Страница:
Все разрабатывалось на максимуме серьезности - подобрали однокомнатную квартирку из конспиративных на случай слежки и проверки, а куруманские коллеги кое-что предприняли, дабы подкрепить легенду. Хорошо вдобавок, что Куруман территориально принадлежал к другой области, и шантарские бульварщнки в пору всеобщей удельной раздробленности с тамошними собратьями не контачили. В такси, правда, Хрумкина вела себя на редкость примерно - разве что украдкой тискала Дашииу ручку. Даша героически терпела, молясь в душе, чтобы сатанистская гоп-компаиия и в самом деле замешалась в неприкрытую уголовщину, а усатенькая оказалась бы в ее кабинете на засиженном десятками клиентов стуле. Остановились возле панельной девятиэтажки в Серебрянке - места, в общем, знакомые, неподалеку от Петькиной Ямы, крохотного озерца, с которым у Даши были связаны самые неприятные воспоминания. В подъезде Хрумкнна приостановилась меж первым и вторым этажами, Даша приготовилась было к ухаживаниям и признаниям, но хозяйка "Бульварного листка" с руками не полезла, сказала тихо: - Дашенька, милая, я за тебя поручилась, ты меня, надеюсь, не оконфузишь... - Постараюсь, - осторожно пообещала Даша. - Вот отчею-то сразу почувствовала к тебе самую сердечную симпатию... - Но все же понятно, - сказала Даша, одарив собеседницу томной и блудливой улыбкой. - Это Он, Черный Мессия, нам помогает мгновенно отличать друг друга в толпе крещеной биомассы... За последние дни с помощью Глеба и Ватагина, снабдивших кипой "методической литературы", Даша немного подковалась. А при необходимости могла и неплохо изобразить дерганую шизофреничку, благо таких там навалом... Переборщить она не боялась: Хрумкина, едва ступив в подъезд, словно бы стала совершенно другим человеком: глаза определенно засветились этакой сумасшедшинкой, лицо застыло, энергичная журналистка куда-то сгинула, осталась кликуша. - Милая, постарайся произвести хорошее впечатление. Я хочу, чтобы ты как можно скорее слилась с братством, возможно, будет сам Мастер, держись с ним почтительно, это великий человек... Через несколько дней полнолуние, и если Мастер тебя признает, ты войдешь в Круг без долгих испытаний, а это редкая честь... Диковато было все это слушать в самом обычном подъезде на окраине миллионного города. Заслышав о полнолунии, Даша навострила ушки: несчастного спаниеля как раз в полнолуние извели... Ключ у Хрумкиной оказался свой. В полутемной прихожей сразу же шибануло в ноздри странным сладковатым запашком, исходившим от трех черных свеч, горевших в прикрепленном к стене разлапистом шандале из позеленевшей меди. Пол показался еще более странным - грязные доски в причудливо облупившейся пестрой краске, - но Даша вскоре разглядела, что это иконы, довольно тщательно подогнанные на манер паркета. Из комнаты, столь же скудно освещенной почти не колыхавшимися огоньками свечей, отчетливо доносился возбужденный, истерически-надрывный женский голос: - Ээ... Бэ... Гэ... Полное впечатление, что там зубрили вслух азбуку. - Тихонько... прошептала Хрумкина. - Уже начала. На цыпочках... Кроме круглого стола посередине, мебели в комнате не оказалось никакой. Пол так же выложен иконами, по всем четырем стенам висят перевернутые распятия, православные и католические (ограбление дома католического священника отца Иоахима в июле, машинально отметила Даша, в списке пропавшего числится распятое из черного дерева...), три черных свечи в древнем подсвечнике горят на столе и еще несколько - по периметру комнаты в поставленных на пол прозаических блюдечках. Меж свечами в самых непринужденных позах разместилось с десяток индивидуумов обоего пола, в основном народ в возрасте, но попадались и совсем молодые. Насколько Даша разглядела в полумраке, тихонько садясь на пол, справа от нее примостилась совсем зеленая девчоночка, с отрешенным видом попыхивавшая черной гнутой трубочкой, что твой товарищ Сталин. Втянув дымок ноздрями, Даша моментально опознала конопельку, причем высококлассную, тохарскую. У нее возникли подозрения, что дымящая фемина еще не вышла из позднего школьного возраста - а это