Страница:
— Я предполагал что-то такое, когда увидел твои глаза, у меня уж мелькнула мысль, что ты еще одна моя сестренка.
— А я подумала, что ты мой незаконнорожденный братишка.
Хог рассмеялся, так легко ему давно не было. Эфрин за одно мгновение вдруг стала родной и близкой, это было удивительно, ведь даже Крапиву он не сразу смог признать сестрой.
— И в каком же родстве мы состоим, если не приходимся друг другу братом и сестрой?
— Почему же не приходимся, как раз и приходимся, только не родными, а двоюродными.
На этом объяснения закончились и девушки, улыбаясь и посмеиваясь, накормили своего подопечного и, велев ему отдыхать, куда-то упорхнули.
Хог свернулся клубочком на своем ложе — видимо, в еду было что-то подмешано, потому что веки непреодолимо смыкались. Северянин закрыл глаза со светлой улыбкой на губах. Родственница! Как же здорово это звучит. Сначала он нашел сестру, правда, она почти сразу исчезла из его жизни, теперь вот Эфрин. Он испытал какое-то чувство сродства, стоило ему только увидеть ее, теперь же безропотно принял и признал своей. Как же это хорошо, когда, отчаявшись и чувствуя себя одним в целом свете... впрочем, это он соврал — были же еще Дорн, Волчонок, Эльф, Бенши и остальные, встреча с которыми превращалась в праздник. Когда тебе кричали во все горло: «Здорово, дружище!» — и без всякого смущенья бросались на шею.
Засыпающему северянину почудилось, что теплый весенний ветер донес откуда-то шорох янтарных, осенних листьев и кто-то, беззвучно шевеля губами, произнес какое-то непонятное слово.
Проснувшись, Хог понял, что спал очень долго, однако не испытывал от этого никаких неудобств, просто он очень хорошо выспался и отдохнул. Ни Бенши, ни Эфрин поблизости не наблюдалось, зато у дверей деланно дремал огромный пес принцессы.
— Здравствуй, Эрк! — он был почти уверен, что бело-рыжий пес ответит. Но тот только приоткрыл один глаз, осмотрел проснувшегося, потом лениво поднялся, продемонстрировал перекатывающиеся под шелковистой шерстью бугры мускулов и, небрежно толкнув дверь лапой, вышел из комнаты.
«Похоже, его приставили присматривать за мной, смекнул Хог, а теперь пес побежал докладывать хозяйке о том, что разоспавшийся гость проснулся». Северянин рассмеялся своим мыслям и только тут заметил сложенную на табуретке одежду: новые штаны черного цвета, из лучшей замши, бледно-серую шелковую рубашку и серую же кожаную куртку, обильно обшитую тем, что в мире привыкли называть Темным серебром. Сверху на одежде лежала Э-Лир, в новых ножнах, сделанных явно для нейтрингского меча. Обычно мутный серый камень в гарде меча сиял в лучах солнца, отбрасывая серебристые блики на стены. Э-Лир будто говорила: «Смотри, как хорошо, что мы снова вместе!»
Северянин, улыбаясь, огладил удобную рукоять и принялся одеваться. Обновки сидели на нем как влитые, особенно куртка, в ней он почувствовал себя защищенным более чем в любых доспехах. Тут же рядом с кроватью обнаружились и новые сапоги.
Хог затягивал последний ремешок на перевязи меча, когда дверь открылась и на пороге появилась... Хог вздрогнул от неожиданности, гостью же при виде его так и вовсе затрясло, но она быстро справилась с собой, ведь недаром вот уже девятнадцать дет она была королевой Чарограда.
— Здравствуй, Хог, — голос правительницы был радушен, но в ярких сине-зеленых глазах таились страх и холод. — Я хочу принести извинения за те неприятности, что причинила тебе своим необдуманным приказом. Мне следовало сначала разобраться, а потом обвинять тебя. — Однако глаза говорили другое: «Зачем ты явился сюда?» — спрашивал бирюзовый лед. — «Тебя ведь никто не звал, а теперь ты все испортишь!» — Я и предположить не могла, что ты племянник моего мужа.
Северянин торопливо кивнул.
— Я принимаю извинения.
— Долго ли ты намерен пробыть у нас? — улыбаясь спросила королева.
Хог неопределенно махнул рукой... Королева смертельно побледнела. Глаза Иселины расширились от ужаса, когда она заметила КОЛЬЦО. То самое... Она мгновенно узнала его, хотя до этого видела только на картине, и если оно попадет в руки Эфрин...
Королева глухо застонала от дурных предчувствий, потом, ничего не сказав оторопевшему северянину, вышла, будто выпала за дверь.
Из оцепенения Хога вывела какая-то возня за настенными драпировками, там, куда не доставали солнечные лучи.
— Привет, Серый.
— Марла! — северянин удивился появлению бенши наяву.
Бенши улыбнулась, сверкнув белыми зубами.
— Не ждал?
— Честно говоря, нет, но я очень рад тебя видеть.
Марла расхохоталась.
— Отрадно это слышать от смертного. Но, тем не менее, я явилась сюда не для взаимного удовольствия повидаться. Сюда сейчас идут твои друзья, и мне не след показываться им на глаза. Я пришла предупредить — берегись королеву, она сейчас твой самый страшный враг, от нее к тебе так и тянется паутина смерти, она для тебя сейчас опаснее, чем Мастер теней, ведь тот просто одержим безумием, а королева одержима безумием матери, которая боится потерять свое единственное любимое детище.
Дверь распахнулась и Марла исчезла, оставив после себя легкий запах тлена. Северянин обернулся, готовый ко всяческим неожиданностям, но вошедший все же поразил его.
Отбросив свою всегдашнюю холодность, Нетопырь с улыбкой до ушей огрел его по плечу рукой.
— Здорово, дружище!
— Здравствуй, Лаэн! Как тебя сюда занесло?
— Это долгая история, впрочем, вот появилось ее начало.
В комнату заскочила Яли, за ней неторопливым шагом с каменным выражением на лице шел Дорн.
Стоило только северянину взглянуть на бывшую ученицу Нетопыря, как он все понял, и сделал то, что не делал даже для королей — поклонился.
— Благодарю тебя, госпожа.
Яли смутилась.
— Что ты, Хог, — она спрятала глаза за пушистыми ресницами, — это мне следует благодарить тебя.
Хог обернулся к Котику.
— Рад за тебя.
Алди отчего-то выглядел до того пришибленным, что не смог съязвить в ответ.
Он подошел и даже с какой-то злостью ударил северянина по плечу.
