Страница:
.. - Видите ли, я не первый сыщик, против которого устраивают провокацию со сбором компромата, - сказала Даша. - У нас такое случается. Я бы это не стала называть заговором, но против меня определенно работают... Она обращалась главным образом к Савич - но видела по глазам той, что дело дохлое. У них тут "заговоры и козни" - симптом болезни, и не более того. - Надеюсь, нас вы не подозреваете в соучастии с вашими... заговорщиками? с непринужденной улыбкой спросил Хотулев. - Ну что вы, - сказала Даша. - Однако так уж сложилось, что другой человек совсем по-иному описывал отцовский бред. Не так, как вы. И ни словечком не упомянул про "эротическую подоплеку"... Взгляд докторши растерянно метнулся меж пациенткой и шефом: - Да? А с этим человеком можно поговорить? - Она умерла, - сказала Даша. - Ее убили. Та женщина, из чьей квартиры отца... увезли. - Простите, Дарья Андреевна, а вы правду говорите? - спросила Савнч. - Увы, на этот раз Дарья Андреевна говорит чистую правду, - кивнул Хотулев. - Эта женщина погибла при крайне загадочных обстоятельствах вскоре после крайне напряженной и тягостной беседы меж ней и Дарьей Андреевной... буквально сразу же. - Вы на что намекаете? - не выдержала Даша. И увидела, как эскулапы обменялись нехорошими взглядами. Она нервничала все больше, давали о себе знать две почти бессонных ночи, Даша чувствовала, как ее начинает легонько трясти, словно в ознобе, и боялась, что врачи это заметят. - Помилуйте, ни на что я не намекаю, - развел руками Хотулев. - Я, если помните, предостерегал вас от беседы с ней, говорил, что ни к чему хорошему это не приведет в вашем состоянии. В самом деле, загадочная история... Ну что же... Дарья Андреевна, как вы посмотрите на такое предложение: ненадолго задержаться у нас? Скажем, на недельку. Я понимаю ваше предубеждение против сего заведения, но поймите и вы - с галлюцинациями, подобными вашим вчерашним, шутки плохи. И пренебрегать ими опасно. В любой момент, совершенно неожиданно, может наступить обострение и принять крайне опасные как для вас, так и для других, формы. Вплоть до попыток самоубийства или стремления причинить вред окружающим. А у вас ведь, насколько мне известно, есть оружие? Нужно подлечиться. Я с вами говорю так откровенно, поскольку вовсе не считаю вас больной. Вы не больны, вы в данный момент пребываете в ясном сознании, но пережили целую череду стрессов и потрясений, появились галлюцинации, неадекватное восприятие действительности. Вам просто необходимо немного отдохнуть под надежным присмотром. Несмотря на самую пакостную ситуацию, в какую она когда-либо попадала, Даша не удержалась от улыбки: - Это значит: чтобы доказать, что я нормальная, нужно согласиться, чтобы меня заперли в дурдом? - Вы сформулировали несколько прямолинейно, но, в целом, правильно, кивнул Хотулев. - Если вы пойдете нам навстречу - не будет лучшего способа доказать, что вы здоровы. И максимум через неделю мы с вами расстанемся, я уверен. Я не стал бы употреблять столь вульгарное слово "дурдом". Здесь есть спокойные палаты для таких же, как вы, людей - переутомившихся, переработавшихся, перенервничавших... - В самом деле, - вмешалась Савич. - Ведь если вы сейчас уйдете, а потом, боже упаси, попадете к нам в гораздо более худшем состоянии, можете задержаться надолго... - А может, рискнем, - сказала Даша. - Посижу дома, попью таблетки... Савич раскрыла было рот, но Хотулев успокоил ее многозначительным взглядом, изобразил на лице глубочайшее раздумье, потом медленно склонил голову: - У вас, правда, со вчерашнего дня не было никаких... необычных наблюдений? - Никаких, - сказала Даша. - Что, если действительно рискнуть? - протянул он. - Под мою ответственность... Но без укольчика, уж не посетуйте, мы вас не отпустим. Согласны на такой Компромисс? Даша кивнула. - Прекрасно. Галочка, идите распорядитесь, мы следом... Галочка выскочила, предварительно бросив на шефа цепкий, понимающий взгляд. "Тоже мне актеры-самоучки, - подумала Даша. - Ясно, что фокус этот у вас, милые, давно отработан на настоящих шизиках. Сразу, быть может, под замок и не повлечете. Придется джинсы снимать, а значит, кобуру отстегивать, тут ваши мордовороты и навалятся... И пойдет - чем больше орешь и дергаешься, тем больше тебе в карточку пишут. Пока доберешься до судьи, в тебе уже полведра лекарства сидеть будет". - Пойдемте, - сказала она, направляясь к вешалке. - Одеваться не стоит, процедурная на этом же этаже. Потом вернетесь... Словно не слыша, Даша молча накинула пуховик и нахлобучила шапку. - Дарья Андреевна... - он непроизвольно подался к ней, сделал резкое движение, голос прозвучал жестко. Даша рывком задрала подол свитера, встала меж ним и дверью, положив руку на кобуру. Усмехнулась: - Там, во дворе, наши парни на двух машинах... - Вы понимаете, какая запись у вас прибавится в карточке? - Только не ошибитесь, - сказала Даша. - А то потом попросят рассказать, какой пистолет я на вас направляла, а вы и знать не будете, - она прикрыла ладонью кобуру. - Марки-то разные бывают и выглядят по-разному... Будет конфуз, если вы опишете один, а потом окажется, что у меня был другой... - Вы совершаете страшную глупость, - сказал он, не двигаясь с места. - Вам необходимо лечиться... Даша сгребла со стола таблетки и, не глядя, запихала в карман весь похрустывающий ворох: - Как видите, выполняю предписания врача. Но вот уколов я с детства боюсь, извините. Еще по ошибке вкатите то же, что и Усачеву... У него что-то дрогнуло в лице! И это не страх перед пистолетом, остававшимся в кобуре. Но не было времени на задушевные беседы. Даша быстренько вышла и скорым шагом рванула к лестнице. И замерла, поскользнувшись на свежевымытом полу. схватившись за широкие перила. Перед входной дверью, загораживая ей дорогу, стояла овчарка. Та самая. Только сейчас она была еще выше, едва умещалась в крошечном тамбурчике, поставила передние лапищи на ступеньки и смотрела на Дашу отливавшими лунным блеском глазищами. Громадная собачина чуть ли не с лошадь высотой. Под черепом, такое впечатление, что-то