Страница:
Полковник Вашингтон зажег фитильный пальник от своей трубки и подал горящую палочку леди Маргарет.
— Отойдите подальше от колес, леди Маргарет.
Она отпустила едкое замечание по поводу того, что ее отец стрелял из пушек, когда полковник Вашингтон еще молоко сосал, а потом уверенно направилась к разукрашенному орудию. Она посмотрела по сторонам на солдат, на Кэмпион и Кэролайн, на домашних слуг. Пальник дымил. Театральным жестом она занесла его над запальным отверстием и с возгласом: «За короля Карла!» — опустила горящую палочку.
Леди Маргарет взвизгнула от испуга, к счастью для нее, этот визг потонул в реве фальконета, который осел на тяжелый хвост лафета, из-под колес полетел гравий, и Кэмпион в ужасе увидела вырвавшееся облако вонючего дыма, которое поплыло над покачивавшимися во рву листьями лилий. Круглое ядро приземлилось на заливном лугу, отскочило, подняв веер серебристых брызг, отскочило еще раз и угодило в подстриженную иву далеко в долине.
— Великолепно! — Леди Маргарет подняла пальник, будто скипетр. — Пусть приходят!
— Если они придут, мне понадобятся еще пушки. — Эти слова полковник Вашингтон произнес тихо, но Кэмпион его услышала.
Леди Маргарет важно подошла к полковнику.
— Правильная у меня техника, полковник? Может быть, еще одну попытку?
Полковник Вашингтон поспешил заверить ее милость, что стреляет она безупречно, что лучшего стрелка он в жизни не видел, но, как бы ни хотелось ему вновь насладиться ее мастерством, он должен признаться, что запасы пороха и ядер скудны да к тому же дороги. Леди Маргарет изящно приняла звание почетного стрелка замка Лэзен, добавив его к уже имевшимся титулам почетного мушкетера и почетного инженера. Лишь ценой огромных усилий полковнику Вашингтону удалось убедить ее не рубить саблей мишени, которые он установил на поле вокруг церкви.
Через две недели, в апреле, война все же пришла в Лэзен, хоть и удивительным для Кэмпион образом. Все оказалось совсем не так, как она ожидала.
Полковник Вашингтон забрал большую часть своих людей и отправился на север, польстившись на конвой фургонов с порохом, который, по слухам, двигался на запад. В его отсутствие круглоголовые совершили набег на Лэзенскую долину. Несмотря на прощальные наставления полковника Вашингтона, чтобы в его отсутствие она не делала ничего опрометчивого, леди Маргарет загнала пулю в мушкетон.
Стоя рядом с леди Маргарет, Кэмпион наблюдала за происходящим с длинной галереи.
— Они ничего особенного не делают.
— Они трусы, дорогая.
Возможно, опасаясь оставленных полковником Вашингтоном солдат, неприятель подошел к замку не ближе окраины деревни Лэзен. Несчастные жители, взвалив на спину имущество, потянулись к замку в поисках безопасности, ведя на веревках домашнюю скотину.
Долгое время казалось, что круглоголовые ничего не предпримут. Они ждали у водяной мельницы, разглядывали замок, а спустя полчаса некоторые поскакали на запад в поля. Одеты они были совсем как роялисты: кожаные куртки, у некоторых были еще и нагрудники, высокие сапоги, отогнутые выше колена. Сзади на шлемах был клапан, чтобы защитить шею, а спереди под, козырьком — металлические прутья, чтобы предохранить глаза от ударов мечом. Единственное отличие, которое смогла найти Кэмпион, состояло в том, что у неприятеля пояса были красными или оранжевыми, что выдавало их принадлежнось к парламентскому лагерю, тогда как защитники Лэзена носили белые или голубые пояса. Оставленный за командира капитан Тагвелл выстроил вдоль рва своих мушкетеров, каждый из которых воткнул в мягкую землю вилкообразную подставку, чтобы опереть об нее тяжелый ствол мушкета.
Но круглоголовых интересовал не замок, а скот. Они собрали коров, которых им удалось отыскать, и отвели их к мельнице. Леди Маргарет была раздосадована тем, что ни один неприятельский солдат не приблизился на расстояние выстрела к небольшому гарнизону. Пронаблюдав час, она смирилась с вылазкой.
— Придется нам забрать у них несколько животных. О Господи! Они изловили эту жутко норовистую пятнистую корову. Не понимаю, почему она у нас всю зиму оставалась в живых.
Еще через час круглоголовые стали отходить, а потом произошло нечто, показавшееся Кэмпион совершенно поразительным. Человек в полном одиночестве медленно подъехал ко рву, окружавшему замок. Он широко развел в стороны руки, чтобы показать, что не замышляет ничего дурного. Одет он был с иголочки. Вместо шлема на нем была широкополая бархатная шляпа, с которой свисало экстравагантное перо. Сверкавший, будто серебряный, нагрудник был надет поверх алой куртки. Как ни невероятно, но ботфорты у него были белого цвета и, заляпанные грязью, поражали своей непрактичностью. Капитан Тагвелл приказал своим людям не стрелять, а леди Маргарет, выглядывавшая из окна длинной галереи, вдруг заулыбалась.
— Боже милостивый! Это же Хэрри! Пойдем, детка! Спускаясь с Кэмпион по лестнице в сад, леди Маргарет объяснила, кто такой «Хэрри». «Это лорд Этелдин, дорогая. Очень обаятельный человек. Я всегда считала его лучшей партией для Анны, но ей вздумалось выйти замуж за этого скучнейшего Флита». Она остановилась на краю рва.
— Хэрри!
Лорд Этелдин сдернул с головы шляпу.
— Дорогая леди Маргарет.
— Как у вас дела, Хэрри?
— Очень занят. Приношу извинения за все происшедшее.
— Не будьте дураком, Хэрри. Мы просто заберем их у вас обратно. Полагаю, это приказ моего зятя?
Этелдин улыбнулся. Это был красивый молодой человек с длинными светлыми кудрявыми волосами. Кэмпион подумала, что ему едва за тридцать.
— Да, леди Маргарет. Боюсь, он не осмеливается проявить к вам благосклонность.
— Как я заметила, он не осмеливается и появиться здесь собственной персоной. А как поживает девушка, на которой вы женились?
— Давно беременна, — улыбнулся Этелдин. — А как сэр Джордж? Он здоров?
— Так он мне говорит. Он в Оксфорде. Можете сообщить моему зятю, что он нападает на беззащитных женщин.
