лишний раз удостовериться в этом, а когда вышел из такси, для
полной гарантии ехал за ней еще с полдюжины кварталов.
- Да, но...
- Но она к тебе не приехала. Ты мне уже говорила об этом.
Я верю тебе. Может, ты думаешь, я подозреваю, что она на са-
мом деле у тебя?
Эффи Перин фыркнула.
- А вот теперь ты и вправду ведешь себя как мальчиш-
ка-несмышленыш.
Спейд громко ожашлялся и пошел к выходу.
- Я найду ее, даже если для этого придется перерыть все
мусорные свалки, - сказал он. - Жди меня здесь, пока я не
приду или не позвоню. Черт возьми, нам давно пора сделать
что-нибудь толковое.
Он дошел уже до середины коридора, но потом вернулся в
контору. Эффи Перин сидела за своим столом. Он сказал:
- Ты же знаешь, на меня не стоит обращать внимания, ког-
да я говорю таким образом.
- Если ты думаешь, что я хоть когда-нибудь обращаю на
тебя внимание, то ты рехнулся, - ответила она. - Только, -
она дотронулась до своих плеч, и губы ее неуверенно дерну-
лись, - я не смогу носить вечерние платья по крайней мере
две недели, медведь проклятый.
Простодушно ухмыльнувшись, он сказал:
- Я неисправим, дорогая. - Потом театрально поклонился
и вышел из конторы.
На угловой стоянке было два желтых такси. Их водители
беседовали, стоя неподалеку от своих машин. Спейд спросил:
- Не знаете, где блондин с красным лицом, который был
здесь в полдень?
- Повез пассажира, - ответил один из них.
- Он вернется сюда?
- Наверное.
Другой водитель, кивнув, сказал:
- А вон и он сам едет.
Пока краснолицый блондин припарковывался и выходил из
машины, Спейд стоял поодаль на тротуаре. Потом подошел к
водителю.
- В полдень я сел в ваше такси с дамой. Мы поехали по
Стоктон-стрит, потом по Сакраменто и Джоунз-стрит, где я и
вышел.
- Точно, - сказал краснолицый, - я помню.
- Я попросил вас отвезти ее на Девятую авеню. Но вы ее ту-
да не привезли. Куда вы ее дели?
Водитель потер щеку грязной рукой и с недоверием поко-
сился на Спейда.
- Ничего не помню.
- Все в порядке, - заверил его Спейд, протягивая свою ви-
зитную карточку - Если сомневаетесь, можем подъехать в
контору и получить "добро" вашего начальства.
- Да нет. Я отвез ее на Морской вокзал.
- Одну?
- Да. С кем же еще?
- По дороге никуда не заезжали?
- Нет. Дело было так: когда я высадил вас, мы снова выеха-
ли на Сакраменто, а на углу Полк-стрит она постучала в стекло
и сказала, что хочет купить газету, поэтому я притормозил и
свистнул мальчишке-газетчику, у которого она и купила свою
газету.
- Какую?
- "Колл". Я поехал дальше по Сакраменто, но как только
мы пересекли Ван Несс-стрит, она снова постучала в стекло и
попросила отвезти ее к Морскому вокзалу.
- Она не показалась вам взволнованной или вообще не-
обычной?
- Нет, ничего такого не заметил.
- А что было, когда вы подъехали к Морскому вокзалу?
- Она расплатилась, и все.
- Ее там никто не ждал?
- Даже если кто и ждал, я никого не видел.
- В какую сторону она пошла?
- На Морском вокзале? Не знаю. Может, поднялась наверх,
может, куда еще пошла.
- А газету с собой взяла?
- Да, она сунула ее под мышку, когда расплачивалась.
- На какой странице была развернута газета: на розовой
или на белой?
- Ну, вы много хотите, кэп, этого я не помню.
Спейд поблагодарил водителя и со словами "На сигареты"
сунул ему в руку серебряный доллар.
Спейд купил "Колл" и, чтобы спрятаться от ветра, зашел в
вестибюль какого-то учрежденческого здания.
Он быстро пробежал заголовки первой, второй и третьей по-
лос. На четвертой полосе взгляд его на мгновение задержался
на заголовке "Арестован по подозрению в подделке докумен-
тов", а на пятой - "Юноша из Саут-Бей пытался покончить с
собой". На шестой и седьмой полосах ничто не привлекало его
внимания. На восьмой его внимание ненадолго привлек заго-
ловок "После перестрелки в Сан-Франциско по подозрению в
грабежах арестованы трое подростков", а потом он листал га-
зету не останавливаясь до тридцать пятой страницы, на которой
печатались прогнозы погоды, расписание прибытия судов, эко-
номические новости, сведения о разводах, бракосочетаниях и
некрологи. Он прочитал список скончавшихся, пробежал глаза-
ми тридцать шестую и тридцать седьмую полосы с финансовы-
ми новостями - а затем настала очередь тридцать восьмой, и
последней. Не найдя ничего интересного, Спейд вздохнул, сло-
жил газету, запихнул ее в карман пиджака и скрутил сигарету.
Минут пять он хмуро курил в вестибюле, уставясь в пустоту.
Потом вышел на Стоктон-стрит, остановил такси и поехал в
пансион "Коронет".
В квартиру Бриджид О'Шонесси он попал, воспользовав-
шись полученным от нее ключом. Голубое платье, которое она
носила накануне, лежало на кровати. Голубые чулки и туфли
валялись на полу. Красивая шкатулочка, бывшая в ящике туа-
летного столика, теперь стояла пустой на столике - украшения
из нее забрали. Спейд нахмурился, облизал губы, обошел ком-
наты, все тщательно осматривая, но ни к чему не притраги-
ваясь, спустился вниз и снова поехал в центр.
В дверях здания, где помещалась его контора, Спейд стол-
кнулся с мальчишкой, которого совсем недавно видел у Гутма-
на. Загородив ему дорогу, мальчишка сказал:
- Пошли. Он прислал за тобой.
Мальчишка держал руки в карманах плаща, карманы замет-
но топорщились.
Спейд ухмыльнулся и с издевкой произнес:
- Я не надеялся увидеть вас ранее пяти часов двадцати пяти
минут. Надеюсь, я не заставил вас долго ждать.
Мальчишка поднял глаза до губ Спейда и сказал сдавлен-
ным, словно от боли, голосом:
- Поговорим еще - скоро ты у меня начнешь выковыри-
вать свинец из пупка.
Спейд издал довольный смешок.
- Чем мельче жулик, тем смачнее треп, - сказал он весе-
ло. - Пошли.
По Саттон-стрит они шли рядом. Мальчишка не вынимал
рук из карманов плаща. Квартал они прошли молча. Затем
Спейд вежливо поинтересовался:
- Давно перестал белье с веревок воровать, сынок?
Мальчишка сделал вид, что не слышал вопроса.
- Тебе не приходилось?.. - начал Спейд и осекся. В его
желтоватых глазах заплясали игривые чертенята. Больше он с
мальчишкой не заговаривал.
Они добрались до "Александрии", поднялись на двенадца-
тый этаж и по длинному пустому коридору пошли к апартамен-
там Гутмана.
Когда до двери Гутмана оставалось несколько шагов, Спейд
чуть приотстал. Потом вдруг резко шагнул в сторону и схватил
мальчишку сзади за руки чуть пониже локтей. Он силой отвел
его руки вперед - полы плаща задрались. Мальчишка изви-
вался, пытаясь вырваться, но в ручищах взрослого мужчины он
был беспомощен - удар ногой попал в пустоту.
