Страница:
Роль супруги исполняла Нивея — одна из немногих женщин клана ирчей, девушка сообразительная, решительная и недоступная. Кубик лично знал нескольких человек, пострадавших при попытке объяснить ей популярными средствами, для чего существуют женщины. Периодически в клане вспыхивали слухи, что какому-то счастливцу это таки удалось. Находились даже такие, кто уверял, что счастливец — это он. Но настоящим счастливцем он становился лишь в том случае, если эта новость не доходила до самой Нивеи. Если же доходила… по прошествии непродолжительного времени клеветник делал публичное заявление о том, что он импотент и патологический лгун и, кроме того, с уважением относится ко всем женщинам, которые служат украшением мира, перед которыми невозможно не преклоняться и прочая, и прочая. Нивеины методы давления были разнообразны и впечатляющи. Например, один из клеветников сразу же после этого заявления снова умчался в сортир, откуда почти не вылезал несколько дней. Другому пришлось делать выступление по сети, так как его изолировали в медблоке с диагнозом «стойкая глистная инвазия тяжелой степени». Паразитам он очень полюбился, и они долго не хотели покидать его даже после покаяния. Потом выяснилось, что яйцами редкой разновидности глистов его кормил собственный пищевой комбайн.
Кубик не имел представления, что и в каком объеме рассказал Нивее Раффл. Может быть, все. А может, ничего. Возможно, президент-генерал просто приказал ей, пообещав что-нибудь. Но одна мысль перебивала все остальные — недотрога Нивея хранила себя именно для этого. Для Божества. Никто другой не был достоин ее тела. Знала ли она сама об этом? Кубик решил, что нет. Иначе детектор лжи в приемной президент-генерала сразу выявил бы в ней инакомыслящую и потенциальную перебежчицу.
Нивею поддерживали с боков два горла. Она пошатывалась. Губы растянуты в ненатуральной улыбке. Глаза ярко блестят. И все-таки это был не «экселенц». Не наркотик. Каким-то образом Кубик понял это. Наверное, по тому, как гордо и вызывающе смотрели соски ее обнаженных грудей. Нивея играла. Возможно, он ошибся, и она тоже участвовала в операции наравне со всеми. А если не ошибся, значит, она нашла способ сохранить ясность сознания. Разумеется, трудно отказать себе в удовольствии увидеть Божество своими глазами, а не через кривую лупу наркотика.
Кубик и не подозревал, что уже никогда не узнает, как было на самом деле.
Обряд подходил к концу. Несмотря на долгое беспокойное ожидание, то, к чему они готовились, пришло неожиданно. Кубик, заразившись от Рафа, тоже начал зевать и на середине очередного зевка так и остался стоять с открытым ртом. Дверь с треском распахнулась, что-то пролетело в воздухе, и после этого никто уже ничего не соображал. Оглушительный грохот ударил по ушам, глаза застлала сияющая, как солнце, пелена, и мир перевернулся. Кубика это очень удивило. Изумление было единственным, что он испытывал, пока пелена медленно сползала с глаз. Он потряс головой, чтобы прогнать ее окончательно, и вдруг выяснилось, что он уже не стоит, а лежит на полу и пытается выдернуть из-за спины оружие.
К тому же что-то случилось со временем. Подняв голову, он увидел, как тягуче-медленно копошатся вокруг человеческие фигуры. Раф, упавший на колени, одной рукой трет глаза, другой тянет из-под одежды свою пушку — как в замедленной записи. Сержант Кисс, впечатавшийся в стену, лупоглазо оглядывается и тоже ищет на себе запрятанный ствол. Его напарник, опередивший всех, уже целит лучемет в возникшее из грома и молнии светозарное явление — посланника Божества.
— На колени, рабы, разгневавшие Божество! — загрохотал голос посланника. — Хозяин мира милосердием своим забирает отданное ему.
Сержант Стикер выстрелил, целя в нижнюю часть столба света. Кубик видел — тонкий луч ударил в сияющую маскировку посланца и ушел в сторону, не причинив тому вреда. Посланник, словно не заметив этого, продолжал идти вперед — к супруге Божества, сидящей на полу. Она все еще была в шоке и парализованно таращилась на шагающий столб света.
Выстрелить снова сержанту Стикеру не дали. Время по-прежнему растягивало секунды в минуты, и Кубик отчетливо видел, как в руках у двух горлов синхронно появились автоматические пистолеты. Один пустил очередь в сержанта, другой — в Раффла, тоже взявшего на прицел посланца. Они не хотели вновь навлечь на себя гнев Божества и защищали его посланца от кощунства ирчей. Кубик с запозданием просчитал ситуацию и выбросил руку в сторону стрелявших горлов. Пули пригвоздили Стикера к стене — труп его не сполз на пол, а так и остался стоять, уперев ноги в пол и глядя мертвыми глазами впереди себя. Горла, стрелявшего в Рафа, Кубик основательно поджарил лучом. Одновременно боковым зрением успел заметить, как второй горл взял его самого на прицел, и метнулся в укрытие, под защиту тяжелого стола из люминосплава. На столе стоял «Козырь», драгоценное устройство связи с Божеством, и горл благоразумно не стал палить по нему.
Тем временем посланник подхватил Нивею с пола за руку и потащил за собой обратно к дверям. На пути у него с диким выражением лица стоял сержант Кисс и беспрерывно стрелял. Лучи, ударяя в сияющий силуэт, соскальзывали, рикошетили и убивали безоружных горлов, которые, как было велено, дружно попадали на колени. Посланец шел прямо на него, пряча у себя за спиной ошалевшую от бурных событий супругу Божества. Кубик, высунувшись из своего укрытия, выхватил взглядом горла с автоматом, но опоздал с выстрелом. Нашпигованный металлом Кисс уже валился набок, освобождая дорогу посланцу. Палец все еще жал на пуск лучемета. В этот момент посланник совершил ошибку. Он продолжал идти, волоча за собой девушку, и через секунду она оказалась на уходящей вниз и в сторону линии огня. Луч прошелся по ней, выжигая внутренности. Нивея умерла одновременно с сержантом Киссом. Вслед за ними умер и горл, сожженный Кубиком.
Время вернулось к своему нормальному темпу.
Гибель супруги Божества ничуть не огорчила и ни на миг не задержала посланца Божества. Нечаянно избавившись от обузы, он ринулся к выходу. Кубик выскочил из укрытия и, прыгая через тела, подбежал к Рафу. Тот был еще жив и зажимал рукой дыру в животе. Еще одно кровавое пятно расползлось на боку, ниже сердца.
