Карр Филиппа. Валет червей

   В этом месте река была глубокой и достаточно широкой, однако Арман был хорошим пловцом. Но все же было возможно предполагать несчастный случай. Граф приказал прочесать реку. Приказ был выполнен, но найти ничего не удалось. Мы терялись в догадках, что же могло случиться.
   Граф предположил, что Арман, проезжая возле реки, мог упасть с лошади, потерять сознание и скатиться в воду. Течение здесь было быстрым и могло вынести тело к морю.
   Дикон заявил:
   — Все это весьма дурно пахнет. Он отправлялся на одно из своих совещаний. Возможно ли, что об этом было известно? Скажем, было просто невозможно, чтобы об этом не стало известно. Все, чем занималась его компания, было сплошной болтовней, тем не менее, наверняка, имелось множество людей, настроенных враждебно в этой организации.
   — А почему же они не напали сразу на всех? — спросил мой отец. — Так или иначе, а мы должны искать Армана.
   Прошла неделя, но ничего не прояснилось. Арман исчез бесследно. Дикон предположил, что кто-то мог убить его и похоронить тело. Вместе с Леоном Бланшаром, вооружившись лопатами, они попытались найти тело поблизости от того места, где была найдена шляпа.
   Все в доме приняли участие в поисках Армана. С наибольшей энергией занимались этими поисками мальчики, поскольку занятий в эти дни не было.
   Постепенно мы начали смиряться с возможностью гибели Армана. Она казалась почти несомненной, так как Арман никогда не бросил бы лошадь, если бы его не вынудили к этому чрезвычайные обстоятельства.
   Дом погрузился в печаль.
   — Действительно, — сказал граф, — мы живем в опасное время. Арману ни в коем случае не надо было связываться с этой компанией. Бедный Арман, ему никогда не сопутствовала удача в его предприятиях, а это последнее привело к смерти.
   — Может быть, он и не погиб, — предположила я.
   — Что-то подсказывает мне, что я никогда больше не увижу его.
   Поиски продолжались. И в городе, и в замке ни о чем больше не говорили. Но проходили недели, а вестей об Армане не было.
 
   Прошло три недели после исчезновения Армана, когда в замок прибыл посыльный.
   Это было во второй половине дня. Дикона в замке не было. Он все еще пытался найти какой-нибудь след, который мог бы раскрыть тайну исчезновения Армана. Мальчики занимались в классной комнате, так как был один из тех дней, когда Леон Бланшар проводил с ними. Мы с Лизеттой сидели в моей комнате. Она шила рубашку для Луи-Шарля, а я смотрела в окно.
   Я все еще надеялась получить хоть какие-нибудь сведения об Армане, и у меня было предчувствие, что именно Дикону это, удастся.
   Я заметила, что кто-то скачет по направлению к замку.
   — Похоже, всадник едет сюда, — сказала я. Лизетта бросила шитье и, подойдя ко мне, тоже уставилась в окно.
   — Кто бы это мог быть? — удивилась я.
   — Скоро узнаем, — ответила она. — Почему бы тебе не спуститься и не выяснить это?
   — Я схожу. Возможно, он привез новости об Армане. Как было бы прекрасно, если бы он оказался живым и здоровым!
   Я была уже в холле, когда слуга ввел туда незнакомца.
   — Этот человек спрашивает месье Бланшара, мадам, — сказал он.
   — Думаю, он в классной комнате. — Появилась служанка, и я попросила ее:
   — Сходи и приведи сюда месье Бланшара. — Затем обратилась к приехавшему:
   — Надеюсь, вы не с плохими вестями?
   — Боюсь, что да, мадам.
   Я вздохнула. Посетитель молчал, и я решила, что будет невежливо вмешиваться в дела Леона Бланшара.
   На лестнице появился Леон, на его лице было написано удивление, когда же он разглядел и узнал приезжего, похоже, обеспокоился всерьез.