Спейд приподнял мальчишку и рывком снова опустил его на
пол. Толстый ковер приглушил звук удара. В момент удара ру-
ки Спейда скользнули к запястьям мальчишки. Стиснув зубы,
тот продолжал сопротивляться, но ни высвободиться, ни поме-
шать Спейду опускать руки все глубже в карманы своего плаща
он не мог. Слышался только скрип зубов мальчишки да тяже-
лое дыхание Спейда.
На какое-то время они оба застыли в напряжении, а потом
вдруг руки мальчишки обмякли. Спейд отпустил их и отступил
в сторону. В каждой руке он теперь держал по большому авто-
матическому пистолету.
Мальчишка повернулся к Спейду. Лицо его стало белее ме-
ла. По-прежнему держа руки в карманах плаща, он молча смо-
трел в грудь Спейда.
Опустив пистолеты себе в карманы, Спейд презрительно ух-
мыльнулся:
- Пошли, шеф обязательно погладит тебя по головке.
Они подошли к двери Гутмана, и Спейд постучал.
Дар императора
Дверь открыл Гутман. Лицо его сияло радостной улыбкой.
Протягивая руку, он сказал:
- Входите, сэр! Благодарю, что пришли. Прошу.
Спейд пожал протянутую руку и вошел. Мальчишка вошел
следом. Толстяк закрыл дверь. Спейд вынул из карманов пис-
толеты мальчишки и протянул их Гутману.
- Держите. Вы зря разрешаете ему бегать по городу с таки-
ми игрушками. Как бы чего не вышло.
Толстяк весело засмеялся и взял пистолеты.
- Ладно, ладно, - сказал он. - Что случилось? - спросил
он, переводя взгляд на мальчишку.
Ответил Спейд:
- Одноногий калека-газетчик взял да и отнял игрушки у ва-
шего щенка, но я его в обиду не дал.
Бледный как полотно телохранитель молча взял пистолеты
у Гутмана и опустил их в свои карманы.
Гутман снова засмеялся.
- Ей-богу, - сказал он Спейду, - вы удивительный чело-
век, я не жалею, что познакомился с вами. Входите. Садитесь.
Разрешите, я повешу вашу шляпу.
Мальчишка вышел в правую от входа дверь.
Толстяк усадил Спейда в зеленое кресло около стола, всу-
чил ему сигару, дал прикурить, смешал виски с содовой, один
стакан протянул Спейду и, держа в руке другой, уселся напро-
тив гостя.
- А теперь, сэр, - сказал он, - надеюсь, вы позволите мне
принести извинения за...
- Ничего страшного, - сказал Спейд. - Давайте погово-
рим о черной птице.
Толстяк склонил голову набок и посмотрел на Спейда не-
жным взглядом.
- Отлично, сэр, - согласился он. - Давайте. - Он отпил
глоток из своего стакана. - Я уверен, что более удивительно-
го рассказа вам в жизни еще не приходилось слышать, хотя
отлично понимаю, что человек вашего масштаба и вашей
профессии успел наслушаться удивительных историй.
Спейд вежливо кивнул.
Толстяк прищурился и спросил:
- Что вы знаете, сэр, об ордене госпиталя святого Иоанна в
Иерусалиме, который позднее был известен как орден Родос-
ских рыцарей и под многими другими именами?
Спейд помахал сигарой.
- Немного. Только то, что помню из школьной истории...
крестоносцы или что-то с ними связанное.
- Очень хорошо. Значит, вы не знаете, что Сулейман Вели-
колепный выгнал их с острова Родос в 1523 году?
- Нет.
- Так вот, сэр, он это сделал, и орден обосновался на Кри-
те. Они оставались там семь лет, до 1530 года, когда им удалось
убедить императора Карла V отдать им, - Гутман поднял три
пухлых пальца и пересчитал их, - Мальту, Гоцо и Триполи.
- Да ну?
- Да, сэр, но на следующих условиях: первое, они дол-
жны были каждый год выплачивать императору дань в виде
одного, - он поднял палец, - сокола в знак того, что Маль-
та остается собственностью испанской короны; второе, пос-
ле их ухода с Мальты она должна была возвратиться под
юрисдикцию Испании. Понимаете? Он отдал им Мальту, но
только чтобы жить самим; ни подарить ее, ни продать они не
могли.
- Ясно.
Толстяк обежал взглядом все три закрытые двери, пододви-
нул свое кресло на несколько дюймов ближе к Спейду и сни-
зил голос до хриплого шепота:
- Вы имеете хотя бы самое общее представление о неве-
роятных, неисчислимых богатствах ордена в то время?
- Если я не ошибаюсь, - сказал Спейд, - они тогда непло-
хо устроились.
Гутман улыбнулся снисходительно.
- Неплохо, - это мягко сказано. - Он перешел на еще бо-
лее тихий и более мурлыкающий шепот. - Они купались в бо-
гатстве, сэр. Вы не можете себе этого представить. Никто из
нас не может этого представить. Многие годы они грабили са-
рацинов и награбили несметные сокровища - отборный жем-
чуг, драгоценные металлы, шелка, слоновую кость. Вы же знае-
те, что священные войны для них, так же как и для тамплиеров,
были прежде всего делом наживы. Итак, император Карл отдал
им Мальту, взамен потребовав чисто символическую плату -
одну скромную птичку в год, - продолжал Гутман. - И было
ли что-нибудь естественнее для этих непередаваемо богатых
рыцарей, чем подумать о том, как лучше выразить свою благо-
дарность императору? И они, сэр, об этом подумали. Кому-то
из них пришла в голову счастливая мысль вместо одной
скромной живой птички послать Карлу в качестве платы за
первый год роскошного золотого сокола, с головы до ног
украшенного самыми лучшими драгоценными камнями из
хранилищ ордена. А они - не забывайте, сэр, - были вла-
дельцами самых крупных сокровищ в Азии. - Гутман пере-
стал шептать. Его вкрадчивые темные глаза внимательно изу-
чали спокойное лицо Спейда. - Ну, сэр, что вы об этом ду-
маете?
- Пока ничего.
Толстяк самодовольно улыбнулся.
- Это исторические факты не из школьной истории, не
из истории мистера Уэллса, но все же из истории. - Он на-
клонился вперед. - Архивы ордена с XII века и по сию пору
находятся на Мальте. В них, конечно, не все сохранилось, но
они содержат не менее трех, - он выставил три пальца, -
прямых или косвенных ссылок на драгоценного сокола. В
книге Ж. Делавилля Ле Ру "Архивы ордена св. Иоанна" есть
ссылка на этого сокола, пусть косвенная, но все же ссылка.
В неопубликованном - из-за незавершенности вследствие
смерти автора - дополнении к "Происхождению института
духовно-рыцарских орденов" Паоли ясно и недвусмысленно
приводятся все те факты, о которых я вам только что расска-
зал.
- Прекрасно, - сказал Спейд.
