Страница:
Из тридцати шести бойцов, остававшихся с воеводой от всего конвоя (четверо отбыли раньше на грузовиках с лошадьми), пять человек были убиты; погиб и сам Павел: пуля ударила ему в висок. Тела Галстяна и дружинников везли на лошадях по очереди, похоронили их на кладбище нижегородского Богородского монастыря.
Александр долго молчал, узнав о страшной потере. Наконец собрался с мыслями и попросил продолжить доклад.
Сотник Ломакин добавил только, что кроме солдат, купцов и лошадей привезена купеческая казна, а Василий Манин, присутствовавший на переговорах Павла с Мурза-агой, вспомнил, как тот рьяно настаивал на передаче ему боеприпасов, привезенных из России и обещал никогда не применять их против русских. Галстян тогда резко отказал, почувствовав лживость натуры нового хана, и теперь сотник прямо предупреждал князя:
— Этому оружие давать нельзя — обязательно пустит против нас!
— Да, Вася… враг у нас появился серьезный, — отвечал тот в раздумье. — Такой на месте не усидит — дальше пойдет. А остановишь его ты… вступай в чин воеводы!
7
8
Александр долго молчал, узнав о страшной потере. Наконец собрался с мыслями и попросил продолжить доклад.
Сотник Ломакин добавил только, что кроме солдат, купцов и лошадей привезена купеческая казна, а Василий Манин, присутствовавший на переговорах Павла с Мурза-агой, вспомнил, как тот рьяно настаивал на передаче ему боеприпасов, привезенных из России и обещал никогда не применять их против русских. Галстян тогда резко отказал, почувствовав лживость натуры нового хана, и теперь сотник прямо предупреждал князя:
— Этому оружие давать нельзя — обязательно пустит против нас!
— Да, Вася… враг у нас появился серьезный, — отвечал тот в раздумье. — Такой на месте не усидит — дальше пойдет. А остановишь его ты… вступай в чин воеводы!
7
В конце весны снова наведались инопланетяне. Они не садились на своей «тарелке» прямо у княжеской резиденции, а просто-напросто появились однажды вечером в покоях Александра — на этот раз их было двое. Орлов сразу узнал Сириама и радостно обнял его; второго пришельца приветствовал поклоном.
— Вы по делу или проведать только?.. — в оживлении спросил Александр.
— Только проведать, — как всегда сухо ответил Сириам.
— Знаете, наверное, о нашем несчастье?
— Да, знаем.
— Как же вы не отвели беду? Для вас это было нетрудно!
— Мы не обязаны предотвращать гибель тех людей, которые не участвуют в реализации нашего плана регенерации земной цивилизации.
— Да что вы говорите!.. Разве Павел не участвовал в восстановлении общества? — с нескрываемым удивлением спросил Александр.
— Он не состоял в числе тех, за кем мы наблюдаем с момента рождения.
— А я, значит, состою?..
— Да, вы состоите.
— И за какие же заслуги? — попытался иронизировать Орлов, сам заметив, как в нем начинает копиться негодование рациональностью пришельцев.
— Дело не в заслугах: еще задолго до вашего рождения мы знали, что именно вы возглавите русский народ.
— Хм! — недоумевал Александр. — Допустим, вы узнали это с помощью машины времени. Но зачем тогда курировать мою судьбу, если все предопределено?
— Далеко не все. В судьбе человека часто играют важную роль такие внешние обстоятельства, которые могут значительно повлиять на ее направленность.
— Вы, значит, подталкиваете субъекта, стоящего на распутье к правильному, по вашему мнению, выбору своих действий?
— Совершенно верно. Вы тоже неоднократно стояли перед выбором и не всегда принимали верное решение; тогда мы меняли сценарий окружающих обстоятельств и вы продолжали двигаться по жизни в нужном нам направлении.
— Например?..
— Когда вы сильно увлеклись Жанной Мальковой и забыли обо всем сущем, нам пришлось вывести ее из сферы вашего внимания и вернуть вас к реальности.
— Вы ее убили?!..
— Она сама себя убила. Вам не следовало заводить с ней знакомство, отвлекающее от более важной задачи: осознания совершающихся в мире фундаментальных процессов.
— И вы так смаху уничтожили дорогого мне человека?! — Орлов вскочил, готовый придушить собеседников.
— Успокойтесь, — старался привести его в чувство Сириам. — Жанна не погибла. Похоронено лишь ее прежнее тело, а внутренняя сущность опять живет в другом теле.
— И где же она? — хрипло спросил Александр, все еще обуреваемый негодованием.
— Это неважно: даже встретившись, вы не узнаете друг друга. Прошу вас сесть.
Орлов сел, выпил воды и опять почувствовал легкое покалывание на висках; душевное возбуждение постепенно уходило. — Быстро нервы глушат… телепаты хреновы! — подумал он и еще спросил:
— Она далеко отсюда?
— Да, искать не стоит.
— Ну, черт с вами! — пошел на попятную Орлов. — Ладно, хоть жива. Жаль, что не встретимся: душа-то у нее… чудо!
— Не волнуйтесь. Вам нужно заниматься тем, что более важно, — старался отвлечь его Сириам.
— Хм!.. Это для вас, импотентов, не важно. А для человека нет ничего важнее любви! — с неулегшимся еще возмущением возразил Александр.
— Уверенность в этом утверждении приводит людей к социальной слабости. Человек становится способным совершить преступление ради любви и тем самым исключить себя из общества: стать вне закона, — резонно возразил Сириам.
— Да уж бывает!.. — с охотой подтвердил Орлов, и почувствовал удовлетворение от очевидного превосходства дерзких и страстных землян над их замшело-рациональными и холодными как рыба «братьями по разуму».
Он снова спросил:
— Ну, а во что вы еще серьезно вмешивались для коррекции моей судьбы?
— Дети сильно отвлекли бы вас от изучения мировых закономерностей, поэтому мы избавили вас от лишней обузы.
— Как это?.. — похолодел Александр.
— Весьма просто, — стал пояснять Сириам, не замечая за собой бестактности. — Вы знаете, что в клетках вашего организма одна лишняя хромосома — эта генетическая девиация определяется как синдром Клейнфельтера. Генную модификацию половых клеток родителей мы произвели еще до вашего зачатия и таким образом вы получили достаточное количество свободного времени для успешного получения всеобъемлющего знания.
