Хармел Кристин. Как переспать с кинозвездой

   Уэнди раскрыла рот от удивления. Сердце бешено колотилось, и я испугалась, что сейчас упаду. В ожидании ответа пришлось схватиться за перегородку.
   – Может, ты и права, – прошептала подруга. Вид у. нее был такой же ошеломленный, как у меня. В следующую секунду она откашлялась и постаралась ободряюще улыбнуться. – Только вряд ли. Сама подумай: кто ей поверит?
   – «Будуар», – тут же отозвалась я. – «Будуар» поверит. По крайней мере, настолько, чтобы опубликовать статью. Им ведь все равно, правда или нет, главное – продать больше экземпляров. А статья получится пикантная, пальчики оближешь! «Редактор «Стиля» спит с самым красивым актером Голливуда»!
   – Не может быть! – Уэнди ободряюще пожала мою руку и храбро улыбнулась. – Вся редакция знает Сидру! Думаешь, кто-нибудь слушает ее байки о романе с Джорджем Клуни?
   – Но ведь в этом журнале их печатают, – мрачно проговорила я. – В каждом номере… Такие сплетни увеличивают тираж. А еще потому, что мерзавка знакома с главным редактором. Всего понемногу, и «Байки о Джордже» не сходят со страниц.
   – Да, – согласилась Уэнди и опустила глаза, а когда посмотрела на меня, я почувствовала ее волнение. – Но с чего люди вдруг поверят этой истории? Доказательств-то нет, верно?
   – А что, если будут фотографии?
   – Фотографии?
   – Ну да, например, как я выхожу из отеля или как Коул садится в такси?
   – Но ведь ты не видела фотографов? – с надеждой спросила она.
   – Нет, но это же не значит, что их там не было. Вдруг они в кустах прятались? Ты же знаешь этих папарацци.
   – О боже! – выдохнула подруга.
   Целая минута протекла в полной тишине: сердце бешено билось, и я слушала, как в висках стучит кровь. Уэнди нервно жевала губы.
   – Ты с ним вместе из отеля не выходила, – нашлась она. – В лучшем случае у них есть снимки вас двоих в машине. Ничего пикантного.
   – Это без комментариев Сидры, – быстро поправила я. – До тех пор, пока она не напишет, что мы вышли из отеля и поехали ко мне, чтобы снова заняться сексом.
   Подруга задумчиво нахмурила лоб.
   – По-моему, ты себя накручиваешь. Зачем ей тебя мучить? Она ведь не сдала тебя Маргарет.
   – Ты же знаешь, как она меня ненавидит! – воскликнула я.
   – Но это полная ерунда, – покачала головой Уэнди. – Только потому, что ты добилась большего, чем она в твоем возрасте?
   – Только потому, что я стала старшим редактором на десять лет раньше, чем она.
   – Могла бы уже угомониться, – пробормотала Уэнди. – Неужели мало того, что ее сестренка кувыркалась в постели с твоим бойфрендом?!
   На глаза нахлынули непрошеные слезы, я попыталась их незаметно смахнуть. Увы, слишком поздно.
   – Боже, прости, – опомнилась подруга. – Зря я это сказала! В смысле, про сестру…
   – Нет-нет, ничего страшного. – Вытерев слезы, я улыбнулась. – Наверное, прошло слишком мало времени.
   Не объяснять же ей, что я плачу не только из-за Сидры, но и из-за нелогичных, более того, глупых чувств, которые по-прежнему испытываю к бывшему другу. Что же со мной такое? Почему каждая клеточка мозга приказывает делать одно, а сердце чувствует другое?
   – Понимаю, – мягко сказала Уэнди, встала и прижала меня к себе. – Том – настоящий осел, Клэр, они мизинца твоего не стоит.
   – Знаю, – тихо сказала я, хотя на самом деле думала об ином: парни не стоят в очереди за право со мной встречаться. И что бы ни показалось редактору отдела моды и красоты, с Коулом Бранноном у меня ничего не было.
