Дайер Дебра. Возлюбленная колдуна

   Софи кивнула.
   — Мы даже не знаем, как этот человек собирается зарабатывать на жизнь. — Дэниэл подошел к окнам, вступив в полосу лунного света. — Он — археолог. Что он знает о торговом судоходстве?
   Софи улыбнулась, подумав, что скажет Дэниэл, если узнает, что человек, за будущее которого он беспокоится, — викинг.
   — Я бы не стала недооценивать Коннора во всем, что он попытается совершить. Он — весьма выдающаяся личность.
   — Возможно, он хочет жениться на Лауре и увезти ее в Англию.
   — Я уверена, что он собирается остаться в Бостоне.
   Дэниэл засунул руки в карманы халата и, задумавшись, долго смотрел в окно.
   — Твой отец хотел, чтобы Лаура вышла замуж за человека из высшего общества. И я обещал ему, что так и будет.
   — Ты человек долга. Но мне кажется, перед Лаурой ты в большем долгу, чем перед моим отцом.
   — Я обязан твоему отцу жизнью. Если бы он не взял меня к себе, я бы умер с голоду.
   — А чем ты обязан Лауре?
   — Я должен дать ей шанс ходить в этом городе с высоко поднятой головой. Я должен дать ей шанс доказать, что она ничуть не хуже любой женщины голубых кровей в Бостоне.
   — Итак, то, что хочет сама Лаура, для тебя ничего не значит.
   — Черт побери, Софи! — Он повернулся к ней с лицом, искаженным от боли. — Ты ничего не понимаешь!
   — Я-то понимаю. — Она хотела броситься к нему, заключить его в свои объятия. Но между ними разверзлась пропасть, темное ущелье, которое ей уже никогда не удастся перейти. — Я понимаю, что приличия тебя волнуют гораздо больше, чем счастье дочери.
   — Это неправда.
   — Неправда? — Софи пыталась подавить слезы, наворачивающиеся на глаза. — Как ты даже можешь думать, чтобы Лаура вышла замуж за Филиппа Гарднера? Ты видел его вчера; ты слышал, что он думает об ирландцах. Этот человек плохо воспитан.
   — Да, он плохо воспитан. Но он не хуже большинства молодых людей Бостона.
   — Так пусть бостонское общество катится к чертям.
   — Софи, тебе легко так говорить. Ты была рождена в этом обществе. На тебя никто никогда не смотрел так как будто ты выползла из болота.
   — Да, это верно. — Она почувствовала, как из ее глаз катятся слезы, но не могла ничего поделать. — Но зато люди смотрели на меня так, как будто мне чего-то не хватает, чтобы заслужить мужскую симпатию и выйти замуж.
   — Софи, — прошептал он, приближаясь к ней. — Пожалуйста, попытайся понять.
   — Я понимаю. — Она подняла руку, остановив его, когда он попытался обнять ее. — Я понимаю, что ты не такой человек, каким я тебя считала.
   — Софи, не надо! — Он сжал руки в кулаки. — Пожалуйста, не надо.
   — Я думаю, нам обоим лучше забыть то, что произошло между нами. — Она смотрела на него сквозь слезы, видя, как ее боль отражается в его темных глазах, и сражаясь с непреодолимым желанием броситься в его объятия. — Я останусь здесь до тех пор, пока буду нужна Лауре. Затем вернусь в Нью-Йорк.
 
   Коннор помедлил на пороге кухни, вдыхая запахи свежеиспеченного хлеба и кофе. Даже пища в этом столетии куда аппетитнее.
   Фиона смотрела в ледник, качая головой.
   — Могла бы поклясться, что вчера здесь был кувшин с молоком, — бормотала она себе под нос.
   — Доброе утро, Фиона.
   Фиона нахмурилась при звуке его голоса и повернулась к нему лицом с широко раскрытыми глазами и разинутым ртом, как будто оказалась наедине с демоном.
   — Это вы!
   Коннор продолжал улыбаться, хотя его охватили подозрения. Может быть, Меган не умеет хранить тайны?