Этелдин взглянул на лэзенских солдат, но не ответил леди Маргарет.
— Мне грустно видеть, как вы сражаетесь против своего короля, Хэрри.
— Только против его советников, леди Маргарет.
— Вы придираетесь, Хэрри!
И снова он не принял вызова. Все свое обаяние он обратил на Кэмпион.
— Мне кажется, мы не представлены.
— И не будете, — ответила леди Маргарет. — Она еще слишком молода, чтобы знакомиться с изменниками.
Они поведали друг другу, что нового в семьях, в округе, а затем Этелдин низко поклонился в седле и развернул коня. Он приветственно помахал капитану Тагвеллу в знак признательности за приказ не стрелять и, пришпорив лошадь, поскакал к деревне.
Происшествие озадачило Кэмпион. Врагов короля Кэмпион представляла себе похожими на отца — такими же суровыми пуританами в мрачных одеяниях, с коротко остриженными волосами, и у нее в голове не укладывалось, что такой очаровательный, элегантный, благовоспитанный человек, как лорд Этелдин, тоже оказался в их рядах.
— Король — очень глупый человек, дорогая, — разъясняла леди Маргарет. — Два дня в году он невероятно очарователен, остальное же время сверх меры скучен и невообразимо туп. Всякий раз, как ему нужны были деньги, он выдумывал новую причину. Так нельзя. Он почти все соки из нас выжал, а из Хэрри — целое состояние. Здесь налоги, там налоги, а когда налогов не хватало, он требовал займы, которые никогда не будут возвращены. Потом он попытался обойтись без парламента, но англичане этого не любят. Им нравится парламент. Для людей вроде Джорджа это хоть какое-то занятие. Меня вовсе не удивляет, что восстало столько хороших людей.
Кэмпион забавлял этот внезапный поворот в обычно воинственных настроениях леди Маргарет.
— А почему тогда вы избрали сторону короля?
— Я, дорогая? В моей семье никогда не было повстанцев, и я не собираюсь становиться первым.
Они вернулись в длинную галерею, и леди Маргарет скорбно смотрела на книгу, втиснутую в раму, которая должна была помочь ей скрепить страницы. В переплетном деле леди Маргарет особого успеха пока не добилась.
— Да и потом, король есть король, пусть даже он и дурак. Дело не только в этом, — нахмурилась она. — С тех пор, как началось это восстание, из всех углов полезла всякая нечисть. Мне не хочется, чтобы мной правили баптисты, анабаптисты или еще кто-нибудь в том же духе! Они будут требовать, чтобы я вымылась в ванне, и назовут это религией!
Она покачала головой.
— На самом деле, милая, мне очень жаль, что война вообще началась. Если бы королева Елизавета была благоразумна и родила сына, у нас на троне не было бы этих жалких шотландцев. Да, у нас должен быть король, но почему он должен быть шотландцем — это выше моего понимания. — Она подняла мушкетон, из которого так и не был произведен выстрел, и печально посморела на него, — Может, я хоть кролика подстрелю.
Все было так сложно. Часть знати оказалась на стороне парламента, а кое-кто из простонародья поддержал короля. Король был шотландцем, но шотландцы, признававшие Карла своим королем, равно как и королем Англии, послали армию против своего монарха. Одни говорили, что война ведется против введенного королем незаконного налогообложения, другие — что цель — помочь парламенту захватить власть, по праву принадлежащую королю, третьи — что война ведется из-за того, какую религию навязать Англии. Сосед сражался против соседа, отец против сына, а солдаты, захваченные в плен в бою, весело переходили на сторону противника чтобы избежать тюрьмы.
В тот же вечер Кэмпион поговорила с полковником Вашингтоном, которому доводилось принимать участие в религиозных войнах в Северной Европе. Он был весьма оптимистично настроен по поводу боевых действий.
— Эта война не принадлежит к числу страшных, мисс Кэмпион. Настоящей мерзости нет.
— Что значит мерзости?
Он искоса посмотрел на нее, поглаживая маленькие усы.
— Большой ненависти нет. Да, конечно, мы сражаемся, и люди погибают, но мы не видим того, что было в Германии. — Он покачал головой. — Я видел, как вырезали целые города. Весьма неприглядно, весьма! — Он смотрел в кружку с элем. — Имейте в виду, если война затянется надолго, она может стать очень кровавой. Очень, очень кровавой. — Он допил эль. — Я отправляюсь спать, дорогая моя, и полагаю, вы вряд ли сегодня вечером осчастливите старика.
Она засмеялась. Это стало уже старой привычной шуткой. В жизни замка полковник Вашингтон в некоторых отношениях заменил сэра Джорджа.
Сэр Джордж Лэзендер находился в Оксфорде, где король созвал свой парламент. Все его члены, собравшиеся в зале колледжа Крайст-Черч, были раньше членами старого парламента, но сохранили верность королю. Сэр Джордж поехал, хоть и знал, что этот оксфордский «парламент» не имеет никакой реальной власти и является не более чем инструментом, призванным придать указам короля видимость законности. А еще он поехал потому, подозревала леди Маргарет, что ему хотелось покопаться в университетских библиотеках, и потому, что ему не хватало политических сплетен, без которых он остался после того, как покинул Вестминстер.
В начале апреля сэр Джордж написал, что, если полковник Вашингтон сможет выделить сопровождающих, Кэмпион могла бы приехать в Оксфорд в мае. Можно было договориться с врачами и адвокатами. К тому же как раз собирался церковный суд, и Кэмпион могла бы аннулировать свой брак с Сэмьюэлом Скэммеллом. Ее смущала необходимость доказывать свою девственность, но она это сделает. Не считая набега Этелдина, апрель выдался хороший. Дожди были обильные, травы зеленели, становилось все теплее и теплее. Кэмпион училась ездить в дамском седле, но полковник Вашингтон не отпускал ее далеко от замка и настаивал, чтобы ее сопровождали офицеры. Она обследовала нижнюю часть долины или дорогу, ведущую в близлежащие холмы, где уже тучнели овцы. Выдавались дни, когда небо было почти совсем ясным, только несколько белых облачков собиралось в вышине, но свежий ветер обещал и их разогнать и открыть ей безоблачную синеву мечты. Река жизни медленно несла Кэмпион по тому, напоминавшему уэрлаттонский, пруду, где Тоби смотрел на нее сквозь ситник. Иногда она вспоминала об этом и смеялась. Порой она бросала взгляд на печать у себя на шее. Драгоценность стала столь привычной, что она нередко забывала о скрытой в ней тайне. Вот когда кончится война, говорила леди Маргарет, когда король победоносно возвратится в Лондон, а сэр Гренвилл Кони окажется в числе побежденных, вот тогда, и только тогда, они смогут заставить его раскрыть тайну.