уже отлично, господа, это уже статья для хозяина квартиры... А девочка - слабое звено, если раскрутить хорошую прессовку, машинально отметила та часть сознания, что обязана была при любых обстоятельствах оставаться неустанно бдящим электронным мозгом сыскаря. Никто не обратил внимания на новоприбывших. Не до того было. Седоватый джинсовый мальчик лет пятидесяти, сидевший почти напротив Даши, то и дело отхлебывал из бутылки "Абсолюта", стараясь делать это бесшумно (щелк! Артемий Фарафоитов, "Бульварный листок", основная тематика антикоммунизм, альпинизм и легализация публичных домов), но остальные, почти каждый, дымили кто папиросами, кто трубочками, распространяя тот же вязкий запашок качественного тохарского зелья. Да еще к свечному воску что-то пахучее было подмешано. И плотные шторы задернуты наглухо, так что стояла жаркая духота. Люди за столом, числом трое, все так же напряженно слушали четвертую, истеричным голосом выпевавшую букву за буквой. Даша тихонько стянула свитер через голову и подложила под спину к стене, сразу стало уютнее. Молоденькая соседка тут же вольготно улеглась на пол, непринужденно положив Даше голову на колени, уставясь в потолок. Даша не шелохнулась, приглядываясь к четверке за столом и пытаясь догадаться, что они там, черт их побери, делают. Щелк! Спина, оказывается, принадлежала Паленому - он как раз повернул голову, глянул влево, и Даша узнала знакомый по оперативной съемке шрам, скособоченный подбородок, похожий на черепашью нижнюю челюсть. - Бессмыслица... - объявила женщина. Голос был исполнен такой печали, что невольно хотелось посочувствовать. Даша врубилась наконец; они крутили блюдечко, обычный спиритический сеанс, отсюда и странное шуршанье - это блюдце елозило по листу бумаги с нарисованными по кругу буквами. За столом возник тихий спор, нашпигованный учеными терминами вроде "грубых вибраций", "антагонистических астралов" и "плоскомерности эфирной кривой". Даша тем временем опознала еще двух участников эксперимента: толстая дамулька с высокой прической из обесцвеченных волос - Людмила Корзунова, некогда дипломированный врач, а ныне вольный народный целитель, объявившая себя послом Высшего Галактического Разума в Шантарске (и даже пытавшаяся вручить губернатору свои верительные грамоты, собственноручно начертанные под телепатическую диктовку), интеллигент в немытой бороденке - модный иглоукалыватель Карамельников, кришнаит и страшный любитель юных медсестер, по этой причине уже однажды разминувшийся с уголовным кодексом буквально на миллиметр. Девочка пошевелилась, потерлась щекой о Дашину коленку и шепотом поинтересовалась: - А ты будешь меня любить? Даша ее проигнорировала, зато Хрумкина моментально цыкнула злым шепотом: - Светик, брысь! - Нехорошая Катька, - чуть заплетающимся языком выговорила девчонка. Жадная, усатая. Усатая собака на сене. Вот возьмет Мастер и отберет у тебя игрушку, я ему сейчас пожалуюсь... И примолкла, посасывая шкворчащую трубку. Хрумкина тронула Дашу за рукав, протянула портсигарчик с папиросами - конечно, "заряженными", и гадать нечего. Даша мотнула головой и приступила к коронному номеру "Дашка-наркоманка", который в прошлом году принес ей признание в гораздо более опасной компании. Достала из нагрудного кармана прозрачную коробочку от аудиокасссты, извлекла маленький одноразовый шприц, где плескался кубик прозрачной жидкости. Закатала левый рукав, сняла с иглы зеленый колпачок, тщательно выдавила пузырьки воздуха и уверенно сделала себе укол, в мышцу, повыше локтя. Спрятала коробочку и закинула голову, прижалась затьпком к стене, ожидая "Прихода". "Прихода", само собой, можно было дожидаться до второго пришествия, потому что организм получил лишь кубик сорокапроцентной глюкозы - что для него было даже полезно при нервной милицейской работе. Но, судя по лицу Хрумкнной, сей маленький цирк лишь добавил Даше авторитета на зоне. - Дашь уколоться? - заинтересовалась Светик. - Брысь! - мгновенно отреагировала Хрумкина, заботливо спросила: Дашенька, а ты не вырубишься? - С капельки? - фыркнула Даша, не пошевелившись. - Мне просто сейчас будет хорошо... Четверка за столом наконец закончила совещание, Устав проклинать недостаточно тонкие вибрации. На блюдечко вновь возложили пальцы, и Паленый вдохновенно начал: - Вызываем академика Сахарова... Андрей Дмитриевич, вы с нами? Если вы слышите нас, ответьте - можно ли ожидать решительного поражения красно-коричневых на выборах? Ответьте, Андрей Дмитриевич... Зашуршало блюдечко, и женщина завела: - Е...