Страница:
Чувственное слияние их тел ослепило обоих, и Кристиан ощутил, как его твердый клинок в экстатическом ритме стискивали и отпускали короткие сильные конвульсии ее тугих жарких ножен.
Он стоял совершенно неподвижно, чтобы они оба могли насладиться до конца ее блаженством, и, когда последний трепет ее воспаленного бутона замер, он отнес Брайенну в постель и снова начал пробуждать в ней любовное томление, медленно, легко, словно перед ними открывалась вечность.
И в самом деле, кажется, прошли годы, пока она извивалась, выгибалась, стонала и наконец взорвалась в огнедышащем вулкане страсти в едином порыве с мужем. Они обжигали друг друга раскаленной лавой желания, и сильные руки Кристиана властно обняли жену, стиснули, словно стальными клещами. Брайенна догадывалась, что полное единение душ и тел случается редко и только немногим любовникам выпало счастье испытать такое соитие.
Лунный свет дробился на белых простынях.
— Кристиан, я так ревновала, что готова была убить ее… — прошептала Брайенна. — Я… начинаю понимать то страшное зло, которое подтолкнуло тебя убить Роберта.
Кристиан разжал объятия и сел на край кровати.
Брайенна успела заметить сверкнувшие яростью глаза на окаменевшем лице. Он отвернулся от жены. Несколько минут она молча смотрела на его жесткий профиль, но тут Кристиан поднялся, и тьма мгновенно поглотила его.
Глава 36
Глава 37
Он стоял совершенно неподвижно, чтобы они оба могли насладиться до конца ее блаженством, и, когда последний трепет ее воспаленного бутона замер, он отнес Брайенну в постель и снова начал пробуждать в ней любовное томление, медленно, легко, словно перед ними открывалась вечность.
И в самом деле, кажется, прошли годы, пока она извивалась, выгибалась, стонала и наконец взорвалась в огнедышащем вулкане страсти в едином порыве с мужем. Они обжигали друг друга раскаленной лавой желания, и сильные руки Кристиана властно обняли жену, стиснули, словно стальными клещами. Брайенна догадывалась, что полное единение душ и тел случается редко и только немногим любовникам выпало счастье испытать такое соитие.
Лунный свет дробился на белых простынях.
— Кристиан, я так ревновала, что готова была убить ее… — прошептала Брайенна. — Я… начинаю понимать то страшное зло, которое подтолкнуло тебя убить Роберта.
Кристиан разжал объятия и сел на край кровати.
Брайенна успела заметить сверкнувшие яростью глаза на окаменевшем лице. Он отвернулся от жены. Несколько минут она молча смотрела на его жесткий профиль, но тут Кристиан поднялся, и тьма мгновенно поглотила его.
Глава 36
Брайенна лежала, уставясь в шелковый полог, скрывавший кровать. О, что она наделала! Нужно учиться придерживать язык. Она не должна упоминать имя Роберта.
И все же она сознавала, что никогда не сможет прогнать темные тени прошлого, призрак будет стоять между ними, пока они не поговорят откровенно. Угрызения совести буквально пожирали Брайенну, и она знала, что Кристиана тоже терзает чувство вины. Если он придается в содеянном, даже скажет, что совершил преступление ради любви к ней, Брайенна сможет простить его.
Она чувствовала это. По крайней мере, поймет и разделит его боль.
Если бы они решились объясниться, чтобы ничто страшное и тайное не стояло больше между ними, тогда оба смогли бы все начать сначала…
Брайенна услышала соловьиные трели, звучавшие так грустно и прекрасно, что защемило в горле и по щекам покатились слезы.
На следующее утро Брайенну неожиданно навестил принц Эдуард.
— Простите, ваше высочество, Хоксблада здесь нет, — смущенно пролепетала она.
— Именно так вы его называете, — рассмеялся Эдуард. — Бедняга! Он с рассвета тренирует солдат, а я пришел сказать вам, что корабль Джоан вот-вот причалит. Не хотите ли спуститься на пристань, встретить ее и привести сюда, чтобы мы могли побыть наедине?
Сердце Брайенны наполнилось радостью.
— О, я так скучаю по ней! Адель, корабль вот-вот причалит! — весело воскликнула она. — Мы немедленно отправляемся на пристань! Слугам будет велено исполнять любое ваше желание, сир. Пожалуйста, будьте как дома!
— С удовольствием. Какой прекрасный дворец, словно из волшебной сказки! — восхитился принц.
Как только судно бросило якорь, Брайенна поспешила подняться на борт и, увидев Джоан, ахнула:
— О, дорогая, тебе не надо было путешествовать! Ребенок, должно быть, вот-вот родится!
— Брайенна, я была не в силах ни о чем думать, кроме как приехать в Бордо, и побыстрее! Я просто не могла позволить ему родиться раньше!
Брайенна заговорщически понизила голос:
— Принц здесь, в моем доме, ожидает тебя! Выражение тревожного беспокойства промелькнуло на хорошеньком личике Джоан.
— Я не могу позволить ему видеть себя такой, он просто разлюбит меня! Я слыхала, в Бордо на каждом шагу можно встретить красивых изысканных дам!
— Мы здесь всего лишь несколько дней При дворе еще не было приемов. Кроме того, Глинис и Адель свидетели: ты просто великолепна и цветешь красотой!
Адель встревожено нахмурилась.
— По-моему, ей нельзя долго ходить пешком.
— Сейчас наймем экипаж. В них впрягают осликов, Джоан, так что поездка будет восхитительной, — пообещала Брайенна.
Как только Брайенна поднялась на палубу, сэр Джон Холланд, извинившись, распрощался с капитаном и подошел приветствовать ее. Его раздражала и выводила из себя эта красивая высокомерная стерва. Подумать только, и Джоан и Эдуард доверяют ей свои тайны, а почему, спрашивается?! При виде Брайенны ему всегда хотелось ударить ее, причинить боль. В ее присутствии он почему-то чувствовал себя жалким и ничтожным. Ничего, когда-нибудь она окажется в его власти, и тогда Джон покажет этой суке, что значит настоящий мужчина! С такими ей не приходилось иметь дело!
— Вы теперь леди Бошем, насколько мне известно, поздравляю.
Брайенна побледнела.
— Я увезу Джоан к себе… пока ваши покои не будут готовы.
— Когда все будет в порядке, я сам приеду за ней. Кстати, мне нужно поговорить с вашим мужем, Робертом.
Кровь вновь прилила к щекам Брайенны.
— Сэр Джон, с сожалением должна сказать вам, что Роберт де Бошем убит на турнире.
