Страница:
— Леди Бедфорд, я по-настоящему хочу, чтобы вы стали моей невесткой.
— Я… я не понимаю.
— Мой сын Кристиан хочет жениться на вас завтра.
— О, Боже, нет! — вскрикнула Брайенна. — Роберт еще не похоронен!
— Моя дорогая, это вполне обычное дело. Когда контракт подписан и смерть уносит одного сына, другой зачастую занимает его место. Обычно это происходит потому, что семья не желает терять наследницу, но клянусь, мои мотивы не таковы. У меня самого много земель и замков для Кристиана.
— Я не могу выйти замуж за Хоксблада, — прошептала Брайенна.
Граф сурово нахмурился.
— Он исполнен решимости получить вас. Кристиан из тех, кто обычно добивается своего.
— Я… Мне очень жаль.
— Не давайте ответа сейчас. Утро вечера мудренее, леди Бедфорд. Завтра, возможно, вы поймете, что, избрав Хоксблада, поступите мудро.
Брайенна вышла, и обе женщины отправились к себе, прокладывая дорогу среди толпившихся придворных. В Виндзоре собралось множество гостей, с нетерпением ожидающих пиршества. Всю ночь в Трапезном зале будут гореть огни и собравшиеся станут пировать, смеяться, танцевать и веселиться. Жизнь продолжается, несмотря на постоянное присутствие смерти, а может, именно поэтому.
Брайенна у себя в комнате никак не могла успокоиться из-за тревожных мыслей, лихорадочно теснившихся в голове. Хоксблад, видно, не терял времени и успел поговорить с Уорриком и получить его согласие. Неужели он может каждого подчинить своей воле? Уоррик сам сказал, что его земли и заноси перейдут к Кристиану. Еще одна причина, чтобы устранить законного наследника! Брайенна не могла отрицать, что Хоксблад вел себя в Бедфорде так, словно поместье уже принадлежит ему. Возможно, он уже давно замышлял преступление? Неужели никто не видит, чего добивался Хоксблад?! Одним ударом копья он стал наследником графства Уоррик!
Она была так погружена в мрачные раздумья, что очнулась, только услыхав голоса в соседней комнате. Дверь распахнулась, и на пороге появилась высокая фигура Кристиана де Бошема.
— Чего ты хочешь? — холодно спросила девушка.
— Тебя, Брайенна.
— Ты не сможешь получить меня, — резко бросила она.
Кристиан шагнул вперед.
— Смогу и получу.
— Неужели тебя совсем не мучает совесть? — упрекнула она его со вздохом.
— Совсем, — спокойно кивнул Кристиан.
— Роберт был моим женихом!
— Ты не любила Роберта и, по чести говоря, страшилась мысли стать его женой.
Чувство вины охватило Брайенну. Как могла она бесстыдно отрицать сказанное?
— Я полюбила бы его со временем! — воскликнула она.
— И меня со временем полюбишь!
Брайенна встала и гордо вскинула голову, тяжело и часто дыша. Упругие груди соблазнительно поднимались и опускались.
— Я любила тебя. И ты убил эту любовь так же быстро и жестоко, как покончил с братом.
Кристиан, вскипев, шагнул к ней, крепко сдавив ее плечи.
— Он участвовал в заговоре, о котором ты ничего не знаешь. Я поклялся молчать. Либо ты доверяешь мне, либо нет.
Брайенна вглядывалась в смуглое лицо, жесткое, словно высеченное из гранита. Пришлось собрать все мужество, чтобы сопротивляться ему. В груди зажегся крохотный огонек страха. Она рискует жизнью, обвиняя такого сильного и властного человека в умышленном убийстве.
— Я не верю тебе, — тихо сказала Брайенна, и ей показалось, что Кристиан поморщился, как от удара, но лицо его вновь превратилось в маску, преисполненную мрачной решимости.
— Замужество без доверия, должно быть, весьма интересная штука, — издевательски бросил он.
— Я не выйду за тебя, араб! — категорично заявила Брайенна, но тут же осеклась, испугавшись собственной дерзости.
— Выйдешь, выйдешь! — заверил он.
Брайенна с отвращением оглядела Хоксблада.
— Ты не сможешь заставить меня!
— Король заставит!
— Тогда принеси мне его приказ! — торжествующе воскликнула она, выкладывая на стол все козыри.
Хоксблад полез за пазуху дублета и, вынув свернутый пергамент, вложил ей в руку. Потом, ни слова не говоря, повернулся и вышел.
Брайенна зажала нос, не в силах вынести раздражающего запаха горящих на алтаре часовни свечей. Она всю ночь не сомкнула глаз, терзаясь мыслями о предстоящей церемонии.
Да, этот мир действительно принадлежит мужчинам! Что такое ее желания в сравнении с волей всесильных рыцарей, собравшихся в часовне? Уоррик стоял рядом с Хоксбладом, а король — подле принца Эдуарда, выступавшего в роли шафера жениха.
Пока священник монотонно читал молитву на латыни, Брайенна упорно смотрела вниз, на платье, которое с такой радостью помогала ей шить Джоан. Как Брайенна ненавидела это платье! Она вспомнили то, что сказала и ее слова оказались пророческими: «Плохая примета для жениха — увидеть подвенечное платье невесты до свадьбы!»
И тут Брайенна снова подумала о Джоан. Подруге тоже пришлось поступиться своими желаниями в угоду властителям этого мира. Как это ужасно! Женщина должна быть вправе распоряжаться своей судьбой!
Брайенна встрепенулась от неожиданности, когда король подошел и взял ее за руку. Священник задал старый как мир вопрос:
— Кто отдает эту женщину в жены этому мужчине? Король Эдуард Плантагенет вложил пальцы Брайенны в ладонь Кристиана Бошема и объявил:
— Я отдаю эту женщину в жены этому мужчине. Поскольку Брайенна была под опекой короля, вполне естественно, что он считался ее посаженым отцом. Брайенна глухо повторяла слова за священником, принося клятву верности, преданности, послушания до тех пор, пока смерть не разлучит ее с мужем. Она дала обеты любить, почитать и повиноваться и, встав на колени, поцеловала руку Кристиана.
— Я отдаю себя в твою власть, мой муж и господин.
Выбора не было, приходилось подчиняться обычаю и приказу короля.
Перед тем как принять тяжелое золотое обручальное кольцо, Брайенна отдала букет Адели. Под сводами часовни прозвучал низкий глубокий голос Кристиана:
— Обручаюсь с тобой этим кольцом и клянусь боготворить тебя своим телом.
«Он уже обожествлял меня своим телом, — в смятении думала Брайенна, — если я вновь отдамся ему, то покрою себя несмываемым позором!»
Но тут она услыхала слова, громко и торжественно произносимые священником:
— Во имя Отца, Сына и Святого Духа объявляю вас мужем и женой!