Эм... Пэ... Фарафонтов неуклюже поднялся на ноги, звонко покатилась бутылка. Спириты дружно на него дыкнули, попытались опять сосредоточиться, но даже неопытному наблюдателю в лице Даши стало ясно, что плоскомерный эфир вновь проявил скверный нрав, и на линии пошли сплошные помехи. Паленый вполголоса обматерил Фарафонтова. Тот, виновато пожимая плечами, на цыпочках пересек комнату, присел рядом со Светиком и пощекотал ее за бочок. Она встала, и оба исчезли на кухне. Все происходящее отдавало дурным балаганом, но Даша слишком хорошо знала: эти могут стать и весьма опасными. В любой момент. Особенно если есть волевой главарь... Оказалось, пока она разглядывала спиритов, Хрумкина куда-то исчезла. Из кухни через неплотно прикрытую дверь доносились недвусмысленные звуки. Еще статья, отметила Даша. Копите, голуби, копите... - Дашенька... - Даша тихо встала, ощутив знакомую охотничью дрожь в теле. - Иди в ту комнату, - шепнула Хрумкина. - И буди обходительнее с Мастером... Решается твоя судьба... - Он кто? - Черный Гроссмейстер, выше его в Шантарске нет... Даша тихонько прошла к двери. - Я сказала, что ты уже сделала укол, он поймет... - шепнула тащившаяся следом Хрумкина, - но все равно, держись вежливо... В соседней комнате не было и стола - только кресло посередине, определенно антикварное. Человек, восседавший в нем, был закутан в черный просторный балахон, а лицо закрывала черная маска, кажется, кожаная, сработанная не в пример изящнее спецназовских капюшонов - она повторяла черты лица и при этом, такое впечатление, копировала какую-то древнюю ритуальную харю (у Даши не хватало должного образования, чтобы определить точнее). Но пристально всматриваться она не стала, осторожничала, чтобы не насторожить здешнего пахана чересчур уж осмысленным взглядом - тем более что у него-то самого глаза смотрели вполне трезво и пытливо, Даша успела .заметить. Свеч здесь горело побольше, с дюжину, да еще вдобавок багрово рдела куча раскаленных углей на огромном железном подносе в углу. Обнаженная женщина с застывшим взглядом, стоявшая на коленях над блюдом, медленно протянула руку, высыпала на угли щепоть тяжелого порошка, и повалил дымок с вязким запахом. На коленях у человека в балахоне лежал длинный изогнутый нож с позолоченной, а может, и золотой рукояткой, этакий ятаган со странными знаками на лезвии. Даша, стоя с потупленным взором, хорошо его рассмотрела. И пришла к выводу, что он ничуть не напоминает то лезвие, каким были убиты три девчонки. - Я чую дыхание Тьмы, Мастер... - произнесла женщина, не шелохнувшись. - Делай, - сказал он, как отрубил. Посмотрел на Дашу. - Подойди ближе. Она сделала несколько шагов вперед - пока человек в маске не остановил повелительным жестом. Над углями струился слоистый дым. Обнаженная женщина извлекла откуда-то восковую фигурку с приклеенными к корявой головке настоящими человеческими седыми волосами и медленно, с величайшей сосредоточенностью стала втыкать длинную иглу, целя туда, где у человека располагается сердце, монотонно бормоча нечто похожее на заклинания. Не обращая больше на нее внимания, человек в маске сказал: - Раздевайся. - Я - куруманская хозяйка ночи, - сказала Даша расслабленным голосом наркоманки. - Раздевайся... сестра. Стараясь придать движениям неминуемую после дозы наркотика расхлябанность, Даша стала медленно расстегивать пуговицы. Страха, понятно, не было никакого. Чертова хата обложена, таксер был подставным оперативником, на лестнице уже наверняка бдят камуфлированные амбалы, достаточно визга или шума борьбы... Но не ублажать же его, черт побери? Если полезет с нежностями, все рухнет, много на них не навесишь... Ладно, лапанье