Хенли Вирджиния. Желанная

   — Похвально, что вы желаете защитить подругу, но Эдуард горячо любит Джоан, еще с тех пор, когда оба были детьми, и она отвечает ему такой же страстной любовью.
   — Но Джоан причинят боль, разобьют сердце!
   — Да, ей причинят боль, — спокойно согласился Хоксблад. — Когда сердце открыто для любви, каждый становится уязвимым. Порой любовь требует мужества, но зато награда настолько восхитительна, что некоторые верят — ради нее стоит вытерпеть любую боль.
   Брайенна знала, что его слова обращены к ней.
   — Еще больше храбрости нужно, чтобы сделать выбор между плохим и хорошим, совершить благородный поступок, — настаивала она.
   — Когда-нибудь вы поймете, что в любви нет бесчестья. — Он пальцами обвел линии на ее ладони. — Вы верите, что разум управляет сердцем, но ошибаетесь. Это не так.
   Но Брайенна гневно вырвала руку.
   — Вы считаете себя очень умным и хотите посеять в моей душе семена, которые позволят вам властвовать надо мной.
   — Я посею в тебе мое семя, Брайенна, не сомневайся в этом! — поклялся он.
   При этих откровенно-чувственных словах она задохнулась. В самом деле, оставаться с ним наедине — значит искушать дьявола.
   Она вскочила.
   — Отпустите меня!
   Кристиан небрежно показал на дверь:
   — Вы не моя пленница, леди, и совершенно свободны.
   Брайенна, отчаянно задыхаясь, поспешила скрыться от темноволосого чужестранца. Свободна? Она ни на секунду не верила в это. Он приковал ее к себе неразрывными цепями.
   Кристиан страстно желал, чтобы Брайенна провела с ним ночь, но понимал: время еще не настало. Не с силах сладить с собой, он вызвал образ возлюбленной. Эта Брайенна, искрящаяся любовью и смехом, была олицетворением страсти. Лицо повернут к нему, как цветок к солнцу. Он наклонил голову, чтобы завладеть ее ртом, и был потрясен тем, с какой полнотой чувств она ответила ему, восхитительно игривая и лукавая, ненасытно-любопытная и очаровательно несдержанная.
   Брайенна сняла с него покрывало и встала рядом на колени, чтобы исследовать, изучать, касаться и… да, дразнить и мучить, изводить его. Зарывшись пальцами в густую поросль волос на его груди, она коснулась кончиком языка крохотных сосков, которые тут же затвердели. Тогда Брайенна прикусила соски острыми белыми зубками, угрожая вонзить их глубже, и, по-видимому, так и сделала, потому что Кристиан взвыл. В ответ он сдавил Брайенну с притворным гневом, словно собирался задать ей трепку. Это понравилось девушке. Она дернула его за волосы, провела ногтями по ребрам сверху вниз, по плоскому животу там, где черная поросль кончалась у пупка, а потом снова начиналась ниже, расширяясь в темный островок, покрывающий чресла.
   Кристиан застонал, когда она окунула язык в ямку пупка, лизнула разок-другой, осторожно, словно кошечка, и, подхватив свою длинную золотистую прядь, начала щекотать пульсирующую головку его мужского естества, пока Кристиан не начал молить о пощаде.
   — Веди себя как следует, — упрекнул он, хотя вовсе не желал этого.
   Но Брайенна немедленно улеглась рядом с ним, словно приносимая в жертву девственница, и прикрыла наготу покрывалом золотых локонов. Кристиан приподнялся на локте, не в силах насытиться ее прелестью, а когда поднял руку, чтобы отвести сверкающую массу волос, Брайенна лукаво воскликнула:
   — Никаких рук на этот раз!
