Энок Сюзанна. Покоренная любовью

   Он сказал ей, что любит ее, и Мэдди хотелось, в свою очередь, сказать ему в ответ те же слова. Она так остро чувствовала их, что было больно сдерживаться, но когда она пыталась произнести их, они попросту застревали в горле. Завтра она признается ему. Скажет после того, как он сообщит Элоизе и родителям, что намерен жениться на маленькой Мэдди Уиллитс с погубленной репутацией.
   Но у нее было ощущение, что после того, как Куин сделает это, он столкнется лицом к лицу с реальностью и будет сожалеть о своем безумном решении. Пока же она будет воспринимать все как сон, приятный, утешительный сон.
   – Почему ты отказала Данфри? – пробормотал он, вдыхая запах ее волос.
   Она спрятала лицо у него на груди.
   – Я думала о том, что ты сказал. Чарлз заявил, что любит меня, но его слова звучали столь же искренне, когда он обозвал меня шлюхой перед своими друзьями. Ты был прав. Думаю, ему нужно было только мое приданое.
   – Мэдди, – нежно произнес Куин.
   – Все в порядке. – Оркестр заиграл снова, и она вздрогнула от неожиданности.
   Куин взглянул вниз.
   – Хм, очевидно, они не так влюблены, как мы с тобой. Они ушли. И, надо признать, не снимали одежды.
   Она хихикнула.
   – И мы тоже.
   – Мы кое-что преобразовали, – запротестовал он. – И я готов все повторить. – Он шевельнул бедрами. – Охотно.
   И если она сейчас же не отпустит его, то не сделает этого никогда.
   – О нет, не нужно, – сказала она, высвобождаясь из его рук. – Давай выбираться.
   – Кокетка.
   – Олух.
   – Вертихвостка. – Вспрыгнув на подоконник, он свесил ноги вниз.
   – Мерзавец.
   – Фея. – Куин исчез из виду.
   – Тупица.
   Его голова появилась вновь.
   – Послушай, последнее, что я сказал, было комплиментом.
   – О! Тогда герой.
   Он засмеялся.
   – Это уже лучше. Давай, моя сладкая. И спускайся побыстрее. – Куин снова исчез внизу.
   Он был прав. Если до сих пор никто не обнаружил их отсутствия, им повезло больше, чем они того заслуживали. Нервно хмурясь, Мэдди подняла юбку до колен и свесила ноги в сад. Схватившись за одну сторону решетки, она неловко ступила на нее.
   – Очень мило, – пробормотал Куин снизу где-то поблизости от нее. – Мне следовало бы пустить тебя вперед с самого начала.
   – Замолчи, – спокойно оборвала она его, делая шутливую попытку встать ему на голову ногой в туфельке. Когда Мэдди впервые увидела его, она никогда бы не подумала, что маркиз Уэрфилд мог быть таким забавным и остроумным, страстным и сердечным. Слава Богу, он разгадал ее характер прежде ее самой.
   Наконец Куин обнял ее за талию и поставил на каменный пол балкона.
   – Ты хочешь войти первой, или это сделать мне?
   – Я иду. – Кто-то оставил недопитый бокал мадеры на перилах, и она взяла его, затем со скучающим видом медленно вернулась в бальный зал.
   Никто не повернулся, чтобы взглянуть на нее, и Мэдди восприняла это как добрый знак. Когда мать схватила ее за руку, она вздрогнула, и чуть было не выплеснула вино себе на платье.
   – Где ты была? – зашипела леди Халверстон, ее лицо пылало.
   – Дышала воздухом, – ответила дочь. – Я очень волнуюсь сегодня.
   – С твоей репутацией следует вести себя очень осторожно. Люди с готовностью поверят, что ты собиралась что-то натворить. И тогда все усилия леди Хайбэрроу будут напрасны. Я бы никогда не смогла все это объяснить ее светлости.
   Мэдди освободила руку.
   – Не волнуйся, мама. Я знаю, что делаю. Я больше не причиню тебе неприятностей.
