Кнорре Федор Федорович. Капитан Крокус

   - Ещё как ходили! Дрались из-за билетов. В очередях стояли. Эх, славные костюмчики! Сколько я разных ролей сыграл в пантомимах: банкиров, трубочистов, царей и бродяг, великое множество весёлых бродяг!
   Сыщик опять вытащил было сигару, но отшвырнул её и вдруг, нащупав в кармане мятную конфету, машинально быстро сунул её себе в рот и с видимым удовольствием стал сосать, облизываясь.
   - Совершенно не могу понять, что за удовольствие играть богатого банкира, а потом, после представления, оказаться опять нищим клоуном!
   - О-о!.. - Коко с насмешкой смотрел на сыщика, чмокающего конфеткой во рту. - Кому что нравится! Да, мы, циркачи, доиграв пантомиму, приходим в костюмерную, сбрасываем с себя генеральский или царский мундир и не боимся остаться такими, какие мы есть. Мы-то знаем, что наши блёстки - из фольги, короны из жести и пистолеты заряжены хлопушками! Мы, переодевшись в костюмерной, садимся играть в шашки: царь - с воришкой, прокурор - с бродягой! А вы, настоящие банкиры, генералы и министры, судьи и полицейские, вы таскаете один костюм, не снимая, всю жизнь и начинаете верить, что ваши мундиры и мешки золота настоящие и вам никогда не придётся с ними расставаться! И какие же вы делаетесь жалкенькие, едва вам придётся расстаться с вашим костюмом - просто ощипанные цыплята, да и только: прогоревшие миллионеры, жулики, обжуленные ещё большими жуликами, уволенные министры, великие люди, всё величие которых осталось в мундире, который с них сняли и унесли на вешалку...
   - Слабоумные рассуждения, сборище глупостей, чепуха всмятку! - хмуро отмахнулся рукой сыщик и, двинувшись дальше, открыл шкаф. Минуту он собирался с мыслями, потом хлопнул себя по лбу и весело, по-детски расхохотался. - Да, да, я всё время хотел спросить!.. Эй, подойдите-ка сюда, вы, старый мошенник! Вам теперь всё равно не понадобятся ваши трюки и фокусы! Не правда ли? А мне хотелось бы выяснить кое-что. Узнать хотя бы секрет того фокуса... ну, когда вы повесили себя в шкаф, а сами выскочили на улицу и подглядывали через окошко за самим собой. Может быть, вы немножко со мной поделитесь своими секретами? Если только не торопитесь на комбинат. А? Как это делается?
   - Нет, нет, мне туда не к спеху! - покладисто заметил Коко. - Поговорим, змеёныш. А ты неужели никогда не пробовал поглядеть на себя со стороны? Это необыкновенно полезное упражнение! У меня получается.
   - Вы мне только объясните технику! За остальное не беспокойтесь, самоуверенно сказал сыщик и вдруг рассмеялся. - Ну, ну, скорей, мне любопытно знать. Рассказывай скорей!
   Коко внимательно всмотрелся ему в лицо. Происходило что-то странное.
   То это была уменьшенная копия сыщицкой физиономии, то на мгновение обыкновенное детское лицо. И в эти мгновения он вдруг начинал говорить по-детски на <ты>...
   - Так вот... - неторопливо заговорил Коко. - Первым делом ты садишься у окна. чтоб тебя хорошо было видно с улицы, и глубоко задумываешься. Настолько глубоко, что забываешь, зачем ты подсел к окну. И вот тут, выбрав удобный момент, прежде чем ты успеешь опомниться, надо быстро выскочить на улицу и сразу заглянуть в окно. С первого раза это не получится. Но. когда натренируешься, будет здорово! Ведь тут всё дело в проворстве - научиться выскакивать с такой быстротой, что успеваешь полюбоваться на себя в окно, как ты сидишь себе и только-только собираешься вскочить и бежать!
   - Гм!.. Странно... Очень странно! Никаких технических приспособлений? пробормотал сыщик, рассеянно оглядываясь, и вдруг с детским любопытством спросил: - А это что?