— Мы так волновались за тебя, у Вельрана чуть сердечный приступ не случился, когда объявили о твоей казни, Волчонок плакал. Мы собрались идти громить королевскую темницу, отбивать тебя у драконолюдов... — Котик начал трясти северянина за руку.
Дорн был такой потерянный и жалкий, потом из его глаз брызнула слезы. Это было так неожиданно, что все растерялись. Все, кроме бывшей ученицы Нетопыря, черной королевы, она подошла и обняла своего единственного подданного.
Хог горько пожалел о том, что не послал о себе весточку друзьям сразу, как только выбрался из темницы, заставив их волноваться лишнее время. Все-таки дружба накладывает на тебя и ответственность.
Дорну было тоже не по себе, он не мог понять почему. Отовсюду гонимый отступник алди, у него и были-то только таинственная госпожа и невесть почему привязавшийся мальчишка альв. И тут вдруг... Страх за друга, беспокойство, обида, годы гонений — все вобрали его неожиданные слезы. И высохли они так же мгновенно, как появились, перед друзьями стоял больше не зареванный мальчишка, а воин алди, готовый защищать свою госпожу и друзей.
И только тут Хог почувствовал то, что заставило Дорна собраться. Их окружала враждебная магия Мастера теней. Все вокруг будто качалось, изменяясь. Это почувствовал даже Нетопырь, глядя на напрягшихся друзей.
— Скорей отсюда, — шепнула Яли, выталкивая за дверь бывшего учителя, — здесь слишком тесно для сражения и слишком светло.
Они выскочили в коридор и начали быстро спускаться по лестнице, в руке Дорна появился его верный меч, которым он время от времени взмахивал в воздухе, будто разрубая невидимых врагов, впрочем, Хог не сомневался, что сам алди их прекрасно видит.
Они выскочили в какой-то зал, и тут тени обрушились на них...
И во главе их выступал сам Мастер...
Куда только делась шутовская внешность, ведь все алди прекрасны в своем истинном обличье, даже если не все могут увидеть эту красоту.
— Белый! — выдохнул Дорн, принимая свое алдийское обличье.
— Теперь понятно, почему он рехнулся. Они все сходят с ума в одиночестве.
Как и любое существо, хотел добавить Хог, но не стал, ведь ни один из них больше не был одинок.
Легко распахнулись рыжие крылья, вознося своего владельца в воздух. Яли осталась рядом с ними, и Хог чувствовал, что их отгородила от теней стена ее защиты.
Северянин вознамерился было поспешить Дорну на помощь, но Яли остановила его, на ее устах светилась мягкая улыбка.
— Он сам справится.
Хог внимательно присмотрелся к сражению и поверил в это. Его рыжий друг многого не знал о себе, того, что разглядела в нем маленькая королева. Магия мастера теней почти не действовала на него, разлетаясь в клочья от взмахов рыжих крыльев, а белый алди теперь выглядел не белым, а вылинявшим, он пытался еще что-то противопоставить молодому Воину, но все его попытки оканчивались неудачей, и вот алди схлестнулись врукопашную.
Хог задумчиво глядел на этот поединок, и отчего-то ему вдруг стало жалко белого. Он причинил им столько неприятностей, но уж очень все это было похоже на жест отчаяния, поступки Мастера теней были похожи на поступки озлобившегося человека.
Северянин повернулся к Яли, чтобы сказать ей об этом, но та уже расправила крылья и взлетела.
С ее ладоней сорвалось нечто разросшееся в воздухе и отбросившее разъяренных алди друг от друга. Котик рванулся обратно к недобитому врагу, но его остановил повелительный голос госпожи:
— Довольно!
Белый алди выглядел жалко, Дорн успел весьма сильно его потрепать. Крылья почти не держали его, и он опустился на пол, рядом с ним приземлилась Яли.
— Каково твое качество? — жестко спросила она у белого.
— Изгой, — горько ответил Мастер теней, не поднимая глаз.
— Как твое имя?
— У меня нет имени!!!
— Согласен ли безымянный принять от меня покровительство и имя?
Глаза Мастера теней вспыхнули безумной надеждой.
— Да, — едва слышно прошептал он.
— Отныне имя тебе — Ареш, Возвращенный, и ты принадлежишь к моему Гнезду.
И когда счастливый Ареш прижался к ее ногам, Хог услышал едва слышное бормотание Яли: «Что я творю?..»
— ...вот так все и закончилось, — сказал Дорн Волчонку и остальным, когда они собрались в библиотеке. Яли сидела с ним рядышком, держа за руку, и все уже догадались, что их связывает нечто большее, чем власть королевы и верность подданного. Устроившийся на спинке дивана Ареш старался казаться невидимым, чтобы не раздражать никого, но уходить не хотел, чтобы не терять из виду свою новую госпожу.
Хог был так доволен тем, как все разрешилось, что даже и не сердился на Мастера теней, вымотавшего им все нервы.
— А может, только начинается? — сказал глубокий женский голос. И в комнате появилась невысокая рыжеволосая женщина. При виде ее Дорн побледнел, как снег.
— Кеалха! — узнал он свою бывшую королеву.
Яли вскочила, заслонив Котика, но все поняли, что молодой королеве никак не справиться со взрослой и опытной. Зашелестело вынимаемое и ножен оружие, сплелись заклинания.
Кеалха ухмыльнулась, ей были не страшны ни эта девчонка, ни кучка чудаков, решивших, что они могут справиться с ней, КОРОЛЕВОЙ!
Как вдруг в воздухе мелькнула серебристая тень, увлекая за собой королеву. И тень и королева исчезли в большом настенном зеркале.
А ведь фэйтхэ опасаются даже драконолюды.
Глава 4
— А я подумала, что ты мой незаконнорожденный братишка.
Хог рассмеялся, так легко ему давно не было. Эфрин за одно мгновение вдруг стала родной и близкой, это было удивительно, ведь даже Крапиву он не сразу смог признать сестрой.
— И в каком же родстве мы состоим, если не приходимся друг другу братом и сестрой?
— Почему же не приходимся, как раз и приходимся, только не родными, а двоюродными.
На этом объяснения закончились и девушки, улыбаясь и посмеиваясь, накормили своего подопечного и, велев ему отдыхать, куда-то упорхнули.
Хог свернулся клубочком на своем ложе — видимо, в еду было что-то подмешано, потому что веки непреодолимо смыкались. Северянин закрыл глаза со светлой улыбкой на губах. Родственница! Как же здорово это звучит. Сначала он нашел сестру, правда, она почти сразу исчезла из его жизни, теперь вот Эфрин. Он испытал какое-то чувство сродства, стоило ему только увидеть ее, теперь же безропотно принял и признал своей. Как же это хорошо, когда, отчаявшись и чувствуя себя одним в целом свете... впрочем, это он соврал — были же еще Дорн, Волчонок, Эльф, Бенши и остальные, встреча с которыми превращалась в праздник. Когда тебе кричали во все горло: «Здорово, дружище!» — и без всякого смущенья бросались на шею.
