Страница:
.. Если я приду без висящей на хвосте погони и с добычей - он поможет. Кассета уйдет через него. - Ну, ваши проблемы. Черт вас знает, может, вы и не промышленный шпион, а... Все равно, не мое дело. Уматывайте. Потенциальным покойником меньше. Главное, я эту сволочную братию прижала... - Вы удивительная женщина, мадемуазель Дария, - сказал Флиссак. - Я понимаю Дюруа... Должен вас огорчить, я чисто промышленный шпион. Если бы все зависело от меня... Но я вам даю слово француза: буду драться, как лев, за шумный вариант финала... - А говорите, в Европе романтики перевелись, - фыркнула Даша. - Это не романтика, - серьезно сказал Флиссак. - Я получу много денег, и моя репутация укрепится. Без вас этого могло бы и не быть. - Эх вы, все опошлили... - засмеялась она. ...В ожидании электрички говорить оказалось не о чем. Оба прекрасно понимали, что другому хочется как можно быстрее рвануть прочь, завершать дело. Сидели В машине и молчали. Потом вдали показалась ярко освещенная змея электрички и Даша распахнула дверцу. Кроме них, на платформе почти никого и не было - две бабки и поддавший мужик с болонкой под мышкой. Электричка остановилась, скрежеща. - Привет комиссару, - успела сказать Даша. - Бон вояж... Флиссак вдруг наклонился, поцеловал ее в щеку и быстро вошел в тамбур. Даша видела, как он ловко, словно коренной шантарец, проталкивается меж людьми и скамейками. Успел еще обернуться, поискал ее взглядом. Нашел. Печально улыбнулся с тем же галльским изяществом. Даша отдала честь на французский манер, электричка скрежетнула и унеслась, свистя, лязгая, погромыхивая. Даша осталась одна на щербатой бетонной платформе. Мужик с болонкой, как оказалось, встречал жену - каковая тут же сгребла его и потащила к эстакаде, громко удивляясь, где он при отсутствии денег успел нажраться. Бессвязные оправдания утихли вдали. Некогда было предаваться философским мечтаниям, равно как и унынию. Она доехала до Дзержинского райотдела, куда еще не дошли сплетни о ее неприятностях с прокуратурой и отстранении, поговорила со знакомыми розыскниками и получила в полное распоряжение комнатушку с телефоном. Позвонила Глебу, мельком упомянула о сегодняшней битве с превосходящими силами противника. Когда он попытался выразить сочувствие, бесцеремонно послала к черту, велела немедленно вставить в диктофон новые батарейки, проверить аппаратик и положить на него трубку. Потом минут двадцать кратко и логично излагала всю историю - с именами, датами, необходимыми подробностями и своими выводами. В заключение сказала, не слушая его комментариев: - Если я завтра утром не позвоню, делай с этим, что хочешь... Эпилог. Танцуют все! Даже в сумерках Дом выглядел так красиво, ново и свежо, что в нем, казалось, должны были обитать исключительно добрые и хорошие люди. Светились почти все высоченные окна, на всех трех этажах. Со второго доносились тихие звуки пианино (увы, Даша была не настолько музыкальна, чтобы опознать мелодию), и по двору, огороженному трехметровым, наверное, ажурным металлическим забором, самозабвенно носился, мотая ушами, темно-рыжий сеттер. Среди окрестных панельных девятиэтажек и пятиэтажных хрущевок из рыжего кирпича Дом казался случайным марсианским кораблем. Девочка лет семи бегала вокруг детской площадки, звонко смеялась, звала собаку. Фонари, разбросанные в тщательно продуманном прихотливом беспорядке, заливали весь двор желтым сиянием. Площадка была, в общем, немудреная - те же качели, горка, деревянные фигуры смешных зверюшек - разве что отделано вес по высокому классу. Особенно избушка-на-курьих-ножках, теремок с высокой крышей, резными наличниками и лесенкой с фигурными балясинами. Даша, погасив сигарету в