   Критический самоанализ прервал телефон, зазвонивший в моем кабинете. Перехватив испуганный взгляд подруги, я поняла, что стою в коридоре и тупо смотрю в никуда. Так, задумалась о своей женской никчемности.
   – Все в порядке? – спросила подруга. – Может, мне подойти?
   – Нет, я сама.
   Все, хватит себя жалеть!
   К счастью, перегородки поставлены очень часто, и, перебежав к себе, я как раз успела к третьему звонку. Интересно, почему вместе с прибавкой к жалованью мне не дали кабинет получше?
   – Клэр Райли, – задыхаясь от быстрого бега, прохрипела я.
   По пути смахнула со стола стопку документов и, прижимая трубку к уху, начала собирать. Телефон молчал… Замечательно! Запутавшись в самокопании, пропускаю деловые звонки!
   – Алло? – проговорила я в тишину.
   – Клэр?
   Голос до боли знакомый, у меня даже дыхание перехватило. Том… Отпечатанные листочки чуть не выпали из побелевших пальцев. Что же сказать?
   – Клэр?– снова позвал он.
   Голос убитый, отчаянный. Или мне просто хочется услышать это? Мол, соскучился, ему плохо…
   – Детка, это Том.
   Я молчала, а Уэнди вопросительно смотрела на меня через перегородку. Наверное, поняла: что-то случилось. Как себя вести? Может, он попросит прощения и захочет вернуться? Неужели стоит ему ответить? Что сказать?
   Глядя в голубые глаза подруги, я будто искала ответ на вопрос, которого не задавала. Набрала в легкие побольше воздуха, откашлялась и… ничего. Не уверена, что вообще хочу с ним разговаривать. Этот звонок на работу – полная неожиданность.
   – Клэр, ты меня слышишь?
   В голосе неподдельная тревога. Нет, сейчас у меня не то состояние, чтобы с ним разбираться. Не сказав ни слова, я положила трубку.
   – Что такое? – испуганно спросила Уэнди. Я медленно опустилась на стул, не обращая внимания на разбросанные по полу документы.
   – Кто звонил?
   – Том.
   Я смотрела на телефон не отрываясь. Может, перезвонит? Внезапно мне захотелось, чтобы он перезвонил – и вернулся в мою жизнь, доказал, что я стою хотя бы этого.
   Боже, да я мазохистка, жалкая мазохистка! – Молодец! – похвалила Уэнди. Неужели мое отчаяние так похоже на решимость?
   – Не вешай нос, девочка! Молодец, что смогла повесить трубку.
   – Да, – слабым эхом отозвалась я, поглядывая на онемевший аппарат. – Молодец…
   Всю вторую половину дня меня тошнило, а к четырем пришлось закрыться в уборной. Похоже на рекорд: уже второй раз за последние несколько дней. Странно, ничего подобного не случалось с тех самых пор, как в одиннадцатом классе меня вырвало на уроке истории у миссис Дорсетт. Я ведь и в колледже держалась, даже после пивных вечеринок среди скрючившихся над раковиной подруг. А тут на тебе: второй раз за три дня. Кто-нибудь, позвоните издателям «Книги рекордов Гиннесса»!
   Я прополоскала рот и побрызгала лицо водой, страшно благодарная небесам, что мой позор никто не видел. Теперь нужно убедиться, что с одеждой все в порядке… Ба, да у меня живот совсем плоский, о таком еще недавно и не мечталось! Неужели в этом секрет стройной фигуры: сердце – без мужчины, желудок – без еды? А что, звучит неплохо: экспресс-похудание для отчаявшихся, булимия для брошенных… Чем не новое направление в диетологии?
   Выплюнув воду, я сделала глубокий вдох и взглянула на себя в зеркало. Да уж, хороша! Макияж сполз, вернее, смылся водой. Без тонального крема круги под глазами стали еще заметнее, и даже веснушки не оживляли бледную безжизненную кожу.
   Я все еще любовалась на себя в зеркало, когда в уборную, словно вольный ветер, ворвалась неутомимая Уэнди.