еще можно перетерпеть, а там, когда зайдет далеко, можно и симулировать всплеск наркотической ярости... Она избавилась от последних деталей туалета, вопросительно взглянула, не забывая держать на лице отрешенно-туповатую улыбочку. Мастер поманил ее обоими указательными пальцами. Даша подошла совсем близко. Повинуясь движению его ладоней, опустилась на колени меж его расставленных ног, посмотрела вверх, но точный цвет его темных глаз определить так и не смогла. Насчет особых примет можно только гадать. На ладонях на пальцах - ни шрамов, ни татуировок, голос глубокий, звучный. Маска сделана наподобие древнегреческого шлема, только гребня нет, волосы закрыты - но они определенно подстрижены коротко, иначе выбивались бы пряди. Негусто. Да, это, пожалуй что, волк... Главарь. Он чуть наклонился вперед, приложив обушок лезвия к шее - лезвие вовсе не показалось холодным - медленно задрал Даше голову. Провел кончиком клинка меж грудей, вниз по животу. Даша не шелохнулась, прекрасно понимая, что идет проверка. - Геката, Зогро, Моммо... - бормотала женщина. - Зову тебя, повелительница перекрестков и ночных дорог... Обушок прошелся по коже пониже пупка, взъерошил волосы. Даша полузакрыла глаза, учащенно дыша. Это было не в кино и не во сне - посреди миллионного Шантарска, славного в числе прочего и космической электроникой. Человек в маске осматривал ее предплечья. Там все было в порядке - "следы уколов" наносил специалист своего дела, знавший наркоманов лучше, чем собственную жену. Кончик лезвия больно царапнул под левой грудью. Даша терпела, мгновенно прикинув, как в случае малейшей агрессии нанесет удар. Глаз она, конечно, не опускала, по-прежнему изображая экстаз, но чувствовала, как по коже поползла кровь. Мастер подождал, когда стечет немного на лезвие, медленно поднял его ко рту, слизнул половину, клинок оказался у самых губ Даши. Она слизала остальное, ухитрившись не порезать язык. - Молись. Нашу молитву... - Нима оговакул то сан вабзи... "Отче наш" шиворот-навыворот она зубрила два дня и теперь отбарабанила без малейшей заминки. - Встань. Он усадил Дашу на колени, обнял за талию, положил ладонь на бедро. Руки, чувствовалось, сильные, не дрожат ничуть - не пьян, запаха не ощущается, и не похоже, чтобы принимал дурь. Положительно, волк... Хрумкина вышла от него с физиономией, исполненной преданности и почтения, словно секретарь райкома, удостоившимся визита к Брежневу... Ладош, переползла с бедра на выстриженную по западной моде дорожку несуетливо, властно. Даша терпела, невольно отметив, что попала в лапы опытного, спокойного мужика. - Тебе сказали, кго я? - Я тебя чувствую, даже если бы мне не говорили прежде... - тихо сказала она. - Бабушка меня учила, что Черный Хозяин однажды придет... - Ты мне нравишься, ведьма, - он был, конечно, в должной степени возбужден, но на суетливого психа не походил ничуть. - Мне сказали, ты хочешь примкнуть к Братству? - Да, Гроссмейстер, - шепнула она. - К великому Сатане ведет много дорог, но ни одной не проложено в обратную сторону... - Я готова... Ранка под левой грудью уже не кровоточила. Ладони медленно блуждали по се телу, дым плавал по комнате тяжелыми волнами, темные глаза в прорези маски не отрывались от ее лица. Женщина в углу вдруг простонала-прорычала что-то вовсе уж невразумительное, подняв фигурку над углями. - Ты давно служишь Ему? - С детства, - сказала Даша. - Я же говорю - бабушка учила... Жаль, что ты не знал мою бабушку, Мастер... Вот уж точно, мысленно добавила она. Бабушка, человек верующий, придушила бы это сокровище собственными руками... - Я хочу войти в тебя, - сказал он негромко. - Мы Должны слиться во благо Его, погрузившись в поток энергии Князя Тьмы, несущей наслаждения Той Стороны... - Не здесь, Гроссмейстер, - сказала Даша, старательно придыхая после каждого слова, - В магии Ритуала, в сиянии Луны, посреди дьявольской ночи и с соленым привкусом крови на губах... - Я понял, - ответил он, не убирая рук. - Через три дня - Полнолуние. И черная месса... Даша, решив внести инициативу и разнообразие, соскользнула с его колен и медленно