   Она повернулась и увидела Рейфела. Он снова облачился в свою парадную форму, великолепный, красивый и опасный. Шрам через левую щеку придавал ему вид повесы. Он стоял, облокотившись о стену с бокалом портвейна в руке, и смотрел на нее. Через минуту он выпрямился и направился на другой конец бального зала, чтобы дать другой бокал вина брату.
   Мэдди глубоко вздохнула. Рейф, по крайней мере, что-то знал о том, что произошло между ней и Куином. Все, что она могла сделать, – это молиться, чтобы об этом не догадался никто другой.

Глава 17

   На следующий день Куин поднялся рано утром. Год назад – черт, полгода назад – он и вообразить не мог, что ему предстоит такой день. И конечно, он никогда не ожидал ничего подобного от себя. Казалось, что неожиданно проявился его глубоко запрятанный дух авантюризма, и он знал, кому этим обязан. На деле он намеревался благодарить ее за это как можно чаще.
   Хотя было очень рано, Малькольм проснулся еще раньше и уже находился в верхнем холле. Сегодня он опирался только на одну трость и, если Куин не ошибался, выглядел так, словно очень хотел отколотить ею племянника.
   – Доброе утро, дядя. – Куин улыбнулся, готовый поверить, что Малькольм сошел с ума.
   – Я думал, лорды поднимаются лишь в полдень, когда живут в городе.
   – Вы заговорили, как Мэдди.
   – Кстати, о Мэдди, – вставил Малькольм, позволяя Куину помочь ему преодолеть ступеньки, – ты забыл о ней?
   – Забыл о Мэдди? Я с таким же успехом могу забыть, как дышать.
   – Ах, и именно поэтому, полагаю, всю последнюю неделю ты проводил каждую свободную минуту с Элоизой Стоуксли.
   Куин усмехнулся:
   – Точно.
   Малькольм уставился на племянника.
   – Можешь объяснить это?
   – Нет, я собираюсь ненадолго выйти. Если захотите куда-нибудь отправиться, Клеймор отвезет вас.
   – Куинлан.
   Он обернулся в дверях.
   – Да, дядя?
   – Как насчет Мэдди?
   – Я как раз занимаюсь этим. – Пока все не утрясется, он намеревался рассказывать о своих планах как можно меньше и как можно меньшему числу людей, насколько это было возможно. Даже самым стойким сторонникам Мэдди.
   Аристотель забеспокоился, когда он вошел в конюшню, проклятое животное вело себя так с тех пор, как Рейф снова уехал. Но Куин все равно оседлал его и направился на запад к Бэнкрофт-Хаусу. И тут первый пункт его старательно составленного плана провалился.
   – Что ты имеешь в виду, говоря, что его светлость рано уехал? – спросил он Бикса, хмурясь. – Я послал вчера записку, прося у него аудиенции на сегодняшнее утро.
   Дворецкий кивнул:
   – Я сам передал ее ему в руки. Насколько мне известно, он прочитал ее.
   Куин выругался себе под нос.
   – Он сказал, куда отправляется?
   – Нет, милорд, ин сказал, однако, что это не займет много времени, если вы захотите подождать.
   – Проклятие! – Хотя его мало привлекала идея сидеть и ждать, это был самый логичный выбор. Его светлость мог находиться в пределах Лондона. – Отлично. Герцогиня дома?
   – Нет, милорд. Сегодня она занимается благотворительностью.
   Куин нахмурился.
   – А Рейф? – спросил он, хотя сомневался, что у них найдется что сказать друг другу.
   – Он на верховой прогулке, милорд.
   – Отлично, отлично. Я буду в маленькой столовой.
   – Ах, милорд, – нерешительно произнес Бикс.
   – В чем дело?
   – Леди Стоуксли уже ожидает в утренней комнате.
   Куин пристально посмотрел на дворецкого.
   – Ожидает моего отца, полагаю?
   – Так она сказала, милорд.
   Прищурившись, Куин оглядел холл. Дело принимало интересный оборот.
   – Благодарю, Бикс.
   Маркиз зашагал по длинному холлу и задержался около приоткрытой двери в маленькую столовую. Самым правильным было бы сначала поговорить с отцом, но он дал ему понять, почему попросил у него аудиенции, и было ясно, что тот попросту сбежал. А с Элоизой он все равно собирался поговорить позднее.
