Страница:
— Я перехватил твоего посланника, — объявил Фокс жене. — Поскольку я решил с поездкой в Марбо повременить, то нет смысла предупреждать их о моем прибытии. Мне неприятно думать, что они приготовят кучу вкусностей, а потом скормят все это свиньям. — В его голосе слышалась явная издевка.
Он уловил тень страха, промелькнувшую в ее глазах.
— Значит, — поинтересовалась Николь, — ты принял на веру объяснение цели моей поездки туда?
— Конечно. Почему бы тебе не навестить подругу? — Он приблизился к ней. С такого расстояния он не мог не видеть, что ее руки слегка дрожали. — Но в другой раз я бы просил предупреждать о том, куда направляешься. Еще лучше, если, отправляясь в путь, ты будешь брать сопровождение. В окрестностях могут рыскать разбойники или волки, а одинокая женщина — легкая добыча для тех и других.
— Конечно, милорд, — прошептала она чуть дыша.
Но уходить Фокс не спешил. Он понимал, что его присутствие ее пугает, заставляет нервничать. Отныне он будет следить за ней в оба. Если она совершит что-нибудь подозрительное, он заточит ее в башне. Тут ему в голову пришла другая, более дерзкая идея. Чтобы она не убежала, достаточно забрать у нее всю ее одежду. Нагая и уязвимая, она будет доступна для него, когда бы ему ее ни захотелось.
Фокс взял ее за руки и заставил подняться. Шитье с ее колен упало на пол. Он склонил голову и жадно приник ртом к ее губам, потом, не в силах противостоять искушению, обхватил за ягодицы и погладил сквозь материю платья округлые формы, после чего приподнял и прижал к чреслам, наполнив ее рот своим горячим языком. Поцелуй был коротким, но и его хватило, чтобы Николь раздосадовано простонала, когда он опустил ее на пол.
— Не лги мне больше, Николь, — предупредил Фокс. — Я не Мортимер. Во-первых, я не настолько жесток, как он, во-вторых, я не такой дурак.
Глядя в спину удаляющемуся мужу, Николь перевела едва сдерживаемое дыхание. Потом наклонилась и подобрала с пола рубашку, которую шила для Саймона. К горлу подступила тошнота. Фокс слишком близко подобрался к истине. Слишком быстро. Что, если ему взбредет сопоставить разрозненные фрагменты? Ребенка, якобы умершего во время родов, и ее регулярные визиты в Марбо? Ее пронзила дрожь ужаса.
Фокс сжал в ладони копье и, вдавив пятки в бока рысака, пустил животное в галоп. Его взгляд был прикован к кресту, красной краской нарисованному на щите, приколоченном к столбу. Он напрягся, считая секунды. Бросок! Тяжелое копье ударилось в щит, противовес взвился в воздух и промчался мимо него на расстоянии волоса. Со всех сторон раздались ликующие крики. Фокс, подавив улыбку, развернул коня, чтобы повторить бросок.
— Фокс! — услышал он знакомый голос. — Кончай красоваться и иди сюда.
Фокс позволил взмыленному коню совершить по учебному полю круг почета, чтобы остудить животное, после чего подъехал к тому месту, где собралась толпа рыцарей и оруженосцев. Возле них он остановил Симитара и спешился. Отдав поводья своему конюху, он подошел к Рейнару.
— Ну и сукин ты сын! — Капитан покачал головой, едва Фокс к нему приблизился. — Ты знаешь, что сейчас произойдет? Все оруженосцы, как один, исполнены решимости повторить твой подвиг. Догадываешься, чем все закончится? Они все бесславно приземлятся в грязь так что нам лучше отправиться сразу в крепость и заставить кого-нибудь из женщин приготовить отвары, мази и припарки для врачевания их ушибов и ссадин.
Фокс пожал плечами, но от улыбки не удержался.
— Тренируясь в бросании копья, еще никто не умер. Пусть пробуют, это им только на пользу.
— Да, но из-за тебя у них сложилось ложное представление о том, что подобное упражнение проще пареной репы. Если бы ты хотя бы раз промахнулся или позволил противовесу тебя задеть, они получили бы более полное впечатление о том, что их ждет.
— Но таким образом они будут лучше готовы к неожиданностям боя. Как к коварству женщин, если угодно.
— Тебе все не дает покоя ее поездка в Марбо? — спросил Рейнар.
Фокс мрачно кивнул.
— Может, стоит попробовать выудить из нее правду?
— Уже пробовал.
— Ты ей угрожал?
— Да, и только усугубил ситуацию. Она теперь так запугана, что соврет мне — я уверен — даже в том случае, если я спрошу, что сегодня подают на ужин, — пожаловался Фокс и поморщился. Все шло из рук вон плохо. Он уже два дня не подходил к своей жене и опасался, что, если ляжет с ней в постель, злость и досада возьмут над ним верх и он сделает ей больно.
— М-м, — промычал Рейнар значительно. — Знаешь, что мне больше всего нравится в Гленнит? Мне легко с ней разговаривать на любую тему.
— Я не желаю ничего больше слышать, — резко оборвал его Фокс. — Ладно, зачем я был тебе нужен? Ты пытался избавить вэлмарский гарнизон от десятка синяков и пары переломанных костей? Или отвлек меня с какой-то иной целью?
— О, чуть не забыл. У меня и правда уважительная причина. В замок прибыла труппа музыкантов и фигляров. Они возвращаются с ярмарки в Шрусбери и просили узнать, не хочет ли владелец замка, чтобы они дали вечером представление.
— Вот оно в чем дело. Я видел на мосту какую-то толпу. — Фокс пожал плечами. — Сам я веселиться не расположен. Но слуги и солдаты, думаю, обрадуются предоставленной возможности. Не стану лишать их удовольствия.
Рейнар с облегчением кивнул.
— Я думал, ты обрадуешься. По правде говоря, я позволил себе вольность отправить юного Томаса к госпоже Николь с сообщением, что ты позволил им выступить, чтобы она предупредила повара, что за ужином будет на несколько ртов больше.
— Достаточно мудро с твоей стороны послать Томаса, — заметил Фокс язвительно. — Поскольку он ее любимчик, может, Николь не заморозит его своим ледяным взглядом.
Томас, задыхаясь, влетел в гостиную. Его лицо от возбуждения пылало.
— Меня прислали передать вам, что труппа фигляров и музыкантов, возвращающихся с ярмарки в Шрусбери, даст сегодня вечером в замке представление.