Засыпающему северянину почудилось, что теплый весенний ветер донес откуда-то шорох янтарных, осенних листьев и кто-то, беззвучно шевеля губами, произнес какое-то непонятное слово.
Проснувшись, Хог понял, что спал очень долго, однако не испытывал от этого никаких неудобств, просто он очень хорошо выспался и отдохнул. Ни Бенши, ни Эфрин поблизости не наблюдалось, зато у дверей деланно дремал огромный пес принцессы.
— Здравствуй, Эрк! — он был почти уверен, что бело-рыжий пес ответит. Но тот только приоткрыл один глаз, осмотрел проснувшегося, потом лениво поднялся, продемонстрировал перекатывающиеся под шелковистой шерстью бугры мускулов и, небрежно толкнув дверь лапой, вышел из комнаты.
«Похоже, его приставили присматривать за мной, смекнул Хог, а теперь пес побежал докладывать хозяйке о том, что разоспавшийся гость проснулся». Северянин рассмеялся своим мыслям и только тут заметил сложенную на табуретке одежду: новые штаны черного цвета, из лучшей замши, бледно-серую шелковую рубашку и серую же кожаную куртку, обильно обшитую тем, что в мире привыкли называть Темным серебром. Сверху на одежде лежала Э-Лир, в новых ножнах, сделанных явно для нейтрингского меча. Обычно мутный серый камень в гарде меча сиял в лучах солнца, отбрасывая серебристые блики на стены. Э-Лир будто говорила: «Смотри, как хорошо, что мы снова вместе!»
Северянин, улыбаясь, огладил удобную рукоять и принялся одеваться. Обновки сидели на нем как влитые, особенно куртка, в ней он почувствовал себя защищенным более чем в любых доспехах. Тут же рядом с кроватью обнаружились и новые сапоги.
Хог затягивал последний ремешок на перевязи меча, когда дверь открылась и на пороге появилась... Хог вздрогнул от неожиданности, гостью же при виде его так и вовсе затрясло, но она быстро справилась с собой, ведь недаром вот уже девятнадцать дет она была королевой Чарограда.
— Здравствуй, Хог, — голос правительницы был радушен, но в ярких сине-зеленых глазах таились страх и холод. — Я хочу принести извинения за те неприятности, что причинила тебе своим необдуманным приказом. Мне следовало сначала разобраться, а потом обвинять тебя. — Однако глаза говорили другое: «Зачем ты явился сюда?» — спрашивал бирюзовый лед. — «Тебя ведь никто не звал, а теперь ты все испортишь!» — Я и предположить не могла, что ты племянник моего мужа.
Северянин торопливо кивнул.
— Я принимаю извинения.
— Долго ли ты намерен пробыть у нас? — улыбаясь спросила королева.
Хог неопределенно махнул рукой... Королева смертельно побледнела. Глаза Иселины расширились от ужаса, когда она заметила КОЛЬЦО. То самое... Она мгновенно узнала его, хотя до этого видела только на картине, и если оно попадет в руки Эфрин...
Королева глухо застонала от дурных предчувствий, потом, ничего не сказав оторопевшему северянину, вышла, будто выпала за дверь.
Из оцепенения Хога вывела какая-то возня за настенными драпировками, там, куда не доставали солнечные лучи.
— Привет, Серый.
— Марла! — северянин удивился появлению бенши наяву.
Бенши улыбнулась, сверкнув белыми зубами.
— Не ждал?
— Честно говоря, нет, но я очень рад тебя видеть.
Марла расхохоталась.
— Отрадно это слышать от смертного. Но, тем не менее, я явилась сюда не для взаимного удовольствия повидаться. Сюда сейчас идут твои друзья, и мне не след показываться им на глаза. Я пришла предупредить — берегись королеву, она сейчас твой самый страшный враг, от нее к тебе так и тянется паутина смерти, она для тебя сейчас опаснее, чем Мастер теней, ведь тот просто одержим безумием, а королева одержима безумием матери, которая боится потерять свое единственное любимое детище.
Дверь распахнулась и Марла исчезла, оставив после себя легкий запах тлена. Северянин обернулся, готовый ко всяческим неожиданностям, но вошедший все же поразил его.
Отбросив свою всегдашнюю холодность, Нетопырь с улыбкой до ушей огрел его по плечу рукой.
— Здорово, дружище!
— Здравствуй, Лаэн! Как тебя сюда занесло?
— Это долгая история, впрочем, вот появилось ее начало.
В комнату заскочила Яли, за ней неторопливым шагом с каменным выражением на лице шел Дорн.
Стоило только северянину взглянуть на бывшую ученицу Нетопыря, как он все понял, и сделал то, что не делал даже для королей — поклонился.
— Благодарю тебя, госпожа.
Яли смутилась.
— Что ты, Хог, — она спрятала глаза за пушистыми ресницами, — это мне следует благодарить тебя.
Хог обернулся к Котику.
— Рад за тебя.
Алди отчего-то выглядел до того пришибленным, что не смог съязвить в ответ.
Он подошел и даже с какой-то злостью ударил северянина по плечу.
— Мы так волновались за тебя, у Вельрана чуть сердечный приступ не случился, когда объявили о твоей казни, Волчонок плакал. Мы собрались идти громить королевскую темницу, отбивать тебя у драконолюдов... — Котик начал трясти северянина за руку.
Дорн был такой потерянный и жалкий, потом из его глаз брызнула слезы. Это было так неожиданно, что все растерялись. Все, кроме бывшей ученицы Нетопыря, черной королевы, она подошла и обняла своего единственного подданного.
Хог горько пожалел о том, что не послал о себе весточку друзьям сразу, как только выбрался из темницы, заставив их волноваться лишнее время. Все-таки дружба накладывает на тебя и ответственность.
Дорну было тоже не по себе, он не мог понять почему. Отовсюду гонимый отступник алди, у него и были-то только таинственная госпожа и невесть почему привязавшийся мальчишка альв. И тут вдруг... Страх за друга, беспокойство, обида, годы гонений — все вобрали его неожиданные слезы. И высохли они так же мгновенно, как появились, перед друзьями стоял больше не зареванный мальчишка, а воин алди, готовый защищать свою госпожу и друзей.