Орлов был близок к потере сознания в бешенстве от услышанного: горячая волна окатила голову, руки задрожали. Сириам добавил ему ярости, бестолково похвалившись:
— Вы должны быть признательны нам и довольны нашей предусмотрительностью! Физиологического ущерба нет, вы полностью пригодны для земной жизни… но нет и лишних помех для интеллектуального совершенствования.
Орлов не мог уже сдерживаться. Он прямо через стол выдернул Сириама левой рукой за грудки и поднес лицо к лицу; хотел правой открутить ему нос, но носа не было. Тогда Александр, не отдавая отчета в действиях, стал отвешивать пришельцу крепчайшие щелбаны в выпуклый лоб, приговаривая при каждом зловещим шопотом:
— Это дети помеха?.. Это дети помеха?!.. А ты, сука, обо мне подумал… как мне-то на белом свете жить? Ты, гаденыш, меня спросил?!..
Непропорционально большая голова гуманоида безвольно болталась на тонкой шейке сотрясавшегося щупленького тельца; и без того большие, глаза выкатились из орбит: он задыхался.
Орлов уже ревел:
— У-у, тварь!.. Ай, же тварь!!
Наверное, Александр убил бы потерявшего осторожность умника, но его вкрай ошалевший товарищ справился, наконец, с растерянностью и нажал какую-то кнопочку на своем браслете. Сильнейший психоэмоциональный разряд пронзил Орлова сверху донизу; он отпустил инопланетянина и рухнул на стул, бессильно свесив руки.
Придя в себя через минуту, Александр еще не сразу понял, что произошло. Наконец сознание стало отрывками возвращаться: в ушах пронеслись последние фразы конфликтного диалога, взгляд на онемевшие руки напомнил об их нечаянном буйстве. Осоловело рассматривая лица гостей, Орлов догадался, что оскорбил их и невнятно пробормотал:
— Извиняюсь, ребята… что-то я не то сказал?..
Сириам не мог еще отдышаться, а его друг «прозуммерил» в ответ отвратительным голоском голодного Буратино:
— Вы превысили допустимые пределы физических действий в отношении представителя высшей разумной жизни.
— А-а! — вспомнил произошедшее Орлов. — Вы, как всегда, «в белом»… а мы в дерьме.
С большим усилием он достал из кармана пульт экстренного вызова, положил его на стол и сказал:
— Благодарю за внимание… все свободны. — Помолчав, добавил: — И чтоб духу вашего здесь больше не было! Обойдемся без «гигантов мысли».
К удивлению князя, Сириам вместо слов возмущения дерзостью землянина спокойно, как ни в чем не бывало, произнес:
— Сегодня вы были несдержанны, Александр… прошу впредь быть учтивее. Не торопитесь возвращать пульт, он еще пригодится: со временем ваше отношение к нам изменится, и вы сами пожелаете встретиться вновь. До свидания!..
Оба пришельца растворились в воздухе так же внезапно, как и появились. Орлов посидел еще один и пошел умываться перед сном; руки его едва шевелились.
— Киловольт сто «всобачил», чучундра зеленая! — подумал он и усмехнулся.
Уже лежа в постели, лучше вспомнил признание Сириама о генетическом вмешательстве, свой гнев и решил, что Лешка, пожалуй, прав: все у этих гуманоидов не так, как у людей.
Искренне удивлялся:
— Даже не обиделись, что руки распустил… никаких эмоций!.. Жизнь, стерильная до невозможности. Булгаковский Шариков говорил о такой жизни с нескрываемым презрением: — Чисто, как в трамвае…
А наши бы добавили: …— плюнуть негде!
Когда Орлов рассказал Лехе о происшествии, тот долго смеялся и подтрунивал, утирая слезы:
— Высший разум… гуманная цивилизация — вон как током шибанули!.. Я ж говорил тебе, гони их отсюда: у них своя жизнь, у нас своя. Не нужны нам их советы… без сопливых скользко!
Орлов кивал в ответ и вздыхал, потирая онемелые руки. Глядя в окно на марширующих перед теремом дружинников, спросил:
— Жаль тебе Павла?..
— Еще бы не жаль — вон, сколько вместе перенесли!
— Это точно, — согласился Александр. — Паша нам с тобой здорово помог.
— Да. И людям немало сделал: народ только добром его поминает. Отличный мужик был!..
— Был… был. Ты скажи Харитонову, пусть памятник соорудят — у Спасского монастыря поставим.
— Ладно, скажу.
Помолчали. Орлов опять спросил:
— Как там наши, нормально отсеялись?
— Ага.
— Начало июня, Леша. Троица скоро, Родительский день… надо бы Пашу проведать. Готовь конвой, поедем!
— Ага, давай съездим.
— Мишку «на хозяйстве» оставлю, Ломакина назначишь начальником конвоя. Да!.. Усачева с собой возьми.
— Добро!
В Нижний Новгород поехали на пяти «Уралах»; добрались споро. Евгений Садофьев высоких гостей встретил по чину: почетным караулом, ковровой дорожкой, чаркой водки с хлебом да солью.
Владимирский и Нижегородский князья обнялись, расцеловались (еще можно было допускать такую фамильярность) — пошли в хоромы, расположенные в здании Богородского монастыря. Дружинники стали спускать с грузовиков шестерку лошадей, привезенных в подарок.
В покоях побыли недолго. Орлов поблагодарил Евгения за Валентину, передал от нее гостинец и устно выразил надежду, что княжество Нижегородское скоро окрепнет; немного отдохнув, гости пошли на монастырское кладбище.
У могил Галстяна и погибших солдат возложили венки, преклонили колени и постояли молча, вспоминая героев живыми. Орлов еще поклонился могилам и сказал:
— Спасибо за службу, ребята… земля вам — пухом!
Караул дал три залпа, и все пошли в терем; близился вечер.
Старшего князя и дружинников угощали на славу — лучшими припасами. Первым тостом помянули покойных воинов; выпили, не чокаясь, а тогда уже принялись за трапезу.
Садофьев сидел рядом с Орловым. Александр спросил его:
— Ну, что думаешь, Евгений — как от татар обороняться будем?.. Народу у тебя мало!
— Да… мало, князь: двадцать человек в дружине, и только.
— На меня надеешься?
— А где еще солдат, оружие возьмешь?
— Не дело!.. Сам промышлять должен. По землям своим ездил?
— Так не на чем же!
— Не крути! Я во дворе черную «Волгу» видел.
— Ну да, есть… так то моя машина!
— И что, в гроб ее с собой заберешь? Куркульские замашки оставь: знаю я вас, интендантов. Все на благо Отечества положишь!.. Так велю.
