Екшибарова Лола Зайниддиновна
История первая. Сны Зачаровня
У этой истории нет начала. По крайней мере, я его не помню. Она выглядит так, словно кто-то написал фразу, а потом взял, и оторвал половину свитка, оставив лишь окончание. Не знаю, что случилось с той, оторванной половиной. Возможно, ее лишь отложили до нужного времени. А может быть, потеряли.
Проснулась я утром.
Холодное, промозглое утро разбудило каплей росы, сорвавшейся мне на нос, и еще чем-то... тревожным?... Я возвращалась в бодрствование из темного душного небытия, словно из тяжкого похмелья. Рассеянный свет неприятно резал глаза, заставляя щуриться.
Влажный мягкий покров под ладонями казался неправильным, почему-то настораживал. Слегка пошевелила руками, ощупывая пространство вокруг, вспоминая названия предметов под пальцами. Трава, мелкие камни, хвоя... древесная веточка - засохшая, отметила, слушая ее хруст. Дальше шершавое, большое, наверное, ствол дерева.
И вообще, почему я лежу?!
Резко сев, совершила ошибку - кровь рванулась вверх с такой силой, что некоторое время ничего, кроме звона в ушах не проявлялось. Я захлебнулась воздухом, словно волной, закашлялась до слез. И поняла, что еще тревожило меня с момента пробуждения: едва я зашумела, замолкли слышимые где-то рядом голоса.
Восстанавливая дыхание, обретая зрение и слух, подивилась окружающему: лес, утро, полное отсутствие понимания ситуации. Что, собственно, я здесь делаю?
А так же: здесь - в смысле это где? Делаю - в смысле зачем?
'Я - это кто?' - спросил кто-то незнакомый внутри. Пальцы, и без того онемевшие от росы, стали совсем непослушными. В растерянности ощупывая себя, пыталась не сойти с ума от страха - я ничего не помнила. Даже своего имени.
И тут из-за деревьев вышли двое. Высокие, странно одетые мужчины. Если бы я вспомнила вовремя, что положено делать в подобных ситуациях, то закричала бы, разглядев их: все в них было неправильным. Одежда. Оружие. 'Почему неправильным?' - спрашивала себя, пытаясь найти хоть что-то, любой указатель, что помог бы мне очнуться окончательно. И вспомнить. И не находила.
Один русоволосый, светлоглазый, с недлинной бородкой. Второй темнокудрый, с пронзительными черными глазами, смуглый. Оба в мешковатых почти одинаковых кожаных штанах, куртках-плащах с широкими островерхими капюшонами, за голенищами высоких сапог - рукояти нешуточных ножей. Оба при сумках через плечо, у пояса - мешочки. То, что торчало за спиной, могло быть только луками.
Путешественники?.. И до чего же красивые! Мне редко встречались настолько красивые мужчины, - невольно подумала, сразу же пытаясь припомнить, а какие, собственно, мужчины встречались?
Вспомнить не удавалось ничего.
- Кто ты, девушка? - Спросил тот, что стоял на полшага впереди, с русой бородкой.
Обхватив колени, я пребывала в тоске и смятении. На душе препакостно, снаружи, впрочем, не лучше. Неудобная одежда натирала тело в самых немыслимых местах, мелкие мошки, объявившиеся ближе к вечеру, доставали писком, да еще эти два... спасителя...
Какие они все же высокие! Я едва доставала макушкой обоим до плеча. И еще подметила странность - присутствие рядом больших существ не вызывало того протеста, что вызывала, к примеру, одежда. Отсюда рискнула сделать некоторые выводы: где бы ни жила раньше, никогда не носила такой одежды, и всегда была не самой рослой среди своих. Что ж, хоть какая-то возможность самоопределения.
Ни на один их вопрос я не смогла ответить, да и на свой собственный - тоже. Невозможность вспомнить ничего до момента пробуждения сводила на нет все попытки сосредоточиться. Ведь жить я начала много раньше нынешнего утра, отражение в луже подсказывало, что лет двадцать - тридцать за плечами имелось. Собственная внешность не вызывала отчужденности, значит, именно так и выглядела все предыдущие годы. Седина в коротко обрезанных волосах тоже говорила о многом. Только вот о чем точно?
Они задавали вопросы, а я вслушивалась в звучание слов. Вот произнесли - эльф. И я поняла, что знаю что-то про эльфов, только вспомнить не могу, но нечто весьма занимательное, 'гномы' - то же самое. 'Серые люди' - и ничего не отозвалось. И так со многими понятиями. Редкие были знакомы точно, некоторые вызывали ощущение тревоги, какие-то не будили ничего.
'А может, мне все лишь снится? - Подумалось вдруг с надеждой. - И лес, и двое мужчин. Вот проснусь, и все пройдет'. - Не пройдет, сказал тот, внутри. И не надейся, не пройдет, потому как не сон мутный серый день. Не сон тела. Если только сон разума.
- Подвигайся ближе к огню. - Окликнул тот, что потемнее. Росни.
Исподлобья покосившись, осталась сидеть, где была. Если с утра еще могла как-то реагировать на окружающее, то сейчас все реакции сводились к основной - панике. Еще немного, и начнут стучать зубы. Происходящее наполнялось настолько ирреальным подтекстом, что голова шла кругом в прямом смысле. От непонимания. Смятения перед этим самым непониманием.
Я точно знала, что не должна быть здесь, не должна сидеть на мху в кошмарном лесу, в обществе бородатых красавцев, одетая, словно кукла. Стоп! Кто такая 'кукла'? - тут же дернулась, внутренне собираясь в комок, вырывая из темных глубин отмершей памяти соответственный образ. Маленькая неживая пародия на человечка покувыркалась перед мысленным взором, насмешливо дразнясь языком, канула в небытие. Ничего.
Тот, что посветлее, именем Рэм, присел рядом. Я едва не откачнулась, но сдержалась, пытаясь зажать расшалившиеся нервы в кулаке.
- Мы не навредим тебе, поверь. - Мягко обратился, улыбаясь светлыми глазами. - Мы ничего не потребуем взамен. Просто позволь помочь тебе сейчас, хорошо? Ты в беде, ты напугана и растеряна. Возможно, я ошибаюсь, но ты кажешься одинокой. Прошу, позволь позаботиться о тебе совсем чуть-чуть, столько, сколько сама решишь. Ну, как?
Не выдержав, я расплакалась, уткнувшись в пропахшую хвоей куртку.
- Договорились. - Заключил Рэм, слегка поглаживая меня по волосам. - Не бойся нас, девушка. Ты же видишь, мы - Охотники.
Прозвучало так, словно их принадлежность к веселому братству объясняла все. Наверное, она и должна была все объяснить. Только ничего не объясняла. Но пока - пока, они не представляли угрозы, совсем напротив. Когда я выплакалась, меня накормили чем-то, что вполне могло быть хорошо прокопченным мясом. Напоили напитком, явно имеющим в основе вино.
