— Нет, — ответил Цзе-Мэллори, — нужно толкать. Когда поле Курита-Киношита образуется, оно шарообразное, но когда превышается скорость света, оно приобретает каплевидную форму. В конце капли помещается материя, привязанная к источнику поля, то есть сам корабль. Можно и тащить, но на значительной скорости поле сильно сжимается, и мы потеряем артефакт.
— Гораздо надежнее контроль, если артефакт находится в широкой части капли поля. — Трузензузекс жестикулировал одновременно истинными руками и руконогами. — Надо учесть, что поле создаст достаточное давление, чтобы двигать артефакт. А это, несомненно, так.
— Но и в этом случае мы можем потерять артефакт, Тру.
— Верно, брат по кораблю, — согласился философ. — Но можешь придумать какой-то другой выход?
— Нет, нет. — Цзе-Мэллори вынужден был признать, что ничего не остается, как попробовать.
— Не уверен, что понимаю твое беспокойство, Бран, — признался Флинкс.
Трузензузекс попытался объяснить, хотя пространственная физика — не его область.
— Даже при массе звезды выступ поля Курита-Киношита очень узок, Флинкс. Чем выше скорость, тем более плоским и угловатым становится этот выступ. Если мы неточно рассчитаем выход из пространства Курита-Киношита, пространства-плюс, или неправильно сформируем поле, тогда артефакт хур'рикку может выйти в нормальное пространство, пока мы еще будем находиться в пространстве-плюс. Результатом будет частичное разрушение объекта, или, если он выйдет в нормальное пространство целиком, мы его потеряем. Мы продолжим движение с плюс-световой скоростью, а артефакт полетит в нормальное пространство под углом к нашему курсу со скоростью в несколько… ну, короче, не успеем мы дернуть антенной, не говоря уже о том, чтобы замедлить скорость и развернуть корабль, артефакт исчезнет. И наши шансы отыскать его в нормальном пространстве будут бесконечно малы.
Флинкс выглядел подавленным.
— Может, тогда лучше попробовать что-нибудь еще.
Но тут возразил Цзе-Мэллори.
— Нет, Флинкс. Тру прав. Надо попробовать толкать КК-полем. — Он посмотрел на ждущий артефакт. — Даже если он находится в поле стасиса, никакой стасис не устоит перед давлением КК-двигателя.
— Ты забыл одно слово, — прервал Септембер. — Известное. Ни одно известное стасис-поле не устоит перед КК.
Флинкс развернул «Учитель», так что большой выпуклый диск проектора поля был размещен правильно относительно артефакта. Трузензузекс четырежды проверил расчеты, чтобы убедиться, что поле охватит установку хур'рикку на нужном расстоянии.
— Все готово, — сказал Цзе-Мэллори, просмотрев показания приборов. — Включай двигатель, Флинкс.
С помощью компьютера инструкции Флинкса были переданы невероятно сложным механизмам корабля. Перед проектором «Учителя» возникла рассеянная пурпурная энергетическая сфера. Никто в корабле не видел, как начало формироваться поле. Оно скрыто за диском проектора. Артефакт хур'рикку тоже. Но о появлении поля свидетельствовали показания приборов. Очень медленно «Учитель» начал удаляться от системы Канначана. Он прошел через то место, где плавал артефакт хур'рикку. Но его там уже не было, и поэтому можно было предположить, что он теперь находиться впереди поля КК.
На борту корабля прозвучали поздравления и облегченные вздохи.
— Он должен быть там, — подтвердил Флинкс, бросив взгляд на приборы. — Мы для ускорения используем вдвое больше энергии. Корабль несет с собой груз.
Цзе-Мэллори задумался.
— Я считал, что когда артефакт начнет двигаться, поле стасиса либо исчезнет, либо останется позади. Но если Флинкс прав, Тру, стасис-поле движется вместе с установкой.
— Может, никакого стасис-поля нет. Наше первое предположение — о сверхвысокой плотности — может оказаться верным. Есть еще стасис-поле, которое в обычном смысле не является стасис-полем. Теоретически выведенное состояние материи, которое называется ФКИ — фиксированная космическая инерция. — Его мандибулы слегка двигались, прихватывая одна другую. — Интересно, интересно. Такое состояние материи было предсказано, но не обосновано математически. Пока нет. Объект ФКИ кажется неподвижным, Бран. Но на самом деле мы видим не сам объект, а его самое недавнее проявление. Реальный объект состоит из невоспринимаемой, но весьма реальной энергии, которая создается в самом объекте. Объект, как нам кажется, движется вместе с нами. Но созданная им энергия тянется за нами.
— Тру, — прервал озадаченный Флинкс, — мы тоже тянемся за тобой, но не успеваем.
— Короче говоря, Флинкс, — объяснил философ, — то, что впереди нас, как нам кажется, движется, но на самом деле нет. На самом деле вселенная движется мимо нас. Если бы мы смогли его сдвинуть, он бы высвободил свою истинную инерционную энергию. — Он покачал головой. — Но се же я не понимаю, как он может воздействовать на коллапсар. — Он направился к терминалу компьютера. — Мне нужно поработать, джентльсэры.
Толкая то, что, по словам Трузензузекса не движется, «Учитель» вышел из давно мертвой системы и на полной скорости начал пересекать Блайт. Флинкс при помощи всех инструментов на борту пытался отыскать энергетический след, который по теории Трузензузекса оставляет за собой артефакт хур'рикку. Но ничего не обнаружил.
Однако если Тру прав, артефакт накапливает инерцию уже полмиллиона лет. У Флинкса начинала кружиться голова, когда он думал, на что способна такая энергия, если ее освободят одновременно и в одном месте.
Он отыскал мяч, и они с Пипом стали играть.
Но чего не заметил никто — было приложено много усилий для этого, — так это корабля, который прилетел в систему Канначана вскоре после «Учителя». Он не последовал за ним к планете хур'рикку, а скрывался за газовым гигантом, прячась за энергетическими полями этого протосолнца и его густой атмосферой.
Там он оставался, без отдыха наблюдая за деятельностью команды «Учителя». И хотя меры предосторожности мешали наблюдениям, все же торопливый отлет и курс «Учителя» были замечены.
Как только «Учитель» перешел в пространство-плюс, этот маленький, но исключительно скоростной корабль направился к малонаселенной планете на самой границе Федерации. Здесь он установил контакт с некоей горнорудной компанией, которая в своей основной деятельности была так же эффективна, как и в маскировочной, геологической.