— Раф, — в отчаяньи бормотал Кубик, — ты что… ты… не умирай… как же я без тебя…
Раф открыл глаза и строго посмотрел на него. Губы задвигались, но слов не было.
Из коридора донеслись звуки автоматных очередей и быстро стихли.
— Что? Я не понимаю… сейчас… сейчас вызову симов. — Кубик торопливо набрал вызов на своем хэнди. — Они тебя вылечат… только не умирай, Раф! — закричал он.
— Иди, — выдохнул тот. — За… ним. Это… приказ. Маячок… накрылся. — Он глазами показал на тело Нивеи, лежащее в трех метрах от него.
— Я пойду… я найду его, — сквозь слезы пообещал Кубик, вставая.
— Сигнал, — с усилием продолжал Раф, — не успел… вызови… остальных. Иди.
Кубик, утирая рукавом слезы, помчался вдогонку за посланцем. Снаружи у дверей никого не было. Традиционная почетная стража разбежалась со страху. Но немного дальше лежали трупы. Их было пять — вооруженная внутренняя охрана клана ирчей, силы поддержки, на которые так рассчитывал Раффл. Им не понадобился сигнал — они бежали на грохот выстрелов и, не успев ничего сделать, полегли, выкошенные автоматом. Кто в них стрелял, спрашивать было ненужно. Очевидно, посланники Божества владеют не только божественным оружием, но и простым человеческим.
Но ведь их должно быть шесть, вспомнил Кубик, озираясь в бессилии. Посланника след простыл. Вокруг было тихо и пусто. И вдруг что-то скрипнуло. Звук был еле слышен, но Кубик от напряжения резко крутнулся на месте, выставляя впереди себя ствол.
— Не стреляй! Не стреляй! — дрожащим голосом крикнул кто-то из-за полуоткрытой двери. — Я свой!
Кубик сжал зубы и процедил:
— Вылезай, гад!
Это был шестой. Трясущийся, позеленевший от ужаса, забывший, что в руке сам держит за ремень лучевое ружье.
— Я не буду тебя убивать, — четко выговорил Кубик, — если скажешь, куда он побежал.
— Он… — Парень сглотнул и замолк, уставившись на трупы.
— Живо! — крикнул Кубик, состроив зверскую физиономию.
— К лифтам, — затравленно выдавил парень и посмотрел вниз, на ноги. Штаны были мокрыми.
Кубик помчался в указанном направлении, тут же забыв об описавшемся предателе. Навстречу ему пробежали бесстрастные симы в белых халатах, с чемоданчиками и легкими складными каталками в руках. Кубик сунул свою пушку под ремень брюк, выскочил на лифтовую площадку и стал жать кнопки вызова всех трех кабин. Две распахнули створки почти сразу. Кубик нырнул внутрь и надавил самую верхнюю кнопку. Логика подсказывала, что посланец направился именно туда — к стоянке «тарелок» на крыше. Кубик отставал от него на пару минут.
За эти две минуты посланец успел удрать, сделав несколько дырок в теле охранника-ирча, торчавшего на стоянке клана. А может быть, пристрелил его еще раньше, когда прилетел. На противоположной стороне крыши, на площадке горлов, было безлюдно. Кубик окинул взглядом серое, дождливое небо. Кроме тусклых облаков, в нем ничего не было. Ни птиц, ни машин. Но вдалеке скользила над самыми крышами черная уменьшающаяся точка. Кубик прыгнул в ближайшую «тарелку» — имущество клана, здесь они никогда не запирались — и заорал:
— Подъем, быстро!
— Хорошо, хорошо, — успокаивающе произнесла «тарелка». — Не надо так волноваться.
Взмыв в воздух, она описала полукруг над крышей Центра и запросила направление.
— Установи наблюдение вон за той машиной. — Кубик показал пальцем. — И держи ее под контролем, не выпускай из виду.
— Режим преследования? — деловито осведомилась «тарелка».
— Именно. Можешь сократить расстояние?
Машина увеличила скорость. Капли дождя расплющивались о лобовое стекло. Черная точка впереди начала медленно увеличиваться.
— Все, больше не надо, — скомандовал Кубик, когда между двумя машинами осталось чуть больше пятисот метров. — Иначе он заметит. Сдвинься немного вбок с прямого курса.
— Если нам нужно остаться незамеченными, — сказала «тарелка», — я бы предложил подняться вверх, метров на триста.
— Ладно, поднимайся. Только не упусти его.
— У меня хорошее зрение, — похвасталась «тарелка». — Не хотите ли познакомиться? — продолжила она, выполнив маневр. — Меня зовут Борис. Мне почему-то кажется, что мы с тобой подружимся.
«Тарелка» произнесла это голосом, исполненным такой эротической глубины, что Кубик отвлекся от преследования и остолбенело спросил:
— С чего ты это взял?
— Ты такой пикантный мужчина, — ответил Борис с интонацией бывалого соблазнителя.
— Тьфу ты, — в сердцах плюнул Кубик. — Ты не пробовал сменить половую ориентацию? Если тебя так тянет к мужчинам.
— Сменить пол? — удивился Борис. — Не пробовал. Для чего? Настоящая дружба бывает только между мужчинами. Неужели я тебе не нравлюсь? — капризно спросил он.
— Не нравишься, — честно сказал Кубик, который вообще инстинктивно не любил разумное железо. — Лучше следи за целью, бойфренд.
«Тарелка» обиженно замолчала.
Кубик посмотрел вниз — там уже был не город, а зеленое пространство леса, кое-где перечеркнутое нитками дорог. Кубику стало неуютно. Он никогда не бывал за пределами Города, только виртуально, в сети. Город был домом, а лес внизу рождал ощущение неведомых опасностей и неприятностей. Раньше как убежденный ирч Кубик не верил в нежить, обитающую за городом, в лесах и водоемах. Но теперь он не был убежденным ирчем, и значит, нежити, как и Божества, следовало опасаться.
Машина посланца шла низко, почти над верхушками деревьев, на малой скорости. Они находились в полете уже двадцать минут. Кубик грыз палец и строил догадки, одну невероятнее другой. Что если посланец все-таки заметил его и теперь зачем-то заманивает в глухомань? Что если он и есть нежить? Или — что делать ему, Кубику, если окажется, что Божество обитает, например, на дне какого-нибудь лесного озера?
— Цель заходит на посадку, — бесстрастно доложила «тарелка». — Прошу указаний.
— Что там? Ты видишь? — нервно спросил Кубик.
— Нужно подойти ближе.
— Давай. Только незаметно.