   — Жюль… — начал он. Мужчина сказал:
   — Ах, месье Леон, мадам Бланшар серьезно больна. Она просит вас немедленно приехать. Меня снарядил в дорогу ваш брат, и я добирался сюда два дня. Мы должны выезжать немедленно.
   — Мой Бог, — пробормотал Леон. Он повернулся ко мне:
   — Очень плохая новость. Моя мать больна и просит меня приехать.
   — Ну что ж, вы должны ехать, — сказала я.
   — Боюсь, у меня нет выбора. Мальчики…
   — Мальчики могут подождать вашего возвращения.
   Рядом появилась Лизетта.
   — Их необходимо покормить перед отъездом, — сказала она.
   — Благодарю вас, — ответил Леон. — Думаю, нам надо отправляться немедленно. До наступления темноты мы сумеем проехать часть пути и, быть может, сумеем добраться на место уже завтра.
   — Так было бы лучше, месье, — согласился посыльный.
   В холл вбежали мальчики.
   — Что случилось? — воскликнул Шарло. Я объяснила:
   — Мать месье Бланшара тяжело заболела, и он поедет повидать ее.
   — А как же с теми ядовитыми поганками, которые вы собирались показать нам, месье Бланшар?
   — Вы еще увидите их, когда месье Бланшар вернется.
   — Когда? — спросил Шарло.
   — Надеюсь, скоро, — успокоила я. — Ах, месье Бланшар, я искренне надеюсь, что вы застанете вашу Матушку выздоравливающей.
   — Она очень стара, — печально ответил он. — Простите меня, но… у меня очень мало времени. Я должен собраться. Думаю, что через час буду готов.
   Я отправилась к отцу, сообщить ему об отъезде Бланшара. Эта новость его сильно взволновала.
   В то время, когда мы собрались в холле, чтобы попрощаться с Леоном Бланшаром, на лестнице появилась Софи. Леон Бланшар застыл на месте, пока она шла к нему.
   — Что случилось? — спросила она. Он ответил:
   — Я неожиданно получил сообщение от брата, что моя мать очень больна. Я должен немедленно отправиться к ней.
   « Бедняжка Софи! — подумала я. — Как она любит его!»
   — Вы вернетесь…
   Он кивнул и поцеловал ей руку.
   Софи вышла вместе с нами во двор проводить его, затем, не проронив ни слова, вернулась в свою башню.
   Когда Дикон вернулся, его очень заинтересовало сообщение, что Леон Бланшар уехал. Он заявил, что тоже должен подумать об отъезде. Он слишком долго не был дома, гораздо дольше, чем предполагал.
   Через два дня Дикон уехал.
   Прощаясь, он взял меня за руку, прижал к себе и страстно поцеловал.
   — Я вернусь, скоро, — сказал он. — И буду возвращаться и возвращаться, пока не заберу тебя с собой.
   После его отъезда атмосфера в замке стала совсем унылой. Об Армане не было никаких вестей. Мария-Луиза, видимо, не слишком отчаивалась, утверждая: что бы ни произошло с ее мужем — на все воля Господа. Софи вернулась к прежнему образу жизни, уединившись в башне с Жанной. Я проводила свое время то с Лизеттой, то с отцом, и была вынуждена радоваться хотя бы тому, что разговоры с ними дают возможность не так сильно ощущать тягостное настроение, воцарившееся в замке.
   Иногда, выходя на улицу, я бросала взгляд на башню Софи. Она часто сидела у окна, глядя на дорогу, ожидая, как я догадывалась, возвращения Леона Бланшара.
 
   Прошло несколько месяцев. Теперь мы уже перестали говорить об Армане. Предполагалось, что он погиб.
   Мой отец изменил свое завещание. Имение должна была унаследовать я с последующей передачей его Шарло. Он хорошо обеспечил Софи и сказал, что если Леон Бланшар вернется и будет просить ее руки, то проблем с приданым не будет.
   Снова приехал Дикон. Я удивилась, увидев его так скоро. Казалось, что он доволен собой, как никогда.