стеклянно, чуть слышно позванивало, но не было ни страха, ни паники. Даша зажмурилась, как следует встряхнула головой. Открыла глаза. Показалось, будто что-то огромное и темное смазанной полосой утянулось под лестницу, в крохотный закуток, где уместилось бы ведро со шваброй, - Даша хорошо помнила, поднимаясь сюда, что там не было ни двери, ни ниши. Показалось, или над широкими, коричневыми перилами вдруг выглянули и тут же спрятались мохнатые уши? Кто-то звучно и чутко произнес ей в самое ухо: - И показалось ему, будто из-за соседнего воза что-то серое выставляет рога... Даша стояла, не в силах шагнуть. Наверху простучали быстрые шаги - не заметив Дашу, мимо лестничной площадки промчалась в сторону своего кабинета черно-косая Галочка, за ней целеустремленно топотали два мужика устрашающих габаритов, с рожами, для дипломированных врачей чересчур примитивными. Даша решилась. Пошла вниз, к спасительной двери. Над ее головой послышался повелительный возглас, и совсем близко мелькнуло что-то белое. Она сбежала по лестнице, схватилась за ручку, рвала на себя что есть мочи... Дверь не открывалась. Санитары выскочили на лестницу и кинулись к ней. Тут только Даша сообразила, что к чему, и толкнула дверь от себя. Широкая лапа ухватила ее за рукав, она рванулась, выскочила на крыльцо, но следом, жарко дыша в затылок, вылетели преследователи, грабастая, наваливаясь, от растерянности она забыла простейшие приемы... - Стоять, бараны! Руки соскользнули с ее локтей и плеч. Она увидела Федю, обеими руками державшего черный "Макаров". Не оглядываясь, кубарем скатилась с крыльца, пробежала пару метров до машины и вскочила внутрь. Федя попятился, держа под прицелом растерянно топившихся на крыльце верзил. Из второй машины уже Слезали двое, но Даша отчаянно замахала им, и они, поколебавшись, полезли назад. Федя открыл дверцу, сед за руль, спрятал пистолет и вопросительно глянул на Дашу. - Бей по газам, - распорядилась она. - Поехали, живо!
Глава тридцать первая. Измененное состояние души.
Она закурила, глядя, как уплывают назад застывшие белые фигуры, - вот они пропали из зеркальца, машина выскочила со двора. Даша потрясла головой, пытаясь проморгаться, веки резало, словно туда попал песок. - Что за дела? - спросил Федя. - Надо было с ними потолковать... Я вижу не то что-то... - Давай в центр, - сказала Даша, зажигая новую сигарету из почти опустевшей пачки. - Ерунда. Стороны не пришли к соглашению по некоторым вопросам... - Так это ж - прямое нападение на офицера милиции при исполнении. Надо им вломить... - Слушай, я похожа на сумасшедшую? - Да вы что? - А вот они считают, что похожа, - сказала Даша. - У них свои порядочки, свои бумажки, иногда проще отступить... Понял? Он кивнул, но видно было, что ничего не понял. Даша лихорадочно прикидывала, как поступить. Особых иллюзий она не строила - вырваться удалось по чистой случайности. И второй раз такой финт не пройдет. У них там понаписано достаточно, чтобы совершенно законно и официально запустить механизм, Даше примерно известный по связанным с психушкой прошлым делам. Обратятся к начальству, стукнут участковому, обязанному оказывать содействие... Простой игрой в прятки дела не решишь, нужно срочно что-то изобретать, как-то добиться независимой экспертизы. Эта чертова собака совершенно запутывает дело кошка и отрубленная голова, поклясться можно, были в реальности. Если один раз к ней сумели войти в квартиру, то же самое могли проделать в другой раз, с другими замками. Время, если прикинуть, было... - Куда в центре? - спросил Федя. - По Энгельса, потом покажу, - сказала Даша. В управление ехать опасно если что, возьмут голыми руками. Несомненно, этот гад сейчас примется туда названивать. А в обеих машинах есть рации. Значит, придется на пару часиков перейти в родном городе на нелегальное положение... - Останови, - сказала она. Федя аккуратно притер "Москвич" к бровке - напротив того самого дома, где недавно ушел от "хвоста" хитроумный немец. Сзади остановились "Жигули", ребята остались в машине - им было приказано охранять, они и охраняли. - Слушай, Федя, - сказала Даша. - Ты со мной уже долго общаешься... Я за это время производила хоть раз впечатление шизанутой? - Да ничего подобного. - Вот так и говори, если спросят. Обязательно спросят. - Ничего ж подобного... - он вдруг замялся. - Вот только с овчаркой какая-то неувязка, ребята говорили... Ну так про это и промолчать можно... - Не стоит, - сказала Даша. - Про это и так знают. - Дарья Андреевна, да что такое против вас играют? - Ничего особенного, - сказала Даша. - Дерьмом искусно мажут, и все дела. Нельзя все время ходить в белом, не получится... Подожди с полчасика. Если я к тому времени не выйду, можешь уезжать. Это значит, я пошла пешочком... Пока. Пересекла дворик большого, построенного разлапистой буквой "П" дома, вошла в подъезд и направилась к Двери напротив. В самом деле, ни следа досок и гвоздей, Дверь старательно приведена в божеский вид... Она вышла на параллельную улицу, застегнула пуховик и не спеша побрела в сторону театра, высматривая исправный телефон. Слева, над крышами старых, еще купеческой постройки домов медленно покачивался яркий воздушный шар. Кто-то снова решил разрекламировать свои товары на западный манер исписав рекламой привязной аэростат. Летом одна совместная шантарско-испанская фирмочка уже поднимала над бывшим музеем Ленина доставленный из заграниц шар, но обрадованная местная шпана моментально принялась методично расстреливать его с ближайшей крыши из довольно мощных китайских воздушек, и шар, к недоумению хозяев, довольно быстро совершил вынужденную посадку... Даша остановилась. Мотнула головой. Это был не шар - над бордовой крышей висела огромная, с пассажирский вагон, аквариумная рыбка: глазищи навыкате, рот беззвучно открывается и закрывается, словно зверюга нажевывает чуингам, трепещут ярчайше-алые плавники, длиннющий хвост спускается вдоль крыши, пузатенькое, тугое, как надутый воздушный шарик, тело полыхает чистейшими красками ясных спектральных колеров: желтый, алый, синий... Даша