Теперь «Учитель» находился во многих парсеках. Но для экипажа маленького корабля это не имело значения. Передав информация, он выполнил свое задание.
Существа, пилотировавшие корабль и руководившие горнорудной компанией на планете, не были ни людьми, ни транксами. У них длинные пасти, заполненные острыми зубами, и они испытывают абсолютное презрение ко всем, кроме таких, как они сами. Кожа у них жесткая, блестящая и чешуйчатая, а мозг в черепе с гребнем активный и изобретательный.
Эти существа были тщательно рассеяны по всей Федерации, причем некоторые хирургически замаскированы под людей. (Под транксов они маскироваться не могли, потому что эти существа двуногие, двурукие и ничем не напоминают насекомых). В отличие от земных рептилий, у них теплая кровь. И хотя они предпочитают теплый сухой климат, они энергично действовали на холодной далекой планете.
Вокруг станции на планете располагалось несколько действующих шахтных стволов. Эйэннцы занимали эту пограничную планету по договору с Федерацией, и поэтому важно было соблюдать внешность. Шахта непосредственно под станцией не давала ценную руду; в ней располагался коммуникатор, действующий на ускоренных субатомных частицах, более известный как луч глубокого космоса.
Преобразованное в поток позитивно заряженных кварков с шармом, сообщение могло передаваться от ускорителя к ускорителю, от планеты к планете на головокружительной скорости, гораздо быстрее, чем лучом триди. Луч триди передает информацию при помощи высокоскоростных лептонов. Лептоны триди и поля Курита-Киношита передвигаются в пространстве-плюс. Но гораздо менее уловимые кварки движутся через нечто настолько неясное, что не может быть описано. И называется оно нуль-пространство или пространство-минус.
На каждой принимающей станции положительные кварки с шармом меняют направление и заново ускоряются. И наконец достигают места назначения. Здесь поток неудержимых кварков проходит через счетчик элементарных частиц, и сообщение расшифровывается. Только другой счетчик, расположенный прямо по ходу луча, может перехватить его, а шансы на это чрезвычайно малы. Только огромный корабль, размером с дредноут, может вместить на себе оборудование для такого перехвата.
И вот «Учитель» продолжал полет, не подозревая, что о конечном его пункте известно. Пассажиры «Учителя» испытывали различные чувства. Но чего бы ни хотел каждый, все надеялись, что их миссия скоро успешно закончится.
Через несколько месяцев они прибыли в окрестности Бархатной Дамбы. Бурлящая чернота, темная туманность скрывала все за собой от взгляда с любой населенной хьюманксами планеты.
— Отсюда выйдет бродяга и через девятнадцать лет столкнется со звездой Твоски Брайт. — Цзе-Мэллори разглядывал вызывающую дрожь пустоту. — Если мы не остановим его. Вскоре его заметят астрономы-любители благодаря дыре, которую он оставляет, поглощая газ и частицы туманности.
Флинкс смотрел на обширный черный мазок, сквозь который слабо просвечивало лишь несколько самых ярких звезд, и пытался представить себе, как он будет выглядеть с дырой посредине. Он начинал реальной представлять себе масштаб опасности, с которой им предстоит столкнуться. Одно дело — говорить о коллапсаре, совсем другое — непосредственно столкнуться с ним. Под управлением Цзе-Мэллори «Учитель» в последний раз слегка изменил курс, чтобы выйти в район предполагаемого столкновения коллапсара с двойной звездой. Артефакт хур'рикку оставался впереди, в центре поля.
Септембер сравнил их подвиг с плаванием тюленя через Атлантический океан с мячом на носу. Флинкс знал, что такое Атлантический океан: один из трех главных земных океанов. Но тюлень?
— Они похожи на ларжессиан, молодой приятель, — сообщил ему гигант. — Только меньше, без рук и с меньшими головами.
Описание помогло Флинксу представить себе тюленя, хотя ему трудно было вообразить ленивых туземцев Ларжесса плывущими в океане, балансируя чем-то на носу.
Проходили дни, корабль под внимательным присмотром двух ученых медленно терял скорость. По-прежнему сохранялась опасность потерять установку в триллионах кубических километров пустого пространства. Успешно приведя ее по такому долгому пути, ни люди, ни транкс не хотели рисковать. Наконец скорость упала до такой степени, что все на мгновение испытали тошноту и странное ощущение «где-то в другом месте». «Учитель» вернулся в нормальное пространство.
Перед ними должна была находиться двойная звезда, обозначенная в каталоге как RNGC 11432 и 11433. Все бросились к иллюминатору.
Долго царило молчание, и наконец Цзе-Мэллори негромко сказал:
— Джентльсэры и леди, мы опоздали на несколько дней. Бродяга уже здесь.
«Учитель» постепенно останавливался перед зрелищем, которое невозможно описать. Разумеется, сам коллапсар наблюдать нельзя, но видны результаты его присутствия. А также слышны, что и доказал Флинкс, включив сенсорное оборудование, чтобы точно определить положение бродяги. Страшный крик заполнил помещение, и Флинкс, в холодном поту, уменьшил громкость. Хасбога сморщилась, она зажала руками уши, чтобы заглушить крик неорганической материи. Глаза ее были закрыты. Септембер положил ей на плечо руку. В глазах его не было обычной усмешки.
Флинкс уменьшил громкость, так что звук можно было переносить, но совершенно отключить его не смог. В этом крике было что-то гипнотизирующее; эффект этот вызывался и самим звуком, и знанием того, чем этот звук вызван. Флинкс обнаружил, что учащенно дышит, и заставил себя успокоиться.
— Что это? — Хасбога посмотрела на Септембера и прижалась к его могучему плечу. — Никогда в жизни такого не слышала.
— Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь слышал, Исили. — Септембер со странным выражением смотрел в иллюминатор. — Человек, которого медленно убивают, обычно кричит. Интересно узнать, что звезда ведет себя так же.
— Это романтика, — заметил Трузензузекс. — Так называемый крик — это результат того, что разрываемая материя высвобождает энергию, которую всасывает коллапсар.
Флинкс подумал, что хоть объяснение философа точнее, Септембер дал более выразительное описание.