   На особой полочке в шкафу лежал небольшой, туго свёрнутый коврик с восточным рисунком, который можно было разглядеть на отвернувшемся уголке. К нему была прикручена проволокой маленькая металлическая дощечка.
   - А вот тебе и техническое приспособление, - вскользь заметил Коко.
   Сыщик повернул дощечку и прочёл:
   <1001 ночь>
   Ковёр-самолёт
   г. Багдад
   - А-а! - вдруг радостно узнавая, засмеялся Тити. - Помню, помню! Это ты рассказывал, как они там в Багдаде забрались на крышу, сели и - вжжих! улетели от халифа!.. А он сейчас... действует, этот фокус? В исправности? - Он опять точно со стороны услышал свои слова, отчаянно встряхнул головой, пришёл в себя и закричал: - Бредни! Балаган! Сказки! Лётный ковёр! Выдумка для младенцев!
   - Выдумка... Конечно, выдумка, дуралей ты, переросток. Неужели ты думаешь, что без выдумки хоть один чудак смог бы взлететь даже на два шага, не то что по всему Багдаду летать, помахивая ручкой одураченному халифу!
   - Ерунда... Это какая-то путаница... - потирая себе лоб, бормотал Тити и вдруг твердо вскинул голову. - Довольно болтовни. Поехали на комбинат!
   Охрана ободрилась, окружила Коко, и они двинулись к выходу. В коридоре Коко вдруг остановился и мечтательно проговорил:
   - Отсюда я выбегал на сцену! Как ярко светили лампы! Как играла музыка! Как меня любили!
   - А-а, там песок? - пробормотал про себя сыщик, что-то соображая. - Ну-ка, пойдём, мне ещё нужно выяснить, в чём состоит эта игра в песочек. Непонятная игра! - Он взялся за цепочку наручников и потащил Коко на арену.
   - Не понимаю, чего ты добиваешься от меня. Но мне нетрудно тебе показать. Тут нет никакого фокуса. Вот, смотри. Ты просто садишься на песок и что-нибудь делаешь. Что у нас есть? Ниточка? Спичечная коробка? Отлично... Вот мы тут соорудим туннельчик!
   Сидя на корточках, Тити-Пафнутик, напряжённо хмуря брови и изредка встряхивая головой, точно отгоняя мух, следил за каждым движением Коко, который провёл две кривые параллельные полоски по песку, изображавшие рельсы, и начал лепить туннель.
   - Ты валяй помогай, - сказал Коко. - Стенки утрамбовывай покрепче, чтоб не засыпало паровоз.
   - Чушь какая!.. - с отвращением пробормотал сыщик и, точно в лёгком забытьи, живо проговорил: - Спичечная коробка - это паровоз? Понял! - и стал старательно утрамбовывать стенки туннеля, похлопывая по мокрому песку своими маленькими ладонями.
   Через минуту он вдруг замер, уставясь в одну точку испуганным, недоуменным взглядом. Потом вдруг насторожился и, быстрым движением выхватив из кармана увеличительное стекло, припал к нему глазом, жадно разглядывая песок.
   - Куда ты уставился? - искренне удивился Коко. Лицо у сыщика было странное: наполовину Пафнутика, наполовину Тити Ктиффа, и они точно боролись между собой, и то одно, то другое одерживало верх.
   Тити-Пафнутик, не отрываясь от песка, с беспомощным недоумением, почти со страхом проговорил:
   - Я встречал этот след!.. Я знаю этот след! Давно-давно я его видел и запомнил!... - Он говорил как в полузабытьи. - Отпечаток этой маленькой ладони в песке! Да... И этот запах мокрого песка я помню... Такой же точно утрамбованный туннель с этими отпечатками маленькой ладони на крыше... И потом остаётся песок между пальцев... Я всё помню: жестяной паровозик и вагоны из спичечных коробок, и кто-то вскрикнул от испуга... Пафнутик закричал: Паф!.. Неужели меня звали когда-то Пафнутик?.. И я испугался, что маленький человечек, который сидел верхом на паровозе, вместе со спичечным поездом попал в обвал. Я его вытащил, но он был весь в песке. Он был в шерстке... скорее, это был какой-то чёртик, а может быть, мартышка, а?..
