Де Ченси Джон. Дорогой парадокса

   – Нам не помешало бы быть поосторожнее. Может быть, нам надо предпринять какие-то попытки связаться с ним, поговорить с ним еще. Узнать, что же именно он от нас хочет.
   – Неужели ты действительно думаешь, что мы можем быть в безопасности, – скептически спросил Юрий, – просто оставаясь на расстоянии от этой его крепости? Он же все равно может действовать на расстоянии.
   – Нет. Но… – она уставилась куда-то в пространство. – Мне кажется, что туда нам ехать не стоит.
   – К чему все эти разговоры? – нетерпеливо перебил нас Роланд. – Вы же видели, что он сделал с Карлом. Стоит ему только захотеть – и мы все тут повалимся мертвыми. Так о каком выборе с нашей стороны может идти речь?
   – Хорошо подмечено, – заметил Джон.
   – Я просто хотел потянуть время и продумать, как нам вести себя дальше, – сказал я Роланду. – И потом, мне хотелось, чтобы каждый высказался насчет того, как нам вести себя дальше.
   – Извини, Джейк. Но я не вижу смысла пережевывать всю эту жвачку снова и снова.
   – Может, ты и прав, только хватит с нас бегать в панике, как нам все последнее время приходилось делать. Хоть раз мне хотелось бы позволить себе роскошь подумать над нашим следующим ходом.
   Роланд рассмеялся и снова сел на сиденье стрелка.
   – Да ради бога, думай, сколько влезет. У нас времени в запасе – целая вечность.
   – Вот именно, – ответил я. – Рагна? Ты и Они внесете свою лепту?
   Не считая Винни и Джорджи, которые относились к тем существам, которых экзопологи, специалисты по инопланетянам, называют «погранично разумными квазигоминидами» – они мне казались смешными обезьянками с забавными висячими ушами и большими влажными глазами – Рагна и Они были единственными инопланетными членами нашей команды. Они присоединились к нам в тяжеловозе после остановки в пути, покинув свою тесную машину, и с тех пор очень старались быть как можно незаметнее, пытаясь почти не высовывать носа из своей щелочки и не быть обузой, которой они и так не были. Они мне страшно нравились.
   Рагна сморгнул, прозрачное третье веко скользнуло по глазу, прежде чем сомкнулись веки. Он поднял руку ко лбу, чтобы поправить голубую ленту, служившую ему лингвистическим компьютерным устройством.
   – Я понимаю ссылку на устаревшую денежную единицу – лепту – в буквальном, но не в разговорном смысле. Однако я вполне понимаю самую суть того, что ты мне сказал. Да, мы хотим внести свой вклад в обсуждение, и он будет таков… – он посмотрел на Они, которая кивнула в знак согласия.
   – Мы, которые являемся не-человеческим меньшинством этого экипажа бесстрашных первопроходцев – в кавычках с целью выразить иронию – вряд ли можем с полным правом выразить согласие или несогласие с общим мнением, поскольку нас в это путешествие никто не приглашал, но мы, так сказать, завалились сюда незваными, если вы можете понимать мои риторические обороты. Но если уж на то пошло, а на то пошло, можете мне поверить, то мы говорим да, любыми путями надо отправляться в крепость этого типа Прима и попросить его внести свою лепту в наши дела, вот так, – он смущенно улыбнулся. – Если вы понимали то, что я говорил.
   – Все поняли, что ты сказал, – ответил я. – Кто еще? Шон? Лайем?
   – Я голодный, – отозвался Шон. – Поехали поедим.
   – Он-то вечно голодный, – сказал Лайем, – но и я присоединяюсь к нему.
   – Мне скучно, и уже давно, – сказал Роланд. – Поехали!
   – Сэм, ты что скажешь? – спросил я.
   – А что, у меня тоже есть право голоса?
   – Сэм, ты всегда можешь внести во все мудрости на миллион кредиток, – сказала Сьюзен, – и ты сам это прекрасно знаешь.