Переключившись на автоматическое управление, он придвинулся к иллюминатору. RNGC 11432 — оранжевый супергигант класса К. Звезда-спутник, вращающаяся против часовой стрелки вокруг своего гигантского брата, гораздо меньше, но зато горячей, она желто-зеленая. От каждой звезды, в соответствии с направлением ее вращения, вытянулись длинные щупальца светящейся материи. Они свивались в спирали, с разных направлений подходили к одной точке и исчезали. Вокруг обоих щупалец располагались обширные разреженные облака энергетических частиц и газов, высосанные из звезд. В центре этих облаков находился черный кружок, как черный рисунок на флуоресцентной бумаге. А в центре этого кружка крошечная точка с массой множества солнц.
Сколько звезд сжато в коллапсаре? Десятки, сотни, может, тысячи? Какую часть вселенной бродяга уже проглотил на своем пути? Флинкс представил себе, как целые галактики уходят в эту черную точку, за которой след пустоты с исчезнувшими солнцами, планетами, их населением.
Прошла ли эта точка через Андромеду? Или через середину Магелланова Облака? И этой силе они собираются противопоставить металлически — стеклянно-пластиковое нечто, движущееся перед «Учителем». Нечто, которое, как утверждает Септембер, может быть превращено в пыль одной ракетой SCCAM.
Философ говорит, что устройство обладает ФКИ, накопленной космической инерцией. Но она все равно кажется незначительной по сравнению с объектом, который втягивает в себя массу двух звезд, словно губка две капли воды. Жаль Кармадж и Коллангатта, молча думал Флинкс. Жаль яркой звезды, влажной Твоски Брайт. Жаль несчитанных исчезнувших планет, которые уже погибли в неизвестных галактиках за невообразимое количество веков. Они могут выпустить миллион ракет SCCAM, бросить на бродягу сотню звезд. Ничто не может уничтожить его. Миллион ракет SCCAM только ничтожно увеличит массу коллапсара. Сотня звезд добавит чуть больше. Но это сделает коллапсар еще сильнее, еще разрушительнее.
Флинкс уже готов был предложить повернуть и улететь, когда Цзе-Мэллори посмотрел на него и будничным тоном сказал:
— Ну, что ж, я думаю, можно начинать.
Септембер, не улыбаясь, заметил:
— Увидев это, вы хотите что-то сделать с кусочком металла или еще чего-то?
Трузензузекс серьезно взглянул на гиганта.
— Легенда утверждает, что что-то можно сделать. Мы здесь. И останемся здесь, пока не установим, можно что-то сделать или нет. Терять нам нечего.
— Послушайте, — негромко возразил Септембер, — самая большая бомба, какую только можно вообразить, только увеличит массу коллапсара.
Трузензузекс и Цзе-Мэллори не ответили.
— Я вижу, вы упрямы. Ну, что ж, причина уважительная. Интересно, какова масса чуда? — И он потащил Хасбогу к двери.
— Куда мы идем, Скуа?
— В каюту. Я не собираюсь тратить время на споры с рехнувшимися. Они могут запустить установку. Она не остановит коллапсар, но я буду удивлен, если она не уничтожит нас. И так как отговорить их я не могу, предпочитаю умереть самым удобным способом.
— Каким именно? — шаловливо спросила она. И когда они выходили, гигант наклонился и зашептал ей на ухо.
Философ смотрел им вслед.
— Фаталист. — Это прозвучало раздраженно.
Но в голосе Цзе-Мэллори не было осуждения.
— Ты прав Тру, но он фаталист со стилем. — И добавил серьезнее: — Ты знаешь, что он прав. Мы можем ничего не добиться, кроме собственного уничтожения.
— Ты считаешь, что у нас есть выбор, брат по кораблю?
Цзе-Мэллори ответил почти сердито:
— Конечно, нет! Флинкс, включи двигатель и осторожно отведи корабль.
На самой малой скорости «Учитель» отошел, снова оставив загадочное устройство хур'рикку свободно плыть в пространстве. Или, подумал Флинкс, если верить теории Трузензузекса, вселенная свободно плыла мимо объекта. Под руководством ученых Флинкс расположил корабль рядом с установкой. Объект виден был в правом иллюминаторе, выглядел он по-прежнему безобидно и загадочно и оставался таким же неподвижным, как и в системе Канначана.
Флинкс работал под руководством двух более умных, чем у него, голов. Просьба новых указаний вызвала обескураживающий ответ Цзе-Мэллори:
— Не знаю, что делать дальше, Флинкс. Полагаю, что логично одному из нас выйти наружу и посмотреть, что можно сделать с углублениями и выступами на борту артефакта.
Трузензузекс согласился. Оба уже готовились надеть скафандры, когда внимание Флинкса привлекли негромкие звуки с контрольной панели. Оставив ученых, он подошел к панели и взглянул на приборы. Именно эти приборы использовались им не часто, но сомнений не было. Флинкс хотел проверить, прежде чем поднимать тревогу, и потому переключился на экран для подтверждения.
ПРИБЛИЖАЕТСЯ КОРАБЛЬ ИЛИ КОРАБЛИ.
— Бран, Тру, — позвал Флинкс, потом позвал громче, когда они не откликнулись.
Ожидая ответа, Флинкс начал приводить в действие другие сенсорные инструменты.
Главный экран осветился, и на нем появилось одиннадцать точек, расположенных решеткой. Инструменты определили расстояние, направление и скорость. Разумеется, сами корабли не видны, только проявление энергии полей их двигателей.
Сравнительно с десятью точками та, что находилась в центре, казалась громадной.
— Это дредноут, — с холодным равнодушием сказал Цзе-Мэллори. Он мрачно посмотрел на своих путников. — Анализ полей показывает, что это корабли не хьюманксов. Боевое построение.
— Боевой строй так глубоко в границах Федерации? — Флинкс не мог поверить, что эйэннцы пойдут на такую крайность. Но, с другой стороны, чтобы уничтожить три укрепленные планеты, потребуется флот в сотни раз больший. Очевидно, эйэннцы считают, что это разумный риск. Они хотят, чтобы бродячий коллапсар действовал беспрепятственно.
— Это почти неисследованный и малонаселенный район Федерации, Флинкс, — заметил Трузензузекс. — Сюда можно проникнуть и уйти незаметно и относительно безопасно.
— Сколько у нас времени? — Цзе-Мэллори с надеждой посмотрел на брата по кораблю.
Трузензузекс фасеточными глазами изучал показания приборов.
— Дредноут, несколько крейсеров, остальное истребители и исследовательские корабли. — Он посмотрел на Брана Цзе-Мэллори. — Они выйдут в нормальное пространство через десять минут. — Транксы не потеют, но у Флинкса сложилось впечатление, что философ готов вспотеть.