   Вдруг он вскочил на ноги и в бешенстве выхватил пистолет:
   - А-а! Это какие-то мерзкие фокусы! Ты меня заставил вспомнить то, что я вовсе забыл... Хватит фокусов! Нет, ты очень опасный шут! Я чуть было...
   - Ты чуть было не стал человеком, когда испугался за своего любимого игрушечного чёртика в туннеле. Но потом ты всё позабыл... Но больше Коко никто не слушал.
   - На комбинат! Прямо! Скорее! Без остановки! - задыхаясь от страха и злости, командовал Тити Ктифф.
   Яростно сжимая в руке пистолет, помогавший ему снова почувствовать себя сыщиком, он топал от нетерпения ногой и сам подталкивал в спину охранников, толкавших в спину Коко.
   Глава 36. ЛОМТИК КУПАЕТСЯ В ПИРОЖКАХ
   Полицейские, вталкивавшие в машину скованного Коко, были бы очень удивлены, если бы через минуту вдруг оглянулись и увидели лицо великого сыщика Тити Ктиффа.
   Странное равнодушие, полное безразличие было на этом лице. Со скучающим видом он дождался, пока машина не отъехала, и тотчас, оживившись, почти бегом помчался по цирковому коридору, вернулся на пустынную арену и присел на корточки перед свежеутрамбованным туннелем для спичечных поездов.
   Здесь он просидел довольно долго, напряжённо всматриваясь в отпечаток детских ладошек и стараясь понять, кто настоящий: Пафнутик. из которого получился знаменитый беспощадный сыщик Тити Ктифф, или наоборот - сыщик, внезапно превратившийся в давным-давно забытого мальчика Пафнутика.
   Он подобрал спичечную коробку, к которой была привязана ниточка для проезда через туннель, и рассеянно сунул её в карман. Потом, внезапно злобно стиснув кулаки, он прыгнул и затоптал ногами песочное сооружение и, потирая лоб. без цели побрёл вдоль длинных безлюдных коридоров, пока не оказался снова в костюмерной.
   Там он задумчиво примерил маску бородатого козла, посмотрелся в зеркало, сказал: <Бэ-э!> - и, пискливо засмеявшись, швырнул маску на пол.
   Открыл шкаф и внимательно осмотрел ковёр-самолёт из <1001 ночи> с фабричной маркой <г. Багдад>, и тут в голове у него слегка прояснилось.
   Он быстро повернулся на все стороны - не видел ли кто-нибудь его дурачеств? Кругом не было никого.
   Широкими шагами он твердо двинулся к выходу, и, если бы полицейские теперь увидели его лицо. они убедились бы, что перед ними не кто иной, как знаменитый сыщик...
   Через несколько минут он уже. отперев дверь, входил в съедобную пещеру Аладдина, где томился Ломтик.
   - Ну, ты не лопнул? - насмешливо осведомился Тити Ктифф. Ломтик, зажав двумя пальцами нос, сидел, как можно дальше отодвинувшись от пирожных, пирожков, пряников, кренделей и тортов, источавших одуряющие ароматы.
   Ни одно пирожное, ни один пирожок, ни один орех или засахаренный ломтик ананаса не был тронут. Вид у Ломтика был такой, как будто его окружают злейшие враги, хотя всё сладкое, слоёное, рассыпчатое и солёное было до сих пор его самыми нежно любимыми друзьями.
   - Не скажу! - с ненавистью выпалил Ломтик, едва появился Тити Ктифф на пороге. - Сам можешь лопнуть, а я не скажу, паршивое ты Пафнутище! И не желаю твоих вонючих пирожков!
   - Странно, - без особого интереса, рассеянно заметил Тити-Пафнутик. - Я был уверен, что ты отчаянная жадина. Неужели я ошибся?
   - Нет, - со слезами заорал Ломтик, - ты не ошибся! Жадина и есть! Но когда все они... сидят сейчас голодные... Выпусти меня отсюда! Не желаю! Всё равно не скажу!
