Страница:
Длинные пальцы Сэма пробежались по клавиатуре.
– Мне кажется, надо ехать примерно со скоростью пятьдесят метров в секунду. Скажем, пятьдесят пять, на всякий случай. Это составит 198 километров в час.
– Хорошая скорость, но мы можем столько выжать, – ответил я, – если только там нет головоломных поворотов и зигзагов.
– Вот их-то я как раз и проверяю.
– О-о-о…
– Для «дорожного жука», наверное, это все не проблема, но для нас – по меньшей мере, рискованно. Это потребует водительской виртуозности. Может быть, потребуется помощь компьютера.
– Ерунда.
– Ерунда? Вот как? Кларк, скажи на милость, почему эти порталы тут так перепутаны и перекорежены?
– А мне почем знать?
– Не знаю, кого еще спрашивать.
– И я тоже не знаю. Я знаю, что обычно случайно заблудившиеся туристы не проскакивают этот портал сами. Их сопровождают «дорожные жуки».
Сэм был изумлен.
– Как это? Ты хочешь сказать, что мы не первые тут заблудились?
– Нет, вы первые. Вы также и первая группа кандидатов.
Я хотел сказать, что, по моему разумению, сопровождение «дорожных жуков» через этот портал должно стать обязательной процедурой.
Я жалобно сказал:
– Почему, черт побери, ты нам никогда не говорил, что мы были первыми? И если ты скажешь в ответ, что мы никогда тебя не спрашивали, то я тебя самолично разберу на составные части ржавой отверткой.
– Вы мне выбора не оставляете, правда? Хорошо, я отвечу так: я потому вам ничего не сказал, что вот такой уж я сукин сын. Доволен?
Дарла заметила:
– Это правда. Мы его никогда не спрашивали.
– Спасибо, лапушка, – ответил Кларк.
– А как это получается, что мы не заслужили эскорта «жуков»? – спросил Сэм.
– А с вами, ребята, не получилось ничего по стандартным канонам.
– Охотно верю, – ответил Сэм. – Не было бы счастья, да несчастье помогло.
– Тревога, – сказал бесстрастно компьютер, – навстречу движется баллистический объект. Рекомендуется уклоняться от столкновения.
Я резко повернул руль налево и съехал на траву, рванув широкой дугой трейлер. Однако мне не удалось совсем избежать столкновения со снарядом, поэтому сзади донесся взрыв и ровный царапающий звук.
– Сильно нам досталось? – спросил я, направляясь обратно на дорогу.
– Похоже на повторение последнего спектакля. Заднюю дверь покорежило, нет герметизации… – он наклонился к приборной доске, чтобы повнимательнее присмотреться к показаниям приборов. – Господи. Похоже, спущен трап. Наверное, взрыв включил спусковой механизм.
– А вот это плохо, – сказал я. – Я его чувствую. Он тащится за нами, и из-за этого трудно вести машину. Ладно, – я посмотрел на измеритель скорости. – Он нас не слишком затормозит.
– Придется мне пойти назад и поднять трап. Нельзя же, чтобы эта штуковина все время там колотилась.
– Посиди минутку, Сэм. У него в запасе еще мог остаться снаряд.
Дарла сказала:
– Мур готов заплатить собственной жизнью за то, чтобы нас увидеть мертвыми.
В том, как она это сказала, был тревожный для меня оттенок фатализма.
Мне стало не по себе. Если Муру было суждено оставаться на той планете, он готов был рискнуть чем угодно, лишь бы мы тоже с нее не смогли уйти. Я не улучшил положения тем, что специально ткнул его носом в то, что ему суждено тут оставаться.
Портал быстро рос перед нами. Лес черных Цилиндров доставал до неба, он походил на возникший на горизонте город темных богов. Не самое подходящее место для того, чтобы провести выходные. Но если они меня пропустят, то я хотел бы уехать.
Тут главный мотор внезапно скис, и наша скорость резко снизилась.
Сэм ударил по компьютерному терминалу и стал лихорадочно нажимать на кнопки.
– Программа туг петляет. Мои быстрые поправки не зафиксировались.
– Надо же, какой момент выбрали, – сказал я, глядя на дорогу и видя на ней наш приговор.
Две широкие белые линии уже отмечали начало вхождения в зону портала, это были направляющие, безопасный коридор, и, как только мы в него войдем, обратно пути уже не будет.
Если тот, кто оказывался между этих двух линий, уклонялся от середины дороги, ему приходилось очень и очень плохо.
Но останавливаться было еще хуже, а времени отъехать от коридора безопасности практически не было, даже если бы сзади не было Мура. Я взглянул на приборы. Скорость у нас падала по-прежнему, и при таком положении вещей мы скоро снизим ее до уровня меньше требуемого. Это все из-за волочащеюся за нами трапа. Вспомогательный мотор не мог компенсировать этот тормоз.
– Джон! – завопил я. – Ты знаешь, где ручное управление трапом?
– Боюсь, что нет, – ответил Джон, отстегивая ремни. – Но я его найду.
– С правой стороны, там, сзади, – сказал я. – Там есть панель и четыре защелки.
– Ему понадоблюсь я, – сказала Дарла.
– Нет, Дарла, – сказал я, но понял, что лишенному механических способностей Джону все-таки понадобится помощь. – Осторожно!
Даже при том, что мы проехали начало зоны вхождения, портал все еще был не близко. Я надеялся, что это даст нам какую-то возможность маневра, что скорость и направление не будут столь отчаянно важны, пока мы не приблизимся к этому лесу порталов. Но этот портал резко отличался от остальных, которые мне приходилось проезжать на Космостраде. Невозможно сказать, какой водительской точности и виртуозности он мог требовать. Я знал только, что он не для любителей.
– Сэм, как дела?
Он не ответил.
Все чаще и чаще мне попадались ответвления главной дороги, которые шли влево и вправо к другим порталам.
– Компьютер! – позвал я.
– Слушаю! – откликнулся тот.
– Покажи на экране маршрут следования и то место, где мы сейчас.
– Готово.
– Помогай в ведении машины, будь готов взять на себя управление в случае опасности.
– Команды закодированы.
Хотя голос был ровный и чересчур бесстрастный, я был рад, что Сэм приглушил большую часть «личности» искусственного интеллекта. Я как-то устал от бестелесных личностей, дружелюбных или враждебных, в своей машине.
– Готовься повернуть влево, – предупредил компьютер, когда перед нами появился поворот.
Я поехал влево. Теперь мы были в середине лабиринта дорог. Лес цилиндров был немного правее нас, а та дорога, по которой я поехал, объезжала их, делая немалый крюк. Небо теперь было темным, и я сообразил, что солнце за это время померкло. Облаков не было – сумерки были результатом взаимодействия мощных гравитационных полей, которые порождались цилиндрами. Они-то и искажали пространство вокруг нас.