пепельнице, еще пару минут смотрела задумчиво на беззаботный и красивый, совершенно нездешний Дом. Потом решилась. Вылезла, аккуратно заперла дверцу "Нивы", постояла возле машины. Девочка подозвала сеттера, набрала код на входной двери, и оба исчезли в Доме. Зачем-то нахлобучив шапку на глаза, Даша быстро подошла к калитке, подняла к замку длинную пластмассовую коробочку, нажала кнопки. Коробочка замигала красным и зеленым огоньками, едва слышно пропищала несколько немудреных электронных нот, послышался тихий щелчок. Даша слегка нажала ладонью, и калитка бесшумно приоткрылась на хорошо смазанных петлях. Отмычка двадцатого века, полученная вместе с пистолетом, не подвела. Даша быстро прошла по гладкой, выметенной бетонной дорожке без единого шва, без выбоин, свернула к детской площадке. Взбежала по лесенке в теремок. Внутрь со двора проникало достаточно света. Посередине - окруженный лавками стол, все небольшое, рассчитанное на детей. Даша уселась на узкую лавочку спиной к столу, в окошко открывался прекрасный вид на парадную дверь, а в другое она видела калитку. Опустила руку в карман, погладила холодный металл пистолета. Поразмыслив, вынула обойму, передернула затвор, поймала на лету выскочивший патрон, длинный, гораздо больше макаровского, загнала его обратно в обойму. Спустила курок с боевого взвода. Это не кино, это жизнь. Каждый сделанный ею выстрел сулил огромные неприятности - или, по крайней мере, напрасный выстрел... Едва слышный скрип - это совершенно самостоятельно отворились высокие ворота, во двор проехала темного цвета иномарка, остановилась у низкого, в три ступеньки, крыльца. Почти сразу же из Дома вышла женщина в светлой шубке и белой шали. "Мадам Москалец, - определила Даша. - Интересно, случайность это, что она покидает квартиру, или все укладывается в догадки и версии?" Дама уселась на заднее сиденье, и БМВ - теперь Даша разглядела эмблему почти бесшумно проплыл обратно к воротам. Они закрылись опять-таки самостоятельно, словно Дом, как в фантастических рассказах, был живой. Как ни странно, ничего особенного не приходило в голову, не чувствовалось ни возбуждения, ни охотничьего азарта - одна тоскливая и томительная усталость. Слишком много чувств и эмоций было выплеснуто за время следствия, и в самом деле, как ни крути, как ни иронизируй, уткнувшегося в преступление века. Даша горько улыбнулась в полутьме, прикрывая согнутой ладонью сигарету, она, честно говоря, ничего такого и не хотела, всего лишь намеревалась хорошо делать свою работу, и не более того. И подумала: сколько бы еще ни оставалось впереди, она вряд ли доживет до конца будущего столетия, а значит, и не узнает, слава богу, что будет в подступающем столетии числиться "преступлением века". Ведь итоги, по справедливости, следует подводить в последний час завершающего столетие года... Ага! У калитки остановилась темно-красная "Мазда". Высокий человек без шапки, в распахнутом кожаном плаще быстро набрал код, уверенно распахнул калитку и направился к дому. Агеев. Шахматная задача завершается обширная, почти пустая доска, и три фигуры, всего три. Иногда и трех фигур обоих цветов достаточно, чтобы одна сторона получила мат. Хотя, конечно, кончается и патом, и вечным шахом... Даша на цыпочках спустилась по лесенке. Отлично пригнанные доски ни разу не скрипнули. Агеев уже нажимал первые кнопки кодового замка... Она рывком бросила тело вперед, в бешеный бросок, чуть-чуть не рассчитала - и ударила его всем телом, прижав к искусно раскрашенной под дуб металлической двери. В следующий миг дуло пистолета уткнулось ему в основание черепа. Агеев не шелохнулся. Почти спокойно спросил: - С кем имею честь? Дашенька, не ты ли это? Вроде