   — Кажется, вы удивлены, увидев меня?
   — Удивлена? — Фиона схватилась за янтарный талисман, который носила на серебряной цепочке вокруг шеи. — А с какой стати мне удивляться? Вы всегда любите рано завтракать, сэр.
   Он подошел к столу, пряча свою тревогу. Когда он проходил мимо Фионы, экономка прижалась к плите, как будто его прикосновение могло обжечь ее. Сомнения оставили его — Фиона все знала. Он видел это в ее глазах и в том, как она сжимала талисман, как будто тот мог оградить ее от неизвестной ей опасности. Но оставался вопрос: что теперь делать?
   — А где Меган? — спросил Коннор, усаживаясь за стол.
   — Она еще не встала. — Фиона закрыла дверцу ледника, не сводя с Коннора взгляда. Солнечный свет лился в окна, отражаясь огнем в золотистом янтаре, который она держала перед собой, как щит. — Она поздно легла вчера, все смотрела на звезды.
   — Могу себе представить, что она испытывает теперь, когда может видеть. — Коннор подумал о Меган, вспомнив удивленный взгляд ее больших голубых глаз, когда она посмотрела на него и поняла, что может видеть. Он принял верное решение, какую бы цену ему ни пришлось за него заплатить. — И вы, должно быть, разделяете эту радость с ней. Когда вы смотрите, как она открывает для себя мир, вы тоже видите мир ее невинными глазами. Надеюсь, что вы получаете радость от каждого мгновения.
   Фиона смотрела на него, сжимая талисман, и ледяной страх, который он видел в глубинах ее карих глаз, понемногу начал отступать.
   — Вы провели много времени в Ирландии. Вы слышали когда-нибудь легенды про Сияющий Народ? Они еще известны под именем Сидхе, то есть «благородные». Еще их называют Людьми Богини, Туата-Де-Дананн.
   Коннор улыбнулся, чувствуя, как ее страх превращается во что-то еще, теплое, приятное и гораздо менее угрожающее.
   — Расскажите мне об этих людях, — попросил он.
   — Они прибыли в Ирландию на огромных блестящих кораблях из металла и драгоценных камней после того, как их родина была затоплена водами, когда Земля была еще юной и волшебство и тайны наполняли мир и всех живущих в нем. — Фиона опустила глаза к талисману, который держала на открытой ладони. — В то время Земля еще не до конца застыла, по ней бродили существа, о которых сегодня мы можем только мечтать.
   Коннор заметил, что в дверях стоит Лаура. Она улыбнулась, когда он взглянул на нее, и в ее глазах зажглось тепло, которое он видел во сне. Он надеялся, что всегда будет видеть это тепло и это радушие, потому что женщина, сжимавшая янтарный талисман, чтобы защитить себя от зла, могла погубить его.
   — Хотя Сияющие поклонялись Богине всего живого, они сами были богами, — Фиона глядела на свой талисман, явно не подозревая о том, что за ее спиной стоит Лаура. — Многие годы, поколение за поколением, они правили в Эрин благодаря своей магии и силе, побеждая врагов и изгоняя зло.
   — И что случилось с этим волшебным народом? — спросила Лаура.
   Фиона резко обернулась, прижимая свой талисман к груди.
   — Ох, мисс Лаура, простите, я не слышала, как вы вошли.
   — Вижу, вы забиваете мистеру Пакстону голову древнеирландскими сказками.
   — Да-да, вот именно. — Фиона взглянула на Коннора, и он увидел в ее проницательных карих глазах заговорщический блеск. — Но я не удивлюсь, если он уже сам хорошо знает эти истории.
   — Вы их знаете?
   Коннор глубоко вздохнул, чувствуя сердцем тяжесть правды.
   — Да, я слышал эти легенды. Лаура смотрела на Коннора с любопытством.
   — Тогда скажите мне, мистер Пакстон, что же случилось с Сияющими?
   Коннор колебался, не зная, как много истины о себе он раскроет в истории своего народа. Но, может быть, рассказав, он сможет подготовить свою Эдайну к той правде, которую должен рано или поздно ей сообщить.