— Принцем Эдуардом! — ошеломленно пролепетал Холланд.
— Нет… он был убит своим братом, Кристианом Хоксбладом.
Брайенна опустила ресницы, стыдясь признаться, что замужем за братом Роберта, и поэтому не заметила выражения злобной ненависти в глазах собеседника. Тому пришлось собрать всю силу воли, чтобы одним ударом не сбить ее на землю.
Брайенна и Глинис помогли Джоан подняться по белым мраморным ступенькам.
— Я никогда не видела ничего подобного… цветы… солнце… Настоящий дворец! — восхищенно охнула Джоан. — Это твой?
— Моего мужа, — покраснела Брайенна.
— Дорогая, ты замужем? — изумилась Джоан.
— Это сложная история. Роберт де Бошем был смертельно ранен на турнире, но король решил выполнить условия контракта, подписанного с домом Уоррика.
— Значит, ты жена Кристиана?! О, Брайенна, желание твоего сердца исполнилось! Я так счастлива за тебя!
Брайенне захотелось возразить. Неужели Джоан не видит, какую жестокую шутку сыграла с ней судьба!
Исполнение желания сердца — это награда. Брайенна вознаграждена, тогда как должна быть сурово наказана за содеянное! Но подобные иронические тонкости были недоступны простому, не слишком утонченному разуму Джоан, и поэтому Брайенна только коротко поблагодарила подругу.
Слуги принесли освежающее питье и фрукты, а Брайенна подняла ноги Джоан на скамеечку и подложила ей под спину подушки. Несмотря на жару и большой срок беременности, Джоан умудрилась выглядеть изысканно-нежной в бледно-голубом наряде из тонкого льна, сколотом под налившейся грудью букетиком незабудок.
— Ты не представляешь, как огромен королевский дворец. Это бывшее аббатство, и там, должно быть, больше пятисот комнат. Сейчас пойду посмотрю, разложили ли твои вещи и приготовлена ли постель.
Брайенна поспешила на поиски Эдуарда и увидела, что тот нетерпеливо мерит шагами открытый балкон, выходящий в сад.
— Она ждет вас, ваше высочество, но мне нужно срочно послать за повитухами королевы.
— Боже, роды уже начались?
— Нет, но, по-моему, недолго осталось.
— Тогда поспешите. Я останусь с ней.
При виде Джоан в сердце Эдуарда расцвела нежность встав перед ней на колени, он поднес к губам прелестные ручки.
— Сердце мое, кажется, прошла вечность! Прости за все разлуки, которые мы должны перенести. Губы Джоан задрожали.
— Ты все еще любишь меня?
— Моя крошка Жанетт, я обожаю тебя! Лишь тебе одной отдано мое сердце! Но ты не должна была путешествовать до родов, милая!
— Я не могла ждать! Хотела быть здесь к твоему дню рождения.
Принц прикусил губу. Завтра в честь его дня рождения устраивается празднество, и, конечно, ему придется пробыть во дворце весь вечер. Как он хотел бы провести это время с Джоан!
Эдуард осторожно положил руки на набухший живот, в котором Джоан так бережно носила бесценное сокровище.
— Тебе надо быть храброй, любовь моя.
Джоан разгладила его лоб.
— Не стоит беспокоиться! У твоей матери десять детей, — напомнила она, сдерживая зевок
— Ты переутомилась. Закрой глаза и постарайся отдохнуть.
Это от жары, — пробормотала она, снова зевая. Взяв возлюбленную на руки, Эдуард устроился в кресле.
— Я буду держать тебя. Постарайся заснуть.
Чувствуя себя в полной безопасности, Джоан вскоре задремала. Эдуард легко касался губами гладкого лба, наслаждаясь столь редкими в их жизни минутами счастья и покоя и вознося к небу молитву о благополучных родах.
Главный камергер короля выбрал для себя целое крыло дворца, отделенное от шумного обиталища короля и королевы фруктовым садом. Их любовный треугольник требовал простора и полного уединения.
Холланд был взбешен злой шуткой, которую судьба сыграла с ним. Слуги поспешили рассказать ему во всех подробностях, что произошло на турнире, он узнал обстоятельства смерти Роберта де Бошема и лучшего друга короля Уильяма де Монтекьюта. Ходили слухи о заговоре с целью убить Черного Принца, заговоре, который предотвратил Кристиан де Бошем, заколов копьем собственного брата.
Холланд грязно выругался, срывая гнев на неуклюжих болванах, вносивших корзины и сундуки. Значит, это арабскую свинью он должен «благодарить» за свое несчастье. Не будь этого сына шлюхи Хоксблада, принц Эдуард лежал бы в могиле и Джоан досталась бы ему! Он поклялся свести счеты, а пока приложил все усилия, чтобы подавить гнев и выглядеть, как обычно. Он запомнит, запомнит все, но никто не должен ничего заподозрить! А сейчас придется выразить свое почтение королю и королеве Филиппе. Он должен стать для них неоценимым и незаменимым слугой!
Холланд направился сначала к королеве Филиппе. Та поздравила его с ожидаемым рождением ребенка и предложила послать к Джоан своих повитух. Джон выразил благодарность, но не мог удержаться, чтобы не покраснеть, когда поймал на себе взгляд Брайенны. Королева никогда не узнает, что ребенок Джоан — ее первый внук, но этой суке де Бошем все известно.
Леди, одна за другой, собрались вокруг камергера, чтобы попросить найти им другие, более удобные покои, или пожаловаться на зазнавшихся слуг. Наконец королева сжалилась над ними.
— Сэр Джон, не хочу в день вашего приезда слишком обременять вас, но никогда нам не было так необходимо ваше присутствие. Мы здесь уже не меньше трех дней, а беспорядок с каждым часом все увеличивается. Половина сундуков пропала, кровати и другая мебель поставлены не в те комнаты, а ведь здесь их около пятисот. И в довершение всего, мы не привыкли к подобной еде. О, конечно, здесь фрукты и пряности со всего света, но добрые старые английские блюда не помешают. Боюсь, завтра на праздник соберется много гостей, а здесь царит сплошной хаос. Как, по-вашему, можно побыстрее навести порядок?
— Я постараюсь все устроить, Ваше Величество. Если бы мне сообщили о ваших планах заранее, я бы постарался прибыть еще до вашего приезда и всем распорядиться! Сейчас начну отдавать приказания слугам. Предоставьте все мне, Ваше Величество.
Когда Брайенна вернулась, принц сообщил, что у Джоан начались схватки.
— Я должен прислать носилки, чтобы отнести Джоан в аббатство. Но как ее оставить? — в тревоге допытывался он.