   – Благодарю вас, мэм. Я хотел бы сказать, что к этому пижону Приму я относился бы с недоверием.
   Я ждал продолжения, а потом спросил:
   – И это все?
   – Угу. По-моему, Сьюзи, грядут перемены.
   – Ну же, Сэм, – сказал я, – выдай, что думаешь.
   – Нечего выдавать. Я компьютер, помнишь? Дай мне данные – я их проанализирую, дай мне числа, чтобы я их сложил, – я это выполню и выдам распечатку. Но не проси меня разобраться в недавних событиях. Они для меня уж слишком дикие и ненормальные. Изумрудные города, замки фей, сказочные планеты, какой-то парень, который возомнил себя Господом Богом… А, ладно, не обращайте внимания, я заткнусь. Разбудите меня, когда все кончится.
   – Ну ладно, прекрати, – сказал я, – каждый раз, когда ты чего-то не понимаешь в происходящем, ты неизменно выкидываешь спектакль под названием «Я же всего-навсего компьютер».
   – Нет, серьезно, мне кажется, что эта ситуация требует человеческого суждения. Она требует интуиции, подсказки сердца, ощущения внутреннего голоса. У компьютеров нет внутренних голосов, мальчики и девочки.
   – Сэм, когда ты признаешься сам себе, что ты все-таки человек?
   – Сын, я был человеком семьдесят два года. Этого мне вполне хватило.
   – Но твоя Влатузианская Энтелехическая матрица делает твои реакции совершенно неотличимыми от реакций человеческого мозга, у которого есть все органы чувств. Этого вполне достаточно, чтобы все поверили в твою человечность. Иногда я и впрямь верю, что ты действительно человек, который прячется где-то в этом тяжеловозе, говорит в микрофон и обманывает нас всех.
   – Ладно, Джон, ты меня вычислил. Ты прав, я просто обманщик. Суть в том, что я ростом всего в дециметр. Ты меня никогда не найдешь.
   – Вот видишь? У компьютеров никогда не бывает чувства юмора. Джейк прав. Ты, вне всякого сомнения, человек, Сэм, нравится тебе это или нет.
   – Как бы там ни было, – сказал Сэм, – если вернуться к вопросу, который мы обсуждаем, то, по-моему, вы уже и так приняли решение.
   – Мы пока еще не всех выслушали, – сказала Сьюзен.
   – Кто остался? – спросил я.
   – Ты, Джейк. Что ты сам обо всем этом думаешь?
   Я сел на место и вздохнул.
   – Хорошо. Если говорить об общих принципах… как уже сказал Юрий, нам надо получить ответы на наши вопросы. У меня у самого есть к мистеру Приму парочка вопросов. И если мне не понравятся ответы, то я тоже могу просто взять и дать ему в морду. Но у меня есть и другие причины, чтобы поехать в Изумрудный город. Мур и его банда где-то здесь. В стенах города нам, может статься, будет безопаснее.
   – А может. Прим их тоже пригласил на обед, – заметил Роланд.
   – Когда? Неужели я что-то упустил? Или они приехали прежде нас? Мне показалось, что Мур и его шайка умчались в противоположном направлении.
   – Может быть, Прим сконтактировался с ними по радио… или телепатически, или еще с помощью какого-нибудь там чуда.
   – С нами он связывался весьма прозаическим путем.
   – Верно, – признал Роланд. – Но все-таки он мог их тоже каким-то образом пригласить.
   – Ладно, – сказал я. – Я принимаю твою точку зрения, но нам придется предупредить Прима, что ни под каким соусом мы не останемся под одной крышей с этими пташками.
   – Я бы выпил за это, – сказал Шон. – Кстати, у меня самая страшная жажда на свете.
   Наши запасы пива тоже были под строгим учетом и распределением.
   Сьюзен сказала:
   – Неужели вы думаете, что они до сих пор собираются нас преследовать? Я хочу сказать: что такое у нас есть, что им так до зарезу нужно? Черный кубик?