Хоксблад придвинулся ближе и наклонил темную голову, чтобы поцеловать невесту. Глаза, словно осколки аквамарина, сверкали на смуглом лице. Он был чертовски горд, чтобы склонить голову перед мужчиной, но Брайенна вынудила его склонить голову перед женщиной.
Поцелуй был коротким, целомудренным. Брайенна вновь взяла цветы у Адели и безропотно ждала, пока мужчины поздравят и поцелуют новобрачных.
Король Эдуард извинился и сказал, что вынужден уйти:
— Моего друга Уильяма де Монтекьюта вчера ранили, и его состояние ухудшается с каждым часом.
Он пошел к выходу, сопровождаемый принцем Уэльским, но, когда Брайенна хотела последовать за ним, Хоксблад сжал ее запястье.
— Мы остаемся.
Она молча наблюдала, как два рыцаря внесли длинный гроб. Только трое присутствовали на заупокойной службе по Роберту: Уоррик, Кристиан и Брайенна. Брайенна подумала, что принцу Лайонелу должно быть стыдно. Он и рыцари дома Кларенса могли бы прийти и почтить память верного слуги — Роберт был так предан сыну короля! Она не знала, что Лайонел лежал мертвецки пьяный после того, как отец и брат, смерть которого он замышлял, с презрением отвергли его.
Брайенна собралась с духом и обрела внутреннюю силу. Она стояла прямая и гордая, пока священник неразборчиво бормотал заупокойные молитвы. Когда наконец служба закончилась, она поднялась по ступенькам алтаря и, встав у гроба, вынула из букета белую розу.
Острый шип впился в палец Брайенны, и на белоснежные лепестки упала алая капля. Брайенна осторожно положила цветок на грудь мертвеца.
— Прости меня, — прошептала она и пошла к выходу. Яркий солнечный свет ударил в глаза и на секунду ослепил Брайенну.
— Милорд, — спросила Адель, — вы пришлете Пэдди за вещами леди Бошем?
Брайенна сообразила, что Адель говорит о ней, но новое имя не звучало чем-то непривычным, и это показалось ей странным.
— Нет, Адель, я сам приду за вещами миледи, — объявил Кристиан.
Войдя в комнату мужа, Брайенна вспомнила, что уже бывала здесь и раньше. Покои когда-то принадлежали брату Джоан, графу Кенту, и Джоан однажды приводила ее сюда. Покои были роскошно обставлены, поскольку Эдмунд был богат, в жилах его текла кровь королей. Апартаменты состояли из двух больших комнат и гардеробной. В спальне стояла огромная массивная кровать под пологом.
В мозгу Брайенны пламенем вспыхнули слова Хоксблада: «Я посажу свое семя в тебя, Брайенна, не сомневайся».
Он был так уверен, что станет ее мужем. Роберт никогда не был для него препятствием. Разве Хоксблад не приехал в Англию с целью отомстить Уоррику? И он упорно добивается своего. Скорее всего, он и ее хотел заполучить как часть добычи, которую можно захватить в уничтоженном им доме Уоррика!
Кристиан внес последний сундук с вещами Брайенны и сочувственно сказал Адели:
— Я освободил гардеробную, думаю, вам будет там удобно.
— Спасибо, милорд, это более чем достаточно.
— Вы слишком великодушны, Адель. Я знаю, комната чересчур мала, но, когда мы приедем во Францию, обещаю, что ваши покои будут гораздо просторнее.
Постельное белье Брайенны было из лучшего полотна и помечено вышитым «Б» — первой буквой фамилии Бедфорд. Развертывая простыни, Адель поняла, что монограмма может отныне означать и имя «Бошем»
Невеста с женихом остались одни, в первый раз после того, как обменялись обетами. Брайенна вызывающе подняла подбородок.
— Я была вполне довольна жизнью в Бедфорде и предпочла бы вернуться туда, чем сопровождать тебя во Францию.
Кристиан подошел совсем близко, но пока не делал попытки коснуться ее.
— Брайенна, я женился на тебе, и мы будем вместе до конца дней. Когда-нибудь мы вдвоем отправимся в Бедфорд. Этот день еще не настал. Сначала мы должны ехать во Францию вместе.
Брайенна резко закинула за плечи золотистые волосы.
— Ты прекрасно научил меня хитростям и уловкам. Все, что мне требуется — исчезнуть в тот день, на который назначено отплытие.
Теперь он коснулся ее. Сильные руки сжали ее плечи, притянули к мускулистой мужской груди, в ушах зазвучал страстный шепот.
— К тому времени, как мы будем готовы отправиться во Францию, ты не захочешь покидать меня. Я стану пламенем в твоей крови, и ты будешь принадлежать мне телом и душой.
Он впился в ее губы поцелуем, столь жгучим и властным, что на секунду Брайенне показалось — нет ничего легче, чем отдаться во власть опьяняющих ласк Арабского Рыцаря. Но, когда Кристиан поднял голову, Брайенна произнесла дерзкий монолог:
— Если думаешь, что поцелуи и объятия могут соединить нас, значит, ничего не знаешь обо мне! Ты можешь завладеть моим телом, а с помощью колдовских сил, быть может, и разумом, но никогда не получишь даже крохотной части моей души.
Не успели слова слететь с языка, как Брайенна поняла, что не должна была говорить с ним таким тоном. Теперь она бросила вызов его мужскому самолюбию, вызов, на который нельзя не ответить.
Но Кристиан словно не слышал ее. Глаза ласкали каждую черту ее лица, каждый волосок на голове, каждый изгиб изящной фигуры.
— Позволь помочь тебе снять платье, — шепнул он.
В панике от того, что муж уже предъявляет на нее супружеские права, хотя ночь еще не настала, Брайенна нервно вскрикнула:
— Нет! Я останусь в нем!
Брови Хоксблада иронично поднялись.
— Ты будешь в подвенечном наряде на церемонии крещения принцессы? Или ты обо всем забыла, дорогая?
— Конечно, нет, — вспыхнула Брайенна. — Адель поможет мне переодеться.
И, судорожно сглотнув, добавила:
— Я бы хотела остаться одна, милорд.
Кристиан понял, что ей трудно возвращаться в церковь в третий раз в этот роковой день.
— Я вернусь, чтобы проводить тебя. Наслаждайся одиночеством, пока можешь, — насмешливо бросил он, уходя.
По правде говоря, Брайенна была рада избавиться от подвенечного платья. Адель помогла ей надеть темно-синюю тунику с голубым нижним платьем. Она не хотела сегодня облачаться в яркие цвета из уважения к памяти Роберта, но королю и королеве вряд ли поправится, если она придет в трауре на церемонию крещения новорожденной принцессы. Почти полчаса она и Адель возились с волосами, заплетая их и укладывая короной.
Кристиан вошел, когда женщины втыкали последние шпильки.