   Он сказал:
   — В последнее время я был очень занят, но для тебя у меня есть новости.
   — Горю от нетерпения поскорей услышать их.
   — Я предпочел бы рассказать их в присутствии твоего отца.
   Пока он смывал с себя дорожную грязь, я отправилась к отцу и сообщила ему, что приехал Дикон и хочет немедленно встретиться с ним, поскольку у него есть новости, которые, по его мнению, заинтересуют нас обоих.
   Отец улыбнулся мне.
   — Я сразу угадал, кто приехал, — сказал он. — Это можно прочитать на твоем лице.
   Я была удивлена и немножко напугана тем, что мои чувства столь ясно читаются.
   — Да, — задумчиво продолжал он, — в твоих глазах… твои глаза светятся… нежностью. Это заставляет меня думать, что ты с ним…
   — Ах, пожалуйста, папа! — воскликнула я. — Я не намерена выходить замуж… пока во всяком случае.
   Он вздохнул.
   — Ты знаешь, я не стану тебе мешать.
   — Знаю. Но давай послушаем, что нам скажет Дикон.
   Дикон явно гордился собой, но это было его обычным состоянием. Правда, сегодня он светился как никогда.
   Отец велел подать вино, и мы устроились в его маленькой гостиной, чтобы послушать Дикона.
   — Думаю, вы будете изумлены, — начал Дикон, — но сам я не слишком удивлен этим. Мне всегда казалось, что это сработано слишком искусно, чтобы быть истинным.
   — Дикон! — воскликнула я. — Ты держишь нас в напряжении, чтобы потрясти и показать, как ты умен? Говори, пожалуйста.
   — Давайте начнем с самого начала. Во-первых, у герцога Суасона нет кузена, чьи мальчики нуждались бы в наставнике.
   — Это невозможно! — воскликнул отец. — Он сам был здесь и сказал об этом. Дикон лукаво усмехнулся.
   — Я повторяю: у него нет родственников, чьи мальчики нуждались бы в наставнике.
   — Ты хочешь сказать, что человек, приезжавший сюда и называвший себя герцогом Суасон, на самом деле не герцог? — спросила я.
   — Абсурд! — воскликнул мой отец, — Я хорошо его знаю.
   — Недостаточно хорошо, — возразил Дикон. — Действительно, сюда приезжал сам знаменитый герцог, но есть некоторые аспекты его личности, о которых вам неизвестно. Он приятель герцога Орлеанского.
   — И что из этого?
   — Мой дорогой граф, разве вы не слышали, что в последнее время происходит в королевском дворце? Главный враг королевы — герцог Орлеанский. Бог знает, каковы мотивы этой вражды! Может быть, он хочет свергнуть монархию и стать диктатором? Если так, то ему следует объявить себя вождем народа — его величество Равенство. Королевский дворец вообще кишит интригами. Эти люди являются предателями своего собственного сословия, и их следует бояться больше — во всяком случае не меньше, — чем толпы.
   — Я не понимаю, что вы имеете в виду, — проговорил отец. — Герцог рекомендовал нам Бланшара, потому что…
   — Потому что, — закончил Дикон, — он хотел иметь в вашем замке своего человека.
   — Шпион! — воскликнула я. — Леон Бланшар… шпион!
   — Трудно, конечно, предположить шпиона в таком образце совершенства… но это так.
   — Но почему здесь? Мы далеки от всех этих интриг — Вы, но не Арман. Ведь он создал небольшую организацию, не так ли? Уверяю вас, я не считаю; что герцога Орлеанского или герцога Суасона это могло сильно встревожить. Однако они привыкли действовать осторожно и не могли не замечать таких сборищ.
   — Это чудовищное предположение, — сказал отец. — Какие у вас доказательства?
   — Лишь то, что история Бланшара выдумана. Он вовсе не совмещал работу наставника. В то время когда он отсутствовал здесь, он выполнял поручения своих приятелей-заговорщиков.
   — Но он же превосходный учитель!