– Левее, – командовал компьютер.
Я рискнул взглянуть в маленький монитор, который показывал, что творится внутри трейлера, но ничего не увидел. Потом я заметил, что наша скорость падает, хотя и не так резко, как раньше. И все же прибавлять или убавлять скорость во время прохождения портала не рекомендовалось ни в коем случае.
– Сэм?
– Почти готов, – ответил Сэм.
– Внимание! – объявил компьютер. – На нас летит объект. Возможно, ракета. Рекомендуется избегать столкновения. Начат оборонительный огонь.
Это нам не очень-то и поможет, потому что ракеты Мура были весьма сильны даже для Сэма. А я вообще не мог уйти из-под обстрела. Если только компьютер удивительным стечением обстоятельств не сможет сбить эту проклятую ракету, нам придется ее принять. Как только прозвучало предупреждение, я включил связь с прицепом.
– Дарла! – заорал я. – Ложись! Ракета! Всем в переднюю часть прицепа и лечь!
Страшный взрыв потряс тяжеловоз. Прицеп занесло влево, и я лишь огромным усилием смог удержать его на прямой между белыми линиями. Я видел, как сзади несется дым и летят куски.
Как только я выровнял машину, я немедленно включил связь. Монитор прицепа не показывал ничего, кроме полос.
– Дарла! Джон! – вопил я. – Отзовитесь!
Молчание. Я оглянулся, Зоя вскочила на ноги.
– Я пойду туда! – сказала она.
– Нет! Пристегнись!
Она пристегнулась, и я не знал, чего мне стоило немедленно не отменить собственный приказ. Но мне не хотелось потерять еще и Зою.
– За нами летит воздушный объект, – объявил компьютер.
– Что?! – прохрипел я. – Еще одна ракета?
– Нет. Неопознанный объект, возможно, вражеский.
Я понятия не имел, что за бред несет компьютер, а времени посмотреть самому у меня не было. Наверняка сканеры полетели от взрыва.
Лицо Сэма было изборождено тонкими мрачными морщинами, а на лбу появился внезапный пот, словно выступила роса. Пальцы его бегали по клавишам бешено, но целенаправленно и ловко.
– Трудный поворот впереди, – монотонно долдонил компьютер.
Я понимал, что если замедлить ход для поворота, то наша скорость снизится до минимальной, поэтому я взял этот поворот с полного хода, надеясь, что трейлер не занесет и нас не перевернет. Я снова проверил показания скорости. Мы ехали ровно. Может быть, взрыв совершенно сорвал трап. Если так, то это удача.
– Дарла, ответь! – закричал я в микрофон. – Ответь!
Снова – нет ответа. Теперь мне не хотелось даже об этом думать.
Я снова проверил сканеры. Мур догонял нас. Я не видел ничего, что объясняло бы предупреждение компьютера насчет какого-то летающего объекта. Лес цилиндров стал густеть. Я вилял между ними, выбирая дорогу, а темнота вокруг отражала мой собственный страх и отчаяние, сердце мое превратилось в комок льда.
Машина Парадокса работала быстро, колеса ее, шестеренки были снабжены острыми блестящими зубьями, которые вот-вот меня перемелют.
Теперь мы были в самом сердце черного города, а свет был рассеянным и тусклым. Дорога потерялась в сумерках, но белая направляющая линия была хорошо видна. Фары тяжеловоза включились автоматически, но впереди почти ничего не было видно, только направляющие белые линии и размытые куски дороги. Цилиндры были черным лесом на фоне темного неба. И… совершенно неожиданно кусочек красочного пейзажа, окружавшего портал, появился перед нами, как в калейдоскопе, появился, искаженный полями гравитации, и пропал. Снова тьма… Осталась только ровная дорога, которая катилась под колеса машины.
– Впереди очень резкий поворот влево, – предупредил компьютер.
Резкий, это верно, но я его одолел.
– Высчитать время до портала! – приказал я.
– Время – три минуты тридцать три секунды на теперешней скорости. На следующем перекрестке будь готов резко свернуть вправо.
Впереди дорога расходилась под странными углами. Свернуть вправо оказалось почти невозможно из-за слишком острого угла, приходилось замедлить ход. Но посреди портала ход не замедляют, поэтому я взял его на полном ходу, на молитве и на одном крыле. Мы едва не перевернулись.
– Сэм, нам надо поднять скорость, – мне пришло в голову, что у меня есть еще время, чтобы медленно поднять скорость, не прибегая к резким рывкам. Это делало машину нестабильной перед лицом резких гравитационных скачков внутри портала.
– Почти, почти готов, – выдохнул Сэм, продолжая колдовать над клавиатурой.
И я продолжал ехать по улицам темного страшного города.
Тут на плече у меня оказалась чья-то рука, неожиданно, невероятно. Спокойная рука, спокойный голос, который сказал:
– Джейк.
Я знал, кто это. Почему-то я не удивился.
– Юрий, – сказал я, не оглядываясь.
– Подумай, Джейк, – сказал он, – каждый угол – это путь к проходу в разные Эпохи истории вселенной.
– Это ты об этом подумай, Юрий. Я занят.
– Разумеется. Но тебе снова понадобится Субстрат.
– Я бы с удовольствием воспользовался.
Тяжеловоз завихлял, словно что-то ударило нас сзади.
– Господи, – сказал я, – он же совершенно сошел с ума. Он пытается нас всех убить. – Машина Мура еще раз налетела на трейлер, откатилась назад, потом с размаху снова наехала на нас. Трейлер задрожал, завилял из стороны в сторону, потом снова выровнялся.
– Впереди резкий поворот влево, флегматично сказал компьютер. – Очень опасный поворот при нынешних обстоятельствах.
Он говорил так, словно докладывал прогноз погоды.
– Не сейчас, Джейк, – мягко сказал Юрий.
– Нет?
– Попал!!! – завопил Сэм, когда главный мотор снова взревел.
Я рванул вперед, предпочитая уж скорее рискнуть, чем дать Муру возможность натолкнуть нас прямо на Цилиндр. Но я проиграл этот раунд. Что-то приподняло тяжеловоз, подняло нас с полотна дороги… потом передумало и опустило нас снова. Часть тяжеловоза при этом опустилась за пределами липни безопасности, кабина оказалась под углом сорок пять градусов к прицепу. Я сражался с рулем, пока все механизмы машины пытались выровнять наше положение на дороге. Прицеп встал на дыбы с такой же легкостью, как приподнимается на ветру брошенный наземь листок бумаги, потом снова мягко опустился, на сей раз в пределах коридора безопасности, но его занесло вправо. Я рванул рычаги управления, снова выровнял машину. Трейлер лениво выправился, потом его занесло вправо, мне снова пришлось выравнивать его.