Окончание войны казалось таким далеким. На севере зашевелились шотландцы, отвлекая внимание короля от Лондона, и Кэмпион смирилась с тем, что ей придется отложить разгадку тайны печати.
А потом, подобно тому, как спокойное течение могут взбаламутить хлынувшие холодным бурным потоком талые воды, с ужасающей внезапностью нагрянула война.
20 апреля, накануне Пасхи, о ее приближении возвестил стук копыт во дворе замка, крики, топот сапог по лестнице Нового дома. Дверь в длинную галерею была распахнута настежь.
Кэмпион и леди Маргарет обернулись. В дверях стоял высокий человек, одетый в кожу и доспехи. Кэмпион вскрикнула первой:
— Тоби!
Не будет врачей, повитух и адвокатов в Оксфорде. Не будет и свадьбы. Король распустил парламент, а его войско двинулось навстречу шотландцам, но не это заставило Тоби и сэра Джорджа спешно вернуться в Дорсет. Парламент, лондонский парламент, издал указ, по которому все земледельческие графства, житницу страны, следовало очистить от роялистов, чтобы обеспечить в этом году Лондон пшеницей, говядиной, бараниной, фруктами и элем. Войскам был отдан приказ сосредоточиться на очистке западных территорий. Один из шпионов, которыми кишели оба лагеря, послал сообщение королю. Для сэра Джорджа то были горькие новости. Замок Лэзен предполагалось захватить, начав осаду на Пасху, и сэр Джордж и Тоби устремились домой, прихватив поспешно собранное пополнение. Надо было успеть в замок до того, как противник сожмет кольцо.
Сэр Джордж вошел следом за Тоби в галерею, а за ними появился и полковник Вашингтон. Леди Маргарет поднялась им навстречу.
— Кэмпион, ты должна уехать.
— Нет!
— Да! Джордж, она сможет остановиться у Тэллиса в Оксфорде?
Сэр Джордж согласился:
— Сможет. Но не лучше ли отправить ее подальше?
Кэмпион покачала головой.
— Нет!
— Вы никуда не поедете, мисс Кэмпион. Поздно. — Полковник Вашингтон смотрел сквозь широкое окно. Лицо его было уныло. — Проклятые красномундирники подошли слишком быстро. Простите, ваша милость.
Из деревни в замок торопились жители. За мельницей и домами, в лэзенских полях, Кэмпион увидела круглоголовых. Неприятельские всадники, чьи сцепленные доспехи напоминали панцирь омара (они прикрывали торс, бедра и руки), следовали за своим знаменосцем по дальней стороне лэзенского ручья. Сэр Джордж удрученно посмотрел на полковника Вашингтона.
— Вы не знали, что они так близко?
— Не знал, сэр Джордж. Я ежедневно высылал патрули, но, мне кажется, они появились из южных лесов. Там целую армию можно спрятать.
— Из Уэрлаттона? — спросила Кэмпион.
— Откуда-то оттуда, мисс Кэмпион, — ответил Вашингтон.
Ростом он был невелик, но теперь, излучая уверенность, он будто вырос. Он подошел к камину и остановился под гордой обнаженной Дианой.
— Они не предполагают, что этот орешек им не по зубам. Наши ребята в хорошей форме. — Он имел в виду обитателей Лэзена, которых обучили стрельбе из мушкета и обращению с пикой, увеличив тем самым гарнизон до внушительных размеров. — Да, думаю, мы заставим их пожалеть о безрассудстве.
— Мы заставим их пожалеть обо всем. — Леди Маргарет с ненавистью смотрела на прибывающие парламентские войска. — Прошу прощения, полковник. — Она распахнула окно и крикнула через ров одно-единственное слово, заставившее вздрогнуть двух часовых. — Ублюдки!
— Маргарет! — Сэр Джордж был шокирован. Полковник Вашингтон пригладил пальцем усы:
— Полагаю, они удивятся. К концу мая мы увидим их спины.
Тоби подошел к Кэмпион, нежно глядя на ее взволнованное лицо.
— Ты же слышала, что сказал полковник, любимая. К концу мая они отсюда уберутся.
Она взяла его за руку, ощутив под пальцами твердую холодную кожу. Левой рукой она дотронулась до печати и подумала, уж не этот ли золотой талисман привел сюда вооруженных людей.
В Лэзен пришла война. Пришли враги. Они окружили ее, угрожали ей, и, наблюдая, как гарнизон готовится к обороне, Кэмпион чувствовала, что река ее жизни вновь подхватывает ее, увлекает прочь от тихой заводи и мчит неведомо куда. Она вцепилась в руку Тоби, будто та была ее якорем.
Началась осада.
Глава 16
— Отойдите подальше от колес, леди Маргарет.
Она отпустила едкое замечание по поводу того, что ее отец стрелял из пушек, когда полковник Вашингтон еще молоко сосал, а потом уверенно направилась к разукрашенному орудию. Она посмотрела по сторонам на солдат, на Кэмпион и Кэролайн, на домашних слуг. Пальник дымил. Театральным жестом она занесла его над запальным отверстием и с возгласом: «За короля Карла!» — опустила горящую палочку.
Леди Маргарет взвизгнула от испуга, к счастью для нее, этот визг потонул в реве фальконета, который осел на тяжелый хвост лафета, из-под колес полетел гравий, и Кэмпион в ужасе увидела вырвавшееся облако вонючего дыма, которое поплыло над покачивавшимися во рву листьями лилий. Круглое ядро приземлилось на заливном лугу, отскочило, подняв веер серебристых брызг, отскочило еще раз и угодило в подстриженную иву далеко в долине.
— Великолепно! — Леди Маргарет подняла пальник, будто скипетр. — Пусть приходят!
— Если они придут, мне понадобятся еще пушки. — Эти слова полковник Вашингтон произнес тихо, но Кэмпион его услышала.
Леди Маргарет важно подошла к полковнику.
— Правильная у меня техника, полковник? Может быть, еще одну попытку?
Полковник Вашингтон поспешил заверить ее милость, что стреляет она безупречно, что лучшего стрелка он в жизни не видел, но, как бы ни хотелось ему вновь насладиться ее мастерством, он должен признаться, что запасы пороха и ядер скудны да к тому же дороги. Леди Маргарет изящно приняла звание почетного стрелка замка Лэзен, добавив его к уже имевшимся титулам почетного мушкетера и почетного инженера. Лишь ценой огромных усилий полковнику Вашингтону удалось убедить ее не рубить саблей мишени, которые он установил на поле вокруг церкви.