- Ожерелье на тебе занятное. - Бросил Росни вскользь, разворачивая короткое шерстяное одеяло. Я потрогала шею - бусинки, согретые теплом тела, совсем не чувствовались.
- А что с ним не так? - Поинтересовалась осторожно. Рэм, оторвавшись от раздумий, тоже посмотрел на меня.
- Всё так. - С подтекстом ответил Росни. - Всё нормально. Ты хоть знаешь, чего оно может стоить? - Я честно покачала головой. - Десяток добротных городских домов купить можно, со всем хозяйством. Может, и больше.
Мы с Рэмом удивились одинаково. Осторожно, стараясь не порвать, попыталась снять украшение, но низка была слишком короткой. Что же такое я там ношу? - удивлялась, стараясь разглядеть хоть кусочек бус.
- Это Слезы Гор, багровые изумруды. - Ответил моим мыслям Охотник, мечтательно улыбаясь воспоминаниям. - Гномы ценят их выше всех остальных драгоценных камней, да они и не сравнимы ни с чем иным... Если посмотреть сквозь такую бусинку на солнце, внутри зажжется маленькое пламя, потому и прозвали изумруд сей багровым. А Слезами Гор называют из-за редкости, ибо не плачут горы, но мстят беспощадно, не сдаются, но стоят до конца. Гномы же во всем сходны горам, как и положено народу, горами порожденному...
Мы все долго молчали, они - погруженные в свои, явно мечтательные мысли, я в свои, рациональные. Выбрав момент, когда заговорили о чем-то постороннем, поинтересовалась у Рэма:
- А можно такую бусинку обменять на что-нибудь?
- На что? - Удивился он.
- На одежду нормальную, к примеру. - Предположила небрежно.
Рэм взял меня за подбородок, я вновь почувствовала себя совершенно беспомощной.
- Даже не думай о том! - Веско сказал, возвышаясь надо мной. - И мыслить не смей драгоценность на пустяки разменивать. Надо чего - мы поможем, а то вон перстни свои сменяй. Уж за них-то тоже немало можно выручить, а пользы от них никакой.
- А от ожерелья какая? - Поразилась я. - Оно что - знак принадлежности?
- Очень возможно, что и знак. - Серьезно согласился Рэм. - Такие побрякушки просто так не вешают. Для чего-то тебе его надели, да так, чтобы снять не просто было. Вот и храни бережно. Мнится мне, что ожерелье - талисман.
- И прикрой его чем-нибудь от греха подальше. - Посоветовал Росни. - Шею замотай. Лихих людей везде хватает.
Сняв кольца, сложила их на подоле: одно большое, три поменьше. Вроде бы золотые. Два - с камушками, одно плоское, полированное, с тонкой резьбой по центру. Ладно, их-то точно пристрою с делом. А насчет шарфа они правы, нелепый длиннющий воротник того, что с натяжкой можно назвать курткой, отлично подойдет.
Рэм притащил охапку лапника, разложил поровнее, кивнул мне:
- Иди, спать пора. Завтра с утра отправляемся.
- Куда? - Поинтересовалась на всякий случай, устраиваясь.
- В людные места. - Ответил за Рэма Росни, кидая вторую охапку рядом. - В деревню. Мы предполагаем, что если тебя привести в место, где ты уже бывала, память вернется. Рэм, думаю, идти надо лесом. Получается как раз в сторону, откуда она могла прийти, может, на что интересное наткнемся.
- А она дойдет? - Усомнился второй Охотник, поправляя костер.
- Скажите, зачем вы со мной возитесь? - Решилась я на конкретный вопрос.
Они удивились неподдельно, даже переглянулись между собой.
- Мы - Охотники. - Ответил Рэм. - 'Особые случаи' - наша забота.
Закрывая глаза, раздумывала: ответили мне или вежливо отшили?
*
После того.
- Странный случай. - Повторил Охотник, разглядывая бледнеющее небо. - Вот именно, не 'особый', а скорее странный. Война кругом, мало ли людей теряется. Какая-то она... не впечатляющая, а?
- Посмотрим, что будет завтра. - Рассудительно возразил другой, набивая трубку. - Одета богато, держится настороженно... Кто его знает, может, и не имеет она отношения к тому, что вчера в лесу творилось. А, может, как раз она и имеет. Посмотрим.
Они помолчали, оба вспоминая перекошенные страхом лица крестьян в недальней деревеньке. Как внезапно среди ночи завыли все дворовые шавки. Как закричали повыскакивавшие на улицу дети, заголосили бабы. И как у самих Охотников нехорошо сжалось сердце при виде огромного голубого шара, висевшего над лесом. Шар стрелял молниями, сверкал невероятно. А потом вспучился по-низу изумрудным цветком, и лопнул.
*
- Пойдем по тракту. - Больше мне, чем Рэму, Росни отмахнул направление. Я посмотрела: в указанной стороне чаща как чаща, такая же, как в остальных трех.
- А почему? - Удивилась перемене планов.
- Потому. - Отрезал Охотник, зашагал широко, монументально возвышаясь впереди. - Не дойти тебе по лесу, ты уже вон прихрамываешь.
- Мне неудобно. - Попыталась оправдаться, потом разозлилась. Что я, специально, что ли?
- Внимательно смотри по сторонам. - Предупредил из-за спины Рэм приглушенно. - Это место называется Змеиная застава, и поверь, не зря.
Я вновь почувствовала липкие пальцы страха на горле. Не то, чтобы ползучие гады вызывали во мне паническое отвращение, но длинная дурацкая юбка метет дерн.
- Дай нож. - Попросила, останавливаясь, он подал без вопросов. Добротная материя резалась легко, отрезанный лоскут, шириною сантиметров в двадцать, как раз хорошо обмотался на талии, вместо пояса. Рэм хмыкнул, весело поблескивая глазами из-под капюшона.
Он вообще часто улыбался, Рэм. Даже когда просто спокойно смотрел, чудилась скрытая усмешка. Что ж, вид у меня, действительно, заслуживает насмешки, - стараясь не вскипеть, каждый раз напоминала себе. Пусть уж лучше Рэм смеется, чем Росни ухмыляется. Вот от чьего взгляда неуютно!
По лесу нельзя ходить как по... 'аллеям' - услужливо подсказал какой-то еще живой кусочек памяти, и тут же, ойкнув, исчез. Поленившись наклониться, я оттолкнула свисающие ветви. Сверху свалилось нечто холодное, скользкое, и смертельно опасное.
Время замерло в прямом смысле слов. Я 'включилась' в реальность, а реальность остановилась. Только шипящий гад остался проворным, вырывался из пальцев, заворачивая плоский треугольник головы, и стало понятно - времени нет. Если сейчас не остановить эту тварь, она остановит меня. Инстинкт самосохранения придал пальцам просто немыслимую скорость и гибкость. Я испугаться толком не успела, как уже вцепилась обеими руками в мерзкую плоть под самой головой, не давая ей приблизиться достаточно близко, не обращая внимание на сдирающие кожу с рук вьющиеся кольца, оторвала змею от себя, отводя руки все дальше.