— В такую погоду с поверхности земли я должен казаться птичкой, — компетентно сообщил Борис.
— Угу. Свихнувшейся птичкой, принимающей душ, — мрачно сказал Кубик.
— Вижу цель.
Кубик припал к окну.
— Большая поляна, около ста метров в длину, — докладывал Борис. — Каменноблочный одноэтажный дом. Цель — на площадке перед домом. Из машины выходит человек.
— Дай крупный план на экране.
«Тут живет Божество», — сказал сам себе Кубик, глядя на экран, и удивился полнейшему отсутствию каких-либо эмоций. Неизвестность сменилась хоть какой-то определенностью, и угрюмую тревогу потеснило совершенное спокойствие. Теперь Кубик знал, что нужно делать. Прийти, увидеть, победить.
— Ты можешь сесть где-нибудь поблизости от этой поляны? — спросил он, снова прильнув к окну и изучая местность.
— Только ободрав себе бока, — уныло ответил Борис. — Мне не нравится эта идея.
— Запомни, машина, — назидательно сказал Кубик, — жертвовать собой во имя людей — наибольшее удовольствие, которое ты можешь себе позволить.
— В самом деле? — вежливо удивился Борис. — Я не знал. Хорошо, я запомню. Но у меня встречный вопрос.
— Давай, — разрешил Кубик.
— Что является наибольшим удовольствием для самих людей?
Кубик задумался.
— Жертвовать своими удовольствиями ради правды, — сказал наконец.
— В моем словаре понятие «правда» определено весьма смутно. Мне нужны разъяснения.
— Правда — это абсолютная реальность, — уверенно ответил Кубик.
— Стационар техобеспечения и ремонта, — после короткой паузы с гордостью сказал Борис.
— Что? — не понял Кубик.
— Я говорю, абсолютная реальность — это стационар техобеспе…
— Каждый понимает в меру своих мозгов, — оборвал его Кубик. — Так мы будем приземляться или продолжим болтаться в небе?
— Есть! Нашел! — обрадовался Борис. — Я нашел лысое место. Мне не придется жертвовать своими боками.
— Где?
— Я как раз прямо над ним.
Кубик прикинул расстояние от «лысого места», оказавшегося крошечной, почти не различимой прогалиной, до большой поляны с домом. Метров четыреста. По мокрому, скользкому, непролазному лесу. М-да. Жертвовать своими удовольствиями… малоприятное занятие.
— Садись, — решительно сказал Кубик.
Машина плавно, по кривой, пошла на снижение и над самыми верхушками деревьев на миг зависла. Борис рассчитывал траекторию, помня о своих боках, — прогалина шириной была всего метра три. Затем деревья стали медленно подниматься вверх, а земля приближаться. Наконец Кубик услышал шорох под днищем «тарелки».
— Высший класс, — похвалил сам себя Борис. — Неужели и после этого ты останешься ко мне равнодушен? — снова поднял он тему мужской дружбы, подбавив в голос страсти.
— Ты не в моем вкусе. — Кубик проверил оружие. — Значит, так. Будешь стоять здесь, пока я не вернусь.
— А когда ты вернешься? — спросил Борис, разочарованный отказом.
— Не знаю. В общем, жди пять дней, потом можешь возвращаться обратно.
Что будет происходить в эти пять дней, он не представлял. Отыскав Божество, он должен убить его. Или Божество убьет его. Все просто. Но никогда нельзя заранее предвидеть, как обернется дело.
— Я еще не встречал таких, как ты, — восхищенно сказал Борис.
— Каких таких? — с подозрением спросил Кубик.
— Таких героических мужчин!
Кубик открыл дверцу и спрыгнул на мокрую траву.
— Советую тебе все-таки сменить пол, — сказал он напоследок, захлопнул дверцу и, продираясь через кусты, полез в сырую пасмурность леса.
Глава 15
Кубик не имел представления, что и в каком объеме рассказал Нивее Раффл. Может быть, все. А может, ничего. Возможно, президент-генерал просто приказал ей, пообещав что-нибудь. Но одна мысль перебивала все остальные — недотрога Нивея хранила себя именно для этого. Для Божества. Никто другой не был достоин ее тела. Знала ли она сама об этом? Кубик решил, что нет. Иначе детектор лжи в приемной президент-генерала сразу выявил бы в ней инакомыслящую и потенциальную перебежчицу.
Нивею поддерживали с боков два горла. Она пошатывалась. Губы растянуты в ненатуральной улыбке. Глаза ярко блестят. И все-таки это был не «экселенц». Не наркотик. Каким-то образом Кубик понял это. Наверное, по тому, как гордо и вызывающе смотрели соски ее обнаженных грудей. Нивея играла. Возможно, он ошибся, и она тоже участвовала в операции наравне со всеми. А если не ошибся, значит, она нашла способ сохранить ясность сознания. Разумеется, трудно отказать себе в удовольствии увидеть Божество своими глазами, а не через кривую лупу наркотика.
Кубик и не подозревал, что уже никогда не узнает, как было на самом деле.
Обряд подходил к концу. Несмотря на долгое беспокойное ожидание, то, к чему они готовились, пришло неожиданно. Кубик, заразившись от Рафа, тоже начал зевать и на середине очередного зевка так и остался стоять с открытым ртом. Дверь с треском распахнулась, что-то пролетело в воздухе, и после этого никто уже ничего не соображал. Оглушительный грохот ударил по ушам, глаза застлала сияющая, как солнце, пелена, и мир перевернулся. Кубика это очень удивило. Изумление было единственным, что он испытывал, пока пелена медленно сползала с глаз. Он потряс головой, чтобы прогнать ее окончательно, и вдруг выяснилось, что он уже не стоит, а лежит на полу и пытается выдернуть из-за спины оружие.
К тому же что-то случилось со временем. Подняв голову, он увидел, как тягуче-медленно копошатся вокруг человеческие фигуры. Раф, упавший на колени, одной рукой трет глаза, другой тянет из-под одежды свою пушку — как в замедленной записи. Сержант Кисс, впечатавшийся в стену, лупоглазо оглядывается и тоже ищет на себе запрятанный ствол. Его напарник, опередивший всех, уже целит лучемет в возникшее из грома и молнии светозарное явление — посланника Божества.
— На колени, рабы, разгневавшие Божество! — загрохотал голос посланника. — Хозяин мира милосердием своим забирает отданное ему.
Сержант Стикер выстрелил, целя в нижнюю часть столба света. Кубик видел — тонкий луч ударил в сияющую маскировку посланца и ушел в сторону, не причинив тому вреда. Посланник, словно не заметив этого, продолжал идти вперед — к супруге Божества, сидящей на полу. Она все еще была в шоке и парализованно таращилась на шагающий столб света.