закружилась по комнате, раскинув руки, украдкой глядя под ноги, чтобы не влететь босой подошвой в блюдо с углями. Резко остановилась, повернулась к нему лицом: - Я буду ждать полнолуния, Мастер... - Смерть! - взвыла женщина, роняя на угли истыканную иглой фигурку. Смерть! И да растают кости Розанова, как этот воск, и растечется его сердце... Даша кое-что сообразила: Розанов, директор из "оборонки", заклейменный демократической прессой как один из вождей "красно-коричневых противников реформ", был на выборах в Госдуму наиболее опасным противником господина Москальца. Нет, этот, в маске, безусловно, не Москалец, у того глаза синие... Да и голос не тот... Интересные методы предвыборной агитации, надо сказать. - Иди к братьям и сестрам, - сказал Мастер. - И если кто-то выдумает к тебе приставать, смело отвечай, что отныне ты - Невеста Луны... "Ну, спасибочки, - подумала Даша, неловкими движениями собирая разбросанную одежду. - Сей почетный титул означает, что на шабаше ты, друг ситный, намерен меня долго и вдумчиво трахать. Наслышаны-с. Там поглядим..." Вернувшись к "братьям и сестрам", чтоб им сдохнуть, она едва не раскашлялась - дым там стоял вовсе уж коромыслом, за столом уже никого не было. Бомонд, успев погасить половину свеч, энергично обжимался - в самых неожиданных сочетаниях. Светик на сей раз оказалась в объятиях Карамельникова - но Фарафонтова, блаженно дремавшего в уголке, это уже ничуть не волновало, и несовершеннолетняя дива в расстегнутом сверху донизу платьице во второй раз за сегодняшний вечер была увлечена в кухню. Паленый обнаружился в самом дальнем углу, в обнимку с пухленьким красавчиком Дугиным, тоже трудившимся в "Листке" чем-то вроде политического обозревателя (если можно назвать политическим обозрением поток ругани в адрес тех, кто ему не нравился или не разделял его ориентации). Остальные тоже развлекались, кто как умел, - одна Хрумкина, оставшись без пары, печально и потерянно крутила в руке бутылку фарафонтовского "Абсолюта", где на донышке еще оставалось со стакан. Даша, застегиваясь на ходу, деликатно отобрала у нес сосуд, принюхалась - вроде бы нормальный алкоголь, без добавок, - и глотнула от души. Хрумкина враз оживилась: - Дашенька... Не без мстительного злорадства Даша сказала: - Оставь в покое Невесту Луны, Катенька... - Опять... - тяжко вздохнула та, и по щекам у нее потекли слезы горькой обиды.
Глава двенадцатая. "Сатанинская гавань".
Неизвестно, что там за сложные (а то и наоборот - примитивные) процессы сработали в голове, но сегодня Даша, сидя рядом с сержантом Федей в служебном "Москвиче", то и дело внимательно вглядывалась в калейдоскоп предвыборных плакатов, испятнавших все мало-мальски подходящие места вплоть до фонарных столбов и коммерческих киосков. Диковатые взгляды и раскосмаченные бороденки прежних лет канули в прошлое - как-то незаметно отсеялись и сгинули в полной безвестности горластые демократы, в качестве козырей заявлявшие свой лютейший антикоммунизм, родственные связи с "врагами народа" и многократные ходки в психушку. Нынешний кандидат попер сплошь респектабельный - галстуки, аккуратные прически, вальяжные и чуточку обеспокоенные судьбой России физиономии. Однако по неистребимой привычке чуть ли не все они категорически и клятвенно обещали кто Луну с неба, кто индексацию ваучеров и принародный дележ Алмазного фонда посреди Красной площади. Правда, отошла в небытие и былая предвыборная традиция мини-вандализм. Фанаты соперничающих кандидатов больше не украшали особо ненавистные им хари ни свастиками, ни могендовидами, даже ободрать афишку с ликом политической вражины электорат как-то ленился... ...