   — Ну, конечно. Он умный человек… Возможно, умней, чем эти Суасоны и Орлеаны. Но он не герцог, не так ли? Поэтому он выполняет приказы, дожидаясь того времени, когда сам станет человеком, отдающим приказы.
   — Он обещал вернуться.
   — Посмотрим, вернется ли он, — сказал Дикон. — Я-то могу побиться об заклад, что он никогда не вернется в замок.
   — А мой сын Арман… — начал граф.
   — Вероятнее всего, он убит.
   — Нет!
   — Ваша светлость, мы живем в страшные времена. То, что в одну эпоху воспринимается как мелодрама, в другую становится заурядным событием. Бланшар знал, что в тот день должна состояться встреча.
   — Бланшар провел весь день в замке. Он не мог участвовать в убийстве.
   — Непосредственно в акции убийства — не мог, но сообщить мог о местонахождении Армана. Я предполагаю, что вашего сына заманили в ловушку и убили, обставив это как несчастный случай, — он утонул в реке, которая унесла его тело.
   — Это фантастическая история.
   — Сегодня в этой стране происходят фантастические вещи.
   — Я просто не могу поверить в это, — произнес отец.
   — Тогда, — заявил Дикон, — вам придется стать неверующим.
   — Если Бланшар вернется, он сможет опровергнуть вашу историю.
   — Но он ведь не вернулся, не так ли?
   — Должно быть, его мать серьезно больна и он вынужден оставаться возле нее.
   — А куда он поехал, как он сказал?
   — Я никогда не слышал такого названия. Как он сказал, Лотти? Паравиль? Это где-то далеко на юге.
   Уверен, он скоро вернется. Я надеюсь услышать из его собственных уст, что это всего лишь совпадение.
   — А как вы объясните то, что у Суасона нет родственников с несовершеннолетними детьми?
   — Суасон рассеян. Должно быть, он имел в виду кого-то из близких людей… не обязательно родственника.
   — Не думаю, что у него вообще есть люди, которых можно было бы назвать близкими, зато он якшается с герцогом Орлеанским, который делает все, чтобы довести эту страну до революции.
   — Дорогой мой молодой человек, — сказал граф, — вы много работаете, и я знаю, что вы работаете на наше благо. Простите, если я вынужден сказать вам, что мне трудно поверить в возможность того, что Суасон мог приложить руку к убийству сына одного из своих старых друзей.
   — Когда приходит революция, старые друзья становятся новыми врагами.
   — С вашей стороны очень мило, что вы принимаете такое участие в наших делах, — сказал отец. — Надеюсь, вы задержитесь у нас на некоторое время.
   — Благодарю вас, но нет, — ответил Дикон. — Через несколько дней я должен быть в Англии.
   Дикон действительно рассердился на моего отца. Он был так возбужден, когда прибыл к нам со своими новостями, в которые, следует признать, я, как и мой отец, не поверила, что прием, оказанный ему, стал для него горьким разочарованием.
   За обедом Дикон казался подавленным, поэтому, когда он предложил прогуляться по крепостной стене, я охотно согласилась, желая хоть как-то сгладить его разочарование.
   Дикон сказал:
   — Чем скорее ты уедешь отсюда, тем лучше. Люди Здесь в какой-то полудреме. Они не видят того, что происходит вокруг них, а если им подсунуть факт под самый нос, то отворачиваются и считают это дешевой мелодрамой. Вот что я тебе скажу, Лотти: эти люди заслуживают того, что произойдет с ними. Не будь такой же глупой, как они. Уезжай со мной, сейчас. Уверяю тебя, здесь уже нельзя оставаться.
   — Дикон, — спросила я, — откуда у тебя такая уверенность?
   — Тебе следовало бы съездить в Париж. Следовало бы посмотреть на толпы, собирающиеся по ночам у королевского дворца. Народ будоражат агитаторы, но кто стоит за всем этим? Такие люди, как герцоги Орлеанский и Суасон. Изменники своего собственного сословия… а следовательно, самые опасные изменники. Теперь все совершенно ясно. Не поражает тебя та странная случайность, по которой Суасон приехал к вам именно тогда, когда вам нужен был учитель, и тут же рекомендовал своего наставника?