Теперь тяжеловоз вихлял, как змея, решившая скинуть старую кожу. Он не мог остановиться. Каждый корректирующий маневр вызывал к жизни новую противодействующую силу, сбивая настройку на ровный ход. Казалось, я уже ничего не мог сделать, чтобы остановить машину, прекратить ее виляние, извивание, прыжки, я ничего не мог сделать, исчерпав возможности корректировки.
– Ты пропустил поворот налево, – сказал мне компьютер.
Мы уже не ехали назад в земной лабиринт. Нам никогда уже не попасть в земной лабиринт.
– Он едет рядом с нами! – заорал Сэм, выглянув в окно слева.
Я не видел его, но чувствовал, как Мур намеренно ударялся о бок нашего тяжеловоза, чтобы столкнуть его с дороги. Видимо, коридор безопасности был настолько широк, что оставалось еще место для машины Мура, и он мог протиснуться рядом с нами. Я не мог управлять тяжеловозом и не мог ничего сделать с Муром.
– Он не в коридоре безопасности! – закричал Сэм. – Он…
Тут я увидел машину Мура. Она поднялась над дорогой, поднятая невидимой гравитационной лапой. На краткий миг я увидел через стекло улыбку Мура, и от нее у меня кровь похолодела в жилах. Он смотрел прямо на меня.
Встретимся в аду – казалось, говорила его физиономия.
Потом машина исчезла.
– Закрой глаза!
Очень странная команда, если учесть, что она обращена к звездному толкачу, пока он ведет машину. Но я-то знал, почему. Атомы машины Мура, после того, как их разорвет, еще несколько раз покрутятся вокруг цилиндра, прежде чем их засосет, а в это время они испускают синхронную радиацию, что означает множество света.
Вспышка не ослепила меня, но сверкающие звездочки прыгали у меня перед глазами довольно долго. Поэтому, наверное, я не увидел, что дорога впереди резко поворачивает вправо. Компьютер это углядел, попытался предупредить меня, но было слишком поздно. Сэм выскочил со своего сиденья и попытался перехватить управление.
Слишком поздно. Мы вылетели из коридора безопасности, совсем сошли с дороги, но все еще были на земле. Чудовищные кулаки, казалось, колотили нас, невидимые силы тянули и толкали. Мне все чуднее было, что мы по-прежнему живы, все еще путешествуем. Я все еще пока был в своей машине, в тяжеловозе. Теперь все мои чувства обострились, в последние моменты моего существования. Я все еще был там, где хотел быть, делал то, что мне всегда нравилось, Сэм был рядом, а мы ехали по ровной, красивой дороге.
Тут Юрий сказал мне:
– Ты вот-вот войдешь в историю, Джейк. Причем в буквальном смысле.
Вдруг тяжеловоз полетел по воздуху, влетая в портал, словно неуклюжий самолет в своем первом и последнем полете, он пронесся через портал, через дыру в небе – эта дыра с размытыми краями вырастала перед нами, готовая засосать нас. Я сказал в пространство, что это похоже на дыру во временно-пространственном континууме – мы как раз через похожие и проскакиваем в порталах. Оно так и было. Я решил, что когда-нибудь спрошу, что эта портальная дыра делает так высоко над землей, в небе, они же обычно гораздо ниже, словно на уровне дороги, чтобы в них могли проехать машины. Я как раз думал об этом, когда тяжеловоз торжественно въехал в эту дыру ровненько и плавно.
И тут больше ничего не было. Абсолютно ничего.
– Мне кажется, надо ехать примерно со скоростью пятьдесят метров в секунду. Скажем, пятьдесят пять, на всякий случай. Это составит 198 километров в час.
– Хорошая скорость, но мы можем столько выжать, – ответил я, – если только там нет головоломных поворотов и зигзагов.
– Вот их-то я как раз и проверяю.
– О-о-о…
– Для «дорожного жука», наверное, это все не проблема, но для нас – по меньшей мере, рискованно. Это потребует водительской виртуозности. Может быть, потребуется помощь компьютера.
– Ерунда.
– Ерунда? Вот как? Кларк, скажи на милость, почему эти порталы тут так перепутаны и перекорежены?
– А мне почем знать?
– Не знаю, кого еще спрашивать.
– И я тоже не знаю. Я знаю, что обычно случайно заблудившиеся туристы не проскакивают этот портал сами. Их сопровождают «дорожные жуки».
Сэм был изумлен.
– Как это? Ты хочешь сказать, что мы не первые тут заблудились?
– Нет, вы первые. Вы также и первая группа кандидатов.
Я хотел сказать, что, по моему разумению, сопровождение «дорожных жуков» через этот портал должно стать обязательной процедурой.
Я жалобно сказал:
– Почему, черт побери, ты нам никогда не говорил, что мы были первыми? И если ты скажешь в ответ, что мы никогда тебя не спрашивали, то я тебя самолично разберу на составные части ржавой отверткой.
– Вы мне выбора не оставляете, правда? Хорошо, я отвечу так: я потому вам ничего не сказал, что вот такой уж я сукин сын. Доволен?
Дарла заметила:
– Это правда. Мы его никогда не спрашивали.
– Спасибо, лапушка, – ответил Кларк.
– А как это получается, что мы не заслужили эскорта «жуков»? – спросил Сэм.
– А с вами, ребята, не получилось ничего по стандартным канонам.
– Охотно верю, – ответил Сэм. – Не было бы счастья, да несчастье помогло.
– Тревога, – сказал бесстрастно компьютер, – навстречу движется баллистический объект. Рекомендуется уклоняться от столкновения.
Я резко повернул руль налево и съехал на траву, рванув широкой дугой трейлер. Однако мне не удалось совсем избежать столкновения со снарядом, поэтому сзади донесся взрыв и ровный царапающий звук.
– Сильно нам досталось? – спросил я, направляясь обратно на дорогу.
– Похоже на повторение последнего спектакля. Заднюю дверь покорежило, нет герметизации… – он наклонился к приборной доске, чтобы повнимательнее присмотреться к показаниям приборов. – Господи. Похоже, спущен трап. Наверное, взрыв включил спусковой механизм.
– А вот это плохо, – сказал я. – Я его чувствую. Он тащится за нами, и из-за этого трудно вести машину. Ладно, – я посмотрел на измеритель скорости. – Он нас не слишком затормозит.
– Придется мне пойти назад и поднять трап. Нельзя же, чтобы эта штуковина все время там колотилась.
– Посиди минутку, Сэм. У него в запасе еще мог остаться снаряд.
Дарла сказала:
– Мур готов заплатить собственной жизнью за то, чтобы нас увидеть мертвыми.
В том, как она это сказала, был тревожный для меня оттенок фатализма.
Мне стало не по себе. Если Муру было суждено оставаться на той планете, он готов был рискнуть чем угодно, лишь бы мы тоже с нее не смогли уйти. Я не улучшил положения тем, что специально ткнул его носом в то, что ему суждено тут оставаться.