   – Я бы им его охотно отдал, – ответил я. – По-моему, никому эта дурацкая штука не нужна.
   – Только одно хорошее в этом есть, – вмешался Сэм. – Старина Кори Уилкс больше не будет нам мешать. Он стоял за всем, что тут происходило, а теперь, когда его больше нет, Муру придется здорово поломать голову, прежде чем он придумает, зачем ему причинять нам неприятности.
   – Кроме того, что у него ко мне счет, – сказал я.
   – Ну, может быть. Хотя думается, что уж теперь-то с него хватит.
   – Только не с нашего мистера Мура, – сказал Лайем. – Ты его просто не знаешь, Сэм.
   – Мне кажется, я его знаю, – ответил я. – И мне что-то не по себе.
   Я выглянул из бокового иллюминатора.
   «Солнце» спускалось за горизонт. Похоже было на наступающий вечер, небо стало чуть темнее голубовато-фиолетового цвета. Зелень травянистых холмов просто сияла – это был невероятно насыщенный, почти светящийся зеленый цвет. Аккуратные кустики были окрашены в самые разнообразные цвета – то розовый и красный, то оранжевато-коричневый. В этом мире все выглядело, словно это был парк, игровая площадка.
   Я повернулся и завопил:
   – Винни! Ты где?
   – Наверняка занимается любовью с Джорджи, – сказал Роланд. – Эти двое – нежная парочка.
   Винни выскочила из кормовой кабины, прокладывая себе дорогу в лесу человеческих рук и ног. Джорджи следовал за ней.
   – Винни тут, Джейк!
   – Иди-ка сюда, малышка.
   Она прыгнула мне на колени. Я потер костистое, покрытое шерстью темечко между ушами.
   – Как ты считаешь, Винни? – спросил я.
   Винни подумала, нахмурив свои нависшие над глазами брови. В размышления она вложила множество усилий. Потом спросила:
   – Про что считаю?
   – Э-э-э? Понял. Про того человека, которого мы встретили. Того, у которого такая красивая одежда. Он тебе понравился?
   Она пожала плечами. Мне стало интересно – выученный это жест или свойственный ее роду так же, как и людям.
   – Большой человек, – ответила мне Винни. – Большой.
   – Большой? – Ну уж нет. Прим явно был даже ниже среднего роста. – Ты хочешь сказать, «важный», «сильный»?
   – Да, это. Большой человек. Сильный, – она пыталась как-то пояснить свои мысли, но ей не хватило слов, и она просто сказала: – Совсем большой человек. – Потом, словно ее озарила новая мысль, она добавила: – Много!
   – Много? Ты хочешь сказать, в нем много чего-то? Или что он очень сильный?
   – Много, – упрямо повторила Виним.
   – Много? В смысле – «больше, чем один»? Что у него – много друзей?
   Она подумала.
   – Нет. Он много. Больше-чем-один.
   – Понятно.
   Я посмотрел на остальных, ища объяснения словам Винни. Никто ничего не понял. Я повернулся к Джорджи, который был не выше Винни, но чуть толще ее в талии, и спросил:
   – А ты как считаешь, Джорджи, старина?
   Джорджи ответил мне озадаченным взглядом.
   – Ты считаешь, что Прим – этот человек – тоже «сильный» и «много»?
   Он кивнул.
   – Много – больше-чем-один.
   Джорджи задумчиво и энергично кивал головой, словно обдумывая саму идею, потом подумал еще и сказал:
   – Он еще и один, тоже.
   – А? Понял, он один. Один человек, да?
   – Но и много… еще есть… один-много…
   – Это начинает подозрительно попахивать теологией, – сказал Джон. – Один во множестве. Еще немного – и они станут мне доказывать доктрину Троицы.
   – Как они сообразили все это? – спросил недоверчиво Лайем.
   – Эти двое все знают, – сказала Сьюзен. – У меня все время было чувство, что Винни все знала в течение нашего путешествия.
   – Ты можешь объяснить, Джорджи? – спросил я. – Объясни. Скажи больше.