Выстрелить снова сержанту Стикеру не дали. Время по-прежнему растягивало секунды в минуты, и Кубик отчетливо видел, как в руках у двух горлов синхронно появились автоматические пистолеты. Один пустил очередь в сержанта, другой — в Раффла, тоже взявшего на прицел посланца. Они не хотели вновь навлечь на себя гнев Божества и защищали его посланца от кощунства ирчей. Кубик с запозданием просчитал ситуацию и выбросил руку в сторону стрелявших горлов. Пули пригвоздили Стикера к стене — труп его не сполз на пол, а так и остался стоять, уперев ноги в пол и глядя мертвыми глазами впереди себя. Горла, стрелявшего в Рафа, Кубик основательно поджарил лучом. Одновременно боковым зрением успел заметить, как второй горл взял его самого на прицел, и метнулся в укрытие, под защиту тяжелого стола из люминосплава. На столе стоял «Козырь», драгоценное устройство связи с Божеством, и горл благоразумно не стал палить по нему.
Тем временем посланник подхватил Нивею с пола за руку и потащил за собой обратно к дверям. На пути у него с диким выражением лица стоял сержант Кисс и беспрерывно стрелял. Лучи, ударяя в сияющий силуэт, соскальзывали, рикошетили и убивали безоружных горлов, которые, как было велено, дружно попадали на колени. Посланец шел прямо на него, пряча у себя за спиной ошалевшую от бурных событий супругу Божества. Кубик, высунувшись из своего укрытия, выхватил взглядом горла с автоматом, но опоздал с выстрелом. Нашпигованный металлом Кисс уже валился набок, освобождая дорогу посланцу. Палец все еще жал на пуск лучемета. В этот момент посланник совершил ошибку. Он продолжал идти, волоча за собой девушку, и через секунду она оказалась на уходящей вниз и в сторону линии огня. Луч прошелся по ней, выжигая внутренности. Нивея умерла одновременно с сержантом Киссом. Вслед за ними умер и горл, сожженный Кубиком.
Время вернулось к своему нормальному темпу.
Гибель супруги Божества ничуть не огорчила и ни на миг не задержала посланца Божества. Нечаянно избавившись от обузы, он ринулся к выходу. Кубик выскочил из укрытия и, прыгая через тела, подбежал к Рафу. Тот был еще жив и зажимал рукой дыру в животе. Еще одно кровавое пятно расползлось на боку, ниже сердца.
— Раф, — в отчаяньи бормотал Кубик, — ты что… ты… не умирай… как же я без тебя…
Раф открыл глаза и строго посмотрел на него. Губы задвигались, но слов не было.
Из коридора донеслись звуки автоматных очередей и быстро стихли.
— Что? Я не понимаю… сейчас… сейчас вызову симов. — Кубик торопливо набрал вызов на своем хэнди. — Они тебя вылечат… только не умирай, Раф! — закричал он.
— Иди, — выдохнул тот. — За… ним. Это… приказ. Маячок… накрылся. — Он глазами показал на тело Нивеи, лежащее в трех метрах от него.
— Я пойду… я найду его, — сквозь слезы пообещал Кубик, вставая.
— Сигнал, — с усилием продолжал Раф, — не успел… вызови… остальных. Иди.
Кубик, утирая рукавом слезы, помчался вдогонку за посланцем. Снаружи у дверей никого не было. Традиционная почетная стража разбежалась со страху. Но немного дальше лежали трупы. Их было пять — вооруженная внутренняя охрана клана ирчей, силы поддержки, на которые так рассчитывал Раффл. Им не понадобился сигнал — они бежали на грохот выстрелов и, не успев ничего сделать, полегли, выкошенные автоматом. Кто в них стрелял, спрашивать было ненужно. Очевидно, посланники Божества владеют не только божественным оружием, но и простым человеческим.
Но ведь их должно быть шесть, вспомнил Кубик, озираясь в бессилии. Посланника след простыл. Вокруг было тихо и пусто. И вдруг что-то скрипнуло. Звук был еле слышен, но Кубик от напряжения резко крутнулся на месте, выставляя впереди себя ствол.
— Не стреляй! Не стреляй! — дрожащим голосом крикнул кто-то из-за полуоткрытой двери. — Я свой!
Кубик сжал зубы и процедил:
— Вылезай, гад!
Это был шестой. Трясущийся, позеленевший от ужаса, забывший, что в руке сам держит за ремень лучевое ружье.
— Я не буду тебя убивать, — четко выговорил Кубик, — если скажешь, куда он побежал.
— Он… — Парень сглотнул и замолк, уставившись на трупы.
— Живо! — крикнул Кубик, состроив зверскую физиономию.
— К лифтам, — затравленно выдавил парень и посмотрел вниз, на ноги. Штаны были мокрыми.
Кубик помчался в указанном направлении, тут же забыв об описавшемся предателе. Навстречу ему пробежали бесстрастные симы в белых халатах, с чемоданчиками и легкими складными каталками в руках. Кубик сунул свою пушку под ремень брюк, выскочил на лифтовую площадку и стал жать кнопки вызова всех трех кабин. Две распахнули створки почти сразу. Кубик нырнул внутрь и надавил самую верхнюю кнопку. Логика подсказывала, что посланец направился именно туда — к стоянке «тарелок» на крыше. Кубик отставал от него на пару минут.
За эти две минуты посланец успел удрать, сделав несколько дырок в теле охранника-ирча, торчавшего на стоянке клана. А может быть, пристрелил его еще раньше, когда прилетел. На противоположной стороне крыши, на площадке горлов, было безлюдно. Кубик окинул взглядом серое, дождливое небо. Кроме тусклых облаков, в нем ничего не было. Ни птиц, ни машин. Но вдалеке скользила над самыми крышами черная уменьшающаяся точка. Кубик прыгнул в ближайшую «тарелку» — имущество клана, здесь они никогда не запирались — и заорал:
— Подъем, быстро!
— Хорошо, хорошо, — успокаивающе произнесла «тарелка». — Не надо так волноваться.
Взмыв в воздух, она описала полукруг над крышей Центра и запросила направление.
— Установи наблюдение вон за той машиной. — Кубик показал пальцем. — И держи ее под контролем, не выпускай из виду.
— Режим преследования? — деловито осведомилась «тарелка».
— Именно. Можешь сократить расстояние?
Машина увеличила скорость. Капли дождя расплющивались о лобовое стекло. Черная точка впереди начала медленно увеличиваться.
