Тиаг вздрогнул.
— Мы никогда не сможем стать землянами, — горько сказал Сут. — Алань сделал ошибку, подпустив к себе землянина. Но мы можем сделать так, чтобы то, что принадлежит этому миру, осталось здесь, закончилось здесь. Мы можем отрезать эту ветвь, чтобы из этого источника никогда не исходила бы опасность для нас. Мы можем привлечь сюда внимание землян, внимание, которое не принесет им никакой пользы. И тем самым выиграть время.
— У нас один корабль, — запротестовал Мокхаг, — один против трех. Что мы можем сделать?
— До меня здесь правил род Аланей. Сейчас, с моим приходом, род сменился. Мы должны действовать так, чтобы извлечь максимальную выгоду из подобного положения. — Он поставил на стол пустую чашку и угрюмо посмотрел в лица этих троих. Да, нужно было действовать, и действовать… быстро.
Племени не было на старом месте. Ньюн понял это, как только они прошли мимо большого круглого камня, служившего границей их владений… Дусы тоже не излучали ничего, кроме тревоги. Они ощущали, что преследователи сзади, совсем недалеко.
Они прошли большой путь. Дункан сделал, что мог. Он шел с самого полудня, и теперь солнце уже почти скрылось за горизонтом, и тени стали исчезать. Дункан шел неровным шагом, дыхание его было громким и хриплым. Иногда Ньюн видел, что землянин идет с закрытыми глазами. Тогда он брал его за руку и вел, прекращая свое мысленное общение с дусами, не желая, чтобы его отчаяние передалось Дункану.
Мелеин предупреждала его, что племя может перейти в другой город, в другое место. Хлил уже должен был вернуться назад.
Им нужно было отыскать где-то место для того, чтобы Дункан смог отдохнуть.
Ньюну было как-то не по себе. Эта пустота… Может, она означает смерть, может, Хлил не вернулся, может, буря погубила всех. Дусы не ощущали смерти, они не могли общаться мысленно с теми, кто не отвечал.
— Сов-кел, — сказал наконец он. — Они ушли.
Дункан молчал и продолжал идти.
— Нам… придется обойти пропасть, — продолжал Ньюн. — Наши преследователи не знают местности, а я — знаю. Этот путь займет у нас целый день. Он небезопасен для наших врагов. Ты держись все время рядом со мной.
— Хорошо, — еле слышно ответил Дункан.
Наступили сумерки. В предательском полумраке они двинулись по тропе мимо того места, откуда их должен был бы окликнуть часовой. Песок уже почти засыпал тропу. Камни, что прежде были видны, сейчас едва выглядывали из-под песка.
Дусы шли впереди, не выказывая ни тревоги, ни ощущения присутствия мри.
Но вот тропа привела их к крутому обрыву, озаренному последними сполохами янтарного света. Ньюн приказал дусам держаться рядом с ними, чтобы те не скатились в пропасть.
Дункан при виде этой бездонной пропасти ахнул, и Ньюн поспешил к нему, обхватил его рукой за талию и повел по краю обрыва. Дусы нервно поводили головами, поглядывая вниз, и шли за ними.
Они прошли мимо лагеря, где сейчас была лишь тень, и двинулись дальше. Наступала ночь.
— Мы перейдем пропасть здесь, — сказал Ньюн. — Не бойся и не останавливайся.
Он отдал приказ дусам, взял Дункана за руку, и они побежали вниз по песчаному склону. Песок скользил под ногами, собираясь перед ними в громадные волны и тем спасая их от столкновения с камнями. Наконец Дункан упал и просто покатился вниз. Ньюн еще некоторое время держался на ногах, но потом тоже упал. Несколько мгновений они катились рядом, но вот впереди оказался небольшой уступ. Ньюн громадным усилием воли удержался на нем и схватив Дункана за руку, затащил к себе. Дункан упал лицом в песок и мучительно закашлялся. Ньюн сидел рядом, положив руку на судорожно дергающееся плечо Дункана.
Дусы прокатились до дна и уже вскарабкались на противоположный склон обрыва, который был более пологим. Они уселись там и стали ждать Ньюна и Дункана. После недолгого отдыха кел'ейны продолжили спуск, а потом вслед за зверями поднялись вверх. Ньюну очень хотелось, чтобы их преследователи ринулись вниз, не дожидаясь рассвета, в темноте. Это наверняка привело бы их к гибели, к вечному забвению. Но если те захотят обойти пропасть, то Дункана сможет отдохнуть.
«Мелеин», — отдал он мысленный приказ своему дусу… Но ответа не было. Он ощущал лишь беспокойство, которое не покидало его целый день. Ньюн очень устал, но он не мог позволить себе даже поспать — ведь при пробуждении он мог увидеть себя окруженным кел'ейнами враждебного хао'нат.
И все же он уснул.
Проснулся он, словно от удара, и тут же взглянул на небо: сколько времени он проспал. Луна все еще была на небе. Ему показалось, что луна движется, но затем он понял, что это лишь иллюзия.
Некоторое время он лежал, глядя в небо и чувствуя смертельную усталость во всем теле. Затем он повернулся к Дункану, что лежал рядом… Ньюну очень не хотелось будить его, но он тряхнул Стэна за плечо:
— Идем, — сказал он. — Нам нужно идти…
Дункан шевельнулся, затем с трудом поднялся на колени. Ньюн подхватил его за пояс, помог подняться. Где-то наверху их ждали дусы. Смутная тревога висела в воздухе. Враги пошли в обход, — понял Ньюн.
Начался мучительный подъем. Песок осыпался под ногами. Дункан, хотя и старался идти сам, все время висел на Ньюне. Все тело Ньюна стонало от напряжения, в горле пересохло. Он думал, как же должен чувствовать себя Дункан… Но вот наконец они наверху. Дункан тут же упал на колени, его хриплое дыхание перешло в мучительный кашель. Дусы встретили их спокойно. За ними расстилалась освещенная луной равнина. Только вдалеке на юге темнели неясные цепи холмов.
И нигде ни следа лагеря… Ничего…
— Идем, — решительно произнес Ньюн, понимая, что хотел бы сказать, но не сказал Дункан. Они двинулись дальше. Ноги утопали в песке, смертельная усталость повисла на их плечах…
И вдруг Ньюн ощутил что-то родное, близкое… дом… дом… дом…
— Они где-то здесь! — воскликнул он. — Сов-кел, ты ощущаешь это?
— Да… — голос был чужим, но, тем не менее, это произнес Дункан.
Откуда-то взялись силы, шаг стал шире, тверже. Они уверенно пробивали себе путь через пески, прижимая ладони ко рту, чтобы согреть воздух.
Тут и там возвышались каменные столбы. Ветер дул им сейчас в спину, помогая идти. На востоке уже начало светлеть небо — первые признаки начинающегося рассвета.