Брайенна попыталась успокоить Эдуарда:
— Обещаю, что останусь с ней. Глинис и Адель тоже здесь, наверху, готовят покои. Мужчины в таких случаях только мешают.
— Брайенна, дайте мне знать, как идут роды. Господи, я бы скорее согласился перенести все муки ада, — вздохнул принц, рассеянно приглаживая золотистые локоны.
— Носилки побыстрее, сир. Пожалуйста.
Роды продолжались до позднего вечера. В покоях Джоан толпились женщины; одни пытались ободрить Роженицу, другие предсказывали печальный исход из-за того, что Джоан была такой маленькой и узкобедрой, остальные вообще не обращали ни на что внимания занятые сплетнями и пересудами!
Брайенна не отходила от подруги, крепко сжимала ее руку, когда схватки были особенно тяжелыми, и без устали подбадривала Джоан, умоляла держаться, ругала, смеялась и даже плакала вместе с ней, пока не родился ребенок. Только тогда вконец измученная Брайенна уступила место повитухам.
Еще два часа ушло на то, чтобы перерезать пуповину, обтереть и завернуть ребенка, омыть Джоан, переменить белье и привести в порядок комнату. Только тогда ребенка показали сэру Джону Холланду. Повитухи с облегчением увидели: он нисколько не сердится, что родилась девочка. На самом же деле, Холланд был на седьмом небе от счастья, а внутренне исходил злорадством: подумать только, великий Черный Принц оказался недостаточно сильным мужчиной, чтобы произвести на свет мальчика!
Он, как и полагалось мужу, навестил жену. Холланд впервые видел Джоан в постели, и похоть немедленно охватила огнем его чресла. Как, во имя неба и ада, ухитряется она выглядеть столь соблазнительно после такого испытания, как роды?
Женщины выпроводили Холланда, чтобы Джоан смогла отдохнуть, а Брайенна, в свою очередь, избавилась от них, обещая, что останется со своей дорогой подругой на всю ночь.
— Попытайся найти Эдуарда, — шепнула она Глинис и, взяв из колыбели крошечный сверток, положила его в нетерпеливые руки матери.
— Я молилась о маленькой девочке. О, Брайенна, как она прекрасна!
— Может ли она не быть красавицей?! — искренне удивилась подруга.
Малышка в самом деле выглядела бело-розовым херувимчиком с серебристыми, завивающимися на висках прядками.
— Не могу поверить, что она моя, — гордо выдохнула Джоан.
Брайенна услыхала, как кто-то осторожно стукнул в дверь, и поспешила открыть ее, чтобы прекратить муки принца Уэльского.
Эдуард рухнул на колени у кровати, не в силах выразить любовь и обожание, переполнявшие сердце.
— Который час? — с трудом прошептала Джоан. Эдуард почти не мог говорить:
— За полночь, — сдавленно пробормотал он.
— С днем рождения, любовь моя.
Эдуард, окончательно потеряв самообладание, зарылся лицом в светлые волосы любимой, и слезы радости тихо покатились по его щекам.
Празднество в честь дня рождения Черного Принца было поистине роскошным, и на него собрался, кажется, весь город. Англо-норманны, жившие здесь много лет, стали за это время куда более утонченными в манерах и познаниях, чем коренные англичане. Художников, поэтов и менестрелей здесь особенно высоко ценили, теперь выпал превосходный случай выказать свои таланты при дворе короля.
Трапезный зал имел прямой выход в просторные сады, на аллеи, освещенные факелами, чтобы гости могли прогуливаться без помех. У берега искусственного озера стояли лодки в форме лебедей, ожидавшие влюбленных. Родители Бернара Эзи, лорд и леди Альбре Гасконские, почетные гости Плантагенетов, привезли с собой многочисленных сыновей и дочерей. Принцесса Изабел разыгрывала роль безумно влюбленной в своего будущего мужа. Ее младшая сестра Джоанна завидовала красоте молодого гасконца и неустанно молилась, чтобы Педро Кастильский хоть немного напоминал Бернара.
Кристиан, сидя рядом с Брайенной, был неизменно внимателен, но так холодно вежлив, что Брайенна физически чувствовала, как все шире становится разделяющая их пропасть.
Какая жестокая ирония в том, что араб, выросший и воспитанный в другой стране и культуре, так свыкся с обычаями англичан. Он мог вести разговор на любую тему — астрология, искусство, философия… Завистливые взгляды дам лучше всяких слов говорили Брайенне, насколько привлекателен и неотразим ее муж. Несомненно, многие дамы отдали бы все, лишь бы оказаться хоть на одну ночь на ее месте.
Брайенна была окончательно выбита из колеи и ужасно себя чувствовала. Кристиан предложил ей в дар свое сердце, а она, снедаемая угрызениями совести, отвергла его.
Она наблюдала, как женщины флиртуют с ее мужем и принцем Эдуардом, и душа ее болела и за себя и за подругу.
Когда король, принц Эдуард, Уоррик и остальные военачальники ужинали под одной крышей, разговор рано или поздно заходил о военных действиях, Недавно стало известно, что французы жгут и разоряют английские поместья в плодородной долине Гаронны, и Черный Принц решил, что не станет ждать начала мирных переговоров. Он отправится внутрь страны, чтобы разделаться с проклятым врагом.
Брайенна облегченно вздохнула, узнав, что Хоксблад собирается в поход, но потом, еще больше загрустила. Какая жена будет счастлива, если муж идет навстречу смертельной опасности?!
Но натянутость их отношений становилась все очевиднее, напряжение повисло в воздухе, словно густой дым.
Брайенна проводила почти все время с Джоан и малышкой, которую назвали Дженной. Джоан через два дня поднялась с постели и выглядела еще прелестнее, чем прежде. Она громко протестовала, когда королева назначила кормилицу и няню маленькой Дженне и девочку почти на весь день забирали в королевскую детскую. Но ведь благородные дамы не кормят детей грудью и не ухаживают за ними. И Джоан, хотя и с сожалением, вынуждена была подчиниться.
Дни тянулись похожие друг на друга. Она и Брайенна проводили утро в королевской детской, потом на самое жаркое время дня Джоан удалялась к себе и отдыхала, а Брайенна возвращалась домой, чтобы воспользоваться ярким солнечным светом и успеть сделать несколько набросков.