Через две недели, в апреле, война все же пришла в Лэзен, хоть и удивительным для Кэмпион образом. Все оказалось совсем не так, как она ожидала.
Полковник Вашингтон забрал большую часть своих людей и отправился на север, польстившись на конвой фургонов с порохом, который, по слухам, двигался на запад. В его отсутствие круглоголовые совершили набег на Лэзенскую долину. Несмотря на прощальные наставления полковника Вашингтона, чтобы в его отсутствие она не делала ничего опрометчивого, леди Маргарет загнала пулю в мушкетон.
Стоя рядом с леди Маргарет, Кэмпион наблюдала за происходящим с длинной галереи.
— Они ничего особенного не делают.
— Они трусы, дорогая.
Возможно, опасаясь оставленных полковником Вашингтоном солдат, неприятель подошел к замку не ближе окраины деревни Лэзен. Несчастные жители, взвалив на спину имущество, потянулись к замку в поисках безопасности, ведя на веревках домашнюю скотину.
Долгое время казалось, что круглоголовые ничего не предпримут. Они ждали у водяной мельницы, разглядывали замок, а спустя полчаса некоторые поскакали на запад в поля. Одеты они были совсем как роялисты: кожаные куртки, у некоторых были еще и нагрудники, высокие сапоги, отогнутые выше колена. Сзади на шлемах был клапан, чтобы защитить шею, а спереди под, козырьком — металлические прутья, чтобы предохранить глаза от ударов мечом. Единственное отличие, которое смогла найти Кэмпион, состояло в том, что у неприятеля пояса были красными или оранжевыми, что выдавало их принадлежнось к парламентскому лагерю, тогда как защитники Лэзена носили белые или голубые пояса. Оставленный за командира капитан Тагвелл выстроил вдоль рва своих мушкетеров, каждый из которых воткнул в мягкую землю вилкообразную подставку, чтобы опереть об нее тяжелый ствол мушкета.
Но круглоголовых интересовал не замок, а скот. Они собрали коров, которых им удалось отыскать, и отвели их к мельнице. Леди Маргарет была раздосадована тем, что ни один неприятельский солдат не приблизился на расстояние выстрела к небольшому гарнизону. Пронаблюдав час, она смирилась с вылазкой.
— Придется нам забрать у них несколько животных. О Господи! Они изловили эту жутко норовистую пятнистую корову. Не понимаю, почему она у нас всю зиму оставалась в живых.
Еще через час круглоголовые стали отходить, а потом произошло нечто, показавшееся Кэмпион совершенно поразительным. Человек в полном одиночестве медленно подъехал ко рву, окружавшему замок. Он широко развел в стороны руки, чтобы показать, что не замышляет ничего дурного. Одет он был с иголочки. Вместо шлема на нем была широкополая бархатная шляпа, с которой свисало экстравагантное перо. Сверкавший, будто серебряный, нагрудник был надет поверх алой куртки. Как ни невероятно, но ботфорты у него были белого цвета и, заляпанные грязью, поражали своей непрактичностью. Капитан Тагвелл приказал своим людям не стрелять, а леди Маргарет, выглядывавшая из окна длинной галереи, вдруг заулыбалась.
— Боже милостивый! Это же Хэрри! Пойдем, детка! Спускаясь с Кэмпион по лестнице в сад, леди Маргарет объяснила, кто такой «Хэрри». «Это лорд Этелдин, дорогая. Очень обаятельный человек. Я всегда считала его лучшей партией для Анны, но ей вздумалось выйти замуж за этого скучнейшего Флита». Она остановилась на краю рва.
— Хэрри!
Лорд Этелдин сдернул с головы шляпу.
— Дорогая леди Маргарет.
— Как у вас дела, Хэрри?
— Очень занят. Приношу извинения за все происшедшее.
— Не будьте дураком, Хэрри. Мы просто заберем их у вас обратно. Полагаю, это приказ моего зятя?
Этелдин улыбнулся. Это был красивый молодой человек с длинными светлыми кудрявыми волосами. Кэмпион подумала, что ему едва за тридцать.
— Да, леди Маргарет. Боюсь, он не осмеливается проявить к вам благосклонность.
— Как я заметила, он не осмеливается и появиться здесь собственной персоной. А как поживает девушка, на которой вы женились?
— Давно беременна, — улыбнулся Этелдин. — А как сэр Джордж? Он здоров?
— Так он мне говорит. Он в Оксфорде. Можете сообщить моему зятю, что он нападает на беззащитных женщин.
Этелдин взглянул на лэзенских солдат, но не ответил леди Маргарет.
— Мне грустно видеть, как вы сражаетесь против своего короля, Хэрри.
— Только против его советников, леди Маргарет.
— Вы придираетесь, Хэрри!
И снова он не принял вызова. Все свое обаяние он обратил на Кэмпион.
— Мне кажется, мы не представлены.
— И не будете, — ответила леди Маргарет. — Она еще слишком молода, чтобы знакомиться с изменниками.
Они поведали друг другу, что нового в семьях, в округе, а затем Этелдин низко поклонился в седле и развернул коня. Он приветственно помахал капитану Тагвеллу в знак признательности за приказ не стрелять и, пришпорив лошадь, поскакал к деревне.
Происшествие озадачило Кэмпион. Врагов короля Кэмпион представляла себе похожими на отца — такими же суровыми пуританами в мрачных одеяниях, с коротко остриженными волосами, и у нее в голове не укладывалось, что такой очаровательный, элегантный, благовоспитанный человек, как лорд Этелдин, тоже оказался в их рядах.
— Король — очень глупый человек, дорогая, — разъясняла леди Маргарет. — Два дня в году он невероятно очарователен, остальное же время сверх меры скучен и невообразимо туп. Всякий раз, как ему нужны были деньги, он выдумывал новую причину. Так нельзя. Он почти все соки из нас выжал, а из Хэрри — целое состояние. Здесь налоги, там налоги, а когда налогов не хватало, он требовал займы, которые никогда не будут возвращены. Потом он попытался обойтись без парламента, но англичане этого не любят. Им нравится парламент. Для людей вроде Джорджа это хоть какое-то занятие. Меня вовсе не удивляет, что восстало столько хороших людей.
Кэмпион забавлял этот внезапный поворот в обычно воинственных настроениях леди Маргарет.