   – Вот ты где! – настежь распахивая дверь, воскликнула она. – Везде тебя ищу…
   Я обернулась, и она испуганно притихла.
   – Слушай, что с тобой?
   – Все в порядке.
   Я выдавила улыбку, которая, надеюсь, получилась не слишком натянутой.
   Вряд ли подруга мне поверила, тем не менее, похоже, поняла: с расспросами лучше подождать. После секундного колебания она избрала единственно верную, с ее точки зрения, тактику: притвориться, будто ничего не произошло.
   – Тебе только что цветы принесли. Пойдем, посмотрим от кого!
   – А это не ошибка? – решила уточнить я. Букетов мне никто никогда не присылал. Не слишком блестящий результат для девушки, верно? Дожить до двадцати шести лет и ни разу не получить цветов от мужчины. Ни разу! А вот для Уэнди, напротив, букеты приходили как минимум дважды в месяц, причем от разных официантов.
   – Вдруг они тебе?
   – На карточке написано: «Клэр Райли», – усмехнулась подруга.
   Глядя на нее, я перебирала в уме возможные варианты. Цветы наверняка от Тома. Пару часов назад я бросила трубку, и он так расстроился, что решил меня задобрить. В открытке, наверное, написано: «Люблю тебя больше жизни» – или что-нибудь не менее трогательное. Чуть позже он перезвонит и будет говорить, как сильно сожалеет о случившемся, очень виноват, а меня просто боготворит. Прощу я, конечно, не сразу, но буду очень стараться. Тогда не придется жаловаться недовольной мамочке, что позволила очередному парню вить из себя веревки.
   – Ну… – протянула подруга, снова открывая дверь. – Что, идем? Ты же знаешь, я терпеть не могу неопределенность.
   Она так задорно подмигнула, что я просто не смогла не улыбнуться.
   – Ладно, – неохотно согласилась я и узким коридором прошла вслед за Уэнди в наше крыло.
   – Как думаешь, от кого цветы? – то и дело спрашивала моя взволнованная спутница.
   – Не знаю, – тихо отвечала я.
   Хотя на самом деле была уверена: они от бывшего друга. Просто не хотелось признаваться, что до сих пор о нем думаю. Уэнди считает: раз бросила трубку, значит, сильная. Что ж, разубеждать не стану. Совершенно незачем рассказывать, что последние несколько часов только и мечтаю, чтобы неверный бойфренд извинился и попросил принять его обратно.
   Я искоса посмотрела на подругу.
   – Вдруг они от Тома?
   – Ты что, шутишь? Этот тип никогда не посылал тебе цветы! Он же полный болван, ну как можно быть такой слепой?!
   – Не знаю, – буркнула я. Но они от него, точно от него.
   Мы подошли к кабинету, и у меня дыхание перехватило, когда я заметила, что стояло возле компьютера.
   Самая красивая композиция из тех, что я когда-либо видела, и по крайней мере в три раза больше букетов, которые доставляли для Уэнди. Три дюжины длинных белых» роз в огромной наклоненной вазе, украшенные широкой сиреневой лентой, в окружении целого моря белоснежных лилий. Подойдя поближе, я разглядела среди бутонов маленький конверт на конце пластиковой палочки.
   – Bay! – восторженно воскликнула я. – Какая красота!
   – Да уж! – с благоговейным страхом выдохнула Уэнди. – Букет – просто сказка.
   – Bay! – бездумно повторила я и, остановившись у стола, сорвала конвертик.
   Подруга дышала мне в спину, от нетерпения подпрыгивая на одной ножке, совсем как ребенок в ожидании сладкого. Прижимая конверт к груди, я на секунду задумалась, что мог написать Том. Как реагировать, когда узнаю: позвонить ему или ждать, пока он это сделает?
   – Открывай! Открывай скорее! – подгоняла Уэнди.
   Похоже, она взволнована раз в десять больше, чем я. Интересно, как поступит, узнав, что цветы от бойфренда?
   Пока я обнимала конвертик и предавалась романтическим мечтам, к нам подошли две помощницы литредактора – Аманда и Гейл.