— Если мы собираемся уходить… — начал Флинкс, направляясь к контрольному щиту. Сильная рука остановила его. Пип нервно зашевелился на плече Флинкса, а хозяин почувствовал серьезность настроения высокого ученого.
— Мы не можем просто уйти, Флинкс. Мы должны попытаться использовать установку. Возможно, его постепенно приводит в действие то, что оно должно уничтожить. То есть сам коллапсар.
— А как мы это сделаем? — очень медленно спросил Флинкс.
Цзе-Мэллори улыбнулся улыбкой церковника.
— Чтобы не дать приближающимся кораблям вмешаться, мы должны быстро направить артефакт к бродяге. И у нас есть только один способ сделать это.
Флинкс повернулся к иллюминатору, в котором исчезали две звезды, и попытался представить себе, что разделяет их судьбу. Не очень приятная мысль.
Глава 14
— Гораздо надежнее контроль, если артефакт находится в широкой части капли поля. — Трузензузекс жестикулировал одновременно истинными руками и руконогами. — Надо учесть, что поле создаст достаточное давление, чтобы двигать артефакт. А это, несомненно, так.
— Но и в этом случае мы можем потерять артефакт, Тру.
— Верно, брат по кораблю, — согласился философ. — Но можешь придумать какой-то другой выход?
— Нет, нет. — Цзе-Мэллори вынужден был признать, что ничего не остается, как попробовать.
— Не уверен, что понимаю твое беспокойство, Бран, — признался Флинкс.
Трузензузекс попытался объяснить, хотя пространственная физика — не его область.
— Даже при массе звезды выступ поля Курита-Киношита очень узок, Флинкс. Чем выше скорость, тем более плоским и угловатым становится этот выступ. Если мы неточно рассчитаем выход из пространства Курита-Киношита, пространства-плюс, или неправильно сформируем поле, тогда артефакт хур'рикку может выйти в нормальное пространство, пока мы еще будем находиться в пространстве-плюс. Результатом будет частичное разрушение объекта, или, если он выйдет в нормальное пространство целиком, мы его потеряем. Мы продолжим движение с плюс-световой скоростью, а артефакт полетит в нормальное пространство под углом к нашему курсу со скоростью в несколько… ну, короче, не успеем мы дернуть антенной, не говоря уже о том, чтобы замедлить скорость и развернуть корабль, артефакт исчезнет. И наши шансы отыскать его в нормальном пространстве будут бесконечно малы.
Флинкс выглядел подавленным.
— Может, тогда лучше попробовать что-нибудь еще.
Но тут возразил Цзе-Мэллори.
— Нет, Флинкс. Тру прав. Надо попробовать толкать КК-полем. — Он посмотрел на ждущий артефакт. — Даже если он находится в поле стасиса, никакой стасис не устоит перед давлением КК-двигателя.
— Ты забыл одно слово, — прервал Септембер. — Известное. Ни одно известное стасис-поле не устоит перед КК.
Флинкс развернул «Учитель», так что большой выпуклый диск проектора поля был размещен правильно относительно артефакта. Трузензузекс четырежды проверил расчеты, чтобы убедиться, что поле охватит установку хур'рикку на нужном расстоянии.
— Все готово, — сказал Цзе-Мэллори, просмотрев показания приборов. — Включай двигатель, Флинкс.
С помощью компьютера инструкции Флинкса были переданы невероятно сложным механизмам корабля. Перед проектором «Учителя» возникла рассеянная пурпурная энергетическая сфера. Никто в корабле не видел, как начало формироваться поле. Оно скрыто за диском проектора. Артефакт хур'рикку тоже. Но о появлении поля свидетельствовали показания приборов. Очень медленно «Учитель» начал удаляться от системы Канначана. Он прошел через то место, где плавал артефакт хур'рикку. Но его там уже не было, и поэтому можно было предположить, что он теперь находиться впереди поля КК.
На борту корабля прозвучали поздравления и облегченные вздохи.
— Он должен быть там, — подтвердил Флинкс, бросив взгляд на приборы. — Мы для ускорения используем вдвое больше энергии. Корабль несет с собой груз.
Цзе-Мэллори задумался.
— Я считал, что когда артефакт начнет двигаться, поле стасиса либо исчезнет, либо останется позади. Но если Флинкс прав, Тру, стасис-поле движется вместе с установкой.
— Может, никакого стасис-поля нет. Наше первое предположение — о сверхвысокой плотности — может оказаться верным. Есть еще стасис-поле, которое в обычном смысле не является стасис-полем. Теоретически выведенное состояние материи, которое называется ФКИ — фиксированная космическая инерция. — Его мандибулы слегка двигались, прихватывая одна другую. — Интересно, интересно. Такое состояние материи было предсказано, но не обосновано математически. Пока нет. Объект ФКИ кажется неподвижным, Бран. Но на самом деле мы видим не сам объект, а его самое недавнее проявление. Реальный объект состоит из невоспринимаемой, но весьма реальной энергии, которая создается в самом объекте. Объект, как нам кажется, движется вместе с нами. Но созданная им энергия тянется за нами.
— Тру, — прервал озадаченный Флинкс, — мы тоже тянемся за тобой, но не успеваем.
— Короче говоря, Флинкс, — объяснил философ, — то, что впереди нас, как нам кажется, движется, но на самом деле нет. На самом деле вселенная движется мимо нас. Если бы мы смогли его сдвинуть, он бы высвободил свою истинную инерционную энергию. — Он покачал головой. — Но се же я не понимаю, как он может воздействовать на коллапсар. — Он направился к терминалу компьютера. — Мне нужно поработать, джентльсэры.
Толкая то, что, по словам Трузензузекса не движется, «Учитель» вышел из давно мертвой системы и на полной скорости начал пересекать Блайт. Флинкс при помощи всех инструментов на борту пытался отыскать энергетический след, который по теории Трузензузекса оставляет за собой артефакт хур'рикку. Но ничего не обнаружил.
Однако если Тру прав, артефакт накапливает инерцию уже полмиллиона лет. У Флинкса начинала кружиться голова, когда он думал, на что способна такая энергия, если ее освободят одновременно и в одном месте.
Он отыскал мяч, и они с Пипом стали играть.
Но чего не заметил никто — было приложено много усилий для этого, — так это корабля, который прилетел в систему Канначана вскоре после «Учителя». Он не последовал за ним к планете хур'рикку, а скрывался за газовым гигантом, прячась за энергетическими полями этого протосолнца и его густой атмосферой.