смятенно огляделась. На улице кипела самая обычная жизнь, и никто не обращал внимания на диковинное диво, пучившее глаза, трепетавшее плавниками и хвостом, живое, громадное, невиданное. Они не могли не видеть чудище. Но никто на него не смотрел. Значит... Даше казалось, что земля уходит из-под ног. Она закурила, сделала четыре затяжки и вышвырнула сигарету за оградку сквера - во рту горчило. Все тело под одеждой стало липким от пота. Тепло медленными волнами накатывало от поясницы к затылку, до самой шапки. Она закрыла глаза и постояла, покачиваясь, пытаясь взять себя в руки. Открыла глаза. Над крышами - только небо, затянутое сероватой хмарью очередного смога. Подошла к киоску, пошарила по карманам - к счастью, кошелек оказался при ней. Купила самое большое мороженое, какое у них только было, присела на зеленую лавочку и во мгновенье ока съела, откусывая большими кусками, с животной радостью ощущая, как ледяные комья проваливаются в желудок, ненадолго отгоняя волны удушливого жара. Холодной рукой провела по лбу положительно, чуточку полегчало... Может, съесть еще одну таблетку? Вдруг настоящие.. Нет, не рискнула. Направилась к телефонам. У Воловикова оказалось не занято. - Это я, - сказала Даша. - Тут такие дела... - А, Петр Степаныч! Наконец-то! Она решила, что окончательно сходит с ума, но тут же сообразила: в кабинете у шефа есть кто-то посторонний . - А я-то ждал, - беззаботно продолжал Воловиков. - Куда это, думаю, Степаныч запропастился... Вы откуда - из дома? - Нет. С улицы. - У меня тут люди, позвоните через пару минут в кабинет капитана Шевчук... Она выкурила еще одну сигарету, прохаживаясь поодаль. Освободившийся телефон тут же заняла какая-то соплюшка без шапки, с длиннющими белокурыми волосами, и пришлось ждать не пару минут, а добрых пять. - Дэвушка, ты нэ подскажешь, где в этот город можно хорошо отдохнуть? С табой вмэстэ? Даша обозрела сына гор, хрустевшего кожей и сверкавшего золотом, и решила, что он настоящий. - Вон туда, за тот угол, и пройти квартал, - сказала она, показывая рукой. - Только без меня. - А что там, да? - Там казачья штаб-квартира, - сообщила Даша. - Они тебе такие развлечения устроят, каких ты в жизни никогда не видел... Соплюшка наконец смоталась. Даша кинула жетончик, сняла трубку и, набрав номер, нарочито громко спросила: - Уголовный розыск? Сына синих гор как ветром сдуло. - Дарья? - спросил Воловиков напряженным, зажатым голосом. - Ты где? - Говорю, на улице. - Что у тебя на Королева случилось? Мне телефон обрывают, приезжал Ивакин из областной инспекции по кадрам, только что сплавил... - Что он говорит? - Даша, у тебя все в порядке? - Что он говорит? - настойчиво повторила Даша. - меня мало времени... - Туда еще с утра звонили из психушки, просили проследить, чтобы ты пришла на обследование. говорят, на тебя лежит во-от такое досье... А потом приехал Ивакин и рассказал, что ты бросалась на психиатров с пистолетом. Запросили по радио машину, Федя твой говорит, что ты пошла в дом к какой-то знакомой и сказала, что через полчасика вернешься, а номера квартиры он не знает, помнит только, что это на втором этаже, ты, мол, мимоходом упоминала... "Молодец парень", - подумала Даша и спросила: - Так какие итоги? - Итоги... Ты-то как? - Я нормальная, - сказала Даша. - И ни на кого я с пушкой не кидалась. Это наш друг пакостит... понимаете? - С разноцветной растительностью? - Ага. - Ты, правда, в порядке? - В полном, - сказала Даша, оглядываясь. По перекрестку проехал длиннющий, серебристый с черным автомобиль вроде "роллс-ройса". Даша сначала не поняла, где в нем нелепость, и тут же догадалась: длины в нем было метров десять, и вышиной - с "Ка-маз"... Большой палец левой руки дергался помимо ее воли. - Дарья, ты в порядке? - Ну, вообще-то... - Мне тут рассказали про вчерашнее... - Слушайте внимательно, - сказала Даша. - Не знаю, сколько у меня времени. Тут и в самом деле имеют место определенные глюки, но я держусь... Не перебивайте! Это наркотик, какой-то наркотик, нет сомнений, очень уж все яркое, химические такие оттенки... Я держусь, я в сознании, понимаю пока, что это мне мерещится... Они меня подловили. Не знаю как, но ухитрились подловить. - Даша... - Молчите вы! Я тут попытаюсь что-нибудь изобрести, а вы должны действовать. Нужна какая-то независимая экспертиза, может, поговорить с Ларичевым, уж в нем-то я уверена... - Поезжай сюда немедленно. - Нет, - сказала Даша. - Не рискну. - Ты что, охренела? - Он опомнился и резко сбросил тон: - Даш, ну мне-то ты веришь? - Верю пока, - сказала она безнадежно. - Организуйте что-нибудь этакое... Они же меня топят в двух шагах от финала! Я уже начинаю нащупывать финал, хоть концы и не сходятся... Этот гад, двухцветный, меня топит... - Езжай сюда. Я тебя так просто не отдам. - Как только что-нибудь придумаете. - Да придумаем, сообразим... Что? - его голос отдалился. - Скажите, сейчас приду. Даша, к Дрыну приехали... - Вот видите, - сказала она. - Шевелитесь. Я еще позвоню... Ударила пальцем по рычажку, кинула еще жетончик и стала накручивать номер Глеба, молясь в душе неведомо каким богам: только бы он был дома, только бы... - Слушаю. - Глеб, это я, - сказала она, вновь ощущая волны тепла, прокатывавшиеся по телу. - Ты никуда не уходишь? - Да нет пока. Что стряслось? - Потом расскажу. У тебя есть какие-нибудь знакомые психиатры? Только надежные, чтобы без дурацких вопросов помогли? Врачи, в общем? - Поискать - так найдем... А кого нужно загнать в психушку? - Скорее наоборот... - сказала Даша. - Глеб, дела хреновые. Мне чего-то подсыпали. Глюки пошли. - Ты серьезно? - Серьезней не бывает. - Ты где? Сейчас хватаю тачку и еду. - Нет, - сказала Даша. - Я сама приеду (не говорить же, что ей стало страшно оставаться на улице). Слушай, сделай, что можешь, но раздобудь мне надежного спеца, вдруг начнется быстрей, чем я рассчитываю... Хорошего снотворного бы, чтоб срубить моментально... Я к тебе еду, понимаешь? (Показалось, что в трубке зазвонили колокола и раздалось странное фырканье). Слышишь? - Слышу. Ты ко мне едешь... Даша, правда, мне