— А почему тогда вы избрали сторону короля?
— Я, дорогая? В моей семье никогда не было повстанцев, и я не собираюсь становиться первым.
Они вернулись в длинную галерею, и леди Маргарет скорбно смотрела на книгу, втиснутую в раму, которая должна была помочь ей скрепить страницы. В переплетном деле леди Маргарет особого успеха пока не добилась.
— Да и потом, король есть король, пусть даже он и дурак. Дело не только в этом, — нахмурилась она. — С тех пор, как началось это восстание, из всех углов полезла всякая нечисть. Мне не хочется, чтобы мной правили баптисты, анабаптисты или еще кто-нибудь в том же духе! Они будут требовать, чтобы я вымылась в ванне, и назовут это религией!
Она покачала головой.
— На самом деле, милая, мне очень жаль, что война вообще началась. Если бы королева Елизавета была благоразумна и родила сына, у нас на троне не было бы этих жалких шотландцев. Да, у нас должен быть король, но почему он должен быть шотландцем — это выше моего понимания. — Она подняла мушкетон, из которого так и не был произведен выстрел, и печально посморела на него, — Может, я хоть кролика подстрелю.
Все было так сложно. Часть знати оказалась на стороне парламента, а кое-кто из простонародья поддержал короля. Король был шотландцем, но шотландцы, признававшие Карла своим королем, равно как и королем Англии, послали армию против своего монарха. Одни говорили, что война ведется против введенного королем незаконного налогообложения, другие — что цель — помочь парламенту захватить власть, по праву принадлежащую королю, третьи — что война ведется из-за того, какую религию навязать Англии. Сосед сражался против соседа, отец против сына, а солдаты, захваченные в плен в бою, весело переходили на сторону противника чтобы избежать тюрьмы.
В тот же вечер Кэмпион поговорила с полковником Вашингтоном, которому доводилось принимать участие в религиозных войнах в Северной Европе. Он был весьма оптимистично настроен по поводу боевых действий.
— Эта война не принадлежит к числу страшных, мисс Кэмпион. Настоящей мерзости нет.
— Что значит мерзости?
Он искоса посмотрел на нее, поглаживая маленькие усы.
— Большой ненависти нет. Да, конечно, мы сражаемся, и люди погибают, но мы не видим того, что было в Германии. — Он покачал головой. — Я видел, как вырезали целые города. Весьма неприглядно, весьма! — Он смотрел в кружку с элем. — Имейте в виду, если война затянется надолго, она может стать очень кровавой. Очень, очень кровавой. — Он допил эль. — Я отправляюсь спать, дорогая моя, и полагаю, вы вряд ли сегодня вечером осчастливите старика.
Она засмеялась. Это стало уже старой привычной шуткой. В жизни замка полковник Вашингтон в некоторых отношениях заменил сэра Джорджа.
Сэр Джордж Лэзендер находился в Оксфорде, где король созвал свой парламент. Все его члены, собравшиеся в зале колледжа Крайст-Черч, были раньше членами старого парламента, но сохранили верность королю. Сэр Джордж поехал, хоть и знал, что этот оксфордский «парламент» не имеет никакой реальной власти и является не более чем инструментом, призванным придать указам короля видимость законности. А еще он поехал потому, подозревала леди Маргарет, что ему хотелось покопаться в университетских библиотеках, и потому, что ему не хватало политических сплетен, без которых он остался после того, как покинул Вестминстер.
В начале апреля сэр Джордж написал, что, если полковник Вашингтон сможет выделить сопровождающих, Кэмпион могла бы приехать в Оксфорд в мае. Можно было договориться с врачами и адвокатами. К тому же как раз собирался церковный суд, и Кэмпион могла бы аннулировать свой брак с Сэмьюэлом Скэммеллом. Ее смущала необходимость доказывать свою девственность, но она это сделает. Не считая набега Этелдина, апрель выдался хороший. Дожди были обильные, травы зеленели, становилось все теплее и теплее. Кэмпион училась ездить в дамском седле, но полковник Вашингтон не отпускал ее далеко от замка и настаивал, чтобы ее сопровождали офицеры. Она обследовала нижнюю часть долины или дорогу, ведущую в близлежащие холмы, где уже тучнели овцы. Выдавались дни, когда небо было почти совсем ясным, только несколько белых облачков собиралось в вышине, но свежий ветер обещал и их разогнать и открыть ей безоблачную синеву мечты. Река жизни медленно несла Кэмпион по тому, напоминавшему уэрлаттонский, пруду, где Тоби смотрел на нее сквозь ситник. Иногда она вспоминала об этом и смеялась. Порой она бросала взгляд на печать у себя на шее. Драгоценность стала столь привычной, что она нередко забывала о скрытой в ней тайне. Вот когда кончится война, говорила леди Маргарет, когда король победоносно возвратится в Лондон, а сэр Гренвилл Кони окажется в числе побежденных, вот тогда, и только тогда, они смогут заставить его раскрыть тайну.
Окончание войны казалось таким далеким. На севере зашевелились шотландцы, отвлекая внимание короля от Лондона, и Кэмпион смирилась с тем, что ей придется отложить разгадку тайны печати.
А потом, подобно тому, как спокойное течение могут взбаламутить хлынувшие холодным бурным потоком талые воды, с ужасающей внезапностью нагрянула война.
20 апреля, накануне Пасхи, о ее приближении возвестил стук копыт во дворе замка, крики, топот сапог по лестнице Нового дома. Дверь в длинную галерею была распахнута настежь.
Кэмпион и леди Маргарет обернулись. В дверях стоял высокий человек, одетый в кожу и доспехи. Кэмпион вскрикнула первой:
— Тоби!
Не будет врачей, повитух и адвокатов в Оксфорде. Не будет и свадьбы. Король распустил парламент, а его войско двинулось навстречу шотландцам, но не это заставило Тоби и сэра Джорджа спешно вернуться в Дорсет. Парламент, лондонский парламент, издал указ, по которому все земледельческие графства, житницу страны, следовало очистить от роялистов, чтобы обеспечить в этом году Лондон пшеницей, говядиной, бараниной, фруктами и элем. Войскам был отдан приказ сосредоточиться на очистке западных территорий. Один из шпионов, которыми кишели оба лагеря, послал сообщение королю. Для сэра Джорджа то были горькие новости. Замок Лэзен предполагалось захватить, начав осаду на Пасху, и сэр Джордж и Тоби устремились домой, прихватив поспешно собранное пополнение. Надо было успеть в замок до того, как противник сожмет кольцо.