   — Пожалуйста! — Фиона сжала свой талисман в кулаке. — Расскажите нам, что, по вашему мнению, случилась с ними.
   — Они распространили свою власть за пределы Эрин, пересекая моря и процветая всюду, где селились, — сказал Коннор, вспоминая уроки юности. — Они веками правили этой землей. Но был враг, которого они не могли победить — время. Прошло время, и их власть над страной исчезла, как туман под жарким солнцем.
   Лаура нахмурилась.
   — Разве время может быть врагом?
   — Понимаете, хотя дети смертных поклонялись Сияющим как богам, они не были божествами. Они были не простыми смертными, но все же не богами. — Коннор оперся локтями о стол и положил подбородок на переплетенные пальцы. — Прошло время, дети смертных возмужали и, познав единственного Бога, отвернулись от Сияющих. С тех пор простые люди стали бояться тех сил, которыми обладали Сидхе.
   Лаура внимательно смотрела на Коннора, слушая его рассказ. Считала ли она историю его народа не более чем волшебной сказкой? Сумеет ли она понять его и принять таким, какой он есть?
   — Затравленные и испуганные, Туата-Де-Дананн удалились в святилища — на отдаленные горы, тайные долины, укрепленные острова. Но многие Сидхе остались среди простых смертных, и они доныне живут среди нас. — Коннор, не отрываясь, смотрел на Фиону, внушая ей, чтобы она поняла и хранила его секрет. — Но их не надо бояться. Они никому не желают вреда. Они желают только жить в мире с людьми.
   Фиона сняла серебряную цепочку со своей шеи и подошла к Коннору. На ее губах появилась улыбка, неуверенная, немного застенчивая.
   — Не знаю, может быть, вам интересно взглянуть на мой кулон.
   Коннор протянул руку ладонью вверх. Полированный янтарь свисал с серебряной цепочки, как золотой орех, сверкающий на солнце. Фиона положила янтарь на его ладонь, не отпуская цепочки.
   Он смотрел на янтарь, читая древние руны, вырезанные на камне, улыбаясь простым словам, которые должны были отгонять зло. С другой стороны на янтаре было выгравировано распятие.
   — Прекрасный кулон!
   Услышав слова одобрения, Фиона вздохнула.
   — Он передавался в моей семье от поколения к поколению. Я слышала легенду, что его подарил одному из моих предков принц Сидхе.
   Люди его племени часто раздаривали подобные безделушки, чтобы уменьшить страхи смертных.
   — Носите его на здоровье, Фиона.
   — Ox! — Фиона на мгновение закрыла глаза, как будто читая молитву. — Спасибо, сэр. Да благословит вас Бог.
   Коннор перевел взгляд на Лауру, стоявшую в дверях, увидел задумчивый взгляд ее изумрудно-зеленых глаз. Оставалось надеяться, что он не выдал себя. Он боялся, что она еще не готова принять его.
   После завтрака Коннор отправился с Лаурой по засыпанной снегом тропинке, вьющейся через Общинный Луг. Он смотрел на замерзший пруд, глядя, как солнечный свет отражается ото льда и снега, укрывших воду. Ему хотелось увидеть это место летом, когда лебеди скользят по блестящей поверхности воды.
   — Фиона сегодня утром была какая-то странная, — произнесла Лаура.
   — Я ничего не заметил.
   — Не заметил?
   Коннор улыбнулся, поймав ее вопросительный взгляд.
   — Нет.
   Лаура нахмурилась.
   — Она унижалась перед тобой. Я все ждала, когда она упадет перед тобой на колени.
   — Она просто была любезной.
   — Чересчур любезной. — Лаура вздохнула, и из ее рта вырвалось облачко пара. — Та легенда, которую она рассказывала тебе, сказка про Туата-Де-Дананн — очень интересная, правда?
   — Интереснее всего узнать, что оказывается, эти люди не забыты.
   — Ты веришь, что эти люди когда-то существовали?