   — Изменила правила, вот как, — проворчал он, наслаждаясь игрой, в которую ей вздумалось играть. Он начал потихоньку дуть на локоны, закрывшие холмики грудей. Розовые твердые соски выглянули из-под похожих на солнечные лучи прядей. Кристиан нагнулся и, пробуя их на вкус, поочередно дотронулся кончиком языка до возвышений, но вскоре, охваченный неодолимой потребностью взять в рот упругие соски, отодвинул волосы носом, вдыхая опьяняющий до головокружения женский запах.
   Он тихо подул и на округлый венерин холм. Теплое дыхание приятно щекотало и возбуждало ее настолько, что Брайенна невольно выгнула спину. И в этот момент он зарылся лицом в ее женскую прелесть, раздвигая языком тугие завитки, пока не отыскал розовую расщелину, гладя ее снова и снова. Брайенне показалось, что сердце ее сейчас разорвется от любви.
   — Как прекрасно, — прошептала она, хотя желала большего, желала всего его. Брайенна снова выгнулась, стремясь быть ближе к его рту, словно умоляя его погрузиться глубже в таинственную пещерку, и обвила ногами его шею, умоляя почти бессвязно:
   — Еще, Кристиан, пожалуйста, пожалуйста!
   Его сильные руки удерживали ее бедра, длинные пальцы распластались по ягодицам, и тут его язык, проникая все глубже, разорвал тонкую преграду и Кристиан ощутил вкус крови.
   — О Боже, — выдохнул он, — я только сейчас взял твою девственность!
   Он так глубоко погрузился в грезы, что уже не отличал их от реальности. Чувственное видение рассеялось, и он поклялся, что, когда настанет время, брачный ритуал будет выполнен в более традиционной манере.
 
   Еще до того, как первые робкие лучи рассвета пронизали небо, Эдуард с величайшей осторожностью встал с постели. Джоан спала, и он не стал бы тревожить ее даже за две короны — Англии и Франции.
   Эдуард направился к спальне Хоксблада и без стука скользнул внутрь. Кристиан, даже во сне почувствовав, что в комнате кто-то есть и еще не успев открыть глаза, выхватил меч.
   — Это Эдуард, — сказал принц в полутьму. — Вы не сможете покинуть Беркхемстед сегодня.
   Кристиан знал, как трудно будет принцу расстаться с Джоан, но все же сказал:
   — Но я должен!
   — Понимаю, — вздохнул Эдуард, — но Жанетт не сможет сегодня ехать верхом.
   Хоксблад встал и натянул лосины.
   — Мужчинам не повредит лишний день упражнений в воинском искусстве. Сейчас прикажу возничим не запрягать волов.
   — Леди Бедфорд застала нас прошлой ночью.
   — Брайенна хотела только защитить Джоан, — заверил Хоксблад.
   Эдуард кивнул.
   — Увидимся во дворе, там и посмотрим — кто кого!
   — Не торопитесь! После завтрака у нас будет достаточно времени, сир, — пообещал Кристиан и тихо добавил: — И не забудьте закрыть дверь.
   Эдуард ввернул ключ в скважину, зная, что никогда больше не будет столь неосторожным, как вчера. Подойдя к постели, он остановился, словно зачарованный, при виде спящей красавицы. Она выглядела такой маленькой и юной в огромной постели, как принцесса из волшебной сказки, с серебристыми волосами, разметавшимися по подушке и спускавшимися водопадом до самого ковра. Ресницы темными полумесяцами легли на щеки, и Эдуард знал, что под ними скрываются тени усталости. Он неслышно скользнул в постель рядом с Джоан, не желая будить ее, но не мог противостоять ее губительной притягательности. Джоан улыбнулась и прошептала:
   — Эдуард.
   — Тише, любимая, спи, — ласково сказал он, прижимаясь к ней своим большим телом, словно собираясь защитить от всего света…
   Брайенна и Джоан встретились только после полудня. Рыцари Беркхемстеда упражнялись в воинских забавах, вокруг никого не было, лишь иногда какой-нибудь слуга впопыхах пробегал через садик с лекарственными травами, где сидела занятая рисованием Брайенна.