— Как великолепно ты выглядишь, любимая, — восхищенно воскликнул он.
— Достаточно хороша для принца? — язвительно спросила Брайенна.
— Совершенно верно, — кивнул Кристиан, не обращая внимания на ее иронию.
Часовня была заполнена до отказа, но толпа расступилась перед новобрачными. Все были потрясены известием о том, что араб убил брата и женился на его невесте. Но король, очевидно, посчитал смерть Роберта следствием несчастного случая и одобрил брак Кристиана Хоксблада и Брайенны Бедфорд, поэтому злые языки молчали.
Вся королевская семья собралась на церемонию крещения младенца. Для королевы Филиппы принесли кресло а король держал малышку.
«Словно трофей», — думала Брайенна. Все мужчины тщеславны, особенно когда речь идет о символах их мужской силы и плодовитости.
Заметив золотистую голову принца Эдуарда, возвышавшегося среди братьев и сестер, Брайенна вздохнула. Когда Джоан родит, он даже не сможет признать ребенка своим. Ведь она замужем, и младенец будет носить фамилию Холланд.
Сердце Брайенны пронзила боль за подругу. К Эдуарду она не питала жалости. Он тоже один из этих проклятых мужчин — властелинов мира! Если не мог получить Джоан по закону, должен был держать в узде свою похоть.
Она мельком взглянула на мужа и была поражена выражением его лица. Он был так высок, что мог наблюдать за крещением поверх голов собравшихся. Он смотрел на младенца с такой нежностью и так мечтательно… Взгляд его ясно говорил, как он жаждет иметь своего ребенка.
Брайенна неожиданно ощутила странную слабость, и Кристиан, взглянув на жену, успел поддержать ее, прежде чем та пошатнулась. Брайенна могла поклясться, что на какое-то мгновение в глазах его мелькнула та же бесконечная нежность, но маска невозмутимости тут же вновь вернулась на прежнее место.
Церемония окончилась, и толпа унесла новобрачных в трапезный зал.
Брайенна почувствовала, как Хоксблад с силой сжал ее руку, чтобы их не разлучили.
На возвышении стоял длинный стол, покрытый белым атласом, на котором были выставлены подарки новорожденной.
— О, Боже, у меня нет подарка, — пробормотала Брайенна.
— Я уже послал от нас обоих.
— Что именно? — спросила она, глядя на сверкающее великолепие.
— Медальон в форме сердца с рубином и речным жемчугом.
Брайенна едва не охнула вслух, увидев этот медальон с огромным рубином. Он должен стоить сотни фунтов! Неужели он уже запустил руку в казну Уоррика или, не дай Бог, Бедфорда?!
Муж подставил ей стул, но Брайенна, неприязненно поморщившись, заметила:
— Я вовсе не хочу быть здесь.
— Мы найдем возможность поскорее ускользнуть, — заверил Кристиан.
Теперь Брайенне страстно захотелось остаться.
— Ты ела что-нибудь сегодня? — заботливо спросил он, когда кончились здравицы в честь новой принцессы.
Брайенна покачала головой, неожиданно вспомнив, что у нее с утра крошки во рту не было. Неудивительно, что ей стало нехорошо в церкви.
— Не пей много, — предостерег он.
Брайенна тут же осушила чашу до дна.
— Ты уже нарушила обет повиновения мне. И сделала это намеренно, Брайенна.
Вино красной розой расцвело у нее в груди, и Брайенна беззаботно пожала изящным плечиком.
— Поскольку я давала обеты по принуждению, думаю, постепенно нарушу их все до одного! Один драгоценный обет за другим!
Брайенна подняла чашу, подавая знак виночерпию наполнить ее, но Кристиан так сжал тонкое запястье, что чаша со звоном упала на стол.
— Ты сама не знаешь, что несешь! И запомни, когда я отдаю приказ, ты должна либо подчиняться добровольно, либо по принуждению. Выбор за тобой.
Глаза Кристиана словно пригвоздили ее к месту.
«Ненавижу тебя», — подумала она.
— Неправда, — подчеркнуто властно ответил он вслух
Господи, он читает ее мысли! Теперь Брайенна боялась и ненавидела мужа.
Уголок его рта иронически приподнялся.
— Не слишком-то вы боитесь меня, госпожа, иначе не осмелились бы дразнить.
Брайенна вынудила себя сосредоточиться на еде. Она положила на тарелку кусочек баранины, артишок и немного салата. Ей удалось проглотить немного мяса. Отломив листочек артишока, Брайенна поднесла его ко рту. Но Кристиан, наклонившись над столом, прошептал:
— Ты знаешь, что это сильное возбуждающее?! И постарался не улыбнуться, когда Брайенна оттолкнула тарелку, словно обжегшись.
Подали заключительное блюдо. Брайенна взяла маленький ломтик сыра и кусочек крестильного пирога. Она прекрасно сумела рассчитать свои последующие действия: когда Али поднес Кристиану розовой воды для омовения рук, Брайенна подняла кубок мужа и осушила его до дна.
Только сейчас Кристиан внезапно понял, сколько мужества понадобится ему. Он тихо заговорил с Али, но Брайенна расслышала каждое слово:
— Приготовь ванну для миледи и можешь отдыхать.
Глава 33
— Я… я не понимаю.
— Мой сын Кристиан хочет жениться на вас завтра.
— О, Боже, нет! — вскрикнула Брайенна. — Роберт еще не похоронен!
— Моя дорогая, это вполне обычное дело. Когда контракт подписан и смерть уносит одного сына, другой зачастую занимает его место. Обычно это происходит потому, что семья не желает терять наследницу, но клянусь, мои мотивы не таковы. У меня самого много земель и замков для Кристиана.
— Я не могу выйти замуж за Хоксблада, — прошептала Брайенна.
Граф сурово нахмурился.
— Он исполнен решимости получить вас. Кристиан из тех, кто обычно добивается своего.
— Я… Мне очень жаль.
— Не давайте ответа сейчас. Утро вечера мудренее, леди Бедфорд. Завтра, возможно, вы поймете, что, избрав Хоксблада, поступите мудро.
Брайенна вышла, и обе женщины отправились к себе, прокладывая дорогу среди толпившихся придворных. В Виндзоре собралось множество гостей, с нетерпением ожидающих пиршества. Всю ночь в Трапезном зале будут гореть огни и собравшиеся станут пировать, смеяться, танцевать и веселиться. Жизнь продолжается, несмотря на постоянное присутствие смерти, а может, именно поэтому.
Брайенна у себя в комнате никак не могла успокоиться из-за тревожных мыслей, лихорадочно теснившихся в голове. Хоксблад, видно, не терял времени и успел поговорить с Уорриком и получить его согласие. Неужели он может каждого подчинить своей воле? Уоррик сам сказал, что его земли и заноси перейдут к Кристиану. Еще одна причина, чтобы устранить законного наследника! Брайенна не могла отрицать, что Хоксблад вел себя в Бедфорде так, словно поместье уже принадлежит ему. Возможно, он уже давно замышлял преступление? Неужели никто не видит, чего добивался Хоксблад?! Одним ударом копья он стал наследником графства Уоррик!