   Воробей пролетел над дорожкой и опустился на спинку каменной скамейки, которая стояла в снегу в нескольких футах от них. Кон-нору очень хотелось раскрыть Лауре правду, которая жила в нем, избавиться от ее тяжести, но он знал, что пока что должен хранить тайну.
   — Именно о них я тебе рассказывал. Помнишь про правителей Атлантиды?
   — Помню. — Она остановилась и посмотрела на него. — Но ты в самом деле веришь в эти легенды?
   — Эти легенды были древними уже в мое время. И как во всех легендах, в них содержатся зерна правды. — Коннор смотрел, как маленькая птичка взмахнула крыльями и взлетела к солнцу, лучи которого струились сквозь голые ветви деревьев. — Я верю, что Туата-Де-Дананн были связаны с землей и небом, с самой сутью природы, связаны так, как большинство людей не в состоянии себе представить. Это давало им могущество, благодаря которому простые люди за пределами Атлантиды принимали их за богов.
   — Много лет назад, когда Фиона рассказывала мне ирландские сказки, я думала, что все это выдумки. Одна лишь голая фантазия.
   — А сейчас?
   — А сейчас… — Она вздохнула, покачав головой. — А сейчас я столкнулась с невозможным и узнала, что это не только возможно, но и существует на самом деле. Я гляжу на свою тетю Софи и сомневаюсь во всем, что я знала о мире, который меня окружает. В нем действительно есть место волшебству.
   Он снял перчатку с руки и прикоснулся к ее холодной щеке.
   — Неужели узнать, что в мире есть волшебство, было так уж ужасно?
   — Это пугает. Тревожит. Это порождает у меня неуверенность & себе. — Она обхватила себя руками за талию. — Я чувствую, как будто все, окружающее меня, на самом деле не то, чем оно кажется, не такое прочное, как было когда-то.
   — Бояться тебе нечего. — Он провел пальцами у нее под подбородком, прикоснувшись большим пальцем к уголку ее рта. — В волшебстве нет тьмы, нет ничего, что повредило бы тебе.
   Она раскрыла губы, и ее вздох согрел его руку. Ее страсть передалась Коннору, разжигая в нем огонь.
   — Думаю, пора возвращаться. — Она отступила от него, как будто ее тянула невидимая цепочка. — Сегодня бал у Гарднеров, а тебе нужно еще многое выучить.
   «А возможно, кое-что нужно выучить и моей прекрасной Эдайне», — подумал Коннор.

Глава 21

   — Тетя Софи, вы понимаете, что это было бы катастрофой? — Лаура нахмурилась, глядя на свое отражение в зеркале, поправляя белые шелковые розы, вышитые на плече ее светло-зеленого бального платья. — Нас может погубить любая из тысячи мелочей.
   Она разгладила тугой корсаж на бледно-зеленой парче, драпирующей белую шелковую юбку. Ей казалось, что платье плохо сидит на ней, возможно потому, что чувствовала во всем теле напряжение. Сон предыдущей ночи преследовал ее непрестанно. Каждый раз, взглянув на Коннора, она вспоминала прикосновение его губ к своей коже.
   — Я думаю, что не стоит подпускать Коннора к лорду и леди Синклер. — Лаура натянула перчатку, разгладив белую лайку на локте. — Они могут задавать слишком много вопросов.
   Софи уселась за туалетный столик. Лаура в зеркале видела, что ее тетя разглядывает изящный веер, лежавший раскрытым на ее коленях, как будто не слышала ни единого слова Лауры. Лаура сегодня уже не раз замечала, что тетя думает о чем-то своем, как будто неприятные воспоминания заставляют ее забыть об окружающем мире. Лаура обернулась.
   — Тетя Софи, что с вами?
   Софи не ответила. Она все так же смотрела на раскрытый веер, как будто на нем были написаны какие-то древние тайны.
   — Тетя Софи, — позвала Лаура, дотронувшись до ее плеча.
   Софи вопросительно посмотрела на племянницу.