   — Но он ведь действительно был хорошим наставником!
   — Конечно, был. Эти люди прекрасно знают, что делают. Вот они не ходят полусонными. Он приехал, потому что ушей герцога Орлеанского достиг слух, что такие организации создаются по всей стране. Ну что ж, одну они обезвредили. Ты можешь сказать, что организация Армана была неэффективной, и я искренне соглашусь с этим, но такие люди, как герцог Орлеанский, слишком осторожны для того, чтобы позволить организоваться даже таким зародышам сопротивления. Я совершенно ясно все это вижу. Бланшар приехал сюда, чтобы шпионить. Он даже присоединился к ним — Сначала он не хотел. Его пришлось даже уговаривать.
   — Разумеется, его пришлось уговаривать! Он не должен был проявлять готовность. Он ведь прибыл сюда с тайной миссией.
   — Это просто дико.
   — А что с Арманом?
   Я молчала, и он продолжил:
   — Да, бедный глупый Арман, теперь уж он точно не унаследует поместья своего отца. Я уверен, оно станет твоим.
   Я бросила на него быстрый взгляд, а он говорил:
   — Конечно, с последующей передачей мальчику. Именно в этом направлении и должна сейчас работать мысль графа. В конце концов, ведь остались только ты и эта жалкая Софи. Она, конечно, не в счет.
   Я холодно взглянула на него.
   — И в такое время тебя волнуют вот такие вопросы..
   — Они существуют, Лотти. И их нельзя игнорировать.
   Я уже не слушала его. Я представляла себе Армана, спускающегося к реке… группу вооруженных людей, нападающих на него. А возможно, и одного человека.
   Я была испугана, мне было плохо.
   Я сказала:
   — Я хочу уйти.
   — Подумай о том, что я сказал тебе, Лотти. Выходи за меня замуж. Я позабочусь о тебе.
   — И об имении, и о наследстве Шарло…
   — Я сумею позаботиться обо всем. Я нужен тебе, Лотти, не меньше, чем ты мне.
   — Я не чувствую этой нужды. Спокойной ночи, Дикон.
   Он покинул замок на следующий день. Он был явно недоволен оказанным ему приемом.
   Лизетта желала узнать, что произошло. Поскольку она догадывалась, что случилось нечто важное, я рассказала ей все.
   — Бланшар! — сказала она. — Да, если начать задумываться, то можно решить, что он на самом деле был слишком хорош, чтобы быть настоящим. Он очень привлекателен, по-своему, по-мужски. И все-таки, он ни на кого не заглядывался, за исключением Софи. Ведь он не делал никаких попыток флиртовать с тобой, верно, Лотти?
   — Конечно, нет.
   — Ни с кем, кроме Софи. Между ними сложились очень галантные отношения, правда? Возможно, конечно, что он просто жалел ее. Да, так что я говорила… красивый и вежливый. Его манеры были просто безупречны… великолепный наставник, рекомендованный самим герцогом. Все было как нельзя лучше. Расскажи-ка, что именно выяснил Дикон.
   Я рассказала ей все, что услышала о герцоге Орлеанском, о королевском дворце и о том, как со всем этим связан Суасон.
   — У Дикона получилась складная история. Но если хорошенько поразмыслить, можно почти то же самое сказать о нем самом.
   — Что ты имеешь в виду?
   — Ну, мы ведь решили дать волю фантазии, не так ли? Ты нужна Дикону… Ты очень нужна ему, но еще больше была бы нужна, если бы смогла принести с собой нечто существенное. Полагаю, граф чрезвычайно богат. Естественно, все это должен был унаследовать Арман… Но если бы Армана не стало… похоже, что Софи, как говорят, можно сбросить со счетов, тогда все эти богатства должны достаться тебе.
   — Прекрати! — воскликнула я. — Это… чудовищно.