— Труппа фигляров и музыкантов, — повторила Николь. У нее внутри все похолодело. Сколько же актерских повозок направлялось на ярмарку в Шрусбери? Неужели все та же труппа, которая проезжала мимо Вэлмара в начале лета?
— Как выглядят их повозки? — спросила она с замирание!» сердца. — Ты, случайно, не знаешь, не те ли это актеры, которые останавливались у нас на День святого Иоанна?
Томас с энтузиазмом подтвердил ее догадку.
— Ты не видел менестреля, который выступал с ними в прошлый раз? Такого… с темными кудрявыми волосами?
— Нет. Я только мельком успел взглянуть на их повозки, как сэр Рейнар отправил меня к вам.
«Господи, сделай так, чтобы его с ними не было, — взмолилась она. — Или нет, пусть лучше он сообщит, что принцу Иоанну нет никакого дела до маленького замка вроде Вэлмара».
— Что прикажете мне делать?» — Голос Томаса прервал поток ее размышлений. — Идти на кухню и сказать, что у нас гости?
Николь кивнула.
— Я тоже буду там в скором времени.
Томас убежал. Николь набрала в грудь воздуха, стремясь вернуть себе самообладание. Она спустится вниз, чтобы позаботиться о трапезе, и сделает вид, что ничего не произошло. Если повезет, может, еще все обойдется.
Актеры разместили свои кибитки и другие пожитки на дальнем конце двора, устроив что-то вроде импровизированного бивака. Музыканты настраивали инструменты, а акробаты, облаченные в свободные одежды, разминались. Вокруг собралась толпа зевак. Обуреваемый любопытством, Фокс присоединился к ним. Постояв немного, он собрался уходить, когда его внимание привлекло яркое световое пятно, вспыхнувшее возле одной из повозок. Там стоял мужчина в алой тунике, отделанной золотой тесьмой, сверкавшей на солнце. Он разговаривал с невидимым собеседником, скрытым в тени, — с женщиной. Фокса охватило смутное беспокойство, и он сделал несколько шагов вперед, чтобы лучше видеть. Когда он отчетливо разглядел миниатюрную хрупкую фигуру и темные волосы, у него упало сердце.
Он сделал глубокий вдох. Николь имела все основания беседовать с актерами. Как хозяйка замка, она по своему положению должна была обсудить с ними ряд практических вопросов: оплату, продолжительность выступления и другие немаловажные моменты. Он вел себя как последний идиот. Николь могла замышлять измену с человеком, которого только что встретила.
Если только актерская труппа не бывала в замке раньше.
— Скажите, приехавшие артисты уже бывали в Вэлмаре? — спросил Фокс, схватив за грудки первого подвернувшегося под руку человека.
Когда шок прошел и женщина, подвергшаяся наскоку владельца замка, пришла в себя, она горячо кивнула.
— Да, милорд. Она уже посещали нас после сева.
— Ты уверена, что приехали те же актеры?
— О да. Я помню акробатов. И того мужчину, что разговаривает с госпожой Николь, — указала она. — Это Алан де Роми, знаменитый менестрель. Однажды он пел для самой Алиеноры Аквитанской. — Фокс наблюдал за менестрелем, прищурив глаза. У певца были блестящие черные кудри, свободными локонами ниспадавшие на плечи, и чересчур броский костюм. Глядя на него, Фокс подумал, что едва ли он мог прийтись Николь по вкусу, хотя кто знает, ведь он ее практически не знал.
Наконец Николь отошла от менестреля и направилась в сторону Фокса. Вид у нее был расстроенный. Заметив его, она как будто растерялась, и ее глаза расширились. Фоксу показалось, что на ее лице промелькнуло выражение вины и страха, но мгновение спустя эмоции исчезли за маской безмятежности. Она подошла к мужу.
— Я обсуждала с актерами сумму их жалованья, — пояснила она. — Они просят больше, чем в начале лета. Я сказала их руководителю, что мы должны сначала увидеть представление.
Несмотря на бесстрастный и обыденный тон, от внимания Фокса не ускользнуло частое биение синей жилки у нее на шее. Он уже наблюдал такую реакцию, когда ждал ответа на вопрос, где она провела тот день, когда разыгралась гроза. Хотя ее слова прозвучали правдоподобно, он знал, что Николь лжет.
— Ты все сделала правильно. А теперь пойдем посидишь со мной в зале, — заметил Фокс спокойно, хотя внутри у него все клокотало. Его цепкие пальцы впились в ее руку и потащили за собой. Николь ничего другого не оставалось, как повиноваться.
Она позволила мужу препроводить ее в зал, в то время как мысли лихорадило. Она никогда бы не затеяла ничего подобного. Но несколько месяцев назад ситуация в замке была совершенной иной. Она отчаянно хотела освободиться от Мортимера и поэтому попросила менестреля Алана де Роми передать письмо принцу Иоанну, в котором говорилось, что Вэлмар готов сдаться. В обмен на Вэлмар она просила предоставить ей право самой выбрать себе будущего мужа и не трогать замок Марбо.
Не имея несколько месяцев никаких известий, она решила, что принц Иоанн либо не получил ее письмо, либо слишком поглощен собственными делами, чтобы решать судьбу ее крепости. Но несколько минут назад ей стало известно, что Алан передал ее послание принцу и что Иоанн всерьез заинтересовался ее предложением. И теперь она боялась, что накликала на замок беду, и молила небеса спасти их от нашествия вражеской армии.
Она взглянула на Фокса, гадая, как рассказать ему о допущенной ошибке.
В зале царило оживление. Взад-вперед сновали проворные слуги с кувшинами, наполненными вином и пивом. За дощатыми столами сидели вилланы и торговцы с семьями, рыцари и другие обитатели замка и увлеченно беседовали. От обильных возлияний и сытных кушаний их загорелые лица раскраснелись. Все, начиная от юного пажа и кончая древней беззубой вдовушкой, доставленной в крепость из деревни на тачке, пребывали в счастливом расположении духа. Что касается Фокса, он был напряжен и встревожен. В который раз за короткий срок он обнаружил, что жена ему лжет. Поскольку причину ее обмана он пока не выяснил, неизвестность его злила, вызывая приливы ярости.
Он с трудом сдерживал себя от желания затащить ее в уединенное место и заставить рассказать, о чем именно она шепталась с заезжим менестрелем, пригрозив, что в случае отказа изобьет ее до полусмерти. Она сидела рядом с ним с прямой как палка спиной, бледная и безмолвная, словно догадывалась о кипевшем в нем гневе. К еде Фокс почти не прикасался и обрадовался, когда к нему подошел слуга и объявил, что актеры к выступлению готовы.
Де Кресси мрачно кивнул.