бы твоими духами пахнет... - Руки повыше, - тихо, яростно сказала Даша. - На дверь. И не дергаться, мне терять нечего... - Бог мой, какие пошлости... - пробормотал он, поднимая руки. - До чего банальные фразы... Даша моментально охлопала его левой рукой, обыскала, чуть отодвинувшись и держась так, чтобы не нарваться на удар ногой. - У тебя, правда, пистолет настоящий? - спросил он негромко. - Где раздобыла, если не секрет? Даша наконец нащупала тяжелый предмет в левом внутреннем кармане плаща, вытащила. Короткая, кургузая бесшумка - ПСС. Сунула добычу себе в карман, спросила: - Охрана внутри есть? - В холле всегда сидит один-единственный дуболом... - Дуболом, если что, получит вторую пулю. Мне, повторяю, нечего терять... - Я уже понял, девочка, - сказал он с явным от| тонком снисходительности, взбесившим Дашу. - Ты, насколько я догадываюсь, намерена меня сопровождать? А если мне всего лишь вздумалось навестить любовницу? Это был голос Мастера, никакой ошибки - ровный, уверенный, разве что прибавилось легкой ироничности. - Вперед, - сказала Даша, стараясь сохранять хладнокровие. - Набирай код. Он нажал кнопки. Даша, держа руку с пистолетом в кармане, левой захватила его пальцы и сжала якобы непринужденно - а на самом деле так, чтобы мгновенно сломать ему мизинец, на несколько секунд ошеломить болевым шоком. И, напряженная, как натянутая струна, громко заговорила развязно-манерным тоном балованной красотки, дорогой игрушки: - Милый, этот гарнитур ужасен, то, что он испанский, его ничуточки не спасает, можно подумать, за бугром не делают ничего безвкусного, я тебе удивляюсь, честное слово... - Дорогая, твои пожелания для меня - закон, - столь же громко ответил Агеев, беззаботно ухмыляясь. - Ты, как всегда, права, золотце, это рассчитано на примитивных нуворишей без капли хорошего вкуса... Положительно, он забавлялся. Или невероятно талантливо играл ледяное хладнокровие. Накачанный мальчик при галстуке, вставший из-за полированного стола в глубине холла, секунду цепко вглядывался в них, потом расслабился лицом, вежливо кивнул. Агеев, не поворачивая головы, ответил ему барственным движением подбородка и пошел к лестнице, светски болтая: - Но не кажется ли тебе, дорогая, что три бриллиантовых кулона за неделю несколько, прости, экстравагантно? Хотя, должен признаться, сверканье брильянтов великолепно гармонирует с твоими великолепными волосами и матовой, словно бы освещенной изнутри кожей... Они были уже меж первым и вторым этажами. Даша зло сверкнула на него глазами, но он, ухмыляясь, продолжал: - Меня всегда несказанно возбуждало, как ты выстригаешь себе "дорожку". Не подумать ли, согласно последней европейской моде, о вживлении бриллиантового кольца возле пупка? Врачи гарантируют, что это совершенно безопасно для организма. Кстати, как твое общение с врачами? Познавательно, правда? Даша чуть ему не врезала с размаху, но побоялась привлечь внимание охранника. Агеев позвонил в дверь. Почти сразу же она распахнулась. На пороге встал Москалец в роскошном халате с атласными лацканами, симпатичный, в общем, с полноватым мягким лицом и темными глазами чуть навыкате. - Дарий, со мной гостья, - весело сообщил Агеев. - -Позволь тебе представить, - он прошел в громадную прихожую. - Дарий, это Дарья. Дарья, это Дарий. Многозначительное совпадение, не правда ли? Мистики и прочие спириты могли бы в нем многое усмотреть... Пудинг - это Алиса. Алиса - это пудинг. Как по-вашему, друзья мои, кто здесь Алиса, а кто соответственно пудинг? - Дарья? - чуть растерянно переспросил Москалец. - Но не может же оказаться... - Еще как может, - заверил Агеев. - Она самая. Ты же ее не видел никогда? Вот и полюбуйся. Очаровательное