Она была так погружена в мрачные раздумья, что очнулась, только услыхав голоса в соседней комнате. Дверь распахнулась, и на пороге появилась высокая фигура Кристиана де Бошема.
— Чего ты хочешь? — холодно спросила девушка.
— Тебя, Брайенна.
— Ты не сможешь получить меня, — резко бросила она.
Кристиан шагнул вперед.
— Смогу и получу.
— Неужели тебя совсем не мучает совесть? — упрекнула она его со вздохом.
— Совсем, — спокойно кивнул Кристиан.
— Роберт был моим женихом!
— Ты не любила Роберта и, по чести говоря, страшилась мысли стать его женой.
Чувство вины охватило Брайенну. Как могла она бесстыдно отрицать сказанное?
— Я полюбила бы его со временем! — воскликнула она.
— И меня со временем полюбишь!
Брайенна встала и гордо вскинула голову, тяжело и часто дыша. Упругие груди соблазнительно поднимались и опускались.
— Я любила тебя. И ты убил эту любовь так же быстро и жестоко, как покончил с братом.
Кристиан, вскипев, шагнул к ней, крепко сдавив ее плечи.
— Он участвовал в заговоре, о котором ты ничего не знаешь. Я поклялся молчать. Либо ты доверяешь мне, либо нет.
Брайенна вглядывалась в смуглое лицо, жесткое, словно высеченное из гранита. Пришлось собрать все мужество, чтобы сопротивляться ему. В груди зажегся крохотный огонек страха. Она рискует жизнью, обвиняя такого сильного и властного человека в умышленном убийстве.
— Я не верю тебе, — тихо сказала Брайенна, и ей показалось, что Кристиан поморщился, как от удара, но лицо его вновь превратилось в маску, преисполненную мрачной решимости.
— Замужество без доверия, должно быть, весьма интересная штука, — издевательски бросил он.
— Я не выйду за тебя, араб! — категорично заявила Брайенна, но тут же осеклась, испугавшись собственной дерзости.
— Выйдешь, выйдешь! — заверил он.
Брайенна с отвращением оглядела Хоксблада.
— Ты не сможешь заставить меня!
— Король заставит!
— Тогда принеси мне его приказ! — торжествующе воскликнула она, выкладывая на стол все козыри.
Хоксблад полез за пазуху дублета и, вынув свернутый пергамент, вложил ей в руку. Потом, ни слова не говоря, повернулся и вышел.
Брайенна зажала нос, не в силах вынести раздражающего запаха горящих на алтаре часовни свечей. Она всю ночь не сомкнула глаз, терзаясь мыслями о предстоящей церемонии.
Да, этот мир действительно принадлежит мужчинам! Что такое ее желания в сравнении с волей всесильных рыцарей, собравшихся в часовне? Уоррик стоял рядом с Хоксбладом, а король — подле принца Эдуарда, выступавшего в роли шафера жениха.
Пока священник монотонно читал молитву на латыни, Брайенна упорно смотрела вниз, на платье, которое с такой радостью помогала ей шить Джоан. Как Брайенна ненавидела это платье! Она вспомнили то, что сказала и ее слова оказались пророческими: «Плохая примета для жениха — увидеть подвенечное платье невесты до свадьбы!»
И тут Брайенна снова подумала о Джоан. Подруге тоже пришлось поступиться своими желаниями в угоду властителям этого мира. Как это ужасно! Женщина должна быть вправе распоряжаться своей судьбой!
Брайенна встрепенулась от неожиданности, когда король подошел и взял ее за руку. Священник задал старый как мир вопрос:
— Кто отдает эту женщину в жены этому мужчине? Король Эдуард Плантагенет вложил пальцы Брайенны в ладонь Кристиана Бошема и объявил:
— Я отдаю эту женщину в жены этому мужчине. Поскольку Брайенна была под опекой короля, вполне естественно, что он считался ее посаженым отцом. Брайенна глухо повторяла слова за священником, принося клятву верности, преданности, послушания до тех пор, пока смерть не разлучит ее с мужем. Она дала обеты любить, почитать и повиноваться и, встав на колени, поцеловала руку Кристиана.
— Я отдаю себя в твою власть, мой муж и господин.
Выбора не было, приходилось подчиняться обычаю и приказу короля.
Перед тем как принять тяжелое золотое обручальное кольцо, Брайенна отдала букет Адели. Под сводами часовни прозвучал низкий глубокий голос Кристиана:
— Обручаюсь с тобой этим кольцом и клянусь боготворить тебя своим телом.
«Он уже обожествлял меня своим телом, — в смятении думала Брайенна, — если я вновь отдамся ему, то покрою себя несмываемым позором!»
Но тут она услыхала слова, громко и торжественно произносимые священником:
— Во имя Отца, Сына и Святого Духа объявляю вас мужем и женой!
Хоксблад придвинулся ближе и наклонил темную голову, чтобы поцеловать невесту. Глаза, словно осколки аквамарина, сверкали на смуглом лице. Он был чертовски горд, чтобы склонить голову перед мужчиной, но Брайенна вынудила его склонить голову перед женщиной.
Поцелуй был коротким, целомудренным. Брайенна вновь взяла цветы у Адели и безропотно ждала, пока мужчины поздравят и поцелуют новобрачных.
Король Эдуард извинился и сказал, что вынужден уйти:
— Моего друга Уильяма де Монтекьюта вчера ранили, и его состояние ухудшается с каждым часом.
Он пошел к выходу, сопровождаемый принцем Уэльским, но, когда Брайенна хотела последовать за ним, Хоксблад сжал ее запястье.
— Мы остаемся.
Она молча наблюдала, как два рыцаря внесли длинный гроб. Только трое присутствовали на заупокойной службе по Роберту: Уоррик, Кристиан и Брайенна. Брайенна подумала, что принцу Лайонелу должно быть стыдно. Он и рыцари дома Кларенса могли бы прийти и почтить память верного слуги — Роберт был так предан сыну короля! Она не знала, что Лайонел лежал мертвецки пьяный после того, как отец и брат, смерть которого он замышлял, с презрением отвергли его.
Брайенна собралась с духом и обрела внутреннюю силу. Она стояла прямая и гордая, пока священник неразборчиво бормотал заупокойные молитвы. Когда наконец служба закончилась, она поднялась по ступенькам алтаря и, встав у гроба, вынула из букета белую розу.
Острый шип впился в палец Брайенны, и на белоснежные лепестки упала алая капля. Брайенна осторожно положила цветок на грудь мертвеца.