— Конечно, конечно, — поспешно отвечал Садофьев, нутром почувствовав силу великокняжеской власти.
— Бензин найдешь сам, объедешь всю свою вотчину; сочти народ, окажи ему помощь. Оставлю тебе мошну денег и своих купцов: расскажут, как дело вести.
— Понял.
— Ты ничего еще не понял!.. У них научишься, тогда и поймешь.
— Ясно.
Александр велел позвать Усачева. Когда тот явился, представил его Садофьеву:
— Вот сотник Усачев, воевода тебе: и от врага защитит, и за самим присмотрит. Проштрафишься — в железа закует! Теперь понял?..
— Понял! — с опаской подтвердил Садофьев.
Орлов обернулся к Усачеву:
— Усек, Максимыч?.. Государеву службу нести будешь: князь по хозяйственному делу, а ты по военному. Боец ты опытный, с двенадцатого года лямку тянешь — тебе и рубежи оборонять.
— Есть! — по-солдатски коротко ответил тот.
— Садись тогда с нами.
Усачев сел рядом. Выпивали, закусывали; Орлов пояснял Садофьеву:
— Ты не меня, Николаич, бойся, а татар: чую, напасть хотят!.. Надо нам их опередить, так что готовь место для новых дружинников — пришлю еще полуроту. Я знаю — работников у тебя мало, да они нахлебниками не станут: привезут жен, скотину — сами себя кормить будут. Это в старое время все от немца угрозы ждали… но теперь для нас татарин опаснее и важнее. Европы, почитай, нет! Вот и надо на мусульманский Восток озираться: там нефть… там наш интерес; нам через татарина к Уральским горам идти!.. Если вскорости Казань покорим, то в будущем от многих невзгод избавимся. Покорить, ребята — не значит в гроб загнать!.. Разоружить, контроль поставить… угодного хана назначить. Покорить — значит смирить; чтобы дружбу вести, торговать — избавиться от вражды! Этим канцлер займется. Усачев будет воевать, а Хорьков — мирную жизнь налаживать; смекаешь, Леша?..
Российский канцлер оторвался от хрустящей квашеной капустки и кивнул, поддакнув.
— Короче говоря, Евгений, править будешь с опорой на воеводу, — добавил Орлов, завершая разговор. — Оставлю тебе четыре грузовика и свой конвой. Как отбуду к себе, езжайте в провинцию — ищите людей, транспорт, ГСМ, склады оружия. Тоцкий полигон знаешь, где?..
Садофьев кивнул.
— Имей его ввиду. Ты местный — ты тут все знаешь!.. Не расслабляйтесь, соколы мои, готовьтесь на осень к боевой операции. Все, пошли спать!.. — князь первым встал из-за стола.
Наутро Александр с Алексеем еще раз поклонились могилам героев и уехали во Владимир на одном грузовике с малым конвоем.
— Вы по делу или проведать только?.. — в оживлении спросил Александр.
— Только проведать, — как всегда сухо ответил Сириам.
— Знаете, наверное, о нашем несчастье?
— Да, знаем.
— Как же вы не отвели беду? Для вас это было нетрудно!
— Мы не обязаны предотвращать гибель тех людей, которые не участвуют в реализации нашего плана регенерации земной цивилизации.
— Да что вы говорите!.. Разве Павел не участвовал в восстановлении общества? — с нескрываемым удивлением спросил Александр.
— Он не состоял в числе тех, за кем мы наблюдаем с момента рождения.
— А я, значит, состою?..
— Да, вы состоите.
— И за какие же заслуги? — попытался иронизировать Орлов, сам заметив, как в нем начинает копиться негодование рациональностью пришельцев.
— Дело не в заслугах: еще задолго до вашего рождения мы знали, что именно вы возглавите русский народ.
— Хм! — недоумевал Александр. — Допустим, вы узнали это с помощью машины времени. Но зачем тогда курировать мою судьбу, если все предопределено?
— Далеко не все. В судьбе человека часто играют важную роль такие внешние обстоятельства, которые могут значительно повлиять на ее направленность.
— Вы, значит, подталкиваете субъекта, стоящего на распутье к правильному, по вашему мнению, выбору своих действий?
— Совершенно верно. Вы тоже неоднократно стояли перед выбором и не всегда принимали верное решение; тогда мы меняли сценарий окружающих обстоятельств и вы продолжали двигаться по жизни в нужном нам направлении.
— Например?..
— Когда вы сильно увлеклись Жанной Мальковой и забыли обо всем сущем, нам пришлось вывести ее из сферы вашего внимания и вернуть вас к реальности.
— Вы ее убили?!..
— Она сама себя убила. Вам не следовало заводить с ней знакомство, отвлекающее от более важной задачи: осознания совершающихся в мире фундаментальных процессов.
— И вы так смаху уничтожили дорогого мне человека?! — Орлов вскочил, готовый придушить собеседников.
— Успокойтесь, — старался привести его в чувство Сириам. — Жанна не погибла. Похоронено лишь ее прежнее тело, а внутренняя сущность опять живет в другом теле.
— И где же она? — хрипло спросил Александр, все еще обуреваемый негодованием.
— Это неважно: даже встретившись, вы не узнаете друг друга. Прошу вас сесть.
Орлов сел, выпил воды и опять почувствовал легкое покалывание на висках; душевное возбуждение постепенно уходило. — Быстро нервы глушат… телепаты хреновы! — подумал он и еще спросил:
— Она далеко отсюда?
— Да, искать не стоит.
— Ну, черт с вами! — пошел на попятную Орлов. — Ладно, хоть жива. Жаль, что не встретимся: душа-то у нее… чудо!
— Не волнуйтесь. Вам нужно заниматься тем, что более важно, — старался отвлечь его Сириам.
— Хм!.. Это для вас, импотентов, не важно. А для человека нет ничего важнее любви! — с неулегшимся еще возмущением возразил Александр.
— Уверенность в этом утверждении приводит людей к социальной слабости. Человек становится способным совершить преступление ради любви и тем самым исключить себя из общества: стать вне закона, — резонно возразил Сириам.
— Да уж бывает!.. — с охотой подтвердил Орлов, и почувствовал удовлетворение от очевидного превосходства дерзких и страстных землян над их замшело-рациональными и холодными как рыба «братьями по разуму».
Он снова спросил:
— Ну, а во что вы еще серьезно вмешивались для коррекции моей судьбы?
— Дети сильно отвлекли бы вас от изучения мировых закономерностей, поэтому мы избавили вас от лишней обузы.
— Как это?.. — похолодел Александр.