   – Как красиво! – восторженно выдохнула первая, осторожно коснулась крупной белой розы, а затем наклонилась, чтобы лучше рассмотреть вазу.
   – От кого они? – спросила Гейл, с детским восторгом ощупывая гипсофилу.
   – Не знаю, – с улыбкой соврала я, начисто забыв, что совсем недавно мне было плохо. Как хорошо, что где-то рядом есть человек, который обо мне заботится. – Давайте откроем конверт!
   Уэнди и помощницы литредактора не отрываясь смотрели, как я разрываю бумагу и достаю маленькую карточку. Пробежала глазами строчки – и сердце забилось с бешеной скоростью.
   – От кого они? От кого? – возбужденно спрашивала подруга.
   Над высокими розами – горящие от предвкушения новости глаза. Наклеив самую сладкую улыбку, я задышала ровнее и постаралась успокоиться. Надеюсь, они не заметили, как я покраснела и как дрожат руки, запихивающие листок обратно в конвертик.
   – От мамы, – быстро нашлась я.
   – Bay! – восхищенно взвизгнула Гейл. – Здорово! А моя никогда ничего не присылает… Везет же некоторым!
   – У тебя что, день рождения? – поинтересовалась первая.
   В глазах Уэнди стоял вопрос: она-то знала, что я лгу.
   – Нет, – тихо сказала я, – мой день рождения не сегодня.
   Девушки продолжают на меня смотреть – значит, нужно улыбаться.
   – Э-э, я в туалет, – пробормотала я, перехватив подозрительный взгляд подруги. – Сейчас вернусь.
   Спрятав карточку в карман брюк, я бросилась обратно по коридору. Коллеги сильно удивились, но сейчас мне не до них. Ничего страшного: цветы-то остались, пусть ахают на здоровье!
   – Так от кого они на самом деле? – чуть ли не обвинительным тоном спросила Уэнди, когда мы влетели в туалет.
   Вместо ответа я наклонилась проверить, нет ли кого в кабинках, и, убедившись, что мы одни, достала из кармана конверт.
   Вот подруга вынимает листок, пробегает глазами текст… и ее глаза становятся совсем круглыми. Не в силах произнести ни слова, она смотрит то на послание, то на меня.
   – «Милая Клэр! – будто не веря своим глазам, прочла она вслух, а я покраснела еще сильнее. – Прости, если создал тебе проблемы. Ты чудесная девушка, и я очень рад, что провел с тобой время, пусть даже при не слишком приятных обстоятельствах. Если что-нибудь понадобится, позвони. С наилучшими пожеланиями, Коул Бранной».
   Дочитав, подруга подняла удивленные глаза.
   – Коул Браннон? – взвизгнула она. – Коул Браннон? Коул Браннон прислал тебе цветы?
   – Шшш… – тут же зашипела я. – Пожалуйста, не надо, чтобы в редакции знали!
   Но Уэнди меня не слышала.
   – Коул Браннон послал тебе цветы, – чуть тише повторила она, на этот раз не в форме вопроса, а в форме утверждения.
   – Да, – с бешено стучащим сердцем подтвердила я.
   – И считает тебя чудесной девушкой!
   – А что такого?
   Я пожала плечами, смущенная и одновременно обрадованная. Нечего радоваться, ни к чему хорошему это не приведет!
   – И ведь ты даже с ним не спала!'
   – Что? – Мои глаза расширились от ужаса. – Нет, конечно!
   Подруга смотрела на меня, а несчастный конвертик держала, словно Святой Грааль.
   – Клэр, ты ему нравишься! – объявила она.
   – Нет, что ты! Ерунда, ему просто меня жалко.
   – Когда жалко, цветы не посылают, – покачала головой подруга.
   – Вдруг миллионеры посылают? – Чушь полнейшая! Не может быть, чтобы такое произошло со мной! Тем более на работе…
   – Нет, Клэр, не посылают, – заявила подруга, вернув мне карточку и конверт.