   Джорджи почесал пузо и сказал:
   – Пьим… он… не есть человек.
   – Понятно. Он не человек. А кто же он?
   – Объяснить, – он выглядел так, словно у него начиналась головная боль, – он… – почесывание пуза становилось все сильнее и быстрее. Джорджи весь наморщился от напряжения. – Он… Пьим… он…
   – Ладно-ладно. Не волнуйся. Ничего страшного нет в том, что ты не можешь этого выговорить.
   – Он – все они, – выпалил Джорджи. – Все. Один. Много.
   Он перестал чесаться. Что-то его осенило, слабый свет на горизонте его понимания. Он уставился на небо.
   – Я, – сказал он. Потом перевел взгляд на Винни. – Винни – тоже. Она тоже. Мы.
   Он показал на Винни, потом коротеньким указательным пальцем снова показал себе на грудь.
   – Мы. Нас, – он похлопал пальцем по груди. – Мы много.
   Он печально вздохнул.
   – Объяснять больше нет.
   Мы долго молчали.
   Наконец я сказал:
   – Спасибо, Винни, Джорджи.
   Винни обняла меня и спустилась с моих колен.
   – Ну вот, такие пироги, – сказал я некстати.
   – Да. Вот именно, – отозвался Джон.
   – Что же нам, двигать вперед?
   – Конечно, – сказала бесцветным голосом Сьюзен.
   Я повернулся вперед, поставил ногу на педаль газа, взялся за рукоятки управления и сказал:
   – Заводи мотор, Сэм.
   Сэм так и сделал. Мотор загудел жизнью.
   Я посмотрел через долину на дворец из изумрудного стекла, и наконец мне пришло в голову, что сказать. Наверное, на моей физиономии была лукавая ухмылка, когда я попробовал сказать:
   – Ну, ребята, мы…
   – Если ты скажешь «Мы в город Изумрудный идем дорогой трудной», – объявил Сэм, – то я вылезу из своего укрытия и откушу тебе задницу!

3

   Путешествие через долину было спокойным, неспешным и лишенным каких бы то ни было происшествий. Мы проезжали самые разные здания, которые расположились вдоль дороги. Сперва-то мы их не заметили, потому что все наше внимание было приковано к зеленой хрустальной крепости. Теперь мы вдоволь могли поломать голову над тем, что же такое мы видим. Одно из зданий было похоже на помесь ионического храма с химической фабрикой. Еще одно здание представляло собой приплюснутую серебряную сферу на голубой пирамиде. Третье здание, в некотором удалении от дороги, было просто несколькими бабочкиными крыльями, соединенными вместе. Были и другие здания, которые труднее описать. Не надо и упоминать о том, что у нас не было ни малейшего понятия насчет того, что это такое было на самом деле и какие функции могли быть у этих строений. Я подозревал, что многие из них вообще не были зданиями в человеческом смысле слова. Скульптуры? Может быть. Машины? Вполне возможно.
   Изумрудный город – это совсем другое дело. В нем было нечто фантазийное, сказочное. Линии его были грациозны и романтичны, вопреки массивности. В то же самое время в нем было ощущение солидности. Он был таким большим, что с легкостью вместил бы в себя настоящий город, а если это действительно была крепость, то она и выглядела соответственно этой роли – высокие крепостные стены противостояли всем ветрам. Похоже было, что весь город вырезали из единого монолита. Никаких швов, никаких соединений.
   Это был замок, но совсем не похожий на те, которые можно увидеть в книжках по истории. Чертежи явно составляла не человеческая рука. Я готов был поспорить на что угодно.
   Сэм спросил:
   – Как там насчет входа у подножия горы?
   Именно так Прим и говорил – вход у подножия.
   Но там просто-напросто кончалась дорога. Космострада, лабиринт межзвездных дорог, который растянулся по всей Галактике, просто обрывалась у основания цитадели перед куртинкой багряных деревьев. Конец дороги. Долгонько же мы ехали.