- Прекрасно, сэр. По приказу Великого Магистра ордена
Вилльерса де л-Ильд д-Адана турецкие рабы сделали эту драго-
ценную птицу в замке святого Анджело, и вскоре ее отослали
Карлу, который в то время находился в Испании. Галерой, кото-
рая везла птицу, командовал член ордена французский рыцарь
Кормье или, по другим источникам, Корвер. - Его голос снова
опустился до шепота. - До Испании птичка так и не долете-
ла. - Он улыбнулся, не разжимая губ, и спросил: - Вы слыша-
ли о Барбароссе, Красной Бороде, Каир-ад-Дине? Нет? Это
знаменитый предводитель морских пиратов, обосновавшийся в
то время в Алжире. И он, сэр, захватил галеру и забрал птицу.
Птица попала в Алжир. Это факт. Французский историк Пьер
Дан приводит его в одном из своих писем из Алжира. Он пи-
сал, что птица находилась в Алжире более сотни лет, пока ее не
увез оттуда сэр Фрэнсис Верней, английский авантюрист, кото-
рый какое-то время плавал с алжирскими пиратами. Может,
это и неправда, но Пьер Дан верил в это, и для меня этого до-
статочно.
В книге леди Фрэнсис Верней "Мемуары семьи Верней в
XVII веке" птица не упоминается. Я проверял. И совершенно
определенно, что, когда сэр Фрэнсис умирал в мессинской
больнице в 1615 году, сокола у него не было. Он разорился
вчистую. Но, сэр, нет никакого сомнения в том, что птица ока-
залась в Сицилии. Там она в конце концов стала собствен-
ностью Виктора Амадея II вскоре после его коронации в 1713
году и была одним из его свадебных подарков невесте, когда
он женился в Шамбери после отречения от престола. Это факт,
сэр. Сам Карутти, автор "Истории царствования Виктора Ама-
дея II", подтверждал его.
Может быть, они - Амадей и его жена - взяли птицу с со-
бой в Турин, когда он попытался вновь занять престол. Но как
бы то ни было, в следующий раз она появляется уже в руках
испанца, который участвовал во взятии Неаполя в 1734 году, -
отца дона Хозе Монино-и-Редондо, графа Флоридабланки,
главного министра Карла III. Нет никаких причин сомневаться,
что она пробыла в этой семье, по крайней мере, до конца Пер-
вой Карлистской войны в 1740 году. Затем она объявляется в
Париже как раз в то время, когда туда из Испании бежали мно-
гие карлисты. Один из них, видимо, и привез ее туда. Неважно,
кем он был, ибо совершенно ясно, что о ее истинной ценности
он и понятия не имел. Во время Карлистской войны птицу из
предосторожности покрыли каким-то составом, после чего она
превратилась в обыкновенную черную статуэтку. И в этом об-
личье, сэр, она целых семьдесят лет переходила в Париже от
одного дельца к другому - глупцы не понимали, с каким со-
кровищем они имеют дело.
Толстяк улыбнулся и горестно покачал головой. Потом про-
должил:
- Семьдесят лет, сэр, эта несравненная драгоценность, если
так можно выразиться, прозябала в трущобах Парижа. Так про-
должалось до 1911 года, когда греческий делец Харилаос Конс-
тантинидис наткнулся на нее в одной из захудалых лавчонок.
Харилаос быстро раскусил, что попало ему в руки. У него пора-
зительный нюх на такие вещи. Именно Харилаос, сэр, просле-
дил большую часть истории этого несравненного сокровища и
точно установил его происхождение. Я узнал об этом и выда-
вил из него почти все сведения, хотя кое-какие детали мне и
пришлось потом добавить самому.
Харилаос, сэр, не спешил продавать птицу. Он знал, что, не-
смотря на невероятную стоимость самих драгоценностей, цена
вещи вырастет до баснословных размеров, если удастся не-
опровержимо установить ее подлинное происхождение. Воз-
можно, он намеревался вести дело с одним из современных
богатых наследников старого ордена - Английским орденом
святого Иоанна Иерусалимского, прусским Iohanniterorden^2, а
то и с французским или итальянским потомками суверенного
Мальтийского ордена.
Толстяк поднял свой стакан, улыбнулся, увидев, что он пуст,
и вновь встал налить виски себе и Спейду.
- Ну что, постепенно начинаете мне верить? - спросил он,
наливая содовую из сифона.
- Я никогда не говорил, что не верю вам.
- Вы не говорили, - усмехнулся Гутман. - Говорил ваш
вид. - Он сел, отпил большой глоток, вытер рот носовым плат-
ком. - Чтобы обезопасить себя на время исторических штудий,
Харилаос покрыл птицу новым слоем эмали, придав ей тот вид,
который она имеет сейчас. Ровно через год после того, как он
приобрел сокола, или месяца через три после его вынужденно-
го признания мне, находясь в Лондоне, я прочитал в "Тайме",
что его дом ограблен, а сам он убит. Уже на следующий день я
был в Париже. - Он сокрушенно покачал головой. - Птица ис-
чезла. Бог свидетель, сэр, я просто обезумел от ярости. Я был
уверен, что никто больше не знает, что представляет собой чер-
ная птица. Что, кроме меня, грек не рассказал об этом никому.
Из его дома было украдено очень много вещей. Это укрепляло
меня во мнении, что вор забрал птицу вместе с остальной до-
бычей, не подозревая о ее настоящей ценности. Потому что,
смею вас уверить, человек, знающий истинную цену птице, не
стал бы марать руки ни о что другое, кроме разве что драгоцен-
ностей короны.
Он закрыл глаза и самодовольно улыбнулся какой-то своей
мысли. Открыв глаза, он сказал:
- Это было семнадцать лет назад. Как видите, сэр, у меня
ушло семнадцать лет, чтобы напасть на след сокола, но в конце
концов мне это удалось. Я не из тех, кто легко отчаивается. -
Улыбка его стала шире. - Я хотел найти эту птицу и нашел ее.
Я хочу иметь ее, и она у меня будет. - Он осушил свой стакан,
снова вытер губы и спрятал платок в карман. - Я шел по следу
птицы, и он привел меня в дом русского генерала Кемидова в
пригороде Константинополя. Генерал понятия не имел, каким
сокровищем он обладает. Для него сокол был черной эмалиро-
ванной фигуркой, и только, но из-за своей строптивости - ес-
тественной строптивости русского генерала - он не захотел
продать мне ее, когда я предложил ему сделку. Возможно, я
чуть переусердствовал. Не знаю. Только знаю, что очень хотел
получить птицу и боялся, как бы этот солдафон не принялся ее
исследовать и не отковырнул часть эмали. Поэтому-то я и пос-
лал к нему... м-м-м... своих агентов. И они, сэр, добыли птицу,
но я ее так и не получил. - Он встал и с пустым стаканом подо-
шел к столу. - Но я получу ее. Ваш стакан, сэр.
- Значит, птица принадлежит не кому-нибудь из вас, -
спросил Спейд, - а генералу Кемидову?
- Принадлежит? - переспросил толстяк насмешливо. -
Видите ли, сэр, еще можно сказать, что птица принадлежала
королю Испании, но я не понимаю, как можно говорить о
каких-либо правах на эту вещь, кроме права фактического об-
ладания. - Он откашлялся. - Вещь такой ценности, перехо-
дившая из рук в руки столь необычными способами, принадле-
жит тому, кто ею владеет.
- Значит, сейчас она принадлежит мисс О'Шонесси?
- Разве что как моему агенту...
Спейд произнес ироничное "О!".
Гутман, глядя задумчиво на пробку от бутылки виски, кото-
рую он держал в руках, спросил:
- Вы совершенно уверены, что птица сейчас у нее?