   В карман, их срочно нужно спрятать в карман! Ну почему Уэнди так странно на меня смотрит?
   – Это ничего не значит! – с большим чувством произнесла я, хотя сама не верила. Лицо пылает, и глаза лучше опустить. – Ничего не значит…
   – Еще как значит, – еле слышно произнесла она.
   Лучше обмануть себя, не признаваться, что в глубине души сама на это надеюсь. Мечтать о романе с Бранноном было бы смешно и непрофессионально. Тем более на свете есть Том, и просто непозволительно лишать нас второго шанса.

СПЛЕТНИ

   На следующее утро я встала в половине шестого. Ночь получилась почти бессонной, а когда удалось забыться, приснился кошмар: мы с Коулом на страницах «Будуара», Маргарет увольняет меня без выходного пособия, а бойфренд окончательно рвет отношения.
   Мало того, что я спала беспокойно; в два часа ночи явилась Уэнди, навеселе, безостановочно бормочущая что-то по-французски. Явно после свидания с Жаном Мишелем! Вероятно, забыла, что я ночую у нее на надувном матрасе, втиснутом между кроватью и крошечным шкафом, потому что по дороге в ванную споткнулась и упала прямо на меня.
   Прослушав монолог о бесчисленных достоинствах парижан в целом и любимого официанта в частности, я смотрела в потолок и старалась не думать о Коуле, бойфренде и «Будуаре», пока за окнами не забрезжил рассвет.
   Несмотря на огромную усталость, спать совершенно не хотелось, да и рядом с громко храпящей Уэнди не подремлешь. К тому же, всякий раз закрывая глаза, я видела Тома и Эстеллу в своей постели. Считая оставшиеся до утра минуты (в отличие от счета овец вообще не помогает), я все больше волновалась, что месть Сидры в виде мерзкой статьи в скандальном журнале подорвет мою репутацию. В половине шестого, поднимаясь с матраса, я безоговорочно в это верила. На сборы ушли мгновения. Издание наверняка сейчас уже есть в продаже, и мне не терпелось его увидеть. С неистово бьющимся сердцем я подвела губы помадой, в последний раз взглянула на себя в зеркало и бросилась на лестницу. Два квартала до ближайшего киоска я буквально летела, перебирая в уме гадости, которые могут напечатать там.
   – Будьте любезны, свежий «Будуар», – задыхаясь от быстрого бега, попросила я у продавца.
   Старик перерезал пластиковую ленту, что скрепляла пачки газет. Совсем скоро они аккуратными стопками лягут на витрину и стеллажи вокруг его будочки. Ненавистную обложку я заметила сразу: вон, в углу.
   – У меня еще закрыто, – даже не оборачиваясь, заявил киоскер.
   – Пожалуйста! – набрав в легкие побольше воздуха, взмолилась я. – Очень нужно! Заплачу вам… – не договорив, порылась в кошельке, – …двенадцать долларов, – я быстро пересчитала мелочь, – и шестьдесят три цента.
   Лишь теперь старик удостоил меня вниманием.
   – Хотите отдать двенадцать шестьдесят три за таблоид, который через полчаса будет стоить всего доллар?
   – Да, возьмите, пожалуйста!
   Сгорая от нетерпения, я уже совала ему деньги. Будто не веря своим глазам, он пожал плечами и взял мятые купюры и мелочь.
   – Я-то не против, только к чему такая спешка?
   Киоскер неодобрительно на меня посмотрел, рука с острым ножом замерла над стопкой.
   – Просто там должна быть важная статья, – растягивая губы в улыбке, пояснила я. Ну, что он тянет, нет никаких сил ждать! – Пожалуйста!
   В голосе появились истерические нотки, и продавец закатил глаза.
   – Эх, женщины! – сквозь зубы пробормотал он, затем перерезал упаковочную ленту, и тугая стопка развалилась.
   Никуда не спеша, продавец поднял свежий номер и, прежде чем передать мне, взглянул на обложку. Я уже пританцовывала на месте, с трудом удерживаясь, чтобы в прыжке не выдернуть «Будуар» из цепких лап.