   Куин мрачно улыбнулся и толкнул дверь.
   – Элоиза, доброе утро! Не ожидал увидеть тебя так рано.
   Она быстро вскочила.
   – Могу сказать то же о тебе, Куин. Что привело тебя в Бэнкрофт-Хаус?
   Куин взмахнул рукой.
   – Ничего особенного. Ты пила чай?
   – Да, я…
   – Бикс, – позвал он, выглядывая за дверь, – попроси принести нам чай.
   – Сию минуту, милорд.
   Изучая ее лицо и стараясь понять, что она задумала на этот раз, он подсел к ней. На столе лежала «Лондон таймс», но вся передняя полоса была вырвана, и через минуту Куин отложил газету.
   Франклин принес чай и вздрогнул, увидев Элоизу. Но та не удостоила его взглядом, очевидно, даже не вспомнив, что ошпарила слугу горячим чаем всего несколько дней назад. Куин, однако, отлично об этом помнил. Так же, как он запомнил Мэдди, – внизу, на кухне, залечивающую раны Франклина.
   – Пожалуйста, закрой дверь, Франклин, – попросил Куин, когда слуга уходил.
   – Да, милорд.
   Когда дверь за слугой закрылась, Элоиза с любопытством взглянула на Куина. Затем наклонилась, чтобы налить им обоим по чашке чаю.
   – Боже, Куин, мы вдвоем. Наедине.
   – Я собирался заехать к тебе сегодня. Ты избавила меня отлишних хлопот.
   – Ты заинтриговал меня, любовь моя. Пожалуйста, скажи что у тебя на уме.
   Он сидел, откинувшись, наблюдая, как она потягивает чай, – совершенная фарфоровая статуэтка с безукоризненными манерами в безупречном платье.
   – Элоиза, ты веришь в любовь?
   – Что? – спросила она, поднимая бровь. – Так ты об этом собирался поговорить со мной? Конечно, верю.
   Он кивнул:
   – Прекрасно.
   Элоиза улыбнулась:
   – Неужели?
   – Потому что это означает, что ты поймешь, почему я разрываю нашу помолвку.
   – Что? – выдавила она из себя. Чашка с чаем выпала у нее из рук и пролилась на дорогой персидский ковер.
   – Я не могу жениться на тебе, – спокойно объяснил Куин.
   – Ты не можешь говорить об этом всерьез. После всех этих лет! Мы должны пожениться через две недели. Приглашения уже готовы, и завтра объявление о свадьбе появится в «Лондон таймс»!
   Куин печально покачал головой.
   – Я понимаю, что мое заявление не ко времени.
   – «Не ко времени»? И это все, что ты можешь сказать?
   Нити гнева, накапливавшиеся за последние недели, начали свиваться в тугой клубок.
   – Если ты сейчас встанешь и уйдешь, я готов закончить на этом. Если же ты захочешь, чтобы я углубился в подробности, я с удовольствием это сделаю.
   Элоиза вскочила на ноги в облаке голубого шелка.
   – Это она, да? Эта маленькая потаскушка!
   – Нет. Да, я люблю ее, но…
   – Тогда это твой чертов братец! – вскричала она. – Я убью его!
   Куин пристально посмотрел на нее.
   – Какое отношение Рейфел может иметь ко всему этому?
   – Никакого! – резко бросила она. – Тогда почему? Почему?
   – Дело в том, Элоиза, что я обнаружил, что ты лживая, двуличная, злая лгунья, и я действительно не хочу жениться на тебе – независимо от того, вовлечен кто-то еще в это или нет.
   Элоиза побледнела.
   – Как ты смеешь говорить со мной подобным образом? – зашипела она. – Если бы не она, ты женился бы на мне.
   Куин встал.
   – Не думай, – сказал он спокойным, размеренным голосом, – что я был вежлив до сих пор потому, что я – круглый дурак. Долгое время – слишком долгое, как я теперь вижу, – я готов был продолжать возиться со всей этой чушью потому, что чувствовал: поступить так – мой долг.
   – У тебя все еще остались долги передо мной.