Сэр Джордж вошел следом за Тоби в галерею, а за ними появился и полковник Вашингтон. Леди Маргарет поднялась им навстречу.
— Кэмпион, ты должна уехать.
— Нет!
— Да! Джордж, она сможет остановиться у Тэллиса в Оксфорде?
Сэр Джордж согласился:
— Сможет. Но не лучше ли отправить ее подальше?
Кэмпион покачала головой.
— Нет!
— Вы никуда не поедете, мисс Кэмпион. Поздно. — Полковник Вашингтон смотрел сквозь широкое окно. Лицо его было уныло. — Проклятые красномундирники подошли слишком быстро. Простите, ваша милость.
Из деревни в замок торопились жители. За мельницей и домами, в лэзенских полях, Кэмпион увидела круглоголовых. Неприятельские всадники, чьи сцепленные доспехи напоминали панцирь омара (они прикрывали торс, бедра и руки), следовали за своим знаменосцем по дальней стороне лэзенского ручья. Сэр Джордж удрученно посмотрел на полковника Вашингтона.
— Вы не знали, что они так близко?
— Не знал, сэр Джордж. Я ежедневно высылал патрули, но, мне кажется, они появились из южных лесов. Там целую армию можно спрятать.
— Из Уэрлаттона? — спросила Кэмпион.
— Откуда-то оттуда, мисс Кэмпион, — ответил Вашингтон.
Ростом он был невелик, но теперь, излучая уверенность, он будто вырос. Он подошел к камину и остановился под гордой обнаженной Дианой.
— Они не предполагают, что этот орешек им не по зубам. Наши ребята в хорошей форме. — Он имел в виду обитателей Лэзена, которых обучили стрельбе из мушкета и обращению с пикой, увеличив тем самым гарнизон до внушительных размеров. — Да, думаю, мы заставим их пожалеть о безрассудстве.
— Мы заставим их пожалеть обо всем. — Леди Маргарет с ненавистью смотрела на прибывающие парламентские войска. — Прошу прощения, полковник. — Она распахнула окно и крикнула через ров одно-единственное слово, заставившее вздрогнуть двух часовых. — Ублюдки!
— Маргарет! — Сэр Джордж был шокирован. Полковник Вашингтон пригладил пальцем усы:
— Полагаю, они удивятся. К концу мая мы увидим их спины.
Тоби подошел к Кэмпион, нежно глядя на ее взволнованное лицо.
— Ты же слышала, что сказал полковник, любимая. К концу мая они отсюда уберутся.
Она взяла его за руку, ощутив под пальцами твердую холодную кожу. Левой рукой она дотронулась до печати и подумала, уж не этот ли золотой талисман привел сюда вооруженных людей.
В Лэзен пришла война. Пришли враги. Они окружили ее, угрожали ей, и, наблюдая, как гарнизон готовится к обороне, Кэмпион чувствовала, что река ее жизни вновь подхватывает ее, увлекает прочь от тихой заводи и мчит неведомо куда. Она вцепилась в руку Тоби, будто та была ее якорем.
Началась осада.
Глава 16
К концу мая круглоголовые не ушли, но и к захвату замка тоже не приступили. Их попытки даже на несведущий взгляд Кэмпион казались любительскими и неэффективными.
Работы по подготовке штурма велись в основном на северной стороне, где неприятель соорудил огромную площадку из земли и дерева, разместив на ней свои главные орудия. Отсюда однажды утром был открыт огонь, сопровождавшийся каким-то утробным звуком, вспугнувшим грачей, которые захлопали крыльями и тревожно загалдели. Круглое ядро с устрашающим ревом шлепнулось о северную стену, причинив на удивление мало ущерба. Полковника Вашингтона куда больше беспокоила вражеская мортира, которую в разговоре с Кэмпион он назвал «зловредным кухонным горшком». Она выплевывала снаряды высоко в воздух, и те, описав дугу, падали по эту сорону укреплений. Именно от мортиры погиб первый человек в Лэзене — кухарка, которой на кухне проломило череп. Полковник Вашингтон отправил осаждавшим письмо, вынесенное из замка под флагом, означавшим перемирие, в котором издевательски поздравил их с убийством служанки. Он сообщал о часе похорон и попросил на время службы прекратить пальбу. Перемирие было соблюдено, и в тот день пушки круглоголовых больше не стреляли.
Часть нападавших разбила лагерь с севера, а часть обосновалась в покинутых деревенских домах. Однако сторожевые посты были повсюду вокруг замка. По численности круглоголовые превосходили гарнизон замка по крайней мере втрое. Но Кэмпион казалось, что полковника Вашингтона это ничуть не пугает. В первую неделю мая он провел вылазку против главной батареи. Его люди в сумерках прыгали с Новой стены у караульного помещения, заряжали оружие и бросались на позицию парламентских войск. Кэмпион и леди Маргарет наблюдали за происходящим со сторожевой башни. Они видели, как над батареей поднялось знамя Лэзендеров, слышали, как роялисты кричали «ура», и в вечерней тишине распознали даже стук молотков, приводивших в негодность вражеские пушки. Сгущающаяся темнота была озарена вспышками выстрелов. Подобно зимнему туману расползался дым разрывов, гремел боевой клич защитников замка: «Король Карл! Король Карл!»
— Назад! Назад! — махал своим людям полковник Вашингтон, восседавший на лошади. Мушкеты в последний раз выбросили сноп искр в сторону пытавшихся контратаковать круглоголовых, роялисты уже перепрыгивали через остатки ими же разрушенных деревянных заграждений и устремлялись назад к замку. Кэмпион видела, как Тоби с обнаженным мечом уводит своих людей с батареи, а потом показалось, будто все небо на севере осветилось зарницей, огромное пламя окрасило горизонт, батарею окутало дымом. Через несколько секунд последовал оглушительный грохот — это взорвался вражеский пороховой склад. «Король Карл! Король Карл!»
Десять дней стояло затишье; батарея была возведена вновь, но на большем, чем прежде, отдалении. А тем временем защитникам пришлось пережить еще одну неприятность. На сей раз уже по собственной вине.