   – «Гаррисон Форд ссорится с Калистой Флокхарт»? – нараспев прочитал заголовок киоскер. – Это не могло подождать полчаса?
   – Нет-нет! – закричала я. – Ну пожалуйста, дайте мне его!
   Старик улыбнулся: понятно, ему просто нравится меня мучить.
   – «Клей Террелл рассказывает правду о ягодицах Тары Темплтон»?
   Прочитав следующий заголовок, он вопросительно поднял бровь и рассмеялся.
   – Нет! – вскрикнула я.
   Киоскер перевернул страницу. Похоже, снова собирается читать. Ничего не вышло: пришлось подпрыгнуть и выхватить у него заветные листки.
   – Спасибо! – обернувшись, бросила я и, не обращая внимания на испуганное лицо продавца, пошла прочь.
   Хватит того, что столько денег потратила на мерзкий таблоид. Чьи-то комментарии, даже в качестве бесплатного приложения, мне не нужны.
   Лишь завернув за угол, я решилась открыть журнал и познакомиться с содержанием. Сердце упало: пятым номером шла статья, заявленная как анонс недели.
   «Женщины Коула Браннона: что за девушка отхватила первого красавца Голливуда»?
   – Черт! – вслух выругалась я, пытаясь открыть страницу восемнадцать. Ну почему они всегда слипаются, когда срочно нужно что-то найти? Вот вам и закон Мэрфи для бульварной прессы!
   Перевернув листки шестнадцать и семнадцать, я затаила дыхание. Еще секунда, и моя жизнь разрушится: я увижу наши с Коулом снимки и комментарии Сидры. Черт, может, репортеры даже умудрились отыскать того таксиста и выкупить его историю!.. Глубокий вдох – сейчас я все узнаю.
   Синие, с недавних пор знакомые глаза смотрели с большой, в целый разворот, фотографии. Умирая от волнения, я изучала подробности: актер идет, приобняв красивую блондинку. Она смотрит на него с обожанием, а он сам – куда-то вдаль.
   Но эта женщина вовсе не я. Это Кайли Дейн, замужняя актриса, с которой молодой человек якобы «никогда не встречался».
   – Что за чушь? – пробормотала я, испытав огромное облегчение, а вместе с ним нечто подозрительно похожее на ревность.
   Ерунда полнейшая! Ну какая разница, спит он с ней или нет? Меня это абсолютно не касается, просто злюсь, что он мне врал. Да, дело именно в этом. А еще сержусь на себя: надо же, идиотка, поверила! Глубоко вздохнув, я приказала себе расслабиться.
   Не тут-то было: паника вернулась, едва я увидела сноску в конце текста: «О других женщинах Коула Браннона читайте на странице тридцать три»..
   – Черт! – снова зашипела я.
   Первое фото – просто приманка. Австралийка – самая яркая звезда в донжуанском списке этого мальчика. На тридцать третьей меня выведут на чистую воду, да так, что мало не покажется. Буду на вторых ролях: запасная любовница первого парня Голливуда.
   – Черт, черт, черт!
   В панике листая журнал, я снова застряла и далеко не сразу открыла нужную статью.
   А вот и продолжение – три фотографии с разными женщинами и к каждой комментарии. Борясь с дурнотой, я быстро изучила снимки.
   Меня ни на одном нет.
   Снова вздох облегчения и едва обузданная ревность: Коул ведет через Центральный парк полуголую актрису. Он ужинает в дорогом ресторане вместе с темноволосой девушкой, опознанной репортерами, – это пресс-секретарь Ивана Донателли. Обнимается с затянутой в ярко-красную кожу, фигуристой Джессикой Грегори из сериала «Супершпионки».
   Это все или у статьи есть продолжение? На всякий случай я перевернула страницу, но там рассказывалось о чудесном похудании Карни Уилсон^[14]. Надо же, едва сдержалась, чтобы не сравнить ее бедра со своими!
   Пришлось вернуться к гадкой странице и, умирая от злости, смотреть на изображения.