— Прости меня, — прошептала она и пошла к выходу. Яркий солнечный свет ударил в глаза и на секунду ослепил Брайенну.
— Милорд, — спросила Адель, — вы пришлете Пэдди за вещами леди Бошем?
Брайенна сообразила, что Адель говорит о ней, но новое имя не звучало чем-то непривычным, и это показалось ей странным.
— Нет, Адель, я сам приду за вещами миледи, — объявил Кристиан.
Войдя в комнату мужа, Брайенна вспомнила, что уже бывала здесь и раньше. Покои когда-то принадлежали брату Джоан, графу Кенту, и Джоан однажды приводила ее сюда. Покои были роскошно обставлены, поскольку Эдмунд был богат, в жилах его текла кровь королей. Апартаменты состояли из двух больших комнат и гардеробной. В спальне стояла огромная массивная кровать под пологом.
В мозгу Брайенны пламенем вспыхнули слова Хоксблада: «Я посажу свое семя в тебя, Брайенна, не сомневайся».
Он был так уверен, что станет ее мужем. Роберт никогда не был для него препятствием. Разве Хоксблад не приехал в Англию с целью отомстить Уоррику? И он упорно добивается своего. Скорее всего, он и ее хотел заполучить как часть добычи, которую можно захватить в уничтоженном им доме Уоррика!
Кристиан внес последний сундук с вещами Брайенны и сочувственно сказал Адели:
— Я освободил гардеробную, думаю, вам будет там удобно.
— Спасибо, милорд, это более чем достаточно.
— Вы слишком великодушны, Адель. Я знаю, комната чересчур мала, но, когда мы приедем во Францию, обещаю, что ваши покои будут гораздо просторнее.
Постельное белье Брайенны было из лучшего полотна и помечено вышитым «Б» — первой буквой фамилии Бедфорд. Развертывая простыни, Адель поняла, что монограмма может отныне означать и имя «Бошем»
Невеста с женихом остались одни, в первый раз после того, как обменялись обетами. Брайенна вызывающе подняла подбородок.
— Я была вполне довольна жизнью в Бедфорде и предпочла бы вернуться туда, чем сопровождать тебя во Францию.
Кристиан подошел совсем близко, но пока не делал попытки коснуться ее.
— Брайенна, я женился на тебе, и мы будем вместе до конца дней. Когда-нибудь мы вдвоем отправимся в Бедфорд. Этот день еще не настал. Сначала мы должны ехать во Францию вместе.
Брайенна резко закинула за плечи золотистые волосы.
— Ты прекрасно научил меня хитростям и уловкам. Все, что мне требуется — исчезнуть в тот день, на который назначено отплытие.
Теперь он коснулся ее. Сильные руки сжали ее плечи, притянули к мускулистой мужской груди, в ушах зазвучал страстный шепот.
— К тому времени, как мы будем готовы отправиться во Францию, ты не захочешь покидать меня. Я стану пламенем в твоей крови, и ты будешь принадлежать мне телом и душой.
Он впился в ее губы поцелуем, столь жгучим и властным, что на секунду Брайенне показалось — нет ничего легче, чем отдаться во власть опьяняющих ласк Арабского Рыцаря. Но, когда Кристиан поднял голову, Брайенна произнесла дерзкий монолог:
— Если думаешь, что поцелуи и объятия могут соединить нас, значит, ничего не знаешь обо мне! Ты можешь завладеть моим телом, а с помощью колдовских сил, быть может, и разумом, но никогда не получишь даже крохотной части моей души.
Не успели слова слететь с языка, как Брайенна поняла, что не должна была говорить с ним таким тоном. Теперь она бросила вызов его мужскому самолюбию, вызов, на который нельзя не ответить.
Но Кристиан словно не слышал ее. Глаза ласкали каждую черту ее лица, каждый волосок на голове, каждый изгиб изящной фигуры.
— Позволь помочь тебе снять платье, — шепнул он.
В панике от того, что муж уже предъявляет на нее супружеские права, хотя ночь еще не настала, Брайенна нервно вскрикнула:
— Нет! Я останусь в нем!
Брови Хоксблада иронично поднялись.
— Ты будешь в подвенечном наряде на церемонии крещения принцессы? Или ты обо всем забыла, дорогая?
— Конечно, нет, — вспыхнула Брайенна. — Адель поможет мне переодеться.
И, судорожно сглотнув, добавила:
— Я бы хотела остаться одна, милорд.
Кристиан понял, что ей трудно возвращаться в церковь в третий раз в этот роковой день.
— Я вернусь, чтобы проводить тебя. Наслаждайся одиночеством, пока можешь, — насмешливо бросил он, уходя.
По правде говоря, Брайенна была рада избавиться от подвенечного платья. Адель помогла ей надеть темно-синюю тунику с голубым нижним платьем. Она не хотела сегодня облачаться в яркие цвета из уважения к памяти Роберта, но королю и королеве вряд ли поправится, если она придет в трауре на церемонию крещения новорожденной принцессы. Почти полчаса она и Адель возились с волосами, заплетая их и укладывая короной.
Кристиан вошел, когда женщины втыкали последние шпильки.
— Как великолепно ты выглядишь, любимая, — восхищенно воскликнул он.
— Достаточно хороша для принца? — язвительно спросила Брайенна.
— Совершенно верно, — кивнул Кристиан, не обращая внимания на ее иронию.
Часовня была заполнена до отказа, но толпа расступилась перед новобрачными. Все были потрясены известием о том, что араб убил брата и женился на его невесте. Но король, очевидно, посчитал смерть Роберта следствием несчастного случая и одобрил брак Кристиана Хоксблада и Брайенны Бедфорд, поэтому злые языки молчали.
Вся королевская семья собралась на церемонию крещения младенца. Для королевы Филиппы принесли кресло а король держал малышку.
«Словно трофей», — думала Брайенна. Все мужчины тщеславны, особенно когда речь идет о символах их мужской силы и плодовитости.
Заметив золотистую голову принца Эдуарда, возвышавшегося среди братьев и сестер, Брайенна вздохнула. Когда Джоан родит, он даже не сможет признать ребенка своим. Ведь она замужем, и младенец будет носить фамилию Холланд.
Сердце Брайенны пронзила боль за подругу. К Эдуарду она не питала жалости. Он тоже один из этих проклятых мужчин — властелинов мира! Если не мог получить Джоан по закону, должен был держать в узде свою похоть.
Она мельком взглянула на мужа и была поражена выражением его лица. Он был так высок, что мог наблюдать за крещением поверх голов собравшихся. Он смотрел на младенца с такой нежностью и так мечтательно… Взгляд его ясно говорил, как он жаждет иметь своего ребенка.
Брайенна неожиданно ощутила странную слабость, и Кристиан, взглянув на жену, успел поддержать ее, прежде чем та пошатнулась. Брайенна могла поклясться, что на какое-то мгновение в глазах его мелькнула та же бесконечная нежность, но маска невозмутимости тут же вновь вернулась на прежнее место.