- Замри. - Глухо сказал Росни, коротко размахиваясь. В лицо брызнуло холодным и липким.
Унимая противную дрожь, я оценивала расстояние между собственным носом и воткнутым в дерево ножом. Что ж, мне повезло с провожатыми. Росни, легко вытаскивая засевшую почти по рукоять сталь, поглядывал как-то по-новому.
- Спасибо тебе. - Поблагодарила не слишком затейливо.
- Угу. - Буркнул тот по обыкновению. - По сторонам лучше смотри.
Легко подталкивая в спину, Рэм заставлял идти дальше. Перешагнув через еще конвульсивно вздрагивающую ленту, удивилась, насколько мало напугала реальная опасность. Почему-то была уверена, что раньше на меня не часто нападали подобные твари.
За весь день останавливались лишь дважды, и то, только для меня. Оба Охотника олицетворяли выносливость, и я не позволяла себе уставать. Первый привал, короткий и неуютный, устроили около полудня прямо на обочине. Посидели, попили из фляги вина, и пошли дальше. Второй устроила себе сама, когда почувствовала - то, чем наполнены мои ботинки, не совсем вода. Выбрав валун пошире, разулась, не спеша, перемотала ступни на манер портянок, половинки шарфа не слишком подходили, да что делать. Остатком старательно обвязала шею, помня предостережение. Охотники, присевшие рядом, деликатно отводили глаза во время этой процедуры. Я отметила их сдержанность.
Оставшуюся часть пути помню как бесконечное чавканье грязи в такт шагов. Монотонная песня странствия, не слишком романтичная, что и говорить. К вечеру за очередным поворотом послышался собачий лай, и потянуло дымом. Мы вышли к деревне.
Дождь кончился. Что было, конечно, неплохо, но несвоевременно. Вот если бы он кончился этим утром, когда мы вышли на тракт, тогда одежда не промокла бы до нитки, я весь день не чувствовала бы себя лягушкой на болоте, и, в конце - концов, не подхватила бы насморка. Но нет, ему надо было моросить весь день, превратить дорогу в одну сплошную лужу, насквозь промочить нас. К тому же сильно усложнить все лично для меня. Идти по накатанной, но очень раскисшей дороге в тяжелой, длинной, мокрой юбке - ого! Кто не имел удовольствия все прочувствовать сам, вряд ли поймет.
И вообще, то, что касалось одежды, сильно стесняло. Ладно юбка, она хоть плотная. А обувь! Не знаю, в каком краю я выросла, но там точно не носили ничего похожего. Про то, что на мне было напялено сверху вместо куртки, просто молчу. Рэм, конечно, цыкнул, когда я заикнулась о возможности превратить ожерелье в средство обмена, но меня не просто напугать. А уж когда отмахаешь с мое в виде пугала, то и вовсе решительным станешь. Нет уж, дудки! При первой возможности переоденусь. А то, что ожерелье вроде как амулет или знак - это еще неизвестно.
Ворота, если то, что закрывало обычно забор можно назвать воротами, были еще открыты. Впрочем, если они и представляли в закрытом виде преграду, то лишь для телег. Всё остальное, от кошки до лошади, могло свободно протиснуться в аккуратную дыру шагах в двадцати от 'главного входа'. Проходя по единственной улице между покосившихся, темных халуп, поняла совершенно точно - с деревней меня ничего не связывает, и связывать не может. Если в лесу было тревожно, то здесь - просто жутко. И ни огонь в очаге постоялого двора, ни почтительное отношение к нашей троице всех, включая приблудную собаку, не смогло изменить тягостного впечатления. Нет, здесь не присутствовало моего прошлого.
Никого, кроме нас, из пришлых не было. Поев вместе со всеми за длинным столом, тихонько прикорнула в уголке, у самого очага, отогреваясь и млея. Не пробыли мы в деревне и получаса, как к Охотникам стали подсаживаться мужчины, в основном возрастные мужики, кряжистые, солидные, оборванные. Говорили негромко, больше рассказывали, чем расспрашивали, я отметила для себя это обстоятельство. Некоторые поглядывали недоуменно в мою сторону, но никто не осмелился даже подойти. Скорее всего, именно из-за Охотников. Отогревшись, наевшись и немного просохнув, уснула, где сидела. Кто-то подложил мне под голову пук соломы, во сне почудились темные кудри, презрительный излом тонких губ - Росни, но это вряд ли.
- Ну? - Требовательно вопросил Рэм за завтраком. - Что скажешь?
- Одно точно: никогда в такой дыре не жила, и даже, вроде, не бывала. - Заявила решительно.
- 'Дыре'? - С непонятным подтекстом переспросил Рэм.
- Дыре. Захолустье. Убожестве. Называйте, как хотите.
- 'Убожестве'?.. - Еще непонятнее протянул Росни, оглядываясь кругом.
- Значит, всё же горожанка. - Полуутвердительно заключил Рэм.
- Жаль... - Грустно согласился Росни.
- Кто 'горожанка'?! Чего жаль? - Не удержалась я, чувствуя себя задетой.
- 'Того'! - Поддразнил Росни, насмехаясь открыто. - Поднимайся, принцесса. Пойдем приводить тебя в приличествующий вид.
Не надеясь ни на что хорошее, поплелась за ними на улицу. Не может здесь быть приличной лавки, торговля - дело городское.
*
Остановились у крепкого, прочного забора, Рэм решительно толкнул калитку. Во дворе маленький сморщенный человечек загружал мешками телегу, лошадь меланхолично покосилась на нас и заржала. Женщины, возившиеся неподалеку, дружно уставились на Охотников.
- Мерман! - Негромко позвал Рэм. Сморщенный человечек засеменил от полузагруженной телеги. - Здоровья тебе, Мерман. Нам нужны кое-какие вещи.
- Да-да, конечно. - Кивая, человечек призывно замахал руками в сторону невысокого строения, крытого неузнаваемым материалом. - Господа Охотники! Все там, всё, что нужно Охотникам...
- Нам нужно оружие. - Резко сказал Росни. Человечек с гордым именем Мерман покосился в мою сторону. - Да, и для нее тоже.
Мы вошли, и некоторое время постояли, привыкая к темноте. 'Ненавижу затхлые сараи!' - Негромко ругнулся Росни, Рэм что-то ответил на непонятном языке.
- Там, у стены всё для господ Охотников... - Подсказал сморщенный Мерман, и те отшагнули в указанный угол. Приглядываясь ко мне, человечек пожевывал губы, явно выжидая чего-то. Я подумала, и пояснила:
- Мне нужна хорошая, добротная одежда. Так же сумка, вон как у них, фляга для воды, и... еще то, что обычно берут в дорогу. Сколько... что будет стоить всё это?
Он продолжал пристально приглядываться к моим рукам, и до меня, наконец-то дошло - кольца!
- Которое? - Спросила прямо. Мужичонка опасливо покосился на моих спутников, но те превратились в статуи. Он нерешительно ткнул в то, что всё норовило скатиться. Я сняла его без сожалений.