не стоит самому лететь? - Ищи врача, - сказала Даша. - Я приеду... Повесила трубку, оглянулась и быстро направилась к автобусной остановке. Замотала головой, заморгала Показалось, черные цифры маршрутов на белых табличках дергаются, прыгают, извиваются. - Это тридцать седьмой? - спросила она для надежности, когда, тяжело фыркая и воняя гарью, подплыл Желтый "Икарус". - Тридцать седьмой, - кивнула старушка. Даша ввинтилась в спрессованную толпу. Приходилось одной рукой непрестанно прижимать кобуру - в нашем общественном транспорте трудновато ездить что с подмышечной, что с поясной, того и гляди, оторвут. Иные недовольно косились, не понимая, что это такое твердое вдруг вмялось под ребро. Пот лил градом, хотя в автобусе было довольно прохладно. В глаза прямо-таки затекали струйки, косметика, должно быть, пришла в жуткое состояние. - Что у тебя там, кирпич, что ли? - разинул рот плотный дедок с лицом профессионального автобусного скандалиста. - Печень алкоголика, - сказала Даша, не глядя. Все не так скверно, отметила она какой-то совершенно трезвой и хладнокровной частичкой сознания - окружающее, в общем, воспринимается, голова работает... Дедок, напав на золотую жилу, забухтел что-то насчет жуткой современной молодежи и персонально о разухабистых красотках, не уважающих старших, предавших идеалы, нажравшихся с утра да еще запихнувших в карман бутылку про запас... Даша не слушала - уставилась в окно. Автобус надолго застрял в обычной для Коростылева пробке, и на тротуаре, совсем близко, выстроилась шеренга вермахтовских солдат. Даша их видела предельно отчетливо - ярко-зеленые мундиры, серо-блескучие каски, антрацитово-черные автоматы в руках. Снова те же пронзительные краски, без полутонов и оттенков - лица ярко-розовые, зубы льдисто-белые... Медленно подступала тревога, хотелось немедленно начать выдираться из толпы, закричать, чтобы открыли дверь автобуса, выпрыгнуть, бежать... Она собрала в кулак всю волю, борясь с наваждением. Офицер в сверкающем непонятными наградами мундире указывал на нее ближайшим солдатам. Они начали поднимать автоматы... Даша зажмурилась. Удивительно, но все еще нывший дедок как-то привязывал к реальности, помогал держаться. Перед закрытыми глазами начали медленно вспыхивать цветные пятна, окруженные пульсирующей радужной каемочкой, показалось, что она срывается в бездну... Открыла глаза - с закрытыми оказалось еще хуже. Не было на тротуаре никаких немцев... но что это ярко-зеленое маячит в конце улицы? Показалось, или меж шапками и равнодушно-склочными лицами спрессованных пассажиров мелькнула какая-то ультрамариновая морда с белыми изогнутыми зубами? Она попыталась прикинуть, сколько будет тащиться автобус. Плохо. Может скрутить при народе, а тогда уж попадешь туда, откуда сбежала, в два счета, словно крылатая ракета на всем полете... Ракета... Она мелькнула над Ольховкой - огромная, хищная, акулообразная, с короткими крылышками, на носу пасть акулья намалевана, с алой каемочкой и белоснежными зубищами. Вновь появилась, медленно-медленно пролетела над железнодорожным мостом... Мост... Паровозы... Огромный старинный паровоз со смешной трубой-воронкой выехал из щели меж двумя высоченными зданиями железнодорожных мастерских, почти такой же высокий, как они, - Даша даже вспомнила, что видела именно такой в третьей серии "Назад, в будущее". Снова закрыла глаза. Снова мелькают, переплетаясь, сливаясь, радужные пятна. Хреново... Автобус трогается - и сразу же сворачивает вправо, к остановке. Она протолкалась к двери, безжалостно расталкивая тех, кто выходить не собирался - под ругань и крики: "Спать надо меньше!" - выпрыгнула, налетела на кого-то, не извинилась. Бросилась к кромке тротуара, отчаянно замахала рукой пролетающим машинам. Провела по лицу левой ладонью: так и есть, тени потекли, помада тоже, наверное... Машины проносились мимо - кто захочет связываться с такой рожей, то ли пьяной, то ли накурившейся? Среди них то и дело появлялись другие, странные своим бесшумным пролетом, размерами, причудливым видом... Ура! Показался неспешно плывущий у самой кромки "луноход", весь в номерах телефонов дежурной части, трехцветных флагах и гербах Шантарска. Даша проморгалась, взяла себя в руки - и пришла к выводу, что машина настоящая. Бросилась навстречу, махая рукой. В машине были Только двое, на переднем сиденье. Тот, что сидел рядом с водителем, чуть высунулся: - Какие проблемы, лялька? "УАЗ" был обыкновенный, без устроенного в задней части помещеньица для задержанных. Даша рванула ручку, прыгнула на заднее сиденье прежде, чем они успели опомниться. Обрывая пуговицы, выхватила из кармана удостоверение и просунула меж ними: - Быстро, поехали! Водитель и не подумал трогаться. Тщательно изучил удостоверение, оглянулся на Дашу, чтобы сравнить оригинал с фотографией, и даже незаметно нюхнул воздух - не пахнет ли спиртным? Выполнив все эти формальности, совсем другим тоном спросил: - Что случилось, товарищ капитан? - Гоните на Жуковского, сорок три, - сказала Даша. - Быстрее, сирену! В висках ломило и словно бы побрякивало, звенели бубенцы, все чаще и чаще перед глазами словно бы проплывала справа налево - а то и слева направо серая пелена с вкраплениями ярких искорок. Но водитель уже врубил сирену, и "луноход" рванул по осевой. Даша вытащила носовой платок, отодвинула к противоположной дверце лежавший на сиденье АКСУ и попыталась привести себя в порядок, поглядывая меж их головами в зеркальце заднего вида. Вытерла губы, осторожно попыталась снять подтаявшие тени - но вскоре спрятала платок, когда из зеркальца на нее глянула (словно бы издалека откуда-то) косматая рожа, состоявшая лишь из переплетенных рыжих прядей и полудюжины сверкающих глазищ, похожих на лампочки... Слева, над скопищем частных домиков, примыкавших к тылам железнодорожного вокзала, кружили странные черные создания, смахивающие то ли на птеродактилей, то ли на ожившие истребители, лениво взмахивавшие зубчатыми крыльями. Солнце, выглянувшее в просвет меж серыми полосами смога, осветило крыши, но эти создания не отбрасывали