком. Они почти не разговаривали и перекинулись несколькими словами лишь тогда, когда его ирландский друг попытался заставить улыбнуться его и Дрейка.
   Но Арику было не до улыбок.
   Ох, следовало ему придержать язык в разговоре с Гвинет! Она поступила так, как поступила бы любая другая женщина. Они все ложатся в постель с мужьями ради того, чтобы обеспечить себе безоблачное будущее. Глупо было ждать от нее, от их брака чего-то другого. Собственно, он смог бы пережить все это, если бы не ложь о любви. Арик не выносил лжи. Хуже того, ему очень хотелось верить в то, что Гвинет действительно привязалась к нему. Глупец! Поэтому он так и разгневался, узнав, что она солгала ему, – почувствовал себя преданным, обиженным.
   Арик нахмурился. Неужели женитьба все-таки изменила его, сделала мягче, повлияла на его разум? А может быть, Гвинет связана каким-то образом с темными силами, обладает способностью к колдовству, которую жители Пенхерста приписывали ему?