Оставаясь одна, Джоан могла думать только об Эдуарде. Всего через две недели после тяжелого испытания, Джоан сумела стать прежней — изящной и стройной — и мечтала о возвращении возлюбленного, чтобы показаться ему во всем блеске. Все эти месяцы она была такой неуклюжей, потеряла уверенность в себе и боялась, что принц разлюбит ее. Джоан постоянно уносилась мыслями далеко-далеко, сплетая прихотливые фантазии, мечтая о том, что Эдуард будет шептать ей на ухо нежные слова, обнимет мощными руками за талию и покроет вновь ставший плоским живот дразнящими, обжигающими поцелуями.
Услыхав, как открылась и захлопнулась дверь, Джоан лениво спросила себя, почему это Глинис так рано вернулась — камеристка всего час назад ушла покупать ткань на платье. Но неожиданно она почувствовала чье-то недоброе присутствие и поспешно схватила простыню, чтобы прикрыться.
— Что тебе нужно? — требовательно спросила она. Взгляд Джона Холланда жадно ощупывал изящную фигуру.
— По-моему, это очевидно. Чего может хотеть муж от жены?
Джоан начала кричать, но Холланд ударил ее по лицу. Она в ужасе упала на подушки. Никто до сих пор не причинял ей физической боли.
Холланд плотоядно ухмыльнулся:
— Ну же, вопи, сколько хочешь! Я специально выбрал для нас это крыло из-за его отдаленности. Никто кроме меня, не услышит твой крик, а мне это, пожалуй, даже нравится.
— Ты, должно быть, сошел с ума! Я велю, чтобы тебя арестовали!
— За какое преступление? За то, что пересплю с собственной женой? Если ты немного подумаешь, мой пустоголовый ангел, сама поймешь, что жаловаться некому.
И все же она сознавала, что никогда не сможет прогнать темные тени прошлого, призрак будет стоять между ними, пока они не поговорят откровенно. Угрызения совести буквально пожирали Брайенну, и она знала, что Кристиана тоже терзает чувство вины. Если он придается в содеянном, даже скажет, что совершил преступление ради любви к ней, Брайенна сможет простить его.
Она чувствовала это. По крайней мере, поймет и разделит его боль.
Если бы они решились объясниться, чтобы ничто страшное и тайное не стояло больше между ними, тогда оба смогли бы все начать сначала…
Брайенна услышала соловьиные трели, звучавшие так грустно и прекрасно, что защемило в горле и по щекам покатились слезы.
На следующее утро Брайенну неожиданно навестил принц Эдуард.
— Простите, ваше высочество, Хоксблада здесь нет, — смущенно пролепетала она.
— Именно так вы его называете, — рассмеялся Эдуард. — Бедняга! Он с рассвета тренирует солдат, а я пришел сказать вам, что корабль Джоан вот-вот причалит. Не хотите ли спуститься на пристань, встретить ее и привести сюда, чтобы мы могли побыть наедине?
Сердце Брайенны наполнилось радостью.
— О, я так скучаю по ней! Адель, корабль вот-вот причалит! — весело воскликнула она. — Мы немедленно отправляемся на пристань! Слугам будет велено исполнять любое ваше желание, сир. Пожалуйста, будьте как дома!
— С удовольствием. Какой прекрасный дворец, словно из волшебной сказки! — восхитился принц.
Как только судно бросило якорь, Брайенна поспешила подняться на борт и, увидев Джоан, ахнула:
— О, дорогая, тебе не надо было путешествовать! Ребенок, должно быть, вот-вот родится!
— Брайенна, я была не в силах ни о чем думать, кроме как приехать в Бордо, и побыстрее! Я просто не могла позволить ему родиться раньше!
Брайенна заговорщически понизила голос:
— Принц здесь, в моем доме, ожидает тебя! Выражение тревожного беспокойства промелькнуло на хорошеньком личике Джоан.
— Я не могу позволить ему видеть себя такой, он просто разлюбит меня! Я слыхала, в Бордо на каждом шагу можно встретить красивых изысканных дам!
— Мы здесь всего лишь несколько дней При дворе еще не было приемов. Кроме того, Глинис и Адель свидетели: ты просто великолепна и цветешь красотой!
Адель встревожено нахмурилась.
— По-моему, ей нельзя долго ходить пешком.
— Сейчас наймем экипаж. В них впрягают осликов, Джоан, так что поездка будет восхитительной, — пообещала Брайенна.
Как только Брайенна поднялась на палубу, сэр Джон Холланд, извинившись, распрощался с капитаном и подошел приветствовать ее. Его раздражала и выводила из себя эта красивая высокомерная стерва. Подумать только, и Джоан и Эдуард доверяют ей свои тайны, а почему, спрашивается?! При виде Брайенны ему всегда хотелось ударить ее, причинить боль. В ее присутствии он почему-то чувствовал себя жалким и ничтожным. Ничего, когда-нибудь она окажется в его власти, и тогда Джон покажет этой суке, что значит настоящий мужчина! С такими ей не приходилось иметь дело!
— Вы теперь леди Бошем, насколько мне известно, поздравляю.
Брайенна побледнела.
— Я увезу Джоан к себе… пока ваши покои не будут готовы.
— Когда все будет в порядке, я сам приеду за ней. Кстати, мне нужно поговорить с вашим мужем, Робертом.
Кровь вновь прилила к щекам Брайенны.
— Сэр Джон, с сожалением должна сказать вам, что Роберт де Бошем убит на турнире.
— Принцем Эдуардом! — ошеломленно пролепетал Холланд.
— Нет… он был убит своим братом, Кристианом Хоксбладом.
Брайенна опустила ресницы, стыдясь признаться, что замужем за братом Роберта, и поэтому не заметила выражения злобной ненависти в глазах собеседника. Тому пришлось собрать всю силу воли, чтобы одним ударом не сбить ее на землю.
Брайенна и Глинис помогли Джоан подняться по белым мраморным ступенькам.
— Я никогда не видела ничего подобного… цветы… солнце… Настоящий дворец! — восхищенно охнула Джоан. — Это твой?
— Моего мужа, — покраснела Брайенна.
— Дорогая, ты замужем? — изумилась Джоан.
— Это сложная история. Роберт де Бошем был смертельно ранен на турнире, но король решил выполнить условия контракта, подписанного с домом Уоррика.
— Значит, ты жена Кристиана?! О, Брайенна, желание твоего сердца исполнилось! Я так счастлива за тебя!
Брайенне захотелось возразить. Неужели Джоан не видит, какую жестокую шутку сыграла с ней судьба!
Исполнение желания сердца — это награда. Брайенна вознаграждена, тогда как должна быть сурово наказана за содеянное! Но подобные иронические тонкости были недоступны простому, не слишком утонченному разуму Джоан, и поэтому Брайенна только коротко поблагодарила подругу.