— Вели людям убрать столы и освободить для представления место.
Николь молча наблюдала за приготовлениями. Она решила, что дождется начала лицедейства, а потом скажет Фоксу, что должна выйти по нужде. Она уверена, что он ей разрешит. Ей важно было улучить минутку, чтобы просить Алана передать принцу Иоанну новое послание. В нем она намеревалась предупредить принца, что Вэлмар отныне находился в руках грозного крестоносца и его армии и что нынешний хозяин будет защищать свою собственность до последнего.
Она надеялась, что принц Иоанн уловит разницу: одно дело сражаться с повредившимся в рассудке пьяницей и совсем другое — с мужественным, закаленным в сражениях воином. Если бы только она сумела предотвратить атаку до того, как Фоксу станет известно о ее коварном заговоре. Она решила не признаваться ему в содеянном, поскольку знала, что он и без того считал ее хитрой, изворотливой лгуньей.
Звуки барабана, бубнов и виолы наполнили помещение. На импровизированную сцену вышли две женщины-акробатки, одетые в одинаковые яркие костюмы розового и шафранного цветов. Их наряды состояли из облегающей туники, прикрывавшей верхнюю часть тела, и штанов, присборенных на талии и щиколотках. Короткая, тонкая, как паутина, юбочка, дополнявшая костюм, по-видимому, служила для придания скромности, поскольку от нее было мало толку. Когда гимнастки совершали перевороты, ходили колесом и кувыркались, юбочка задиралась, выставляя напоказ изящные ноги и бедра. У обеих женщин были темные волосы и глаза, смуглая кожа, и похожи они между собой, как сестры. Их длинные волосы, заплетенные в косы, при каждом движении мотались из стороны в сторону. Вскоре к женщинам присоединился мужчина, тоже смуглолицый и темноволосый. Он лишь незначительно превосходил их ростом, но под его облегающим облачением, выкрашенным в яркие тона персикового и алого цветов, бугрились и перекатывались сильные мышцы.
Мужчина прошелся по залу на руках, потом сделал несколько умопомрачительных прыжков с переворотами через голову, вызвав в толпе вздох восхищения и одобрительные восклицания. Николь искоса взглянула на мужа. Выражение его лица не смягчилось, хотя он, безусловно, следил за ходом выступления артистов.
Николь снова переключила внимание на акробатов. Мужчина и женщины взялись за руки и начали выполнять прыжки и перевороты одновременно, после чего раскланялись перед публикой. Тогда к выступающим вышел еще один мужчина, облаченный в ярко-зеленый с оранжевым костюм. Женщины вскарабкались мужчинам на плечи и продолжали демонстрацию своей гибкости и ловкости. Николь снова бросила на Фокса взгляд, раздумывая над тем, когда будет удобно сказать, что ей нужно выйти, сейчас или чуть позже? Представление она видела раньше и знала, что дальше наступит черед фигляров. Они покажут глупую, но забавную сценку о том, как муж и жена везли поросенка на рынок. Пока супруги будут друг друга мутузить, «поросенок» удерет и, выбрав среди зрителей самую прелестную девушку, взберется к ней на колени. Николь никогда не понимала, что веселого находят люди в том, когда на их глазах кто-то дерется и громко бранится. Но она неизменно наблюдала, что к концу представления почти все присутствующие вытирали от безудержного хохота слезы. Если Фокс так же будет реагировать, то лицедейство должно ему понравиться. В таком случае он легче переживет несколько минут ее отсутствия.
Когда акробаты перешли к завершающей части своего выступления — построению пирамиды, — Николь встала и, обронив фразу «отхожее место», двинулась на выход. Фокс нахмурился, но попытку остановить ее не предпринял.
— Ты безмозглый придурок! — визгливо крикнула женщина. — За деньги, вырученные от поросенка, мы должны купить новый котел. Старый прохудился и светится от дыр. Он разве что годится для ловли рыбы!
Мужчина упрямо отвел назад плечи и выставил вперед подбородок. Его взгляд полыхал гневом.
— Мы купим соху! — проревел он и с размаху ударил жену, едва не сбив ее со стола, служившего актерам сценой. — Получила, старая хрычовка?
Позади них «поросенок», которого изображал мужчина в костюме телесного цвета, дополнительно украшенном настоящими поросячьими ушами и закрученным хвостиком, вертел задом и громко попукивал.
Публика реагировала оглушительными взрывами хохота. Но Фоксу было не до представления. Единственное, что его волновало, — отсутствие жены. Ее не было слишком долго, подумал он, и встал. Возможно, ей и в самом деле требовалось облегчиться, но он в этом сомневался.
— Ты должен передать записку Иоанну, — настойчиво повторила Николь. — Принц должен знать, что обстоятельства в Вэлмаре изменились.
— Ничто не изменилось, — возразил Алан де Роми, избегая смотреть на женщину. — Вэлмар по-прежнему находится в руках сподвижников Ричарда.
— Только вместо спившегося и бесполезного Мортимера человеку, которого пришлет Иоанн, придется сразиться с закаленным воином, который будет биться за Вэлмар до последнего вздоха. Его будет ждать не легкая победа, а длительная и упорная осада!
— Слишком поздно, — изрек менестрель. — Все уже закрутилось. Поход на Вэлмар возглавит не принц, а один из баронов, кто имеет земли в данной местности и стремится расширить границы своего влияния. Но я должен вам сказать, что первым будет взят замок Марбо, а за ним Вэлмар.
— Марбо? Но ведь я в своем послании принцу просила оставить Марбо в покое! — У Николь оборвалось сердце. — Они не должны идти на Марбо! Не должны!
Алан де Роми небрежно пожал плечами.
— Почему бы и нет? Обратившись за помощью к принцу Иоанну, вы не можете указывать ему, как и что делать. Он лучше знает. Очевидно, он решил, что взять крепость Марбо будет проще, потому что она слабее. Взяв ее, он создаст там базу для похода на Вэлмар.
«О Господи Иисусе, что я натворила!» Николь не на шутку перепугалась. В попытке избавиться от Мортимера она нечаянно подвергла Саймона опасности. И Фокс… что он с ней сделает, когда узнает, что Марбо и Вэлмару грозит вторжение, в котором повинна только она?
Она схватила Алана за руку.
— Ты должен передать принцу записку! Ты должен помочь мне предотвратить бедствие.
Он покачал головой, и в его глазах блеснули искры сожаления.
— Леди, будь я в состоянии помочь вам… — Внезапно его лицо приобрело настороженное выражение. — Я буду счастлив исполнить песню, о которой вы говорите, леди Николь. — Он сконфуженно поклонился и отошел в сторону.