- Уверен.
- Где?
- Я точно не знаю.
Толстяк с громким стуком поставил бутылку на стол.
- Но вы же сказали, что знаете, - произнес он протестую-
ще.
Спейд беззаботно махнул рукой.
- Я имел в виду, что знаю, где взять ее, когда придет время.
- И возьмете? - спроеил Гутман.
- Да.
- Где?
Спейд ухмыльнулся и сказал:
- Оставьте это мне. Это моя забота.
- Когда?
- Когда буду готов.
Толстяк сжал губы и спросил, улыбаясь, - лишь наметан-
ный взгляд сумел бы заметить его обеспокоенность:
- Мистер Спейд, где сейчас мисс О'Шонесси?
- В моих руках, я нашел для нее очень надежное убежище.
Гутман улыбнулся одобрительно.
- Значит, все в порядке, сэр, - сказал он. - И прежде чем
мы приступим к обсуждению финансовых проблем, ответьте,
пожалуйста, еще на один вопрос: как скоро вы сможете или,
если угодно, соблаговолите получить сокола?
- Через пару дней.
Толстяк кивнул.
- Это нормально. Мы... Но я совершенно забыл о своих
хозяйских обязанностях. - Он повернулся к столу, налил вис-
ки, добавил в него воду из сифона, один стакан поставил около
локтя Спейда, а другой поднял. - Итак, сэр, выпьем за хоро-
шую сделку и приличную прибыль, которой бы хватило и на
вас, и на меня.
Они выпили. Толстяк сел. Спейд спросил:
- Что вы считаете хорошей сделкой?
Гутман подержал свой стакан против света, любовно его
разглядывая, отпил еще один большой глоток и сказал:
- У меня есть два предложения, сэр, и оба они хороши. Вы-
бирать вам. Или я даю вам двадцать пять тысяч долларов сразу
по получении от вас сокола и еще двадцать пять тысяч, как
только добираюсь до Нью-Йорка; или вы получаете от меня
четверть - двадцать пять процентов - того, что я выручу за со-
кола. Выбирайте: пятьдесят тысяч долларов почти немедленно
или же сумма гораздо больше через, скажем, пару месяцев.
Спейд выпил виски и спросил:
- Насколько больше?
- Гораздо больше, - повторил толстяк. - Кто знает нас-
колько? Сто тысяч, четверть миллиона? Поверите ли вы, если я
назову сумму, которую считаю минимальной?
- А почему бы и нет?
Толстяк облизал губы и снова перешел на мурлыкающий
шепот:
- Что вы скажете, сэр, если я назову полмиллиона?
Спейд прищурился.
- Значит, вы думаете, что эта штуковина стоит два миллио-
на?
Гутман улыбался невозмутимо.
- Пользуясь вашими словами, а почему бы и нет?
Спейд осушил свой стакан и поставил его на стол. Взял си-
гару в рот, вынул, посмотрел на нее и снова сунул ее в рот. Его
желто-серые глаза слегка помутнели. Он сказал:
- Это дьявольская прорва денег.
Толстяк согласился:
- Это дьявольская прорва денег. - Он наклонился вперед
и похлопал Спейда по коленке. - Учтите, что я назвал абсолют-
ный минимум, или Харилаос Константинидис - законченный
идиот, каковым, смею заверить, он не был.
Спейд снова вынул сигару изо рта, посмотрел на нее с мрач-
ным отвращением и положил в пепельницу. Закрыл еще более
помутневшие глаза, с трудом открыл их снова. Сказал:
- Хорош минимум, а? А... а максимум?
- Максимум? - Гутман повернул свою руку ладонью
вверх. - Я отказываюсь строить догадки. Рискую прослыть су-
масшедшим. Не знаю. Невозможно даже представить, насколь-
ко высоко может подняться цена этой птицы, - это, пожалуй,
единственное, что можно утверждать наверняка.
Спейд с трудом закрыл рот, едва справившись с безвольно
отвисшей нижней губой. Недоуменно потряс головой. В его
глазах на миг появилось выражение страха, но его тут же смы-
ло густеющей мутью, застилавшей взор. Опираясь на ручки
кресла, он поднялся на ноги. Снова потряс головой и сделал
неуверенный шаг вперед. Хрипло засмеялся и пробормотал:
- Будь ты проклят.
Гутман вскочил, отбросив кресло в сторону. Его округлости
подрагивали. На маслянистом розовом лице маленькими ды-
рочками темнели глаза.
Спейд мотал головой из стороны в сторону, пока его без-
жизненные глаза не остановились на двери. Он сделал еще
один неуверенный шаг.
Толстяк резко выкрикнул: "Уилмер!"
Дверь открылась, и появился мальчишка.
Спейд сделал третий шаг. Лицо его посерело. Четвертый
шаг он делал уже на согнутых ногах, мутные глаза его почти за-
крылись. Он шагнул в пятый раз.
Мальчишка подошел к Спейду и остановился чуть сбоку.
Правую руку он держал за пазухой. Уголки губ подергивались.
Спейд сумел сделать шестой шаг.
Мальчишка выставил свою ногу на пути Спейда. Спейд
споткнулся и грохнулся навзничь. Мальчишка, не вынимая
правой руки из-за пазухи, бросил взгляд на Спейда. Спейд
силился встать. Мальчишка отвел правую ногу далеко назад и
со всей силы ударил Спейда в висок. Удар перевернул Спейда
на бок. Он еще раз попытался встать, не смог и провалился в
сон.
"Ла Палома"
Выйдя из лифта и свернув в коридор, Спейд увидел, что
сквозь матовое стекло двери, ведущей в его контору, проби-
вается желтый свет. Было начало седьмого утра. Он резко оста-
новился, сжал губы и, оглядевшись, бесшумно приблизился к
двери широкими шагами.
Положив руку на набалдашник дверной ручки, он осторож-
но повернул ее до упора: дверь была заперта. Не отпуская руч-
ки, он сменил руку. Правой рукой он аккуратно и беззвучно вы-
нул связку ключей из кармана. Отделив нужный ключ, он вста-
вил его в замок. Бесшумно. Глубоко вздохнул, раскрыл дверь и
вошел.
Эффи Перин спала за своим столом, положив голову на ру-
ки. На ней было пальто, а сверху она набросила на себя еще и
плащ Спейда.
Спейд, ухмыльнувшись, выдохнул, закрыл дверь и напра-
вился к своему кабинету. Кабинет был пуст. Он подошел к де-
вушке и положил руку на ее плечо.
Она пошевелилась, с трудом подняла голову, веки ее дрог-
нули. Вдруг она села прямо и широко открыла глаза. Увидела
Спейда, улыбнулась, протерла глаза:
- Ты все-таки вернулся? Который час?
- Шесть утра. Что ты здесь делаешь?
Она поежилась, натянула поплотнее плащ и зевнула.
-Ты сам сказал, чтобы я не уходила до твоего возвращения
или телефонного звонка.
- Ах, вот оно что, ты, оказывается, сестра того мальчишки,
который не покидал горящий корабль, потому что дал "честное
слово".
- Я не собиралась... - Она замолчала и резко встала -
плащ сполз с ее плеч на кресло. Встревоженно посмотрев на
его висок, она воскликнула:
- Что с твоей головой? Что случилось?
Его правый висок вспух и почернел.