Там он оставался, без отдыха наблюдая за деятельностью команды «Учителя». И хотя меры предосторожности мешали наблюдениям, все же торопливый отлет и курс «Учителя» были замечены.
Как только «Учитель» перешел в пространство-плюс, этот маленький, но исключительно скоростной корабль направился к малонаселенной планете на самой границе Федерации. Здесь он установил контакт с некоей горнорудной компанией, которая в своей основной деятельности была так же эффективна, как и в маскировочной, геологической.
Теперь «Учитель» находился во многих парсеках. Но для экипажа маленького корабля это не имело значения. Передав информация, он выполнил свое задание.
Существа, пилотировавшие корабль и руководившие горнорудной компанией на планете, не были ни людьми, ни транксами. У них длинные пасти, заполненные острыми зубами, и они испытывают абсолютное презрение ко всем, кроме таких, как они сами. Кожа у них жесткая, блестящая и чешуйчатая, а мозг в черепе с гребнем активный и изобретательный.
Эти существа были тщательно рассеяны по всей Федерации, причем некоторые хирургически замаскированы под людей. (Под транксов они маскироваться не могли, потому что эти существа двуногие, двурукие и ничем не напоминают насекомых). В отличие от земных рептилий, у них теплая кровь. И хотя они предпочитают теплый сухой климат, они энергично действовали на холодной далекой планете.
Вокруг станции на планете располагалось несколько действующих шахтных стволов. Эйэннцы занимали эту пограничную планету по договору с Федерацией, и поэтому важно было соблюдать внешность. Шахта непосредственно под станцией не давала ценную руду; в ней располагался коммуникатор, действующий на ускоренных субатомных частицах, более известный как луч глубокого космоса.
Преобразованное в поток позитивно заряженных кварков с шармом, сообщение могло передаваться от ускорителя к ускорителю, от планеты к планете на головокружительной скорости, гораздо быстрее, чем лучом триди. Луч триди передает информацию при помощи высокоскоростных лептонов. Лептоны триди и поля Курита-Киношита передвигаются в пространстве-плюс. Но гораздо менее уловимые кварки движутся через нечто настолько неясное, что не может быть описано. И называется оно нуль-пространство или пространство-минус.
На каждой принимающей станции положительные кварки с шармом меняют направление и заново ускоряются. И наконец достигают места назначения. Здесь поток неудержимых кварков проходит через счетчик элементарных частиц, и сообщение расшифровывается. Только другой счетчик, расположенный прямо по ходу луча, может перехватить его, а шансы на это чрезвычайно малы. Только огромный корабль, размером с дредноут, может вместить на себе оборудование для такого перехвата.
И вот «Учитель» продолжал полет, не подозревая, что о конечном его пункте известно. Пассажиры «Учителя» испытывали различные чувства. Но чего бы ни хотел каждый, все надеялись, что их миссия скоро успешно закончится.
Через несколько месяцев они прибыли в окрестности Бархатной Дамбы. Бурлящая чернота, темная туманность скрывала все за собой от взгляда с любой населенной хьюманксами планеты.
— Отсюда выйдет бродяга и через девятнадцать лет столкнется со звездой Твоски Брайт. — Цзе-Мэллори разглядывал вызывающую дрожь пустоту. — Если мы не остановим его. Вскоре его заметят астрономы-любители благодаря дыре, которую он оставляет, поглощая газ и частицы туманности.
Флинкс смотрел на обширный черный мазок, сквозь который слабо просвечивало лишь несколько самых ярких звезд, и пытался представить себе, как он будет выглядеть с дырой посредине. Он начинал реальной представлять себе масштаб опасности, с которой им предстоит столкнуться. Одно дело — говорить о коллапсаре, совсем другое — непосредственно столкнуться с ним. Под управлением Цзе-Мэллори «Учитель» в последний раз слегка изменил курс, чтобы выйти в район предполагаемого столкновения коллапсара с двойной звездой. Артефакт хур'рикку оставался впереди, в центре поля.
Септембер сравнил их подвиг с плаванием тюленя через Атлантический океан с мячом на носу. Флинкс знал, что такое Атлантический океан: один из трех главных земных океанов. Но тюлень?
— Они похожи на ларжессиан, молодой приятель, — сообщил ему гигант. — Только меньше, без рук и с меньшими головами.
Описание помогло Флинксу представить себе тюленя, хотя ему трудно было вообразить ленивых туземцев Ларжесса плывущими в океане, балансируя чем-то на носу.
Проходили дни, корабль под внимательным присмотром двух ученых медленно терял скорость. По-прежнему сохранялась опасность потерять установку в триллионах кубических километров пустого пространства. Успешно приведя ее по такому долгому пути, ни люди, ни транкс не хотели рисковать. Наконец скорость упала до такой степени, что все на мгновение испытали тошноту и странное ощущение «где-то в другом месте». «Учитель» вернулся в нормальное пространство.
Перед ними должна была находиться двойная звезда, обозначенная в каталоге как RNGC 11432 и 11433. Все бросились к иллюминатору.
Долго царило молчание, и наконец Цзе-Мэллори негромко сказал:
— Джентльсэры и леди, мы опоздали на несколько дней. Бродяга уже здесь.
«Учитель» постепенно останавливался перед зрелищем, которое невозможно описать. Разумеется, сам коллапсар наблюдать нельзя, но видны результаты его присутствия. А также слышны, что и доказал Флинкс, включив сенсорное оборудование, чтобы точно определить положение бродяги. Страшный крик заполнил помещение, и Флинкс, в холодном поту, уменьшил громкость. Хасбога сморщилась, она зажала руками уши, чтобы заглушить крик неорганической материи. Глаза ее были закрыты. Септембер положил ей на плечо руку. В глазах его не было обычной усмешки.
Флинкс уменьшил громкость, так что звук можно было переносить, но совершенно отключить его не смог. В этом крике было что-то гипнотизирующее; эффект этот вызывался и самим звуком, и знанием того, чем этот звук вызван. Флинкс обнаружил, что учащенно дышит, и заставил себя успокоиться.
— Что это? — Хасбога посмотрела на Септембера и прижалась к его могучему плечу. — Никогда в жизни такого не слышала.
— Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь слышал, Исили. — Септембер со странным выражением смотрел в иллюминатор. — Человек, которого медленно убивают, обычно кричит. Интересно узнать, что звезда ведет себя так же.
— Это романтика, — заметил Трузензузекс. — Так называемый крик — это результат того, что разрываемая материя высвобождает энергию, которую всасывает коллапсар.