   – Я наблюдал за тобой, – продолжил Куин, словно она ничего и не говорила. – Я видел, что как только выдавалась возможность, ты вела себя мелко и жестоко, и я видел, как ты принижала тех, кого могла, благодаря своим привилегиям.
   – А как насчет твоих привилегий? Ты не можешь на ней жениться – она ничто.
   – Элоиза, мы говорим о тебе и обо мне. Не вмешивай сюда Мэдди.
   – Боже, Куин. Я не могу поверить… ты сказал об этом отцу?
   – Нет еще, но я сделаю это, как только он вернется.
   Какое-то мгновение Элоиза смотрела на него, затем нагнулась, чтобы поднять чайную чашку, которую поставила на поднос.
   – Что же, очень мило с твоей стороны сказать мне первой. Никто больше не знает. Ничего еще не потеряно. – Элоиза взглянула в сторону окна, затем вновь на него. – Послушай меня, Куин. Я забочусь о тебе и прекрасно понимаю: Мэдди – бедный осиротевший ягненок, на спасение которого ты потратил много сил и…
   – Мы обсуждали твой характер, – прервал он ее.
   – И теперь ты не можешь отпустить ее. Но, ради Бога, не женись на ней! Сделай ее своей любовницей. Пока ты будешь действовать разумно и осторожно, меня это не будет заботить. Сделай же что-нибудь – что угодно, – чтобы изгнать ее из своего мира, и обрети рассудок, пока еще не поздно.
   – Предлагаю тебе никогда больше не упоминать о Мэдди в подобном тоне, Элоиза. Теперь уходи, пока я не вышвырнул тебя из дома.
   Сохраняя достоинство, хотя руки ее дрожали от сдерживаемого гнева, леди Стоуксли направилась к двери.
   – Неужели ты не понимаешь? – сказала она, открывая дверь. – Твой отец лишит тебя наследства, когда услышит об этом. Ты потеряешь все, и тогда будешь мне не нужен.
   Он взглянул ей в глаза, понимая, что, если бы у нее был сейчас в руках нож, она не колеблясь вонзила бы его ему в спину.
   – У меня останется она.
   Элоиза выхватила шаль из рук дворецкого и бросилась вниз по лестнице. Достигнув кареты, она остановилась.
   – Нет, ты не получишь ее, – произнесла она и вернулась в дом.
   В передней комнате герцогиня всегда держала ручку, чернила и бумагу, и у Элоизы ушла лишь минута, чтобы написать записку. Она выскользнула из дома и протянула записку одному из своих лакеев.
   – Отнеси это в Данфри-Хаус и передай лично мистеру Данфри. Немедленно, если хочешь остаться на службе у моего отца.
   – Да, миледи. – Он снял шапку, поклонился и убежал. Кучер помог ей сесть в карету. Элоиза закрыла дверцу и откинулась на спинку сиденья.
   – Ну что же, я обо всем позаботилась. – Она улыбнулась, когда карета тронулась.
   Минут пятнадцать спустя, когда экипаж проезжал мимо Гайд-парка – почти пустынного в эти ранние утренние часы, – дверца кареты распахнулась.
   – Привет, кузина, – с улыбкой произнес Рейф Бэнкрофт. – Поезжай дальше! – рявкнул он на кучера и соскользнул со своего гунтера, чтобы шагнуть внутрь экипажа. Его проклятая лошадь продолжала скакать рядом с каретой после того, как он захлопнул дверцу.
   – Убирайся отсюда! – резко приказала Элоиза, толкая его ногой.
   Он сел рядом с ней, прижав ее к стене кареты. Схватив ее за руки, он повернул ее лицом к себе.
   – Кому была адресована та записка? – спросил он, и его зеленые глаза пылали от ненависти.
   – Не знаю, о чем ты говоришь. Отпусти меня и убирайся, иначе Куин узнает, как ты поступил со мной.
   – Я видел, как ты передавала ту записку! – прорычал Рейф, встряхивая ее. – Я молчал, Элоиза, чтобы не потерять брата. Но он больше не хочет тебя, не так ли? Поэтому я могу признаться в нашем маленьком недостойном поступке в любое время, когда пожелаю.
   – Я расскажу всем, что ты меня изнасиловал.