   Я затормозил.
   – Э-э-эй! – завопил Сэм. – Это что еще такое?
   То место, где дорога соединялась с основанием холма, вдруг разверзлось, словно приподнятая юбка, причем деревья словно были пришиты к подолу. Основание холма приподнялось ровно настолько, чтобы пропустить тяжеловоз, образовав арку, за которой начинался туннель. Дорога вела в холм.
   – Что ты об этом думаешь, Сэм? – спросил я.
   – Здорово.
   – Поедем внутрь?
   – Естественно. Я зажгу фары, и все.
   Я посмотрел на облицовку туннеля, пока мы в него въезжали. Внутри все было из металла. Никакой земли или мусора не посыпалось на нас с поднятой стороны холма, и я никак не мог взять в толк, как делается этот трюк. Однако долго размышлять над этим у меня не было времени.
   Туннель был с гладкими стенами. Освещался он овальными светоустановками, которые через равные промежутки были укреплены на потолке. В остальном туннель был совершенно лишен каких-либо оригинальных черт и тем напомнил мне планету-гараж «дорожных жуков», где «жуки» нас и поймали, приволокли потом в это странное место за столько световых лет от дома. Туннель шел по толще горы примерно полкилометра, прежде чем расширился и превратился в тускло освещенную огромную пещеру.
   Но на этом кончилось сходство с планетой-гаражом «дорожных жуков», хотя и это место весьма походило на гараж. В темноте возникали силуэты кранов, лебедок и прочей механики. Повсюду валялись куски странных машин. Тут же были десятки машин – автомобилей, которые стояли посередине и выглядели вполне готовыми к эксплуатации. Еще несколько машин занимали многочисленные отсеки-боксы для ремонта, которые были утоплены в стены. Автомобили эти были всех возможных моделей и видов.
   – Сколько же стоит тут стоянка? – спросила шутливо Сьюзен.
   – Где смотритель стоянки? – спросил я. – Но серьезно, ребята, как же нам отсюда попасть в город?
   – Лифтом, наверное, – ответил Карл.
   – Угу, – отозвался я. – Где? Эта пещера здорова. Ты видишь где-нибудь лифт?
   Мы несколько минут блуждали по пещере.
   – Что это такое? – показал пальцем Роланд.
   – Где?
   – Похоже на аппарель. Видишь? В прорези вот здесь, на противоположной стене. Нет, так ты ее не увидишь – ее закрывает этот моток чего-то вроде электрокабеля.
   – А-а-а, – я подъехал на тяжеловозе чуть вперед и увидел, о чем речь. Это была действительно аппарель, резко и круто уходящая вверх, которая едва могла по ширине вместить легковой автомобиль. Про тяжеловоз нечего и говорить.
   – Похоже, что таким путем можно забраться наверх, – сказал я. – Но нам придется топать на своих двоих.
   – Похоже, что мне придется остаться здесь, – сказал Сэм.
   – Извини, Сэм.
   – Все равно – если я усядусь за стол, то буду выглядеть несколько крупновато для вас. Приятного аппетита.
   Я выключил мотор.
   – Ладно. Мы пошли.
   Пещера была прохладная, в ней резко пахло гаражными запахами – нет, не маслом и тавотом, но тяжелым запахом крупных машин.
   – Все все с собой взяли? – спросил я, когда моя команда вывалилась из тяжеловоза. – Может случиться и так, что нам не удастся сюда вернуться еще долгое время.
   – У меня весь мой туристический ногайский набор с собой, – сказала Сьюзен, пытаясь завернуть руку назад, чтобы поправить лямку рюкзака. – Не знаю, поможет ли нам это, но решила все-таки взять его с собой.
   – Хорошая мысль взять с собою все, что нам в принципе может понадобиться, – сказал я. – Невозможно сказать, что будет ждать нас наверху. Кто-нибудь что-нибудь забыл в машине?
   Но нет, все были готовы продолжать путешествие с тем, что было у каждого в рюкзаке.