тени - и ближайшие подмигивали Даше, опуская веки на выпученные алые глаза... Она отвернулась, смотрела только вперед, но и там было не лучше: то и дело появлялись на обочине и прямо перед капотом призрачные эсэсовцы, звери, непонятные чудища, должно быть, слепленные сознанием из обрывков видеоужастиков. Хорошо еще, она прекрасно понимала, что с ней творится, но сквозь волны душного тепла, сквозь резь в глазах и мелькание ядовитых красок пробивалась догадка: скоро, совсем скоро наступит взрыв. Как-никак она кое-что знала о наркоманах и наркотиках. Салон машины начинал тягуче пульсировать, то сокращаясь вместе с Дашей, то раздвигаясь до неведомых пределов. Вой сирены казался хохотом. Сквозь застилавшую глаза разноцветную пелену она разглядела сорок пятый дом на Жуковского - приметную розовую девятиэтажку с магазином внизу. Профессиональный рефлекс еще работал, она назвала даже не соседний с Глебовым дом - стоявший несколько поодаль, на соседней улице. Открыла дверцу, выпрыгнула. - Вам помощь нужна? - спросил водитель. - Нет, - бросила она. Обогнула дом, вбежала во двор и кинулась по пересекавшей его наискосок дорожке к дому Глеба. Перепрыгнула толстый хвост огромного зеленого крокодила, разлегшегося на газоне, - заметила, как удивленно таращатся на нее прохожие. Сжала зубы и прошла прямо сквозь серо-синюю гориллу, сидевшую на дороге. Горилла захохотала: - Ак! Ак! Ак! Даше показалось, что она теряет ориентировку. Чуть-чуть не повернула назад - представилось, что бежит не в том направлении. Снова отчаянно заморгала, встряхнула головой. Справа деловым шагом приближался целый взвод громадных санитаров в халатах, отливавших белизной снежных вершин, сверкавших мириадами ослепительных, коловших глаза искр. Ну совсем немножко еще, надо продержаться... Трах! Она на всем бегу врезалась в прохожего - настоящего, твердого. Посыпались из его пакета какие-то свертки. Даша пронеслась дальше. В подъезде стало совсем плохо. Ступени колыхались, как волны в шторм, вспучивались, ходили ходуном, весь мир то стискивал ее в тесной скорлупе, то простирался в Дикие, невообразимые просторы - с ней вместе, ставшей размазанной по всей Галактике бесконечной полосой тумана. Вокруг так и прыгали разноцветные цифры: 25 25 25 25 25... Она шагала, скорее на ощупь, равнодушно отмечая, что рука уже чувствует не перила, а непонятные, неровные поверхности - скользкие, гладкие, полированные, угловатые, круглые... Не было страха, неожиданно пропал куда-то. Пропал страх. Остался покой. Уютная бесконечность, раскинувшаяся вдоль Млечного Пути. Она видела весь Шантарск - гигантской, объемной, живой картой с крохотными машинками и куколками-людьми, больше всего было милиционеров, и она была каждым милиционером, каждым сыскарем, они все искал и, они обязаны были найти. Шантарск вертелся, как пластинка на диске проигрывателя, стоило Даше захотеть, чтобы приблизился тот или иной уголок города. По улицам, словно по льду, скользили шеренги черных телевизоров, окруженных мельтешением все тех же цифр - 25 25 25 25 25, перестраивались журавлиными клиньями... Перестройка... Горбачев Меченый... выходи по одному... теперь Горбатый горбун, но ведь никою не было горбатого... не было среди фигурантов - не то направление поиска... горбатый - ошибка... Даша уже никуда не спешила - жаль было покидать мир уютного покоя, безмятежной тишины и пронзительных, радужно-ярких истин. Ощупью достала сигареты и опустилась на площадку, прислонилась к стене, медленно курила, и каждое движение руки, каждая затяжка были исполнены вознесенной до немыслимых звездных высот философской значимости, важности для мира, каждая затяжка была вселенским открытием, достойным полного ведра Нобелевских премий. Великий сыщик Даша Шевчук. Самый великий. Все оказалось просто, до хохота - ха-ха-ха! - до колик, до пляски - пошевелим ногами, ах, рассукин сын, камаринский мужик, снявши зипунишко, он по улице бежит... Кто-то, извиваясь рядом, подхватил громогласным голосом, не дававшим ни малейшего эха:
Глава тридцать первая. Измененное состояние души.
Она закурила, глядя, как уплывают назад застывшие белые фигуры, - вот они пропали из зеркальца, машина выскочила со двора. Даша потрясла головой, пытаясь проморгаться, веки резало, словно туда попал песок. - Что за дела? - спросил Федя. - Надо было с ними потолковать... Я вижу не то что-то... - Давай в центр, - сказала Даша, зажигая новую сигарету из почти опустевшей пачки. - Ерунда. Стороны не пришли к соглашению по некоторым вопросам... - Так это ж - прямое нападение на офицера милиции при исполнении. Надо им вломить... - Слушай, я похожа на сумасшедшую? - Да вы что? - А вот они считают, что похожа, - сказала Даша. - У них свои порядочки, свои бумажки, иногда проще отступить... Понял? Он кивнул, но видно было, что ничего не понял. Даша лихорадочно прикидывала, как поступить. Особых иллюзий она не строила - вырваться удалось по чистой случайности. И второй раз такой финт не пройдет. У них там понаписано достаточно, чтобы совершенно законно и официально запустить механизм, Даше примерно известный по связанным с психушкой прошлым делам. Обратятся к начальству, стукнут участковому, обязанному оказывать содействие... Простой игрой в прятки дела не решишь, нужно срочно что-то изобретать, как-то добиться независимой экспертизы. Эта чертова собака совершенно запутывает дело кошка и отрубленная голова, поклясться можно, были в реальности. Если один раз к ней сумели войти в квартиру, то же самое могли проделать в другой раз, с другими замками. Время, если прикинуть, было... - Куда в центре? - спросил Федя. - По Энгельса, потом покажу, - сказала Даша. В управление ехать опасно если что, возьмут голыми руками. Несомненно, этот гад сейчас примется туда названивать. А в обеих машинах есть рации. Значит, придется на пару часиков перейти в родном городе на нелегальное положение... - Останови, - сказала она. Федя аккуратно притер "Москвич" к бровке - напротив того самого дома, где недавно ушел от "хвоста" хитроумный немец. Сзади остановились "Жигули", ребята остались