— Весьма просто, — стал пояснять Сириам, не замечая за собой бестактности. — Вы знаете, что в клетках вашего организма одна лишняя хромосома — эта генетическая девиация определяется как синдром Клейнфельтера. Генную модификацию половых клеток родителей мы произвели еще до вашего зачатия и таким образом вы получили достаточное количество свободного времени для успешного получения всеобъемлющего знания.
Орлов был близок к потере сознания в бешенстве от услышанного: горячая волна окатила голову, руки задрожали. Сириам добавил ему ярости, бестолково похвалившись:
— Вы должны быть признательны нам и довольны нашей предусмотрительностью! Физиологического ущерба нет, вы полностью пригодны для земной жизни… но нет и лишних помех для интеллектуального совершенствования.
Орлов не мог уже сдерживаться. Он прямо через стол выдернул Сириама левой рукой за грудки и поднес лицо к лицу; хотел правой открутить ему нос, но носа не было. Тогда Александр, не отдавая отчета в действиях, стал отвешивать пришельцу крепчайшие щелбаны в выпуклый лоб, приговаривая при каждом зловещим шопотом:
— Это дети помеха?.. Это дети помеха?!.. А ты, сука, обо мне подумал… как мне-то на белом свете жить? Ты, гаденыш, меня спросил?!..
Непропорционально большая голова гуманоида безвольно болталась на тонкой шейке сотрясавшегося щупленького тельца; и без того большие, глаза выкатились из орбит: он задыхался.
Орлов уже ревел:
— У-у, тварь!.. Ай, же тварь!!
Наверное, Александр убил бы потерявшего осторожность умника, но его вкрай ошалевший товарищ справился, наконец, с растерянностью и нажал какую-то кнопочку на своем браслете. Сильнейший психоэмоциональный разряд пронзил Орлова сверху донизу; он отпустил инопланетянина и рухнул на стул, бессильно свесив руки.
Придя в себя через минуту, Александр еще не сразу понял, что произошло. Наконец сознание стало отрывками возвращаться: в ушах пронеслись последние фразы конфликтного диалога, взгляд на онемевшие руки напомнил об их нечаянном буйстве. Осоловело рассматривая лица гостей, Орлов догадался, что оскорбил их и невнятно пробормотал:
— Извиняюсь, ребята… что-то я не то сказал?..
Сириам не мог еще отдышаться, а его друг «прозуммерил» в ответ отвратительным голоском голодного Буратино:
— Вы превысили допустимые пределы физических действий в отношении представителя высшей разумной жизни.
— А-а! — вспомнил произошедшее Орлов. — Вы, как всегда, «в белом»… а мы в дерьме.
С большим усилием он достал из кармана пульт экстренного вызова, положил его на стол и сказал:
— Благодарю за внимание… все свободны. — Помолчав, добавил: — И чтоб духу вашего здесь больше не было! Обойдемся без «гигантов мысли».
К удивлению князя, Сириам вместо слов возмущения дерзостью землянина спокойно, как ни в чем не бывало, произнес:
— Сегодня вы были несдержанны, Александр… прошу впредь быть учтивее. Не торопитесь возвращать пульт, он еще пригодится: со временем ваше отношение к нам изменится, и вы сами пожелаете встретиться вновь. До свидания!..
Оба пришельца растворились в воздухе так же внезапно, как и появились. Орлов посидел еще один и пошел умываться перед сном; руки его едва шевелились.
— Киловольт сто «всобачил», чучундра зеленая! — подумал он и усмехнулся.
Уже лежа в постели, лучше вспомнил признание Сириама о генетическом вмешательстве, свой гнев и решил, что Лешка, пожалуй, прав: все у этих гуманоидов не так, как у людей.
Искренне удивлялся:
— Даже не обиделись, что руки распустил… никаких эмоций!.. Жизнь, стерильная до невозможности. Булгаковский Шариков говорил о такой жизни с нескрываемым презрением: — Чисто, как в трамвае…
А наши бы добавили: …— плюнуть негде!
Когда Орлов рассказал Лехе о происшествии, тот долго смеялся и подтрунивал, утирая слезы:
— Высший разум… гуманная цивилизация — вон как током шибанули!.. Я ж говорил тебе, гони их отсюда: у них своя жизнь, у нас своя. Не нужны нам их советы… без сопливых скользко!
Орлов кивал в ответ и вздыхал, потирая онемелые руки. Глядя в окно на марширующих перед теремом дружинников, спросил:
— Жаль тебе Павла?..
— Еще бы не жаль — вон, сколько вместе перенесли!
— Это точно, — согласился Александр. — Паша нам с тобой здорово помог.
— Да. И людям немало сделал: народ только добром его поминает. Отличный мужик был!..
— Был… был. Ты скажи Харитонову, пусть памятник соорудят — у Спасского монастыря поставим.
— Ладно, скажу.
Помолчали. Орлов опять спросил:
— Как там наши, нормально отсеялись?
— Ага.
— Начало июня, Леша. Троица скоро, Родительский день… надо бы Пашу проведать. Готовь конвой, поедем!
— Ага, давай съездим.
— Мишку «на хозяйстве» оставлю, Ломакина назначишь начальником конвоя. Да!.. Усачева с собой возьми.
— Добро!
В Нижний Новгород поехали на пяти «Уралах»; добрались споро. Евгений Садофьев высоких гостей встретил по чину: почетным караулом, ковровой дорожкой, чаркой водки с хлебом да солью.
Владимирский и Нижегородский князья обнялись, расцеловались (еще можно было допускать такую фамильярность) — пошли в хоромы, расположенные в здании Богородского монастыря. Дружинники стали спускать с грузовиков шестерку лошадей, привезенных в подарок.
В покоях побыли недолго. Орлов поблагодарил Евгения за Валентину, передал от нее гостинец и устно выразил надежду, что княжество Нижегородское скоро окрепнет; немного отдохнув, гости пошли на монастырское кладбище.
У могил Галстяна и погибших солдат возложили венки, преклонили колени и постояли молча, вспоминая героев живыми. Орлов еще поклонился могилам и сказал:
— Спасибо за службу, ребята… земля вам — пухом!
Караул дал три залпа, и все пошли в терем; близился вечер.
Старшего князя и дружинников угощали на славу — лучшими припасами. Первым тостом помянули покойных воинов; выпили, не чокаясь, а тогда уже принялись за трапезу.
Садофьев сидел рядом с Орловым. Александр спросил его:
— Ну, что думаешь, Евгений — как от татар обороняться будем?.. Народу у тебя мало!