   Тити лениво усмехнулся:
   - Да, собственно, ты мне теперь уже и не нужен! Все заговорщики собраны в мышеловку, окружены на пустыре. И где-нибудь невдалеке найдутся и сбежавшие животные и звери... Мы не пропустили к ним ни одного ломтика колбасы, ни одного пирожка. От голода они начнут лаять, мяукать, стонать, хныкать и хрюкать, и мы переловим их голыми руками! Шутя! Стоит только дать сигнал!
   - А... кто это... должен дать сигнал? - замирая от ужаса, спросил Ломтик.
   - Не твоё дело... - загадочно усмехнулся сыщик и вдруг, совершенно позабыв о присутствии Ломтика, озабоченно пробормотал: - Да, да, сигнал... время идёт... пора! - и, быстро повернувшись, бросился вон из холодильника.
   В полном отчаянии Ломтик кинулся за ним следом, и отброшенная дверь с силой ударила его по ноге, но не защёлкнулась.
   Тогда Ломтик обеими руками стал хватать пирожки и пихать их себе в карманы. Когда карманы раздулись, он набил себе за пазуху сколько мог, но и этого показалось ему ещё очень мало, как только он вспомнил про всех голодных львов и собак. Тогда он достал из своих карманных запасов два обрывка бечёвки, крепко завязал себе штаны повыше щиколоток, оттянул резинку на поясе и стал повыше щиколоток бросать пирожки себе в штаны, набивая их, как два мешка...
   Когда он выбрался из холодильного склада на улицу, прохожие оглядывали его с сожалением и думали: <До чего же неуклюжее, нелепое чучело сделали из этого мальчика! Глядеть больно. Бедняга едва может двигаться. На комбинате совсем взбесились, что стали второпях выпускать такой брак!>
   А несчастный Ломтик действительно едва двигался, так был битком набит пирожками. Он был похож на необыкновенно пухлого, лопающегося, еле дышащего от толщины мальчика. Колени у него вовсе не сгибались, и, чтоб шагнуть, ему нужно было каждый раз немножко поворачиваться боком.
   К счастью, уже начинало темнеть, и его нелепая фигура мало привлекала внимание. Шаг за шагом он добрался до знакомого спуска к реке, где стояли лодки.
   Пирожки сначала холодили его, потом они согрелись и стали греть его самого. Он шёл как будто в пирожковой шубе.
   Лодочка, на которую он рассчитывал, оказалась на месте. Обломок весла плавал в грязной воде на дне лодки. Он был коротковат, но грести всё-таки было можно. Ломтик, весь обложенный своими возлюбленными пирожками, стараясь не дышать носом, чтоб не слышать их искушающего запаха, оттолкнулся от мостков и потихоньку стал выгребать на середину тёмной реки, подальше от берега, со страхом оглядываясь, не гонится ли за ним паршивый Пафнутик, которого он боялся теперь хуже любого взрослого.
   А что делал в это время Пафнутик - Тити Ктифф? Этого никто не знал, даже сам Шеф полиции, дожидавшийся его сигнала на осаждённом пустыре.
   Пафнутик, тихо улыбаясь от приятного жужжания в голове, позвонил на комбинат и распорядился приготовить фургоны для перевозки зверей и детей.
   Ему казалось очень забавным и приятным это предстоящее завершение блестящей операции по раскрытию заговора.
   Теперь, собственно, ему нужно было ехать на пустырь, но в голове у него так странно оживлённо играли и вспыхивали цветные искорки и пузырьки, точно он ещё купался в <укоротине>, что ему почему-то не хотелось торопиться. У него засело в голове одно дельце, которое сейчас его интересовало просто неудержимо! И он, вместо того чтобы отправиться на пустырь, опять помчался в цирк.
   Не глядя по сторонам, он устремился в костюмерную, к шкафу... Туго скатанный в рулон ковёр-самолёт он нашёл не глядя. Жадно его схватил, сунул под мышку и, торжествуя и злорадствуя, на цыпочках вышел обратно. Ковёр в его руках, он не станет докладывать о своей находке даже Шефу полиции! Пусть остаётся с носом!
   Ведь это он сам заставил разоткровенничаться этого хитрого клоуна и выведал его удивительные секреты. Ни с кем делиться он не собирается!