— Все, больше не надо, — скомандовал Кубик, когда между двумя машинами осталось чуть больше пятисот метров. — Иначе он заметит. Сдвинься немного вбок с прямого курса.
— Если нам нужно остаться незамеченными, — сказала «тарелка», — я бы предложил подняться вверх, метров на триста.
— Ладно, поднимайся. Только не упусти его.
— У меня хорошее зрение, — похвасталась «тарелка». — Не хотите ли познакомиться? — продолжила она, выполнив маневр. — Меня зовут Борис. Мне почему-то кажется, что мы с тобой подружимся.
«Тарелка» произнесла это голосом, исполненным такой эротической глубины, что Кубик отвлекся от преследования и остолбенело спросил:
— С чего ты это взял?
— Ты такой пикантный мужчина, — ответил Борис с интонацией бывалого соблазнителя.
— Тьфу ты, — в сердцах плюнул Кубик. — Ты не пробовал сменить половую ориентацию? Если тебя так тянет к мужчинам.
— Сменить пол? — удивился Борис. — Не пробовал. Для чего? Настоящая дружба бывает только между мужчинами. Неужели я тебе не нравлюсь? — капризно спросил он.
— Не нравишься, — честно сказал Кубик, который вообще инстинктивно не любил разумное железо. — Лучше следи за целью, бойфренд.
«Тарелка» обиженно замолчала.
Кубик посмотрел вниз — там уже был не город, а зеленое пространство леса, кое-где перечеркнутое нитками дорог. Кубику стало неуютно. Он никогда не бывал за пределами Города, только виртуально, в сети. Город был домом, а лес внизу рождал ощущение неведомых опасностей и неприятностей. Раньше как убежденный ирч Кубик не верил в нежить, обитающую за городом, в лесах и водоемах. Но теперь он не был убежденным ирчем, и значит, нежити, как и Божества, следовало опасаться.
Машина посланца шла низко, почти над верхушками деревьев, на малой скорости. Они находились в полете уже двадцать минут. Кубик грыз палец и строил догадки, одну невероятнее другой. Что если посланец все-таки заметил его и теперь зачем-то заманивает в глухомань? Что если он и есть нежить? Или — что делать ему, Кубику, если окажется, что Божество обитает, например, на дне какого-нибудь лесного озера?
— Цель заходит на посадку, — бесстрастно доложила «тарелка». — Прошу указаний.
— Что там? Ты видишь? — нервно спросил Кубик.
— Нужно подойти ближе.
— Давай. Только незаметно.
— В такую погоду с поверхности земли я должен казаться птичкой, — компетентно сообщил Борис.
— Угу. Свихнувшейся птичкой, принимающей душ, — мрачно сказал Кубик.
— Вижу цель.
Кубик припал к окну.
— Большая поляна, около ста метров в длину, — докладывал Борис. — Каменноблочный одноэтажный дом. Цель — на площадке перед домом. Из машины выходит человек.
— Дай крупный план на экране.
«Тут живет Божество», — сказал сам себе Кубик, глядя на экран, и удивился полнейшему отсутствию каких-либо эмоций. Неизвестность сменилась хоть какой-то определенностью, и угрюмую тревогу потеснило совершенное спокойствие. Теперь Кубик знал, что нужно делать. Прийти, увидеть, победить.
— Ты можешь сесть где-нибудь поблизости от этой поляны? — спросил он, снова прильнув к окну и изучая местность.
— Только ободрав себе бока, — уныло ответил Борис. — Мне не нравится эта идея.
— Запомни, машина, — назидательно сказал Кубик, — жертвовать собой во имя людей — наибольшее удовольствие, которое ты можешь себе позволить.
— В самом деле? — вежливо удивился Борис. — Я не знал. Хорошо, я запомню. Но у меня встречный вопрос.
— Давай, — разрешил Кубик.
— Что является наибольшим удовольствием для самих людей?
Кубик задумался.
— Жертвовать своими удовольствиями ради правды, — сказал наконец.
— В моем словаре понятие «правда» определено весьма смутно. Мне нужны разъяснения.
— Правда — это абсолютная реальность, — уверенно ответил Кубик.
— Стационар техобеспечения и ремонта, — после короткой паузы с гордостью сказал Борис.
— Что? — не понял Кубик.
— Я говорю, абсолютная реальность — это стационар техобеспе…
— Каждый понимает в меру своих мозгов, — оборвал его Кубик. — Так мы будем приземляться или продолжим болтаться в небе?
— Есть! Нашел! — обрадовался Борис. — Я нашел лысое место. Мне не придется жертвовать своими боками.
— Где?
— Я как раз прямо над ним.
Кубик прикинул расстояние от «лысого места», оказавшегося крошечной, почти не различимой прогалиной, до большой поляны с домом. Метров четыреста. По мокрому, скользкому, непролазному лесу. М-да. Жертвовать своими удовольствиями… малоприятное занятие.
— Садись, — решительно сказал Кубик.
Машина плавно, по кривой, пошла на снижение и над самыми верхушками деревьев на миг зависла. Борис рассчитывал траекторию, помня о своих боках, — прогалина шириной была всего метра три. Затем деревья стали медленно подниматься вверх, а земля приближаться. Наконец Кубик услышал шорох под днищем «тарелки».
— Высший класс, — похвалил сам себя Борис. — Неужели и после этого ты останешься ко мне равнодушен? — снова поднял он тему мужской дружбы, подбавив в голос страсти.
— Ты не в моем вкусе. — Кубик проверил оружие. — Значит, так. Будешь стоять здесь, пока я не вернусь.
— А когда ты вернешься? — спросил Борис, разочарованный отказом.
— Не знаю. В общем, жди пять дней, потом можешь возвращаться обратно.
Что будет происходить в эти пять дней, он не представлял. Отыскав Божество, он должен убить его. Или Божество убьет его. Все просто. Но никогда нельзя заранее предвидеть, как обернется дело.
— Я еще не встречал таких, как ты, — восхищенно сказал Борис.
— Каких таких? — с подозрением спросил Кубик.
— Таких героических мужчин!
Кубик открыл дверцу и спрыгнул на мокрую траву.
— Советую тебе все-таки сменить пол, — сказал он напоследок, захлопнул дверцу и, продираясь через кусты, полез в сырую пасмурность леса.
Глава 15
С направлением он сориентировался еще в воздухе, а чтобы запомнить дорогу, выбирал приметные ориентиры — кривое дерево, толстый трухлявый пень, куст, обсыпанный подозрительными красными шариками, — Кубик шарахнулся от него, как от нежити, — огромная яма, заросшая густой травой. Через пять минут он вымок насквозь и перестал обращать внимание на ветки, лившие воду за шиворот, только ежился и упорно считал шаги.