- Я даже не знаю, то ли меня избили, то ли я ударился при
полной гарантии ехал за ней еще с полдюжины кварталов.
- Да, но...
- Но она к тебе не приехала. Ты мне уже говорила об этом.
Я верю тебе. Может, ты думаешь, я подозреваю, что она на са-
мом деле у тебя?
Эффи Перин фыркнула.
- А вот теперь ты и вправду ведешь себя как мальчиш-
ка-несмышленыш.
Спейд громко ожашлялся и пошел к выходу.
- Я найду ее, даже если для этого придется перерыть все
мусорные свалки, - сказал он. - Жди меня здесь, пока я не
приду или не позвоню. Черт возьми, нам давно пора сделать
что-нибудь толковое.
Он дошел уже до середины коридора, но потом вернулся в
контору. Эффи Перин сидела за своим столом. Он сказал:
- Ты же знаешь, на меня не стоит обращать внимания, ког-
да я говорю таким образом.
- Если ты думаешь, что я хоть когда-нибудь обращаю на
тебя внимание, то ты рехнулся, - ответила она. - Только, -
она дотронулась до своих плеч, и губы ее неуверенно дерну-
лись, - я не смогу носить вечерние платья по крайней мере
две недели, медведь проклятый.
Простодушно ухмыльнувшись, он сказал:
- Я неисправим, дорогая. - Потом театрально поклонился
и вышел из конторы.
На угловой стоянке было два желтых такси. Их водители
беседовали, стоя неподалеку от своих машин. Спейд спросил:
- Не знаете, где блондин с красным лицом, который был
здесь в полдень?
- Повез пассажира, - ответил один из них.
- Он вернется сюда?
- Наверное.
Другой водитель, кивнув, сказал:
- А вон и он сам едет.
Пока краснолицый блондин припарковывался и выходил из
машины, Спейд стоял поодаль на тротуаре. Потом подошел к
водителю.
- В полдень я сел в ваше такси с дамой. Мы поехали по
Стоктон-стрит, потом по Сакраменто и Джоунз-стрит, где я и
вышел.
- Точно, - сказал краснолицый, - я помню.
- Я попросил вас отвезти ее на Девятую авеню. Но вы ее ту-
да не привезли. Куда вы ее дели?
Водитель потер щеку грязной рукой и с недоверием поко-
сился на Спейда.
- Ничего не помню.
- Все в порядке, - заверил его Спейд, протягивая свою ви-
зитную карточку - Если сомневаетесь, можем подъехать в
контору и получить "добро" вашего начальства.
- Да нет. Я отвез ее на Морской вокзал.
- Одну?
- Да. С кем же еще?
- По дороге никуда не заезжали?
- Нет. Дело было так: когда я высадил вас, мы снова выеха-
ли на Сакраменто, а на углу Полк-стрит она постучала в стекло
и сказала, что хочет купить газету, поэтому я притормозил и
свистнул мальчишке-газетчику, у которого она и купила свою
газету.
- Какую?
- "Колл". Я поехал дальше по Сакраменто, но как только
мы пересекли Ван Несс-стрит, она снова постучала в стекло и
попросила отвезти ее к Морскому вокзалу.
- Она не показалась вам взволнованной или вообще не-
обычной?
- Нет, ничего такого не заметил.
- А что было, когда вы подъехали к Морскому вокзалу?
- Она расплатилась, и все.
- Ее там никто не ждал?
- Даже если кто и ждал, я никого не видел.
- В какую сторону она пошла?
- На Морском вокзале? Не знаю. Может, поднялась наверх,
может, куда еще пошла.
- А газету с собой взяла?
- Да, она сунула ее под мышку, когда расплачивалась.
- На какой странице была развернута газета: на розовой
или на белой?
- Ну, вы много хотите, кэп, этого я не помню.
Спейд поблагодарил водителя и со словами "На сигареты"
сунул ему в руку серебряный доллар.
Спейд купил "Колл" и, чтобы спрятаться от ветра, зашел в
вестибюль какого-то учрежденческого здания.
Он быстро пробежал заголовки первой, второй и третьей по-
лос. На четвертой полосе взгляд его на мгновение задержался
на заголовке "Арестован по подозрению в подделке докумен-
тов", а на пятой - "Юноша из Саут-Бей пытался покончить с
собой". На шестой и седьмой полосах ничто не привлекало его
внимания. На восьмой его внимание ненадолго привлек заго-
ловок "После перестрелки в Сан-Франциско по подозрению в
грабежах арестованы трое подростков", а потом он листал га-
зету не останавливаясь до тридцать пятой страницы, на которой
печатались прогнозы погоды, расписание прибытия судов, эко-
номические новости, сведения о разводах, бракосочетаниях и
некрологи. Он прочитал список скончавшихся, пробежал глаза-
ми тридцать шестую и тридцать седьмую полосы с финансовы-
ми новостями - а затем настала очередь тридцать восьмой, и
последней. Не найдя ничего интересного, Спейд вздохнул, сло-
жил газету, запихнул ее в карман пиджака и скрутил сигарету.
Минут пять он хмуро курил в вестибюле, уставясь в пустоту.
Потом вышел на Стоктон-стрит, остановил такси и поехал в
пансион "Коронет".
В квартиру Бриджид О'Шонесси он попал, воспользовав-
шись полученным от нее ключом. Голубое платье, которое она
носила накануне, лежало на кровати. Голубые чулки и туфли
валялись на полу. Красивая шкатулочка, бывшая в ящике туа-
летного столика, теперь стояла пустой на столике - украшения
из нее забрали. Спейд нахмурился, облизал губы, обошел ком-
наты, все тщательно осматривая, но ни к чему не притраги-
ваясь, спустился вниз и снова поехал в центр.
В дверях здания, где помещалась его контора, Спейд стол-
кнулся с мальчишкой, которого совсем недавно видел у Гутма-
на. Загородив ему дорогу, мальчишка сказал:
- Пошли. Он прислал за тобой.
Мальчишка держал руки в карманах плаща, карманы замет-
но топорщились.
Спейд ухмыльнулся и с издевкой произнес:
- Я не надеялся увидеть вас ранее пяти часов двадцати пяти
минут. Надеюсь, я не заставил вас долго ждать.
Мальчишка поднял глаза до губ Спейда и сказал сдавлен-
ным, словно от боли, голосом:
- Поговорим еще - скоро ты у меня начнешь выковыри-
вать свинец из пупка.
Спейд издал довольный смешок.
- Чем мельче жулик, тем смачнее треп, - сказал он весе-
ло. - Пошли.
По Саттон-стрит они шли рядом. Мальчишка не вынимал
рук из карманов плаща. Квартал они прошли молча. Затем
Спейд вежливо поинтересовался:
- Давно перестал белье с веревок воровать, сынок?
Мальчишка сделал вид, что не слышал вопроса.
- Тебе не приходилось?.. - начал Спейд и осекся. В его
желтоватых глазах заплясали игривые чертенята. Больше он с
мальчишкой не заговаривал.
Они добрались до "Александрии", поднялись на двенадца-
тый этаж и по длинному пустому коридору пошли к апартамен-
там Гутмана.
Когда до двери Гутмана оставалось несколько шагов, Спейд
чуть приотстал. Потом вдруг резко шагнул в сторону и схватил
мальчишку сзади за руки чуть пониже локтей. Он силой отвел
его руки вперед - полы плаща задрались. Мальчишка изви-
вался, пытаясь вырваться, но в ручищах взрослого мужчины он
был беспомощен - удар ногой попал в пустоту.