   Глава 37. ОТЧАЯННОЕ РЕШЕНИЕ
   Шеф полиции сидел на своем оперативном командном пункте на краю Шлакового пустыря и ждал сигнала.
   Снаружи командный пункт был отделан искусственным шлаком и был очень похож на большой грязный и чёрный ананас, увенчанный пучком лопухов, среди которых для маскировки прохаживались две механические кошки.
   Внутри ананаса помещался Шеф полиции, в мягком кресле, окружённый всяческой радиоаппаратурой, помогавшей ему поддерживать связь со всеми видами полиции: наземной, подводной, воздушной, подземной и подпольной.
   Вокруг всего пустыря протянулись тройные цепи полицейских с сетями, и офицеры с большими булавками ползали всё время и не переставая кололи своих подчинённых, следя, чтоб никто ни на минуту не заснул.
   Время шло. Тити Ктифф всё ещё не давал условленного сигнала начинать нападение на оцепленный со всех трёх сторон домик Капитана Крокуса, и Шеф полиции нетерпеливо ёрзал в своём кресле, прислушиваясь, не запищит ли наконец приёмник, соединявший его с великим сыщиком.
   И приёмник наконец запищал.
   - Алло, это вы, Шеф? - пропищал своим Пафнутиковым голосом сыщик. - У вас всё в порядке?
   - Тити? Наконец-то! - обрадованно воскликнул Шеф. - Ну что? Можно уже начинать?
   - Ни в коем случае! Вы всё мне испортите! Ждите. Я сам скоро у вас буду... - Неожиданно голосок Тити тихонько хихикнул. - Вы ещё лопнете от удивления, Шеф!.. Хе-хе, вот то-то, старый дракон!
   Приёмник щёлкнул, прерывая связь, и Шеф с уважением покачал головой, недоуменно почёсывая за ухом:
   - Дракон?.. Что он ещё выдумал? Ничего не поделаешь, придётся подождать. Хитрый, как муха, цепкий, как клещ, и пронырливый, как сыщик, маленький чертёнок! С тех пор как он стал квасить себя в этом <укоротине> и сделался малюткой, он ещё похитрел процентов на полтораста, честное слово! Все нити заговора держит в своих ручонках, приходится слушаться его приказаний, чтоб ему лопнуть!..
   Он нажал кнопку и вызвал по радио трёх своих самых главных помощников.
   - Никто не спит? - строго спросил он. - Офицеры булавками колются?.. Отлично! Вот вам троим по булавке, колите и офицеров, чтоб они тоже не зевали!
   И действительно, всю ночь ни один из здоровенных полицейских, оцепивших домик на пустыре, не сомкнул глаз.
   А в обречённом домике ребята - Ужасные Заговорщики - тоже не смыкали глаз всю ночь, хотя среди них было немало таких, которые в обычное время привыкли ложиться в постель в девять часов вечера.
   Проголодавшиеся звери на барже тоже не спали, чуя вокруг себя толпы притаившихся чужих людей, волновались, вздыхали и лопотали тревожно и приглушённо.
   Ставни на окнах в домике были плотно закрыты, так что яркий свет ламп, зажжённых в большой комнате, не был виден снаружи. Весь пол комнаты был покрыт простынями, наволочками, занавесками и какими-то странными кусками и кусочками материи всех цветов и узоров, какие можно вообразить. А по полу ползали на коленях десятки девочек, больших и маленьких, и усердно сшивали все куски вместе.
   Тот, кто заглянул бы вдруг в эту комнату, наверное, очень удивился бы! Но он удивился бы ещё гораздо больше, если бы догадался, что именно так старательно и торопливо шьют девочки. Потому что они шили ПАРУС!
   Самый удивительный, невиданный парус в мире!
   Одна к другой сшивались тряпочки в горошек, и в клеточку, с бабочками и цветочками, разноцветные косынки, которые девочки только что сорвали с головы, чей-то фартучек с зайчиком, вышитым маминой рукой, коврик с мухомором и даже кусок настоящей парусины!
   Это и был отчаянный план Капитана Крокуса, в который он сам почти не верил. Но ребята - Ужасные Заговорщики - поверили в него сразу и вот теперь ползали по полу и шили, спешили и шили свой невозможный, немыслимый парус!