Николь посмотрела на менестреля с недоумением. Чья-то сильная ладонь легла ей на плечо. Она обернулась и с ужасом увидела перед собой свирепый взгляд ониксовых глаз мужа.
Глава 16
Он уловил тень страха, промелькнувшую в ее глазах.
— Значит, — поинтересовалась Николь, — ты принял на веру объяснение цели моей поездки туда?
— Конечно. Почему бы тебе не навестить подругу? — Он приблизился к ней. С такого расстояния он не мог не видеть, что ее руки слегка дрожали. — Но в другой раз я бы просил предупреждать о том, куда направляешься. Еще лучше, если, отправляясь в путь, ты будешь брать сопровождение. В окрестностях могут рыскать разбойники или волки, а одинокая женщина — легкая добыча для тех и других.
— Конечно, милорд, — прошептала она чуть дыша.
Но уходить Фокс не спешил. Он понимал, что его присутствие ее пугает, заставляет нервничать. Отныне он будет следить за ней в оба. Если она совершит что-нибудь подозрительное, он заточит ее в башне. Тут ему в голову пришла другая, более дерзкая идея. Чтобы она не убежала, достаточно забрать у нее всю ее одежду. Нагая и уязвимая, она будет доступна для него, когда бы ему ее ни захотелось.
Фокс взял ее за руки и заставил подняться. Шитье с ее колен упало на пол. Он склонил голову и жадно приник ртом к ее губам, потом, не в силах противостоять искушению, обхватил за ягодицы и погладил сквозь материю платья округлые формы, после чего приподнял и прижал к чреслам, наполнив ее рот своим горячим языком. Поцелуй был коротким, но и его хватило, чтобы Николь раздосадовано простонала, когда он опустил ее на пол.
— Не лги мне больше, Николь, — предупредил Фокс. — Я не Мортимер. Во-первых, я не настолько жесток, как он, во-вторых, я не такой дурак.
Глядя в спину удаляющемуся мужу, Николь перевела едва сдерживаемое дыхание. Потом наклонилась и подобрала с пола рубашку, которую шила для Саймона. К горлу подступила тошнота. Фокс слишком близко подобрался к истине. Слишком быстро. Что, если ему взбредет сопоставить разрозненные фрагменты? Ребенка, якобы умершего во время родов, и ее регулярные визиты в Марбо? Ее пронзила дрожь ужаса.
Фокс сжал в ладони копье и, вдавив пятки в бока рысака, пустил животное в галоп. Его взгляд был прикован к кресту, красной краской нарисованному на щите, приколоченном к столбу. Он напрягся, считая секунды. Бросок! Тяжелое копье ударилось в щит, противовес взвился в воздух и промчался мимо него на расстоянии волоса. Со всех сторон раздались ликующие крики. Фокс, подавив улыбку, развернул коня, чтобы повторить бросок.
— Фокс! — услышал он знакомый голос. — Кончай красоваться и иди сюда.
Фокс позволил взмыленному коню совершить по учебному полю круг почета, чтобы остудить животное, после чего подъехал к тому месту, где собралась толпа рыцарей и оруженосцев. Возле них он остановил Симитара и спешился. Отдав поводья своему конюху, он подошел к Рейнару.
— Ну и сукин ты сын! — Капитан покачал головой, едва Фокс к нему приблизился. — Ты знаешь, что сейчас произойдет? Все оруженосцы, как один, исполнены решимости повторить твой подвиг. Догадываешься, чем все закончится? Они все бесславно приземлятся в грязь так что нам лучше отправиться сразу в крепость и заставить кого-нибудь из женщин приготовить отвары, мази и припарки для врачевания их ушибов и ссадин.
Фокс пожал плечами, но от улыбки не удержался.
— Тренируясь в бросании копья, еще никто не умер. Пусть пробуют, это им только на пользу.
— Да, но из-за тебя у них сложилось ложное представление о том, что подобное упражнение проще пареной репы. Если бы ты хотя бы раз промахнулся или позволил противовесу тебя задеть, они получили бы более полное впечатление о том, что их ждет.
— Но таким образом они будут лучше готовы к неожиданностям боя. Как к коварству женщин, если угодно.
— Тебе все не дает покоя ее поездка в Марбо? — спросил Рейнар.
Фокс мрачно кивнул.
— Может, стоит попробовать выудить из нее правду?
— Уже пробовал.
— Ты ей угрожал?
— Да, и только усугубил ситуацию. Она теперь так запугана, что соврет мне — я уверен — даже в том случае, если я спрошу, что сегодня подают на ужин, — пожаловался Фокс и поморщился. Все шло из рук вон плохо. Он уже два дня не подходил к своей жене и опасался, что, если ляжет с ней в постель, злость и досада возьмут над ним верх и он сделает ей больно.
— М-м, — промычал Рейнар значительно. — Знаешь, что мне больше всего нравится в Гленнит? Мне легко с ней разговаривать на любую тему.
— Я не желаю ничего больше слышать, — резко оборвал его Фокс. — Ладно, зачем я был тебе нужен? Ты пытался избавить вэлмарский гарнизон от десятка синяков и пары переломанных костей? Или отвлек меня с какой-то иной целью?
— О, чуть не забыл. У меня и правда уважительная причина. В замок прибыла труппа музыкантов и фигляров. Они возвращаются с ярмарки в Шрусбери и просили узнать, не хочет ли владелец замка, чтобы они дали вечером представление.
— Вот оно в чем дело. Я видел на мосту какую-то толпу. — Фокс пожал плечами. — Сам я веселиться не расположен. Но слуги и солдаты, думаю, обрадуются предоставленной возможности. Не стану лишать их удовольствия.
Рейнар с облегчением кивнул.
— Я думал, ты обрадуешься. По правде говоря, я позволил себе вольность отправить юного Томаса к госпоже Николь с сообщением, что ты позволил им выступить, чтобы она предупредила повара, что за ужином будет на несколько ртов больше.
— Достаточно мудро с твоей стороны послать Томаса, — заметил Фокс язвительно. — Поскольку он ее любимчик, может, Николь не заморозит его своим ледяным взглядом.
Томас, задыхаясь, влетел в гостиную. Его лицо от возбуждения пылало.
— Меня прислали передать вам, что труппа фигляров и музыкантов, возвращающихся с ярмарки в Шрусбери, даст сегодня вечером в замке представление.
— Труппа фигляров и музыкантов, — повторила Николь. У нее внутри все похолодело. Сколько же актерских повозок направлялось на ярмарку в Шрусбери? Неужели все та же труппа, которая проезжала мимо Вэлмара в начале лета?