Флинкс подумал, что хоть объяснение философа точнее, Септембер дал более выразительное описание.
Переключившись на автоматическое управление, он придвинулся к иллюминатору. RNGC 11432 — оранжевый супергигант класса К. Звезда-спутник, вращающаяся против часовой стрелки вокруг своего гигантского брата, гораздо меньше, но зато горячей, она желто-зеленая. От каждой звезды, в соответствии с направлением ее вращения, вытянулись длинные щупальца светящейся материи. Они свивались в спирали, с разных направлений подходили к одной точке и исчезали. Вокруг обоих щупалец располагались обширные разреженные облака энергетических частиц и газов, высосанные из звезд. В центре этих облаков находился черный кружок, как черный рисунок на флуоресцентной бумаге. А в центре этого кружка крошечная точка с массой множества солнц.
Сколько звезд сжато в коллапсаре? Десятки, сотни, может, тысячи? Какую часть вселенной бродяга уже проглотил на своем пути? Флинкс представил себе, как целые галактики уходят в эту черную точку, за которой след пустоты с исчезнувшими солнцами, планетами, их населением.
Прошла ли эта точка через Андромеду? Или через середину Магелланова Облака? И этой силе они собираются противопоставить металлически — стеклянно-пластиковое нечто, движущееся перед «Учителем». Нечто, которое, как утверждает Септембер, может быть превращено в пыль одной ракетой SCCAM.
Философ говорит, что устройство обладает ФКИ, накопленной космической инерцией. Но она все равно кажется незначительной по сравнению с объектом, который втягивает в себя массу двух звезд, словно губка две капли воды. Жаль Кармадж и Коллангатта, молча думал Флинкс. Жаль яркой звезды, влажной Твоски Брайт. Жаль несчитанных исчезнувших планет, которые уже погибли в неизвестных галактиках за невообразимое количество веков. Они могут выпустить миллион ракет SCCAM, бросить на бродягу сотню звезд. Ничто не может уничтожить его. Миллион ракет SCCAM только ничтожно увеличит массу коллапсара. Сотня звезд добавит чуть больше. Но это сделает коллапсар еще сильнее, еще разрушительнее.
Флинкс уже готов был предложить повернуть и улететь, когда Цзе-Мэллори посмотрел на него и будничным тоном сказал:
— Ну, что ж, я думаю, можно начинать.
Септембер, не улыбаясь, заметил:
— Увидев это, вы хотите что-то сделать с кусочком металла или еще чего-то?
Трузензузекс серьезно взглянул на гиганта.
— Легенда утверждает, что что-то можно сделать. Мы здесь. И останемся здесь, пока не установим, можно что-то сделать или нет. Терять нам нечего.
— Послушайте, — негромко возразил Септембер, — самая большая бомба, какую только можно вообразить, только увеличит массу коллапсара.
Трузензузекс и Цзе-Мэллори не ответили.
— Я вижу, вы упрямы. Ну, что ж, причина уважительная. Интересно, какова масса чуда? — И он потащил Хасбогу к двери.
— Куда мы идем, Скуа?
— В каюту. Я не собираюсь тратить время на споры с рехнувшимися. Они могут запустить установку. Она не остановит коллапсар, но я буду удивлен, если она не уничтожит нас. И так как отговорить их я не могу, предпочитаю умереть самым удобным способом.
— Каким именно? — шаловливо спросила она. И когда они выходили, гигант наклонился и зашептал ей на ухо.
Философ смотрел им вслед.
— Фаталист. — Это прозвучало раздраженно.
Но в голосе Цзе-Мэллори не было осуждения.
— Ты прав Тру, но он фаталист со стилем. — И добавил серьезнее: — Ты знаешь, что он прав. Мы можем ничего не добиться, кроме собственного уничтожения.
— Ты считаешь, что у нас есть выбор, брат по кораблю?
Цзе-Мэллори ответил почти сердито:
— Конечно, нет! Флинкс, включи двигатель и осторожно отведи корабль.
На самой малой скорости «Учитель» отошел, снова оставив загадочное устройство хур'рикку свободно плыть в пространстве. Или, подумал Флинкс, если верить теории Трузензузекса, вселенная свободно плыла мимо объекта. Под руководством ученых Флинкс расположил корабль рядом с установкой. Объект виден был в правом иллюминаторе, выглядел он по-прежнему безобидно и загадочно и оставался таким же неподвижным, как и в системе Канначана.
Флинкс работал под руководством двух более умных, чем у него, голов. Просьба новых указаний вызвала обескураживающий ответ Цзе-Мэллори:
— Не знаю, что делать дальше, Флинкс. Полагаю, что логично одному из нас выйти наружу и посмотреть, что можно сделать с углублениями и выступами на борту артефакта.
Трузензузекс согласился. Оба уже готовились надеть скафандры, когда внимание Флинкса привлекли негромкие звуки с контрольной панели. Оставив ученых, он подошел к панели и взглянул на приборы. Именно эти приборы использовались им не часто, но сомнений не было. Флинкс хотел проверить, прежде чем поднимать тревогу, и потому переключился на экран для подтверждения.
ПРИБЛИЖАЕТСЯ КОРАБЛЬ ИЛИ КОРАБЛИ.
— Бран, Тру, — позвал Флинкс, потом позвал громче, когда они не откликнулись.
Ожидая ответа, Флинкс начал приводить в действие другие сенсорные инструменты.
Главный экран осветился, и на нем появилось одиннадцать точек, расположенных решеткой. Инструменты определили расстояние, направление и скорость. Разумеется, сами корабли не видны, только проявление энергии полей их двигателей.
Сравнительно с десятью точками та, что находилась в центре, казалась громадной.
— Это дредноут, — с холодным равнодушием сказал Цзе-Мэллори. Он мрачно посмотрел на своих путников. — Анализ полей показывает, что это корабли не хьюманксов. Боевое построение.
— Боевой строй так глубоко в границах Федерации? — Флинкс не мог поверить, что эйэннцы пойдут на такую крайность. Но, с другой стороны, чтобы уничтожить три укрепленные планеты, потребуется флот в сотни раз больший. Очевидно, эйэннцы считают, что это разумный риск. Они хотят, чтобы бродячий коллапсар действовал беспрепятственно.
— Это почти неисследованный и малонаселенный район Федерации, Флинкс, — заметил Трузензузекс. — Сюда можно проникнуть и уйти незаметно и относительно безопасно.
— Сколько у нас времени? — Цзе-Мэллори с надеждой посмотрел на брата по кораблю.