Слуги принесли освежающее питье и фрукты, а Брайенна подняла ноги Джоан на скамеечку и подложила ей под спину подушки. Несмотря на жару и большой срок беременности, Джоан умудрилась выглядеть изысканно-нежной в бледно-голубом наряде из тонкого льна, сколотом под налившейся грудью букетиком незабудок.
— Ты не представляешь, как огромен королевский дворец. Это бывшее аббатство, и там, должно быть, больше пятисот комнат. Сейчас пойду посмотрю, разложили ли твои вещи и приготовлена ли постель.
Брайенна поспешила на поиски Эдуарда и увидела, что тот нетерпеливо мерит шагами открытый балкон, выходящий в сад.
— Она ждет вас, ваше высочество, но мне нужно срочно послать за повитухами королевы.
— Боже, роды уже начались?
— Нет, но, по-моему, недолго осталось.
— Тогда поспешите. Я останусь с ней.
При виде Джоан в сердце Эдуарда расцвела нежность встав перед ней на колени, он поднес к губам прелестные ручки.
— Сердце мое, кажется, прошла вечность! Прости за все разлуки, которые мы должны перенести. Губы Джоан задрожали.
— Ты все еще любишь меня?
— Моя крошка Жанетт, я обожаю тебя! Лишь тебе одной отдано мое сердце! Но ты не должна была путешествовать до родов, милая!
— Я не могла ждать! Хотела быть здесь к твоему дню рождения.
Принц прикусил губу. Завтра в честь его дня рождения устраивается празднество, и, конечно, ему придется пробыть во дворце весь вечер. Как он хотел бы провести это время с Джоан!
Эдуард осторожно положил руки на набухший живот, в котором Джоан так бережно носила бесценное сокровище.
— Тебе надо быть храброй, любовь моя.
Джоан разгладила его лоб.
— Не стоит беспокоиться! У твоей матери десять детей, — напомнила она, сдерживая зевок
— Ты переутомилась. Закрой глаза и постарайся отдохнуть.
Это от жары, — пробормотала она, снова зевая. Взяв возлюбленную на руки, Эдуард устроился в кресле.
— Я буду держать тебя. Постарайся заснуть.
Чувствуя себя в полной безопасности, Джоан вскоре задремала. Эдуард легко касался губами гладкого лба, наслаждаясь столь редкими в их жизни минутами счастья и покоя и вознося к небу молитву о благополучных родах.
Главный камергер короля выбрал для себя целое крыло дворца, отделенное от шумного обиталища короля и королевы фруктовым садом. Их любовный треугольник требовал простора и полного уединения.
Холланд был взбешен злой шуткой, которую судьба сыграла с ним. Слуги поспешили рассказать ему во всех подробностях, что произошло на турнире, он узнал обстоятельства смерти Роберта де Бошема и лучшего друга короля Уильяма де Монтекьюта. Ходили слухи о заговоре с целью убить Черного Принца, заговоре, который предотвратил Кристиан де Бошем, заколов копьем собственного брата.
Холланд грязно выругался, срывая гнев на неуклюжих болванах, вносивших корзины и сундуки. Значит, это арабскую свинью он должен «благодарить» за свое несчастье. Не будь этого сына шлюхи Хоксблада, принц Эдуард лежал бы в могиле и Джоан досталась бы ему! Он поклялся свести счеты, а пока приложил все усилия, чтобы подавить гнев и выглядеть, как обычно. Он запомнит, запомнит все, но никто не должен ничего заподозрить! А сейчас придется выразить свое почтение королю и королеве Филиппе. Он должен стать для них неоценимым и незаменимым слугой!
Холланд направился сначала к королеве Филиппе. Та поздравила его с ожидаемым рождением ребенка и предложила послать к Джоан своих повитух. Джон выразил благодарность, но не мог удержаться, чтобы не покраснеть, когда поймал на себе взгляд Брайенны. Королева никогда не узнает, что ребенок Джоан — ее первый внук, но этой суке де Бошем все известно.
Леди, одна за другой, собрались вокруг камергера, чтобы попросить найти им другие, более удобные покои, или пожаловаться на зазнавшихся слуг. Наконец королева сжалилась над ними.
— Сэр Джон, не хочу в день вашего приезда слишком обременять вас, но никогда нам не было так необходимо ваше присутствие. Мы здесь уже не меньше трех дней, а беспорядок с каждым часом все увеличивается. Половина сундуков пропала, кровати и другая мебель поставлены не в те комнаты, а ведь здесь их около пятисот. И в довершение всего, мы не привыкли к подобной еде. О, конечно, здесь фрукты и пряности со всего света, но добрые старые английские блюда не помешают. Боюсь, завтра на праздник соберется много гостей, а здесь царит сплошной хаос. Как, по-вашему, можно побыстрее навести порядок?
— Я постараюсь все устроить, Ваше Величество. Если бы мне сообщили о ваших планах заранее, я бы постарался прибыть еще до вашего приезда и всем распорядиться! Сейчас начну отдавать приказания слугам. Предоставьте все мне, Ваше Величество.
Когда Брайенна вернулась, принц сообщил, что у Джоан начались схватки.
— Я должен прислать носилки, чтобы отнести Джоан в аббатство. Но как ее оставить? — в тревоге допытывался он.
Брайенна попыталась успокоить Эдуарда:
— Обещаю, что останусь с ней. Глинис и Адель тоже здесь, наверху, готовят покои. Мужчины в таких случаях только мешают.
— Брайенна, дайте мне знать, как идут роды. Господи, я бы скорее согласился перенести все муки ада, — вздохнул принц, рассеянно приглаживая золотистые локоны.
— Носилки побыстрее, сир. Пожалуйста.
Роды продолжались до позднего вечера. В покоях Джоан толпились женщины; одни пытались ободрить Роженицу, другие предсказывали печальный исход из-за того, что Джоан была такой маленькой и узкобедрой, остальные вообще не обращали ни на что внимания занятые сплетнями и пересудами!
Брайенна не отходила от подруги, крепко сжимала ее руку, когда схватки были особенно тяжелыми, и без устали подбадривала Джоан, умоляла держаться, ругала, смеялась и даже плакала вместе с ней, пока не родился ребенок. Только тогда вконец измученная Брайенна уступила место повитухам.
Еще два часа ушло на то, чтобы перерезать пуповину, обтереть и завернуть ребенка, омыть Джоан, переменить белье и привести в порядок комнату. Только тогда ребенка показали сэру Джону Холланду. Повитухи с облегчением увидели: он нисколько не сердится, что родилась девочка. На самом же деле, Холланд был на седьмом небе от счастья, а внутренне исходил злорадством: подумать только, великий Черный Принц оказался недостаточно сильным мужчиной, чтобы произвести на свет мальчика!