— Как выглядят их повозки? — спросила она с замирание!» сердца. — Ты, случайно, не знаешь, не те ли это актеры, которые останавливались у нас на День святого Иоанна?
Томас с энтузиазмом подтвердил ее догадку.
— Ты не видел менестреля, который выступал с ними в прошлый раз? Такого… с темными кудрявыми волосами?
— Нет. Я только мельком успел взглянуть на их повозки, как сэр Рейнар отправил меня к вам.
«Господи, сделай так, чтобы его с ними не было, — взмолилась она. — Или нет, пусть лучше он сообщит, что принцу Иоанну нет никакого дела до маленького замка вроде Вэлмара».
— Что прикажете мне делать?» — Голос Томаса прервал поток ее размышлений. — Идти на кухню и сказать, что у нас гости?
Николь кивнула.
— Я тоже буду там в скором времени.
Томас убежал. Николь набрала в грудь воздуха, стремясь вернуть себе самообладание. Она спустится вниз, чтобы позаботиться о трапезе, и сделает вид, что ничего не произошло. Если повезет, может, еще все обойдется.
Актеры разместили свои кибитки и другие пожитки на дальнем конце двора, устроив что-то вроде импровизированного бивака. Музыканты настраивали инструменты, а акробаты, облаченные в свободные одежды, разминались. Вокруг собралась толпа зевак. Обуреваемый любопытством, Фокс присоединился к ним. Постояв немного, он собрался уходить, когда его внимание привлекло яркое световое пятно, вспыхнувшее возле одной из повозок. Там стоял мужчина в алой тунике, отделанной золотой тесьмой, сверкавшей на солнце. Он разговаривал с невидимым собеседником, скрытым в тени, — с женщиной. Фокса охватило смутное беспокойство, и он сделал несколько шагов вперед, чтобы лучше видеть. Когда он отчетливо разглядел миниатюрную хрупкую фигуру и темные волосы, у него упало сердце.
Он сделал глубокий вдох. Николь имела все основания беседовать с актерами. Как хозяйка замка, она по своему положению должна была обсудить с ними ряд практических вопросов: оплату, продолжительность выступления и другие немаловажные моменты. Он вел себя как последний идиот. Николь могла замышлять измену с человеком, которого только что встретила.
Если только актерская труппа не бывала в замке раньше.
— Скажите, приехавшие артисты уже бывали в Вэлмаре? — спросил Фокс, схватив за грудки первого подвернувшегося под руку человека.
Когда шок прошел и женщина, подвергшаяся наскоку владельца замка, пришла в себя, она горячо кивнула.
— Да, милорд. Она уже посещали нас после сева.
— Ты уверена, что приехали те же актеры?
— О да. Я помню акробатов. И того мужчину, что разговаривает с госпожой Николь, — указала она. — Это Алан де Роми, знаменитый менестрель. Однажды он пел для самой Алиеноры Аквитанской. — Фокс наблюдал за менестрелем, прищурив глаза. У певца были блестящие черные кудри, свободными локонами ниспадавшие на плечи, и чересчур броский костюм. Глядя на него, Фокс подумал, что едва ли он мог прийтись Николь по вкусу, хотя кто знает, ведь он ее практически не знал.
Наконец Николь отошла от менестреля и направилась в сторону Фокса. Вид у нее был расстроенный. Заметив его, она как будто растерялась, и ее глаза расширились. Фоксу показалось, что на ее лице промелькнуло выражение вины и страха, но мгновение спустя эмоции исчезли за маской безмятежности. Она подошла к мужу.
— Я обсуждала с актерами сумму их жалованья, — пояснила она. — Они просят больше, чем в начале лета. Я сказала их руководителю, что мы должны сначала увидеть представление.
Несмотря на бесстрастный и обыденный тон, от внимания Фокса не ускользнуло частое биение синей жилки у нее на шее. Он уже наблюдал такую реакцию, когда ждал ответа на вопрос, где она провела тот день, когда разыгралась гроза. Хотя ее слова прозвучали правдоподобно, он знал, что Николь лжет.
— Ты все сделала правильно. А теперь пойдем посидишь со мной в зале, — заметил Фокс спокойно, хотя внутри у него все клокотало. Его цепкие пальцы впились в ее руку и потащили за собой. Николь ничего другого не оставалось, как повиноваться.
Она позволила мужу препроводить ее в зал, в то время как мысли лихорадило. Она никогда бы не затеяла ничего подобного. Но несколько месяцев назад ситуация в замке была совершенной иной. Она отчаянно хотела освободиться от Мортимера и поэтому попросила менестреля Алана де Роми передать письмо принцу Иоанну, в котором говорилось, что Вэлмар готов сдаться. В обмен на Вэлмар она просила предоставить ей право самой выбрать себе будущего мужа и не трогать замок Марбо.
Не имея несколько месяцев никаких известий, она решила, что принц Иоанн либо не получил ее письмо, либо слишком поглощен собственными делами, чтобы решать судьбу ее крепости. Но несколько минут назад ей стало известно, что Алан передал ее послание принцу и что Иоанн всерьез заинтересовался ее предложением. И теперь она боялась, что накликала на замок беду, и молила небеса спасти их от нашествия вражеской армии.
Она взглянула на Фокса, гадая, как рассказать ему о допущенной ошибке.
В зале царило оживление. Взад-вперед сновали проворные слуги с кувшинами, наполненными вином и пивом. За дощатыми столами сидели вилланы и торговцы с семьями, рыцари и другие обитатели замка и увлеченно беседовали. От обильных возлияний и сытных кушаний их загорелые лица раскраснелись. Все, начиная от юного пажа и кончая древней беззубой вдовушкой, доставленной в крепость из деревни на тачке, пребывали в счастливом расположении духа. Что касается Фокса, он был напряжен и встревожен. В который раз за короткий срок он обнаружил, что жена ему лжет. Поскольку причину ее обмана он пока не выяснил, неизвестность его злила, вызывая приливы ярости.
Он с трудом сдерживал себя от желания затащить ее в уединенное место и заставить рассказать, о чем именно она шепталась с заезжим менестрелем, пригрозив, что в случае отказа изобьет ее до полусмерти. Она сидела рядом с ним с прямой как палка спиной, бледная и безмолвная, словно догадывалась о кипевшем в нем гневе. К еде Фокс почти не прикасался и обрадовался, когда к нему подошел слуга и объявил, что актеры к выступлению готовы.
Де Кресси мрачно кивнул.