Портал быстро рос перед нами. Лес черных Цилиндров доставал до неба, он походил на возникший на горизонте город темных богов. Не самое подходящее место для того, чтобы провести выходные. Но если они меня пропустят, то я хотел бы уехать.
Тут главный мотор внезапно скис, и наша скорость резко снизилась.
Сэм ударил по компьютерному терминалу и стал лихорадочно нажимать на кнопки.
– Программа туг петляет. Мои быстрые поправки не зафиксировались.
– Надо же, какой момент выбрали, – сказал я, глядя на дорогу и видя на ней наш приговор.
Две широкие белые линии уже отмечали начало вхождения в зону портала, это были направляющие, безопасный коридор, и, как только мы в него войдем, обратно пути уже не будет.
Если тот, кто оказывался между этих двух линий, уклонялся от середины дороги, ему приходилось очень и очень плохо.
Но останавливаться было еще хуже, а времени отъехать от коридора безопасности практически не было, даже если бы сзади не было Мура. Я взглянул на приборы. Скорость у нас падала по-прежнему, и при таком положении вещей мы скоро снизим ее до уровня меньше требуемого. Это все из-за волочащеюся за нами трапа. Вспомогательный мотор не мог компенсировать этот тормоз.
– Джон! – завопил я. – Ты знаешь, где ручное управление трапом?
– Боюсь, что нет, – ответил Джон, отстегивая ремни. – Но я его найду.
– С правой стороны, там, сзади, – сказал я. – Там есть панель и четыре защелки.
– Ему понадоблюсь я, – сказала Дарла.
– Нет, Дарла, – сказал я, но понял, что лишенному механических способностей Джону все-таки понадобится помощь. – Осторожно!
Даже при том, что мы проехали начало зоны вхождения, портал все еще был не близко. Я надеялся, что это даст нам какую-то возможность маневра, что скорость и направление не будут столь отчаянно важны, пока мы не приблизимся к этому лесу порталов. Но этот портал резко отличался от остальных, которые мне приходилось проезжать на Космостраде. Невозможно сказать, какой водительской точности и виртуозности он мог требовать. Я знал только, что он не для любителей.
– Сэм, как дела?
Он не ответил.
Все чаще и чаще мне попадались ответвления главной дороги, которые шли влево и вправо к другим порталам.
– Компьютер! – позвал я.
– Слушаю! – откликнулся тот.
– Покажи на экране маршрут следования и то место, где мы сейчас.
– Готово.
– Помогай в ведении машины, будь готов взять на себя управление в случае опасности.
– Команды закодированы.
Хотя голос был ровный и чересчур бесстрастный, я был рад, что Сэм приглушил большую часть «личности» искусственного интеллекта. Я как-то устал от бестелесных личностей, дружелюбных или враждебных, в своей машине.
– Готовься повернуть влево, – предупредил компьютер, когда перед нами появился поворот.
Я поехал влево. Теперь мы были в середине лабиринта дорог. Лес цилиндров был немного правее нас, а та дорога, по которой я поехал, объезжала их, делая немалый крюк. Небо теперь было темным, и я сообразил, что солнце за это время померкло. Облаков не было – сумерки были результатом взаимодействия мощных гравитационных полей, которые порождались цилиндрами. Они-то и искажали пространство вокруг нас.
– Левее, – командовал компьютер.
Я рискнул взглянуть в маленький монитор, который показывал, что творится внутри трейлера, но ничего не увидел. Потом я заметил, что наша скорость падает, хотя и не так резко, как раньше. И все же прибавлять или убавлять скорость во время прохождения портала не рекомендовалось ни в коем случае.
– Сэм?
– Почти готов, – ответил Сэм.
– Внимание! – объявил компьютер. – На нас летит объект. Возможно, ракета. Рекомендуется избегать столкновения. Начат оборонительный огонь.
Это нам не очень-то и поможет, потому что ракеты Мура были весьма сильны даже для Сэма. А я вообще не мог уйти из-под обстрела. Если только компьютер удивительным стечением обстоятельств не сможет сбить эту проклятую ракету, нам придется ее принять. Как только прозвучало предупреждение, я включил связь с прицепом.
– Дарла! – заорал я. – Ложись! Ракета! Всем в переднюю часть прицепа и лечь!
Страшный взрыв потряс тяжеловоз. Прицеп занесло влево, и я лишь огромным усилием смог удержать его на прямой между белыми линиями. Я видел, как сзади несется дым и летят куски.
Как только я выровнял машину, я немедленно включил связь. Монитор прицепа не показывал ничего, кроме полос.
– Дарла! Джон! – вопил я. – Отзовитесь!
Молчание. Я оглянулся, Зоя вскочила на ноги.
– Я пойду туда! – сказала она.
– Нет! Пристегнись!
Она пристегнулась, и я не знал, чего мне стоило немедленно не отменить собственный приказ. Но мне не хотелось потерять еще и Зою.
– За нами летит воздушный объект, – объявил компьютер.
– Что?! – прохрипел я. – Еще одна ракета?
– Нет. Неопознанный объект, возможно, вражеский.
Я понятия не имел, что за бред несет компьютер, а времени посмотреть самому у меня не было. Наверняка сканеры полетели от взрыва.
Лицо Сэма было изборождено тонкими мрачными морщинами, а на лбу появился внезапный пот, словно выступила роса. Пальцы его бегали по клавишам бешено, но целенаправленно и ловко.
– Трудный поворот впереди, – монотонно долдонил компьютер.
Я понимал, что если замедлить ход для поворота, то наша скорость снизится до минимальной, поэтому я взял этот поворот с полного хода, надеясь, что трейлер не занесет и нас не перевернет. Я снова проверил показания скорости. Мы ехали ровно. Может быть, взрыв совершенно сорвал трап. Если так, то это удача.
– Дарла, ответь! – закричал я в микрофон. – Ответь!
Снова – нет ответа. Теперь мне не хотелось даже об этом думать.
Я снова проверил сканеры. Мур догонял нас. Я не видел ничего, что объясняло бы предупреждение компьютера насчет какого-то летающего объекта. Лес цилиндров стал густеть. Я вилял между ними, выбирая дорогу, а темнота вокруг отражала мой собственный страх и отчаяние, сердце мое превратилось в комок льда.
Машина Парадокса работала быстро, колеса ее, шестеренки были снабжены острыми блестящими зубьями, которые вот-вот меня перемелют.
Теперь мы были в самом сердце черного города, а свет был рассеянным и тусклым. Дорога потерялась в сумерках, но белая направляющая линия была хорошо видна. Фары тяжеловоза включились автоматически, но впереди почти ничего не было видно, только направляющие белые линии и размытые куски дороги. Цилиндры были черным лесом на фоне темного неба. И… совершенно неожиданно кусочек красочного пейзажа, окружавшего портал, появился перед нами, как в калейдоскопе, появился, искаженный полями гравитации, и пропал. Снова тьма… Осталась только ровная дорога, которая катилась под колеса машины.
