Буревой Роман. Тень Нерона

   – В моей власти добиться, чтобы тебе разрешили жить на Лации, – пообещал Корвин. – Я виноват, но ты поверь, я не знал. Клянусь памятью патриция…
   – Марк, я же сказала, это не имеет значения, – повторила Верджи.
   – Почему? – Он был уверен, что прежде нравился ей.
   – Ты – не Арман.

***

   Его затащили в бункер и бросили на пол. Маленькое изломанное тело. После смерти он еще больше стал походить на ребенка. Голубые глаза малыша остекленели. Струйка крови сбежала с уголка рта к уху и запеклась. Порождение безумной человеческой гордыни, рожденный дважды и дважды умерщвленный. Сначала анимал, потом человек. Никола.
   Князь Сергей обошел лежащее тело. Ему почему-то казалось, что малыш не мог умереть, что он еще дышит, что сердце бьется. Ведь он летал когда-то в космосе, месяцами находился в вакууме. Он был почти неуязвим.
   – Ему попросту сломали шею, – сказал Флакк.
   – Петрийские наемники не любят, когда им не платят, – криво усмехнулся Сергей.
   – Он им заплатил, – уточнил Флакк. – Помнишь, он сказал, что истратил полмиллиона. Просто петрийским наемникам не стоит платить вперед.
   Сергей опустился на диван, старый продавленный диван, обитый кожей потолочника, на котором сидел еще когда-то дед Корвина. И вдруг затрясся.
   – Сергей… – Флакк растерялся, увидев, что князь плачет. – Ты же его ненавидел.
   – Он был мне как сын, – пробормотал Сергей. – Когда мы забирали его из клиники Василида, Эмили сказала: это наш ребенок. Она всегда относилась к нему как к ребенку и забывала, что он уже взрослый.

***

   – Марк! – раздался вдруг радостный вопль. – Наконец-то! Я знал, что ты приедешь! Что ты меня не забыл!
   Корвин обернулся. К нему, раскинув руки, явно собираясь заключить его в объятия, бежал невысокий человечек в серо-синем комбинезоне. Тяжелые башмаки грохотали по мраморному полу отеля.
   – Люс? – Корвин узнал его скорее по голосу, чем по внешности.
   Впрочем, внешность мало изменилась. Но была она такой непримечательной, что Марк мог бы пройти всего в нескольких шагах от Люса и не обратить на него внимания.
   – Так ты получил послание? Ты приехал на Петру?
   Люс разглядывал друга, как будто видел впервые. Корвин стиснул Люса в объятиях.
   – Разве мог я не откликнуться на призыв?
   – Я уеду отсюда? – Люс не верил в свое счастье. – Точно уеду? Флакк сказал, что я с вами? Да?
   – Конечно! Но только ты не можешь лететь на Лаций. Хочешь поселиться на Островах Блаженных?
   – Мне все равно. Лишь бы подальше от этой планеты, – попросил Люс.
   – Как ты здесь жил? – спросил Марк.
   – Дерьмово. Я варился в котле. Знаешь, что это такое?
   – Резка шкур?
   – Нет. Я потом тебе расскажу.
   – Марк! – Огромными прыжками к Корвину мчался Друз. – Поздравь меня! Луций! Он родился!
   – Все нормально? – спросил новоявленный дядюшка.
   – Малыш Лу чувствует себя отлично! А Лери обещала меня убить, как только я вернусь на Лаций. И тебя – заодно.
   – Боюсь, у нее может не быть такого шанса, – с наигранной грустью сказал Марк.
   – Это почему же? – хмыкнул Друз. – Кто на тебя еще точит зуб?
   – Не догадываешься? – Корвин сделал эффектную паузу. – Губернатор Петры! Ты бы видел, как этот боров побагровел, услышав, что я решил создать комиссию, которая займется положением рабов и вольноотпущенников на Петре. Он минут пять ничего не мог выдавить в ответ, только открывал и закрывал рот. Он бы прикончил меня прямо в своем кабинете, если бы не мой мундир с пурпурной полосой и не легионеры Флакка, что ждали меня за дверьми.
   – Разве они так много потеряют? – удивился Друз. – Два десятка специалистов высокого класса из Норика сделают их заводы-автоматы куда более прибыльными и без рабского труда. А что касается обработки шкур потолочников, то и этот процесс можно организовать иначе, совершенно ни к чему обваривать руки кипятком кому бы то ни было…
   – Лу, ты не понимаешь, – перебил его Марк. – Разговор не только о деньгах. Рядом с рабом любое ничтожество чувствует себя почти что небожителем. За одно это ни с чем не сравнимое чувство превосходства они отдадут тысячи и миллионы кредитов.
   – Сделаем им андроидов, похожих на людей. – Новоявленный патриций склонен был решить проблему техническими средствами.
   – А над андроидами разве можно издеваться? Согласно последним законам Лация – нет.
   Друз еще с минуту подумал, потом безнадежно махнул рукой:
   – Тут я тебе не подсказчик! Решай эту проблему сам. Но скажу честно: я тебе не завидую.