— Да… мало, князь: двадцать человек в дружине, и только.
— На меня надеешься?
— А где еще солдат, оружие возьмешь?
— Не дело!.. Сам промышлять должен. По землям своим ездил?
— Так не на чем же!
— Не крути! Я во дворе черную «Волгу» видел.
— Ну да, есть… так то моя машина!
— И что, в гроб ее с собой заберешь? Куркульские замашки оставь: знаю я вас, интендантов. Все на благо Отечества положишь!.. Так велю.
— Конечно, конечно, — поспешно отвечал Садофьев, нутром почувствовав силу великокняжеской власти.
— Бензин найдешь сам, объедешь всю свою вотчину; сочти народ, окажи ему помощь. Оставлю тебе мошну денег и своих купцов: расскажут, как дело вести.
— Понял.
— Ты ничего еще не понял!.. У них научишься, тогда и поймешь.
— Ясно.
Александр велел позвать Усачева. Когда тот явился, представил его Садофьеву:
— Вот сотник Усачев, воевода тебе: и от врага защитит, и за самим присмотрит. Проштрафишься — в железа закует! Теперь понял?..
— Понял! — с опаской подтвердил Садофьев.
Орлов обернулся к Усачеву:
— Усек, Максимыч?.. Государеву службу нести будешь: князь по хозяйственному делу, а ты по военному. Боец ты опытный, с двенадцатого года лямку тянешь — тебе и рубежи оборонять.
— Есть! — по-солдатски коротко ответил тот.
— Садись тогда с нами.
Усачев сел рядом. Выпивали, закусывали; Орлов пояснял Садофьеву:
— Ты не меня, Николаич, бойся, а татар: чую, напасть хотят!.. Надо нам их опередить, так что готовь место для новых дружинников — пришлю еще полуроту. Я знаю — работников у тебя мало, да они нахлебниками не станут: привезут жен, скотину — сами себя кормить будут. Это в старое время все от немца угрозы ждали… но теперь для нас татарин опаснее и важнее. Европы, почитай, нет! Вот и надо на мусульманский Восток озираться: там нефть… там наш интерес; нам через татарина к Уральским горам идти!.. Если вскорости Казань покорим, то в будущем от многих невзгод избавимся. Покорить, ребята — не значит в гроб загнать!.. Разоружить, контроль поставить… угодного хана назначить. Покорить — значит смирить; чтобы дружбу вести, торговать — избавиться от вражды! Этим канцлер займется. Усачев будет воевать, а Хорьков — мирную жизнь налаживать; смекаешь, Леша?..
Российский канцлер оторвался от хрустящей квашеной капустки и кивнул, поддакнув.
— Короче говоря, Евгений, править будешь с опорой на воеводу, — добавил Орлов, завершая разговор. — Оставлю тебе четыре грузовика и свой конвой. Как отбуду к себе, езжайте в провинцию — ищите людей, транспорт, ГСМ, склады оружия. Тоцкий полигон знаешь, где?..
Садофьев кивнул.
— Имей его ввиду. Ты местный — ты тут все знаешь!.. Не расслабляйтесь, соколы мои, готовьтесь на осень к боевой операции. Все, пошли спать!.. — князь первым встал из-за стола.
Наутро Александр с Алексеем еще раз поклонились могилам героев и уехали во Владимир на одном грузовике с малым конвоем.
8
Летом Хорьков продолжил свои вояжи в другие княжества. До осени ему удалось развезти на автомашинах по восьми разным регионам четыре десятка лошадей, и это стало важным заделом, касающимся будущего экономического благополучия окраинных областей страны. В провинции не было своих Хорьковых, Галстянов и Харитоновых!..
Александр обдумывал осеннее наступление на Казань. Необходимость его никем не подвергалась критике, но именно сплоченность мнений соратников не давала князю покоя.
— Знаешь, Леша, — открывался он Хорькову, — я боюсь начинать войну. Наказать бандитов за разбой, гибель Павла и дружинников, конечно нужно… но слишком малы еще наши силы! Если брать Казань штурмом, положим там все наше войско. Да, мы отомстим: перебьем противников, поймаем Мурза-агу, казним его — я не склонен ничего прощать! — а стоит ли такая мелкая овчинка выделки?.. Да и что потом? Дружественный нам хан не сможет долго удержаться без поддержки нашего же сильного гарнизона. А у нас всего две роты вооруженных бойцов!.. Легче было бы в прошлые времена России разоружить Америку, чем нам нынче обеспечить в Казани надежные стабильность и порядок.
— Ох, ты и сказанул!.. — удивился Хорьков. — Это как же можно было разоружить Америку?
— Да технически это сделать легко — мне Паша об одном «фокусе» говорил.
— Х-хы! А я не слышал. Ну-ка расскажи!..
— Зачем? Это к нашему делу не относится.
— Не-не, все равно расскажи — интересно же!
— О, господи… вот любопытная Варвара! Ну, слушай. Паша же инженером был; он знал, что при ядерном взрыве вокруг его эпицентра наводится сильное электромагнитное поле. Это поле порождает в проводах и микросхемах любых радиотехнических приборов, находящихся поблизости от очага взрыва сильную ЭДС (попросту: электрический ток), которая выводит их из строя; по крайней мере, ни проводная, ни эфирная радиосвязь невозможна несколько десятков секунд. Все запуски баллистических ракет производятся не более чем с двух-трех наземных командных пунктов, которые отдают приказ на ядерную атаку через орбитальные спутники. Если вблизи этих командных пунктов в течение десяти-пятнадцати минут производить серии атомных взрывов любой мощности, то передать сигнал на спутники будет невозможно — он просто не пройдет. Достаточно сбить за это время спутники ракетами, и противник лишится способности на ответную ядерную атаку: ни один командир ракетной установки не способен запустить свою ракету самостоятельно, без сигнала разблокировки ее пульта управления из командного центра. А именно этот сигнал не сможет преодолеть искусственно создаваемые помехи!.. Президентский «ядерный чемоданчик» тут совершенно бесполезен, поскольку тоже связан со спутниками. Нападающей стороне не нужно даже бить по пусковым установкам на земле, в море и воздухе; они станут мертвым балластом: после уничтожения спутников ракеты уже невозможно запустить. Важен самый первый взрыв!.. Его нельзя произвести с помощью ракеты, запущенной с находящихся поблизости от вражеского командного пункта самолета или подводной лодки — их заметят и нанесут ответный удар. Но этот первый взрыв может с успехом инициировать агент-смертник с портативным ядерным зарядом, упакованным в обычный кейс. На минуту его бомба сделает глухим и немым нужный командный пункт, а этой минуты хватит, чтобы ракеты с самолетов и подводных лодок успели долететь до пункта и продолжить серию взрывов над ним столь долго, сколько нужно. Бомбы нескольких смертников могут быть взорваны одновременно одним сигналом; сбить следом орбитальные спутники — дело уже плевое!.. Результат диверсии: у одной стороны ядерное оружие есть, у другой его нет. А самая мощная армия в наше время не стоит ничего без ядерного преимущества; делай тогда со слабым противником что хочешь! Англия, Франция и другие ядерные страны разоружились бы после этого добровольно, не смея перечить победителю; с Китаем можно было бы установить вечную дружбу. Конечно, такая операция очень рискованна, но технологически выполнима — о ней мне и рассказывал Павел. Интересно, да?..