И только тут Хог почувствовал то, что заставило Дорна собраться. Их окружала враждебная магия Мастера теней. Все вокруг будто качалось, изменяясь. Это почувствовал даже Нетопырь, глядя на напрягшихся друзей.
— Скорей отсюда, — шепнула Яли, выталкивая за дверь бывшего учителя, — здесь слишком тесно для сражения и слишком светло.
Они выскочили в коридор и начали быстро спускаться по лестнице, в руке Дорна появился его верный меч, которым он время от времени взмахивал в воздухе, будто разрубая невидимых врагов, впрочем, Хог не сомневался, что сам алди их прекрасно видит.
Они выскочили в какой-то зал, и тут тени обрушились на них...
И во главе их выступал сам Мастер...
Куда только делась шутовская внешность, ведь все алди прекрасны в своем истинном обличье, даже если не все могут увидеть эту красоту.
— Белый! — выдохнул Дорн, принимая свое алдийское обличье.
— Теперь понятно, почему он рехнулся. Они все сходят с ума в одиночестве.
Как и любое существо, хотел добавить Хог, но не стал, ведь ни один из них больше не был одинок.
Легко распахнулись рыжие крылья, вознося своего владельца в воздух. Яли осталась рядом с ними, и Хог чувствовал, что их отгородила от теней стена ее защиты.
Северянин вознамерился было поспешить Дорну на помощь, но Яли остановила его, на ее устах светилась мягкая улыбка.
— Он сам справится.
Хог внимательно присмотрелся к сражению и поверил в это. Его рыжий друг многого не знал о себе, того, что разглядела в нем маленькая королева. Магия мастера теней почти не действовала на него, разлетаясь в клочья от взмахов рыжих крыльев, а белый алди теперь выглядел не белым, а вылинявшим, он пытался еще что-то противопоставить молодому Воину, но все его попытки оканчивались неудачей, и вот алди схлестнулись врукопашную.
Хог задумчиво глядел на этот поединок, и отчего-то ему вдруг стало жалко белого. Он причинил им столько неприятностей, но уж очень все это было похоже на жест отчаяния, поступки Мастера теней были похожи на поступки озлобившегося человека.
Северянин повернулся к Яли, чтобы сказать ей об этом, но та уже расправила крылья и взлетела.
С ее ладоней сорвалось нечто разросшееся в воздухе и отбросившее разъяренных алди друг от друга. Котик рванулся обратно к недобитому врагу, но его остановил повелительный голос госпожи:
— Довольно!
Белый алди выглядел жалко, Дорн успел весьма сильно его потрепать. Крылья почти не держали его, и он опустился на пол, рядом с ним приземлилась Яли.
— Каково твое качество? — жестко спросила она у белого.
— Изгой, — горько ответил Мастер теней, не поднимая глаз.
— Как твое имя?
— У меня нет имени!!!
— Согласен ли безымянный принять от меня покровительство и имя?
Глаза Мастера теней вспыхнули безумной надеждой.
— Да, — едва слышно прошептал он.
— Отныне имя тебе — Ареш, Возвращенный, и ты принадлежишь к моему Гнезду.
И когда счастливый Ареш прижался к ее ногам, Хог услышал едва слышное бормотание Яли: «Что я творю?..»
— ...вот так все и закончилось, — сказал Дорн Волчонку и остальным, когда они собрались в библиотеке. Яли сидела с ним рядышком, держа за руку, и все уже догадались, что их связывает нечто большее, чем власть королевы и верность подданного. Устроившийся на спинке дивана Ареш старался казаться невидимым, чтобы не раздражать никого, но уходить не хотел, чтобы не терять из виду свою новую госпожу.
Хог был так доволен тем, как все разрешилось, что даже и не сердился на Мастера теней, вымотавшего им все нервы.
— А может, только начинается? — сказал глубокий женский голос. И в комнате появилась невысокая рыжеволосая женщина. При виде ее Дорн побледнел, как снег.
— Кеалха! — узнал он свою бывшую королеву.
Яли вскочила, заслонив Котика, но все поняли, что молодой королеве никак не справиться со взрослой и опытной. Зашелестело вынимаемое и ножен оружие, сплелись заклинания.
Кеалха ухмыльнулась, ей были не страшны ни эта девчонка, ни кучка чудаков, решивших, что они могут справиться с ней, КОРОЛЕВОЙ!
Как вдруг в воздухе мелькнула серебристая тень, увлекая за собой королеву. И тень и королева исчезли в большом настенном зеркале.
* * *
Нииш рада была, что в ее доме живет старичок-хранитель, ее нисколько не расстроило, когда в нем поселился еще и молодой алди, даже появление молодой королевы вместе с Мастером теней она восприняла спокойно, но появление взрослой королевы переполнило чашу ее терпения, поэтому, когда нахалка начала наводить в ее доме свои порядки, серая королева не выдержала.А ведь фэйтхэ опасаются даже драконолюды.
Глава 4
МАГИЯ ЗИМЫ
Хог с беспокойством поглядывал на север, откуда к ним двигалась черная громада туч. Темная дымка, появившаяся утром на горизонте, теперь занимала полнеба. Вороной жеребец Эфрин тонко заржал, поднимая кверху точеную голову, гнедой северянина тоже начал заметно беспокоиться. Эфрин с трудом управилась с танцевавшим животным.
— Похоже, будет буря! — ветер скинул с девушки капюшон и теперь расплетал ее непослушные рыжие волосы. — И, похоже, непростая буря!
Хог тоже чувствовал за черной пеленой туч чью-то зловещую магию, и если бы он не был уверен, что собственной рукой убил Хозяина зимы...
— Поспешим!
Они пришпорили коней, стремясь к видневшимся вдалеке холмам, поросшим вековым лесом. А слева, клубясь, единой волной на них двигалась туча.
Вскоре их нагнал ветер, принесший с собой мелкие крупинки снега. Вороной, несший гораздо более легкую ношу, вырвался далеко вперед, но теперь вдруг резко остановился. Конь ржал, становился на дыбы, но не собирался двигаться дальше. Эфрин соскочила с бесновавшегося жеребца, он тут же вырвал поводья из ее рук и умчался куда-то на запад. Гнедой под Хогом, видя поведение собрата, тоже взбеленился и, опрокинув всадника в снег, ускакал прочь.
Эфрин бросилась к северянину, но тот уже вставал.
— Со мной все в порядке, но как нам быть теперь, без лошадей?
Эфрин моргнула, на ее бледном лице серые глаза казались двумя горящими звездами. И тут буря накрыла их.