   Мальчики плоховато управлялись с иголками и нитками, и пользы от них было мало. Им нашлось другое занятие: во дворе они стояли как часовые, с ложками, кастрюльками и сковородками, готовые ударить тревогу в случае внезапного нападения.
   А Капитан Крокус с Нероном. Мухолапкиным и Щелкунчиком отправились проверить, свободен ли путь от домика к барже, стоявшей под самым обрывом. Они поскользнулись и благополучно съехали в темноте вниз под откос, к берегу реки, и убедились, что этот единственный путь по-прежнему свободен - полицейские, точно подковой, окружили домик так, что оба конца подковы упирались в берег реки, отрезая все пути по земле. Но заброшенные баржи, уже лет двадцать стоявшие у причала, полицию, видимо, пока не интересовали.
   Мухолапкин со Щелкунчиком встали на вахту по приказанию Капитана и зорко смотрели вперёд.
   Некоторое время всё было тихо и впереди не было видно ничего подозрительного, как вдруг Щелкунчик шёпотом закричал:
   - Чужое судно подходит к борту! Капитан Крокус с пистолетом подбежал к борту. На чужом судне кто-то тяжело пыхтел, как перегревшийся двигатель, и царапался о высокий железный борт баржи.
   Немного погодя пыхтение стало потише, и можно было расслышать, что шептал Ломтик:
   - Это я! Поднимите меня на борт!
   Ему спустили верёвку с узлами, но он её оттолкнул.
   - Что вы мне суете? - обидчиво шипел Ломтик. - Я говорю - поднимите меня. Я сам двинуться не могу! Я весь в пирожках! Они распухли от тепла! Того и гляди, совсем меня задушат!
   Ему спустили петлю, он еле влез в неё одной ногой и был вытащен на палубу.
   - Ты весь раздулся! - с ужасом всплеснул руками Мухолапкин. - Ломтик, неужели ты так объелся!
   - Дурак... - плаксиво выругался Ломтик. - Я даже хвостика не откусил. Капитан, скорее переверните меня вверх ногами и вытряхните пирожки!
   Его схватили за ноги, подняли, встряхнули, и целая гора пирожков высыпалась на палубу. Шатаясь, Ломтик встал на ноги и вытряхнул всё из карманов и из-за пазухи. Верхушка горы доставала ему почти до пояса!
   - И это всё дотащил ты один? - с восхищением похлопывая Ломтика по спине и по животу, воскликнули Мухолапкин и Щелкунчик. - И ни одного не съел?
   - Я их теперь ненавижу. Они меня чуть не задушили... А первый я сам дам Нерону. Вспомнить страшно, сколько пирожков я не донёс и слопал по дороге, когда мне так хотелось его угостить! Вот он как на меня теперь смотрит, Нероша, хороший наш Головастик! Ты помнишь, как ты был бедным уродиком Головастиком?
   Ласково приговаривая, Ломтик присел на корточки перед Нероном и протянул ему пирожок. Нерон фыркнул и отвернулся.
   - Нероша! - плачущим голосом стал уговаривать Ломтик. - Если ты не возьмёшь, значит, ты меня не простил за то, что я никак не мог донести до тебя ни одного пирожка! Не простил?.. - И Ломтик заревел от обиды после всех перенесённых им испытаний. Он продолжал поглаживать льва по голове, совать ему под нос пирожок и умолять откусить хоть маленький кусочек.
   Нерон долго, внимательно на него смотрел и слушал, потом тяжело вздохнул и взял пирожок в рот.
   - Тебе необходимо подкрепиться! - Капитан развёл руками. - Ничего другого нет, попробуй проглотить пирожок!
   Нерон с несчастным видом посмотрел на Капитана, на Ломтика и, громко чавкнув, насильно проглотил пирожок, как лекарство. Но внезапно глаза у него повеселели, он потянулся и осторожно взял из рук у Ломтика второй пирожок.
   В восторге Ломтик нахватал с пола целую груду пирожков и, прижимая их к груди, как охапку дров, побежал кормить остальных львов.