Когда счет перевалил за семьсот, впереди посветлело. Наконец деревья расступились и выпустили его на ту самую поляну. Кубик встряхнулся по-собачьи, спрятался за кустом и осмотрелся. Дом был маленьким, совсем невпечатляющим. Просто какая-то лачуга. «Божество равнодушно к роскоши», — подумал Кубик.
Кроме того, дом был странным. Больше похож на гигантский корявый пень или на груду камней, чем на искусственное сооружение. Окон… кажется, совсем нет. А вот дверных ниш, затененных косыми карнизами, — несколько. По кромке леса он обошел поляну кругом, изучая дом. С виду тот был неприступен, и это немного беспокоило Кубика.
Вдобавок его тревожило исчезновение машины посланца. Спрятать ее в доме было невозможно. Значит, либо он ускользнул, пока Кубик пробирался по лесу, либо здесь скрывается нечто большее, чем просто хижина.
Внимание его привлек участок земли, примыкающий к дому с одной из сторон и явно отличающийся от остальной травяной поверхности поляны. Настолько отличающийся, что Кубик рискнул осмотреть его поближе. Пригибаясь, перебежал через открытое пространство, прижался к стене дома и перевел дыхание. Земля явно была искусственно обработана. Параллельно друг дружке шли несколько узких и длинных земляных полос, немного возвышавшихся над общей поверхностью. На них росла трава — но не такая, как везде. Через равные промежутки торчали пучки, метелки, развесистые листья, мелкие кусты, подпертые палками и увешанные круглыми бурыми штуками. Кубик выдернул одну метелку и удивленно оглядел длинный толстый ярко-оранжевый корень, сужающийся к концу. Потом вытащил из земли пучок листьев и обнаружил, что они растут из малиново-красного шарика. Кубик с отвращением отбросил то и другое и вытер руки об одежду. Трава явно была мутантной. От одной мысли о том, что Божество выращивает мутировавшую траву, Кубика охватил суеверный ужас.
Несколько минут он стоял, вжимаясь в стену дома и размышляя, не поздно ли еще дать задний ход. Но в уме тут же всплыло смертельно бледное лицо Рафа, зажимающего дыру в животе, круглые глаза похищаемой Нивеи, и все встало на свои места. Задний ход невозможен. Только вперед.
Кубик осторожно пошел вдоль стены. Через несколько метров была дверная ниша. Не найдя у двери ручки, Кубик изучил ее по периметру и сообразил, что портал ложный. Изображение двери было вытесано в каменной плите.
Задача усложнялась. Нужно было отыскать настоящую дверь среди почти десятка фальшивых. Кубик двинулся дальше.
Позади было уже три осмотренных декоративных портала, когда за спиной раздалось тихое:
— Не делай резких движений, парень. — И в поясницу угрожающе уперся ствол.
Кубик попытался оглянуться, но ему не дали, с силой ткнув оружием в спину.
— Руки на стену, ноги на ширину плеч, — приказал голос. — Дернешься — убью.
Кубик повиновался. Его быстро и ловко обыскали одной рукой. Вытащили ствол.
— Вы кто? — тоже тихо спросил Кубик.
— Это я тебя должен спрашивать, кто ты такой и какого черта тут шатаешься. Кто тебе позволил поганить мой огород? — прошипел над ухом недовольный голос.
— Что такое огород? — Кубик низко наклонил голову и, сильно скосив глаза, увидел половину лица. Человек был ниже его ростом, толст и с залысинами. Кубик узнал его по описанию, составленному привидением.
— Грядки, на которых растет морковка и редиска, — с непонятной язвительностью ответил посланец и велел: — Иди вперед, парень, и помни о смерти. Руки можешь опустить.
Кубик прошел до угла дома, потом посланец приказал повернуть. Еще через несколько метров он остановил Кубика и насмешливо сказал:
— Заходи, гостем будешь.
Кубик оглянулся. Позади, там где десять секунд назад была ровная стена, теперь открылся проход. Кубик замер в нерешительности, посланец снова больно ударил его стволом в спину.
Внутри было полутемно, Кубик почти не различал обстановку дома. Понял только, что по стенам стоит какая-то мебель — и все.
— Топай, чего оглядываешься. Тебе здесь не жить.
— А кто здесь живет? — поинтересовался Кубик, топая.
— А вот это не твое дело. Теперь направо.
— Значит, я угадал.
— Что ты там угадал?
— Здесь живет Божество.
— Стой. — Посланец обошел его кругом, пошарил рукой на стене. Это был лифт. Распахнулись створки, и из кабины в темный коридор хлынул свет. Посланец внимательно посмотрел в лицо Кубику. — Повтори, что ты сказал.
— Здесь живет Божество.
Ответом ему было легкое замешательство толстяка. Утвердительным ответом.
— Твоя рожа мне знакома, парень, — наконец произнес посланец и жестом велел войти в лифт.
Кнопок на панели управления было всего несколько. Толстяк нажал на самую нижнюю. Лифт, тихо задрожав, начал опускаться. Кубик испытал неприятное ощущение — дом, как отражение в воде, уходил вниз, зарываясь в землю, и казалось, будто это огромный могильник, в котором хоронят заживо.
— Точно. Я тебя видел там, в вашем долбаном Центре. — Посланец упер ствол пистолета Кубику в подбородок. — Выследил, значит, молокосос. Ну-ну.
— Я вас не боюсь, — сказал Кубик.
— Я разве страшный? — наигранно удивился посланец. Лифт остановился, и они вышли. — Но ты же пришел не ко мне в гости, так? Вперед иди. Ты пришел к Божеству. Спускайся по лестнице. Вот его-то тебе, парень, надо бояться. Божество хоть и милосердное… Отойди-ка.
Кубик остановился перед металлической дверью. Вероятно, это был подвальный этаж. Посланец повозился с замком. Дверь заскрипела на ржавых петлях. Толстяк подтолкнул Кубика вперед.
— …хоть и милосердное, но очень не любит, когда тревожат его покой.
— Куда вы меня ведете? — стараясь сохранять видимое спокойствие, спросил Кубик.
— Ну не к Божеству же тебя сразу вести. Ему о твоем любопытстве еще доложить надо. Стой.
Еще дверь, и снова ржавый лязг.
— Милости просим, — посланец жестом пригласил Кубика внутрь темной каморки.