Вчерашнее расставание с поклонниками Князя Тьмы прошло вполне мирно. Сначала Даша после интеллигентной беседы с Мастером собиралась посидеть подольше, благо с провозглашением ее Невестой Луны отношение окружающих стало невероятно почтительным, и с руками никто не лез - но вскоре в горнице со спиритическим столом начался свальный группешник, в придачу к травке появились и таблетки, разгорелось крайне неэстетическое обнажение души и тела. Даша плюнула, объявила громогласно, что отбывает догнаться, и покинула салон, в чем ей никто не препятствовал (Мастер из своего персонального логова так и не появился, занявшись, как мимоходом подслушала Даша, лирическими забавами со смотрительницей магического костерка). Вот с Мастером-то и обстояло туманнее всего. Обе оперативных машины старательно продежурили чуть ли не до утра и прилежно зафиксировали, как расползалась после полуночи большая часть "чертовых кукол", как их в сердцах окрестила Даша. Однако Мастера опознать не могли, поскольку в лицо его никто не знал. Он мог быть любым из четырех вполне приличных на вид мужчин, отъехавших от дома на машинах и одиннадцати, покинувших тот же подъезд пешком. Навешивать им "хвост" по недостатку людей и машин не смогли, конечно. Четверых автовладельцев наутро быстренько установили - но любой из них с равным успехом мог оказаться как Мастером, так и совершенно посторонним индивидуумом. А поскольку Мастер, строю говоря, ни в чем пока не обвинялся и мог подозреваться лишь в соучастии в похищении собаки гражданина Гупало, Дашино начальство к массированной отработке всех пятнадцати незнакомцев, имевших несчастье угодить под колпак, отнеслось отрицательно - даже с учетом конкретных исторических реалий, то бишь трех убийств, И Даша (что с ней редко случалось) правоту начальства признавала на сто один процент. Гораздо проще было, как предложил Воловиков, дождаться их "лунного фестиваля" и обрушить на головы парочку "суровых участковых", нагрянувших по жалобе соседей. На фестивале наверняка не обойдется без предосудительных забав, если выбрать момент попикантнее, на дачке (а Хрумкина определенно намекала, что чествовать приход полнолуния будут на даче) обнаружится и травка, и несовершеннолетняя Светик в том положении, что у прадедов именовалось "интересным" - а это уже откроет неплохие возможности для маневра и прессовки... Поднимаясь по лестнице, Даша даже не старалась Придать лицу грустную озабоченность - чуяла, что и так не похожа на веселушку. Сообщать родителям подробности убийства их единственной дочки и неизбежно выложить при этом, как юная дочушка зарабатывала карминные деньги, - занятие невеселое, сколько бы ты ни повидал "жизни наоборот"... Они нажала кнопку звонка, вздохнув про себя и гадая, обойдется ли без истерик. Дверь открыл высокий светловолосый парень, лет на несколько ее младше. Даша на миг растерявшись, подняла брови: - Простите, а Шохины... - Так это вы из милиции? Риткины родители так и не приехали пока. Говорят, они на две недели махнули в Австрию, адреса не оставили, и где их там искать, никто не знает. Вот если бы вы послали запрос в Вену... - Все равно похоронили уже... - вздохнула Даша (и подумала, что австрийцы вряд ли после такого запроса поднимут полицию страны в боевую готовность). - Слушайте, а кто же мне звонил? Мне передали, Шохин... - Я и звонил. Проходите. Я ж тоже Шохин. Племянник Степана Ильича. Из Томска. - Сын брата? Судя по тому, что вы именно Шохин? - Ага. Младшего брата. Вам документы показать? Нам прислали телеграмму, какой-то Петрищев из Союза художников. Родители выбраться не смогли, я сам на похороны не успел... - он стал озираться. - Где-то сумка... - Да ладно, - махнула рукой Даша. - Квартира была на пульте, если вневедомственная охрана ее для вас с сигнализации сняла, значит, все ваши бумаги сто раз осмотрели... Я и есть капитан Шевчук. - Игорь, - он протянул руку. - Куда бы нам... Давайте на кухню, а у меня кофе вот-вот вскипит... Нельзя было сказать, что он "раздавлен горем", как обожали выражаться авторы дореволюционных сентиментальных романов, - что, впрочем, понятно, всего лишь двоюродный брат, да еще живший в другом городе... Но и не искрился весельем, конечно. Кофе и точно, вскипел через минуту. Даша сняла шапку и присела к столу посреди роскошной кухни - пожалуй, так даже лучше, не респектабельные, убитые горем мама и папа, а иногородний кузен... Разлив по чашкам кофе, Игорь уселся напротив: - Слушайте, а мне-то рассказать подробно можете? Или я считаюсь недостаточно близким родственником? - Нет тут