Северянин попытался сквозь рев ветра расслышать слова девушки, а потом притянул к себе и, сняв куртку, закутал в нее принцессу. Ему-то уже приходилось бывать в подобных переделках, а Эфрин не видела ничего, кроме королевского дворца и города магов, а потом накрыл обоих волшебным плащом, держа его над собой и сестрой как маленькую палатку.
Тут же стало тихо, будто они оказались в другом мире, ветер не пытался вырвать плащ из рук, да что там, тонкая ткань даже не шевелилась, снаружи не доносилось ни звука. Хогу на миг показалось, что буря ему померещилась, ему даже захотелось выглянуть и проверить. Рядом зашевелилась Эфрин. Засветился белый круглый камень на ее браслете, осветив их крошечный островок спокойствия. Принцесса потянулась пальцами к плащу, но так и не дотронулась до пестрой ткани.
— Какое чудо! — она явно сразу догадалась о природе волшебного плаща.
— Чудо-то чудом, но я не знаю, сколько нам еще придется так сидеть и хватит ли у нас на это сил.
Принцесса тяжело вздохнула.
— Не знаю.
Хог с самого начала хотел ехать один, он отказал Волчонку и Нетопырю, отговорившись тем, что магам-альвам будут не рады в том месте, куда он собрался. Дорну он указал на то, что его, наконец, объявившуюся госпожу не стоит оставлять в одиночестве — глядя на посветлевшее лицо Котика, он усмехнулся про себя. И вот, когда он уже садился на выделенного из королевских конюшен прекрасного гнедого жеребца, во двор вывели еще одного взнузданного коня. Хог ничуть не удивился, мало ли кому куда пришлось поехать, но появилась Эфрин в дорожном облачении и ровным голосом сказала:
— Я еду с тобой! — и посмотрела на северянина так, что все возражения умерли на его губах.
— Я тоже не чужая там, куда ты едешь! И даже лучше представляю, что нас может ждать. Не считая того, что я неплохой маг.
«Ты забыла добавить, что ты еще эф», — мог бы добавить Хог, но промолчал. Он знал, кто был виноват в этом порыве принцессы. Он сам.
После победы над Мастером теней все складывалось замечательно. Кеалха исчезла. Ареш превратился в соратника. А сам Хог знакомился со своей родственницей. После того как он, однажды вернувшись домой, нашел только развалины и несколько обгоревших костей в очаге, это казалось настоящим чудом, тем более если найденная сестра такая, как Эфрин. К тому же принцесса многое знала о прошлом и о народе, потомками которого являлись они оба. Во дворце хранилось много вещей, созданных нейтрингами, а однажды Эфрин отвела Хога в одно из многочисленных подземелий замка. Отомкнув огромный замок и распахнув толстенную дверь, девушка поманила его внутрь.
Комната была очень большой, северянину сразу бросилась в глаза статуя могучего жеребца в натуральную величину, отлитая из меди. Конь был как живой, и если бы не глаза из драгоценных камней, казалось, зверь сейчас заржет, вскидывая голову и кося на вошедших алым глазом. Тени у ноздрей двинулись, будто конь вздохнул. Толстый слой пыли покрывал статую, но, несмотря на это, медь совсем не позеленела. Это было не единственным чудом: волшебные зеркала, магическое оружие — всякой всячины было навалом. Эти вещи можно было перебирать годами и не рассмотреть всего, но Хога вдруг будто с ног до головы окатили холодной водой, как враждебный взгляд из темноты...
Он двинулся в направлении угрозы. Однако Эфрин опередила его, она откинула ткань с постамента, и северянин невольно отшатнулся.
— Что это?
Эфрин осторожно взяла в руки меч. Он был совсем маленьким, очень похожим на зеленый меч принцессы. Эфрин держала его двумя руками, но Хогу на миг показалось, что она держит в руках целый мир. Очень медленно девушка вытащила меч из ножен. Лезвие было абсолютно черным.
— Это Светлый меч! Самое страшное оружие нашего мира, он сотрясает миры только одним своим существованием.
На лезвии рядом с гардой кусочками янтаря был выложен единорог на фоне заходящего солнца.
— Но он же черный!
— Так его назвали за то, что он сделан из света.
Помимо воли рука северянина поднялась, и пальцы коснулись лезвия. Меч был обжигающе холодным, но тут же жар льда сменился жаром огня, и меч вспыхнул, как меленькое солнце, ослепив людей.
Когда Хог проморгался, Эфрин уже накрывала постамент тканью.
— Светлый меч признал тебя.
—???
— Не только ты питаешь слабость к кельди, видимо, это наследственная черта. Был у нас один предок, что влюбился в Хозяйку света, — Хог мысленно присвистнул. — Звали ее Раэль, или, если по-нейтрингски, — Ривал.
— Свеча?
Эфрин кивнула, продолжая рассказ.
— Ривал тоже полюбила странного смертного с серыми глазами. Ты догадываешься, о ком я говорю?
— Кто же не знает сказок о первом нейтринге! — вдруг Хог встрепенулся. — Так ты хочешь сказать, что нашим предком был сам Арвур[19]?
— Да. У Арвура и Ривал было четверо детей. Старшая — Крэлла — унаследовала способности матери управлять стихиями и стала Хозяйкой ветра, вторая сестра — Сенестаэлла — больше тянулась к лесам и животным, она единственная из всех унаследовала серые глаза отца, ее так и прозвали Сероглазкой, она стала Лесной хозяйкой. Инрис[20], — принцесса положила ладонь на рукоять своего зеленого меча, — принадлежала ей. Младшие — близнецы Манул и Манкри, — оказались не так могущественны, о Мануле вообще не известно ничего, кроме того, что он был охотником. А Манкри... ей достался талант матери — повелевать светом, и она сделала единственный, казалось, в те времена правильный поступок, создала Светлый меч. Если бы она знала, сколько горя принесет эта вещь. Ведь, как оказалось, меч нейтрален по своей сути и может служить как добру, так и злу. Но в самой его природе затаился какой-то ущерб, он похож на все волшебные мечи, страшная сила, заключенная в мече сводит с ума того, кто им владеет, в человеке пробуждаются самые низменные чувства, и остается только одна святыня — Светлый меч. Правда, Манкри наложила еще одно заклинание на меч, его настоящей владелицей может стать только женщина человеческого рода, я не знаю всех условий, но ей меч станет великим соратником и защитником. Тем же, кто состоит в родстве с самой Манкри, меч причинить вреда не может, но и служить не хочет.
— А появлялись хоть раз такие владелицы?
— О, и не раз. Такой была моя прабабушка, принцесса Невирен, может, слышал? Та, что сбежала в Странные леса.
Хог кивнул. Они уже выбрались из подземелий и теперь шли галереей к башенке принцессы. Упоминание о Странных лесах напомнило Хогу о том, что он хотел спросить о своей матери.