Но, странное дело, чем дальше они шли, тем сильнее становилось ощущение враждебности. Оно окружало их со всех сторон и только в центре этой темной враждебности ощущалось что-то свое, родное, близкое…
И вот впереди показалось что-то темное и неподвижное. Фигура… Она выпрямилась. В неверном свете блеснуло оружие и Знаки Чести. Ньюн остановился. Дункан тоже. Внезапно все стало ясно.
— Рас, — пробормотал Ньюн. Он пошел вперед, Дункан за ним. Дусы шли рядом, настороженные.
— Джей'эном, — выдохнул Дункан.
— Да, — ответил Ньюн. Он подошел к Рас совсем близко, так, что можно было не повышать голос.
— Ты нашел его, — оказала Рас.
— Где остальные?
Она указала на юго-восток, куда они и шли.
— У них все нормально? — боясь услышать ответ, спросил Ньюн.
— Да, когда я уходила.
Дункан устало опустился на песок. Рас бросила на него холодный взгляд. Ньюн, забыв о гордости, опустился возле Дункана и подозвал дуса, чтобы тот согревал землянина. Он снова взглянул на Рас.
— Все живы?
— Кел Рос, сен Отэй, сен Кадас… мертвы.
Ньюн опустил голову: у него не было сил продолжать расспросы. Он не знал этих сен'ейнов, да и Роса знал плохо, ибо тот был тихим и спокойным, совсем непохожим на кел'ена.
Рас приблизилась, шелестя своей мантией.
— Нас преследуют уже несколько дней, — сказал Ньюн. — Хао'нат.
Это встревожило Рас, хотя она и не подала виду.
— Тебя послал Хлил? — спросил Ньюн.
— Нет.
У Ньюна возникло старое ощущение опасности, которое он всегда испытывал, когда рядом была Рас. Ему даже показалось, что хао'нат были бы для них не так опасны, как Рас.
— Идем, — сказал он. — Дункан, ты можешь идти?
Дункан попытался встать. Ньюн поднял его и, обняв за талию, повел туда, куда звали импульсы дусов.
Рас шла следом, непроницаемая даже для излучения дусов. Никто не знал, о чем она думает, что замышляет.
В бледном свете утра перед ними раскинулась плоская долина с круглыми холмами на горизонте, но никаких признаков лагеря не было видно.
Ощущение холода и одиночества владело Галеем, когда он собирался в дорогу. Вместе с ним собирались еще трое, и все они ждали Боаз.
Бен Шибо, Моше Кэдарин и Эд Лэйн — трое военных, но Лэйн был скорее инженером, чем солдатом. Он специализировался по компьютерам. Шибо был пилотом, Кэдарин — специалистом широкого профиля, и, кроме того, в его персональном досье было отмечено отсутствие ненависти к регулам, даже флегматичное принятие их.
Сейчас все трое ждали Боаз, скрывая свое недовольство.
Галей тоже был недоволен задержкой. Он опасался, что в последний момент все может быть запрещено.
Наконец она появилась. Луис шел следом. Она несла с собой много аппаратуры, но Галей не стал возражать — это было делом ученых. Боаз остановилась и поцеловала старого хирурга в щеку. Галей отвернулся, почувствовав неловкость при виде столь нежных отношений между этими двумя.
— Готовьтесь, — сказал он остальным.
Кэдарин и Лэйн собрали аппаратуру и вышли. Шибо задержался, чтобы предложить помощь Боаз.
— Нет, — коротко отозвалась она, регулируя ремни. Ей было лет пятьдесят и по своей комплекции она не смогла влезть ни в один костюм пилота. Поэтому она надела на себя брюки и куртку камуфляжной расцветки, что не сделало ее элегантней. Пышные пепельно-серые волосы придавали ей странное величие. Она вопросительно взглянула на Галея.
— Выходим, — сказал он. Она бросила взгляд на Луиса и вышла.
Тревожные мысли одолевали Галея: знают ли на «Сабере» о их намерениях? Сообщил ли Луис Коху о том, что в состав отряда включена Боаз? Галей сомневался, чтобы Кох одобрил бы подобное решение, и теперь на Галее лежала вся ответственность. Боаз была слишком ценным специалистом.
Но ее доводы загнали его в угол.
«Что хорошего в помощнике, — говорила она, — который умеет великолепно ходить, но совершенно не понимает то, чего видит? Я специализируюсь на мри, на их обычаях, образе жизни. Я расшифровала записи мри. Я нужна вам уже просто для того, чтобы обеспечить вашу же собственную безопасность."
И он решил включить ее в состав группы, ибо не хотел кровопролития. Вздохнув, он вышел за остальными.
Холодный разреженный воздух. Без дыхательных аппаратов даже короткий путь от люка до челнока заставил их задыхаться. Но вот все забрались в тесную каюту челнока, задраили люк. Галей уселся за пульт управления, включил двигатели.
Перед тем, как взлететь, он посмотрел вокруг. В зеленоватом свете внутреннего освещения все лица были спокойны. Даже Боаз боялась не больше, чем остальные.
Галей поднял челнок в воздух, вызвав клубы пыли. Он не хотел подниматься высоко, чтобы не терять из виду поверхность планеты.
Он взял курс на ближайший город и повел аппарат наиболее безопасным путем — ведь город, возможно, жив и враждебно настроен по отношению к пришельцам.
Под ними проплывали песчаные равнины, каменные глыбы, бездонные пропасти… Чем ближе он подлетал, тем тревожнее становилось на душе у Галея. Руки его вспотели. Все молчали. Он опустил аппарат совсем низко. Тишина…
Теперь развалины было видны очень хорошо. Галей проскочил над плато, посадил аппарат и выключил двигатели.
Казалось, все затаили дыхание.
— Выходим, — сказал Галей, стараясь казаться спокойным. Ни вопросов, ни колебаний, ни сборов: все было готово. Все потянулись к выходу, спустились вниз. Галей вышел последним. Снаружи был лишь холод, шепот песков, завывание ветра — больше ничего. Они подтянули лямки рюкзаков, одели маски дыхательных аппаратов.
И пошли, тяжело ступая по песку.
Боаз откуда-то достала черные и золотистые мантии, мгновенно подхваченные ветром.
— Возьмите черные, — сказала она. Галей и трое остальных нацепили на себя черные мантии, а Боаз облачилась в золотистую.
— Черные — мантии келов, — сказала она. — Золотистые — для ученых.
— Если мри поймут это, то у тебя есть шанс встретиться с ними.
— И у тебя тоже.
Вдали перед ними лежал город, пустой и одинокий. Сейчас они представляли собой слишком маленькую мишень для кораблей, но были вполне уязвимы для оружия города.
Они шли вперед в холодном, остром как нож воздухе планеты и отчетливо сознавали, что помощи им ждать неоткуда. Им оставалось надеяться лишь на себя.