   — Ты же сама понимаешь все это. Видишь ли, если убрать с дороги Армана…
   Я не могла избавиться от живых картин, которые рисовало мое воображение. Арман подходит к реке… кто-то поджидает его там… оставляет лошадь стреноженной… бросает возле реки шляпу… хоронит тело. Дикон весь день отсутствовал, в то время как Леон Бланшар провел первую половину дня с мальчиками в лесу, а во второй половине дня они занимались сортировкой своих находок. Дикона в доме не было, это я помнила точно. Он вернулся поздно.
   — Чепуха, — возмутилась я.
   — Конечно, чепуха Вообще все это чепуха. Ты увидишь, что Леон Бланшар вскоре вернется и все эти неувязки с герцогом Суасоном найдут свое объяснение.
   — Есть один факт, который невозможно этим объяснить, — сказала я, — это исчезновение Армана… возможно, его смерть.
   — Да, — Лизетта смотрела прямо перед собой, — возможно, одна из наших теорий все-таки верна. Вскоре после отъезда Дикона в замок явился тот самый человек, который приезжал к Леону Бланшару. Он хотел видеть моего отца. Однако тот отсутствовал, и ему пришлось оставить письмо.
   Вернувшись, отец послал за мной. Я пришла в его гостиную и нашла отца взволнованным.
   — Подойди-ка и взгляни на это, — сказал он, подавая письмо, привезенное гонцом.
   Письмо было от Леона Бланшара. В нем он сообщал о невозможности вернуться к нам. Он нашел свою мать действительно серьезно больной, и хотя теперь она несколько оправилась, но все еще очень слаба. Он решил, что не может оставить мать, поэтому с сожалением сообщает нам, что не может продолжать занятия с мальчиками и вынужден поискать работу поближе к матери, чтобы иметь возможность постоянно ухаживать за ней. Он благодарил нас за счастливые часы, проведенные в замке.
   К письму Леон Бланшар приложил записки для мальчиков, в которых говорилось, что они должны прилежно учиться и что Луи-Шарль должен обратить особое внимание на грамматику, в Шарло — на математику. Он будет вспоминать их и те хорошие отношения, которые сложились, когда он жил под крышей графа.
   Трудно было представить себе более искренне написанные письма.
   — И мы должны поверить в то, что этот человек — шпион, подосланный к нам Суасоном! — произнес отец.
   — Читая такие письма, в это не веришь, — согласилась я.
   — Ну что ж, — продолжил отец, — нам придется поискать нового наставника. Обещаю не привлекать к этому поиску Суасона! — добавил он, смеясь.
   Я думала, что сказал бы Дикон, познакомившись с этими письмами.
   Я была уверена, что он стал бы настаивать на том, что они подтверждают его подозрения.
 
   Весь дом только и говорил о том, что Леон Бланшар не собирается возвращаться к нам. Мальчики были откровенно расстроены, и Шарло сказал, что они не будут любить нового наставника. Я объяснила, что это нечестно — плохо относиться к человеку, которого еще не видел.
   — Все дело в том, что он не будет Леоном, — сказал Шарло.
   Прислуга постоянно говорила о том, каким чудным человеком был Бланшар.» Настоящий шевалье «, — говорили они.
   Несомненно, он умел очаровывать людей. Лизетта сообщила мне, что, по словам Жанны, Софи очень тяжело переживает отъезд Леона.
   — Я думаю, это действительно самая трагическая часть всей этой истории, — сказала я. — Не знаю, получилось бы что-нибудь из их отношений, если бы он остался.
   — Если он хотел, чтобы какое-то продолжение последовало, он, несомненно, предпринял бы какие-то шаги.
   — Я в этом не уверена, — возразила я. — Здесь большую роль играют сословные различия, и я убеждена: такой человек, как Леон Бланшар, прекрасно сознавал это. Возможно, он был лишь галантен с Софи, а она, бедняжка, желая наконец порвать с той ужасной жизнью, которую вела, вообразила то, чего на самом деле не было.