создание, верно? Ты и теперь будешь, переборов интеллигентские комплексы, растерянно мямлить: "А нельзя ли ее как-нибудь убрать?" Эх, не случалось тебе лицезреть ее обнаженной... У нее, надо сказать... Дверь была уже закрыта. Даша ударила его ре5ром ладони меж шеей и плечом. Он не ожидал, скрючился, но не упал. Рванув из кармана наручники, Даша защелкнула браслетку на его правом запястье, вынула пистолет и навела на Москальца. Тот беззвучно шевелил губами. Даша поймала его за левое запястье - он ошеломленно подчинился - сковала с Агеевым. Облегченно вздохнула и распорядилась: - Марш в комнату, козлы. - Что вы себе... - начал было Москалец. Стволом пистолета Даша не особенно сильно врезала ему по скуле - чтобы быстрее понял, кто теперь в доме хозяин и банкомет. - Зря... - прохрипел Агеев, распрямляясь и потирая левой ушибленное место. - Дашенька, у тебя решительно испортились манеры... Пошли уж, Дарий, Или ты решил, что она пришла сдаваться и получить пачку баксов в зубы? Не тот темперамент, что ты. Я от нее ожидал чего-то в ковбойском стиле, но не ожидал, что начнутся такие ужимки и прыжки, что рискнет сюда нагрянуть... Он вошел в огромную гостиную, обставленную светлой мебелью, почти волоча за собой словно бы ставшего ватным Москальца, опустился на диван, изогнувшись, вылез из плаща - но правый рукав, конечно, снять не смог. Усмехнулся: - Дашенька, коли уж ты нас заключила в оковы, придется тебе самой разливать напитки. Вон то лакированное сооружение, смахивающее на беседку, - это бар. Нажми украшеньице справа - он и откроется. Всем нам необходимо выпить, особенно Дарию. Он совсем плох - не умеет интеллигенция воровать изящно и хладнокровно, что поделать... - Виталий! - вскинулся Москалец. - Ну, не воровать - заниматься откровенной уголовщиной. Разница небольшая, Дарьюшка. Это я не тебе, милая, ему, мы его в детстве так дразнили, без всякого потаенного смысла. Он, заверяю тебя, не педераст, усачевских девочек облизывал, как кот мартовский пузырек из-под валерьянки... Даша подошла и бегло обыскала Москальца. Ничего, способного сойти за оружие, не нашла. - У него - ствол? - веселился Агеев. - Дашутка, ты его жестоко переоцениваешь. Это я делал всю физическую работу, а он, как доценту и положено, вдохновлял и теоретизировал. Такая уж мы сладкая парочка. Покойный Марзук - не в счет, шестерка поганая. "Значит, кончили, - подумала Даша. - Позвонил все-таки. Ну, у него был выбор..." - Дарий, что за трагические взгляды? - спросил Агеев, ничуть не смутившись. - Можно подумать, ты его обожал. Тебе так нужны, извини за выражение, болтливые свидетели? Примитивный был мальчишенка - и в постели тоже, Юлька мне жаловалась... Я тебе его благородно заменю - в плане Юльки. Ну, как говаривал Пятнистый - консенсус достигнут, и процесс пошел. Дашенька, не нужно таращиться на меня столь пытливо. Я не под наркотиком не употребляю эту гадость. Я просто естественен, прост, как правда, и могу себе позволить немного расслабиться в тесном кругу посвященных друзей. Коли уж все концы в воду, улик никаких, слабые звенья выпала... - А Казмина? - бросила Даша. - Екатерина Великая - слабое звено? Уморишь ты меня... Плохо ее знаешь. Она ради своей доли разрисованных водяными знаками бумажек стерпит любые иголки под ногти... которых и не будет, кстати. А Флиссак? - Тут ему не Париж. Вообще не Европа. Неосторожные белые, странствуя по дикарским землям, запросто могут угодить в кухонный котел. И даже если он отсюда выберется, может в своих Европах нести, что его душеньке угодно. Улик, повторяю, никаких, так что воспрянь, Дарий, а то ты мне напоминаешь изнасилованную бабуином газель. Как писал бессмертный Шукшин, ты почему соколом не