– Впереди очень резкий поворот влево, – предупредил компьютер.
Резкий, это верно, но я его одолел.
– Высчитать время до портала! – приказал я.
– Время – три минуты тридцать три секунды на теперешней скорости. На следующем перекрестке будь готов резко свернуть вправо.
Впереди дорога расходилась под странными углами. Свернуть вправо оказалось почти невозможно из-за слишком острого угла, приходилось замедлить ход. Но посреди портала ход не замедляют, поэтому я взял его на полном ходу, на молитве и на одном крыле. Мы едва не перевернулись.
– Сэм, нам надо поднять скорость, – мне пришло в голову, что у меня есть еще время, чтобы медленно поднять скорость, не прибегая к резким рывкам. Это делало машину нестабильной перед лицом резких гравитационных скачков внутри портала.
– Почти, почти готов, – выдохнул Сэм, продолжая колдовать над клавиатурой.
И я продолжал ехать по улицам темного страшного города.
Тут на плече у меня оказалась чья-то рука, неожиданно, невероятно. Спокойная рука, спокойный голос, который сказал:
– Джейк.
Я знал, кто это. Почему-то я не удивился.
– Юрий, – сказал я, не оглядываясь.
– Подумай, Джейк, – сказал он, – каждый угол – это путь к проходу в разные Эпохи истории вселенной.
– Это ты об этом подумай, Юрий. Я занят.
– Разумеется. Но тебе снова понадобится Субстрат.
– Я бы с удовольствием воспользовался.
Тяжеловоз завихлял, словно что-то ударило нас сзади.
– Господи, – сказал я, – он же совершенно сошел с ума. Он пытается нас всех убить. – Машина Мура еще раз налетела на трейлер, откатилась назад, потом с размаху снова наехала на нас. Трейлер задрожал, завилял из стороны в сторону, потом снова выровнялся.
– Впереди резкий поворот влево, флегматично сказал компьютер. – Очень опасный поворот при нынешних обстоятельствах.
Он говорил так, словно докладывал прогноз погоды.
– Не сейчас, Джейк, – мягко сказал Юрий.
– Нет?
– Попал!!! – завопил Сэм, когда главный мотор снова взревел.
Я рванул вперед, предпочитая уж скорее рискнуть, чем дать Муру возможность натолкнуть нас прямо на Цилиндр. Но я проиграл этот раунд. Что-то приподняло тяжеловоз, подняло нас с полотна дороги… потом передумало и опустило нас снова. Часть тяжеловоза при этом опустилась за пределами липни безопасности, кабина оказалась под углом сорок пять градусов к прицепу. Я сражался с рулем, пока все механизмы машины пытались выровнять наше положение на дороге. Прицеп встал на дыбы с такой же легкостью, как приподнимается на ветру брошенный наземь листок бумаги, потом снова мягко опустился, на сей раз в пределах коридора безопасности, но его занесло вправо. Я рванул рычаги управления, снова выровнял машину. Трейлер лениво выправился, потом его занесло вправо, мне снова пришлось выравнивать его.
Теперь тяжеловоз вихлял, как змея, решившая скинуть старую кожу. Он не мог остановиться. Каждый корректирующий маневр вызывал к жизни новую противодействующую силу, сбивая настройку на ровный ход. Казалось, я уже ничего не мог сделать, чтобы остановить машину, прекратить ее виляние, извивание, прыжки, я ничего не мог сделать, исчерпав возможности корректировки.
– Ты пропустил поворот налево, – сказал мне компьютер.
Мы уже не ехали назад в земной лабиринт. Нам никогда уже не попасть в земной лабиринт.
– Он едет рядом с нами! – заорал Сэм, выглянув в окно слева.
Я не видел его, но чувствовал, как Мур намеренно ударялся о бок нашего тяжеловоза, чтобы столкнуть его с дороги. Видимо, коридор безопасности был настолько широк, что оставалось еще место для машины Мура, и он мог протиснуться рядом с нами. Я не мог управлять тяжеловозом и не мог ничего сделать с Муром.
– Он не в коридоре безопасности! – закричал Сэм. – Он…
Тут я увидел машину Мура. Она поднялась над дорогой, поднятая невидимой гравитационной лапой. На краткий миг я увидел через стекло улыбку Мура, и от нее у меня кровь похолодела в жилах. Он смотрел прямо на меня.
Встретимся в аду – казалось, говорила его физиономия.
Потом машина исчезла.
– Закрой глаза!
Очень странная команда, если учесть, что она обращена к звездному толкачу, пока он ведет машину. Но я-то знал, почему. Атомы машины Мура, после того, как их разорвет, еще несколько раз покрутятся вокруг цилиндра, прежде чем их засосет, а в это время они испускают синхронную радиацию, что означает множество света.
Вспышка не ослепила меня, но сверкающие звездочки прыгали у меня перед глазами довольно долго. Поэтому, наверное, я не увидел, что дорога впереди резко поворачивает вправо. Компьютер это углядел, попытался предупредить меня, но было слишком поздно. Сэм выскочил со своего сиденья и попытался перехватить управление.
Слишком поздно. Мы вылетели из коридора безопасности, совсем сошли с дороги, но все еще были на земле. Чудовищные кулаки, казалось, колотили нас, невидимые силы тянули и толкали. Мне все чуднее было, что мы по-прежнему живы, все еще путешествуем. Я все еще пока был в своей машине, в тяжеловозе. Теперь все мои чувства обострились, в последние моменты моего существования. Я все еще был там, где хотел быть, делал то, что мне всегда нравилось, Сэм был рядом, а мы ехали по ровной, красивой дороге.
Тут Юрий сказал мне:
– Ты вот-вот войдешь в историю, Джейк. Причем в буквальном смысле.
Вдруг тяжеловоз полетел по воздуху, влетая в портал, словно неуклюжий самолет в своем первом и последнем полете, он пронесся через портал, через дыру в небе – эта дыра с размытыми краями вырастала перед нами, готовая засосать нас. Я сказал в пространство, что это похоже на дыру во временно-пространственном континууме – мы как раз через похожие и проскакиваем в порталах. Оно так и было. Я решил, что когда-нибудь спрошу, что эта портальная дыра делает так высоко над землей, в небе, они же обычно гораздо ниже, словно на уровне дороги, чтобы в них могли проехать машины. Я как раз думал об этом, когда тяжеловоз торжественно въехал в эту дыру ровненько и плавно.
И тут больше ничего не было. Абсолютно ничего.
28
Ничего. Я подумал, что такого не может быть, поэтому я заполнил пустоту тем, что мне пришло в голову.
– Пусть хоть что-нибудь будет, – попросил я.
И на тебе. Возле меня был Юрий.
– Рассматривай следующие события как события, происходящие вообще вне времени, – сказал он.