Трузензузекс фасеточными глазами изучал показания приборов.
— Дредноут, несколько крейсеров, остальное истребители и исследовательские корабли. — Он посмотрел на Брана Цзе-Мэллори. — Они выйдут в нормальное пространство через десять минут. — Транксы не потеют, но у Флинкса сложилось впечатление, что философ готов вспотеть.
— Если мы собираемся уходить… — начал Флинкс, направляясь к контрольному щиту. Сильная рука остановила его. Пип нервно зашевелился на плече Флинкса, а хозяин почувствовал серьезность настроения высокого ученого.
— Мы не можем просто уйти, Флинкс. Мы должны попытаться использовать установку. Возможно, его постепенно приводит в действие то, что оно должно уничтожить. То есть сам коллапсар.
— А как мы это сделаем? — очень медленно спросил Флинкс.
Цзе-Мэллори улыбнулся улыбкой церковника.
— Чтобы не дать приближающимся кораблям вмешаться, мы должны быстро направить артефакт к бродяге. И у нас есть только один способ сделать это.
Флинкс повернулся к иллюминатору, в котором исчезали две звезды, и попытался представить себе, что разделяет их судьбу. Не очень приятная мысль.
Глава 14
— У нас нет выбора, Флинкс. — Трузензузекс говорил печально, но так же твердо, как и его товарищ человек. — Если мы возьмем его с собой, эйэннцы обязательно последуют за нами. Мы не можем допустить, чтобы оружие попало им в руки. Только так, уничтожив его — и возможно, но не обязательно самих себя — мы можем быть уверены, что этого не произойдет.
Флинкс пытался успокоить Пипа, который узкими глазами и заостренным языком искал того, кто так встревожил хозяина. Но на Трузензузекса и Цзе-Мэллори не кинулся: их мысли относительно Флинкса были полны печали и доброты.
— У нас есть одна-две минуты, чтобы осмотреть поверхность артефакта, — заметил Цзе-Мэллори. — Я посмотрю, можно ли что-то обнаружить. Если нет, просто оставьте меня снаружи. Если артефакт попадет в черную дыру, у меня будут наносекунды, чтобы полюбоваться этим. — Он двинулся к шлюзу, где помещались скафандры, потом остановился. — Там горит огонь. — И вопросительно повернулся к Флинксу. — Неисправность?
Флинкс немедленно начал обыскивать корабль — инструментами и с помощью голоса. Септембер и Хасбога оказались на борту.
Не было Аба.
Одновременно от приборного щита и от шлюза послышался резкий свист. Флинкс узнал этот сигнал, он много раз слышал его во время учебных тревог на коммерческих кораблях.
— Он выходит через шлюз! — Трузензузекс прижал мандибулы к краю иллюминатора, стараясь что-то рассмотреть.
Флинкс бросился к приборам.
— Нет, Аб! Не делай этого! Подожди!
— Оставь, Флинкс. Вероятно, Аб знает, что делает. — В голосе Цзе-Мэллори звучала надежда.
— Дело не в этом! — лихорадочно объяснял Флинкс, указывая на шесть синих огоньков над входом в шлюз. — На корабле нет скафандра, который подошел бы ему.
Цзе-Мэллори почесал шею и подошел к своему брату по кораблю.
— Может быть, наш друг Аб не нуждается в скафандре. Может быть… — И он торопливо привел в действие часть компьютера, которая не использовалась много месяцев.
В интеркоме послышался резкий щелчок и свист. Флинкс медленно выключил его. И почти неслышно сказал:
— Не имеет значения. Он снаружи. В шлюзе нет воздуха. — Он отвечал за невинного, глупого, но безвредного чужака. Больше не слышно его стихов, его пения и никогда не будет слышно.
Именно Аб привел их к установке хур'рикку. Несмотря на это, Флинкс совершенно забыл о нем в суматохе и напряжении последних недель. Конечно, это не извинение.
— Флинкс, иди сюда. — Трузензузекс манил его одновременно истинной рукой и руконогой. — Мне кажется, тебе будет интересно на это посмотреть.
Флинкс подбежал к философу.
Тело Аба медленно плыло к ржаво-коричневому артефакту. Все четыре его глаза были открыты. Все четыре руки под прямыми углами отходили от грушевидного тела и соприкасались с четырьмя вытянутыми ногами. Если это сделано не нарочно, то никогда Флинкс не видел такого странного трупного окоченения.
Человек скорчился бы и умер в вакууме. Может, Аб тоже, но почему-то точное расположение его конечностей заставляло думать иначе.
— Он явно приближается к артефакту, — напряженным голосом заметил Цзе-Мэллори.
— Что может быть естественнее? — В голосе Трузензузекса звучало изумление и благоговение. — Ему интересно, и он хочет взглянуть поближе. Но я не понимаю. Почему ему интересно? Бран, все, что мы узнали, все, что изучили, недвусмысленно говорит, что Аб не хур'рикку. Бран?
Цзе-Мэллори не отрывал взгляда от приборов, которыми управлял.
— Тише, брат. Я работаю.
Трузензузекс знал Брана не хуже, чем самого себя. Он даже не ответил. То, что произошло дальше, вызвало у Флинкса такой шок, что Пип сорвался с его плеча и нервно заметался под потолком.
В трех метрах от артефакта тело Аба раскололось на четыре одинаковых части. В каждой находились глаз, рука и нога. Двигаясь независимо друг от друга каким-то непонятным образом, каждая четверть Аба расположилась непосредственно напротив четырех сторон артефакта в районе экватора. Одновременно — их движения слишком точно совпадают, чтобы это было случайностью, — все четыре части приблизились к ржаво-коричневой поверхности. В это время Флинкс заметил, что части Аба совпадают с углублениями и выступами на поверхности артефакта. Мимоходом он отметил, что никакой крови или внутренних органов Аба не видно. Поверхности четвертей неровные, но сплошные.
Все они одновременно коснулись артефакта. Четыре руки ушли в четыре соответствующие отверстия. Четыре ноги поступили так же, чуть согнувшись. Четыре глаза прижались к плоским приземистым выступам. Флинкс готов был поклясться, что перед прикосновением ближайший к иллюминатору глаз подмигнул ему.
Все четыре части, которые были ранее существом по имени Аб, слились с артефактом хур'рикку. В рубке «Учителя» слышалось только напряженное дыхание.
Наконец Цзе-Мэллори поднял голову, потер глаза и заговорил.