Зажегся тусклый свет, и Кубик увидел мрачные стены, стул в углу, голую, дикого вида железную кровать, на кровати — металлические наручные браслеты из фантастических фильмов. Кубик резко повернулся к толстяку, попытавшись внезапным наскоком выбить из его руки пистолет. Но тут же был отброшен ударом в челюсть. Не устояв, повалился на кровать. Толстяк мгновенно защелкнул один браслет на его запястье, другой на спинке кровати.
— Не нервничай, парень.
Кубик вытер кровь с разбитой губы.
— Знаешь, для чего я держу эту уютную комнатку?
— Развлекаетесь тут с маленькими девочками?
На этот раз удар был сильнее. Лязгнув зубами, Кубик крепко приложился головой о стену. Перед глазами все поплыло.
— Будь вежлив со мной, парень. Я же не хамлю тебе. Мы с тобой ведем спокойную интеллигентную беседу. И эту комнатку я держу специально для тебя.
— Мы не знакомы. — Кубик выплюнул на пол кровь.
— Несущественно. — Толстяк поставил стул посреди каморки, оседлал его задом наперед, сложил руки на спинке и показал на Кубика пальцем. — Для таких как ты — правдоискателей. Тех, кому повезло добраться до приза.
— Приз — Божество? — медленно выговорил Кубик. Губы плохо слушались. В голове звенело.
— Нет, парень, приз — это я. Я решаю, увидишь ты Божество или нет.
— От чего же это зависит?
— От того, что ты мне расскажешь. Меня очень интересует, знаешь ли ты то, чего не знаю я.
— А если я не захочу ничего рассказывать? — морщась от боли, поинтересовался Кубик.
— Обязательно захочешь. Посидишь здесь дня два-три в одиночестве, без еды и воды, и непременно захочешь облегчить душу. Но зачем тебе мучиться? Лично меня это только огорчит. Гости, вроде тебя, здесь бывают нечасто. А я, как ты заметил, жду вас. Постоянно жду. С нетерпением, можно сказать. Хотя, признаться, ты застал меня врасплох. Откровенно говоря, за пятнадцать лет ты всего лишь второй. И между вами двумя — почти десять лет. Для меня это прискорбный факт. — Посланец придал лицу выражение, соответствующее прискорбности факта.
— Кто это был, до меня? — Кубик проявил любопытство.
— Храбрый дурак. Много шума из ничего. Драчливый, как помойный кот. Пришлось долго вразумлять. Но отдыхать в этой комнатке он не захотел. Правда, ничего интересного рассказать он мне так и не смог. Пустобрех оказался.
— И что вы с ним сделали?
— Исполнил его просьбу — познакомил с Божеством. Что мне еще оставалось? Он был очень настойчив. На свою голову. Почему-то встреча с Божеством его сильно расстроила. До такой степени расстроила, что он попросту умер.
— Просто умер? — попытавшись усмехнуться, переспросил Кубик.
— Представь себе. Но сейчас речь не о нем. О тебе, парень. И теперь я хочу узнать, что тебе известно.
— О чем? — Кубик сделал невинные глаза.
— Не прикидывайся дурочкой, — посоветовал посланец. — Ты следил за мной. Ты пришел сюда с пушкой. Ползал вокруг дома, как индеец на тропе войны. Машину спрятал где-то в лесу. И ты думаешь, я поверю, что ты просто играл в разведчика? Нет, ты пришел сюда с конкретными намерениями. Не в гости чай пить. Ты пришел убить Божество.
Когда счет перевалил за семьсот, впереди посветлело. Наконец деревья расступились и выпустили его на ту самую поляну. Кубик встряхнулся по-собачьи, спрятался за кустом и осмотрелся. Дом был маленьким, совсем невпечатляющим. Просто какая-то лачуга. «Божество равнодушно к роскоши», — подумал Кубик.
Кроме того, дом был странным. Больше похож на гигантский корявый пень или на груду камней, чем на искусственное сооружение. Окон… кажется, совсем нет. А вот дверных ниш, затененных косыми карнизами, — несколько. По кромке леса он обошел поляну кругом, изучая дом. С виду тот был неприступен, и это немного беспокоило Кубика.
Вдобавок его тревожило исчезновение машины посланца. Спрятать ее в доме было невозможно. Значит, либо он ускользнул, пока Кубик пробирался по лесу, либо здесь скрывается нечто большее, чем просто хижина.
Внимание его привлек участок земли, примыкающий к дому с одной из сторон и явно отличающийся от остальной травяной поверхности поляны. Настолько отличающийся, что Кубик рискнул осмотреть его поближе. Пригибаясь, перебежал через открытое пространство, прижался к стене дома и перевел дыхание. Земля явно была искусственно обработана. Параллельно друг дружке шли несколько узких и длинных земляных полос, немного возвышавшихся над общей поверхностью. На них росла трава — но не такая, как везде. Через равные промежутки торчали пучки, метелки, развесистые листья, мелкие кусты, подпертые палками и увешанные круглыми бурыми штуками. Кубик выдернул одну метелку и удивленно оглядел длинный толстый ярко-оранжевый корень, сужающийся к концу. Потом вытащил из земли пучок листьев и обнаружил, что они растут из малиново-красного шарика. Кубик с отвращением отбросил то и другое и вытер руки об одежду. Трава явно была мутантной. От одной мысли о том, что Божество выращивает мутировавшую траву, Кубика охватил суеверный ужас.
Несколько минут он стоял, вжимаясь в стену дома и размышляя, не поздно ли еще дать задний ход. Но в уме тут же всплыло смертельно бледное лицо Рафа, зажимающего дыру в животе, круглые глаза похищаемой Нивеи, и все встало на свои места. Задний ход невозможен. Только вперед.
Кубик осторожно пошел вдоль стены. Через несколько метров была дверная ниша. Не найдя у двери ручки, Кубик изучил ее по периметру и сообразил, что портал ложный. Изображение двери было вытесано в каменной плите.
Задача усложнялась. Нужно было отыскать настоящую дверь среди почти десятка фальшивых. Кубик двинулся дальше.
Позади было уже три осмотренных декоративных портала, когда за спиной раздалось тихое:
— Не делай резких движений, парень. — И в поясницу угрожающе уперся ствол.
Кубик попытался оглянуться, но ему не дали, с силой ткнув оружием в спину.
— Руки на стену, ноги на ширину плеч, — приказал голос. — Дернешься — убью.
Кубик повиновался. Его быстро и ловко обыскали одной рукой. Вытащили ствол.
— Вы кто? — тоже тихо спросил Кубик.
— Это я тебя должен спрашивать, кто ты такой и какого черта тут шатаешься. Кто тебе позволил поганить мой огород? — прошипел над ухом недовольный голос.