в машине - им было приказано охранять, они и охраняли. - Слушай, Федя, - сказала Даша. - Ты со мной уже долго общаешься... Я за это время производила хоть раз впечатление шизанутой? - Да ничего подобного. - Вот так и говори, если спросят. Обязательно спросят. - Ничего ж подобного... - он вдруг замялся. - Вот только с овчаркой какая-то неувязка, ребята говорили... Ну так про это и промолчать можно... - Не стоит, - сказала Даша. - Про это и так знают. - Дарья Андреевна, да что такое против вас играют? - Ничего особенного, - сказала Даша. - Дерьмом искусно мажут, и все дела. Нельзя все время ходить в белом, не получится... Подожди с полчасика. Если я к тому времени не выйду, можешь уезжать. Это значит, я пошла пешочком... Пока. Пересекла дворик большого, построенного разлапистой буквой "П" дома, вошла в подъезд и направилась к Двери напротив. В самом деле, ни следа досок и гвоздей, Дверь старательно приведена в божеский вид... Она вышла на параллельную улицу, застегнула пуховик и не спеша побрела в сторону театра, высматривая исправный телефон. Слева, над крышами старых, еще купеческой постройки домов медленно покачивался яркий воздушный шар. Кто-то снова решил разрекламировать свои товары на западный манер исписав рекламой привязной аэростат. Летом одна совместная шантарско-испанская фирмочка уже поднимала над бывшим музеем Ленина доставленный из заграниц шар, но обрадованная местная шпана моментально принялась методично расстреливать его с ближайшей крыши из довольно мощных китайских воздушек, и шар, к недоумению хозяев, довольно быстро совершил вынужденную посадку... Даша остановилась. Мотнула головой. Это был не шар - над бордовой крышей висела огромная, с пассажирский вагон, аквариумная рыбка: глазищи навыкате, рот беззвучно открывается и закрывается, словно зверюга нажевывает чуингам, трепещут ярчайше-алые плавники, длиннющий хвост спускается вдоль крыши, пузатенькое, тугое, как надутый воздушный шарик, тело полыхает чистейшими красками ясных спектральных колеров: желтый, алый, синий... Даша смятенно огляделась. На улице кипела самая обычная жизнь, и никто не обращал внимания на диковинное диво, пучившее глаза, трепетавшее плавниками и хвостом, живое, громадное, невиданное. Они не могли не видеть чудище. Но никто на него не смотрел. Значит... Даше казалось, что земля уходит из-под ног. Она закурила, сделала четыре затяжки и вышвырнула сигарету за оградку сквера - во рту горчило. Все тело под одеждой стало липким от пота. Тепло медленными волнами накатывало от поясницы к затылку, до самой шапки. Она закрыла глаза и постояла, покачиваясь, пытаясь взять себя в руки. Открыла глаза. Над крышами - только небо, затянутое сероватой хмарью очередного смога. Подошла к киоску, пошарила по карманам - к счастью, кошелек оказался при ней. Купила самое большое мороженое, какое у них только было, присела на зеленую лавочку и во мгновенье ока съела, откусывая большими кусками, с животной радостью ощущая, как ледяные комья проваливаются в желудок, ненадолго отгоняя волны удушливого жара. Холодной рукой провела по лбу положительно, чуточку полегчало... Может, съесть еще одну таблетку? Вдруг настоящие.. Нет, не рискнула. Направилась к телефонам. У Воловикова оказалось не занято. - Это я, - сказала Даша. - Тут такие дела... - А, Петр Степаныч! Наконец-то! Она решила, что окончательно сходит с ума, но тут же сообразила: в кабинете у шефа есть кто-то посторонний . - А я-то ждал, - беззаботно продолжал Воловиков. - Куда это, думаю, Степаныч запропастился... Вы откуда - из дома? - Нет. С улицы. - У меня тут люди, позвоните через пару минут в кабинет капитана Шевчук... Она выкурила еще одну сигарету, прохаживаясь поодаль. Освободившийся телефон тут же заняла какая-то соплюшка без шапки, с длиннющими белокурыми волосами, и пришлось ждать не пару минут, а добрых пять. - Дэвушка, ты нэ подскажешь, где в этот город можно хорошо отдохнуть? С табой вмэстэ? Даша обозрела сына гор, хрустевшего кожей и сверкавшего золотом, и решила, что он настоящий. - Вон туда, за тот угол, и пройти квартал, - сказала она, показывая рукой. - Только без меня. - А что там, да? - Там казачья штаб-квартира, - сообщила Даша. - Они тебе такие развлечения устроят, каких ты в жизни никогда не видел... Соплюшка наконец смоталась. Даша кинула жетончик, сняла трубку и, набрав номер, нарочито громко спросила: - Уголовный розыск? Сына синих гор как ветром сдуло. - Дарья? - спросил Воловиков напряженным, зажатым голосом. - Ты где? - Говорю, на улице. - Что у тебя на Королева случилось? Мне телефон обрывают, приезжал Ивакин из областной инспекции по кадрам, только что сплавил... - Что он говорит? - Даша, у тебя все в порядке? - Что он говорит? - настойчиво повторила Даша. - меня мало времени... - Туда еще с утра звонили из психушки, просили проследить, чтобы ты пришла на обследование. говорят, на тебя лежит во-от такое досье... А потом приехал Ивакин и рассказал, что ты бросалась на психиатров с пистолетом. Запросили по радио машину, Федя твой говорит, что ты пошла в дом к какой-то знакомой и сказала, что через полчасика вернешься, а номера квартиры он не знает, помнит только, что это на втором этаже, ты, мол, мимоходом упоминала... "Молодец парень", - подумала Даша и спросила: - Так какие итоги? - Итоги... Ты-то как? - Я нормальная, - сказала Даша. - И ни на кого я с пушкой не кидалась. Это наш друг пакостит... понимаете? - С разноцветной растительностью? - Ага. - Ты, правда, в порядке? - В полном, - сказала Даша, оглядываясь. По перекрестку проехал длиннющий, серебристый с черным автомобиль вроде "роллс-ройса". Даша сначала не поняла, где в нем нелепость, и тут же догадалась: длины в нем было метров десять, и вышиной - с "Ка-маз"... Большой палец левой руки дергался помимо ее воли. - Дарья, ты в порядке? - Ну, вообще-то... - Мне тут рассказали про вчерашнее... - Слушайте внимательно, - сказала Даша. - Не знаю, сколько у меня времени. Тут и в самом деле имеют место определенные глюки, но я держусь... Не перебивайте! Это наркотик, какой-то наркотик, нет