   Я вынул ключ и заговорил в микрофон.
   – Все в порядке, Сэм. Береги машину и будь настороже на случай возможных неприятностей.
   – И вы тоже. Удачи вам, ребята.
   Мы прошли по гладкому прохладному полу пещеры к темной арке, которая вела к аппарели, на пути нам попались несколько совершенно странных и диких машин. Они были составлены из самых различных геометрических форм, которые были под невероятными углами прикреплены друг к другу. Чуть дальше стояли другие автомобили, которые лучше воспринимались человеческим разумом, но все равно были уж больно чужими по виду.
   Лайем первым прошел через арку. Он посмотрел вверх и замер.
   – Матерь Божья! – сказал он тихо.
   Мы встали с ним рядом на дне огромной цилиндрической шахты, которая вела вверх на высоту всей горы, причем ее верхний конец совершенно терялся во тьме. Посередине шахты без всякой видимой опоры проходила вертикальная лента, широкая, из какого-то металлического материала бледно-голубого цвета. Она и образовывала ту аппарель, которую мы видели из пещеры. Ее конец приглашающе лежал на полу у наших ног. Он касался земли под самым удобным углом для входа или въезда на нее.
   Мы обошли ее кругом, держась на почтительном расстоянии. Я обошел вокруг нее дважды, потом снова. Проклятая штука не достигала в толщину и трех сантиметров.
   – Это похоже на шахту для грязного белья в гостиницах, – сказал Карл.
   – Угу, для самой срочной стирки, – сказал я.
   Карл кивнул.
   – Ну, наверное, с ней надо обращаться так: разбежаться как следует, по-настоящему, вот так…
   Он отошел назад, потом разбежался по резко закрученному вверх кончику ленты до того момента, где она становилась почти вертикальной, чтобы соскальзывать вниз, и… не мог.
   Он не стал скатываться. Он просто не мог.
   Улыбка его исчезла.
   – Эй!
   Он стал скользить по аппарели вверх. Он все еще стоял, глядя вниз, тело его стало перпендикулярно ленте, он висел горизонтально над землей, его крепко держала какая-то таинственная сила. Однако он мог перебирать ногами. Он попытался спуститься вниз пешком, но сила, которая тянула его наверх, делала это слишком быстро. Он попытался неуклюже бежать. Шаги его были медленными и неверными.
   – Черт побери! – заорал он. – Я не могу…
   Мы все стояли, задрав башку и разинув рты. Я не мог представить себе, чем бы я мог ему помочь. Очень странно было вот так стоять и смотреть на то, как его медленно поднимает вверх, а он сам пытается сойти вниз, как в старинных тюрьмах на ступальном колесе. По мере того, как его все быстрее несло вверх, он отказался от попытки спуститься и развернулся лицом к самой шахте.
   – Эй! – окликнул он нас через плечо. – Мне кажется, тут именно так и поднимаются вверх. – Он невесело рассмеялся, а гладкие стены шахты эхом донесли его слова до нас. – По крайней мере, я искренне на это надеюсь.
   – Карл! – закричала ему вслед Лори, глаза ее округлились от изумления и страха. – Карл, осторожнее!
   – Мне кажется, девочка, он прав, – сказал Шон. – Это путь наверх.
   Я шагнул вперед и неуверенно поставил ногу на аппарель, проверяя, выдержит ли она меня. Я не почувствовал никакого притяжения, никакого магнитного прилипания. Я осторожно ступил вперед. Кто-то сжал мое плечо – Дарла, которая встала на аппарель со мной вместе.
   – Вам наверх? – сказала она с улыбкой.
   – Я с тобой, детка, – ответил я.
   Мы стали карабкаться по крутому склону ленты. Мы не прошли и нескольких шагов, как это начало происходить. Мир наклонился. Мое ощущение верха и низа повернулось градусов эдак на сорок пять. Неожиданно лента металла перестала быть вертикальной, а стала просто крутой, мы поехали по ней вперед, как на эскалаторе в крупном универмаге. Я мог перебирать ногами, но это было похоже на то, как если бы я пытался идти в липкой грязи. Это немного сбивало с толку, но ощущение было скорее приятным.