   — Прости меня, ты что-то сказала?
   — Вы такая рассеянная весь день. Вы плохо себя чувствуете?
   Софи улыбнулась, но ее глазам недоставало их обычного блеска.
   — Я в полном порядке. Так, немножко устала. — Она снова принялась рассматривать веер — мужчина в придворном платье стоит на коленях перед дамой. — Просто я плохо спала ночью.
   — Вам не кажется, что сегодня нас ждет катастрофа? — Лаура стиснула перчатку в руке. — Миссис Гарднер и ее друзья разорвут Коннора на кусочки.
   — Я уверена, что все пройдет отлично.
   — Сомневаюсь. У него было слишком мало времени, чтобы выучить все, что он должен знать.
   — Не волнуйся, дорогая. — Софи погладила Лауру по руке. — Коннор их всех очарует, вот увидишь.
   — По крайней мере, я позабочусь, чтобы никто не оскорбил его. — Лаура натянула перчатку, решившись защищать Коннора.
 
   * * *
   О, как ей хотелось задушить этого человека! Лаура взглянула поверх плеча партнера на Коннора, который танцевал с Джулиет Марсдейл. Хорошенькая хрупкая блондинка мило улыбалась Коннору.
   — Кажется, вашему кузену здесь очень нравится.
   Лаура сумела улыбнуться, подняв глаза на лорда Синклера.
   — По-моему, да.
   Коннор не пропустил ни одного танца за вечер, приглашая то одну леди, то другую. Лаура понимала, что должна радоваться его успехам. Ни одна из женщин, танцевавших с ним, не жаловалась на его манеры, хотя некоторые замечали, что у ее кузена странное чувство юмора.
   — Он великолепный танцор. Лаура кивнула.
   — Это удивительно, поскольку ему почти не приходилось бывать в свете. Сомневаюсь, что за всю свою жизнь он был больше, чем на одном или двух балах.
   — В самом деле! — Лорд Синклер взглянул на Коннора и Джулиет, танцевавших в нескольких футах от них. Сквозь звуки скрипок раздавался смех Джулиет. — Кажется, он чувствует себя вполне уверенно.
   — Да, вы правы. — О, как ей хотелось придушить этого варвара! А вместо этого приходится защищать его. — Это просто потрясающе, если учесть, что его отец никогда не
   бывал в свете. Неудивительно, что Коннор так плохо знаком с английским обществом.
   Остин, улыбнувшись, взглянул на нее, и его серебристо-голубые глаза были полны тепла, от которого у Лауры появилось чувство, что она знает этого человека всю свою жизнь.
   — Наверно, именно поэтому мы никогда не встречались. Лаура кивнула.
   — Он всю свою жизнь провел в деревне. Остин нахмурился.
   — Кажется, ваш отец упоминал, что мистер Пакстон учился в Кембридже.
   — А! — Боже, помоги ей, она совершенно забыла о Кембридже. — Ну да, конечно.
   — Тогда у нас с мистером Пакстоном есть нечто общее. Я тоже учился в Кембридже.
   — Вы учились в Кембридже? — Лаура оступилась, отдавив ногу лорду Синклеру. Он, сжав ее руку, мягко вернул ее в плавный ритм танца. — Простите, пожалуйста!
   — Джентльмен никогда не обижается на красивую даму, отдавившую ему ногу.
   Она сумела улыбнуться, подняв на него глаза. Было трудно не улыбнуться, глядя на это красивое лицо. Лицо, излучающее тепло, которое располагало к доверию.
   Лорд Синклер напоминал чем-то тех рыцарей, которые в давние времена в далеких странах спасали прекрасных девушек от свирепых драконов. И по какой-то странной причине, когда она танцевала в его теплых объятиях и смотрела в его серебристо-голубые глаза, у нее появилась почти неудержимая потребность признаться ему во всем. Лорд Синклер никогда в своей жизни не лгал женщинам. Без сомнения, он не знал, как можно в одно мгновение признаваться в любви, а в следующее забывать о ней.