Хорьков перевел дух от удивления услышанным и выразил, наконец, свое восхищение шальной идеей:
— Да, Саня, здорово… вот бы, и правда, заделать Америке «пилюлю»!
— Зачем? Ее давно уже нет! — усмехнулся Александр.
— А-а, точно! Я и забыл, — Лешка хлопнул себя по лбу.
— Забыл-забыл... — передразнил Орлов. — Прямо — варвар кровожадный!
Леха плотоядно загоготал.
— Ну ладно, я не об этом, — продолжил Александр. — Не могу я, Леша, посылать людей на верную смерть! Ты же знаешь, что Мурза-ага захватил грузовик с боеприпасами, которые Павел вез Равилю Зарипову. Там их не так уж много было, но все же!.. Будет большой бой, погибнет много наших.
— Да какой большой? Галстян им всего восемь автоматов дал.
— Еще нашли!.. Бойцы говорили, что в тот раз стволов из двадцати огонь вели.
— М-м! Это уже немало.
— Вот то-то и оно. А отомстить надо бы!.. Тем более что Мурза-ага спокойно не усидит, еще нападать будет. Нижегородские дружинники докладывали, что видели татарские разъезды на «Тойотах».
— И что же делать, Саня?
— Да если бы мне кто-то подсказал!..
Друзья помолчали.
— Знаю, что делать! — внезапно встрепенулся Лешка и хлопнул себя ладонью по колену.
— Что еще? — спросил Орлов, опешив от неожиданности.
— Не зря ты мне про чудесное поле рассказывал!.. Вызови пультом своих «корешей» и договорись, чтобы они поставили для нас защитное электромагнитное поле.
— А где?
— Мои разведчики проберутся в город и узнают, в каком здании находится ставка Мурза-аги. Мы не будем штурмовать город наугад, а пробьемся прямо к его штабу, захватим там главаря и начнем переговоры о разоружении бандитов и назначении нового хана; если заартачатся, пригрозим, что инопланетяне уничтожат всех. Согласятся как миленькие!.. С новым ханом обо всем договоримся и спокойно уйдем. Как уж он дальше себя поведет, это потом выясним! Главное, что выполним свою задачу, причем без потерь.
— Ну, это хорошо! А где поле-то ставить?..
— Пусть они его всю дорогу над нами держат! Я слыхал, через него ни одна пылинка не проскочит — не то, что пуля. Когда надо будет кого-то пропустить, ты «зеленым» через пульт «звякнешь», они его на минутку и отключат. Ну, как тебе?..
— Да ничего вроде.
— Вот и договаривайся!
— Ладно. Только, Леш, знаешь… мне как-то стыдно: я ж тогда Сириама чуть не убил!
— Да по фигу!
— Ну как это? Неудобно.
— Неудобно — штаны через голову надевать!.. Не хочешь крови, договоришься. Они ее и сами, небось, не хотят.
— Нет, они не хотят! Правда… черт их знает с этой чумной рациональностью.
— Ниче-ниче, Саня, договаривайся!.. Попытка — не пытка, в рожу не плюнут!
— Ладно, попробую. Только это же не сейчас… к осени!
— Само собой!.. Ну все — ты дерзай, а я пошел, — подвел итог беседе Лешка.
— Ага, давай, — напутствовал его Орлов и в дверях добавил: — А идея-то хор-рошая!
— Еще бы… на букву «г» не держим-с! — добавил ему уверенности довольный собой Хорьков.
До осени было еще далеко, и князь весь июнь занимался учреждением Технико-педагогического училища в Боголюбово. Ольга Васильевна Кузнецова посоветовала Александру назначить директором училища Татьяну Дмитриевну Носикову — опытного педагога-организатора, сама же осталась в должности директора школы.
В первый же учебный год в здании бывшей налоговой инспекции решили открыть четыре самостоятельных отделения: учителей начальных классов, технико-механическое, строительное и сельскохозяйственное; специалистов-выпускников планировалось направлять в другие регионы для развития их инфраструктуры. Преподавателей нашли с большим трудом — лишь немногие были педагогами раньше, но руководство верно рассудило, что опыт — дело наживное; важно было с чего-то начать. Со временем это училище должно было стать базой подготовки кадров и для нового университета.
Галстян до своей гибели успел подключить компьютеры в кабинетах нескольких учебных кафедр, но не везде установил прикладные и обучающие программы. Орлов сам порылся в куче дисков, оставшихся в квартире Павла и с грехом пополам закончил эту работу; он же потом научил преподавателей азам работы с компьютером и программами.
На первый курс приняли двадцать человек — по пять на каждое отделение. Учащиеся почти все были весьма зрелого возраста, но это качество только усилило серьезность отношения к учебе. Князь платил им стипендию в пять рублей ежемесячно, чего вполне хватало для достойной жизни; педагоги получали по двадцать рублей, директор — тридцать.
Шаблонные формы канцелярских и учебных документов придумывали на ходу. Хотя и предполагалось основную массу их вести в электронном виде, но обычной бумаги катастрофически не хватало. Хорьков проявил себя: привез откуда-то два огромных рулона серой оберточной бумаги, и тем надолго решил проблему дефицита; преподаватели и учащиеся сами резали ее и сшивали в тетрадки. В библиотеках владимирских вузов нашли большое количество учебной литературы.
Сердце Александра буквально заходилось от радости: жива наука, не утеряно зерно знаний!.. И неважно было, что программы и методы обучения еще далеки от совершенства — время все расставит на свои места; главное — начала учения продолжатся в столетиях.