— Он правильно назвал себя, а может, был назван. — Трузензузекс и Флинкс посмотрели на него. — Я проверил через словарь Аба то, что мы должны были проверить с самого начала, — его имя. Абаламахаламатандра. Композит их четырех различных языков, две части унаследованы от других языков, а одна от третьего через посредника. Вместе они образуют четверостишие на языке, который мертв уже триста пятьдесят тысяч лет. Компьютер сжал это четверостишие по схеме, которую использовал сам Аб, произнося свое имя. Из всей этой процедуры я извлек одно слово, которое объясняет все дело. — Он помолчал и потом буднично произнес: — Ключ.
— Ключ одновременно механический и информационный, — произнес Трузензузекс, глядя в иллюминатор. — Он, несомненно, с готовностью сообщал информацию. Мы просто недостаточно знали, чтобы понять его ответы.
Флинкс пытался успокоить Пипа, который узкими глазами и заостренным языком искал того, кто так встревожил хозяина. Но на Трузензузекса и Цзе-Мэллори не кинулся: их мысли относительно Флинкса были полны печали и доброты.
— У нас есть одна-две минуты, чтобы осмотреть поверхность артефакта, — заметил Цзе-Мэллори. — Я посмотрю, можно ли что-то обнаружить. Если нет, просто оставьте меня снаружи. Если артефакт попадет в черную дыру, у меня будут наносекунды, чтобы полюбоваться этим. — Он двинулся к шлюзу, где помещались скафандры, потом остановился. — Там горит огонь. — И вопросительно повернулся к Флинксу. — Неисправность?
Флинкс немедленно начал обыскивать корабль — инструментами и с помощью голоса. Септембер и Хасбога оказались на борту.
Не было Аба.
Одновременно от приборного щита и от шлюза послышался резкий свист. Флинкс узнал этот сигнал, он много раз слышал его во время учебных тревог на коммерческих кораблях.
— Он выходит через шлюз! — Трузензузекс прижал мандибулы к краю иллюминатора, стараясь что-то рассмотреть.
Флинкс бросился к приборам.
— Нет, Аб! Не делай этого! Подожди!
— Оставь, Флинкс. Вероятно, Аб знает, что делает. — В голосе Цзе-Мэллори звучала надежда.
— Дело не в этом! — лихорадочно объяснял Флинкс, указывая на шесть синих огоньков над входом в шлюз. — На корабле нет скафандра, который подошел бы ему.
Цзе-Мэллори почесал шею и подошел к своему брату по кораблю.
— Может быть, наш друг Аб не нуждается в скафандре. Может быть… — И он торопливо привел в действие часть компьютера, которая не использовалась много месяцев.
В интеркоме послышался резкий щелчок и свист. Флинкс медленно выключил его. И почти неслышно сказал:
— Не имеет значения. Он снаружи. В шлюзе нет воздуха. — Он отвечал за невинного, глупого, но безвредного чужака. Больше не слышно его стихов, его пения и никогда не будет слышно.
Именно Аб привел их к установке хур'рикку. Несмотря на это, Флинкс совершенно забыл о нем в суматохе и напряжении последних недель. Конечно, это не извинение.
— Флинкс, иди сюда. — Трузензузекс манил его одновременно истинной рукой и руконогой. — Мне кажется, тебе будет интересно на это посмотреть.
Флинкс подбежал к философу.
Тело Аба медленно плыло к ржаво-коричневому артефакту. Все четыре его глаза были открыты. Все четыре руки под прямыми углами отходили от грушевидного тела и соприкасались с четырьмя вытянутыми ногами. Если это сделано не нарочно, то никогда Флинкс не видел такого странного трупного окоченения.
Человек скорчился бы и умер в вакууме. Может, Аб тоже, но почему-то точное расположение его конечностей заставляло думать иначе.
— Он явно приближается к артефакту, — напряженным голосом заметил Цзе-Мэллори.
— Что может быть естественнее? — В голосе Трузензузекса звучало изумление и благоговение. — Ему интересно, и он хочет взглянуть поближе. Но я не понимаю. Почему ему интересно? Бран, все, что мы узнали, все, что изучили, недвусмысленно говорит, что Аб не хур'рикку. Бран?
Цзе-Мэллори не отрывал взгляда от приборов, которыми управлял.
— Тише, брат. Я работаю.
Трузензузекс знал Брана не хуже, чем самого себя. Он даже не ответил. То, что произошло дальше, вызвало у Флинкса такой шок, что Пип сорвался с его плеча и нервно заметался под потолком.
В трех метрах от артефакта тело Аба раскололось на четыре одинаковых части. В каждой находились глаз, рука и нога. Двигаясь независимо друг от друга каким-то непонятным образом, каждая четверть Аба расположилась непосредственно напротив четырех сторон артефакта в районе экватора. Одновременно — их движения слишком точно совпадают, чтобы это было случайностью, — все четыре части приблизились к ржаво-коричневой поверхности. В это время Флинкс заметил, что части Аба совпадают с углублениями и выступами на поверхности артефакта. Мимоходом он отметил, что никакой крови или внутренних органов Аба не видно. Поверхности четвертей неровные, но сплошные.
Все они одновременно коснулись артефакта. Четыре руки ушли в четыре соответствующие отверстия. Четыре ноги поступили так же, чуть согнувшись. Четыре глаза прижались к плоским приземистым выступам. Флинкс готов был поклясться, что перед прикосновением ближайший к иллюминатору глаз подмигнул ему.
Все четыре части, которые были ранее существом по имени Аб, слились с артефактом хур'рикку. В рубке «Учителя» слышалось только напряженное дыхание.
Наконец Цзе-Мэллори поднял голову, потер глаза и заговорил.
— Он правильно назвал себя, а может, был назван. — Трузензузекс и Флинкс посмотрели на него. — Я проверил через словарь Аба то, что мы должны были проверить с самого начала, — его имя. Абаламахаламатандра. Композит их четырех различных языков, две части унаследованы от других языков, а одна от третьего через посредника. Вместе они образуют четверостишие на языке, который мертв уже триста пятьдесят тысяч лет. Компьютер сжал это четверостишие по схеме, которую использовал сам Аб, произнося свое имя. Из всей этой процедуры я извлек одно слово, которое объясняет все дело. — Он помолчал и потом буднично произнес: — Ключ.
— Ключ одновременно механический и информационный, — произнес Трузензузекс, глядя в иллюминатор. — Он, несомненно, с готовностью сообщал информацию. Мы просто недостаточно знали, чтобы понять его ответы.