— Вели людям убрать столы и освободить для представления место.
Николь молча наблюдала за приготовлениями. Она решила, что дождется начала лицедейства, а потом скажет Фоксу, что должна выйти по нужде. Она уверена, что он ей разрешит. Ей важно было улучить минутку, чтобы просить Алана передать принцу Иоанну новое послание. В нем она намеревалась предупредить принца, что Вэлмар отныне находился в руках грозного крестоносца и его армии и что нынешний хозяин будет защищать свою собственность до последнего.
Она надеялась, что принц Иоанн уловит разницу: одно дело сражаться с повредившимся в рассудке пьяницей и совсем другое — с мужественным, закаленным в сражениях воином. Если бы только она сумела предотвратить атаку до того, как Фоксу станет известно о ее коварном заговоре. Она решила не признаваться ему в содеянном, поскольку знала, что он и без того считал ее хитрой, изворотливой лгуньей.
Звуки барабана, бубнов и виолы наполнили помещение. На импровизированную сцену вышли две женщины-акробатки, одетые в одинаковые яркие костюмы розового и шафранного цветов. Их наряды состояли из облегающей туники, прикрывавшей верхнюю часть тела, и штанов, присборенных на талии и щиколотках. Короткая, тонкая, как паутина, юбочка, дополнявшая костюм, по-видимому, служила для придания скромности, поскольку от нее было мало толку. Когда гимнастки совершали перевороты, ходили колесом и кувыркались, юбочка задиралась, выставляя напоказ изящные ноги и бедра. У обеих женщин были темные волосы и глаза, смуглая кожа, и похожи они между собой, как сестры. Их длинные волосы, заплетенные в косы, при каждом движении мотались из стороны в сторону. Вскоре к женщинам присоединился мужчина, тоже смуглолицый и темноволосый. Он лишь незначительно превосходил их ростом, но под его облегающим облачением, выкрашенным в яркие тона персикового и алого цветов, бугрились и перекатывались сильные мышцы.
Мужчина прошелся по залу на руках, потом сделал несколько умопомрачительных прыжков с переворотами через голову, вызвав в толпе вздох восхищения и одобрительные восклицания. Николь искоса взглянула на мужа. Выражение его лица не смягчилось, хотя он, безусловно, следил за ходом выступления артистов.
Николь снова переключила внимание на акробатов. Мужчина и женщины взялись за руки и начали выполнять прыжки и перевороты одновременно, после чего раскланялись перед публикой. Тогда к выступающим вышел еще один мужчина, облаченный в ярко-зеленый с оранжевым костюм. Женщины вскарабкались мужчинам на плечи и продолжали демонстрацию своей гибкости и ловкости. Николь снова бросила на Фокса взгляд, раздумывая над тем, когда будет удобно сказать, что ей нужно выйти, сейчас или чуть позже? Представление она видела раньше и знала, что дальше наступит черед фигляров. Они покажут глупую, но забавную сценку о том, как муж и жена везли поросенка на рынок. Пока супруги будут друг друга мутузить, «поросенок» удерет и, выбрав среди зрителей самую прелестную девушку, взберется к ней на колени. Николь никогда не понимала, что веселого находят люди в том, когда на их глазах кто-то дерется и громко бранится. Но она неизменно наблюдала, что к концу представления почти все присутствующие вытирали от безудержного хохота слезы. Если Фокс так же будет реагировать, то лицедейство должно ему понравиться. В таком случае он легче переживет несколько минут ее отсутствия.
Когда акробаты перешли к завершающей части своего выступления — построению пирамиды, — Николь встала и, обронив фразу «отхожее место», двинулась на выход. Фокс нахмурился, но попытку остановить ее не предпринял.
— Ты безмозглый придурок! — визгливо крикнула женщина. — За деньги, вырученные от поросенка, мы должны купить новый котел. Старый прохудился и светится от дыр. Он разве что годится для ловли рыбы!
Мужчина упрямо отвел назад плечи и выставил вперед подбородок. Его взгляд полыхал гневом.
— Мы купим соху! — проревел он и с размаху ударил жену, едва не сбив ее со стола, служившего актерам сценой. — Получила, старая хрычовка?
Позади них «поросенок», которого изображал мужчина в костюме телесного цвета, дополнительно украшенном настоящими поросячьими ушами и закрученным хвостиком, вертел задом и громко попукивал.
Публика реагировала оглушительными взрывами хохота. Но Фоксу было не до представления. Единственное, что его волновало, — отсутствие жены. Ее не было слишком долго, подумал он, и встал. Возможно, ей и в самом деле требовалось облегчиться, но он в этом сомневался.
— Ты должен передать записку Иоанну, — настойчиво повторила Николь. — Принц должен знать, что обстоятельства в Вэлмаре изменились.
— Ничто не изменилось, — возразил Алан де Роми, избегая смотреть на женщину. — Вэлмар по-прежнему находится в руках сподвижников Ричарда.
— Только вместо спившегося и бесполезного Мортимера человеку, которого пришлет Иоанн, придется сразиться с закаленным воином, который будет биться за Вэлмар до последнего вздоха. Его будет ждать не легкая победа, а длительная и упорная осада!
— Слишком поздно, — изрек менестрель. — Все уже закрутилось. Поход на Вэлмар возглавит не принц, а один из баронов, кто имеет земли в данной местности и стремится расширить границы своего влияния. Но я должен вам сказать, что первым будет взят замок Марбо, а за ним Вэлмар.
— Марбо? Но ведь я в своем послании принцу просила оставить Марбо в покое! — У Николь оборвалось сердце. — Они не должны идти на Марбо! Не должны!
Алан де Роми небрежно пожал плечами.
— Почему бы и нет? Обратившись за помощью к принцу Иоанну, вы не можете указывать ему, как и что делать. Он лучше знает. Очевидно, он решил, что взять крепость Марбо будет проще, потому что она слабее. Взяв ее, он создаст там базу для похода на Вэлмар.
«О Господи Иисусе, что я натворила!» Николь не на шутку перепугалась. В попытке избавиться от Мортимера она нечаянно подвергла Саймона опасности. И Фокс… что он с ней сделает, когда узнает, что Марбо и Вэлмару грозит вторжение, в котором повинна только она?
Она схватила Алана за руку.
— Ты должен передать принцу записку! Ты должен помочь мне предотвратить бедствие.
Он покачал головой, и в его глазах блеснули искры сожаления.
— Леди, будь я в состоянии помочь вам… — Внезапно его лицо приобрело настороженное выражение. — Я буду счастлив исполнить песню, о которой вы говорите, леди Николь. — Он сконфуженно поклонился и отошел в сторону.