— А наши родители?
Эфрин рассказала то, что знала, но это было почти точным повторением рассказа Вельрана.
Хог задумчиво покрутил серебряное колечко на мизинце.
— Так-таки больше никто не слышал о моей матери.
— Мама говорила, что отец очень сильно обидел сестру, сердце ее заледенело, и она отказалась от родства с ним, сказав, что раз он отказывается от той части крови, что есть в них обоих, то она отказывается от своей человеческой половины. Я не знаю, каково бы это было, живи отец вместе с нами, — Эфрин потупила взор. — Но иногда мне очень хочется посмотреть ему в глаза! И сказать: «Вот я, Эфрин Ландир, чем же я была плоха для тебя!»
Хог поперхнулся и замер, глядя вытаращенными глазами на принцессу. Узор на разбитой чашке сложился воедино!
— Знаешь, Эфрин! — проговорил северянин, немного успокаиваясь. — Я знаком с твоим отцом.
Маленькая сероглазая женщина с длинными рыжими волосами, чем-то похожая на растрепанного воробушка, улыбалась, глядя с картины на своих прапра... внуков, ладонь ее возлежала на рукояти зеленого меча, а на указательном пальце правой руки сверкало серебряное кольцо.
Эфрин тоскливо вздохнула и постучала пальцем по меркнущему камню в браслете, тот мигнул и нехотя вновь засветился.
— Может, буря уже кончилась?
— Нет, такие бури за три часа не заканчиваются. Она может бушевать и день и неделю.
— Но в любом случае нам нужно отсюда выбираться, неделю мы так не просидим, — Эфрин пошевелилась — колено северянина впивалось ей в бок — и чуть не заехала локтем Хогу по носу. Девушка встрепенулась: — А что, если нам попробовать идти так, укрывшись плащом?
Северянин покачал головой.
— Ничего не получится, там небось сугробов намело по уши, мы просто увязнем. Вот был бы у нас один из тех коней, что может не проваливаясь скакать по снегу...
— А это идея, — загорелась принцесса.
— Но где такого коня взять, не из снега же вылепить?
— А что? Снег очень даже хороший материал! — Эфрин выпростала руки из-под плаща и, пошарив снаружи, достала огроменный снежок. Пальцы ее покраснели, но принцесса была очень довольна — снег мокрый, должно хорошо получиться!
Северянин недоуменно наблюдал за действиями сестры, сомневаясь в ее здравом рассудке.
Эфрин лепила из снега коня. Получалось у нее и в самом деле хорошо. Конь выходил стройный и тонконогий с длинной гибкой шеей и аккуратной маленькой головой, только уши вот никак не лепились, получаясь то лопоухими, как у коровы, то маленькими и округлыми, как у мыши. Девушка все мучилась и мучилась с этими ушами, а снег уже начал подтаивать в ее теплых руках.
— Ладно, фиг с ними, с ушами, и так сойдет, не жить же ему с ними!
Эфрин умудрилась вытащить Инрис из ножен и чиркнула себя по пальцу, меч протестующее сверкнул. Алая капля крови упала на снежного коня.
Хог с ужасом смотрел на то, что маленькая фигурка зашевелилась и спрыгнула с ладони Эфрин ей на колени. Девушка склонилась над коньком и, прошептав что-то, дохнула ему в морду.
Северянина опрокинул вихрь, и он забарахтался в плаще и снегу.
— Быстрее! — Эфрин протянула ему руку из снежной круговерти. Северянин вскочил позади нее на коня.
— Вперед! — скомандовала принцесса своему снежному скакуну.
— Жалко такого красавца, — сказал Хог, оглаживая белого как снег жеребца по крутой шее, по округлым ушам.
Буря утихла, стоило им только добраться до леса, они будто оказались в крепости, куда не было доступа ледяному ветру и метели.
Эфрин пожала плечами.
— Он растает, как только наступит утро, — северянина немного покоробило ее равнодушие к собственному творению.
— И что же, ничего нельзя сделать?
— Почему же. Ты можешь дать ему имя. И он станет бессмертным, ведь никогда не рождался, значит, и умереть не сможет. Готов ты обречь несчастное существо на вечное существование?
Хог немного подумал и покачал головой.
— Но просто так умереть я тоже не могу ему позволить!
— Хог, да пойми! Это же не настоящий конь, это просто комок снега, принявший на время с помощью магии обличье коня. Но вот если ты дашь ему имя, то привяжешь к этому миру, обречешь на вечное существование.
От возбуждения Эфрин поперхнулась воздухом и закашлялась.
Хог пошарил на поясе и протянул ей флягу с вином, девушка благодарно кивнула и, сделав несколько глотков, вернула флягу северянину.
— Однако нам же надо ехать на чем-то, раз наши собственные кони убежали, — северянин повернулся к жеребцу.
Тот казался таким настоящим! Темные глаза влажно блестели, шелковистый хвост стелился по земле, белоснежная шкура переливалась серебром, как снег в лунном свете. Хог представил, как бы можно было назвать это чудо. Снежок? Глупо, имя как раз для смирной маленькой лошадки, способной только детей катать. Серебряный? Нет, это уж и вовсе не подходит. Конь, чем-то из-за округлых ушей напоминающий хищную кошку, лениво встряхнул головой. Барс, пожалуй, подойдет. Северянин улыбнулся и повернулся к Эфрин, чтобы поделиться с ней своей придумкой.
Девушка безжизненно распростерлась на плаще, который расстелил для нее Хог.
Северянин бросился к принцессе, всей душой надеясь, что Эфрин просто заснула. Он приподнял ее и потряс за плечи. Голова девушки безвольно мотнулась, рыжие растрепанные волосы упали на лицо. Эфрин выглядела такой беззащитной и безжизненной, что у северянина защемило сердце. Он мигом подхватил ее на руки и забросил на спину коня, сам запрыгнул сзади.
— Похоже, будет буря! — ветер скинул с девушки капюшон и теперь расплетал ее непослушные рыжие волосы. — И, похоже, непростая буря!
Хог тоже чувствовал за черной пеленой туч чью-то зловещую магию, и если бы он не был уверен, что собственной рукой убил Хозяина зимы...
— Поспешим!
Они пришпорили коней, стремясь к видневшимся вдалеке холмам, поросшим вековым лесом. А слева, клубясь, единой волной на них двигалась туча.