никаких секретов, - сказала Даша. - Вот только я, уж простите, рассчитывала на родителей, хотела порасспросить... А вы-то, видимо, с ней виделись раз в год? - Если не реже. Батя переехал в Томск, когда мне шел пятый, а Ритки и в проекте не было. Да все равно ведь - родня. Симпатичная росла пацанка. Только с ветерочком в голове, такое мое впечатление. Училась прекрасно, готовилась поступать - а все равно с ветерочком,.. Или это в мои старые годы так кажется, или профессиональный рефлекс... - А вы, простите, как на хлеб зарабатываете? - "Ахерон". Частное сыскное и охранное. Служил в десанте, потом поступил было на иняз, предки дожали, да через год как-то вынесло на эту контору... Ничего, прижился. Заведение приличное. - Ну, как ни цинично звучит, это и лучше. - сказала Даша. - Изнаночки навидались... Она рассказала все основное, кратенько, без особых красот. О заведении, где Риточка подрабатывала, не умолчала, но про фаршированную пудреницу, само собой, не проболталась, она и родителям не стала бы рассказывать. Кузен слушал, набычившись. Когда понял, что Даша закончила, закурил, помолчал, глядя на стену, выложенную пестрыми кафельными плитками в колерах хохломских ложек.
Глава двенадцатая. "Сатанинская гавань".
Неизвестно, что там за сложные (а то и наоборот - примитивные) процессы сработали в голове, но сегодня Даша, сидя рядом с сержантом Федей в служебном "Москвиче", то и дело внимательно вглядывалась в калейдоскоп предвыборных плакатов, испятнавших все мало-мальски подходящие места вплоть до фонарных столбов и коммерческих киосков. Диковатые взгляды и раскосмаченные бороденки прежних лет канули в прошлое - как-то незаметно отсеялись и сгинули в полной безвестности горластые демократы, в качестве козырей заявлявшие свой лютейший антикоммунизм, родственные связи с "врагами народа" и многократные ходки в психушку. Нынешний кандидат попер сплошь респектабельный - галстуки, аккуратные прически, вальяжные и чуточку обеспокоенные судьбой России физиономии. Однако по неистребимой привычке чуть ли не все они категорически и клятвенно обещали кто Луну с неба, кто индексацию ваучеров и принародный дележ Алмазного фонда посреди Красной площади. Правда, отошла в небытие и былая предвыборная традиция мини-вандализм. Фанаты соперничающих кандидатов больше не украшали особо ненавистные им хари ни свастиками, ни могендовидами, даже ободрать афишку с ликом политической вражины электорат как-то ленился... ...Вчерашнее расставание с поклонниками Князя Тьмы прошло вполне мирно. Сначала Даша после интеллигентной беседы с Мастером собиралась посидеть подольше, благо с провозглашением ее Невестой Луны отношение окружающих стало невероятно почтительным, и с руками никто не лез - но вскоре в горнице со спиритическим столом начался свальный группешник, в придачу к травке появились и таблетки, разгорелось крайне неэстетическое обнажение души и тела. Даша плюнула, объявила громогласно, что отбывает догнаться, и покинула салон, в чем ей никто не препятствовал (Мастер из своего персонального логова так и не появился, занявшись, как мимоходом подслушала Даша, лирическими забавами со смотрительницей магического костерка). Вот с Мастером-то и обстояло туманнее всего. Обе оперативных машины старательно продежурили чуть ли не до утра и прилежно зафиксировали, как расползалась после полуночи большая часть "чертовых кукол", как их в сердцах окрестила Даша. Однако Мастера опознать не могли, поскольку в лицо его никто не знал. Он мог быть любым из четырех вполне приличных на вид мужчин, отъехавших от дома на машинах и одиннадцати, покинувших тот же подъезд пешком. Навешивать им "хвост" по недостатку людей и машин не смогли, конечно. Четверых автовладельцев наутро быстренько установили - но любой из них с равным успехом мог оказаться как Мастером, так и совершенно посторонним индивидуумом. А поскольку Мастер, строю говоря, ни в чем пока не обвинялся и мог подозреваться лишь в соучастии в похищении собаки гражданина Гупало, Дашино начальство к массированной отработке всех пятнадцати незнакомцев, имевших несчастье угодить под