Церемония окончилась, и толпа унесла новобрачных в трапезный зал.
Брайенна почувствовала, как Хоксблад с силой сжал ее руку, чтобы их не разлучили.
На возвышении стоял длинный стол, покрытый белым атласом, на котором были выставлены подарки новорожденной.
— О, Боже, у меня нет подарка, — пробормотала Брайенна.
— Я уже послал от нас обоих.
— Что именно? — спросила она, глядя на сверкающее великолепие.
— Медальон в форме сердца с рубином и речным жемчугом.
Брайенна едва не охнула вслух, увидев этот медальон с огромным рубином. Он должен стоить сотни фунтов! Неужели он уже запустил руку в казну Уоррика или, не дай Бог, Бедфорда?!
Муж подставил ей стул, но Брайенна, неприязненно поморщившись, заметила:
— Я вовсе не хочу быть здесь.
— Мы найдем возможность поскорее ускользнуть, — заверил Кристиан.
Теперь Брайенне страстно захотелось остаться.
— Ты ела что-нибудь сегодня? — заботливо спросил он, когда кончились здравицы в честь новой принцессы.
Брайенна покачала головой, неожиданно вспомнив, что у нее с утра крошки во рту не было. Неудивительно, что ей стало нехорошо в церкви.
— Не пей много, — предостерег он.
Брайенна тут же осушила чашу до дна.
— Ты уже нарушила обет повиновения мне. И сделала это намеренно, Брайенна.
Вино красной розой расцвело у нее в груди, и Брайенна беззаботно пожала изящным плечиком.
— Поскольку я давала обеты по принуждению, думаю, постепенно нарушу их все до одного! Один драгоценный обет за другим!
Брайенна подняла чашу, подавая знак виночерпию наполнить ее, но Кристиан так сжал тонкое запястье, что чаша со звоном упала на стол.
— Ты сама не знаешь, что несешь! И запомни, когда я отдаю приказ, ты должна либо подчиняться добровольно, либо по принуждению. Выбор за тобой.
Глаза Кристиана словно пригвоздили ее к месту.
«Ненавижу тебя», — подумала она.
— Неправда, — подчеркнуто властно ответил он вслух
Господи, он читает ее мысли! Теперь Брайенна боялась и ненавидела мужа.
Уголок его рта иронически приподнялся.
— Не слишком-то вы боитесь меня, госпожа, иначе не осмелились бы дразнить.
Брайенна вынудила себя сосредоточиться на еде. Она положила на тарелку кусочек баранины, артишок и немного салата. Ей удалось проглотить немного мяса. Отломив листочек артишока, Брайенна поднесла его ко рту. Но Кристиан, наклонившись над столом, прошептал:
— Ты знаешь, что это сильное возбуждающее?! И постарался не улыбнуться, когда Брайенна оттолкнула тарелку, словно обжегшись.
Подали заключительное блюдо. Брайенна взяла маленький ломтик сыра и кусочек крестильного пирога. Она прекрасно сумела рассчитать свои последующие действия: когда Али поднес Кристиану розовой воды для омовения рук, Брайенна подняла кубок мужа и осушила его до дна.
Только сейчас Кристиан внезапно понял, сколько мужества понадобится ему. Он тихо заговорил с Али, но Брайенна расслышала каждое слово:
— Приготовь ванну для миледи и можешь отдыхать.
Глава 33
— Мы сейчас уйдем, — пробормотал Кристиан.
— Нельзя оскорблять Плантагенетов, — тихо протестовала Брайенна.
— Все здесь знают, что мы поженились сегодня утром и сегодняшняя ночь для нас особая! Пойдем, Брайенна!
Он встал и взял ее за руку.
Поднимаясь из-за стола, Брайенна слегка покачнулась, и Кристиан понял, что жена немного опьянела, пальцы ее чуть заметно дрожали.
Когда они медленно шли по длинному коридору, ведущему из зала, Брайенна объявила:
— Если я буду купаться, то в полном одиночестве.
Кристиан сжал ее руку и, наклонив темноволосую голову, прошептал:
— Мы будем совсем одни, любимая. Я не хочу, чтобы нас беспокоили, и Али знает это!
— Я вовсе не то имела в виду! — возразила Брайенна, когда они уже стояли у двери их покоев.
Али разжег огонь в камине и поставил в спальне лохань. Слуги как раз выносили из комнаты пустые ведра.
— Я уже приготовил ароматные масла и полотенца, милорд. Вам угодно еще что-нибудь?
— Моя госпожа желает уединения, полного уединения. Пожалуйста, проследи, чтобы нас сегодня не беспокоили.
Али поклонился и закрыл дверь. Брайенна круто развернулась. Щеки разгорелись, глаза сверкали.
— Ты прекрасно понял, что я хотела сказать! Остаться одной, совсем одной, без тебя!
Кристиан решительно шагнул к ней. Не отводя глаз от лица Брайенны, он поднял руки, чтобы вынуть шпильки из ее волос. Весь последний час в его пальцах зрело желание прикоснуться к этой роскошной гриве, распустить ее, увидеть во всей красе.
— В чем причина твоей застенчивости, милая? Мы уже были любовниками, и все же ты нуждаешься в вине, чтобы придать себе смелости.
— Мне не нужна смелость. Я просто хочу быть одна!
Брайенна попыталась отстраниться, но его пальцы запутались в золотистой массе живого шелка и не отпускали ее. Брайенна замерла.
— Мы здесь вдвоем. Больше нас никто не потревожит и никто не увидит, что мы делаем сегодня ночью. Никто не узнает, что произойдет в этой ванне и в этой постели.
Кристиан добился своего. Брайенна кипела от гнева.
Теперь ярость вытеснит страх. Прекрасные глаза, казалось, переливались зелеными искрами.
— Я не разденусь, и не буду мыться на твоих глазах. Кристиан расплел длинные косы и окутал плечи Брайенны шелковистым покрывалом.
— И не надо. Я раздену и вымою тебя.
Ловкие пальцы быстро расшнуровали ленты на тунике.
Брайенна задохнулась от бешенства:
— Ты дьявол! Арабский дьявол!
Но уверенные руки уже успели снять тунику и взялись за подол нижнего платья.
— А ты жена арабского дьявола!
Озноб прошел по телу Брайенны. Она ощущала жар больших ладоней сквозь тонкую ткань. Одна рука поползла вверх, сжала полную грудь, другая скользнула по бедру. Брайенна вся дрожала.
— Моя прекрасная, прекрасная Брайенна. Я хочу узнавать и узнавать тебя, пока не узнаю до конца. Я хочу видеть, как ты шипишь и исходишь яростью. Я хочу видеть, как ты смеешься, и плачешь, и любишь. Я хочу видеть тебя охваченной страстью, которая перельется через край от одного моего прикосновения, а потом хочу, чтобы ты испытала все снова и снова, когда останешься обнаженной.