Ночью князь думал:
— Открою университет — и можно помирать!.. Лешка и без меня державу объединит. В самом деле: двужильный я, что ли? В сентябре шестьдесят три уже будет. Сколько пережитого за плечами! Ходить по земле все труднее и труднее… болит каждая жилочка, как у любого старика. В глубокой древности не то, что князья — вообще редко кто до таких лет доживал. Как хорошо, что Валюша рядом! Всегда легче, когда верная жена с тобой.
Еще думал:
— Кто ж я такой?.. Строитель, воин, страстотерпец; ревнитель знания и гонитель религии. В Библии написано, что после Конца Света придет Антихрист и его царство будет недолгим — за ним придет Христос и установит свое тысячелетнее царство.
Да, мне скоро умирать. Неужели после всего, что я сделал и еще успею сделать, люди вновь окунутся в дрянную ложь о всесильном и милосердном боженьке?
Не знаю… Любые народы легко забывают свое героическое прошлое, погрязнув в трясине сытой безмятежной жизни. Им уже не хочется перемен: легче ходить на привычную службу, вкусно есть, сладко спать… шлепать по попке балбесов-отпрысков и ни о чем не думать. Зачем думать? Добрый Господь обо всех позаботится — надо только вовремя помолиться и поставить свечечку в церкви. Все лучшее произойдет автоматически, само собой!
С царем Петром так было: он поднял на дыбы державу, что по словам Высоцкого — «раскисла, опухла от сна», но после смерти великого государя большинство его трудов пошло насмарку. Екатерина Вторая еще неплохо держалась благодаря петровскому наследию, а ее потомки уже еле шевелились от спячки, несмотря на обилие громких и глупых военных побед, вполне равное количеству поражений — постепенно отдавали и отдавали страну во власть проходимцев. Без ума плодили кудрявых шустриков и молились боженьке — защитит, выручит! Не защитил: евреи оказались хитрее и сильнее. Сильнее самого Бога!..
Александр обдумывал осеннее наступление на Казань. Необходимость его никем не подвергалась критике, но именно сплоченность мнений соратников не давала князю покоя.
— Знаешь, Леша, — открывался он Хорькову, — я боюсь начинать войну. Наказать бандитов за разбой, гибель Павла и дружинников, конечно нужно… но слишком малы еще наши силы! Если брать Казань штурмом, положим там все наше войско. Да, мы отомстим: перебьем противников, поймаем Мурза-агу, казним его — я не склонен ничего прощать! — а стоит ли такая мелкая овчинка выделки?.. Да и что потом? Дружественный нам хан не сможет долго удержаться без поддержки нашего же сильного гарнизона. А у нас всего две роты вооруженных бойцов!.. Легче было бы в прошлые времена России разоружить Америку, чем нам нынче обеспечить в Казани надежные стабильность и порядок.
— Ох, ты и сказанул!.. — удивился Хорьков. — Это как же можно было разоружить Америку?
— Да технически это сделать легко — мне Паша об одном «фокусе» говорил.
— Х-хы! А я не слышал. Ну-ка расскажи!..
— Зачем? Это к нашему делу не относится.
— Не-не, все равно расскажи — интересно же!
— О, господи… вот любопытная Варвара! Ну, слушай. Паша же инженером был; он знал, что при ядерном взрыве вокруг его эпицентра наводится сильное электромагнитное поле. Это поле порождает в проводах и микросхемах любых радиотехнических приборов, находящихся поблизости от очага взрыва сильную ЭДС (попросту: электрический ток), которая выводит их из строя; по крайней мере, ни проводная, ни эфирная радиосвязь невозможна несколько десятков секунд. Все запуски баллистических ракет производятся не более чем с двух-трех наземных командных пунктов, которые отдают приказ на ядерную атаку через орбитальные спутники. Если вблизи этих командных пунктов в течение десяти-пятнадцати минут производить серии атомных взрывов любой мощности, то передать сигнал на спутники будет невозможно — он просто не пройдет. Достаточно сбить за это время спутники ракетами, и противник лишится способности на ответную ядерную атаку: ни один командир ракетной установки не способен запустить свою ракету самостоятельно, без сигнала разблокировки ее пульта управления из командного центра. А именно этот сигнал не сможет преодолеть искусственно создаваемые помехи!.. Президентский «ядерный чемоданчик» тут совершенно бесполезен, поскольку тоже связан со спутниками. Нападающей стороне не нужно даже бить по пусковым установкам на земле, в море и воздухе; они станут мертвым балластом: после уничтожения спутников ракеты уже невозможно запустить. Важен самый первый взрыв!.. Его нельзя произвести с помощью ракеты, запущенной с находящихся поблизости от вражеского командного пункта самолета или подводной лодки — их заметят и нанесут ответный удар. Но этот первый взрыв может с успехом инициировать агент-смертник с портативным ядерным зарядом, упакованным в обычный кейс. На минуту его бомба сделает глухим и немым нужный командный пункт, а этой минуты хватит, чтобы ракеты с самолетов и подводных лодок успели долететь до пункта и продолжить серию взрывов над ним столь долго, сколько нужно. Бомбы нескольких смертников могут быть взорваны одновременно одним сигналом; сбить следом орбитальные спутники — дело уже плевое!.. Результат диверсии: у одной стороны ядерное оружие есть, у другой его нет. А самая мощная армия в наше время не стоит ничего без ядерного преимущества; делай тогда со слабым противником что хочешь! Англия, Франция и другие ядерные страны разоружились бы после этого добровольно, не смея перечить победителю; с Китаем можно было бы установить вечную дружбу. Конечно, такая операция очень рискованна, но технологически выполнима — о ней мне и рассказывал Павел. Интересно, да?..
Хорьков перевел дух от удивления услышанным и выразил, наконец, свое восхищение шальной идеей:
— Да, Саня, здорово… вот бы, и правда, заделать Америке «пилюлю»!
— Зачем? Ее давно уже нет! — усмехнулся Александр.
— А-а, точно! Я и забыл, — Лешка хлопнул себя по лбу.
— Забыл-забыл... — передразнил Орлов. — Прямо — варвар кровожадный!
Леха плотоядно загоготал.
— Ну ладно, я не об этом, — продолжил Александр. — Не могу я, Леша, посылать людей на верную смерть! Ты же знаешь, что Мурза-ага захватил грузовик с боеприпасами, которые Павел вез Равилю Зарипову. Там их не так уж много было, но все же!.. Будет большой бой, погибнет много наших.
— Да какой большой? Галстян им всего восемь автоматов дал.
— Еще нашли!.. Бойцы говорили, что в тот раз стволов из двадцати огонь вели.