   Он врал, а я уши развесила! Заставил поверить, что не такой, как все, настоящим джентльменом прикинулся. Мол, слухи о его амурных похождениях – ложь… Глядя в глаза, убеждал, что никогда не заводил романов с замужними женщинами, а сам в Центральном парке обнимался с Кайли Дейн! Их засняли в цвете, так что никакой ошибки быть не может. Обычному очерку я бы вряд ли поверила – у «Будуара» слишком ненадежные источники, но красочные фотографии – железный аргумент.
   Рассказы Уэнди об Иване Донателли– тоже правда. На снимке Коул что-то шепчет ей на ухо, а девушка аж розовеет от удовольствия. В бокалах искрится шампанское, ее локоны падают на соблазнительно обнаженные плечи, на гибкой шее бриллиантовое ожерелье – наверняка его подарок.
   А с Джессикой Грегори вообще полное бесстыдство. Она обнимает актера за шею, а он поднял ее на руки и заглядывает в глаза. Сотая доля секунды – и они сольются в страстном поцелуе. Костюм из красной кожи сидит на ней, как перчатка, и чуть ли не переливается в ярком полуденном свете.
   Я снова вернулась на страницы восемнадцать и девятнадцать, где обнимающиеся Коул и Кайли заняли целый разворот. Даже ребенку ясно: они больше чем друзья. Австралийка так и льнет к нему, а Коул только рад: держит ее за плечи, наслаждаясь упругостью высокой груди, но смотрит почему-то в камеру, а не на девушку. Я снова утонула в синих бездонных глазах, таких же невинных, как вчера.
   – Обманщик! – прошипела я, глядя на него.
   В душе кипела черная злость и на себя, и на Коула. Как можно было поддаться его чарам? Как можно было хоть на секунду поверить, что я ему небезразлична? Он ведь актер, притворство – его работа. И, черт побери, я попалась в сети, как начинающая журналистка, которая впервые увидела знаменитость. Как глупая, стосковавшаяся по любви малолетка. Как старая дева, жаждущая мужского внимания…
   Идиотка полная… Ведь обычно я так себя не веду, это отчаяние подтолкнуло меня в лапы профессионального обольстителя. Черт побери, он же с половиной Голливуда спал! А я-то, наивная, слухам не верила.
   Со злостью захлопнув «Будуар», я бросила его в сумку, отошла от кирпичной стены, поправила юбку и разгладила блузку. Глубокий вдох – и вперед, в метро, к поезду маршрута «Эф». Только половина седьмого – значит, если выехать сейчас, в четверть восьмого буду в конторе. Выбора нет, идти некуда, да и зачем бежать от проблем? Если сомневаешься – побольше работай.
   – Он тебе нравится, – шептала Уэнди, глядя на меня через прозрачную перегородку.
   – Что? – Я скривилась. – Пальцем в небо! Вообще не нравится!
   – Но ведь тебя волнует, с кем его засняли для таблоида! – невинно заметила подруга.
   Сегодня, изменив диковинному стилю, она выглядит скромнее обычного: пастельный макияж, обтягивающие джинсы «Дизель». Единственное, что выдает ее особенное восприятие моды, – глубокий вырез лимонно-зеленой блузки, которую она надела под бежевый льняной кардиган, и оранжевое кашне.
   – Меня волнует не личная жизнь Брайтона, – возразила я, бросая испепеляющий взгляд на торчащий из сумки журнал. – Просто он соврал…
   – …и заставил поверить, что ты ему симпатична, – прочитала мои мысли подруга.
   – Какая разница? Сама понимаешь, между нами ничего не могло получиться. Это было бы верхом непрофессионализма!
   – Хм, – удивленно подняла брови Уэнди, – значит, тебе безразлично? Совсем безразлично?
   – Да, совсем!
   – Ну ладно, – подмигнула подруга. – Как хочешь…
   Я пригвоздила ее ледяным взором. Откуда у нее такие мысли? Коул Браннон мне совершенно не интересен!