Он, как и полагалось мужу, навестил жену. Холланд впервые видел Джоан в постели, и похоть немедленно охватила огнем его чресла. Как, во имя неба и ада, ухитряется она выглядеть столь соблазнительно после такого испытания, как роды?
Женщины выпроводили Холланда, чтобы Джоан смогла отдохнуть, а Брайенна, в свою очередь, избавилась от них, обещая, что останется со своей дорогой подругой на всю ночь.
— Попытайся найти Эдуарда, — шепнула она Глинис и, взяв из колыбели крошечный сверток, положила его в нетерпеливые руки матери.
— Я молилась о маленькой девочке. О, Брайенна, как она прекрасна!
— Может ли она не быть красавицей?! — искренне удивилась подруга.
Малышка в самом деле выглядела бело-розовым херувимчиком с серебристыми, завивающимися на висках прядками.
— Не могу поверить, что она моя, — гордо выдохнула Джоан.
Брайенна услыхала, как кто-то осторожно стукнул в дверь, и поспешила открыть ее, чтобы прекратить муки принца Уэльского.
Эдуард рухнул на колени у кровати, не в силах выразить любовь и обожание, переполнявшие сердце.
— Который час? — с трудом прошептала Джоан. Эдуард почти не мог говорить:
— За полночь, — сдавленно пробормотал он.
— С днем рождения, любовь моя.
Эдуард, окончательно потеряв самообладание, зарылся лицом в светлые волосы любимой, и слезы радости тихо покатились по его щекам.
Празднество в честь дня рождения Черного Принца было поистине роскошным, и на него собрался, кажется, весь город. Англо-норманны, жившие здесь много лет, стали за это время куда более утонченными в манерах и познаниях, чем коренные англичане. Художников, поэтов и менестрелей здесь особенно высоко ценили, теперь выпал превосходный случай выказать свои таланты при дворе короля.
Трапезный зал имел прямой выход в просторные сады, на аллеи, освещенные факелами, чтобы гости могли прогуливаться без помех. У берега искусственного озера стояли лодки в форме лебедей, ожидавшие влюбленных. Родители Бернара Эзи, лорд и леди Альбре Гасконские, почетные гости Плантагенетов, привезли с собой многочисленных сыновей и дочерей. Принцесса Изабел разыгрывала роль безумно влюбленной в своего будущего мужа. Ее младшая сестра Джоанна завидовала красоте молодого гасконца и неустанно молилась, чтобы Педро Кастильский хоть немного напоминал Бернара.
Кристиан, сидя рядом с Брайенной, был неизменно внимателен, но так холодно вежлив, что Брайенна физически чувствовала, как все шире становится разделяющая их пропасть.
Какая жестокая ирония в том, что араб, выросший и воспитанный в другой стране и культуре, так свыкся с обычаями англичан. Он мог вести разговор на любую тему — астрология, искусство, философия… Завистливые взгляды дам лучше всяких слов говорили Брайенне, насколько привлекателен и неотразим ее муж. Несомненно, многие дамы отдали бы все, лишь бы оказаться хоть на одну ночь на ее месте.
Брайенна была окончательно выбита из колеи и ужасно себя чувствовала. Кристиан предложил ей в дар свое сердце, а она, снедаемая угрызениями совести, отвергла его.
Она наблюдала, как женщины флиртуют с ее мужем и принцем Эдуардом, и душа ее болела и за себя и за подругу.
Когда король, принц Эдуард, Уоррик и остальные военачальники ужинали под одной крышей, разговор рано или поздно заходил о военных действиях, Недавно стало известно, что французы жгут и разоряют английские поместья в плодородной долине Гаронны, и Черный Принц решил, что не станет ждать начала мирных переговоров. Он отправится внутрь страны, чтобы разделаться с проклятым врагом.
Брайенна облегченно вздохнула, узнав, что Хоксблад собирается в поход, но потом, еще больше загрустила. Какая жена будет счастлива, если муж идет навстречу смертельной опасности?!
Но натянутость их отношений становилась все очевиднее, напряжение повисло в воздухе, словно густой дым.
Брайенна проводила почти все время с Джоан и малышкой, которую назвали Дженной. Джоан через два дня поднялась с постели и выглядела еще прелестнее, чем прежде. Она громко протестовала, когда королева назначила кормилицу и няню маленькой Дженне и девочку почти на весь день забирали в королевскую детскую. Но ведь благородные дамы не кормят детей грудью и не ухаживают за ними. И Джоан, хотя и с сожалением, вынуждена была подчиниться.
Дни тянулись похожие друг на друга. Она и Брайенна проводили утро в королевской детской, потом на самое жаркое время дня Джоан удалялась к себе и отдыхала, а Брайенна возвращалась домой, чтобы воспользоваться ярким солнечным светом и успеть сделать несколько набросков.
Оставаясь одна, Джоан могла думать только об Эдуарде. Всего через две недели после тяжелого испытания, Джоан сумела стать прежней — изящной и стройной — и мечтала о возвращении возлюбленного, чтобы показаться ему во всем блеске. Все эти месяцы она была такой неуклюжей, потеряла уверенность в себе и боялась, что принц разлюбит ее. Джоан постоянно уносилась мыслями далеко-далеко, сплетая прихотливые фантазии, мечтая о том, что Эдуард будет шептать ей на ухо нежные слова, обнимет мощными руками за талию и покроет вновь ставший плоским живот дразнящими, обжигающими поцелуями.
Услыхав, как открылась и захлопнулась дверь, Джоан лениво спросила себя, почему это Глинис так рано вернулась — камеристка всего час назад ушла покупать ткань на платье. Но неожиданно она почувствовала чье-то недоброе присутствие и поспешно схватила простыню, чтобы прикрыться.
— Что тебе нужно? — требовательно спросила она. Взгляд Джона Холланда жадно ощупывал изящную фигуру.
— По-моему, это очевидно. Чего может хотеть муж от жены?
Джоан начала кричать, но Холланд ударил ее по лицу. Она в ужасе упала на подушки. Никто до сих пор не причинял ей физической боли.
Холланд плотоядно ухмыльнулся:
— Ну же, вопи, сколько хочешь! Я специально выбрал для нас это крыло из-за его отдаленности. Никто кроме меня, не услышит твой крик, а мне это, пожалуй, даже нравится.
— Ты, должно быть, сошел с ума! Я велю, чтобы тебя арестовали!
— За какое преступление? За то, что пересплю с собственной женой? Если ты немного подумаешь, мой пустоголовый ангел, сама поймешь, что жаловаться некому.