   — Ты очень сердишься на меня? — пролепетала Джоан.
   Брайенна покачала головой.
   — Прошлой ночью я приходила извиниться за свое гадкое поведение.
   — Ты шокирована?
   — Если бы ты доверилась мне, я бы вовремя предостерегла тебя и принц Эдуард не воспользовался бы твоей доверчивостью.
   В саду колокольчиком прозвенел звонкий смех.
   — Брайенна, да я из кожи вон лезла, чтобы убедить Эдуарда воспользоваться моей доверчивостью.
   — Садись, — вздохнула Брайенна, показав на садовую скамью, и потихоньку добавила:
   — Король ведет переговоры о помолвке принца с Маргаритой Брабантской. Эдуард не сможет жениться на тебе, Джоан.
   — О, Брайенна, мне все равно. Мы с Эдуардом любим друг друга. Мне не нужна его корона. Я хочу владеть только его сердцем.
   Джоан была так очаровательно наивна! Что, если она забеременеет?
   — А если…
   — Брайенна, — умоляюще прошептала Джоан, — пожалуйста, порадуйся за меня.
   В глазах девушки горел мягкий свет любви, но ведь радость может скоро смениться слезами. Брайенна улыбнулась. Она не в состоянии омрачить счастье подруги!
 
   Солнце клонилось к закату, когда Черный Принц и Кристиан Хоксблад отложили мечи и щиты.
   — Пытаешься искалечить меня? — полушутя осведомился Эдуард.
   — Нет, довести до изнеможения, — объяснил Кристиан, оглядываясь, нет ли кого поблизости. — Хочу, чтобы вы спокойно спали сегодня, ваше высочество.
   — Вот теперь понятно, Хоксблад, — расплылся в улыбке Эдуард.
   Дамы обедали в зале. Хозяин, принц Эдуард, старался уделять обеим одинаковое внимание. К счастью, лишь Хоксблад и его оруженосцы заметили страстные взгляды, которые тот бросал на леди Джоан Кент каждую минуту. И хорошо еще, что только Брайенна и Глинис были свидетелями дремотного полузабытья Джоан. Чтобы уберечь ее репутацию, леди удалились из зала вместе. Но Хоксблад удерживал Эдуарда за столом еще полчаса, пока наконец не отказался от попытки добиться от него вразумительных речей.
   — Идите к ней, прежде чем окончательно потеряете рассудок, — напутствовал он наследника.
   Бедфорд находился в двадцати пяти милях к северу от Беркхемстеда, но повозки, запряженные волами, тащились так медленно, что путешествие длилось с рассвета до заката.
   Сегодня Брайенна была более расположена к беседе с Хоксбладом и вместе в другими дамами охотно слушала его занимательные рассказы об обычаях и нравах в чужеземных странах. Однако Хоксблад не смог удержаться, чтобы не поддразнить Брайенну по поводу грядущей помолвки:
   — Поскольку вы, леди, скоро станете замужними женщинами, не желаете ли, чтобы я рассказал о брачных обычаях в Аравии?
   — О да, — восторженно согласилась Адель, не подозревая о бурливших в молодых людях чувствах.
   Кристиан, с трудом скрывая улыбку, начал:
   — Мужчина моего происхождения может иметь бесчисленное количество рабынь и наложниц, но только четырех законных жен. — Адель охнула, Брайенна снова рассердилась. Аквамариновые глаза приковали к себе ее взгляд, казалось, они смотрели в душу.
   — Когда араб влюбляется, он теряет голову.
   Джоан внимательно прислушалась.
   — Моя невеста будет сидеть на золоченом коврике, усыпанная рубинами и сапфирами. Я осыплю ее тысячей жемчужин, добытых в Аравийском заливе^[46]. Каждый гость получит мускусный шарик и листок пергамента с обязательством подарить скаковую лошадь, поместье или рабыню.
   — Но ни у одного человека не может быть такого богатства, — удивилась Адель.