   Она взглянула на Коннора. Тот улыбался своей хорошенькой партнерше, сказав что-то, что заставило Джулиет рассмеяться.
   О, как ей хотелось задушить этого человека!
   Такая роскошь, этот зал, танец и музыка! Чудесная музыка! Коннор взглянул на оркестр, расположившийся на галерее для менестрелей в конце зала. Голоса инструментов наполняли комнату звуками вальса, и музыка проникала ему в самую душу. А держать Лауру в своих руках — ах, это было лучшее из наслаждений.
   — У тебя очень довольный вид, — сказала Лаура.
   — Мне здесь нравится.
   Она сощурила в щелки изумрудные глаза.
   — Я заметила.
   — Настоящий праздник. — Он нахмурился, смущенный злостью, закипающей в ней. — Разве возможно не наслаждаться всем этим?
   Высоко над головой в хрустальных люстрах сияли сотни ламп, заливая золотым дождем гостей, собравшихся в большом зале. В позолоченных зеркалах, висевших на стенах, отражались всеми цветами радуги платья дам, кружившихся в объятиях кавалеров. Запах дорогих духов смешивался с ароматом свежесрезанных белых лилий и желтых роз, стоящих в высоких вазах на столах с прохладительными напитками.
   Но Лауру не радовало окружающее ее великолепие.
   — Ты пойдешь на ужин со мной? — спросил Коннор. Когда она замешкалась с ответом, добавил: — Вдруг я стану есть салат вилкой для устриц? Подумай только, какой скандал поднимется!
   Уголок ее рта дернулся.
   — Наверно, будет лучше, если я пойду с тобой.
   Он смотрел на ее крепко сжатые губы, вспоминая ее теплое и нежное дыхание на его щеке, ее губы, прижимающиеся к его губам, желание, сиреной поющее в его крови. Но сейчас все, что он чувствовал — гнев, бурлящий в ней.
   — Я чем-то обидел тебя?
   — Обидел? — Она выпятила подбородок. — Нет, ничем.
   — Ты злишься на меня. Правила запрещают сказать тебе, почему?
   — Я не злюсь.
   — Злишься.
   — Нет.
   — У тебя подергивается уголок рта, когда ты злишься.
   Она нахмурилась.
   — Неправда.
   — Если ты не скажешь мне, чем я разозлил тебя, то откуда мне знать, чего мне впредь не следует делать?
   — Я не злюсь, просто… — Она смотрела на свою руку в перчатке, лежащую на его плече. — Просто ужасно думать, как похотливый викинг ухаживает сразу за всеми женщинами Бостона.
   Он все крепче и крепче прижимал ее к себе.
   — Этот похотливый викинг мечтает об одной-единственной женщине.
   Она бросила на него взгляд, сверкающий гневом.
   — А что, все викинги с такой же легкостью лгут?
   — Не кто иной, как ты, сказала мне, что я должен приглашать других женщин. Я очень хорошо помню, как ты говорила, что я не должен танцевать с тобой больше двух раз, чтобы не пошли пересуды. И я не собираюсь истратить свой шанс впустую и приглашать тебя на какой-либо другой танец, кроме вальса.
   Она вздернула голову.
   — Меня совершенно не волнует, со сколькими женщинами ты танцевал.
   — Я уверен, что в твоем лице нашел партнера, с которым рожден танцевать.
   — Какие красивые слова!
   — Ты не представляешь насколько прекрасна ты для меня.
   Лаура только фыркнула.
   — Тебе так идет твое светло-зеленое платье.
   Она облизала губы.
   — Побереги свои комплименты для других женщин.
   — Все другие женщины — ничто по сравнению с тобой.
   У нее округлились глаза.
   — Неужели твои другие партнерши поддаются на такую напыщенную лесть? Он вздохнул.
   — Скажи мне, что я должен сделать, чтобы покорить тебя, моя любовь? Скажи мне, как мне убедить тебя, что мне нужна только ты?
   Она раскрыла рот, желая отделаться от его настойчивости. Но у нее пропал голос, когда она посмотрела в его глаза и увидела в них любовь — к ней и только к ней.