Глава 37
Джоан лежала молча, вялая, обмякшая, неподвижная, желая только одного — умереть. Согласившись на этот нечестивый брак, она оказалась во власти развращенного грязного чудовища. Эдуард никогда, ни за что не должен узнать о том, что произошло сегодня в этой спальне. Никто не должен знать.
Она с трудом села и сползла с постели. Потом налила в таз душистой воды, вымылась, оделась, выбрав простое белое нижнее платье и белоснежную шелковую тунику, чувствуя себя вновь чистой в этих ослепительных одеждах. Она даже застелила постель свежим бельем, спрятав грязные простыни в наволочку, чтобы пятна крови не были заметны.
Усевшись перед зеркалом, Джоан старательно запудрила синяк и наложила немного румян из сандалового дерева. Губы распухли, но тут ничего не поделаешь. Только через несколько дней они приобретут прежнюю форму. Из зеркала на нее смотрело измученное лицо с потемневшими затравленными глазами. Это самый несчастный день в ее жизни. Ее терзания и муки невозможно передать!
Но, сидя перед зеркалом, Джоан впервые пришла к выводу, что должна подняться выше той грязи, в которой ее пытался утопить ненавистный муж. Нужно оттолкнуть от себя все, что может ее запачкать!
Постепенно ее муки смягчились, сердце окаменело и уже ничего не чувствовало. Она словно стала куклой — ходящей, говорящей, улыбающейся. Одно было ясно: после этого ужаса уже ничто на свете не сможет причинить ей боль.
Джоан ошибалась.
Король, не веря глазам, прочитал полученные из Кале депеши. Лицо его омрачилось, и Эдуард немедленно послал за Джоном Холландом.
— У меня ужасные новости, — хрипло начал король, пытаясь побороть скорбь. — Молодой Эдмунд Кент найден мертвым в Кале.
— Как это случилось? — поспешно спросил Холланд.
— Лежал на боковой улочке. Убит ножом в спину. Теперь Холланд стал свидетелем одного из приступов ярости Плантагенетов, приступов, которые были хорошо знакомы приближенным.
— Значит, я так и не поставил их на колени! Нужно было разрушить Кале до последнего камня, прикончить всех до единого, всех, кто жил и дышал в этом проклятом городе! Украсить городские стены вражескими головами! Эти негодяи-французы хуже ядовитых змей! Им неизвестно понятие «честь».
— Сир, мне неприятно говорить об этом, но Эдмунд Кент часто посещал дома, пользующиеся дурной репутацией. Я предостерегал его, что развлекаться в борделях опасно.
Король смерил Холланда таким высокомерным взглядом, что тот невольно отступил, прикусив язык.
— Эдмунд Кент принадлежал к династии Плантагенетов! Мой молодой кузен был благородным человеком, Храбрым воином и истинным рыцарем! Очевидно, он убит при исполнении воинского долга. Пал в бою, точно так же, как мог бы погибнуть в битве при Креси!
— Конечно, Ваше Величество. Он был моим зятем и близким другом. Мы найдем его убийцу, не сомневайтесь! Сэр Невилл Уигс может взять на себя расследование преступления, если мне позволено это предложить, сир. Возможно, нужно удвоить количество патрульных, чтобы больше ни один англичанин не лишился жизни.
— Великий Боже, как мы сообщим об этом его сестре?! Они остались сиротами в раннем детстве. Кроме брата, у нее никого на свете нет.
— У нее есть я, сир, — заметил Холланд.
— Да, да, конечно. Вы должны окружить ее нежнейшей заботой и любовью, чтобы помочь пережить тяжелое время. — Король Эдуард отбросил депешу. — Я пойду с вами. Расскажем ей вместе. Мы должны сделать все, чтобы облегчить ей горе.
Услышав стук в дверь, Джоан окаменела от страха, не могла молвить ни слова. Когда она увидела короля Эдуарда, вошедшего вместе с Холландом, в голове ее промелькнула безумная мысль: «Король знает, что он изнасиловал меня, и собирается его арестовать!»
Как неистово колотится сердце, кровь стучит в ушах, оглушая ее. Джоан почти не слышит слов короля:
— Дорогая, у нас печальные новости. Ты должна быть очень храброй. Твой брат Эдмунд убит в стычке с французами в Кале.
Руки Джоан взлетели к сердцу, которое, казалось, вот-вот разобьется, и она молча, без единого звука рухнула на пол, погрузившись во тьму.
Король Эдуард подхватил кузину мощными руками.
— Иисусе, она разбила свое прелестное личико, — сокрушался он, прижимая изящную головку Джоан к широкой груди. — Она потеряла сознание. Сэр Джон, немедленно приведите магистра Брея. Джоан всегда была слабенькой. Где ее женщины?! Сэр Джон, попросите королеву прислать кого-нибудь из фрейлин!
Эдуард сел, тихо покачивая Джоан, пока та не пришла себя. Когда это случилось, жалость пронзила короля при виде ее бездонных, полных смертельной тоски глаз. Вцепившись в него, Джоан умоляюще прошептала:
— Не оставляйте меня одну, сир!
Его сострадание к этой молодой женщине не знало границ.
— Тише, Жанетт! Эдмунд не хотел бы, чтобы ты заболела с тоски. Ты должна быть сильной ради маленькой дочки.
Джоан тупо кивнула и прижалась к королю еще крепче. Он был так похож на своего сына, и Джоан чувствовала себя в безопасности в его объятиях. Тут комната внезапно наполнилась женщинами. Примчалась Глинис, вслед за ней появилась королева Филиппа с дюжиной придворных дам. Они уложили Джоан в постель, и Глинис, напоив ее сонным зельем, предписанным королевским врачом, послала пажа к Брайенне.
Джоан боролась с действием лекарства, сколько могла, боясь окончательно потерять себя во сне. Дамы решили, что она слишком скоро встала после родов и потрясение, вызванное смертью брата, может окончательно подорвать ее здоровье, если не удастся заставить Джоан хорошенько отдохнуть.
Брайенна испуганно вскочила, когда Зубастик молнией метнулся через комнату и прыгнул на ее рабочий стол.
— Откуда ты взялся? — удивилась она, подняв глаза на веснушчатую физиономию Рэндела Грея. — Как, Рэндел, ты тоже, оказывается в Бордо! Ты так вырос, я едва тебя узнала!
— Лорд Хоксблад и Пэдди готовят меня в оруженосцы, миледи, но не хотят взять с собой в Каркассон.
Хорек рванулся к Рэнделу и вскарабкался на его плечо.