– Ну, знаешь, мне это не по зубам, – ответил я.
Он рассмеялся.
– Я тебя знаю очень мало времени, Джейк, но могу сказать, что ты один из самых примечательных людей, какие только попадались мне на веку.
– А мне это все говорят.
– Так и должно быть. Пойдем?
– Куда? Тут же ничего нет, куда можно было бы пойти. Собственно говоря… – я обнял его за плечи. – Слушай, Юрий, старина. Ты же не собираешься мне сказать, что ты – дух прошедшего рождества, как у Диккенса, или что-нибудь в этом роде?
Он на миг задумался.
– Диккенс? Да, Диккенс. Боюсь, что я очень плохо знаю английскую литературу.
– А я, наоборот. Я всегда обожал Достоевского. Могу тебе построчно и постранично цитировать «Идиота».
– Я его никогда не читал.
Я был потрясен.
– И ты еще называешь себя образованным человеком?
– Вряд ли. Вселенную надо защищать от ученых, чьи интересы связаны с литературой.
– Ну хорошо, ты выполнил свой долг. Ну, а что ты хотел сказать?
– Давай пройдемся, Джейк.
– По чему именно мы собираемся пройтись? Не понимаю… Ох! – Тут я почувствовал под ногами пол, слегка скользкий, словно свеженатертый. Я посмотрел. Пол блестел.
Мы пошли. Пока мы шли, я чувствовал, что нас как будто окружает огромный зал. Невидимый, словно черное на черном, но он чувствовался. Крыша его была где-то в нескольких километрах над нами. Наши шаги отдавались эхом.
– Это мой собственный спектакль? – спросил я.
– Частично. Мне нравится то ощущение пространства, которое ты создал.
– Огромный домище, – сказал я. – А что это?
– Может быть, конференц-зал. Может быть, что-нибудь еще.
– У меня есть вопрос.
– Давай.
– Он довольно приземленный. Насчет порталов. Они создают не один проход?
– А, ты имеешь в виду тот портал, через который как раз сейчас проезжаешь?
– Ну, пусть так…
– Да, обычно проход не один. Комплекс цилиндров создает целое множество пространственно-временных искажений. Большая часть вторичных проходов на самом деле непроходима. Они не используются. Это уже какое-то время известно, разумеется, результаты этих исследований широкой публике неизвестны. Как ты понимаешь, колониальные власти подвергают строгой цензуре все публикации. Вторичные эффекты довольно трудно увидеть, если не знаешь, что искать.
– Ясно. Спасибо.
Вдалеке я что-то увидел. Мы подошли поближе, и я увидел, что это был Прим, вернее, какая-то огромная его статуя. Если это и была статуя, то она говорила.
– Теперь мы пришли к заключению, – сказала статуя, а голос звучал, как голос Прима. Статуя была километра два в высоту.
– Воистину, – раздался голос Богини.
Прим сказал:
– Ты удовлетворена конструкцией? Его логические элементы больше не оскорбляют тебя?
Я повернулся и посмотрел. Богиня надвигалась на нас из такой огромной дали, что я мог протянуть руку и коснуться ее.
– Не столько логика меня оскорбляет, сколько отсутствие элегантности решения, – ответила Богиня.
– Тогда ответь – что важнее? Элегантность или действенность?
– И то, и другое – первостепенной важности.
– Тогда в том, что ты говоришь, есть правда. И все же я нахожу изъяны в твоем цветовом решении мыслеразветвления.
Я наклонился к уху Юрия.
– Кто что в чем находит?!
– Не каждая идея может быть выражена словом, увы, – ответил Юрий. Он говорил шепотом. – Ну, это очень трудно передать.
– А о чем они вообще, черт побери, говорят?
– О тебе.
– Н-да.
И снова голос Прима разнесся в темном зале.
– Неужели это решение так трудно принять?
– Оно абсолютно неприемлемо.
– Так же неприемлема негибкость, косность и слепой отказ позволить водам течь туда, куда они текут. (Последнее, наверное, лингвистически неправильно.)
– И столь же зловредна непоправимая небрежность. Сила, которая протекает через наше сознание, подчиняется каналам, которые все же сдерживают ее в нужном русле. Самый сильный стебель сгибается под ветром.
Я наклонился и прошептал:
– Я знаю, что она имеет в виду. Сила, которая выталкивает росток сквозь землю из зерна, ведет мою машину через день.
Юрий поморщился.
– Извини, что все так туманно и загадочно. Действительно, звучит, как чушь.
– Значит, я больше не имею никакой власти над тем, что тут сейчас творится? Это больше не мой спектакль?
– Ну, не совсем. По крайней мере, не содержание. Может быть…
Видения исчезли.
– Так что же все это значит, Юрий?
Он рассмеялся.
– В этом весь вопрос, правда? Возможно, это связано с тем, что вселенная сама с собой схватилась. Что же касается Космострады – моего личного занятия и головной боли, – то достаточно сказать, что во вселенной, полной тайн, это еще одна тайна. Космострада не существовала, следовательно, ее надо было изобрести. Миллионы разумных рас, на миллиардах миров, а между ними немыслимые расстояния и неумолимые законы физики. Одиночество! Невозможная проблема, которую существа, создавшие Дорогу, решили с помощью науки, которой потребовались миллиарды лет, чтобы развиться. Науки, которая перегнула и сломала все известные законы…
– Юрий, – сказал я, – позволь тебе кое-что сказать. Я по уши сыт метафизикой. Мне совершенно неинтересно. Я хочу знать только одно: что случилось с Дарлой?
– Мне очень жаль, Джейк. Сочувствую твоему горю.
Мне хотелось его ударить.
– А моему гневу ты тоже сочувствуешь?
– Да, конечно… но…
Лицо Юрия стало расплывчатым, потом снова сфокусировалось.
– Не надо, Джейк. Не надо ни грустить, ни гневаться. Ты можешь мне поверить?
– Что? С ней все в порядке?
– Разреши мне употребить выражение, которое, по-моему, родилось в Америке: потом все всплывет.
– Это успокаивает. Я снова спрашиваю тебя: что случилось с Дарлой?
– Это все, что я пока могу сказать. Джейк, пожалуйста, поверь. Пусть у тебя будет немного веры, совсем немного. Если у тебя и есть недостаток, так это то, что ты не можешь ни во что поверить.
Я кивнул.
– Ага. И еще я ковыряю в носу.
– У тебя еще нет никакого почтения ни к чему.
– Нет, жизнь для меня – свята.
– Разумеется.
– Еще одно. Я, если бы не верил, что жизнь абсолютно бессмысленна, немедленно сошел бы с ума.
– Это очень интересно, – ответил Юрий. – Очень немногие люди так думают.