Вода поступала в ров вокруг замка из расположенного к северо-востоку источника. Неприятель решил его запрудить, несмотря на то, что полковник Вашингтон вел огонь из фальконетов по солдатам, которые кидали землю и таскали камни. Через три дня уровень воды резко понизился. Кое-где проступило дно, а северный рукав, где обычно в изобилии росли листья лилий, превратился в канаву, заполненную вонючим илом. Ров пока еще представлял собой существенное препятствие, но грязь скоро высохнет, и полковнику Вашингтону ничего не оставалось, как снять часть защитников с северной и западной стен для охраны его берегов. На пятый день во рву отчаянно заплескалась рыба — ей остался лишь мелкий ручеек среди замусоренной тины; в ту ночь осажденные рыли на лугу окопы, из которых можно будет стрелять по нападающему через пересохший ров противнику.
Но вода, которую заставили изменить привычное русло, просочилась в низину у подножия северных холмов, где развернулось строительство новой батареи круглоголовых. Насыпи заболотились, мортира провалилась сквозь дощатую подставку в намокшую почву, а приготовленный порох отсырел. Все труды лорда Этелдина пошли прахом, и в досаде он приказал разобрать дамбу. Чистый, быстрый ручей вновь устремился в ров по подземному руслу. Рыба была спасена от медленной смери, защитники вздохнули с облегчением, а илистая канава вновь наполнилась свежей водой.
Лорд Этелдин был галантным противником. Получив от полковника Вашингтона сообщение, что укрывшиеся в замке женщины и дети находятся в Новом доме, он приказал по нему не стрелять. Вторая батарея всего с двумя орудиями была возведена с южной стороны и вела пальбу из-за лугов с окраины деревни. И так как бить по Новому дому было запрещено, вся огневая мощь была обрушена на конюшню. Лошади были ранены, и их приходилось добивать, чтобы прекратить агонию. Два дня в Лэзене пахло кровью.
В конце концов пушки с северной стороны разрушили старую стену, соединявшую сторожевую башню со Старым домом, и через две ночи круглоголовые бросились в пролом. Их крики огласили окрестности как раз перед восходом солнца, и Кэмпион проснулась от кашля фальконетов и «убийц». Набросив халат поверх ночной рубашки, она побежала в Старый дом посмотреть. Дым окутывал постройки и огород. Кэмпион едва различала поблескивающие мечи и пики, прислушивалась к победым возгласам рвавшегося сквозь пролом противника. Потом она сообразила, почему полковник Вашингтон сохранял хладнокровие. Он ждал этого нападения, даже хотел его, потому что теперь враг оказался в ловушке обнесенного стеной огорода. Получив условный сигнал, защитники напали со сторожевой башни и старой кухни. Кэмпион впервые услышала звон скрещенных пик, и в первых лучах дня увидела обращенные против нападавших огромные шесты с шипами. Победные кличи сменились тревожными возгласами, потом воплями. Закусив губу, она смотрела, как защитники замка в кожаных куртках мрачно идут вперед, опустив пики и выставив предательски длинные шесты, уже обагренные кровью. То тут, то там гремела перестрелка, круглоголовые были отброшены назад и спасались бегством. Кэмпион видела, как брали пленных, некоторые были тяжело ранены. Она облегченно вздохнула, почувствовав, что опасность отступила.
Раненых лечили в Новом доме, и Кэмпион притерпелась к зрелищу увечий, привыкла помогать врачу ампутировать руку или ногу. Она сидела подле умирающих защитников замка, подле пленных, читала псалмы пуританам и молилась с ними в томительные ночные часы, когда чудилось, что рассвет никогда не наступит.
Сражения не были непрерывными. Выдавались и спокойные дни, нарушаемые лишь случайными стычками, а в боях обе стороны аккуратно соблюдали правила вежливости. Обменивались пленными, раненых возвращали их товарищам. Лорд Этелдин каждую неделю посылал последние новости сэру Джорджу и леди Маргарет. Все газеты были сплошь парламентскими, потому в них вряд ли можно было найти что-нибудь утешительное для осажденных, но сэр Джордж с готовностью верил большей части того, что в них говорилось. Сообщалось, что королю на севере приходится туго, что шотландцы медленно продвигаются на юг, что захвачен какой-нибудь дом или замок вроде Лэзена. Но даже парламентская печать не в состоянии была создать иллюзию победоносного шествия. События на фронтах развивались как-то непоследовательно, случайно, ни одна из сторон еще не одержала внушительной победы, способной изменить равновесие сил. От лорда Этелдина они получали не только свежие новости. Как-то раз он прислал огромный, нафаршированный чесноком окорок, бочонок вина и письмо, в котором лорд выражал сожаление ло поводу того, что вынужден сражаться со старыми друзьями и соседями. Он предложил оказавшимся в осаде женщинам под его честное слово покинуть замок, даже подчеркнул, что его жена будет рада приветствовать леди Маргарет и ее свиту, но леди Маргарет отказалась.
— Это мой дом. Я не собираюсь переселяться в дом Хэрри. Там сквозняки и кругом визжат маленькие дети.
Она уже придумала эпитафию для будущей могильной плиты, которую установят в искалеченной ядрами лэзенской церкви: «Она погибла, обороняя свой дом, осажденный мерзкими предателями».
Работы по подготовке штурма велись в основном на северной стороне, где неприятель соорудил огромную площадку из земли и дерева, разместив на ней свои главные орудия. Отсюда однажды утром был открыт огонь, сопровождавшийся каким-то утробным звуком, вспугнувшим грачей, которые захлопали крыльями и тревожно загалдели. Круглое ядро с устрашающим ревом шлепнулось о северную стену, причинив на удивление мало ущерба. Полковника Вашингтона куда больше беспокоила вражеская мортира, которую в разговоре с Кэмпион он назвал «зловредным кухонным горшком». Она выплевывала снаряды высоко в воздух, и те, описав дугу, падали по эту сорону укреплений. Именно от мортиры погиб первый человек в Лэзене — кухарка, которой на кухне проломило череп. Полковник Вашингтон отправил осаждавшим письмо, вынесенное из замка под флагом, означавшим перемирие, в котором издевательски поздравил их с убийством служанки. Он сообщал о часе похорон и попросил на время службы прекратить пальбу. Перемирие было соблюдено, и в тот день пушки круглоголовых больше не стреляли.
Часть нападавших разбила лагерь с севера, а часть обосновалась в покинутых деревенских домах. Однако сторожевые посты были повсюду вокруг замка. По численности круглоголовые превосходили гарнизон замка по крайней мере втрое. Но Кэмпион казалось, что полковника Вашингтона это ничуть не пугает. В первую неделю мая он провел вылазку против главной батареи. Его люди в сумерках прыгали с Новой стены у караульного помещения, заряжали оружие и бросались на позицию парламентских войск. Кэмпион и леди Маргарет наблюдали за происходящим со сторожевой башни. Они видели, как над батареей поднялось знамя Лэзендеров, слышали, как роялисты кричали «ура», и в вечерней тишине распознали даже стук молотков, приводивших в негодность вражеские пушки. Сгущающаяся темнота была озарена вспышками выстрелов. Подобно зимнему туману расползался дым разрывов, гремел боевой клич защитников замка: «Король Карл! Король Карл!»