смотришь? Или тебя пугает эта вороненая игрушка у Дашутки в руке? Она не страшная. Дашенька ни за что не стрельнет. Тут тебе не американское кино с остервеневшим шерифом. Даша - девочка умная. И прекрасно соображает: если она кого-то из нас продырявит, с учетом событий последних дней угодит даже не в тюрьму - в спецпсихушку, а это ад на полжизни. Или на всю жизнь. И никто ее оттуда не вытащит, потому что все будет совершенно законно. Даша, ты ведь согласна, что я прав? Он смотрел хищновато, без улыбки. И он был прав, рассчитал все точно. Она ни за что не выстрелила бы. - А если я позвоню... - сказала она. - И наведешь на нас кого-то из "авторитетов"? - понятливо подхватил Агеев. - Не смеши, Даш. Не будешь ты им звонить. Даже в такой ситуации. Для тебя это все равно, что продаться, не так ли? Ох, как ты мне нравишься, пантера рыжая... Как глаза пылают... Она великолепна, Дарий. Сидеть! - бросил он, когда Москалец ободрение дернулся. - Ты ее лучше не провоцируй. И не вздумай орать. Я не говорю, что она вообще не сможет выстрелить. Нервишки у нее расшатаны, сами же и расшатывали, дернет нечаянно спуск... Сиди тихо. Даша, достань бутылочку и садись, не махай пушкой, поговорим спокойно. Лично я ну совершенно не собираюсь дергаться и лезть под пулю. Для человека с хорошей валютной захоронкой в закромах у горных гномиков такое мальчишество было бы непростительно. - Выпей, там отравы нет... Даша открыла бар, наугад, взяла первую попавшуюся бутылку и бокалы. Налила себе, поставила на столик, пододвинула к дивану ногой изящный столик на колесиках, сверкавший никелем и стеклом. Опустилась в кресло, положив пистолет на колено, зорко следила за Агеевым, пока бутылка была у него в руках - хорошо представляла, как этот балагур опасен. - Уймись, Дашенька, - сказал он, перехватив ее неотрывный взгляд. Неужели веришь, что я способен швырнуть в тебя бутылкой? При всем моем влечении к тебе я мог бы пойти на крайние меры... будь ты опасна хоть чуточку. Но если ты и опасна, то исключительно для сугубо мужской детали моего организма... Даша выпила половину и отставила бокал. Москалец сидел, зажав в ладони свой, нетронутый, проливая капли на колени. Агеев осушил до дна, поставил бокал на пол и непринужденно спросил: - Дашенька, у тебя, конечно, есть вопросы? На неприветливость Дария не обижайся - он в прострации. Интеллигенты, делая пакости другим, отчего-то страшно удивляются, когда им вдруг отвечают плюхой... Прострация, простата... Придется отдуваться мне, резонерствовать, как нанятому. Насколько я понял из жалобного лепета Марзукова, сопоставленного с собственными раздумьями, ты себе хорошо представляешь общую картину? Практически до всего докопалась? Даша достала из кармана сигареты, сделав попутно лишнее движение пальцем, оставшееся незамеченным. - Ну конечно, - сказала она. - Кстати, вы сами в этом чуточку виноваты ваш ЛСД, как мне объяснили, еще и творческое воображение раскрепощает, может, без вашей терапии я бы и не додумалась... Двадцать пятый кадр. Удар по подсознанию. Между прочим, существует закон, запрещающий такие забавы... - Даш, не смеши. В России - и соблюдать законы? Ты их за последнюю неделю сколько успела нарушить? - Как вы до всего этого додумались, интересно? - спросила она. - А это не мы, - сказал Агеев. - Это Фогель, гость варяжский. Ну который фон Бреве. Насколько я понимаю, они этот приемчик уже начали в глубокой тайне помаленьку обкатывать у себя. В Эслингене действительно есть такой институт, и Фогель там в самом деле профессором - только он на своих придурках вовсю испытывает разные новинки, пригодные для научно-промышленного шпионажа, для работы с массами... Не знаю деталей, жить охота. Крупные