   — Несчастная Софи, — сказала Лизетта. — Его отъезд — настоящая трагедия для нее.
   В эту ночь я проснулась оттого, что мне приснился какой-то ужасный сон. Я не могла понять, в чем дело. Затем я неожиданно осознала, что нахожусь не одна.
   В первые секунды после пробуждения мне казалось, что я перенеслась в те давние дни, еще до моей свадьбы с Шарлем, когда я проснулась точно так же, как сейчас, и увидела Софи, стоящую возле кровати в моей подвенечной фате.
   Я воскликнула:
   — Кто здесь?
   И тогда из полумрака выступила Софи. Она стояла возле моей кровати, сбросив свой чепец, и при лунном свете ее лицо выглядело нелепо.
   — Софи! — шепнула я.
   — За что ты меня ненавидишь? — спросила она.
   — Ненавижу! Как ты можешь, Софи…
   — Если это не так, то почему ты мне постоянно вредишь? Разве я, по-твоему, еще недостаточно пострадала?
   — Что ты имеешь в виду, Софи? — спросила я. — Ради тебя я готова на все. Если бы это было в моих силах…
   Она рассмеялась.
   — Кто ты такая? Бастард. Ты приехала сюда и отняла у нас отца.
   Я хотела возразить. Мне хотелось кричать:» Он никогда не был вашим, так как же я могла отнять его у вас!»
   Софи стояла в ногах кровати — там же, где стояла в ту, другую ночь. Она сказала:
   — Ты отняла у меня Шарля.
   — Нет! Ты сама отдала его. Ты не захотела выйти за него замуж.
   Она коснулась ладонью своего лица.
   — Ты была там, когда все это случилось. Ты убежала с ним, бросив меня.
   — О Софи, — запротестовала я, — все было не так.
   — Ну, это было уже давно, — сказала она. — А вот Недавно ты сказала моему отцу — не будешь же ты это отрицать, — что Леон хочет на мне жениться… и ты убедила отца, что этого не следует допускать, поскольку он всего лишь учитель, а я — дочь графа. Я слышала, как ты разговаривала с ним возле крепостного рва.
   — Это не правда. Я ничего подобного не говорила. Наоборот, я утверждала, что это будет хорошо и для тебя, и для него. Уверяю тебя, Софи, именно это я и говорила.
   — И тогда его отослали отсюда. Появилась история с его матерью… а потом… что он вынужден остаться там и не сможет сюда вернуться. Это сделала ты.
   — О Софи, ты ошибаешься.
   — Ты думаешь, я ничего не знаю? Сначала ты пыталась представить его шпионом, ты и твой приятель… этот мужчина… этот Дикон. Ты же собираешься выйти за него замуж, разве не так?.. Когда мой отец умрет и все перейдет к тебе. А что с Арманом? Как тебе с любовником удалось убрать его с пути?
   — Софи, это безумие.
   — Теперь ты говоришь про безумие. Ты хочешь, чтобы обо мне говорили именно так? Я ненавижу тебя. Я никогда не забуду того, что ты со мной сделала. Я никогда не прощу тебя.
   Я выскочила из кровати и бросилась к ней, но она выставила вперед руки, чтобы не дать мне приблизиться к ней. Она пятилась задом к двери, продолжая держать руки вытянутыми вперед. Выглядела она при этом как лунатик.
   Я кричала:
   — Софи… Софи… Послушай… Ты ошибаешься… во всем ошибаешься. Подожди, поговорим.
   Но она отрицательно покачала головой. Я смотрела, как за ней захлопнулась дверь, а потом бросилась на кровать. Меня била дрожь.

ВИЗИТ В ЭВЕРСЛИ

   Уныние воцарилось в замке. Я не могла забыть о ночном визите Софи и задумывалась, каким образом заставить ее признать правду. До последнего времени я не понимала, насколько сильно она ненавидит меня. Конечно, это началось лишь после появления Шарля; до этого она считала меня своей сестрой.