— Назад! Назад! — махал своим людям полковник Вашингтон, восседавший на лошади. Мушкеты в последний раз выбросили сноп искр в сторону пытавшихся контратаковать круглоголовых, роялисты уже перепрыгивали через остатки ими же разрушенных деревянных заграждений и устремлялись назад к замку. Кэмпион видела, как Тоби с обнаженным мечом уводит своих людей с батареи, а потом показалось, будто все небо на севере осветилось зарницей, огромное пламя окрасило горизонт, батарею окутало дымом. Через несколько секунд последовал оглушительный грохот — это взорвался вражеский пороховой склад. «Король Карл! Король Карл!»
Десять дней стояло затишье; батарея была возведена вновь, но на большем, чем прежде, отдалении. А тем временем защитникам пришлось пережить еще одну неприятность. На сей раз уже по собственной вине.
Вода поступала в ров вокруг замка из расположенного к северо-востоку источника. Неприятель решил его запрудить, несмотря на то, что полковник Вашингтон вел огонь из фальконетов по солдатам, которые кидали землю и таскали камни. Через три дня уровень воды резко понизился. Кое-где проступило дно, а северный рукав, где обычно в изобилии росли листья лилий, превратился в канаву, заполненную вонючим илом. Ров пока еще представлял собой существенное препятствие, но грязь скоро высохнет, и полковнику Вашингтону ничего не оставалось, как снять часть защитников с северной и западной стен для охраны его берегов. На пятый день во рву отчаянно заплескалась рыба — ей остался лишь мелкий ручеек среди замусоренной тины; в ту ночь осажденные рыли на лугу окопы, из которых можно будет стрелять по нападающему через пересохший ров противнику.
Но вода, которую заставили изменить привычное русло, просочилась в низину у подножия северных холмов, где развернулось строительство новой батареи круглоголовых. Насыпи заболотились, мортира провалилась сквозь дощатую подставку в намокшую почву, а приготовленный порох отсырел. Все труды лорда Этелдина пошли прахом, и в досаде он приказал разобрать дамбу. Чистый, быстрый ручей вновь устремился в ров по подземному руслу. Рыба была спасена от медленной смери, защитники вздохнули с облегчением, а илистая канава вновь наполнилась свежей водой.
Лорд Этелдин был галантным противником. Получив от полковника Вашингтона сообщение, что укрывшиеся в замке женщины и дети находятся в Новом доме, он приказал по нему не стрелять. Вторая батарея всего с двумя орудиями была возведена с южной стороны и вела пальбу из-за лугов с окраины деревни. И так как бить по Новому дому было запрещено, вся огневая мощь была обрушена на конюшню. Лошади были ранены, и их приходилось добивать, чтобы прекратить агонию. Два дня в Лэзене пахло кровью.
В конце концов пушки с северной стороны разрушили старую стену, соединявшую сторожевую башню со Старым домом, и через две ночи круглоголовые бросились в пролом. Их крики огласили окрестности как раз перед восходом солнца, и Кэмпион проснулась от кашля фальконетов и «убийц». Набросив халат поверх ночной рубашки, она побежала в Старый дом посмотреть. Дым окутывал постройки и огород. Кэмпион едва различала поблескивающие мечи и пики, прислушивалась к победым возгласам рвавшегося сквозь пролом противника. Потом она сообразила, почему полковник Вашингтон сохранял хладнокровие. Он ждал этого нападения, даже хотел его, потому что теперь враг оказался в ловушке обнесенного стеной огорода. Получив условный сигнал, защитники напали со сторожевой башни и старой кухни. Кэмпион впервые услышала звон скрещенных пик, и в первых лучах дня увидела обращенные против нападавших огромные шесты с шипами. Победные кличи сменились тревожными возгласами, потом воплями. Закусив губу, она смотрела, как защитники замка в кожаных куртках мрачно идут вперед, опустив пики и выставив предательски длинные шесты, уже обагренные кровью. То тут, то там гремела перестрелка, круглоголовые были отброшены назад и спасались бегством. Кэмпион видела, как брали пленных, некоторые были тяжело ранены. Она облегченно вздохнула, почувствовав, что опасность отступила.
Раненых лечили в Новом доме, и Кэмпион притерпелась к зрелищу увечий, привыкла помогать врачу ампутировать руку или ногу. Она сидела подле умирающих защитников замка, подле пленных, читала псалмы пуританам и молилась с ними в томительные ночные часы, когда чудилось, что рассвет никогда не наступит.
Сражения не были непрерывными. Выдавались и спокойные дни, нарушаемые лишь случайными стычками, а в боях обе стороны аккуратно соблюдали правила вежливости. Обменивались пленными, раненых возвращали их товарищам. Лорд Этелдин каждую неделю посылал последние новости сэру Джорджу и леди Маргарет. Все газеты были сплошь парламентскими, потому в них вряд ли можно было найти что-нибудь утешительное для осажденных, но сэр Джордж с готовностью верил большей части того, что в них говорилось. Сообщалось, что королю на севере приходится туго, что шотландцы медленно продвигаются на юг, что захвачен какой-нибудь дом или замок вроде Лэзена. Но даже парламентская печать не в состоянии была создать иллюзию победоносного шествия. События на фронтах развивались как-то непоследовательно, случайно, ни одна из сторон еще не одержала внушительной победы, способной изменить равновесие сил. От лорда Этелдина они получали не только свежие новости. Как-то раз он прислал огромный, нафаршированный чесноком окорок, бочонок вина и письмо, в котором лорд выражал сожаление ло поводу того, что вынужден сражаться со старыми друзьями и соседями. Он предложил оказавшимся в осаде женщинам под его честное слово покинуть замок, даже подчеркнул, что его жена будет рада приветствовать леди Маргарет и ее свиту, но леди Маргарет отказалась.
— Это мой дом. Я не собираюсь переселяться в дом Хэрри. Там сквозняки и кругом визжат маленькие дети.
Она уже придумала эпитафию для будущей могильной плиты, которую установят в искалеченной ядрами лэзенской церкви: «Она погибла, обороняя свой дом, осажденный мерзкими предателями».