Спейд приподнял мальчишку и рывком снова опустил его на
пол. Толстый ковер приглушил звук удара. В момент удара ру-
ки Спейда скользнули к запястьям мальчишки. Стиснув зубы,
тот продолжал сопротивляться, но ни высвободиться, ни поме-
шать Спейду опускать руки все глубже в карманы своего плаща
он не мог. Слышался только скрип зубов мальчишки да тяже-
лое дыхание Спейда.
На какое-то время они оба застыли в напряжении, а потом
вдруг руки мальчишки обмякли. Спейд отпустил их и отступил
в сторону. В каждой руке он теперь держал по большому авто-
матическому пистолету.
Мальчишка повернулся к Спейду. Лицо его стало белее ме-
ла. По-прежнему держа руки в карманах плаща, он молча смо-
трел в грудь Спейда.
Опустив пистолеты себе в карманы, Спейд презрительно ух-
мыльнулся:
- Пошли, шеф обязательно погладит тебя по головке.
Они подошли к двери Гутмана, и Спейд постучал.
Дар императора
Дверь открыл Гутман. Лицо его сияло радостной улыбкой.
Протягивая руку, он сказал:
- Входите, сэр! Благодарю, что пришли. Прошу.
Спейд пожал протянутую руку и вошел. Мальчишка вошел
следом. Толстяк закрыл дверь. Спейд вынул из карманов пис-
толеты мальчишки и протянул их Гутману.
- Держите. Вы зря разрешаете ему бегать по городу с таки-
ми игрушками. Как бы чего не вышло.
Толстяк весело засмеялся и взял пистолеты.
- Ладно, ладно, - сказал он. - Что случилось? - спросил
он, переводя взгляд на мальчишку.
Ответил Спейд:
- Одноногий калека-газетчик взял да и отнял игрушки у ва-
шего щенка, но я его в обиду не дал.
Бледный как полотно телохранитель молча взял пистолеты
у Гутмана и опустил их в свои карманы.
Гутман снова засмеялся.
- Ей-богу, - сказал он Спейду, - вы удивительный чело-
век, я не жалею, что познакомился с вами. Входите. Садитесь.
Разрешите, я повешу вашу шляпу.
Мальчишка вышел в правую от входа дверь.
Толстяк усадил Спейда в зеленое кресло около стола, всу-
чил ему сигару, дал прикурить, смешал виски с содовой, один
стакан протянул Спейду и, держа в руке другой, уселся напро-
тив гостя.
- А теперь, сэр, - сказал он, - надеюсь, вы позволите мне
принести извинения за...
- Ничего страшного, - сказал Спейд. - Давайте погово-
рим о черной птице.
Толстяк склонил голову набок и посмотрел на Спейда не-
жным взглядом.
- Отлично, сэр, - согласился он. - Давайте. - Он отпил
глоток из своего стакана. - Я уверен, что более удивительно-
го рассказа вам в жизни еще не приходилось слышать, хотя
отлично понимаю, что человек вашего масштаба и вашей
профессии успел наслушаться удивительных историй.
Спейд вежливо кивнул.
Толстяк прищурился и спросил:
- Что вы знаете, сэр, об ордене госпиталя святого Иоанна в
Иерусалиме, который позднее был известен как орден Родос-
ских рыцарей и под многими другими именами?
Спейд помахал сигарой.
- Немного. Только то, что помню из школьной истории...
крестоносцы или что-то с ними связанное.
- Очень хорошо. Значит, вы не знаете, что Сулейман Вели-
колепный выгнал их с острова Родос в 1523 году?
- Нет.
- Так вот, сэр, он это сделал, и орден обосновался на Кри-
те. Они оставались там семь лет, до 1530 года, когда им удалось
убедить императора Карла V отдать им, - Гутман поднял три
пухлых пальца и пересчитал их, - Мальту, Гоцо и Триполи.
- Да ну?
- Да, сэр, но на следующих условиях: первое, они дол-
жны были каждый год выплачивать императору дань в виде
одного, - он поднял палец, - сокола в знак того, что Маль-
та остается собственностью испанской короны; второе, пос-
ле их ухода с Мальты она должна была возвратиться под
юрисдикцию Испании. Понимаете? Он отдал им Мальту, но
только чтобы жить самим; ни подарить ее, ни продать они не
могли.
- Ясно.
Толстяк обежал взглядом все три закрытые двери, пододви-
нул свое кресло на несколько дюймов ближе к Спейду и сни-
зил голос до хриплого шепота:
- Вы имеете хотя бы самое общее представление о неве-
роятных, неисчислимых богатствах ордена в то время?
- Если я не ошибаюсь, - сказал Спейд, - они тогда непло-
хо устроились.
Гутман улыбнулся снисходительно.
- Неплохо, - это мягко сказано. - Он перешел на еще бо-
лее тихий и более мурлыкающий шепот. - Они купались в бо-
гатстве, сэр. Вы не можете себе этого представить. Никто из
нас не может этого представить. Многие годы они грабили са-
рацинов и награбили несметные сокровища - отборный жем-
чуг, драгоценные металлы, шелка, слоновую кость. Вы же знае-
те, что священные войны для них, так же как и для тамплиеров,
были прежде всего делом наживы. Итак, император Карл отдал
им Мальту, взамен потребовав чисто символическую плату -
одну скромную птичку в год, - продолжал Гутман. - И было
ли что-нибудь естественнее для этих непередаваемо богатых
рыцарей, чем подумать о том, как лучше выразить свою благо-
дарность императору? И они, сэр, об этом подумали. Кому-то
из них пришла в голову счастливая мысль вместо одной
скромной живой птички послать Карлу в качестве платы за
первый год роскошного золотого сокола, с головы до ног
украшенного самыми лучшими драгоценными камнями из
хранилищ ордена. А они - не забывайте, сэр, - были вла-
дельцами самых крупных сокровищ в Азии. - Гутман пере-
стал шептать. Его вкрадчивые темные глаза внимательно изу-
чали спокойное лицо Спейда. - Ну, сэр, что вы об этом ду-
маете?
- Пока ничего.
Толстяк самодовольно улыбнулся.
- Это исторические факты не из школьной истории, не
из истории мистера Уэллса, но все же из истории. - Он на-
клонился вперед. - Архивы ордена с XII века и по сию пору
находятся на Мальте. В них, конечно, не все сохранилось, но
они содержат не менее трех, - он выставил три пальца, -
прямых или косвенных ссылок на драгоценного сокола. В
книге Ж. Делавилля Ле Ру "Архивы ордена св. Иоанна" есть
ссылка на этого сокола, пусть косвенная, но все же ссылка.
В неопубликованном - из-за незавершенности вследствие
смерти автора - дополнении к "Происхождению института
духовно-рыцарских орденов" Паоли ясно и недвусмысленно
приводятся все те факты, о которых я вам только что расска-
зал.
- Прекрасно, - сказал Спейд.