— М-м! Это уже немало.
— Вот то-то и оно. А отомстить надо бы!.. Тем более что Мурза-ага спокойно не усидит, еще нападать будет. Нижегородские дружинники докладывали, что видели татарские разъезды на «Тойотах».
— И что же делать, Саня?
— Да если бы мне кто-то подсказал!..
Друзья помолчали.
— Знаю, что делать! — внезапно встрепенулся Лешка и хлопнул себя ладонью по колену.
— Что еще? — спросил Орлов, опешив от неожиданности.
— Не зря ты мне про чудесное поле рассказывал!.. Вызови пультом своих «корешей» и договорись, чтобы они поставили для нас защитное электромагнитное поле.
— А где?
— Мои разведчики проберутся в город и узнают, в каком здании находится ставка Мурза-аги. Мы не будем штурмовать город наугад, а пробьемся прямо к его штабу, захватим там главаря и начнем переговоры о разоружении бандитов и назначении нового хана; если заартачатся, пригрозим, что инопланетяне уничтожат всех. Согласятся как миленькие!.. С новым ханом обо всем договоримся и спокойно уйдем. Как уж он дальше себя поведет, это потом выясним! Главное, что выполним свою задачу, причем без потерь.
— Ну, это хорошо! А где поле-то ставить?..
— Пусть они его всю дорогу над нами держат! Я слыхал, через него ни одна пылинка не проскочит — не то, что пуля. Когда надо будет кого-то пропустить, ты «зеленым» через пульт «звякнешь», они его на минутку и отключат. Ну, как тебе?..
— Да ничего вроде.
— Вот и договаривайся!
— Ладно. Только, Леш, знаешь… мне как-то стыдно: я ж тогда Сириама чуть не убил!
— Да по фигу!
— Ну как это? Неудобно.
— Неудобно — штаны через голову надевать!.. Не хочешь крови, договоришься. Они ее и сами, небось, не хотят.
— Нет, они не хотят! Правда… черт их знает с этой чумной рациональностью.
— Ниче-ниче, Саня, договаривайся!.. Попытка — не пытка, в рожу не плюнут!
— Ладно, попробую. Только это же не сейчас… к осени!
— Само собой!.. Ну все — ты дерзай, а я пошел, — подвел итог беседе Лешка.
— Ага, давай, — напутствовал его Орлов и в дверях добавил: — А идея-то хор-рошая!
— Еще бы… на букву «г» не держим-с! — добавил ему уверенности довольный собой Хорьков.
До осени было еще далеко, и князь весь июнь занимался учреждением Технико-педагогического училища в Боголюбово. Ольга Васильевна Кузнецова посоветовала Александру назначить директором училища Татьяну Дмитриевну Носикову — опытного педагога-организатора, сама же осталась в должности директора школы.
В первый же учебный год в здании бывшей налоговой инспекции решили открыть четыре самостоятельных отделения: учителей начальных классов, технико-механическое, строительное и сельскохозяйственное; специалистов-выпускников планировалось направлять в другие регионы для развития их инфраструктуры. Преподавателей нашли с большим трудом — лишь немногие были педагогами раньше, но руководство верно рассудило, что опыт — дело наживное; важно было с чего-то начать. Со временем это училище должно было стать базой подготовки кадров и для нового университета.
Галстян до своей гибели успел подключить компьютеры в кабинетах нескольких учебных кафедр, но не везде установил прикладные и обучающие программы. Орлов сам порылся в куче дисков, оставшихся в квартире Павла и с грехом пополам закончил эту работу; он же потом научил преподавателей азам работы с компьютером и программами.
На первый курс приняли двадцать человек — по пять на каждое отделение. Учащиеся почти все были весьма зрелого возраста, но это качество только усилило серьезность отношения к учебе. Князь платил им стипендию в пять рублей ежемесячно, чего вполне хватало для достойной жизни; педагоги получали по двадцать рублей, директор — тридцать.
Шаблонные формы канцелярских и учебных документов придумывали на ходу. Хотя и предполагалось основную массу их вести в электронном виде, но обычной бумаги катастрофически не хватало. Хорьков проявил себя: привез откуда-то два огромных рулона серой оберточной бумаги, и тем надолго решил проблему дефицита; преподаватели и учащиеся сами резали ее и сшивали в тетрадки. В библиотеках владимирских вузов нашли большое количество учебной литературы.
Сердце Александра буквально заходилось от радости: жива наука, не утеряно зерно знаний!.. И неважно было, что программы и методы обучения еще далеки от совершенства — время все расставит на свои места; главное — начала учения продолжатся в столетиях.
Ночью князь думал:
— Открою университет — и можно помирать!.. Лешка и без меня державу объединит. В самом деле: двужильный я, что ли? В сентябре шестьдесят три уже будет. Сколько пережитого за плечами! Ходить по земле все труднее и труднее… болит каждая жилочка, как у любого старика. В глубокой древности не то, что князья — вообще редко кто до таких лет доживал. Как хорошо, что Валюша рядом! Всегда легче, когда верная жена с тобой.
Еще думал:
— Кто ж я такой?.. Строитель, воин, страстотерпец; ревнитель знания и гонитель религии. В Библии написано, что после Конца Света придет Антихрист и его царство будет недолгим — за ним придет Христос и установит свое тысячелетнее царство.
Да, мне скоро умирать. Неужели после всего, что я сделал и еще успею сделать, люди вновь окунутся в дрянную ложь о всесильном и милосердном боженьке?
Не знаю… Любые народы легко забывают свое героическое прошлое, погрязнув в трясине сытой безмятежной жизни. Им уже не хочется перемен: легче ходить на привычную службу, вкусно есть, сладко спать… шлепать по попке балбесов-отпрысков и ни о чем не думать. Зачем думать? Добрый Господь обо всех позаботится — надо только вовремя помолиться и поставить свечечку в церкви. Все лучшее произойдет автоматически, само собой!
С царем Петром так было: он поднял на дыбы державу, что по словам Высоцкого — «раскисла, опухла от сна», но после смерти великого государя большинство его трудов пошло насмарку. Екатерина Вторая еще неплохо держалась благодаря петровскому наследию, а ее потомки уже еле шевелились от спячки, несмотря на обилие громких и глупых военных побед, вполне равное количеству поражений — постепенно отдавали и отдавали страну во власть проходимцев. Без ума плодили кудрявых шустриков и молились боженьке — защитит, выручит! Не защитил: евреи оказались хитрее и сильнее. Сильнее самого Бога!..