   – И ты расскажешь им то же самое о Патрике Оутли? Принимая во внимание, какой части его тела касался твой рот, не уверен, что кто-то поверит этому.
   – Не понимаю, о чем ты говоришь.
   – О том, что ты сделала шесть лет назад, когда я упомянул, что видел вас двоих вместе. – Он улыбнулся, глаза его блестели. – И потом, насколько я помню, ты предложила мне себя, чтобы – как ты потом сказала? О да! Чтобы заставить меня молчать. Ты пылкая любовница, Элоиза. Готов отдать тебе должное. И, полагаю, у тебя была богатая практика. Но больше я молчать не собираюсь.
   Она пыталась освободиться от него.
   – Я никогда не желала тебя, ты, свинья!
   Рейфел усмехнулся:
   – Лгунья. – Он опять притянул ее к себе. – Итак, о чем говорилось в той записке и кому ты ее послала? Если ты не скажешь мне, Элоиза, клянусь, я сорву с тебя всю одежду до последнего лоскута и выброшу тебя голой на улицу.
   По его глазам Элоиза видела, что Рейф не шутит.
   – Я ненавижу тебя!
   – Поверь мне, это чувство – взаимно, – ответил он в том же тоне. – Говори.
   Она смотрела на него, и в голове у нее бешено вертелись мысли. К этому моменту Данфри, должно быть, уже прочитал записку, и если у него была хоть капля ума, он уже должен был начать действовать. Если она сможет еще на минуту задержать Рейфа, будет поздно помешать ей.
   – Это просто деловое предложение, – процедила она, пытаясь освободиться от его железной хватки.
   Подвинувшись так, чтобы держать одной рукой обе ее, Рейфел наклонился и схватил Элоизу за ногу. Она вскрикнула, когда он стащил одну из туфелек и тут же выбросил из окна.
   – Предложение кому? – холодно спросил он.
   – Чарлзу Данфри. Теперь отпусти меня!
   – Данфри? – повторил он, нахмурясь. – О чем в ней говорилось?
   Она демонстративно сжала рот. Вторая туфелька последовала за первой.
   – Ты не осмелишься.
   – Не осмелюсь? – Он неожиданно рванул ее на себя и разорвал ее дорогое платье на спине до самой талии. – О чем в ней говорилось, черт побери?
   Элоиза подавила гневное испуганное рыдание.
   – Я убью тебя за это!
   – Можешь попытаться. – После второго рывка ее платье разорвалось окончательно, и Рейф сжал его одной рукой в комок. – Ты лишаешься своего гардероба, дорогая.
   – В ней говорилось… – Элоиза быстро вздохнула, пытаясь решить, сколько еще он выдержит ее вызывающее поведение. Когда он приготовился выбросить платье из окна, она вскрикнула. – В ней говорилось, что я дам ему пять тысяч фунтов, если он сделает так, чтобы Мэдди Уиллитс исчезла. Теперь убирайся, ты, змей!
   Рейф оттолкнул ее.
   – Хладнокровная сука! – прорычал он. – Она ведь ничего тебе не сделала.
   – Она похитила Куина!
   – Ты потеряла его шесть лет назад, когда решила, что можешь заставить меня промолчать об Оутли, забравшись в мою постель.
   – Я не…
   – К черту, Элоиза, почему, ты думаешь, я так рано вышел в отставку? Если бы ты проявила хоть частицу искреннего чувства к Куину, я…
   Она бросилась на него, намереваясь расцарапать ему лицо, но Рейфел, очевидно, ожидал этого и снова отшвырнул ее к стене. Еще мгновение он холодно смотрел на нее, затем схватил ее за ноги, и она оказалась на полу. Пока она боролась с ним, пытаясь подняться, ее рубашка разорвалась у него в руках, оставив ее в одних чулках.
   – Ты не имеешь права вредить Мэдди, – проворчал Рейф.
   – Тогда, возможно, тебе следует поскорее признаться брату в своих грехах.
   – Сука! – Он встал, глядя на Элоизу сверху вниз, пока она, вспыхнув, запоздало пыталась прикрыть свою наготу. – Не утруждай себя – я уже все это видел.