Николь посмотрела на менестреля с недоумением. Чья-то сильная ладонь легла ей на плечо. Она обернулась и с ужасом увидела перед собой свирепый взгляд ониксовых глаз мужа.
Глава 16
Искаженное от гнева лицо Фокса заставило Николь содрогнуться от страха. Он вторично застал ее в компании менестреля и наверняка догадался, что она что-то замышляет. Она не знала ни что сказать, ни как объяснить свое поведение. Впрочем, Фокс такой возможности ей не предоставил.
— Ты сейчас же пойдешь со мной. Запомни, если окажешь мне сопротивление, я опозорю тебя перед всем залом, — прошипел он сквозь сжатые зубы, безжалостно стиснув ее локоть.
Она безропотно покорилась и поспешно проследовала за ним к лестнице в дальнем углу зала. Лестница вела в ее башню, в покои, где в недавнем прошлом над ней измывался Мортимер. Но едва они преодолели несколько ступенек винтовой лестницы, как Фокс остановился и прижал ее к стене. Грубый камень больно впился ей в спину.
— Сколько раз, Николь? — спросил он грубо. — Сколько раз он брал тебя? — Ты договаривалась с ним о встрече сегодняшней ночью? Ты хочешь наставить мне рога?
Николь от изумления часто заморгала, и тут все встало на свои места. Оказывается, причиной его злости была ревность. Фокс подозревал ее не в заговоре, а в супружеской измене, решив, что она договаривается с менестрелем о тайном свидании.
— Нет, — прошептала она. — Нет.
Пальцы Фокса впились в ее плечо. Она чувствовала всю силу его гнева. Он, если бы захотел, не оставил от нее и мокрого места.
— Ты к нему прикасалась! — проревел он. — Я видел. Ты вероломная, лживая шлюха!
Она покачала головой, лихорадочно пытаясь найти правильные слова. Ей совсем не нужно, чтобы муж считал ее и Алана любовниками. Но как разубедить его, не рассказав об опрометчивой идее сдать Вэлмар в руки принца Иоанна?
— Теперь я понимаю, почему ты с такой страстью отдаешься. Потому что другой мужчина возбудил в тебе желание и научил тебя получать удовольствие. — Фокс дрожал от ярости, и его голос звенел, как натянутая тетива. — Скажи, а его копье такое же большое, как мое? А он лизал тебя там? У него получалось лучше, чем у меня? Научил ли он тебя чему-то, чему не научил я?
Николь снова покачала головой. От растерянности она не могла вымолвить ни слова. Что могла она сказать? Что могла сделать? Она понимала, что перед лицом его безрассудной ярости все ее оправдания и действия окажутся бессмысленными. Что его ничто не удовлетворит.
Тогда он сгреб свободной рукой подол ее платья и задрал юбку. Николь от неожиданности ахнула.
Фокс приподнял женщину вверх и прижал спиной к стене, после чего оперся о нее сам и резким движением бедер овладел Николь.
Она застонала, ощутив распирающую боль внутри. Под тяжестью собственного тела она просела, оказавшись посаженной на его копье. Он потрогал то место, где они соединились.
— Он проделывал такое с тобой? — процедил Фокс сквозь зубы. — Брал ли он тебя, прижав к стене? — Едва проговорив это, он качнулся, протаранив ее еще глубже.
Николь всхлипнула. Нельзя сказать, что ей стало больно, но она балансировала на границе, где боль и наслаждение вступали в единоборство. Он сменил положение, обхватив ее ягодицы обеими ладонями, и предался неистовой скачке, могучими рывками посылая свой торс вперед. Она приникла к его плечам, стремясь обрести видимость устойчивости, тогда как окружающий мир зашатался и поплыл. Ее подхватил водоворот ощущений, уносивший ее с каждым его качком все дальше и быстрее. Внутри все пульсировало и горело. Ее тело в безумном экстазе содрогнулось. Он последний раз разогнался и, погрузившись в ее глубины, застонал. Достигнув пика плотского удовольствия, он замер.
Она, ослабевшая и бесчувственная, затаив дыхание, ждала. Он выскользнул из нее, и женщина медленно сползла по стене вниз. Ее ноги превратились в ватные, отказываясь ее держать, но она, собрав волю, устояла и не рухнула на пол. Николь чувствовала, как по внутренней стороне бедра сбегают ручейки вязкой жидкости. Она закрыла глаза, надеясь, что теперь, когда его похоть, разбуженная ревностью, нашла удовлетворение, он оставит ее в покое.
Но спустя несколько секунд он опять схватил ее за руку.
— Идем, — сказал Фокс. — Мы еще не закончили.
Он подтолкнул ее вперед, приказав жестом подниматься по ступенькам. Она двигалась, едва переставляя непослушные конечности. Когда они добрались до ее покоев, он отворил двери и втолкнул ее внутрь. Она обвела спальню взглядом и ощутила прилив удушающего страха. В памяти ожили воспоминания об ужасных побоях, которым подвергалась она здесь.
Фокс снял со стены в коридоре факел и зажег свечу, после чего вернул факел на место. Когда скудное пламя осветило комнату, Николь увидела его лицо. Угрюмое, оно пылало огнем.
Он смотрел на нее не мигая, потом схватил за руку и притянул к себе. Все так же не сводя с нее глаз, он заключил в ладони ее голову, погрузив пальцы в ее волосы. Гнев все еще искажал черты его лица.
— Ты такая красивая, — промолвил он. — Как может столь прелестное создание быть такой лживой, паскудной шлюхой?
Парализованная страхом, она смотрела на него, не в силах оторвать взора. В его взгляде все еще полыхали гневные молнии. Потом он вдруг принялся гладить ее щеки, прикасаясь к ней то с остервенелой жестокостью, то с пронзительной нежностью.
— Но ты моя, — произнес он. — И сегодня ночью ты будешь меня услаждать.
Его гнев потихоньку пошел на убыль. В первую очередь его всегда смягчала ее красота. Теперь, когда приступ безудержной ярости миновал, Фокс усомнился в справедливости своих обвинений. Николь не могло взбрести в голову, что она сумеет сбежать от него, чтобы предаться утехам любви с другим мужчиной. Как могла она замышлять тайное свидание, когда муж находился рядом и не спускал с нее строгих глаз? Такое поведение представлялось маловероятным и достаточно глупым, в то время как упрекнуть Николь в глупости уж никак не возможно. Напротив, она отличалась хитростью, умом и непредсказуемостью.
Если бы ей вздумалось завести любовника, она вряд ли остановила бы выбор на фатоватом менестреле.