Мри не брали пленных. Земляне знали это давно.
— Мы никогда не сможем стать землянами, — горько сказал Сут. — Алань сделал ошибку, подпустив к себе землянина. Но мы можем сделать так, чтобы то, что принадлежит этому миру, осталось здесь, закончилось здесь. Мы можем отрезать эту ветвь, чтобы из этого источника никогда не исходила бы опасность для нас. Мы можем привлечь сюда внимание землян, внимание, которое не принесет им никакой пользы. И тем самым выиграть время.
— У нас один корабль, — запротестовал Мокхаг, — один против трех. Что мы можем сделать?
— До меня здесь правил род Аланей. Сейчас, с моим приходом, род сменился. Мы должны действовать так, чтобы извлечь максимальную выгоду из подобного положения. — Он поставил на стол пустую чашку и угрюмо посмотрел в лица этих троих. Да, нужно было действовать, и действовать… быстро.
Племени не было на старом месте. Ньюн понял это, как только они прошли мимо большого круглого камня, служившего границей их владений… Дусы тоже не излучали ничего, кроме тревоги. Они ощущали, что преследователи сзади, совсем недалеко.
Они прошли большой путь. Дункан сделал, что мог. Он шел с самого полудня, и теперь солнце уже почти скрылось за горизонтом, и тени стали исчезать. Дункан шел неровным шагом, дыхание его было громким и хриплым. Иногда Ньюн видел, что землянин идет с закрытыми глазами. Тогда он брал его за руку и вел, прекращая свое мысленное общение с дусами, не желая, чтобы его отчаяние передалось Дункану.
Мелеин предупреждала его, что племя может перейти в другой город, в другое место. Хлил уже должен был вернуться назад.
Им нужно было отыскать где-то место для того, чтобы Дункан смог отдохнуть.
Ньюну было как-то не по себе. Эта пустота… Может, она означает смерть, может, Хлил не вернулся, может, буря погубила всех. Дусы не ощущали смерти, они не могли общаться мысленно с теми, кто не отвечал.
— Сов-кел, — сказал наконец он. — Они ушли.
Дункан молчал и продолжал идти.
— Нам… придется обойти пропасть, — продолжал Ньюн. — Наши преследователи не знают местности, а я — знаю. Этот путь займет у нас целый день. Он небезопасен для наших врагов. Ты держись все время рядом со мной.
— Хорошо, — еле слышно ответил Дункан.
Наступили сумерки. В предательском полумраке они двинулись по тропе мимо того места, откуда их должен был бы окликнуть часовой. Песок уже почти засыпал тропу. Камни, что прежде были видны, сейчас едва выглядывали из-под песка.
Дусы шли впереди, не выказывая ни тревоги, ни ощущения присутствия мри.
Но вот тропа привела их к крутому обрыву, озаренному последними сполохами янтарного света. Ньюн приказал дусам держаться рядом с ними, чтобы те не скатились в пропасть.
Дункан при виде этой бездонной пропасти ахнул, и Ньюн поспешил к нему, обхватил его рукой за талию и повел по краю обрыва. Дусы нервно поводили головами, поглядывая вниз, и шли за ними.
Они прошли мимо лагеря, где сейчас была лишь тень, и двинулись дальше. Наступала ночь.
— Мы перейдем пропасть здесь, — сказал Ньюн. — Не бойся и не останавливайся.
Он отдал приказ дусам, взял Дункана за руку, и они побежали вниз по песчаному склону. Песок скользил под ногами, собираясь перед ними в громадные волны и тем спасая их от столкновения с камнями. Наконец Дункан упал и просто покатился вниз. Ньюн еще некоторое время держался на ногах, но потом тоже упал. Несколько мгновений они катились рядом, но вот впереди оказался небольшой уступ. Ньюн громадным усилием воли удержался на нем и схватив Дункана за руку, затащил к себе. Дункан упал лицом в песок и мучительно закашлялся. Ньюн сидел рядом, положив руку на судорожно дергающееся плечо Дункана.
Дусы прокатились до дна и уже вскарабкались на противоположный склон обрыва, который был более пологим. Они уселись там и стали ждать Ньюна и Дункана. После недолгого отдыха кел'ейны продолжили спуск, а потом вслед за зверями поднялись вверх. Ньюну очень хотелось, чтобы их преследователи ринулись вниз, не дожидаясь рассвета, в темноте. Это наверняка привело бы их к гибели, к вечному забвению. Но если те захотят обойти пропасть, то Дункана сможет отдохнуть.
«Мелеин», — отдал он мысленный приказ своему дусу… Но ответа не было. Он ощущал лишь беспокойство, которое не покидало его целый день. Ньюн очень устал, но он не мог позволить себе даже поспать — ведь при пробуждении он мог увидеть себя окруженным кел'ейнами враждебного хао'нат.
И все же он уснул.
Проснулся он, словно от удара, и тут же взглянул на небо: сколько времени он проспал. Луна все еще была на небе. Ему показалось, что луна движется, но затем он понял, что это лишь иллюзия.
Некоторое время он лежал, глядя в небо и чувствуя смертельную усталость во всем теле. Затем он повернулся к Дункану, что лежал рядом… Ньюну очень не хотелось будить его, но он тряхнул Стэна за плечо:
— Идем, — сказал он. — Нам нужно идти…
Дункан шевельнулся, затем с трудом поднялся на колени. Ньюн подхватил его за пояс, помог подняться. Где-то наверху их ждали дусы. Смутная тревога висела в воздухе. Враги пошли в обход, — понял Ньюн.
Начался мучительный подъем. Песок осыпался под ногами. Дункан, хотя и старался идти сам, все время висел на Ньюне. Все тело Ньюна стонало от напряжения, в горле пересохло. Он думал, как же должен чувствовать себя Дункан… Но вот наконец они наверху. Дункан тут же упал на колени, его хриплое дыхание перешло в мучительный кашель. Дусы встретили их спокойно. За ними расстилалась освещенная луной равнина. Только вдалеке на юге темнели неясные цепи холмов.
И нигде ни следа лагеря… Ничего…
— Идем, — решительно произнес Ньюн, понимая, что хотел бы сказать, но не сказал Дункан. Они двинулись дальше. Ноги утопали в песке, смертельная усталость повисла на их плечах…
И вдруг Ньюн ощутил что-то родное, близкое… дом… дом… дом…
— Они где-то здесь! — воскликнул он. — Сов-кел, ты ощущаешь это?
— Да… — голос был чужим, но, тем не менее, это произнес Дункан.
Откуда-то взялись силы, шаг стал шире, тверже. Они уверенно пробивали себе путь через пески, прижимая ладони ко рту, чтобы согреть воздух.