концерны - что экспресс на всем ходу, а там, чувствую, где-то на периферии еще и политики копошатся... Ты учти, я кое о чем знаю только со слов Дария, многое сам домысливал. В общем, они положили глаз на несколько наших самых вкусных предприятий. Кангарский молибденовый - это последнее из пяти. Когда речь шла о самом начале, Дарий был достаточно невнятен, хотя аз многогрешный подозреваю, что его там подловили на примитивной комбинации: компромат плюс обещание златых гор. Он же старый усачевский клиент, подозреваю, и в Германии ему что-то такое подсунули старо, как мир, а срабатывает. Короче, когда он болтался по Германии, красочно повествуя братскому немецкому народу о прыжке России в демократию, Фогель его заприметил, прокачал и взял на крючок. Фогель - это голова, иногда даже завидую. Видишь ли, акции можно скупать и самым обычным путем, но это потребует в несколько раз больше денег, людей, усилий, кто-то умный упрется, неминуемо придется задеть чьи-то интересы, наступить на мозоли, влезть на чужую территорию, повесить на себя неизбежные разборки, слишком многих брать в долю... Нерентабельно. А капитал, как Маркс подметил совершенно правильно, ради трехсот процентов из кожи вывернется... Фогель все просчитал настолько грамотно, что мы четырнадцать месяцев работали, как швейцарский хронометр, главной заботой было периодически и почаще менять подставные фирмочки вроде "Кроун-инвеста". Ох, будь я педиком, непременно бы в Фогеля влюбился сидит здесь, идиотские статеечки для Хрумкиной кропает, ни одна собака "старого шизика" за умного не держит... Четыре предприятия заглотали элегантно и вовсе беззвучно. Да и Кангарский контрольный пакет почти набрали. Впрочем, я забежал вперед... Значит, Дарий помялся и согласился. Дойчемарка - вещь убедительная, когда ее много. А делать он ничего не умеет, вдруг и в самом деле президента поменяют - не назад же в химики идти? Он уж и забыл, чем аммиак от водки отличается... Сам Дарий, конечно, в жизни бы ничего не провернул - он у нас обеспечивал бумажно-бюрократические и представительские аспекты. Подробно рассказывать не стоит, долго и скучно. Злоупотребление служебным положением, как вы, менты, выражаетесь. Там осторожненько направит события в нужное русло, там прикроет авторитетом и связями, там весьма искуснень-ко прикроет возможного конкурента... Словом, вертелся в коридорах власти. Нет, я не спорю, он во многом помог, но вся практическая работа лежала на мне... У Москальца наконец-то прорезался голос - безжизненный, тусклый: - Это означает, ты поставил дело и больше года жил сущим бездельником, подсчитывая дивиденды... - Вот она - благодарность, - вздохнул Агеев. - И вот она - интеллигентская логика. Нет, правильно про вас сказал товарищ Ленин. "Всего лишь поставил дело..." Каково? Всего лишь... А кто потом дело вытаскивал и спасал, кто чистил сортиры, когда ты скулил, охал и ломал руки, как забеременевшая институтка? "Виталий, все пропало..." "Виталий, все вскроется..." На твое бы место да Казмину, вот кто не моргнув глазом спалит полгорода при малейшей угрозе собственному благополучию и потом ни единой слезинки не проронит. Вынесло вас в кресла, слизняков... - Казмина в деле? - спросила Даша. - А ты думала, ее привлекали для роли мелкой лжесвидетельницы? Нет, Даша, это ферзь. Единственная, кроме меня, в ком я на сто два процента уверен. На дыбе висеть будет - не пискнет. Пока остается один-единственный шанс увидеть когда-нибудь свои швейцарские закрома. Она ворочала всеми этими "Кроун-инвестамн" и "Каравелла-фондами". Кое-какие платежи и прочие денежные операции исключительно через нее проходили. Это наш министр финансов. Кремень-старушка, а уж мозги... Я