Вскоре их нагнал ветер, принесший с собой мелкие крупинки снега. Вороной, несший гораздо более легкую ношу, вырвался далеко вперед, но теперь вдруг резко остановился. Конь ржал, становился на дыбы, но не собирался двигаться дальше. Эфрин соскочила с бесновавшегося жеребца, он тут же вырвал поводья из ее рук и умчался куда-то на запад. Гнедой под Хогом, видя поведение собрата, тоже взбеленился и, опрокинув всадника в снег, ускакал прочь.
Эфрин бросилась к северянину, но тот уже вставал.
— Со мной все в порядке, но как нам быть теперь, без лошадей?
Эфрин моргнула, на ее бледном лице серые глаза казались двумя горящими звездами. И тут буря накрыла их.
Северянин попытался сквозь рев ветра расслышать слова девушки, а потом притянул к себе и, сняв куртку, закутал в нее принцессу. Ему-то уже приходилось бывать в подобных переделках, а Эфрин не видела ничего, кроме королевского дворца и города магов, а потом накрыл обоих волшебным плащом, держа его над собой и сестрой как маленькую палатку.
Тут же стало тихо, будто они оказались в другом мире, ветер не пытался вырвать плащ из рук, да что там, тонкая ткань даже не шевелилась, снаружи не доносилось ни звука. Хогу на миг показалось, что буря ему померещилась, ему даже захотелось выглянуть и проверить. Рядом зашевелилась Эфрин. Засветился белый круглый камень на ее браслете, осветив их крошечный островок спокойствия. Принцесса потянулась пальцами к плащу, но так и не дотронулась до пестрой ткани.
— Какое чудо! — она явно сразу догадалась о природе волшебного плаща.
— Чудо-то чудом, но я не знаю, сколько нам еще придется так сидеть и хватит ли у нас на это сил.
Принцесса тяжело вздохнула.
— Не знаю.
Хог с самого начала хотел ехать один, он отказал Волчонку и Нетопырю, отговорившись тем, что магам-альвам будут не рады в том месте, куда он собрался. Дорну он указал на то, что его, наконец, объявившуюся госпожу не стоит оставлять в одиночестве — глядя на посветлевшее лицо Котика, он усмехнулся про себя. И вот, когда он уже садился на выделенного из королевских конюшен прекрасного гнедого жеребца, во двор вывели еще одного взнузданного коня. Хог ничуть не удивился, мало ли кому куда пришлось поехать, но появилась Эфрин в дорожном облачении и ровным голосом сказала:
— Я еду с тобой! — и посмотрела на северянина так, что все возражения умерли на его губах.
— Я тоже не чужая там, куда ты едешь! И даже лучше представляю, что нас может ждать. Не считая того, что я неплохой маг.
«Ты забыла добавить, что ты еще эф», — мог бы добавить Хог, но промолчал. Он знал, кто был виноват в этом порыве принцессы. Он сам.
После победы над Мастером теней все складывалось замечательно. Кеалха исчезла. Ареш превратился в соратника. А сам Хог знакомился со своей родственницей. После того как он, однажды вернувшись домой, нашел только развалины и несколько обгоревших костей в очаге, это казалось настоящим чудом, тем более если найденная сестра такая, как Эфрин. К тому же принцесса многое знала о прошлом и о народе, потомками которого являлись они оба. Во дворце хранилось много вещей, созданных нейтрингами, а однажды Эфрин отвела Хога в одно из многочисленных подземелий замка. Отомкнув огромный замок и распахнув толстенную дверь, девушка поманила его внутрь.
Комната была очень большой, северянину сразу бросилась в глаза статуя могучего жеребца в натуральную величину, отлитая из меди. Конь был как живой, и если бы не глаза из драгоценных камней, казалось, зверь сейчас заржет, вскидывая голову и кося на вошедших алым глазом. Тени у ноздрей двинулись, будто конь вздохнул. Толстый слой пыли покрывал статую, но, несмотря на это, медь совсем не позеленела. Это было не единственным чудом: волшебные зеркала, магическое оружие — всякой всячины было навалом. Эти вещи можно было перебирать годами и не рассмотреть всего, но Хога вдруг будто с ног до головы окатили холодной водой, как враждебный взгляд из темноты...
Он двинулся в направлении угрозы. Однако Эфрин опередила его, она откинула ткань с постамента, и северянин невольно отшатнулся.
— Что это?
Эфрин осторожно взяла в руки меч. Он был совсем маленьким, очень похожим на зеленый меч принцессы. Эфрин держала его двумя руками, но Хогу на миг показалось, что она держит в руках целый мир. Очень медленно девушка вытащила меч из ножен. Лезвие было абсолютно черным.
— Это Светлый меч! Самое страшное оружие нашего мира, он сотрясает миры только одним своим существованием.
На лезвии рядом с гардой кусочками янтаря был выложен единорог на фоне заходящего солнца.
— Но он же черный!
— Так его назвали за то, что он сделан из света.
Помимо воли рука северянина поднялась, и пальцы коснулись лезвия. Меч был обжигающе холодным, но тут же жар льда сменился жаром огня, и меч вспыхнул, как меленькое солнце, ослепив людей.
Когда Хог проморгался, Эфрин уже накрывала постамент тканью.
— Светлый меч признал тебя.
—???
— Не только ты питаешь слабость к кельди, видимо, это наследственная черта. Был у нас один предок, что влюбился в Хозяйку света, — Хог мысленно присвистнул. — Звали ее Раэль, или, если по-нейтрингски, — Ривал.
— Свеча?
Эфрин кивнула, продолжая рассказ.
— Ривал тоже полюбила странного смертного с серыми глазами. Ты догадываешься, о ком я говорю?
— Кто же не знает сказок о первом нейтринге! — вдруг Хог встрепенулся. — Так ты хочешь сказать, что нашим предком был сам Арвур[19]?
— Да. У Арвура и Ривал было четверо детей. Старшая — Крэлла — унаследовала способности матери управлять стихиями и стала Хозяйкой ветра, вторая сестра — Сенестаэлла — больше тянулась к лесам и животным, она единственная из всех унаследовала серые глаза отца, ее так и прозвали Сероглазкой, она стала Лесной хозяйкой. Инрис[20], — принцесса положила ладонь на рукоять своего зеленого меча, — принадлежала ей. Младшие — близнецы Манул и Манкри, — оказались не так могущественны, о Мануле вообще не известно ничего, кроме того, что он был охотником. А Манкри... ей достался талант матери — повелевать светом, и она сделала единственный, казалось, в те времена правильный поступок, создала Светлый меч. Если бы она знала, сколько горя принесет эта вещь. Ведь, как оказалось, меч нейтрален по своей сути и может служить как добру, так и злу. Но в самой его природе затаился какой-то ущерб, он похож на все волшебные мечи, страшная сила, заключенная в мече сводит с ума того, кто им владеет, в человеке пробуждаются самые низменные чувства, и остается только одна святыня — Светлый меч. Правда, Манкри наложила еще одно заклинание на меч, его настоящей владелицей может стать только женщина человеческого рода, я не знаю всех условий, но ей меч станет великим соратником и защитником. Тем же, кто состоит в родстве с самой Манкри, меч причинить вреда не может, но и служить не хочет.