колпак, отнеслось отрицательно - даже с учетом конкретных исторических реалий, то бишь трех убийств, И Даша (что с ней редко случалось) правоту начальства признавала на сто один процент. Гораздо проще было, как предложил Воловиков, дождаться их "лунного фестиваля" и обрушить на головы парочку "суровых участковых", нагрянувших по жалобе соседей. На фестивале наверняка не обойдется без предосудительных забав, если выбрать момент попикантнее, на дачке (а Хрумкина определенно намекала, что чествовать приход полнолуния будут на даче) обнаружится и травка, и несовершеннолетняя Светик в том положении, что у прадедов именовалось "интересным" - а это уже откроет неплохие возможности для маневра и прессовки... Поднимаясь по лестнице, Даша даже не старалась Придать лицу грустную озабоченность - чуяла, что и так не похожа на веселушку. Сообщать родителям подробности убийства их единственной дочки и неизбежно выложить при этом, как юная дочушка зарабатывала карминные деньги, - занятие невеселое, сколько бы ты ни повидал "жизни наоборот"... Они нажала кнопку звонка, вздохнув про себя и гадая, обойдется ли без истерик. Дверь открыл высокий светловолосый парень, лет на несколько ее младше. Даша на миг растерявшись, подняла брови: - Простите, а Шохины... - Так это вы из милиции? Риткины родители так и не приехали пока. Говорят, они на две недели махнули в Австрию, адреса не оставили, и где их там искать, никто не знает. Вот если бы вы послали запрос в Вену... - Все равно похоронили уже... - вздохнула Даша (и подумала, что австрийцы вряд ли после такого запроса поднимут полицию страны в боевую готовность). - Слушайте, а кто же мне звонил? Мне передали, Шохин... - Я и звонил. Проходите. Я ж тоже Шохин. Племянник Степана Ильича. Из Томска. - Сын брата? Судя по тому, что вы именно Шохин? - Ага. Младшего брата. Вам документы показать? Нам прислали телеграмму, какой-то Петрищев из Союза художников. Родители выбраться не смогли, я сам на похороны не успел... - он стал озираться. - Где-то сумка... - Да ладно, - махнула рукой Даша. - Квартира была на пульте, если вневедомственная охрана ее для вас с сигнализации сняла, значит, все ваши бумаги сто раз осмотрели... Я и есть капитан Шевчук. - Игорь, - он протянул руку. - Куда бы нам... Давайте на кухню, а у меня кофе вот-вот вскипит... Нельзя было сказать, что он "раздавлен горем", как обожали выражаться авторы дореволюционных сентиментальных романов, - что, впрочем, понятно, всего лишь двоюродный брат, да еще живший в другом городе... Но и не искрился весельем, конечно. Кофе и точно, вскипел через минуту. Даша сняла шапку и присела к столу посреди роскошной кухни - пожалуй, так даже лучше, не респектабельные, убитые горем мама и папа, а иногородний кузен... Разлив по чашкам кофе, Игорь уселся напротив: - Слушайте, а мне-то рассказать подробно можете? Или я считаюсь недостаточно близким родственником? - Нет тут никаких секретов, - сказала Даша. - Вот только я, уж простите, рассчитывала на родителей, хотела порасспросить... А вы-то, видимо, с ней виделись раз в год? - Если не реже. Батя переехал в Томск, когда мне шел пятый, а Ритки и в проекте не было. Да все равно ведь - родня. Симпатичная росла пацанка. Только с ветерочком в голове, такое мое впечатление. Училась прекрасно, готовилась поступать - а все равно с ветерочком,.. Или это в мои старые годы так кажется, или профессиональный рефлекс... - А вы, простите, как на хлеб зарабатываете? - "Ахерон". Частное сыскное и охранное. Служил в десанте, потом поступил было на иняз, предки дожали, да через год как-то вынесло на эту контору... Ничего, прижился. Заведение приличное. - Ну, как ни цинично звучит, это и лучше. - сказала Даша. - Изнаночки навидались... Она рассказала все основное, кратенько, без особых красот. О заведении, где Риточка подрабатывала, не умолчала, но про фаршированную пудреницу, само собой, не проболталась, она и родителям не стала бы рассказывать. Кузен слушал, набычившись. Когда понял, что Даша закончила, закурил, помолчал, глядя на стену, выложенную пестрыми кафельными плитками в колерах хохломских ложек.