даже подумываю: может, ее в губернаторы выдвинуть? - Когда начались все эти фокусы с "маньяком" и шарфиками, кто был единственной, настоящей мишенью? Ольминская? - Ольминская, конечно. Видишь ли, Дашенька, в нашем многострадальном отечестве с роковой последовательностью опошлят и загадят любую светлую идею. Помнишь, у Гоголя? Не успеешь поставить забор, как натащат к нему неведомо откуда всякой дряни... Сначала Сомов взялся шантажировать - ну, этого успокоили мгновенно, потому что, скажу тебе честно вопреки, чеканному "де мортуис"... покойный был дурак редкостный. Знаешь, сколько он запросил? Чтобы хватило на подержанный "Мерседес" с гаражиком. Выше этого фантазия не поднималась. А Олечка была умница, легкие эротические завихрения ничуть на ее интеллект не влияли. Встречается такое сочетание красивая и умная - ты не одна такая. Она свою партию вела искуснее. Хорошо представляла, сколько в такой ситуации можно потребовать. До-олго присматривалась, умно направляла Веньку Житенева, подстраховалась посредством Крокодила. И все же мышление у нее было насквозь провинциальным. Сделала две ошибки. Первая - недооценила масштабы предприятия. Есть масштабы, при которых шантаж автоматически влечет за собой крайние меры, и источник опасности вместо выкупа получает пулю. Такие уж, у них в Европе, правила. Вторая Олечкина ошибка - переоценила свои женские чары и влияние на Крокодила. Он тоже не Сократ, но наделен звериным нюхом на опасность и прекрасно чувствует черту, которую ни за что нельзя переступать. И потому не стал поднимать волну, а предпочел принять мирные предложения и отдать Олечкины кассеты, которые она сперла и держала у Крокодила в качестве страхового полиса. Кстати, на месте Крокодила, я бы не вздыхал облегченно, партия еще не кончена, и что-то Фогель на него усом задергал - но это уж не мое дело... одним словом, Дашенька, в какой-то момент началась классическая Совдепия. Один шантажирует, другой пьет и болтает, третий загоняет налево кассеты, которые никак не должны попадать в чужие руки, четвертый стучит и "клопов" по углам прячет, пятый просто комплексами мается... пришла пора рубить концы. В чем-то я недоработал, где-то дал маху, я же не Джеймс Бонд, да и импровизация наряду с точным расчетом присутствовала... но если мыслить стратегически, ты, возможно, согласишься, что основные цели были достигнуты - план выполнен процентов на девяносто, доказать ничего нельзя, все свидетели нейтрализованы, включая, прости, тебя. Даже Фогель, заказчик наш и кормилец, согласен, что у подрядчика, то бишь у меня, все прошло лучше, чем он рассчитывал, и упрекнуть меня не в чем. Он русскую душу знает, колбасник хренов, у него папаша в абвере служил на восточном направлении, потом в гэдээровское ГБ пролез, а там на запад смылся... - А "вальтерок"? - спросила Даша. - Согласен, накладка. Не хватило духу у одного идиота выкинуть столь изящную машинку. Припрятал потихоньку, я узнал только через два дня... Но это уже ничего не меняет. Нет больше ни "Вальтера", ни идиота. И Толика нема. Какие бы там подозрения ни зарождались в пытливых умах, доказательств не будет. Те, кто остался в живых на студии, ничего и не подозревают. - А где же "Вальтер", в конце концов? - В разобранном виде, в виде кусков металла покоится в десяти мусорных урнах... - Нет, я не то имела в виду, куда он делся со студии? - "Вальтер", Дашенька, этот вышеупоминавшийся идиот, то бишь "чеченский террорист", завернул в целлофан и сунул в бачок унитаза. Согласно моим инструкциям для запасного варианта. Никому и в голову не пришло лазить по туалету. Марзуков потом забрал. Готовилась еще одна небесталанная комбинация... - С моим участием? - догадалась Даша.