сомнений, очень уж все яркое, химические такие оттенки... Я держусь, я в сознании, понимаю пока, что это мне мерещится... Они меня подловили. Не знаю как, но ухитрились подловить. - Даша... - Молчите вы! Я тут попытаюсь что-нибудь изобрести, а вы должны действовать. Нужна какая-то независимая экспертиза, может, поговорить с Ларичевым, уж в нем-то я уверена... - Поезжай сюда немедленно. - Нет, - сказала Даша. - Не рискну. - Ты что, охренела? - Он опомнился и резко сбросил тон: - Даш, ну мне-то ты веришь? - Верю пока, - сказала она безнадежно. - Организуйте что-нибудь этакое... Они же меня топят в двух шагах от финала! Я уже начинаю нащупывать финал, хоть концы и не сходятся... Этот гад, двухцветный, меня топит... - Езжай сюда. Я тебя так просто не отдам. - Как только что-нибудь придумаете. - Да придумаем, сообразим... Что? - его голос отдалился. - Скажите, сейчас приду. Даша, к Дрыну приехали... - Вот видите, - сказала она. - Шевелитесь. Я еще позвоню... Ударила пальцем по рычажку, кинула еще жетончик и стала накручивать номер Глеба, молясь в душе неведомо каким богам: только бы он был дома, только бы... - Слушаю. - Глеб, это я, - сказала она, вновь ощущая волны тепла, прокатывавшиеся по телу. - Ты никуда не уходишь? - Да нет пока. Что стряслось? - Потом расскажу. У тебя есть какие-нибудь знакомые психиатры? Только надежные, чтобы без дурацких вопросов помогли? Врачи, в общем? - Поискать - так найдем... А кого нужно загнать в психушку? - Скорее наоборот... - сказала Даша. - Глеб, дела хреновые. Мне чего-то подсыпали. Глюки пошли. - Ты серьезно? - Серьезней не бывает. - Ты где? Сейчас хватаю тачку и еду. - Нет, - сказала Даша. - Я сама приеду (не говорить же, что ей стало страшно оставаться на улице). Слушай, сделай, что можешь, но раздобудь мне надежного спеца, вдруг начнется быстрей, чем я рассчитываю... Хорошего снотворного бы, чтоб срубить моментально... Я к тебе еду, понимаешь? (Показалось, что в трубке зазвонили колокола и раздалось странное фырканье). Слышишь? - Слышу. Ты ко мне едешь... Даша, правда, мне не стоит самому лететь? - Ищи врача, - сказала Даша. - Я приеду... Повесила трубку, оглянулась и быстро направилась к автобусной остановке. Замотала головой, заморгала Показалось, черные цифры маршрутов на белых табличках дергаются, прыгают, извиваются. - Это тридцать седьмой? - спросила она для надежности, когда, тяжело фыркая и воняя гарью, подплыл Желтый "Икарус". - Тридцать седьмой, - кивнула старушка. Даша ввинтилась в спрессованную толпу. Приходилось одной рукой непрестанно прижимать кобуру - в нашем общественном транспорте трудновато ездить что с подмышечной, что с поясной, того и гляди, оторвут. Иные недовольно косились, не понимая, что это такое твердое вдруг вмялось под ребро. Пот лил градом, хотя в автобусе было довольно прохладно. В глаза прямо-таки затекали струйки, косметика, должно быть, пришла в жуткое состояние. - Что у тебя там, кирпич, что ли? - разинул рот плотный дедок с лицом профессионального автобусного скандалиста. - Печень алкоголика, - сказала Даша, не глядя. Все не так скверно, отметила она какой-то совершенно трезвой и хладнокровной частичкой сознания - окружающее, в общем, воспринимается, голова работает... Дедок, напав на золотую жилу, забухтел что-то насчет жуткой современной молодежи и персонально о разухабистых красотках, не уважающих старших, предавших идеалы, нажравшихся с утра да еще запихнувших в карман бутылку про запас... Даша не слушала - уставилась в окно. Автобус надолго застрял в обычной для Коростылева пробке, и на тротуаре, совсем близко, выстроилась шеренга вермахтовских солдат. Даша их видела предельно отчетливо - ярко-зеленые мундиры, серо-блескучие каски, антрацитово-черные автоматы в руках. Снова те же пронзительные краски, без полутонов и оттенков - лица ярко-розовые, зубы льдисто-белые... Медленно подступала тревога, хотелось немедленно начать выдираться из толпы, закричать, чтобы открыли дверь автобуса, выпрыгнуть, бежать... Она собрала в кулак всю волю, борясь с наваждением. Офицер в сверкающем непонятными наградами мундире указывал на нее ближайшим солдатам. Они начали поднимать автоматы... Даша зажмурилась. Удивительно, но все еще нывший дедок как-то привязывал к реальности, помогал держаться. Перед закрытыми глазами начали медленно вспыхивать цветные пятна, окруженные пульсирующей радужной каемочкой, показалось, что она срывается в бездну... Открыла глаза - с закрытыми оказалось еще хуже. Не было на тротуаре никаких немцев... но что это ярко-зеленое маячит в конце улицы? Показалось, или меж шапками и равнодушно-склочными лицами спрессованных пассажиров мелькнула какая-то ультрамариновая морда с белыми изогнутыми зубами? Она попыталась прикинуть, сколько будет тащиться автобус. Плохо. Может скрутить при народе, а тогда уж попадешь туда, откуда сбежала, в два счета, словно крылатая ракета на всем полете... Ракета... Она мелькнула над Ольховкой - огромная, хищная, акулообразная, с короткими крылышками, на носу пасть акулья намалевана, с алой каемочкой и белоснежными зубищами. Вновь появилась, медленно-медленно пролетела над железнодорожным мостом... Мост... Паровозы... Огромный старинный паровоз со смешной трубой-воронкой выехал из щели меж двумя высоченными зданиями железнодорожных мастерских, почти такой же высокий, как они, - Даша даже вспомнила, что видела именно такой в третьей серии "Назад, в будущее". Снова закрыла глаза. Снова мелькают, переплетаясь, сливаясь, радужные пятна. Хреново... Автобус трогается - и сразу же сворачивает вправо, к остановке. Она протолкалась к двери, безжалостно расталкивая тех, кто выходить не собирался - под ругань и крики: "Спать надо меньше!" - выпрыгнула, налетела на кого-то, не извинилась. Бросилась к кромке тротуара, отчаянно замахала рукой пролетающим машинам. Провела по лицу левой ладонью: так и есть, тени потекли, помада тоже, наверное... Машины проносились мимо - кто захочет связываться с такой рожей, то ли пьяной, то ли накурившейся? Среди них то и дело появлялись другие, странные своим бесшумным