— Они правы. Поле боя не место для мальчика.
— Леди Брайенна, я ненавижу должность пажа! Ненавижу приносить плохие новости!
Брайенна невольно всплеснула руками.
Она с трудом села и сползла с постели. Потом налила в таз душистой воды, вымылась, оделась, выбрав простое белое нижнее платье и белоснежную шелковую тунику, чувствуя себя вновь чистой в этих ослепительных одеждах. Она даже застелила постель свежим бельем, спрятав грязные простыни в наволочку, чтобы пятна крови не были заметны.
Усевшись перед зеркалом, Джоан старательно запудрила синяк и наложила немного румян из сандалового дерева. Губы распухли, но тут ничего не поделаешь. Только через несколько дней они приобретут прежнюю форму. Из зеркала на нее смотрело измученное лицо с потемневшими затравленными глазами. Это самый несчастный день в ее жизни. Ее терзания и муки невозможно передать!
Но, сидя перед зеркалом, Джоан впервые пришла к выводу, что должна подняться выше той грязи, в которой ее пытался утопить ненавистный муж. Нужно оттолкнуть от себя все, что может ее запачкать!
Постепенно ее муки смягчились, сердце окаменело и уже ничего не чувствовало. Она словно стала куклой — ходящей, говорящей, улыбающейся. Одно было ясно: после этого ужаса уже ничто на свете не сможет причинить ей боль.
Джоан ошибалась.
Король, не веря глазам, прочитал полученные из Кале депеши. Лицо его омрачилось, и Эдуард немедленно послал за Джоном Холландом.
— У меня ужасные новости, — хрипло начал король, пытаясь побороть скорбь. — Молодой Эдмунд Кент найден мертвым в Кале.
— Как это случилось? — поспешно спросил Холланд.
— Лежал на боковой улочке. Убит ножом в спину. Теперь Холланд стал свидетелем одного из приступов ярости Плантагенетов, приступов, которые были хорошо знакомы приближенным.
— Значит, я так и не поставил их на колени! Нужно было разрушить Кале до последнего камня, прикончить всех до единого, всех, кто жил и дышал в этом проклятом городе! Украсить городские стены вражескими головами! Эти негодяи-французы хуже ядовитых змей! Им неизвестно понятие «честь».
— Сир, мне неприятно говорить об этом, но Эдмунд Кент часто посещал дома, пользующиеся дурной репутацией. Я предостерегал его, что развлекаться в борделях опасно.
Король смерил Холланда таким высокомерным взглядом, что тот невольно отступил, прикусив язык.
— Эдмунд Кент принадлежал к династии Плантагенетов! Мой молодой кузен был благородным человеком, Храбрым воином и истинным рыцарем! Очевидно, он убит при исполнении воинского долга. Пал в бою, точно так же, как мог бы погибнуть в битве при Креси!
— Конечно, Ваше Величество. Он был моим зятем и близким другом. Мы найдем его убийцу, не сомневайтесь! Сэр Невилл Уигс может взять на себя расследование преступления, если мне позволено это предложить, сир. Возможно, нужно удвоить количество патрульных, чтобы больше ни один англичанин не лишился жизни.
— Великий Боже, как мы сообщим об этом его сестре?! Они остались сиротами в раннем детстве. Кроме брата, у нее никого на свете нет.
— У нее есть я, сир, — заметил Холланд.
— Да, да, конечно. Вы должны окружить ее нежнейшей заботой и любовью, чтобы помочь пережить тяжелое время. — Король Эдуард отбросил депешу. — Я пойду с вами. Расскажем ей вместе. Мы должны сделать все, чтобы облегчить ей горе.
Услышав стук в дверь, Джоан окаменела от страха, не могла молвить ни слова. Когда она увидела короля Эдуарда, вошедшего вместе с Холландом, в голове ее промелькнула безумная мысль: «Король знает, что он изнасиловал меня, и собирается его арестовать!»
Как неистово колотится сердце, кровь стучит в ушах, оглушая ее. Джоан почти не слышит слов короля:
— Дорогая, у нас печальные новости. Ты должна быть очень храброй. Твой брат Эдмунд убит в стычке с французами в Кале.
Руки Джоан взлетели к сердцу, которое, казалось, вот-вот разобьется, и она молча, без единого звука рухнула на пол, погрузившись во тьму.
Король Эдуард подхватил кузину мощными руками.
— Иисусе, она разбила свое прелестное личико, — сокрушался он, прижимая изящную головку Джоан к широкой груди. — Она потеряла сознание. Сэр Джон, немедленно приведите магистра Брея. Джоан всегда была слабенькой. Где ее женщины?! Сэр Джон, попросите королеву прислать кого-нибудь из фрейлин!
Эдуард сел, тихо покачивая Джоан, пока та не пришла себя. Когда это случилось, жалость пронзила короля при виде ее бездонных, полных смертельной тоски глаз. Вцепившись в него, Джоан умоляюще прошептала:
— Не оставляйте меня одну, сир!
Его сострадание к этой молодой женщине не знало границ.
— Тише, Жанетт! Эдмунд не хотел бы, чтобы ты заболела с тоски. Ты должна быть сильной ради маленькой дочки.
Джоан тупо кивнула и прижалась к королю еще крепче. Он был так похож на своего сына, и Джоан чувствовала себя в безопасности в его объятиях. Тут комната внезапно наполнилась женщинами. Примчалась Глинис, вслед за ней появилась королева Филиппа с дюжиной придворных дам. Они уложили Джоан в постель, и Глинис, напоив ее сонным зельем, предписанным королевским врачом, послала пажа к Брайенне.
Джоан боролась с действием лекарства, сколько могла, боясь окончательно потерять себя во сне. Дамы решили, что она слишком скоро встала после родов и потрясение, вызванное смертью брата, может окончательно подорвать ее здоровье, если не удастся заставить Джоан хорошенько отдохнуть.
Брайенна испуганно вскочила, когда Зубастик молнией метнулся через комнату и прыгнул на ее рабочий стол.
— Откуда ты взялся? — удивилась она, подняв глаза на веснушчатую физиономию Рэндела Грея. — Как, Рэндел, ты тоже, оказывается в Бордо! Ты так вырос, я едва тебя узнала!
— Лорд Хоксблад и Пэдди готовят меня в оруженосцы, миледи, но не хотят взять с собой в Каркассон.
Хорек рванулся к Рэнделу и вскарабкался на его плечо.
— Они правы. Поле боя не место для мальчика.
— Леди Брайенна, я ненавижу должность пажа! Ненавижу приносить плохие новости!
Брайенна невольно всплеснула руками.