Тут и там возвышались каменные столбы. Ветер дул им сейчас в спину, помогая идти. На востоке уже начало светлеть небо — первые признаки начинающегося рассвета.
Но, странное дело, чем дальше они шли, тем сильнее становилось ощущение враждебности. Оно окружало их со всех сторон и только в центре этой темной враждебности ощущалось что-то свое, родное, близкое…
И вот впереди показалось что-то темное и неподвижное. Фигура… Она выпрямилась. В неверном свете блеснуло оружие и Знаки Чести. Ньюн остановился. Дункан тоже. Внезапно все стало ясно.
— Рас, — пробормотал Ньюн. Он пошел вперед, Дункан за ним. Дусы шли рядом, настороженные.
— Джей'эном, — выдохнул Дункан.
— Да, — ответил Ньюн. Он подошел к Рас совсем близко, так, что можно было не повышать голос.
— Ты нашел его, — оказала Рас.
— Где остальные?
Она указала на юго-восток, куда они и шли.
— У них все нормально? — боясь услышать ответ, спросил Ньюн.
— Да, когда я уходила.
Дункан устало опустился на песок. Рас бросила на него холодный взгляд. Ньюн, забыв о гордости, опустился возле Дункана и подозвал дуса, чтобы тот согревал землянина. Он снова взглянул на Рас.
— Все живы?
— Кел Рос, сен Отэй, сен Кадас… мертвы.
Ньюн опустил голову: у него не было сил продолжать расспросы. Он не знал этих сен'ейнов, да и Роса знал плохо, ибо тот был тихим и спокойным, совсем непохожим на кел'ена.
Рас приблизилась, шелестя своей мантией.
— Нас преследуют уже несколько дней, — сказал Ньюн. — Хао'нат.
Это встревожило Рас, хотя она и не подала виду.
— Тебя послал Хлил? — спросил Ньюн.
— Нет.
У Ньюна возникло старое ощущение опасности, которое он всегда испытывал, когда рядом была Рас. Ему даже показалось, что хао'нат были бы для них не так опасны, как Рас.
— Идем, — сказал он. — Дункан, ты можешь идти?
Дункан попытался встать. Ньюн поднял его и, обняв за талию, повел туда, куда звали импульсы дусов.
Рас шла следом, непроницаемая даже для излучения дусов. Никто не знал, о чем она думает, что замышляет.
В бледном свете утра перед ними раскинулась плоская долина с круглыми холмами на горизонте, но никаких признаков лагеря не было видно.
Ощущение холода и одиночества владело Галеем, когда он собирался в дорогу. Вместе с ним собирались еще трое, и все они ждали Боаз.
Бен Шибо, Моше Кэдарин и Эд Лэйн — трое военных, но Лэйн был скорее инженером, чем солдатом. Он специализировался по компьютерам. Шибо был пилотом, Кэдарин — специалистом широкого профиля, и, кроме того, в его персональном досье было отмечено отсутствие ненависти к регулам, даже флегматичное принятие их.
Сейчас все трое ждали Боаз, скрывая свое недовольство.
Галей тоже был недоволен задержкой. Он опасался, что в последний момент все может быть запрещено.
Наконец она появилась. Луис шел следом. Она несла с собой много аппаратуры, но Галей не стал возражать — это было делом ученых. Боаз остановилась и поцеловала старого хирурга в щеку. Галей отвернулся, почувствовав неловкость при виде столь нежных отношений между этими двумя.
— Готовьтесь, — сказал он остальным.
Кэдарин и Лэйн собрали аппаратуру и вышли. Шибо задержался, чтобы предложить помощь Боаз.
— Нет, — коротко отозвалась она, регулируя ремни. Ей было лет пятьдесят и по своей комплекции она не смогла влезть ни в один костюм пилота. Поэтому она надела на себя брюки и куртку камуфляжной расцветки, что не сделало ее элегантней. Пышные пепельно-серые волосы придавали ей странное величие. Она вопросительно взглянула на Галея.
— Выходим, — сказал он. Она бросила взгляд на Луиса и вышла.
Тревожные мысли одолевали Галея: знают ли на «Сабере» о их намерениях? Сообщил ли Луис Коху о том, что в состав отряда включена Боаз? Галей сомневался, чтобы Кох одобрил бы подобное решение, и теперь на Галее лежала вся ответственность. Боаз была слишком ценным специалистом.
Но ее доводы загнали его в угол.
«Что хорошего в помощнике, — говорила она, — который умеет великолепно ходить, но совершенно не понимает то, чего видит? Я специализируюсь на мри, на их обычаях, образе жизни. Я расшифровала записи мри. Я нужна вам уже просто для того, чтобы обеспечить вашу же собственную безопасность."
И он решил включить ее в состав группы, ибо не хотел кровопролития. Вздохнув, он вышел за остальными.
Холодный разреженный воздух. Без дыхательных аппаратов даже короткий путь от люка до челнока заставил их задыхаться. Но вот все забрались в тесную каюту челнока, задраили люк. Галей уселся за пульт управления, включил двигатели.
Перед тем, как взлететь, он посмотрел вокруг. В зеленоватом свете внутреннего освещения все лица были спокойны. Даже Боаз боялась не больше, чем остальные.
Галей поднял челнок в воздух, вызвав клубы пыли. Он не хотел подниматься высоко, чтобы не терять из виду поверхность планеты.
Он взял курс на ближайший город и повел аппарат наиболее безопасным путем — ведь город, возможно, жив и враждебно настроен по отношению к пришельцам.
Под ними проплывали песчаные равнины, каменные глыбы, бездонные пропасти… Чем ближе он подлетал, тем тревожнее становилось на душе у Галея. Руки его вспотели. Все молчали. Он опустил аппарат совсем низко. Тишина…
Теперь развалины было видны очень хорошо. Галей проскочил над плато, посадил аппарат и выключил двигатели.
Казалось, все затаили дыхание.
— Выходим, — сказал Галей, стараясь казаться спокойным. Ни вопросов, ни колебаний, ни сборов: все было готово. Все потянулись к выходу, спустились вниз. Галей вышел последним. Снаружи был лишь холод, шепот песков, завывание ветра — больше ничего. Они подтянули лямки рюкзаков, одели маски дыхательных аппаратов.
И пошли, тяжело ступая по песку.
Боаз откуда-то достала черные и золотистые мантии, мгновенно подхваченные ветром.
— Возьмите черные, — сказала она. Галей и трое остальных нацепили на себя черные мантии, а Боаз облачилась в золотистую.
— Черные — мантии келов, — сказала она. — Золотистые — для ученых.
— Если мри поймут это, то у тебя есть шанс встретиться с ними.
— И у тебя тоже.
Вдали перед ними лежал город, пустой и одинокий. Сейчас они представляли собой слишком маленькую мишень для кораблей, но были вполне уязвимы для оружия города.
Они шли вперед в холодном, остром как нож воздухе планеты и отчетливо сознавали, что помощи им ждать неоткуда. Им оставалось надеяться лишь на себя.
Мри не брали пленных. Земляне знали это давно.
9
Вдали, среди холмов с закругленными вершинами, над которыми дрожал вечерний воздух, показались палатки. Дункан выдохся окончательно, все органы чувств отказали ему, и единственным, что связывало его с реальностью, было прикосновение к теплой, покрытой бархатным мехом спине дуса.
Он воспринимал мир только через восприятие дуса… вот здесь Ньюн… а вот темное непроницаемое пятно… это Рас Ков-Нелан. Именно она наполняла его душу холодом, мраком и тревогой.
— Идем, — немного погодя сказал он. — Неужели я не смогу добраться до места, которое уже видно? Или идите вперед и пошлите кого-нибудь навстречу мне.
Ньюн не обратил внимания на его слова. Дункан обнял онемевшей рукой шею дуса. Его зрение наконец-то прояснилось полностью. Ньюн стоял на коленях возле него. Рас неподвижно возвышалась над ними.
— Дункан, — снова позвал его Ньюн.
Почему они не оставят его в покое, — по-детски обиженно подумал Дункан. Почему они не позволят ему идти самому? Так, как ему хочется? Как ему по силам? Но он и сам знал, почему. Ньюн подхватил его под мышки и поставил на ноги. И Дункан не упал, он даже пошел, неуверенно передвигая ногами. Он шел, закрыв глаза и повинуясь импульсам дуса. Когда же он утрачивал способность воспринимать и их, он ощущал руку Ньюна у себя на локте. Во рту появился медный привкус крови. Он закашлялся, кровь показалась на губах, и Стэн испугался, смертельно испугался. Он бы упал, если бы Ньюн не подхватил его и не удержал на ногах. С другой стороны кто-то тоже поддерживал его. Приступ кашля согнул Дункана пополам, а когда землянин, совершенно измученный этим приступом, выпрямился, то увидел впереди кел'ейнов.
Дусы взорвались злобой и яростью, и сознание Дункана воспринимало эти чувства, наполняя его силой.
Между лагерем и ними в песчаных дюнах виднелась тень. Она двигалась по направлению к ним. Ярость дусов заполняла все вокруг, как приближающаяся буря. — «Яй! — прикрикнул на них Ньюн, пытаясь успокоить зверей. — Прогони их, Дункан! Прогони обоих!"
Это было трудно. Так же трудно, как оторвать часть себя. Но все же импульсом воли он отогнал дусов, и внезапно холод пустоты охватил его. Сознание прояснилось. Звери отошли подальше. Дункан старался стоять ровно, глядя на кел'ена, который остановился перед ним. Он узнал его, когда тот поднял вуаль. Хлил.
— Как она? — спросил Ньюн.
— Нормально, — ответил Хлил и Дункан понял, что она — это Мелеин. — Рас, — ледяным голосом произнес Хлил, наконец заметив девушку. Затем кел'ен перевел взгляд на мгновение на Дункана, и в этом взгляде тоже не было теплоты.
— Хлил, — сказал Ньюн, — там хао'нат, — он показал на север. — Между нами — путь и кровь. Скажи Келам, чтобы внимательно смотрели за этим направлением.
— Хорошо, — ответил Хлил расчетливо спокойным голосом.
Ньюн сбросил свой мешок, передал его молодому кел'ену, а сам подошел к Дункану и взял его под руку, заставляя идти. Дункан стал передвигать ноги. Зрение то покидало его, то снова возвращалось. Они молча шли в сгустившейся темноте, а впереди светились огни лагеря.
Когда они вошли в лагерь, тут же появились кат'ейны без вуалей. Они угрюмо смотрели на чужака, вернувшегося к ним. Возле одной из палаток перешептывались сен'ейны.
Они прошли к самой большой из палаток, и тут внезапно Дункан понял, что там госпожа, что сейчас он увидит ее, и что ему нужно собрать все силы и все мысли, чтобы встретиться с ней.
Тепло ласковой волной ударило по их лицам, когда они вошли в палатку, тепло и золотой свет ламп. Они остановились в небольшой прихожей. Приятно пахло благовониями. За вуалью, в центре палатки, где горела яркая лампа, тускло поблескивал металл овоида.
Пан'ен. Они вернули его. Значит, они снова получили самое драгоценное сокровище. Ньюн почтительно поклонился Тайне. Дункан знал, как дорога эта вещь его братьям мри. Он стоял позади Ньюна, склонив голову и сняв вуаль, ибо перед Святыней открывали лица все.
Затем Ньюн обернулся к нему, взял его за руку и повел в правую часть палатки, где собрались все сен'ейны.
Закутанные в золотые мантии сен'ейны, освещенные золотым светом ламп, стояли полукругом, в центре которого находилась белая фигура — Мелеин. Когда вдоль стен палатки слева и справа от госпожи выстроились подобные теням келы, она опустилась в кресло. За рядом сен'ейнов появились несколько старших кат'ейнов в голубых, словно кусочки чистого неба, мантиях.
Дункан постарался пройти вперед без поддержки Ньюна. Он лихорадочно вспоминал все, что говорит закон келов о том, как ему сейчас нужно вести себя. Ведь он еще никогда не бывал в такой ситуации.
Ньюн прошел на предназначенное для него место, взял руку Мелеин, поцеловал ее в лоб, получил ответный поцелуй и тихим шепотом сообщил ей, что произошло с ним и Дунканом, в том числе и о хао'нат. Ее янтарные глаза сверкнули в замешательстве, затем она наклонила голову.
— Ну что же, — тихо. — Пусть будет то, что должно быть, — ее рука едва заметно дрогнула.
Дункан сделал несколько шагов вперед, опустился на колени перед Мелеин и сдернул с себя вуаль, обнажив длинные, до плеч, волосы, так непохожие на бронзовые гривы мри.
Небритый, под носом запеклась кровь… кроме того, от него дурно пахло… и он знал это. Земляне, у которых нет возможности заботиться о чистоте своего тела, всегда дурно пахнут. Дункан очень остро ощущал свой неприглядный вид, свою запущенность.
— Кел Дункан, — мягко сказала Мелеин.
— Госпожа, — выдохнул он, не поднимая головы и стискивая в руке вуаль. Ее спокойный голос прозвучал в глубокой тишине, которую нарушал только шелест мантий. В висках у Дункана стучало, горло перехватило.
— Ты получал разрешение покинуть нас, кел'ен?
— У меня не было разрешения, — голос его прервался. В горле запершило, из груди начал рваться мучительный кашель, и Дункан с большим трудом подавил его. Глаза у него слезились.
— И ты ходил…
— На корабли, госпожа…
Впервые шумный возглас неудовольствия прошелестел в шатре. Мелеин подняла руку и все мгновенно стихло.
— Кел'ен?
— Три корабля, — Дункан с трудом говорил. — С землянами пришли регулы. Регулы стреляли по городу. Я убил их старшего. Больше нет… больше нет регулов.
Беспокойство отразилось в глазах Мелеин. Она прекрасно поняла то, что сделал Дункан.
— Как ты это сделал, кел Дункан?
— Регул был на корабле землян… Когда я закончил беседу с кел'антом землян, я убил регула. У регулов больше нет лидера. Земляне не получали моих сообщений и смогли выслушать их лишь теперь… — Дункан задумался, стараясь подыскать слова на языке мри. Он поднял руку к покрытому морщинами лбу, стараясь сосредоточиться, вспомнить то, что он приготовился сказать: — Больше нет войн… нет намерения воевать, если Народ заверит землян в том же.
На лицах собравшихся отразился гнев, хотя все было тихо. Мелеин нахмурилась.
— О чем мри могут договариваться с ци'мри?
Этого и следовало ожидать. Бездна презрения к пришельцам, к другим расам. В хол'эйри было целых четыре слова для обозначения понятия «мир», но ни одно из них не соответствовало тому, что имели в виду земляне под понятием «мир». Каждое из этих слов несло в себе потенциальную угрозу. Дункан почувствовал, что руки его дрожат, во рту появился горький привкус, привкус поражения.
— Кел Дункан… Сены рассмотрят твое сообщение на совете. Ты сослужил большую службу. Народ благодарит тебя…
Он плохо слышал ее слова. Видимо, остальные тоже не расслышали, так как никто не шевельнулся, не двинулся с места. Затем он понял, что Мелеин не хотела, чтобы ее слышали собравшиеся. Она наклонилась вперед, взяла его грязное, небритое лицо в руки и поцеловала его в лоб. Пальцы ее вложили в его ладонь маленький золотой медальон — джи'тэй.
Послышалось перешептывание. А затем Дункан полностью потерял контроль над собой, когда он взглянул на то, что оказалось в его руке: слезы потекли из его глаз и на нем не было вуали, чтобы скрыть их. Он прижал Знак Чести к груди, стараясь спрятать лицо и проглотить комок, стоящий в горле.
Он опять раскашлялся. Кровь окрасила его руку, которую он прижал ко рту. Его всего трясло, и Ньюн подхватил его, не давая упасть.
Немного погодя он собрался с силами, с трудом поднялся и вышел из палатки в холодную ночь. Ньюн по-прежнему поддерживал его. Дункан чувствовал, что его дус где-то рядом, во мраке. Он сделал несколько неуверенных шагов к нему, сам не понимая, что делает, куда идет. Кто-то подхватил его.
— Помогите мне, — услышал он гневный голос Ньюна. — ПОМОГИТЕ МНЕ!
И тут еще кто-то подхватил его. Дункан старался держаться на ногах, но затем раздирающий кашель снова согнул его пополам, и Стэн забыл обо всем.
Ньюн взял крохотный кусочек с общего стола. Он не испытывал голода и отдал остальное другим. Он сидел прямо, сложив руки на коленях и глядя через палатку в угол, где лежал Дункан со своим дусом. Дункан был без сознания, и остальные келы изредка поглядывали на него. Дункан был совсем плох, и они надеялись, что он умрет.
Возможно, их обоих ждала смерть, если утром враги пришлют им вызов. Вражда между племенами никогда хорошо не кончается. К тому же, в его племени могут найтись и такие, что предпочтут другого кел'анта, другую госпожу. Нет, ему нужно поесть, хорошенько отдохнуть, чтобы к утру полностью восстановить силы и ясность мысли.
Он попытался поесть, но кусок не лез в горло.
Среди келов царила тишина. Движение почти прекратилось. Ни одна рука не тянулась к еде, никто не произносил ни слова. Он знал, что все они наблюдают за ним, и он постарался взять себя в руки, отбросить физические и душевные муки, забыть боль и тревогу.
«Вызовите меня, — мысленно просил он остальных, в том числе Рас. — Я убью любого с радостью."
— Кел'ант, — послышался голос Хлила.
Ньюн не обратил на него внимания.
Хлил помолчал, несомненно оскорбленный. Он пододвинулся к Сэйрасу и Десаи, сидящим возле него. Они начали шептаться, но Ньюн не прислушивался, предоставив им делать все, что они захотят. Он знал, что когда настанет его черед, он будет готов.
Он поднялся, подошел к Дункану, сел рядом с дусом. Животное почувствовало его горе, ткнулось в его руку носом, как бы прося помощи. Дункан дышал отрывисто, хрипло, в легких его булькало. Глаза его были приоткрыты, в них, как в стекле, отражался свет лампы.
Остальные сгруппировались вокруг Хлила и стали оживленно перешептываться. Все, кроме Рас, которая сидела возле центрального шеста палатки Келов. На ее лице не было гнева или злобы, только тревога, глаза утонули в тени.
Она помогла Ньюну. Он был крайне удивлен этой помощью, хотя, возможно, она сделала это потому, что Дункан сильно замедлял их движение. Ньюн давно уже перестал пытаться понять действия Рас. Он посмотрел на остальных, и ярость закипела в нем, но он постарался взять себя в руки и погасить ее — ведь рядом был дус. Ньюн положил руку на плечо Дункана и слегка пожал его. Веки Дункана едва заметно дрогнули.
— Я знаю, что ты здесь, — шелестящим шепотом сказал Дункан. — Не волнуйся. Что-нибудь слышно о хао'нат?
— Ничего. Не думай об этом.
— Дус ощущает, что они близко.
— Скорее всего, так оно и есть.
— Их много… сзади… сбоку… впереди… — кашель снова потряс его тело. Ньюн сжал руку.
— Не думай об этом.
Дункан моргнул, и слезы потекли по его лицу, смешиваясь с грязью и кровью на небритой щеке.
— Но ты думаешь? И я буду думать. Их много… может быть, с дусами…
Позади послышалось движение. Глаза Дункана устремились куда-то за Ньюна. Тень упала на его лицо. Ньюн резко повернулся и увидел перед собой черные мантии. Дус шевельнулся, но стоящий впереди опустился на колени, и рука Ньюна отодвинулась от оружия. Хлил… Сэйрас, Десаи и молодой Тэйз. Ньюн нахмурился и перехватил руку Тэйза, что хотел поставить перед Дунканом сосуд, из которого шел дым.
— Дым поможет ему, — сказал Сэйрас.
Это было маслянистое дерево, которое они использовали для освещения, как топливо для ламп. К нему были подмешаны какие-то ароматные смолы и травы. Ньюн хотел оттолкнуть руку с сосудом, хотя ему было стыдно, что приходится отвергать попытку помощи. Он положил руку на плечо Дункана, а другой сделал жест, отвергающий дальнейшее вмешательство кел'ейнов.
— Кел'ант, — холодно сказал Хлил, — мы знаем то, чего не знаешь ты, ведь мы родились здесь.
Он воспринимал мир только через восприятие дуса… вот здесь Ньюн… а вот темное непроницаемое пятно… это Рас Ков-Нелан. Именно она наполняла его душу холодом, мраком и тревогой.
— Идем, — немного погодя сказал он. — Неужели я не смогу добраться до места, которое уже видно? Или идите вперед и пошлите кого-нибудь навстречу мне.
Ньюн не обратил внимания на его слова. Дункан обнял онемевшей рукой шею дуса. Его зрение наконец-то прояснилось полностью. Ньюн стоял на коленях возле него. Рас неподвижно возвышалась над ними.
— Дункан, — снова позвал его Ньюн.
Почему они не оставят его в покое, — по-детски обиженно подумал Дункан. Почему они не позволят ему идти самому? Так, как ему хочется? Как ему по силам? Но он и сам знал, почему. Ньюн подхватил его под мышки и поставил на ноги. И Дункан не упал, он даже пошел, неуверенно передвигая ногами. Он шел, закрыв глаза и повинуясь импульсам дуса. Когда же он утрачивал способность воспринимать и их, он ощущал руку Ньюна у себя на локте. Во рту появился медный привкус крови. Он закашлялся, кровь показалась на губах, и Стэн испугался, смертельно испугался. Он бы упал, если бы Ньюн не подхватил его и не удержал на ногах. С другой стороны кто-то тоже поддерживал его. Приступ кашля согнул Дункана пополам, а когда землянин, совершенно измученный этим приступом, выпрямился, то увидел впереди кел'ейнов.
Дусы взорвались злобой и яростью, и сознание Дункана воспринимало эти чувства, наполняя его силой.
Между лагерем и ними в песчаных дюнах виднелась тень. Она двигалась по направлению к ним. Ярость дусов заполняла все вокруг, как приближающаяся буря. — «Яй! — прикрикнул на них Ньюн, пытаясь успокоить зверей. — Прогони их, Дункан! Прогони обоих!"
Это было трудно. Так же трудно, как оторвать часть себя. Но все же импульсом воли он отогнал дусов, и внезапно холод пустоты охватил его. Сознание прояснилось. Звери отошли подальше. Дункан старался стоять ровно, глядя на кел'ена, который остановился перед ним. Он узнал его, когда тот поднял вуаль. Хлил.
— Как она? — спросил Ньюн.
— Нормально, — ответил Хлил и Дункан понял, что она — это Мелеин. — Рас, — ледяным голосом произнес Хлил, наконец заметив девушку. Затем кел'ен перевел взгляд на мгновение на Дункана, и в этом взгляде тоже не было теплоты.
— Хлил, — сказал Ньюн, — там хао'нат, — он показал на север. — Между нами — путь и кровь. Скажи Келам, чтобы внимательно смотрели за этим направлением.
— Хорошо, — ответил Хлил расчетливо спокойным голосом.
Ньюн сбросил свой мешок, передал его молодому кел'ену, а сам подошел к Дункану и взял его под руку, заставляя идти. Дункан стал передвигать ноги. Зрение то покидало его, то снова возвращалось. Они молча шли в сгустившейся темноте, а впереди светились огни лагеря.
Когда они вошли в лагерь, тут же появились кат'ейны без вуалей. Они угрюмо смотрели на чужака, вернувшегося к ним. Возле одной из палаток перешептывались сен'ейны.
Они прошли к самой большой из палаток, и тут внезапно Дункан понял, что там госпожа, что сейчас он увидит ее, и что ему нужно собрать все силы и все мысли, чтобы встретиться с ней.
Тепло ласковой волной ударило по их лицам, когда они вошли в палатку, тепло и золотой свет ламп. Они остановились в небольшой прихожей. Приятно пахло благовониями. За вуалью, в центре палатки, где горела яркая лампа, тускло поблескивал металл овоида.
Пан'ен. Они вернули его. Значит, они снова получили самое драгоценное сокровище. Ньюн почтительно поклонился Тайне. Дункан знал, как дорога эта вещь его братьям мри. Он стоял позади Ньюна, склонив голову и сняв вуаль, ибо перед Святыней открывали лица все.
Затем Ньюн обернулся к нему, взял его за руку и повел в правую часть палатки, где собрались все сен'ейны.
Закутанные в золотые мантии сен'ейны, освещенные золотым светом ламп, стояли полукругом, в центре которого находилась белая фигура — Мелеин. Когда вдоль стен палатки слева и справа от госпожи выстроились подобные теням келы, она опустилась в кресло. За рядом сен'ейнов появились несколько старших кат'ейнов в голубых, словно кусочки чистого неба, мантиях.
Дункан постарался пройти вперед без поддержки Ньюна. Он лихорадочно вспоминал все, что говорит закон келов о том, как ему сейчас нужно вести себя. Ведь он еще никогда не бывал в такой ситуации.
Ньюн прошел на предназначенное для него место, взял руку Мелеин, поцеловал ее в лоб, получил ответный поцелуй и тихим шепотом сообщил ей, что произошло с ним и Дунканом, в том числе и о хао'нат. Ее янтарные глаза сверкнули в замешательстве, затем она наклонила голову.
— Ну что же, — тихо. — Пусть будет то, что должно быть, — ее рука едва заметно дрогнула.
Дункан сделал несколько шагов вперед, опустился на колени перед Мелеин и сдернул с себя вуаль, обнажив длинные, до плеч, волосы, так непохожие на бронзовые гривы мри.
Небритый, под носом запеклась кровь… кроме того, от него дурно пахло… и он знал это. Земляне, у которых нет возможности заботиться о чистоте своего тела, всегда дурно пахнут. Дункан очень остро ощущал свой неприглядный вид, свою запущенность.
— Кел Дункан, — мягко сказала Мелеин.
— Госпожа, — выдохнул он, не поднимая головы и стискивая в руке вуаль. Ее спокойный голос прозвучал в глубокой тишине, которую нарушал только шелест мантий. В висках у Дункана стучало, горло перехватило.
— Ты получал разрешение покинуть нас, кел'ен?
— У меня не было разрешения, — голос его прервался. В горле запершило, из груди начал рваться мучительный кашель, и Дункан с большим трудом подавил его. Глаза у него слезились.
— И ты ходил…
— На корабли, госпожа…
Впервые шумный возглас неудовольствия прошелестел в шатре. Мелеин подняла руку и все мгновенно стихло.
— Кел'ен?
— Три корабля, — Дункан с трудом говорил. — С землянами пришли регулы. Регулы стреляли по городу. Я убил их старшего. Больше нет… больше нет регулов.
Беспокойство отразилось в глазах Мелеин. Она прекрасно поняла то, что сделал Дункан.
— Как ты это сделал, кел Дункан?
— Регул был на корабле землян… Когда я закончил беседу с кел'антом землян, я убил регула. У регулов больше нет лидера. Земляне не получали моих сообщений и смогли выслушать их лишь теперь… — Дункан задумался, стараясь подыскать слова на языке мри. Он поднял руку к покрытому морщинами лбу, стараясь сосредоточиться, вспомнить то, что он приготовился сказать: — Больше нет войн… нет намерения воевать, если Народ заверит землян в том же.
На лицах собравшихся отразился гнев, хотя все было тихо. Мелеин нахмурилась.
— О чем мри могут договариваться с ци'мри?
Этого и следовало ожидать. Бездна презрения к пришельцам, к другим расам. В хол'эйри было целых четыре слова для обозначения понятия «мир», но ни одно из них не соответствовало тому, что имели в виду земляне под понятием «мир». Каждое из этих слов несло в себе потенциальную угрозу. Дункан почувствовал, что руки его дрожат, во рту появился горький привкус, привкус поражения.
— Кел Дункан… Сены рассмотрят твое сообщение на совете. Ты сослужил большую службу. Народ благодарит тебя…
Он плохо слышал ее слова. Видимо, остальные тоже не расслышали, так как никто не шевельнулся, не двинулся с места. Затем он понял, что Мелеин не хотела, чтобы ее слышали собравшиеся. Она наклонилась вперед, взяла его грязное, небритое лицо в руки и поцеловала его в лоб. Пальцы ее вложили в его ладонь маленький золотой медальон — джи'тэй.
Послышалось перешептывание. А затем Дункан полностью потерял контроль над собой, когда он взглянул на то, что оказалось в его руке: слезы потекли из его глаз и на нем не было вуали, чтобы скрыть их. Он прижал Знак Чести к груди, стараясь спрятать лицо и проглотить комок, стоящий в горле.
Он опять раскашлялся. Кровь окрасила его руку, которую он прижал ко рту. Его всего трясло, и Ньюн подхватил его, не давая упасть.
Немного погодя он собрался с силами, с трудом поднялся и вышел из палатки в холодную ночь. Ньюн по-прежнему поддерживал его. Дункан чувствовал, что его дус где-то рядом, во мраке. Он сделал несколько неуверенных шагов к нему, сам не понимая, что делает, куда идет. Кто-то подхватил его.
— Помогите мне, — услышал он гневный голос Ньюна. — ПОМОГИТЕ МНЕ!
И тут еще кто-то подхватил его. Дункан старался держаться на ногах, но затем раздирающий кашель снова согнул его пополам, и Стэн забыл обо всем.
Ньюн взял крохотный кусочек с общего стола. Он не испытывал голода и отдал остальное другим. Он сидел прямо, сложив руки на коленях и глядя через палатку в угол, где лежал Дункан со своим дусом. Дункан был без сознания, и остальные келы изредка поглядывали на него. Дункан был совсем плох, и они надеялись, что он умрет.
Возможно, их обоих ждала смерть, если утром враги пришлют им вызов. Вражда между племенами никогда хорошо не кончается. К тому же, в его племени могут найтись и такие, что предпочтут другого кел'анта, другую госпожу. Нет, ему нужно поесть, хорошенько отдохнуть, чтобы к утру полностью восстановить силы и ясность мысли.
Он попытался поесть, но кусок не лез в горло.
Среди келов царила тишина. Движение почти прекратилось. Ни одна рука не тянулась к еде, никто не произносил ни слова. Он знал, что все они наблюдают за ним, и он постарался взять себя в руки, отбросить физические и душевные муки, забыть боль и тревогу.
«Вызовите меня, — мысленно просил он остальных, в том числе Рас. — Я убью любого с радостью."
— Кел'ант, — послышался голос Хлила.
Ньюн не обратил на него внимания.
Хлил помолчал, несомненно оскорбленный. Он пододвинулся к Сэйрасу и Десаи, сидящим возле него. Они начали шептаться, но Ньюн не прислушивался, предоставив им делать все, что они захотят. Он знал, что когда настанет его черед, он будет готов.
Он поднялся, подошел к Дункану, сел рядом с дусом. Животное почувствовало его горе, ткнулось в его руку носом, как бы прося помощи. Дункан дышал отрывисто, хрипло, в легких его булькало. Глаза его были приоткрыты, в них, как в стекле, отражался свет лампы.
Остальные сгруппировались вокруг Хлила и стали оживленно перешептываться. Все, кроме Рас, которая сидела возле центрального шеста палатки Келов. На ее лице не было гнева или злобы, только тревога, глаза утонули в тени.
Она помогла Ньюну. Он был крайне удивлен этой помощью, хотя, возможно, она сделала это потому, что Дункан сильно замедлял их движение. Ньюн давно уже перестал пытаться понять действия Рас. Он посмотрел на остальных, и ярость закипела в нем, но он постарался взять себя в руки и погасить ее — ведь рядом был дус. Ньюн положил руку на плечо Дункана и слегка пожал его. Веки Дункана едва заметно дрогнули.
— Я знаю, что ты здесь, — шелестящим шепотом сказал Дункан. — Не волнуйся. Что-нибудь слышно о хао'нат?
— Ничего. Не думай об этом.
— Дус ощущает, что они близко.
— Скорее всего, так оно и есть.
— Их много… сзади… сбоку… впереди… — кашель снова потряс его тело. Ньюн сжал руку.
— Не думай об этом.
Дункан моргнул, и слезы потекли по его лицу, смешиваясь с грязью и кровью на небритой щеке.
— Но ты думаешь? И я буду думать. Их много… может быть, с дусами…
Позади послышалось движение. Глаза Дункана устремились куда-то за Ньюна. Тень упала на его лицо. Ньюн резко повернулся и увидел перед собой черные мантии. Дус шевельнулся, но стоящий впереди опустился на колени, и рука Ньюна отодвинулась от оружия. Хлил… Сэйрас, Десаи и молодой Тэйз. Ньюн нахмурился и перехватил руку Тэйза, что хотел поставить перед Дунканом сосуд, из которого шел дым.
— Дым поможет ему, — сказал Сэйрас.
Это было маслянистое дерево, которое они использовали для освещения, как топливо для ламп. К нему были подмешаны какие-то ароматные смолы и травы. Ньюн хотел оттолкнуть руку с сосудом, хотя ему было стыдно, что приходится отвергать попытку помощи. Он положил руку на плечо Дункана, а другой сделал жест, отвергающий дальнейшее вмешательство кел'ейнов.
— Кел'ант, — холодно сказал Хлил, — мы знаем то, чего не знаешь ты, ведь мы родились здесь.