- Прекрасно, сэр. По приказу Великого Магистра ордена
Вилльерса де л-Ильд д-Адана турецкие рабы сделали эту драго-
ценную птицу в замке святого Анджело, и вскоре ее отослали
Карлу, который в то время находился в Испании. Галерой, кото-
рая везла птицу, командовал член ордена французский рыцарь
Кормье или, по другим источникам, Корвер. - Его голос снова
опустился до шепота. - До Испании птичка так и не долете-
ла. - Он улыбнулся, не разжимая губ, и спросил: - Вы слыша-
ли о Барбароссе, Красной Бороде, Каир-ад-Дине? Нет? Это
знаменитый предводитель морских пиратов, обосновавшийся в
то время в Алжире. И он, сэр, захватил галеру и забрал птицу.
Птица попала в Алжир. Это факт. Французский историк Пьер
Дан приводит его в одном из своих писем из Алжира. Он пи-
сал, что птица находилась в Алжире более сотни лет, пока ее не
увез оттуда сэр Фрэнсис Верней, английский авантюрист, кото-
рый какое-то время плавал с алжирскими пиратами. Может,
это и неправда, но Пьер Дан верил в это, и для меня этого до-
статочно.
В книге леди Фрэнсис Верней "Мемуары семьи Верней в
XVII веке" птица не упоминается. Я проверял. И совершенно
определенно, что, когда сэр Фрэнсис умирал в мессинской
больнице в 1615 году, сокола у него не было. Он разорился
вчистую. Но, сэр, нет никакого сомнения в том, что птица ока-
залась в Сицилии. Там она в конце концов стала собствен-
ностью Виктора Амадея II вскоре после его коронации в 1713
году и была одним из его свадебных подарков невесте, когда
он женился в Шамбери после отречения от престола. Это факт,
сэр. Сам Карутти, автор "Истории царствования Виктора Ама-
дея II", подтверждал его.
Может быть, они - Амадей и его жена - взяли птицу с со-
бой в Турин, когда он попытался вновь занять престол. Но как
бы то ни было, в следующий раз она появляется уже в руках
испанца, который участвовал во взятии Неаполя в 1734 году, -
отца дона Хозе Монино-и-Редондо, графа Флоридабланки,
главного министра Карла III. Нет никаких причин сомневаться,
что она пробыла в этой семье, по крайней мере, до конца Пер-
вой Карлистской войны в 1740 году. Затем она объявляется в
Париже как раз в то время, когда туда из Испании бежали мно-
гие карлисты. Один из них, видимо, и привез ее туда. Неважно,
кем он был, ибо совершенно ясно, что о ее истинной ценности
он и понятия не имел. Во время Карлистской войны птицу из
предосторожности покрыли каким-то составом, после чего она
превратилась в обыкновенную черную статуэтку. И в этом об-
личье, сэр, она целых семьдесят лет переходила в Париже от
одного дельца к другому - глупцы не понимали, с каким со-
кровищем они имеют дело.
Толстяк улыбнулся и горестно покачал головой. Потом про-
должил:
- Семьдесят лет, сэр, эта несравненная драгоценность, если
так можно выразиться, прозябала в трущобах Парижа. Так про-
должалось до 1911 года, когда греческий делец Харилаос Конс-
тантинидис наткнулся на нее в одной из захудалых лавчонок.
Харилаос быстро раскусил, что попало ему в руки. У него пора-
зительный нюх на такие вещи. Именно Харилаос, сэр, просле-
дил большую часть истории этого несравненного сокровища и
точно установил его происхождение. Я узнал об этом и выда-
вил из него почти все сведения, хотя кое-какие детали мне и
пришлось потом добавить самому.
Харилаос, сэр, не спешил продавать птицу. Он знал, что, не-
смотря на невероятную стоимость самих драгоценностей, цена
вещи вырастет до баснословных размеров, если удастся не-
опровержимо установить ее подлинное происхождение. Воз-
можно, он намеревался вести дело с одним из современных
богатых наследников старого ордена - Английским орденом
святого Иоанна Иерусалимского, прусским Iohanniterorden^2, а
то и с французским или итальянским потомками суверенного
Мальтийского ордена.
Толстяк поднял свой стакан, улыбнулся, увидев, что он пуст,
и вновь встал налить виски себе и Спейду.
- Ну что, постепенно начинаете мне верить? - спросил он,
наливая содовую из сифона.
- Я никогда не говорил, что не верю вам.
- Вы не говорили, - усмехнулся Гутман. - Говорил ваш
вид. - Он сел, отпил большой глоток, вытер рот носовым плат-
ком. - Чтобы обезопасить себя на время исторических штудий,
Харилаос покрыл птицу новым слоем эмали, придав ей тот вид,
который она имеет сейчас. Ровно через год после того, как он
приобрел сокола, или месяца через три после его вынужденно-
го признания мне, находясь в Лондоне, я прочитал в "Тайме",
что его дом ограблен, а сам он убит. Уже на следующий день я
был в Париже. - Он сокрушенно покачал головой. - Птица ис-
чезла. Бог свидетель, сэр, я просто обезумел от ярости. Я был
уверен, что никто больше не знает, что представляет собой чер-
ная птица. Что, кроме меня, грек не рассказал об этом никому.
Из его дома было украдено очень много вещей. Это укрепляло
меня во мнении, что вор забрал птицу вместе с остальной до-
бычей, не подозревая о ее настоящей ценности. Потому что,
смею вас уверить, человек, знающий истинную цену птице, не
стал бы марать руки ни о что другое, кроме разве что драгоцен-
ностей короны.
Он закрыл глаза и самодовольно улыбнулся какой-то своей
мысли. Открыв глаза, он сказал:
- Это было семнадцать лет назад. Как видите, сэр, у меня
ушло семнадцать лет, чтобы напасть на след сокола, но в конце
концов мне это удалось. Я не из тех, кто легко отчаивается. -
Улыбка его стала шире. - Я хотел найти эту птицу и нашел ее.
Я хочу иметь ее, и она у меня будет. - Он осушил свой стакан,
снова вытер губы и спрятал платок в карман. - Я шел по следу
птицы, и он привел меня в дом русского генерала Кемидова в
пригороде Константинополя. Генерал понятия не имел, каким
сокровищем он обладает. Для него сокол был черной эмалиро-
ванной фигуркой, и только, но из-за своей строптивости - ес-
тественной строптивости русского генерала - он не захотел
продать мне ее, когда я предложил ему сделку. Возможно, я
чуть переусердствовал. Не знаю. Только знаю, что очень хотел
получить птицу и боялся, как бы этот солдафон не принялся ее
исследовать и не отковырнул часть эмали. Поэтому-то я и пос-
лал к нему... м-м-м... своих агентов. И они, сэр, добыли птицу,
но я ее так и не получил. - Он встал и с пустым стаканом подо-
шел к столу. - Но я получу ее. Ваш стакан, сэр.
- Значит, птица принадлежит не кому-нибудь из вас, -
спросил Спейд, - а генералу Кемидову?
- Принадлежит? - переспросил толстяк насмешливо. -
Видите ли, сэр, еще можно сказать, что птица принадлежала
королю Испании, но я не понимаю, как можно говорить о
каких-либо правах на эту вещь, кроме права фактического об-
ладания. - Он откашлялся. - Вещь такой ценности, перехо-
дившая из рук в руки столь необычными способами, принадле-
жит тому, кто ею владеет.
- Значит, сейчас она принадлежит мисс О'Шонесси?
- Разве что как моему агенту...
Спейд произнес ироничное "О!".
Гутман, глядя задумчиво на пробку от бутылки виски, кото-
рую он держал в руках, спросил:
- Вы совершенно уверены, что птица сейчас у нее?