   Лаура ощущала то же самое чувство, оно наполняло их обоих, связывало золотыми цепями. Но она сопротивлялась, как будто течение, которое несло их навстречу друг другу, могло завлечь ее в смертельный водоворот.
   Юбка Лауры светло-зеленого шелка задевала ноги Коннора, искушая его сорвать с нее одежды и воспламеняя в нем страсть к длинным, изящным ногам, скрытым под тканью. Губы Лауры раскрылись, и из них вырвалось теплое, нежное дыхание. Она крепко вцепилась пальцами в его плечи, опустила взгляд на его губы, и Коннор почувствовал, что ее оборона слабеет.
   Поцелуй меня, Коннор.
   Он услышал ее голос, беззвучно произносивший слова в его мозгу. На короткое мгновение ему захотелось подчиниться, привлечь ее к себе и поцеловать. Но он знал, что тем самым вызовет в переполненном зале скандал, и за один неосторожный момент ей придется расплачиваться вечным унижением.
   Он сделал глубокий вдох и попытался думать о чем-либо другом.
   Музыка обрушилась на зал финальным крещендо. Замерли последние звуки. Танец кончился, а он все еще держал ее в своих объятьях. Лаура смотрела на него, и в ее глазах светилось желание.
   — Как правило, джентльмен в конце танца отпускает свою партнершу, мистер Пакстон.
   При звуках голоса Филиппа Гарднера Лаура выскользнула из объятий Коннора и, отступив от него, нахмурилась, неожиданно вспомнив, что они не одни. Напротив, они находились в самой середине танцевального зала, окруженные тремя сотнями других гостей. А ей захотелось, чтобы Коннор поцеловал ее! Боже правый, этот человек обладает просто чудовищной способностью заставить ее забыть обо всем на свете!
   — Насколько я понимаю, этот танец вы обещали мне, — сказал Филипп, схватив Лауру за руку, как будто собирался оттащить ее от Коннора.
   Лаура смотрела на напряженное лицо Филиппа, потрясенная яростью, которую увидела в его глазах.
   Коннор взял Лауру под другую руку.
   — А мы как раз собирались идти ужинать.
   — Боюсь, вы ошиблись, — заявил Филипп. Лауре казалось, что ее сейчас разорвут пополам. — Она ужинает в полночь со мной.
   На губах Коннора заиграла ледяная улыбка.
   — А вам не пришло в голову спросить у леди, хочет ли она ужинать с вами?
   — Мы с мисс Салливен обо всем договорились, мистер Пакстон.
   — Правда?
   — Истинная правда, — ответил Филипп, больно сжимая руку Лауры своими длинными пальцами.
   У Лауры по спине побежали мурашки. Филипп вел себя так, как будто она была его собственностью.
   — Прошу вас, отпустите руку леди, — сказал Коннор тихим спокойным тоном, от которого Лауру бросило в озноб.
   Филипп отдернул руку, как будто в него попала молния. Смесь страха и негодования превратила его лицо в неподвижную маску.
   — Филипп, я обещала Коннору, что пойду ужинать с ним. Но, может быть, вы захотите к нам присоединиться?
   — Присоединиться?! — Филипп посмотрел на нее так, как будто она лишилась разума. Лаура нахмурилась.
   — Вот именно.
   Филипп поправил на себе черный шелковый жилет.
   — Я предпочитаю ужинать позже.
   Лаура почувствовала укол, хотя понимала, что шпилька предназначалась Коннору.
   — Надеюсь, мы с вами потанцуем после того, как вы поужинаете. — И Филипп, не дожидаясь ответа, направился прочь.
   Она никогда не видела его таким. «Нет, он сегодня определенно груб», — подумала Лаура, потирая руку в том месте, где крепкие пальцы Филиппа оставили красные пятна на коже под белыми кружевами рукава.
   Коннор посмотрел на ее руку, затем взглянул на Филиппа, сощурив синие глаза. Казалось, он взглядом способен заморозить воду.