пролетом, размерами, причудливым видом... Ура! Показался неспешно плывущий у самой кромки "луноход", весь в номерах телефонов дежурной части, трехцветных флагах и гербах Шантарска. Даша проморгалась, взяла себя в руки - и пришла к выводу, что машина настоящая. Бросилась навстречу, махая рукой. В машине были Только двое, на переднем сиденье. Тот, что сидел рядом с водителем, чуть высунулся: - Какие проблемы, лялька? "УАЗ" был обыкновенный, без устроенного в задней части помещеньица для задержанных. Даша рванула ручку, прыгнула на заднее сиденье прежде, чем они успели опомниться. Обрывая пуговицы, выхватила из кармана удостоверение и просунула меж ними: - Быстро, поехали! Водитель и не подумал трогаться. Тщательно изучил удостоверение, оглянулся на Дашу, чтобы сравнить оригинал с фотографией, и даже незаметно нюхнул воздух - не пахнет ли спиртным? Выполнив все эти формальности, совсем другим тоном спросил: - Что случилось, товарищ капитан? - Гоните на Жуковского, сорок три, - сказала Даша. - Быстрее, сирену! В висках ломило и словно бы побрякивало, звенели бубенцы, все чаще и чаще перед глазами словно бы проплывала справа налево - а то и слева направо серая пелена с вкраплениями ярких искорок. Но водитель уже врубил сирену, и "луноход" рванул по осевой. Даша вытащила носовой платок, отодвинула к противоположной дверце лежавший на сиденье АКСУ и попыталась привести себя в порядок, поглядывая меж их головами в зеркальце заднего вида. Вытерла губы, осторожно попыталась снять подтаявшие тени - но вскоре спрятала платок, когда из зеркальца на нее глянула (словно бы издалека откуда-то) косматая рожа, состоявшая лишь из переплетенных рыжих прядей и полудюжины сверкающих глазищ, похожих на лампочки... Слева, над скопищем частных домиков, примыкавших к тылам железнодорожного вокзала, кружили странные черные создания, смахивающие то ли на птеродактилей, то ли на ожившие истребители, лениво взмахивавшие зубчатыми крыльями. Солнце, выглянувшее в просвет меж серыми полосами смога, осветило крыши, но эти создания не отбрасывали тени - и ближайшие подмигивали Даше, опуская веки на выпученные алые глаза... Она отвернулась, смотрела только вперед, но и там было не лучше: то и дело появлялись на обочине и прямо перед капотом призрачные эсэсовцы, звери, непонятные чудища, должно быть, слепленные сознанием из обрывков видеоужастиков. Хорошо еще, она прекрасно понимала, что с ней творится, но сквозь волны душного тепла, сквозь резь в глазах и мелькание ядовитых красок пробивалась догадка: скоро, совсем скоро наступит взрыв. Как-никак она кое-что знала о наркоманах и наркотиках. Салон машины начинал тягуче пульсировать, то сокращаясь вместе с Дашей, то раздвигаясь до неведомых пределов. Вой сирены казался хохотом. Сквозь застилавшую глаза разноцветную пелену она разглядела сорок пятый дом на Жуковского - приметную розовую девятиэтажку с магазином внизу. Профессиональный рефлекс еще работал, она назвала даже не соседний с Глебовым дом - стоявший несколько поодаль, на соседней улице. Открыла дверцу, выпрыгнула. - Вам помощь нужна? - спросил водитель. - Нет, - бросила она. Обогнула дом, вбежала во двор и кинулась по пересекавшей его наискосок дорожке к дому Глеба. Перепрыгнула толстый хвост огромного зеленого крокодила, разлегшегося на газоне, - заметила, как удивленно таращатся на нее прохожие. Сжала зубы и прошла прямо сквозь серо-синюю гориллу, сидевшую на дороге. Горилла захохотала: - Ак! Ак! Ак! Даше показалось, что она теряет ориентировку. Чуть-чуть не повернула назад - представилось, что бежит не в том направлении. Снова отчаянно заморгала, встряхнула головой. Справа деловым шагом приближался целый взвод громадных санитаров в халатах, отливавших белизной снежных вершин, сверкавших мириадами ослепительных, коловших глаза искр. Ну совсем немножко еще, надо продержаться... Трах! Она на всем бегу врезалась в прохожего - настоящего, твердого. Посыпались из его пакета какие-то свертки. Даша пронеслась дальше. В подъезде стало совсем плохо. Ступени колыхались, как волны в шторм, вспучивались, ходили ходуном, весь мир то стискивал ее в тесной скорлупе, то простирался в Дикие, невообразимые просторы - с ней вместе, ставшей размазанной по всей Галактике бесконечной полосой тумана. Вокруг так и прыгали разноцветные цифры: 25 25 25 25 25... Она шагала, скорее на ощупь, равнодушно отмечая, что рука уже чувствует не перила, а непонятные, неровные поверхности - скользкие, гладкие, полированные, угловатые, круглые... Не было страха, неожиданно пропал куда-то. Пропал страх. Остался покой. Уютная бесконечность, раскинувшаяся вдоль Млечного Пути. Она видела весь Шантарск - гигантской, объемной, живой картой с крохотными машинками и куколками-людьми, больше всего было милиционеров, и она была каждым милиционером, каждым сыскарем, они все искал и, они обязаны были найти. Шантарск вертелся, как пластинка на диске проигрывателя, стоило Даше захотеть, чтобы приблизился тот или иной уголок города. По улицам, словно по льду, скользили шеренги черных телевизоров, окруженных мельтешением все тех же цифр - 25 25 25 25 25, перестраивались журавлиными клиньями... Перестройка... Горбачев Меченый... выходи по одному... теперь Горбатый горбун, но ведь никою не было горбатого... не было среди фигурантов - не то направление поиска... горбатый - ошибка... Даша уже никуда не спешила - жаль было покидать мир уютного покоя, безмятежной тишины и пронзительных, радужно-ярких истин. Ощупью достала сигареты и опустилась на площадку, прислонилась к стене, медленно курила, и каждое движение руки, каждая затяжка были исполнены вознесенной до немыслимых звездных высот философской значимости, важности для мира, каждая затяжка была вселенским открытием, достойным полного ведра Нобелевских премий. Великий сыщик Даша Шевчук. Самый великий. Все оказалось просто, до хохота - ха-ха-ха! - до колик, до пляски - пошевелим ногами, ах, рассукин сын, камаринский мужик, снявши зипунишко, он по улице бежит... Кто-то, извиваясь рядом, подхватил громогласным голосом, не дававшим ни малейшего эха: