Гулд Джудит. Чертовски богат

   – Живо! – решительно скомандовал он. – За мной!
   И не успела Зандра опомниться, как он повел ее через толпу, поминутно раскланиваясь налево-направо с друзьями и знакомыми и всем своим поведением давая понять, что да, конечно, он счастлив их видеть, но в данный момент решительно не способен остановиться и поболтать. Таким образом Карл Хайнц быстро вывел Зандру из танцевальной залы и увлек прямо к выходу.
   – Ищи свое пальто! – проговорил он, извлекая из нагрудного кармана крохотный мобильный телефон.
   – Ты что, убегаешь с собственного приема? – воззрилась на него Зандра.
   – Вот именно. Сейчас вызову водителя, а эти прилипалы пусть теперь сами развлекаются.
   Он стремительно пробежался пальцами по кнопкам.
   – Живее, живее, а то налетит какой-нибудь стервятник, и тогда пиши пропало.
   – Ну что ж, если ты уверен... – Зандра смущенно посмотрела на него.
   – Еще как уверен! – Прижав телефон к уху, Карл Хайнц зорко следил за вновь прибывающими и рано уходящими гостями.
   Отыскивая среди роскошных манто свою потертую рокерскую куртку, Зандра подумала, что Дина, должно быть, будет недовольна ее исчезновением. А впрочем, вряд ли. Ее подруга слишком занята собой. А с Кензи они увидятся завтра...
   Натянув куртку, Зандра подошла к Карлу Хайнцу, который уже ждал ее у двери.
   – Машина сейчас будет. – Он небрежно сунул мобильный в карман и, увлекая ее наружу, сбежал вниз по широкой лестнице.
   Моросящий дождь превратился в ливень, так что обоим пришлось прикрыться куртками.
   Мгновение спустя они, заливаясь смехом, как школьники-прогульщики, нырнули в его «бентли».
   – Ну, что это за новый клуб? – спросил Карл Хайнц водителя.
   Тот посмотрел на него в зеркало заднего вида.
   – Да, ваше высочество. Как только вы позвонили, я порасспрашивал других шоферов. Этот клуб называется «Дантов ад». Он в Гринич-Виллидж.
   – Отлично! Поехали.
   Безраздельно завладев Зандрой, Карл Хайнц позволил себе беспечно откинуться на кожаном сиденье, запах которого неизменно напоминал ему, как прекрасна и удивительна жизнь.
   – Ну, наконец-то! – «Бентли» плавно влился в поток машин на Пятой авеню. Круговые движения дворников и свет фар, отражающийся на мокром асфальте, создавали впечатление, будто они плывут по широкой сверкающей реке. – А я уж было испугался, что мы вообще не останемся наедине. Как насчет того, чтобы выпить? У меня тут мини-бар...
   – Пока не надо, спасибо. – Зандра ослепительно улыбнулась. – О, Хайнц, как же здорово все получилось! – Она порывисто пожала ему руку. – У меня такое ощущение, будто мы не виделись целую вечность!
   – Это и правда так, – с улыбкой подтвердил он. – Ты и представить себе не можешь, как я обрадовался твоему появлению. Вот уж кого меньше всего я ожидал сегодня увидеть.
   – Если ты рад, то и я рада. – Внезапно ее улыбка померкла и Зандра замолчала.
   – Что-нибудь не так? – забеспокоился Карл Хайнц.
   – Вспомнила о твоем отце. Это правда, что ты сказал за ужином?
   – Боюсь, что да, – уныло вздохнул он. – Врачи говорят, что долго он не протянет.
   – Мне очень жаль.
   – К сожалению, этого можно было ожидать, – философски пожал плечами Карл Хайнц. – Ведь отец очень стар.
   – Да, но... – Зандра не договорила и неуютно поежилась, чувствуя, что, как бы он ни храбрился, на самом деле ему сильно не по себе.
   Как это похоже на кузена, подумала она, никогда не жалуется, не хнычет. Его выдержке можно позавидовать. По крайней мере на людях всегда готов примириться с неизбежным...
   ...со смертью.
   Не в силах унять дрожь, Зандра выглянула в окно. Позади остался гигантский массив Центрального парка, засияла своими непристойными огнями Плаза, замелькали роскошные здания и вывески на Пятьдесят девятой улице. Зандра механически читала названия. Мягкий шорох колес на мокром асфальте был почти не слышен.
   – Зандра? – послышался негромкий голос Карла Хайнца.
   Она обернулась. По их лицам стремительно пробегали огоньки – отражения магазинных витрин, мелькающих словно окна встречных поездов.
   – Давай забудем на сегодня об отце. Хоть по всему миру стон пройди, ему это не поможет.
   Зандра набрала в грудь побольше воздуха, задержала дыхание и медленно выдохнула.
   – Тут ты прав. – Она пристально посмотрела на него. – Слова Дины засели у тебя в голове, не так ли?
   Он промолчал.
   Зандра погладила его по руке.
   – Право, Хайнц, тебе действительно пора подумать о наследстве. Пока еще не поздно.
   Ее слова прозвучали так серьезно, что он не удержался от улыбки.
   – Ценю твою заботу, но и с этим можно повременить хотя бы до утра. Ну ладно, хватит обо мне. – Он хлопнул в ладоши. – Давай-ка лучше о тебе потолкуем. Что, все еще разбиваешь сердца да хулиганишь, так что крестную Джозефину того и гляди хватит удар?
   – Да нет, по-моему, тетя Джози уже давно на меня рукой махнула. Или, по ее собственному определению, умыла руки. – Зандра рассмеялась. – Винить ее не приходится. Как подумаешь, то я и впрямь не подарок. Однако погоди... кое-какие новости есть, даже если оставить в стороне семейные неурядицы и мое внезапное появление здесь нынче утром...
   – Внезапное? – перебил ее Карл Хайнц. – Почему внезапное? Что такое стряслось в Англии?
   Проклятие! Зандра мысленно выругала себя и невольно прижала руку к плечу, где под платьем все еще саднила рана. С кузеном надо держать ухо востро, за каждое слово уцепится.
   – С чего ты взял? – с напускной бодростью сказала она.
   А про себя подумала: «Еще как стряслось! Чего только не стряслось! Одного Рудольфа с его карточными долгами и громил, из-за которых пришлось бежать из дома, с лихвой хватило».
   Но даже это лишь верхушка айсберга, видимая часть куда более тяжелой проблемы – как найти деньги, чтобы расплатиться с долгами Рудольфа, или даже, точнее говоря, как найти деньги, пока не начали капать проценты, удваивая, утраивая, учетверяя сумму долга.
   Потому что в противном случае им с братом вовек не видать покоя.
   Деньги! Ей нужно много денег, и как можно скорее.
   А у кого, шепнул предательский голосок, больше денег, чем у Карла Хайнца?
   Зандра немедленно отбросила эту мысль. Никогда она не попросит Карла Хайнца о помощи, никогда! Самолюбие не позволит.
   Скверно быть бедной родственницей, подумала Зандра. На улицу с протянутой рукой не пойдешь. Да и в долг не попросишь, потому что нет ни малейшей надежды отдать такую астрономическую сумму...
   – И все-таки что-то тебя гнетет, – оборвал поток ее мыслей Карл Хайнц. – Может, поделишься? А вдруг я окажусь полезен?
   Сколь ни соблазнительно было его предложение, Зандра отрицательно покачала головой.
   – Да нет, все в порядке. Но все равно – спасибо. – Повинуясь внезапному порыву, она наклонилась и чмокнула его в щеку.
   – А это за какие заслуги? – Карл Хайнц явно был и удивлен, и обрадован.
   – За заботу, – с легкой хрипотцой сказала Зандра. – За то, что ты – это ты. В честь твоего дня рождения. За то, что подарил мне такой чудесный вечер.
   – Все наоборот, – негромко сказал он. – Это ты мне его подарила.
   Даже в полумраке салона Зандра заметила, как заблестели у него глаза.
   Да, он действительно принц, подумала она, во всех смыслах принц. Остается только надеяться, что он вовремя женится... и что, кем бы она ни оказалась, счастливая избранница будет его достойна...
 
   – Я правильно тебя поняла, – Бэмби многообещающе похлопала ресницами, глядя на танцующего с ней Голдсмита, – все уже сделано?
   – Ну да, – пробурчал тот. Соблазнительные формы Бэмби его интересовали явно больше танцевальных па. – Не могу, правда, сказать, что это назначение прибавило нам обоим симпатий среди служащих «Бергли».
   – Ну и что? – Тряхнув головой, Бэмби опалила его голубым огнем своих огромных глаз. – Какое нам дело до того, что думают другие!
   – Какое дело? – повторил Голдсмит. – А такое, что, по общему мнению, ты не доросла до такой должности.
   От неожиданности Бэмби даже с такта сбилась.
   – И зачем тебе понадобилось говорить мне об этом? – ледяным тоном осведомилась она.
   – Говорят, тебя несколько раз едва не уволили. – Голдсмит продолжал поглаживать ее ягодицы.
   Она резко отстранилась и даже сделала шаг назад, оказавшись вне пределов его досягаемости.
   – Ага, все ясно. Ты встречался с этой старой развалиной Споттсом, – грозно проговорила Бэмби. – Нашел кого слушать!
   – Ничего подобного, мне обо всем рассказал Шелдон Фейри.
   – Вот сукин сын! Я считаю, ты должен его уволить.
   Бэмби уперла руки в бока и боевито выпятила грудь.
   – И именно это ты и сделаешь, если я тебе небезразлична, – добавила она, надувая губы.
   Роберт пришел в ярость. Схватив Бэмби за руку, он рывком притянул ее к себе.
   – Что за игры ты затеваешь? – прошипел он ей прямо в лицо. – И за кого меня держишь – за дурака? Может, ты и готова зарезать курицу, несущую золотые яйца, но я – нет. Как ты думаешь, кому «Бергли» обязан своим ведущим положением в этой стране?
   Бэмби болезненно поморщилась.
   – Не знаешь? Ну так я тебе скажу, – мрачно продолжал Голдсмит. – Шелдону Д. Фейри. И поскольку я вбухал кучу денег в эту компанию, то ее процветание меня интересует больше чьей-то там задницы.
   – Ты что же, хочешь сказать, что меня заменить можно, а Фейри нет?
   – А сама ты как думаешь?
   – Я думаю, что ты ублюдок, настоящий ублюдок!
   Роберт прижал к себе Бэмби еще теснее, так что стало слышно, как бьется ее сердце.
   – Можешь думать все, что тебе угодно. Но позволь дать тебе добрый совет.
   – Ой-ой-ой! – саркастически бросила Бэмби. – Я так и дрожу от нетерпения. – Порочно улыбаясь, она прижалась к нему бедрами и умело запустила руку в его ширинку.
   – Всегда готов, а, Роберт? – усмехнулась Бэмби.
   – Совсем спятила! – яростно прошипел он. – Тут же люди!
   – В такой толпе никто ничего не заметит. По крайней мере, – засмеялась она, – пока мы танцуем и твой старый дружок не высовывается наружу.
   Тем не менее Бэмби не оставила дружка своим попечением, и дыхание у ее партнера заметно участилось.
   – Ну так как, Роберт? – посмотрела на него Бэмби. – Все еще собираешься бросить меня на съедение волкам?
   «Проклятая баба, – выругался про себя Голдсмит, – когда-нибудь доведет меня до беды. Надо держать с ней ухо востро».
   – Я всего лишь хотел сказать, – с трудом выдохнул он, – чтобы ты... ненароком не профукала свою удачу... А то ведь я могу и...
   Бэмби словно мешком по голове ударили. Она напряглась, как струна, и полоснула его стальным взглядом.
   – Если хочешь меня кинуть, так будь хотя бы мужчиной и скажи об этом прямо! – Голос капризной девочки сделался твердым и решительным. – Но только запомни, Роберт, если ты отказываешься почесать мне спинку, то и на меня не рассчитывай!
   В подтверждение своих слов она убрала руку и попыталась отстраниться.
   Но он удержал ее.
   – Послушай, крошка, – с обманчивой мягкостью заговорил Роберт. – Насколько я понимаю, ты решила сыграть по-крупному. Так?
   Бэмби промолчала.
   – Так как все же насчет того, чтобы не слишком зарываться?
   Бэмби вдруг сделалась неуютно, словно она скользила по тонкому, готовому треснуть льду.
   – Как тебя прикажешь понимать? – Ее голос предательски дрогнул.
   – Попробуй еще хоть раз на меня наехать, и вылетишь ко всем чертям! – Он впился ей в руку. – Ну что, все еще хочешь сыграть по-крупному?
   – Ро-оберт, мне больно!
   Он грозно посмотрел на нее.
   – Ха-ха, ты еще не знаешь, что такое по-настоящему больно!
   Бэмби ничего не ответила.
   – Похоже, ты меня понимаешь. Но на всякий случай заруби себе на носу: таких, как ты, в этом городе тринадцать на дюжину. Так что замена всегда найдется.
   Бэмби яростно дернулась, но он держал ее слишком крепко. Глаза у нее полыхали от ярости, грудь тяжело вздымалась.
   – Ну? Все еще грозишь уйти в отставку?
   Бэмби уже собралась послать его куда подальше, но в последний момент опомнилась. Губы ее сложились в слабую улыбку.
   – Нет, Роберт, – кротко сказала она. – Но я не хочу, чтобы мной помыкали.
   – Ну вот и умница, – ухмыльнулся он и немного ослабил хватку. – Вижу, мы нашли общий язык. К тому же ты ведь получила то, что хотела? Только не зли меня. – Оркестр заиграл новую мелодию. – Ну, чего же ты ждешь?
   Бэмби изумленно посмотрела на него.
   Роберт вернул ее руку на место.
   – Разве тебе не хочется выразить свою признательность?
   – А я думала, мне пора исчезнуть.
   – А в чем дело? Пожар, что ли?
   – Ты же сам сказал – один танец.
   – Ну так я передумал. – Он плотоядно ей подмигнул. – Вижу, раньше я напрасно недолюбливал танцы.
 
   Дина млела от счастья. Лорд Розенкранц оказался на редкость искусным танцором, и его движения были, несмотря на тучную фигуру, такими легкими и точными, он вел ее в танце так свободно и уверенно, что... Если только зрение, вообще-то чрезвычайно острое, не обманывает Дину, ее благоверный, Роберт, который всегда уверял, что ненавидит танцы, подумать только, прижимает к себе смуглую блондинку!
   Этого зрелища хватило, чтобы свет в глазах Дины разом померк. Ее не особенно смущала слабость Роберта к юным красавицам. И налево пусть похаживает, это ее тоже не особенно волнует, по крайней мере пока. Но он выбрал для этого занятия явно уж больно неподходящее время.
   Почему именно сегодня, в день ее грандиозного общественного триумфа, когда все вокруг только что пятки у нее не лижут?
   «Ничего, еще пожалеет!» – многообещающе подумала Дина и остановилась.
   – Что-нибудь не так? – Лорд Розенкранц озабоченно посмотрел на свою партнершу.
   – Почему-то вдруг заныла нога. – Дина постаралась улыбнуться как можно естественнее. – Наверное, из-за новых туфель. Не надо было их сегодня обувать.
   Лорд Розенкранц опечалился так, будто ему сообщили о смерти ближнего.
   – Мне очень жаль, мадам, – растерянно пробормотал он, но тут же взял себя в руки. – Но ваше самочувствие – превыше всего!
   Он предложил Дине руку и вывел ее из танцевального круга.
   – Я чувствую себя обделенным, – сказал он. – После вас ни с кем и танцевать не хочется.
   – Вы неисправимый льстец, лорд Розенкранц, – рассмеялась Дина.
   – Ну что вы, мадам, это вы мне льстите одним своим присутствием. – Он учтиво склонился над ее рукой. – Позвольте принести вам что-нибудь выпить?
   – С удовольствием. – Дина решила, что к предстоящему разговору с мужем надо как следует подготовиться. – Двойной водки. Чистой. – Но, вспомнив про диету, тут же передумала: – Нет, лучше разбавить содовой. И льда побольше.
   – Сию минуту, мадам! – Лорд Розенкранц слегка поклонился. Настоящий аристократ европейской школы.
   Дина дождалась, пока он отойдет, и, поднявшись на цыпочки и вытянув шею, поспешно обежала зоркими глазами танцующих.
   Куда это, черт возьми, подевался Роберт? Ведь не может быть, чтобы она ошиблась...
   Ага, вот он!
   Дине хватило одного взгляда, чтобы почувствовать – да что там почувствовать, так оно и есть! – что происходит нечто совершенно непотребное.
   Ибо Роберт со своей блондинкой не танцуют и даже не флиртуют – они просто приклеились друг к другу, как в соитии!
   Какой кошмар! Дина внезапно ощутила себя пленницей в этом огромном, забитом людьми помещении. Накрашенные лица обрели отвратительную ирреальность в стиле Сальвадора Дали; обыкновенный смех казался ужасным скрежетом.
   «Да как он смеет! – внутренне возопила она. – Как такое вообще возможно? Ведь он – мой муж!»
   Невероятным усилием воли Дина сбросила тяжелый морок и заставила себя очнуться. Она задышала спокойнее. На смену ужасу пришла ярость.
   «Ладно, – говорила она себе, – сделаем вид, что я ничего не заметила. А уж дома разберемся. Беда только, что он придумает тысячу оправданий и даже попытается убедить, что мне все это только привиделось. Нет, надо ковать железо, пока горячо...»
   Дина решительно ввинтилась в круг танцующих.
   Теперь, когда мишень оказалась на мушке, ее хищные глаза не упускали из виду ни фигуры Бэмби, ни ее чувственных движений, ни ладоней Роберта, блуждающих по ягодицам партнерши, ни тем более ее пальцев, тайно делающих – нет, подумать только! – свое грязное дело.
   «Роберт, Роберт, Роберт! – беззвучно взывала Дина, покачивая головой и цокая языком. – Не знаю теперь, что и делать с тобой».
   Но на самом деле она знала.
   Внезапно возникнув за спиной мужа, Дина больно ущипнула его за ягодицу и воскликнула:
   – Как же так, милый, ты даже не познакомил меня со своей подружкой!
   В кои-то веки Роберт А. Голдсмит был застигнут врасплох. Они с Бэмби отпрянули друг от друга, как нашкодившие кошки.
   – Д-д-дина, – пролепетал он, – какая неожиданная...
   Но жена оборвала его ледяным взглядом и, повернувшись к Бэмби, повелительно бросила:
   – Пока, Золушка!
   Бэмби благоразумно отступила.
   Дина, прищурившись, посмотрела ей вслед. Зная, как нужно вести себя, когда беда стучится в дверь, она на всякий случай сфотографировала в памяти эту девицу: не исключено, что та снова возникнет на сцене. Хотя для Роберта будет лучше, если этого не произойдет.
   Тем не менее, продолжала она про себя, это звонок. Отныне надо бы повнимательнее за ним следить.
   – Черт, как же здесь жарко, – пробормотал Роберт, отирая лоб белоснежным платком.
   – Тем более следует держаться подальше от огня. Особенно если плохо переносишь жару.
   – Как тебя понимать?
   – А то ты сам не знаешь, милый! – вкрадчиво улыбнулась Дина. – Нарушение границы, что же еще?
   – Нарушение границы? – возмущенно переспросил он. – Какой такой границы? Мы же просто потанцевали. Уделяй ты поменьше внимания своему лорду Как Там Его, я бы тебя пригласил.
   – Да ну? – насмешливо протянула Дина. – А впрочем, не важно. Говоришь, хотел потанцевать со мной? – Она протянула к нему сверкающие бриллиантами руки. – Так за чем же дело стало?
   Роберту оставалось только повиноваться. Он неуклюже обхватил жену за талию и затоптался на месте.
   – Слушай, ты танцуешь, словно у тебя запор, – расхохоталась Дина. – Кажется, с этой крошкой у тебя получалось веселее. – Дина от души наслаждалась смущением мужа. – Расслабься и просто следуй за мной. Но для начала... вот так, поближе... поближе... так, как ты ее держал.
   Ослабив бдительность, Роберт задумчиво посмотрел вслед исчезнувшей Бэмби.
   Это было его крупной ошибкой.
   Дина тут же надавила ему острой шпилькой на пальцы.
   Вскрикнув, он смешно запрыгал на одной ноге.
   – Какого черта!
   – Просто, чтобы ты смотрел на меня, – проворковала Дина, – только за этим. Я настоятельно тебе советую о ней забыть.
   – О ком? – прикинулся непонимающим Роберт.
   – О своей маленькой Золушке. Право, Роберт, неужели я должна напоминать тебе, что мы женаты? Или перечислять имена мужчин, которые вылетели из «форбсовского» перечня четырех сотен самых богатых людей Америки только из-за бракоразводных процессов?
   Дина с удовлетворением отметила, что он побледнел.
   – Ну вот, я так и думала, – промурлыкала она, зная, что попала в его самое больное место.
   Не ниже пояса – гораздо хуже.
   В бумажник.

Глава 18

   Стоило им выйти наружу, как Ханнес недовольно насупился: воздух был насыщен влагой, моросящий дождик перешел в самый настоящий ливень.
   На город яростно обрушивались стремительные серебристые струи.
   Однако Кензи, к изумлению своего спутника, повернулась к нему с радостным возгласом:
   – Какая прелесть, верно?
   И, не дав ему ответить – а сказать он собирался, что никакой прелести в такой отвратительной погоде нет, – она взмахом руки остановила лакея, поспешающего к ним с огромным зонтом, оставила Ханнеса одного стоять под широким козырьком на двух колоннах и кинулась под дождь.
   Задрав голову, Кензи широко раскинула руки и подставила лицо струям.
   – Ты сумасшедшая! – крикнул Ханнес, перекрывая шум дождя. – Нет, ты просто неисправимая безумица!
   – Счастливая безумица!
   Волосы Кензи мгновенно прилипли к щекам в виде глянцево-черного шлема. Она подбежала к Ханнесу и, несмотря на сопротивление, потянула его под дождь.
   – Ну, разве не здорово?
   – Здорово быть с тобой, – многозначительно сказал он.
   – Правда? – Кензи на секунду остановилась и с благодарностью посмотрела на него.
   – Не то слово. – Ханнес потянул ее к себе.
   С ловкостью Гавроша Кензи выскользнула у него из рук и помчалась вниз по лестнице. Ханнес ринулся следом.
   Оказавшись на тротуаре, Кензи осмотрелась – насколько хватало глаз растянулась целая армада лимузинов, среди которых выделялся гигантских размеров «кадиллак» с затененными окнами и специальной надписью над номерными знаками: «Дина Г». Рядом, облокотившись о дверцу, стоял водитель с зонтом над головой. Он с интересом наблюдал за Кензи. Когда она оказалась футах в десяти от него, он сдвинул форменную фуражку и бросил на нее оценивающий взгляд.
   Уловив его, Кензи, в свою очередь, внимательно посмотрела на щуплого малого, курившего в кулак и одновременно жевавшего резинку. Его развязную ухмылку она предпочла не заметить.
   Кензи обернулась и не успела и глазом моргнуть, как подоспевший Ханнес поднял ее на руки и крутанул в воздухе.
   – И почему это мне сегодня снова пятнадцать? – проговорил он, опуская Кензи на землю.
   – Потому что. – В шуме дождя ее голос прозвучал как шепот. Кензи приподнялась на цыпочки и ласково провела пальцами по его щеке. – У меня точно такое же ощущение.
   Ханнес посмотрел на нее. Свет от уличного фонаря рассеивался в дождевых струях, да и все равно Кензи стояла к нему спиной, так что ее лицо оставалось в тени. И лишь глаза сияли, излучая яркий призывный свет. Несмотря на холодные потоки воды, Ханнес чувствовал жар, исходящий от Кензи.
   Но вот она опустила руку, отвернулась, и очарование момента разом исчезло.
   – Насколько я понимаю, никто тебя тут не ждет? – Кензи сделала широкий жест, как бы охватывая все скопление автомобилей.
   – Понимаешь правильно, – улыбнулся Ханнес, – так что остается только радоваться, что дождь тебе по душе. Попробуем поймать такси.
   Он взял ее за руку, и они протиснулись в узкую щель между «кадиллаком» и еще какой-то машиной, тоже внушительных размеров. Динин шофер словно еще больше усох, чтобы освободить им проход, но, заметив в руке Ханнеса бумажник, поспешно отшвырнул сигарету.
   – Эй! – окликнул он.
   Кензи с Ханнесом обернулись.
   Шофер шагнул к ним и накрыл своим гигантским зонтом. Сразу стало тише – рев дождя превратился в ровный, приглушенный шум.
   – Если я правильно понимаю, ребята, вы ищете такси?
   Ханнес согласно кивнул.
   Шофер поковырял во рту зубочисткой и неопределенно махнул в сторону Пятой авеню.
   – Обычно там столько такси, что стоит только поднять руку, и на тебя словно стая голодных акул бросается. Но это при хорошей погоде. А сейчас на Пятой все такси либо заняты, либо работу закончили и возвращаются в гараж. А чего вы хотите в такую непогодь? Так что, боюсь, трудненько вам будет отыскать хоть какую-нибудь тачку.
   – Пожалуй, он прав, – негромко проговорила Кензи, имеющая немалый опыт по этой части.
   Шофер снова сунул в рот зубочистку.
   – А вам куда, ребята?
   – Угол Первой и Тридцать седьмой, – сказал Ханнес.
   – Тогда сделаем так, – удовлетворенно кивнул шофер. – Моего хозяина еще некоторое время не будет. Гоните пятнадцать долларов, и я доставлю вас до дома в лучшем виде.
   Ханнес немедленно раскрыл бумажник и протянул шоферу двадцатидолларовую купюру.
   – Сдачи не надо.
   – Отлично, мистер! Большое спасибо! – Он ловко перехватил банкноту и открыл заднюю дверь: – Залезайте, ребята. Чувствуйте себя как дома.
   Кензи вошла первой и сразу утонула в мягком кожаном сиденье. Ханнес устроился рядом.
   – Неплохо, а? – Кензи оглядела салон.
   Здесь было все как на яхте. Кожа, деревянные панели с золотистыми прожилками, приглушенный свет и далее все в двух экземплярах – два телевизора, два видеомагнитофона, мобильники, факсы.
   Кензи вытянула ноги.
   – Нет, каково? Места здесь столько, что хоть гимнастикой занимайся! – Блаженно вздохнув, она закинула руки за голову. – Да, хорошо быть богатым и знаменитым, – пробормотала она. – Я бы тоже не отказалась...
   Бесшумно опустилось стекло, отделяющее шофера от пассажиров.
   – Там, между телевизорами, есть встроенный бар, – сказал шофер, умело выводя машину на проезжую часть. – Не стесняйтесь, выбирайте по своему вкусу. Все за счет заведения.
   Стекло поднялось.
   – Выпьешь чего-нибудь? – Ханнес вопросительно посмотрел на Кензи.
   Она заколебалась, потом решительно помотала головой.
   – Пожалуй, не стоит, свою норму я на сегодня и так перевыполнила.
   Ханнес решил заглянуть в бар. Как и следовало ожидать, на верхней полке оказались хрустальные бокалы и графины с разнообразными соками. Чуть ниже – мини-морозильник с крепкими напитками и льдом.