И тут случилось чудо - сморчок превратился в вихрь. С достойной зависти скоростью приволок целую охапку курток, штанов, поясов. А еще всяческих перевязей, ремней, и другой кожаной мелочи. Вот теперь я действительно почувствовала себя удовлетворенной. Бедняги Охотники, вам еще придется посидеть некоторое время в затхлом сарае. Отобрав для примерки стопку, ушла за навес со сбруей. Итак: брюки толстой, хорошо выделанной и потому ладно скроенной кожи, рубаха серого грубого полотна - широковата, конечно, ну да ладно, главное, под горло; один ремень на пояс, второй под ножны. Жилет коротким мехом внутрь, на двух завязках. Куртка длинная, мягкой кожи, с множеством застежек, с капюшоном, правда, не островерхим как у Охотников, но оно и к лучшему - незачем иметь вид того, чем не являешься. С шикарнейшим мехом по вороту. Немного подумав, прихватила широким коротким ремнем правое запястье и примотала ремешок на левую лодыжку, в совершенно непонятной уверенности, что именно здесь должно носить нож 'на всякий случай'. Рассматривая результат, с долей раздражения отметила, что кое-что, забытое наяву, еще живет в глубине. Привычки, к примеру.
Когда некоторое время спустя, почти счастливая, выходила из-за кучи седел, Рэм говорил:
- ... ещё охотничьи ножи, и сапоги на неё.
Сморчок, переставший быть таковым, исчез мгновенно. Росни присвистнул. Я стояла, ожидая, они молчали.
- Ну? - Поторопила. - Что скажете?
- Даже не знаю, девушка, даже не знаю... - протянул Рэм.
е застежки?- Не сидит на мне, что ли?... - Удивилась, рассматривая чудны на рукавах.
- Слишком. - Еще чуднее возразил Рэм. - Слишком хорошо сидит.
- Женщины не носят мужской одежды, даже воины в походе. - Пояснил Росни, нехорошо кривя губы. - А уж тем более с такой сноровкой.
- Не знаю, куда ты клонишь... - Начала, было, я, но тут явился Сморчок еще с одним мужиком.
Они притащили два тяжеленных мешка, в которых оказалось столько интересных вещиц, что про склоку тут же забылось. Ножи немыслимых форм и размеров, наконечники для стрел - более десятка разнообразных форм, всяческие фляжки, коробочки, накладки... Просто перечислять, и то долго. Разложив свое добро на лавке, мужик, который, судя по ожогам на огромных лапищах был кузнецом как минимум, выжидательно уставился на Охотников. Те, в свою очередь дружно склонились над лавкой, негромко переговариваясь. Впрочем, ожидание не затянулось долго. Рэм придирчиво разглядывал, ссыпал наконечники для стрел в специальный мешочек. Из кучи остального Росни решительно выбрал несколько предметов, прищурясь, оценивающе смерил меня взглядом, и добавил еще один: нож устрашающего вида в деревянных, не лишенных изящества, ножнах.
- Это. - Лаконично пояснил Охотник. Тот, что наверняка был кузнецом, неспешно сложил остальное в мешок, и, степенно поклонившись, ушел. Росни поторопил: - Надевай сапоги, девушка. Мы и так задержались здесь больше, чем рассчитывали.
На прощанье Мерман сунул мне в руки сумку, абсолютно такую же, как у Росни, довольно плотно набитую. Я улыбнулась, закидывая ее на плечо, но раскрывать сразу не стала. Все равно не знаю, что именно должно там находиться.
Покидая деревню, ощущала себя несравнимо комфортнее, чем входя в нее. И еще более растерянно. Посещение 'людного места' ничего не изменило в лучшую сторону, только усложнило отношения с Охотниками. После того, как вышла к ним переодетой, они совсем перестали разговаривать со мной, если и обращались, лишь строго по делу. Невольно чувствовала себя виноватой, хоть и не знала, в чем.
Я догадывалась, что едва мы останемся одни, меня начнут расспрашивать, причем заранее предполагала, что ответить на всё не смогу. Оборот, в который меня взяли, превзошел самые мрачные ожидания. Допросом выматывали до вечера, но не думаю, что смогли многого добиться.
- Итак, - подвел итог Рэм, поигрывая веткой. - Твое появление в лесу необъяснимо, поскольку никаких следов вокруг просто нет - ты словно свалилась с неба, при этом ничуть не поранившись. Свет, что сиял всю ночь как раз у того места, всполошил всю округу...Ты не надменна, но горда. Внешностью не похожа ни на кого, из известных мне племен. Не жалуешься, но плачешь от боли. Совершенно не приспособлена к самостоятельности. Не боишься змей, предпочитаешь мужской походный костюм нарядам горожанок. Что я еще забыл? Ах, да, еще ты ничего не помнишь о себе, никогда не жила в деревне; заметь, притом, что не боишься леса, умудришься заблудиться в небольшой рощице; и млеешь от хорошего оружия, не отпирайся! То есть: появление твое сопровождали, конечно, особые обстоятельства, но сама ты не подходишь ни под какие известные мне пророчества, а я, заметь, знаю их немало. Ты совсем необычная личность, Девушка Без Имени.
Три заглавные буквы вряд. Будь я не настолько усталой, это послужило бы поводом к серьезным дебатам. Сейчас только поморщилась, втягивая голову поглубже в воротник. Костер приятно согревал, но к ночи ощутимо похолодало, меня пробирал озноб.
- Молчишь? - Сверкнул глазами Росни. Я слегка пожала плечами: что еще говорить-то, итак весь день говорим. - Ну-ну, молчи. Храни свою тайну, сколько влезет. Только позволь тогда нам идти своей дорогой, принцесса.
- Росни!.. - Предостерегающе начал Рэм, тот только отмахнулся.
У меня не было сил на споры. Прислушиваясь к шуршанию ветвей над головой, старалась представить, куда пойду, если они меня оставят. Наверное, назад в деревню. От усталости накатывало слезливое настроение, темная ненастная ночь принесла одиночество и обмотала им, мешая дышать. Усилилось чувство отстраненности. Привалившись к шершавому пню, пыталась найти в себе хоть отголосок понимания происходящего. Иногда сквозь мысли пробивались словно бы чьи-то посторонние голоса, но, стоило к ним начать прислушиваться, тут же пропадали. Видимо, от усталости - решила, закрывая глаза под их легкое шуршание. Так, сидя, и уснула.
Утро не принесло облегчения. Насморк, к счастью, так и не переродился ни во что серьезнее, но чувство усталости не прошло. Подняться на ноги смогла далеко не с первого раза, очень болела спина.
Костер лениво тлел, рядом валялись несколько приличных хворостин, видимо, на случай, если решу побыть на поляне подольше. Ну что ж, друзья, спасибо вам за заботу. Только я не буду сидеть здесь, дожидаясь голодной смерти. Еще не знаю, куда, но надо идти. Решимость двигаться все же не настолько овладела мной, чтобы легко оторваться от уютного костерка. Думалось, что если сейчас его затопчу, то не смогу уже развести заново, и я медлила.