– Я думаю. А теперь слушай. Я должен вернуться к жизни – вернее, к смерти. Я должен был как раз помереть, когда ты так ловко подвернулся. Извини, не люблю быть невежливым, но мне опять пора туда же.
Юрий дружески улыбнулся, протягивая мне руку.
– Не смею тебя задерживать, удачи тебе, Джейк. Так приятно было с тобой познакомиться.
Я пожал ему руку.
– Спасибо, и напиши, когда устроишься на работу.
Я повернулся и пошел прочь, не оглядываясь. Но идти было некуда.
Снаружи не было ничего.
Тяжеловоз не двигался, ни на сантиметр, ни на дюйм. Не было даже звука, только слабое жужжание мотора, которое немного сотрясало пол.
– Что, черт побери, случилось? – спросил Сэм. – Где мы?
Я повернулся.
– А все…
И надо же, тут же, на сиденье Дарлы, сидел Шон. Он ухмыльнулся мне.
– С нами все в порядке. Только шок, – ответила Зоя.
– Нам было очень дискомфортно несколько секунд назад, – сказал Рагна. Возле него сидела Они. Она кивнула. – Но теперь все о'кей.
Я не мог оторвать глаз от Шона. Казалось, никто больше его не замечает.
– Да, – сказал я. – Замечательно. М-м-м… хорошо.
– Ты забыл обо мне, – отозвался из кормовой кабины Кларк.
– Не могу понять, – сказал Сэм, прижимаясь лицом к стеклу и пытаясь увидеть, что же происходит снаружи. – Ни черта не видно.
– С тобой все в порядке, Кларк? – спросил Кларк сам себя и потом издевательски-весело ответил: – Замечательно! Я здоров, как бык, не беспокойся обо мне, лапочка!
Я пытался выглянуть за окно, но видел только собственное отражение в стекле.
Я притушил свет в кабине. Не помогало. Странные звезды, которые, как мне казалось, сияли за окном, оказались только отражениями огоньков с приборной доски.
Сэм сказал:
– Что ж, мы и этого достигли. Промчались через портал, за которым вообще ничего к чертовой матери нет.
– А ведь по Космостраде всегда гуляли байки подобного рода, – сказал я. – Стоит только проехать через портал неправильно – и окажешься между вселенными или где-нибудь в гиперпространстве. Что-то в таком роде.
– Ну да, слыхал. Все горе в том, что мы не знаем, как проехать дальше с того места, которое ни тут, ни там?
Я закрыл глаза – и только потому, что мне этого очень хотелось, я увидел перед собой дорогу.
– Правильно, Джейк, молодец, – подбадривал меня Шон.
Но прежде чем мы покинули это странное место, которое не было реальным пространством, бешено сильный свет вспыхнул где-то снаружи. Свет заполонил кабину – слепящая вспышка, взрыв неземного излучения. Я пригнулся, вжав лицо в мягкую кожу моей куртки. Потом я почувствовал, как спадает волна жара, и поднял глаза. Ничто исчезло… а мы были на дороге, которой я никогда не видел. Она была широка, как во сне, серебряная – вся серебряная – и она сияла в свете десяти миллиардов звезд. Это была серебряная ночь под захватывающим дух невероятным небом, равного которому нет во всей вселенной. Дорога бежала ровно и прямо между двумя черными горными вершинами, которые силуэтами виднелись на горизонте, где-то бесконечно далеко. Я дал полный газ, и под роллеры покатилась роскошная дорога, бесконечные ее мили.
– Пусть хоть что-нибудь будет, – попросил я.
И на тебе. Возле меня был Юрий.
– Рассматривай следующие события как события, происходящие вообще вне времени, – сказал он.
– Ну, знаешь, мне это не по зубам, – ответил я.
Он рассмеялся.
– Я тебя знаю очень мало времени, Джейк, но могу сказать, что ты один из самых примечательных людей, какие только попадались мне на веку.
– А мне это все говорят.
– Так и должно быть. Пойдем?
– Куда? Тут же ничего нет, куда можно было бы пойти. Собственно говоря… – я обнял его за плечи. – Слушай, Юрий, старина. Ты же не собираешься мне сказать, что ты – дух прошедшего рождества, как у Диккенса, или что-нибудь в этом роде?
Он на миг задумался.
– Диккенс? Да, Диккенс. Боюсь, что я очень плохо знаю английскую литературу.
– А я, наоборот. Я всегда обожал Достоевского. Могу тебе построчно и постранично цитировать «Идиота».
– Я его никогда не читал.
Я был потрясен.
– И ты еще называешь себя образованным человеком?
– Вряд ли. Вселенную надо защищать от ученых, чьи интересы связаны с литературой.
– Ну хорошо, ты выполнил свой долг. Ну, а что ты хотел сказать?
– Давай пройдемся, Джейк.
– По чему именно мы собираемся пройтись? Не понимаю… Ох! – Тут я почувствовал под ногами пол, слегка скользкий, словно свеженатертый. Я посмотрел. Пол блестел.
Мы пошли. Пока мы шли, я чувствовал, что нас как будто окружает огромный зал. Невидимый, словно черное на черном, но он чувствовался. Крыша его была где-то в нескольких километрах над нами. Наши шаги отдавались эхом.
– Это мой собственный спектакль? – спросил я.
– Частично. Мне нравится то ощущение пространства, которое ты создал.
– Огромный домище, – сказал я. – А что это?
– Может быть, конференц-зал. Может быть, что-нибудь еще.
– У меня есть вопрос.
– Давай.
– Он довольно приземленный. Насчет порталов. Они создают не один проход?
– А, ты имеешь в виду тот портал, через который как раз сейчас проезжаешь?
– Ну, пусть так…
– Да, обычно проход не один. Комплекс цилиндров создает целое множество пространственно-временных искажений. Большая часть вторичных проходов на самом деле непроходима. Они не используются. Это уже какое-то время известно, разумеется, результаты этих исследований широкой публике неизвестны. Как ты понимаешь, колониальные власти подвергают строгой цензуре все публикации. Вторичные эффекты довольно трудно увидеть, если не знаешь, что искать.
– Ясно. Спасибо.
Вдалеке я что-то увидел. Мы подошли поближе, и я увидел, что это был Прим, вернее, какая-то огромная его статуя. Если это и была статуя, то она говорила.
– Теперь мы пришли к заключению, – сказала статуя, а голос звучал, как голос Прима. Статуя была километра два в высоту.
– Воистину, – раздался голос Богини.
Прим сказал:
– Ты удовлетворена конструкцией? Его логические элементы больше не оскорбляют тебя?
Я повернулся и посмотрел. Богиня надвигалась на нас из такой огромной дали, что я мог протянуть руку и коснуться ее.
– Не столько логика меня оскорбляет, сколько отсутствие элегантности решения, – ответила Богиня.
– Тогда ответь – что важнее? Элегантность или действенность?
– И то, и другое – первостепенной важности.