   — Ты забываешь, — мило улыбнулась Брайенна, — что принц Драккар принадлежит к арабской королевской семье.
   Мельком взглянув на него, она добавила:
   — А когда же вы подарите невесте свой ятаган Килбрайд, в начале или в конце церемонии? Или когда останетесь с ней наедине?
   Гневный взгляд Хоксблада пронзил Пэдди, словно кинжалом.
   «Кровь Христова, — подумал несчастный оруженосец, — теперь мне не сдобровать».
   К тому времени, когда показались окрестности Бедфорда, наступил вечер. При виде знакомых мест Брайенну охватила такая волна ностальгии, что, казалось, сердце вот-вот разорвется. Меловые склоны Чилтернских холмов заросли травой и напоминали волны, которые то поднимались, то опускались, вызывая благоговение перед красой природы.
   По сравнению с Виндзором и Беркхемстедом, замок Бедфорд был невелик, и Брайенна неожиданно встревожилась, боясь, что не сумеет разместить всех возчиков и рыцарей. Но Хоксблад велел мужчинам раскинуть шатры на лугу у замка. Он и оруженосцы проводили дам во внутренний двор и, препоручив их заботам управителя, сэра Джеймса Берка, немедленно вернулись к своим людям.
   Сэр Берк встретил вновь прибывших с распростертыми объятиями. Он прибыл из Ирландии вместе с матерью Брайенны и Аделью, когда те были еще совсем детьми. Берк настоял, чтобы Брайенна поселилась в спальне матери, а Адель в своей старой комнате, вызывавшей столько счастливых воспоминаний.
   На кровати спал, свернувшись клубочком, старый полосатый кот, которого она сама назвала Клэнси. Он широко открыл глаза при виде хозяйки, замяукал, и та могла бы поклясться, что кот назвал ее по имени. Адель поцеловала его. Клэнси зажмурился и замурлыкал.
   Джоан и Глинис отвели смежные спальни, окна которых выходили на Чилтернские холмы. Две служанки деловито сновали взад и вперед, наводя порядок, а сэр Берк лично отправился на кухню, чтобы приказать кухарке приготовить праздничный обед в честь возвращения молодой госпожи.
   На следующее утро Брайенна проснулась пораньше, решив в одиночестве побродить по садам. Великолепные рододендроны пышно распустились и прекрасно смотрелись на фоне поседевших от времени камней замка. Но, как ни странно, нигде не было видно других цветов — все засажено травами. По пути в солярий она встретила управителя Берка и пригласила его в залитую солнечным светом комнату, где ее мать провела столько счастливых часов. Управитель сел напротив Брайенны, поражаясь красоте молодой женщины, в которую превратилась девочка, уехавшая отсюда пять лет назад. Она еще прекраснее, чем мать, а волосы блестят, словно только что отчеканенные монеты.
   — Мистер Берк, куда девались все цветы? Я помню, при маме букеты стояли во всех комнатах.
   — Мне очень жаль, миледи, но пришлось экономить все эти годы. Зато у нас прекрасный огород, который кормит обитателей замка.
   — Я всегда думала, что у нас много денег, мистер Берк! Как вам известно, я не занимаюсь делами поместья. Деньги идут в королевскую сокровищницу, где будут храниться до моего замужества.
   — Да, миледи, я получаю часть на хозяйственные расходы, но сумма с каждым годом уменьшается. Прошу прощения, но усадьба не процветает так, как раньше, когда был жив ваш отец.
   — Так значит, наш камень упал в цене и больше не приносит таких доходов?
   — Не знаю, миледи. Ваш отец назначил кастеляном своего человека сэра Невилла Уигса. Я был слугой вашей матери и всего лишь управляю хозяйством.
   — Понимаю, — кивнула Брайенна. — Как живут крестьяне?
   — По правде говоря, довольно скудно. Только что не голодают, хотя трудятся с утра до вечера. Урожаи не очень-то хороши.