Проснулась я утром.
Холодное, промозглое утро разбудило каплей росы, сорвавшейся мне на нос, и еще чем-то... тревожным?... Я возвращалась в бодрствование из темного душного небытия, словно из тяжкого похмелья. Рассеянный свет неприятно резал глаза, заставляя щуриться.
Влажный мягкий покров под ладонями казался неправильным, почему-то настораживал. Слегка пошевелила руками, ощупывая пространство вокруг, вспоминая названия предметов под пальцами. Трава, мелкие камни, хвоя... древесная веточка - засохшая, отметила, слушая ее хруст. Дальше шершавое, большое, наверное, ствол дерева.
И вообще, почему я лежу?!
Резко сев, совершила ошибку - кровь рванулась вверх с такой силой, что некоторое время ничего, кроме звона в ушах не проявлялось. Я захлебнулась воздухом, словно волной, закашлялась до слез. И поняла, что еще тревожило меня с момента пробуждения: едва я зашумела, замолкли слышимые где-то рядом голоса.
Восстанавливая дыхание, обретая зрение и слух, подивилась окружающему: лес, утро, полное отсутствие понимания ситуации. Что, собственно, я здесь делаю?
А так же: здесь - в смысле это где? Делаю - в смысле зачем?
'Я - это кто?' - спросил кто-то незнакомый внутри. Пальцы, и без того онемевшие от росы, стали совсем непослушными. В растерянности ощупывая себя, пыталась не сойти с ума от страха - я ничего не помнила. Даже своего имени.
И тут из-за деревьев вышли двое. Высокие, странно одетые мужчины. Если бы я вспомнила вовремя, что положено делать в подобных ситуациях, то закричала бы, разглядев их: все в них было неправильным. Одежда. Оружие. 'Почему неправильным?' - спрашивала себя, пытаясь найти хоть что-то, любой указатель, что помог бы мне очнуться окончательно. И вспомнить. И не находила.
Один русоволосый, светлоглазый, с недлинной бородкой. Второй темнокудрый, с пронзительными черными глазами, смуглый. Оба в мешковатых почти одинаковых кожаных штанах, куртках-плащах с широкими островерхими капюшонами, за голенищами высоких сапог - рукояти нешуточных ножей. Оба при сумках через плечо, у пояса - мешочки. То, что торчало за спиной, могло быть только луками.
Путешественники?.. И до чего же красивые! Мне редко встречались настолько красивые мужчины, - невольно подумала, сразу же пытаясь припомнить, а какие, собственно, мужчины встречались?
Вспомнить не удавалось ничего.
- Кто ты, девушка? - Спросил тот, что стоял на полшага впереди, с русой бородкой.
Обхватив колени, я пребывала в тоске и смятении. На душе препакостно, снаружи, впрочем, не лучше. Неудобная одежда натирала тело в самых немыслимых местах, мелкие мошки, объявившиеся ближе к вечеру, доставали писком, да еще эти два... спасителя...
Какие они все же высокие! Я едва доставала макушкой обоим до плеча. И еще подметила странность - присутствие рядом больших существ не вызывало того протеста, что вызывала, к примеру, одежда. Отсюда рискнула сделать некоторые выводы: где бы ни жила раньше, никогда не носила такой одежды, и всегда была не самой рослой среди своих. Что ж, хоть какая-то возможность самоопределения.
Ни на один их вопрос я не смогла ответить, да и на свой собственный - тоже. Невозможность вспомнить ничего до момента пробуждения сводила на нет все попытки сосредоточиться. Ведь жить я начала много раньше нынешнего утра, отражение в луже подсказывало, что лет двадцать - тридцать за плечами имелось. Собственная внешность не вызывала отчужденности, значит, именно так и выглядела все предыдущие годы. Седина в коротко обрезанных волосах тоже говорила о многом. Только вот о чем точно?
Они задавали вопросы, а я вслушивалась в звучание слов. Вот произнесли - эльф. И я поняла, что знаю что-то про эльфов, только вспомнить не могу, но нечто весьма занимательное, 'гномы' - то же самое. 'Серые люди' - и ничего не отозвалось. И так со многими понятиями. Редкие были знакомы точно, некоторые вызывали ощущение тревоги, какие-то не будили ничего.
'А может, мне все лишь снится? - Подумалось вдруг с надеждой. - И лес, и двое мужчин. Вот проснусь, и все пройдет'. - Не пройдет, сказал тот, внутри. И не надейся, не пройдет, потому как не сон мутный серый день. Не сон тела. Если только сон разума.
- Подвигайся ближе к огню. - Окликнул тот, что потемнее. Росни.
Исподлобья покосившись, осталась сидеть, где была. Если с утра еще могла как-то реагировать на окружающее, то сейчас все реакции сводились к основной - панике. Еще немного, и начнут стучать зубы. Происходящее наполнялось настолько ирреальным подтекстом, что голова шла кругом в прямом смысле. От непонимания. Смятения перед этим самым непониманием.
Я точно знала, что не должна быть здесь, не должна сидеть на мху в кошмарном лесу, в обществе бородатых красавцев, одетая, словно кукла. Стоп! Кто такая 'кукла'? - тут же дернулась, внутренне собираясь в комок, вырывая из темных глубин отмершей памяти соответственный образ. Маленькая неживая пародия на человечка покувыркалась перед мысленным взором, насмешливо дразнясь языком, канула в небытие. Ничего.
Тот, что посветлее, именем Рэм, присел рядом. Я едва не откачнулась, но сдержалась, пытаясь зажать расшалившиеся нервы в кулаке.
- Мы не навредим тебе, поверь. - Мягко обратился, улыбаясь светлыми глазами. - Мы ничего не потребуем взамен. Просто позволь помочь тебе сейчас, хорошо? Ты в беде, ты напугана и растеряна. Возможно, я ошибаюсь, но ты кажешься одинокой. Прошу, позволь позаботиться о тебе совсем чуть-чуть, столько, сколько сама решишь. Ну, как?
Не выдержав, я расплакалась, уткнувшись в пропахшую хвоей куртку.
- Договорились. - Заключил Рэм, слегка поглаживая меня по волосам. - Не бойся нас, девушка. Ты же видишь, мы - Охотники.
Прозвучало так, словно их принадлежность к веселому братству объясняла все. Наверное, она и должна была все объяснить. Только ничего не объясняла. Но пока - пока, они не представляли угрозы, совсем напротив. Когда я выплакалась, меня накормили чем-то, что вполне могло быть хорошо прокопченным мясом. Напоили напитком, явно имеющим в основе вино.
- Ожерелье на тебе занятное. - Бросил Росни вскользь, разворачивая короткое шерстяное одеяло. Я потрогала шею - бусинки, согретые теплом тела, совсем не чувствовались.