   Внезапно осознав, что он выбросит ее на улицу обнаженной, Элоиза опустила руки.
   – Хочешь увидеть это еще раз? – предложила она, убирая с лица растрепавшиеся волосы.
   Он засмеялся, но глаза его горели гневом.
   Распахнув дверь кареты, он свистнул, и спустя секунду появилась лошадь. Выбросив одежду Элоизы на улицу, он поставил ногу в стремя и вскочил в седло.
   – До свидания, Элоиза, – беспечно попрощался Рейф и развернул гнедого. – И спасибо за приятное времяпровождение. Снова.
   Элоиза вскрикнула и нагнулась вперед, чтобы захлопнуть дверцу, что дало возможность нескольким любопытным прохожим заглянуть внутрь кареты.
   – Миледи? – позвал кучер, замедляя ход.
   – Отвези меня домой! – закричала она. – Немедленно!
 
   Мэдди недоверчиво смотрела на Эверетта.
   – Кто хочет видеть меня? – спросила она, кладя салфетку на накрытый для завтрака стол и ощущая нервную дрожь в животе.
   – Герцог Хайбэрроу, мисс Уиллитс.
   Ее отец, единственный из членов семьи, который уже поднялся этим утром, оттолкнулся от стола.
   – Не следует заставлять его ждать. Идем же.
   – Милорд, его светлость пожелал увидеться с мисс Уиллитс наедине, – заявил дворецкий и откашлялся.
   – О, – произнес виконт Халверстон и вернулся на свое место. – Иди, Мэдди. Ради Бога, иди.
   Глубоко вздохнув, Мэдди направилась в маленькую столовую, где ее ждал герцог Хайбэрроу.
   – Дешевка, – заметил он, оборачиваясь.
   – Благодарю вас, ваша светлость, – ответила она. Хорошо уже то, что он начал разговор, хотя и с оскорбления.
   – Сколько нужно, чтобы убедить вас покинуть Лондон? – спросил он, остановившись у окна.
   – Похоже, мы уже разговаривали на эту тему раньше. Меня вам не подкупить.
   – Как насчет десяти тысяч фунтов? Этого будет достаточно, чтобы оторвать вас от моего сына?
   Мэдди в изумлении смотрела на него. Десять тысяч фунтов могли сделать ее независимой и позволить ей жить достойно до конца жизни.
   – Из уважения к вашему сыну, ваша светлость, – сухо сказала она, – я не буду повторять этот разговор. Теперь не будете ли вы так любезны удалиться?
   – Наглая девчонка. – Он бросил сложенный листок «Лондон таймс» на стол перед ней. – Больше вы от меня ничего не получите.
   Она взглянула на страницу газеты, которая медленно раскрылась, и почувствовала, как кровь отлила у нее от лица. Крупным шрифтом на всю страницу объявлялось о свадьбе маркиза Уэрфилда и леди Стоуксли, которая должна была состояться 17 июля, в воскресенье. Там назывались знаменитые родители знаменитой пары, а также время и место церемонии. Онемев, Мэдди заметила, что герцог, в конце концов, сумел обеспечить для свадьбы Вестминстерское аббатство.
   – Это, – герцог ткнул пальцем в газету, – будущее моего сына. Вы не годитесь даже для того, чтобы стоять в его тени, и ваше продолжающееся присутствие будет не чем иным, как отравой для него и всей семьи Бэнкрофтов. Вы – погубленное, ничего не значащее ничтожество, и хотя я могу восхищаться вашей отвагой в достижении того, что недостижимо, Куинлан, в конце концов, недосягаем для вас.
   Он смотрел на Мэдди, а та не могла оторвать глаз от крупных черных слов на газетной странице. Все, о чем она могла думать, – это что она никогда не будет с ним. Его светлость был прав. Куин принадлежал кому-то другому, и если она попытается изменить что-то сейчас, разразится скандал в сто раз хуже, чем тот, что устроил ей Спенсер. Ее ноги задрожали, и она медленно опустилась на кушетку.
   – Послушай, девочка, – сказал герцог более спокойным тоном. – Все, что тебе нужно сделать, – это зайти в Бэнкрофт-Хаус через вход для прислуги. Если я увижу тебя с упакованными вещами, я дам тебе десять тысяч фунтов наличными. Мое предложение останется в силе до захода солнца. После этого ты не получишь ничего. Это ясно?