   Сначала львы недоверчиво косились и заглядывали в рот Нерону, глотавшему пирожок за пирожком, потом попробовали и под конец, столпившись вокруг Ломтика, нетерпеливо ждали своей очереди, подталкивая его мордами.
   - Кушайте, кушайте... - в упоении повторял Ломтик, раздавая пирожки всем поровну. - Все кушайте, мне ни капельки не хочется, ни с капустой, ни с мясом... а вот этот с вареньем: кто желает? Молоденькая львица пожелала, проглотила и облизнулась. В других отсеках баржи Мухолапкин со Щелкунчиком кормили пирожками всех подряд. Собаки хватали пирожки с жадностью. Кошки жевали нехотя и очень осторожно, кролики с наслаждением выгрызли капустную начинку и не знали, что делать дальше, а белки, любившие пожевать что-нибудь крепкое и хрустящее, утащили выпотрошенный пирожок к себе в угол и, придерживая его лапками, уселись вокруг него вчетвером, откусывая маленькие кусочки, и после этого каждый раз с удивлением переглядывались.
   Капитан подал команду шёпотом:
   - Свистать всех наверх!
   И Мухолапкин со Щелкунчиком должны были лезть на мачту, укреплять там блоки и пропускать через них верёвки.
   Ночь уже подходила к концу, когда в домике дометали последние стежки. Парус был готов, и его общими усилиями скатали в длинный свёрток и вытащили во двор. Там все Ужасные Заговорщики, мальчики и девочки, выстроились в два длинных ряда, стали друг против друга, разом подняли скатанный парус и, спотыкаясь, толкаясь и пыхтя, потащили его к обрыву, потом вниз с обрыва, к причалу, и наконец по сходне втащили на баржу и по команде в изнеможении уронили на палубу.
   Тогда Капитан Крокус сказал:
   - Дети! Сейчас мы поднимем парус, и, если подует ветер, может быть, нам удастся отойти от берега. Если нам очень повезёт, мы выйдем в открытое море. И после этого, если нам повезёт сказочно, волшебно, может быть, мы доплывём до какого-нибудь города, где дети - просто дети, а не Маленькие Взрослые, где любят смеяться над живыми клоунами, где любят и уважают сказки и где наших бедных зверьков, маленьких и больших, пустят на берег и не станут из них делать чучела. Но, если нам хоть чуточку не повезёт, нас схватят полицейские или мы попросту утонем. Я давно выбрал свой путь. Я ухожу в море со всеми львами, и енотами, и собаками! Но вы выбирайте сами. Сейчас ещё не поздно сойти на берег тем, кто хочет остаться. Вас могут простить, вы ещё маленькие... Щелкунчик, можешь не говорить, я знаю. у тебя твёрдое сердце, ты останешься со мной. И ты, милый Мухолапкин, у тебя мягкое сердце, ты тоже не уйдёшь!.. Ломтик, ты не оставишь Нерона? Близнецы, я вижу, вы уже схватились за руки! Значит, вы тоже твердо решили остаться? Но как все остальные?.. Тш-ш! Кричать нельзя! Никто не уйдёт? Никто-никто? Так. я понял...
   Ночь уже кончилась, но утро ещё не наступило. Зарево над городом побледнело, и воздух над рекой чуть посерел. Ветерок совсем упал перед рассветом, и вода перестала плескаться о сваи старого причала.
   В полной тишине над водой начало расти смутное белое пятно, поднимаясь неровными толчками всё выше.
   Тихо поскрипывали блоки, шёпотом передавалась команда, сотни маленьких рук под дружное приглушённое кряканье тянули верёвки, и парус медленно, толчками вставал над старой баржей.
   С тихим всплеском упали канаты, удерживавшие баржу у причала. Всё стихло и замерло. Поднятый парус бессильно, безжизненно повис.
   С палубы на него смотрели сотни пар глаз в отчаянном ожидании, но ничем не могли ему помочь. А небо над парусом уже неумолимо начало светлеть.
   - Скоро полицейские на пустыре заметят парус у берега и явятся сюда, спокойно сказал Крокус. - Мы со львами будем драться! Погибнуть, сражаясь! Всё лучше подлой смерти в клетке Чучельного комбината.