   — Я выхожу замуж, мистер Берк, за сына графа Уоррика. Возможно, все изменится к лучшему, когда управление Бедфордом перейдет в руки де Бошемов.
   — Ах, миледи, я счастлив, что король выбрал для вас такое благородное семейство.
   — Спасибо, мистер Берк. Этот солярий будит такие мучительные воспоминания о маме. Я бы хотела поговорить с вами о ней.
   — Здесь она, чаще всего, рисовала, а иногда до полуночи переписывала на пергаменте легенды и сказания. — Сэр Берк проницательно взглянул на девушку, гадая, помнит ли она еще подслушанный однажды разговор. — Она обладала даром ясновидения, а иногда даже предсказывала будущее и рассказывала мне о своих видениях.
   — О чем же они были?
   — Обо всем и вся. Например, она знала заранее, что родит девочку.
   — Наверное, родители были разочарованы, что я не мальчик!
   — Нет, миледи по-моему, ей каким-то образом было известно, что рождение мальчика убьет ее. Правда, она никогда не говорила об этом вашему отцу. Они горячо любили друг друга, и жители Бедфордшира преданно им служили.
   Брайенну охватила сладостно-горькая печаль, тоска по несбывшемуся. Если бы только ее родители не умерли так рано, в какой счастливой, дружной семье могла бы она вырасти! Любви, тепла, семейного уюта — именно этого она желала больше всего на свете. Брайенна хотела видеть Бедфорд процветающим, богатым поместьем, чтобы древний замок звенел голосами ее ребятишек. Может, радость никогда не осенит древние стены, пока здесь не поселится дружная счастливая семья.
   — Ваша мать предсказала упадок гордого древнего поместья. Но после вашего рождения она призналась мне, что перед ней предстало видение человека, который станет вашей судьбой и явится спасителем Бедфорда.
   Неудержимое любопытство охватило Брайенну. Кто этот мужчина, которого видела мать?
   Однако она почему-то побоялась расспрашивать мистера Берка.
   — Больше всего на свете я хотела бы видеть Бедфорд процветающим. Надеюсь, предсказание исполнится.
   — Ваша матушка говорила, что в Бедфорде, словно в сердцевине яблока, поселится червь, который начнет выгрызать его изнутри, но великий благородный рыцарь одарит вас своей любовью и уничтожит гадину еще до того, как будут зачаты ваши дети.
   Брайенна затаила дыхание.
   — Мать упоминала, какого цвета у него волосы? Светлые?
   — Нет, девочка, она всегда называла его Темным Рыцарем.
   Брайенна вздохнула, осознавая неизбежность судьбы, неотвратимость рока. Либо она послушается своего сердца, твердившего о том, что именно Кристиан де Бошем — ее судьба, либо внемлет разуму и тогда без сомнения услышит, что раз она обручена с Робертом де Бошемом, то должна оставаться верной ему, в счастье или в горести.

Глава 17

   Адель повела Джоан и Глинис знакомиться с Бедфордом и его окрестностями, Брайенна занималась тем, что рассматривала вещи, некогда принадлежавшие матери. В спальне все еще стояли сундуки с ее нарядами, тщательно сложенными и пересыпанными душистым ясменником. Рисунки и картины хранились в алькове солярия. Их было так много, что Брайенна могла часами восхищаться материнским талантом. Пергамент пожелтел от времени, но краски оставались по-прежнему яркими, переливались всеми цветами радуги. Брайенна нашла несколько изображений рыцаря в кольчуге. Мужчину окружала атмосфера таинственности, и вид у него был зловещий. Не знай Брайенна, что это просто невозможно, она могла бы поклясться, что мать рисовала этот портрет с Хоксблада.
   Она поднесла пергамент к большому окну с эркером чтобы повнимательнее всмотреться в смуглое лицо, и обнаружила внизу, во дворе, сам оригинал, о чем-то серьезно беседовавший с мистером Берком. О Боже, ведь она не хотела его видеть! Почему же все получилось так, будто он услышал тайный зов ее сердца?