   Я повернулся, пока не оказался лицом к аппарели. Все остальные так и стояли внизу.
   – Эй, вы! – окликнул я их. – Все в порядке. Прыгайте сюда!
   Они пожали плечами и неуверенно приблизились к странному устройству.
   Я снова развернулся по своей оси. Карл, который намного обогнал нас, помахивал нам рукой и кричал что-то, чего мы не могли расслышать. Я помахал ему в ответ.
   – Не улетай слишком далеко! – прокричал я.
   Он приложил руку к уху, поэтому я прокричал громче. Он услышал, кивнул головой и попробовал снова немного спуститься вниз. Но все равно он только набирал скорость. Наконец он сдался и воздел руки кверху жестом отчаяния.
   Мы тоже набирали скорость. Я посмотрел под ноги. Трудно было сказать, движется ли поверхность под нами, или таинственные свойства самой поверхности перемещают нас по ней, словно по конвейеру. Лента была бесшовной, без примет, а шахта вокруг нас была довольно темной. Я наконец решил, что мы скользим, и почти был уверен, что подошвы моих ботинок не касаются аппарели, а скользят в нескольких миллиметрах от нее.
   Путешествие наверх было быстрым. Диск света рос и ширился наверху шахты, и мы мчались ему навстречу. Нашу скорость трудно было себе представить, но мы двигались вперед, а ощущение было восхитительным. Это путешествие словно воплотило наяву мои недавние сны – как я мчусь по темному туннелю к источнику света, яркого и сияющего. Я что-то читал про такие образы – вроде как они повторение ощущения при рождении. Я думал над этим. Я не из тех, которые считают себя психологами, прочитав пару книг по этому предмету, но в этой идее было что-то, с чем нельзя было не согласиться.
   Мы неожиданно замедлили полет. Мое представление о верхе и низе еще раз полетело к чертям кувырком, когда аппарель выпрямилась, выстрелила в арку, за которой открывалась большая зеленая зала, и превратилась просто в пол этого зала.
   Дарла и я постепенно остановились, скользя по полу, как по льду, сделали несколько неровных ковыляющих шагов и оказались на отполированном черном полу.
   – А где Карл? – спросила Дарла.
   Я огляделся по сторонам. Мы были в большой круглой комнате. В стенах на равном расстоянии друг от друга были прорезаны дверные проемы. Концы различных подъемников, похожих на тот, которым мы сюда прибыли, виднелись в этих проемах, и все они заканчивались в этой круглой комнате.
   – А черт его знает, где Карл, – ответил я.

4

   – Где Карл? – это был первый вопрос, который задал мне Джон Сукума-Тейлор, когда он сошел с волшебного эскалатора.
   – Хороший вопрос, – ответил я. – Он, кажется, куда-то девался.
   Джон нахмурился и покачал головой.
   – Дурак чертов. Если он еще раз впутается в какие-нибудь пакости…
   – Я гораздо больше боюсь, что с ним самим что-нибудь случилось.
   Джон разгладил морщины на лбу и печально кивнул.
   – Ох, боюсь, что ты прав. Не представляешь себе, куда он мог бы пойти?
   – Нет. И мне как-то не хочется отправляться на поиски, пока мы все не поднялись. Насколько ты обогнал остальных?
   – М-м-м… когда я оглянулся, Сьюзен, кажется, больше остальных боялась войти на эту штуковину. Не знаю, что заставило меня первым последовать за вами двумя, но я именно так и сделал. Мне кажется… О, вот и они.
   Из овальной арки в зеленой комнате появились Лори, Юрий, Зоя, Рагна и Они. За ними следом, почти по пятам, последовал Шон рука об руку с Винни и Джорджи. После небольшой паузы появились Лайем и Роланд, а между ними – они поддерживали ее – слегка позеленевшая от страха Сьюзен.