– Тогда в том, что ты говоришь, есть правда. И все же я нахожу изъяны в твоем цветовом решении мыслеразветвления.
Я наклонился к уху Юрия.
– Кто что в чем находит?!
– Не каждая идея может быть выражена словом, увы, – ответил Юрий. Он говорил шепотом. – Ну, это очень трудно передать.
– А о чем они вообще, черт побери, говорят?
– О тебе.
– Н-да.
И снова голос Прима разнесся в темном зале.
– Неужели это решение так трудно принять?
– Оно абсолютно неприемлемо.
– Так же неприемлема негибкость, косность и слепой отказ позволить водам течь туда, куда они текут. (Последнее, наверное, лингвистически неправильно.)
– И столь же зловредна непоправимая небрежность. Сила, которая протекает через наше сознание, подчиняется каналам, которые все же сдерживают ее в нужном русле. Самый сильный стебель сгибается под ветром.
Я наклонился и прошептал:
– Я знаю, что она имеет в виду. Сила, которая выталкивает росток сквозь землю из зерна, ведет мою машину через день.
Юрий поморщился.
– Извини, что все так туманно и загадочно. Действительно, звучит, как чушь.
– Значит, я больше не имею никакой власти над тем, что тут сейчас творится? Это больше не мой спектакль?
– Ну, не совсем. По крайней мере, не содержание. Может быть…
Видения исчезли.
– Так что же все это значит, Юрий?
Он рассмеялся.
– В этом весь вопрос, правда? Возможно, это связано с тем, что вселенная сама с собой схватилась. Что же касается Космострады – моего личного занятия и головной боли, – то достаточно сказать, что во вселенной, полной тайн, это еще одна тайна. Космострада не существовала, следовательно, ее надо было изобрести. Миллионы разумных рас, на миллиардах миров, а между ними немыслимые расстояния и неумолимые законы физики. Одиночество! Невозможная проблема, которую существа, создавшие Дорогу, решили с помощью науки, которой потребовались миллиарды лет, чтобы развиться. Науки, которая перегнула и сломала все известные законы…
– Юрий, – сказал я, – позволь тебе кое-что сказать. Я по уши сыт метафизикой. Мне совершенно неинтересно. Я хочу знать только одно: что случилось с Дарлой?
– Мне очень жаль, Джейк. Сочувствую твоему горю.
Мне хотелось его ударить.
– А моему гневу ты тоже сочувствуешь?
– Да, конечно… но…
Лицо Юрия стало расплывчатым, потом снова сфокусировалось.
– Не надо, Джейк. Не надо ни грустить, ни гневаться. Ты можешь мне поверить?
– Что? С ней все в порядке?
– Разреши мне употребить выражение, которое, по-моему, родилось в Америке: потом все всплывет.
– Это успокаивает. Я снова спрашиваю тебя: что случилось с Дарлой?
– Это все, что я пока могу сказать. Джейк, пожалуйста, поверь. Пусть у тебя будет немного веры, совсем немного. Если у тебя и есть недостаток, так это то, что ты не можешь ни во что поверить.
Я кивнул.
– Ага. И еще я ковыряю в носу.
– У тебя еще нет никакого почтения ни к чему.
– Нет, жизнь для меня – свята.
– Разумеется.
– Еще одно. Я, если бы не верил, что жизнь абсолютно бессмысленна, немедленно сошел бы с ума.
– Это очень интересно, – ответил Юрий. – Очень немногие люди так думают.
– Я думаю. А теперь слушай. Я должен вернуться к жизни – вернее, к смерти. Я должен был как раз помереть, когда ты так ловко подвернулся. Извини, не люблю быть невежливым, но мне опять пора туда же.
Юрий дружески улыбнулся, протягивая мне руку.
– Не смею тебя задерживать, удачи тебе, Джейк. Так приятно было с тобой познакомиться.
Я пожал ему руку.
– Спасибо, и напиши, когда устроишься на работу.
Я повернулся и пошел прочь, не оглядываясь. Но идти было некуда.
Снаружи не было ничего.
Тяжеловоз не двигался, ни на сантиметр, ни на дюйм. Не было даже звука, только слабое жужжание мотора, которое немного сотрясало пол.
– Что, черт побери, случилось? – спросил Сэм. – Где мы?
Я повернулся.
– А все…
И надо же, тут же, на сиденье Дарлы, сидел Шон. Он ухмыльнулся мне.
– С нами все в порядке. Только шок, – ответила Зоя.
– Нам было очень дискомфортно несколько секунд назад, – сказал Рагна. Возле него сидела Они. Она кивнула. – Но теперь все о'кей.
Я не мог оторвать глаз от Шона. Казалось, никто больше его не замечает.
– Да, – сказал я. – Замечательно. М-м-м… хорошо.
– Ты забыл обо мне, – отозвался из кормовой кабины Кларк.
– Не могу понять, – сказал Сэм, прижимаясь лицом к стеклу и пытаясь увидеть, что же происходит снаружи. – Ни черта не видно.
– С тобой все в порядке, Кларк? – спросил Кларк сам себя и потом издевательски-весело ответил: – Замечательно! Я здоров, как бык, не беспокойся обо мне, лапочка!
Я пытался выглянуть за окно, но видел только собственное отражение в стекле.
Я притушил свет в кабине. Не помогало. Странные звезды, которые, как мне казалось, сияли за окном, оказались только отражениями огоньков с приборной доски.
Сэм сказал:
– Что ж, мы и этого достигли. Промчались через портал, за которым вообще ничего к чертовой матери нет.
– А ведь по Космостраде всегда гуляли байки подобного рода, – сказал я. – Стоит только проехать через портал неправильно – и окажешься между вселенными или где-нибудь в гиперпространстве. Что-то в таком роде.
– Ну да, слыхал. Все горе в том, что мы не знаем, как проехать дальше с того места, которое ни тут, ни там?
Я закрыл глаза – и только потому, что мне этого очень хотелось, я увидел перед собой дорогу.
– Правильно, Джейк, молодец, – подбадривал меня Шон.
Но прежде чем мы покинули это странное место, которое не было реальным пространством, бешено сильный свет вспыхнул где-то снаружи. Свет заполонил кабину – слепящая вспышка, взрыв неземного излучения. Я пригнулся, вжав лицо в мягкую кожу моей куртки. Потом я почувствовал, как спадает волна жара, и поднял глаза. Ничто исчезло… а мы были на дороге, которой я никогда не видел. Она была широка, как во сне, серебряная – вся серебряная – и она сияла в свете десяти миллиардов звезд. Это была серебряная ночь под захватывающим дух невероятным небом, равного которому нет во всей вселенной. Дорога бежала ровно и прямо между двумя черными горными вершинами, которые силуэтами виднелись на горизонте, где-то бесконечно далеко. Я дал полный газ, и под роллеры покатилась роскошная дорога, бесконечные ее мили.