   Лица обоих мужчин были чем-то омрачены, вероятнее всего, самим предметом обсуждения. Брайенну заинтересовало, о чем может говорить Хоксблад с управителем ее поместья, мистером Берком. Кроме того, неизвестно, сколько времени займет заготовка камня и как долго она сможет оставаться в родном доме. Брайенна решила спуститься к ним и немедленно все выяснить.
   — Сколько камня уже подготовили к отправке? — нерешительно спросила она.
   — Нисколько, — резко бросил Хоксблад. Поскольку дальнейших объяснений не последовало, девушка надменно осведомилась:
   — Почему же?
   — У меня были другие важные дела, — отрезал Хоксблад.
   — Какие же именно? — мило поинтересовалась Брайенна.
   Кристиан нахмурился.
   — Во-первых, охота, во-вторых, счета. Отвернувшись от нее, он вновь обратился к Берку:
   — Позже все обсудим.
   И, не сказав больше ни слова, отошел. Ошеломленная Брайенна раскрыла было рот, но тут, словно сквозь сон, услышала, как мистер Берк ответил:
   — Спасибо, милорд, вы очень меня выручили. Заметив потрясение хозяйки, управитель поспешил объяснить:
   — Сэр Хоксблад был так великодушен и добр! Не знаю, что бы я делал без него! Он и его люди охотились с самого рассвета. Теперь у меня достаточно дичи, кроликов и оленины, чтобы целых две недели кормить всех, кто приехал, да еще и обитателей замка!
   Брайенна немного успокоилась, но по пути к замку вновь почувствовала раздражение.
   — Конечно, хорошо, что у нас есть, чем кормить людей, но по какому праву он проверял счета?
   — Думаю, у него есть это право, как у представителя короля и семьи Уорриков. Я, со своей стороны, готов показать все книги, поскольку веду их вполне добросовестно. Но, к сожалению, уже давно подозреваю, что в книгах кастеляна найдется множество неточностей.
   — Неточности? У сэра Невилла Уигса? Какие же именно?
   — Одних подозрений недостаточно, миледи. Давайте предоставим решать сэру Кристиану.
   Значит, Хоксблад уже успел приручить и мистера Берка! Рано или поздно все попадают под власть этого человека, радуясь исполнить его малейшее желание.
   За обедом Брайенна, сидевшая рядом с дамами, с удивлением заметила, что все места были заняты как обитателями замка, так и людьми, прибывшими вместе с Хоксбладом. Джоан и Глинис оживленно щебетали обо всем, увиденном сегодня, но Брайенна почти не слушала их. Ее внимание было занято скрытыми от глаз посторонних эмоциями, которые, казалось, бурлили, грозя перелиться через край.
   Сэр Невилл Уигс и его люди сидели в одном конце, а Берк и Хоксблад со своими оруженосцами — в противоположном. Возничие и воины Хоксблада устроились вместе со слугами и конюхами Бедфордского замка, но Уигс и его приспешники, судя по всему, чем-то разгневанные, старались держаться в стороне. Брайенна поспешно перевела взгляд на Кристиана, который снова о чем-то тихо беседовал с мистером Берком. Оба не выглядели рассерженными, скорее, озабоченными.
   Наблюдая за Хоксбладом, девушка не могла не заметить, насколько он выделяется среди сидящих в зале. Этот сильный человек излучал уверенность и властность, словно находился в собственном замке, вел себя, как хозяин каждого камня и каждого подданного в пределах этих зубчатых стен. Впрочем, всюду к нему относились с почтением, и даже Плантагенеты признавали его силу и предпочитали иметь своим другом, нежели врагом. Брайенна была уверена: это все потому, что Хоксблад обладает магической силой, покорявшей любого.
   После обеда мужчины начали играть в кости, а дамы удалились в солярий, где Адель развлекала их игрой на лютне и на ирландской арфе. У камеристки был приятный мягкий голос, будивший в Брайенне воспоминания о матери, об ушедшем навсегда детстве.