— А появлялись хоть раз такие владелицы?
— О, и не раз. Такой была моя прабабушка, принцесса Невирен, может, слышал? Та, что сбежала в Странные леса.
Хог кивнул. Они уже выбрались из подземелий и теперь шли галереей к башенке принцессы. Упоминание о Странных лесах напомнило Хогу о том, что он хотел спросить о своей матери.
— А наши родители?
Эфрин рассказала то, что знала, но это было почти точным повторением рассказа Вельрана.
Хог задумчиво покрутил серебряное колечко на мизинце.
— Так-таки больше никто не слышал о моей матери.
— Мама говорила, что отец очень сильно обидел сестру, сердце ее заледенело, и она отказалась от родства с ним, сказав, что раз он отказывается от той части крови, что есть в них обоих, то она отказывается от своей человеческой половины. Я не знаю, каково бы это было, живи отец вместе с нами, — Эфрин потупила взор. — Но иногда мне очень хочется посмотреть ему в глаза! И сказать: «Вот я, Эфрин Ландир, чем же я была плоха для тебя!»
Хог поперхнулся и замер, глядя вытаращенными глазами на принцессу. Узор на разбитой чашке сложился воедино!
— Знаешь, Эфрин! — проговорил северянин, немного успокаиваясь. — Я знаком с твоим отцом.
Маленькая сероглазая женщина с длинными рыжими волосами, чем-то похожая на растрепанного воробушка, улыбалась, глядя с картины на своих прапра... внуков, ладонь ее возлежала на рукояти зеленого меча, а на указательном пальце правой руки сверкало серебряное кольцо.
Эфрин тоскливо вздохнула и постучала пальцем по меркнущему камню в браслете, тот мигнул и нехотя вновь засветился.
— Может, буря уже кончилась?
— Нет, такие бури за три часа не заканчиваются. Она может бушевать и день и неделю.
— Но в любом случае нам нужно отсюда выбираться, неделю мы так не просидим, — Эфрин пошевелилась — колено северянина впивалось ей в бок — и чуть не заехала локтем Хогу по носу. Девушка встрепенулась: — А что, если нам попробовать идти так, укрывшись плащом?
Северянин покачал головой.
— Ничего не получится, там небось сугробов намело по уши, мы просто увязнем. Вот был бы у нас один из тех коней, что может не проваливаясь скакать по снегу...
— А это идея, — загорелась принцесса.
— Но где такого коня взять, не из снега же вылепить?
— А что? Снег очень даже хороший материал! — Эфрин выпростала руки из-под плаща и, пошарив снаружи, достала огроменный снежок. Пальцы ее покраснели, но принцесса была очень довольна — снег мокрый, должно хорошо получиться!
Северянин недоуменно наблюдал за действиями сестры, сомневаясь в ее здравом рассудке.
Эфрин лепила из снега коня. Получалось у нее и в самом деле хорошо. Конь выходил стройный и тонконогий с длинной гибкой шеей и аккуратной маленькой головой, только уши вот никак не лепились, получаясь то лопоухими, как у коровы, то маленькими и округлыми, как у мыши. Девушка все мучилась и мучилась с этими ушами, а снег уже начал подтаивать в ее теплых руках.
— Ладно, фиг с ними, с ушами, и так сойдет, не жить же ему с ними!
Эфрин умудрилась вытащить Инрис из ножен и чиркнула себя по пальцу, меч протестующее сверкнул. Алая капля крови упала на снежного коня.
Хог с ужасом смотрел на то, что маленькая фигурка зашевелилась и спрыгнула с ладони Эфрин ей на колени. Девушка склонилась над коньком и, прошептав что-то, дохнула ему в морду.
Северянина опрокинул вихрь, и он забарахтался в плаще и снегу.
— Быстрее! — Эфрин протянула ему руку из снежной круговерти. Северянин вскочил позади нее на коня.
— Вперед! — скомандовала принцесса своему снежному скакуну.
— Жалко такого красавца, — сказал Хог, оглаживая белого как снег жеребца по крутой шее, по округлым ушам.
Буря утихла, стоило им только добраться до леса, они будто оказались в крепости, куда не было доступа ледяному ветру и метели.
Эфрин пожала плечами.
— Он растает, как только наступит утро, — северянина немного покоробило ее равнодушие к собственному творению.
— И что же, ничего нельзя сделать?
— Почему же. Ты можешь дать ему имя. И он станет бессмертным, ведь никогда не рождался, значит, и умереть не сможет. Готов ты обречь несчастное существо на вечное существование?
Хог немного подумал и покачал головой.
— Но просто так умереть я тоже не могу ему позволить!
— Хог, да пойми! Это же не настоящий конь, это просто комок снега, принявший на время с помощью магии обличье коня. Но вот если ты дашь ему имя, то привяжешь к этому миру, обречешь на вечное существование.
От возбуждения Эфрин поперхнулась воздухом и закашлялась.
Хог пошарил на поясе и протянул ей флягу с вином, девушка благодарно кивнула и, сделав несколько глотков, вернула флягу северянину.
— Однако нам же надо ехать на чем-то, раз наши собственные кони убежали, — северянин повернулся к жеребцу.
Тот казался таким настоящим! Темные глаза влажно блестели, шелковистый хвост стелился по земле, белоснежная шкура переливалась серебром, как снег в лунном свете. Хог представил, как бы можно было назвать это чудо. Снежок? Глупо, имя как раз для смирной маленькой лошадки, способной только детей катать. Серебряный? Нет, это уж и вовсе не подходит. Конь, чем-то из-за округлых ушей напоминающий хищную кошку, лениво встряхнул головой. Барс, пожалуй, подойдет. Северянин улыбнулся и повернулся к Эфрин, чтобы поделиться с ней своей придумкой.
Девушка безжизненно распростерлась на плаще, который расстелил для нее Хог.
Северянин бросился к принцессе, всей душой надеясь, что Эфрин просто заснула. Он приподнял ее и потряс за плечи. Голова девушки безвольно мотнулась, рыжие растрепанные волосы упали на лицо. Эфрин выглядела такой беззащитной и безжизненной, что у северянина защемило сердце. Он мигом подхватил ее на руки и забросил на спину коня, сам запрыгнул сзади.