- А что с ним не так? - Поинтересовалась осторожно. Рэм, оторвавшись от раздумий, тоже посмотрел на меня.
- Всё так. - С подтекстом ответил Росни. - Всё нормально. Ты хоть знаешь, чего оно может стоить? - Я честно покачала головой. - Десяток добротных городских домов купить можно, со всем хозяйством. Может, и больше.
Мы с Рэмом удивились одинаково. Осторожно, стараясь не порвать, попыталась снять украшение, но низка была слишком короткой. Что же такое я там ношу? - удивлялась, стараясь разглядеть хоть кусочек бус.
- Это Слезы Гор, багровые изумруды. - Ответил моим мыслям Охотник, мечтательно улыбаясь воспоминаниям. - Гномы ценят их выше всех остальных драгоценных камней, да они и не сравнимы ни с чем иным... Если посмотреть сквозь такую бусинку на солнце, внутри зажжется маленькое пламя, потому и прозвали изумруд сей багровым. А Слезами Гор называют из-за редкости, ибо не плачут горы, но мстят беспощадно, не сдаются, но стоят до конца. Гномы же во всем сходны горам, как и положено народу, горами порожденному...
Мы все долго молчали, они - погруженные в свои, явно мечтательные мысли, я в свои, рациональные. Выбрав момент, когда заговорили о чем-то постороннем, поинтересовалась у Рэма:
- А можно такую бусинку обменять на что-нибудь?
- На что? - Удивился он.
- На одежду нормальную, к примеру. - Предположила небрежно.
Рэм взял меня за подбородок, я вновь почувствовала себя совершенно беспомощной.
- Даже не думай о том! - Веско сказал, возвышаясь надо мной. - И мыслить не смей драгоценность на пустяки разменивать. Надо чего - мы поможем, а то вон перстни свои сменяй. Уж за них-то тоже немало можно выручить, а пользы от них никакой.
- А от ожерелья какая? - Поразилась я. - Оно что - знак принадлежности?
- Очень возможно, что и знак. - Серьезно согласился Рэм. - Такие побрякушки просто так не вешают. Для чего-то тебе его надели, да так, чтобы снять не просто было. Вот и храни бережно. Мнится мне, что ожерелье - талисман.
- И прикрой его чем-нибудь от греха подальше. - Посоветовал Росни. - Шею замотай. Лихих людей везде хватает.
Сняв кольца, сложила их на подоле: одно большое, три поменьше. Вроде бы золотые. Два - с камушками, одно плоское, полированное, с тонкой резьбой по центру. Ладно, их-то точно пристрою с делом. А насчет шарфа они правы, нелепый длиннющий воротник того, что с натяжкой можно назвать курткой, отлично подойдет.
Рэм притащил охапку лапника, разложил поровнее, кивнул мне:
- Иди, спать пора. Завтра с утра отправляемся.
- Куда? - Поинтересовалась на всякий случай, устраиваясь.
- В людные места. - Ответил за Рэма Росни, кидая вторую охапку рядом. - В деревню. Мы предполагаем, что если тебя привести в место, где ты уже бывала, память вернется. Рэм, думаю, идти надо лесом. Получается как раз в сторону, откуда она могла прийти, может, на что интересное наткнемся.
- А она дойдет? - Усомнился второй Охотник, поправляя костер.
- Скажите, зачем вы со мной возитесь? - Решилась я на конкретный вопрос.
Они удивились неподдельно, даже переглянулись между собой.
- Мы - Охотники. - Ответил Рэм. - 'Особые случаи' - наша забота.
Закрывая глаза, раздумывала: ответили мне или вежливо отшили?
*
После того.
- Странный случай. - Повторил Охотник, разглядывая бледнеющее небо. - Вот именно, не 'особый', а скорее странный. Война кругом, мало ли людей теряется. Какая-то она... не впечатляющая, а?
- Посмотрим, что будет завтра. - Рассудительно возразил другой, набивая трубку. - Одета богато, держится настороженно... Кто его знает, может, и не имеет она отношения к тому, что вчера в лесу творилось. А, может, как раз она и имеет. Посмотрим.
Они помолчали, оба вспоминая перекошенные страхом лица крестьян в недальней деревеньке. Как внезапно среди ночи завыли все дворовые шавки. Как закричали повыскакивавшие на улицу дети, заголосили бабы. И как у самих Охотников нехорошо сжалось сердце при виде огромного голубого шара, висевшего над лесом. Шар стрелял молниями, сверкал невероятно. А потом вспучился по-низу изумрудным цветком, и лопнул.
*
- Пойдем по тракту. - Больше мне, чем Рэму, Росни отмахнул направление. Я посмотрела: в указанной стороне чаща как чаща, такая же, как в остальных трех.
- А почему? - Удивилась перемене планов.
- Потому. - Отрезал Охотник, зашагал широко, монументально возвышаясь впереди. - Не дойти тебе по лесу, ты уже вон прихрамываешь.
- Мне неудобно. - Попыталась оправдаться, потом разозлилась. Что я, специально, что ли?
- Внимательно смотри по сторонам. - Предупредил из-за спины Рэм приглушенно. - Это место называется Змеиная застава, и поверь, не зря.
Я вновь почувствовала липкие пальцы страха на горле. Не то, чтобы ползучие гады вызывали во мне паническое отвращение, но длинная дурацкая юбка метет дерн.
- Дай нож. - Попросила, останавливаясь, он подал без вопросов. Добротная материя резалась легко, отрезанный лоскут, шириною сантиметров в двадцать, как раз хорошо обмотался на талии, вместо пояса. Рэм хмыкнул, весело поблескивая глазами из-под капюшона.
Он вообще часто улыбался, Рэм. Даже когда просто спокойно смотрел, чудилась скрытая усмешка. Что ж, вид у меня, действительно, заслуживает насмешки, - стараясь не вскипеть, каждый раз напоминала себе. Пусть уж лучше Рэм смеется, чем Росни ухмыляется. Вот от чьего взгляда неуютно!
По лесу нельзя ходить как по... 'аллеям' - услужливо подсказал какой-то еще живой кусочек памяти, и тут же, ойкнув, исчез. Поленившись наклониться, я оттолкнула свисающие ветви. Сверху свалилось нечто холодное, скользкое, и смертельно опасное.
Время замерло в прямом смысле слов. Я 'включилась' в реальность, а реальность остановилась. Только шипящий гад остался проворным, вырывался из пальцев, заворачивая плоский треугольник головы, и стало понятно - времени нет. Если сейчас не остановить эту тварь, она остановит меня. Инстинкт самосохранения придал пальцам просто немыслимую скорость и гибкость. Я испугаться толком не успела, как уже вцепилась обеими руками в мерзкую плоть под самой головой, не давая ей приблизиться достаточно близко, не обращая внимание на сдирающие кожу с рук вьющиеся кольца, оторвала змею от себя, отводя руки все дальше.
- Замри. - Глухо сказал Росни, коротко размахиваясь. В лицо брызнуло холодным и липким.