Все же она была лгуньей, из-за которой он терял рассудок, поэтому хотел, чтобы Николь знала, что если не разум, то ее тело находится всецело в его власти. Он хотел, чтобы нынешняя ночь навсегда врезалась в ее память.
— Ты сейчас же пойдешь со мной. Запомни, если окажешь мне сопротивление, я опозорю тебя перед всем залом, — прошипел он сквозь сжатые зубы, безжалостно стиснув ее локоть.
Она безропотно покорилась и поспешно проследовала за ним к лестнице в дальнем углу зала. Лестница вела в ее башню, в покои, где в недавнем прошлом над ней измывался Мортимер. Но едва они преодолели несколько ступенек винтовой лестницы, как Фокс остановился и прижал ее к стене. Грубый камень больно впился ей в спину.
— Сколько раз, Николь? — спросил он грубо. — Сколько раз он брал тебя? — Ты договаривалась с ним о встрече сегодняшней ночью? Ты хочешь наставить мне рога?
Николь от изумления часто заморгала, и тут все встало на свои места. Оказывается, причиной его злости была ревность. Фокс подозревал ее не в заговоре, а в супружеской измене, решив, что она договаривается с менестрелем о тайном свидании.
— Нет, — прошептала она. — Нет.
Пальцы Фокса впились в ее плечо. Она чувствовала всю силу его гнева. Он, если бы захотел, не оставил от нее и мокрого места.
— Ты к нему прикасалась! — проревел он. — Я видел. Ты вероломная, лживая шлюха!
Она покачала головой, лихорадочно пытаясь найти правильные слова. Ей совсем не нужно, чтобы муж считал ее и Алана любовниками. Но как разубедить его, не рассказав об опрометчивой идее сдать Вэлмар в руки принца Иоанна?
— Теперь я понимаю, почему ты с такой страстью отдаешься. Потому что другой мужчина возбудил в тебе желание и научил тебя получать удовольствие. — Фокс дрожал от ярости, и его голос звенел, как натянутая тетива. — Скажи, а его копье такое же большое, как мое? А он лизал тебя там? У него получалось лучше, чем у меня? Научил ли он тебя чему-то, чему не научил я?
Николь снова покачала головой. От растерянности она не могла вымолвить ни слова. Что могла она сказать? Что могла сделать? Она понимала, что перед лицом его безрассудной ярости все ее оправдания и действия окажутся бессмысленными. Что его ничто не удовлетворит.
Тогда он сгреб свободной рукой подол ее платья и задрал юбку. Николь от неожиданности ахнула.
Фокс приподнял женщину вверх и прижал спиной к стене, после чего оперся о нее сам и резким движением бедер овладел Николь.
Она застонала, ощутив распирающую боль внутри. Под тяжестью собственного тела она просела, оказавшись посаженной на его копье. Он потрогал то место, где они соединились.
— Он проделывал такое с тобой? — процедил Фокс сквозь зубы. — Брал ли он тебя, прижав к стене? — Едва проговорив это, он качнулся, протаранив ее еще глубже.
Николь всхлипнула. Нельзя сказать, что ей стало больно, но она балансировала на границе, где боль и наслаждение вступали в единоборство. Он сменил положение, обхватив ее ягодицы обеими ладонями, и предался неистовой скачке, могучими рывками посылая свой торс вперед. Она приникла к его плечам, стремясь обрести видимость устойчивости, тогда как окружающий мир зашатался и поплыл. Ее подхватил водоворот ощущений, уносивший ее с каждым его качком все дальше и быстрее. Внутри все пульсировало и горело. Ее тело в безумном экстазе содрогнулось. Он последний раз разогнался и, погрузившись в ее глубины, застонал. Достигнув пика плотского удовольствия, он замер.
Она, ослабевшая и бесчувственная, затаив дыхание, ждала. Он выскользнул из нее, и женщина медленно сползла по стене вниз. Ее ноги превратились в ватные, отказываясь ее держать, но она, собрав волю, устояла и не рухнула на пол. Николь чувствовала, как по внутренней стороне бедра сбегают ручейки вязкой жидкости. Она закрыла глаза, надеясь, что теперь, когда его похоть, разбуженная ревностью, нашла удовлетворение, он оставит ее в покое.
Но спустя несколько секунд он опять схватил ее за руку.
— Идем, — сказал Фокс. — Мы еще не закончили.
Он подтолкнул ее вперед, приказав жестом подниматься по ступенькам. Она двигалась, едва переставляя непослушные конечности. Когда они добрались до ее покоев, он отворил двери и втолкнул ее внутрь. Она обвела спальню взглядом и ощутила прилив удушающего страха. В памяти ожили воспоминания об ужасных побоях, которым подвергалась она здесь.
Фокс снял со стены в коридоре факел и зажег свечу, после чего вернул факел на место. Когда скудное пламя осветило комнату, Николь увидела его лицо. Угрюмое, оно пылало огнем.
Он смотрел на нее не мигая, потом схватил за руку и притянул к себе. Все так же не сводя с нее глаз, он заключил в ладони ее голову, погрузив пальцы в ее волосы. Гнев все еще искажал черты его лица.
— Ты такая красивая, — промолвил он. — Как может столь прелестное создание быть такой лживой, паскудной шлюхой?
Парализованная страхом, она смотрела на него, не в силах оторвать взора. В его взгляде все еще полыхали гневные молнии. Потом он вдруг принялся гладить ее щеки, прикасаясь к ней то с остервенелой жестокостью, то с пронзительной нежностью.
— Но ты моя, — произнес он. — И сегодня ночью ты будешь меня услаждать.
Его гнев потихоньку пошел на убыль. В первую очередь его всегда смягчала ее красота. Теперь, когда приступ безудержной ярости миновал, Фокс усомнился в справедливости своих обвинений. Николь не могло взбрести в голову, что она сумеет сбежать от него, чтобы предаться утехам любви с другим мужчиной. Как могла она замышлять тайное свидание, когда муж находился рядом и не спускал с нее строгих глаз? Такое поведение представлялось маловероятным и достаточно глупым, в то время как упрекнуть Николь в глупости уж никак не возможно. Напротив, она отличалась хитростью, умом и непредсказуемостью.
Если бы ей вздумалось завести любовника, она вряд ли остановила бы выбор на фатоватом менестреле.
Все же она была лгуньей, из-за которой он терял рассудок, поэтому хотел, чтобы Николь знала, что если не разум, то ее тело находится всецело в его власти. Он хотел, чтобы нынешняя ночь навсегда врезалась в ее память.