Ему почти удалось стянуть нижнее платье.
— Нет, — выкрикнула она, упрямо цепляясь за прозрачную ткань.
— Нет? Тебе нужно еще немного смелости, чтобы начать путешествие в мир женственной зрелости!
Брайенна не нашлась, что ответить на те возмутительные слова, которые только что услышала.
Кристиан подошел к резному шкафчику на другом конце комнаты и налил вина в изысканно отделанную чашу. Потом вернулся к Брайенне и встал, возвышаясь над ней, близко, слишком близко, так, что она даже поежилась от этой близости. Брайенна потянулась к золотой чаше, но он взял ее руку, положил ее на свою мускулистую грудь, а потом сам поднес вино к ее губам.
— Мы разделим эту сладкую влагу, — нежно пробормотал он. — Мы все разделим, как любовники.
Брайенна опустила темные ресницы с золотистыми кончиками и пригубила прозрачный напиток. Он позволил ей выпить столько, сколько она хотела, сколько ей было необходимо.
— Прими эту чашу любви, чашу жизни. — Его голос был тихим и мягким, как темный бархат.
Взглянув на себя, Брайенна неожиданно увидела себя обнаженной. Когда он успел снять с нее одежду?
Кристиан допил последний глоток, который оставила ему Брайенна, и она зачарованно наблюдала, как он медленно нагибает голову, чтобы прижаться к ее губам своими, влажными от вина. Вкус его губ был подобен и раю и аду. Она ненавидела его и любила его. Кристиан не мог наглядеться на изысканную красоту. Он поднял тяжелую массу волос и позволил им рассыпаться по плечам. Золотистый шелк на кремовом атласе. Он осторожно сжал руками ее лицо, длинные пальцы обводили контуры нежных щек; губы едва дотрагивались до лба, скул, крохотной родинки. Соблазнительная ямочка на подбородке так и просилась, чтобы ее поцеловали, но Кристиан лишь окунул в нее кончик языка и только потом завладел ее ртом, обжег поцелуем, ненасытно пил пропитанную вином сладость, обводя языком влажный душистый альков.
Этот пламенный жгучий поцелуй так опьянил Брайенну, что она не почувствовала, как его рука проскользнула между ее бедер. Она пришла в себя, только когда жар ладони, сжимавшей нежный венерин холм, проник, казалось, в самую душу. Она ощутила, как другая рука
Кристиана скользнула по изгибу ее спины, под волосы, легла на округлые ягодицы.
И тут он неожиданно поднял ее.
— Хоксблад, нет, — вскрикнула Брайенна, но вынуждена была прижаться к нему, чтобы не упасть.
Коварные губы скользили по телу, терзая лукавыми ласками.
— Кристиан, скажи «Кристиан». Я хочу ощутить вкус своего имени на твоих губах.
— Дьявол! Дьявол! Дьявол! Каково на вкус это? Нравится?
— Отдает чем-то грешным, чувственным и восхитительно безнравственным.
Брайенна вздохнула, сначала негодующе, потом удивленно, когда Кристиан поднял ее еще выше и опустил в теплую надушенную воду, осторожно поднимая волосы, чтобы не замочить их. Встав на колени, он потянулся за мылом.
— Нет! Пожалуйста, Хоксблад, позволь мне вымыться самой.
— Скажи «Кристиан».
— Пожалуйста, Крис…
Прежде чем она успела договорить, его губы вновь завладели ее ртом, наслаждаясь ощущением атласной мягкости. В вознаграждение за то, что Брайенна послушалась, Кристиан подал ей мыло и встал. Вздох облегчения сорвался с губ Брайенны, но, прежде чем она успела опомниться, горло вновь перехватило. Иисусе, он воспользовался возможностью, чтобы скинуть одежду. Она не смела отвести глаз, боясь того, что теперь сделает ее несносный, сумасшедший муж.
Глаза Брайенны расширились при виде обнаженной великолепной мускулистой мужской фигуры. Она забыла том, как он совершенен. Кристиан был таким же смугло-прекрасным, как древний таинственный бог. Отблески огня играли на гладкой коже, подчеркивая каждую выпуклость, каждую мышцу, гордый поворот головы, литые мускулы груди и твердых, как железо, бедер.
Тело ее трепетало от жара, воды и вина одновременно, горело и покалывало. И именно это тело, предательское тело вспоминало те чувственные ощущения, которые Кристиан заставил ее испытать в Бедфорде. Где-то в глубине загорелось желание, сладостная боль, безжалостно усиливающаяся с каждой минутой. Пустота в ней увеличилась в тысячу раз. Она жаждала прижаться к нему, ощутить его прикосновение, жаждала с такой силой, что, казалось, сейчас закричит.
Но Брайенна, собрав силы, наблюдала, как он медленно, гибко, словно пантера, движется по комнате: разостлал большое пушистое полотенце у огня, вынул пробку из алебастрового флакона и поставил его рядом с полотенцем. Потом направился к ней и поднял из воды Брайенна вздрогнула от прикосновения холодного воздуха к разгоряченной коже.
— Нельзя оскорблять Плантагенетов, — тихо протестовала Брайенна.
— Все здесь знают, что мы поженились сегодня утром и сегодняшняя ночь для нас особая! Пойдем, Брайенна!
Он встал и взял ее за руку.
Поднимаясь из-за стола, Брайенна слегка покачнулась, и Кристиан понял, что жена немного опьянела, пальцы ее чуть заметно дрожали.
Когда они медленно шли по длинному коридору, ведущему из зала, Брайенна объявила:
— Если я буду купаться, то в полном одиночестве.
Кристиан сжал ее руку и, наклонив темноволосую голову, прошептал:
— Мы будем совсем одни, любимая. Я не хочу, чтобы нас беспокоили, и Али знает это!
— Я вовсе не то имела в виду! — возразила Брайенна, когда они уже стояли у двери их покоев.
Али разжег огонь в камине и поставил в спальне лохань. Слуги как раз выносили из комнаты пустые ведра.
— Я уже приготовил ароматные масла и полотенца, милорд. Вам угодно еще что-нибудь?
— Моя госпожа желает уединения, полного уединения. Пожалуйста, проследи, чтобы нас сегодня не беспокоили.
Али поклонился и закрыл дверь. Брайенна круто развернулась. Щеки разгорелись, глаза сверкали.
— Ты прекрасно понял, что я хотела сказать! Остаться одной, совсем одной, без тебя!
Кристиан решительно шагнул к ней. Не отводя глаз от лица Брайенны, он поднял руки, чтобы вынуть шпильки из ее волос. Весь последний час в его пальцах зрело желание прикоснуться к этой роскошной гриве, распустить ее, увидеть во всей красе.