Унимая противную дрожь, я оценивала расстояние между собственным носом и воткнутым в дерево ножом. Что ж, мне повезло с провожатыми. Росни, легко вытаскивая засевшую почти по рукоять сталь, поглядывал как-то по-новому.
- Спасибо тебе. - Поблагодарила не слишком затейливо.
- Угу. - Буркнул тот по обыкновению. - По сторонам лучше смотри.
Легко подталкивая в спину, Рэм заставлял идти дальше. Перешагнув через еще конвульсивно вздрагивающую ленту, удивилась, насколько мало напугала реальная опасность. Почему-то была уверена, что раньше на меня не часто нападали подобные твари.
За весь день останавливались лишь дважды, и то, только для меня. Оба Охотника олицетворяли выносливость, и я не позволяла себе уставать. Первый привал, короткий и неуютный, устроили около полудня прямо на обочине. Посидели, попили из фляги вина, и пошли дальше. Второй устроила себе сама, когда почувствовала - то, чем наполнены мои ботинки, не совсем вода. Выбрав валун пошире, разулась, не спеша, перемотала ступни на манер портянок, половинки шарфа не слишком подходили, да что делать. Остатком старательно обвязала шею, помня предостережение. Охотники, присевшие рядом, деликатно отводили глаза во время этой процедуры. Я отметила их сдержанность.
Оставшуюся часть пути помню как бесконечное чавканье грязи в такт шагов. Монотонная песня странствия, не слишком романтичная, что и говорить. К вечеру за очередным поворотом послышался собачий лай, и потянуло дымом. Мы вышли к деревне.
Дождь кончился. Что было, конечно, неплохо, но несвоевременно. Вот если бы он кончился этим утром, когда мы вышли на тракт, тогда одежда не промокла бы до нитки, я весь день не чувствовала бы себя лягушкой на болоте, и, в конце - концов, не подхватила бы насморка. Но нет, ему надо было моросить весь день, превратить дорогу в одну сплошную лужу, насквозь промочить нас. К тому же сильно усложнить все лично для меня. Идти по накатанной, но очень раскисшей дороге в тяжелой, длинной, мокрой юбке - ого! Кто не имел удовольствия все прочувствовать сам, вряд ли поймет.
И вообще, то, что касалось одежды, сильно стесняло. Ладно юбка, она хоть плотная. А обувь! Не знаю, в каком краю я выросла, но там точно не носили ничего похожего. Про то, что на мне было напялено сверху вместо куртки, просто молчу. Рэм, конечно, цыкнул, когда я заикнулась о возможности превратить ожерелье в средство обмена, но меня не просто напугать. А уж когда отмахаешь с мое в виде пугала, то и вовсе решительным станешь. Нет уж, дудки! При первой возможности переоденусь. А то, что ожерелье вроде как амулет или знак - это еще неизвестно.
Ворота, если то, что закрывало обычно забор можно назвать воротами, были еще открыты. Впрочем, если они и представляли в закрытом виде преграду, то лишь для телег. Всё остальное, от кошки до лошади, могло свободно протиснуться в аккуратную дыру шагах в двадцати от 'главного входа'. Проходя по единственной улице между покосившихся, темных халуп, поняла совершенно точно - с деревней меня ничего не связывает, и связывать не может. Если в лесу было тревожно, то здесь - просто жутко. И ни огонь в очаге постоялого двора, ни почтительное отношение к нашей троице всех, включая приблудную собаку, не смогло изменить тягостного впечатления. Нет, здесь не присутствовало моего прошлого.
Никого, кроме нас, из пришлых не было. Поев вместе со всеми за длинным столом, тихонько прикорнула в уголке, у самого очага, отогреваясь и млея. Не пробыли мы в деревне и получаса, как к Охотникам стали подсаживаться мужчины, в основном возрастные мужики, кряжистые, солидные, оборванные. Говорили негромко, больше рассказывали, чем расспрашивали, я отметила для себя это обстоятельство. Некоторые поглядывали недоуменно в мою сторону, но никто не осмелился даже подойти. Скорее всего, именно из-за Охотников. Отогревшись, наевшись и немного просохнув, уснула, где сидела. Кто-то подложил мне под голову пук соломы, во сне почудились темные кудри, презрительный излом тонких губ - Росни, но это вряд ли.
- Ну? - Требовательно вопросил Рэм за завтраком. - Что скажешь?
- Одно точно: никогда в такой дыре не жила, и даже, вроде, не бывала. - Заявила решительно.
- 'Дыре'? - С непонятным подтекстом переспросил Рэм.
- Дыре. Захолустье. Убожестве. Называйте, как хотите.
- 'Убожестве'?.. - Еще непонятнее протянул Росни, оглядываясь кругом.
- Значит, всё же горожанка. - Полуутвердительно заключил Рэм.
- Жаль... - Грустно согласился Росни.
- Кто 'горожанка'?! Чего жаль? - Не удержалась я, чувствуя себя задетой.
- 'Того'! - Поддразнил Росни, насмехаясь открыто. - Поднимайся, принцесса. Пойдем приводить тебя в приличествующий вид.
Не надеясь ни на что хорошее, поплелась за ними на улицу. Не может здесь быть приличной лавки, торговля - дело городское.
*
Остановились у крепкого, прочного забора, Рэм решительно толкнул калитку. Во дворе маленький сморщенный человечек загружал мешками телегу, лошадь меланхолично покосилась на нас и заржала. Женщины, возившиеся неподалеку, дружно уставились на Охотников.
- Мерман! - Негромко позвал Рэм. Сморщенный человечек засеменил от полузагруженной телеги. - Здоровья тебе, Мерман. Нам нужны кое-какие вещи.
- Да-да, конечно. - Кивая, человечек призывно замахал руками в сторону невысокого строения, крытого неузнаваемым материалом. - Господа Охотники! Все там, всё, что нужно Охотникам...
- Нам нужно оружие. - Резко сказал Росни. Человечек с гордым именем Мерман покосился в мою сторону. - Да, и для нее тоже.
Мы вошли, и некоторое время постояли, привыкая к темноте. 'Ненавижу затхлые сараи!' - Негромко ругнулся Росни, Рэм что-то ответил на непонятном языке.
- Там, у стены всё для господ Охотников... - Подсказал сморщенный Мерман, и те отшагнули в указанный угол. Приглядываясь ко мне, человечек пожевывал губы, явно выжидая чего-то. Я подумала, и пояснила:
- Мне нужна хорошая, добротная одежда. Так же сумка, вон как у них, фляга для воды, и... еще то, что обычно берут в дорогу. Сколько... что будет стоить всё это?
Он продолжал пристально приглядываться к моим рукам, и до меня, наконец-то дошло - кольца!
- Которое? - Спросила прямо. Мужичонка опасливо покосился на моих спутников, но те превратились в статуи. Он нерешительно ткнул в то, что всё норовило скатиться. Я сняла его без сожалений.