   К тому времени, когда пришла пора удалиться ко сну, девушку охватила странная задумчивость. Она уже почти разделась, как вдруг почувствовала непреодолимое желание открыть сундук с материнской одеждой. Брайенна медленно подняла тяжелую крышку. Запах свежего сена поплыл по комнате, когда девушка вынула пеньюар из неотбеленного кружева, тонкого, как паутина. Брайенна поднесла поближе свечу, чтобы рассмотреть рисунок. Оказалось, что это древний кельтский узор, очень похожий на орнамент, которым она украшала рисунки на пергаменте. Символы и изображения животных, обладавших мистическими свойствами, переплетались между собой в рисунок, не имевший ни конца, ни начала.
   Брайенне захотелось надеть пеньюар. Встав перед серебряным полированным зеркалом, она разделась догола и натянула ткань на обнаженное тело. Разрез шел сверху донизу, одеяние завязывалось лентами. В тот момент, когда ткань кружева коснулась кожи, она почувствовала в себе какую-то перемену. Во всяком случае, она выглядела иной. Одеяние телесного цвета подчеркивало и облегало каждый изгиб тела. Длинные широкие рукава доходили до кончиков пальцев, юбка при малейшем движении распахивалась, высоко обнажая ноги и то, что было между ними.
   В душе девушки неожиданно возникло ощущение счастья, смешанное с почти детским возбуждением-ожиданием чего-то неведомого. Брайенна вновь посмотрелась в зеркало, поражаясь переменам, произошедшим в ней… и вдруг встретилась со взглядом знакомых аквамариновых глаз. Она не могла отвернуться. Она не хотела отворачиваться. Она улыбнулась, глядя в эти глаза. Только сейчас Брайенна поняла, что и они часто наблюдали за ней. Особенно, когда она обнажена.
   Брайенна невольно затрепетала. Кристиан был в трансе. Но и она неожиданно осознала, что также способна наблюдать за ним, когда захочет. Какой она была глупой, что раньше не делала этого. Брайенна сосредоточилась на видении: ее глаза расширились, зрачки сузились, а мысли унеслись далеко-далеко.
   Глаза в зеркале превратились в лицо. По мере того как Брайенна все пристальнее всматривалась в это лицо, она все яснее различала фигуру мужчины. Брайенна никогда раньше не видела мужское тело обнаженным и благодарила небо за то, что арабский рыцарь оказался первым, кто предстал перед ней в таком виде. Великолепная симметрия сильного гибкого мужского тела была идеальной. Фигура казалась высеченной из темного камня.
   Она ласкала взглядом каждую перекатывающуюся под кожей мышцу и ощущала запах миндального масла, которым была натерта его кожа. Брайенна посмотрела ниже, почему-то точно зная, что предстанет сейчас перед ней. Уголки ее рта чуть приподнялись при виде мощного мужского естества, дерзко поднимавшегося из гнезда темных волос. Бедра были такими же мускулистыми и смуглыми, как руки и грудь.
   Брайенна внезапно застыла. Господи Боже, что это на длинном мощном бедре? В полумраке было не видно. Брайенна сосредоточилась, стараясь освободиться от посторонних мыслей. Может, это шрам? Да нет. Ожог? Возможно. Всего за какое-то мгновение пятно приобрело очертания, и Брайенна увидела, что оно имеет форму ятагана. Но в следующий момент все исчезло, и осталось лишь ее отражение в зеркале.
   Возбуждение расцвело в ней, подобно ярко-красной розе в саду. Она знала: он ждет ее! Улыбнулась затаенной улыбкой. Как восхитительно заставить его ждать! Но сила его притягательна и чересчур велика, чтобы противостоять ей слишком долго, благодарение Богу. Брайенна набросила поверх тонкого пеньюара плащ и выскользнула в темноту, поднялась на крепостной вал замка.