— В чем причина твоей застенчивости, милая? Мы уже были любовниками, и все же ты нуждаешься в вине, чтобы придать себе смелости.
— Мне не нужна смелость. Я просто хочу быть одна!
Брайенна попыталась отстраниться, но его пальцы запутались в золотистой массе живого шелка и не отпускали ее. Брайенна замерла.
— Мы здесь вдвоем. Больше нас никто не потревожит и никто не увидит, что мы делаем сегодня ночью. Никто не узнает, что произойдет в этой ванне и в этой постели.
Кристиан добился своего. Брайенна кипела от гнева.
Теперь ярость вытеснит страх. Прекрасные глаза, казалось, переливались зелеными искрами.
— Я не разденусь, и не буду мыться на твоих глазах. Кристиан расплел длинные косы и окутал плечи Брайенны шелковистым покрывалом.
— И не надо. Я раздену и вымою тебя.
Ловкие пальцы быстро расшнуровали ленты на тунике.
Брайенна задохнулась от бешенства:
— Ты дьявол! Арабский дьявол!
Но уверенные руки уже успели снять тунику и взялись за подол нижнего платья.
— А ты жена арабского дьявола!
Озноб прошел по телу Брайенны. Она ощущала жар больших ладоней сквозь тонкую ткань. Одна рука поползла вверх, сжала полную грудь, другая скользнула по бедру. Брайенна вся дрожала.
— Моя прекрасная, прекрасная Брайенна. Я хочу узнавать и узнавать тебя, пока не узнаю до конца. Я хочу видеть, как ты шипишь и исходишь яростью. Я хочу видеть, как ты смеешься, и плачешь, и любишь. Я хочу видеть тебя охваченной страстью, которая перельется через край от одного моего прикосновения, а потом хочу, чтобы ты испытала все снова и снова, когда останешься обнаженной.
Ему почти удалось стянуть нижнее платье.
— Нет, — выкрикнула она, упрямо цепляясь за прозрачную ткань.
— Нет? Тебе нужно еще немного смелости, чтобы начать путешествие в мир женственной зрелости!
Брайенна не нашлась, что ответить на те возмутительные слова, которые только что услышала.
Кристиан подошел к резному шкафчику на другом конце комнаты и налил вина в изысканно отделанную чашу. Потом вернулся к Брайенне и встал, возвышаясь над ней, близко, слишком близко, так, что она даже поежилась от этой близости. Брайенна потянулась к золотой чаше, но он взял ее руку, положил ее на свою мускулистую грудь, а потом сам поднес вино к ее губам.
— Мы разделим эту сладкую влагу, — нежно пробормотал он. — Мы все разделим, как любовники.
Брайенна опустила темные ресницы с золотистыми кончиками и пригубила прозрачный напиток. Он позволил ей выпить столько, сколько она хотела, сколько ей было необходимо.
— Прими эту чашу любви, чашу жизни. — Его голос был тихим и мягким, как темный бархат.
Взглянув на себя, Брайенна неожиданно увидела себя обнаженной. Когда он успел снять с нее одежду?
Кристиан допил последний глоток, который оставила ему Брайенна, и она зачарованно наблюдала, как он медленно нагибает голову, чтобы прижаться к ее губам своими, влажными от вина. Вкус его губ был подобен и раю и аду. Она ненавидела его и любила его. Кристиан не мог наглядеться на изысканную красоту. Он поднял тяжелую массу волос и позволил им рассыпаться по плечам. Золотистый шелк на кремовом атласе. Он осторожно сжал руками ее лицо, длинные пальцы обводили контуры нежных щек; губы едва дотрагивались до лба, скул, крохотной родинки. Соблазнительная ямочка на подбородке так и просилась, чтобы ее поцеловали, но Кристиан лишь окунул в нее кончик языка и только потом завладел ее ртом, обжег поцелуем, ненасытно пил пропитанную вином сладость, обводя языком влажный душистый альков.
Этот пламенный жгучий поцелуй так опьянил Брайенну, что она не почувствовала, как его рука проскользнула между ее бедер. Она пришла в себя, только когда жар ладони, сжимавшей нежный венерин холм, проник, казалось, в самую душу. Она ощутила, как другая рука
Кристиана скользнула по изгибу ее спины, под волосы, легла на округлые ягодицы.
И тут он неожиданно поднял ее.
— Хоксблад, нет, — вскрикнула Брайенна, но вынуждена была прижаться к нему, чтобы не упасть.
Коварные губы скользили по телу, терзая лукавыми ласками.
— Кристиан, скажи «Кристиан». Я хочу ощутить вкус своего имени на твоих губах.
— Дьявол! Дьявол! Дьявол! Каково на вкус это? Нравится?
— Отдает чем-то грешным, чувственным и восхитительно безнравственным.
Брайенна вздохнула, сначала негодующе, потом удивленно, когда Кристиан поднял ее еще выше и опустил в теплую надушенную воду, осторожно поднимая волосы, чтобы не замочить их. Встав на колени, он потянулся за мылом.
— Нет! Пожалуйста, Хоксблад, позволь мне вымыться самой.
— Скажи «Кристиан».
— Пожалуйста, Крис…
Прежде чем она успела договорить, его губы вновь завладели ее ртом, наслаждаясь ощущением атласной мягкости. В вознаграждение за то, что Брайенна послушалась, Кристиан подал ей мыло и встал. Вздох облегчения сорвался с губ Брайенны, но, прежде чем она успела опомниться, горло вновь перехватило. Иисусе, он воспользовался возможностью, чтобы скинуть одежду. Она не смела отвести глаз, боясь того, что теперь сделает ее несносный, сумасшедший муж.
Глаза Брайенны расширились при виде обнаженной великолепной мускулистой мужской фигуры. Она забыла том, как он совершенен. Кристиан был таким же смугло-прекрасным, как древний таинственный бог. Отблески огня играли на гладкой коже, подчеркивая каждую выпуклость, каждую мышцу, гордый поворот головы, литые мускулы груди и твердых, как железо, бедер.
Тело ее трепетало от жара, воды и вина одновременно, горело и покалывало. И именно это тело, предательское тело вспоминало те чувственные ощущения, которые Кристиан заставил ее испытать в Бедфорде. Где-то в глубине загорелось желание, сладостная боль, безжалостно усиливающаяся с каждой минутой. Пустота в ней увеличилась в тысячу раз. Она жаждала прижаться к нему, ощутить его прикосновение, жаждала с такой силой, что, казалось, сейчас закричит.
Но Брайенна, собрав силы, наблюдала, как он медленно, гибко, словно пантера, движется по комнате: разостлал большое пушистое полотенце у огня, вынул пробку из алебастрового флакона и поставил его рядом с полотенцем. Потом направился к ней и поднял из воды Брайенна вздрогнула от прикосновения холодного воздуха к разгоряченной коже.