И тут случилось чудо - сморчок превратился в вихрь. С достойной зависти скоростью приволок целую охапку курток, штанов, поясов. А еще всяческих перевязей, ремней, и другой кожаной мелочи. Вот теперь я действительно почувствовала себя удовлетворенной. Бедняги Охотники, вам еще придется посидеть некоторое время в затхлом сарае. Отобрав для примерки стопку, ушла за навес со сбруей. Итак: брюки толстой, хорошо выделанной и потому ладно скроенной кожи, рубаха серого грубого полотна - широковата, конечно, ну да ладно, главное, под горло; один ремень на пояс, второй под ножны. Жилет коротким мехом внутрь, на двух завязках. Куртка длинная, мягкой кожи, с множеством застежек, с капюшоном, правда, не островерхим как у Охотников, но оно и к лучшему - незачем иметь вид того, чем не являешься. С шикарнейшим мехом по вороту. Немного подумав, прихватила широким коротким ремнем правое запястье и примотала ремешок на левую лодыжку, в совершенно непонятной уверенности, что именно здесь должно носить нож 'на всякий случай'. Рассматривая результат, с долей раздражения отметила, что кое-что, забытое наяву, еще живет в глубине. Привычки, к примеру.
Когда некоторое время спустя, почти счастливая, выходила из-за кучи седел, Рэм говорил:
- ... ещё охотничьи ножи, и сапоги на неё.
Сморчок, переставший быть таковым, исчез мгновенно. Росни присвистнул. Я стояла, ожидая, они молчали.
- Ну? - Поторопила. - Что скажете?
- Даже не знаю, девушка, даже не знаю... - протянул Рэм.
е застежки?- Не сидит на мне, что ли?... - Удивилась, рассматривая чудны на рукавах.
- Слишком. - Еще чуднее возразил Рэм. - Слишком хорошо сидит.
- Женщины не носят мужской одежды, даже воины в походе. - Пояснил Росни, нехорошо кривя губы. - А уж тем более с такой сноровкой.
- Не знаю, куда ты клонишь... - Начала, было, я, но тут явился Сморчок еще с одним мужиком.
Они притащили два тяжеленных мешка, в которых оказалось столько интересных вещиц, что про склоку тут же забылось. Ножи немыслимых форм и размеров, наконечники для стрел - более десятка разнообразных форм, всяческие фляжки, коробочки, накладки... Просто перечислять, и то долго. Разложив свое добро на лавке, мужик, который, судя по ожогам на огромных лапищах был кузнецом как минимум, выжидательно уставился на Охотников. Те, в свою очередь дружно склонились над лавкой, негромко переговариваясь. Впрочем, ожидание не затянулось долго. Рэм придирчиво разглядывал, ссыпал наконечники для стрел в специальный мешочек. Из кучи остального Росни решительно выбрал несколько предметов, прищурясь, оценивающе смерил меня взглядом, и добавил еще один: нож устрашающего вида в деревянных, не лишенных изящества, ножнах.
- Это. - Лаконично пояснил Охотник. Тот, что наверняка был кузнецом, неспешно сложил остальное в мешок, и, степенно поклонившись, ушел. Росни поторопил: - Надевай сапоги, девушка. Мы и так задержались здесь больше, чем рассчитывали.
На прощанье Мерман сунул мне в руки сумку, абсолютно такую же, как у Росни, довольно плотно набитую. Я улыбнулась, закидывая ее на плечо, но раскрывать сразу не стала. Все равно не знаю, что именно должно там находиться.
Покидая деревню, ощущала себя несравнимо комфортнее, чем входя в нее. И еще более растерянно. Посещение 'людного места' ничего не изменило в лучшую сторону, только усложнило отношения с Охотниками. После того, как вышла к ним переодетой, они совсем перестали разговаривать со мной, если и обращались, лишь строго по делу. Невольно чувствовала себя виноватой, хоть и не знала, в чем.
Я догадывалась, что едва мы останемся одни, меня начнут расспрашивать, причем заранее предполагала, что ответить на всё не смогу. Оборот, в который меня взяли, превзошел самые мрачные ожидания. Допросом выматывали до вечера, но не думаю, что смогли многого добиться.
- Итак, - подвел итог Рэм, поигрывая веткой. - Твое появление в лесу необъяснимо, поскольку никаких следов вокруг просто нет - ты словно свалилась с неба, при этом ничуть не поранившись. Свет, что сиял всю ночь как раз у того места, всполошил всю округу...Ты не надменна, но горда. Внешностью не похожа ни на кого, из известных мне племен. Не жалуешься, но плачешь от боли. Совершенно не приспособлена к самостоятельности. Не боишься змей, предпочитаешь мужской походный костюм нарядам горожанок. Что я еще забыл? Ах, да, еще ты ничего не помнишь о себе, никогда не жила в деревне; заметь, притом, что не боишься леса, умудришься заблудиться в небольшой рощице; и млеешь от хорошего оружия, не отпирайся! То есть: появление твое сопровождали, конечно, особые обстоятельства, но сама ты не подходишь ни под какие известные мне пророчества, а я, заметь, знаю их немало. Ты совсем необычная личность, Девушка Без Имени.
Три заглавные буквы вряд. Будь я не настолько усталой, это послужило бы поводом к серьезным дебатам. Сейчас только поморщилась, втягивая голову поглубже в воротник. Костер приятно согревал, но к ночи ощутимо похолодало, меня пробирал озноб.
- Молчишь? - Сверкнул глазами Росни. Я слегка пожала плечами: что еще говорить-то, итак весь день говорим. - Ну-ну, молчи. Храни свою тайну, сколько влезет. Только позволь тогда нам идти своей дорогой, принцесса.
- Росни!.. - Предостерегающе начал Рэм, тот только отмахнулся.
У меня не было сил на споры. Прислушиваясь к шуршанию ветвей над головой, старалась представить, куда пойду, если они меня оставят. Наверное, назад в деревню. От усталости накатывало слезливое настроение, темная ненастная ночь принесла одиночество и обмотала им, мешая дышать. Усилилось чувство отстраненности. Привалившись к шершавому пню, пыталась найти в себе хоть отголосок понимания происходящего. Иногда сквозь мысли пробивались словно бы чьи-то посторонние голоса, но, стоило к ним начать прислушиваться, тут же пропадали. Видимо, от усталости - решила, закрывая глаза под их легкое шуршание. Так, сидя, и уснула.
Утро не принесло облегчения. Насморк, к счастью, так и не переродился ни во что серьезнее, но чувство усталости не прошло. Подняться на ноги смогла далеко не с первого раза, очень болела спина.
Костер лениво тлел, рядом валялись несколько приличных хворостин, видимо, на случай, если решу побыть на поляне подольше. Ну что ж, друзья, спасибо вам за заботу. Только я не буду сидеть здесь, дожидаясь голодной смерти. Еще не знаю, куда, но надо идти. Решимость двигаться все же не настолько овладела мной, чтобы легко оторваться от уютного костерка. Думалось, что если сейчас его затопчу, то не смогу уже развести заново, и я медлила.