- Уверен.
- Где?
- Я точно не знаю.
Толстяк с громким стуком поставил бутылку на стол.
- Но вы же сказали, что знаете, - произнес он протестую-
ще.
Спейд беззаботно махнул рукой.
- Я имел в виду, что знаю, где взять ее, когда придет время.
- И возьмете? - спроеил Гутман.
- Да.
- Где?
Спейд ухмыльнулся и сказал:
- Оставьте это мне. Это моя забота.
- Когда?
- Когда буду готов.
Толстяк сжал губы и спросил, улыбаясь, - лишь наметан-
ный взгляд сумел бы заметить его обеспокоенность:
- Мистер Спейд, где сейчас мисс О'Шонесси?
- В моих руках, я нашел для нее очень надежное убежище.
Гутман улыбнулся одобрительно.
- Значит, все в порядке, сэр, - сказал он. - И прежде чем
мы приступим к обсуждению финансовых проблем, ответьте,
пожалуйста, еще на один вопрос: как скоро вы сможете или,
если угодно, соблаговолите получить сокола?
- Через пару дней.
Толстяк кивнул.
- Это нормально. Мы... Но я совершенно забыл о своих
хозяйских обязанностях. - Он повернулся к столу, налил вис-
ки, добавил в него воду из сифона, один стакан поставил около
локтя Спейда, а другой поднял. - Итак, сэр, выпьем за хоро-
шую сделку и приличную прибыль, которой бы хватило и на
вас, и на меня.
Они выпили. Толстяк сел. Спейд спросил:
- Что вы считаете хорошей сделкой?
Гутман подержал свой стакан против света, любовно его
разглядывая, отпил еще один большой глоток и сказал:
- У меня есть два предложения, сэр, и оба они хороши. Вы-
бирать вам. Или я даю вам двадцать пять тысяч долларов сразу
по получении от вас сокола и еще двадцать пять тысяч, как
только добираюсь до Нью-Йорка; или вы получаете от меня
четверть - двадцать пять процентов - того, что я выручу за со-
кола. Выбирайте: пятьдесят тысяч долларов почти немедленно
или же сумма гораздо больше через, скажем, пару месяцев.
Спейд выпил виски и спросил:
- Насколько больше?
- Гораздо больше, - повторил толстяк. - Кто знает нас-
колько? Сто тысяч, четверть миллиона? Поверите ли вы, если я
назову сумму, которую считаю минимальной?
- А почему бы и нет?
Толстяк облизал губы и снова перешел на мурлыкающий
шепот:
- Что вы скажете, сэр, если я назову полмиллиона?
Спейд прищурился.
- Значит, вы думаете, что эта штуковина стоит два миллио-
на?
Гутман улыбался невозмутимо.
- Пользуясь вашими словами, а почему бы и нет?
Спейд осушил свой стакан и поставил его на стол. Взял си-
гару в рот, вынул, посмотрел на нее и снова сунул ее в рот. Его
желто-серые глаза слегка помутнели. Он сказал:
- Это дьявольская прорва денег.
Толстяк согласился:
- Это дьявольская прорва денег. - Он наклонился вперед
и похлопал Спейда по коленке. - Учтите, что я назвал абсолют-
ный минимум, или Харилаос Константинидис - законченный
идиот, каковым, смею заверить, он не был.
Спейд снова вынул сигару изо рта, посмотрел на нее с мрач-
ным отвращением и положил в пепельницу. Закрыл еще более
помутневшие глаза, с трудом открыл их снова. Сказал:
- Хорош минимум, а? А... а максимум?
- Максимум? - Гутман повернул свою руку ладонью
вверх. - Я отказываюсь строить догадки. Рискую прослыть су-
масшедшим. Не знаю. Невозможно даже представить, насколь-
ко высоко может подняться цена этой птицы, - это, пожалуй,
единственное, что можно утверждать наверняка.
Спейд с трудом закрыл рот, едва справившись с безвольно
отвисшей нижней губой. Недоуменно потряс головой. В его
глазах на миг появилось выражение страха, но его тут же смы-
ло густеющей мутью, застилавшей взор. Опираясь на ручки
кресла, он поднялся на ноги. Снова потряс головой и сделал
неуверенный шаг вперед. Хрипло засмеялся и пробормотал:
- Будь ты проклят.
Гутман вскочил, отбросив кресло в сторону. Его округлости
подрагивали. На маслянистом розовом лице маленькими ды-
рочками темнели глаза.
Спейд мотал головой из стороны в сторону, пока его без-
жизненные глаза не остановились на двери. Он сделал еще
один неуверенный шаг.
Толстяк резко выкрикнул: "Уилмер!"
Дверь открылась, и появился мальчишка.
Спейд сделал третий шаг. Лицо его посерело. Четвертый
шаг он делал уже на согнутых ногах, мутные глаза его почти за-
крылись. Он шагнул в пятый раз.
Мальчишка подошел к Спейду и остановился чуть сбоку.
Правую руку он держал за пазухой. Уголки губ подергивались.
Спейд сумел сделать шестой шаг.
Мальчишка выставил свою ногу на пути Спейда. Спейд
споткнулся и грохнулся навзничь. Мальчишка, не вынимая
правой руки из-за пазухи, бросил взгляд на Спейда. Спейд
силился встать. Мальчишка отвел правую ногу далеко назад и
со всей силы ударил Спейда в висок. Удар перевернул Спейда
на бок. Он еще раз попытался встать, не смог и провалился в
сон.
"Ла Палома"
Выйдя из лифта и свернув в коридор, Спейд увидел, что
сквозь матовое стекло двери, ведущей в его контору, проби-
вается желтый свет. Было начало седьмого утра. Он резко оста-
новился, сжал губы и, оглядевшись, бесшумно приблизился к
двери широкими шагами.
Положив руку на набалдашник дверной ручки, он осторож-
но повернул ее до упора: дверь была заперта. Не отпуская руч-
ки, он сменил руку. Правой рукой он аккуратно и беззвучно вы-
нул связку ключей из кармана. Отделив нужный ключ, он вста-
вил его в замок. Бесшумно. Глубоко вздохнул, раскрыл дверь и
вошел.
Эффи Перин спала за своим столом, положив голову на ру-
ки. На ней было пальто, а сверху она набросила на себя еще и
плащ Спейда.
Спейд, ухмыльнувшись, выдохнул, закрыл дверь и напра-
вился к своему кабинету. Кабинет был пуст. Он подошел к де-
вушке и положил руку на ее плечо.
Она пошевелилась, с трудом подняла голову, веки ее дрог-
нули. Вдруг она села прямо и широко открыла глаза. Увидела
Спейда, улыбнулась, протерла глаза:
- Ты все-таки вернулся? Который час?
- Шесть утра. Что ты здесь делаешь?
Она поежилась, натянула поплотнее плащ и зевнула.
-Ты сам сказал, чтобы я не уходила до твоего возвращения
или телефонного звонка.
- Ах, вот оно что, ты, оказывается, сестра того мальчишки,
который не покидал горящий корабль, потому что дал "честное
слово".
- Я не собиралась... - Она замолчала и резко встала -
плащ сполз с ее плеч на кресло. Встревоженно посмотрев на
его висок, она воскликнула:
- Что с твоей головой? Что случилось?
Его правый висок вспух и почернел.
- Я даже не знаю, то ли меня избили, то ли я ударился при