   Мэдди не ответила. Через секунду он вышел из комнаты. Она слышала, как заскрипел, отъезжая, его экипаж, но не могла оторвать глаз от объявления.
   Она поверила Куину, когда он сказал ей, что любит се и собирается жениться на ней. И наверное, глубоко поверила, иначе не почувствовала бы, что из груди вырвали сердце.
   Но больше это не имело значения, герцог все равно поступит по-своему. Она медленно поднялась с кушетки. Она не сможет вернуться в Лэнгли, потому что Куин мог начать искать ее. Это было очевидно. Не важно, куда она отправится, лишь бы никогда больше не видеть его.
   Из прошлого опыта она знала, что ей не нужно многого, и к тому же на этот раз у нее были сбережения после работы у мистера Бэнкрофта. Она тихо проскользнула наверх, не замечая катившихся по щекам слез, и побросала кое-какие вещи в старый потертый чемодан. Она остановилась около туалетного столика и быстро написала записку тем, кто захочет прочитать ее. И Куину, если тот приедет в Уиллитс-Хаус разыскивать ее.
   Торопливо сбежав вниз, прежде чем появится ее семья, Мэдди оставила чемодан и записку поверх газеты в маленькой гостиной.
   – Эверетт, – сказала она, выходя в холл.
   – Мисс Уиллитс?
   – Ты не будешь возражать, если я попрошу тебя найти мои перчатки для верховой езды? Думаю, вчера я оставила их в гостиной.
   Дворецкий улыбнулся и кивнул:
   – С удовольствием, мисс Уиллитс. – Он направился наверх.
   Мэдди схватила чемодан и тихо выскользнула из входной двери. Ближайшая стоянка наемных экипажей находилась в нескольких кварталах, и она быстрым шагом направилась вниз по улице.
   – Мэдди? Это вы, я как раз направлялся к вам.
   Она вздрогнула. Мимо нее проезжала карета, а из-за приоткрытой дверцы высунулся Чарлз.
   – Извините, Чарлз, я очень спешу! – выпалила она.
   – Рэндолф, стой! – крикнул он кучеру и спрыгнул на землю. – Что-то случилось?
   – Это… долгая история, Чарлз. Но нет, все в порядке. Я просто должна нанести кое-кому визит.
   – Пешком?
   – Мне нужен свежий воздух.
   Мэдди двинулась вперед, и он коснулся ее руки, чтобы остановить ее.
   – Мэдди, – тихо сказал он, вставая у нее на пути. – После того как в прошлом я так жестоко обошелся с вами, я не надеюсь, что вы согласитесь выйти за меня замуж. – Он поднял ее подбородок рукой в перчатке. – Я в вашем распоряжении, командуйте. Могу я отвезти вас куда-нибудь?
   Она оглядела улицу. Люди начали выходить из своих домов, и с каждым мгновением шанс, что кто-то увидит ее и запомнит, куда она ушла, возрастал.
   – Вы отвезете меня на станцию? – быстро спросила Мэдди, боясь передумать.
   – Я сделаю лучше, – ответил он, беря ее чемодан и подсаживая в экипаж. – Куда вы хотите добраться?
   Прерывисто вздохнув, она села в карету.
   – Куда угодно, в Дувр.
   Чарлз улыбнулся и постучал тростью в крышу.
   – Это достаточно просто, – сказал он, когда экипаж, покачиваясь, тронулся в путь.
   – Ты видела? – спросила Полли, отворачиваясь от окна в спальне сестры.
   – Что видела? – сонным голосом спросила Клэр, садясь в постели и потягиваясь.
   – Мэдди села в экипаж и уехала.
   – Не глупи, Полли. Она не сделала бы это, не сказав кому-нибудь. Тем более после всего, что произошло.
   – Но она это сделала. Я видела ее. Думаю, это был мистер Данфри.
   Клэр мудро улыбнулась. Иногда Полли была таким ребенком. – Мэдди никогда не села бы в карету с Чарлзом Данфри. Никогда и ни за что.