— Что такое огород? — Кубик низко наклонил голову и, сильно скосив глаза, увидел половину лица. Человек был ниже его ростом, толст и с залысинами. Кубик узнал его по описанию, составленному привидением.
— Грядки, на которых растет морковка и редиска, — с непонятной язвительностью ответил посланец и велел: — Иди вперед, парень, и помни о смерти. Руки можешь опустить.
Кубик прошел до угла дома, потом посланец приказал повернуть. Еще через несколько метров он остановил Кубика и насмешливо сказал:
— Заходи, гостем будешь.
Кубик оглянулся. Позади, там где десять секунд назад была ровная стена, теперь открылся проход. Кубик замер в нерешительности, посланец снова больно ударил его стволом в спину.
Внутри было полутемно, Кубик почти не различал обстановку дома. Понял только, что по стенам стоит какая-то мебель — и все.
— Топай, чего оглядываешься. Тебе здесь не жить.
— А кто здесь живет? — поинтересовался Кубик, топая.
— А вот это не твое дело. Теперь направо.
— Значит, я угадал.
— Что ты там угадал?
— Здесь живет Божество.
— Стой. — Посланец обошел его кругом, пошарил рукой на стене. Это был лифт. Распахнулись створки, и из кабины в темный коридор хлынул свет. Посланец внимательно посмотрел в лицо Кубику. — Повтори, что ты сказал.
— Здесь живет Божество.
Ответом ему было легкое замешательство толстяка. Утвердительным ответом.
— Твоя рожа мне знакома, парень, — наконец произнес посланец и жестом велел войти в лифт.
Кнопок на панели управления было всего несколько. Толстяк нажал на самую нижнюю. Лифт, тихо задрожав, начал опускаться. Кубик испытал неприятное ощущение — дом, как отражение в воде, уходил вниз, зарываясь в землю, и казалось, будто это огромный могильник, в котором хоронят заживо.
— Точно. Я тебя видел там, в вашем долбаном Центре. — Посланец упер ствол пистолета Кубику в подбородок. — Выследил, значит, молокосос. Ну-ну.
— Я вас не боюсь, — сказал Кубик.
— Я разве страшный? — наигранно удивился посланец. Лифт остановился, и они вышли. — Но ты же пришел не ко мне в гости, так? Вперед иди. Ты пришел к Божеству. Спускайся по лестнице. Вот его-то тебе, парень, надо бояться. Божество хоть и милосердное… Отойди-ка.
Кубик остановился перед металлической дверью. Вероятно, это был подвальный этаж. Посланец повозился с замком. Дверь заскрипела на ржавых петлях. Толстяк подтолкнул Кубика вперед.
— …хоть и милосердное, но очень не любит, когда тревожат его покой.
— Куда вы меня ведете? — стараясь сохранять видимое спокойствие, спросил Кубик.
— Ну не к Божеству же тебя сразу вести. Ему о твоем любопытстве еще доложить надо. Стой.
Еще дверь, и снова ржавый лязг.
— Милости просим, — посланец жестом пригласил Кубика внутрь темной каморки.
Зажегся тусклый свет, и Кубик увидел мрачные стены, стул в углу, голую, дикого вида железную кровать, на кровати — металлические наручные браслеты из фантастических фильмов. Кубик резко повернулся к толстяку, попытавшись внезапным наскоком выбить из его руки пистолет. Но тут же был отброшен ударом в челюсть. Не устояв, повалился на кровать. Толстяк мгновенно защелкнул один браслет на его запястье, другой на спинке кровати.
— Не нервничай, парень.
Кубик вытер кровь с разбитой губы.
— Знаешь, для чего я держу эту уютную комнатку?
— Развлекаетесь тут с маленькими девочками?
На этот раз удар был сильнее. Лязгнув зубами, Кубик крепко приложился головой о стену. Перед глазами все поплыло.
— Будь вежлив со мной, парень. Я же не хамлю тебе. Мы с тобой ведем спокойную интеллигентную беседу. И эту комнатку я держу специально для тебя.
— Мы не знакомы. — Кубик выплюнул на пол кровь.
— Несущественно. — Толстяк поставил стул посреди каморки, оседлал его задом наперед, сложил руки на спинке и показал на Кубика пальцем. — Для таких как ты — правдоискателей. Тех, кому повезло добраться до приза.
— Приз — Божество? — медленно выговорил Кубик. Губы плохо слушались. В голове звенело.
— Нет, парень, приз — это я. Я решаю, увидишь ты Божество или нет.
— От чего же это зависит?
— От того, что ты мне расскажешь. Меня очень интересует, знаешь ли ты то, чего не знаю я.
— А если я не захочу ничего рассказывать? — морщась от боли, поинтересовался Кубик.
— Обязательно захочешь. Посидишь здесь дня два-три в одиночестве, без еды и воды, и непременно захочешь облегчить душу. Но зачем тебе мучиться? Лично меня это только огорчит. Гости, вроде тебя, здесь бывают нечасто. А я, как ты заметил, жду вас. Постоянно жду. С нетерпением, можно сказать. Хотя, признаться, ты застал меня врасплох. Откровенно говоря, за пятнадцать лет ты всего лишь второй. И между вами двумя — почти десять лет. Для меня это прискорбный факт. — Посланец придал лицу выражение, соответствующее прискорбности факта.
— Кто это был, до меня? — Кубик проявил любопытство.
— Храбрый дурак. Много шума из ничего. Драчливый, как помойный кот. Пришлось долго вразумлять. Но отдыхать в этой комнатке он не захотел. Правда, ничего интересного рассказать он мне так и не смог. Пустобрех оказался.
— И что вы с ним сделали?
— Исполнил его просьбу — познакомил с Божеством. Что мне еще оставалось? Он был очень настойчив. На свою голову. Почему-то встреча с Божеством его сильно расстроила. До такой степени расстроила, что он попросту умер.
— Просто умер? — попытавшись усмехнуться, переспросил Кубик.
— Представь себе. Но сейчас речь не о нем. О тебе, парень. И теперь я хочу узнать, что тебе известно.
— О чем? — Кубик сделал невинные глаза.
— Не прикидывайся дурочкой, — посоветовал посланец. — Ты следил за мной. Ты пришел сюда с пушкой. Ползал вокруг дома, как индеец на тропе войны. Машину спрятал где-то в лесу. И ты думаешь, я поверю, что ты просто играл в разведчика? Нет, ты пришел сюда с конкретными намерениями. Не в гости чай пить. Ты пришел убить Божество.