ЭПИЛОГ

   Верджи очень шел черный облегающий костюм из кожи потолочника. Несомненно, она встала напротив окна специально, чтобы Корвин мог оценить красоту ее фигуры.
   – Послушайте, моя спасительница, а почему бы нам не пообедать сегодня? – спросил Корвин, останавливаясь в нескольких шагах от девушки. – Мы улетаем только завтра…
   – Разве я должна лететь с тобой? – Она сделала ударение на слове «должна».
   – Я добился для тебя разрешения жить на Лации. Тебе понравится на нашей планете. И мне ты ничего не должна. Так как насчет обеда?
   – Это свидание? – Она по-прежнему смотрела в окно.
   «Боится оглянуться», – подсказал голос предков.
   «Заткнись!» – огрызнулся Марк.
   – Нет, не свидание. Деловой обед, – на римский манер он называл обедом любую трапезу, что начиналась во второй половине дня, и категорически не желал использовать слово «ужин». – Посидим в хорошем ресторане, поболтаем о том, о сем. И ты мне, наконец, расскажешь окончание своей истории.
   – Ты же знаешь: Арман погиб.
   – Но было еще что-то. Так?
   Верджи закусила губу. На что-то решилась. Повернулась к нему. О, эта ее решимость! Глаза сверкнули – куда там фальшивому небу за ее спиной.
   – Хорошо! Я доскажу тебе историю, – согласилась Верджи. – Но прежде ответь на один вопрос.
   – Спрашивай.
   – Как ты освободился от рабского ошейника?
   Марк растерялся:
   – Это так важно?
   – Да.
   – Ну… Трибун Флакк разыскал меня на Колеснице, помог бежать. А потом, уже в госпитале на линкоре «Сципион Африканский», с меня сняли ошейник.
   – И все? – Верджи смотрела на него и чего-то ждала. Чего – он не мог понять.
   – Ну, в общих чертах – да. – Меньше всего Марку хотелось рассказывать, как его пытали по приказу наварха Корнелия, чтобы выведать давние тайны отца.
   – Значит, ты не сломал управляющий чип усилием своей воли?
   – Что за чушь! При чем здесь воля!
   – И ты все время подчинялся приказам управляющего чипа? – продолжала допытываться Верджи.
   – Разумеется.
   – И ты не пытался ему противоречить?
   Разумеется, он пытался. И даже кое-что получалось порой. Но гордость не позволяла сказать об этом, и Марк выдохнул:
   – Нет.
   – Но ты же патриций! – воскликнула она в гневе. – Разве ты не мог заблокировать управляющий чип?
   – Это никому не под силу, – Марк ощущал, как в груди его копится боль. Он понимал, что вот-вот потеряет Верджи. – Расскажи мне теперь окончание своей истории.
   – Она незамысловата. И очень жизненна. – Верджи усмехнулась. – Сосед-помещик долго ухаживал за вдовой Армана и, наконец, уговорил ее выйти замуж. Молодая вдова согласилась. Но с одним условием. В ее комнате будет всегда висеть портрет Армана. Они жили долго вместе, она нарожала второму мужу детей. А когда умирала, смотрела на портрет Армана и последняя фраза была: «Я иду к тебе, Арман!»
   – Значит, я не Арман, – Марк попытался рассмеяться. Вышел нелепый смешок. – Я – тот помещик, что должен мириться с портретом красавца-француза в спальне жены. – Он помолчал. – А теперь выслушай окончание моей истории. Когда с раба снимают ошейник, его шея беспомощна и слаба, мышцы не могут удержать тяжелую голову, и шея ломается, если не носить на ней протектор. Так же и душа… Она изуродована, и ей не на что опереться. Но я нашел опору. Я сумел. Научился держать голову высоко поднятой и постепенно, строку за строкой, вычеркиваю жизнь раба Марка из жизни Марка Валерия Корвина. Арман – это тот Марк, который бы вырос на Лации, не изведав рабства. Но мой отец не мог допустить, чтобы преступление наварха Корнелия на Психее осталось безнаказанным. Он не уничтожил улики и заплатил за этот поступок своей жизнью и двенадцатью годами моей свободы. Я вернулся, чтобы отправить наварха в изгнание навечно, и он наконец заплатил за свои преступления. Я пришлю тебе портрет моего отца – таким я бы вырос на Лации. Но двенадцать лет на Колеснице не прошли бесследно. И во мне только метр семьдесят восемь. И я не могу силой воли сломать управляющий чип. Я иногда веду себя как раб. Я заставил сына барона Фейра ползать передо мной на коленях. Вот… Все…
   – Вся история? – спросила Верджи.
   – Ну, вроде, да. – Противный комок застрял в горле, Марк никак не мог его проглотить,
   – Ты забыл упомянуть еще одну вещь.
   – Какую?
   – Ты предотвратил войну между Лацием, Неронией и Колесницей.
   – Всегалактическую войну, – Марк почувствовал, что губы его расползаются в улыбке.
   – Всечеловеческую. Ведь еще не доказано, что в Галактике нет других рас, – девушка тоже улыбнулась.
   – Значит, Ватерлоо – это еще не конец? – спросил Корвин.
   – Кажется, мы с тобой отменили Ватерлоо.
   Верджи подошла и положила ему руки на плечи.
   – Знаешь, я думала, что ты выше, – шепнула она.
   – Ты просто надела бессовестно высокие каблуки, – так же шепотом ответил Марк. И потянулся губами к ее губам.
   – Извини, дорогой, но я всегда их буду носить, – успела вставить Верджи.
   – Почему? – Он уже почти коснулся ее губ.
   – Чтобы ты всегда держал голову высоко поднятой. Скажу по секрету: иногда ты забываешься и роняешь ее на грудь, как будто тебе хочется спать.
   – А ты прячешь лицо и отводишь взгляд.
   – Не может быть!
   – Ты просто не замечаешь.